Крылов каиб краткое содержание: Повесть Каиб Краткое содержание и анализ произведения (Крылов И. А.) 👍

Содержание

Краткое содержание Каиб Крылова за 2 минуты пересказ сюжета

Краткие содержания за 2 минуты

Краткие содержания
Крылов
Каиб

Историк повествует об одном из восточных правителей. Имя его Каиб. Убранство комнат во дворцы поражало роскошью.

Несмотря на то, что у Каиба было все, что ни пожелаешь, он не был по-настоящему счастлив. Внутри его присутствовала лишь пустота, о которой он старался молчать. Но окружающие замечали его задумчивость. Не мог найти правитель утешения ни в винах, ни в девушках, ни в багатстве. Даже многочисленные победы в войнах вызывали в нем скуку.

Однажды все изменилось, благодаря совету женщины, превращенной из мыши. Получив от нее волшебный перстень, Каиб приступил к действиям. Он объявил совету о желании тайно покинуть дворец, оставшись незамеченным. Фея дала ему совет уйти ночью, оставив вместо себя статуэтку.

Покинув дворец, поздним вечером Каиб решил укрыться от непогоды, попросившись в дом.

Удовлетворенный беседой с хозяином, узнав всю правду об истинном существовании простых людей, странник рано утром отправился вновь в путь. Встреча с нищим пастухом открыла ему глаза на многое. Путешествуя уже три месяца по миру, он нередко боялся быть растерзанным хищниками.

Очередной ночлег Каиб нашел на кладбище, на большом надгробном камне. Там ему приснился умерший — победитель народов, который дал свои наставления. Через несколько часов по пути в город Каиб встретил четырнадцатилетнюю девушку, в которую влюбился раз и навсегда. Роксана пригласила его в свою хижину для знакомства с отцом. Старец догадался о их взаимной любви. Он просил Каиба оставить странствия ради продолжения рода человеческого. На всю оставшуюся жизнь Роксана и ее возлюбленный остались вместе и жили в верности и любви.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Крылов. Все произведения

Басня Волк и журавль
Басня Волк и ягненок
Басня Волк на псарне
Басня Ворона и лисица
Басня Квартет
Басня Ларчик
Басня Лебедь, Рак и Щука
Басня Обоз
Басня Осел и соловей
Басня Слон и Моська
Басня Стрекоза и муравей
Два мальчика
Демьянова уха
Зеркало и обезьяна
Каиб
Листы и корни
Лягушки просящие царя
Мартышка и очки
Модная лавка
Подщипа
Почта духов
Свинья под дубом
Урок дочкам

Каиб.

Картинка к рассказу

Сейчас читают

Краткое содержание Про слона Житков
Рассказ ведётся от лица одного из матросов корабля, который идёт к Индии. Больше всего на свете, он хотел увидеть слона, ему было удивительно, что слоны могут просто ходить повсюду, а не в зоопарке.
Краткое содержание Житков Джарылгач
Эта история произошла с Митькой Хряповым из-за новых штанов, которые купила ему мать. Когда он в них отправился гулять, мать предупредила: если он испортит новые штаны, то лучше пусть дома не появляется.
Краткое содержание Маршалл Я умею прыгать через лужи
Данное творение является автобиографическим произведением писателя. Ведь автор в свое время тоже болел полиомиелитом, но смог вынести все трудности и даже стал писать книги.
Нагибин
Юрий Маркович Нагибин – талантливый человек, известный писатель, сценарист. Родился в середине двадцатого года в столице. Папа Юры, Кирилл Александрович, за несколько месяцев до рождения сына был расстрелян
Краткое содержание Адамович Каратели
События повести Алеся Адамовича «Каратели» разворачиваются в 1942 году, на захваченной немецкими войсками Белорусской земле.

Художественная функция иронии в «Восточной повести» И.А. Крылова «Каиб»

