предчувствие гражданской войны • Расшифровка эпизода • Arzamas

У вас отключено выполнение сценариев Javascript. Измените, пожалуйста, настройки браузера.

КурсРеволюция 1917 годаАудиолекцииМатериалы

Содержание пятой лекции из курса Бориса Колоницкого «Революция 1917 года»

В августе 1917 года возник конфликт между главой Временного правительства Александром Федоровичем Керенским и верховным главнокомандующим генералом Лавром Георгиевичем Корниловым. У этого конфликта были очень серьезные последствия — последствия необратимые: сценарий гражданской войны в России стал неизбежным. Июльский кризис создал для Керенского необычайные возможности — он потерпел поражение на фронте, но власть Временного правительства, казалось, укрепилась. Большой вопрос, почему этот конфликт состоялся и каковы были его послед­ствия.

Во время июльского кризиса большевики и их союзники попыта­лись оказать давление на правительство. Они требовали от лидеров советов и комитетов, находившихся под контролем меньшевиков и эсеров, взять власть в свои руки.

Этого не последовало. Большевиков арестовали, некоторые их га­зеты были закрыты, а часть сторонников — разоружена. Казалось, возникла возможность для некоторой стабилизации страны. Двое­властие прекратило свое существова­ние, потому что лидеры меньшевиков и эсеров объявили правительство прави­тельством спасения революции и декларировали свою безусловную поддержку Керенскому, чего они не де­лали по отношению к пред­шествующим правитель­ствам. Однако, хотя двое­властие и прекратило свое существование, единовла­стия Временного прави­тельства так и не наступило. Некоторые советы и коми­теты все-таки сохранили изрядную долю своего влияния. Это и советы рабочих и солдатских депутатов, это и войсковые коми­теты в армии, и некоторые дру­гие организации, которые возникли в это время в империи, например Цен­тральная рада в Киеве, созданная украинскими национальными активистами.

Вместе с тем ситуация во власти осложнялась еще одним обстоятельством. В результате июльского кризиса, после наступления, сменившегося пораже­нием, резко возросла роль Ставки верховного главнокомандующего.

И тут важна роль не только институции, но и роль человека, возглавившего этот орган власти. Новым верховным главнокомандующим был назначен Лавр Георгиевич Корнилов. Это удивительно смелый человек, крайне решитель­ный, уверенный в себе, довольно образованный. Он с детства знал несколько восточных языков, получил академическое образование, действовал в качестве разведчика на территории различных азиатских стран. Он был довольно из­вестным путешественником, своего рода герой Киплинга на русский лад. Его отчет о путешествии в Кашгарию, Восточный Туркестан, территорию, контро­лируемую Китаем, представляет собой том, который мог бы потянуть на док­торскую диссертацию. Вместе с тем этот смелый, образованный и решитель­ный человек был, как и многие другие генералы того времени, политически наивным. Традиция российской армии требовала от офицеров быть людьми аполитичными, и суждения многих генералов в годы революции поражают своей простотой и неподготовленностью к этому времени.

При этом Керенский и Корнилов во многих отношениях имели и немало схо­жего. Оба — провинциалы, оба — люди внешние по отношению к дорево­лю­ционной элите, оба — безусловные патриоты. Керенский пытался по-своему восстановить боеспособность российской армии. А Корнилов готов был сотруд­ничать с революционной властью: он носил красный бант, использовал рито­рику революционного времени, приветствовал Керенского с красным знаменем в руках. То есть для некоторых старорежимных генералов, в душе своей сохра­нявших лояльность по отношению к императору, Керенский и Корнилов были похожи. Корнилов выглядел для этих людей выскочкой революционного времени.

Таким образом, у них были точки соприкосновения, но вместе с тем союза не получилось. В это время политические круги — либеральные, консерватив­ные и правые — решили, что настало время остановить революцию и обратить ее вспять, и своим инструментом они избрали генерала Корнилова. Но это создавало определенные проблемы. Если раньше в качестве уникального спа­сителя страны рекламировался Керенский, то теперь на эту роль претендо­вал Корнилов. У страны не может быть двух уникальных вождей-спасителей, и это уже закладывало основы для некоторого конфликта.

Кроме того, Корнилов и поддерживающие его политические силы начали решительное наступление на войсковые комитеты в армии. В этом были свои резоны, потому что восстановить традиционную дисциплину при комитетах было невозможно. Но вместе с тем это было явной политической наивностью. В комитетах были десятки, даже сотни тысяч энергичных, амбициозных лю­дей, часто с боевым опытом, которые ощущали себя новым политическим классом России, которые участвовали в подготовке наступления. Некоторые их товарищи погибли в результате этого наступления, некоторые были ранены. Они ощущали себя героями и не готовы были принять все обвинения со сторо­ны Корнилова, генералитета и либерально-консервативной прессы.

Кроме того, сторонники Корнилова решили расширить фронт своего насту­пления на политические партии и стали обвинять в бедах России не только большеви­ков и анархистов — все больше огонь критики сосредотачивался на лидере со­циалистов-революционеров, партии, где формально состоял и Керенский. Этим человеком был Виктор Михайлович Чернов. Удар нано­сился по наиболее известному и авторитетному лидеру самой крупной поли­тической партии России.

