Философия Исаака Ньютона
Исаак Ньютон (1643—1727 гг.) — выдающийся английский физик, математик, механик, астроном, оптик — родился в семье небогатого фермера. Его отец умер незадолго до рождения сына.
Исаак Ньютон учился в колледже при Кембриджском университете и закончил его со степенью бакалавра, а после окончания университета в 1668 году ему была присуждена магистерская степень. Обладал выдающимися способностями, о чем свидетельствует то, что его учитель по университету, признавая за Ньютоном интеллектуальное превосходство в науке, сам принял решение уступить ему университетскую кафедру и сделал это в 1669 году, когда И. Ньютону было немногим более 25 лет. Исаак Ньютон возглавлял эту кафедру более 30 лет — до 1701 года. Был членом Британского Парламента от Кембриджа. Затем был назначен на высокий пост Управляющего монетным двором Британского королевства.
В 1703 году Исаак Ньютон возглавил английскую Академию Royal Society, и если называть этот пост современным языком, то И.
И. Ньютон был исключительно скромным, трудолюбивым человеком, посвятил свою жизнь без остатка любимому делу — науке. На могильной плите после перечисления его заслуг в науке написаны слова: «Пусть смертные радуются тому, что в их среде жило такое украшение человеческого рода». Основное произведение — «Математические начала натуральной философии».
Конечно, И. Ньютон — выдающийся представитель естествознания. У него нет работ, специально посвященных проблемам философии. Более того, И. Ньютон был религиозным человеком, практикующим верующим. Философия была для него занятием, в котором он находил удовлетворение своих религиозных потребностей. Однако внимательное прочтение его трудов позволяет увидеть глубокое понимание им многих проблем, относящихся к философии. Он был стихийным материалистом в естествознании и одновременно антиматериалистом, неоплатоником по мировоззрению. Именно И.
Так И. Ньютон преодолел в практике научных исследований известное противоречие между эмпиризмом и рационализмом. Его наука опиралась на факты и опыт, как этого требовали представители эмпиризма, но, одновременно, И. Ньютон широко использовал в исследованиях математические методы, а, следовательно, дедуктивный метод, к чему призывали представители рационализма.
И. Ньютон распространил открытый им закон всемирного тяготения на движение планет, спутников Юпитера, обосновал его действием явление приливов и отливов, движение комет, демонстрируя глубокое понимание диалектики единичного, общего, особенного и всеобщего. Он размышлял о месте и роли в научном познании индукции и дедукции, причины и следствия.
Эти обстоятельства позволили нам включить краткий анализ достижений великого ученого в раздел, посвященный анализу философии Нового времени.
Место Исаака Ньютона в европейской науке нового времени — это место великого посредника между философией и естествознанием. Он необычайно гармонично совмещал в себе талант теоретика и экспериментатора; ученого, сделавшего величайшие открытия в науке, и одновременно кропотливого и вдумчивого систематизатора того, что было сделано другими. Среди его великих творений каждое достаточно для того, чтобы имя ученого было золотыми буквами вписано в историю мировой науки: это и сформулированные им законы механики, и открытое (независимо от Лейбница, который сделал это же открытие) исчисление бесконечно малых и многое другое.
И. Ньютон был последователем Г. Галилея: его наука опиралась на факты как этого требовали эмпирики, но она была наукой теоретической и опиралась в доказательствах на математику, на дедукцию, как этого требовали рационалисты. Широкое использование И. Ньютоном математики способствовало открытию им фундаментальных закономерностей природы. На примере И. Ньютона, равно как и других выдающихся представителей науки XVII века, можно увидеть еще одну закономерность: если раньше философы занимались проблемами частных наук, то теперь специалисты частных наук обратились более внимательно к философии.
Наука, считал И. Ньютон, должна опираться на опыт. «Гипотез не придумываю, — писал И. Ньютон и продолжал: — Все, что не следует из явлений, есть гипотеза, гипотезы же метафизические или физикальные, механические или касающиеся скрытых качеств — не должны быть допустимы в физике экспериментальной» [13, II, с. 85].
