Андреев Леонид Николаевич — биография писателя, личная жизнь, фото, портреты, книги

Рассказы и пьесы Леонида Андреева вызывали споры и дискуссии в литературной среде. Некоторые его произведения называли «образцовой гнусностью», другие — «крепким дуновением таланта». Максим Горький говорил, что Андреев «был талантлив, особенно во всем, что касалось темных сторон жизни».

«Начитался Шопенгауэра»: детство Андреева

Леонид Андреев в детстве. Автопортрет с фотографии. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Дом Андреевых (сегодня — музей). Орел. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Леонид Андреев с матерью Анастасией Пацковской. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Леонид Андреев родился 21 августа 1871 года в Орле. Его отец, Николай Андреев, работал на железной дороге и получал небольшое жалованье. Мать, Анастасия Пацковская, была дочерью обедневшего польского помещика. Андреев был первым ребенком, позже в семье родились еще пятеро детей. После рождения первенца отец устроился на службу в банк и стал зарабатывать гораздо больше, чем прежде, — Андреевы переехали в собственный дом на Пушкарской улице. Там прошло детство будущего писателя. Позже в рассказе «Баргамот и Гараська» он так описывал улицу: «Населенная сапожниками, пенькотрепальщиками… и иных свободных профессий представителями, обладая двумя кабаками, воскресеньями и понедельниками все свои часы досуга Пушкарская посвящала гомерической драке».

Леонид Андреев рано начал читать. Пример брал с отца: «…отец мой был человеком ясного ума, сильной воли и огромного бесстрашия… Книги он любил и читал много, к природе же относился с глубочайшим вниманием и проникновенной любовью». Сначала Андреев-младший прочитал все книги дома, а когда ему исполнилось семь лет, получил абонемент в местной библиотеке. Мать Андреева научила его рисовать. Будучи уже известным писателем, он даже участвовал в выставках, хотя никогда и не считал себя талантливым художником:

Натуры я не любил и всегда рисовал из головы, впадая временами в комические ошибки: до сих пор вспоминаю лошадь, у которой по какой-то нелепой случайности оказалось всего три ноги. Все уже кончил, «оттушевал» бока, похожие на колбасу, а четвертую ногу позабыл.

В 1882 году родители отправили Леонида Андреева в Орловскую классическую гимназию. Учился он плохо: в седьмом классе был последним учеником в классе. В автобиографическом рассказе «Лето» он писал: «Гимназические правила не допускали для нас употребления табаку и вина, которыми можно заглушить угрызения совести, и я должен был прибегнуть к другим средствам. Рано утром, а иногда и на ночь я уходил с ребятами ловить рыбу, сидел на плотине и следил за небом, в котором с божественным покоем и красотой сменялись нежные краски». В гимназии будущий писатель изучал труды Эдуарда Гартмана, Артура Шопенгауэра, знал наизусть «Учение о пище» Якоба Молешотта. Он настолько увлекся философией, что в 16 лет захотел проверить философские учения о воле Провидения и лег между рельсами перед приближающимся поездом.

Еще в гимназии начитался он Шопенгауэра. И нас замучил прямо. Ты, говорит, думаешь, что вся Вселенная существует, а ведь это только твое представление, да и сама-то ты, может, не существуешь, потому что ты — тоже только мое представление. Его ворожила Мировая воля — все «проявления одной загадочной и безумно-злой силы, желающей погубить человека.

В 1889 году умер отец, и мать осталась одна с шестью детьми. Денег не хватало. Семнадцатилетний Андреев пытался помочь семье: давал уроки младшим школьникам, рисовал на заказ портреты. Но этого было недостаточно, и матери пришлось продать землю с домом. Андреевы переехали на съемную квартиру.

В старших классах гимназии Леонид Андреев влюбился в Зинаиду Сибилеву. Она уговорила его после окончания учебы переехать в Петербург. Мать Андреева рассказывала: «Кончил Леонид гимназию, и я задумалась о дальнейшем. В университет хотела отдать во чтобы то ни стало… [Он] жил и мечтал только о Петербурге. Влекло его в шумную столицу, а тут орловцы, студенты и курсистки, подогревали решимость». В 1891 году Андреев поступил на юридический факультет Петербургского университета.

«Я уверен, что меня ожидает успех»: первые рассказы

Леонид Андреев. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Леонид Андреев. Фотография: sgpress.ru

Записи от 5 и 17 сентября 1897 года в дневнике Леонида Андреева. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

К учебе в университете Андреев относился без энтузиазма: он редко ходил на занятия и с трудом сдавал зачеты и экзамены. В Петербурге будущий писатель жил бедно, иногда ему помогала Зинаида Сибилева.

Ужасное впечатление производит на меня Университет: просто не могу его переваривать. Вот уже вторую неделю не показываю туда носа; вчера показал было, да как просидел полчаса в зале, ожидая конца лекций, — так не знал, как уйти поскорее? Скверно в особенности действуют на меня студенты, люди они, должно быть, хорошие, а я вижу в них что-то отвратительное…

Зарабатывал Андреев тем, что писал портреты. В надежде на новые доходы стал сочинять рассказы. В 1891 году он закончил произведение «О голодном студенте» и отнес текст в редакцию газеты «Неделя». Однако публиковать его отказались. Не приняли работы и в журналах «Нива» и «Северный вестник».

Несмотря на неудачу, Андреев продолжил писать. Наконец, в 1892 году в литературном журнале «Звезда» опубликовали рассказ «В холоде и золоте». Андреев писал своему знакомому Виктору Вейнштоку: «Это было моим первым опытом — и, к счастью, удачным. Теперь уж с уверенностью последуй своей склонности и займусь не на шутку писательством. Я уверен, что меня ожидает успех. Я знаю себя, знаю, что я могу сделать многое, если захочу».

Зимой 1892 года он приехал на рождественские каникулы домой, в Орел. На одном из праздничных вечеров писатель увидел гимназистку Евгению Хлуденеву и влюбился. Вскоре Андреев сделал девушке предложение, но она отказала ему. Родственница Андреева Софья Панова вспоминала: «… на нем был китайский костюм с необычайно смешной маской. Отправились к знакомым, и там была эта девушка. Она все время над ним шутила. Он в маске объяснялся ей в любви, а она хохотала». Позже эта история вошла в рассказ «Смех».

Андреев вернулся в Петербург, он был разбит и попытался покончить с собой: «Приехал я сюда битком набитый мрачными мыслями и намереньями. Денег, а с ними надежд на будущее не было никаких. Пьяная безобразная жизнь в Орле отразилась на душевном состоянии». Спустя несколько месяцев он расстался с Зинаидой Сбилевой и совершил еще одну попытку самоубийства.

В 1893 году Андреева отчислили из университета: у него не было денег, чтобы оплатить учебу. Он перевелся на второй курс юридического факультета Московского университета и переехал в Москву. Там Андрееву финансово помогали друзья из орловского землячества. В 1895 году к писателю приехали жить мать с детьми. Семье не хватало денег даже на еду: «Леонид оставался в студенческой столовой, откуда иногда украдкой таскал нам хлеб… сестры к закрытию магазинов шли в булочную Филиппова, где и подавали им хлеба», — вспоминал младший брат Павел Андреев.

В мае 1897 года Андреев сдал экзамены и получил диплом адвоката.

Из зала суда в литературу: рассказы Андреева

Леонид Андреев (слева) и писатель Максим Горький. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Участники телешовских «Сред». Слева направо: Скиталец, Леонид Андреев, Максим Горький, Николай Телешов, Федор Шаляпин, Иван Бунин, Евгений Чириков. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Леонид Андреев (справа) и писатель и переводчик Викентий Вересаев. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Летом 1897 года Леонид Андреев устроился на работу помощником присяжного поверенного Московского судебного округа. В конторе он познакомился с адвокатом Павлом Малянтовичем, тот параллельно писал судебные отчеты для журнала «Московский вестник». Узнав о том, что Андреев пробовал себя в литературе, Малянтович предложил ему стать судебным репортером журнала. Заведующий судебным отделом Исаак Новик вспоминал: «Судебные отчеты Андреева не были обычными репортерскими сообщениями о разбиравшихся в суде делах… Все его внимание сосредотачивалось на характеристике подсудимого и среды, в которой он вращался».

В конце 1897 года Леонида Андреева пригласили в новую ежедневную газету «Курьер» готовить фельетоны из зала суда. Для пасхального номера 1898 года по просьбе редакции Андреев написал рассказ «Баргамот и Гараська» о полицейском, который пожалел орловского пьяницу накануне праздника. Произведение прочитал литератор Максим Горький. В «Книге о Леониде Андрееве» Горький вспоминал: «…от этого рассказа на меня повеяло крепким дуновением таланта».

Одетый в старенькое пальто-тулупчик, в мохнатой бараньей шапке набекрень, он напоминал молодого актера украинской труппы. Красивое лицо его показалось мне малоподвижным, но пристальный взгляд темных глаз светился той улыбкой, которая так хорошо сияла в его рассказах и фельетонах… Говорил он торопливо, глуховатым, бухающим голосом… и однообразно размахивая рукой — точно дирижировал. Мне показалось, что это здоровый, неземно веселый человек, способный жить посмеиваясь над невзгодами бытия.

По рекомендации Горького Леонида Андреева приняли в литературный кружок «Среда», куда входили писатели Иван Бунин, Иван Белоусов, Евгений Чириков. Поэт Николай Телешов рассказывал в «Записках писателя»: «В десять часов, когда обычно начиналось у нас чтение, Горький предложил выслушать небольшой рассказ молодого автора. Всем было ясно, что в лице этого новичка «Среда» приобретала хорошего, талантливого товарища». На собрании кружка был издатель популярного «Журнала для всех» Виктор Миролюбов. Его тронули рассказы Андреева, и он предположил писателю опубликовать произведения. Там напечатали «Молчание», «Рассказ о Сергее Петровиче», «В темную даль», «Прекрасна жизнь для воскресших», «Кусаку».

В 1901 году в издательстве «Знание», которое возглавлял Горький, вышел первый сборник рассказов писателя. Николай Телешов писал: «Имя Леонида Андреева стало сразу известным и вскоре заблистало в литературе. Все журналы и газеты заговорили о нем. Книга его, что называется, — «полетела». Сборник был настолько популярен, что через год его переиздали и дополнили новыми рассказами».

В 1901 году в литературной среде разгорелся скандал по поводу произведения Андреева «Бездна». В финале рассказа студент Немовецкий набросился на потерявшую сознание возлюбленную: «И с силой он прижался к ее губам, чувствуя, как зубы вдавливаются в тело, и в боли и крепости поцелуя теряя последние проблески мысли. Ему показалось, что губы девушки дрогнули. На один миг сверкающий огненный ужас озарил его мысли, открыв перед ним черную бездну. И черная бездна поглотила его». На Леонида Андреева посыпалась критика, его произведение называли «образцовой гнусностью». Однако были и те, кто защищал молодого автора.

Бегство за границу и критика писателя

Леонид Андреев с первой женой Александрой Велигорской. 1903. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Первое издание пьесы Леонида Андреева «Царь-Голод». 1908. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Герои «Анатэмы» в постановке Владимира Немировича-Данченко и Василия Лужского — слева направо: Лейзер (Александр Вишневский) и Анатэма (Василий Качалов). 1909. Московский художественный театр, Москва. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

В 1902 году Леонид Андреев женился на Александре Велигорской, дальней родственнице поэта Тараса Шевченко. Накануне свадьбы квартиру писателя обыскали: полиция хотела найти письма Горького, которого обвиняли в революционной пропаганде. С Леонида Андреева взяли подписку о невыезде. Вскоре после свадьбы у Андреевых родился первый сын — Вадим.

Супруга Андреева помогала ему в литературном творчестве: писатель диктовал тексты, а жена печатала их на машинке. В 1904 году Андреев закончил рассказ «Красный смех», навеянный Русско-японской войной. Его главный герой — офицер, испытавший на себе суровость и бессмысленность происходящего.

