понятие, признаки, структура, функции и формы.
Государство:
понятие, признаки, структура, функции и формы.
Государство – особая форма организации государственной власти общества, средство обеспечения социального мира и согласия.
- В.И. Ленин – это аппарат поддержания господства одного класса над другим.
- М. Вебер – это такая организация внутри общества, которая имеет право на законное насилие;
- Б.Чичерин – «есть высшая форма общежития, высшее проявление народности в общественной сфере»
- …… .
Признаки государства
дополнительные
основные
территория
Государственный язык
население
Публичная власть
Транспортная система
право
Денежная система
Правоохранительные органы
армия
Информационная система
налоги
суверенитет
Механизм государства
Государственные органы
Государственные предприятия
Государственные учреждения
- властные полномочия
- выступает от имени государства
- имеет определенную компетенцию
- структура
- имущество, финансы и пр.
- образуется в порядке, предусмотренном
законом
Классификация функций государства
По формам
деятельности
По
продолжительности
действия
По выражаемым
интересам
общесоциальные
универсальные
постоянные
внутренние
классовые
временные
внешние
Основные внутренние
функции
Российского государства
Основные внешние
функции
Российского государства
экономическая
оборона
социальная
Обеспечение и поддержание мира
Развитие культуры, науки,
образования
сотрудничество
экология
Интеграция
налоги
Прав и свобод граждан,
собственности, правопорядка
Форма правления характеризует организацию
государственной власти, систему высших государственных органов,
а также порядок их образования, взаимоотношения между собой и
гражданами.
монархия
республика
Президентская,
суперпрезидентская
дуалистическая
абсолютная
парламентская
парламентарная
партократическая
аристократическая
Формы государственного
устройства
Внутригосударственное
устройство
межгосударственное
насильственное
добровольное
унитарное
конфедерация
империя
федеративное
содружество
союз
сообщество
ассоциация
Виды политических режимов –
приемов совокупностей,
механизмов,
средств осуществления
государственной власти
демократические
антидемократические
автократический
тоталитарный
авторитарный
теократический
Поборник права и свободы Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»
ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 574
ПОБОРНИК ПРАВА И СВОБОДЫ
© Александр Степанович КОКОРЕВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор социологических наук, профессор, e-mail: [email protected]
Рассматриваются основные понятия, составляющие социологию Б.Н. Чичерина, который впервые в России в своих трудах представил общую систему взаимоотношений основных социальных институтов общества, создав в социологии «государственную школу», опирающуюся на сочетание свободы и прав личности.
Ключевые слова: внешняя и внутренняя свобода; государство и общество; личность и общество; право и нравственность; социальные институты общества.
Попытка сформировать в современном российском социальном знании новые теоретические ориентиры не может быть успешной без обращения к социологическому наследию. Без прошлого нет будущего. Большое значение имеет в этом аспекте освоение научного творчества Бориса Николаевича Чичерина (1828-1904) с учетом новых научно-технических, экономических и социальных теорий, сложившихся на рубеже ХХ-ХХ1 вв.
Его современник И.В. Михайловский писал о творчестве Чичерина: «Этими работами по справедливости может гордиться русская наука. Автор их — не узкий специалист, замкнувшийся в свою область, а ученый и мыслитель с колоссальной эрудицией, как специальной, так и общей» [1, с. 897].
Его труды отмечены глубиной мысли. Ему принадлежит создание в социологии государственной школы, которая впоследствии активно поддерживалась и углублялась такими видными учеными, как К.Д. Кавелин, С.М. Соловьев, В.И. Сергеевич, В.О. Ключевский, П.А. Милюков, П.И. Новгородцев, А. Д. Градовский и др.
Если Кавелин первым наметил основные проблемы этой школы, заложил основы теоретической схемы, а Соловьев наполнил эти построения конкретным историческим содержанием, то Чичерин стал подлинным теоретиком государственной школы русской
социологии. Основная идея концепции Чичерина — теория главенствующей роли государства в истории России. Государство, по его определению, — это высшая форма общежития, высшее проявление народности в общественной жизни. Представители государственной школы находили свой идеал разумной действительности в идее правового государства. Все теоретическое творчество социолога пронизывает своеобразная сверхзадача, сформулированная им в 1860-е гг., -исследование перспектив и путей исторического развития русского общества, русской государственности.
Им создана, на наш взгляд, единственная в истории русской социологической мысли XIX в. теория, претендующая на то, чтобы сформулировать общие начала цивилизованного общежития и выработать конкретные механизмы успешного продвижения общества по пути прогресса. Но попытки внедрить в общественное сознание концепцию правового государства оказались малопопулярными в России, где, как показывает более чем двухвековой исторический опыт, и правящие
режимы, и силы оппозиции всегда политическую волю ставили выше права и нравственности.
Теоретической основой социологии Чичерина является метафизика, которая опирается на опыт. Только сочетание умозрения с опытом является истинно научным методом познания действительности, отмечал ученый. «Философия без опыта пуста, опыт без философии слеп. И только соединение обоих путей озаряет ярким светом всю бесконечность мысли и бытия» [2, с. 451]. Только метафизика, по Чичерину, может служить надежной основой для теоретических построений в области общественных наук, т. к. человек по природе своей есть существо метафизическое, метафизические начала руководят его действиями и входят в качестве основного элемента во все общественные отношения.
Под предметом социологии Чичерин понимает исследование общества в его составных частях и влияние его на государство. А составными частями общественной жизни являются, прежде всего, личность и общество. Поэтому анализ исходных начал общественной жизни Чичерин начинает с определения личности и общества и их взаимоотношений.
В человеческих обществах, по его мнению, главными определяющими факторами являются не инстинкты, а разум и воля, которые принадлежат по своему существу не безличному целому, а отдельным особям. Не общество, а лица думают, чувствуют, от них все исходит и к ним возвращается. Для Чичерина первоначальной ячейкой общества является конкретный человек с его стремлениями и интересами. Поэтому личность составляет краеугольный камень всего общественного здания: не зная природы и свойств человеческой личности, мы ничего не поймем в общественных отношениях.
Таким образом, Чичерин отдает первенство индивиду, считает индивидуализм естественной и наилучшей формой связей личности и общества. Личность Чичерин определяет следующим образом:
— во-первых, личность не мимолетное явление, а постоянно пребывающая сущность, вытекающая из ее осмысленных действий, т. е. существо метафизическое;
— во-вторых, личность есть существо единичное. Это не общая субстанция, разлитая во многих особях, а сосредоточенная в
себе как самостоятельный центр силы и деятельности;
— в-третьих, личность есть существо духовное, т. е. одаренное разумом и волей;
— в-четвертых, воля этого единичного существа признается свободной. Вследствие этого ей присваиваются права, т. е. «власть распоряжаться своими действиями и присвоенными ей физическими предметами»;
— в-пятых, личности присваивается известное достоинство, в силу которого она требует к себе уважения. Источник этого высшего достоинства человека заключается в том, что он носит в себе сознание Абсолютного, т. е. источник лежит в метафизической природе субъекта, которая возвышает его над всем физическим миром.
Человек всегда должен рассматриваться как цель и никогда как средство. Идеи Чичерина о первичности личности перед обществом и государством остаются актуальными для России в настоящее время. От этого выбора зависит будущее нашей страны, ее политическое, экономическое и социальное развитие. «Не лица существуют для учреждений, — подчеркивает ученый, — а учреждения для лиц. От них исходит и совершенствование учреждений. Последние развиваются и улучшаются именно вследствие того, что лицо отрывается от существующего порядка и предъявляет свои требования и права… В этом именно и состоит существо духа, что орудиями его являются разумные и свободные лица» [3, с. 225].
