Жан Кальвин | История | DW

В 16 веке в Европе многочисленные разрозненные проявления антиклерикализма сливаются в мощный поток Реформации, стремительно захлестнувший почти весь континент. Это движение знаменовало собой зарождение новой разновидности христианства — протестантизма.

Главными деятелями Реформации были Мартин Лютер и Жан Кальвин. Несмотря на то, что в истории их имена часто упоминаются вместе, это были люди совершенно разные. Лютер выступил против Рима, опираясь на личный опыт богопознания; прежде чем объявить о своих теологических новшествах, ему пришлось победить сомнения в своей богобоязненной душе. Кальвин же, который был на 26 лет моложе Лютера, застал протестантские идеи уже вполне сложившимися. Они для него — не результат внутренних терзаний, а предмет профессиональных размышлений и систематизации. Кальвин не пережил тяжёлый духовный кризис, как Лютер. Его переход в протестантизм был результатом медленной и сложной рассудочной работы.

Жан Ковен (Кальвин — это латинизированная впоследствии форма его фамилии) родился в 1509 году в городе Нойон на севере Франции в семье прокурора городского капитула. Изучая право в Парижском университете, он поддержал умеренные протестантские тезисы, высказанные новым ректором. Ректор был арестован, а Кальвину пришлось спешно бежать из города. Проведя некоторое время при дворе Маргариты Наваррской, защищавшей протестантов, Кальвин поселился затем в Базеле.

Здесь в 1535 году он издал свой главный труд — Наставление в христианской вере», позднее дополненный и неоднократно переиздававшийся. В 1536 году, будучи проездом в Женеве, Кальвин остался там, поддавшись уговорам одного из активных деятелей Реформации в городе Гийома Фареля. Однако уже через 2 года он был вынужден вновь покинуть город из-за своей бескомпромиссности в вопросе о церковном правлении, поклявшись больше никогда не возвращаться в Женеву. Но судьба распорядилась иначе. К 1540 году положение церкви в Женеве стало критическим, и магистрат в отчаянии попросил Кальвина вернуться в город. Кальвин вновь приехал в Женеву в 1541 году. Опасения его полностью оправдались: ему предстояла долгая и ожесточённая борьба за независимость женевской церкви и введение жёсткой дисциплины. Таким образом, сугубо кабинетный богослов Кальвин добился на долгие годы неограниченной власти в богатой торговой Женеве, получив возможность установить здесь порядки, наиболее отвечавшие его собственному идеалу града Божьего».

В отличие от Лютера, Кальвин с самого начала был воодушевлён идеей кардинальной реформы католической церкви. Для этого он разработал в своём основном сочинении детальную программу. В общем, Кальвин развивает основные идеи, выдвинутые ещё Лютером: о всемилостивом Боге, безнадёжно грешном человеке, об оправдании одной только верой. И, тем не менее, концепция Кальвина значительно отличается от лютеровской.

Бог, согласно Кальвину, — это грозная, непостижимая, вседействующая воля, святая и неизменная, обнаруживающая своё величие и славу в творении и во всём, что совершается. Удел же человека, существа падшего и тварного, — служить прославлению величия Божьего. Как писал Кальвин, Бог с полным правом требует, чтобы каждое создание служило Ему, превозносило Его могущество, поднимало глаза к Его величию и покорно признавало Его Спасителем и Повелителем».

Из этого Кальвин развивает свою знаменитую идею предопределения. Если всё в мире совершается по предвечно начертанному божественному плану, то следует, что Бог от века», то есть ещё до сотворения мира и человека, жёстко отделил детей света» от детей тьмы». При этом Кальвин сразу же отвергает все возможные компромиссы. Предопределение, подчёркивает он, — это ни в коем случае не способность Бога предвидеть последствия проявления свободной воли» тех или иных людей. Предопределение носит, согласно Кальвину, абсолютный характер. Кто уже занесён в книгу жизни», тот навечно в ней и останется; кто же числится в книге смерти», тот пребудет на веки сосудом гнева Божия». И никакие добродетели или добрые дела не могут изменить этого приговора. Безжалостностью такого утверждения Кальвин доводит до логического завершения идею о предопределении, высказанную ещё блаженным Августином.

0 Согрешив и полностью утратив свободу воли, человек, рассуждает Кальвин, обрёк себя на вечное проклятие. Избирая одних падших и тварных людей к спасению, Бог, тем самым, демонстрирует своё милосердие; обрекая других на проклятие, — свою справедливость. Как писал Кальвин, Спаситель может дать милосердие тому, кому хочет, потому что Он милосерден; и всё же не дать его всем, потому что Он — справедливый судья. Он может обнаружить своё свободное милосердие, дав некоторым то, чего они никогда не заслужили. Не дав его всем, Он обличает недостатки всех».

На первый взгляд, вся доктрина Кальвина пронизана фатализмом, поскольку утверждает, что история — это реализация извечного и неизменного предначертания Божьего. Казалось бы, она должна вести к пассивности, отказу от личной инициативы, утрате уверенности в собственных силах. Однако это не так. Согласно учению Кальвина, никто в земной жизни не может проникнуть в непостижимые для человеческого ума тайны предопределения, а поэтому каждый должен следовать путём Божественного закона и верить в свою судьбу. Нравственное поведение человека, соблюдение церковной дисциплины служит проявлением и свидетельством избранности человека.

Учение Кальвина об избранности к спасению» отдельных людей, осознавших эту свою конечную судьбу, освятило божественным авторитетом мирскую деятельность людей во всех её проявлениях. Иными словами, каждый человек мог объяснять своё поведение результатом воздействия Божией Благодати. Таким образом, в принципе, фаталистическая концепция оказывается средством утверждения чисто земной активности.

Кальвин категорически утверждал, что лишь Бог ответственен за существующий порядок: Если нас жестоко угнетает безжалостный государь, если нас грабит жадный и расточительный государь,.. то вызовем в памяти те обиды, которые мы причинили Господу. Это породит в нас чувство смирения и сломит наше нетерпение. А затем будем помнить, что не наше дело исправлять такое зло; нам остаётся только молить Бога о помощи; в его руке сердца королей и судьбы королевства».

На первый взгляд, знакомый мотив: власть от Бога, и ей следует подчиняться. Оказывается, не всякой, потому что не каждая власть угодна Богу. Поэтому время от времени Бог посылает на землю небесных мстителей», или, как их называет Кальвин, Божьи мётлы», с помощью которых Господь воплощает в жизнь свою волю, сокрушая кровавые скипетры тиранов и низвергая власть». Однако вправе творить волю Бога лишь люди, осознавшие себя небесными мстителями». Поэтому главное — не сам факт свержения власти, а его мотивы.

Согласно учению Кальвина о церкви, истинную церковь должны составлять люди, святость которых проявляется в их высоконравственном поведении и соблюдении церковной дисциплины. Церковь, — писал Кальвин, — это организованное общество святых, свидетельствует о себе как о народе Божьем повсюду через свои дела, поступки и строгость нравственного поведения». Действующая в реальной жизни религиозная организация — это видимая» церковь. Принадлежность к ней является непременным условием прощения грехов и спасения, что, впрочем, гарантируется только избранным. Поскольку, однако, неизвестно, кто является избранным, то членами видимой церкви должны быть все люди.

Принцип всеобщего священства», провозглашённый Кальвином, предполагает отказ от традиционной священнической иерархии и демократическую организацию церкви, власть в которой должна принадлежать всем её членам. Поэтому каждая община автономна и независима в делах спасения; она сама организует и поддерживает своё управление. Государство же — сугубо земное учреждение. Однако, поскольку лишь церкви принадлежит высший авторитет в делах веры, то государство должно проникнуться её духом и принимать все меры для практического воплощения предначертаний Божьих.

Идеальной формой государства Кальвин считает республику, управляемую избранными» святыми. Эту идею он попытался осуществить в Женеве, заменив там папскую власть протестантским теократическим режимом. Позже в этой связи Вольтер горько заметил: Кальвин широко растворил двери монастырей, но не для того, чтобы все монахи вышли из них, а для того, чтобы загнать туда весь мир».

Самоуправление Женевы осуществлялось 3 органами: Общим собранием граждан, решавшим важнейшие вопросы и избиравшим городских исполнителей; Малым советом, ведавшим всей городской администрацией; и Большим советом, игравшим промежуточную роль между Общим собранием и Малым советом. Кальвин осуществил серьёзную реформу этих органов. Из Малого совета постепенно удаляются прокатолически настроенные городские патриции и вводятся представители предпринимательства и купечества. На периферию власти были оттеснены Большой совет и Общее собрание. Малый совет и стал опорой Кальвина. Кроме того, Кальвин значительно расширил власть высшего церковного органа — конгрегации, или коллегии проповедников. Новый Церковный кодекс, воплотивший идеи Кальвина, позволял членам конгрегации контролировать религиозно-нравственную жизнь своего сообщества, добиваясь наказания нарушителей церковной дисциплины и нравственности.

Основная же власть сосредотачивалась в руках консистории, в которую входили все проповедники города и 12 наиболее достойных (то есть отобранных самим Кальвином) членов Малого совета. Членам консистории вменялось в обязанность надзирать за образом жизни каждого жителя города и немедленно доносить о малейшем намёке на богохульство и безнравственность. В результате, жизнь каждого женевца была опутана сетью бесчисленных мелочных регламентаций — во что одеваться, чем питаться, что пить, что читать. Категорически были запрещены танцы, карнавалы, театральные представления.

Итак, в распоряжении Кальвина оказался богатый торговый город, уже вскоре превратившийся в протестантскую Мекку. Со всей Европы сюда устремляются противники Рима. В типографиях города многотысячными тиражами печатаются богословские труды. В 1559 году в Женеве была учреждена протестантская Академия и при ней — коллегия для подготовки священников. Таким образом, следуя своему амбициозному замыслу, Кальвин не только выдвинул предельно радикальную, систематически изложенную доктрину, но и создал дисциплинированную и эффективную организацию, ставшую оплотом, боевым авангардом реформационного движения во многих странах.

идеи и кальвинизм : VIKENT.RU

Французский богослов и юрист, основатель кальвинизма (пуританства).

«Робкий, необщительный мальчик уже рано стал обнаруживать редкие способности. В городской школе он был первым. Семейство Моммор, одно из первых в этой местности, обратило внимание на талантливого мальчика, приблизило его к себе и позволило заниматься под руководством своего домашнего учителя. В этом-то доме, в обществе своих аристократических сверстников, Кальвин

получил своё первоначальное образование; здесь он усвоил себе те несколько утончённые манеры, которые отличали его всегда от германского реформатора, те аристократические симпатии, которые отразились даже на самом характере его учения. […] … благодаря своим успехам, Кальвин скоро переводится в коллегию Монтегю, где, под руководством профессора-испанца, занимается изучением диалектики. По странному совпадению в этой самой коллегии несколько лет спустя слушал лекции другой знаменитый деятель, которому в истории церкви пришлось играть роль диаметрально противоположную той, какая выпала на долю нуайонского воспитанника. Это был испанец Игнатий Лойола.

Судя по тем немногим известиям, которые сохранились об этом периоде его жизни, Кальвин уже и тогда обнаруживал необыкновенно сосредоточенный характер. Он вёл тихую, уединенную жизнь, был очень  религиозен и работал с усердием и усидчивостью, приводившими в изумление его учителей. В коллегии Монтегю он не только был первым, но даже до срока переводился в высший класс. Товарищи его, однако, не любили. Его сдержанность, нелюдимость, строгий нетерпимый тон и в особенности нотации, которые он позволял себе читать им по поводу их увлечений, раздражали их, вызывали к нему неприязнь. Они мстили своему обличителю насмешками и за склонность к обвинениям дали ему ироническое прозвище «винительный падеж». Зато учителя не могли нахвалиться талантливым, необыкновенно прилежным учеником и уже рано стали возлагать на него большие надежды».

Порозовская Б.Д., Жан Кальвин: его жизнь и реформаторская деятельность /  Ян Гус. Мартин Лютер. Жан Кальвин. Торквемада. Лойола: Биографические очерки (переиздание биографической библиотеки Ф.Ф. Павленкова), М., «Республика», 1995 г., с. 172-173.

 

В 1533 году под влиянием идей Мартина Лютера, Жан Кальвин отрёкся от католической церкви. В этом же году он опубликовал первую версию сочинения: Institutio religionis christianae / Наставление в христианской вере, где систематизировал идеи Эразма Роттердамского, Мартина Лютера, Ульриха Цвингли и других реформаторов католической церкви, но выразил их  в более категоричной форме. Иногда это сочинение называют «энциклопедией протестантизма»…

«Первоначальный план Кальвина, когда он задумал этот труд, состоял в том, чтобы дать соотечественникам краткое популярное изложение основных принципов нового ученья. Теперь, ввиду изменившихся обстоятельств, план этот подвергся некоторым изменениям. Противники Реформации должны были убедиться, что последователи её не только не придерживаются каких-либо разрушительных доктрин, но что они одни стоят на истинно евангельской почве, что истинная церковь лишь та, к которой принадлежат они, приверженцы так называемого нового, но в сущности первоначального, неискажённого христианского учения.

Сочинение, таким образом, должно было приобрести характер апологетически-полемический. Кроме того, чтобы сделать его доступным всему образованному миру, необходимо было издать его на латинском языке. В 1536 году в Базеле появилось первое издание «Наставления в христианской вере»; это был небольшой том.

С тех пор одно издание следовало за другим и каждый раз объём книги всё увеличивался. Это был главный, любимый труд реформатора, к которому он постоянно возвращался, отделывая детали, усиливая доказательства и пополняя пропуски.

В первом издании книга состояла всего лишь из 6 глав; последнее (6-е, при жизни реформатора) издание 1559 года состояло уже из 4 книг, подразделявшихся на 80 глав. За каждым латинским изданием обыкновенно следовал его французский перевод. Но, несмотря на эти переработки, основные идеи сочинения остаются одинаковыми во всех изданиях. Двадцатишестилетний автор исповедовал те же принципы, которые защищал до конца своей жизни».

Порозовская Б.Д., Жан Кальвин: его жизнь и реформаторская деятельность /  Ян Гус. Мартин Лютер. Жан Кальвин. Торквемада. Лойола: Биографические очерки (переиздание биографической библиотеки Ф.Ф. Павленкова), М., «Республика», 1995 г., с. 186-187.

«Основная идея богословия Кальвина — это полная суверенность Бога. Кальвин имел величественную концепцию Бога и Его славы, которая так типична для некоторых пророков Ветхого завета. Он верил в полную греховность всех людей. Человек наследует вину греха от Адама и не может ничего сделать для своего собственного спасения, поскольку воля его полностью развращена. Затем Кальвин учил, что спасение — это дело безусловного выбора, не зависящего от человеческих достоинств или Божественного предвидения. Выбор же основывается на суверенной воле Бога и является двойным предопределением одних ко спасению, других к осуждению. Кальвин также полагал, что служение Христа на кресте совершилось лишь для тех, кто избран ко спасению. Эта вера проявляется в его учении об ограниченном примирении. Учение о неизбежной благодати является естественным следствием этого. Избранные будут спасены независимо от их собственного начального желания, когда Дух Святой неизбежно приведёт их ко Христу. Сохранность святых является последним важным положением в его системе: те, кто избран и кто неизбежно спасётся через работу Духа Святого, никогда не будет окончательно потерян».

Эрл Кернс, Дорогами христианства, М., «Протестант», 1992 г., с. 255-256.

«Согласно Кальвину, никакими усилиями человек не может изменить свою судьбу, но сам факт его усилий — знак принадлежности к спасённым. Добродетели, которыми должен обладать человек, — это скромность и умеренность, справедливость в том смысле, что каждый должен получить причитающуюся ему долю. «Добросовестное стяжание» — благочестие, соединяющее человека с Богом. Добродетелям и непрерывным усилиям кальвинизм придавал всё большее значение. Успехи в земной жизни — не что иное, как знак спасения. Кальвинизм требует, чтобы человек постоянно старался жить по-божески и никогда не ослаблял этого стремления. Оно должно быть непрерывным. Сам факт неутомимости человека в его усилиях, какие-то достижения в моральном совершенствовании или в мирских делах служат более или менее явным признаком того, что человек принадлежит к числу избранных. Деятельность служит не достижению какого-то результата, а выяснению будущего…»

Гуревич П.С., Философия человека, Часть 2, М., «ИФРАН», 2001 г., с. 20-21.

 

С 1536 года он жил в Женеве, где, в 1541 году, стал – за исключением небольшого перерыва – фактически диктатором города до конца своих дней и подчинил светскую власть протестантской церкви… (Интересно, что первоначально, бежавшего из Франции из-за религиозных преследований Жана Кальвина — как автора Institutio religionis christianae — попросили прочитать в Женеве ряд богословских лекций).

«Поддерживаемый некоторыми французскими эмигрантами, искавшими убежища в Женеве и горячо преданными делу Реформации. Кальвин обнаруживает неутомимую деятельность. Многочисленные проповеди, религиозное обучение детей и взрослых, строгий надзор за нравственностью жителей быстро подвигают дело Реформации. Часто проповедники являются в зал заседаний совета, произносят длинные увещевательные речи, и совет под их влиянием всё более усиливает свои строгости. В протоколах совета мы находим целый ряд самых строгих взысканий за сравнительно незначительные проступки. Так, например, азартный игрок выставляется у позорного столба с картами, привязанными к шее. Молодая женщина, явившаяся в церковь с завитыми по-модному волосами, присуждается к тюремному заключению на несколько дней, и вместе с ней и парикмахерша, убиравшая её голову. Запрещается всякая роскошь в костюмах, шумные публичные увеселения, танцы, употребление непристойных выражений и т.п. Постепенно город потерял своё обычное лицо, и вместо прежней шумной весёлости в нём водворяется почти монастырская тишина. В наказаниях закон не делал почти никаких исключений — богатые и бедные одинаково должны были ему подчиняться. Это обстоятельство первое время даже доставляло проповедникам известную популярность и простом народе. Но особенной беспощадностью они отличались в преследовании остатков католического культа. Всякий, кто сохранял у себя дома какую-нибудь икону, чётки или другую принадлежность старого культа, считался богоотступником и подвергался жестоким наказаниям».