Вот еще одно пространное рассуждение И. Ньютона, связанное с предыдущим, характеризующие стиль его научной деятельности: «До сих пор я уяснял небесные явления и приливы морей на основании силы тяготения, но я не указывал причины самого тяготения.
Эта сила происходит от некоторой причины, которая проникает до центра Солнца и планет без уменьшения своей способности и которая действует пропорционально величине поверхности частиц, на которые она распространяется повсюду на огромные расстояния, убывая пропорционально квадратам расстояний… Причины этих свойств силы тяготения я до сих пор не мог вывести из явлений, гипотез же я не измышляю. Все же, что не выводится из явлений, должно называться гипотезой, гипотезам метафизическим., скрытым свойствам не место в экспериментальной философии. В такой философии предложения выводятся из явлений и обогащаются при помощи наведения (индукции). Так были изучены непроницаемость, подвижность и напор тел, законы движения и тяготения. Довольно того, что тяготение на самом деле существует и действует согласно изложенным законам и вполне достаточно для объяснения всех движений небесных тел и моря [35, с. 404].
Хотя в приведенных цитатах заметны расхождения, для нас важно другое. Естествознание Нового времени стремится к достоверному, истинному знанию о природных явлениях, оно является рациональным, опирается на доказательства.
Открытый им закон всемирного тяготения опирался на простую мысль (для Ньютона), что Луну удерживает на орбите та же сила, что заставляет известное яблоко Ньютона падать с яблони на землю. Ньютон не останавливается на констатации этой мысли, он доказывает, что центростремительная сила, которая действует на Луну, может быть рассчитана в соответствии с открытым им законом: «Всякое тело, падающее на Землю, притягивается ею с силой, обратно-пропорциональной квадрату расстояния от этого тела до центра Земли, и прямо пропорционально произведению масс этих тел». Эту закономерность И. Ньютон распространил и на движение планет и спутников Юпитера, на явления приливов и отливов и т. п.
Ньютон является автором научных книг в области математики: «Рассуждения о квадратуре кривых», «Метод флюксий (производных) и бесконечных рядов с приложением его к геометрии кривых» и др.
Труды И. Ньютона по частным наукам, по математике и естествознанию содержат жемчужины философских размышлений и «приглашают» читателя к глубоким размышлениям вслед за мыслями автора.
От Ньютона начался подлинный расцвет математики и основанного на математических методах естествознания. Известно, что взаимоотношения философии и частных наук, начиная от Аристотеля и завершаясь в немецкой классической философии, могут быть охарактеризованы как доминирование философии над частными науками. У Ньютона эти отношения уже претерпели изменения: философия и наука о природе взаимодействуют, оказывая благотворное влияние друг на друга.
абсолютное время, пространство, движение: VIKENT.RU
Исаак Ньютон — возможно, по аналогии с названием работы Рене Декарта «Начала философии» — публикует трактат: Математические начала натуральной философии / Philosophiae Naturalis Principia Mathematica.
В трактате были изложены Закон всемирного тяготения и три закона механики.
Общий тираж составил около 300 экземпляров, которые постепенно разошлись за 4 года…
Исаак Ньютон положил в основу своей теории следующие постулаты:
«Время, пространство, место и движение составляют понятия общеизвестные. Однако необходимо заметить, что эти понятия обыкновенно относятся к тому, что постигается нашими чувствами. Отсюда происходят некоторые неправильные суждения, для устранения которых необходимо вышеприведенные понятия разделить на абсолютные и относительные, истинные и кажущиеся, математические и обыденные.
I. Абсолютное, истинное математическое время само по себе и по самой своей сущности, без всякого отношения к чему-либо внешнему, протекает равномерно, и иначе называется длительностью.
Относительное, кажущееся или обыденное время есть или точная, или изменчивая, постигаемая чувствами, внешняя, совершаемая при посредстве какого-либо движения, мера продолжительности, употребляемая в обыденной жизни вместо истинного математического времени, как то: час, день, месяц, год.
