Грибоедов и пушкин сообщение: ГРИБОЕДОВ И ПУШКИН. Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара

Пушкин: Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками

Свежий номер

РГ-Неделя

Родина

Тематические приложения

Союз

Свежий номер

15.01.2015 12:12

Рубрика:

Культура

Михаил Визель

15 января исполнилось 220 лет со дня рождения А.С. Грибоедова — самого непонятого и загадочного персонажа «Золотого века» русской литературы.

Особняк Римских-Корсаковых, в течение полутораста лет известный как «Дом Фамусова», потому что именно этот двухэтажный дом и его обитатели выступили прототипами «Горя от ума», стоял в Москве в углу Страстной площади — ныне Пушкинской. И эта подробность московской географии довольно символична.

Потому что мы невольно воспринимаем Грибоедова — тезку, старшего товарища и приятеля Пушкина, не уступавшего ему рано проявившейся фантастической одаренностью и, увы, тоже погибшего молодым, как своего рода «дублера» Пушкина. «Евгений Онегин» — энциклопедия русской жизни, но и «Горе от ума» — энциклопедия жизни московской. Молодой Пушкин были известен не только летучими стихами, но и проказами с оттенком вольнодумства; а 22-летний водевилист Грибоедов задолго до «Горя от ума» прославился в узких кругах как участник кровавой «четверной дуэли» из-за балерины Истоминой (воспетой позднее Пушкиным, кстати), стоившей ему изуродованной левой кисти (трагедия для одаренного пианиста и композитора). Пушкин к зрелости «помирился с царем» — и Грибоедов дослужился до статского советника, став государственным человеком, ключевой фигурой российской внешней политики в Закавказье. Словом, Пушкин очень хорошо понимает, о чем говорит, когда с вынужденной туманностью намекает в «Путешествии в Арзрум», что «Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств. Он почувствовал необходимость расчесться единожды навсегда с своею молодостию и круто поворотить свою жизнь».

Этот знаменитый фрагмент, описывающий Пушкина рядом с телом Грибоедова, которое везут из Тегерана на арбе, запряженной двумя волами, хочется цитировать целиком, но все-таки ограничимся частью: «Я познакомился с Грибоедовым в 1817 году. Его меланхолический характер, его озлобленный ум, его добродушие, самые слабости и пороки, неизбежные спутники человечества, — все в нем было необыкновенно привлекательно. Рожденный с честолюбием, равным его дарованиям, долго был он опутан сетями мелочных нужд и неизвестности. Способности человека государственного оставались без употребления; талант поэта был не признан; даже его холодная и блестящая храбрость оставалась некоторое время в подозрении. Несколько друзей знали ему цену и видели улыбку недоверчивости — эту глупую, несносную улыбку, — когда случалось им говорить о нем как о человеке необыкновенном…  Как жаль, что Грибоедов не оставил своих записок! Написать его биографию было бы делом его друзей; но замечательные люди исчезают у нас, не оставляя по себе следов. Мы ленивы и нелюбопытны…»

Последние слова вошли в поговорку; но мало кто задумывается, что относятся они не только к мемуарам и биографиям, но и к самым известным, хрестоматийным произведениям — да хоть к тому же «Горю от ума». Поколения школьников рассуждают о конфликте Чацкого с косным окружением, но мало кто рисковал задумываться: да точно ли умен Чацкий? У Пушкина были на этот счет большие сомнения: «Все, что говорит он, — очень умно, — писал он А.А. Бестужеву после того, как декабрист Пущин привез ему рукописную копию («список») комедии. — Но кому говорит он все это? Фамусову? Скалозубу? На бале московским бабушкам? Молчалину? Это непростительно. Первый признак умного человека — с первого взгляду знать, с кем имеешь дело, и не метать бисера перед Репетиловыми и тому подобными».