Тем не менее Керенский и Корнилов пытались достигнуть какого-то соглаше­ния. Разговор был непростой, стороны преследовали разные цели, при этом и Корнилов, и Керенский весьма зависели от своего окружения. Но в общем соглашение было достигнуто: Корнилов перебрасывал под Петроград несколь­ко элитных кавалерийских дивизий Российской армии с тем, чтобы потом командование могло, опираясь на эти войска, навести порядок в петро­градском гарнизоне, затянуть дисциплину сначала в Петрограде и Кронштадте, а потом и во всей стране. Теоретически предполагалось, что тем самым укрепится власть Временного правительства.

Однако соглашение было очень непрочным. Керенский и его сторонники про­должали интриговать против Корнилова, а тот со своими сторонниками — против Керенского. Между участниками соглашения не было доверия. Все это затруднялось еще и тем, что Корнилов большую часть времени находился в Могилеве, где была Ставка верховного главнокомандующего, и встречи с Керен­ским в Петрограде и Москве, во время московского государственного совеща­ния, не во всем способствовали нормализации отношений. Кроме того, по­средники между Керенским и Корниловым тоже иногда вели свою игру и недо­статочно точно формулировали послания.

Политику сложно представить без интриги, но в данном случае было слишком много интриг, затенявших это политическое решение. Керенский получил сведения о том, что Корнилов нарушает достигнутые между ними соглашения в отдельных очень важных деталях. Действуя, возможно, чрезмерно импуль­сивно, без должной проверки, он объявил об отстранении Корнилова от долж­ности верховного главнокомандующего. Зная Корнилова лучше, можно было бы предположить, каким будет его ответ. Корнилов не только отказался сдать свою должность, но фактически объявил, что во Временном правитель­стве находятся предатели России.

С этого момента Корнилов бросил вызов не только советам и комитетам, но и власти Временного правительства.

Казалось бы, у Керенского нет никаких шансов на победу. В Петрограде нахо­дится демократизированный, не очень дисциплинированный гарнизон — а к городу двигаются по трем железным дорогам три боевые элитные кавале­рийские дивизии Российской армии. Казалось, что они сметут всех и вся. Од­нако логика политического конфликта отлична от логики военного времени. Брошенные в политический конфликт дисциплинированные части оказывают­ся совсем не таким эффективным механизмом. В результате кавалерийские дивизии, в разной степени распропагандированные, застыли, не достигнув Петрограда. А деморализованный по большому счету и непригодный к боль­шой войне петроградский гарнизон оказался достаточно решительным для того, чтобы оказать в случае чего сопротивление Корнилову.

Лавр Корнилов потерпел поражение еще до того, как он выступил против Алек­сандра Керенского.

Вызов, брошенный им войсковым комитетам, факти­чески лишал его каких-то шансов на политическую победу. Укрепления власти Кор­нилова не хотел никто: ни дезертиры, ни боевые солдаты, которые были чле­нами войсковых комитетов. В равной степени, хотя и по разным причинам, Корнилов для них олицетворял абсолютное зло. В конце концов Корнилова арестовали. Причина его поражения объясняется не только поведением Керен­ского, они лежат гораздо глубже. Нельзя провести военный переворот против воли армии. Роль войсковых комитетов здесь была колоссальной, недооценка их влияния стала фантастической ошибкой.

Почему же — еще раз зададим этот вопрос — Керенский и Корнилов не до­стигли соглашения? Свой ответ на него дает Федор Степун, русский философ, который в это время служил начальником политического управления армии. То есть был сотрудником Керенского, хотя и во многом симпатизировал Кор­нилову. Он говорил о том, что за конфликтом этих людей стоит некий куль­турный конфликт, культурный раскол в русском обществе.

Для Керенско­го, хотя он и пытался восстановить армейскую дисциплину, армия все-таки была чем-то чужим. Он воспринимал Российскую армию с позиции радикаль­ного интеллигента, с антимилитаристским зарядом. Он не чувствовал внутрен­ней дисциплины традиционной армии, не понимал красоты этой дисциплины, писал Степун. В свою очередь и Корнилов не был обычным генералом, генера­лом-солдафоном. Но и для него Керенский был не просто человеком, а олице­творением совершенно иной и чуждой ему социальной группы. Для кадрового офицера Корнилова Керенский — интеллигент, адвокат, краснобай, человек, заменяющий дела словами. Они пытались найти некоторые точки соприкос­новения, но им это не удавалось.

И если мы поместим этот конфликт, который не был, конечно, конфликтом только личным, в международный контекст, то получим материал для срав­нения. Вскоре после начала российской революции произошло немало других революций. В ноябре 1918 года началась революция в Германии. Всякая рево­люция — потенциальная гражданская война, и это нужно понимать тем, кто в ней участвует и в ней живет. В Германии возникли локальные гражданские войны. В январе 1919 года произошел конфликт в Берлине, который закончился убий­ством коммунистов Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Была подавлена Советская республика в Баварии, после чего там начался «белый» террор. Эти конфликты вспыхивали в Германии вплоть до 1923 года. Но там локальные гражданские войны не переросли в гражданскую войну. Отчасти это объяс­нялось тем, что с самого начала был заключен некоторый пакт между немец­кими социал-демократами и генералитетом. Генералы и социал-демократы не очень-то любили друг друга, они были из разного теста. Но в годы Первой мировой войны некоторые из них имели опыт сотрудничества. Они смогли немножко притереться друг к другу, и при сохранившемся недоверии им уда­лось заключить брак по расчету, который выдержал некоторое испытание временем.

В России это было не так. Российские социалисты — гораздо более левые и ме­нее опытные, чем их немецкие партийные товарищи, — не обладали никаким фактическим опытом участия в государственной деятельности. А российские генералы совершенно не представляли себе социалистов. Поэтому стабилизи­рующий союз, сдерживающий страну от сползания к гражданской войне, не мог сложиться, и это одно из важнейших последствий так называемого дела Корнилова. Механизм гражданской войны был запущен.

