Что означает миф о Пещере Платона? | идеализм

Миф о Пещере — ядро идеалистического представления Платона об устройстве и смысле жизни человека. Это миф описывается в Государстве Платона как диалог между Сократом и Главконом, братом Платона и изначально, в самом тексте, показывает необходимость управления Идеальным Государством философами, поскольку именно они способны видеть реальный мир и действовать на благо всех.

В «Федоне» Платон клеймит чувственный мир устами Сократа как тюрьму души, что еще раз подтверждает значимость Мифа о Пещере как основной мифологемы в идеализме Платона, где подлинная реальностью только мир вечных идей и доступ к нему душа может получить через философию.

Четыре значения мифа о пещере

1. Онтологическая градация бытия: чувственное и сверхчувственное, где тени на стенах — простая видимость вещей; статуи — вещи которые чувственно воспринимаются; каменная стена — линия, разделяющая два рода бытия; предметы и люди вне пещеры — это истинное бытие, ведущее к идеям; солнце — Идея Блага.
2. Ступени познания: созерцание те­ней — воображение (eikasia), видение статуй — (pistis), т.е. верования, от которых мы переходим к пониманию предметов как таковых и к образу солнца, сначала опосредованно, потом непосредственно, — это фазы диалектики с различными ступенями, последняя из которых — чистое созерцание, интуитивное умопостижение.
3. Качество жизни человека: аскетическое, мистическое и теологическое. Человек, который руководствуется только чувствами — живет исключительно в пещере, жить в духе — руководствоваться чистым светом правды. Движение от чувственного мира к миру идеального через философию это «освобождение от оков», т.е. преображение. И, наконец, Солнце-Благо есть высшая ступень познания и означает созерцание божественного.
4. Политический аспект: для тех кто познал Солнце-Баго возможно возвращении в пещеру, чтобы освободить и вывести к свету истины тех, с которыми он провел долгие годы рабства.

Миф о Пещере

—Ты можешь уподобить нашу человеческую природу в отношении просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию… посмотри-ка: ведь люди как бы находятся в подземном жилище наподобие пещеры, где во всю ее длину тянется широкий просвет. С малых лет у них там на ногах и на шее оковы, так что людям не двинуться с места, и видят они только то, что у них прямо перед глазами, ибо повернуть голову они не могут из-за этих оков. Люди обращены спиной к свету, исходящему от огня, который горит далеко в вышине, а между огнем и узниками проходит верхняя дорога, огражденная — глянь-ка — невысокой стеной вроде той ширмы, за которой фокусники помещают своих помощников, когда поверх ширмы показывают кукол.
— Это я себе представляю.

— Так представь же себе и то, что за этой стеной другие люди несут различную утварь, держа ее так, что она видна поверх стены; проносят они и статуи, и всяческие изображения живых существ, сделанные из камня и дерева. При этом, как водится, одни из несущих разговаривают, другие молчат.
— Странный ты рисуешь образ и странных узников!
— Подобных нам. Прежде всего разве ты думаешь, что, находясь в таком положении, люди что-нибудь видят, свое ли или чужое, кроме теней, отбрасываемых огнем на расположенную перед ними стену пещеры?
— Как же им видеть что-то иное, раз всю свою жизнь они вынуждены держать голову неподвижно?
— А предметы, которые проносят там, за стеной; Не то же ли самое происходит и с ними?
— То есть?
— Если бы узники были в состоянии друг с другом беседовать, разве, думаешь ты, не считали бы они, что дают названия именно тому, что видят?
— Непременно так.

—Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх — в сторону света, ему будет мучительно выполнять все это, он не в силах будет смотреть при ярком сиянии на те вещи, тень от которых он видел раньше. И как ты думаешь, что он скажет, когда ему начнут говорить, что раньше он видел пустяки, а теперь, приблизившись к бытию и обратившись к более подлинному, он мог бы обрести правильный взгляд? Да еще если станут указывать на ту или иную мелькающую перед ним вещь и задавать вопрос, что это такое, и вдобавок заставят его отвечать! Не считаешь ли ты, что это крайне его затруднит и он подумает, будто гораздо больше правды в том, что он видел раньше, чем в том, что ему показывают теперь?
— Конечно, он так подумает.
— А если заставить его смотреть прямо на самый свет, разве не заболят у него глаза, и не вернется он бегом к тому, что он в силах видеть, считая, что это действительно достовернее тех вещей, которые ему показывают?
— Да, это так.

Платон “Миф о пещере». Конспект

Платон “Миф о пещере»

Конспект

Люди как в пещере, на ногах и шее оковы; видят только то, что перед глазами; обращены спиной к свету. Люди видят тени предметов, а не сами предметы.

В том, что познаваемо, идея блага, но она с трудом различима; она — причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает свет, а в области умопостигаемого она — владычица; и на нее должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни.

Те, кто видел свет, не хотят заниматься человеческими делами; их души всегда стремятся ввысь.

[Созерцание божественных вещей (справедливости самой по себе) и вещей человеческих]

Душе трудно, когда она переходит из мрака на свет и из света во мрак. Чтобы обучиться, надо отвратиться душой от всего становящегося, и увидеть благо.

[Искусство обращения человека к созерцанию идей (эйдосов)]

Способность понимания всегда есть в человека, но ее надо верно направиться – бывают дурные люди, но умные.

[Роль этого искусства в управлении государством]

Для управления государством не годятся и непросвещенные люди, и те, кто всю жизнь занимается самоусовершенствованием; у первых нет цели; а вторые полагают, что уже при жизни переселились на Острова блаженных.

Лучше управляют государством те, кто меньше стремится к власти. Должен править тот, кто богат не золотом, а добродетельной и разумной жизнью. Нельзя к власти допускать и бедных, желающих урвать кусок.

Но где найти таких людей?

[Разделы наук, направленных на познание чистого бытия]

1. Счет и число — один из разделов познания чистого бытия.

[Рассуждение и размышление как путь познания чистого бытия]

Ощущения часто обманчивы. Тогда душа начинает размышлять и рассуждать. К размышлению побуждает то, что воздействует на ощущения одновременно со своей противоположностью. К размышлению побуждает и созерцание тождественного, когда одно и то же видится и как единое, и как бесконечное множество.

Арифметика и счет ведут к истинному знанию. Воину они необходимы для войскового строя, а философу — для постижения сущности.

Но искусством счета надо заниматься ради познания, а не по-торгашески ради купли-продажи. Это искусство влечет душу ввысь.

Люди с природными способностями к счету восприимчивы практически ко всем наукам; а кто этим искусством занимается, тот становится более восприимчив к наукам.

2. Геометрия. Она влечет душу к истине и воздействует на философскую мысль.

3. Астрономия

Небесные узоры — пособие для изучения подлинного бытия.

4. Музыка

Нужно искать числа в воспринимаемых на слух созвучиях, как пифагорейцы.  