Подобная позиция достаточно традици-онна для XIX столетия, проявляясь с теми или иными вариациями в большинстве социально-философских теорий того времени. Стремясь избежать субъективизма и волюнтаризма, Чичерин ставит проблему ограничения и гуманизации индивидуализма. В этой связи он детально разрабатывает учение о свободе, прослеживает сложную взаимосвязь права и нравственности. Сущность человека выражается в свободе. Человек — существо общественное, и только в обществе он может развивать все свои силы и способности. Каким же образом возможно общежитие, если каждая личность обладает свободой и стремится расширить границы проявления этой свободы? Появляется необходимость определить, что принадлежит каждому, разграничить области свободы так, чтобы свобода одного не мешала свободе остальных,
чтобы сильнейший не превратил бы других в орудия для осуществления построенных им целей, чтобы каждая личность могла свободно развиваться и чтобы были установлены твердые правила для разрешения неизбежных при совместном существовании проблем и споров. Таково происхождение права. Оно возникает уже на первоначальных ступенях человеческого общежития и идет, разрастаясь и осложняясь, до самых высших. Право, по Чичерину, есть взаимное ограничение свободы под общим законом и составляет неотъемлемую принадлежность всех человеческих обществ.
Следовательно, главная проблема общественной жизни — это соотношение между личностью и обществом, т. е. между свободой и законом.
Таким образом, Чичерин строит концепцию социологии либерального консерватизма, где соединяются духовные основы в лице свободно-разумной личности и общественные взаимодействия, определяемые правом. В чисто теоретическом плане этот анализ является весьма интересным и содержательным. Однако Чичерину во многом чужд историзм в социальной науке, оставаясь же на позициях абсолютного разума, он создает скорее проект идеального будущего, разрабатывает теорию, которая призвана исследовать современное общество.
Чичерин предупреждал, что стремление возродить и упрочить свободу в обществе, привыкшем единственно к власти, составляет одну из самых трудных исторических задач. Кто хочет быть истинным служителем свободы, «тот должен знать, в чем состоит ее сущность, откуда она истекает, каковы ее требования и условия, каким образом она сочетается с другими вечными началами общественной жизни. Нужно, наконец, и умение прилагать ее к жизни. как все органическое, она составляет плод долговременного и многотрудного внутреннего процесса» [4, с. 7]. Свобода есть коренной признак человеческого общежития, проложивший глубокую пропасть между животным миром и царством людей. Она не есть единое, цельное начало. Человек, выступая как выражение единства двух элементов — разумного и чувствительного, — несет в себе свободу внутреннюю и испытывает воздействие свободы внешней (как результат воздействия двух законов — нравственного и принуди-
тельного). Обе эти области, взаимно дополняя одна другую, равно принадлежат к свободе человека. Без внутренней свободы внешняя лишается всякой точки опоры и всякого значения, теряет смысл юридический закон и все построенные на нем нормы общежития.
С другой стороны, лишенный свободы человек превращается в простое орудие, не способен достойно выполнить роль своего земного предназначения.
Таким образом, начало свободы, переходя через различные определения, образует самостоятельные области человеческих отношений, взаимосвязь которых обусловлена единством происхождения. Свобода воли, состоящая в самоопределении на основе собственного решения, проявляется в свободе внутренней, нравственной, позволяющей определяться на основе разумно-нравственных побуждений и свободе внешней, юридической, управляемой принудительным законом права. Наконец, высшего своего предназначения она достигает в свободе общественной, определяющей отношение личности к социальной общности, с которой она себя идентифицирует.
Многообразие сторон и сфер деятельности личности обусловливает многообразие форм проявления свободы. Однако во всех случаях человек является свободным существом, ибо «свобода составляет неотъемлемую часть его духовной природы». Чичерин положил в основу исследования генезиса свободы принцип историзма, утверждая, что степень развития свободы подчинена общему закону развития, что нет форм общественного бытия, где не было свободных людей. На низших ступенях развития свободная организация экономического бытия приходит в противоречие с неразвитостью гражданского порядка. Становление государства почти повсеместно было связано с насильственным подавлением свободы. С укреплением государства постепенно расширялась сфера свободы, утверждался стройный гражданский порядок. Однако до осознания свободы как неотъемлемой принадлежности каждого человека, а тем более, до осуществления этого принципа в жизни путь не близок. Лишь новая история привела к осознанию этого принципа.
В России, как полагает ученый, крепостное право сыграло важную роль в становле-
нии ее как великой державы. Однако к XIX в. оно себя исчерпало именно потому, что, помимо экономических причин, возвращение невольнику свободы стало требованием общечеловеческой справедливости.
Именно в этом суть знаменитой Чичеринской теории закрепощения и раскрепощения всех российских сословий.
Важное значение придавал Чичерин определению границ свободы. Анализируя взгляды Бентама, Милля, Геринга, он утверждал, что «польза» не может служить мотивом ограничения свободы. Подобную задачу можно решать лишь конкретно-исторически на строго правовой основе. Задачу науки он видел в рассмотрении движения этих идей в историческом процессе, выявлении тех высших пределов развития, которых они смогли достичь. В этой связи он предлагал различать две области — частную, т. е. отношение отдельных лиц друг другу, где свобода одних ограничена свободой других и общественную, где пределы свободы ограничены правами государства, вытекающими из общественных потребностей. Чичерин полагал ограничение свободы допустимым лишь в той мере, насколько оно обусловлено совокупностью интересов. Нет сомнения в том, что частные и общие интересы взаимосвязаны, с развитием жизни содержание и объем интересов могут меняться, граница между частными и общими интересами подвижна. При этом «неприкосновенность частной жизни и частной деятельности должна считаться коренным законом всякого образованного общества. Вмешательство государства в эту область может быть оправдано только в крайних случаях и всегда считаться не правилом, а исключением» [4, с. 30].
Чичерин считал, что идеалом человечества может быть только расширение, а не стеснение свободы. Он отверг идею Руссо о замене личной свободы общественной. Особенно резко он критиковал за это социалистов, которые «просто уничтожают личную свободу во имя общественного начала». Свобода состоит в том, что человек сам является источником своих действий: «если же он превращается в чистый орган общества, если он существует для и через посредство целого, то самостоятельность его как единственного существа, исчезает, и о свободе не может быть речи» [4, с.
31]. Он с возмущением
отвергает сравнение человека с «клеточкой». Свобода по самой своей природе есть индивидуалистическое начало, ибо именно в ней выражается самостоятельность личности. Поэтому борьба против индивидуализма есть борьба против свободы. Эта борьба лишена всякого основания, когда она ведет к поглощению всей частной сферы общественной, к жертве личной свободой во имя общественных требований. Наоборот, общественная, политическая свобода покоится на фундаменте частной свободы, которая «остается коренным правом человека, источником его самостоятельности».
Рассмотрев свободу как основу права и обусловленных ею юридических отношений, Чичерин анализировал также свободу как экономическое начало, источник экономических отношений. Исторический анализ развития общественного производства привел его к выводу, что «никогда принуждение не может заменить той внутренней энергии, которая проистекает в свободной самодеятельности. Свобода одна совместна с высшим существом человека, а потому одна способна раскрыть все лежащие в нем силы» [5, с. 271].
Труд, по сути, индивидуален в той мере, в какой он свободен. Составляя исходную точку и движущую пружину всей экономической деятельности, свобода определяет и потребление произведенного. Следовательно, с экономической, так же как и с юридической точки зрения, свобода и собственность неразрывно связаны друг с другом. Собственность заключается в возможности свободно распоряжаться своим имуществом. Именно этим достигается цель производства — удовлетворение потребностей. Объединение людей в процессе производства на добровольной основе есть свобода, на принудительной основе — рабство. Личный интерес служит источником труда свободного, он не сводится к эгоизму. Улучшение материального бытия — условие духовного развития. Полемизируя с социалистами, Чичерин отмечал: «Труд есть не только экономическое, но и нравственное начало.
Где дело идет о нравственных побуждениях, решение принадлежит исключительно личной совести, ибо нравственность существует только под условием свободы» [5, с. 276]. Однако заменить экономические законы нравственными требованиями невозможно, ибо во вся-
кой сделке взвешиваются экономические выгоды.