Казалось, Керенский выиграл от поражения Корнилова. Но на самом деле он оказался проигравшим, потому что терял базу своей поддержки. Некоторые организации, всевозможные революционные комитеты, созданные для борьбы с Корниловым, фактически сохранили свое существование и позже. Они кон­тролировали запасы оружия, сохраняли контроль над цензурой, то есть во мно­гие рабочие поселки Центрального промышленного района Октябрь пришел уже в сентябре. Но это касается и некоторых других, более крупных террито­рий. Страна распадалась на регионы с совершенно разными политическими режимами. Возможности для общенационального компромисса были урезаны. Линия соглашения между либералами и умеренными социалистами, между кадетами с одной стороны и меньшевиками и эсерами с другой стороны становилась все более неопределенной, а возможность коалиции — все менее вероятной.

В конце концов Керенскому удалось воссоздать коалиционное правительство, в которое вроде бы вошли и меньшевики, и эсеры, и представители тех, кого тогда называли буржуазией. Но показательно, что в это правительство не во­шел ни один крупный политический деятель ни с одной, ни с другой стороны. Это правительство оставалось в первую очередь правительством Керенского, терявшего свою популярность.  

10 цитат из воспоминаний Флоры Литвиновой

Вечера у Шостаковичей, премьера Седьмой симфонии, встреча с сыном Льва Толстого в Ясной Поляне и походы в кино на Бастера Китона и Чарли Чаплина. Сегодня на Arzamas — фрагменты из мемуаров физиолога и правозащитницы Флоры Литвиновой

Хотите быть в курсе всего?

Подпишитесь на нашу рассылку, вам понравится. Мы обещаем писать редко и по делу

Курсы

Все курсы

Спецпроекты

Аудиолекции

18 минут

1/7

«Измена и обман»: политический кризис кануна революции

Почему Николай II к февралю 1917 года остался без поддержки

Читает Борис Колоницкий

Почему Николай II к февралю 1917 года остался без поддержки

20 минут

2/7

Февральская революция: спонтанная или организованная

Как начались события февраля 1917 года и были ли они спланированы

Читает Борис Колоницкий

Как начались события февраля 1917 года и были ли они спланированы

23 минуты

3/7

Победа революции: солдаты и депутаты против царя

Как гвардейцы оказались среди восставших и как события в Петрограде привели к отречению Николая II

Читает Борис Колоницкий

Как гвардейцы оказались среди восставших и как события в Петрограде привели к отречению Николая II

23 минуты

4/7

Культ «вождя революции»: взлет Александра Керенского

Как борец за свободу и «главноуговаривающий» покорил армию

Читает Борис Колоницкий

Как борец за свободу и «главноуговаривающий» покорил армию

21 минута

5/7

Керенский и Корнилов: предчувствие гражданской войны

Как провалился Корниловский мятеж и кто от этого выиграл

Читает Борис Колоницкий

Как провалился Корниловский мятеж и кто от этого выиграл

20 минут

6/7

Неизбежность Октября: крах Временного правительства

Что бы было, если бы Ленину на голову упал кирпич

Читает Борис Колоницкий

Что бы было, если бы Ленину на голову упал кирпич

22 минуты

7/7

Мифы о революции и начало Гражданской войны

Какой конфликт предопределил развитие России в XX веке

Читает Борис Колоницкий

Какой конфликт предопределил развитие России в XX веке

Материалы

Революция для самых маленьких

События 1917 года в рисунках и дневниковых записях детей

Борис Колоницкий: «Общей концепции революции не будет»

Как и зачем изучать историю революции

Кем бы вы были в 1917 году?

Политический компас революции определит, анархист вы или черносотенец

1917 год в истории

Краткая хронология революции, войны и мира

Как понять революцию

Главные исследования о 1917 годе

Саундтрек революции

Что пели и играли на митингах и демонстрациях в 1917 году

Революция в картинках

Фотографии, карикатуры, брошюры и газетные заголовки 1917 года

Как почувствовать революцию

Главные воспоминания о 1917 годе

О проектеЛекторыКомандаЛицензияПолитика конфиденциальностиОбратная связь

Радио ArzamasГусьгусьСтикеры Arzamas

ОдноклассникиVKYouTubeПодкастыTwitterTelegramRSS

История, литература, искусство в лекциях, шпаргалках, играх и ответах экспертов: новые знания каждый день

© Arzamas 2023. Все права защищены

Мятежник или марионетка? Как Корнилов стал жертвой интриг Керенского | История | Общество

Когда говорят об альтернативных путях истории, обязательно ищут точки, где она могла бы свернуть с магистральной дороги. Октябрьская революция 1917 г.: после какого события она стала неизбежностью? Есть веские основания считать таким событием выступление генерала Корнилова в сентябре 1917-го. Более того, именно это выступление явилось прологом Гражданской войны, разделившей страну на красных и белых и, по разным данным, унёсшей жизни то ли 8, то ли 13 млн человек.

Корниловский зигзаг

Престарелого Александра Керенского в эмиграции постоянно донимали вопросом: «Можно ли было в 1917 г. избежать Октябрьской революции большевиков?» Вот что отвечал бывший премьер:

— Можно. Но для этого следовало расстрелять одного человека.

— Ленина?

— Нет. Меня.