Сто пятьдесят лет спустя Вайль и Генис в «Родной речи» предложили свой ответ: Чацкий умен, но не по-русски, где все серьезно, а по-европейски, с большой долей легкости и шутовства. «В основе представления о борце, выступающем против общества — вера в серьезность. Все, что весело — признается легкомысленным и поверхностным. Все, что серьезно — обязано быть мрачным и скучным. Так ведется в России от Ломоносова до наших дней. Европа уже столетиями хохотала над своими дон кихотами, пантагрюэлями, симплициссимусами, гулливерами, а в России литераторов ценили не столько за юмор и веселье, сколько вопреки им. Даже Пушкина».

А Софья? Слова Пушкина о ней из того же письма Бестужеву лучше не цитировать. Но и без него поколения школьников-подростков остро, в силу возраста, интересовались вопросом — до какой же степени доходила интимность ее ночных посиделок с Молчалиным? И здесь обладатель острого и ясного ума, Александр Сергеевич Грибоедов, не дает однозначного ответа, оставляя его на усмотрение каждой эпохи.

Но едва ли не самая большая загадка Грибоедова связана не с литературной, а с внешнеполитической деятельностью. Часто забывают, что, отправляясь посланником в Персию, Грибоедов подал наместнику Закавказья графу Паскевичу «Записку об учреждении Российской закавказской компании» — которая должна была стать для России тем же, чем была двумя веками раньше Ост-Индийская компания для Великобритании: мощнейшим инструментом влияния в регионе. Этим обширным и продуманным планам не суждено было реализоваться. Что невольно заставляет задуматься: так ли уж случайно и стихийно вспыхнул народный мятеж в Тегеране, совершенно не нужный шаху, которому пришлось отдариваться потом ценнейшим алмазом своей коллекции?

Все эти вопросы едва ли когда-нибудь получат однозначный ответ. Но задаваться будут регулярно. И не только потому, что Грибоедов — по-прежнему один из самых востребованных русских драматургов, но и потому, что иранская нефть — по-прежнему один из козырей глобальной внешней политики. А отношения России и Грузии, для упрочения которых Грибоедов, женившийся на грузинке, сделал очень много — по-прежнему один из важнейших факторов политики внутренней.

«Другой Александр Сергеевич» — с нами так же, как и тот, чья фамилия всплывает обычно в памяти при произнесении этого имени и отчества. Да и «Дом Грибоедова» в Москве тоже никуда не делся — ведь именно так с легкой руки писателя следующего века, Булгакова, часто зовут особняк Герцена по соседству, на Тверском бульваре, воспетый под этим названием в «Мастере и Маргарите».

Литература

Главное сегодня

  • Песков: «Прямая линия» с Путиным может пройти в этом году, сроки пока неизвестны

  • В Сербии потребовали отставки министра, призвавшего к санкциям против России

  • NYP: Антироссийские санкции ставят под угрозу доллар и ведут США к долговому кризису

  • Начался завершающий этап наземных испытаний транспортного беспилотника ТрАМП

  • Евросоюз удалил из санкционного списка трех россиян

  • Мэр Донецка Кулемзин: У Киева есть подразделения, обстреливающие только мирных жителей

«Отношение к Грибоедову — постоянный внутренний спор»

Интервью: ГодЛитературы. РФ

Фото А.С. Черткова и с сайта grfnd.com

Недавно в редакцию «Российской газеты» заглянул по делам генеральный директор якутского холдинга «Сахамедиа» Алексей Чертков. Но нас этот ответственный медиаменеджер заинтересовал другим: вот уже много лет он возглавляет Фонд культурного наследия А.С. Грибоедова. О Грибоедове и о фонде мы и поговорили.

– Александр Сергеевич Грибоедов – самый загадочный русский классик, потому что мы не знаем ни обстоятельств его смерти, ни даже точного года рождения. Называется и 1795 год, и 1790 год, что дает некоторую разницу. Потому что одно дело поступить в университет в 13 лет, в таком случае Грибоедов настоящий вундеркинд, другое дело – поступить в 18 лет. Куда смотрят грибоедоведы? Почему не наведут ясность?