В разгар студенческих выступлений 1904 года Леонид Андреев высказывался против их жестокого разгона и подписывал обращения к властям. Он писал: «События держат мысль в таком напряжении, что ничего нельзя делать: ни работать, ни отдыхать, ни сидеть дома, ни думать о чем-нибудь другом, помимо происходящего. Так и мечешься весь день как угорелый». Спустя год писатель попал в Таганскую тюрьму за то, что позволил провести в своей квартире заседания центрального комитета Российской социал-демократической рабочей партии. В соседней камере сидел Максим Горький. За знаменитых писателей заступился меценат Савва Морозов. Он внес большой залог, и литераторов отпустили. Опасаясь повторного ареста, Леонид Андреев вместе с беременной женой и ребенком переехал сначала в Финляндию, а оттуда — в Германию. Там во время родов умерла супруга писателя. Новорожденного Даниила и старшего Вадима литератор отдал на воспитание теще.

Леонид Андреев тяжело переживал смерть жены. Он писал: «…для меня и до сих пор вопрос — переживу я смерть Шуры или нет, — конечно, не в смысле самоубийства, а глубже. Есть связи, которых нельзя уничтожить без непоправимого ущерба для души». Утешение писатель искал в работе: в феврале 1906 года он закончил пьесу «Савва». Главным героем произведения стал богоборец, который подложил бомбу под иконой. О готовящемся теракте узнали служители церкви, но они не препятствовали взрыву. Послушники убрали икону, а после случившегося объявили о чуде: лик Спасителя остался неповрежденным. Андреев писал: «Понравится пьеса или нет, это еще большой вопрос — слишком она остра и радикальна. И страшна она, как черт. Но самое в ней плохое — это ее нецензурность. Напечатать еще можно, но поставить на сцене и думать нечего». И действительно, в 1906 году пьесу запретили к постановке.

Максим Горький пригласил Леонида Андреева к себе на остров Капри, писатель переехал туда на полгода. Он хотел вернуться в Россию, но друзья из «Среды» отговорили, Андреева могли арестовать.

В 1907 году в «Сборнике товарищества «Знание» вышла повесть Андреева «Иуда Искариот», в которой он переосмыслил образ предателя. Писатель показал Иуду как самого близкого из учеников Христа, а мотивы измены — благородными.

Весной 1907 года Андреев уехал с Капри и в одиночестве провел лето в Финляндии. Осенью — на свой страх и риск — вернулся в Петербург, где стал печататься в журнале символистов «Шиповник». В этом же году он отдал в редакцию рукопись пьесы «Жизнь человека». Максим Горький пытался отговорить Андреева от публикации произведения: «Ты слишком оголил своего человека, отдалив его от действительности, и этим лишил трагизма, плоти, крови». Тем не менее писатель решил издать произведение.

Через несколько месяцев Андреев опубликовал рассказ «Тьма» и пьесу «Царь голод». Оба произведения подверглись критике. Публицист Виктор Буренин писал: «Хочется выбросить из уст тот непроизвольный, краткий и выразительный звук, которым выражается отвращение: тьфу, тьфу, тьфу!». В пьесе Андреев пересмотрел свой взгляд на революцию: она стала для Андреева не геройством и подвигом, а хаосом. Бунтарями в пьесе «Царь голод» двигали не идеи, а голод, поэтому протест закончился бессмысленными убийствами и разрушением.

В 1908 году Леонид Андреев окончательно переехал в Финляндию. Писатель объяснял: «Чтобы свободнее писать о «вневременном» и «вне пространственном», я сам должен быть вне времени и пространства, а для этого нужно деревенское уединение. Здесь я создал для себя обстановку, чуждую влияния среды, мысль отдал пространству». Он жил в деревне Ваммельсуу, где у него был собственный дом. К Андрееву часто приезжали друзья. В одну из встреч Корней Чуковский представил ему Матильду Денисевич. Она стала второй женой Андреева, и у них родилось трое детей: Савва, Вера и Валентин.

В Финляндии Леонид Андреев в основном писал драмы. В 1909 году вышла пьеса «Анатэма». Главный герой Давид Лейзер раздал все наследство нищим, и те решили, что он чудотворец. Толпа ждала чуда, а когда оно не произошло — забили Лейзера камнями. Режиссер МХТ Немирович-Данченко сразу же взял пьесу в репертуар.

Неприятие революции и эмиграция

Леонид Андреев на фоне сделанной им копии офорта Франсиско Гойи. 1910. Ваммельсуу, Финляндия. Фотография: terijoki.spb.ru

Леонид Андреев в столовой своего дома. 1910. Ваммельсуу, Финляндия. Фотография: Дмитрий Здобнов / terijoki.spb.ru

Анна Денисевич — вторая жена Леонида Андреева. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Когда началась Первая мировая война, Леонид Андреев написал патриотическую пьесу «Король, закон и свобода». В 1916 году он стал заведующим литературной редакцией в политической газете «Русская воля», в 1917 году большевики закрыли издание.

Леонид Андреев не принял Октябрьскую революцию.

«Мы» думали, что открывая все двери зверинцев, все хлева и конюшни, ломая все загороди и выпуская истомленных неволей зверей и скотину, мы немедленно введем их в кабинет и в дружески-серьезной беседе обсудим и постановим, как жить нам дальше. «Мы» думали, что освобожденный голодный тигр… в крайнем случае будет жрать только монархистов, а взыгравшаяся корова будет бодать только Пуришкевича.

В декабре 1917 года Финляндия получила независимость. Андреев, находившийся в своем доме в деревне Ваммельсуу, оказался в эмиграции. Писатель составлял антибольшевистские манифесты, пытался переосмыслить революцию, начал роман «Дневник Сатаны». В 1919 году Леонид Андреев скончался. Причиной смерти стала болезнь сердца.

Интересные факты

Леонид Андреев. 1910-е. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

Леонид Андреев среди родных и близких в шуточной фотосессии. 1910-е. Ваммельсуу, Финляндия. Фотография: Леонид Андреев / terijoki.spb.ru

Леонид Андреев с первой женой Александрой Велигорской. 1905. Фотография Карла Буллы. Иллюстрация к книге Натальи Скороход «Леонид Андреев» (из серии «Жизнь замечательных людей»). Москва: Молодая Гвардия, 2013

1. Шестилетнего Леонида Андреева называли турчонком из-за его «дружбы» с иностранцами. После Русско-турецкой войны 1877–1878 годов в Орле жили пленные турки. Они свободно перемещались по городу. Шестилетний Леонид Андреев подружился с иностранцами. «Они брали меня на руки, угощали сладостями и нянчили меня как своего. Никогда так не ласкали меня потом люди, как ласкали турки», — писал в дневнике Андреев.

2. Когда Леонид Андреев после окончания университета начал работать защитником в суде, у него не было денег купить фрак. Поэтому бедный выпускник одалживал одежду на слушания у коллег. Однажды фрак оказался настолько узким, что писатель не мог жестикулировать. Писатель вспоминал: «Чтобы разжалобить судей и спасти клиента, я должен был скрещивать руки на груди и молитвенно складывать их, а предательски узкий фрак не позволял этого. Весь в поту от напряжения уронил я платок, и, с трудом опустившись, чтобы поднять его, рассмешил судей и присяжных, и вся моя патетическая речь утратила надлежащую силу воздействия». Дело Андреев проиграл.

3. В 1902 году Леонид Андреев и Александра Велигорская отправились в свадебное путешествие в Крым. Они были в гостях у писателя Антона Чехова, который прочитал и высоко оценил рассказы Андреева. Чехов подарил молодоженам свою фотографию с подписью: «Леониду Николаевичу Андрееву на добрую память от ялтинского отшельника. А. Чехов. 18 марта 1902 года».

4. Александра Велигорская вела специальный альбом, куда вклеивала гезетные вырезки с публикациями о муже. После ее смерти Андреев альбом не вел. Всего сохранилось три тома.

Леонид Андреев

Леонид Николаевич Андреев — выдающийся русский писатель. Родился 21 августа 1871 года в Орле в семье землемера, который (по семейным преданиям) был внебрачным сыном помещика. Мать тоже была из знатного рода, поэтому можно утверждать, что явившийся в этот мир человек был аристократом как по духу, так и по крови.

В 1882 году его отдали в орловскую гимназию, в которой Леонид, по собственному признанию, «учился скверно». Зато много читал: Жюля Верна, Эдгара По, Чарльза Диккенса, Дмитрия Ивановича Писарева, Льва Николаевича Толстого, Эдуарда Гартмана, Артура Шопенгауэра. Последний оказал на мировоззрение будущего писателя особенно сильное влияние: шопенгауэровские мотивы пронизывают многие его произведения.

В 1889 году юноша тяжело переживает потерю отца. В этом же году его поджидает еще одно испытание — тяжелейший душевный кризис из-за несчастной любви. Психика впечатлительного молодого человека не выдержала, и он попытался даже покончить с собой: чтобы испытать судьбу, лег под поезд между рельсов.

К счастью, все обошлось, и отечественная литература обогатилась еще одним великим именем.

В 1891 году, окончив гимназию, Леонид Андреев поступил на юридический факультет Петербургского университета, откуда в 1893 году был отчислен за неуплату. Ему удалось перевестись в Московский университет, за обучение в котором плату внесло Общество пособия нуждающимся. В это же время Андреев начинает печататься: в 1892 в журнале «Звезда» выходит его рассказ «В холоде и золоте», повествующий о голодном студенте. Однако жизненные неурядицы снова доводят начинающего писателя до самоубийства, но попытка опять неудачна. (Еще раз он испытает судьбу в 1894 году. И вновь остается жив.)

Все это время бедный студент влачит полуголодное существование, живет частными уроками, рисует портреты на заказ. Вдобавок, в 1895 году Леонид Андреев попадает под полицейский надзор за участие в делах Орловского студенческого землячества в Москве, так как деятельность подобных организаций была под запретом.

Тем не менее, он продолжает печататься в «Орловском вестнике». А в 1896 году он знакомится с будущей женой — Александрой Михайловной Велигорской.

В 1897 году Леонид Андреев окончил университет кандидатом права. Он начал служить помощником присяжного поверенного, выступая в суде в качестве защитника. Может быть, из своей практики он и вынес сюжет произведения, которое считается началом его литературной карьеры: 5 апреля 1898 года в газете «Курьер» (в которой в ближайшие годы будут также публиковаться — под псевдонимами Джеймс Линч и Л.-ев — фельетоны Андреева) выходит рассказ «Баргамот и Гараська». Дебют этот не остался незамеченным — первый рассказ Андреева был одобрен М. Горьким, получил высокую оценку тогдашних влиятельных критиков. Окрыленный успехом, начинающий писатель ощутил в себе необыкновенный прилив творческой энергии. С 1898 по 1904 год он написал свыше пятидесяти рассказов, а в 1901 году издательство «Знание» выпустило одно за другим восемь изданий первого тома его сочинений.

Перед молодым писателем, быстро снискавшим у своего поколения репутацию «властителя дум», широко распахнулись двери редакций лучших журналов, его талант признали Толстой, Чехов, Короленко, не говоря уже о Горьком, с которым у него завязались тесные дружеские отношения (переросшие со временем в «дружбу-вражду» и завершившиеся разрывом).

В 1900 году Горький ввел его молодого писателя в литературный кружок «Среда». Вот как сам Горький описывает встречу с Леонидом: «Одетый в старенькое пальто-тулупчик, в мохнатой бараньей шапке набекрень, он напоминал молодого актера украинской труппы. Красивое лицо его мне показалось малоподвижным, но пристальный взгляд темных глаз светился той улыбкой, которая так хорошо сияла в его рассказах и фельетонах. Говорил он торопливо, глуховатым, бухающим голосом, простуженно кашляя, немножко захлебываясь словами и однообразно размахивая рукой, — точно дирижировал. Мне показалось, что это здоровый, неизменно веселый человек, способный жить посмеиваясь над невзгодами бытия».

Горький привлек Андреева к работе в «Журнале для всех» и литературно-политическом журнале «Жизнь». Но из-за этой работы (а также сбора денег для нелегальных студенческих касс) писатель вновь попал в поле зрения полиции. И он сам, и его произведения широко обсуждались литературными критиками. Розанов, например, писал: «Господин Арцыбашев и господа Леонид Андреев и Максим Горький сорвали покров фантазии с действительности и показали ее, как она есть».