Чичерин много внимания уделял рассмотрению проблемы свободы в связи с функционированием гражданского общества. Он высоко оценил подход Гегеля, который видел в гражданском обществе союз, основанный на взаимодействии частных целей, «исходящих из отдельных лиц». Чичерин подчеркивал, что из всех этих целей высшая -государственная. Поэтому государство, по его мнению, есть высший союз на земле. В государственной цели неразрывно связаны оба противоположных начала общежития: нравственность и право. Личная нравственность остается при этом вне сферы государственной деятельности. Но, осуществляя общее благо, государство вносит нравственность в сферу юридическую. Цели государства при этом не поглощают собой остальные цели. Напротив, «все частные цели остаются каждая в своей сфере, ибо только через это сохраняются и свобода человека, и самостоятельность отдельных союзов» [5, с. 180].
Таким образом, отдавая приоритет политическому обществу, он видел залог успеха в его взаимодействии с гражданским обществом. И само государство он рассматривал не только как систему учреждений. «Это союз свободных лиц. Свободное лицо не может быть только единицей, занимающей указанное ей место и исполняющей указанное ей назначение. Оно само себе цель и абсолютное начало своих действий. Таковыми оно остается в государстве» [5, с. 201]. Если такое право ему не предоставлено, то свобода исчезает. «Излишняя регламентация со стороны государства и вмешательство его во все дела, — замечает ученый, — могут действовать вредно. Но это доказывает только необходимость рядом с деятельностью государства предоставить, возможно, широкий простор и личной свободе.
Цель общественной жизни состоит в гармоничном соглашении обоих элементов, а не в пожертвовании одним в пользу другого» [5, с. 271].
Представляет интерес учение Чичерина о соотношении права и нравственности. Становление права он связывает с личностью, которая составляет основу любого общества, и с ее свободой, которая возвышает личность над всем физическим миром и делает ее су-
ществом, имеющим цену самого себя и требующим к себе уважения.
Свободу человека Чичерин тесно увязывает с правом и нравственностью. Право он определяет как имеющее двоякое значение: субъективное и объективное. Субъективное право определяется как нравственная возможность или как законная свобода что-либо делать или требовать. Оно устанавливает внутренний распорядок души. Объективное право есть самый закон, определяющий свободу и устанавливающий правило для внешних действий людей.
Если соединить эти два понятия, то мы получим общее определение, что «право есть свобода, определяемая законом». У Чичерина субъективное и объективное право неразрывно связаны, ибо свобода только тогда становится правом, «когда она освящена позитивным законом; закон же признает и определяет свободу». Обе области органически дополняют друг друга.
Внутренняя свобода регулируется нравственностью. Принуждение можно употребить только во имя чужой свободы. Пока человек не нарушает чужой свободы, принуждение не может иметь место. Нравственный закон имеет ограничительное значение. Он ограничивает пользование правом. Тем не менее, юридический и нравственный законы только вместе составляют необходимое условие деятельности лиц в обществе, с которыми приходится считаться. Более того, они имеют общий корень — свободу личности. И личность подчиняется юридическому закону не только из-за внешнего условия, но и из внутреннего побуждения.
Там, где юридический закон оказывается недостаточным, нравственность может требовать совершения действия по внутреннему побуждению. Например, юридический закон признает за человеком право собственности. И его право как распоряжаться ею. Нравственный же закон запрещает человеку обращать свою собственность на безнравственные цели. Юридический закон признает за кредитором право взыскивать долг со всякого должника, нравственный же закон запрещает взыскивать долг с бедняка, т. к. это может привести к его нищете. Во имя нравственного закона человек подчиняется общественному началу, как высшему выражению духовной связи людей. С другой стороны, как свободное ли-
цо, оно пользуется правами. Свобода является здесь как свобода общественная, определяющая отношение членов к иному целому, к которому они принадлежат. Возникает противоречие, которое разрешается законом развития. Он заключается в постепенном осуществлении внутренней природы развивающегося общества. Истинная природа духа познается не на низших, а на высших ступенях развития. И исследуя это соотношение, нужно постоянно помнить, подчеркивает Чичерин, что личность с ее свободой есть движущая сила истории, краеугольный камень всего общественного здания, источник общественной жизни. И все противоречия общества следует рассматривать под этим углом зрения.
Вместе с тем ученый не считает право продолжением нравственности, а подчеркивает их самостоятельность. «Юридический закон поддерживается принудительной властью; нравственный закон обращается только к совести». И право, и нравственность (Чичерин называет ее нравственным законом) ограждают человеческую свободу в обоих ее видах: внешнюю и внутреннюю. Если бы юридический закон не был принудительным, то внешняя свобода человека была бы лишена всякой защиты.
Таким образом, ученый считал, что право и нравственность определяют две разные области человеческой свободы: юридический закон касается исключительно внешних действий, нравственный закон регулирует внутренние побуждения индивида.
Право не есть низшая ступень нравственности, а самостоятельное начало, имеющее свои собственные корни в духовной природе человека. Эти корни лежат в потребностях человеческого общежития и состоят в свободном нравственном самоопределении, выборе между добром и злом. С этим мнением ученого нельзя не согласиться. Общество состоит из свободных лиц, действующих на общем поприще, и свобода одних неизбежно приходит в столкновение со свободой других. Отсюда необходимы нормы, которые определяли бы, что принадлежит одному лицу и что другому, что может делать каждый, не посягая на чужую свободу. И чтобы предупредить физические столкновения между лицами, необходим юридический закон. В свою очередь, нравственность как и право действует в об-
ществе и должна подчиняться тем условиям, которые необходимы для существования общежития, подобно тому, как человек, действующий в физическом мире, должен подчиняться его законам.
Более того, замечает Чичерин, поскольку право и нравственность определяется разными началами, то между ними могут быть столкновения. Например, нравственные и экономические точки зрения не тождественны. Экономическая деятельность может быть в высшей степени нравственной и вовсе невыгодной в промышленном отношении и наоборот.
Каждая отрасль человеческой деятельности имеет свое начало, которое составляет в ней движущую силу или жизненный элемент. В религии — стремление к единению с Божеством, в науке — любовь к истине, в искусстве — чувство красоты, в политической жизни — желание общего блага, наконец, в промышленной области — стремление к хозяйственной выгоде, т. е. личный интерес. Приобретенное имущество можно употребить на какие угодно цели. Но прежде всего его надобно приобрести. Приобретает не тот, кто ставит себе задачей не получить никакой выгоды, а именно тот, кто имеет в виду получить выгоду. И тут политическую экономию обвиняют в эгоизме.
В действительности эгоизм и личный интерес не тождественны. Ничто так не содействует успехам промышленности как уважение и соблюдение нравственных начал. Но это не значит, что экономические законы должны заменяться нравственными. Выход Чичерин видит в их соглашении, в гармонии жизненных интересов, которая составляет верховный идеал человеческого развития. Эта гармония достигается тем, что в общем порядке жизни каждый элемент получает принадлежащее ему место и действует, не переступая своих границ, но и не теряя своей самостоятельности. И Чичерин делает вывод, что если идеалом человеческого общения может быть только расширение, а не подавление свободы, то в будущем мы можем ожидать не стеснение, а напротив, утверждение права собственности и вообще всех личных прав.
Итак, Чичерин приходит к выводу, что идеалом человеческого общежития является такая его форма, где царствует наибольшая степень свободы личности и где нравствен-
ный закон господствует над всеми отношениями и одновременно фактически констатирует тщетность попыток реализации этого идеала, утверждая, что материальное равенство состояний ведет к уничтожению свободы.
Таким образом, одна из главных задач социологии Чичерина — найти правильное соотношение между личностью и обществом, между законом и свободой, где соединяются духовные основы в лице свободной разумной личности и общественные взаимодействия, определенные законом.
Дав юридическое определение праву, Чичерин определяет два разных союза — государство и общество. «Из которых один представляет общество как единое целое, а другой заключает в себе совокупность частных отношений между членами» [6, с. 1]. И несмотря на то, что в состав обоих союзов входят одни и те же лица, они управляются разными нормами — публичным и частным правом, т. к. состоят в них в разных отношениях.
При этом Чичерин подчеркивает, что юридическая сторона не исчерпывает сложных противоречий частных и государственных интересов в соотношении общества и государства. «Совокупность частных отношений между людьми, подчиняющимися общей политической власти, — говорит он, — и есть то, что называется обществом» [6, с. 2].