Алексей Чертков: Не могут навести, потому что действительно дата рождения Грибоедова покрыта семейными тайнами обнищавшего к тому времени дворянского рода, как и многое, что связано с его биографией. Мне кажется, по прошествии времени нас больше должны волновать вопросы о роли и значении Грибоедова в истории российской дипломатии, его влияния на литературный процесс того времени, чем то, в каком он именно году родился.

Для меня важно, что он был не только современником Пушкина, Крылова, других маститых литераторов, а водил тесную дружбу именно с Пушкиным. Два гениальных человека, а им не откажешь в этом, прекрасно относились друг к другу. Здесь, мне кажется, важно понимать, что Грибоедов шел впереди Пушкина. И два этих человека – Пушкин и Грибоедов, два гения русской словесности, шли в творческом процессе рука об руку, – словно чувствовали родственные души.

Пушкин постоянно обращался к Грибоедову, пусть мысленно, но он равнял себя по Грибоедову.


Во многом сочинение их главных произведений – «Евгения Онегина» и «Горя от ума» – шло почти параллельно.


Иногда даже закрадывается мысль, что они соревновались между собой.

Пушкин писал, что «Жизнь Грибоедова была затемнена некоторыми облаками: следствие пылких страстей и могучих обстоятельств». Есть конспирологическая теория, что погром русской миссии в Тегеране был спровоцирован англичанами, которым очень не нравились планы основанной Грибоедовым «Российской Закавказской компании», и ее надо было как-то остановить. Что по этому поводу скажете?

Алексей Чертков: Автор концепции, что англичане сильно посодействовали трагической гибели Грибоедова, – иркутский исследователь С.В. Шестакович, который еще в 1960 году написал солидную монографию «Дипломатическая миссия Грибоедова». В ней ученый детально, на архивных источниках доказывает теорию британского заговора. По сути дела, не против фигуры посланника – Грибоедова, а против Российского государства, политики укрепления его в Персии. Но проект Закавказской компании только оформлялся. Безусловно, это был прогрессивный политэкономический, хозяйственный прожект. Но поводом для жестокой расправы над Грибоедовым он, конечно, не был. Здесь сыграл комплекс несколько иных обстоятельств.

Почему так случилось, с моей точки зрения? Грибоедов находился под сильным влиянием проконсула Кавказа, генерала Ермолова. По его совету Грибоедов сидел в присутствии персидского шаха. Ермолов ему внушил, что в присутствии грозного повелителя русский посланник должен не стоять навытяжку вместе с его приближенными, а сидеть. Он нагло сидел и требовал выплаты контрибуции. И добивался своего. У Грибоедова как ни у кого в миссии был такой внутренний стержень, характер, несгибаемая воля, позволявшая ломать предубеждения грозных каджарских правителей.

Сейчас я заканчиваю книгу о первом персидском путешествии Грибоедова. Сохранились грибоедовские дневники, они написаны короткими фразами, лапидарно. Он многие месяцы проводил в седле, на лошади, и вот, останавливался в какой-нибудь сакле на постой, валился с ног от усталости. И перед тем как заснуть, записывал свои впечатления о прожитом дне. В основном он писал отрывистые письма своему другу Степану Бегичеву, с надеждой, что когда-нибудь сможет отредактировать свои заметки. Этого не случилось. В них много пропущенных слов, недосказанного. Мне интересно изучать этот период жизни Грибоедова и заполнить эти многоточия так, как я их понимаю. Это все немного конспирология, но мне хотелось понять, что именно может таиться за этими многоточиями. Отрывистости посланий Грибоедова можно найти и другое объяснение: он был на дипломатической службе, а она не подразумевает откровений в письменном виде.

Еще один немаловажный аспект моего исследования – показать, как по сути дела либерал Грибоедов впоследствии превращается в патриота. «Горе от ума» – признанный манифест декабристов. Грибоедов мог пойти вслед за декабристами и лишиться головы, быть разжалованным или сосланным в Сибирь, но в последний момент понял тщетность попыток горстки прапорщиков изменить строй.

Если это манифест декабристов, то довольно двусмысленный. «Шумим, братец, шумим…» А чем занимается ваше общество? Оно же не тайное?