10 января 1902 года в газете «Курьер» вышел рассказ «Бездна», всколыхнувший читающую публику. В нем человек представлен рабом низменных, животных инстинктов. Вокруг этого произведения Л. Андреева сразу развернулась широкая полемика, характер которой носил уже не литературоведческий, а, скорее, философский характер. (Позже писатель даже замыслил «Антибездну», где хотел изобразить лучшие стороны человека, но так и не осуществил задуманное.)

После женитьбы на Александре Михайловне Велигорской 10 февраля 1902 года начался самый спокойный и счастливый период в жизни Андреева, продолжавшийся, однако, недолго. В январе 1903 года его избрали членом Общества любителей российской словесности при Московском университете. Он продолжил литературную деятельность, причем теперь в его творчестве появлялось все больше бунтарских мотивов. В январе 1904 года в «Курьере» был опубликован рассказ «Нет прощения», направленный против агентов царской охранки. Из-за него газета была закрыта.

Важным событием — не только литературным, но и общественным — стала антивоенная повесть «Красный смех». Писатель с восторгом приветствует первую русскую революцию, пытается активно содействовать ей: работает в большевистской газете «Борьба», участвует в секретном совещании финской Красной Гвардии. Он снова вступает в конфликт с властями, и в феврале 1905 года за предоставление квартиры для заседаний ЦК РСДРП его заключают в одиночную камеру. Благодаря залогу, внесенному Саввой Морозовым, ему удается выйти из тюрьмы. Несмотря ни на что, Андреев не прекращает революционную деятельность: в июле 1905 года он вместе с Горьким выступает на литературно-музыкальном вечере, сбор от которого идет в пользу Петербургского комитета РСДРП и семей бастующих рабочих Путиловского завода. От преследований властей теперь ему приходится скрываться за границей: в конце 1905 года писатель выезжает в Германию.

Там он пережил одну из самых страшных трагедий своей жизни — смерть любимой супруги при рождении второго сына. В это время он работал над пьесой «Жизнь человека», о которой впоследствии написал Вере Фигнер: «за Ваш отзыв о «Жизни человека» спасибо. Вещь эта очень мне дорога; а уже теперь я вижу, что ее не поймут. И это очень больно обижает меня, не как автора (самолюбия у меня нету), а как «Человека». Ведь эта вещь была последней мыслью, последним чувством и гордостью моей жены — и когда разбирают ее холодно, бранят, то мне чувствуется в этом какое-то огромное оскорбление. Конечно, какое дело критикам до того, что «жена человека» умерла, — но мне больно. Вчера и сегодня пьеса ставится в Спб., и мне тошно об этом подумать».

В декабре 1907 года Л. Андреев встретился с М. Горьким на Капри, а в мае 1908-го, кое-как оправившись от горя, вернулся в Россию.

Он продолжает содействовать революции: поддерживает нелегальный фонд узников Шлиссельбургской крепости, укрывает революционеров в своем доме.

Писатель работает редактором в альманахе «Шиповник» и сборнике «Знание». Приглашает в «Знание» А. Блока, которого высоко ценит. Блок, в свою очередь, так отзывается об Андрееве: «В нем находят нечто общее с Эдгаром По. Это до известной степени верно, но огромная разница в том, что в рассказах г. Андреева нет ничего «необыкновенного», «странного», «фантастического», «таинственного». Все простые житейские случаи».

Но из «Знания» писателю пришлось уйти: Горький решительно восстал против публикаций Блока и Сологуба. Порвал Андреев и с «Шиповником», который напечатал романы Б. Савинова и Ф. Сологуба после того, как он их отклонил.

Однако работа, большая и плодотворная, продолжается. Самым, пожалуй, значительным произведением этого периода стал «Иуда Искариот», где подвергается переосмыслению известный всем библейский сюжет. Ученики Христа предстают трусливыми обывателями, а Иуда — посредником между Христом и людьми. Образ Иуды двойствен: формально — предатель, а по сути — единственно преданный Христу человек. Предает же Христа он, чтобы выяснить, способен ли кто-нибудь из его последователей пожертвовать собой ради спасения учителя. Он приносит апостолам оружие, предупреждает их о грозящей Христу опасности, а после смерти Учителя следует за ним. В уста Иуды автор вкладывает весьма глубокий этический постулат: «Жертва — это страдания для одного и позор для всех. Вы на себя взяли весь грех. Вы скоро будете целовать крест, на котором вы распяли Христа!.. Разве он запретил вам умирать? Почему же вы живы, когда он мертв?.. Что такое сама правда в устах предателей? Разве не ложью становится она?». Сам автор охарактеризовал это произведение как «нечто по психологии, этике и практике предательства».

Леонид Андреев постоянно занят поисками стиля. Он разрабатывает приемы и принципы не изобразительного, а выразительного письма. В это время рождаются такие произведения, как «Рассказ о семи повешенных» (1908), повествующий о правительственных репрессиях, пьесы «Дни нашей жизни» (1908), «Анатэма» (1910), «Екатерина Ивановна» (1913), роман «Сашка Жегулев» (1911).

Первую мировую войну Л. Андреев приветствовал как «борьбу демократии всего мира с цезаризмом и деспотией, представителем каковой является Германия». Того же он ждал от всех деятелей русской культуры. В начале 1914 года писатель даже поехал к Горькому на Капри, чтобы убедить его отказаться от «пораженческой» позиции и заодно восстановить пошатнувшиеся дружеские отношения. Вернувшись в Россию, он начал работать в газете «Утро России», органе либеральной буржуазии, а в 1916 году стал редактором газеты «Русская воля».

Восторженно приветствовал Андреев и Февральскую революцию. Он даже допускал насилие, если оно применялось ради достижения «высоких целей» и служило народному благу и торжеству свободы.

Однако эйфория его убывала по мере того, как большевики укрепляли свои позиции. Уже в сентябре 1917 года он писал, что «завоеватель Ленин» ступает «по лужам крови». Противник любой диктатуры, он не смог смириться и с диктатурой большевистской. В октябре 1917 года он уехал в Финляндию, что стало фактически началом эмиграции (на самом деле, благодаря печальному курьезу: когда по реке Сестре установилась граница между Советской Россией и Финляндией, Андреев с семьей жил на даче и волей-неволей оказался «за границей»).

22 марта 1919 года в парижской газете «Общее дело» вышла его статья «S.O.S!», в которой он обратился к «благородным» гражданам за помощью и призвал их к объединению, чтобы спасти Россию от «дикарей Европы, восставших против ее культуры, законов и морали», превративших ее «в пепел, огонь, убийство, разрушение, кладбище, темницы и сумасшедшие дома».

Неспокойное душевное состояние писателя сказалось и на его физическом самочувствии. 9 декабря Леонид Андреев скончался от паралича сердца в деревне Нейвала в Финляндии на даче у друга, писателя Ф. Н. Вальковского. Тело его было временно захоронено в местной церкви.

Этот «временный» период продолжался до 1956 года, когда его прах перезахоронили в Ленинграде на Литераторских мостках Волкова кладбища.

Идеи и сюжеты Леонида Андреева оказались плохо совместимыми с идеологией советского государства, и на долгие годы имя писателя было позабыто. Первой ласточкой возрождения стал сборник рассказов и повестей, выпущенный Государственным издательством художественной литературы в 1957 году. Через два года за ним последовал сборник пьес. Состав этих книг подчеркнуто нейтрален; «опасные» произведения вроде «Бездны» и «Мысли» в них не вошли.

Первое и единственное на сегодняшний день (если не считать двухтомника 1971 года) посмертное собрание сочинений Леонида Андреева вышло в издательстве Художественная литература (Москва) в 1990-1996 годах.

В последние годы историческая справедливость восстановлена: сборники Андреева выходят из года в год и переиздаются, отдельные рассказы и повести писателя включены в школьную программу.

Фантастика в творчестве Леонида Андреева

Многие произведения Леонида Андреева непосредственно относятся к жанру фантастики и ужасов. Прежде всего следует упомянуть следующие:

1. «Дневник Сатаны» — неоконченный роман, в котором Князь Тьмы является в мир начала XX века в человеческом обличье;
2. мистический рассказ «Он», близкий по духу произведениям Говарда Филлипса Лавкрафта;
3. жуткая повесть «Красный смех» — об ужасах войны, нашедших сверхъествественное воплощение;
4. сюрреалистический кошмар «Стена»;
5. рассказ «Елеазар», который своеобразно трактует историю библейского Лазаря и неоднократно включался в западные антологии историй о привидениях;
6. озорная басенка «Черт на свадьбе»;
7. рассказ о конце света «Воскресение всех мертвых», жанр которого сам автор определил как «мечта»;
8. философская сказка «Так было»;
9. притча «Правила добра» — о черте, возлюбившем добро;
10. сатирический рассказ «Смерть Гулливера», повествующий о похоронах свифтовского героя;
11. фантастико-символистские пьесы («Царь голод», «Анатэма»).

Кроме того, значительное число рассказов и повестей (включая такие выдающиеся, как «Полет», «Большой шлем», «Бездна», «Жизнь Василия Фивейского», «Проклятие зверя», «Набат» и др.) нельзя с уверенностью отнести ни к фантастике, ни к традиционной литературе. В наши дни это назвали бы магическим реализмом.

Дом Леонида Андреева — Орловский объединенный государственный литературный музей И.С. Тургенева

В Орле на 2-й Пушкарной улице сохранился дом семьи Андреевых. В этом доме прошли детские и юношеские годы будущего писателя, а в настоящее время в нем размещается музей Леонида Андреева. Основным экспонатом этого музея является сам дом, сохранившийся до наших дней почти в своем первозданном виде. Многое помнят стены дома № 41 на 2-й Пушкарной улице. Помнят, как исследовал Леонид чердаки и подвалы в поисках того, что взрослые называют одним словом – «мусор», как читал он книги Майн Рида и Жюля Верна; мечтал о дальних морских путешествиях, а после посещения театра разыгрывал целые спектакли перед своими сверстниками. В этом доме мать Анастасия Николаевна помогала сыну делать первые рисунки, научила фантазировать и приучила его к сознательному творчеству. Отсюда в 1882 г. Леонид пошёл в первый класс гимназии, а в 1891 – уехал из этого дома в большую жизнь, учиться в Петербургском университете. Воссоздавая атмосферу жизни и быта бывшей окраины города Орла в конце 19 века, экспозиция музея ведет посетителей к пониманию истоков разносторонних дарования талантливого оригинального человека. Наряду с материалами, рассказывающими о литературном творчестве писателя, посетители узнают о Леониде Андрееве-художнике, фотографе. Необычайная талантливость, выразившаяся в самых разнообразных формах художественного творчества, и составляет Мир Леонида Андреева. В Орле, на углу окраинных улиц 1-й Пушкарной и Дальней Посадской (ныне Панчука) родился будущий писатель, которого Максим Горький считал человеком «редкой оригинальности, редкого таланта и достаточно мужественным в своих поисках истины». На 2-й Пушкарной улице сохранился большой деревянный дом украшенный резьбой, в десять комнат, с террасой, выходящей в сад. В 1874 году отец писателя, частный землемер-таксатор Николай Иванович Андреев, купил у солдатки Прасковьи Горлевской  место и построил дом по собственному проекту. На доме с 1960 года – мемориальная доска: «В этом доме прошли детские и юношеские годы известного русского писателя Леонида Николаевича Андреева». Дом Андреевых является основным экспонатом музея. Он сохранился до наших дней почти в первозданном виде. В 2014 году дому исполнится 140 лет. В нем Леонид Андреев прожил семнадцать лет (с 1874 по1891), отсюда уехал учиться сначала в Петербургский, а затем в Московский университет, сюда приезжал на зимние и летние вакации.

Критика о творчестве Леонида Андреева, отзывы современников

Леонид Андреев. Художник И. Репин

Писатель Леонид Андреев является представителем Серебряного века русской литературы.

В этой статье представлена критика о творчестве Леонида Андреева: отзывы современников и критиков XX в.