Порозовская Б.Д., Жан Кальвин: его жизнь и реформаторская деятельность / Ян Гус. Мартин Лютер. Жан Кальвин. Торквемада. Лойола: Биографические очерки (переиздание биографической библиотеки Ф.Ф. Павленкова), М., «Республика», 1995 г., с. 207.

 

«Кальвин был также плодовитым автором посланий ко многим, кто обращался к нему за советом со всей Европы и Британских островов. Его послания и другие сочинения составляют примерно 57 томов в сочинениях Реформации. Сохранились до сих пор 2000 его проповедей».

Эрл Кернс, Дорогами христианства, М., «Протестант», 1992 г., с. 257.

Кальвинизм и европейская модернизация XVI

В.В. Клочков

Кальвинизм и европейская модернизация XVI — XVIII веков:

социально-правовые аспекты

Характеризуя раннюю европейскую модернизацию и Реформацию в религиозном аспекте, чаще всего рассматривают лютеранство и кальвинизм. Цвинглианство, англиканство, два других протестантских течения XVI в. не повлияли столь же существенно на протестантскую догматику и стиль жизни. Кальвинизм представляется вторым, в отличие от лютеранства, — активистским -типом и в то же время логической фазой Реформации. Он довел до завершения многое из учений Лютера. Одновременно кальвинизм до известной степени противопоставил себя лютеранству, переосмыслив реформационные интуиции. Несколько упрощая, можно утверждать, что лютеранство и кальвинизм — две основные вариации протестантской темы.

I. Кальвинистская теология и антропология

Они сводятся к догмату об абсолютном предопределении и учению о мирской аскезе. Кальвин решительно акцентировал трансцендентность Бога. Если у Лютера Бог встречается с человеком в глубинах его существа и сообщает ему мистическое знание о себе, то, по Кальвину, Бог совершенно недоступен человеку и человек судит о нем не непосредственно, но по своему психическому состоянию и по состоянию своих дел. Бог радикально освобождается от мира, но и мир предстает таким, как есть, — «расколдованным», без мистификаций. Во всяком случае, потенциально.

Бог абсолютно детерминирует этот мир, но механизм провидения не может быть усвоен человеческим умом. Человеку остаются лишь косвенные признаки божественного всемогущества, заключенные в формы повседневности.

Бог Кальвина гораздо более суров, чем Бог Лютера. Когда говорят о «христоцентризме» Лютера и «богоцентризме» Кальвина, то, соответственно, — об ориентации Лютера преимущественно на Новый Завет и о ветхозаветной ориентации Кальвина. М. Вебер пишет даже о конгениальности кальвинизма и иудаизма.

Абсолютный и трансцендентный Бог Кальвина требует от верующего существенно иного поведения, нежели Бог Лютера. Все люди предопределены: одни — к спасению, другие — к гибели. Казалось бы, здесь ничего нельзя поделать и остается лишь смиренно ждать уготованного исхода. Однако европейская специфика обусловила активистскую реакцию кальвинистов на ситуацию абсолютного предопределения: при жизни человека остается неизвестным, избран он или осужден. Чрезвычайно серьезно и напряженно относясь к спасению души, кальвинисты пытались сделать все, чтобы доказать себе и другим свою принадлежность к избранным. Любопытно, что в других религиях, отталкивающихся в той или иной степени от идеи предопределения, реакция была, как правило, фаталистической (ислам, индуизм), что лишний раз напоминает о важности не только идей, но и своеобразия той исторической и культурной почвы, на которой эти идеи выросли.

Человеческую ситуацию в лютеранстве определяли не психологический вызов и не религиозное напряжение, а атмосфера покаяния, сознание своей греховности и упование на Божественную милость. Спасение может быть утеряно и вновь обретено вследствие искреннего раскаяния. Мистика лютеранства по преимуществу созерцательная, ее потенциал направлен на примирение с Богом, на успокоение в нем, на внутренние перемены, не предполагающие социальной активности верующего.

Кальвинизм пошел иным путем. Он не оставил человеку никаких «индульгенций», никакой надежды на то, что своим раскаянием он вызовет сострадательный ответ Бога и будет прощен. Для кальвиниста раскаяние не имеет этического значения. Отвергнутому оно не поможет, а для избранного излишне. Вот почему исповедь в кальвинизме исчезает, а таинства (крещение и причащение) толкуются не как акты реального богообщения, а как преимущественно символические напоминания о связи Бога и людей. Внешние, чувственные элементы религиозности кальвинизм обесценивает.

Религиозный космос кальвинизма устрашающе пуст не только для католика, но даже для лютеранина. Учение об абсолютном предопределении ввергает индивида во внутреннее одиночество. Ему не на кого и не на что положиться, кроме веры в свою избранность. Кальвин ею и ограничивался, ему было достаточно осознания того, что он — орудие провидения. Но его последователям этого было мало. Они желали еще при жизни иметь видимые признаки своей избранности.

Так как формальная сторона религиозности ими отвергалась, а к светской государственности и политической деятельности они относились также с явным предубеждением, как к антиподам подлинной веры, стремящимся подчинить ее иным, нерелигиозным ценностям, то оставалась только одна сфера жизни, где можно было реализовать свое религиозное призвание, — сфера труда и предпринимательства.

Аскетическая настроенность кальвинизма резко выделялась на фоне лютеранской лояльности в отношении мирских форм жизни. Как известно, Лютер, прошедший в свое время путь аскезы, пришел к убеждению в бесполезности ее в деле спасения. Аскеза — внешняя сторона религиозной жизни, спасение совершается в сердце человека и в его помыслах, оно — исключительно внутренний акт. Позиция Лютера — позиция мудреца, знающего цену добру и злу и избирающего «средний путь» между крайностями фанатизма и привязанности к «миру сему». На наш взгляд, религиозность Лютера (как единичной личности) — зрелая и глубокая, без надрыва и экзальтированности.

В отличие от нее, кальвинистская религиозность оставляет впечатление негибкости и фанатичности. Но именно кальвинистам, угрюмым и малообщительным, но в то же время необычайно решительным и активным людям, суждено было радикально обновить массовую религиозность. Религиозная непосредственность и фанатизм оказались более понятны и действенны, чем религиозная искушенность.

Кальвинизм требовал от своих приверженцев святости (ни больше, ни меньше), т.е. видимых признаков религиозного совершенства, а не только внутренней убежденности в своей избранности, чего было достаточно, как отмечалось выше, лично Кальвину. Область проявления кальвинистской святости также была предопределена. Неутомимая деятельность в рамках своей профессии прогоняет сомнения религиозного характера и дает уверенность в своем избранничестве.

Главное звено в цепи, связывающей пуританскую идеологию с пуританской политической философией и философией права, — упор на тяжкий труд, суровость жизни, бережное отношение ко времени и деньгам, добропорядочность, дисциплину, профессиональные устремления, неотступную заботу индивидуума о совершенствовании себя, ближнего, общества. Эта пуританская этика покоилась на определенных религиозных установках. Пуритане воспринимали свою жизнь как часть откровения божественного замысла о мире. Терять время — значит дурно служить Богу. Напиваться или играть в карты, проводить время в дурном обществе — значит отвлекаться от размышлений о божественном предназначении своей жизни. Поэтому жизнь для пуританина определялась множеством правил. Его мораль была правовой моралью, и он неизбежно распространял ее на местную общину и всю нацию [1, с. 55].

Именно здесь кальвинизм наиболее отходит от лютеранства. Во-первых, он аскетичнее. Во-вторых, его религиозная энергия не может удержаться во внутреннем мире человека, она вырывается вовне и производит грандиозную социальную работу. Кальвинизм осуществил поворот к «делам». Чем напряженнее вера, тем настойчивее стремится она освятить собою мир, добиваясь этого посредством исключительной дисциплинированности своих адептов.

Поворот к «делам», конечно же, не означал возврата к традиционному религиозному формализму. Католические «дела» далеко не всегда подкреплялись верой, иначе не было бы лютеровского восстания против них. Кальвинизм, многим обязанный инициативе Лютера, также начинал с веры, но не ограничился ею. Лютеранство сделало нетрадиционную, творческую, личностную веру массовым явлением. Кальвинизм, начав с такой веры, сделал массовым явлением личностный поступок и творческую социальную практику.

II. Кальвинистская церковь

Для Лютера, понимавшего церковь как духовную связь единоверцев, вопрос о церковной организации не представлял особой важности. Он оставлял его решение светской власти. Лютеранские церкви (общины) не были автономными. Иное дело кальвинизм. Его парадоксальное, идущее от веры стремление «победить мир» и устроить согласно религиозным заповедям не позволяло приверженцам данного учения мириться с претензиями светской власти управлять церковью. Церковь, согласно Кальвину, — свободная ассоциация верующих, свободная в смысле внутренних отношений и в смысле отношений с мирскими властями.

Особый интерес представляет внутреннее устройство кальвинистской церкви. Она состоит из самоуправляющихся общин, связанных в большей или меньшей степени, — это зависело от того, с каким направлением в кальвинизме мы имеем дело (индепенденты, например, отстаивали полную самостоятельность общин). Все члены общины равны в правах, их религиозная совесть признается суверенной, и они свободно избирают конс-историю.

В церковной жизни кальвинистов, таким образом, последовательно выдержан принцип республиканизма и религиозной «демократии».

Уже со второй половины XVI в. кальвинизм начинает дробиться на различные направления (континентальные реформаты, пуритане Англии и пр.), а в XVII в. складывается пестрый кальвинистский мир, вынужденный жить в поисках внутри- и межконфессиональных компромиссов. Первоначальный фанатизм постепенно «выветривается». Очевидно, что логика эволюции кальвинизма и в целом протестантизма предполагала именно такой исход.

Протестантские церкви — «слабые» в том смысле, что их организационное единство обеспечивается не традиционно-авторитарными средствами, а единством религиозных убеждений составляющих их людей. Это принципиально иной, нетрадиционный тип религиозного сообщества, неизбежно ведущий к плюрализму, к разнообразию сект и направлений. И в конечном итоге — к религиозной терпимости, в основе которой — уважение к личному религиозному выбору.

Опыт кальвинистской религиозно-организационной децентрализации, безусловно, повлиял на становление европейской толерантности, а «республиканско-демократическая» кальвинистская община выступила религиозным прототипом аналогичных светских, политических образований. Показательно, что лидеры протестантских церквей и общин уже не рассматривались подобно традиционным лидерам в качестве сакральных персонажей. Они признавались людьми, способными ошибаться и грешить [3, с. 87].

Неоднократно отмечалась связь кальвинизма с ранними буржуазными революциями. Религиозный радикализм кальвинизма, часто оборачивавшийся радикализмом социальным, мог выступать и выступал в роли катализатора социальных процессов, облегчая трансформацию старого порядка в новый.

III. Кальвинизм и европейская история XVI-XVIII веков

Связь кальвинизма с ранней европейской модернизацией очевидна. Протестантизм грандиозно обновил сознание, социальное поведение, социальные привычки западноевропейцев. Это обновление происходило в религиозных формах, однако в протестантизме была заключена парадоксальная и вместе с тем закономерная возможность трансформации в светские социальные формы. Общества, испытавшие кальвинистскую «прививку», раскрывали «энергетику», заблокированную авторитарно-коллективистскими установками традиции, и входили в иной социально-энергетический режим. Модернизационные возможности таких обществ существенно повышались.

Самый впечатляющий пример психосоциального обновления, связанного с Реформацией, -Англия (наряду с Шотландией). На протяжении XVI в. она пережила основательный религиозный «подогрев», а в XVII в. религиозное напряжение достигает своего апогея и держится достаточно долго. Оно спадает лишь к концу столетия. Самое важное заключалось в том, что это напряжение повышало психосоциальный тонус англичан. Англия XVII в. превратилась в своеобразный «котел», в котором инертный homo hierarchicus «переплавлялся» в homo novus, полагавшегося уже не на авторитет, а на самого себя [2, с. 149].

Таким образом, за три столетия (XVI-XVIII) социально-психологическая ситуация в Англии радикально преобразилась. Возникло надежное «человеческое обеспечение» дальнейшей модернизации. Вероятно, к англичанам конца XVIII в. уже вполне применима такая

характеристика: самый религиозный и в то же время самый иррелигиозный народ в мире; они больше заботятся о потустороннем мире, чем какая-либо иная нация, и, однако, живут при этом так, как будто для них нет ничего другого, кроме земного существования.

Отметим очень важный момент, касающийся не только Англии, но и тех стран, что пережили кальвинистский опыт. Социальная программа кальвинизма необычайно радикальна, ее цель -создание «общества святых», в сущности, теократического. Естественно, в чистом виде эта программа не могла быть осуществлена, но здесь важен все тот же «энергетический» импульс, составлявший нетрадиционную суть кальвинизма. Его социально-этический максимализм объективно работал на будущее даже тогда, когда кальвинизм вынужден был уступать место иным протестантским церквям или даже католицизму, как это было во Франции.

Основной религией Англии осталось англиканство, причудливое, компромиссное сочетание католицизма, лютеранства и кальвинизма. Однако именно пуританизм и радикальные протестантские секты (баптисты и квакеры) сделали возможным психосоциальный переворот в этой стране — переворот не менее, если не более, важный, чем индустриализация или переход к новому аграрному порядку.

В Соединенных провинциях кальвинизм достиг меньшего. Несмотря на то, что он выступал здесь господствующей религией, кальвинизм не смог реализовать всех своих преобразовательных возможностей, поскольку натолкнулся на сословно-бюргерский традиционализм, на сложившийся этико-политический порядок. Правящий патрициат усматривал в ортодоксальных кальвинистах своих противников, не менее серьезных, чем испанцы. В Голландии и в других провинциях Республики кальвинизм встретился с иной ментальностью, чем в Англии. Солидный бюргерский стиль не дал развиться в полную силу этике спасения. Более того, данный стиль повлиял на кальвинистскую церковь Голландии, сделав ее аристократической — по образу и подобию государства и светского общества. Мощь унаследованного капитала сломила аскетический дух. Не случайно такие протестантские радикалы, как меннониты, покинули Республику [5, с. 122].

Кальвинизм вписан и в историю Франции. До 1685 г., когда был отменен Нантский эдикт, французские протестанты внесли немалый вклад в развитие промышленности и в становление сознания активистского типа. Вероятно, не случайно французский католицизм, почти столетие (1598-1685) сосуществовавший с протестантизмом, породил такое явление, как янсенизм. Как известно, янсенисты придерживались идеи предопределения, хотя и не в кальвинистской редакции. Янсенизм представляет собой попытку модернизации католицизма, углубления традиционной религиозности.

Все три европейских лидера в той или иной мере были причастны к кальвинистскому движению, наиболее способствовавшему трансформации массового сознания в эпоху ранней европейской модернизации. Англия, безусловно, занимает в этом ряду исключительное положение. За три столетия она прошла интенсивный психосоциальный «тренинг», и к исходу раннего Нового времени британцы стали обществом, в сущности, с иной психологией, обществом с беспрецедентно высоким «энергетическим», психосоциальным потенциалом.

В лютеранской части Германии и в скандинавских странах, также ставших лютеранскими, психосоциальные перемены были несравненно меньшими. Лютеранство не обладало столь мощной социальной направленностью, как кальвинизм. Тем не менее, оно предполагало и даже настаивало на личностно-индивидуальном отношении к религиозным ценностям и, следовательно, также составляло одну из предпосылок процесса модернизации. Социальная инертность лютеранства в числе прочих причин затрудняла развитие нетрадиционных элементов общества, но религиозно-психологическое ядро этого конфессионального течения, безусловно, содержало в себе инновационные интенции.

Эта противоречивость германско-скандинавского лютеранства сохранялась в ХУП-ХУШ вв. В указанные столетия формируется лютеранская ортодоксия, равнодушная к социальной проблематике и религиозному творчеству. Но в то же время в качестве реакции на нее возникает пиетизм, требовавший от приверженцев личного благочестия. Он способствовал развитию религиозно-психологической углубленности, обусловившей, в свою очередь, своеобразие немецкой философской культуры с ее систематизмом и интеллектуальной изощренностью.

Даже католические страны в XVI-XVIII вв. не избежали определенного изменения религиозного сознания. Такой этап их развития, как контрреформация, помимо прочего, также содержал попытку обновления — не только организационного, но и внутреннего, религиозно-психологического. В XVI-XVIII вв. традиционный католицизм смог обратиться, пусть и в меньшей степени, чем протестантизм, к личной вере, хотя и облеченной в традиционные формы. Этим они во многом были обязаны кальвинистскому вызову. Можно утверждать, что в указанные столетия католицизм вступил в посттрадиционную фазу своей эволюции.