Подчеркивая необходимость четко различать сферу государства и общества, Чичерин видит задачу социологии как науки в исследовании общества, его составных элементов и влияния его на государство. Общество является преходящим в сравнении с конкретным лицом. Поэтому индивидуализм составляет основное начало всякого человеческого союза. Логическим переходом от личного права к общественному является семейство. Это первая ступень человеческого общежития. Вторую составляет церковь и гражданское общество. Третью ступень представляет государство, где идея человеческого общежития, по мнению ученого, достигает высшего своего развития, которое сводит к высшему единству все самостоятельные элементы общежития. В особенности важным представляется вопрос о гражданском обществе, которое следует понимать как совокупность частных отношений (экономических, умственных и нравственных) между лицами. Оно не совпадает с государ-
ством ни по объему, ни по содержанию. Общества связаны многообразными связями (экономическими, духовными, религиозными) друг с другом помимо государства. Общественные интересы гораздо шире и многообразнее политических интересов. Государство управляет совокупными интересами народа, а вся область личной деятельности человека, материальной и духовной, в науке, в искусстве, в промышленности лежит вне его. Конкретный человек является источником деятельности. А из взаимодействия свободных людей образуется то, что называется обществом. Общество не есть единое целое, хотя, подчиняясь государству как единому целому, не перестает быть сплетением частных интересов и зависимостей.
К государству же применимо понятие единого целого. Отличаясь от государства, общество, тем не менее, находится с ним в самой тесной связи. Государство все свои силы и средства черпает из общества. Государство имеет прочные основы только тогда, когда оно основывается на господствующих в обществе убеждениях и потребностях.
Общество несравненно устойчивее государства, т. к. оно основывается на частном быте конкретных людей, с его привычками, нравами и образом действий. Поколебать все это гораздо труднее, нежели изменить политический порядок.
Эти две области — частное и государственное, по словам Чичерина, находятся в постоянном живом взаимодействии. Без политической свободы личная свобода лишена гарантий, где нет свободы в союзе господствующем, там свобода в подчиненных союзах подвергается всем злоупотреблениям -произволу.
В отличие от многих западноевропейских социологов либерального направления, стремившихся максимально ограничить сферу воздействия государства на общественную жизнь, Чичерин подчеркивал приоритетную роль государственного начала. Он определяет государство как направляющую силу, ведущую граждан к общему благу. Оно, по его мнению, должно не только оказывать содействие всем живым силам общества, но и само должно непосредственно взять в свое ведение те учреждения, которые имеют всеобщий характер. Чичерин в этой связи ставит вопрос, занимавший многих его
современников, — где гарантии того, что государство не будет вторгаться в область частных отношений, посягать на свободу личности? Предлагаемое им решение кажется с первого взгляда неожиданным для такого консервативного мыслителя, каким принято считать Чичерина: полное ограждение личных прав, возможно, по его мнению, единственно через то, что граждане сами становятся участниками власти. Эта своеобразная позиция социолога примечательна тем, что в это время на Западе в социологии идея народовластия переживает глубокий кризис, все более популярными становятся представления об элитарной сущности власти.
В контексте своих общефилософских выводов Чичерин сделал попытку создать наиболее жизнеспособную, с его точки зрения, модель государственности, определить конкретный механизм ее эффективного развития, ориентированного в первую очередь на решение социально-исторических задач, вставших в XIX столетии перед Россией. Наиболее совершенной, близкой к идеалу формой государства, он считал конституционную монархию, где, с одной стороны, устраняется деспотизм большинства, характерный для республиканского образа правления, а с другой — существование демократического элемента сдерживают поползновения аристократии к владычеству над народной массой. Чичерин выдвигает идею баланса общественных сил и властей, служащего фундаментом нормальной государственной жизни. Монарх является в обществе четвертой властью наряду с законодательной (парламент), правительственной и судебной. Его роль -это роль посредника и арбитра, обладающего наибольшими возможными для человека гарантиями беспристрастия и справедливости в силу своего внепартийного положения и наследственного происхождения своей власти.
Чичерин намечает основные условия, позволяющие при конституционной монархии продвигаться к эффективному и разумному устройству государства. Это — постоянные законы, независимые суды, выборные власти, выражающие участие народа в управлении сословия, совещательные собрания выборных от народа. Он неоднократно подчеркивал, что самая надежная опора власти — это духовная связь между властью и гражданами. Главную внутреннюю силу вла-
сти составляет ее нравственный авторитет; сильной может считаться только та власть, которая находит опору в обществе. Нет более опасного заблуждения, как смешение силы власти с господством произвола, как превращение начала власти в самоцель. Твердость законного порядка важна не сама по себе, а как способ утверждения материального и духовного благосостояния государства.
Нетрудно обнаружить, что эта модель государственности выстроена с учетом исторического опыта России, и советы ученого обращены, прежде всего, к российским законодателям и политикам. По существу Чичериным был разработан русский вариант движения к правовому государству, учитывающий социально-политические реалии России XIX в. и национально-государственные традиции русской истории.
Был ли этот проект реальной политической программой или он был заведомо утопичен? В литературе обычно подчеркивается абстрактно-теоретический характер социологических построений Чичерина. Но нам представляется, что программа Чичерина была вполне жизнеспособна, имела реальные шансы воплотиться, хотя бы частично, в действительность. Но история 1880-х гг. пошла по другому пути, и идеи Чичерина остались чисто теоретическим явлением. Деятелям революционного лагеря его социальный проект казался неприемлемым, ибо он отвергал ломку существующего порядка, а сторонникам самодержавия этот проект представлялся чересчур радикальным. Идея эволюционного развития России была бескомпромиссна на обоих политических полюсах общества, поэтому идеи Чичерина позволили отнести мыслителя к центристскому направлению. Жертвами этого выбора в политическом и научном плане стали мыслители умеренного, говоря современным политическим языком, центристского направления, к числу которых принадлежал Борис Николаевич Чичерин.
1. Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Спб., 1903. Т. 76.
2. Чичерин Б.Н. Наука и религия. М., 1999.
3. Чичерин Б.Н. Философия права. М., 1900.
4. Чичерин Б.Н. Собственность и государство. М., 1882. Ч. 1.
5. Чичерин Б.
Н. Собственность и государство. М., 1883. Ч. 2.
6. Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. Поступила в редакцию 6.12.2012 г.
М., 1896. Ч. 2.
UDC 574
LAW AND FREEDOM STANDARD-BEARER
Aleksander Stepanovich KOKOREV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of Sociology, Professor, e-mail: [email protected]
Basic notions forming sociology of B.N. Chicherin, who was the first to represent the general system of relationships of main social institutions of society in Russia in his works and to create the “state school” of sociology based on combination of freedom and human rights with reasonable law are considered.
Key words: external and internal freedom; state and society; individual and society; law and morale; social institutions of society.
Читать «Дискурсы свободы в российской интеллектуальной истории. Антология» — Коллектив авторов (?) — Страница 30
Осн. соч.: Исторические очерки. М., 1912; На рубеже двух столетий (Воспоминания 1881–1914). Прага, 1929; Исторические силуэты. Люди и события. Берлин, 1931.
Степун Федор Августович (1884–1965), философ, историк, социолог, писатель. Изучал философию и историю в Гейдельберге (1902–1909). Защитил докторскую диссертацию по историософии Вл. Соловьева (1910). Один из создателей международного альманаха «Логос» (1910–1914). Вел эстетический семинар при издательстве «Мусагет».
Воевал на фронтах Первой мировой войны. Был близок к партии эсеров; после Февральской революции – начальник Политического управления Военного министерства Временного правительства.
Преподавал в Вольной академии духовной культуры и в Российской академии художественных наук (РАХН) (1921–1922). Выслан из России (1922).
Преподавал в Русском научном институте (Берлин; до 1925). Один из создателей Религиозно-философской академии (Берлин, 1923). Профессор социологии Дрезденского технического университета (1926–1937). Уволен с запретом на публичные выступления за «жидофильство» и русофильство. Соредактор журнала «Новый Град» (1931–1933, автор – 1931–1938). После войны занимал должность гонорар-профессора по истории русской мысли в Мюнхенском университете (1946–1957).