Смотрите: Все материалы по творчеству Л. Андреева

Критика о творчестве Леонида Андреева, отзывы современников

К. И. Арабажин:

«Как бы ни относиться к творчеству Андреева, нельзя не признать, что он умеет возбуждать интерес к себе и к тем «проклятым» вопросам, которых касается в своих произведениях. И если он иногда плохо ставит эти вопросы и не всегда удачно их разрешает, то все же он будит мысль, около его тем загорается спор, и открывается возможность беседы по многим волнующим современного человека недоумениям и исканиям. <…>

Литературная известность Леонида Андреева создалась необыкновенно быстро, — менее чем в десять лет. Это одна из наиболее счастливых литературных карьер.

Еще десять лет назад скромный помощник присяжного поверенного в Москве, снискивающий себе средства к жизни судебными отчетами в газетах, — как-то почти сразу он делается известным писателем и привлекает к себе внимание критики и читателей. <…>

Литературное имя Андреева переживет его, как человека, на многие десятки лет, — и если конец XIX века навсегда связан с именами Чехова и отчасти Горького, то начало XX, — не подлежит никакому сомнению, — будет отмечено именем Леонида Андреева. <…>

Популярность Андреева объясняется, однако, многими причинами. Первая — это бесспорный талант, — большое интересное дарование писателя. Приковать к себе внимание читателя, заставить волноваться, спорить, связать ряд проблем жизни с своими произведениями и образами своих героев, — это уж серьезное доказательство дарования. Заставить о себе и через себя думать, — для этого нужно иметь в себе что-то, что называется талантом. Рекламой, криком этого не сделаешь. <…> Иметь свое, — оригинальное, — это ведь и значит иметь талант. И Андреев, несомненно, обладает им. В признании таланта Андреева сходятся критики разнообразных лагерей, — даже его ярые хулители, как, напр., Мережковский, Буренин, Розанов и многие др.

Одного таланта, однако, недостаточно, чтобы приковать к себе всеобщее внимание. <…> Кроме таланта нужна еще удача, а удача, главным образом, зависит от соответствтя дарований писателя с запросами времени и подробностями данного общества. <…>

…Между современным человеком и Андреевым (и русским человеком в особенности) есть глубокая связь; тысячи психологических нитей соединяют Андреева с его читателем и дают им взаимный интерес друг к другу. Современное общество, переживая тяжелый момент духовного распада, стоя на распутье… встречает в Андрееве своего философа, психолога, своего истолкователя. Андреев вполне стоит своего читателя. Читатель нашел себя в его произведениях. Оба друг другом должны быть довольны — вот причина, почему успех Андреева нужно считать весьма значительным и характерным для переживаемаго нами времени. <…>

Основная черта Андреевского творчества — пессимизм. Но это чисто-русский обывательский пессимизм именно в тех его формах и с тем содержанием, которые дают ему особенности русской жизни, русской обывательщины. <…>

…То, что он дал — яркая страница в истории русской литературы и прекрасная иллюстрация смутных настроений, неясных устремлений и тоскливых порывов части русских людей первого десятилетия двадцатого века.

Можно не любить эти андреевския настроения, но историку литературы, критику и публицисту нельзя не считаться с ними.»
(К. И. Арабажин, «Леонид Андреев. Итоги творчества. Литературно-критический этюд», СПб, 1910 г.)

М. Горький:

«…Я видел… человека крупного, своеобразного… <…> …Он был таков, каким хотел и умел быть — человеком редкой оригинальности, редкого таланта и достаточно мужественным в своих поисках истины.»
(М. Горький «Леонид Андреев», 1923 г.)

Г. Горбачев:

«Андреев — типичнейший выразитель настроений мелкобуржуазной интеллигенции XX в. <…>

Односторонность и некритичность вульгарно-скептического ума, смелость фантазии, схематизм мышления и воображения — все это сделало Андреева писателем поверхностным, но «острым», идейно-упрощенным, но увлекательным и доступным. Такой именно писатель и нужен был средним слоям превращавшейся в обывателей интеллигенции, которая изжила общественнический позитивизм и демократизм эпохи «героических разночинцев» в скепсисе и индивидуализме и которая жаждала «абсолютной» свободы и «полного» счастья. <…>

…Андреев был популярен в широкой читательской среде и особенно среди молодежи эпохи реакции. Поэтому Мережковский призывал серьезно отнестись к этому столь популярному и влиятельному «варвару», а Луначарский посвятил Андрееву лучшие из своих ранних философски-критических статей.»
(Г. Горбачев, статья о Леониде Андрееве в «Литературной энциклопедии» в 11 томах (1929—1939), том 1, 1930 г.)

А. В. Богданов:

«…Многих писателей реалистического направления — Чехова, Гаршина, Толстого, Достоевского — он высоко ценил как своих учителей; но он остро чувствовал и свою оторванность от литературных традиций XIX века.

Квинтэссенция умонастроений Андреева — это трагедия одинокой личности, которую утрата веры в Бога — величайшая утрата этой эпохи — поставила перед лицом Абсурда. Подобные переживания были знакомы многим. <…>

Сейчас нам уже более или менее ясно, что Андреев первым из русских писателей пошел, ориентируясь на Достоевского (поначалу, может быть, неосознанно), по тому пути, которым позднее пойдут художники экзистенциалисты, прежде всего Камю и Сартр… И для них и для Андреева главной и самой суровой правдой было одиночество человека… перед небом и другими людьми, — одиночество, на которое каждый обречен с момента своего рождения.»
(А. В. Богданов, вступительная статья к тому №1 из «Собрания сочинений Л. Н. Андреева в 6 томах», М.: Худож. лит., 1990 г.)

Это была критика о творчестве Леонида Андреева: отзывы современников и критиков XX в.

Смотрите: Все материалы по творчеству Л. Андреева

Ангел-хранитель Леонида Андреева

Печальная новость пришла в середине июня из Москвы. Здесь на 64-м году ушла из жизни Ирина Григорьевна Андреева-Рыжкова, внучка известного русского писателя и нашего земляка Леонида Андреева.

В Орле её очень любили и называли «наш ангел-хранитель».

На днях в доме-музее классика Серебряного века прошел вечер её памяти.

«Я люблю бывать в Орле, особенно ранней-ранней осенью. Люблю пройтись по бывшей Болховской, люблю прийти в храм Михаила Архангела, где крестили моего деда, люблю остановиться у знаменитой гимназии, здесь учился и Леонид Николаевич Андреев. Но сильнее всего меня манит, притягивает к себе с поразительной силой тихая улочка — 2-я Пушкарная…».

Это строки из книги «Лео­нид Андреев — далекий и близкий», подготовленной и выпущенной Ириной Андреевой в 2011 году к 140-летию своего деда — классика литературы.

Внучка Андреева Ирина — единственная из его потомков, кто жил в России. Её бабушка, Анна Ильинична Денисевич, была второй женой писателя, с которой он прожил 13 лет до самой смерти. Ирина окончила литературный институт, прекрасно рисовала. Стены в ее московской квартире увешаны портретами любимого дедушки, которого, впрочем, она никогда не видела. Это было, скорее, родство душ.

Может, поэтому она так рвалась в Орел, часто повторяя, что душа её на тихой Пушкарной улочке.

Здесь сохранился большой деревянный дом, украшенный резьбой, в десять комнат, с террасой, выходящей в сад.

Многое помнят его стены: как исследовал мальчишка Леонид чердаки и подвалы в поисках таинственных сокровищ, как читал книги Майн Рида и Жюля Верна, мечтал о дальних морских путешествиях. Нравы и обычаи Пушкарных улиц формировали характер и мировоззрение будущего писателя.

Пережитое, увиденное, выстраданное в Орле вошло в творчество Леонида Андреева как его первооснова.

Удивительно, но дух писателя до сих пор витает в этих стенах. Из всех литературных музеев третьей культурной столицы России дом-музей Леонида Андреева, пожалуй, самый живой.

Куда ни кинешь взгляд — всюду множество личных вещей, милых сердцу безделушек, принадлежащих самому автору и его домочадцам, кругом фотографии, рисунки, книги — и всё это — подлинники. Многие из раритетов появились здесь именно благодаря Ирине Андреевой.

Заведующую орловским домом-музеем Татьяну Полушину и внучку знаменитого писателя связывала многолетняя теплая дружба.

— Мы никогда ничего у неё не просили, хотя понятно желание каждого музейщика иметь в своей экспозиции подлинные раритеты, — откровенничает Татьяна Викторовна. — У меня хватало терпения дождаться заветного звонка из Москвы.

Каждый раз, приезжая в дом своего деда, она любила снять обувь и босиком бродить по многочисленным комнатам, потом присесть на лавочку.

И когда в трубке слышался бодрый, молодой голос Ирины Григорьевны, приглашающей к себе в гости, уже знала — с пустыми руками в Орел не вернусь.

И как ни тяжело было внучке расставаться с семейными реликвиями, от всего сердца она передавала бесценные раритеты в дом-музей в Орле. А ведь могла выгодно продать на аукционе. Взять хотя бы «вечную» ручку с золотым пером, которые только появились в начале XX века. Этой ручкой Андреев писал свой последний неоконченный роман-памфлет «Дневник сатаны».

Сейчас она украшает экспозицию вместе с письмами детей писателя и прядью волос Леонида Андреева, которую Анна Ильинична, вторая жена, срезала перед его смертью в доме в поселке Ваммельсуу. Ирина Андреева подарила орловцам уникальные цветные слайды из семейной хроники, сделанные сыном писателя Валентином.

Что уже говорить о настоящих драгоценностях — ювелирных украшениях Анны Ильиничны: серебряных браслетах, украшенных бриллиантами, агатами, раух-топазами, перламутровых серьгах, кулоне, обрамленном топазами и гранатами. Вот только всё это богатство посетители музея увидят не скоро — только когда появятся витрины с пуленепробиваемыми стеклами и приличная охрана.

На вечере памяти вспоминали о необыкновенных человеческих качествах Ирины Андреевой — её теплоте и радушии.

— Каждый раз, приезжая в дом своего деда, она любила снять обувь и босиком бродить по многочисленным комнатам, потом присесть на лавочку и просто поболтать с нами о чем-то женском, — вспоминает старший научный сотрудник музея Наталия Соболева.

Известная орловская художница Галина Бурмакова была детской подругой Ирины Григорьевны: «Мы жили по соседству, через стену. Помню, когда в нашем дворе появилась новая девочка. Помню, как она вышла гулять с необыкновенными санками с ажурной спинкой (тогда дочь Андреева Вера Леонидовна вернулась с семьей из Чехословакии на родину).

А вскоре прошел слух, что у девочки Иры дедушка — знаменитый писатель. Но она не кичилась этим, вела себя со всеми очень просто. Так завязалась наша дружба».

Как о талантливом человеке, достойном памяти своего великого деда, говорила об Ирине Андреевой доктор филологических наук, профессор, зав. кафедрой ОГУ Екатерина Михеичева. Она — известный исследователь творчества Леонида Андреева.

За два месяца до своей внезапной кончины Ирина Григорьевна вновь позвонила в Орел и пригласила заведующую орловским домом-музеем Татьяну Полушину в гости: «Только приезжай с машиной, приготовила целый ящик редких фотографий, сделанных моим отцом в оккупированной Праге, а еще светильник и пепельницу деда».

— Мы успели съездить в Москву, но, к несчастью, в последний раз, — рассказала заведующая музеем. — Её здорово подкосила эта история с выходом в свет автобиографии Лео­нида Андреева в серии «ЖЗЛ». Ваша газета писала об этом. Внучка называла эту книжку Натальи Скороход пасквилем на своего деда и очень жалела, что не взялась сама за эту работу.

У Ирины Григорьевны были большие планы на ближайшее время: ну, во-первых, написать всё-таки свою книгу о Лео­ниде Андрееве, а еще издать автобиографию с его авторскими фотографиями. Но, увы!

А здесь, в Орле, всегда будут помнить своего ангела-хранителя.

