что такое крепостной гнёт прошу дать полный ответ — Спрашивалка
СС
Сергей Семёнов
Св
Светлана
Крепостное право представляет собою совокупность государственных законов, закреплявших крестьян к определенному участку земли, а также ставивших крестьян в зависимость от землевладельца и порою лишавших крестьян даже личной свободы. В России крепостное право было введено лишь 1649 году.
Предшествовавшая этому поместная система, по сути своей, крепостным правом не являлась, она скорее была жесткой формой арендных отношений: крестьянин брал в аренду надел у землевладельца, обязан был отработать «контракт» до сбора урожая и отдать его часть землевладельцу в качестве «арендной платы» . Расчеты производились в срок между началом недели до Юрьева дня (26 ноября) и окончанием недели после него. Крестьянин не имел права уйти не рассчитавшись, но уплатив положенное, мог отправиться куда хотел.
Однако в 1649 году при царе Алексее Михайловиче выходит Соборное уложение, новый российский свод законов, которым была установлена власть землевладельца над крестьянами, работавшими на его земле.
В середине 18 века крепостной гнет в России усиливается: помещики получают право продавать своих крестьян в рекруты, а потом – ссылать их в Сибирь и на каторгу. Однако крепостное право было распространено не по всей стране: на севере, в Сибири, на казацких землях его почти не было.
Крепостное право было очень выгодно большей части дворянства, но русские цари понимали, что оно, по сути своей, все-таки мало отличается от рабства. О том, что эту систему нужно сломать поговаривали Александр Первый и Николай Первый, но случилось это лишь в 1861 году, в царствование императора Александра Второго Освободителя, когда крепостное право в России было, наконец, отменено.
Ольга Воробейчик
Усиление крепостного гнета
По мере развития новых отношений положение основного производительного класса в стране – крестьянства становилось все более невыносимым. Все туже затягивалось крепостное ярмо на шее разоренного и нищего крестьянина. Как указывал В. И. Власов: «На практике, крепостное право, особенно в России, где оно наиболее долго держалось и приняло наиболее грубые формы, оно ничем не отличалось от рабства» .
Усиление крепостнического гнета вызывало массовое бегство крестьян от своих помещиков в еще незанятые последними, свободные земли.
Для второй половины XVII века наличие «пустошей» , «выморочных мест» , особенно в центральных районах России, становилось угрожающим явлением. В вотчинах боярина Морозова «В Преснецове на 36 дворов «живущих» насчитывается 12 дворов пустых, т. е. 25% населения сбежало, вымерло или развезено другими помещиками; в деревне Уварове на 21 двор «живущих» приходится 7 дворов пустых, т. е. опять-таки 25%».
Но все меньше и меньше оставалось свободных мест, где могло бы укрыться беглое население. Цепкие руки крепостников, торговых людей и государственной администрации протягивались и в Сибирь, и на Урал, и на Крайний Север, и на Дон, захватывали Среднее и Нижнее Поволжье. Свободное, главным образом разноплеменное, население этих мест, как и присоединившееся к нему беглое русское население, подпадало под тяжелую пяту царских воевод и прочих разнузданных в насилиях чинов государственной и военной администрации, ничем не сдерживаемый произвол которых особенно процветал в присоединенных областях.
С ростом новых отношений сильно ухудшалось положение и городских низов, шло наступление на вольное казачество Дона и Яика, в невыносимое положение попадала голытьба, бурлаки и ярыжки (судовые рабочие) Поволжья и верхнего Дона.
Почти непрерывные войны возлагали на тяглое население все бремя несения военной службы и громадные военные расходы. Прямые и косвенные налоги увеличивались и в связи с содержанием разраставшейся государственной администрации. Находясь в стесненном финансовом положении, правительство, кроме увеличения налогового бремени, начало выпускать неполноценную монету путем перечеканки ефимок, равных 50 копейкам, в русские рубли и выпуска медных денег с номиналом серебряных с принудительным курсом.
Наводнение обращения неполноценной монетой повело к страшной дороговизне продуктов и резко ударило по низшим слоям населения.
На всемерное усиление гнета народные массы отвечали бурными восстаниями, заполнившими собой всю историю второй половины XVII века. Растущее возмущение крепостного крестьянства, мелкого посадского люда и городской бедноты смыкалось с национально-освободительным движением покоренных народов.
Похожие вопросы
Прошу дать ответы на вопросы
Что такое национальный гнёт. Нужно понятие, а не мысли.
Физика. Световые явления. Прошу дать полный ответ с формулами и рассуждениями)) заранее спасибо; 3
Оптика. Прошу дать ответ
Что важнее для современной экономике? Прошу дать полный ответ на данный вопрос.
что такое бремя дать полный ответ
что такое диолог. полный ответ
Прошу дать ответ специалиста!
от чего зависят скоростные характеристики автомобилей от каких факторов. прошу дать полный ответ
Почему для А.
С. Пушкина важна история России? Прошу дать полный ответ.