Одним из позитивных итогов религиозной «революции» XVI-XVII вв. был пересмотр понятия «ересь». В условиях реально утвердившегося конфессионального многообразия это понятие утрачивает одиозный смысл. Перед лицом угрозы взаимного истребления борющиеся церкви вынуждены были принять факт религиозного плюрализма Европы. Первым серьезным признаком поворота к новому религиозному порядку в Европе было издание Нантского эдикта (1598). Это означало наступление эры терпимости. Разумеется, Европа не сразу вошла в нее. Здесь можно выделять вехи. Одна из них — Вестфальский мир (1648), окончательно зафиксировавший право свободы религиозного выбора, равно как и право эмигрировать по религиозным соображениям. Другая веха — век Просвещения, сильнейшим образом дискредитировавший религиозный фанатизм в глазах европейцев. К концу XVIII в. религиозная терпимость стала частью западноевропейской культуры [4, с. 111].

Литература

1. Айзенштат М.П. Британия Нового времени. Политическая история. М., 2007.

2. Берман Г.Дж. Право и вера в трех революциях // Вера и закон: примирение права и религии. М., 2008.

3. Макарова Е.А. Национальная мысль и национальное сознание в Англии // Национальная идея в Западной Европе в Новое время. М., 2005.

4. Раков В.М. «Европейское чудо». Рождение новой Европы в XVI-XVIII вв. Пермь, 1999.

5. Хеншелл Н. Миф абсолютизма. СПб., 2003.

RFI — Жан Кальвин

опубликовано 05/03/2009 Последнее обновление 09/03/2009 20:45 GMT

В последнее время стало модным вспоминать ставшую крылатой фразу известного французского историка религий и экзегета 20 века Альфреда Луази: «Иисус объявил приход Царства Божьего, но вместо него пришла Церковь». Примерно то же можно сказать и о Кальвине. Объявленная им реформа католицизма вылилась в одну из форм протестантизма – кальвинизм.

Жан Кальвин или Ковен (Cauvin, фамилия происходит от латинской Кальвинус) родился 10 июля 1509 года в Нуайоне в Пикардии. Его отец Жерар числился в регистре местной буржуазии с 1497 года. Мать Жанна Ле Франк была дочерью хозяина гостиницы из Комбре. Она умерла в 1515 году, когда Жану было всего 6 лет. Отец Кальвина был адвокатом и даже дослужился до должности прокурора. Умер Жерар Кальвин, как говорили тогда, «в грехе». Он был «отлучен от церкви», якобы из-за ссоры с местными церковными властями. Старший брат Кальвина Шарль стал монахом. Однако на смертном одре он отказался причаститься, заявил, что не хочет принимать причастие от Церкви, которая отказала в этом таинстве его отцу.

В 14 лет Жан был послан отцом в Париж. В колледжах Монтегю и Ла Манш он усердно изучал философию. Занятия философией он продолжил в Орлеане и в Бурже. Позднее Кальвин вспоминал: «Когда я был маленьким мальчиком, отец готовил меня к карьере теолога. Однако со временем и по разным обстоятельствам он изменил свое мнение. Я оставил занятия философией и полностью погрузился в изучение права». В 1532 году состоялся литературный дебют Жана Кальвина – он опубликовал комментарий к трактату римского философа-стоика Сенеки «О милосердии». Кальвина заметили как подающего надежды литератора. Его французский был изысканным. И примерно в это же время в Кальвине происходит «духовный переворот». Несколько лет спустя он сам его описал так: «Я внезапно почувствовал невероятную жажду Бога, но не папства, а именно Бога. Он стучался в мое сердце. Меня одолевала жажда покаяния. Я понял, что я должен посвятить себя чему-то иному, я понял, что это призыв, что я должен посвятить себя очищению доктрины и начать это очищение с себя». 

Реформация. Тезисы
Википедия

Не мешкая, Кальвин покинул Париж. Он отправился в Ангулем для встречи с известным французским гуманистом и богословом Лефевром Дэтаплем. Дэтапль был переводчиком Библии и сторонником умеренных реформ в Римской Церкви. Из Ангумела он возвращается в Париж и сразу же уезжает в Швейцарию – некоторое время он проводит в Базеле, где в 1536 году вышел первый вариант его монументального труда «Институты христианской религии». Затем на протяжение 20 лет он корректировал и дополнял свою богословскую доктрину. Человек не должен ничего делать, чтобы нравиться Богу. Главное доказательство любви к Богу, это вера. Веры достаточно – считал Кальвин. В отличие от Лютера, Кальвин в своей теологии большое значение придавал Библии. Он, пожалуй, первым из христианских теологов писал о том, что еврейская Библия так же важна для христианства как Новый Завет. Он первый осудил и отказался от христианской юдофобии. А католицизм он сравнивал с евангельским Никодимом, который пришел за телом Иисуса ночью, так чтобы его никто не узнал. Надо выбрать – католицизм или протестантизм. Католицизм с его ненужными наслоениями. Или чистый, почти раннехристианский протестантизм. Кальвин клеймит католический культ святых, он глумится над привязанностью католиков к реликвиям, он требует возвращения к библейской традиции в отношении изображений – к полному их запрету.

Жан Кальвин
Википедия

В Женеве, ставшей «кафедрой» кальвинизма, Жан Кальвин окончательно поселился в 1541 году. Именно в Женеве Кальвин понял, что его путь – это путь церковного реформатора. Он начал с необычайным рвением преследовать остатки католицизма в этом городе. И надо сказать, что преследовал он католиков ожесточенно. Католическая месса в городе была запрещена. В трактате «О реликвиях» беспощадно, почти по-вольтерьянски высмеивались те, кто еще соблюдал традиции Католической церкви. В учении Кальвина особое место занимала идея божественного предопределения.

Эта идея не чужда и лютеранскому реформизму Но и с Лютером, которого Кальвин уважал как старшего брата, у него были некоторые расхождения. В первую очередь, это касалось причастия. Для Лютера слова Евхаристии о хлебе и вине: «Это тело мое и это кровь моя» означали физическое присутствие Иисуса Христа в причастии. Кальвин же придерживался одного из средневековых толкований Евхаристии. Он считал, что слова «Это тело мое и это кровь моя» нельзя понимать буквально, что это духовная категория. Он даже нашел ей греческое название – «метонимия» — переименование, то есть он призывал к «духовному причащению». Он учил, что правильнее говорить: хлеб означает тело, а вино – кровь. Но это скорее напоминает лингвистический разбор, чем центральную часть литургии. Второе существенное расхождение между лютеранством и кальвинизмом – это их отношение к Библии. Кальвин в отличие от Лютера, отказался «поставить барьер» между двумя Заветами.

О Кальвине как о человеке мы знаем немного. Он был скуп на откровения и воспоминаний не оставил. И тем не менее, известно, что Кальвин страдал сильными головными болями и полным отсутствием аппетита. О личной жизни Кальвина известно также немного. Известно правда, что в 1540 году он женился на Иделетте де Бюр – она умерла через 9 лет. У них был сын Жак, рано умерший. Позднее Кальвин писал: «Господь дал мне маленького сына – он же его и взял. Но теперь у меня детей в десятки раз больше».

Кальвин никогда не обладал светской властью. Однако за годы его проживания в Женеве в городе установилась настоящая теократическая диктатура. Постепенно в Женеве не осталось ни одного театра, зеркала разбивались за ненадобностью, изящные прически высмеивались, зажиточность не выпячивалась. Умер Кальвин в Женеве 27 мая 1564 года. Духовным лицом в отличие от Лютера Кальвин не был. Автор «Общей истории протестантизма» Леонард назвал его «создателем цивилизации». Сегодня в мире насчитывается 150 миллионов кальвинистов.

ревизия образа “женевского диктатора” • А. В. САВИНА (A. V. SAVINA) • РОИИ

Исследование выполнено при поддержке РГНФ в рамках проекта № 11-3100602и «Политическое учение Ж. Кальвина в отечественной исторической мысли второй половины XIX – начала XX века».

Савина А. В. Р. Ю. Виппер о Ж. Кальвине: ревизия образа “женевского диктатора” // Диалог со временем. 2012. Вып. 40. С. 258-266.

Ключевые слова: Ж. Кальвин, Р. Ю. Виппер, Женева, миф, теократия

В центре внимания находится сложившаяся, начиная с эпохи Реформации, легенда о том, что Ж. Кальвин был абсолютным правителем Женевы и установил там теократический строй. Автор анализирует докторскую диссертацию Р. Ю. Виппера (1859–1954) «Церковь и государство в Женеве XVI века в эпоху кальвинизма», в были пересмотрены веками устоявшиеся представления о кальвиновской Женеве.

Keywords: Jean Calvin, R. Yu. Vipper, Genève, myth, theocracy

The article is focused on a legend that had been shaped at the Reformation period; according to it, Jean Calvin was an absolute ruler of Geneve and established a theocracy there. The author analyses the doctorate dissertation by R. Yu. Vipper (1859–1954) “Church and state in the 16th century Genève at the period of Calvinism” where the long-established views on Genève of Calvin were revised.

Одним из перспективных направлений исследований исторической памяти является изучение проблем сознательного ее конструирования и деконструкции. В данном контексте особый интерес вызываю исторические мифы, воспринимаемые обществом в качестве достоверных представлений о прошлом. Демифологизацию прошлого можно считать одной из важнейших задач исторической науки, и профессиональные историки воспринимают развенчание мифов как одну из своих миссий¹. Мифы обычно «выстраиваются» вокруг значимых событий или исторических деятелей и рисуют их весьма односторонне – либо в черных, либо в белых тонах. Историк, стремясь воссоздать полную и, насколько возможно, объективную картину прошлого на основе источников, критически относится к стереотипным представлениям и устоявшимся образам. Такое понимание своих профессиональных задач особенно было присуще историкам XIX в. как носителям истинно позитивистского духа.

В центре внимания статьи находится концепция Роберта Юрьевича Виппера, автора фундаментального исследования «Церковь и государство в Женеве XVI века в эпоху кальвинизма» (1894), подвергшего пересмотру легендарный образ франко-швейцарского реформатора Жана Кальвина. В данном ключе творчество одного из самых ярких отечественных «всеобщих» историков до сих пор не рассматривалось². Тема мифичности укорененных в историческом сознании представлений о Кальвине и кальвиновской Женеве также не нашла отражения в отечественной науке, тогда как на Западе она активно исследуется, начиная со второй половины ХХ в.³ Тем не менее, имя реформатора и сейчас ассоциируется в западном обществе с расхожими представлениями, зачастую далекими от действительности, что стало очевидно в связи с подъемом интереса общественности к фигуре Ж. Кальвина (1509–1564) на фоне празднования 500-летия со дня его рождения в 2009 г.⁴

Миф о Кальвине формировался веками и представляет собой комплекс представлений, в которых фигура реформатора неразрывно связана с Женевой, городом, в котором развернулась его деятельность в 1536–1564 гг. Миф берет истоки в сочинениях современников Кальвина: как его идейных противников (католиков, прежде всего), которые создавали обличительные жизнеописания реформатора (например, И. Бользек⁵), так и соратников, преувеличивавших некоторые его деяния «во славу» реформатора (Т. де Без⁶). Вольно (в целях пропаганды/контрпропаганды кальвинизма) или невольно, обе стороны содействовали тому, что, начиная уже с середины XVI в., закрепились стереотипные представления о Кальвине как деспотичном правителе, «протестантском Папе», реализовавшем мечты католической церкви о теократии в рамках избранного города-государства – «нового Иерусалима», «республики Бога».

Образ диктатора теократической Женевы неизменно связывался с образом протестантского инквизитора: подтверждением неограниченной власти Кальвина и его тотального контроля над Женевой служили факты казни инакомыслящих, прежде всего, Мигеля Сервета в 1553 г. Так называемое «дело Сервета» стало главным «пятном» на репутации Кальвина, поводом для множества обвинений в его адрес и одним из самых обсуждаемых сюжетов, чему в немалой степени способствовала художественно-публицистическая литература последующих поколений⁷.

Подобные представления о Кальвине были характерны и для современной Випперу российской научно-популярной литературы⁸. Докторская диссертация Виппера стала первым и единственным отечественным научным исследованием, посвященным деятельности Кальвина в Женеве, и, по сути, остается таковым до сих пор⁹.

Кратко характеризую западную историографию, Виппер отмечал односторонность в оценке Кальвина и его роли в истории Женевы: реформатор оценивается либо как «злой гений», погубивший свободную республику, либо как «святой» и «творец» Женевы¹⁰. При этом Виппер подчеркивал влияние политической ситуации в Женеве XIX века на транслирование исследователями искаженного образа реформатора, в том числе и путем весьма вольного обращения с источниками¹¹.

Виппер отмечал, что «беспристрастная оценка» фигуры Кальвина характерна для немногих европейских историков, вроде Ф.В. Капмшульте или А. Роже¹². По словам Виппера, именно эти исследователи впервые поставили «вопрос о политической и церковной роли Кальвина в Женеве на научную почву»¹³. Кампшульте характеризуется российским исследователем как историк «умеренно-католического направления», в отличие от «рьяных католических историков нового времени», беспристрастный в оценке протестантских деятелей¹⁴, а Роже – как «трезвый и осторожный» исследователь, критически подходящий к традиционным представлениям о кальвиновской Женеве¹⁵.

В своей диссертации Виппер поставил перед собой задачу объективно представить историю Женевы времен Кальвина, основывая исследование на анализе широкого пласта разнообразных (в том числе, неопубликованных) источников, среди них – труды и письма Кальвина и его современников, протоколы государственных и церковных учреждений Женевы (городского совета, коллегии пасторов¹⁶, консистории¹⁷).

Отмечая наличие «легендарных» представлений о Кальвине и Женеве, Виппер не ставил цель непосредственно развенчивать мифы. Однако, поскольку взаимоотношения церкви и государства в Женеве XVI в. были основной проблемой исследования, Виппер не мог не высказать своего мнения по вопросу о характере установившегося при Кальвине режима – можно ли назвать его, во-первых, теократическим с точки зрения исключительной роли церкви в управлении Женевой, во-вторых, диктаторским, если говорить о личной власти Кальвина?

Распространенный тезис о диктатуре Кальвина в Женеве, по мнению Виппера, не соответствовал действительности, хотя влияние реформатора на дела республики было значительным. Виппер отмечал, что наибольшее политическое влияние Кальвин приобрел в последние годы жизни (1555–1564), когда во многом благодаря его обширным связям и авторитету Женева превратилась в признанный центр протестантской Европы. Однако преувеличивать роль Кальвина на этом «внешнеполитическом» поприще не стоит: его мнением пренебрегали, если оно не попадало «в тон правительственной политике» или не «увлекало за собой большинство» в магистрате¹⁸. Еще меньшее воздействие, по мнению Виппера, Кальвин оказывал на внутренние дела Женевской республики.

В Женеве задолго до Кальвина сложилась система городского самоуправления, состоявшая из Большого и Малого городских советов и общего собрания граждан. В научной литературе XIX в. бытовало мнение о решающем влиянии Кальвина на изменение этого порядка управления в сторону урезания прав народного собрания и усиления роли олигархического Малого совета: якобы Кальвин был автором и/или вдохновителем так называемой женевской конституции 1543 г., закрепившей эти реформы¹⁹. Как показал Виппер, Кальвин, во-первых, только в 1541 г. вернулся из «изгнания», которому его подвергли женевцы тремя годами ранее, и положение его все еще было недостаточно устойчивым²⁰, во-вторых, он никогда не выступал против женевского народного собрания; в-третьих, усиление магистрата скорее противоречило планам Кальвина в отношении церкви; наконец, какая бы то ни было «религиозная окраска» в документе отсутствует, так что влияние Кальвина даже как его редактора распознать весьма трудно, не говоря уже о том, чтобы приписывать ему роль законодателя²¹. Записки и наброски, сделанные рукой Кальвина, свидетельствуют о том, что он нередко выступал как консультант или редактор эдиктов или кодексов, однако в этом не было ничего исключительного – к подобной деятельности привлекались и другие пасторы, имевшие, как и Кальвин, юридическое образование²².

В церковной сфере руководящая роль Кальвина была более очевидной. Виппер замечал, что уже в 1540-х гг. в его компетенции находились назначение и смещение священнослужителей, забота о дисциплине горожан, составление эдиктов, касающихся религиозной и нравственной жизни Женевы. Однако и здесь Кальвин – не повелевающий или «распоряжающийся», и даже в этой сфере огромную роль играло мнение светской власти Женевы²³. Например, разработанный Кальвином в 1541 г. проект женевской церковной организации («Ордонансы») был реализован только в исправленном и отредактированном представителями магистрата варианте²⁴. Сравнив теорию устройства церкви, представленную в главном труде Кальвина «Наставление в христианской вере» (первая редакция — 1536), и окончательный вариант «Ордонансов», Виппер констатировал «отсутствие точек соприкосновения» по самым важным вопросам: церковная организация, роль духовенства, отношения его с общиной, взаимоотношения церкви и государства²⁵.

Попытка Кальвина реформировать женевскую церковную систему в 1560-1561 гг. была неудачной, поскольку предложения «диктатора» не были одобрены городскими властями²⁶. Женевская консистория, которая, по мысли Кальвина, должна была стать центром церковного контроля, превратилась в «наблюдательно-полицейский орган» магистрата²⁷. При этом «нравственная дисциплина направлялась не духовенством при поддержке светской власти.., а светскою властью при посредстве представителей церкви»²⁸. Исходя из этого, нельзя «отыскивать государство Кальвина в Женеве» не только в смысле личной диктатуры реформатора, но в смысле теократии как главенства кальвинистской церкви²⁹.