II. Абсолютное пространство по самой своей сущности, безотносительно к чему бы то ни было внешнему, остаётся всегда одинаковым и неподвижным. Относительное есть его мера или какая-либо ограниченная подвижная часть, которая определяется нашими чувствами по положению его относительно некоторых тел и которая в обыденной жизни принимается за пространство неподвижное: так, например, протяжение пространств подземного воздуха или надземного, определяемых по их положению относительно Земли. По виду и величине абсолютное и относительные пространства одинаковы, но численно не всегда остаются одинаковыми. Так, например, если рассматривать Землю подвижною, то пространство нашего воздуха, которое по отношению к Земле остаётся всегда одним и тем же, будет составлять то одну часть пространства абсолютного, то другую, смотря по тому, куда воздух перешёл, и следовательно, абсолютно сказанное пространство беспрерывно меняется.
III. Место есть часть пространства, занимаемая телом, и по отношению к пространству бывает или абсолютным или относительным.
Я говорю «часть пространства», а не положение тела и не объемлющая его поверхность. Для равнообъёмных тел места равны, поверхности же от несходства формы тел могут быть и неравными. Положение, правильно выражаясь, не имеет величины, и оно само по себе не есть место, а принадлежащее месту свойство. Движение целого то же самое, что совокупность движений частей его, т.е. перемещение целого из его места то же самое, что совокупность перемещений его частей из их мест; поэтому место целого то же самое, что совокупность мест его частей, и следовательно, оно целиком внутри всего тела.
IV. Абсолютное движение есть перемещение тела из одного абсолютного его места в другое, относительное — из относительного в относительное же. Так, на корабле, идущем под парусами, относительное место тела есть та часть корабля, в которой тело находится, напр. та часть трюма, которая заполнена телом и которая, следовательно, движется вместе с кораблем. Относительный покой есть пребывание тела в той же самой области корабля или в той же самой части его трюма.
Истинный покой есть пребывание тела в той же самой части того неподвижного пространства, в котором движется корабль со всем в нём находящимся. Таким образом, если бы Земля на самом деле покоилась, то тело, которое по отношению к кораблю находится в покое, двигалось бы в действительности с тою абсолютною скоростью, с которою корабль идёт относительно Земли. Если же и сама Земля движется, то истинное абсолютное движение тела найдется по истинному движению Земли в неподвижном пространстве и по относительным движениям корабля по отношению к Земле и тела по кораблю.
Так, если та часть Земли, где корабль находится, движется на самом деле к востоку со скоростью 10010 частей, корабль же идёт к западу со скоростью 10 частей, моряк же ходит по кораблю и идет к востоку со скоростью одной части, то истинно и абсолютно моряк перемещается в неподвижном пространстве к востоку, со скоростью 10001 частей, по отношению же к Земле — на запад со скоростью 9 частей.
Абсолютное время различается в астрономии от обыденного солнечного времени уравнением времени.
Ибо естественные солнечные сутки, принимаемые при обыденном измерении времени за равные, на самом деле между собою неравны. Это неравенство и исправляется астрономами, чтобы при измерениях движений небесных светил применять более правильное время. Возможно, что не существует (в природе) такого равномерного движения, которым время могло бы измеряться с совершенною точностью.
Все движения могут ускоряться или замедляться, течение же абсолютного времени изменяться не может. Длительность или продолжительность существования вещей одна и та же, быстры ли движения (по которым измеряется время), медленны ли, или их совсем нет, поэтому она надлежащим образом и отличается от своей, доступной чувствам, меры, будучи из неё выводимой при помощи астрономического уравнения. Необходимость этого уравнения обнаруживается как опытами с часами, снабжёнными маятниками, так и по затмениям спутников Юпитера. Как неизменен порядок частей времени, так неизменен и порядок частей пространства. Если бы они переместились из мест своих, то они продвинулись бы (так сказать) в самих себя, ибо время и пространство составляют как бы вместилища самих себя и всего существующего.
Во времени всё располагается в смысле порядка последовательности, в пространстве — в смысле порядка положения. По самой своей сущности они суть места, приписывать же первичным местам движения нелепо. Вот эти-то места и суть места абсолютные, и только перемещения из этих мест составляют абсолютные движения».
Исаак Ньютон, Математические начала натуральной философии, М., «Наука», 1989 г., с. 30-32.