Драматургия Леонида Андреева: модерн 100 лет спустя

Сколько же раз на протяжении столетия мы «пересматривали» историю отечественной литературы!.. Не сосчитать, хотя определенную логику вычленить можно. Каждый наш обновленный взгляд непременно возникал в строгом соответствии с обновляющейся реальностью; одни кумиры теснили других, одни имена всплывали из небытия, другие – в небытие уплывали. И всякий раз казалось, что уж это – навсегда. Но веяли иные ветры, приносили иное настроение, состояние души, менялось в очередной раз наше восприятие окружающего мира – и колебались в этих порывах прежние идеалы и возникали новые…

Впрочем, вряд ли когда-нибудь на протяжении XX столетия Леонид Андреев оказывался среди тех, кого мы причисляли к первому ряду русской литературы. Несмотря на то, что в разные периоды именно в его творчестве можно было обнаружить наиболее характерные черты ее – достаточно широко понимая это определение – художественной идеологии.

Мало у кого из отечественных писателей мы наблюдаем настолько резкие различия между прозой и драматургией. Противоречивость Андреева, нервность и неровность его почерка, отсутствие этической и эстетической целостности отмечали едва ли не все исследователи, но далеко не все обращали внимание на то, как трудно, с какими натяжками разделяется его творчество на определенные периоды – значительно более сложно, чем у многих его современников.

Об одной из причин этого «сопротивления материала» писал М. Горький: «Леонид Николаевич странно и мучительно-резко для себя раскалывался надвое: на одной и той же неделе он мог петь миру – «Осанна!» и провозглашать ему – «Анафема!»… в обоих случаях он чувствовал одинаково искренно» ^{Эта двойственность особенно отчетливо выразилась, как представляется, именно в драматургии, включающей 28 пьес, написанных Андреевым с 1905 по 1916 год, в период бурных политических событий, резкой смены общественных настроений, поиска интеллигенцией своего места в мире, сдвинувшемся с привычных координат. Именно в этот период и сложилась доминанта личности писателя, определившая характер его творческих поисков, – двойственность, осложненная фатально-трагическим мировосприятием.}

 

* * *

…Теплым и солнечным октябрьским днем, когда на фоне голубого неба особенно красивы переливы листвы – желтой, красной, зеленой, я шла к Леониду Николаевичу Андрееву, в маленький орловский дом на Большой Пушкарной улице. Для того чтобы попасть туда, в Дом-музей писателя, надо спуститься от «Дворянского гнезда» к узкому мостику, перейти речку и – попасть в другой мир. Старый русский город Орел так построен, что «Дворянское гнездо» с высокого берега через полоску реки чуть высокомерно поглядывает на мещанский низкий берег.

Десять лет спустя после первого приезда в Орел я как будто другими глазами увидела этот пейзаж и внезапно осознала, как это было на самом деле. Юноша мещанской стороны выходил за калитку и видел по правую руку высокий берег, где все было иным; сюда надо было взбираться по узкой дорожке, видя сбоку узорные переплетения белой беседки, пышные кроны деревьев парка. И дальше ввысь по улице, к просторным каменным домам, к строгим храмам. Здесь, в доме его отца, в маленьких уютных комнатках распускалась на окнах герань, обеденный стол был покрыт, как и сегодня, в музейном интерьере, вязаной светлой скатертью. К чаю подавали повидло из яблок собственного урожая, – кажется, экскурсоводы угощали меня еще теми, давними запасами, таким непривычно вкусным показалось оно. А наверху, на чердаке дома, что-то поскрипывало. Сохранилось предание, что такие же поскрипывания слышали Андреевы после смерти отца и считали, что это дух хозяина дома не хочет оставлять их. Сейчас говорят, что это Леонид Николаевич встречает гостей, хотя все знают вполне прозаическую причину этих звуков – кошки бродят по чердаку. Но в мистическое гостеприимство Андреева почему-то верится охотнее.

Не здесь ли, не в этой ли заманчивой и в то же время обманчивой близости высокого и низкого берегов, дворянских и мещанских гнезд, – истоки двойственности, как и страсти объять необъятное, разорвать все существующие и мыслимые границы, впустить в свой художественный мир густой, насыщенный быт и безудержные, космические фантазии, мещанский надрыв и дворянскую строгую регламентированность, сочинить надмирное, несуществующее, но и реальное будущее пространство, в котором два берега, высокий и низкий, уже не будут разделены границей?

И не здесь ли причина того, что сегодня драматургия Л. Н. Андреева оказывается наиболее близкой, наиболее внятной нашему театру, театру конца XX столетия, ощутившему какую- то особую, прежде с такой силой не испытываемую мучительную радость вседозволенности, но и тщательно скрываемую робость перед этой вседозволенностью?

Если попытаться коротко охарактеризовать взаимоотношения театра и театрального наследия Андреева на протяжении итогового десятилетия века, окажется, что начало 90-х годов ознаменовано интересом к тем произведениям, где речь идет о революционной, «огнем и мечом», переделке мира («Савва»), середина – знак повышенного внимания к пьесам, затрагивающим темные стороны человеческой души («Анфиса», «Екатерина Ивановна», «Собачий вальс»), финал его устремлен к драматургии, трактующей более общие вопросы человеческого существования («Дни нашей жизни»).

Но еще одна черта выявится в подобной характеристике: так или иначе, но большинство пьес Андреева из поля интереса нашего театра выпадает. Чем сложнее они по своему внутреннему напряжению, чем противоречивее, тем, казалось бы, естественнее, органичнее накладываются на нынешнее смутное состояние общества, однако театр с завидным упорством бредет по проторенной уже дорожке, вновь и вновь перечитывая едва ли десяток из почти тридцати андреевских драматургических творений. И происходит это, как представляется, по той причине, что так часто напрашивающееся в наших суждениях сопоставление начала и конца XX века, их перекличка, рифмовка воспринимаются все же больше декларативно. До анализа дело не доходит.

В своей статье «О театре» Блок писал: «Кажется, ярче всех до сих пор трепет нашего рокового времени выразил тот же Леонид Андреев»    ^{.»Трепет нашего рокового времени»… Не это ли ключ к сегодняшнему анализу драматургического творчества Андреева? Тем более, что конец XX века, как и его начало, можно назвать в каком-то смысле роковым – наверное, как всякий рубеж, видимый нашему глазу, ощущаемый нашими чувствами. И, как правило, этому рубежу, этому роковому периоду сопутствует трепет – трепет хотя бы причастности, если не непосредственного деятельного участия…}

Андреев искренне считал себя верным учеником Чехова, хотя и признавался в письме к Вл. И. Немировичу-Данченко: «Чехов не любил моих рассказов и, наверно, ненавидел бы мои драмы – и все-таки я его продолжатель… поскольку в реальном я ищу ирреального, поскольку я ненавистник голого символа и голой, бесстыжей действительности – я продолжатель Чехова и естественный союзник Художественного театра»    ^{. Эти слова драматурга явно не до конца еще расслышаны его исследователями, хотя представляются очень важными не только в плане самохарактеристики Андреева, но и в осмыслении мира русской драматургии начала XX века.}

Творчество Чехова и Андреева большинством толкователей воспринимается едва ли не как лучший материал для противопоставлений, но для обозначенной темы, для более отчетливого понимания: что же есть «русский модернизм» в нынешнем нашем восприятии, столетие спустя, – более характерных фигур не найти. Пожалуй, именно театр ощутил это первым, хотя и на уровне почти интуитивном: если вспомнить конец 80-х – начало 90-х годов, не так далеко отошедших от нас, станет заметно, что чеховская драматургия претерпевала на сцене определенную эволюцию. Глубокое внимание к тексту, добывание из него и именно из него современного, болезненно-горького смысла о безрадостности существования интеллигенции, о том, что из каждого, в сущности, «мог выйти… Шопенгауэр, Достоевский», но «жизнь уездная» засосала в трясину пустых рассуждений и пьянства, – все это сменялось формальными поисками, своего рода театром Константина Треплева: маскарадом персонажей и идей, фарсовостью звучания, поистине космическими обобщениями мотивов, в обобщениях менее всего нуждавшихся, обращенных непосредственно к каждому из нас.

Чехов в театральных интерпретациях оказывался максимально приближенным – как ни парадоксально это прозвучит – к Андрееву именно в то время, когда Андреев, после долгого перерыва возвращаясь на сценические площадки, начинал звучать едва ли не по-чеховски. Оговорка «едва ли» здесь не случайна: желая того или нет, театр проявил, укрупнил в драматургии Андреева те черты, что в чтении не столь очевидно бросаются в глаза. В первую очередь его эклектизм – как доминанту эстетического принципа, который лежит в основе всего драматургического наследия писателя.

Как доминанту русского модернизма начала XX века, серебряного века.

В статье о Леониде Андрееве Ричард Дэвис пишет: «Андреев был новатором, предвосхитившим многие шаги авангардистской литературы. Подобно Прусту, Джойсу и другим великим писателям своего поколения, он боролся с проблемами, возникшими в период агонии старого строя и родовых мук нового. Восприятие процессов отчуждения, характерных для современника как катастрофических, толкнуло его на ряд смелых экспериментов. В результате были открыты новые художественные пространства за пределами традиционных реалистических стилей русской литературы, что позволило достичь максимальной напряженности и выразительности в творчестве, нацеленном на отображение мучительных философских дилемм и сложных психологических состояний.

Андреев близок, с одной стороны, к тенденции, которая идет от Достоевского, Стриндберга и Ницше к немецкому экспрессионизму, Пиранделло, О’ Нилу и театру абсурда, хотя, с другой стороны, разделяет некоторые основные взгляды с Кафкой, Томасом Манном и французским экзистенциализмом»    ^.

Тут возникает некоторая избыточность имен и направлений, скорее ассоциативная, нежели подчиненная исторической и художественной логике. И в какой-то степени это совершенно естественно, – как трудно закрепить четким определением понятие русского модернизма, в котором сошлось слишком много достаточно противоречивых черт, так почти невозможно (об этом упоминалось выше) выделить в творчестве Андреева периоды наиболее отчетливой проявленности той или иной тенденции. Его реализм был причудливо окрашен символизмом, в недрах которого зарождались мистические, абсурдистские и иные направления, – и так с самых первых произведений. Черты этого «особого почерка», несомненно, следует искать в биографии писателя.

Росший в орловской мещанской слободе, где и сегодня, кажется, все дышит незыблемостью раз и навсегда сложившегося быта, где по улочкам разлита особая, сонная тишина, не нарушаемая даже звуками машин, рано оставшийся без отца Андреев отличался «нездешним» темпераментом: проглатывал запрещенные книги вперемешку с приключенческой литературой, очень рано прочитал Шопенгауэра. Естественно, он попал под книжные влияния, стремительно и неразборчиво формирующие неокрепший интеллект. Еще не успев познать, что есть утверждение, Андреев «заболел скептицизмом», испытав на себе разрушительную, мучительную власть отрицания.

Первые известные дневниковые записи относятся к 1890 году, – по ним становится очевидным, насколько бессистемно протекало интеллектуальное мужание будущего писателя. 1 августа 1891 года Андреев записывает мысль, воспринятую им самим как «пророческое прозрение»: страстно желая стать знаменитым, он хочет «написать такую вещь, которая собрала бы воедино и оформила те неясные стремления, те полуосознанные мысли и чувства, которые составляют удел настоящего поколения… Я хочу показать, что на свете нет истины, нет счастья, основанного на истине, нет свободы, нет равенства, – нет и не будет… Я хочу показать всю несостоятельность тех фикций, которыми человечество до сих пор поддерживало себя: Бог, нравственность, загробная жизнь, бессмертие души, общечеловеческое счастье и т. д…. Я хочу быть апостолом самоуничтожения. Я хочу в своей книге подействовать на разум, на чувства; на нервы человека, на всю его животную природу. Я хотел бы, чтоб человек бледнел от ужаса, читая мою книгу, чтоб она действовала на него, как дурман, как страшный сон, чтоб она сводила людей с ума, чтоб они проклинали, ненавидели меня, но все-таки читали ее и… и убивали себя. Мне хочется потешиться над человечеством, хочется вволю посмеяться над его глупостью, эгоизмом, над его легковерием»    ^.