Разумеется, это чистой воды кокетство, приправленное цинизмом. Однако в 1917 г. действительно был момент, когда устранение Керенского автоматически делало большевистский переворот невозможным. Несколько дней, которые в советской традиции называли Корниловским мятежом, а сейчас сменили формулировку на более обтекаемую — выступление генерала Корнилова.

Кто в диктаторы?

Само по себе это выступление длилось 5 дней. Формальный отсчёт ведут с ночи на 9 сентября 1917 г. Именно тогда в 2 часа 40 минут Верховный главнокомандующий Лавр Корнилов отправил шифрованную телеграмму: «Корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру. Я прошу объявить Петроград на военном положении».

Против кого сосредоточены силы? Кто и для чего должен объявить военное положение? И с чего, собственно, Верховный главнокомандующий вдруг бросает верные себе войска на столицу? Неужели действительно желает сместить правительство и по примеру Наполеона стать диктатором?

На первый взгляд всё сходится. Особенно в свете поведения самого Корнилова. Всего за пару недель до этого он появился с докладом на государственном совещании, где Керенский ждал от него выступления по сугубо воен­ным делам, а вместо этого получил чисто политическую речь, где Корнилов яростно требовал восстановления дисциплины не только на фронте, но и в тылу, и в промышленности, и в сфере путей сообщения, недвусмысленно намекая, что навести порядок можно только по-настоящему твёрдой рукой. Плюс маленький штрих. Прибывшего на заседание Корнилова высшее офицерство буквально несло на руках и сопровождало овацией. Все симптомы Наполеона налицо.

Однако на поверку выйдет, что никакой личной власти Корнилов 9 сентября ещё не желал. А все эти военные приготовления, стягивание войск к столице и разговоры о военном положении происходили не просто с ведома, но по договорённости с Керенским. Более того, даже по его просьбе. Грозная телеграмма и вовсе была адресована Борису Савинкову, управляющему воен­ным министерством и заместителю Керенского. Можно сказать, давая эту телеграмму, Лавр Корнилов взял под козырёк и замер в положении «чего изволите?».

Генерал Л. Г. Корнилов и Б. В. Савинков Фото: Public Domain

Инструмент для премьера

Дело в том, что мастер спорта по политическим кошкам-мышкам Александр Керенский вёл сложную игру. Ему необходимо было расчистить сферу российской политики под себя — стать единственным «настоящим революционером» и одновременно «гарантом порядка». Главным препятствием было наличие революционеров гораздо более «настоящих» — большевиков. Их нужно было окончательно загнать в политическое небытие. Но так, чтобы это не выглядело шагом назад и не казалось контрреволюцией. В качестве инструмента Керенскому был нужен уникальный персонаж — решительный, жёсткий, популярный в армии и в обществе, доказавший свою преданность революции и при этом без политических амбиций.

Корнилов подходил на роль идеально. Вот генерал Антон Деникин — о его жёсткости: «Ему свойственны были решимость и крайнее упорство в ведении самой тяжёлой, казалось бы, обречённой операции». Вот генерал Алексей Брусилов — о его парадоксальной популярности в войсках: «Корнилов свою дивизию никогда не жалел, она несла ужасающие потери, а между тем офицеры и солдаты его любили и ему верили». Популярность в обществе была тоже на высоте — в 1915 г. Корнилов после разгрома своей дивизии попал в австрийский плен, но годом спустя сумел бежать, пробрался через линию фронта и, бравируя молодцеватостью, явился в ставку главкома в той же самой форме, в которой осуществил побег. Пресса подняла радостный крик: «Вот такие генералы нужны русской армии!»

Что до преданности революции, то и здесь всё в порядке. Корнилов доказал её и символически, и реально. Во-первых, лично вручил Георгиевский крест унтер-офицеру Тимофею Кирпичникову, «первому солдату, поднявшемуся против цар­ского строя», единственным подвигом которого было убийст­во штабс-капитана Ивана Лашкевича — именно с этого эпизода, по сути, и началась Февральская революция. Во-вторых, именно Корнилов арестовал супругу последнего русского императора.

При наличии такого инструмента, как Корнилов, Керен­скому оставалось только найти повод для устранения большевиков. Загвоздка была лишь в том, что сами они этого повода не давали и дать не могли — Ленин бежал сначала в Разлив, а потом и вовсе в Финляндию. Троцкий сидел в тюрьме. Остальные вели себя тихо.

Торжество паранойи

И потому в ход пошла им­провизация. Давно было замечено, что выступление генерала Корнилова как-то очень точно приурочено к знаменательной дате — ровно полгода Февральской революции. И это никакое не совпадение. Собственно, так оно и было предусмотрено сценарием Керенского. 

«Делай раз!» — в столице организуется праздник в честь революции. А в ходе праздника организуются умеренные беспорядки, которые очень удобно свалить на большевиков. Объявляется военное положение.

«Делай два!» — в Петроград быстро, решительно вступают загодя подтянутые войска генерала Корнилова и молниеносно наводят порядок, «спасая Родину и революцию».

«Делай три!» — объявляется, что предатели-большевики хотели продать все достижения революции… Ну, скажем, немцам. Советы разгоняются к чертям, большевики ликвидируются, Керенский устанавливает диктатуру и дальше ведёт войну «до победного конца», имея при себе такого удобного и безотказного Корнилова.

План стройный. План вполне реализуемый. Более того, его уже начали приводить в исполнение, но внезапно всё пошло не так. Что же помешало? Происки большевиков? Работа иностранных разведок? Паранойя Керенского?