Ньютон как философ | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews
Существует давняя традиция враждебного отношения со стороны исследователей Ньютона к попыткам соотнести философию Ньютона с философией его предшественников и коллег. Заявлять о каком-либо философском происхождении ньютоновских доктрин с этой точки зрения — значит просто упускать из виду тот факт, что Ньютон инициировал совершенно новый стиль философии, в котором количественные рассуждения и осторожное подчинение природы экспериментальному исследованию (здесь можно отдаю долг Бэкону) заменяет традиционный аргументативный подход школ как правильную методологию натурфилософии.
Ньютон, с этой точки зрения, был естествоиспытателем, но тем, кто изменил условия дебатов и отказался втягиваться в бесплодные споры о метафизике. Конечно, эта широко позитивистская концепция, поощряемая собственными замечаниями Ньютона о методе, не обошлась без противников. В частности, Эдвин А. Бертт (1925) показал, что ньютоновские концепции пространства и времени глубоко обязаны представлению Генри Мора о протяженности как категории духа, учению Барроу о пространстве и времени как абсолютных квантах , а также современным спорам о природе отношения Бога к Натуральный мир. Интерес к Ньютону как к философу возродился, о чем свидетельствует публикация Г. С. Тайером в 1953 г. « Ньютоновской философии природы» , которая, как и собственный недавний сборник Джаниака (Newton 2004), содержала выдержки из Ньютона.0003 Principia , предисловие Котса 1713 года, из его переписки с Бентли, Котсом и другими, а также из запросов к Opticks , хотя и не из важного эссе De gravitatione .
Следуя по стопам Бертта, Александр Койре и другие также обратили внимание на полный метафизический контекст, в котором Ньютон развил свои идеи, и в 1960-х годах это направление мысли было построено и развито Томасом Куном, Полом Фейерабендом и Имре Лакатосом в полноценный метафизический контекст. раздутая критика позитивизма, ставящая под сомнение саму идею о том, что научная теория может быть разработана или обоснована независимо от набора конкретных обязательств, касающихся онтологии, научного метода и т. д., которые составляли основу для ее зарождения, рождения и принятия. В этой среде исследования Ньютона стали гораздо более обширными, и в дополнение ко многим прекрасным специализированным работам по Ньютону И. Бернарда Коэна, Р. С. Вестфолла, Джона Херивеля, Эрнана Макмаллина, А. И. Сабры, Франсуа де Гандта, Джорджа Смита, Нико Бертолони Мели и др., исследования более широких аспектов ньютоновской натурфилософии были проведены Дж. Э. Макгуайром о неоплатонизме Ньютона и его связи с Corpus Hermeticum , Бетти-Джо Доббс о геркулесовых трудах Ньютона в нематематической традиции алхимии/химии и Фрэнк Мануэль о естественном богословии Ньютона.
Поэтому несколько удивительно столкнуться с книгой по философии Ньютона, которая начинается с главы «Ньютон как философ, сама идея». В этой главе Джаниак довольно непротиворечиво замечает, что Ньютон не представил философской системы, «всеобъемлющей теории познания или ответа на глобальный скептицизм», а вместо этого «систематически рассматривает те элементы метафизики, которые тесно связаны с его работой в области математики». физика» (9). Последнее утверждение, тем не менее, исключает актуальность того, что мы узнали из превосходных исследований ньютоновских алхимических и теологических исследований, упомянутых выше, и говорит нам больше о концепции Яниака о том, что подпадает под «натурфилософию», чем о концепции Ньютона.
То, что Джаниак представляет нам в этой книге, представляет собой трактовку натурфилософии Ньютона, сосредоточенную на его математической физике; однако не на его математическую физику в целом, которая включала бы его исправления и улучшения в алгебраической геометрии Декарта, его оптику и его вклад в механику жидкости, а только на то, что, по общему признанию, является ее наиболее отличительной новизной, а именно на обратную квадратичный закон притяжения для гравитационной силы.