Если внимательно вчитаться в эти строки, сделав скидку на едва ли не болезненный пафос (несомненно, появившийся в результате уже упомянутого книжного формирования), перед нами предстанет своеобразная история драматургии Андреева, в которой значительно сильнее, чем в прозе, проявились все те черты, что были обозначены в дневниковой записи.

От первой до последней пьесы драматург последовательно осуществлял особую, самим перед собой поставленную эстетическую программу. Наиболее явную, наиболее аутентичную программу русского модернизма. И в этом невольно помогала ему поистине фантастическая слава, что буквально обрушилась на совсем молодого еще писателя. Популярность Леонида Андреева была феноменальной! Первые его пьесы запрещала цензура, постановки их оказывались неудачными, но тем пристальнее всматривались в драматургию Андреева критики, тем более горячо обсуждали каждое новое его произведение читатели и зрители, зачастую полностью отделяя пьесу от театра, обвиняя в недостатках не автора, но режиссеров и артистов.

И в конце жизни, комментируя давнюю дневниковую запись, Андреев ни в коей мере не отрекся от былой своей задачи, не высмеял и не пересмотрел прежние мечты. Скорее наоборот, он вновь подтвердил осознанность рано избранного пути, твердость сформулированных в юношестве задач, заметив: «Мне тогда не было полных 20 лет, я не писал еще никаких сочинений, кроме гимназических, и все это было бы простой бравадой со стороны провинциального юнца, начитавшегося Гартмана, если бы… не дальнейшее. Как мог мальчишка так крепко сложиться, так ясно, хоть и наивно, начертать свой путь? Страшное некогда имя Леонида Андреева было осуществлением этой ребяческой мечты»    ^.

Запомним эти слова: «Как мог мальчишка так крепко сложиться, так ясно… начертать свой путь? Страшное некогда имя Леонида Андреева было осуществлением этой ребяческой мечты». Думается, это признание, вырвавшееся у писателя, завершавшего свой жизненный и творческий путь, далеко от умиления собственным ранним взрослением, – в нем содержится свидетельство того, что «горнило сомнений» (если воспользоваться выражением персонажа «Братьев Карамазовых») Андреева не требовало обязательных выводов, нравственных уроков. Оно было важно для писателя, если можно так выразиться, само по себе – Андрееву постоянно нужен был тот накал страстей, интеллектуальных поисков, что отражен в его драмах. Кипение жизни во всей смуте понятий, неопределенность идеала при всей его внешней (именно – внешней!) видимости таковой была художественная программа, снискавшая поистине толпы поклонников, живших тем же и так же…

Признанным началом писательского пути Андреева стал рассказ «Баргамот и Гараська», опубликованный в московской газете «Курьер» в 1898 году. Известна реакция М. Горького на этот первый опыт: писатель был потрясен столь ярким, необычным дебютом и принял самое горячее участие в судьбе молодого автора. Интересно, что уже здесь, в этом раннем рассказе, чувствуется драматургическое напряжение, своеобразная театрализованность диалога, позволившие в самом конце 80-х годов орловскому режиссеру Б. Н. Голубицкому не просто инсценировать «Баргамота и Гараську», но сыграть рассказ в живых декорациях Большой Пушкарной улицы, возле только что открытого тогда Дома- музея и в одной из комнат, куда, естественно, не могли вместиться все зрители, наблюдавшие действие через окна, выходившие на улицу.

Разумеется, было бы бессмысленно искать в раннем рассказе Андреева тот сплав «полуосознанных мыслей и чувств, которые составляют удел настоящего поколения», ощущения логического тупика, в который писатель загнал себя бесплодными, в каком-то смысле карамазовскими попытками осмыслить, обобщить и разложить по полочкам окружающий мир, обнаруживая во всем закономерность и математическую выверенность. Но в первой же пьесе Андреева «К звездам» (1906) уже можно наблюдать причудливое сочетание космизма и революционных настроений.

Любопытно вспомнить фрагмент из письма Горького К. П. Пятницкому: «Леонид вдохновился Клейном и хочет изображать человека, живущего жизнью всей вселенной среди нищенски серой обыденщины. За это его треснут в 4-м акте телескопом по башке»    ^{. Зная, что замысел пьесы возник у Андреева под впечатлением от книги немецкого астронома Германа Клейна «Астрономические вечера» и будучи сам достаточно серьезно захвачен природой конфликта «ученый – народ» (свидетельством тому просьбы Горького к Андрееву «уступить «Астронома» и создание пьесы «Дети солнца»), Горький тем не менее открыто иронизирует над порывами начинающего драматурга.}

Так сложилось в отечественном литератур сведении, что каждый более или менее серьезный разговор о первой пьесе Андреева был немыслим без сопоставлений с «Детьми солнца». В значительной мере это справедливо, так как оба произведения связаны достаточно тесно: в ответ на просьбу Горького «уступить» сюжет, Андреев предложил создать пьесу вдвоем. Однако понимание основного конфликта двумя писателями настолько разнилось, что, приняв во внимание ряд замечаний, Андреев, например, вместо предложенных Горьким «смягчений» усилил некоторые мотивы – в частности, мистические, связанные с немой старухой. Таким образом, русская драматургия обогатилась двумя пьесами, созданными фактически на один сюжет. В них много общего, но и различия, что отмечались уже первыми рецензентами, сегодня чувствуются даже отчетливее.

У пьесы «К звездам» (в отличие от «Детей солнца») богатой сценической истории нет. Цензурой она была запрещена в силу того, что «вся эта символическая драма, талантливо и с большим подъемом написанная, служит идеализацией революции и ее деятелей, вследствие чего не может быть дозволена к представлению», – писал цензор Ламкерт    ^{. В первые послереволюционные десятилетия своим пафосом, «подъемом» она могла оказаться близка, пожалуй, лишь Мейерхольду, но режиссер уже ставил «К звездам» в 1907 году в труппе В. Р. Гардина в Териоках (Финляндия), и спектакль, по отзыву А. Р. Кугеля, был неудачным: «Усердием г. Мейерхольда даже понятное и удачное в произведении г. Андреева стало непонятным и неудачным»    .}

Может быть, именно горячий революционный пафос диалогов, ярко выраженная смысловая антитеза, отмеченная В. Ф. Ходасевичем тенденциозность, заменившая «тонкость и вычерченность психологического облика»    ^{, помешали первому драматургическому произведению Андреева «прижиться» на подмостках? История постановок «К звездам» фактически теряется после териокского спектакля Мейерхольда, хотя еще при жизни Андреева пьеса была переведена на многие европейские языки. И сегодня ни один театр не обращается к ранней пьесе, хотя, как представляется, именно 90-е годы нашего столетия, с их острыми противоречиями и хаотичностью нравственных критериев, могли бы заново открыть глубоко символический ее смысл.}

Хотя неслучайным представляется тот факт, что на исходе 80- х годов театр обратился к пьесе «Савва», в каком-то отношении даже более революционной, речь в которой идет о терроризме, одной из основных примет нашего времени, осложненной декларируемым богоборчеством. Очевидно, подкупало в «Савве» и то, что в пьесе сильно проявлялись мотивы, идущие от Достоевского. И этим укрупнялся замысел.

Режиссер В.

Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.

Цитаты и афоризмы Леонида Андреева

Леонид Николаевич Андреев, 1871-1919 гг. Писатель.

Благочестивые люди не умеют отличать фальшивое от настоящего. Это умеют только мошенники.

В жизни так много темного, и она так нуждается в освещающих ее путь талантах, что каждый из них нужно беречь, как драгоценный алмаз, как то, что оправдывает в человечестве существование тысяч негодяев и пошляков.

Вой человека не похож ни на что другое, как на голос зверя, проходящий через человеческую гортань.

Деньги – это странствующая по миру свобода, которую рабы чеканят для господ.

Для убийцы, для преступника самое страшное не полиция, не суд, а он сам, его нервы, мощный протест всего тела, воспитанного в известных традициях.

Если бы люди понимали самих себя, то больше, чем горами, больше, чем всеми чудесами и красотами мира, они были бы поражены своей способностью мыслить.

Если человеку суждено стать Богом, то престолом его будет книга.

Есть на свете женщины умные, хорошие и талантливые, но справедливой женщины мир еще не видел и не увидит.

Жизнь интересна за ту великую тайну, что в ней заключена, за ее жестокости, за свирепую мстительность и сатанински веселую игру людьми и событиями.

Жить – это такая грозная задача для человека, у которого нет денег, здоровья и воли.

И врагам следует отдавать должное.

Ирония – такое порицание, которое останавливается на полпути.

Каждый человек – отдельный мир, со своими законами и целями, со своей особенной радостью и горем, – каждый как призрак, который является на миг и, неузнанный, исчезает.

Когда женщина полюбит, она становится невменяемой.

Когда мысли грязны и человек не любит себя, своей радости и своего горя – ему не о чем писать в дневнике.

Любовь – проклятая Богом страна, где опоздание служит законом, где ни один поезд не приходит по расписанию и начальники станций в красных шапках – все сумасшедшие или идиоты. Но здесь и сторожа сошли с ума от крушений! Опаздывают все признания и поцелуи, всегда слишком ранние для одного и слишком поздние для другого, лгут все часы и встречи, и, как хоровод пьяных призраков, одни бегут по кругу, другие догоняют, хватая воздух протянутыми руками. Всё в мире приходит слишком поздно, но только любовь умеет минуту запоздания превратить в бездонную вечность разлуки!

Люди всегда добивают того, кто уже ранен природой.

Молчание есть естественное состояние человека, когда сам он настойчиво верит в какие то слова, любит их ужасно.

Ничтожество – это душа зайца и бесстыдная терпеливость рабочего скота.

Нравственные инстинкты заложены так глубоко, что только при некотором уклонении от нормального типа возможно полное от них освобождение.

Писатель силою своей мысли и таланта должен творить новую жизнь.

Побеждать нужно головой, а не руками, потому что на голову подлецы слабы.

Полной уверенности в своем спокойствии не может создаться у мыслящего человека, предвидящего все случайности.

Правда жизни есть то, чего мы хотим от нее.

Случайность – это великий союзник умных.

Сострадание – великое и благотворное чувство, и люди, малейшие из людей, достойны его, – но для этого необходимо, чтобы они были людьми, а не только восковыми фигурами.

Только богатство дает свободу.

Тому страшно, кто греха еще не совершал. А кто уже совершил, тому бояться нечего.

Тонкий ум, изощренный в упражнениях, способный одним колебанием своим создать как бы новый, великий мир, в ужасном бессилии останавливается перед ничтожнейшим вопросом.

У простого смертного, ничем себя не проявившего, все его горести кончаются со смертью – у литератора они со смертью иногда только начинаются. Если при жизни литератор сам мог всякого обидеть, то по смерти всякий может обидеть его – было бы только желание. А за последним дело никогда не станет.

Хорошими людьми называются те, которые умеют скрывать свои дела и мысли; но если такого человека обнять, приласкать и выспросить хорошенько, то из него потечет, как гной из проколотой раны, всякая неправда, мерзость и ложь.

Человек, никогда не имевший денег, думает, что они могут дать ему любовь, и человек, не знавший женской любви, думает, что она может дать ему счастье.

Чем больше людей, которые не знают друг друга, тем ужаснее становится одиночество каждого.

Чем ярче становится представление того, чем мог и чем хотел бы быть человек, тем труднее становится мириться с суровым фактом – жизнью.

Более храбрости требуется для жизни, нежели для смерти.

Все звери боятся света.

Жизнь, не освященная высшей целью, сведенная к голой борьбе за примитивные потребности существования, – такая жизнь – тоска, томление и гнусность.

Плохи дела жизни, когда приходится хвалить смерть.

Разве не умнее: жить, хваля жизнь, нежели ругать ее – и все же жить?

Только тот приобретает истинных друзей, кто является другом самому себе.

У высоко летающих птиц не только крылья большие, но и клювы поувесистей.

Борьба — вот радость жизни.

Даже самая незначительная доля власти легко кружит неразвитые головы.

Деньги не исправляют несправедливостей природы, а углубляют их.

Из всего удивительного, непостижимого, чем богата жизнь, самое увлекательное и непостижимое — это человеческая мысль… Простая мысль чернорабочего о том, как целесообразнее положить один кирпич на другой, — вот величайшее чудо и глубочайшая тайна.

Когда бьют по одному честному лицу — все честные лица должны испытывать и боль, и негодование, и муку попранного человеческого достоинства.

Ложь перед самим собою — это наиболее распространенная и самая низкая форма порабощения человека жизнью.

Люди не понимают, что не всегда поцелуй есть поцелуй, а очень часто суковатая палка…

Многих малодушных, уже решившихся на самоубийство, удерживало на земле сознание, что они нужны для любящих их, и они долго еще жили, укрепляясь в мысли, что более храбрости требуется для жизни, нежели для смерти. А еще более бывало таких, которые забывали причины, побудившие их на самоубийство, и даже жалели, что жизнь так коротка.

…Настоящую любовь можно узнать по тому, насколько от нее человек становится лучше, и еще по тому… насколько от нее в душе светлеет.

Счастье… обширно и многогранно; лишенный возможности быть счастливым в одном, найдет свое счастье в другом.

Пусть всепобеждающая жизнь — иллюзия, но я верю в нее, и несчастья нынешнего дня не отнимут у меня веры в день грядущий. Жизнь победит — сколько рук ни налагалось бы на нее, сколько безумцев ни пытались бы ее прекратить. И разве не умнее: жить, хваля жизнь, нежели ругать ее — и все же жить!

Уважающий свое призвание литератор должен писать так, чтобы он мог уважать каждую строчку, выходящую из-под его пера, подпишет ли он ее или нет, получит ли он за нее большой гонорар или маленький.

Чтобы идти вперед, чаще оглядывайтесь назад, ибо иначе вы забудете, откуда вы вышли и куда нужно вам идти.

Рубрика

Близкие темы

Популярные темы

Комментарии

Герой разсказа Леонида Андреева «Мысли» с точки зри︠enīi︠a︡ vracha-psikhīatra — Библиотека

Заявление на доступ к материалам с ограниченным доступом

Запрошенные вами материалы подпадают под действие Общего регламента по защите данных (GDPR) и Закона о защите данных (DPA) 2018. Прежде чем мы сможем обработать ваш запрос, вам необходимо подать заявку на доступ к материалам с ограниченным доступом.

Ваша заявка на доступ к материалам с ограниченным доступом будет рассмотрена, и мы свяжемся с вами, чтобы сообщить о своем решении.Мы рассмотрим ваш запрос в соответствии с Руководством по архивированию личных данных Национального архива. Это может занять некоторое время, в зависимости от размера и характера материала. Не рассчитывайте, что в день запроса вы получите доступ к материалам с ограниченным доступом.

Некоторые материалы будут недоступны вообще. Другие материалы будут доступны частично или с некоторыми ограничениями. Доступ к особо чувствительным материалам может потребоваться обсудить с руководителем отдела специальных коллекций и будет зависеть от цели использования.

Как исследователь, вы несете ответственность за любые личные данные о живых людях, которые вы забираете из Особых коллекций (включая любые заметки, цифровые изображения и / или фотокопии).

?

Это означает, что у вас есть определенные обязанности:

1. Вы не должны причинять существенный ущерб или беспокойство субъектам данных.

2. Вы не должны использовать данные для поддержки мер или решений, касающихся отдельных лиц.

3.Вы должны анонимизировать личность при ведении заметок, в результатах исследований и статистических данных. Если это невозможно, вы должны получить согласие идентифицируемых лиц до публикации вашего исследования.

4. Вы должны надежно хранить любые личные данные, извлеченные из архива, и безопасно избавляться от них, когда они вам больше не нужны.

5. Вы должны соблюдать конфиденциальность любых документов и информации, не связанных с вашим исследованием, но которые вы видели в ходе его.

GDPR требует, чтобы субъекты данных уведомлялись, если их персональные данные обрабатываются. Исследователи, обрабатывающие персональные данные для исторических, научных или статистических исследований, освобождаются от этого требования только в том случае, если результаты исследования / любые полученные статистические данные не доступны в форме, идентифицирующей субъектов данных.

Я прошу разрешения ознакомиться с указанными выше записями и согласен использовать любые содержащиеся в них личные данные в соответствии с Общими правилами защиты данных (GDPR) и Законом о защите данных (DPA) 2018.

Мои исследования не будут использоваться для поддержки мер или решений в отношении конкретных лиц и не причинят или не могут причинить существенный ущерб или существенные страдания любому человеку, являющемуся объектом этих данных, пока он жив или может быть живым (при условии, что продолжительность жизни составляет 100 лет).

Я не буду публиковать результаты своего исследования в форме, которая идентифицирует кого-либо из субъектов данных, без письменного согласия субъекта данных.

Я понимаю, что буду нести ответственность за соблюдение GDPR и DPA в качестве контроллера данных в отношении любой обработки мной личных данных, полученных из вышеуказанных записей, и обязуюсь утилизировать эти данные надлежащим образом, когда они больше не требуется для моего исследования.

Мы будем использовать информацию в этой форме для обработки вашего запроса на доступ к материалам с ограниченным доступом. Информация будет храниться в течение 6 лет в наших базах данных управления коллекциями EMu и Alma.Вы можете запросить удаление информации до истечения 6 лет, отправив электронное письмо по адресу [email protected].

Ваша информация надежно хранится и доступна только ограниченному кругу сотрудников Университета.

Система мотивов художественной прозы и драматургии Леонида Андреева: учебное пособие — Библиотека

Заявление на доступ к материалам с ограниченным доступом

Запрошенный вами материал подпадает под действие Общего регламента по защите данных (GDPR) и Закона о защите данных (DPA) 2018.Вы должны подать заявку на доступ к материалам с ограниченным доступом, указанным ниже, прежде чем мы сможем обработать ваш запрос.

Ваша заявка на доступ к материалам с ограниченным доступом будет рассмотрена, и мы свяжемся с вами, чтобы сообщить о своем решении. Мы рассмотрим ваш запрос в соответствии с Руководством по архивированию личных данных Национального архива. Это может занять некоторое время, в зависимости от размера и характера материала. Не рассчитывайте, что в день запроса вы получите доступ к материалам с ограниченным доступом.

Некоторые материалы будут недоступны вообще. Другие материалы будут доступны частично или с некоторыми ограничениями. Доступ к особо чувствительным материалам может потребоваться обсудить с руководителем отдела специальных коллекций и будет зависеть от цели использования.

Как исследователь, вы несете ответственность за любые личные данные о живых людях, которые вы забираете из Особых коллекций (включая любые заметки, цифровые изображения и / или фотокопии).

?

Это означает, что у вас есть определенные обязанности:

1. Вы не должны причинять существенный ущерб или беспокойство субъектам данных.

2. Вы не должны использовать данные для поддержки мер или решений, касающихся отдельных лиц.

3. Вы должны анонимизировать личность при ведении заметок, в результатах исследований и статистических данных. Если это невозможно, вы должны получить согласие идентифицируемых лиц до публикации вашего исследования.

4. Вы должны надежно хранить любые личные данные, извлеченные из архива, и безопасно избавляться от них, когда они вам больше не нужны.

5. Вы должны соблюдать конфиденциальность любых документов и информации, не связанных с вашим исследованием, но которые вы видели в ходе его.

GDPR требует, чтобы субъекты данных уведомлялись, если их персональные данные обрабатываются. Исследователи, обрабатывающие персональные данные для исторических, научных или статистических исследований, освобождаются от этого требования только в том случае, если результаты исследования / любые полученные статистические данные не доступны в форме, идентифицирующей субъектов данных.

Я прошу разрешения ознакомиться с указанными выше записями и согласен использовать любые содержащиеся в них личные данные в соответствии с Общими правилами защиты данных (GDPR) и Законом о защите данных (DPA) 2018.

Мои исследования не будут использоваться для поддержки мер или решений в отношении конкретных лиц и не причинят или не могут причинить существенный ущерб или существенные страдания любому человеку, являющемуся объектом этих данных, пока он жив или может быть живым (при условии, что продолжительность жизни составляет 100 лет).

Я не буду публиковать результаты своего исследования в форме, которая идентифицирует кого-либо из субъектов данных, без письменного согласия субъекта данных.

Я понимаю, что буду нести ответственность за соблюдение GDPR и DPA в качестве контроллера данных в отношении любой обработки мной личных данных, полученных из вышеуказанных записей, и обязуюсь утилизировать эти данные надлежащим образом, когда они больше не требуется для моего исследования.

Мы будем использовать информацию в этой форме для обработки вашего запроса на доступ к материалам с ограниченным доступом. Информация будет храниться в течение 6 лет в наших базах данных управления коллекциями EMu и Alma. Вы можете запросить удаление информации до истечения 6 лет, отправив электронное письмо по адресу [email protected].

Ваша информация надежно хранится и доступна только ограниченному кругу сотрудников Университета.

(PDF) Библиография

Библиография

277

Ходотов, Николай. Близкое-далекое. Ленинград: Искусство, 1962.

Храмцова, А., изд. Ежегодник рукописного отделения Пушкинского Дома на 1977

год. Ленинград: Наука, 1979.

Клейнборт, Л. Встречи. Л. Андреев. Было, 24 (1924): 163–82.

Клейнман, Артур. Рассказы о болезнях: страдания, исцеление и человеческое состояние

. Нью-Йорк: Basic Books, 1988.

Книга о Леониде Андрееве, Воспоминания М. Горького, К. Чуковского, А.

Блок, Георгия Чулкова, Бор [иса] Зайцева, Н. Телешова, Евг [eniia]

Замятина, А.Белого. 2-е изд. Берлин, Санкт-Петербург, Москва: Издательство З.И.

Гржебин, 1922.

Когоут, Павел. Бедный убийца. Перевод Герберта Бергхофа и Лоуренса

Luckinbill. Нью-Йорк: Viking Press, 1977.

Коонен, Алиса. Страницы жизни. М .: Кукушка, 2003.

Корсаков Сергей. Курс психиатрии. 2-е изд. Тт. 1 и 2. Москва: И. Рихтер,

1901.

Козьменко Михаил. «Психохроника Леонида Андреева: ранние дневники как

протоформы поэтики писателя.’В Русской литературе конец XIX — начала XX

века в зеркале современной науки. Под редакцией В. Полонского, 204–18.

Крафт-Эбинг, Рихард фон. Psychopathia Sexualis. Перевод Франклина Флафа.

Нью-Йорк: Штайн и Дей, 1965.

Краснов, пл. «Кошмарный писатель». Литературная характеристика Леонида

Андреева. ”В Литературных вечерах Нового Мира. 1903 год. Санкт-Петербург:

М.О. Вольф, 1903, 38–44.

Кубе, Ольга. Кошмарная жизнь: Критически-психологический очерк о Л.Андреево,

Пшебышевском, и др. современных писателях. СПб, 1909.

Курляндская Г., изд. Творчество Леонида Андреева: Исследования и материалы.

Курск: Курский гос. пед. institut, 1983.

Linden, Simeon. «Леонидас Андреев». Независимое обозрение (февраль 1906 г.):

216–17.

Любатович Н., изд. «Письма к брату. Андрею Николаевичу Андрееву, унтер-

офицеру волноопраделающейусе действующей армии.’Залп, 1 (1933):

68–74.

Лодж, Кирстен, изд. Книга Дедала русского декаданса. Беспокойство, отчаяние и крах

. Кембридж: Дедал, 2007.

Лухманова, Надежда. «Из чуства справедливости». Биржевые ведомости. 105,

утренний выпуск (28 февраля 1903 г.): 2.

Луначарский А. Тьма. В Литературном распаде: 153–78.

—— Литературный распад: Критический сборник, вып. 1. СПб: Зерно, 1908.

Лутц, Том.Американская нервозность, 1903: анекдотическая история. Итака: Cornell

University Press, 1991.

Львов-Рогачевский, Василий. Две правды. Книга о Леониде Андрееве. Санкт-Петербург:

Протемей, 1914.

Макклелланд, Джеймс К. Автократы и ученые: образование, культура и общество в

царской России. Чикаго: University of Chicago Press, 1979.

MacLeod, Kirsten. Художественные произведения британского декаданса. Высокое искусство, популярное письмо и

Fin de Siècle.Нью-Йорк: Palgrave MacMillan, 2006.

Manasein, M.P. ‘В медицинском тумане. (‘ В тумане ‘, рассказ Леонида

Андреева).’ Новый путь ‘, 8 (1903): 227.

Frederick H. White — 9781526102119

Загружено с manchesterhive.com 16.11. 2020 17:10:53

в свободном доступе

Мотивы Художественной Прозы И Драматургии Леониды Андреевой от Исаевой Елены

Ürünler, Avrupa ve tüm dünyada bulunan Bireysel Fruugo perakendecileri tarafından kargolanır.Teslimat tarihleri ​​ve kargo fiyatları, perakendecinin konumuna, teslimatın yapılacağı ülke ve seçili teslimat metoduna göre değişir. Tam teslimat bilgilerini görüntüle

Pzt 26 нисана 2021 — Cum 07 May 2021 arasında standart teslimat · ₺628,49 En popüler seçeneğimiz, müşterilerimizin çoğu için ideal. Kargo çıkış noktası Birleşik Krallık.

Sipariş ettiğiniz ürünlerin size bütün ve belirttiğiniz özelliklere göre teslim edilmesi için elimizden gelenin en iyisini yapıyoruz.Fakat, bütün gelmeyen Veya siparişiniz ettiğinizden farklı çıkan бир Ürünün elinize ulaşması я да siparişinizden BAŠKA бир sebepten ötürü memnun kalmamanız durumunda, siparişi Veya siparişe Dahil ürünlerden herhangi Birini iade edebilir ве Ürünler için ТАМ пункт iadesi alabilirsiniz. Tam iade politikasını görüntüle.

Семиотический анализ рассказов Леонида Андреева, 1900–1909

Семиотический анализ рассказов Леонида Андреева, 1900-1909 гг.

Стивен Чарльз Хатчингс

Аннотация

Этот тезис применяет методы семиотического анализа к избранным рассказам Леонида Андреева в попытке предложить один ответ на проблемы категоризации уникального искусства Андреева и помещения его в литературно-эволюционную перспективу. Семиотический метод был выбран из-за его способности одновременно ассимилировать литературные тексты с надиндивидуальными процессами, с которыми он работает, и в то же время очерчивать особый вклад автора в эти процессы. Опираясь на целый ряд литературных теорий, начиная с раннего русского формализма и далее, исследование переходит от одного уровня к другому в соответствии с принципом «степени абстракции», так что каждый уровень представляет собой, во-первых, независимый отчет о текстах Андреева сам по себе, а во-вторых, один. этап в общем анализе.Анализ на каждом уровне выявляет, в своих собственных терминах, серию семиотических противоречий или столкновений, лежащих в основе литературной системы Андреева. Конфликт в его рассказах между принципами поэзии и прозы, метафорой и метонимией, «дискурсом» и «рассказом», а также между кодами аллегории и кодексами референции — среди основных выявленных противоречий. Эти противоречия, в свою очередь, используются для объяснения фантастического элемента в рассказах Андреева (напряжение и двусмысленность являются ключевыми чертами фантастической литературы по определению многих теоретиков литературы).Уникальная андреевская версия «Фантастики» рассматривается как показатель положения Андреева в литературной эволюции на этапе перехода от более старого авторитарного переходного способа повествования к более позднему, неавторитетному режиму, который стал доминировать в значительной части двадцатого века. -вековая литература. Конечным ориентиром для всех этих противоречий является сдвиг современной культуры в целом в сторону более безличного. Мифическая система мышления, сдвиг в центре которой можно убедительно поставить искусство Леонида Андреева.Использованный материал включает, помимо указанного корпуса рассказов Андреева, широкий спектр работ современников Андреева, а также не использованные до сих пор черновики рукописей ряда рассказов Андреева, хранящихся в Гуверовском институте США. использованные теоретические термины приведены в конце исследования.

Год: 1986

Идентификатор OAI: oai: etheses.dur.ac.uk:6752

Фредерик Х. Уайт, Мемориальный университет

Фредерик Х. Уайт, Мемориальный университет

Фредерик Х. Уайт, Мемориальный университет

Леонид Андреев (1871-1919) был диагностирован и лечился в 1901 году как острый неврастеник; состояние, которое сегодня ассоциируется с депрессией, усталостью и / или тревогой.При жизни он вел более или менее регулярный дневник на двух этапах. его жизнь: с 1890 года, когда он учился в школе в Орле, Россия, до 1901 года, когда он издан первый сборник рассказов; и с начала Первой Мировая война до его смерти в 1919 году. Эта статья исследует, как Андреев описал его собственный болезненный опыт в его ранних / не опубликованных дневниках в критических рамки нарратива болезни (Каузер; Фрэнк; Хокинс; Кляйнман).

Тенденция ученых, исследующих период становления Андреева до к литературному успеху, заключается в том, чтобы связать его пессимистические взгляды с ранним интересом в философии Артура Шопенгауэра и Эдуарда фон Гартмана: предлагать что его хроническое пьянство было реакцией на его бедность и неудачные романы; понимать его попытки самоубийства как кульминацию философского пессимизма, бедность, пьянство и романтические неудачи.Мало что было сделано из его приступы депрессии как возможный источник всех этих проблем. Этот газета, посредством исследования его неопубликованных дневников, предлагает альтернативу возможность того, что Андреевское прочтение Шопенгауэра и его отчаянное желание найти любовь были реакцией на его психическое заболевание, но не причиной его как часто утверждают.

Это различие важно для понимания того, как Андреев интерпретировал и придал смысл своей жизни, потому что, в свою очередь, эти конструкции повлияли на изображение безумия встречается во многих его литературных произведениях.Эти рассказы (оба в его дневниках и литературных произведениях) предлагают дальнейшее понимание того, как болезнь влияет на Андреевское восприятие и изображение действительности. Эта бумага концентрирует только на первом этапе этого развития — до литературного успеха — чтобы понять его первоначальную конструкцию и нарративизацию болезни. Как только эти реакции на болезнь распознаны, это просто еще несколько шагов, чтобы рассмотреть, как это восприятие реальности, которое было опосредовано депрессией, проинформировал Андреева о творчестве и жизни.

Основные тексты:
Русский Архив Лидса, MS. 606 \ E. 1 12 марта — 30 июня 1890 г .; 21 год Сентябрь 1898 г. .
LRA, MS. 606 \ E. 2 3 июля 1890 г. — 18 февраля 1891 г.
LRA, MS. 606 \ E. 3 27 февраля — 13 апреля 1891 г .; 5 октября 1891 г .; 26 Сентябрь 1892 г. .
LRA, MS. 606 \ E. 4 15 мая — 17 августа 1891 г.
Генералова, Н. «Леонид Андреев, Дневник 1891-1892» в Ежегодник рукописного
отдела Пушкинского дома на 1991 год. Под редакцией Т. Царькова. Санкт-Петербург Санкт-Петербург:
Академический проект, 1994.
Генералова Н.П., ред., «Дневник Леонида Андреева» в № Литературный. архив: Материалы по
истории русской литературы и общественной мысли. Под редакцией К. Григорьяна.
СПб: Наука, 1994.
. LRA, MS. 606 \ E. 7 5 марта — 9 сентября 1893 г. .
LRA, MS. 606 \ E. 8 27 марта 1897 г. — 23 апреля 1901 г .; 1 января 1903 г .; 9 октября 1907 г. .

Избранная библиография:
Couser, Thomas G. Восстановление тел: болезнь, инвалидность, письмо к жизни. Мэдисон,
Висконсин: University of Wisconsin Press, 1997.
Фрэнк, Артур В. По воле тела: Размышления о болезни. Бостон; Нью-Йорк;
Лондон: Houghton Mifflin Company, 1991.
. ———. «Возвращение сиротского жанра: повествование о болезни от первого лица», Литература
и медицина. Повествование и медицинские знания, т. 13, вып. 1, Весна (1994).
———. Раненый рассказчик: тело, болезнь и этика. Chicago; Лондон:
University of Chicago Press, 1995.
. Хокинс, Энн Хансакер. Реконструкция болезни: исследования в патографии. Запад
Лафайет, Индиана: Purdue University Press, 1993.
Клейнман, Артур. Рассказы о болезнях: страдание, исцеление и человек Условие.
Нью-Йорк: Basic Books, 1988.
Моррис, Дэвид Б. Культура боли. Беркли; Лос-Анджелес; Лондон: Университет
г. California Press, 1991.
———. «Повествование, этика и боль: мышление историями», Рассказ, т. 9, вып. 1,
Январь (2001).
Уайт, Фредерик Х. «Тайная жизнь» Леонида Андреева: Истории? болезни ». В Вопросы
литературы, нет.1 (2005).
Белый, Хайден. Тропики дискурса, Очерки культурной критики. Балтимор: Джон
Хопкинс Пресс, 1978.

Выпуск 1 :: РАССКАЗ ЛЕОНИДА АНДРЕЕВА ПРОКЛЯТИЕ ЗВЕРЯ: СИМВОЛИКО-КУЛЬТУРНЫЙ И ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ АСПЕКТЫ

Дополнительные источники и материалы

 1. Неблагосклонный читатель [Измайлов А.А.]. Литературные беседы // Слово. 1908. 15 февраля. № 381. С. 2.
 2. Н.К. Проезд через Берлин // Русское слово. 1908. 28 июня. № 149. С. 1-2. 
 3. Русский архив в Лидсе, Великобритания (дальше -RAL). MS.606 / А. 6. Л. 3 об. 
 4. Из писем Л. Андреева -К.П. Пятницкому / Подготовка текста и комментарий. В.Н. Чувакова // Вопросы литературы. 1971. № 8. С. 160-184. 
 5. Андреев Л.Н. Собрание сочинений. В 6 т. М., 1990-1996 гг. 
 6. Андреев Л. Письма к П.Н. я А. Андреевым / Опубл. Л.Н. Ивановой и Л.Н. Кен // Русская литература. 2003. № 1. С. 163. 
 7.Берлин. Сборник-путеводитель / Сост. Н.А.Шнеерсон. М .: Образовательные экскурсии, 1911. 
 8. Шмид В. Проза Пушкина в поэтическом чтении: \ "Повести Белкина \". СПб., 1996. С. 68-73. 
 9. Орлицкий Ю.Б. Строфические особенности прозы Андреева // Творчество Леонида Андреева: современный взгляд. Орел, 2006. С. 95. 
 10. РГАЛИ. F. 1041. Op. 4. Ред. час. 182. 
 11. IMLI. Архив А.М. Горького. Папка \ "Zn \". 8-8-6. 
 12. Измайлов А. Литературные беседы. Клиническая литература.- \ "Проклятие звезды \" Леонида Андреева // Русское слово. 1908. 17 февраля. № 40. С. 3. 
 13. РО ИРЛИ. F. 115. Op. 3. № 10. 
 14. Козьменко М.В. Проблема \ "гипер-авантекста \" (на материале творческого наследия Леониды Андреевой) // Текстологический время. Русская литература ХХ века: Вопросы текстуры и источниковедения. М .: ИМЛИ РАН, 2009. С. 218-230. 
 15. Архив Гуверовского института Стендфордского университета (Калифорния, США). Коллекция Б.И. Николаевского (№ 88). Вставка 140.Папка 8. Л. 3. 
 16. Девис Р.Д., Козьменко М.В. Два неизвестных этюда Леонида Андреева // Memento vivere: Сборник памяти Л.Н. Ивановой. СПб .: Наука, 2009. С. 318-330. 
 17. Боева Г.Н. Об одном влиянии на художественную практику футуристов // Судьи русской литературы Серебряного века и русского зарубежья. Сб. Статей и материалов. СПб .: Петрополис, 2010. С. 259-260. 
 18. Литературное наследство. М .: Наука, 1965. Т.72. Горький и Леонид Андреев: Неизданная переписка. С. 302. 
 19.