Виппер признавал, что благодаря кальвиновской реформации религиозная идея в Женевской республике была выражена ярче, чем где-либо. Он констатировал глубокое взаимопроникновение религиозной и политической жизни, особенно в последние годы деятельности Кальвина в Женеве, когда дело доходило до того, что в протоколы городского совета заносились проповеди, а пасторы восхваляли «благотворное для церкви значение республиканских учреждений»³⁰. Церковь и магистрат взаимовыгодно сотрудничали в достижении своих целей – например, в создании женевской Академии в 1559 г. или руководстве французскими кальвинистскими общинами³¹. Тем не менее, возглавляемая Кальвином церковь до известной степени играла роль «служебного органа», и если понимать под теократией подчинение государства церкви, то к Женеве это не имело отношения. Согласно Випперу, исключительность Женевы была преувеличена, а установившийся там во времена Кальвина режим соответствовал общей для швейцарских городов модели отношений церкви и магистрата, в которой доминировала светская власть³².

По мысли Виппера, легенда о теократии в Женеве родилась от недостаточного разделения теории и «фактов действительности». Выраженный в трудах реформатора идеал явно имел теократическую окраску (церковь должна располагать поддержкой государства, которое она направляет, вдохновляет и имеет право «свободно критиковать, громить и карать»³³, поскольку власти должны быть послушными выразителями воли Божьей), но на практике он так и не был реализован, встретив сопротивление магистрата и большинства населения, а женевская церковь не стала самостоятельной и независимой, поскольку магистрат мог вмешиваться в ее дела и даже распоряжаться церковной жизнью³⁴.

Историк отмечал, что Кальвин вынужден был подстраиваться под условия Женевы, идти на компромисс, «сдерживать себя», «подвигаться осторожно, выжидая»³⁵, отстаивая свой идеал только в теоретических работах. В целом, с точки зрения Виппера, реформатор был очень осторожен в изменениях и «забеганию вперед»³⁶. Всё это достаточно нетипичные характеристики Кальвина, легендарный образ которого отмечен чертами нетерпимого, жестокого, непоколебимого фанатика.

Виппер со всей тщательностью нарисовал картину политической жизни Женевы при Кальвине в ее хронологическом развитии, показывая далеко не идеальные взаимоотношения церкви и государства, уделяя большое внимание теме оппозиции Кальвину, различные течения которой противостояли реформатору с конца 1530-х до середины 1550-х гг. Тем самым историк развенчивал легенду о Женеве как «святом городе», где духовный вождь и паства живут «душа в душу», а магистрат и народ в едином порыве преклоняются перед гением реформатора.

«Черная» легенда о кальвиновской Женеве также была скорректирована Виппером. Он показал, что пресловутая строгость нравов и наказаний в Женеве была вполне сравнима с тем, что происходило в других странах того времени³⁷. Знаменитая казнь Сервета была на совести не только Кальвина, поскольку судьбу «еретика» решал женевский магистрат, который был крайне отрицательно настроен по отношению к испанскому вольнодумцу-антитринитарию, а поддержку решению властей Женевы оказали реформаторы других швейцарских городов³⁸.

Критически подходя к источникам и мнениям авторитетных историков, Виппер продемонстрировал сугубо научный, взвешенный, свободным от конфессиональных шор подход к фигуре и деятельности реформатора и событиям в Женеве времен Кальвина. Фундаментальный труд Виппера был отмечен современниками и потомками, неслучайно его исследование включается наряду с монографиями виднейших западных исследователей в библиографические списки авторитетных зарубежных изданий³⁹.

Будучи автором статей о Кальвине и кальвинизме в знаменитом 86-томном «Энциклопедическом словаре» Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона⁴⁰, а также учебников по новой истории, которые неоднократно переиздавались с начала XX в. по 1920-е гг., Виппер участвовал в формировании представлений массового читателя (в том числе, подрастающего поколения) о женевском реформаторе, внося тем самым своеобразную лепту в дело демифологизации истории кальвинизма – процесс, который продолжается до сих пор.

---

БИБЛИОГРАФИЯ

• Будрин Е. А. Антитринитарии шестнадцатого века. Вып. 1: Михаил Сервет и его время. Казань: Типография имп. университета, 1878. 396 с.
• Виппер Р. Ю. Церковь и государство в Женеве XVI века в эпоху кальвинизма. М.: Товарищество «Печатня С.П. Яковлева», 1894а. 762 c.
• Виппер Р. Ю. Церковь и государство в Женеве XVI века в эпоху кальвинизма. Вступительная речь перед диспутом // Русская мысль. 1894б. № 6. С. 96-103.
• Виппер Р. Ю. Кальвинизм. Кальвин // Энциклопедический словарь / Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. Т. XIV. СПб., 1895. С. 100-107.
• Виппер Р. Ю. Кампшульте // Там же. С. 221-222.
• Виппер Р. Ю. Общественные учения и исторические теории XVIII и XIX веков в связи с общественным движением на Западе. М.: ГПИБР, 2007. 277 с.
• Володихин Д. М. «Очень старый академик». Оригинальная философия истории Р.Ю. Виппера. М.: Университет РАО, 1997. 98 с.
• Капелюш Ф. Д. Религия раннего капитализма. М.: Изд-во «Безбожник», 1931.
• Лихачева Е. О. Европейские реформаторы. Гус. Лютер. Цвингли. Кальвин. СПб., 1872. 242 с.
• Лучицкий И. В. Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции. Т. 1. Киев, 1871. 562 с.
• Мережковский Д. С. Реформаторы. Лютер. Кальвин. Паскаль. Томск: Изд-во «Водолей», 1999. 448 с.
• Михайловский В. М. Сервет и Кальвин. Исторический этюд (речь, произнесенная в торжественном собрании Московской частной женской гимназии). М.: Унив. типография (М. Катков), 1883. 42 с.
• Пожидаев Е. Bаххабит Кальвин и кальвинист бен Ладен [Электронный ресурс]: [сайт]. [2011]. URL: http://www.rosbalt.ru/main/2011/01/28/813285.html
• Порозовская Б. Д. Иоганн Кальвин, его жизнь и деятельность. СПб.: Типография Ю.Н. Эрлих, 1891. 104 с.
• Поршнев Б. Ф. Кальвин и кальвинизм // Вопросы истории религии и атеизма. Вып. 6. 1958. С. 261-290.
• Ревуненкова Н. В. Идея гуманизма в трактовке Жана Кальвина // Культура эпохи Возрождения и Реформация. Л., 1981. С. 101-154.
• Ревуненкова Н. В. Ренессансное свободомыслие и идеология Реформации. М.: Мысль, 1988.
• Ревуненкова Н. В. Эразм и Кальвин // Эразм Роттердамский и его время. М.: Наука, 1989. С. 154-168.
• Ревуненкова Н. В. Путь христианского совершенства в моральном учении Кальвина // Культура Возрождения и религиозная жизнь эпохи. М.: Наука, 1997. С. 145-154.
• Репина Л. П. Культурная память и проблемы историописания (историографические заметки). Препринт WP6/2003/07. М.: ГУ ВШЭ, 2003. 44 с.
• Сафронов Б. Г. Историческое мировоззрение Р.Ю. Виппера и его время. М.: Изд-во МГУ, 1976. 223 с.
• Цвейг С. Совесть против насилия. Кастеллио против Кальвина / Пер. с нем. Л. Миримова. М.: Мысль, 1986. 238 с.
• Dufour A. Le mythe de Genève au temps de Calvin // Dufour A. Histoire politique et psychologie historique. Geneve: Droz, 1966. P. 63-95.
• Horton M.S. Was Geneva a Theocracy? // Christ and Culture. Vol. 1. 1992. № 2. URL: http://www.modernreformation.org/default.php?page=articledisplay&var1=ArtRead&var2=802&var3=main.
• Fornerod N. Calvin fait régner l’ordre moral á Genève // L’histoire. Juillet-août 2004. № 289. P. 18-21.
• Kampschulte F. W. Johann Calvin, seine Kirche und sein Staat in Genf. Leipzig, 1869.
• Léonard E. G. Histoire générale du protestantisme. Vol. 1. P.: Quadrige / PUF, 1988. 401 p.
• Roget A. Histoire du peuple de Genève depuis la Réforme jusqu’à l’Escalade. 7 vol. Genève, 1870-1883.

• Wyatt P. Seven myths about John Calvin. The 500th anniversary of the theologian’s birth is a good time to set the record straight [Электронный ресурс]: [сайт]. [2009]. URL: http://www.ucobserver.org/faith/2009/06/john_calvin

Слов: 1683 | Символов: 11415 | Параграфов: 20 | Сносок: 40 | Библиография: 29 | СВЧ: 7

Реформация

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Термин «Реформация» выражает широкое движение в европейских странах, центром которого является критика и атака на монопольное положение католической папской церкви и ее учения в политической, идеологической системе тогдашнего европейского общества.  В XVI веке это выразилось в формировании протестантизма.

 Процесс преодоления средневековой схоластики в принципе осуществлялся двояким образом: с одной стороны, через Ренессанс, с другой – путем европейской Реформации. Оба течения отличаются друг от друга способом критики средневековой схоластики, однако оба они выражают необходимость гибели средневековой философии и идеологии, выступают проявлением ее кризиса, образуют предпосылки создания основ философии Нового времени.

Предшественниками Реформации являются английский мыслитель Джон Виклиф и чешский деятель Ян Гус. Однако Реформация в строгом смысле слова начинается с деятельности Мартина Лютера (1483-1546). Лютер выступил против церкви как единственного посредника между Богом и человеком. Его первое публичное выступление было направлено против выдачи отпущений грехов (индульгенций). В свою очередь оно стало сигналом к всеобщему выступлению против моральной нечистоплотности римской церкви и против католического духовенства вообще. Лютер становится во главе стихийно нарастающего антицерковного движения.

 Своей критикой «видимой» церкви и требованием понимания ее как сообщества тех, на кого снизошла божья милость, он выражал точку зрения, согласно которой дело освобождения находится в руках каждого человека. Такая позиция перекликается с идеалом освобождения индивида в Ренессансе. Лютер, однако, не покидает религиозную почву. Наоборот, он подчеркивает чувство вины и греха, а с ними и всю беспомощность индивида, который теперь сам стоит перед богом с просьбой об искуплении. Возможность спасения он усматривает в непосредственной вере в Писание, в слово Божие, как оно есть в Евангелии. Поэтому его учение называется евангелическим.

 В рамки учения Лютера входит и его изложение предопределения. Бог предопределяет людей к вечному спасению, потому что знает — они уверуют в течение своей жизни. Другими словами, спасение человека не зависит от церковных таинств, обрядов и жертв в пользу церкви, но достигается чистой верой, которая является «божьим даром».

 В требовании о том, что не нужно ничего иного, кроме откровенного слова Божия, выражено отвращение к рациональному, на котором он выжигает клеймо «чертовой девки». Отсюда и отношение Лютера к философии: слово и разум, теология и философия должны не смешиваться, а ясно различаться.

 Этот мир является юдолью греха и страданий, спасения от которых следует искать в боге. Государство — орудие земного мира, и поэтому оно отмечено грехом. Мирскую несправедливость нельзя искоренить, ее можно лишь терпеть и признавать и подчиняться ей. В первой половине XVI в. лютеранство распространяется в другие страны.

Особенно сильно движение Реформации охватило Швейцарию, где с XV в. начали разлагаться старые феодальные отношения, развивалось мануфактурное производство. Здесь возникают новые направления Реформации: цвинглианство и кальвинизм.

 Реформатор Ульрих Цвингли (1484-1531) проводит радикальную реформу церкви, а начиная с 1531 года  подымается вторая волна Реформации, связанная с личностью французского теолога Жана Кальвина (1509-1564), который большую часть своей жизни провел в Швейцарии, где написал свой главный трактат «Наставления в христианской вере».

Кальвин существенно дополнил лютеровское учение о предопределении. У Лютера любой человек предопределен в конечном счете к спасению. Кальвин же полагал, что это относится далеко не ко всякому. Еще до своего рождения человек определяется либо к спасению, либо к вечной погибели, и в течение земной жизни своего предопределения он не знает. Однако характер предопределения может быть с некоторой долей вероятности угадан по двум основным признакам. Первым является личная вера, о которой может судить лишь сам верующий, вторым – успех в мирских делах.

Эти признаки предопределенности к спасению сформировали в среде сторонников кальвинизма своеобразное сознание, характеризующееся фанатичной самоцензурой и стремлением к накоплению материальных благ, однако без их использования. Последняя особенность стала одним из факторов первоначального накопления капитала, ускорив этот процесс благодаря стремлению не тратить накопленное.

Личная деятельность Кальвина как реформатора в Женеве нанесла городу и горожанам огромный ущерб. Известен Кальвин также своей борьбой с представителями ренессансной науки и натурфилософии. Так, именно по его приказу был схвачен и после суда казнен выдающийся естествоиспытатель Мигель Сервет. В этой связи интересно и то, что борьбу против гелиоцентрической системы Коперника начали именно соратники Лютера, а не римская курия, поначалу весьма благосклонно отнесшаяся к трудам покойного викария.

Поэтому, хотя и Реформация, и Возрождение объективно преследовали одну цель – обоснование индивидуализма, автономности личности, противоположность самих основ этих движений часто делала их враждебными направлениями общественной мысли и практики. В целом же Реформация, как и Возрождение, означала  поиск новых религиозно-философских оснований развития европейской культуры, которые были необходимы для перехода к новой индустриальной цивилизации.

 

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Женевский реформатор / / Независимая газета

Жан Кальвин насаждал среди веселых женевцев строгие правила и жесткую регламентацию жизни.
Источник: www.ru.wikipedia.org

Жан Кальвин относится к числу наиболее крупных и неоднозначных фигур в истории христианства. Взгляды этого религиозного реформатора оказали огромное влияние на формирование так называемой протестантской этики в Европе, способствовавшей бурному развитию промышленного и экономического прогресса, о чем писал социолог Макс Вебер. С другой стороны, именно Кальвин породил тот дух нетерпимости и фанатизма среди европейских протестантов и их единомышленников в Северной Америке, который сделал нарицательным слово «пуританизм». На счету последователей Кальвина многочисленные случаи преследования инакомыслящих, в том числе сожжение богослова и ученого Мигеля Сервета в Женеве, а также знаменитые Салемские процессы над ведьмами в североамериканских колониях Англии XVII века.

Вниманию читателей предлагается взгляд представителя современного российского протестантизма на Жана Кальвина. Понятно, что для русских протестантов характерно стремление выделить положительное наследие крупнейших фигур Реформации. Однако не следует забывать и об оборотной стороне медали в деятельности Кальвина, ставшей наглядным примером того, что духовные искания, наряду с высочайшими завоеваниями ума и души, подчас приводят к подлинным человеческим трагедиям.

В конце первой половины XVI века бурное развитие Реформации вступило в новую фазу. Первоначально реформационные движения за духовное обновление Церкви несли ярко выраженную национальную окраску. И в Чехии, и в Германии, и в других странах умы реформаторов занимала идея достижения полной независимости своих соотечественников от папского Рима. Реформаторы, таким образом, пополняли ряды национальных героев. Когда же Реформация, выплеснувшись за пределы Германии, стала охватывать широкое европейское пространство, то появилась необходимость в духовных вождях иного, более универсального склада. К тому же для закрепления принципов и доктрин Реформации нужны были не только зажигательные проповеди, но и стройная организация новых Церквей и тщательно продуманная научно-богословская система протестантского вероучения. Эта неимоверно тяжкая и ответственная миссия выпала на долю великого женевского реформатора Жана Кальвина.

«В бездне заблуждений»

Будущий реформатор родился 10 июля 1509 года в католической семье. Его отец был государственным чиновником довольно высокого ранга во французском городе Нуйаоне. Вечно занятый на службе отец воспитанием детей почти не занимался. Мать Жана умерла очень рано, и опеку над талантливым мальчиком взяло одно аристократическое семейство. Высокие покровители дали ему первоначальное образование, привили утонченные изысканные манеры. Этот аристократизм резко отличал впоследствии Кальвина от его немецкого предшественника Мартина Лютера.

Юный Кальвин успешно обучался в различных школах, коллегиях и университетах Франции. Однако среди сокурсников Кальвин чувствовал себя чужаком. Они смотрели на него как на белую ворону. Объяснялось это тем, что Кальвин, несмотря на юный возраст, был человеком набожным, вел тихую сосредоточенную и уединенную жизнь. Часто серьезный и строгий не по годам, Кальвин отпускал по адресу студиозусов суровые замечания. А это, естественно, вызывало неприязнь и насмешки. В отместку за нравоучения студенты наградили юного моралиста прозвищем Аккузатив, то есть «винительный падеж» по-латыни.

У Кальвина рано выявились наклонности к гуманитарным наукам. Он изучает философию, юриспруденцию, богословие. Пишет блестящие трактаты и научные работы по античности.

Несмотря на приверженность строгой христианской морали и религиозное воспитание, Кальвин не сразу воспринял идеи Реформации. Духовный переворот совершался в нем постепенно. Но был и особый момент, когда Кальвин пережил необычное духовное озарение. «Когда я понял, в какой бездне заблуждений, в какой глубокой тине погрязла душа моя, тогда, о, Боже, я сделал то, что было моим долгом, и со страхом и слезами, проклиная свою прежнюю жизнь, направился по Твоему пути», – писал он позже.

Жан отказался от светской карьеры, от многих заманчивых предложений и после долгих молитв и раздумий присоединился к сторонникам Реформации, чтобы стать проповедником нового учения.

Первые проповеди в реформаторском духе Кальвин начал произносить в большой лавке одного парижского купца. По примеру своих предшественников молодой проповедник смело обличает нерадивых и невежественных пастырей Католической Церкви, бичует тягу духовенства к непомерной роскоши, призывает Церковь вернуться к идеалам первых христиан. Мало-помалу лавка купца становится очагом духовного брожения в Париже. Послушать юного проповедника собираются люди, охваченные духом Богоискательства и обеспокоенные плачевным состояние церковной жизни.