Таким образом, основными рассматриваемыми темами являются природа метафизики, которую можно приписать Ньютону, учитывая его недоверие к метафизическим рассуждениям о причине гравитации (глава 2), вопрос о статусе ньютоновской силы притяжения (глава 3), вопрос об отношении ньютоновской натурфилософии к механической философии, в том числе о том, являются ли гравитация или масса существенными свойствами материи (глава 4), вопрос о том, может ли и в какой степени приверженность Ньютона абсолютному пространству быть оправдана с учетом его эмпирической методологии (глава 5 ), и вопросы, касающиеся отношения Бога к пространству и сотворенному миру (глава 6).
Существуют три основные интерпретации, которые Джаниак выделяет и обсуждает (глава 2). Во-первых, он рассматривает описанную выше традиционную позитивистскую гипотезу, согласно которой гипотезы Ньютона non fingo интерпретируются как отказ от всякой метафизики. Это оказывается недостаточным главным образом на основании, сформулированном Говардом Стейном и недавно расширенном Робертом ДиСалле, согласно которому Ньютон желает решать метафизические вопросы, но только при условии и в той мере, в какой они могут быть основаны на надежных результатах эмпирических исследований.
. Так, о силе тяжести говорит Ньютон в Общей схолии 9-го века.0003 Principia действовать «не пропорционально количеству поверхностей частиц, на которые оно воздействует (как это обычно делают механические силы), а пропорционально количеству твердого вещества» (Newton 1999, 764; Janiak, 26). ). Так что для Ньютона «очевидно, что это не гипотеза, что гравитация действует немеханически» (27), и его non fingo применимы только к гипотезам о причинах этой силы, а не к какой бы то ни было метафизике. Этот взгляд на отношение Ньютона к метафизике, названный Яниаком «радикальным эмпиризмом Ньютона», также имплицитно присутствует в знаменитом труде Штейна «19».66 статья о ньютоновских концепциях пространства и времени (1970), в которой он упрекает Маха, Райхенбаха и Бертта в непонимании того, что то, что Ньютон говорит по этим темам, является не пустой метафизикой, а частью последовательной критики неадекватности картезианского релятивизм, чтобы обеспечить удовлетворительную основу для математической обработки движения.
Третья интерпретация принадлежит Джаниаку. Он проницательно замечает, что Ньютон фактически согласен со своими современниками в том, что вещество не может действовать там, где его нет (35). Таким образом, в этом отношении, вопреки интерпретации Штейна-ДиСалле, приверженность Ньютона метафизике отсутствия действия на расстоянии столь же решительна, как и приверженность философов-механиков, и не подлежит эмпирическому опровержению. Более того, отличие взглядов Ньютона от взглядов его главных соперников как раз и состоит в том, что божественное действие может иметь место только посредством божественного присутствия. Это, предполагает Джаниак, то, что он держит в запасе в качестве возможного решения проблемы причины гравитации, если никакая теория эфира не сможет справиться с этой задачей. Если никакая материальная субстанция не может опосредовать действие между удаленными телами, то оно должно быть опосредовано чем-то другим, будь то активное начало какого-либо немеханического рода или сам Бог.
В этот момент можно было бы ожидать обсуждения других немеханических принципов, признанных Ньютоном в его философии природы: например, «некоторого тайного принципа в природе, согласно которому спиртные напитки действуют на одни вещи и не действуют на другие». упоминается в письме Бойлю в 1679 г. (Newton 2004, 6), не говоря уже о притяжении электричества и магнетизма, а также о «мощностях, добродетелях или силах», с помощью которых «маленькие частицы тел… действуют на расстоянии не только на лучи света для их отражения, преломления и преломления, но также и друг на друга для производства большей части явлений природы» (9).0003 Оптика , Запрос 31; Ньютон 2004, 132). Удивительно, но Джаниак умалчивает об активных началах Ньютона. Вместо этого он интерпретирует ньютоновское отрицание действия на расстоянии как прямое присвоение «потенциальной роли» пространственно-временной вездесущности Бога «как среды для всех гравитационных взаимодействий» (40). Однако, как уже отмечалось, это божественное вездесущность является элементом ньютоновской метафизики, который не подлежит обсуждению.