Алексей Чертков: Что представляет собой наше общество? Оно подобрано не по какому-то профессиональному принципу – только филологи или историки и т.д. Все, кто интересуется жизнью и творчеством, наследием Грибоедова – художники, артисты, ученые, — к нам подтягиваются. Мы приглашаем в свой круг профессиональных историков, профессиональных литераторов, журналистов. С их помощью и поддержкой пытаемся набрать экспонаты для музея Грибоедова в Москве. Ведь Александр Сергеевич – один из самых недооцененных литературных классиков – у него в столице нет даже маленького музея. Есть дом-музей в Хмелите – это Вязьма, Смоленская область. Но туда не каждый доберется. Там Грибоедов жил в младенчестве.

В Москве же нет даже улицы Грибоедова. Нет станции метро «Грибоедовская»! «Фонвизинская» есть, «Бунинская аллея» есть, а «Грибоедовской» нет.


Увековечивание памяти великого дипломата и поэта – вот наша миссия.

А остались в Москве какие-то здания, которые связаны с именем Грибоедова – где он родился, жил?

Алексей Чертков: Новинский бульвар, 17. Это дом его матушки. Он там рос, жил, останавливался… Этот дом сохранился, хоть и несколько раз перестраивался. Куплен какой-то нефтяной компанией. Второй дом – это на Мясницкой, дом-усадьба Барышниковых, сейчас он принадлежит ИД «Аргументы и факты». Актив нашего Фонда культурного наследия А.С. Грибоедова представил руководству «АиФа» свое видение работы. Не знаю, как это будет воспринято и во что выльется.

Отчего же такая неуверенность?

Алексей Чертков: Мы пошли по классическому пути воссоздания раритетов, связанных с грибоедовской эпохой. Выстроили историко-литературную экспозицию «Грибоедов жив». Выиграли два президентских гранта. На 8-метровом панно двухметровой высоты мы воссоздали биографию Грибоедова от рождения до его трагической гибели. Выставляли это панно в библиотеке Грибоедова, в других местах. По сути – это передвижная выставка. Мы выкупили право на изображение портрета Грибоедова кисти художника Ивана Крамского из Третьяковской галереи, литографии, посвященные подписанию Туркманчайского мирного договора, оформили их на серебряных пластинах. Мы покупаем антикварные книги и другие раритеты.

Подход «Аргументов и фактов» – оцифровать все наследие Грибоедова. Мы же хотим сначала собрать какие-то артефакты, а потом заниматься оцифровкой. Потому что любое изображение имеет авторские права. Нельзя вот так взять, снять и это будет ваше…

И сейчас Фонд А.С. Грибоедова реализует при поддержке фонда президентских грантов второй проект – проведение международной научно-практической конференции «Евразийская дипломатическая миссия А.С. Грибоедова», которую мы будем проводить в начале ноября этого года. До этого мы имеем возможность с помощью Фонда президентских грантов посетить места, связанные с Грибоедовым – Армению, Грузию, Иран, возможно, Белоруссию, где он служил в Московском гусарском полку во времена войны 1812 года. Планируем также создать фотоэкспозицию, показать людям, что сейчас связано в этих местах с именем Грибоедова. Реализуем свои проекты в рамках «Арт-Грибоедов клуба» и студенческого общества. К нам подключились люди разных профессий, интересов. Проводим Грибоедовские балы.

В начале пути свои мероприятия проводили на базе библиотеки № 1 им. Грибоедова, что в Мещанском районе Москвы. Потом стало тесно, дальше вот так распространяем свои знания и возможности, ищем людей, которые заинтересованы в сохранении наследия Грибоедова. Андрей Борисов, народный артист СССР, режиссер, президент фонда А.С. Грибоедова, говорил о нашей работе министру иностранных дел РФ Сергею Лаврову.


Сергей Лавров живо отреагировал: «

Грибоедов наш, будем помогать». Вот, пытаемся найти точки соприкосновения с дипломатами.