Вскоре слово Кальвина о необходимости переустройства Церкви на евангельских началах прозвучало на всю Францию. Кальвин придумал для провозвестия реформаторского учения довольно неожиданный способ. Он уговорил своего друга и единомышленника ректора Парижского университета Николая Копа произнести перед многочисленной аудиторией и распространить в письменном виде речь «О христианской философии». Текст выступления был полностью составлен Жаном Кальвином. Речь Николая Копа вызвала большой переполох среди ортодоксального духовенства и в государственных сферах. Ведь текст Кальвина изобиловал почти неприкрытыми призывами к решительному устранению злоупотреблений в церквах, к признанию равенства всех людей перед Богом.

Доносчики и недоброжелатели мигом сообщили власть имущим, кто был автором речи. Друзья вовремя предупредили Кальвина о неминуемых преследованиях. И когда к дому проповедника явилась королевская стража, Кальвин успел незаметно выскочить через окно, пробраться на окраину города и оставить Париж.

Через некоторое время Кальвин вынужден был покинуть и родную страну. По всей Франции уже пылали костры, на которые возводили ревностных защитников Реформации.

«Всюду господствовал хаос»

В поисках убежища Кальвин странствовал по городам и весям Европы. Однажды он решил остановиться в Женеве на одну ночь. Ночь эта оказалась судьбоносной. Не успел утомленный странник расположиться на краткий отдых, как тут же к нему явился неожиданный посетитель. Это был знаменитый Вильгельм Фарель, пламенный проповедник Евангелия.

С необыкновенным усердием Фарель начал дело Реформации в Женеве. Он выходил неизменным победителем на всех публичных диспутах с противниками Реформации. Деятельность Фареля продвигалась успешно, и в 1536 году Генеральная ассамблея граждан Женевы официально признала главенствующие идеи и учение реформаторов. Фарель испытывал острую нужду в помощнике, который обладал бы организаторскими способностями для устроения жизни на принципах Реформации. Фарель был уверен, что Бог посылает ему такого соработника в лице Жана Кальвина.

Кальвин был смущен и сильно колебался. Он же искал покоя, уединения, кабинетной тишины для серьезных занятий богословием. Пылкий Фарель не принимал никаких возражений. «А, ты выставляешь предлогом свои занятия, но именем Всемогущего Бога я объявляю тебе: Божественное проклятье постигнет тебя, если ты откажешь нам в содействии и будешь заботиться более о себе, чем о Христе», – возбужденно заявил неугомонный Фарель.

Пророческий тон местного реформатора до глубины души взволновал Кальвина. Он был потрясен, обескуражен и в конце концов дал свое согласие.

Кальвину сразу бросилось в глаза, что жизнь большинства реформатских церквей Женевы носит следы упадка и крайней неорганизованности. «Когда я впервые увидел эту церковь, она представляла нечто бесформенное, – отмечал Кальвин. – Верующие только разыскивали идолов и сжигали их – и в этом заключалась вся Реформация. Всюду господствовал хаос».

Кальвин настойчиво и планомерно делает первые шаги для устроения должного порядка в церквах. Он читает специальные лекции в соборе Святого Петра о сущности новозаветной веры, составляет краткий вероисповедный катехизис для обучения народа основным библейским истинам, неукоснительно требует, чтобы граждане Женевы приносили присягу в соблюдении правил веры. Новый реформатор настаивает на обязательном введении церковного отлучения за греховные деяния. Особое внимание Кальвин предлагает обратить на тщательную подготовку членов церковной общины к обряду причащения.

Городской совет Женевы придавал всем нововведениям Кальвина юридическую силу. В городе явно наметилось движению к христианскому образу жизни. Совет, следуя указаниям проповедников, запретил шумные публичные увеселения, азартные игры, ношение дорогих украшений и сверхмодной одежды. Новые предписания не делали исключений никому, бедные и богатые были одинаково равны перед законом. Случалось так, что даже высшие сановники вынуждены были приносить публичное покаяние за участие в танцах.

Естественно, не всем пришлись по душе новшества Кальвина. Строгие правила и жесткая регламентация жизни вызвали бурный протест и отторжение у противников реформ. Враги Кальвина не преминули разыграть национально-патриотическую карту. Они настраивали местное население не слушать этих французов, не подчиняться иностранцам. Группы недовольных собирались в кабачках, на площадях. А иные прямо под окнами кабинета Кальвина орали во все горло: «В Рону этих проповедников, в Рону!»

Масло в огонь подлили жаркие публичные споры между богословами Женевы и Берна по поводу совершения обряда причастия. Кальвин и его единомышленники не хотели ни в чем уступать старым обычаям, и тогда противники реформ потребовали изгнания проповедников из Женевы. Даже Городской совет не смог защитить реформаторов, и Кальвин вместе с Фарелем удалились в Страсбург.

Страсбург был своеобразным городом-убежищем для гонимых представителей всех религиозных течений. Кальвина радушно приняли там, дали возможность проповедовать, читать лекции, нести пастырский труд среди французской общины.

Между тем к 1541 году сторонники Реформации вновь взяли перевес в Женеве. Изгнанный реформатор стал получать приглашения от властей Женевы с просьбой о возвращении туда. Городской совет издает постановление: «Ради величия и славы Божьей употребить все средства, чтобы иметь здесь Кальвина проповедником».

Последователи Кальвина в Нидерландах разрушали католические храмы, оправдывая эти погромы «борьбой с идолами». Гравюра Франца Хогенберга. De Leone Belgico, 1588 г.

Христианская республика

Кальвин вернулся в Женеву и сразу же приобрел почти неограниченное влияние. Он вновь с полной решимостью приступает к реформаторской деятельности. Кальвин разработал новый церковный устав, установил четыре разряда церковных служителей. Это проповедники, учителя, старейшины и диаконы. Главная роль в духовном управлении принадлежала проповедникам. Они, по уставу Кальвина, должны «возвещать Слово Божье, учить, увещевать народ, раздавать Причастие и вместе со старейшинами налагать церковные взыскания». Диаконы призывались заниматься христианской благотворительностью.

Но самым важнейшим изобретением Кальвина была консистория. Это учреждение сочетало в себе как чисто духовные, так и государственные функции. Консистория надзирала за богословским учением проповедников, моральными устоями общества, проводила судебные разбирательства.

Установления Кальвина регулировали работу государственных органов, определяли должностные обязанности чиновников. Как юрист Кальвин досконально разработал систему судопроизводства. Реформатор глубоко вникает не только в церковные и гражданские дела, но даже занимается мелкими деталями городского благоустройства.

Проповедник Евангелия и богослов пишет подробные инструкции для строителей, пожарников, ночных сторожей.

Под непосредственным попечением Кальвина духовная жизнь и городское хозяйство Женевы вошли в строгий рабочий ритм как блестяще отлаженный механизм.

Все трактирные заведения были закрыты. Государственные учреждения начинали свою работу с общей молитвы и слушания проповеди.

Женева при Кальвине превращалась в город духа, в христианскую республику. Но в целом общественная атмосфера была все-таки далека от абсолютного спокойствия. Самому Кальвину то и дело досаждали так называемые либертины – сторонники вседозволенности. Молодым распущенным повесам из богатых семей претила строгая дисциплина. В разных концах города назло Кальвину они устраивали шумные пирушки и предавались безудержному разгулу. Их штрафовали, наказывали, но они продолжали искать любой повод лишь бы навредить реформатору, осыпать насмешками, оскорблениями. А реформатор, несмотря на козни оппозиции и преодолевая изнурительные болезни, продолжал свои труды денно и нощно.

Последнее наставление

Кальвин был видным богословом своей эпохи. Его творческое наследие огромно. Все сочинения реформатора насчитывают примерно 57 томов. Известны почти три тысячи одних только проповедей.

На протяжении всей жизни Кальвин вершил свой главный труд: «Наставление в христианской вере», из года в год расширяя и углубляя его. Эта работа представляет собой стройную и обширную систему протестантского богословия и до сих пор служит классическим пособием для ознакомления с основными доктринами протестантизма. Это произведение к тому же чрезвычайно обогатило французский язык. Ученые-лингвисты называют «Наставление» Кальвина образцовым памятником французской прозы.

Благодаря трудам Кальвина протестантизм вышел далеко за национальные пределы. Устройство Женевской Церкви стало моделью для организации протестантских Церквей в последующие века.

Основные контуры здания европейской демократии, включая приоритет закона, выборность правящей элиты путем свободного волеизъявления народа, выросли на проектах Кальвина. Движимый духом библейского благочестия, реформатор разработал принципы протестантской этики. Она-то, как известно, в немалой степени обеспечивала развитие честного предпринимательства, содействуя экономическому процветанию европейских стран и Америки.

На Женевскую академию, открытую Кальвиным для подготовки проповедников, ориентировались устроители западных университетов и колледжей.

Незадолго перед смертью друзья упрашивали Кальвина дать отдых самому себе. «Разве вы хотите, чтобы Бог, когда пошлет за мной, не застал меня за работой?» – говорил сердобольным друзьям Кальвин.

27 мая 1564 года деятельный дух покинул измученное болезнями и трудами тело реформатора.

Уже при жизни Кальвина его учение получило широкое распространение и прочно закрепилось в Нидерландах, Англии, Шотландии. Даже в католической Франции к 1651 году образовалось более двух тысяч реформатских общин. Сам дух кальвинизма вошел в плоть и кровь большинства европейцев и американцев, на многие века определил характерные особенности западной культуры.

Комментарии для элемента не найдены.

Кальвин, кальвинизм и философия — Оксфордская стипендия

Страница из

НАПЕЧАТАНО ИЗ ОНЛАЙН-СТИПЕНДИИ ОКСФОРДА (oxford.universitypressscholarship.com). (c) Авторские права Oxford University Press, 2021. Все права защищены. Отдельный пользователь может распечатать одну главу монографии в формате PDF в OSO для личного использования. дата: 23 августа 2021 г.

Глава:

(стр.76) 4 Кальвин, кальвинизм и философия

Источник:

Культуры кальвинизма в Европе раннего Нового времени

Автор (ы):

Пол Хельм

Издатель:

Oxford University Press

DOI: 10.1093 / oso / 97801

283.003.0005

Хотя Жан Кальвин не был философом по профессии, он получил образование в этом предмете; Хотя Кальвин стал в первую очередь богословом, формального богословского образования у него не было. Можно было ожидать, что такой человек будет в первую очередь философом, а во вторую — теологом. Но Кальвин подчинил свою философию своей теологии, не обезболивая философию. Отношение Кальвина к философии заключалось в том, чтобы использовать ее с осторожностью как инструмент для концептуальной разработки доктрины и в полемике, сопротивляясь спекуляциям.Его использование философов древнего мира было довольно эклектичным. В этой главе утверждается, что Кальвин не следует какой-либо одной древней школе, апеллируя к философским прозрениям или различиям из разных сторон, где, по его мнению, они помогали его аргументам, и он представил их бессознательно, но таким образом, чтобы показать их знакомство.

Ключевые слова: Кальвин, кальвинизм, философия, стоицизм, платонизм, Августин, Вермигли, Аристотель, Декарт, этика

Для получения доступа к полному тексту книг в рамках службы для получения стипендии

Oxford Online требуется подписка или покупка.Однако публичные пользователи могут свободно искать на сайте и просматривать аннотации и ключевые слова для каждой книги и главы.

Пожалуйста, подпишитесь или войдите для доступа к полному тексту.

Если вы считаете, что у вас должен быть доступ к этому заголовку, обратитесь к своему библиотекарю.

Для устранения неполадок, пожалуйста, проверьте наш FAQs , и если вы не можете найти там ответ, пожалуйста связаться с нами .

Кальвин, Джон | Интернет-энциклопедия философии

Трудно представить себе фигуру с большей репутацией в отношении неодобрения философии, чем Жан Кальвин. Французский эмигрант написал одни из самых язвительных обличений против философии и ее роли в схоластическом богословии из когда-либо написанных. Таким образом, с одной стороны, эта репутация довольно хорошо заработана, и статья о Кальвине в энциклопедии философии может быть довольно краткой. Однако, с другой стороны, рассмотрение, знание и использование философии Кальвином в его собственной работе опровергает мракобесие представления, оставленные чтением поверхностного уровня.При более внимательном чтении великой работы Кальвина « Институты христианской религии » вместе с его комментариями и трактатами видно, что вместо того, чтобы отрицать важность философии, Кальвин обычно стремится установить философию в том месте, которое он считает надлежащим. Его горячность проистекает из его веры в то, что рационализм некоторых схоластов вытеснил мудрость Бога, наиболее надежно находящуюся в работе Святого Духа в Священных Писаниях, как вершину познания божественного.

Содержание

1. Биография
2. Философия
   1. Философские знания
   2. Эпистемология
   3. Влияние
3. Ссылки и дополнительная литература
   1. Первичные источники
   2. Вторичные источники

1. Биография

Жан Кальвин (1509-1564) родился в Нуайоне, в семье нотариуса Жерара Ковена и его жены Жанны ЛеФранк. Хотя отец Кальвина не проявлял особого благочестия, записано, что его мать водила его к святыням, и в одном из таких случаев он, как предполагается, поцеловал фрагмент головы св.Анна. Кальвин был четвертым из пяти сыновей в семье, которая определенно не принадлежала к аристократии. Обычно это сработало бы против его шансов получить основательное образование, но благодаря удачным профессиональным отношениям его отца с семьей местного дворянства он получил частное образование вместе с детьми этой семьи. Отличившись в раннем возрасте, Кальвин был признан достойным получить поддержку в виде бенефициара, стипендии, предоставленной церковью, в возрасте 12 лет, чтобы поддерживать его в учебе.Хотя обычно бенефициары предоставлялись в качестве оплаты за работу в церкви, в настоящем или в будущем, нет никаких свидетельств того, что Кальвин когда-либо выполнял какие-либо обязанности на этой должности. Позже он держал еще два прихода, по которым тоже не работал. Таким образом, поддержанный церковью, в возрасте 14 лет Кальвин был зачислен в Колледж де ла Марш при Парижском университете, хотя быстро перешел в Колледж де Монтайгу.

В Париже Кальвин впервые познакомился с новым гуманистическим образованием, когда готовился к карьере священника.Хотя все контакты, которые установил Кальвин, невозможно отследить, кажется очевидным, что он встречался со многими ведущими гуманистами своего времени. Кэлвин получил степень магистра в возрасте 18 лет. Однако он не продолжил свой первоначальный план по подготовке к карьере клерка. Жерар Ковин, недавно отлученный от церкви в споре с капитулом кафедрального собора в Нойоне, приказал своему сыну вместо этого поступить в Орлеан на юридический факультет. Кальвин послушался и подал заявление, получив докторскую степень по праву незадолго до 14 января 1532 года.В том же году появилась его первая опубликованная книга — комментарий к книге Сенеки De Clementia . Примечательно, что он не содержит явных доказательств осведомленности, не говоря уже о озабоченности, современными событиями в религиозном мире.

Примерно в 1533 году Кальвин испытал « subita conversione », внезапное обращение. Поскольку Кальвин, как известно, не раскрывает свою личную жизнь, его труды не дают подробного понимания точного времени или причины этого события.Ганоци связывает это с судебным преследованием копа за ересь, во время которого Кальвин бежал из Парижа, во время которого в его квартире был произведен обыск, а его документы конфискованы. Во всяком случае, 4 мая 1534 года он явился в Нойон и отказался от своих духовных бенефициаров. Вероятно, с этого момента Кальвин больше не имел личной привязанности к Римской церкви.

Писавший быстро, Кальвин закончил первое издание своей книги Институты христианской религии в 1536 году. Она пользовалась широким спросом, и первоначальное предложение было исчерпано в течение года.Вместо того, чтобы просто переиздать его, Кальвин отредактировал его, и издание 1539 года существенно расширило оригинальную работу. Таков был образец Кальвина в последующих латинских изданиях 1543, 1550 и 1559 годов. Французские издания были напечатаны в 1545 и 1560 годах, и французский язык Кальвина имеет такое же влияние, как немецкий язык Лютера, на формирование современного языка. Каждое латинское издание представляло собой переработку более раннего материала, а также добавление новых компонентов. Если бы это был единственный подарок пера Кальвина, этого могло бы показаться достаточно.Но Кальвин также писал комментарии почти ко всем книгам Библии, издавал многочисленные трактаты и почти каждый день проповедовал в Женеве.

Женева должна была стать триумфом и бедствием для Кальвина. В 1536 году Гийом Фарель пристыдил Кальвина и заставил разделить руководство Женевой. Этот период жизни Кальвина продолжался до тех пор, пока городской совет не выгнал его в апреле 1538 года. Кальвин был слишком строг, на их вкус. Он поселился в Страсбурге и был пастором собрания. Именно здесь он начал свою другую жизненную работу: комментировал книги Библии.Начиная с комментария римлян, хотя бы частично написанного и опубликованного в Страсбурге в 1540 году, Кальвин прокомментировал большинство книг Священного Писания. Однако Женева перезвонила ему еще в 1541 году. Кальвин, полагая, что Женева была его визитом, вернулся. Он должен был жить там, попеременно поддерживая и ругая совет, до своей смерти в 1564 году. Именно в этот период Кальвин внес еще один большой вклад в Церковь, подготовив, а затем заставив городской совет ратифицировать свои церковные таинства Церковь Женевы.В этом заключаются все принципы реформатского государственного устройства. В 1564 году, ослабленный серией болезней, Кальвин умер в Женеве. По его завещанию он был похоронен в безымянной могиле, чтобы избежать всякой возможности идолопоклонства.