5. Диалектический метод

Нужно рассуждать, минуя ощущения, посредством одного лишь разума, устремляясь к сущности предмета, пока не постигнешь сущности блага. Так можно оказаться на самой вершине умопостигаемого.

Изучение указанных  наук ведет душу ввысь, к созерцанию самого совершенного в существующем. Но эти науки даны лишь в помощь диалектическому методу в деле освобождения души.

[Разделы диалектического метода — познание, рассуждение, вера, уподобление]

Первый раздел — познание, второй — рассуждение, третий — вера, четвертый — уподобление. Оба последних, вместе взятые, составляют мнение, оба первых — мышление. Мнение относится к становлению, мышление — к сущности.

[Определение диалектики]

Диалектика подобна карнизу, венчающему все знания, и она вершина всех знаний.

[Еще об отборе правителей и их воспитании]

У правителей должна быть острая восприимчивость к наукам и быстрая сообразительность. Души робеют перед науками гораздо больше, чем перед гимнастическими упражнениями: эта трудность касается души, она — ее особенность, которую душа не разделяет с телом.

Надо искать человека с хорошей памятью, несокрушимо твердого и во всех отношениях трудолюбивого. Никому не хочется переносить телесные тягости, а также много учиться и упражняться.

[Возрастная градация воспитания]

Ни одну науку не следует изучать рабски. Правда, если тело насильно наставляют преодолевать трудности, оно от этого не делается хуже, но насильственно внедренное в душу знание непрочно. Поэтому учить детей наукам надо играючи, наблюдая за их природными склонностями.

Их можно брать на войну, укреплять их тело телесными упражнениями. Далее двадцатилетним юношам надо сделать общий обзор наук. Кто будет способен все обозреть, тот — диалектик, кому же это не под силу, тот — нет. Из тридцатилетний надо сделать еще один отбор.

[Справедливость воспитывается в человеке с детства]

Надо посмотреть, устоят ли они перед разнообразными влияниями.

Истинные правители будут высоко ценить порядочность и ту честь, что с нею связана, но самым великим и необходимым будут считать справедливость; служа ей и умножая ее, устроят они свое государство.

Всех, кому больше десяти лет, они отошлют в деревню, а остальных детей, оградив от воздействия современных нравов, воспитают на свой лад, в справедливых законах.

Правителями могут быть и женщины, если у них обнаружатся соответствующие способности.

Вывод:

Люди живут в пещере, наблюдая лишь тени. Только избранным доступно знание – Благо. К истине можно прийти только через размышления, ощущения обманчивы. Развивают способность размышлять арифметика, геометрия, астрономия, музыка, диалектика, причем последняя – главная.

Настоящий политик — не тот, кто любит власть, но кто занят лишь воплощением Блага. Главное для правителя ценить справедливость. Идея самопожертнования – тот, кто видел свет, может спуститься во тьму и взять на себя бремя правления, чтобы вывести из тьмы других.

Символический смысл «Мифа о пещере»

Для Платона пещера — чувственный мир, в котором живут люди. Подобно узникам пещеры, они полагают, что благодаря органам чувств познают истинную реальность. Однако такая жизнь — иллюзия. От истинного мира идей до них доходят только смутные тени. Философ может получить более полное представление о мире идей, постоянно задавая себе вопросы и ища на них ответы. Однако бессмысленно пытаться разделить полученное знание с толпой, которая не в состоянии оторваться от иллюзий повседневного восприятия. Платон демонстрирует, что познание требует известного труда — беспрестанных усилий, направленных на изучение и понимание тех или иных предметов. Поэтому его идеальным городом могут править только философы — те люди, которые проникли в сущность идей, и в особенности идеи блага.

Эссе по работе Платона «Миф о пещере»

Эссе по работе Платона «Миф о пещере»

Студентки 205 группы ФГУ

Пановой Валерии

          Когда мы слышим о Платоне, то сразу представляется Древняя Греция, где философы формировали свои великие труды, чтобы спустя сотни лет их последователи учились мыслить. Как говорил Гераклит Эфесский: «Бессмертные – смертны, смертные – бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают». После своей смерти древнегреческие философы оставили за собой труды, которым не подвластно время; люди на протяжении различных эпох вдохновлялись и будут вдохновляться работами ранних философов. Одним из таких трудов является «Миф о пещере», в котором находят место основные размышления Платона о человеческом обществе и об истоках веры в высшие силы. Данный миф является частью труда «Государство», найти его можно в седьмой главе.

          Действие мифа происходит в неком подземном жилище, похожем на пещеру. В этом страшном месте закованы люди, которые не имели возможности двигаться, видя только то, что происходит прямо перед их лицом. Свободные люди, находящиеся в светлой части комнаты, за стеной проносят различные вещи и выставляют их против света так, чтобы сидящие могли видеть лишь тени всех этих предметов. Все звуки они приписывают этим теням, все что у них есть — это их воображение. Платон раскрывает свои соображения в беседе с Главконом. Что же будет если дать узнику увидеть эти же предметы, но на свободе? Вероятно, сам он сумеет понять, что тени – это была ошибка его восприятия. Но если же того самого узника вернуть обратно в пещеру, то он не сможет объяснить остальным то, что есть на самом деле. К тому же, окружающие его люди будут уверены, что пребывание вне пещеры сделало из него ненормального и больного человека.

         К чему же нужна вся эта аллегория? Размышления Платона наталкивают на собственные домыслы. Так ли происходит в обществе? Действительно ли, найдя что-то откровенно новое и «открыв себе глаза» на нечто определенное, общество не сумеет найти этому объяснение… Да, это так. По-моему мнению, это гениальнейшее сравнение, дающее некоторый мотивационный эффект, препятствующий страху идти вперед в неизведанное и потом внушить окружающим, что «там» действительно больше разгадок и возможностей.

     Но следует разобраться, почему Платон использует именно такую ситуацию как пример. Оковами можно олицетворить много явлений. Это может быть государство, семья и т.д. Некоторого рода социальные институты. Навязывание некоторого образца поведения в течение всей нашей жизни создает эффект равнодействующей силы. Прямо как в физике. Второй закон Ньютона гласит о том, что если на тело одновременно действует сразу несколько сил, то нужно понимать их равнодействующую. Эти силы в нашей жизни можно сравнить с психологическим, моральным воздействиями, воспитанием и т.д.  Все они оказывают на нас влияние, но если же эта равнодействующая сила будет равна нулю, то тело никогда не сдвинется с мертвой точки. Так же и в жизни – без стремления и без намерения стремиться и бороться с общественными явлениями, индивид просидит всю жизнь в пещере, не имея ни единой возможности передвижения и, позволяя свободным людям манипулировать своим сознанием, отречься от собственного «я».