Что вас лично привело в грибоедоведение? Какое у вас к нему личное отношение?

Алексей Чертков: В грибоедовцы меня затащили мои студенты. Они устраивали к 220-летию драматурга смартмоб-проект – читали по ролям «Горе от ума». Затем была «Библионочь» по Грибоедову и пошло-поехало.

У меня какое-то личное отношение к Грибоедову – постоянный внутренний спор. Надо понимать, что Грибоедов – не совсем положительный герой. И это меня в нем притягивает.


Современники драматурга говорили о нем всякое, порой нелицеприятное. Тот же Денис Давыдов, Александр Блок, другие известные литераторы, его начальники говорили об отрицательных качествах и сторонах Грибоедова. Меня интересует прежде всего эта многосторонняя личность – и злобный, и желчный и т.д., с разными пороками. Именно такой мой герой – с шероховатостями, условностями, ошибками…


И самое главное: Грибоедов – недооцененный герой России. Он незаслуженно забыт.


Даже момент его гибели, вы почитайте историю его гибели, многие же преподносят так: сам виноват, не проявил гибкости, мог уступить, не допустить, вот и погиб. Конечно же, это не так. Это был один из самых образованных людей России, мужественный, волевой человек, он явно знал, на что шел.

Потом, конечно, меня интересует его многосторонность, он был дипломат, он и музыкант, он и драматург, он и композитор, он и экономист. По сути дела, его проект «О Закавказской компании» – это прообраз современного регионального хозрасчета. Грибоедов попытался объединить хозяйственные возможности тех земель, которые захватила русская армия в Закавказье. Но ему не дали осуществить свой проект. Как об экономисте о нем мало говорят. Также мало говорят о Грибоедове, как о первом евразийце. Сейчас Россия развивает Евразийскую экономическую интеграцию, вот и вклад Грибоедова сгодится. В своих дневниках он прямо пишет: «Все мы евразийцы». Так что, казалось, мы много знаем о Грибоедове, но каждое поколение открывает для себя его с новой стороны. В этом и есть величие личности. Личности неоднозначной, но безусловно исторической. Таким и предстает нам по-прежнему непознанный А. С. Грибоедов.

Пять рассказов о генерале Милорадовиче / Новости / Сайт Москвы

Культура

Шмидт. Портрет Михаила Милордовича. Копия с портрета Джорджа Доу. 1970. Музей-панорама «Бородинское сражение»

Mos.ru рассматривает портреты генерал-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Милорадовича из собрания Музея-панорамы «Бородинское сражение» и исследует историю его жизни, полной подвигов, любви и поэзия.

Восстание на Сенатской площади, которое позже будет названо Восстанием декабристов, произошло 26 декабря (ст. ст. 14 декабря) 1825 года. Группа заговорщиков-аристократов-офицеров пыталась помешать Николаю I взойти на престол. Восставшие выступали за отмену самодержавия и крепостного права. К ночи бунт был подавлен, и на Сенатской площади остались сотни жертв.

Санкт-Петербургский генерал-губернатор Михаил Милорадович, пытавшийся успокоить мятежников, первым пал жертвой мятежа. Герой Отечественной войны 1812 года, не получивший ни одного ранения на полях сражений, был поражен пулей, выпущенной Петром Каховским. Mos.ru и агентство «Мосгортур» представляют совместную статью с историями из жизни Михаила Милорадовича.

Александр Суворов с палата

В 1760 году отец Михаила Милорадовича служил под начальством иконного Александра Суворова. Они были не только коллегами, но и друзьями, как видно из письма Суворова к Милорадовичу-старшему в октябре 1773 года: «Дорогой мой Андрей, целует меня на отъезд! Не забывай меня. Благодарю Ваше Превосходительство за его милостивую дружбу».

Много лет спустя Александр Суворов взял шефство над сыном своего друга.