Мысль Кальвина отмечена постоянной диалектикой между точкой зрения полностью чистого и доброго творца (Бога) и испорченного тварного существа (человечества). Его антропология и сотериология показывают его зависимость от Августина, при этом его воля несколько ограничена в человеческом применении и бессильна изменить свой статус по отношению к спасению.Однако Кальвин уравновешивает это сердечным акцентом на человеческий отклик на Божью любовь и милосердие в сотворенном порядке посредством правильных действий как в человеческом мире, так и в мире природы.

2. Философия

а. Знание философии

Учитывая периодическую антипатию Кальвина к философам, слишком заманчиво отвергать его как человека, который очень мало знал философию, и резко выделял то, чего он не знал. Каким бы соблазнительным это ни было, это просто неправда. В Институтах , его трактатах и ​​комментариях Кальвин постоянно демонстрирует знакомство как с общими, так и с конкретными философскими знаниями, которые, по-видимому, были получены в результате его собственного изучения их сочинений.Что кажется наиболее важным в использовании философии Кальвином, так это то, что в целом он отказывается принимать философскую систему. Вместо этого он рассматривает философию как историю попытки человеческой мудрости найти ответы на вопросы человеческого существования. Таким образом, философы и их теории становятся парадигмами для размышлений, а не структурами для организации мысли.

Следовательно, попытки Кальвина использовать философию следует понимать как часть его гуманизма, а не как инструмент согласованной систематизации его мысли.Кальвин включил логику в учебную программу Женевской академии. Он мог проиллюстрировать веру с помощью четырехчастной причинности Аристотеля. Он мог использовать мысли философов как вспомогательные средства для тренировки ума и считал, что не многие пасторы и, конечно же, ни один доктор церкви не могут игнорировать философию. Однако это уважение находилось в постоянном напряжении, вызванном его раздражением по поводу усилий философов (и философов), выходящих за рамки их надлежащего места.

г. Эпистемология

Как уже отмечалось, Кальвин может показаться излишне резким в отношении философии.Что касается познания Бога, Кальвин утверждает, что именно здесь становится ясно, «как многоречиво все племя философов показало свою глупость и глупость! Ибо даже если мы можем извинить других (которые ведут себя как полнейшие дураки), Платон, самый религиозный из всех и наиболее осмотрительный, также исчезает в своем круглом шаре ». (Институты христианской религии I.v.11) Кальвин обнаруживает, что даже самые мудрые философы не идут ни в какое сравнение со «священным чтением», которое имеет в себе силу затронуть самое сердце читателя.(ICR I.viii.1) Сила Священного Писания в том, что оно несет Евангелие, обеспеченное присутствием Святого Духа, так что его слова могут перенести душу. Цель Бога, утверждает Кальвин, в учении Священных Писаний о своей бесконечной и духовной сущности, состоит в том, чтобы опровергнуть даже тонкие спекуляции светской философии. (ICR I.viii.1) Даже те, кто достигли интеллектуального первого ранга, не могут достичь возвышенности, естественной для Евангелия. (Комментарий к 1 Коринфянам 2.7).

Однако Кальвин не настроен против философии, ненавидя труды философов и философию в целом.Если так, потребовалась бы ему логика в Женевской академии? Скорее, он хотел ясно направить вопрос мудрости и философии в сторону послушания Христу. Так, в комментарии к 1 Коринфянам Кальвин пишет, что

г.

«Ибо все знания и понимание, которыми обладает человек, ничего не значат, если они не основаны на истинной мудрости; и для понимания духовного учения он имеет не большую ценность, чем глаз слепого для различения цветов. Обе эти вещи должны быть тщательно рассмотрены, так как (1) знание всех наук — это так много дыма в отрыве от небесной науки Христа; и (2) что человек со всей своей проницательностью так же глуп в отношении понимания тайн Бога, как осел неспособен понять музыкальную гармонию.”

Интересный момент в этом отрывке состоит в том, что Кальвин не очерняет человеческую философию или человеческий разум. Он, скорее, обсуждает, какой должна быть истинная цель этого знания или понимания и какова реальная основа человеческого знания. Здесь Кальвин не возвращается к самоочевидному принципу Аристотеля; его основа — это истинная мудрость. По мнению Кальвина, фраза «истинная мудрость» ( vera sapientia ) сразу же относится к начальному предложению Institutes .(ICR I.i.1) Это была та основа «истинной и здравой мудрости» ( vera ac solida sapientia ), которую искал Кальвин, единственное место, на котором можно было безопасно обосновать эпистемологию. Разум и его плоды имеют свое место. Однако это место не имеет преимущества перед явленной мудростью.

Этот инструментальный взгляд позволяет Кальвину высоко ценить плоды разума. Человеческий разум может даже иногда подниматься, чтобы рассмотреть истины, которые более точно находятся за пределами его досягаемости, но не может обеспечить необходимый контроль, чтобы убедиться, что его исследования тщательно и правильно рассматриваются.«Разум достаточно умен, чтобы попробовать что-то из вышеперечисленных вещей, хотя он более небрежно исследует это». (ICR II.ii.13). Кальвин разделяет разум, придавая ему разную глубину проникновения в зависимости от его предмета. Он мог бы написать: «Итак, различие заключается в том, что существует один вид понимания земных вещей; еще один небесный. Я называю «земным» то, что не имеет отношения к Богу или Его Царству, к истинной справедливости или блаженству будущей жизни; но которые имеют свое значение и взаимосвязь по отношению к настоящей жизни и в некотором смысле ограничены ее пределами.”(ICR II.ii.13)

Таким образом, Кальвин просто выполняет свое собственное разделение, когда он комментирует из 1 Коринфянам 3, что «Апостол не просит нас полностью отказаться от мудрости, которая либо врожденная, либо приобретенная долгим опытом. Он только просит, чтобы мы подчинили это Богу, чтобы вся наша мудрость могла быть получена из Его Слова ». (Комментарий к 1 Коринфянам 3,18). Кальвин явно желает рассматривать различные искусства как служанок. Он предостерегает от того, чтобы делать их любовницами.

Не может быть никаких сомнений в том, что Кальвин сделал этот ход по крайней мере по двум причинам. Во-первых, для Кальвина последствия греха гораздо более сильны, чем для некоторых других христианских мыслителей. Грех развратил не только волю, но и интеллект. После внедрения греха в мир человеческие возможности радикально ограничены, и никакой неуправляемый интеллект, даже самый острый, не сможет проникнуть в тайны Божьей истины и нынешней Божьей воли для человечества.

Не менее важным, чем это понимание, является другое, чего многие не смогли понять.Теология Кальвина включает радикальное представление о приспособлении Бога к человеческим способностям или, вернее, к человеческой слабости. Даже до грехопадения люди могли познать Бога только благодаря самораскрытию Бога; люди смогли угодить Богу только благодаря предшествующему руководству Бога в форме правил. Никогда не было момента, когда люди действительно могли бы инициировать познание Бога или движение к Богу. Это неизмеримо более верно после установления греха в мире и его последствий.Таким образом, Кальвин отвергает все попытки выйти за рамки Священных Писаний (и большую часть классической метафизики) как чистую спекуляцию, как неправильную, так и греховную.

г. Влияние

Как ни странно, наследие Кальвина о подчиненном положении философии в поисках божественной истины не является ни ясным, ни прочным. В течение его собственной жизни женевские богословы, такие как Теодор Беза, были гораздо более оптимистичны в использовании инструментов схоластического богословия и философии и, похоже, отходили от той иерархии, на которой настаивал Кальвин.В течение следующего столетия некоторые из выдающихся протестантских богословов-схоластов будут преподавать в Женевской академии или, по крайней мере, излагать там свои идеи.

Современная теологическая и историографическая борьба ведется по поводу того, что влечет за собой это изменение и каково его значение. Некоторые, например Брайан Г. Армстронг, утверждали, что этот сдвиг в сторону схоластических моделей мышления представляет собой неизбежный сдвиг в содержании реформатского богословия и, таким образом, отход от теологического проекта Кальвина.Другие, в частности Ричард Мюллер, утверждали, что не было оригинального времени без схоластического богословия и что схоластический метод нейтрально по содержанию. В любом случае ясно то, что к середине 17–^– годов осторожность, которую Кальвин так часто высказывал в отношении использования философии, была утеряна. С его утратой произошла утрата характерного для Кальвина присвоения философии.

3. Ссылки и дополнительная литература

а. Первоисточники

• Opera Quae Supersunt Omnia .59 томов. Под редакцией Вильгельма Баума, Эдварда Куница и Эдварда Ройсса. Брауншвейг: Шветчке и сыновья, 1895.
  • По-прежнему стандартное издание произведений Кальвина.
• Опера Selecta . 5 томов. 3-е изд. Под редакцией Питера Барта и Вильгельма Низеля. Мюнхен: Кристиан Кайзер, 1967.
  • Почти так же часто цитируется, как Опера Кальвини.
• Иоаннис Кальвини Опера Exegetica. Разные редакторы. Женева: Дро, 1992-.
  • Это представляет собой современную попытку предоставить истинно критические издания экзегетических работ Кальвина, первые тома представляют прекрасные тексты.
• Registres du Consistoire de Genève au Temps de Calvin . Том I (1542-1544). Под редакцией Томаса А. Ламберта и Изабеллы М. Ватт. Женева: Дро, 1996.
  • Наряду с более поздними томами, это позволяет лучше контекстуализировать Кальвина, чем это было возможно ранее.
• Институты христианской религии . 2 тома. Перевод Форд Льюис Бэттлс, отредактированный Джоном Т. Макнилом. Библиотека христианских классиков .Филадельфия: Вестминстерская пресса, 1960.
  • Стандартный английский перевод последнего латинского издания Кальвина Institutes .
• Комментарии Кальвина , переведенные Обществом переводчиков Кальвина, 1843-1855; переиздание, Гранд-Рапидс, Мичиган: Бейкер, 1979, 22 тома.
  • Удобный перевод комментариев Кальвина.
• Комментарии Кальвина к Новому Завету , 12 томов. Под редакцией Дэвида В.Торранс и Томас Ф. Торранс. Гранд-Рапидс: Эрдманс, 1960.
  • Вероятно, самое читаемое издание комментариев Кальвина к Новому Завету.
• Комментарии Кальвина к Ветхому Завету , Перевод Резерфорд Хаус, изд. Д. Ф. Райт. Гранд-Рапидс, Мичиган: Eerdmans, 1993-.
  • Прекрасный новый перевод комментариев Кальвина к Ветхому Завету.

г. Вторичные источники

• Билер, Андре. Социальный гуманизм Кальвина .Перевод Пола Т. Фурманна. Ричмонд: John Knox Press, 1961.
  • Важная работа по социальной этике Кальвина.
• Баусма, Уильям. Жан Кальвин: портрет шестнадцатого века . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 1988.
  • Широко цитируемая спорная реконструкция мысли Кальвина с психологической точки зрения.
• Брин, Квирин. Жан Кальвин: исследование французского гуманизма . 2 ^-й изд. Нью-Йорк: Archon Books, 1968.
  • Полезное воплощение работы Кальвина как гуманизма.
• Коттре, Бернар. Кальвин: Биография . Перевод М. Уоллеса Макдональда. Гранд-Рапидс: Эрдманс, 2000.
  • Новейшая биография Кальвина, написанная с точки зрения историка и предлагающая богатые контекстные детали для рассмотрения влияний Кальвина.
• Дэвис, Томас Дж. Самые ясные обетования Бога: развитие евхаристического учения Кальвина .Нью-Йорк: AMS Press, 1995.
  • Наиболее ясное изложение евхаристического учения Кальвина и его развития.
• Дауи, Эдвард А. Младший Познание Бога в теологии Кальвина . 3-е изд. Гранд-Рапидс, Мичиган: Wm. Б. Эрдманс, 1994.
  • По существу не изменилась с момента своего появления в 1952 году, но по-прежнему необходима для своих категорий и жизненно важного понимания реформаторской мысли.
• Гэмбл, Ричард К. Статьи о Кальвине и кальвинизме , 9 томов.Нью-Йорк: издательство Garland Publishing Co., 1992.
  • Собирает воедино большинство значимых статей о Кальвине. Существуют и другие прекрасные коллекции, но это наиболее полное.
• Ганоци, Александр. Молодой Кальвин . Перевод Дэвида Фоксгровера и Уэйда Прово. Филадельфия: Вестминстерская пресса, 1987.
  • Лучшая биография и прослеживание ранних влияний Кальвина.
• Кингдон, Роберт. Женева и начало религиозных войн во Франции, 1555-1563 гг. .Женева: Librairie E. Droz, 1956.
  • Эта основополагающая работа продемонстрировала важность серьезной исторической работы, способной поддержать любые попытки понять мир Кальвина.
• МакГрат, Алистер Э. Жизнь Жана Кальвина: исследование формирования западной культуры . Кембридж, Массачусетс: издательство Blackwell Publishers, 1990.
  • Стандартная биография Кальвина.
• Милле, Оливье. Calvin et la Dynamique de la parole: Etude de Rhétorique réformée .Женева: Издания Слаткина: 1992.
  • Еще не переведен, но слишком важен, чтобы исключить его из списка — этот авторитетный труд открывает новые горизонты исследований в области риторики, раннего использования теологического французского языка и лингвистических навыков Кальвина.
• Мюллер, Ричард. Незарегистрированный Кальвин: исследования в основе богословской традиции . Оксфорд: Издательство Оксфордского университета, 2000.
  • Сознательное усилие по возвращению исследований Кальвина к текстам и мысленным мирам шестнадцатого века.
• Нафи, Уильям. Кальвин и укрепление Женевской Реформации . Манчестер: Издательство Манчестерского университета, 1994.
  • Одна из лучших работ для понимания Женевы Кальвина.
• Parker, T.H.L. Комментарии Кальвина к Новому Завету. 2-е изд. Луисвилл: Вестминстер / John Knox Press, 1993.
• Комментарии Кальвина к Ветхому Завету. Эдинбург: Т. и Т. Кларк, 1986.
  • Вместе эти два тома служат прекрасным введением в главную работу жизни Кальвина — экспозицию Священного Писания.
• Парти, Чарльз. Кальвин и классическая философия . Лейден: Э. Дж. Брилл, 1977.
  • Вероятно, лучшее место для начала рассмотрения знаний Кальвина о греческой и латинской философии.
• Шрейнер, Сьюзен Э. Театр его славы: природа и естественный порядок в мысли Жана Кальвина . Исследования по историческому богословию. Дарем: Лабиринт Пресс, 1991.
  • Лучший текстуально аргументированный источник для рассмотрения присвоения Кальвином созданного порядка.
• Штейнмец, Дэвид. Кальвин в контексте Oxford: Oxford University Press, 1995.
  • Этот набор эссе убедительно доказывает, что Кальвин всегда понимал в рамках унаследованных им традиций.
• Томпсон, Джон. Дочери Сары: женщины в регулярных и исключительных ролях в экзегезе Кальвина, его предшественников и его современников . Женева: Librairie Droz, 1992.
  • Демонстрирует перспективность рассмотрения новых вопросов через прочную историю экзегетических моделей.
• Вендел, Франсуа. Кальвин: Истоки и развитие его религиозной мысли . Перевод Филиппа Майре. Дарем, Северная Каролина: Labyrinth Press, 1987.
  • Впервые опубликованное в 1963 году, это введение до сих пор широко цитируется.
• Захман, Рэндалл К. Уверенность веры: совесть в теологии Мартина Лютера и Жана Кальвина . Миннеаполис: Fortress Press, 1993.
  • Тонкое исследование того, как разное понимание критической концепции привело к совершенно разным результатам в представлении двух гигантов Реформации.

Информация об авторе:

Р. Уорд Холдер
Доцент богословия
Колледж Св. Ансельма
США

Кальвинизм и проблема зла | Отзывы | Философские обзоры Нотр-Дама

Эта книга одновременно смелая и смелая. Это смело, потому что большинство его авторов отстаивают позицию, которую многие христианские философы считают неоправданной и, по сути, усугубляют проблему зла.Это смело, потому что авторы выдвинули ряд интересных предложений, аргументируя это тем, что их положение не только не хуже, чем другие варианты, представленные на столе, но даже лучше.

Книга содержит двенадцать эссе и введение, и десять из этих эссе так или иначе защищают кальвинизм от различных форм обвинений в том, что кальвинизм усугубляет проблему зла. В первом эссе Дэниел М. Джонсон, один из редакторов, дает карту территории, начиная с набросков различных версий первой отличительной кальвинистской проблемы зла, а именно, что оно делает Бога виновником греха.Затем он рассматривает вторую особенную проблему, а именно, как объяснить первый грех. Затем он обращается к общей проблеме зла, которую разделяют все теисты, и набрасывает некоторые ответы, которые, в частности, дает кальвинизм, и в заключение он кратко излагает «преимущества кальвинизма» в решении этой проблемы. В следующих эссе эта местность исследуется более подробно. «Стрелки-молинисты: Бог и авторство греха» Грега Велти — это элегантно написанный и аргументированный случай, когда молинисты сталкиваются с параллельными проблемами в отношении ответственности Бога за грех, поэтому они не лучше в отношении этой трудности, чем их кальвинистские коллеги.В следующих трех эссе, написанных Хитом Уайтом, Джеймсом Э. Брюсом и Дэвидом Э. Александером, также утверждается, что кальвинизм не делает Бога виновником греха в каком-либо нежелательном смысле. Брюс сосредотачивается на классическом кальвинистском богослове Фрэнсисе Турретене. Далее следует эссе известного философа Пола Хельма, в котором защищаются различные способы, которыми, по мнению кальвинистов, Бог проявляет «различение» в творении и спасении. В аналогичном ключе покойный Хью Дж. Макканн исследует проблему благодати и свободы воли, особенно в том, что касается критического человеческого решения, связанного с обращением.Макканн предполагает, что это решение может быть либертарианским в контексте кальвинистского богословия.