Таким образом, Джаниак представляет свою интерпретацию как поправку к прочтению Штейна и ДиСалле, разделяя метафизику Ньютона на эмпирически ревизируемую «приземленную метафизику», логически предшествующую его физике (48), и неревизируемую «божественную метафизику» — лакатосовское твердое ядро. , можно сказать. В то время как Штейн утверждал, что даже теологию Ньютона можно рассматривать как эмпирическую, поскольку откровение можно рассматривать как источник эмпирического знания (41), Джаниак убедительно доказывает, что, согласно собственным предупреждениям Ньютона о «насилии над Писанием», «писание может не сообщает нам о вездесущности Бога в пространстве», поскольку библейские описания неподвижного Солнца и т. д. относятся только к эмпирическим измерениям пространства и времени, а не к измеряемым величинам (157–161).
Создав это подразделение, Джаниак посвящает главы 3 и 4 «приземленной метафизике» Ньютона. Учитывая тезис о том, что это подразумевается в его установленной математической физике, это означает, что обсуждение ведется в основном со ссылкой на три закона движения Ньютона вместе с законом обратных квадратов гравитации.
Снова в главе 5 Джаниак опирается на это различие, трактуя несоответствие между ньютоновской защитой абсолютности пространства в « Принципах».0004 с его утверждением в более ранней рукописи De gravitatione , что «она не абсолютна сама по себе, а является как бы эманативным эффектом Бога и привязанностью всякого рода существ» (Newton 2004, 21). Джаниак утверждает, что кажущееся несоответствие исчезает, когда осознается, что существование абсолютного пространства не может быть установлено с помощью тех физических аргументов, которые Ньютон приводит в De gravitatione ; абсолютное пространство скорее следует рассматривать как принадлежащее божественной метафизике.
Нигде во всем этом Джаниак не обсуждает в деталях появление зрелых взглядов Ньютона или их развитие с более ранних позиций. Он дает то, что можно было бы назвать афинской интерпретацией: натурфилософия Ньютона рассматривается как рожденная полностью развитой и имплицитной в его Законах. Джаниак умалчивает о тех годах, которые Ньютон посвятил проникновению в тайны природы через свои алхимические исследования, и о том, как они могли повлиять на его экспериментальную философию; здесь нет ничего об арианстве Ньютона, его увлечении библейской хронологией или других богословских проблемах, несмотря на то, что естественное богословие занимает центральное место в «божественной метафизике», которую определяет Джаниак.
Конечно, более полное обсуждение философии Ньютона в историческом контексте и ее происхождения из более ранних взглядов значительно усложнило бы его аргументацию, и можно извинить Яниака за выбор интересного подмножества взаимосвязанных вопросов в натурфилософии Ньютона — хотя позитивистская структура, которую он принимает, скорее подразумевает, что он рассматривает такие вопросы как имеющие отношение к контексту обнаружения дополнительных интересов. Тем не менее, есть несколько случаев, когда я считаю, что подход Джаниака к проблемам был бы значительно улучшен за счет рассмотрения их происхождения и/или исторического контекста.
Во-первых, при обсуждении отрицания Ньютоном того, что он знает причину гравитации, нельзя игнорировать другие активные принципы Ньютона, такие как активные принципы, вызывающие брожение, сцепление тел и электрическое и магнитное притяжение (Newton 2004, 137). . Безусловно, для любого обсуждения отношения Ньютона к механике чрезвычайно важно то, что он считал механическое поведение тел управляемым «пассивным принципом» vis inertiae и что он рассматривал этот принцип (и три закона основанное на нем движение) как неспособные ни привести тела в движение, ни, уже находясь в движении, сохранить их в нем.
(Запрос 31, Ньютон 2004, 135)
Джаниак утверждает, что в определении Ньютона 3 «он указывает, что инерционная масса является мерой сопротивления тела ускорению» (105, 95). Там скорее читается, что « Собственная сила материи — это сила сопротивления, благодаря которой каждое тело, насколько оно в состоянии, сохраняется в своем состоянии либо покоя, либо равномерного прямолинейного движения » (Newton 1999, 404). ). Здесь нет упоминания ни об ускорении, ни о прямом эквиваленте этого vis insita 9.0004 к массе. В глоссе Ньютон объясняет, как тело проявляет свою силу инерции только при изменении своего состояния, и это является значительным шагом вперед по сравнению с прежними представлениями об инерции. Но у нас нет здесь концепции инерционной массы как константы пропорциональности между силой и ускорением, какой она становится в «ньютоновской» физике восемнадцатого века. Джаниак ссылается на явные утверждения Ньютона о том, что масса пропорциональна весу, и указывает, что это прямо противоречит картезианской физике (105).