Легенда гласит, что, увидев маленького Михаила, легендарный полководец сказал: «Из Милорадовича выйдет отличный генерал». Предсказание сбылось. При Суворове он принял участие в знаменитых Итальянском и Швейцарском походах. Одну из главных своих побед он одержал во время русско-турецкой войны 1806-1812 гг. В 1809 году корпус, которым он командовал, нанес поражение османской армии в битве при Рассевате, за что Милорадович получил звание генерала от инфантерии.

Персонаж из исторических анекдотов

Как и другие известные русские генералы, Михаил Милорадович фигурирует в бесконечном количестве исторических анекдотов.

Один из эпизодов якобы имел место при переходе российской армии через Альпы. Милорадович находился в командовании авангарда. Достигнув вершины горы, солдаты увидели крутой обрыв и недоумевали, как им преодолеть его. Тогда генерал Милорадович сказал солдатам: «Вот так!» Он упал на спину и покатился по снегу. Все солдаты последовали его примеру. У подножия горы русских военных встретил противник, который тут же открыл огонь. Однако отряд Милорадовича лавиною смял врага.

Другая история о некоем безымянном сражении, когда солдаты графа Милорадовича не смогли взять вражеский отряд. Генерал, желая ободрить своих бойцов, бросил горсть георгиевских крестов на позиции врага и крикнул: «Собирайте их!» Затем его солдаты снова атаковали и окончательно захватили эскадрон. Те, кто выжил, сохранили приказ.

Еще один анекдот был про то, как Милорадович видел расходы. В 1814 году граф был в Париже после того, как он был захвачен и остро нуждался в деньгах. Он просил Александра I перевести ему жалованье на три года вперед. Император выполнил просьбу генерала, и Михаил Милорадович успел потратить эти деньги еще до отъезда из французской столицы.

Начальник вольнодумца

После Отечественной войны 1812 года, когда молодые русские офицеры вернулись на родину, в России начали зарождаться тайные политические общества. К собраниям стал присоединяться помощник генерала по армии и глава администрации Федор Глинка.

В 1813 году, после окончания Первого кадетского корпуса, 27-летний прапорщик Федор прибыл на службу в Абшеронский мушкетерский полк, которым руководил Михаил Милорадович.

«Нас представили генералу после его обеда, — вспоминал Глинка. «Он лежал, в расстегнутом мундире, курил трубку… Оглядывая нас, молодых офицеров, и видя, что мы все маленького роста, Милорадович улыбался шутливо, а не сардонически (он мог рассердиться, но редко был саркастичен), и сказал: «Ну, Боже мой! (его любимая поговорка) теперь нам нужна только война! Война! У нас есть воины!»

Через шесть лет, прослужив во многих боях под командованием Милорадовича, Фёдор Глинка стал его адъютантом.

В 1816 году полковник Глинка вступил в Союз Спасения, а затем, когда тот распался, в Союз Благоденствия. В отличие от других членов этих обществ, он придерживался умеренных взглядов. Кстати, на квартире Федора Глинки состоялось знаменитое собрание членов Союза благоденствия, состоявшееся в январе 1820 г., на котором решалась форма правления для России. Почти все собравшиеся проголосовали за республику, только Глинка высказался за сохранение монархии. После распада Союза благоденствия он отказался вступить в Северное общество и полностью отошел от тайных политических дел.

Допросы и аресты членов тайных обществ начались после разгрома повстанцев в 1825 году. Не избежал этой участи и Федор Глинка. Был задержан 11 марта 1826 г. и помещен в Петропавловскую крепость. 15 июня 1826 г. он был отправлен в ссылку в Петрозаводск и уволен от военной службы, а в 1830 г. переведен в Тверь, где и жил до самой смерти. Бывший адъютант Милорадовича умер в 1880 году в возрасте 93 лет.

Пушкинский спаситель

В 1820 году из-за стихов с критикой правительства Александр Пушкин попал в поле зрения властей. Поэту грозила ссылка — сам Александр I хотел отправить его в Сибирь. На помощь мятежному поэту пришел Михаил Милорадович, занимавший в те годы пост военного генерал-губернатора Санкт-Петербурга.