Эссе Александра Р. Прусса — одно из двух в томе, критикующем кальвинизм. В его тщательно аргументированной статье утверждается, что кальвинисты сталкиваются с серьезной дилеммой в объяснении первого греха, выбирают ли они точку зрения томистов, согласно которой действия человека не полностью определяются его характером, или точку зрения Эдвардса, которая утверждает, что это так. Джеймс Н. Андерсон пытается решить проблему, которую ставит перед этой дилеммой, в следующем эссе.Два эссе Кристофера Р. Грина и Мэтью Дж. Харта доказывают, что существуют возможные блага, которые перевешивают ужасное зло, включая, особенно в случае Харта, зло вечного ада и осуждение многих людей. В заключительном эссе Энтони Брайсона утверждается, что кальвинистам не следует слишком быстро отвергать проблему зла, прибегая к «муровскому переключению», прибегая к самоочевидному существованию Бога и истине Писания. Хотя автор является реформатором, основная направленность эссе критически относится к кальвинистской тенденции безразлично относиться к вызову, исходящему от зла.

Это важный том, потому что он представляет собой впечатляющую попытку дать философскую защиту позиции, которая чаще защищается библейскими, чем философскими соображениями. В самом деле, даже сторонники кальвинизма иногда признают, что их точка зрения вызывает беспокойство по-разному, но они настаивают на том, что обязаны подтвердить ее из-за того, что они считают ясным учением Писания. Хотя авторы этой книги, кажется, разделяют убеждение, что кальвинизм — это ясное учение Писания, их аргументы здесь явно философские.Действительно, последнее предложение эссе Александра соредактора резюмирует то, что призван продемонстрировать том: «Теологические детерминисты могут апеллировать к ответам на проблемы зла, которые столь же изощренны и правдоподобны, как их братья и сестры-индетерминисты. «(стр. 143).

Эта книга очень успешно показывает, что кальвинисты имеют в своем арсенале некоторые очень изощренные приемы, которые они могут использовать для смягчения проблемы зла. Это трудная проблема, с которой приходится сталкиваться всем теистам, поэтому не только кальвинисты бросают здесь серьезный вызов.Но хотя у кальвинистов есть изощренные варианты, гораздо менее очевидно, что эти варианты столь же «prima facie правдоподобны», как и те, которые доступны индетерминистам, не говоря уже о том, что они на самом деле предпочтительнее.

В оставшейся части этого обзора я хочу исследовать это, сосредоточив внимание на том, что часто считается наиболее трудным аспектом проблемы зла, а именно на доктрине ада. И легко понять почему. Зла этого мира, какими бы большими они ни были, могут быть побеждены несравненными благами вечной жизни и счастья.Комментируя распространение зла в этой жизни, Грин говорит: «Если мы не знаем, что будущее принесет вовлеченным лицам, у нас нет оснований говорить что-либо о конечном распределении зла на протяжении всей истории. нет гарантии, например, что чьи-либо страдания не будут компенсированы »(стр. 246).

Обратной стороной этого является то, что каким бы удачливым ни был человек в этой жизни, великое зло вечного проклятия намного перевесит любые блага, которыми он может наслаждаться.В этом мы можем быть уверены: не будет компенсации за вечные адские страдания. Но, конечно, очевидное возражение состоит в том, что те, кто находится в аду, получают только то, что заслуживают, поэтому нет необходимости компенсировать их страдания. Особая трудность, с которой сталкиваются кальвинисты, состоит в том, как разобраться в этом в мире, где Бог определяет все, включая выбор тех, кто попадает в ад. Возникает очевидный вопрос: почему Бог не заставляет всех выбирать добро и таким образом избегать не только зла этого мира, но и зла вечных страданий в аду.В самом деле, если компатибилизм верен, кажется, что Бог может свободно определять всех, чтобы они выбирали добро и избегали ада.

Давайте посмотрим, как пара авторов этой книги решает эту задачу. Во-первых, Дэвид Александер апеллирует к теории зла, связанной с лишением, наряду с классическим представлением о том, что Бог вообще не обязан что-либо создавать. Он пишет:

Итак, зло ада состоит в отсутствии чего-то, что должно присутствовать, и, самое главное, правильного отношения к Богу.Как мы также видели, Бог вообще не обязан создавать что-либо, даже последующее творение. Если это так, то Бог не обязан устанавливать правильные отношения между творениями и Собой. Следовательно, ад не ставит под угрозу благость Бога (142).

Александр продолжает утверждать, что Бог любит тех, кто приговорен к аду на основании тождества бытия и благости, поэтому создание Богом и поддержка проклятых — это акт любви. Конечно, Бог не любит проклятых так же, как он любит спасенных, но он все еще любит их до некоторой степени, поскольку он создал и поддерживает их.

Так вот, те, кто сомневается в кальвинизме или нейтрален, вряд ли найдут это убедительным. Речь идет о принципиально различных моральных интуициях о природе божественной добродетели, а также о том, как это было открыто нам в Священных Писаниях. Даже если допустить, что, строго говоря, у Бога нет моральных обязательств, остается вопрос, является ли описание Божьей любви и благости, предложенное здесь, хотя бы отдаленно удовлетворительным или истинным для библейской картины любви к Богу, раскрытой в конечном итоге во Христе.Решил бы Бог совершенной любви не устанавливать правильные отношения с самим собой с некоторыми из своих человеческих существ, если бы он мог легко это сделать? Достаточно ли его любовь и доброта представлены в самом факте, что он создает и поддерживает их в существовании, даже если это существование принимает форму вечных страданий в аду?

Здесь кальвинисты (включая Александра) часто спорят, что есть другие блага, несовместимые с тем, что Бог спасает всех людей, блага, которые перевешивают спасение всех людей.Часто упоминается благо того, что Бог проявляет весь спектр Своего гнева, чтобы полностью показать Свою славу. В одном из самых увлекательных эссе сборника Харт развивает более надежную защиту ада в другом направлении. Как он указывает, проявление славы Божьей могло бы оправдать осуждение, скажем, нескольких сотен человек. Но кальвинисты часто считали, что проклятых будет гораздо больше, намного больше, чем избранных. Харт, черпая вдохновение из классических кальвинистов, таких как Джонатан Эдвардс и других, предлагает отчет о возможных благах, которые потребуют проклятия многих людей.

Он охотно допускает, что в Божьей силе «сделать так, чтобы все создания свободно избрали Его» (252). Так почему он этого не делает? Короче говоря, предположение Харта состоит в том, что именно ради спасенных Бог создает многих людей, которые будут прокляты. Важно подчеркнуть, что Харт предлагает свои предложения как « правдоподобно актуальных причин», которые мог иметь Бог (252). Он считает, что это сильнее защиты, что слишком легко, но не требует утверждения о том, что знает истинные причины Бога.Харт развивает и защищает несколько таких причин.

Чтобы получить представление о причинах, которые, по мнению Харта, правдоподобно актуальны, давайте рассмотрим только одно из благ, которое, по его мнению, могло бы оправдать создание Богом множества обитателей ада, а именно углубленное чувство благодарности, которое спасенные будут испытывать при признании «вероятности» альтернативы «. Когда избранные увидят в аду всех своих друзей и соратников, которые во многих отношениях были такими же, как они, они тем более остро почувствуют, насколько они счастливы в своем спасении.Это дает причину, по которой Бог решил все так, чтобы число проклятых «намного превосходило избранных». В самом деле, чем больше таких негодяев будет у избранных товарищей, «тем более уместно или« правдивее »для них будет сказать:« Я мог быть проклят », и их благодарность за то, что они находятся на небесах, возрастет пропорционально обоим. количество этих товарищей и сходство положения этих товарищей с самими собой »(258).

Здесь следует подчеркнуть, что Харт утверждает, что у Бога есть мотив любви в этом сценарии, потому что он действует на благо избранных, нанимая нечестивых способом, который «полезен в инструментальном плане».«Тем не менее, Харт» счастлив приписать Богу неотцовскую любовь к нечестивцу (и, следовательно, стремление к благу нечестивца), лишь бы помнить, что семейный пристрастие даст Богу гораздо большее желание избранных добро »(269–270).

Хотя мы не можем предположить, что все участники присоединятся к утверждениям Харта, я бы предположил, что его эссе олицетворяет то, что не так с кальвинизмом, и, соответственно, многие читатели не найдут аргументы этой книги окончательно убедительными.Проблема не в недостатке философской изысканности, а скорее в сомнительных, если не в высшей степени спорных утверждениях, которые отстаиваются с помощью инструментов философского анализа. Те, кто еще не привержен кальвинизму, вряд ли сочтут даже отдаленно правдоподобным, что тот вид «благ», который предлагает Харт, может дать Богу повод осудить «гораздо больше людей, чем он хочет спасти». В самом деле, я склонен думать, что у Бога даже не могло быть таких причин, не говоря уже о том, что такие причины «правдоподобно актуальны».»Подобные проблемы связаны с доктриной безусловного периода выборов, даже если она не включает утверждение о том, что Бог осуждает гораздо больше людей, чем спасает.

Эта книга заслуживает того, чтобы ее могли прочитать все, кто интересуется кальвинизмом, включая как сторонников, так и критиков. Авторы оказали ценную услугу, прояснив разнообразие ходов и вариантов, имеющихся в распоряжении кальвинистов, а также обратили внимание на многие из наиболее фундаментальных моментов расхождения между кальвинистами и их оппонентами.Критики кальвинизма найдут особенно интересным, как этот том отображает радикально разные суждения о природе любви и добра, лежащие в основе дискуссии.

Философия кальвинизма важнее БОГА для кальвинистов?

Почему для кальвинистов так важно верить в кальвинизм и что Бог предопределил людям быть избранными и неизбранными еще до их рождения?

НРАВИТСЯ ли им на эту историю и на то, каким в ней оказался Бог?

Это потому, что Библия учит кальвинизму? Или это потому, что кальвинизм МОЖЕТ преподавать в Библии , если мы игнорируем определенные стихи и читаем другие стихи в вакууме, чтобы текст соответствовал кальвинизму? ДОЛЖЕН мы читать Библию, как будто в ней учат кальвинизму, или возможно ли, что мы сможем получить другой результат (более лестный для Бога), вообще не игнорируя или искажая какие-либо стихи? Я бы, конечно, проголосовал за последнее.Ниже приведены варианты, которые я вижу, и самый отрицательный аспект кальвинизма заключается в том, что он выставляет Бога виновником греха, превращая его в тирана, который не дает большинству людей спастись. А может есть что-то еще хуже — а именно мысль, что он делает этот ЗА СВОЮ СЛАВУ! Одна мысль должна заставить христианина съежиться.

Кальвинистский вариант

Обратите внимание, что я не верю, что есть кальвинисты, которые могут согласиться со своими собственными доктринами, и, следовательно, я не верю, что они строго верят в то, что я пишу ниже.Я считаю, что они намного умнее своих собственных доктрин и что они более или менее предпочитают быть непоследовательными кальвинистами. Некоторые пытаются быть более последовательными, чем другие, и открыто признают, что они верят, что Бог предопределяет даже растлителей малолетних на совершение своих преступлений, тогда как другие занимаются всевозможными гимнастическими упражнениями, чтобы избежать абсурдного результата, которого требует кальвинизм.

• Эта альтернатива возлагает на Бога ответственность за наши действия, включая наши грехи. Возникновение темы компатибилизма не помогает, потому что мы не можем воплотить взаимоисключающие идеи в жизнь, просто описывая изобретенный процесс причудливыми словами.
• Идея состоит в том, что против воли Бога ничего не происходит (по крайней мере, если Вестминстерское исповедание веры действительно). Это означает, что грех (если мы хотим быть последовательными) происходит по его воле. У этого Бога, по-видимому, также есть по крайней мере две противоположные воли, и одна из его волей объясняется его желанием заставить людей грешить, чтобы достичь своих целей.
• Поскольку Бог является виновником греха, он, к сожалению, не имеет смысла, и поэтому к нему трудно подойти с искренним сердцем.Как возможно любить кого-то больше всего на свете, зная, что он предопределил большинству людей быть злыми неизбранными грешниками еще до их рождения, и даже так злится на них за то, что он создал их, что он посылает их в ад?
• Иисус умер не за всех, а только за нескольких избранных, что указывает на то, что Бог никогда не намеревался предлагать спасение всем в первую очередь.
• У кальвиниста есть все основания хвастаться, учитывая, что Бог избрал их быть яркими мудрыми звездами в мире, а не другими.
• Ja. 1:13 следует игнорировать, поскольку в нем говорится, что Бог никого не искушает. Кальвинисты идут еще дальше, поскольку кальвинизм учит, что Бог не только искушает людей, но и заставляет их грешить.
• Почему Иисус должен был умереть на кресте, остается загадкой, но кальвинизм истинен. Могли ли избранные не оставаться избранными, если Иисус не умер на кресте? Иисус умер из-за того, что что-то пошло не так? Что-то против планов Бога? Что именно пошло не так, и против воли Бога?
• Ад — это место, наполненное людьми, которые повиновались Богу на 100% (будучи злыми неизбранными грешниками, которыми Бог предопределил им быть.)
• Слово «суверен» добавлено в Библию (по отношению к KJV), что само по себе не является проблемой, но кальвинистская интерпретация этого небиблейского слова является проблемой. Исключая возможность того, что Бог вполне мог сотворить человека со свободной волей, это слово должно тогда по необходимости означать, что на земле может действовать только воля Бога, что снова приводит к тому, что грех происходит по его воле.
• Проповедь и молитва не имеют никакого смысла, если кальвинизм истинен.Избранные не могут погибнуть, а неизбранные никогда не могут быть спасены. Должны ли мы делать это, потому что Бог сказал нам об этом? Каков будет ужасный исход, если мы не будем подчиняться?
• Зачем столько шума из-за греха, если кальвинизм истинен? Если идея в том, что против его воли ничего не происходит?

Вариант свободной воли.

• Эта альтернатива возлагает ответственность за свои действия на ЧЕЛОВЕКА , а это значит, что за грех следует винить человека, а не Бога.
• Бог не хочет, чтобы кто-то погиб, и на небесах много радости каждый раз, когда человек кается и может восстановить свою жизнь. Верховная власть Бога не нарушается только потому, что он решил создать человека со свободной волей и ответственностью за свои действия. У Бога нет противоречивых желаний, и каждый раз, когда человек грешит, это всегда против его воли.
• Человек грешит по своей воле и против воли Бога. Это означает, что Бог имеет смысл, когда он постоянно убеждает людей избегать греха.Бог свят, поэтому непослушание отделяет нас от Него. Мы созданы, чтобы искать и находить его (Деян. 17).
• Иисус умер за всех, проявив свою истинную любовь к каждому человеку. Нам говорят быть милосердными, как и ему.
• У нас нет причин хвалиться своим спасением, поскольку мы на 100% потеряны без Бога. У нас нет власти прощать себе собственные грехи, но мы полностью зависим от милости Бога. Он ожидает, что мы покаемся в своих грехах, и это не означает « хвастовство» , поскольку всем дана эта способность.
• Свободолюбивые люди полностью доверяют библейской информации о том, что Бог не искушает никого и НЕ заставляет людей грешить.
• Смерть Иисуса на кресте имеет смысл. Что-то пошло ужасно неправильно и противоречило планам Бога (грех), и нет прощения без жертвы крови. Бога не удивило, что Адам и Ева ослушались его, поскольку он создал их со способностью любить / ненавидеть и подчиняться / не подчиняться, и, естественно, тогда непослушание было возможным результатом. Вот почему также имеет смысл то, что Бог заранее предупредил Адама и Еву о грехе, сказав им, что грех порождает смерть.Он сказал им НЕ есть, и они поели.
• Ад — это место для непослушных людей, которые действовали вопреки заповедям Бога. У них была возможность быть посланными на небеса, но из-за своей гордости и своего выбора не быть последователями Бога они заслуживают ада.
• Свободолюбивые люди не верят, что для Бога есть что-то слишком сложное, а это значит, что он способен создать человека со свободной волей и сделать человека ответственным за свои действия.
• Проповедь и молитва имеют совершенный смысл, поскольку, поступая так, мы можем влиять на духовный мир и исход вещей.

Почему вариант «Свободная воля» не является лучшим вариантом и не является единственным вариантом, который избавляет нас от необходимости хулить Бога, предполагая, что он каким-то образом руководит грехом?

Я разговаривал со многими кальвинистами, и я чувствую, что большинство из них даже не хотят, чтобы вариант Свободной воли был истинным , потому что тогда им придется отказаться от кальвинизма. Похоже, спасение кальвинизма намного важнее, чем сам Бог. У них есть все шансы в мире изучать сайты с извинениями, которые могли бы помочь им преодолеть кальвинистские препятствия и помочь им взглянуть на Библию в ином свете, но они отказываются.Они предпочитают придерживаться своих кальвинистских учителей и книг, и всякий раз, когда они сталкиваются с противоречием, они предпочитают обращаться к этим источникам, чтобы увидеть, есть ли решение. Они бы не стали обращаться к добровольным источникам, поскольку их цель — спасти кальвинизм. Не важно спасти образ Бога от нападения? Как будто они уже приняли решение. Меня могут спросить, не относится ли то же самое ко мне — может, я тоже заранее решил? Хорошо, но разве не имеет смысла начинать с проверки тех источников, которые спасают Бога от эгоистичного тирана , и где нет взаимоисключающих противоречий, с которыми я должен бороться?

Многие кальвинисты часто спрашивают, почему было бы лучше, если бы Бог создал
человек , зная , что найдутся люди, отвергающие Его.Это была бы лучшая альтернатива, поскольку она возлагала бы ответственность и виновность на человека, а не на Бога. Знать, что что-то возможно заранее, — это не то же самое, что предопределить , что это произойдет. Вместо «Бог заставил меня сделать это» человек должен столкнуться с последствиями своего собственного выбора.

Даже если это не идеальный пример, я часто сравниваю его с родителем-христианином, живущим в светской стране (очень похожей на мою), и где она / она «знает» , что не все его / ее дети вырастут. быть верующими или даже уважаемыми гражданами из-за агностической / атеистической пропаганды, которую преподают в школе, среди друзей, в средствах массовой информации и повсюду.Даже если бы Библию преподавали дома, и даже если бы родители потратили много времени на то, чтобы побуждать своих детей сохранять христианскую веру, это также близко к уверенности в том, что не все их дети сделают лучший выбор. Итак, решит ли родитель вообще не иметь детей из-за этой печальной реальности? Я еще не встречал ни одного человека с таким подходом. Даже если родителю через пророчество будет сказано, что не все его / ее дети будут спасены, родитель все равно может решить завести детей.Если бы некоторые из детей оказались агностиками, став взрослыми, это не было бы виной родителей. Каждый человек должен нести ответственность за свои поступки и выбор в жизни.

Есть кальвинисты, которые признают, что в кальвинизме есть противоречия, но затем они часто пытаются оправдать свое безнадежное положение с помощью этого стиха:

Ис. 55: 8 Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути Мои пути, говорит Господь. 9 Ибо, как небо выше земли, так мои пути выше ваших путей и мои мысли выше ваших мыслей.

Для них этот стих означает, что даже если они не знают, как разрешить свои теологические противоречия сейчас, они ожидают сделать это, когда попадут на небеса. Тем не менее, свободолюбивому человеку не нужно ждать небес, прежде чем Библия обретет смысл, потому что нет стихов, которые нужно игнорировать или искажать.

Нравится:

Нравится Загрузка …

Связанные

Всех любит Бог? В основе того, что не так с кальвинизмом

Джерри Л. Уоллс. Любит ли Бог всех? Суть того, что не так с кальвинизмом . Юджин, штат Орегон: Cascade Books, 2016. 88 стр. $ 15,00. ISBN: 978-1620325506.

Я вырос в христианских традициях, глубоко укоренившихся в кальвинистском богословии. Хотя наша маленькая церковь в Новой Англии когда-то входила в состав Консервативной баптистской ассоциации, со временем она отделилась от этой деноминации и стала независимой библейской церковью. Оглядываясь назад, я бы назвал нас кальвинистами на четыре или четыре с половиной пункта, а доктрина ограниченного искупления была единственной сомнительной опорой в почтенном аббревиатуре TULIP.Тем не менее, несомненно, верно, что все, что происходило, происходило не только по воле Бога, но и в явном виде по Его творческому указу; и что Бог милостиво из собственной любви избрал избранных, чтобы спастись от этого разрушительного мира, и что он своей непреодолимой благодатью привлек их к вере в себя. Если что-то и было правдой в отношении христианской веры, так это именно эти вещи (наряду с полной порочностью и упорством святых). Когда традиционные тексты были представлены в качестве доказательства этих доктринальных догм, я мог только кивнуть в знак согласия, не придавая значения тому, как Писание читалось и истолковывалось.Именно на этой богословской скале я начал строить свой духовный дом, будучи уверенным, что знаю Слово Божье и действую мудро и осмотрительно.

Тем не менее, когда я был подростком, и когда мне было чуть больше двадцати, произошла забавная вещь. Чем больше я погружал свой христианский фундамент в основу кальвинизма, тем более хрупкой и изменчивой становилась моя духовная жизнь и приверженность христианству. Множество невыразимых бедствий постигло мою семью одно за другим; молитвы остались без ответа; Бог оставался скрытым, несмотря на ревностные поиски; жизнь зашаталась и потемнела.Я отчаялся. Как мог Бог любви лично причинять это ужасное зло и при этом оставаться совершенно добрым? Как я мог доверять Богу в любви, когда Он побуждал людей грешить, а затем возлагал на них ответственность за то, от чего они не могли удержаться? Я отчаянно пытался удержать эти разрозненные богословские принципы в надлежащем равновесии, но напряжение разорвало меня на части. Интуитивно я знал, что если первопричиной зла был Бог, то он был злом; медленно и опасно ползучим образом я начал ненавидеть этого Бога кальвинизма, даже когда внешне излагал все правильные доктрины.

В тот момент мне очень было нужно жизнеспособное, библейски правильное и альтернативное понимание основных христианских учений о суверенитете и любви Бога, человеческом грехе, избрании, спасении, искуплении Христа и верном ученичестве. Хотя в конце концов я пришел к отказу от кальвинизма на полпути в колледже (и позже принял всесторонний арминианство в семинарии), меня можно было бы избавить от многих лет разочарования, путаницы в мышлении и духовной мертвости, если бы кто-нибудь поместил последнюю книгу Джерри Уоллса в мою книгу. Руки.

Книга

Уоллса короткая, и в ней нет никаких ударов. Название отражает главное утверждение Уоллса: несмотря на бесконечные раунды дебатов между кальвинистами и арминианами относительно природы и степени владычества Бога, его всемогущества и его целей в спасении, суть того, что не так с кальвинизмом, заключается в том, что при последовательном соблюдении его логический конец, он учит, что Бог по-настоящему любит не всех. Это глубоко проблематично как с теологической, так и с библейской точки зрения, поскольку совершенное божественное существо должно любить всех безотлагательно (или по определению он не был бы Богом), и, как явствует из Священного Писания, любовь является настолько неотъемлемой частью характера Бога, что ее можно описать как часть его сущности («Бог есть любовь» в 1 Иоанна 4: 8, 16).

Однако, прежде чем он туда доберется, Walls освещает некоторые основные вопросы. В главе 1 Уоллс отмечает, что классические кальвинистские тексты давно упускают из виду важность любви Бога. Вестминстерское исповедание веры ( WCF ), в ответ на вопрос «Что такое Бог?» называет основные атрибуты Бога, но при этом не учитывает любовь; и ни разу на почти 2000 страницах книги Жана Кальвина Институты христианской религии он не цитирует ни 1 Иоанна 4: 8, ни 1 Иоанна 4:16.В главе 2 Уоллс рассматривает некоторые основные богословские системы, противопоставляя аббревиатуру TULIP кальвинизма и ФАКТЫ или РОЗЫ арминианства. Затем Уоллс обобщает доктрины безусловного избрания, вечной безопасности и судьбы неизбранных в соответствии с кальвинизмом, указывая на то, что WCF заходит так далеко, что утверждает, что Бог был доволен, призвал некоторых людей к гневу за их грехи, чтобы были известны Божья слава и справедливость. Уоллс задерживается на этом последнем соображении, отмечая, что какая бы ни была причина, по которой Бог не избрал нечестивца, когда он мог это сделать, непостижимо для нас, людей, ситуация, которая часто побуждает кальвинистов подчеркивать суверенитет и контроль Бога вместо того, чтобы фактически предлагать теодицею в свете вечного проклятие.Глава заканчивается кратким обсуждением ограниченного искупления в соответствии с кальвинизмом, исторически понимаемым как Христос , умирающий только для избранных, не Смерть Христа применяется только к избранным. Другими словами, смерть Христа никоим образом не искупила грехов неизбранных и не купила их искупления, несмотря на то, что говорится в 1 Иоанна 2: 2.

Доктрина непреодолимой благодати находится в центре внимания главы 3. Кальвинизм обычно различает два вида евангельских призывов: общий призыв, обращающийся ко всем, и действенный призыв, предназначенный только для избранных Бога.Предположительно, такое различие позволяет кальвинистам проповедовать Евангелие как подлинное предложение, даже если неверующие, которым они проповедуют, не избраны. Что делает действенный призыв неотразимым, так это то, что именно Бог открывает глаза заблудшим, смягчает их сердца, восстанавливает их испорченную волю и дает им веру верить, чтобы они могли быть спасены. В этом арминиане и кальвинисты соглашаются: мы совершенно беспомощны, чтобы спастись без благодатной инициатической работы Бога, чтобы открыть Его спасение и привлечь нас к Себе.И все же, хотя кальвинисты понимают, что спасительная работа Бога — это только Его дело, арминиане верят, что у каждого человека есть своя роль, которую он может сыграть, а именно: принять Евангелие Христа и верить в него. Учитывая это, кальвинисты сталкиваются с проблемой: если спасение совершается только Богом и никоим образом не зависит от людей, что мешает общему призыву и действенному призыву совпадать? Если только Бог делает этот общий призыв непреодолимым и, следовательно, действенным, что мешает ему даровать всем непреодолимую благодать и тем самым спасать всех? Поскольку кальвинисты придерживаются компатибилистских форм человеческой свободы, которые утверждают, что теологический детерминизм и человеческая свобода совместимы, Бог мог причинно повлиять на каждого, чтобы он мог свободно верить и быть спасенным.Это осознание ставит под сомнение справедливость Божьего суда: если нечестивец отказался от призыва, который они не могли принять, потому что Бог не даровал им непреодолимую благодать, необходимую для веры, как Бог может требовать от них моральной ответственности и справедливо судить их? Как лаконично резюмирует Уоллс: «Избранным Бог делает им предложение, от которого они буквально не могут отказаться, но те, кто не избран, получают предложение, которое они буквально не могут принять» (27).

В главах 4-5 Уоллс представляет свои самые сильные аргументы против кальвинизма с помощью следующего дедуктивного аргумента (который сам по себе является сокращенной версией более длинного и более сложного аргумента Уоллса в статье 2011 года в журнале Philosophia Christi , «Почему нет классического теизма»). «Пусть один православный христианин, должен когда-нибудь быть компатибилистом»):

1. Бог искренне любит всех.
2. Не все люди будут спасены.
3. По-настоящему любить кого-то — значит желать его благополучия и способствовать его истинному процветанию, насколько это возможно.
4. Благополучие и истинное процветание всех людей можно найти в правильных отношениях с Богом, в спасительных отношениях, в которых мы любим Его и повинуемся Ему.
5. Бог мог дать всем людям «непреодолимую благодать» и тем самым побудить всех добровольно принять правильные отношения с Ним и спастись.
6. Следовательно, все люди будут спасены.

Кальвинист придерживается посылок 1–5, которые, если они верны, обязательно приводят к посылке 6. Однако посылки 2 и 6 противоречат друг другу, показывая, что по крайней мере одна из других предпосылок ложна. Арминианин может разрешить противоречие, отвергнув предпосылку 5 (заменив непреодолимую благодать предупредительной благодатью, которая делает только возможным, спасение всех людей), но что должен делать кальвинист? Большинство кальвинистов твердо придерживаются посылок 1, 2 и 5, поэтому посылка 3 или 4 остается под вопросом.Тем не менее, эти две предпосылки работают в тандеме, чтобы конкретизировать, что значит любить кого-то (то есть желать добра другим), и особенно то, что значит для Бога любить людей — вершину своего творения — которых Бог создал специально для общения. с ним. Учитывая, что стандарт WCF провозглашает, что главная цель человека — прославлять Бога и наслаждаться им вечно, для кальвинистов загадочно, если не сказать откровенно бессвязно, что Бог может по-настоящему любить кого-то, но не может обеспечить его спасение (особенно поскольку Бог может побудить всех людей свободно верить, даровав им непреодолимую благодать).Нельзя прославлять Бога и вечно наслаждаться им в аду.

Таким образом, кальвинист оказался в затруднительном положении: подтвердите, что Бог любит всех людей, и, следовательно, вы должны утвердить спасительный универсализм; отрицать универсализм, а это требует отрицания того, что Бог действительно любит всех людей. Уоллс демонстрирует, что последовательный кальвинист не может одновременно утверждать всеобщую любовь Бога и утверждать, что только некоторые из них будут спасены, и, таким образом, «полностью последовательный кальвинист, который действительно понимает безусловное избрание, ограниченное искупление и непреодолимую благодать, будет отрицать, что Бог любит всех людей» ( 34).Поскольку Писание ясно учит, что Бог любит всех и что некоторые навсегда погибнут, аргумент Уоллса в сочетании с библейскими данными является опровергателем кальвинистского богословия.

Большинство кальвинистов отвечают на приведенный выше аргумент, дифференцируя различные виды божественной любви. Как получается, что Бог искренне любит неизбранных, когда истинная любовь заставляет Его осуществить их спасение? Различая (1) провиденциальную любовь Бога к творению, (2) его спасительную позицию по отношению к падшему человечеству (общий призыв Бога) и (3) его особую и действенную любовь к избранным (действенный призыв Бога), можно сказать, что Бог искренне любить неизбранных, потому что он любит их в первых двух смыслах.Проблема в том, что все, кроме любви к кому-то ко спасению — если человек способен на это — на самом деле не является любовью. «Любить» человека, посылая солнце и дождь, или предлагая спасение, зная, что они не могут его принять, — это пустая и бессмысленная «любовь», которая может исходить только от капризного Бога. Как Иисус говорит в Евангелии от Матфея 16:26: «Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» Помимо познания Бога через Иисуса Христа, прославления и вечного наслаждения им, польза от меньшей любви Бога бесполезна.

Несмотря на протесты кальвиниста о том, что у Бога есть другие цели, которых он желает достичь через нечестивца — полное проявление Его славы, гнева и справедливости — идея о том, что проклятие делает возможными другие великие блага, терпит неудачу, как только мы осознаем, что величайшее благо для человечества и величайшая слава для Бога заключается в том, что мы познаем Бога и вечно радуемся Ему, и в этом вся суть искупления Христа. В этом свете становится ясно, что последовательное кальвинистское богословие не только отрицает, что Бог любит всех, но и затемняет евангельское послание самого Иисуса Христа.

Во второй половине книги (глава 6) Уоллс прекрасно пишет о богословии божественной любви. Он более подробно излагает арминианское / уэслианское понимание всеобщей любви Бога, смерти Христа, умершей за всех из-за этой любви, и подлинной возможности для спасения, которая, следовательно, становится доступной для всех. Это послание любви, надежды и искупления по-прежнему необходимо в нашем сломленном мире, и если книга Уоллса может помочь расчистить философскую и теологическую паутину, чтобы христиане могли более ясно провозглашать это Евангелие, то ее стоит прочитать.

Ben R. Crenshaw, MA
Denver Seminary
август 2017

GOTT-14 февраля 2007 г. — Кейт ДеРоуз

Как уже обсуждалось здесь, в GOTT, сентябрьский номер журнала Christianity Today за 2006 г. содержит интересную статью Коллина Хансена «Молодые, беспокойные, реформатские», в которой обсуждается рост популярности кальвинистского богословия в американском протестантизме.

Это было очень интересно для меня, потому что я чувствую, что среди христианских философов кальвинизм (по крайней мере, когда это означает Божественный детерминизм и аспекты кальвинистской теологии, тесно связанные с этим) кажется мне совсем не популярным, даже среди Кальвинисты (те, кто идентифицирует себя с другими аспектами кальвинизма, не столь тесно связанными с Божественным детерминизмом)!

Дин Циммерман, христианский философ, преподающий в Рутгерсе (одном из лучших философских факультетов в мире), недавно прислал мне черновик своей статьи, в состав которой входит очень интересный абзац, комментирующий эту любопытную ситуацию.Я подумал, что это может быть интересно некоторым читателям GOTT, поэтому, с разрешения Дина, и вставив сноску Дина в скобках в соответствующем месте его абзаца, я вставляю этот абзац сюда:

Кальвинистское богословие, похоже, набирает популярность, по крайней мере среди консервативных протестантских интеллектуалов в Северной Америке. * [* Большая часть американских евангелических церквей может проследить свои корни до Уэсли через пятидесятничество или движение святости — все они твердо арминианцы — но неофициальные свидетельства предполагает, что многие лидеры в этих церквях пытаются направить свою паству к кальвинизму.Битвы между кальвинистскими и арминианскими баптистами восходят к самым ранним дням их движения; но сегодня крупнейшие деноминации и самые громкие голоса баптистов встают на сторону Кальвина. Отчет с поля боя см. В Hansen (2006).] Но это не для всех. Он не понравится христианам, которые надеются строго придерживаться ортодоксальности в католицизме, англиканстве или многих протестантских богословских традициях, которые выступают на стороне Арминия, а не Кальвина. И рост энтузиазма к кальвинизму не обнаруживается в философии.Мне кажется, что большинство христианских философов, в том числе многие, кто, как Николас Вольтерсторф и Элвин Плантинга, считают себя принадлежащими к кальвинистским богословским традициям, отвергают учение Кальвина о благодати и предопределении. Почему кальвинизм гораздо меньше привлекает христианских философов, чем теологов? Я не знаю; но вот гипотеза: большинство христианских богословов обучаются и продолжают преподавать в христианских колледжах и семинариях; тогда как большинство христианских философов учатся и преподают в более светской среде.Я подозреваю, что одним из результатов этого различия является то, что проблема зла как препятствия для веры для современных людей становится все более серьезной для философов. Либертарианские теории свободы предоставляют средства для объяснения сути огромного зла таким образом, который, по крайней мере, имеет смысл для наших скептически настроенных коллег и студентов — даже если они отвергают либертарианство. Во всяком случае, в моем окружении трудно представить Бога кальвинизма по-настоящему доброжелательным и достойным поклонения.

Определение кальвинизма Merriam-Webster

Cal · vin · ism | \ ˈKal-və-ˌni-zəm \ : теологическая система Кальвина и его последователей, отмеченная сильным акцентом на верховную власть Бога, порочность человечества и доктрину предопределения. .