«Восточная повесть» И.А. Крылова «Каиб» (1792) представляет собой яркий образец предромантической прозы. В ней отчетливо сказался переходный характер литературного периода рубежа XVIII и XIX веков. Тогда все более возрастала роль личности автора в процессе творчества. Активно шел процесс освобождения жанра от строгой тематической и стилистической нормированости и формирование его как развивающейся формально-содержательной категории[1]. Повесть «Каиб» традиционно интерпретировалась в нашем литературоведении как «наиболее политически острое сатирическое произведение русской литературы XVIII века», в ней видели, прежде всего, суровое изобличение отрицательных проявлений самодержавной власти в царствование Екатерины II[2]. В современной науке отношение к произведению меняется, как справедливо заметил В.И. Коровин, в нем «просвечивает весьма серьезное и при том положительное содержание»[3]. Присоединяясь к мнению ученого, заметим, что в ходе детального рассмотрения текста повести «Каиб» выявляется не только определяемая пародийностью формы полемическая его направленность, но сочетание нескольких относительно самостоятельных смысловых уровней и, соответственно, внутренне сложная структурная организация.
Произведение оставляет впечатление оригинального и самобытного, не воспринимается только как пародия во многом благодаря цельной, образующейся из столкновения различных идей и мнений авторской концепции мира и общества.
«Восточная повесть» как прозаический жанр получила широкое распространение в русской литературе последней четверти XVIII в. Возросшую к этому времени его популярность специалисты связывают с переводом на русский язык цикла арабских сказок «Тысяча и одна ночь», «Персидских писем» Монтескье, философско-сатирических повестей Вольтера[4].
Переведенные на русский язык или свободно пересказанные «восточные» повести, любовные, волшебно-приключенческие, сказочные, большинство из которых печаталось без указания источника, буквально заполонили Россию в 1770-х годах. Это были произведения массовой литературы, имели развлекательную направленность и в серьезных изданиях подвергались суровой критике. Тогда же русскими писателями
были открыты богатые возможности «восточной» повести в создании философско-сатирического жанра. Этот путь впервые был обозначен в Предуведомлении к переводу повести Вольтера «Задиг» (1765) Ив. Голенищева-Кутузова. Переводчик писал, что «славные Вольтера сочинения» имеют только внешнее сходство с «обыкновенными любовными сказками» и «заключают в себе несравненно больше острых мыслей, тонкой критики и разумных наставлений»[5]. Дидактические возможности жанра привлекли Н.И. Новикова, в журналах которого 1780-х годов публиковались многие в этом роде произведения европейских авторов, переведенные или переделанные.
Оформились, как утверждает специалист, две наиболее распространенные жанровые модели — «повесть-программа» и «повесть-путешествие». От одного автора к другому переходили «трафаретные» образы-маски. Скучающий «от веселостей» государь ничего не знает об истинном состоянии подвластного ему народа. Царского министра (визиря) за благородство и честность ненавидят придворные льстецы. Корыстный представитель духовенства (муфтий) или судья (кадий) использует доверие правителя в своих целях. В центре повествования неизменно находился образ монарха, который становился причиной несчастия и злых дел по неведению или по неразумению и полной неспособности мыслить[6].
В повествовательной основе «Каиба» не трудно обнаружить все сюжетные элементы «восточной повести». Действие развивается по жанровой модели «путешествия». Пребывающий в неведении об истинном положении дел в государстве монарх испытывает необъяснимую неудовлетворенность всем образом своей жизни. Он отправляется в странствие, узнает о бедственном положении своего народа, прозревает и убеждается, что был плохим правителем. Вернувшись, монарх исправляет допущенные ранее ошибки, становится мудрым и справедливым. Персонажи повести созданы по типу образов-масок. Калиф отделен от народа стенами своего дворца и живет в искусственном мире иллюзии. Его визири-министры и придворные, льстивые, корыстные и ограниченные люди, ведут праздное существование за счет угнетаемого народа. Бедный труженик страдает под бременем забот. Справедливый и честно исполнявший свой долг кадий гоним и несчастен. Повествовательные элементы ставшего традиционным жанра составляют лежащий на поверхности смысловой слой произведения, при этом содержание повести Крылова не ограничивается жанровым, знакомая читателю схема используется автором для выражения собственной литературной и жизненной позиции.
Используя вольтеровские приемы сатирического изображения монархической власти, Крылов дает ироническое описание дворцового быта. Реальное здесь подменяется кажущимся, сам предмет — его копией или изображением. Каиб «не пущал ученых людей во дворец, но изображения их делали не последнее украшение его стенам»; «стихотворцы его были бедны», но портреты изображали их в богатом платье, поскольку просвещенный правитель «искал всячески поощрять науки»; академики его «бегло читали по толкам» и в красноречии явно уступали попугаям; календарь, по которому жил двор, был «составлен из одних праздников»[7]. Жизнь во дворце идет по выдуманным правилам; Калиф, развлекаясь, управляет иллюзорным миром.
Судьба живущего за стенами дворца народа зависит не столько от издаваемых калифом указов, сколько от деятельности министров, пользующихся его человеческими слабостями. Деспотия власти представлена в повести образами визирей. Возглавляет «диван» «человек больших достоинств» Дурсан, который «служит отечеству бородою», и в этом его главное «достоинство». Он сторонник самых жестких мер приведения государственного закона в действие. Чтобы добиться от народа исполнения любого указа, следует, по его мнению, только лишь «повесить первую дюжину любопытных» (357). «Потомок Магомета» и «верный музульманин» Ослашид с удовольствием рассуждает о власти и о законе, не понимая и не стремясь понять их истинного назначения. Он «не исследывая своих прав, старался только ими пользоваться». Представление Ослашида о жизни в государстве строится на религиозной догме: воля правителя приравнивается им к «праву самого Магомета», «для рабства коему создан весь мир». Грабилей, выросший в семье башмачника, олицетворяет собой чиновничий произвол. Он процветает, потому что научился «обнимать ласково того, кого хотел удавить; плакать о тех несчастиях, коим сам был причиною; умел кстати злословить тех, коих никогда не видал; приписывать тому добродетели, в ком видел одни пороки» (360). Те, чье прямое назначение непосредственно осуществлять власть в государстве, преследуют лишь эгоистические цели, они жестоки, глупы, лицемерны и корыстны. Их злонравие поощряется монархом.
Зло высмеивая придворных, автор изменяет интонацию, когда речь заходит о самом правителе. Калиф знает истинную цену своим советникам, поэтому все решения принимает единолично, не допуская обсуждения и споров. Он, как и автор-рассказчик, понимает, насколько важны для существования государства равновесие и стабильность, поэтому «обыкновенно одного мудреца сажал между десяти дураков», так как был уверен, что умные люди подобны свечам, которых слишком большое число «может причинить пожар» (361). «Восточный правитель» не приемлет поспешных, не проверенных решений, испытывая твердость намерения рискнувшего заявить о своем особом мнении визиря «пятьюстами ударами воловьего жилою по пятам». Автор согласен со своим героем в том, что «надобны такие визири, у которых бы разум, без согласия их пяток, ничего не начинал» (354). Сохраняя общий иронический тон повествования, Крылов использует образ Каиба для выражения своих идей, касающихся государственной власти. Образ монарха, как показывает анализ текста, включен в сферу философской иронии.