Правильный ответ — номер три. Считается, что Керенского напугали — дескать, Корнилов только и ждёт, чтобы на штыках ворваться в Петроград и стать военным диктатором, а самого Керенского то ли отстранить от власти, то ли вовсе убить. Называют даже имя информатора — Владимир Львов. Бывший член Временного правительства действительно «челночил» между Корниловым и Керенским и вроде бы сказал последнему: «В ставке Корнилова вас ненавидят и при малейшей возможности убьют». 

Самое интересное, что это было похоже на правду. Вот слова Петра Краснова, одного из корниловских командиров: «Керенского в армии ненавидят. Туземцам всё равно, куда идти и кого резать, лишь бы их князь Багратион был с ними. Никто Керенского защищать не будет». Загадочные «туземцы» — та самая Дикая дивизия, набранная из кавказцев и лично преданная Корнилову. Её командир, князь Дмитрий Багратион, перед походом на Петроград получил от Корнилова предписание: «Разоружить все войска нынешнего Петро­градского гарнизона и всех рабочих заводов и фабрик, ничьих распоряжений, кроме исходящих от меня, ни в коем случае не исполнять, против неповинующихся лиц гражданских или воен­ных должно быть употребляемо оружие без всяких колебаний или предупреждений».

Однако между понятиями «правда» и «похоже на правду» разница существенная. Проверить это можно было только на практике. Теперь всё зависело от Керен­ского. Убьют его «туземцы» Корнилова? А может быть, нет? Может быть, генерал всё-таки верен долгу? Допустим, верен. А кто поручится за всех его офицеров?

Старт Гражданской 

Несколько часов раздумий. О чём? О судьбе России или о своей судьбе? Видимо, всё-таки о своей. И даже не о судьбе, а о безопасности. Потому что выбор Керенского был труслив. Сделать так, как хотел раньше, но с точностью до наоборот. Вместо того чтобы руками «верного генерала» убрать большевиков, обратиться к большевикам с просьбой «разгромить контрреволюционного мятежника Корнилова».

Тех дважды просить было не нужно. С этого момента войска генерала Корнилова оказались парализованы. Эшелоны, выдвинувшиеся для захвата Петрограда, встали — рабочие-железнодорожники попросту разобрали пути. Тут же в считаные часы возникла Красная гвардия — под видом «борьбы с корниловщиной» были моментально легализованы боевые отряды большевиков, которые сразу же получили со складов 40 тыс. винтовок.

Только после этого выпускается воззвание: «Я, генерал Корнилов, сын казака-крестьянина, заявляю всем и каждому, что мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России». И принимает всю полноту власти на себя. Запала, впрочем, хватило ненадолго. Как только дело запахло прямым столкновением, генерал сдал назад: «Я не хочу, чтобы пролилась хоть капля братской крови». 

Приказ Верховного главнокомандующего генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова с объяснением смысла происходящих событий Фото: Public Domain

Теперь, спустя сто лет, мы можем вслед за лидером партии кадетов Павлом Милюковым спросить себя: «Понимал ли Керенский в эту минуту, что, объявляя себя противником Корнилова, он выдаёт Россию Ленину? Понимал ли он, что данный момент последний, когда схватка с большевиками могла быть выиграна?»

Этот вопрос можно дополнить: «Понимал ли Керенский, что с этой минуты началась Гражданская война?» Потому что одно дело — ввести войска в столицу для подавления беспорядков, пусть даже и выдуманных. Штука грязная, подлая, но привычная. И совсем другое — растравить народ против армии. Керенский, объявив Корнилова мятежником и арестовав генералов, которые не сделали ничего, а только выразили солидарность с Корниловым, пошёл по второму пути. Среди арестованных — Антон Деникин, Сергей Марков, Иван Эрдели. Люди, которые чуть погодя придумали и организовали Белое дело. По большому счёту с того момента страна была расколота на красных и белых уже необратимо. Последствия противостояния аукаются до сих пор.

Хроника неудавшегося переворота

Фронда с фронта

28 августа. В Москве на государственном совещании (подобие отсутствовавшего тогда парламента) Верховный главнокомандующий русской армией Лавр Корнилов требует покончить со всевластием Советов, ввести смертную казнь в армии (за дезертирство и неподчинение) и на железнодорожном транспорте (за саботаж), запретить забастовки на оборонных заводах и политическую агитацию на фронте.

3 сентября. Немцы взяли Ригу. Путь на Петроград для них фактически открыт.

9 сентября. Премьер Александр Керенский обвинил Корнилова в попытке государственного переворота и сместил с должности.

10 сентября. Корнилов отказался подчиниться, снял с фронта 3-й кавалерийский корпус генерала Александра Крымова и двинул его на Петроград. Требования расплывчатые: исключить из Временного правительства «предателей Родины».

11 сентября. Керенский объявляет Корнилова изменником, издаёт указ о его аресте и призывает все левые силы к защите революции. 

Продвижение войск к столице остановлено: железнодорожники (у них самый сильный и боевой профсоюз в стране) разобрали пути. С солдатами работают агитаторы Петросовета, с Кавказской туземной конной дивизией (более известна как Дикая) — делегаты съезда мусульманских народов. Большевики в Петрограде приступают к созданию Красной гвардии, прообраза Красной армии. Для «защиты революции» им легально выдано 40 тыс. винтовок.

14 сентября. Корнилов сдался Временному правительству, призвав сторонников не оказывать его представителям сопротивления. Крымов обвинил Корнилова в трусости и застрелился. Корнилов под арестом в гостинице «Метрополь» в Могилёве.