Осн. соч.: Из писем прапорщика-артиллериста. [Одесса], 1919; Жизнь и творчество. Берлин, 1923; Основные проблемы театра. Берлин, 1923; Dostojewskij: Weltschau und Weltanschauung. Heidelberg, 1950; Бывшее и несбывшееся: В 2 т. Нью-Йорк, 1956; Mystische Weltschau. München, 1964; Чаемая Россия. СПб., 1999; Соч. М., 2000; Избр. труды. М., 2010.
Тихомиров Лев Александрович (1852–1923), политический деятель, публицист. Учился на юридическом, впоследствии медицинском факультете Московского университета (1870–1873). Состоял в народнической «Земле и воле» (1878), в исполнительном комитете «Народной воли». Поддержал принципиальное решение съезда «Народной воли» о цареубийстве (1879). Вместе с П. Л. Лавровым издавал «Вестник Народной воли». Был в эмиграции (1882 – янв. 1889).
Публично отрекся от революционных взглядов в брошюре «Почему я перестал быть революционером» (1888). Получив разрешение Александра III, вернулся в Россию и стал апологетом самодержавия. Публиковался в консервативной прессе. Полемизировал с либералами («Вестник Европы», «Русская мысль») по вопросу о свободе личности и свободе веры, инициировал широкую дискуссию о светском учительстве в вопросах веры. Консультировал премьер-министра П. А. Столыпина по рабочему вопросу, входил в совет Главного управления по делам печати (1907–1909). Редактор газеты «Московские ведомости» (1909–1913).
Осн.
соч.: Начала и концы. Либералы и террористы. М., 1890; Личность, общество и церковь. Сергиев Посад, 1903; Монархическая государственность. Ч. 1–4. М., 1905; Рабочий вопрос (практические способы его решения). М., 1909; Что такое монархия? Опыт монархического катехизиса. М., 1911.
Федотов Георгий Петрович (1886–1951), историк, философ, публицист. В гимназии увлекся марксизмом. Вступил в РСДРП(б). Был арестован (1906) и приговорен к ссылке. Получив разрешение выехать за границу, в Берлине и Иене (1906–1908) слушал лекции по истории. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета, с 1914 г. – приват-доцент; читал курсы по истории Средних веков (1918–1920). Работал в Публичной библиотеке в Петербурге (с 1916). Вместе с А. А. Мейером организовал христианский кружок (1917; позднее – «Воскресение»). Заведовал кафедрой истории в Саратовском университете (1920–1922). Научный сотрудник факультета общественных наук Петроградского университета (1922–1925).
Эмигрировал во Францию (1925). Преподавал в Богословском институте (Париж, 1926–1940). Соредактор журнала «Новый Град» (1931–1939). Выступал против нацизма и сталинизма. В США был приглашенным исследователем в Богословской семинарии Йельского университета (1941–1943), преподавал в Свято-Владимирской православной семинарии (1943–1951).
Осн. соч.: Святые Древней Руси (X–XVII ст.). Париж, 1931; И есть и будет: Размышления о России и революции. Париж, 1932; Стихи духовные: (Русская народная вера по духовным стихам). Париж, 1935; The Russian Religious Mind. Vol. 1: Kievan Christianity. The Tenth to the Thirteenth Centuries. Cambridge, MA, 1946. Vol. 2: The Middle Ages, the thirteenth to the fifteenth centuries. Cambridge, MA, 1966; Собр. соч.: В 12 т. Т. 1–11. М., 1996–2014.
И. В. Борисова
ГОСУДАРСТВО КАК ЗАВЕРШЕНИЕ ОБЩЕСТВА И ОХРАНА СВОБОДЫ124 (1905)
Л. А. Тихомиров
Приступая к рассмотрению государства и его верховной власти, мы должны прежде всего сделать несколько оговорок по поводу немалочисленных ныне теоретических отрицаний государственности.
Эти отрицания производят впечатление чего-то дикого и умственно болезненного. Но, обрисовывая все великое и благодетельное значение государственности, не излишне сразу же напомнить, что действие государственности имеет свои пределы, переходя которые государство перестает быть силою устроительною и благодетельною. Быть может, именно несоблюдение должных пределов государственного, властного, регламентирования жизни и вызывает отчасти тот протест, который, хотя и неразумно, выражается в социалистическом отрицании государственности вообще.
Но хотя бы современное государство и подало повод к справедливым жалобам против себя, отрицание государственности вообще остается совершенным безумием. С тех пор как люди живут сколько-нибудь сознательно, с тех пор как они имеют историю, человечество живет на основе государственности. Современные социалисты вызывают тени доисторического прошлого, ища в нем общества, чуждого государственности, как опоры для своих мечтаний о безгосударственном будущем. Но разве может служить идеалом будущего быт диких стад одичавших людей доисторического прошлого? У них самих, как только они начали несколько подниматься из падения, тотчас появился, наоборот, идеал государственности, при помощи которого они и успевали достигать более высоких ступеней общественности и культуры. Этот идеал возникал одинаково у всех народов, порождаемый, очевидно, самою природою человека.
Везде и всегда происходило то, что обрисовывает Б. Чичерин, говоря о периоде с еще неразвитою государственностью в России.
«Положение человека, – говорит он, – определялось <…> частными, случайными, даже внешними его преимуществами. <…> Личность во всей ее случайности, свобода во всей ее необузданности лежали в основании общественного быта и должны были привести к господству силы, к неравенству, междоусобиям и анархии»… Такое положение создавало необходимость высшего союза – государства. «Только в государстве может развиваться разумная свобода и нравственная личность; предоставленные же самим себе, без высшей сдерживающей власти, оба эти начала разрушают сами себя…
Государство, – поясняет он, – есть высшая форма общежития, высшее проявление народности в общественной сфере.
В нем неопределенная народность <…> собирается в единое тело, получает единое отечество, становится народом. В нем верховная власть служит представительницей высшей воли общественной, каков бы ни был образ правления <…> Эта общественная воля подчиняет себе воли частные и устанавливает таким образом твердый порядок в обществе.
Ограждая слабого от сильного, она дает возможность развиться разумной свободе; уничтожая все преимущества случайные <…> она производит уравнение между людьми; оценивая заслуги, оказанные обществу, она возвышает внутреннее достоинство человека. Заставляя всех подданных уделять часть своих средств для общественной пользы, она содействует осуществлению тех разнообразных человеческих целей, которые могут быть достигнуты только в общежитии при взаимной помощи и для которых существует гражданский союз»125.
Глава пятая. Аристотель и политика античного либерализма
§ 29. «Политика». Общее учение о государстве. В «Политике» Аристотеля мы находим уже совершенно законченное учение о государстве с точки зрения античного либерализма. Прежде всего мы имеем здесь общее учение о самом государстве в смысле определения его понятия и основных, образующих его частей. На первом плане здесь стоит обоснование государства как естественного и необходимого вида общения. Оно представляет собой с этой стороны абсолютную потребность для человека. «Государство есть продукт естественного развития, и человек по природе своей существо политическое; кто живет в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств, вне государства, тот или сверхчеловек или существо недоразвитое»… Это или «зверь» или «бог». Такой человек по своей природе «только и жаждет войны и сравнить его можно с выбитой из ряда пешкой на игральной доске». Такая политическая природа человека доказывается далее путем сравнения его с существами, живущими стадами, из которых лишь он один «одарен речью». Это же свойство человека ведет его к тесному общению и созданию семьи и государства.
Государство поэтому есть безусловно «продукт естественного возникновения», оно является «конечной целью предшествующих форм общественной жизни» как «совершеннейшая форма общежития». Так, государство и общение политическое «стремится к высшему из всех благ», оно «обнимает собой все остальные виды общения». Исходя из этих положений, Аристотель устанавливает связь и различие между государством и такими формами общения, как семья и селение. Но для государства и то и другое является лишь своего рода предпосылками и средствами, которые существуют для осуществления его целей как высшего блага. Отсюда государство как высшая форма существует до них и прежде них: «Государство существует прежде, чем семья и каждый из нас в отдельности, потому что целое необходимо прежде своей части». Отсюда оно не есть организация для каких–нибудь отдельных, частных целей, «не для совместной войны его членов против несправедливых притеснений… не для торговых операций и взаимных выгод». Но, «происходя просто по нужде жизни», государство «совершенно довлеет себе», «довлеет себе для удовлетворения всем потребностям своей жизни», а посему и является «средой счастливой жизни», той «совершеннейшей формой общежития, в которой общественная жизнь во всех отношениях достигает высшей степени благосостояния». Или, иначе говоря, «государство есть такая форма общежития, которая существует с целью вполне счастливой жизни как для семейства, так и для целых поколений, жизни совершенной и вполне себе довлеющей». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.1; кн. II. гл.1; кн. III, гл.1, 5; кн. IV, гл.7; цитирую по переводу Н. Скворцова, Москва, 1893 г. Новейший перевод Жебелева (Москва, 1911 г.) слишком модернизирован, и я пользуюсь им лишь в исключительных случаях.)
В таком определении государства имеется несколько очень важных моментов. И прежде всего разрешается вопрос о вечности государства и необходимости его существования во все время бытия человеческого общества. Человек — существо политическое, а следовательно, он неизбежно и необходимо в своих формах общения стремится к государству как наиболее полной и совершенной, а вместе с тем и самодовлеющей организации.
Отсюда вывод — где человек, там и государство, без последнего он или падает до скотского уровня, или же, наоборот, переходит на линию какого–то божественного сверхчеловечества. И так как, по воззрению Аристотеля, не каузальная причинность, а телеологическая или целевая составляют основу всякого движения и естественного развития, то и человек не может отделаться от прирожденной цели, которая единственно находит свое разрешение в государстве. Отсюда вывод о вечности государства и необходимость этой формы как высшего и совершенного завершения человеческого общения. Но в этой постановке вопроса есть и другая сторона. И здесь предательским является телеологический подход нашего философа. Перед нами все же здесь два явления: с одной стороны, человек, предназначенный для осуществления своей разумной деятельности, а с другой — различные формы общения и в том числе государства. Однако, в отличие от Платона, государство Аристотеля не имеет своего вечного образца в мире идей, но само оказывается целевой установкой. Вместе с тем в духе истинного либерализма Аристотель, считая политическое общение совершеннейшим, в то же время указывает основы этого совершенства именно в удовлетворении целей не государства, как такового, чего–то сверхчеловеческого и сверхъестественного, но в целях самого человека, находящего в государстве наибольшее удовлетворение своих нужд и получающего в этом самодовлеющем общении свое высшее блаженство и счастье. Отсюда же получается, что уже не человек живет для государства и подчиняется его целям, но само государство служит целям человека. Цели человеческой жизни становятся выше целей государства, а следовательно, последнее становится лишь его средством. Если же дело обстоит так, то совершенно ясно, что человек, пользуясь государством как средством, может в случае надобности заменить его другим, еще лучшим. Вывод из сказанного ясен. Государство не может быть признано ни вечным, ни необходимо присущим человеку. И если что–нибудь другое даст ему как политическому животному еще более высокую степень обеспечения счастья, то, естественно, человек упразднит государство и заменит его такой высшей формой общения.
Почем знать! При этом он, может быть, и превратится, с точки зрения древних, не то в сверхчеловека, не то в полубога.
Приведенное определение Аристотеля, во всяком случае, является социологическим и отчасти экономическим объяснением природы государства. Однако же оно будет неполным, если мы не обратим внимания еще на одну сторону. А именно: наш философ несколько раз подчеркивает, «что государство по своей природе — множество». Это множество в свою очередь определяется с двух сторон: с одной — это множество «не только состоит из многих людей, но и из различных, а из одинаковых не образуется государство»; с другой стороны, это множество является соединением людей, которые, с одной стороны, взаимно нуждаются друг в друге, так что одни принадлежат к подчиненным, а другие к господствующим, но в то же время, с другой, принадлежат одинаково к категории «равных и свободных». Нельзя не видеть здесь необходимого различия населения с точки зрения социальной и политической. В первом отношении «государство слагается из неподобных». Даже более того: это требование безусловно. И если бы государство стало «единством более, чем сколько нужно, из государства оно уже делается семьей, а из семьи — одним человеком». Подобно тому как нельзя создать из одного звука симфонии, нельзя из одинаковых людей создать и государство; «оно не должно переступать пределов должного единства». Но в то же время эта социальная неодинаковость нисколько не препятствует тому, что все граждане пользуются одинаковыми правами в области свободы и равенства, ибо государство, состоя из людей неподобных, в то же время «есть общество людей равных, соединившихся между собой с целью возможно наилучшей жизни». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.2; кн. II, гл.1, 2; кн. III, гл.1, 2; кн. IV, гл.7.) Таким путем мы уже у Аристотеля находим основные черты государства классового типа, как оно сохранилось до настоящего времени. И так как здесь речь идет о государствах республиканских и в данном случае демократических, то его предпосылкой оказывается социальное неравенство, «неподобие», заключенное в рамки формального юридического равенства.
Отсюда остается только один шаг к признанию государства образованием классовым.
Сказанным, однако, не ограничивается аристотелевское определение. Он отмечает еще момент государственной власти, который связывается в «Политике» с понятием государственного устройства. И «если государство есть форма общежития граждан, пользующихся известным политическим устройсвом». то последнее «выражает собой тот основной мотив, по которому организуются в государстве как все прочие институты власти, так особенно институт верховной власти, ибо верховная власть есть тот пункт, к которому тяготеет вся политическая жизнь государства; таким образом, политическое устройство государства и есть не что иное, как политическая его жизнь». Именно в этой форме путем образования «верховной власти» и устанавливается основная связь «властвующего и подчиненного» «в интересах их собственного благосостояния». Этим путем необходимо устанавливается связь между государством и правом, ибо «государственная власть есть власть, опирающаяся на свободных и равных». Отсюда «справедливость имеет место только в политической жизни, потому что весь строй политического общежития держится на праве». Именно принадлежность «общих прав» всем жителям государства и участие граждан в осуществлении «власти совещательной и судебной», отправление должности «в суде и управлении» отличают людей, причастных к государству, от вне государства стоящих, «самых нечестивых и самых диких существ». Сам же закон охватывает «те основания, по которым властвующие должны властвовать и защищать данную форму государственного быта против тех, которые ее нарушают». Поэтому «законы должны быть приноровлены к политическому устройству», а следовательно, к тому порядку, который лежит «в основании распределения государственных властей и определяет собой как верховную власть в государстве, так и норму всякого в нем общежития». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.1; кн. III, гл.1, 4; кн. VI, гл.1.)
Теперь государство перед нами выступает со всех сторон своего социологического, экономического, политического и правового положения.
Социологически оно коренится в самой природе человека как общественного животного, и с этой стороны, следовательно, оно естественно в такой же мере, как и всякие другие общественные формы, как семья и т. п. Экономически, по учению Аристотеля, государство есть величайшее и наиболее могущественное объединение, так как оно, обладая свойством самодовлеющей организации, дает удовлетворение всем и в том числе высшим человеческим потребностям, обеспечивает своим сочленам «счастливую жизнь». Со стороны политической мы имеем известное «неподобие» и разнородность частей, сводящиеся к противоположности между господствующими и подчиненными. На первый план здесь выдвигается верховная власть и связанное с ней государственное устройство. И наконец, со стороны правовой мы находим формальное равенство сограждан как людей свободных и равных, и наличность законов, следующих по своему значению и содержанию за государственным устройством и определенно защищающих его формы. Нельзя отказать аристотелевскому определению государства ни в полноте, ни в диалектическом характере построения. С точки зрения науки классового буржуазного общества,, это определение может быть признано совершенным. Оно безмерно выше попытки свести государство к сочетанию территории, населения и верховной власти. Особую ценность определение Аристотеля имеет с точки зрения либерализма. Ибо здесь не только «неподобию» противопоставлено множество свободных и равных, но и сама верховная власть выступает в сочетании с законом и притом в виде основного момента государственного устройства или общей конституции. Уже в определение государства здесь внесены признаки, делающие его специальным воплощением либеральных идеалов. Можно сказать, что законная, некоторым образом «конституционная», государственность именно у Аристотеля впервые находит свое классическое выражение. И если позднейший либерализм не может согласиться с экономическим пониманием государства в качестве самодовлеющей единицы, так как впоследствии от государства отделилось так называемое общество с его чисто экономическими интересами, то учение о «вечности» государства стало достоянием всех последующих либеральных государствоведов[1].
§ 30. Элементы государства. Экономика. Как мы видели выше, самое понятие государства у Аристотеля связано с определенными экономическими предпосылками. И прежде всего он придает большое значение естественным условиям существования. Он обращает большое внимание на количество граждан и объем территории. Для благополучия государства нужны также известные природные свойства почвы. Необходима известная пропорция между объемом территории и числом населения, которое должно кормиться с нее. Само государство не должно быть слишком мало или слишком велико: «если предмет слишком мал или чрезмерно велик, то он не сохранит в себе своей силы, но или вовсе не останется верным своей природе или будет дурен». При недостаточном числе граждан государство «не довлеет себе», при слишком большом числе в нем «почти уже и не может быть политического устройства». А это потому, что «граждане необходимо должны знать друг друга». Аристотель — сторонник удобного стратегического расположения границ и прибрежного положения города, так как «такое положение способствует привозу в него разных плодов земли, лесного материала и других продуктов». «Страна, лежащая близ моря, удобнее может получить недостающие в ней необходимые продукты и сбывать другие, которыми сама изобилует». Однако очень вредно сильное развитие морской торговли и появление с ней массы «людей, составляющих морской экипаж». Природа влияет и на «свойства граждан»: «Народы, живущие в холодном климате, даже в Европе, хотя исполнены отваги, но бедны умственными и художественными способностями. Азиатские же народы, напротив, хотя и одарены умственными силами и способны к искусствам, но лишены смелого духа». Выдающееся место поэтому занимают эллины, так как, находясь топографически в середине между европейцами и азиатами, они «и храбры, и умственно высоко развиты». И если бы эллины представляли собой «одно политическое целое, то были бы в состоянии властвовать над всей вселенной». (Аристотель, Политика, кн. IV, гл.4, 5, 6.)
Но не одни естественные свойства создают государство и его элементы.
И если мы хотим подробнее ознакомиться с составными частями государства, то должны обратиться ближайшим образом к экономике, которая и характеризует самый состав населения и его организацию. В своей «Политике» Аристотель отводит достаточное количество страниц экономике. «Без пищи жить нельзя; различие в пище определяет собой различный образ жизни самих живущих». На этом основании наш мыслитель рисует различные виды существования как животных, так и людей: «Одни ведут ленивую жизнь номадов; все продовольствие, получаемое ими от домашних животных, достается им без труда». Они следуют за своими стадами при переменах места пастбища, «таким образом, они возделывают как бы живое поле». Другие живут охотой, морским разбоем, рыболовством. «Большая же часть людей живет земледелием, питаясь плодами растительности». У них деятельность направлена непосредственно на предметы самой природы. Таковы земледельцы. Различные виды промыслов очень часто соединяются вместе. Это наиболее выгодно. От такого производства и потребления, которое и есть «экономическая деятельность», состоящая в «приобретении имущества» и его «употреблении», отличается обмен. Аристотель относится очень сочувственно к «меновой торговле», которая необходима потому, «что обыкновенно некоторых предметов бывает у людей больше, а некоторых меньше, чем сколько нужно для удовлетворения потребностей». Она служит, следовательно, доставлению недостающих предметов взамен тех, которые имеются в излишке. Орудием для обмена служат деньги, которые «сами по себе имеют лишь значение условное». Но от этих способов естественной экономической деятельности резко отличаются крупная барышническая торговля, коммерческая спекуляция и ростовщичество. Здесь все направлено на безмерное накопление денег, а при их помощи и богатства. Одним из важнейших орудий такой спекуляции является захват торговой монополии. «Ростовщичество же по всей справедливости заслуживает презрения, так как… деньги употребляются не на то, для чего они изобретены… посредством роста этих денег рождаются те же деньги».
Из различных видов торговли такому же осуждению подлежит и та, которая «основана не на естественной потребности, а на взаимном барыше меняющихся». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.3, 4. Ср. H. Cunow, Die Marxsche Geshichts–Gesellschafts–und Staatstheorie», B. I,. Berlin, 1920, стр.32, 33.)
В этом очерке экономической деятельности, которая различает экономические способы приобретения от барышничества или хрематистической деятельности, уже дана расценка и различных групп государственного населения, выросших на той или иной хозяйственной почве. Уже здесь ясно, что Аристотель не сторонник крупного капиталистического развития и еще меньше крупной морской торговли. Правда, он в достаточной степени сторонник городских классов современной ему культуры, чтобы признать и денежный оборот, и необходимость меновой торговли, и даже, как мы увидим ниже, пользу морских торговых сношений. Но в то же время он защитник той эллинской ограниченности, которая была величайшим препятствием для мировой политики даже такого города, как Афины. Центр его внимания находится все же в семье и деревенском селении или слободе. Именно здесь он видит истинные составные элементы государства. Семья выступает у него прежде всего как экономическая единица. Он здесь сочувственно цитирует Гесиода, который сказал: «Прежде всего дом, потом жена и рабочий вол». «Потому что у бедных, — говорит Аристотель, — вол заменяет раба». Таким образом, цельная семья состоит из рабов и свободных, рабочей силы и хозяев, а среди последних различаются муж и жена, отец и дети. И прежде всего занимается наш философ семейным имуществом, орудиями производства и экономической деятельностью. На этой почве уже создается господская власть, и прежде всего экономически обосновывается рабство. «Общение, состоящее из нескольких семей и имеющее целью обслуживание не кратковременных только потребностей, — селение. Вполне естественно, что селение можно рассматривать как колонию семьи. Подобно семье и здесь связь организуется на родовой основе.
«Членов одного селения некоторые называют одномолочниками». И подобно семье и здесь раньше управляли цари в виде «старейших в роде». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.1. Cp. L. Gumplowicz, Geschichte der Staatstheorien, Innsbruck, 1926, стр.42-43.)
Экономическая роль семьи уже потому приобретает у Аристотеля особое значение, что он в своей «Политике» является определенным сторонником торжествующей в его время частной собственности; уже «одна мысль о собственности доставляет несказанное удовольствие. Не напрасно… каждый имеет любовь к самому себе, напротив, чувство это в нас естественно». «Землевладение только частью должно быть общинным, а вообще оно должно быть частным. В таком случае раздельные интересы граждан не будут служить поводом к неудовольствиям их друг на друга, напротив, они будут побуждать всех заботиться об общем благе, как будто бы каждый действует ввиду лишь своих собственных интересов». «Правильная организация собственности есть наиважнейшее дело в политическом устройстве, потому что все беспорядки происходят в государстве из–за собственности». Это не значит, что имущество должно быть у всех равным. Аристотель является даже врагом такого равенства в правах собственности. Он полагает, что равенство в лучшем случае «гарантирует граждан только со стороны малых преступлений в отношении их друг к другу». «Желание человека естественно беспредельно, а многие и живут лишь только для исполнения своих желаний». «Алчность людей ненасытима». В доказательство наш мыслитель ссылается здесь на афинских бедняков, которые были так безмерно жадны, что были недовольны даже двумя оболами вознаграждения за отправление ими обязанностей судей и членов совета! Поэтому Аристотель предлагает парализовать недостатки собственности тем, чтобы «людей порядочных по своей природе настроить так, дабы они сами не желали избытка, а дурных поставить так, чтоб они не могли его желать». (Аристотель, Политика, кн. II, гл.2, 4, 6.) Вредно лишь, когда вся собственность сосредоточивается в немногих руках, как это было в Спарте.