Портрет царя Федора Алексеевича — Виртуальный Pусский музей
3 августа 1776, Мюльхаузен, Эльзас — зима 1836, Париж
1821
Федор III Алексеевич (30 мая / 9 июня 1661, Москва − 27 апреля / 7 мая 1682, Москва) − сын царя Алексея Михайловича Тишайшего и царицы Марии Ильиничны, урожденной Милославской, старший брат царей Ивана V (полнородный) и Петра I (единокровный по отцу). Русский царь с 1676. В 1678−1679 правительством Федора была проведена перепись населения, отменен указ Алексея Михайловича о невыдаче беглых, записавшихся в ратную службу, введено подворное обложение (это сразу же пополнило казну, но усилило крепостной гнет). В 1679−1680 была сделана попытка смягчить на западный манер уголовные наказания (было отменено отрубание рук за воровство). Благодаря строительству оборонительных сооружений на юге России (Дикое поле) появилась возможность широкого наделения дворян, стремившихся к увеличению земельных владений, поместьями и вотчинами.
Царствовал с 29 января/8 февраля 1676 по 27 апреля / 7 мая 1682.
400-летие Дома Романовых. СПб, 2013. С. 112.
Фёдор III Алексеевич (30 мая (9 июня) 1661 — 27 апреля (7 мая) 1682) — русский царь с 1676 года, из династии Романовых, сын царя Алексея Михайловича и царицы Марии Ильиничны, урождённой Милославской, старший брат царей Ивана V (родной) и Петра I (единокровный). Будучи широко образованным человеком, в марте 1681 года царь Фёдор Алексеевич стал одним из создателей Типографской школы при Заиконоспасском монастыре — предтечи Славяно-греко-латинской академии.
Продолжались репрессии против старообрядцев, в частности, был сожжён с ближайшими сподвижниками протопоп Аввакум, по преданию, предсказавший близкую смерть царю.
Первая супруга царя Федора Алексеевича царица Агафья умерла летом 1681 года в родах единственного ребёнка Фёдора — царевича Ильи; младенец тоже вскоре скончался. Незадолго до смерти царь вступил во второй брак с Марфой Матвеевной Апраксиной, сестрой будущего сподвижника Петра I адмирала Фёдора Матвеевича Апраксина. Скончался 27 апреля 1682 года в возрасте 20 лет. Похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля. Вопрос о престолонаследии вызвал волнения, разрешившиеся решением о венчании на царство одновременно двух царей — малолетних братьев Фёдора Ивана и Петра (Великого) при регентстве их старшей сестры Софьи Алексеевны.
«Виртуальный Русский музей» в социальных сетях:
Бастилия — средневековый символ угнетения, современный символ свободы
Скрытый Париж
Дата выпуска: Изменено:
Автор текста: Аманда Морроу
Крупные коричневые булыжники прокладывают курс через меньшие серые кирпичи, которые веером тянутся вокруг парижской площади Бастилии. Если вы ждете автобус на западной стороне кольцевой развязки, коричневые камни могут показаться вам неуместными. Но эти маркировки сделаны намеренно, они указывают точное местонахождение самого значительного памятника французской истории: средневековой крепости Бастилия.
Реклама
Крепость высотой более четырех этажей, стоявшая у восточного входа в Париж, представляла собой внушительное сооружение, окруженное собственным рвом.
В переводе с французского это означает «маленький бастион», и он упускал из виду то, что сегодня является бастионом высокой моды — район Марэ.
Он имел восемь башен высотой примерно 24 метра и два разводных моста с внешним входом напротив улицы Турнель. С северной стороны крепости находились городские ворота Сен-Антуан.
Башни окружали два двора и оружейную. Это важно, потому что именно оружейная палата в конечном итоге привела к определяющей роли Бастилии во Французской революции – когда 14 июля 1789 года разгневанные толпы ворвались в ее помещения в поисках пороха.
тюрьма — и заработала жестокую репутацию учреждения королевского угнетения, что и сделало его мишенью. Французский историк Олег Кобцев из Американского университета в Париже говорит, что произвольные аресты, проведенные по королевскому указу, во многом стали причиной плохой репутации тюрьмы. Практика была известна как lettre de cachet или письмо с королевской печатью.
«Это был единственный мандат, который позволял арестовывать и заключать людей под стражу без какого-либо суда или процедуры», — говорит Кобцев.
«Враги государства, люди, неудобные общественному порядку или создающие проблему, могли просто исчезнуть в камерах Бастилии».
Сообщается, что в подземельях, кишащих паразитами, размещались политические активисты и религиозные инакомыслящие, а непослушные аристократы удобно размещались в башнях.
Примечательно, что в день штурма Бастилии в ее тяжелых каменных стенах было всего семь заключенных. В книгах по истории они записаны как «четыре фальшивомонетчика, два сумасшедших и молодой аристократ, вызвавший неудовольствие своего отца».
Почему так мало заключенных? «Когда в 1789 году Бастилия была взята штурмом, она почти перестала быть тюрьмой, — объясняет Кобцев.
«Это произошло потому, что запечатанное письмо исчезло ко времени революции, практиковавшееся столетием ранее, во время правления Людовика 13-го». Кобцев указывает, что к июню 1789 года его использование было полностью объявлено незаконным..
| Восемь башен Бастилии 1. |
Угловая башня
Тем не менее, Бастилия была непоколебимым символом королевского деспотизма, и как только тысячная толпа прибыла в крепость в тот роковой день, их непосредственная цель кражи боеприпасов стала второстепенной по сравнению с психологической победой захвата власти. тюрьма.
Не имело значения, что большинство узников, содержавшихся в то время, были богаты и наслаждались всеми видами роскоши, недоступными обычным парижанам (некоторые даже могли привести своих слуг). Каменная масса была метафорой абсолютной власти, а рассказы об ужасах в тюремных стенах превращали страх людей в гнев.
Один очевидец рассказывает об условиях содержания в тюрьме от налогового чиновника из среднего класса Константина де Ренневиля, который с 1702 по 1713 год находился в заключении в Бастилии по обвинению в шпионаже в пользу правительства Нидерландов.
Ренневиль писал о том, что спал с крысами на влажной соломе, питался хлебом и водой и подвергался сильному холоду.
«Под проемом в стене я увидел человеческие кости. Это было похоже на кладбище, а так как я нашел подвал частями без мощения, я копнул и нашел труп, завернутый в тряпки… Надзиратель сказал, что они хранили жалкие останки в его камере. Та же участь постигла еще двух мужчин и одну женщину».
WikiMedia CommonsУтверждения об ужасных условиях в Бастилии позже были преувеличены в литературе 19-го века. В их книге Бастилия: история символа деспотии и свободы , Ганс-Юрген Люзебринк и Рольф Райхардт писали: «Поскольку она была расположена в центре, вне правил надлежащего правосудия и использовалась таким впечатляющим образом, Парижская Бастилия стала воплощение ужасающего абсолютистского господства и деспотизма в подпольной литературе рубежа XVIII века».
Однако старые тюремные записи говорят о другом, говорит Кобцев.
«Это было совсем не так сурово, как мы себе представляем из того, что читали в 19романтические романы ХХ века, такие как «Три мушкетера» , или голливудские фильмы, или художественная литература, созданные задним числом».
Столь же интересна, как и ее гибель, хотя, возможно, и менее известна, история разрушения крепости Бастилии — подвига, на который ушло два года.
WikiMedia CommonsС восходом Первой республики судьба Бастилии была неопределенной — много говорили о том, что она останется памятником. Но, осознав коммерческую ценность крепости, предприниматель Пьер-Франсуа Паллуа быстро получил лицензию на ее снос.
«Паллой был очень умным подрядчиком, — говорит Кобцев. «Он получил контракт на снос от временного правительства и муниципалитета Парижа, которые превратились в символ революционных перемен».
Паллой начал вырезать камни, смешивая щебень с гипсом, чтобы создавать модельные сувениры — и либо продавать их, либо дарить.
«Он разослал по одной довольно солидной модели всем новым префектам 75 новых департаментов, появившихся во Франции», — говорит Кобцев, добавляя, что некоторые модели до сих пор можно найти в экспозициях французских музеев.
«Эти подарки послужили рекламой предприятия Паллоя».
WikiMedia CommonsВ результате разрушения крепости образовались насыпи из щебня, большая часть которых была использована для строительства Моста Революции, сегодня переименованного в Мост Согласия. Строительство моста началось до 1789 года, но большая часть камней еще не была заготовлена. Снос Бастилии дал возможность достроить мост и построить первый памятник новой республики.
«Это было отличное предприятие по переработке», — говорит Кобцев. С практической точки зрения, добавляет он, Бастилия была бесполезна, так как имела плохую репутацию с точки зрения военной защиты. «Была поговорка, что Бастилия всегда сдается. Собственно, так и закончилась история».
Другие следы крепости Бастилия все еще можно найти в окрестностях Парижа.
Среди них неразрушенные останки, найденные в 1899 году при строительстве станции метро Bastille линии 5. Строение выставлено неподалеку, на площади Анри-Галли.
Тем временем стальные ключи от Бастилии нашли пристанище в музее Карнавале в Марэ, куда вход бесплатный.
Затем идет кирпичный контур первоначального местоположения крепости, который огибает современный многоквартирный дом Османа. На уровне улицы находится Café Français, подвалы которого когда-то принадлежали средневековой крепости.
«Существовали всевозможные безумные проекты по возведению памятников на площади Бастилии — Наполеон хотел гигантского бронзового слона», — говорит Копстефф о площади, которая сегодня является символом свободы.
Посетители Café Francais, пьющие кофе на его террасе, могут задаться вопросом, почему на вырисовывающейся колонне, ставшей в конце концов символом французской свободы, высечен 1830 год, когда примерно 40 лет назад произошла знаменитая революция.
Объяснение простое, говорит Кобцев: это символ более поздней революции.
«Долгое время ничего не строилось из-за затяжной политической нестабильности. Но июльская колонна отмечает три славных дня 1830 года, когда Карл X пал.0003
«Именно это движение, наконец, воздвигло себе памятник на площади Бастилии».
Подробнее по связанным темам:
- День взятия Бастилии
- Франция
- Скрытый Париж
- История
- Париж
Связанный контент
Скрытый Париж
Феликс Фор — жертва Купидона в Елисейском дворце
Скрытый Париж
Забытый человеческий зоопарк в Париже
Скрытый Париж
Эдит Уортон — американская писательница, присоединившаяся к усилиям Франции во время Первой мировой войны
На ту же тему
Франция
21.
04.2023
Французские доставщики еды получат минимальную заработную плату
Энергетика
21.04.2023
Министр экономики Франции продлевает субсидии на электроэнергию до 2025 года
ЗАГОВОР О НАПАДЕНИИ В ПАРИЖЕ
21.04.2023
Французский суд заключил в тюрьму четверых за подготовку теракта на Елисейских полях
Миграция
21.04.2023
Французский суд сажает афганцев в тюрьму за контрабанду людей через Ла-Манш
ПЕНСИОННАЯ РЕФОРМА
20.
04.2023
«Портативные шумовые устройства» запрещены с прибытием Макрона на юг Франции
ПОЛИЦЕЙСКОЕ НАСИЛИЕ
04.02.2023
Французская полиция призывает к действиям против полицейских, избивших протестующих
Наследие
04.02.2023
Сюрприз тысячелетия: в Париже обнаружено галло-римское кладбище
ПЕНСИОННАЯ РЕФОРМА
04.02.2023
Президент Макрон столкнулся с разгневанными демонстрантами на востоке Франции
ГЕЙ-ПРАЙД
19/04/2023
Поплавки утилизированы на гей-параде этого года в Париже
Французские СМИ
19.
04.2023
Кто поверит Эммануэлю Макрону?
СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО – ЗДРАВООХРАНЕНИЕ
18/04/2023
Франция пытается обойти запрет на использование пестицидов, который заблокирует экспорт африканской пшеницы
Лесной пожар
18.04.2023
Пожарные опасаются, что крупный пожар на юге Франции станет прелюдией к экстремальному лету
Юстиция
18.04.2023
«Нестле Франция» предлагает компенсацию жертвам пищевого отравления
ТОТЕМИЗАЦИЯ ТАБУ, ИЛИ ЗАХВАТ КРЕПОСТИ БЕЛИЗЫ
с
(BE)LONGINGпроизведение искусства CANNUPA HANSKA LUGER усугубил многочисленные ранее существовавшие непристойности то, что присуще нашему обществу и что многие из нас отрицают: системное неравенство внутри американского общества, организованное через структуру белизны и наследие колониализма.
С Covid некоторые белые люди столкнулись с беспомощностью, уязвимостью, смертью, болезнями, беспокойством, травмами, неуверенностью и физической и психической небезопасностью, с которыми цветные сообщества обычно сталкивались в течение многих лет. Нынешняя ненормальность некоторых белых людей — это небольшой привкус нормальности BIPOC. В этом смысле для последнего никогда не существует нормальности, к которой можно было бы вернуться, мы не «в этом вместе», как гласит лозунг. Отсутствие безопасности у рабочего класса BIPOC отражается в реальности непропорционального распространения Covid-19.смертей по сравнению с белыми людьми, и находит отражение в систематическом насилии государственного аппарата. Это отсутствие безопасности широко распространено и, наконец, внезапно стало очевидным для некоторых белых людей — по крайней мере, на данный момент. Между бедняками и рабочим классом BIPOC и их «средой сдерживания» существует сильный разлад. Это диссонанс с материальной средой, институциональной и с тем, что Орна Гуральник называет «дискурсивной средой».
Людям нужна эта среда, чтобы настроиться на нее «достаточно хорошо», чтобы чувствовать себя защищенными и защищенными, чтобы процветать. Доминирующие идеологические дискурсы — те, которые поддерживают белизну как гегемонистскую и универсальную перспективу, с которой оценивают и измеряют Другого — оставляют бедняков и рабочий класс BIPOC незащищенными, поскольку они «обозначены как социально непонятные» и должны «включать в себя то, что желает общество». повернуться спиной», — говорит Орна Гуральник. Этот процесс оставляет бедняков и рабочий класс BIPOC вне сферы жизни, гражданства и субъективности; или он проецирует в них то, что белизна отвергает как чрезмерное или низкое. В этих проективных идентификациях присутствует насилие, которое создает изначально небезопасную среду для бедных и рабочего класса BIPOC. Вот почему белизне и господствующему порядку нужно напоминать, что «черные жизни имеют значение» и что «мы не можем дышать». Гуральник говорит, что «события, угрожающие табу общественного порядка.
. . или которые предъявляют большие требования к хрупким ресурсам сострадания людей, от которых легче отказаться, чем проглотить». Оба Covid-19пандемия и системный расизм являются жалкими примерами таких угрожающих событий, которые проверяют то, что может быть воспринято как человеческое или должно быть исключено как чудовищное.
2.
Аллен Вайс утверждает, что монстры характеризуются неопределенностью, категориальной двусмысленностью, материальной незавершенностью и онтологической нестабильностью. Чудовище — это аномалия, напоминающая нам о «различии крайностей», которые «существуют на полях». Бедные и рабочие БИПОК, которых я видел в качестве пациентов, в то или иное время ощущают себя монстрами в рамках социального порядка, который определяет, что или кто является материально завершенным, категорически однозначным и онтологически устойчивым.
- Мексиканско-американский подросток во втором поколении из семьи, которая нелегально въехала в Соединенные Штаты и чья коренная внешность заставляла ее чувствовать себя уродиной в белом мире, который издевался над ней.
«Как английский может быть моим родным языком, а я выгляжу так?» она спрашивала меня. Она была коричневой, прекрасно говорила по-английски, страдала от избыточного веса и, в конце концов, вместе со мной обнаружила, что она гомосексуалистка. Она чувствовала себя монстром, поэтому резала себя и была в глубокой депрессии.
«Как английский может быть моим родным языком, а я выгляжу так?» она спрашивала меня. Она была коричневой, прекрасно говорила по-английски, страдала от избыточного веса и, в конце концов, вместе со мной обнаружила, что она гомосексуалистка. Она чувствовала себя монстром, поэтому резала себя и была в глубокой депрессии.- Мужчина из Пуэрто-Рико, который весил более 450 фунтов и едва мог ходить даже с ходунками. Он счастливо жил рыбаком в Пуэрто-Рико и приехал на материковую часть США в поисках лучших возможностей, которые так и не материализовались. В результате он оказался бездомным и злоупотреблял наркотиками. Он смог протрезветь, но впал в острую депрессию и начал набирать вес, пока едва не мог ходить. Он чувствовал себя монстром, пожирающим всю его ярость.
- Женщина афро-латиноамериканского происхождения, которую оставил жестокий муж и стала матерью-одиночкой ребенка-аутиста, которого она привела на терапию. Она страдала депрессией, потому что чувствовала, что, вероятно, она виновата в том, что он оставил ее, и потому, что она не могла представить себя независимой женщиной без мужчины: ее представление о себе не включало существование без мужчины. Без него она чувствовала себя виноватой, уродливой и ненужной: чудовище.
Без него она чувствовала себя виноватой, уродливой и ненужной: чудовище.- Коричневый, гей, латиноамериканец, который подавал заявление о предоставлении убежища, когда впервые пришел ко мне. Он был изнасилован своими старшими братьями и полицией в его родной стране. Он пересек границу, и это был один из самых травмирующих опытов в его жизни. Он также страдал от дискриминации в Соединенных Штатах из-за бедности, сексуальной и расовой принадлежности. У него были посттравматические симптомы, он страдал необъяснимой с медицинской точки зрения потерей волос и сыпью по всему телу. Он тоже чувствовал себя монстром.
Стены и границы предназначены для защиты от монстров. Монстр, происходящий из moneo (предупреждать, инструктировать), является аберрацией, которая предупреждает нас об угрожающей инаковости, которая потенциально может проникнуть в статус-кво. Тела монстров, несущие «вес политических, социальных и сексуальных отклонений или нарушений», устанавливают границы известного и приемлемого».
Они также создают связь между индивидуальным телом и политическим телом.
Помните «Караваны иммигрантов» 2018 года, которые медленно приближались к мексиканско-американской границе, направляясь к адресу Союза и, в воображении, угрожая союзу Государства? Как сказал один журналист в статье с метким названием «Караван Трампа — это вымышленный монстр, сфабрикованный крайне правыми»:
Слово «караван» несет в себе своего рода угрозу — странствующие странники, передвигающиеся стаей в поисках земли, чтобы украсть ее для себя. Это вызывает в воображении белые европейцы страхи перед «цыганами» и другими захватчиками и подкрепляется неоднократным определением Трампом иммигрантов как преступников, насильников и членов банд.
Затем Трамп говорил об опасности «заражения», используя тот же биополитический язык, что и нацистская пропаганда, например печально известный документальный фильм The Вечный еврей , выдвинутый против еврейского народа как крыс, заражающих социальное и политическое тело нации чумой.
Расскажите о связи между вирусным и расизмом: вирус-монстр снаружи (нации, психики) становится проекцией или двойником вируса-монстра внутри (нации, психики).
Кто на самом деле украл эти земли? Кто настоящие преступники, первые насильники?
Иммигранты, как и евреи, функционируют как место проекции в рамках этой расистской психологической и политической экономии, основанной на превосходстве белых. Все и все, кому предоставляется законный вход в белую крепость понятности и дозволенности в рамках статус-кво, должны быть сначала обращены. Это была функция первых миссионеров и всей колониальной структуры, насильственно нанесенной на карту так называемого Нового Света.
3.
Преобразование включает в себя преобразующую сторону и сторону, подлежащую преобразованию; то есть это включает в себя встречу или столкновение, проще говоря: Я против Другого. Отношения между Я и Другим проявляют данную культуру, религию, идентичность: форму жизни. Преобразователь заинтересован в изменении разума, сердца, мысли и поведения другого человека.
И в основе лежит допущение, с точки зрения Я, что его идеология истинна и что, обращая Другого, то, что Я на самом деле делает, вызывает внутри Другого такую идеологию, которая считается быть затрудненным или подавленным жизненной формой Другого. Конверсия подразумевает процесс, посредством которого Я пытается выявить свою собственную истину и желание, которые, как предполагается, скрыты внутри Другого.
Это можно сделать насильственно (например, с помощью пыток), а также риторически (посредством убеждения) и с помощью множества технологий истины, находящихся между этими двумя полюсами. В результате отличие Другого насильно стирается и захватывается в царстве Я: его собственное тождество, понятность, жизнь, субъективность — то, что Трин Т. Мин-ха называет «определенным репертуаром образов». Этот репертуар образов схватывает угрожающую инаковость «варвара, язычника, неверующего, дикаря [и] туземца» в насильственно навязанном заранее заданном символическом порядке, который разграничивает умопостигаемое и непостижимое, приемлемое и приемлемое.
табу. Неизвестное превращается в Известное. Таким образом, «Полный Человек, Церковь, Гуманист, Цивилизованный Колонист и Профессиональный Антрополог», все из которых имеют человеческое лицо, проецируют свои потребности на «нуждающихся» и позиционируют себя как мессианские спасители, открыватели Истины внутри себя. другой. Я называю это преобразование static и по этой основной причине: конверсия понимается как процесс, который имеет определенный исход или результат — насильственное производство фиксированных и ожидаемых идентичностей.
Я хотел бы кратко представить форму динамического преобразования , которая работает в противоположном направлении статического преобразования колониализма, описанного выше. В отличие от статического преобразования, идея динамического разговора придает чудовищному положительную окраску.
4.
Бразильский писатель Освальд де Андраде говорит о символической функции каннибализма:
Метафизическая операция, связанная с каннибальской трапезой, заключается в превращении табу в тотем.
От противоположного значения к благоприятному или положительному значению. Жизнь — это чистое пожирание. В этом пожирании, ежеминутно угрожающем жизни, задача человека состоит в том, чтобы тотемизировать табу . Что есть табу, как не знак неприкасаемого, предел?
Каннибальская трапеза представляет собой критическую концепцию, чистое пожирание (культурное, историческое, идентитарное и т. д.), которое следует за потоком бурных, чрезмерных и бурных изменений жизни. Это пожирание, которое трансмутирует каждый акт человеческого производства, каждое культурное взаимодействие и нарушает все табу: огражденное стеной пространство неприкасаемых категорий, идентичностей, морали, идеологий и т. д. Поскольку тотемизация табу идет вразрез с этими ограничениями, установленными укоренившейся властью. структур (материально завершенных, категорически однозначных и онтологически устойчивых), то, что я называю динамическое преобразование является формой чудовищной подрывной деятельности.
Динамическое преобразование — это бесконечный процесс, опосредованный встречей двух Других, а не Я и Другого, то есть , а не с точки зрения идентичности или создания идентичности. Скорее, она считает Инаковость и различие одновременно своей отправной точкой и своим «результатом».
Колониальный нарциссизм заставляет нас забыть, что мы также Иные по отношению к тем, кого мы называем Иными. Затем может случиться следующее: мы обнаруживаем, что Другой ведет себя странно, но они ведут себя странно только в ответ на то, что мы ведем себя странно как Другой, которым мы также являемся. Возникает порочный круг: я боюсь реакций, вызванных страхом Другого перед тем, что я делаю, и в то же время боюсь их. Ни один из них не признает, что никто не является образцом того, что знакомо, обыденно, не угрожающе. Когда это произойдет, Другой и тот, кто Другой , оба охвачены спроецированными и интроецированными фантазиями, которые сводят на нет их первичное различие.
На стороне угнетателей, подумайте, например, об Эми Купер (также известной как Карен из Центрального парка), которая впервые использует образ опасного Черного человека в качестве оружия и позирует перед его камерой как ложная жертва. После звонка в службу 911 ее медленно истерически охватывает то, что Франц Фанон называет «негрофобной фантазией» о черном мужчине как о гиперсексуальном и жестоком, как о насильнике белых женщин, и который по этой причине заслуживает, как Джесси Вашингтон в 1916 человек, среди тысяч других невинных чернокожих, должны быть линчеваны, повешены и кастрированы.
В современном выражении статус-кво черный человек, наблюдающий за птицами в Центральном парке, не повешен; вместо этого, возможно, в качестве смещения, Эми Купер душит свою собаку. Это как если бы Эми Купер, а-ля , истеричка девятнадцатого века, выставленная напоказ мужскому взгляду камеры, как продолжение амфитеатра истерии Шарко, была охвачена воспоминанием о травмирующем событии, которое в конечном счете является коллективной белой фантазией.
Коллективные негрофобные фантазии — вот что овладевает телами Дерека Чавина при убийстве Джорджа Флойда и телами Трэвиса и Грегори Макмайкла при линчевании Ахмада Арбери.
На стороне угнетенных извращенные фантазии, порожденные белизной, овладевают телами и умами БИПОК. Белизна становится колонизирующим внутренним объектом, который подавляет их гнев, желание и свободу действий. Результатом является интернализированный расизм, расовая меланхолия, хроническая депрессия, посттравматический синдром раба, экстремальные психосоматические симптомы и многое другое. Позвольте мне привести здесь пример из моего собственного опыта психоаналитика, много лет работавшего с бедным и рабочим классом BIPOC.
Американская система психического здоровья некритично предположила, что, поскольку жизнь бедных и рабочего класса BIPOC постоянно зависит от остроты их основных потребностей, «их жизнь может быть определена только в конкретных и непсихологических терминах», как сказал психоаналитик Рафаэль.
— говорит Хавьер. Субъективности бедняков и рабочего класса BIPOC, обрамленные присущими им условиями лишений и дефицита, часто считаются неотделимыми от «эссенциалистских культурных и этнических черт», которые препятствуют возможности психоаналитического процесса, понимаемого как смыслообразующая терапия, расширяющая субъективность. . Терапия для этой группы населения слишком часто требует дискриминационного лечения, основанного только на поддержке, ориентированного на реальность и ориентированного на симптомы. Предполагаемый конкретность бедных и рабочих субъективностей БИПОК некритически принимается за полностью познаваемую и прозрачную заранее, а потому преобразуется в фигуры, принадлежащие к определенному «образному репертуару». При таком фрейминге субъективности бедняков и рабочего класса BIPOC часто колониально управляются, «помогают» или преобразуются со всеми «благими намерениями» одинаково конкретными способами: указание людям, что делать и как вести свою жизнь, чрезмерная медикализация.
, чрезмерная госпитализация или предположение, что необходимы «методы преодоления», которые включают дыхательные техники, неолиберальную идеологию хорошего самочувствия или позитивное мышление и его тиранию счастья. Этот редуктивный подход жестоко учит, как просто справляться с нищетой, угнетением, дискриминацией и маргинальностью, а не преобразовывать их.
Как специалисты в области психического здоровья собираются с чистой совестью продолжать обучать исключительно дыхательным упражнениям бедных и рабочих пациентов BIPOC после того, как общественное движение, организованное вокруг крика «Я не могу дышать», находится в стадии реализации? Разве это не было бы жестокостью или формой обвинения жертвы, поскольку игнорирует систематику , лежащую в основе симптоматического ?
Что-то вроде:
Пациент: «Я не могу дышать».
Терапевт: «Ну, дыши лучше».
Таким образом, евро-американские классовые концепции Американской системы психического здоровья эффективно стирают субъективность бедняков и рабочего класса BIPOC.
Он функционирует как аппарат , в фукоанском смысле этого слова, который состоит из набора господствующих идеологий о психическом здоровье и субъективности. Они работают в тандеме с конкретными практиками, которые одновременно являются правовыми, политическими и клиническими, и управляют механизмами, которые осуществляют власть и насилие над органами BIPOC. Американская система психического здоровья — это аппарат, в котором BIPOC бедняков и рабочего класса патологизируются или конкретизируются с помощью допущений, подавляющих любое представление о деятельности. Индивидуумы и сообщества, скорее, становятся жертвами как бессильные, зависимые, инфантильные или недоразвитые индивидуумы, мало способные к саморефлексии или самоопределению. Хотя верно то, что все рабочие классы и бедняки в Соединенных Штатах считаются низшими из-за их социально-экономического неблагополучия, в случае BIPOC и других меньшинств дискриминация пересекается с этническими и расовыми предрассудками, которые переплетаются с классовыми условиями.
. Симптомы и страдания этих групп населения, которые, с точки зрения психоанализа, несут в себе тайный протест против логики дискриминационных и угнетающих реальностей и которые были интернализованы, преобразуются и замалчиваются в рамках «управляемой заботы», заранее заданных результатов и стандартизированных форм. лечения, которые предписывают, что значит быть «здоровым» и «нормальным».
Мой опыт показал мне, что в рамках Американской системы психического здоровья существует устойчивый разрыв между ее предвзятыми предположениями о субъективности бедняков и рабочего класса BIPOC и тем, как эти субъекты делают клинику творческими способами, которые заставляют клиницистов переформулировать практику при работе в США. Если, конечно, клиницисты не захотят повторить, теперь уже на уровне лечения, те же виды притеснений, проекций, дискриминации и обращений, которые бедные и рабочие люди и сообщества BIPOC терпели всю свою жизнь. Это то, что я имею в виду, говоря о динамическое преобразование : первичная позитивность, действие пожирания , символизируемое каннибальской едой, как форма выхода за пределы любого аппарата или структуры, которые пытаются связать или ограничить сущностную инаковость жизни.
Как непрерывный дифференцирующий процесс каннибалистическая сцена является символом подрывного бессознательного , чудовищного в том, что оно работает против границ эго и супер-эго (связанных со статус-кво и традицией: «трупная институциональность », как называет это де Андраде). Именно это подрывное бессознательное, как я уже сказал, несет в себе протест против того, что угнетает бедняков и рабочий класс BIPOC. Это уже имело место у истеричных женщин девятнадцатого века, чьи симптомы, считавшиеся чудовищными, на самом деле можно рассматривать как формы подрывной деятельности против патриархата. Согласно этой модели, чудовищное освобождает.
5.
Я говорил с Освальдом де Андраде о превращении табу в тотем: возвеличивании пожираемого Другого. Ритуальным аспектом каннибализма является поедание «священного врага», который действует как символ радикальной инаковости, которая, тем не менее, почитается и, благодаря этому, включена в само ваше существо. Как говорит Фрейд в «Тотеме » и «Табу », для тотемных культур «тотем олицетворяет сообщество, которое является настоящим подлинным объектом почитания».
Тотемизация табу имеет отношение к вопросу о том, как организовать сообщество вокруг тотемного включения радикально Другого, инаковости, которая становится подлинным организующим принципом сообщества и его истинным объектом 9 .0023 имманентное почитание.
Я нахожу это весьма провокационным: сообщество, смысл, организующий принцип и источник почитания которого исходят, как говорит Фрейд, из процесса «наименования извне». Это сообщество, которое конститутивно названо и имманентно построено вокруг инаковости и отличия: вокруг того, чем оно не является. Как таковой, ему всегда не хватает какой-либо стабильной, автохтонной и идентитарной основы, эталона или «происхождения». Он начинается — как при статической конверсии колониализма — не с Я, а скорее с Другого-как-изначального. Инаковость становится имманентной, но трансцендентной (не)основой сообщества. Социальному порядку, основанному на этой структуре, угрожает, в отличие от колониальной крепости понятности и дозволенности, само табу.
В сфере мысли это расчищает почву для дисциплины или метода без автономной дисциплины или метода. Мышление, постоянно (не)основанное на различии или инаковости, заставляет нас думать о сложной мысли о случае, который, в некотором смысле, всегда открывает новую категорию, которая, таким образом, парадоксальным образом является примером самой себя: абсолютная сингулярность. Это то, что я бы назвал наукой о сингулярности , представление, резко противоречащее западной метафизической традиции, которую Освальд де Андраде называет «мессианской философией», не без того, чтобы иметь в виду мессианское стремление колонизаторов.
Интересно, готовы ли американская система психического здоровья, а также североамериканский психоанализ к задаче освобождения из белой колониальной крепости, которая изолировала их? Если бы психоанализ мог быть той наукой сингулярности, которая позволяет своим практикам, способу мышления и институциональной структуре расшатываться отпечатком того, что я назвал подрывным бессознательным радикальной инаковости.
Если он может выдержать припадок такого характера и все же распознать себя. Если при этом он сможет разрушить собственные стены и отдаться на волю каравану голосов тех «чудовищ», что остались снаружи, или замолчавшим голосам тех, кто не может дышать внутри гегемонистские структуры и дискурсы крепости белизны. В своих лучших проявлениях, что означает наиболее верный своему прогрессивному происхождению, представленному бесплатными клиниками Фрейда, психоаналитический процесс предлагает замолчавшему Другому пространство, где он может свободно высказывать свое мнение без какой-либо заранее определенной программы или «плана лечения». Он не действует в соответствии с тем, что Жак Ален Миллер называет «принципом полезности». Скорее, он действует косвенно через переплетение случайности и сверхдетерминации (излишества), что составляет место оспаривания способов, которыми стертая субъективность Другого исключается и, следовательно, истощается в своей деятельности и глубине.
Аллен, Ян.
«Караван» Трампа — вымышленный монстр, сфабрикованный крайне правыми». The Nation , 19 февраля 2019 г., https://www.thenation.com/article/archive/caravan-white-supremacist-campaign-trump/.
Бернштейн, Патрисия. Первый ужас Вако: Линчевание Джесси Вашингтона и восстание NAACP , Texas A&M UP, 2005.
Де Андраде, Освальд. Manifesto antropófago e outros textos . Рио-де-Жанейро: Penguin-Companhia Das Letras, 2017.
Де Андраде, Освальд. «Кризис мессианской философии». Do Pau-Brasil à Antropofagia и às Utopias: manifestos, teses de concursos e ensaios , Рио-де-Жанейро: Civilização brasileira, 1978.
Fanon, Frantz. Черные скины, белые маски. Grove Press, 1967.
Фрейд, Зигмунд. «Тотем и табу». Стандартное издание Полного собрания сочинений по психологии Зигмунда Фрейда, том XIII (1913-1914): Тотем и табу и другие сочинения , отредактировано и переведено Джеймсом Стрейчи, Hogarth Press, 1953-1974, стр vii-162.
Гуральник, Орна. «Деперсонализация: нахождение в пространстве между признанием и интерпелляцией». Психоаналитические диалоги , том. 20, нет. 4, 2010, стр. 400-16.
Хавьер, Рафаэль. «Пригодность терапии, ориентированной на понимание, для латиноамериканских бедняков». Американский журнал психоанализа , том. 50, нет. 4, 1990, стр. 305-18.
Минха, Тринь. «Язык нативизма: антропология как научный разговор человека с Ма». Women Native Other , U of Indiana Press, 1986.
Вайс, Аллен С. Десять тезисов о монстрах и чудовищности. The Drama Review , vol. 18, 2004, стр. 124-5.
(BE)LONGING (2019)
«Я живу, потому что мои предки пережили войну на истощение. Эта война на истощение, организованная поселенцами с целью поработить племена равнин, уничтожила популяцию бизонов в Северной Америке. К 1895 году стада буйволов сократились с десятков миллионов до всего лишь 1500. Исторические изображения той эпохи задокументировали массивные пирамиды из черепов бизонов как памятники завоевания, разбросанные по землям моих предков на Великих равнинах.
Эта потеря видов затронула не только моих предков, но и землю. Расположенные в центре Северной Америки, Великие равнины являются одним из самых уязвимых мест; Многие местные травы зависят от буйволов, поэтому они также выродились. На самом деле не может быть настоящей реставрации без бродячих стад буйволов. (Be)longing исследует каскадное воздействие истребленного вида на нашу драгоценную и взаимосвязанную среду.
(Be)Longing — фигуративная керамическая и стальная скульптура в виде полноразмерного скелета буйвола, которая одновременно является скульптурой и предметом серии видеороликов. Это видео, снятое дроном, показывает реку и находит скелет буйвола, погруженный в мелководье в верховьях, где он якобы портит источник воды. В инсталляцию входит как массивный скелет, так и это видео.
(Be)Тоска показывает, как потеря одного вида сто лет назад имеет долгосрочные последствия в 21 веке. С помощью инсталляции, скульптуры и видео произведение призывает зрителей не ждать еще сто лет, чтобы защитить следующие вида от опасности ».
~ Cannupa Hanska Luger
КАРЛОС ПАДРОН писатель
Карлос Падрон — психоаналитик с философским образованием, работающий в Нью-Йорке. В настоящее время он является преподавателем Института психоаналитического обучения и исследований и Школы социальной работы Зильбермана (MSW). Карлос участвовал в документальном фильме Психоанализ в Эль-Баррио , фильм о психоаналитической работе с неимущими латиноамериканскими пациентами в США. Он опубликовал эссе в томе Psychoanalysis в Barrios (Routledge, 2019) и в специальном выпуске Division Review (2020), посвященном Covid-19 и расизму. Карлос занимался психоанализом в различных условиях и в настоящее время является клиническим сотрудником Новой школы психотерапевтической программы.
CANNUPA HANSKA LUGER художник
Каннупа Ханска Люгер — мультидисциплинарный художник из мандан, хидатса, арикара и лакота. Используя социальное сотрудничество и реагируя на своевременные и специфические проблемы, Люгер создает многоплановые проекты, побуждающие разную общественность взаимодействовать с коренными народами и ценностями, помимо линзы колониального социального структурирования.