Викторина «100 лет революции»

Мы продолжаем викторину «100 лет революции». До 7 ноября на страницах «АиФ» будут публиковаться вопросы, отвечая на которые, вы сможете проверить свои знания по истории вообще и истории русской революции в частности. Правильные ответы — в каждой следующей публикации проекта «100 лет революции» в еженедельнике «Аргументы и факты».   

 

1. Какая характеристика была дана юнкеру Михайловского артиллерийского училища Лавру Георгиевичу Корнилову?

1. Тих, скромен, добр, трудолюбив, послушен, исполнителен, приветлив.
2. Болезненно честолюбив, резок, вспыльчив, психически неуравновешен.
3. Скрытен, подозрителен, склонен к интригам, не терпит критики.

2. Чтобы окончательно дискредитировать Корнилова, один из деятелей революции написал статью, где доказывалось, что генерал — иностранный агент. Кто был автором статьи?

1. Кадет Павел Милюков.
2. Большевик Иосиф Сталин.
3. Эсер Флориан Федорович.

3. Пока Корнилов сидел под арестом, по его делу работала следственная комиссия. К каким выводам она пришла?

1. Существование заговора генерала Корнилова представляется по делу недоказанным.
2. Действия генерала Корнилова могут быть квалифицированы как мятеж, направленный на свержение правительства.
3. Комиссия не успела закончить работу по делу из-за Октябрьской революции.

Ответы на вопросы предыдущей викторины (см. «АиФ» № 28).

1. Лев Троцкий.
2. Рабочий-оружейник Константин Иванов.
3. «Я верю в разум и совесть русского народа…»

Керенский об истоках дела Корнилова (1927)

Дело Корнилова было попыткой в ​​августе 1917 года установить генерала Лавра Корнилова военным диктатором России. Эта попытка государственного переворота , зародившаяся в военных кругах и поддержанная богатой элитой, была вызвана растущим недовольством Временным правительством Александра Керенского. Особую озабоченность вызывала неспособность правительства обуздать Петроградский Совет и растущее большевистское движение. Следующий отрывок из книги Керенского 1927 история революции под названием Катастрофа . В ней Керенский излагает свои взгляды на Корнилова и на истоки корниловского мятежа, начавшегося, по его мнению, до Московского совещания 12-15 августа:

«Корнилов всю жизнь оставался человеком простых вкусов, человеком людей. В нем не было ничего ни потомственного чиновника, ни дворянина-помещика. Между прочим, все три корифея Белого движения — Корнилов, Алексиев и Деникин — были выходцами из низов и собственными усилиями пробились на вершину военной иерархии. Будучи бедными, они в полной мере испытали на себе тяготы офицерской карьеры при старом режиме. Все трое были явно враждебны привилегированным элементам в армии… Все трое быстро продвигались вперед с войной, погубившей столько блестящих карьер, из тех, что продвигались в придворных кругах…»

Я до самого последнего момента не видел генерала Корнилова среди заговорщиков [августа 1917 г.], несмотря на все признаки готовившегося военного заговора против Временного правительства… В выдвижении его на высший пост в армии, в лицо оппозиции со стороны его начальства и его непопулярность среди политических левых; в игнорировании его крайне недисциплинированных высказываний в отношении Временного правительства… Я твердо верил, что этот несравненно храбрый солдат не будет заниматься политическими играми в прятки и не будет стрелять из засады. К великому несчастью России, этого не произошло.

Я до сих пор не знаю, когда и где было принято окончательное решение сделать генерала Корнилова диктатором. Я полагаю, что [это] было сделано до назначения Корнилова командующим Галицким фронтом, т. е. между 15 и 20 июля [1917]… Теперь уже не может быть сомнения, что с самого начала своего прибытия в Могилев генерал Корнилов играл двуличная игра против Временного правительства. Все его внимание было обращено на развитие военной стороны заговора, на меры, призванные обеспечить его успех…

Незадолго до Московской конференции [12 августа 1917 г.] в Петроград приехал Корнилов. В своем кабинете я стремился убедить генерала в том, что между Временным правительством, с одной стороны, и им самим и его окружением, с другой, нет разногласий по вопросам, касающимся армии. Я старался внушить Корнилову, что всякая попытка поспешных и насильственных действий произведет неблагоприятный эффект… Если кто-нибудь попытается установить в России личную диктатуру, он на следующий день окажется беспомощно болтающимся в космосе, без железных дорог, без телеграфов и без армии. Я указывал на страшную судьбу, ожидающую офицеров в случае провала государственного переворота…

Механизм заговорщиков… ко времени Московского совещания уже работал. Заговорщики стремились использовать конференцию для пробы сил, рассчитывая провозгласить генерала Корнилова диктатором, если на конференции сложится благоприятная обстановка… Казачий совет, Союз георгиевских кавалеров, ЦК Союза офицеров, Конференция Военной лиги и др. провозгласила Корнилова постоянным и несменяемым главнокомандующим. Казачий Совет дошел даже до того, что пригрозил Временному правительству мятежом в случае смещения Корнилова…

Нетрудно представить себе, как это действует на ум наивного генерала, склонного к импульсивным действиям, но мало способного мыслить политически. Каждое слово своих почитателей он истолковывал, как подобает солдату: за словами должны следовать дела, а за обещаниями — исполнение. Однако дело в том, что все громкие резолюции… были просто словами. Слова, слова, слова! Эти люди столкнули наивного генерала с пропасти, а сами остались на краю…

Корнилов прибыл на Московскую конференцию с большой помпой. На вокзале его встречала вся элита старой столицы. Состоятельные дамы в белых платьях и с цветами в руках падали перед ним на колени; политики плакали от радости. Офицеры несли народного героя на плечах… Вернувшись в вагон, Корнилов стал принимать делегации и депутации разного рода… На улицах Москвы распространялись листовки «Корнилов – народный герой»…

Как мы видели, Московская конференция потерпела полный провал для заговорщиков. Их план «мирного провозглашения военной диктатуры» потерпел крушение. Вот тогда, на обратном пути из Москвы в Ставку, решили свергнуть Временное правительство силой оружия».

Генерал Корнилов, возглавивший движение против Временного правительства в августе 1917 г., сфотографирован инспектирующим войска месяцем ранее

1917 Русская революция: Корниловский путч

100 лет назад силы реакции собрались вокруг генерала Корнилова в попытке подавить русскую революцию. Но рабочие организовались, чтобы победить его.

Продолжая праздновать столетнюю годовщину русской революции, мы публикуем здесь выдержки из книги Льва Троцкого История русской революции, , в которых автор объясняет события, связанные с попыткой — и неудавшейся — переворота генерала Корнилова и сил реакции вокруг него.

В драматические недели после июльских дней 1917 года в России небольшие силы большевиков начали восстанавливаться и перегруппировываться, укрепляя не в последнюю очередь пролетарскую базу Петрограда. Однако опасность реакции не исчезла. Летом генерал Корнилов был назначен руководить русскими войсками на Западном фронте.

Однако вскоре выяснилось, что он имел собственные амбиции и видел себя русским Наполеоном, готовым «спасти» страну, став ее диктатором. Его намерением было использовать подчиненные ему вооруженные силы для достижения этой цели.

В своем монументальном труде  История русской революции Лев Троцкий объяснил, каким человеком был Корнилов:

№

«… легко различить черты, оправдывавшие его кандидатуру на пост народного спасителя. Генерал Мартынов… характеризует Корнилова так: « Отличаясь устойчивой любовью к труду и большой самоуверенностью, он был по своим умственным способностям человеком обыкновенным и посредственным, не обладавшим никаким широким кругозором». Мартынов ставит в заслугу Корнилову две черты: личную храбрость и бескорыстие. В тех кругах, где большинство людей воровали и беспокоились о своей шкуре, эти качества бросались в глаза».

Однако Троцкий продолжает:

«До революции Корнилов был монархистом черносотенного оттенка… Политические идеи занимали его, как это обыкновенно бывает у людей его склада, лишь постольку, поскольку они непосредственно касались его личности… Меньшевики, эсеры и большевики составляли для него одна враждебная масса, которая мешала офицерам командовать, помещику пользоваться своим имением, купцу торговать, фабриканту производить товары».0007

Какова была подоплека ситуации внутри России и внутри самого Временного правительства Керенского, когда июль сменился августом? Троцкий объясняет:

‘Всякое классовое общество нуждается в единстве государственной воли. Двоевластие есть по существу режим социального кризиса, означающий крайнюю раздробленность нации. Он содержит в себе потенциальную или актуальную гражданскую войну. Никто больше не хотел двоевластия. Наоборот, все искали сильную, целеустремленную, «железную» власть. Июльское правительство Керенского было наделено неограниченными полномочиями. План состоял в том, чтобы с общего согласия установить над парализовавшими друг друга демократией и буржуазией «настоящую» суверенную власть. Эта идея о хозяине судьбы, возвышающемся над всеми классами, есть не что иное, как бонапартизм. Если симметрично воткнуть в пробку две вилки, то она при очень больших колебаниях из стороны в сторону сохранит равновесие даже на острие булавки: такова механическая модель бонапартистского суперарбитра. Степень прочности такой власти, вне зависимости от международных условий, определяется устойчивостью равновесия двух антагонистических классов внутри страны. В середине мая на заседании Петербургского совета [я] определил Керенского как « математический центр русского бонапартизма. » Нематериальность этого описания показывает, что речь шла не о личности, а о функции… Два враждебных лагеря призывали Керенского, каждый видел в нем частичку себя, и оба присягали ему на верность. [I] писал в тюрьме: Во главе с политиками, которые боятся собственной тени, Совет не решился взять власть. Кадетская партия, представлявшая все имущие клики, еще не могла взять власть. Оставалось найти великого примирителя, посредника, третейский суд. ’

Беда Керенского заключалась в том, что, хотя он хотел быть русским Наполеоном, этого хотел и Корнилов. По мере того как предполагаемая военная угроза со стороны Корнилова росла, Керенский пытался заключить сделку, но Корнилов не соглашался. К середине августа (по старому стилю) заговор Корнилова с целью захвата власти начал обретать форму, как обрисовывает Троцкий:

«При посредничестве Союза офицеров Корнилов связался с петроградскими патриотическими обществами, имевшими в своем распоряжении, по их собственным словам, 2000 человек, отлично вооруженных, но нуждавшихся в руководстве опытными офицерами. Корнилов обещал снабдить командиров с фронта под предлогом отлучки. Для наблюдения за настроениями петроградских рабочих и солдат и за деятельностью революционеров была создана тайная разведывательная служба, во главе которой встал полковник дикой дивизии Гейман».0007

Стремление сокрушить революцию

Буржуазия настаивала на прекращении кризиса (конечно, в свою пользу), и, по словам Троцкого, «все господствующие классы говорили о надвигающемся восстании, потому что они отчаянно нуждались в нем».

Троцкий продолжает:

«Банкиры, промышленники, казачьи генералы подначивали его [Корнилова]. Митрополиты благословили его… Со всех сторон шли приветственные телеграммы. Посольства союзников принимали активное участие в мобилизации контрреволюционных сил… Военные атташе союзников в ставке заверили его в своем самом сердечном сочувствии… Корнилов не видел причин откладывать и ждать. Примерно 20-го [августа] две кавалерийские дивизии были выдвинуты дальше в направлении Петрограда. В день падения Риги в штаб были вызваны по четыре офицера от каждого полка армии, всего около 4000 человек 9 .0003 «За изучение английского бомбометания. «Самому надежному из этих офицеров немедленно разъяснили, что речь идет о том, чтобы раз и навсегда покончить с «большевистским Петроградом».

«Пора», [Корнилов] сказал… , «повесить немецких агентов и шпионов, Ленина в первую очередь, и разогнать Совет рабочих и крестьянских депутатов — да, и разогнать его, чтобы он никогда снова собраться».

Было ясно, что если бы Корнилову это удалось, то революция была бы подавлена ​​с большой кровью и без пощады. По мере того как слухи о приближении войск Корнилова начали распространяться, реформистские элементы в Советах в панике обратились за помощью к большевикам. Позиция Ленина была ясна: они мобилизуются против Корнилова, но никоим образом не поддержат Керенского и его прогнивший режим. Это были две разные проблемы. «Мы и сейчас не должны поддерживать правительство Керенского. Это беспринципно, — доказывал Ленин. Наоборот, мы разоблачаем его слабость».

Объединенный фронт

Ленин стремился нанести удар по силам реакции, но тем самым обнажил слабость и неспособность реформистов действовать перед лицом такого кризиса в интересах масс. Тактика, выдвинутая Лениным, будет известна как Объединенный фронт. Это означало бы готовность и готовность бороться против общего врага вместе с меньшевиками, эсерами и другими организациями рабочих и солдат. Действительно, большевики должны были быть наиболее преданными элементами борьбы, чтобы показать, что у них есть самые эффективные средства для разрешения кризиса. При этом, однако, Ленин дал понять, что они ни в коем случае не должны отказываться или скрывать какой-либо аспект своей программы.

Единственным человеком, который, казалось, был не в состоянии действовать, был Керенский, который, осознав личную угрозу Корнилова самому себе, снял Корнилова с занимаемой должности и потребовал его ареста. Другие министры правительства ушли в отставку, и Керенский на бумаге имел полную власть. Но власть над чем? Указывалось, что Корнилов возьмет правительство без боя, а у Керенского нет реальных сил.

Однако мобилизация большевиков дала немедленный эффект. Лозунг «вся власть Советам» стал укрепляться перед лицом контрреволюции. Петроградцы были готовы бороться с Корниловым и не без оснований, как отмечает Троцкий:0007

«…массы, руководимые большевиками в борьбе против Корнилова, не оказали Керенскому ни минуты доверия. Для них дело было не в защите правительства, а в защите революции. Тем более решительной и самоотверженной была их борьба. Сопротивление повстанцам выросло из самого полотна дорог, из камней, из воздуха».

Троцкий объясняет, что произошло дальше:

«Пока Керенский, согнувшись под тяжестью девятки0003 « больше, чем человеческая ответственность, » измерял полы Зимнего дворца в одиночестве, Комитет Обороны, он же Военно-революционный комитет, действовал в широком масштабе… Низшие советские организации, в свою очередь, не ждите зова сверху. Основные усилия были сосредоточены в рабочих районах. В часы величайших колебаний в правительстве и утомительных переговоров между Исполнительным комитетом и Керенским районные советы все теснее сближались… Опять обнаружилась неиссякаемая жизненная сила советской формы организации. Парализованные сверху руководством соглашателей, советы возродились вновь снизу в критический момент под давлением масс…»

Троцкий затем описывает результат:

’28 августа, в то время как испуг сотрясал Зимний дворец, как лихорадка, командир Дикой дивизии князь Багратион сообщил по телеграфу Корнилову, что «туземцы исполнят свой долг перед отечеством и по повелению их верховный герой… прольет последнюю каплю своей крови». Всего через несколько часов дивизия остановилась… Все это произошло не только без боя, но и без единого выстрела. Не говоря уже о последнем, дивизия не пролила и первой капли крови. Солдаты Корнилова даже не пытались применить оружие, чтобы пробиться к Петрограду. Офицеры не осмелились дать им команду. Правительственные войска нигде не были вынуждены прибегать к силе для отражения натиска корниловской армии. Заговор распался, рассыпался, испарился в воздухе.

Подготовка условий к октябрю

Войска Корнилова рушились. Рядовые солдаты восставали против тех офицеров, которых считали вероятными сторонниками Корнилова. Через несколько дней Корнилов был арестован, хотя позже ему позволили «бежать» из тюрьмы и играть реакционную роль после Октябрьской революции. В советах решимость большевиков и ясность их программы в момент максимальной опасности стали приносить им все большую поддержку в массах. Там, где когда-то они были в незначительном меньшинстве, теперь большевики начнут завоевывать ключевые голоса.

«Этот подъем, — объясняет Троцкий, — стал возможен только благодаря обоюдоострой большевистской политике. Участвуя на передовой борьбы с Корниловым, большевики не брали на себя ни малейшей ответственности за политику Керенского.