В самом деле, но, как он сам признает, введение Ньютоном массы не вызвало хныканья протеста ни у кого из его современников, так что это, казалось бы, указывает на то, что требуется гораздо более полное исследование ньютоновской онтологии силы и инерции по отношению к взгляды его современников, а не только Декарта.
Что касается массы, стоит отметить, что Ньютон мог опираться на процветавшую в семнадцатом веке атомистическую традицию, которая (в отличие от Декарта) не отождествляла ее с «массой». Например, наставник Декарта Исаак Бекман имел представление о количестве материи, отличном от количества пустого пространства, которое он назвал «телесностью» [ corporeitas ]. Если предположить, как, по-видимому, сделал Бекман, что все атомы имеют одинаковую плотность, а пустое пространство имеет нулевую плотность, то телесность можно просто принять за количество материи («амплитуда присутствия»?), и ее можно измерить количественно. с точки зрения того, какая доля пространства занята, а не пуста.
Это, безусловно, имеет отношение к ньютоновской концепции массы и дает другой способ ее понимания в интерпретации, которую развивает Джаниак, где она рассматривается как существенное свойство материи.
Учитывая частые благоприятные ссылки Ньютона на атомистическую традицию, можно добавить, что эта тема в его натурфилософии сама по себе заслуживает подробного обсуждения. Было бы поучительно поместить то, что Джаниак считает агностицизмом в отношении атомизма (108), в контекст более раннего принятия Ньютоном эпикурейского атомизма, подробно описанного Макгуайром, и его более поздних дискуссий о prisca sapientia , где атомизм, как предполагается, был частью античной философии.
Онтология силы в семнадцатом веке, конечно, чрезвычайно сложная задача, о чем свидетельствует Westfall в Force in Newton’s Physics (1971) — работа, которая нуждается в обновлении в свете исследований развития концепции от ранних работ Ньютона через проекты De motu до Principia Де Гандта, Брэкенриджа и других. Джаниак ссылается на некоторые из этих работ, но всего пять с половиной страниц (81-86) посвящает вопросу онтологии сил в целом. Его основная линия заключается в том, насколько важно, чтобы силы можно было измерить. «Следовательно, при известных условиях ответ на вопрос — какова онтология силы? — прост: количество» (82). Но хотя Джаниак, несомненно, прав, подчеркивая новаторство Ньютона в постоянном стремлении к количественной оценке понятий его метафизики, на самом деле в понятии математической величины нет ничего простого. Исаак Бэрроу дал номиналистическое описание количества, с которым расходится неоплатоническая концепция Ньютона; а природа количества является спорным вопросом в переписке Лейбница-Кларка.
Это, в свою очередь, свидетельствует о важности вопросов философии математики. Гвиччардини проследил развитие Ньютона от одного из выдающихся представителей новых алгебраических методов через растущее разочарование в новом анализе до превращения его в одного из самых враждебных критиков к 1680-м годам. Это, несомненно, является важным фактором, настроившим Ньютона против Декарта, и, по-видимому, имеет отношение к резкому изменению его отношения к теории вихрей Декарта и его последующей резкой критике картезианской философии движения в 9.0003 Гравитация .
Обсуждение ньютоновской теории эманации (139-150) интересно, но опять же, оно было бы усилено более широким обсуждением понятия эманации (а также термина «аффекция») в семнадцатом веке. Ньютон, очевидно, обязан Мору и неоплатонической традиции, но другие современные мыслители, столь же отличные от Ньютона, как Сеннерт и Лейбниц, также придерживались представлений об «эманации». Маловероятно, чтобы Ньютон придал этому слову совершенно новое значение и рисковал быть неправильно понятым.