Дарья Барышникова. «Миф о пещере» у Платона и его истолкование Хайдеггером

В седьмой книге «Государства» Платон для наглядности изложения мыслей о существовании души и познания вещей излагает «миф о пещере». И здесь мы отметим две вещи: уже в самом начале Платон говорит об уподоблении («человеческой природы в отношении просвещенности и непросвещенности вот какому состоянию … »), а в непосредственно за изложением следующем «автокомментарии» — разграничивает область, охватываемую зрением и область умопостигаемого. И это бы хотелось отметить особенно, потому что Хайдеггер в своем истолковании мифа, как нам кажется, несколько смещает фокус и проецирует вот это «зримое» (и весь круг понятий, проблем, с этим связываемых и из этого выводимых) на всё пространство рассуждения Платона.

Вот что говорит Платон в этом «автокомментарии»: «Это уподобление следует применить ко всему, что было сказано ранее: область, охватываемая зрением, подобна тюремному жилищу, а свет от огня уподобляется в ней мощи Солнца. Восхождение и созерцание вещей, находящихся в вышине, — это подъем души в область умопостигаемого. Если ты все это допустишь, то постигнешь мою заветную мысль — коль скоро ты стремишься ее узнать, — а уж богу ведомо, верна ли она. Итак, вот что мне видится: в том, что познаваемо, идея блага — это предел, и она с трудом различима, но стоит только ее там различить, как отсюда напрашивается вывод, что именно она — причина всего правильного и прекрасного. В области видимого она порождает свет и его владыку, а в области умопостигаемого она сама — владычица, от которой зависят истина и разумение, и на нее должен взирать тот, кто хочет сознательно действовать как в частной, так и в общественной жизни». Скажем дополнительно, что это разделение «зримого» и «умопостигаемого» Платоном может (предположим) допускать истолкование «зримого» как аналитически воспринимаемого, расчленяемого этим зрением, соотносимого по разным качествам с уже известным; в то время как «умопостигаемое» может быть как-то схватываемо сознанием, сразу и нераздельно, в целостном и таком едином восприятии.

***

В «Учении Платона об истине», разбирая подробнейшим образом «притчу» о пещере, Хайдеггер делает несколько далеко идущих выводов. И, прежде чем обратиться к ним, скажем несколько слов о его «методе». Хайдеггер, и это, безусловно, нескоторое упрощение и схематизация, берет слова и среди значений углубляется в самые глубокие. Затем он вытаскивает их на поверхность и предъявляет взору с таким, как нам кажется, подтекстом: «вот это-то и есть правильное в данном случае».

Хайдеггер выделяет два аспекта притчи: описания трех пространственных положений «узников» (и расположение соответствий: теней и повседневного опыта, вещей и идей, Солнца и Блага) и совершаемые здесь действия. Второе для Хайдеггера более существенно. Действия эти заключаются в переходах узников «из – вовне» (в два этапа) и «снаружи обратно внутрь».

Вещи, созерцаемые вне пещеры соотнесены с понятием «эйдос», «идея». Или «вид» по-гречески, – говорит Хайдеггер, и разворачивая это понятие, на нём строит свою интерпретацию. Зрение и правильность взгляда в такой ситуации становятся важными характеристиками и состояний и происходящих здесь процессов.

Составляющая любого перехода – ослепление: нарушение привычного положения вещей и хода событий, изменение обычного поведения, разрушение «расхожего мнения». Такое состояние каждый раз некомфортно: любые резкие изменения требуют привыкания и тела и души, а также терпения и усилий – в преодолении. Это терпение и усилия именуются «образованием» («пайдейя» – как объясняет Хайдеггер, – руководство изменения человека в его существе).

Размышляя об этих изменениях и переходах, прежде всего возникает вопрос о том, кто является инициатором этих первых двух движений (движения головы к огню и движения из пещеры наверх): «Когда с кого-нибудь из них снимут оковы, заставят его вдруг встать, повернуть шею, пройтись, взглянуть вверх – в сторону света…» (кто снимет? и кто заставит? и с какой целью? При том, что строкой выше Платон говорит «Если бы с ними естественным путем случилось нечто подобное. ..») То есть, перед нами, возможно, не собственная инициатива узника вырваться из заточения, но свидетельство того, что, допустим, он будет освобожден.

Дальше – несколько странно: Хайдеггер, объясняя суть образования, пишет о развертывающем формировании, исходящем из некоего прообраза. Значит, в душе уже было, что развертывать? Или где же оно раньше лежало? Эти движения – образование. Суть этого образования состоит, по Хайдеггеру, не в том, чтобы загрузить душу, но «подлинное образование захватывает и изменяет саму душу». Здесь возникают и другие вопросы: если в человеке есть этот прообраз — в соответствии с которым движется и «образовывается» душа, то где он сокрыт? Что служит стимулом к его извлечению и стремлению к свету? Для того, чтобы к чему-то стремиться, необходимо иметь представление о том, к чему ты стремишься. Получается какой-то замкнутый герменевтический круг, где явно не хватает какого-нибудь Бога, совершающего божественный пинок под зад.

***

Итак, Хайдеггер говорит, что притча о пещере «рисует существо образования» и излагает «учение» Платона об истине, в котором здесь происходит одно весьма существенное изменение. Как нам кажется, Хайдеггер, подходит к притче со своей уже готовой мыслью: «перемена в существе истины». И используя, в частности, этот свой метод «этимологического восхождения», Хайдеггер удобным себе образом пролагает пути и сплетает связи между мыслями Платона.

Вот, например, он сплетает «образование» и «истину» в сущностном единстве. Говоря о движении узников из пещеры вовне: «Пайдейа – обращение всего человека … из круга ближайших вещей … в область, где является сущее само по себе». Для обозначения истины Хайдеггером используется слово «непотаенное». «То, что для человека является непотаенным, род этой непотаенности должны перемениться» – пишет Хайдеггер. Соотносит свое «непотаенное» с греческим «алетейа» и с «это слово переводят как истина». И далее говорит о традиционном в западном мышлении понимании истины как соответствия.

И тут у нас возникает еще один вопрос. Точнее два. Во-первых, даже если пытаться смотреть на греческие тексты «по-гречески» — как это декларирует Хайдеггер в «Изречении Анаксимандра»: «необходимо, чтобы еще до перевода наше мышление было пере-ведено к тому, что сказано по-гречески», то невозможно ведь отделить и извлечь из собственного сознания все те позднейшие («послегреческие») мысли и их расположения, – всё то, что в течение времени существования западного мышления там возникало, укоренялось, прорастало, сплеталось и каким-то образом плодоносило.