В повести используется традиционный для русской литературы XVIII в. прием «диалогизации» речи автора, что, несомненно, приводит к расширению смыслового поля произведения. В текст введен некий вымышленный образ «историка», который искренне восхищается мнимыми достоинствами правления «великого калифа». Суждения «историка» в пересказе автора приобретают противоположное первоначальному значение, «диалогизация» авторской речи приводит к соединению явных антитез. Возникает не требующая разрешения оппозиция «тогда — теперь»: свойственный представителю нового века скептицизм прямо противопоставлен идеализации прошлого «историком». К этой оппозиции автор обращается неоднократно, но каждый раз его сравнение не в пользу «просвещенного века». Патриархальный уклад привлекателен для рассказчика своей стабильностью, тогда как новый век, в котором воля каждого человека имеет возможность влиять на мир, эту стабильность потерял. Именно изменяющийся характер иронии дает возможность выявить истинное отношение автора к изображаемым явлениям жизни, предполагает оценочный характер повествования. В области «абсолютного синтеза абсолютных антитез» (Ф. Шлегель) встречаются автор, «историк» и герой повести. Описание придворных и всей дворцовой жизни выявляет резко отрицательное отношение автора, тогда как в обрисовке центрального персонажа изобличительный тон сменяется сочувственно-ироническим.
Каиб молод и не обладает еще сложившимся мировоззрением. Он смотрит на мир с помощью подаренных волшебницей зеркал, «имеющих дар показывать вещи в тысячу раз прекраснее, нежели они есть», и считает, что все окружающее создано для его удовольствия (348). Юношу развлекают самые уродливые проявления царящего при дворе низкопоклонства и соперничества. При этом ему совершенно чужды какие-либо побуждения злой воли, он никому не желает и не делает ничего дурного, — существование в мире иллюзии просто удобно и до времени приятно. Притворное благополучие дворцового быта стало для калифа своеобразным продолжением сказок Шехерезады, которым он верил более «нежели Алкорану, для того что они обманывали несравненно приятнее» (351).
Каиб вполне образован, среди его книг — «полное собрание арабских сказок в сафьяновом переплете» и «перевод Конфуция», он знает не только сказки Шехерезады и Алкоран, но читает «идиллии и эклоги». Как оказалось, этого недостаточно, чтобы быть хорошим правителем и счастливым человеком. Устроенная по правилам рассудочной иллюзии придворная жизнь скоро создает ощущение ее неполноты, рождает неосознанные желания. Все доступные наделенному неограниченной властью и богатством герою способы почувствовать себя счастливым были им испытаны, но не позволили избавиться от необъяснимой пустоты. Душа не отзывается на искусственные, заученные приветствия и ласки прелестных обитательниц сераля. Восхищение от первых побед на войне, затеянной ради развлечения, сменяется тоской, «и он не без зависти взирал, что полунагие стихотворцы его более ощущали удовольствия, описывая его изобилие, нежели он, его вкушая» (350). Оказывается, в человеке есть что-то, что не укладывается в логически выверенные ученые схемы. Чудесная встреча с волшебницей подталкивает героя к активным поискам истинного, а не выдуманного смысла жизни, обретению реального, а не иллюзорного блаженства. Появление феи во дворце калифа вполне естественно и художественно правдоподобно. Отметим, что лишь этим эпизодом ограничивается вмешательство сказочного персонажа в действие повести, да и вмешательство это касается не столько развития сюжетного действия, сколько относится к внутренней динамике образа центрального персонажа.
Отправившись в путешествие, герой перестает быть правителем и становится просто человеком. С этого момента история «прозрения» самовластного деспота обращается традиционным для народного творчества, не только для литературы, сюжетом поиска счастья. «Сложив с себя всю пышность», Каиб сталкивается с жизнью, которая вовсе не зависит от его воли и мнимого могущества. В дальнейшем Крылов строит повествование уже вопреки логике жанра «восточной повести». Возникают элементы пародирования, направленные на литературу, в которой, «идея вырастает не из самой изображаемой жизни, а привносится в нее»[8].
В самые первые минуты странствия «великий калиф» неожиданно для себя столкнулся с неудобствами практической жизни: «Это было ночью; погода была довольно худа; дождь лил столь сильно, что, казалось, грозил смыть до основания все домы; молния, как будто на смех, блистая изредка, показывала только великому калифу, что он был по колено в грязи и отовсюду окружен лужами, как Англия океаном; гром оглушал его своими порывистыми ударами» (363). Описание ночной бури, выполненное в «оссиановском», торжественно-возвышенном и меланхолическом тоне, ко времени написания повести уже сделалось штампом в сентиментально-романтической литературе, где служило средством выражения возвышенных страстей героя. У Крылова описание прозаично, а упоминание Англии, родины сентиментализма и предромантизма, Юнга, Томсона, Макферсона, в ироническом контексте явно полемично.
Разбушевавшаяся стихия заставляет Каиба искать пристанища в бедной хижине. В описании хозяина и интерьера хижины также прочитывается распространенный в поэзии того времени символический образ, выражающий оппозиционность художника обществу. Ю.В. Манн истолковал эту оппозицию как «род психологического бегства или… морального отказа от общепринятого и общепризнанного» и классифицировал как «предвестие романтической коллизии»[9]. Намеренно снижая образ стихотворца, Крылов иронизирует, показывая слабость его условно-поэтического представления о мире. Вымышленный, эстетизированный мир современной Крылову литературы представлен в повести как родственный иллюзорному благополучию отвергнутого Каибом дворцового быта.
Встреча с «одописцем», а позднее с пастухом убеждает никем не узнанного монарха в том, что правда является важнейшим и непременным условием человеческой жизни, успешной деятельности правителя, художественного творчества. «Это, право, безбожно!» — восклицает странствующий калиф, мысленно сравнивая известные ему идиллические изображения пастушеской жизни с жалким образом встретившегося на пути бедняка. Ложь «безбожна» и противоестественна, в каком бы виде она ни существовала. Использование в этой части повествования приема несобственно-прямой речи сообщает ироническому тону автора лиризм. Рассказчик согласен со своим героем и разделяет его возмущение.
Обратившись частным человеком, Каиб с наступлением ночи испытывает естественный для одинокого странника страх и настойчиво ищет для себя убежища. На кладбище он раздумывает о жизни и смерти, о бренности земной славы и о том, что необходимо сделать, чтобы оставить о себе долгую и добрую память. Необычная обстановка и особенное состояние духа приводит к появлению призрака, «величественной тени некоего древнего героя», «рост его возвышался дотоле, доколь в тихое летнее время может возвышаться легкий дым. Каков цвет об лак, окружающих луну, таково было бледное лицо его. Глаза его были подобны солнцу, когда, при закате своем, оно опускается в густые туманы и, изменяясь, покрывается кровавым цветом… Руку его обременял щит, испускающий тусклый свет, подобный тому, какой издает ночью зыблющаяся вода, отражая мертвые лучи бледных звезд» (370).
Мастерски используя прием художественной стилизации, создавая иллюзию романтизированного образа, Крылов шаг за шагом разуверяет
читателя в серьезности своих намерений. Переживаемый с наступлением ночи страх, оказывается вовсе не связан с возвышенным и таинственным миром Юнговых «Ночей», Каиб просто не желает «быть заеден голодными волками» (368). Явление призрака тоже находит естественное объяснение: он снится и сообщает мысли, пришедшие в сознание героя под влиянием всего пережитого им на могиле некогда славного, а теперь всеми забытого воина. Однако свойственная предромантическому мышлению устремленность к возвышенному и таинственному, необычному и необъяснимому, при неизменной ироничности тона повествователя не отрицается целиком. Именно проведенная на кладбище ночь и вся связанная с ней полу мистическая обстановка помогают Каибу понять важные вещи. Он понимает, что в мире материальных ценностей каждому из живущих нужно совсем немногое, «на день два фунта хлеба и три аршина земли на постелю при жизни и по смерти». Но, самое главное, герой приходит к убеждению, что «право власти состоит только в том, чтобы делать людей счастливыми» (371).
Став просто человеком, Каиб сочувствует бедному пастуху, сожалеет об участи прославленного некогда, а теперь забытого героя. Он понимает, что причиной забвения послужило то, что все подвиги древнего воина были направлены на разрушение. Избавившись от иллюзии своего величия, калиф научился замечать красоту природы, ценить простоту и естественность чувств. Не раздумывая, он приходит на помощь незнакомой девушке, ищущей что-то в траве. «Надобно было посмотреть тогда величайшего калифа, который, почти ползая, искал в траве, может быть, какой-нибудь игрушки, чтобы угодить четырнадцатилетнему ребенку», -замечает ироничный автор (371). Этот естественный порыв к конкретному действию ради добра вознаграждается. Герой впервые в жизни узнал, что такое любовь. Рассказывая о первой встрече навсегда полюбивших друг друга юноши и девушки, автор подчеркивает, что истинное чувство не соотносится с рассудком, его выражение — «радость, торопливость, нетерпение». Автор снова прибегает к приему несобственно-прямой речи, повествование приобретает мелодичность и лирическую взволнованность: «Какое приятное бремя чувствовал он, когда грудь Роксаны коснулась его груди! Какой жар разлился по всем его жилам, когда невинная Роксана, удерживаясь от падения, обхватила его своими руками, а он, своими поддерживая легкий и тонкий стан ее, чувствовал сильный трепет ее сердца» (372). Любовью заполняется существовавшая ранее в душе Каиба пустота, и происходит это только тогда, когда он приобретает новый опыт жизни и освобождается от ложного понимания ее ценностей. Истинное блаженство и высшая мудрость жизни приобретены героем самостоятельно, без участия волшебницы-феи. Он обретает счастье в результате своего эмпирического опыта, последовав своей природной сути, отдавшись чувствам и последовав врожденному нравственному чувству. Каиб понял, что его назначение — творить добро, что недолговечна земная слава, беззаконно и эгоистично самовластие. Только после этого произошло преображение бездушного деспота в разумного и добродетельного правителя.
При внимательном рассмотрении текста становится ясно, что история Каиба только внешне повторяет известный сюжет. Преображение героя происходит путем напряженной душевной работы. Приобретенный в странствии опыт и любовь изменяют его поведение и отношение к жизни. При этом у читателя не остается сомнения в том, что неизменной осталось существо его человеческой натуры. Правда жизни, извлеченная из ее глубин, является для Крылова важнейшим содержанием литературы. Поэтому-то высмеивается прямолинейный дидактизм «восточной повести», подвергнут критике построенный на правилах «подражания украшенной природе» мир «одописателей» и «изящный» вымысел идиллической поэзии. Показана наивность свойственных предромантизму мистических форм постижения идеальных сущностей бытия. Сатирическому изобличению подвергается поверхностный рационализм и умозрительная прогрессивность основанной на книжном знании власти.
Ироническое соединение Крыловым противоположных по сути жизненных явлений приводит к отрицанию лежащего в основе просветительской «восточной повести» рационально одностороннего представления о закономерностях бытия. Не принимает он и другой крайности — отрицание масонским гностицизмом возможности свободного предпочтения человеком добра и правды. Следование устойчивой литературной традиции оказывается лишь внешним и приводит к «взрыву жанра изнутри». Конечно, Крылов «смеялся над наивной верой просветителей в идеального государя»[10]. Но он видел возможность приближения к идеалу, которое дается не «головными» изысками, а естественным участием нравственно здорового человека в практической жизни.
Речь в повести Крылова идет о вещах, важных для автора, и поэтому рассказ о странствиях Каиба приобретает эмоционально-выразительную форму. При этом лирическое соединяется в повести с философским содержанием. Однако философия автора повести чужда книжной премудрости, она прямо восходит к народному, практическому знанию жизни. Использование приемов сказочного повествования, отнесение действия повести к неопределенному, давно прошедшему времени, условный восточный колорит — все придает образу главного персонажа мифологические черты. Он предельно конкретен и в то же время воплощает самое существенное-соединение личностной, духовной и общественной ипостасей.
Ирония автора по поводу человеческих слабостей лишена саркастического негодования. Тому, что произошло в незапамятные времена, где-то в далеком восточном царстве, да еще при участии доброй волшебницы, можно лишь с удивлением улыбнуться. Но сказка — не только «ложь», но и «урок», она содержит образно-мифологизированное выражение природных сущностей, которые не подвластны времени, то знание, которое мы называем теперь субстанциональным. Так, положительное содержание повести без труда выявляется из текста, стилистически построенного целиком на иронии.
Ирония автора направлена не только на общественные пороки, но и на несовершенную человеческую природу, склонною к высоким стремлениям и к пагубным страстям. Образ автора, мыслителя и поэта, становится центром, объединяющим все основные смысловые сферы повести: литературно-полемический и сатирический, лирический и философский. Авторская ирония выступает в качестве основного формообразующего фактора.
Повесть «Каиб» служит выражению оригинальной мировоззренческой позиции и не лишенной привлекательности жизненной философии писателя. Как и в творчестве романтиков, ирония приобретает у Крылова «философско-эстетический смысл» и становится «основополагающим художественным принципом»[11]. При этом его мировоззрение остается чуждым романтического индивидуализма и разочарованности в действительной жизни. Указывая на явное несовершенство человеческой природы и общества, писатель не противопоставляет жизнь некоему удаленному от реальности абсолютному идеалу. Идеальное содержание извлекается из самой жизни, потому ирония Крылова не приводит к «самоотрицанию» человека и жизни вообще. Именно такую иронию мы склонны определять как предромантическую[12].
Примечания:
1. Вопросы жанрового развития русской литературы рубежа веков рассматривались в продолжающихся изданиях: «Проблемы изучения русской литературы XVIII века», «XVIII век» и др.
2. См.: Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1939. С. 473; Кочеткова Н.Д. Сатирическая проза Крылова // Иван Андреевич Крылов. Проблемы творчества. Л., 1975. С. 53-112; Стенник Ю.В. Сатирическая проза XVIII века // Сатирическая проза XVIII века. Л., 1986. С. 5-20.
3. См. краткое описание распространенных ранее оценок в книге В. И. Коровина. С 154-155.
4. См.: Кубачева В.Н. «Восточная» повесть в русской литературе XVIII в. // XVIII век. Сб. 5. М.-Л., 1962. С. 295-315.
5. Там же. С. 303-304.
6. Там же. С. 306-307.
7. Крылов И. А. Сочинения. Т. 1 / Ред. текста и примечания Н.Л. Степанова. М., 1945. С. 347. Далее страницы указываем в круглых скобках.
8. Там же. С. 154.
9. Манн Ю.В. Динамика русского романтизма. М., 1995. С. 16-20.
10. См.: Кубачева В.Н. Указ. соч. С. 311.
11. «Развернутое определение иронии см.: Литературная энциклопедия / Составитель А.Н. Николюкин. М., 2002. Стлб. 315-317.
12. О «неромантической» иронии см.: Гордин М.А., Гордин Я.А. Театр Ивана Крылова. Л.,1983. С. 145.

Федосеева Т.В. Филологические науки №5 (..2005)

Художественная функция иронии в «Восточной сказке» И. Крылова «Каиб»

«Восточная сказка» Крылова «Каиб»

«диван» и многие другие черты «местного» колорита. Но природа деспотии одинакова во всех странах, что позволяет автору под видом безымянного «восточного» государства изображать деспотический строй в России. Страх — главное средство поддержки деспотических порядков. И потому Каиб, принося то или иное предложение к дивану, обыкновенно добавлял: «…кто имеет против этого возражение, тот может свободно заявить о нем: тотчас же получит пятьсот ударов воловьей жилой по пятам, а после этого будем рассматривать его голос». Претендентов не было.

Деспоты не любят правды, боятся споров, возражений, поэтому окружают себя льстецами, трусами и глупцами. «Каиб был предусмотрителен, — указывает Крылов, — обыкновенно подсаживал одного мудреца среди десяти дураков; умных людей он сравнивал со свечами, умеренное количество которых дает приятный свет, а слишком большое их количество может вызвать пожар. В диване Кайбы почетное место занимают хитрые и глупые дворяне с колоритными именами Дурсан, Ослошид и Грабилей.

пишет оды как взяточникам, так и казнокрадам, лишь бы им хорошо платили. «Ода, — признается поэт, — подобна шелковому чулку, который каждый пытается натянуть на ногу»

самых радужных цветов. Читая их, Каиб часто завидовал безмятежной судьбе пастушек и пастушек. Но когда он встретил истинного, а не книжного пастуха, и увидел перед собой грязное, голодное существо, одетое в лохмотья, он дал себе слово никогда не судить о судьбе своих подданных по произведениям поэтов.

Важное место в повести отведено образу беззакония народа. Когда Каиб решил на время покинуть столицу, он, опасаясь народных волнений, которые могло вызвать его отсутствие, обратился за советом к вельможам. Речи Дюрсона, Ослошида и Грабилея полны глубокого презрения к народу. Итак, Ослошид советует Кайбу покинуть город на виду у всех и при этом сказать, что он остается в столице. Он уверен, что никто не усомнится в правильности этого объявления, так как подданные должны верить словам государя больше, чем собственным глазам.

Спасская Полесь из Путешествия Радищева, где также изображены самодержавный правитель, его подобострастные придворные и бесправные люди. В обоих произведениях важное место занимает «просветление» государя, помогающее ему видеть окружающий мир в его истинном виде. Не исключено также, что книга Радищева, вышедшая всего за три года до журнала «Зритель», оказала непосредственное влияние на рассказ Крылова. Но обличительный пафос в каждом из произведений разный. Повествование Радищева отличается гневными, патетическими интонациями.

Крылов, в полном соответствии со своим сатирическим талантом, использует и другие художественные средства. Его обличение скрыто под покровом похвалы, вследствие чего появляется ирония, то есть скрытая насмешка над безобразными нравами деспотического государства.

«Кайба» в «Наблюдателе» было напечатано «Похвальная речь в память о моем дедушке, произнесенная его другом в присутствии его друзей за чашей с пуншем». В этом случае объектом сатиры является не деспотическое правление, а нравы крепостников-помещиков. Оригинальность произведения в том, что сатира облачена в форму панегирика. Этот прием обогащает ее более тонкими ироническими интонациями и в то же время дает автору возможность пародировать один из ведущих жанров классической прозы — похвальное слово: «Дорогие слушатели! В этот день исполняется ровно год, как собаки всего мира потеряли своего лучшего друга, а местный округ самого разумного помещика; год назад, именно в этот день, с бесстрашием погнавшись за зайцем, свернулся клубочком в канаве и прямо по-братски разделил чашу смерти со своим гнедым конем.

.. Кого из них нам жалеть больше? Кого больше хвалить?» По своему содержанию «Похвальное слово» Крылова генетически связано с сатирической публицистикой Н. И. Новикова.

Рассказ «Каиб» представлял собой пародийное использование жанровой формы традиционной литературно-политической утопии — восточной повести. Композиционно повесть делится на две части: первая содержит описание Каиба как просвещенного монарха, вторая развивает условно-фантастический мотив путешествия монарха по своей стране инкогнито, почерпнутый из арабских сказок о Харуне ар-Рашиде; более того, во время этого путешествия, увидев своими глазами жизнь своих подданных, Каиб избавляется от своих заблуждений и становится идеальным правителем. И в обеих частях рассказа налицо планомерная дискредитация устойчивых литературных приемов создания образа идеального правителя.

В глазах русских просветителей покровительство наукам и искусствам было неотъемлемым признаком идеального монарха. Каиб по-своему покровительствует наукам и искусствам:

надо отдать должное Каибу, что хоть он и не пускал во дворец ученых людей, но их изображения недолго украшали его стены. Правда, поэты его были бедны, но безмерная щедрость его вознаградила их большой недостаток: Каиб велел написать их в богатом платье и поместить их изображения в лучших комнатах своего дворца, ибо стремился всячески поощрять науку; и действительно, не было в Кайбовых владениях ни одного поэта, который бы не позавидовал его портрету (I; 368-369).

В идеале институт конституционной монархии предполагает разделение законодательной и исполнительной власти между монархом и выборным представительным органом или, по крайней мере, наличие такого совещательного органа при монархе. У Каиба есть государственный совет — диван, а между Каибом и мудрецами дивана (Дурсаном, Ослашидом и Грабилеем, добродетелями которых являются длинная борода, голова, предназначенная для ношения белой чалмы, и способность «оторвать от одного в приказ передать другому» — I; 382 ) царит совершенное согласие, достигаемое очень простым путем:

Следует отметить, что Кайб ничего не начинал без согласия своего дивана; но так как он был миролюбив, то, во избежание споров, начинал свои речи так: «Господи, я хочу того, кто имеет против этого возражение, он может свободно заявить об этом: сию же минуту он получит пятьсот ударов волом — жила на пятках, а потом будем считать его голос» (1. 375).

якобы бесхитростная положительная манера отрицания очень близка к скрытому лукавству «деда Крылова» — легендарной повествовательной маске позднего произведения писателя.

Вторая композиционная часть повести развивает условно-сказочный сюжет странствий Кайбы по своему королевству. Здесь присутствуют все традиционные мотивы арабской сказки: превращение мышки в прекрасную фею, волшебное кольцо с пророчеством об условиях, при которых его обладательница будет счастлива. все эти усиленные напоминания о баснословности происходящих с Каибом перемен выдвигают на первый план проблему условности устойчивых литературных форм и их несоответствие явлениям материальной жизни.

Систематическая дискредитация идеи просвещенного монарха сопровождается столь же систематической пародией на традиционные литературные жанры, имеющие дело с идеальной действительностью: ода как форма воплощения идеала бытия и идиллия как форма воплощение идеала быта:

Если я хочу написать сатиру на кого-нибудь из визирей, то вынужден часто вдаваться в мельчайшие подробности, чтобы он узнал себя; что же касается оды, то тут совсем другой порядок: можно собрать сколько угодно хвалебных слов, предложить их кому угодно; Аристотель где-то очень мудро говорит, что поступки и герои должны описываться не такими, какие они есть, а такими, какими они должны быть — и мы подражаем этому благоразумному правилу в своих одах, иначе оды превратились бы здесь в памфлеты. (I, 387) Давно уже, читая идиллии и эклоги, хотел он [Каиб] любоваться золотым веком, царившим в деревнях; давно желал быть свидетелем нежности пастушек и пастушек. Искал халиф ручей, зная, что чистый родник так же сладок пастушке, как парадные вельможи счастье тащат; и действительно, пройдя немного дальше, он увидел на берегу реки запачканное создание, загорелое от солнца, покрытое грязью (I, 389).

Каиб, как и все другие сатирические произведения И.А. Крылова в «Зрителе» — продолжение и завершение начатого писателем «Почты духов». Так, в письмах карликов говорилось, что танцору Фурбинию, назначенному Плутоном своим заместителем, было поручено образовать двор по примеру тех, что Прозерпина видела на «открытом свете». Но писать и печатать описания этих реформ в аду Крылов не успел в то время.

Наши специалисты могут проверить ваше сочинение по критериям ЕГЭ

Эксперты сайта Kritika24.ru
Преподаватели ведущих школ и действующие специалисты Министерства образования РФ.

Как стать экспертом?

Сейчас в Кайбе есть сцены, которые, видимо, изначально были задуманы для «Почты духов»: это описания двора Кайбы, его «визирей», его дворца, придворных нравов и обычаев.

«Каиб» — увлекательная история о том, как некий восточный царь (его именем названа повесть) стал чахнуть от одиночества, испытывать неудовлетворенность жизнью. Его власть настолько запредельна, что у него нет ни одного настоящего друга или подруги, ведь каждым словом, чуть ли не жестом он меняет судьбы людей. На помощь приходит волшебница, случайно появившаяся в его жизни. Она советует королю отправиться в облике простого странника в путешествие по его стране. Он узнает жизнь такой, какая она есть на самом деле. Царь видит бедность крестьян, сознает фальшь воздаваемых ему похвал, видит лживость славы государей, ушедших в глубокую даль минувших веков (в сцене на забытом кладбище у надгробной плиты «великий царь»).

В конце концов он знакомится с девушкой, которая очаровала его с первого взгляда. Вскоре она, не зная, кто он, не отделенная от него непомерностью его могущества, искренне привязывается к нему. Кайб впервые в жизни встретил настоящие чувства, настоящую любовь. И оказалось таким счастьем для него, ранее удаленного своим исключительным положением от настоящей дружбы, симпатий и простой человеческой любви, что он передал управление государством весьма порядочному человеку, отцу своей возлюбленной, ранее преследуемой за его честность и забота о простом народе, и он полностью отдался обычной семейной жизни.

Как и «Кольчуга духа» Крылова, «Каиб» — исключительно жесткая антимонархическая история. Полное ничтожество короля иллюстрирует история о том, как можно заменить монарха куклой и во время ее «царствования» никогда не вспоминать о нем, никогда не упоминать его имени — и ничего не изменится в государстве. История показывает, что если кому и нужен король, то только своей семье, да и то только тогда, когда его любят (каким-то чудом, не зная, что он король).

Читая «Кайбу», можно только удивляться, как царская цензура пропустила рассказ, который сегодня не без оснований считается самым сильным антимонархическим произведением русской литературы XVIII века после «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищевского .» Ведь нельзя спутать короля Каиба с просвещенным монархом даже в конце произведения. Что за «просвещение» в его отказе от деятельности, от власти, от престола?

В форме «Каиб» — явный «антиод». Повесть начинается с «одической» строки придворного поэта, в ней много говорится об одической поэзии, ее комплиментах царям, не соответствующих правде жизни, изображен жалкий одист, пышно разрисовывающий «безобразное полотно». «феодальной действительности за ничтожные подачки.

Обновлено: 24.12.2015

Внимание!
Если вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Таким образом, вы принесете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

подскажите, пожалуйста, где можно найти произведение Крылова «Каиб» в аннотации. Спасибо и получил лучший ответ

Ответ от Нижнего Солнца[гуру]
Рассказ Крылова «Каиб», в котором объектом сатиры является деспотическая форма правления, то есть самодержавие.
Главный герой истории — правитель Кайб. События происходят в одной из восточных стран. Об этом свидетельствуют и сераль, и евнухи, и государственный совет, именуемый «диваном», и многие другие особенности «местного» колорита. Но природа деспотии одинакова во всех странах, что позволяет автору под видом безымянного «восточного» государства изображать деспотический строй в России. Страх — главное средство поддержки деспотических порядков. И потому Каиб, принося то или иное предложение к дивану, обыкновенно добавлял: «…кто имеет против этого возражение, тот может свободно заявить о нем: тотчас же получит пятьсот ударов воловьими сухожилиями по пятам, а после этого мы рассмотрим его голос». Претендентов не было.
Деспоты не любят правды, боятся споров, возражений и поэтому окружают себя льстецами, трусами и глупцами. «Каиб был предусмотрителен, — указывает Крылов, — обыкновенно подсаживал одного мудреца среди десяти дураков; он сравнивал умных людей со свечами, умеренное количество которых дает приятный свет, а слишком много может вызвать пожар». В диване Кайбы почетное место занимают хитрые и глупые дворяне с колоритными именами Дурсан, Ослошид и Грабилей.
Искусство влачит жалкое существование в деспотическом государстве. Оно вынуждено лгать и приукрашивать действительность. Поэт, которого Кайб случайно встретил во время своих странствий, сообщает, что пишет оды и взяточникам, и казнокрадам, лишь бы им хорошо платили за них. «Ода, — признается поэт, — подобна шелковому чулку, который каждый пытается натянуть на ногу».
В пространных и лестных речах в адрес Каиба Крылов тонко пародирует стиль хвалебных слов. Вслед за одой и хвалебными словами он высмеивает идиллии, авторы которых изображали жизнь крестьян в самых радужных красках. Читая их, Каиб часто завидовал безмятежной судьбе пастушек и пастушек. Но когда он встретил истинного, а не книжного пастуха, и увидел перед собой грязное, голодное существо, одетое в лохмотья, он дал себе слово никогда не судить о судьбе своих подданных по произведениям поэтов.
Важное место в рассказе отведено образу беззакония народа. Когда Каиб решил на время покинуть столицу, он, опасаясь народных волнений, которые могло вызвать его отсутствие, обратился за советом к вельможам. Речи Дюрсона, Ослошида и Грабилея полны глубокого презрения к народу. Итак, Ослошид советует Кайбу покинуть город на виду у всех и при этом сказать, что он остается в столице. Он уверен, что никто не усомнится в правильности этого объявления, так как подданные должны верить словам государя больше, чем собственным глазам. .
ссылка

несоответствие между значением эпитетов «великий», «мудрый», «ученый», «безмерно щедрый» и реальными действиями Кайбы, которые определяются этими эпитетами, становится сильнейшим средством дискредитации образа просвещенный монарх, каким кажется герой восточной повести, но не является им на самом деле. Нетрудно также заметить, что по интонации это якобы бесхитростная положительная манера отрицания очень близка к скрытому лукавству «деда Крылова» — легендарной повествовательной маске позднего произведения писателя.

БИЛЕТ 19
1. Русский классицизм, типологические и национальные особенности.

Первое литературное течение в России — классицизм — оформилось в 1930-1950-е годы. Восемнадцатый век. Название этого направления происходит от латинского слова classicus, то есть образцовый. Так называлась античная литература, которую широко использовали классики. Наиболее яркое воплощение классицизма приходится на 17 век. во Франции в творчестве Корнеля, Расина, Мольера, Буало. Идейной основой литературных течений всегда является широкое общественное движение. Русский классицизм был создан поколением европеизированных молодых писателей, родившихся в эпоху петровских реформ и сочувствовавших им.

Главное в идеологии классицизма – государственный пафос.

Основа классицизма:

Культ древней литературы (использование жанров, сюжетов, мифологии)

Господство обобщенных и абстрактных идей и образов

Рационализм. Строгая систематизация идей и образов

Подчинение строгим правилам поэтики, нормативность

Неисторичность и отвлеченность художественных образов

Преобладание в характерах типизации в ущерб индивидуализации

Прежде всего дисциплина. Строгие рамки. Стройность.

Троицкая

Черты русского классицизма:

Идейной основой русского классицизма является развитие образования и национальной культуры, воспитательные задачи

Отсутствие опоры на старые традиции

Ярко выражен гражданский пафос — обращение к сюжетам История России,

Ярко выраженная сатирико-обличительная тенденция (Кантемир). Сатирическая линия способствует развитию реалистических тенденций (реализм не как мировоззрение, а как отношение к жизни).

Связь русского классицизма с истоками русского народного творчества.

Нет апологии абсолютизма

Основоположники классицизма — Кантемир и Тредиаковский. Классицизм способствовал развитию утонченного и ясного языка в русской литературе.

Русский классицизм отличают черты самобытного национального самосознания, среди важнейших причин которых следует отметить следующие: исторический фон, России в XVIII в. приходилось решать ряд задач общеевропейского масштаба; период наступающей реакции после смерти Петра возникла угроза возврата к прежнему порядку — литературе классицизма сразу придали боевой, наступательный дух. В центре внимания могла быть не древность, а русская современность. Обличение (неотъемлемая часть высокого жанра трагедии) общественных пороков, борьба с консерваторами и реакционерами.

Так же, поскольку разработка происходила в 18 веке, то к тому времени была расширена философская база, это больше было связано с идеологией просвещения, а не абсолютизма.

Также и во Франции абсолютизм привел к компромиссу между дворянством и верхушкой буржуазии, а в России ни о каком компромиссе между этими классами не могло быть и речи. Основной конфликт был между помещиками и крепостными. Крестьянская тема есть и в литературе классицизма.

Биография и годы жизни Крылова Ивана Ивановича

Годы жизни и биографии Крылова в ряде статей имеют пробелы, когда неизвестно, чем занимался драматург, журналист, баснописец. Сам он при жизни отказывался редактировать свою биографию в очень резкой форме: «Я читал; Ни правильного, ни правильного времени, ни охоты». Не потому ли, что при всей ее публичности и сам баснописец, и годы жизни Крылова несколько загадочно.

Раннее детство

В семье скромного поручика Крылова в начале февраля 1769 года в Москве родился сын Иван. Во время пугачевского бунта четырехлетний Ванюша жил с матерью в осажденном Оренбурге, а отец в это время защищал Яицкий городок и беспокоился о семье. Пугачев пообещал уничтожить не только капитана, но и его семью. В те годы жизни Крылова, еще младенца, было и пламя пожаров, и тревожные порывы. Когда крестьянская война пошла на убыль, храбрая Мария Алексеевна отправилась с сыном на Яик, к любимому мужу. Годы жизни Крылова в Яицкой крепости прошли зимой на санях, наблюдая, как взрослые казаки занимаются подводным ловом осетровых и стерляди. По вечерам отец, у которого был сундук с книгами, читал родным занимательные романы и поучительные рассказы.

В Твери

В 1775 году отец Ивана Крылова вышел в отставку и уехал с семьей к матери. Не имея денег, Крылов сам учил сына грамоте, но читал жадно. Мальчик много гулял по городу, наблюдая за жизнью горожан и посещая диспуты в семинарии. Там он впервые познакомился со спектаклями, которые на сцене устраивали семинаристы. В этих этюдах подкупали насмешки, прокрастинация, крючкотворство. Здесь Иван впервые воочию увидел, что такое сатира. На улице он сам научился немного говорить по-итальянски (в Твери было много иностранцев) и играть на скрипке. А в доме помещика Львова ему разрешили заниматься с учителями. И он начал изучать арифметику, геометрию и французский язык. Так пролетели годы жизни Крылова. А отец был очень болен, денег почти не было. Кроме того, родился еще один сын — Левушка. Крылов-отец не воскрес и вскоре умер, оставив семью почти в нищете.

Санкт-Петербург

Матерям с двумя сыновьями пришлось уехать в столицу работать на пенсию. В 1783 году подросток стал служить на казеннике. А в 16 лет впервые проявился его литературный талант: он написал либретто оперы «Кофейня». Через год появилась драма «Клеопатра», а еще позже — трагедия «Филомель». В это же время он написал комическую оперу «Безумная семейка» и комедию «Писатель в прихожей Иван Крылов», годы жизни которой можно охарактеризовать как плодовитые. Но молодой человек ищет себя. 90-е годы жизни и личной жизни Крылова отмечены печальным событием – умирает его мать, а младший брат Левушка остается на попечении Ивана Андреевича. Они склонны относиться друг к другу с нежностью.

Сатирический журнал

Его выходу в свет предшествовала комедия «Проказники», в которой ведущий на тот момент драматург Я. Б. Княжнин узнал себя и свою семью. Эта карикатура, не отличавшаяся самодовольством, сильно разозлила Якова Борисовича и дирекцию театра. Однако Крылов не унывает, а начинает издавать журнал «Почта духов». Здесь постепенно проявляется талант, отмеченный острым глазом сатирика. Но журнал приходится закрывать — слишком мало подписчиков.

Несчастный жених

В 1791 году, после расправы над Радищевом, Крылов был притеснен Петербургом, и когда один из его знакомых предложил ему отправиться в Орловскую губернию, он с радостью согласился. Там, посещая разные усадьбы, молодой 22-летний столичный поэт познакомился с молодой девушкой Анной Алексеевной Константиновой. Он серьезно увлекся, просто влюбился и сделал предложение, но получил отказ, так как был слишком низкородным и бедным.

Издатель и журналист

Потом вернулся домой и с головой ушел в издательское дело, которое открыл на доле с Клушиным и Плавильщиковым. Статьи Крылова, ставшего более требовательным к своему стилю, в журнале «Зритель» блистали остроумием. Он написал восточную сказку «Каиб», которая пронизана сатирой. Под восточным одеянием визирей угадываются вельможи и сановники России. Петербургская сказка «Ночь» также сильно подействовала на придворных аристократов, крепостников и одопов. «Зритель» посмеивался над повальным увлечением западными романами, сентиментальностью. За журналом была установлена строжайшая слежка, и Крылов на время отошел от литературы и публицистики.

Добровольная ссылка

Бездеятельность и грядущее безденежье, молодой и прежде веселый писатель начал чувствовать себя неловко. Но однажды в его руках оказалась колода карт. Из-за игорного стола он встал с взвешенными карманами. Азартные игры манили его, но за игорным столом он наблюдал другую, не знакомую ему жизнь. Произошла перестановка: Ярославль, Тверь, Тамбов, Тула. Нижний Новгород… Будучи в возрасте, Крылов вспоминал, что его влекли не выигрыши, а сильные чувства. А в памяти накапливались сюжеты, образы, эпитеты, сравнения. Так прошли годы жизни Ивана Ивановича Крылова. Он думал о себе и тех, кто его окружал — людях, убивавших время и силы на пустяки и ерунду.

Возвращение в Петербург

Произошло после смерти Екатерины II, ненавидевшей Крылова, который в последние годы своего царствования душил всякую живую мысль. Случайно на улице Крылов столкнулся с Павлом I, который принял его за другого и без стеснения пригласил войти. Крылов воспользовался приглашением, и императрица им воспользовалась. Остроумный и бойкий, в меру почтительный, он нравился Марии Федоровне. Но из удушающей столицы Крылов снова отправился в провинцию. Время от времени он публиковал свои статьи и переводы с итальянского, французского и немецкого языков, которые к тому времени серьезно изучил.

Баснописец

К 1805 году в жизни Крылова произошло много перемен. Он был учителем детей князя Голицына, служил, писал комедии и показывал в Москве И. И. Дмитриеву переводы басен Лафонтена. Наконец 36-летний писатель нашел себя. И все же он продолжает писать пьесы. Они увенчались успехом, и он стал известным драматургом, но басни не бросил. Так прошла жизнь Крылова-баснописца. К нему относятся доброжелательно и не обижают материально. Правительство платит ему высокие пенсии, постоянно повышая их. За литературные заслуги его утвердил уже академик Николай I. Если в начале своего творчества он опирался на рассказы Лафонтена, Эзопа, то теперь автор начинает находить злободневные острые русские сюжеты, такие как «Лебедь, Рак и Щука» , Например. И постепенно он становится народным писателем, которого все цитируют. Его популярность велика. Молодой Белинский поставил его в один ряд с Пушкиным, Грибоедовым и Лермонтовым.

Биография и годы жизни Ивана Ивановича Крылова заключены в довольно большом отрезке времени — 75 лет. Мы ценим этого человека за его ум, в котором смешаны путаница и насмешка, за его живой и ясный русский слог. Он умел высмеивать недостатки Крылова тонкого, резкого и злого. Годы жизни и смерти (1769 — 1844) — время застоя в обществе, затем энтузиазма, затем снова давления правительства на мыслящего человека.

Биография для детей

У Ивана Андреевича Крылова долгая жизнь. Он родился в бедной семье. Его отец служил тридцать лет, чтобы получить дворянство и передать его детям. Иван Андреевич не видел ни воспитателей, ни школ. Первые знания он получил от отца, а затем годы жизни Ивана Ивановича Крылова — для детей пример постоянного самовоспитания. Он много читал и стал одной из самых разносторонних личностей своего времени. Он самостоятельно выучил в детстве итальянский язык, а в зрелом возрасте — немецкий. Он также знал французский язык, потому что это был общепринятый разговорный язык общества того времени. Крылов писал с каждым годом все лучше и лучше, повышая к себе требовательность.