Точно так же полное обсуждение взглядов Ньютона на абсолютное пространство и время требует сравнения с взглядами Гассенди и Барроу, в частности, от которых произошла эта терминология. Аргумент в пользу реальности движения, основанный на явлении центробежной силы, можно найти в лекциях Бэрроу, а некоторые формулировки Ньютона являются виртуальными пересказами Чарльтона, который, в свою очередь, перефразировал Гассенди.
Опять же, обсуждение Гюйгенса и уравнения времени имеет самое непосредственное отношение к развитию Ньютоном концепции абсолютного времени и связи между физикой и метафизикой; но ньютоновская философия времени вообще не обсуждается в этой книге.
В целом, это очень компетентная книга, которая вносит важный вклад в область исследования, для которой она предназначена. Но она рассматривает очень ограниченную часть философии Ньютона, хотя и решающую, с узкой методологической точки зрения, и автору было бы лучше представить ее соответствующим образом.
Ссылки
Бертт, Эдвин А. (1925). Метафизические основы современной физической науки . Нью-Йорк, Даблдей.
Ньютон, Исаак (1999). Принципы . Перевод I. Бернард Коэн и Энн Уитмен. Беркли: Калифорнийский университет Press.
Ньютон, Исаак (2004). Философские сочинения . Эд. Андрей Джаняк. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Thayer, HS, изд. (1953).
Философия природы Ньютона . Нью-Йорк: Хафнер, Макмиллан.
Штейн, Ховард (1970). «Ньютоновское пространство-время» у Робера Палтера (ред.), «Annus Mirabilis» сэра Исаака Ньютона (1666–1619 гг.).66) . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
Вестфолл, Ричард С. (1971). Сила в физике Ньютона . Нью-Йорк: Макдональд.
Ньютон — Философия космологии
Сэр Исаак Ньютон (25 декабря 1642 – 20 марта 1727) был величайшим ученым своего времени и, по мнению многих, всех времен: он усовершенствовал теорию механики, создал первую динамическую теорию гравитации и сделал фундаментальные экспериментальные открытия в оптике. Он также открыл исчисление и внес множество вкладов в другие разделы математики. Его основная работа была 
Из трех ньютоновских законов движения только третий был первоначальным Ньютоном: первый принадлежит Декарту, а второй — Гюйгенсу, который также пришел к закону центростремительного ускорения. На протяжении всей своей жизни Ньютон отличался антагонизмом со своими соперниками, особенно с Декартом, Гуком и Лейбницем. Его самый обширный опубликованный философский комментарий к движению, Sholium to the Definitions of Book 1 of the 9.0003 Принципы
, в значительной степени был направлен на опровержение реляционалистской теории движения Декарта. Ньютон считал, что не только необходимо предположить «истинное» или «абсолютное» движение, чтобы можно было определить динамические законы, но и то, что они являются движениями по отношению к самому пространству, рассматриваемому как нематериальная, неподвижная субстанция, пронизывающая всю вселенную. В то время как Ньютон показал в Принципах , как на самом деле можно применить его теорию движения и гравитации, он, кроме того, утверждал, что может определять абсолютное движение, вопреки принципу относительности (который сам выводится из Законов).
Вопрос о природе или необходимости «абсолютных» движений продолжал занимать философов и физиков на протяжении восемнадцатого и девятнадцатого веков и придал значительный импульс открытиям Эйнштейна.
Ньютон сформулировал широко эмпирическую философию науки, явно в своих «Правилах рассуждений в философии» в начале 3-й книги третьего издания «Принципов» и неявно в своем выводе закона обратных квадратов из астрономических данных (но с использованием Законы). Действие на расстоянии, заложенное в идее силовой функции (то есть функции только положения тел), встретило значительное сопротивление, как противоречащее рационалистическим принципам корпускулярной философии: его Правилам рассуждения, в частности 4-е, были направлены на такую критику. В то время как Ньютон считал, что можно найти основной механизм передачи гравитационных сил, он считал спекуляции на эту тему непродуктивными, если они не основаны на эксперименте, и тем более, что теории, которые были подтверждены индукцией (например, его собственная теория), не поддаются проверке.