И во-вторых, если говорить об истине как соответствии (в западной, в смысле последующей, традиции), и даже если вцепиться во фразу «род этой непотаенности должен перемениться», то возникает следующая подозрительная мысль:

В каждом месте существует своя истина. Люди в пещере «принимают за непотаенное» тени; взор, освобожденный от плена теней, видит то, что «непотаеннее» или «более непотаенное»; вовне пещеры взгляду является «подлинное непотаенное» или «непотаеннейшее». И везде, кстати, Хайдеггер фокусируется на этом явлении взгляду, очевидности, показанности воспринимающему. Задача теперь – в направлении взора, а проблема – в трудности перевести взгляд, переменить оптику, переключить внимание, переместить точку наблюдения, – всё это требует усилия. И каждый раз получается, что эта истина истинна, и исходя из этого, возникает соблазн допустить, что истина множественна. Или многогранна. И, в общем, если говорить об истине как соответствии, это теперь становится совсем не сомнительно, а вполне адекватно. И очень дружественно выведет нас на ту точку, где, по Хайдеггеру, у Платона происходит изменение существа истины.

Перед выходом на эту точку, Хайдеггер делает еще несколько существенных замечаний. О новоевропейских интерпретациях, точнее, смысловых смещениях и переходах: Добро => нравственное добро (нравственный закон) => ценность. Идея => (новоевр.: «субъективное представление»). Идея «добра» – в новоевропейской интерпретации представляется «высшей». Отсюда вполне возможна мысль о некоей иерархической системе и упорядоченности (некой структуре). «По-гречески» же, как считает Хайдеггер, «идея» этой иерархии не предполагает: «то, что для чего-либо годно и делает другое к чему-либо годным»; «идея всех идей, по выражению Платона, – состоит в том, чтобы делать возможным явление всего присутствующего во всей его зримости».

По Хайдеггеру, суть притчи в «воцарении идеи над алетейей»: «существо истины не развертывается как существо непотаенности из его собственной бытийной полноты, а перекладывается на существо идеи . .. утрачивает непотаенность как основную черту».

Ну и наконец: переход от одной стадии к другой состоит в исправлении взгляда. Изменение существа истины, по Хайдеггеру, заключается в следующем: из «основной черты самого сущего» она становится «характеристикой человеческого отношения к существующему». Вместо «непотаенности» – «правильность». Т.е. происходит переход от истины, самой по себе, к истине как правильно высказанному представлению. «Из непотаенности сущего в правильность взгляда» – становится господствующей для всей западной мысли. Происходит переход от того, что познается, – к тому, как познается.

Проблема в том, по Хайдеггеру, что о изначальном существе истины (которое, судя по этому его рассуждению, существует) «еще не спрошено», и она пребывает в скрытом, потаенном состоянии. Ибо запрос еще не сформулирован. И здесь у нас возникает еще один вопрос: кто говорит или кто будет говорить? кто формулирует этот вопрос и как он его формулирует? И здесь либо как-то совсем должны измениться взаимоотношения субъекта и того, что ему вне-положено (и если оно вне-положено, то либо воспринимается зрением, либо схватывается умом), либо запрос этот не имеет смысла.

***

Итак, если попытаться обобщить изложенное выше, то наиболее существенными представляются следующие соображения. Хайдеггер, анализируя «миф о пещере» Платона, главную задачу (и скрытый, но извлекаемый Хайдеггером смысл) этого повествования видит в изменении существа истины. Метод этого изменения, по Хайдеггеру, заключается в исправлении взгляда (в связи с чем возникает мысль, что от правильности взгляда зависит всё). И истина теперь превращается в правильность восприятия и высказывания. Соответственно изменяется и «место» истины: как «правильность взгляда» она сдвигается от характеристики существующего к характеристике человеческого отношения к существующему. В то время как мысли Платона, на наш размышляющий взгляд, могут быть интерпретированы как свидетельствующие о возможностях разных типов познания, существующих в разних типах «местоположения» познающего. Все это идеи о мире умопостигаемом и мире видимом и соответствующих им типах познания, — и о возможностях (или даже – необходимостях, если хочешь правильно мыслить) перехода из одного в другой.

ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА В ФИЛОСОФИИ ПЛАТОНА

Теория государства в философии Платона

Содержание

Введение

1.  Краткий обзор по книгам «Государство»  Платона

1.1   Миф пещеры

1.2  Первая книга —  Диалог   о справедливости

1.3   Вторая книга  — Выстраивание идеального государства

• 1.4 Третья книга — искусство
• 1.5 Четвертая книга — Модель идеального государства
• 1. 6 Пятая книга — Общность жен
• 1.7 Шестая книга — роль философов в идеальном государстве
• 1.8 Восьмая — девятая книга Критика «извращенного государственного устройства»
• 1.9 Учение о вечности души

• 2. Основные концепции идеального государства

Заключение

Список литературы

Введение

Платон — древнегреческий философ, классик философской традиции. В истории мировой культуры Платон — великое явление. Он жил в древнегреческом обществе, но как деятель — философ, учёный, писатель — принадлежит всему человечеству. Учение, созданное Платоном многогранно и обширно. Многогранность его дарования удивительна. Учение Платона пронизывает не только мировую философию, но и мировую культуру.

      Одна из основных тем учения Платона — справедливое (идеальное) государство. Она претерпевала изменения от момента несправедливого осуждения Сократа в Афинах и до конца жизни Платона. Теория идеального государства наиболее полно представлена Платоном в труде «Государство» и развита в «Законах».

         Убежденный в том, что достойную жизнь можно вести только в совершенном государстве, Платон создает в афинской школе для своих учеников условия идеального государства.

        «Справедливость столь же хранит государство, сколь и человеческую душу, поэтому раз невозможно всегда сохранять правильное государственное устройство, необходимо построить его внутри себя» (Платон)

Как вспоминает сам Платон в Седьмом письме, еще молодым он готовился к активному участию в политической жизни своего города. Несправедливое осуждение Сократа вызвало у Платона разочарование в политике Афин и стало поворотным моментом в его жизни.

В 28 лет, после кончины Сократа, Платон вместе с другими учениками великого философа покинул Афины и переехал в Мегары, где жил один из известных учеников Сократа — Эвклид, В 40 лет он посетил Италию, где познакомился с пифагорейцем Архитом. Он знакомится с Дионисием, тираном Сиракуз, и мечтает воплотить в жизнь свой идеал правителя-философа. Однако очень скоро возникли неприязненные отношения с тираном Дионисием Старшим, зато завязалась дружба с Дионом, племянником тирана. В Дионе Платон надеялся найти достойного ученика и в будущем — философа на троне. Платон оскорбил правителя своими рассуждениями о тиранической власти, сказав, что не все то к лучшему, что на пользу лишь тирану, если тот не отличается добродетелью. За это Платон был продан в рабство на Эгину, из которого его выкупил и освободил Анникерид, философ мегарской школы.

         Впоследствии Платон хотел вернуть эти деньги Анникериду, а когда тот отказался их взять, купил на них сад в пригороде Афин, названный в честь местного героя Академа Академией. В этом саду Платон в 387 г. до н.э. основал свою школу, знаменитую платоновскую Академию, которая существовала в Афинах 1000 лет, вплоть до 529 года, пока не была закрыта императором Юстинианом.