Весной 1820 года Александра Пушкина вызвали к генерал-губернатору. До этого момента Пушкин и Милорадович знали друг друга и появлялись на одних и тех же мероприятиях, но не знали друг друга лично. Перед визитом к нему Пушкин попросил совета у Федора Глинки. Последний успокоил его: «Иди и полагайся безоговорочно на щедрость его добродушия; он не причинит тебе вреда за то, что ты честен».

В канцелярии генерал-губернатора Пушкин узнал, что в его квартире будет обыск, и признался, что сжег все свои стихи. После этого поэт попросил ручку и бумагу и всего за несколько часов переписал по памяти все свои произведения. Милорадович был впечатлен. Он пожал руку поэту и отпустил его домой.

На следующий день генерал имел аудиенцию у Александра I. Несмотря на то, что решение еще не было принято, Милорадович прибегнул к хитрости, отметив, что от имени самого императора простил вольнодумца. Император нахмурился: «Рановато, нет?» Однако, немного позже, смягчившись, он добавил: «Ну, а коли так, то прикажем иначе, снарядить Пушкина в дорогу, дать ему денег и с подобающим чином и с соблюдением всякого возможного правдоподобия отправить его в служить на юге».

В мае 1820 года Пушкин покинул Петербург и отправился на Кавказ, а в 1824 году вернулся домой. Этот период жизни поэта известен как его южная ссылка, хотя на самом деле, благодаря Милорадовичу, это была лишь служебная командировка.

Соперник Грибоедова

Михаил Милорадович никогда не был женат, но был известен многочисленными любовными связями (рассказывают, что после смерти графа был найден сундук, полный любовных писем). Будучи председателем Российского театрального комитета, он познакомился с балериной Екатериной Телешовой. Юная красавица (она была моложе его на 33 года) была последней любовью генерал-губернатора. Его страсть к ней сделала Милорадовича соперником писателя и дипломата Александра Грибоедова.

Грибоедов впервые увидел Екатерину Телешову в 1824 году в роли Волшебницы на сцене петербургского Большого театра в балете «Руслан и Людмила». Он был поражен и впечатлен постановкой и написал стихотворение «Телешова» с подзаголовком На балет «Руслан и Людмила», где она должна соблазнить Принца:

Что ты манишь нежной рукой?

Почему ты звонишь из дальних стран?

Новичок в вашем неизбежном плену

На страдание от неизлечимых ран?

Позже их представили друг другу на вечере у князя Александра Шаховского. В письме своему другу Степану Бегичеву от 4 января 1825 года Грибоедов писал: «В течение трех или четырех вечеров Телешова сводила меня с ума, и тем легче, что это было в первый раз, и она сама свыклась с чувством, что в моем грешном жизнь у меня выгорела чернее угля. И заманчиво для меня было то, что моим противником был Милорадович, глупый, хвастливый, кумир Шаховского, ему подражающий. Оба зверюги!

Интересна причина, по которой Грибоедов назвал соперничество с Михаилом Милорадовичем «заманчивым». В 1824 году Александр Грибоедов согласовал с цензорами свою пьесу «Горе от ума», и одним из лиц, принимавших решение о публикации или не публикации его произведения, был Михаил Милорадович. Несколько месяцев Грибоедов ездил в Особый отдел МВД, но каждый раз получал новые правки. Помимо печатной версии «Горя от ума», Грибоедов работал и над сценической постановкой, но и она страдала от цензуры — была запрещена лично Милорадовичем в 1825 году (по слухам, благодаря Телешовой).

Балерина ответила взаимностью на чувства Грибоедова, но их роман продлился недолго — в мае 1825 года Александр Грибоедов уехал на Кавказ, а Екатерина Телешова вернулась к Милорадовичу. 26 декабря 1825 г. известие о начале мятежа застало генерала буквально на пороге квартиры Телешовой. Оттуда он направился прямо к Сенатской площади.

Теги

Михаил Милорадович Бородинское сражение Музей-панорама Мосгортур агентство

Сферы

Культура, Культура Москвы онлайн

Все новости

Microsoft Word — Тыняновский Пушкин-Кузнец-1.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *