Крещение новгородцев: Крещение Новгорода - Истории от историка

Содержание

Крещение Новгорода — Истории от историка — LiveJournal

Решил о крещении Новгорода написать подробнее.

В отличие от киевского юга, где крещение прошло относительно мирно, на севере, в Новгороде, события напротив развивались в драматическом ключе. В связи с нехваткой лиц высшего духовного звания, поставление новгородского епископа состоялось только в 991 или 992 г. – им стал простой корсунский священник Иоаким. Но еще в 990 г.* из Киева в Новгород были отправлены священники**, под охраной Добрыни, Владимирова дяди. Миссия имела целью подготовить почву для массового крещения новгородцев. Поэтому проповедники ограничились тем, что обратились к горожанам с вероучительным словом, подкрепленным для вящего вразумления принародным зрелищем «сокрушения идолов» (вероятно, тех, что стояли на княжем дворе, так как главное святилище новгородцев – Перынь – пока не тронули). Итогом стараний киевских учителей было крещение некоторого числа новгородцев и возведение в Неревском конце, несколько севернее кремля, деревянного храма во имя Преображения Господня [см. : Янин В.Л. День десятого века // Знание – сила. 1983. №3.с. 17].

* Эта дата, приводимая Никоновской летописью, отличается исключительной точностью. Далее, под тем же годом, летописец замечает: «Того же лета умножение всяческих плодов бысть…» Действительно, как показывают дендрохронологические исследования Б.А. Колчина и Н.Б. Черных, для конца Х в. пик роста годичных колец деревьев на территории Новгородской земли приходится на 990 г., что свидетельствует о чрезвычайно благоприятных климатических условиях, сложившихся в этом году [Рапов О.М. Русская церковь в IX – первой трети XII в. Принятие христианства. М., 1988, с. 262, 287].
** Сообщение Никоновской летописи о том, что в Новгороде миссионерствовали митрополит с шестью епископами, абсолютно недостоверно — такого количества высших иерархов просто не было. Речь может идти о духовенстве более низкого ранга.

Дальнейшее известно благодаря сохраненному В.Н. Татищевым фрагменту Иоакимовской летописи [144. Татищев В. Н. Собрание сочинений в 8-ми томах: История Российская. М; Л., 1962-1964 (репринт: М., 1994-1995). Т.I, с. 112-113], в основу которого легли воспоминания неизвестного очевидца крещения Новгорода – может быть, самого епископа Иоакима, как думал А.А. Шахматов [Шахматов А.А. Общерусские летописные своды XIV-XV вв. // Журнал Министерства Народного Просвещения. 1900. № 11, с. 183, 185], или какого-то духовного лица из его свиты. У большинства новгородцев проповедь новой религии не вызвала сочувствия. Ко времени прибытия в Новгород епископа Иоакима обстановка там была накалена до предела. Противники христианства сумели организоваться и взяли верх в Неревском и Людином концах (в западной части города), захватив в заложники жену и «неких сородников» Добрыни, которые не успели перебраться на другую сторону Волхова; Добрыня удержал за собой только Славенский конец на восточной (Торговой) стороне. Язычники были настроены весьма решительно – «учиниша вече и закляшася вси не пустити [Добрыню] во град и не дати идолы опровергнути». Напрасно Добрыня увещевал их «лагодными словами» – его не хотели слушать. Чтобы не дать отряду Добрыни проникнуть на городское левобережье, новгородцы разметали волховский мост и поставили на берегу два «порока» (камнемета), «яко на сусчия враги своя».
Положение княжеской стороны осложнялось тем, что городская знать и жрецы примкнули к народу. В их лице восстание приобрело авторитетных вождей. Иоакимовская летопись называет два имени: главного городского волхва («высшего над жрецами славян») Богомила и новгородского тысяцкого Угоняя. За первым закрепилось прозвище Соловей – по его редкому «сладкоречию», которое он с успехом пускал в ход, «вельми претя народу покоритися». Угоняй не отставал от него, и, «ездя всюду, вопил: «Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание». Наслушавшись таких речей, рассвирепевшая толпа повалила на Добрынин двор, где содержались под стражей жена и родственники воеводы, и убила всех, кто там находился. После этого все пути к примирению были отрезаны, чего, видимо, и добивались речистые предводители язычников.

Добрыне не оставалось ничего другого, как применить силу. Разработанная им операция по захвату новгородского левобережья может украсить учебник военного искусства любой эпохи. Ночью несколько сот человек под началом княжего тысяцкого Путяты* были посажены в ладьи. Никем не замеченные, они тихо спустились вниз по Волхову, высадились на левом берегу, немного выше города, и вступили в Новгород со стороны Неревского конца. В Новгороде со дня на день ожидали прибытия подкрепления – земского ополчения из новгородских «пригородов», и в стане Добрыни, очевидно, прознали об этом. Расчет воеводы полностью оправдался: никто не забил тревогу, «вси бо видевши чаяху своих воев быти». Под приветственные крики городской стражи Путята устремился прямиком ко двору Угоняя. Здесь он застал не только самого новгородского тысяцкого, но и других главарей восстания. Все они были схвачены и под охраной переправлены на правый берег. Сам Путята с большей частью своих ратников затворился на Угоняевом дворе. Тем временем стражники, наконец, сообразили, что происходит, и подняли на ноги новгородцев. Огромная толпа окружила двор Угоняя. Но арест городских старшин сделал свое дело, лишив язычников единого руководства. Толпа разделилась на две части: одна беспорядочно пыталась овладеть двором новгородского тысяцкого, другая занялась погромами – «церковь Преображения Господня разметаша и дома христиан грабляху». Береговая линия временно была оставлена без присмотра. Воспользовавшись этим, Добрыня с войском на рассвете переплыл Волхов. Оказать непосредственную помощь отряду Путяты было, по-видимому, все-таки непросто, и Добрыня, чтобы отвлечь внимание новгородцев от осады Угоняева двора, приказал зажечь несколько домов на берегу. Для деревянного города пожар был хуже войны. Новгородцы, позабыв обо всем, бросились тушить огонь**. Добрыня без помех вызволил Путяту из осады, а вскоре к воеводе явились новгородские послы с просьбой о мире.

* Воины Путяты у Татищева названы «ростовцами». Вероятно, в изложении истории крещения Новгорода Иоакимовская летопись придерживалась того же порядка событий, что и Никоновская летопись, согласно которой Добрыня в 991 г. (в промежутке между «малым» крещением Новгорода в 990 г. и «низвержением Перуна» епископом Иоакимом в 992 г.) ходил с епископами «по Русской земле и до Ростова». Отсюда как будто следует, что Путята был ростовским тысяцким, пришедшим на помощь Добрыне. Однако это плохо вяжется с тем фактом, что Путята и его «ростовцы» проявили превосходное знание топографии Новгорода и его окрестностей, позволившее им безошибочно ориентироваться в ночной темноте.
** Когда раскопки на новгородском левобережье вскрыли следы огромного пожара, охватившего в 989 г. территорию Неревского и Людиного концов, В.Л. Янин заявил, что обнаружена археологическая иллюстрация к событиям, описанным в Иоакимовской летописи [Янин. День десятого века, с. 17-18]. По-моему, на это есть что возразить. Во-впервых, 989 г. – год похода на Корсунь – в качестве даты крещения Новгорода выглядит проблематично: распылять силы было не в интересах Владимира. Во-вторых, показание Иоакимовской летописи «повеле у брега некие домы зажесчи» не соответствует масштабам пожара 989 г. В-третьих, высадка войска Добрыни произошла в одном месте (скорее всего в Людином конце, южнее кремля), следовательно, поджечь другой конец города, он не мог (парируя этот довод, Янин предположил, что Неревский конец подожгли сами новгородцы, но это противоречит тексту Иоакимовской летописи и здравому смыслу).

Сломив сопротивление язычников, Добрыня приступил к крещению Новгорода. Все совершилось по киевскому образцу. Новгородские святилища были разорены ратниками Добрыни на глазах у новгородцев, которые с «воплем великим и слезами» смотрели на поругание своих богов. Затем Добрыня «повеле, чтоб шли ко кресчению» на Волхов. Однако дух протеста был еще жив, поэтому вече упорно отказывалось узаконить перемену веры. Добрыне пришлось опять прибегнуть к силе. Не хотевших креститься воины «влачаху и кресчаху, мужи выше моста, а жены ниже моста». Многие язычники хитрили, выдавая себя за крестившихся. По преданию, именно с крещением новгородцев связан обычай ношения русскими людьми нательных крестов: их будто бы выдали всем крестившимся, чтобы выявить тех, кто только притворялся крещеным. Позже киевляне, гордившиеся тем, что введение христианства прошло у них более или менее гладко, злорадно напоминали новгородцам, в поруху их благочестию: «Путята крестил вас мечем, а Добрыня огнем».

Вслед за Новгородом христианство утвердилось в Ладоге и других городах Словенской земли. В начале XI в. в Приильменье, а также в бассейнах Луги, Шексны и Мологи распространился христианский обычай погребения [Седов В.В. Восточные славяне в VI–XIII вв. М., 1982, с. 172].

восстание волхвов. Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…

Крещение Новгорода: восстание волхвов

Осенью 989 года произошло крещение жителей второго по значению города Руси, Новгорода, главного оплота славянских жрецов, волхвов. «Повесть временных лет» ничего не сообщает об этом событии, наверное не случайно. Подробный рассказ о крещении новгородцев содержится в Иоакимовской летописи, названной по имени первого Новгородского святителя Иоакима. Согласно этой летописи, Владимир направил в Новгород своего дядю (брата Малуши) Добрыню, у которого в городе были родственные связи и свой дом, и воеводу Путяту с большим войском. Узнав об этом, новгородцы собрали вече и поклялись не пускать Добрыню в город. Они разобрали мост через Волхов и выкатили на берег реки метательные орудия с большим запасом камней. Подошедшие к Новгороду Добрыня и его люди сначала увещевали горожан, затем перешли к угрозам.

Неизвестный летописец из людей Добрыни так описал дальнейшие события:

Верховный же над жрецами славянскими Богомил, нареченный из-за сладкоречия своего Соловьем, весьма воспрещал людям покоряться. Мы же стояли на Торговой стороне, ходили по торжищам и улицам, учили людей христианской вере, сколько могли. И так пробыли два дня, крестив несколько сот человек. На другой стороне Волхова полностью хозяйничали восставшие. Их предводители возбуждали людей криками: «Лучше нам помереть, чем отдать богов наших на поругание!» Они разорили дом Добрыни, убили некоторых его родственников [20].

Известно, что «язычники» отличались веротерпимостью, так было всегда и в Новгороде — издавна жили там и немногие христиане, была даже церковь Преображения Господня. Новгородская земля также славилась порядком и нетерпимостью к насилию и разбою; убийство считалось тягчайшим преступлением. Но волхвы знали о недавних событиях в Киеве, о поголовном крещении киевлян в новую веру. Они хорошо помнили и молодого безжалостного Владимира, и Добрыню, и понимали необратимость перемен, которые они принесли теперь. На карту было поставлено все: и древний вольнолюбивый уклад жизни, и исконная вера в славянских богов. Перед лицом такой опасности волхвы преступили все свои законы.

Тем временем воевода киевлян Путята с пятьюстами воинами ночью тихо, в тайне, переправился через Волхов выше города и затем вошел в него. Лидеры сопротивления той же ночью были захвачены и тут же переправлены к Добрыне, их дальнейшая судьба неизвестна, Ночью же новгородцам удалось окружить отряд Путяты, и между ними началась «жестокая сеча». В тот же день была подожжена церковь Преображения Господня и разорены дома местных христиан, — как видно, это было сделано лишь в самые последние часы сопротивления; новгородская веротерпимость и уважение «к чужим богам» держались до последнего часа.

На рассвете на помощь Путяте переправилось многочисленное воинство Добрыни. По его приказу начали поджигать все подряд дома горожан. Люди бросились тушить огонь, сопротивление было сломлено. Вскоре оставшиеся в живых «мужи новгородские» пришли к Добрыне просить мира. Далее в летописи говорится:

Добрыня же, собрав воинов, прекратил грабежи и вскоре идолов сокрушил: деревянных сожгли, а каменных, изломав, в реку бросили, и была нечестивым печаль великая. Мужи и жены, видя это, с плачем великим и слезами просили за них, словно за настоящих богов своих. Добрыня же, насмехаясь, отвечал им: «Что, безумные, сожалеете о тех, которые сами себя защитить не могут? Какую пользу от них ожидаете?» И послал повсюду объявить, чтобы шли к крещению… И многие пошли, а тех, кто не хотел креститься, воины потащили. И крестили мужчин выше моста, а женщин ниже моста. Тогда многие некрещеные стали говорить о себе, будто уже крещены. Для того повелели всем крещеным надевать на шею деревянные, медные или оловянные крестики.

А тех, у кого крестика не находили, крестили без лишних разговоров [20].

Этот рассказ Иоакимовской летописи, в истинности которой у исследователей все же были сомнения, сравнительно недавно подтвержден археологическими находками: в слоях X века обнаружены следы сильнейших пожаров и установлена их дата — 989 год. Обнаружены разрушенные дома на Софийской стороне, где тогда жили христиане, найдены в этих домах и клады монет, видимо в спешке зарытые владельцами, и другие вещественные доказательства правдивости этого рассказа.

Первым новгородским епископом стал грек Иоаким Корсунянин, вывезенный Владимиром среди других священников из взятой им в 987 году крымской Корсуни (Херсонеса). Но еще очень долго христианство не приживалось в Северной Руси. «Повесть временных лет» содержит подробные рассказы о борьбе киевских князей-наместников с волхвами в Ростове и других землях. О том, как это было в Новгороде, в правление Глеба Святославича, читаем под 1071 годом.

Такой волхв объявился и при Глебе в Новгороде; говорил людям, притворяясь богом, и многих обманул, чуть не весь город, говорил ведь: «Предвижу все» и, хуля веру христианскую, уверял, что «перейду по Волхову перед всем народом». И была смута в городе, и все поверили ему и хотели погубить епископа. Епископ же взял крест в руки и надел облачение и сказал: «Кто хочет верить волхву, пусть идет за ним, кто же верует Богу, пусть по кресту идет». И разделились люди надвое: князь Глеб и дружина его пошли и стали около епископа, а люди все пошли к волхву. И началась смута великая между ними. Глеб же взял топор под плащ, подошел к волхву и спросил:

«Знаешь ли, что завтра случится и что сегодня до вечера?» Тот ответил: «Знаю все». И сказал Глеб: «А знаешь ли, что будет с тобою сегодня?» — «Чудеса великие сотворю», — сказал. Глеб же, вынув топор, разрубил волхва, и пал он мертв, и люди разошлись. Так погиб он телом, а душою предался дьяволу [30].

Жутковатое впечатление производит этот рассказ, и описанные события свидетельствуют отнюдь не в пользу Глеба Святославича. Конечно, в те времена у людей было другое отношение к жизни и смерти, но ведь дело происходит в Новгороде, с его древнейшими вольнолюбивыми традициями справедливости и святости человеческой жизни. Скупой рассказ летописца, известного своим пристрастием и участием в борьбе с волхвами, вполне возможно, скрывает очень многое. Можно себе представить, что этот оставшийся безымянным волхв не сразу вызвал у горожан такое доверие. Наверное, он прорицал горожанам и творил какие-то чудеса, — иначе невозможно объяснить тот факт, что на его сторону перешли все новгородцы, и только князь с дружиной собрались вокруг епископа!

Новгород по тем временам был крупнейшим по европейским меркам городом, торговым, ремесленным и культурным центром Северной Руси. Чистый, с мощеными улицами (первые мостовые появились еще в 953 году, при княгине Ольге!), с каменными храмами и двухэтажными деревянными домами горожан. Его храмы, расписанные при Ярославе Мудром (лет за сорок до 1071) мастерами-греками, поражали воображение современников. На его торговой стороне ежедневно бывали купцы со всей Восточной и Центральной Европы; там заключались значительные по европейским масштабам сделки.

Новгородцы славились трудолюбием и мастерством, умом и трезвомыслием; многие из них бывали и в Любеке, и в Бремене, и в Венеции, и в Генуе.

Но куда там было Любеку или Бремену, или лоскутной Венецианской республике до великого северного города и огромных владений, находившихся под властью князя; вернее — под властью новгородского Вече и трехсот «золотых поясов», знатнейших и богатейших людей города! Новгородцев никто и никогда «не объезжал на кривой кобыле», их трудно было и удивить чем бы то ни было. Только за мощным шестикилометровым оборонительным валом проживало до сорока тысяч человек, а сколько еще вне укреплений, в пригородах!

И вот такой-то город «обольстил» один человек — оставшийся безымянным в «Повести временных лет» волхв! Прошло больше восьмидесяти лет, как крестили этот город «Добрыня огнем, а Путята мечом» и, казалось, христианство прочно утвердилось в нем. Но вот пришел волхв, один, без дружины, «без пряника и кнута», и «обманул» (так в летописи) весь город?

По этому эпизоду, который занимает всего четырнадцать летописных строк, мы можем судить о силе ведической дохристианской веры, о знаниях, мудрости и силе жрецов этой веры, волхвов. Но а как повел себя в этой ситуации христианский священник, епископ Новгорода? Судя по «Повести временных лет», вполне достойно. Сам епископ (по другим летописям мы знаем, что его звали Феодор) действует в этот критический час безусловно по-христиански и в духе демократических традиций Новгорода. Но внук Владимира верен безжалостным и коварным традициям деда «языческого» периода его жизни.

H самом деле неизвестно, каковы были последние слова безымянного волхва, неизвестно и что означают слова «так погиб он телом, а душою предался дьяволу» — только ли мысль летописца, или нечто, что случилось после убиения «тела»…

Но удивительно, что были и другие города, подвластные киевскому князю, которые сохраняли верность славянским богам еще почти двести лет (!) после Крещения Руси. Так, сын Владимира, Глеб, отправленный отцом в Муром, не только не смог крестить город, но даже вынужден был поселиться «вне града». Христианство утвердилось в Муроме лишь в XII веке, при князе Константине, причисленном позже к лику святых.

До начала XII века «язычниками» оставались и вятичи, и другие северо-восточные племена. Но даже гораздо ближе к Киеву, в Приднестровье, в течение нескольких веков сохранялись настоящие заповедники язычества.

Вот что пишет об этом А. Карпов:

Недавние открытия археологов, исследовавших языческие святилища на реке Збруч (левый приток Днестра), в буквальном смысле переворачивают наши представления о религиозной ситуации в домонгольской Руси и о религиозной политике русских князей того времени. Как выяснилось, капища действовали с конца X до середины — второй половины XIII (!) века. Здесь без всяких препятствий совершались языческие обряды, приносились жертвы (в том числе и человеческие), свободно проживали жрецы-волхвы, поддерживался негасимый священный огонь. На одном из збручских святилищ, в урочище Богит, очевидно, стоял знаменитый четырехликий каменный Збручский идол, найденный ничуть не поврежденным в реке Збруч еще в 1848 г. Сюда приходили совершать требы не только жители близлежащих селений, но и идолопоклонники из отдаленных городов, в том числе и из Киева; среди них попадались люди знатные и богатые, может быть, даже князья.

Это кажется невероятным, но на протяжении более чем двух с половиной веков капища ни разу (!) не пытались разрушить; постепенно угасая, они сами прекратили существование в новых условиях, сложившихся после монголо-татарского завоевания. Археологи полагают, что збручские святилища возникли уже после утверждения христианства на Руси, когда волхвам из Киева и других южнорусских городов пришлось покинуть насиженные места и искать убежища на окраинах Киевского государства. Может быть и так, но берега Збруча вовсе не были какой-то особенной глухоманью; капища же находились у самого берега, были заметны издали и, по-видимому, хорошо известны в восточнославянском мире… Подобные «заповедники» язычества сохранялись и в других областях Киевской Руси, на Волыни, Смоленщине, Псковщине… И, пожалуй, мы не слишком удивимся этому. Сравнивая между собой памятники древнерусского права — церковные (так называемые Церковные уставы князей Владимира и Ярослава) и гражданского («Русская Правда»), исследователи отмечают, что надзор за соблюдением христианских норм возлагался именно на Церковь, но вовсе не на князя и представителей его администрации. В этом очень серьезное отличие Древней Руси от соседних и почти одновременно с нею ставших на путь христианства стран — Польши и Венгрии. Но даже и Церковные уставы не предусматривали какой-либо правовой ответственности за такие правонарушения, как, скажем, соблюдение прежних языческих обрядов, языческие жертвоприношения, отказ в посещении церкви и т. п. Такого рода казусы даже не упомянуты в них [20].

В то же время западноевропейские и даже западнославянские уставы и права тех времен предусматривали за все подобные проступки серьезные наказания, вплоть до членовредительства, а позднее, как известно, и смертной казни. В этом серьезное отличие становления христианства на Руси. Вероятно, такие исключения, как убийство волхва в Новгороде в 1071 году, бывали, но именно как исключения, — может быть еще и поэтому рассказ о «подвиге» князя Глеба попал в летопись.

Таким образом, эпоху становления христианства на Руси надо признать, по крайней мере, относительно веротерпимой, мягкой. Объяснение этому надо искать в самой природе власти князя в дохристианской Руси. Вновь сошлюсь здесь на исследование А. Карпова:

Мы знаем, что в дохристианском обществе княжеская власть существовала как бы вне общества, над обществом и традиционно не вмешивалась в повседневную внутреннюю жизнь людей… Князь Владимир выступал как бы в двух ипостасях: с одной стороны, как Креститель Руси, со всем пылом и искренностью неофита насаждающий новую веру, а с другой — как прирожденный хранитель социальной и религиозной стабильности, обеспечивающий мирное сосуществование язычества и христианства и, следовательно, достаточно веротерпимый [20].

Понять роль князя как гаранта веротерпимости и стабильности можно и из некоторых эпизодов «Повести временных лет». Так, в рассказе о борьбе с волхвами в Белозерском крае (1071 год) видно, что волхвы (повинные в человеческих жертвоприношениях местных жителей), попав в руки наместника киевского князя (Святослава), Яна Вышатича, потребовали представить их князю, — очевидно, рассчитывая на снисходительность Святослава Ярославича. Однако известный борец с волхвами Ян поступил по-другому: он выдал волхвов родственникам убитых ими, и те, исполняя обычай кровной мести, убили их и повесили на дубах, на съедение зверям. Заметим при этом, что сам Ян Вышатич не решился собственноручно расправиться с волхвами.

Хорошо известно, что на Руси по мере ее христианизации старые языческие обряды наполнялись постепенно новым христианским содержанием. Постепенно складывался особый тип русского Православия, отличный как от католического, так и от византийского обряда. Только столетия спустя после крещения христианство прочно и навсегда утвердилось в России. Хорошо написал об этом Александр Солженицын:

Русь не просто приняла христианство — она полюбила его всем сердцем, она расположилась к нему душой, она излегла к нему всем лучшим своим. Она приняла его к себе в названье жителей, в пословицы и приметы, в строй мышления, в обязательный угол избы, его символ взяла себе во всеобщую охрану, его поименными святцами заменила всякий другой счетный календарь, весь план своей трудовой жизни, его храмам отдала лучшие места своих окружий, его службам — свои предрассветья, его постам — свою выдержку, его праздникам — свой досуг, его странникам — свой кров и хлебушек [38, т. 4].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

72. Крещение князя и крещение народа

72. Крещение князя и крещение народа Вспомним, что после освобождения Руси от иудео-хазарского данничества в Киеве возникли две партии: православная, во главе которой стояли Ольга и ее внук Ярополк, и неоязыческая, вождем которой был Святослав. Пока шли победоносные войны

22. Дары волхвов младенцу Иисусу и дары вавилонского царя Аполлонию. Поклонение волхвов и поклонение магов

22. Дары волхвов младенцу Иисусу и дары вавилонского царя Аполлонию. Поклонение волхвов и поклонение магов Евангелия, рассказав об избиении младенцев царем Иродом, вскоре расстаются с темой бегства Святого Семейства. Флавий Филострат же более неспешен. И это понятно.

2.1. Крещение в Иордане и крещение в Днепре

2.1. Крещение в Иордане и крещение в Днепре По-видимому, история Иоанна Крестителя из XII века потом размножилась на несколько версий и «расползлась» по оси времени. Одно из таких отражений мы указали в [МЕТ2], ХРОН2, гл. 2:1.2. Речь идёт об истории римского Иоанна Кресцентия,

4.3. НА МНОГИХ СТАРЫХ ИЗОБРАЖЕНИЯХ ПОКЛОНЕНИЯ ВОЛХВОВ ОДИН ИЗ ВОЛХВОВ — ЖЕНЩИНА

4.3. НА МНОГИХ СТАРЫХ ИЗОБРАЖЕНИЯХ ПОКЛОНЕНИЯ ВОЛХВОВ ОДИН ИЗ ВОЛХВОВ — ЖЕНЩИНА В ПОЗДНЕЙ христианской литературе, живописи и скульптуре три Волхва-Мага обычно изображаются МУЖЧИНАМИ. В частности, и в Кельнском соборе поздняя скульптура, изготовленная, якобы, в XV веке, и

4. История евангельских Волхвов отражает поклонение Руси-Орды Андронику-Христу в XII веке Первое крещение Руси

4. История евангельских Волхвов отражает поклонение Руси-Орды Андронику-Христу в XII веке Первое крещение Руси В эпоху Христа, во второй половине XII века, Русь восприняла христианство сразу и в полном объеме, а не ждала тысячу лет, как нас уверяет скалигеровско-романовская

3.8. Крещение Христа описано в «Энеиде» Вергилия как «крещение Аскания»

3.8. Крещение Христа описано в «Энеиде» Вергилия как «крещение Аскания» Вероятно, Вергилий описывает во второй книге «Энеиды» крещение Христа. Приведём ещё раз соответствующий фрагмент поэмы. Тут изумлённым очам ЯВИЛОСЬ НЕЖДАННОЕ ЧУДО. … Вдруг привиделось нам, что

22. Дары волхвов младенцу Иисусу и дары вавилонского царя Аполлонию. Поклонение волхвов и поклонение магов

Звезда волхвов

Звезда волхвов 2) Еще одно подтвержденное астрономией хронологическое указание находится в Евангелии от Матфея 2:1–4,9, это звезда волхвов, которая появилась перед смертью Ирода и которая, естественно, должна была привлечь внимание астрологов Востока своей связью с

3.8. Крещение Иисуса Христа описано в Энеиде Вергилия как «крещение Аскания»

3.8. Крещение Иисуса Христа описано в Энеиде Вергилия как «крещение Аскания» Вероятно, Вергилий описывает во второй книге Энеиды крещение Христа. Приведем еще раз соответствующий фрагмент поэмы.«Тут изумленным очам ЯВИЛОСЬ НЕЖДАННОЕ ЧУДО… Вдруг привиделось нам, что

4, История евангельских Волхвов отражает поклонение Руси-Орды Андронику-Христу в XII веке.

Первое крещение Руси

4, История евангельских Волхвов отражает поклонение Руси-Орды Андронику-Христу в XII веке. Первое крещение Руси В эпоху Христа, во второй половине XII века, Русь восприняла христианство сразу и в полном объеме, а не ждала тысячу лет, как нас уверяет скалигеровско-романовская

III. Крещение Новгорода. — Новгород под властью Киева. — Возвращение его независимости

III. Крещение Новгорода. — Новгород под властью Киева. — Возвращение его независимости Русская Земля приняла св. крещение. Из Киева христианство разливалось по славянским землям русского союза. Оно явилось и в Новгороде. В Никоновском списке Сильвестровской Летописи

7. Поклонение Волхвов

7. Поклонение Волхвов Одна из наиболее известных евангельских историй — это поклонение Волхвов Младенцу Иисусу. Услышав о рождении Христа, три царя явились с Востока, принесли Младенцу дары и поклонились Ему. Как мы показали в книге «Библейская Русь», гл. 3, речь тут идет о

2.1. КРЕЩЕНИЕ В ИОРДАНЕ И КРЕЩЕНИЕ В ДНЕПРЕ

2.1. КРЕЩЕНИЕ В ИОРДАНЕ И КРЕЩЕНИЕ В ДНЕПРЕ По-видимому, история Иоанна Крестителя из XII века потом размножилась на несколько версий и «расползлась» по оси времени. Одно из таких отражений указано в книге «Методы», гл. 2:1.2. Речь идет об истории римского Иоанна Кресцентия,

11. КРЕЩЕНИЕ ЛИТВЫ И КРЕЩЕНИЕ ПЕРМИ ПРИ ДМИТРИИ ДОНСКОМ

11. КРЕЩЕНИЕ ЛИТВЫ И КРЕЩЕНИЕ ПЕРМИ ПРИ ДМИТРИИ ДОНСКОМ Как отмечает Н. М. Карамзин, при Дмитрии Донском произошло два массовых крещения народа. А именно, была крещена Литва и была крещена Пермь. Далеко не при каждом русском великом князе происходят крупные, массовые

Дары волхвов

Дары волхвов Опыт Владимира и Киева, несмотря на очевидные огрехи, был расценен в основном положительно. И через несколько десятилетий волна насильственной христианизации (если верить летописям) прокатилась по всей Руси Залесской (Ростов, Суздаль, Владимир). В «Житии»

Святитель Всеволод (в Крещении Гавриил), Псковский чудотворец

Память 11 февраля

Святой князь Всеволод Псковский, в Крещении Гавриил, внук Владимира Мономаха, родился в Новгороде, где в 1088-1093 и 1095-1117 годах княжил его отец. Его отцом был святой князь святой Мстислав-Феодор Великий (память 15 апреля). В 1117 году, когда великий князь Владимир Мономах отдал Мстиславу Киевский Белгород в удел, практически сделав его соправителем, юный Всеволод остался наместником своего отца в Новгородском княжестве.

Святой князь Всеволод много сделал для Новгорода. Вместе с архиепископом Новгородским святителем Нифонтом (память 8 апреля) он воздвиг много церквей, среди которых собор великомученика Георгия в Юрьевском монастыре и церковь Иоанна Предтечи на Опоках, построенную в честь «ангел» (т. е. покровитель) своего первенца Иоанна, умершего в младенчестве (+ 1128).

В своем Уставе князь пожаловал особую грамоту на земли и привилегии собору Святой Софии (Святой Софии) и другим храмам. Во время страшного голода он истощил всю свою казну, чтобы спасти людей от гибели. Князь Всеволод был доблестным воином, он победоносно шел против ямских и чудских народов, но никогда не брался за меч ради корысти или власти.

В 1132 году, по смерти святого великого князя Мстислава, дядя Всеволода, князь Киевский Ярополк, исполнил последнюю волю своего брата и перевел Всеволода в Переяславль, считавшийся тогда старейшим городом после самого Киева. Но младшие сыновья Мономаха, Юрий Долгорукий и Андрей Добрый, боялись, как бы Ярополк не сделал Всеволода своим преемником в Киеве, и выступили против своего племянника. Надеясь избежать междоусобиц, святой Всеволод вернулся в Новгород, но был принят там с неудовольствием. Новгородцы посчитали, что князь ими «воспитан» и не должен был уходить от них раньше. «Всеволод ходил на Русь, в Переславль, — отмечал новгородский летописец, — и целовал крест против новгородцев, говоря: „Я вас убью“» 9.0005

Стремясь восстановить добрые отношения с Новгородом, князь предпринял в 1133 году победоносный поход против чуди и присоединил Юрьев к Новгородскому владению. Но суровый зимний поход 1135-1136 годов на Суздаль не увенчался успехом. Упрямые новгородцы не послушались божьей кары и не могли простить князю своего поражения. Собрание постановило призвать князя из враждебной Мономаховской линии Ольговичей, а святого Всеволода осудили на ссылку. «Ты потерпел изгнание от рук своих», — поем мы в тропаре святителю. Полтора месяца они держали князя и его семью под стражей во дворце архиепископа. Когда 15 июля 1136 года прибыл князь Святослав Ольгович, Всеволод был освобожден из плена.

Всеволод снова отправился в Киев, и дядя Ярополк дал ему Вышгородский уезд под Киевом, место, где святая Ольга (память 11 июля) жила в Х веке при сыне своем Святославе, «предпочитая города Киевские и Псков». Святая Ольга выступила на защиту своего потомка в 1137 году, когда псковичи, помня о походах новгородско-псковского войска во главе с князем, пригласили его в Псковское княжество, родину святой Ольги. Он был первым псковским князем, избранным волею псковичей.

Среди славных дел преподобного Всеволода-Гавриила в Пскове было строительство первой каменной церкви во имя Живоначальной Троицы, заменившей деревянную церковь времен святой Ольги. На иконах святителя он часто изображается держащим церковь Святой Троицы.

Святой Всеволод княжил в Пскове всего год. Он умер 11 февраля 1138 года в возрасте сорока шести лет. Весь Псков собрался на похороны любимого князя, и пение хора едва слышно было из-за народного причитания.

Новгородцы прислали из Софийского собора протоиерея, чтобы отвезти его святые мощи в Новгород. Князь, однако, не хотел, чтобы его тело покоилось в Новгороде. Он не допустит, чтобы Псков лишил его мощей новгородцы, изгнавшие его, и гроб не сдвинется с места. Новгородцы горько плакали и каялись в своем несчастье. Тогда они просили дать им хотя бы малую часть его мощей «для защиты своего города». По их молитвам с руки святого выпал ноготь. Псковичи поместили святого Всеволода в храм святого великомученика Димитрия. Возле могилы положили боевое вооружение князя, щит и меч в форме креста с латинской надписью: «Чести своей никому не уступлю».

27 ноября 1192 года мощи святого князя Всеволода были обретены и перенесены в Троицкий собор, в котором был освящен придел в его честь.

Никогда не прерывалась глубокая духовная связь города святой Ольги со святым князем Всеволодом. Он всегда оставался псковским чудотворцем. При осаде Пскова Стефаном Баторием в 1581 году, когда стены крепости были уже пробиты и поляки готовы были ворваться в город, они принесли на место сражения святые мощи князя Всеволода из Троицкого собора, и враг отступил.

22 апреля 1834 года, в первый день Пасхи, святые мощи святителя были торжественно перенесены в новую усыпальницу главного храма собора.

При явлении чудотворной Псково-Покровской иконы (1 октября) среди небесных защитников Пскова стоял святой князь Всеволод-Гавриил.

Памятники и историческая память Новгорода

Памятники Новгорода
и историческая память

Нажмите на любой
эскиз, чтобы
увидеть увеличенное
изображение

Большинство людей вспоминают свое прошлое, чтобы заявить о себе. идеалы, оправдывая настоящее или, может быть, отвлекая внимание от неприятных реалии. Слишком часто исторические реалии не имеют значения — прошлое выдумывается способами, которых он никогда не знал. Такие воображаемые истории могут принимать различные формы, в том числе музейные экспонаты, публичные церемонии и общественные памятники. Примеры последних лет в Соединенных Штатах показывают, насколько спорными могут быть такие обращения к прошлому, свидетель споры по поводу 1492 выставка в Национальной галерее, выставка Enola Gay в Смитсоновский институт и архитектура различных военных мемориалов в Вашингтоне, округ Колумбия. в целом, вероятно, безопасно рисковать этой публичной скульптурой в Соединенных Штатах. занимает менее заметное место в народной памяти, чем в России. Представьте св. Петербурге, и сразу вспоминается знаменитый «Медный всадник» — Статуя, воздвигнутая в память о Петре Великом Екатериной Великой в ее стремлении отождествляет себя с петровским наследием. Петр изображен героем фигура, указывающая на будущее и чей конь попирает змея невежество. Символ города, статуя упоминается как в знаменитом пушкинском поэме «Медный всадник» и в модернистской трактовке Белым Петербурга в его романе. того же имени.

В глазах многих сам Новгород приводится как пример политическая или экономическая альтернатива моделям, по которым Россия развивалась под Цари и Советы. Политические свободы, воплощенные в народном собрании, вече , предположительно сохранились вплоть до окончательного завоевания Новгород московским великим князем Иваном III в 1478 году, хотя на самом деле задолго до реального контроль над городским самоуправлением перешел в руки богатой олигархии. А миниатюрист XVI века показывает, как вечевой колокол увозят в Москву. В время московского штурма, в самом Новгороде взывали к прошлому. Икона живописцы изображали штурм города еще в 1169 г.войсками суздальского князя Андрей Боголюбский. Штурм не удался, благодаря заступничеству Богородицы Марии, чья икона Знамения была помещена на стены для защиты города. Значок стал самым почитаемым в Новгороде и важным представителем идеи что город пользовался Божественной защитой. Коммерческая хватка Новгорода и его внешнеторговые связи — и то, и другое вполне реальное — ненамного пережили московское завоевание, а тот же Иван III закрыл конторы Ганзейского союза в Новгороде в 1494. Итак, согласно мифологии, возможность развития России по демократическому пути на пути к современному капитализму было потеряно. Вместо этого страна пережила авторитарное правление и государственное неэффективное управление экономикой. Среди больше всего идеализировали Новгород военные офицеры, участвовавшие в декабристской восстание 1825 года, так как их целью было установление в России конституционного строя, обеспечит политические свободы. Современный аргумент, противопоставляющий хороший Новгород против плохой Москвы можно найти в статье американского историка Томаса Оуэна.

Общественные памятники Новгорода, пожалуй, менее известны, чем петербургские. Следующие четыре примера — Памятник тысячелетия, памятник Александру Невскому, мемориал Второй мировой войны и памятник малоизвестной святой Марии Михайловне — дают некоторый материал для исследования их многочисленных значений.

Памятник тысячелетия .

Открытый 8 сентября 1862 года памятник первому тысячелетию Историей России был труд коллектива скульпторов во главе с Михаилом Осиповичем. Микешин. Эта грандиозная и сложная скульптура отображает 129фигуры, выбор которых был лично утвержден императором Александром II. Самое важное сообщение монумент запечатлен на его вершине, где ангел благословляет коленопреклоненную женщину, символизирующую Россия. Вокруг царской державы изображены шесть сцен, центральных для русской история: основание государства с приходом первого князя Рюрика в 862 г. (дата на щите), принятие христианства князем/святым Владимиром в 988 г., победа московского князя Дмитрия Донского над татарами в 1380 г., объединение Русские земли при великом князе Иване III в конце XV в. установление династии Романовых с Михаилом Романовым, которого защищал Минин и Пожарским в 1613 г., и прозападное преобразование России Петром Великим в начало восемнадцатого века. Победители топчут тех, кого поражение — Владимир стоит на языческих идолах, Дмитрий Донской на побежденном татарине, а Петр господствует над побежденным шведом.

Подробности некоторых из этих сцен приведены ниже.

ул. Владимирская, Рюрикович,
Дмитрий Донской

ул. Владимирская

Дмитрий Донской

Михаил Романов

В основании памятника установлен фриз с изображением известных личностей, так или иначе связанных с русской историей и культурой и тематически сгруппированные: просветители, писатели и художники, военные герои и т. д. Самые ранние — апостолы славян, СС. Кирилл и Мефодий, летописец Нестор (11 век) в сопровождении преподобного Сергия Радонежский (14 век), Максим Грек (16 век) присоединяется к патриарху Никону (17 век) и Феофан Прокопович (начало 18-го) (все, кроме последнего, на нижнем левом изображении ниже). В то время как включение Екатерины Великой в окружении ее фаворитов неудивительно, единственная другая изображенная женщина — Марфа Борецкая (выглядящая довольно безутешный и покорный), возглавивший завершающие этапы новгородского противостояния Москва. Выдающиеся имена в русской культуре XVIII и первой половины XV в. девятнадцатого века: Ломоносов, Карамзин, Крылов и, наконец, Пушкин, Гоголь и Глинка (эта группа начинается слева на нижнем правом изображении ниже). По-видимому, некоторые из проступков, которые привели писателей Золотого века к конфликту с Цензоры Николая I были благополучно забыты.

Александр Невский . Один из героев русской истории, как и все, кто смотрел фильм Сергея Эйзенштейна. будет знать, был князь Александр Невский. Сын и возможный преемник Гранд Князь Ярослав Владимирский , он следовал типичной карьерной схеме, получив первое назначение. княжество Новгородское — при всей своей хваленой независимости новгородцы были очень сильно зависел от могущественных князей на юге, которые могли запретить торговлю пути и продукты питания. Так сложилась тенденция, что старший сын князя в Киев, а позже, после упадка Киева, князь во Владимире-Суздале будет отправлен в занимать новгородское княжеское место. Несмотря на то, что памятники сегодня (см. ниже) прославляют Новгородская доблесть в бою, по сути нужны были сторонние военные специалисты возглавить часто неэффективные новгородские армии. Александр получил свое прозвище за разгром шведских рыцарей на реке Неве в 1240 г. (отсюда Александр «невский» — см. рисунок слева), а через два года разгромил тевтонских рыцарей на льдине Чудского озера под Псковом, битва, столь памятно изображенная в работе Эйзенштейна. к антинемецкой полемике в конце 1930 с. У русских есть склонность к канонизации своих князей или, по крайней мере, почитают их как святых. Как отец Даниила, первого князя Москвы Невский был одним из немногих, кто был официально канонизирован. Плащаница слева изображает его как монашеского святого. В 1660-х годах на иконе (слева, справа с деталью), написанной Симеоном Ушаковым, изображающей святые связи Московского государства, изображен Александр Невский. как первая по правую ветвь дерева, растущего из Успенского собора в Кремле.

В 1985 году скульптором И. Черновым и архитектором Г. Исаковичем была создана статуя в память Александра Невского, но, предположительно, не в его святом образе, и установлена перед церковью свв. Борис и Глеб у набережной реки Волхов. Хотя, возможно, таких мыслей и не было в головах авторов, интересно противопоставление одного святого князя храму, посвященному первым двум русским святым, тоже князьям. Далее, можно поразмыслить над образом человека, связанного в народном сознании с защитой Новгорода от вторжения извне, который, вероятно, также помогал монголам подавлять русские восстания (факт, кстати, забытый), выставленный на фоне церкви, которая в некотором роде символична.

завоевания города москвичами. Ибо, как только это завоевание произошло, характерный новгородский архитектурный стиль начал заменяться зданиями, возведенными по московским нормам; данная церковь является хорошей иллюстрацией этого с ее пятью куполами и остроконечными (огие) арками одинаковой высоты вдоль линии крыши. Однако в нем сохранилась единственная большая апсида, типичная для новгородских церквей. Сравнение ниже с небольшой церковью не из церкви свв. Бориса и Глеба, церковь Иоанна Крестителя на Витке, построенная в 1383-1384 годах, когда Новгород был еще в своем золотом веке.

Возможно, конечно, если мы хотим прочесть в статуе Невского послание времени, когда он был воздвигнут накануне распада Советского Союза, то это послание подчеркивает подчинение Москве наследников Александра Невского.

Памятник Великой Отечественной войне . К югу от Новгородского кремля сегодня на холме с видом на Волхов находится внушительный памятник храбрым солдатам, сражавшимся на Новгородском фронте против нацистов. Созданный по проекту архитектора А. Душкина и скульпторов Г. Нероды и А. Филипповой, он представляет собой хороший пример упадочного соцреализма, в котором предпринимается интригующая попытка сопоставить соответствующие образы из ранней русской военной истории с образами из современности. Отсюда на площади стоят танк и зенитные орудия, а вскакивающий воин на коне топчет ногами свастику (которая также удобно служит для удержания коня) — отголоски того, как святой Владимир топчет языческих идолов или Дмитрий Донской с ногу на татарина. На вершине монумента находится корабль викингов (или, не следует ли предположить, что корабль был набит средневековыми русскими, а не скандинавскими воинами? Было бы неуместно иметь здесь целую лодку германских типов). И, что самое интересное, таблички сбоку от памятника, выполненные в некоем старорусском стиле со славянскими буквами, представляют собой параллельные заклинания средневековых бронетанковых воинов и танковых батальонов советских бронетанковых дивизий.

Храм Марии Михайловны . Памятники, которые большинство людей замечают, — это общественные памятники, связанные с политическими или военными героями или иным образом вызывающие национальную славу. Православная церковь, конечно, имела своих героев в лице святых и личностей, которые, может быть, и не были канонизированы, но в народных глазах пользовались статусом святых. Учитывая ортодоксальные запреты на трехмерную скульптуру, отдельно стоящие статуи святых мужчин и женщин церкви были редкостью, за исключением некоторых мест на русском севере. Иконы, конечно, совсем другое дело; некоторые изображения библейских персонажей и святых слыли чудотворными и являлись предметами особого почитания. Начиная с XVII века, а затем с некоторой интенсивностью сразу после Петра I Великой церковной реформы Церковь предприняла попытку, оказавшуюся в конечном итоге безуспешной, ограничить почитание многих местных святых лиц и икон. Однако русское народное поверье было силой, которую нельзя было так обуздать, и есть явные свидетельства того, что «народное» поверье не ограничивалось простыми массами, но разделялось и элитой. Особая категория всенародно почитаемых святых люди были иуродивые или «юродивые во Христе», чье развратное поведение и умерщвление плоти создали им репутацию особо благочестивых. Пожалуй, самым известным из них был Василий Блаженный, по имени которого в просторечии стала называться знаменитая церковь на Красной площади в Москве. В правом верхнем углу изображенной выше Ушаковской иконы юродивый е как два самых почитаемых московских святых, один из них – святой Василий. Те, кто знаком с оперой Мусоргского «Борис Годунов» будет помнить юродивого, который имел дерзость противостоять Борису в его злых делах, а затем оплакивал судьбу России, когда Лжедмитрий приближался к Москве.

Юродивые продолжали появляться в России в имперский период; одной из тех, кто приобрел сторонников даже в кругах элиты, была Мария Михайловна.