Еще дважды он ездил в Сиракузы по настоянию Диона, надеясь осуществить свою мечту об идеальном государстве на землях, которые ему обещал выделить Дионисий Младший. И хотя эти попытки едва не стоили Платону жизни, настойчивость его является примером высокого служения идеалу.
      В 360 году Платон вернулся в Афины и не расставался с Академией до своей смерти, наступившей в 347 г. до н.э.

        Платон — один из учителей человечества. О Платоне можно писать трактаты — настолько интересным всеохватывающим является его творчество. Я же в своей работе попытаюсь охватить основные аспекты философии Платона в учении о государстве в котором мы видим уникальность взглядов Платона-мыслителя в истории человечества.

  1.  Краткий обзор по книгам «Государство»  Платона

1. 1 Миф пещеры

          В «Государстве» содержится знаменитый «миф пещеры» и характеристика всех современных ему форм правления, платоновское учение о душе и круговороте душ и, наконец, учение об идее блага. По своему объему (немного менее 400 страниц), разнообразию и глубине рассматриваемых проблем «Государство» вполне может быть названо главным произведением Платона, отражающим всю его философскую систему. Хотя чаще всего данный диалог ассоциируется именно с проектом идеального государства и для этого есть определенного рода основания. Это и само название работы, которое кажется узким по отношению к содержанию диалога. Однако во времена Платона считалось, что любой индивид неотделим от государства, государственного целого и связь с этим целым определяет в конечном счете решение всех основных философских вопросов. Не случайно, что структура общественных классов в идеальном государстве находится в строгом соответствии с платоновским пониманием строения человеческой души, как, впрочем, и со строением космоса в целом. Важно то, что так или иначе затрагиваемые в «Государство» философские проблемы (идет ли речь об этике, политике, природе человека или о причинах бытия всех вещей или об идеях, воспитании, искусстве) анализируются в контексте выстраивания Платоном социальной утопии — его рассуждений об идеальном государстве, которые становятся своего рода скрепляющим стержнем, придающим единство всем десяти книгам диалога. Нельзя не отметить, что некоторые фрагменты «Государство» оказываются связаны между собой чисто внешним образом; отдельные аспекты платоновского учения об идеальном государстве излагаются то в духе ранних его воззрений (диалоги «Федр» и «Пир»), то в контексте более поздних его работ («Федон», «Филеб» и т.п.). По словам Виндельбанда, «Государство» являет собой «наитруднейшую загадку» и «в том виде, как оно до нас дошло, оно лишено художественного и логического единства». Виндельбанд полагал, что в «Государство» наличествуют три основных слоя: 1) достаточно рано написанный Платоном диалог об идеале справедливости; 2) проект идеального государства как осуществление этого идеала, подготовленный Платоном во время его учительской деятельности вслед за написанием им диалогов «Федр» и «Пир»; 3) учение об идее блага, относящееся ко времени диалогов «Федон» и «Филеб», и критика современных государственных институтов. По мысли Виндельбанда, впоследствии стареющий Платон пытался объединить эти три части, подвергнув более ранние из них существенной переработке, но достичь органического единства «Государство» ему так и не удалось.

1.2  Первая книга —  Диалог   о справедливости

          Первую книгу «Государство» вполне можно назвать диалогом о справедливости. Она отстроена в духе раннего периода творчества Платона, когда он находился под определенным влиянием софистов. Здесь Сократ подробно пересказывает содержание своей беседы в Пирее, близ Афин, в день празднества Артемиды-Бендиды, почитаемой афинянами. Беседа заняла лишь несколько часов между дневным торжественным шествием в честь богини и бегом с факелами. Среди участвующих лиц были Сократ, родные братья Платона, сыновья Аристона Адимант и Главкон, известный оратор Кефал, его сын Полемарх, софист Фрасимах и еще ряд присутствовавших, но не принимавших участия в диалоге греков. Спор ведется главным образом между Сократом и Фрасимахом, который постоянно оппонирует Сократу, тем самым невольно помогая последнему достичь истины. После традиционной для Сократа постановки вопроса о справедливости, сопоставления ее с несправедливостью он органично переходит к понятию «государство», в котором и должен быть осуществлен этот идеал справедливости.

             1.3   Вторая книга  — Выстраивание идеального государства

      Так, начиная со второй книги, перед читателем постепенно выстраивается так называемое идеальное государство Платона. Автор «Государство» начинает с вопроса о разделении труда соответственно потребностям и природным задаткам, о роли сословия стражей-воинов в идеальном государстве, о воспитании представителей этого сословия — мусическом (словесном) и гимнастическом, о роли мифов и поэзии в этом процессе.

•1.10    Третья книга — искусство

       Таким образом, вторая книга плавно перетекает в третью, в которой Платон высказывает свои взгляды об искусстве и художественном воспитании. Определенное место в этом фрагменте «Государство» принадлежит выяснению вопроса об отборе правителей и стражей, которые должны быть подвергнуты серьезным испытаниям, причем во всех возрастах — детском, юношеском и зрелом, чтобы показать себя людьми цельными, умеренными, гармоничными, способными принести как можно больше пользы и себе, и — главное — государству. Заканчивается третья книга описанием быта стражей, где Платон высказывает мысль, столь часто впоследствии становившуюся предметом различного рода споров, интерпретаций и просто грубых инсинуаций, о том, что никто из стражей «не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости». Именно отрицание частной (личной) собственности для класса стражей-воинов, соответствующая организация их общежития, питания, снабжения, критика Платоном страсти к накоплению денег, золота и ценностей, резко негативное его отношение к торговым спекуляциям, а также платоновская мысль о нерушимости единства государства и полном единомыслии всех его граждан послужили основанием для многочисленных обвинений мыслителя в приверженности идеям «социализма», «коммунизма», а затем и «тоталитаризма» (см. , например, книгу Поппера «Открытое общество и его враги»). В последнем случае Платону припоминали жесткую иерархичность государства, остроту дихотомии личного и общественного и его безусловное решение в пользу «счастья государства в целом», а вовсе не отдельной личности; жесткую регламентацию всех сторон жизни, как то: предписание всем и каждому, как следует поступать, какую одежду носить и какую пищу есть, исключив, например, из рациона острые соусы и кондитерские изделия; жесткую цензуру в области воспитания — в литературе разрешалось рассказывать детям только санкционированные сказки, забыв Гомера и Гесиода, плохо изображавших богов; в музыке же запрет налагался на «расслабляющие дух» ионийские гармонии. (Полемика эта весьма сложна: видимо, вряд ли оправданно в духе индивидуализма Нового времени избыточно модернизировать взгляды античных мыслителей, выводивших идею государства из тогдашних представлений о строении и об устройстве космоса и человеческой души.)

1. 5  Четвертая книга — Модель  идеального государства

               Четвертая книга «Государство» посвящена подробному изложению модели идеального государства, когда Сократ в полемике с Адимантом, упрекавшим его в том, что не очень-то счастливыми выглядят граждане его государства, выстраивает собственную защиту и высказывает свою точку зрения. По мысли фигуранта диалога Сократа, что именно таким образом граждане идеального государства и могут быть счастливы, так как речь, строго говоря, идет о «счастье всего государства в целом», а не того или иного слоя его граждан: «ведь именно в таком государстве мы рассчитывали найти справедливость». И далее: «Не заставляй нас соединять с должностью стражей такое счастье, что оно сделает их кем угодно, только не стражами. Мы сумели бы и земледельцев нарядить в пышные одежды… а гончары пускай с удобством разлягутся у очага, пьют себе вволю и пируют… И всех остальных мы подобным же образом можем сделать счастливыми, чтобы так процветало все государство». Однако подобным образом, по Платону, разрушается до основания все государство. Главное, по его мысли, не благополучие отдельных слоев населения, а «забота о государстве в целом и его процветании». Платон далее подробно описывает размеры идеального государства, его законы и добродетели, характеризует три начала человеческой души, связывая их с делением общества на три сословия и называя это справедливостью в государстве. Даже пять известных тогда типов государственного устройства Платон выводит из соответствующего числа типов душевного склада личности.

1.6  Пятая книга — Общность жен

          В пятой книге Платон делает из своего учения об идеях выводы относительно общности жен и детей и подробно описывает роль женщин в идеальном государстве, считая, что они (как и мужчины) способны к исполнению функций воинов-стражей, лишь бы у них были налицо необходимые задатки и соответствующее воспитание. И хотя Платон полагал, что женщины во всем немощнее мужчин, это, по его мысли, не могло быть основанием, чтобы «поручать все мужчинам, а женщинам — ничего». Равняясь на нравы тогдашней Спарты, Платон выстраивает свои рассуждения о семье и браке, считая, что в идеальном государстве речь может идти лишь о кратковременном соединении двух полов, втайне направляемых правителями государства, когда лучшие будут сочетаться с лучшими, а худшие — с себе подобными. Рожая детей, женщины передают их государству; при этом худшие из детей — главным образом, больные и дефективные — обрекаются на гибель. Идея общности жен и детей у стражей государства станет для Платона своего рода воплощением высшей формы единения его граждан, завершая то, что было начато провозглашением идеи общности имуществ. Определенное место в этой части «Государства» уделяется также войне и воинскому долгу граждан идеального государства, этнической характеристике государства в связи с вопросом о войне и, наконец, завершают пятую книгу рассуждения Платона о том, почему правителями в идеальном государстве должны быть только философы. Именно они, согласно Платону, это «люди, способные постичь то, что вечно тождественно самому себе», — не мнения, а бытие и высшую истину. Их отличает страстное стремление к знанию, правдивость, неприятие лжи, любовь к истине и т.д. По Платону, «самые тщательные» стражи и правители в идеальном государстве — философы: люди, имеющие соответствующие природные задатки, получившие должное воспитание. И достойными быть такими могут оказаться лишь очень и очень немногие.

1.7  Шестая книга — роль философов в идеальном государстве

       Шестая книга «Государство» развивает далее начатый Платоном разговор о роли философов в идеальном государстве, в котором развивается идея главных свойств философской души (прежде всего это охват мыслью целокупного времени и бытия), присущих философу добродетелей, совпадающих с добродетелями идеального государства. Здесь же Платон затрагивает и извечную тему антагонизма философа и толпы. Вновь и вновь возвращаясь к вопросу о природе философа, Платон незаметно переводит разговор в плоскость поиска того самого нужного и самого важного знания, которое необходимо правителям, и это самое важное оказывается даже важнее справедливости и всего того, о чем шла речь до сего фрагмента. Самым важным при решении вопроса о правителях и стражах становится знание блага, или идея («эйдос») блага, ибо именно ею и «обусловлена пригодность и полезность справедливости и всего остального». Благо — это не то, что придает познаваемым вещам истинность, а человека наделяет способностью познавать, это — «причина знания и познаваемости истины». Платон уподоблял благо Солнцу, считая, что все познаваемые вещи могут познаваться «лишь благодаря благу; оно же дает им бытие и существование, хотя само благо не есть существование — оно за пределами существования, превышая его достоинством и силой». Именно здесь, в шестой книге «Государство», Платон в виде мифа излагает свое учение о двух мирах: умопостигаемого и чувственного, деля каждый из них, в свою очередь, на две области — зрительных образов (или «теней») и области, где существуют все живые существа, применительно к сфере видимого мира. В мире же умопостигаемого Платон выделяет область умопостигаемых предметов, которые ищет душа с помощью полученных в мире чувств образов, двигаясь при этом не к началу, а к следствиям умопостигаемого; и — область, которую душа исследует, восходя от предпосылки к беспредпосылочному началу. Эти четыре области постигаемого строго соответствуют у Платона четырем видам познавательной деятельности души — разуму, рассудку, вере и уподоблению. Завершающаяся разумом классификация познавательных способностей, как и концепция беспредпосылочного начала, использованная впоследствии в неоплатонизме, вплотную подводит к собственно платоновскому учению о бытии — его теории «идей», или «эйдосов». В его основе лежит различение двух миров — умопостигаемого и чувственного, а излагается оно в традиционной для Платона форме мифа — аллегории о «пещере», где земная жизнь уподобляется существованию скованных на дне пещеры узников, которые не могут повернуться к выходу и свету от горящего вдалеке огня. Обращенные к нему лишь спиной, они видят не находящуюся между этим огнем и ими самими дорогу, по которой идут люди и несут всяческую утварь, статуи и т.п. Им доступны лишь отбрасываемые огнем на стену пещеры тени от самих себя и от предметов, которые несут те люди. И эти тени они принимают за настоящее. Платон говорит здесь и о возможности восхождения для узников из мрака к свету самого разума и истины, но путь этот очень долог и предполагает возвышение по ступеням созерцания — идя от теней к отражениям людей и различных предметов на воде и только затем — к самим вещам, к Солнцу со всеми его свойствами как причине всего ранее увиденного в пещере. Философский смысл платоновского мифа о пещере традиционно трактуется так: жизнь в темнице подобна чувственному созерцанию; в свою очередь, восхождение к созерцанию вещей позволяет душе проникнуть в мир умопостигаемого, в котором на самой вершине идей располагается идея блага — причина всего истинного и прекрасного. На нее и следует взирать всем тем, «кто хочет сознательно жить и действовать».

1.8 Восьмая — девятая книга Критика  «извращенного государственного устройства»

                 В восьмой и девятой книгах «Государство» Платон приводит блестящую критику всех известных в его время форм правления, начиная с четырех видов «извращенного государственного устройства» (тимократия, олигархия, демократия и тирания). Каждая из них в сравнении с идеальным государством является своего рода ступенькой на пути к вырождению. Так, в государстве честолюбцев (по образу Спарты) — или тимократии, где присутствует еще ряд достоинств идеального государства, — начинается страсть к обогащению, постепенно перерастающая в господство немногих стяжателей (олигархов), где господствует дух наживы и беззакония, где люди заняты не своим делом и где каждый не является органической частью целого. Олигархия вырождается в демократию, в которой формальное правление свободных граждан фактически являет собой несправедливое уравнивание людей различного достоинства и, как следствие, торжество некомпетентности и пренебрежения к законам, власть толпы и охлократию, которая завершается наихудшей формой правления — тиранией, или властью одного над всеми. Платон выводит тиранию именно из демократии — как сильнейшее рабство из величественной свободы, как все то, что делается слишком или переступает меру, как расплату великой переменой в противоположную сторону. Завершающая десятая книга «Г.» посвящена платоновскому учению о круговороте душ. Он возвращается к выяснению места поэзии и искусства в идеальном государстве, развивая свою знаменитую идею об искусстве как подражании подражанию идее (эйдосу), согласно которой поэт творит лишь признаки, а не истинное бытие. Рассуждая о пользе поэзии, Платон много говорит о необходимости строгого отбора правителями произведений лирической поэзии, критерием которого должно выступать их воздействие на чувства граждан в направлении развития таких добродетелей, как мужество, стойкость, самообладание, твердость духа, выносливость к страданиям и т.п.

1.9  Учение о вечности души

         Завершает «Государство» учение о вечности души, ее самотождественности, от которого Платон вновь возвращается к идее справедливости и ее самодовлеющем значении. Итоговым здесь становится призыв Платона соблюдать справедливость вместе с разумностью, дабы не осквернить своей бессмертной души, держаться всегда вышнего пути и быть всегда «друзьями самим себе и богам». По Платону, «а раз мы заслужим себе награду, словно победители на состязаниях, отовсюду собирающие дары, то и здесь, и в том тысячелетнем странствии, которое мы разбирали, нам будет хорошо».

                     2.   Основные концепции идеального  государства

          Вопросам общественно-политическим Платон посвятил два наиболее обстоятельных своих произведения: «Государство» и » и развита в „Законах», где теория идеального государства представлена полнее всего.  

        Это два самых больших по объему и самых важных по значению сочинения Платона, каждое из которых занимает почти по целому  толстому тому.

        «Государство» — один из наиболее известных диалогов Платона, относящийся к расцвету его творческой деятельности (70-60-е, 4 в. до н.э.). Создававшееся в течение многих лет «Государство» впитало в себя все стороны учения мыслителя, включая его представления о справедливости, искусстве и художественном воспитании; проект идеального государства как осуществление идеала справедливости; учение об идеях и ряд вытекающих отсюда конкретных выводов; концепцию беспредпосылочного знания, развитую затем в неоплатонизме.

       В «Государстве» целых десять частей, или книг, множество действующих лиц. Но большей частью все это пассивные слушатели и молчаливые персонажи. Главное лицо этого сочинения Сократ. Рядом с ним родные братья Платона — Адимант и Главкон, к которым постоянно обращается Сократ и которые создают видимость беседы.

       Форма вопросов и ответов в «Государстве» удобна для Платона как проверка собственных мыслей и теорий. И он то и дело заставляет робких собеседников подавать реплики, чтобы создать повод для дальнейшего развития идей Сократа. Размышления в «Государстве» с трудом поддаются системе, и поскольку все сочинение есть как бы рассказ Сократа о бывшей давно встрече, то это очень хорошее основание для того, чтобы Сократ один пересказывал все реплики и один вел беседу.

       Истинное политическое искусство есть искусство спасения и воспитания души, а потому Платон выдвигает тезис о совпадении истинной философии с истинной политикой. Только если политик становится философом (и наоборот), можно построить подлинное государство, основанное на высшей ценности Правды и Блага. Построить Город-Государство означает познать до конца человека и его место в универсуме.

По сути дела, « Государство» — это как бы сцениче­ское представление, где участвует один актер, разыгры­вающий сразу все роли. Но только здесь не театр драма­тических ситуаций, а драматизм мысли, взятый в чистом виде и из-за сложности этого процесса трудно прослежи­ваемый, дифференцируемый и иной раз даже неуло­вимый.

В своей общественной философии Платон проводил свое учение об идеях с такой же верой в человеческий разум, с таким же упованием на всемогущую силу идеального мира и с наивной убежденностью, что достаточно только правильно созерцать идеи, как уже вся общественная жизнь тоже станет идеальной.

В своих произведениях Платон говорит о модели «идеального», лучшего государства. Эта модель не есть описание какого-либо существующего строя, системы, а, напротив, модель такого государства, которого нигде и никогда не было, но которое должно возникнуть, то есть Платон говорит об идее государства, создает проект, утопию. Платона многое в уже существующих государствах не устраивало принципиально. В трактате «Государство» Платон пишет о том, что главная причина порчи обществ и государств (которые когда-то, во времена «золотого века» имели «совершенный» строй) заключена в «господстве корыстных интересов», обуславливающих поступки и поведение людей. В соответствии с этим основным недостатком Платон подразделяет все существующие государства на четыре разновидности в порядке увеличения, нарастания «корыстных интересов» в их строе.

        Тимократия — власть честолюбцев. По мнению Платона, еще сохранила черты «совершенного» строя. В государстве такого типа правители и воины были свободны от земледельческих и ремесленных работ и от всех забот материальных. Большое внимание уделяется  спортивным упражнениям, однако уже заметно стремление к обогащению, и «при участии жен» спартанский образ жизни переходит в роскошный, что обуславливает переход к олигархии.

       Олигархия — это правление, основывающееся на переписи и на оценке имущества, так что в нем властвуют богатые, а бедные не имеют участия в правлении. В олигархическом государстве уже имеется четкое разделение на богатых (правящий класс) и бедных, которые делают возможной совершенно беззаботную жизнь правящего класса. В олигархическом государстве не выполняется основной закон жизни общества. По Платону, закон этот в том, чтобы каждый член общества «делал свое» и притом «только свое». Напротив, в олигархии, во-первых, часть членов общества занимаются каждый самыми различными делами: и земледелием, и ремеслами, и войной. Во-вторых, в олигархии право человека на полную распродажу накопленного им самим имущества приводит к тому, что такой человек превращается в совершенно бесполезного члена общества: не составляя части государства, он в нем лишь бедняк и беспомощный человек. Развитие олигархии, по теории Платона, приводит к ее перерождению в демократию.

         Демократия — это власть и правление большинства, но правление в обществе, в котором противоположность между богатыми и бедными обостряется еще сильнее, чем при олигархии.

        Демократический строй еще более усиливает разобщенность бедных и богатых классов общества, возникают восстания, кровопролития, борьба за власть. Если восстание заканчивается победой бедняков, то они часть богачей уничтожают, другую часть изгоняют, а государственную власть и функции управления разделяют между всеми оставшимися членами общества.

         Тирания — это власть одного над всеми в обществе. Возникает эта власть, подобно предыдущим формам, как вырождение предшествующей ей демократической формы правления. По мнению Платона, если некое действие делается слишком сильно, то это приводит к противоположному результату. Так и здесь: избыток свободы при демократии приводит к возникновению государства, вообще не имеющего свободы, живущего по прихоти одного человека тирана. Тиран, если захочет удержать власть, вынужден будет исподволь уничтожать своих осудителей, «пока не останется у него ни друзей, ни врагов, от которых можно было бы ожидать какой-нибудь пользы».

Всем дурным формам государства Платон   противопоставляет   утопию, или проект наилучшего государства и правления. Этим государством руководят, как в олигархии, немногие. Но, в отличие от олигархии, этими немногими могут стать только лица, действительно способные хорошо управлять государством: во-первых, в силу природных к тому задатков и одаренности; во-вторых, вследствие долголетней предварительной подготовки. С теперешней точки зрения, это представляется нам чем-то чересчур консервативным, че­ресчур непередовым и даже реакционным. Однако у Пла­тона это была пока еще только наивность веры во все­могущество максимально общих, то есть предельно обоб­щающих идей-законов. И в своем субъективном построе­нии Платон чувствовал себя здесь самым передовым фи­лософом, а свою проповедь этой неподвижной идеальной общественности считал только естественным результатом разумного господства идеи.

Платон высоко оценивает заложенные в человечестве силы, но его мечта — чтобы они творили благо и красоту, проявляя хотя бы частицу своего бессмертного начала. Пока же вокруг себя Платон видел слишком, много несправедливостей и преступлений общественных и частных. Он готов помочь человеку избавиться от своего несовершенства, но, как мы уже знаем, его готовность остается в пределах утопии и мифа.

Основным принципом идеального государственного устройства Платон считает справедливость. Каждому гражданину государства справедливость отводит особое занятие и особое положение. Господство справедливости сплачивает разнообразные и даже разнородные части государства в целое, запечатленное единством и гармонией. Такое государство, во-первых, должно обладать силой собственной организации и средствами ее защиты, достаточными для сдерживания и отражения враждебного окружения, во-вторых, оно должно осуществлять систематическое снабжение всех членов общества необходимыми для них материальными благами; в-третьих, оно должно руководить и направлять высокое развитие духовной деятельности и творчества. Выполнение всех этих задач означало бы осуществление идеи блага как высшей «идеи», правящей миром. Основная мысль Платона в утверждении, что потребности граждан, составляющих общество, разнообразны, но способности каждого отдельного лица к удовлетворению этих потребностей ограничены. В своем огромном сочинении «Государство» Платон строит модель вот такого исправленного и улучшенного человеческого общества.

Основной закон существования «идеального» государства состоит в том, что каждый член общества обязан выполнять только то дело, к которому он пригоден.

Всех жителей «идеального» государства автор разделяет на три класса.

Низший класс объединяет людей, которые производят необходимые для государства вещи или способствуют этому; в него входят самые разные люди, связанные с ремеслом, земледелием, рыночными операциями, деньгами, торговлей и перепродажей это земледельцы, ремесленники, торговцы. Несмотря на то, что торговцами и земледельцами могут быть совершенно различные люди, все они, по Платону, стоят приблизительно на одной ступени нравственного развития.

Принадлежность человека ко второму и третьему классам, а это классы воинов-стражей и правителей-философов, определяется уже не по профессиональным, а по нравственным критериям. Нравственные качества этих людей Платон ставит гораздо выше нравственных качеств первого класса.

Во главе идеального государства стоят философы, созерцатели чистых и вечных идей. По его мнению, правителями «идеального» государства должны быть исключительно философы, для того чтобы в государстве властвовали рассудительность, разум. Именно философы обуславливают благосостояние, справедливость государства Платона, ведь им свойственны «…правдивость, решительное неприятие какой бы то ни было лжи, ненависть к ней и любовь к истине». Не менее важно и то, что благодаря философам правление и вся жизнь «идеального» государства будет построена по законам разума, мудрости, там не будет места порывам души и чувствам. Платон  считает, что любое новшество в идеальном государстве неизбежно ухудшит его (нельзя улучшить «идеальное»). Очевидно, что именно философы будут охранять «идеальный» строй, законы от всяческих нововведений, ведь они обладают «…всеми качествами правителей и стражей идеального государства»¹. Именно поэтому деятельность философов обуславливает существование «идеального» государства, его неизменность. По существу, философы охраняют остальных  людей от порока, каким является любое нововведение в государстве Платона.

Философы и воины не имеют никакой частной собственности и беспощадно караются за хранение золота и серебра. Собственность — привилегия крестьян и мастеровых, ибо она не мешает работать, будучи губительной для тех, кто предан высоким размышлениям. В этом государстве нет замкнутой семьи, отягощенной бытом.  Здесь совместные браки, и дети воспитываются на общественный счет, зная, что их общий родитель — само государство, которому люди преданы с малых лет. Из идеального города изгнаны размягчающие душу мелодии и песни. Здесь допускается только бодрая, воинственная музыка, душу укрепляющая. И воспитание направлено на укрепление ума и прекрасного тела.

Заключение

      Платон был первооткрывателем в сфере философского освещения обширного комплекса политико-правовых вопросов, и разработка многих из них отмечена печатью его творческого гения.

      Платон — один из тех правдоискателей и героев мысли, которые становятся вечными спутниками человечества и современниками всё новых и новых эпох и поколений людей в их непрекращающихся поисках истины и справедливости, в неустанном стремлении к более разумной и совершенной жизни.

         Государство Платона, в противоположность современным утопиям, было задумано для того, чтобы осуществить его на практике. Это не было так фантастично или невозможно, как могло бы, естественно, показаться. Многие из его предположений, включая те, которые  сегодня должно бы считать совершенно неосуществимыми на практике, были фактически реализованы в Спарте.  Пифагор пытался осуществить правление философов, а во времена Платона пифагореец Архит пользовался политическим влиянием в Тарасе (современный Таранто), когда Платон посетил Сицилию и Южную Италию. Для городов было обычной практикой использование какого-либо мудреца для создания своих законов. Солон сделал это для Афин, а Протагор - для Фурии. В те дни колонии были совершенно свободны от контроля своих городов-метрополий, и группа платоников вполне могла бы учредить государство Платона на берегах Испании или Галлии. К сожалению, судьба привела Платона в Сиракузы, большой торговый город, который был занят безнадежными войнами с Карфагеном; в такой обстановке никакой философ не мог бы достичь многого. В следующем поколении возвышение Македонии сделало все малые государства устаревшими, а все политические эксперименты в миниатюре - совершенно бесплодными.