(Ошибочно М. Ковалевский приписывает Аристотелю стремление к равенству земельных участков. См. «От прямого народоправства», т. I, Москва, 1906, стр.74.)
§ 31. Рабство. С экономикой тесно связано и расслоение античного общества. И на первых же страницах своей «Политики» Аристотель ставит и основной вопрос социального расслоения античного общества, а именно — проблем у научного понимания рабства. Совершенно очевидно, что именно на этой основе покоилась вся самодостаточность или самодовление эллинского полиса, и счастье наиболее счастливых было в нем результатом эксплоатации весьма многочисленных рабов. По учению Аристотеля, рабы не входят в состав государства. Они целиком относятся к составу семьи, ибо последняя «состоит из рабов и свободных». Раб есть не что иное, как «одушевленное имущество» и с этой стороны «лучшее средство для разных потребностей в жизни». «Раб есть слуга во всем том, что относится к действию, и как имущество он имеет то же самое значение, какое вообще имеет часть: как часть не только есть часть другого, но и всецело принадлежит другому, так равно и имущество. На этом основании господин есть только господин раба, но не принадлежит ему, а раб не только раб господина, но и всецело принадлежит ему». Поэтому рабами и являются «все те люди, занятие которых состоит только в телесном труде». Раб применяется лишь в качестве «орудия и служебной силы». Такое определение рабов, подлежащих не политической, а исключительно «господской власти» своего собственника и хозяина, как будто ставит сразу вопрос об этих одушевленных инструментах на строго экономическую почву, причем именно физический труд оказывается исчерпывающим признаком для этих членов семьи. Однако Аристотель стоит здесь лицом к лицу с такой трудной проблемой, что, несмотря на всю свою логику, он сразу оказывается перед большим затруднением. Физический труд, как известно, в древности отнюдь не был исключительным достоянием рабской массы. Напротив, в тех же Афинах мы имеем многочисленное население всевозможных ремесленников и других работников, которые со своим мастерством и работой сочетали и полное пользование политическими правами.
И сам Аристотель здесь должен сделать оговорку. Он отмечает, что лишь «один вид рабов составляют рабы — херниты, которые, как самое имя их показывает, живут трудами рук своих». С другой же стороны, хотя в некоторых местах «рабочие люди не были допускаемы ни к одной правительственной должности», но в других, в особенности в демократиях, «ремесленники и те необходимо граждане». То же надо отметить и относительно некоторых олигархий, где «многие из ремесленников» считаются гражданами. Так получается невозможность характеризовать всех людей физического труда в качестве рабов, ибо, как говорит сам Аристотель, «в государстве собственно нет ни господина ни раба». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.1, 2, 5; кн. III, гл.2, 3.)
Из этого затруднения Аристотель пробует выйти указанием на самое происхождение рабства. И так как рабами были по преимуществу люди, не принадлежащие к общей народности эллинов, то наш политик и пробует утверждать, что «варвар и раб по природе своей одно и то же». Это он подтверждает и тем соображением, что будто бы само «общество их состоит из рабынь и рабов». И действительно, как показывает знакомство с другими государствами, везде на положении рабов или крепостных имеются завоеванные эллинами первоначальные туземцы. Таковы фессалийские пенесты и лакедемонские илоты. Однако эти рабы не составляли части семейной собственности, но были государственными рабами и вместе с тем обнаруживали далеко не одни свойства слепой и покорной физической силы. Как замечает сам Аристотель, они неоднократно подымали восстания, так что большие трудности представлял способ «обращения с этими людьми». Попытка Аристотеля свести институт рабства исключительно к власти лучшей расы «эллинов» над «варварами» уже потому не могла быть удачной, что на самом деле в Элладе сплошь и рядом войны между отдельными государствами вели к захвату в плен, а вместе с тем и обращению в рабство тысяч и тысяч людей. Поэтому война вообще, а не только война с варварами, является источником рабства, и, следовательно, «если некоторые рабы по закону, закон же в этом случае имеет смысл договора, по силе которого побежденные на войне признаются собственностью победителя».
Аристотель пробует подвести моральное обоснование кулачного права под такого рода положение, которое уже в его время встречало сильные возражения, так как «многие юристы осуждают это право победителей, говоря, что оно, как какой–нибудь ритор, отстаивает противозаконность». Так на это смотрят многие «умные люди», полагающие, что сила не может здесь служить основанием права. На это возражает наш мыслитель совершенно неожиданно. Он предполагает, что «на стороне одолевающего всегда есть преимущество какого–либо нравственного качества, так что внешняя сила, по–видимому, тесно связана с внутренним достоинством победителя». Это чисто феодальное соображение, чуждое, несомненно, всякому либерализму. В результате здесь соглашение, закон и сила как–то сливаются вместе. Способами приобретения рабов становятся война и охота. Особое значение получает охота на людей, которая, «будучи частью воинского дела, имеет целью приобретение тех людей, которые по природе своей, будучи назначены к подчинению, противятся своему назначению». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.2, 3.)
Последние слова Аристотеля уже показывают нам, что сам он не считал достаточно твердой свою позицию и пробовал выдвинуть новый аргумент, а именно — свое учение о рабстве «по природе». Не надо забывать, что в его время уже велась очень серьезная борьба против рабства. Мы имеем здесь не только уже упомянутого нами софиста Алкидама, но поэта Ферекрата, философа Митродора и т. п. Сам Аристотель, по преданию, был очень дружен с рабом Гермиасом, который управлял городом по поручению тирана Эфбула. Это, однако, нисколько не помешало нашему философу провозгласить, что имеются «рабы по своей природе», что «некоторые люди настолько разнятся от других, насколько тело разнится от души, животное от человека», а следовательно, они — «рабы по самой природе», причем таковыми Аристотель считает людей, занятых «в телесном труде». Впрочем, имеется и другое определение рабства по природе: «По природе раб тот, кто может принадлежать другому, и тот, кто настолько лишь причастен разуму, чтобы понимать разумное, а не настолько, чтобы самому обладать разумом».
Таким образом, оказывается, что одни «по природе свободны, а другие по природе рабы», и, как мы уже видели выше, если вторые уклоняются от своего призвания, то на это существует такое учреждение, как вполне закономерная и моральная «охота за людьми». Однако Аристотель не чувствует себя здесь достаточно твердым и все возвращается к этому вопросу. Может ли раб «иметь рассудительность, мужество, справедливость»? Ведь рабы все же «люди и пользуются разумом». Выходом здесь является утверждение, что все же «раб вовсе не имеет способности обдумывать», и если ему доступна добродетель, то иного достоинства и свойства, нежели человеку свободному. С него достаточно весьма малой добродетели, сообразно с его положением. Довольно, если он не будет «ни необузданным ни вялым». Остальная добродетель и разум излишни для раба, поскольку она не «измеряется отношением его к господину». «Инициативой рабской добродетели должен быть господин». Учение Аристотеля здесь совершенно очевидно противоречит истине, и он не был бы истинным либералом, если бы не попробовал свое оправдание существующих порядков подкрепить парой совершенно нелепых и бесплодных утверждений. Так, по его теории, выходит, с одной стороны, что раб даже по своему телу отличается от свободного, ибо «тела рабов сильны», «согбенны» и способны на физические работы, тела же свободных построены совершенно иначе. А так как бывают случаи, когда даже «люди хорошего рода, если попадут в плен и будут проданы, то оказываются рабами, а дети их — детьми рабов», то на это наш либерал возражает, что, дескать, «кто выше рабства», того, «вероятно, никто никогда не назовет рабом». Это положение, конечно, ничего не говорит и ничего не разрешает, а между тем сам учитель Аристотеля Платон, как мы знаем, был одно гремя захвачен, продан в рабство и выкуплен лишь благодаря своим друзьям. (Аристотель, Политика, кн. I, гл.2,5.)
Учение о рабстве необычайно характерно для Аристотеля. Это был для его времени такой же институт закабаления труда, как в наше время свободная его продажа на рынке.
Следовательно, он должен был во что бы то ни стало защищать рабство. Тем более, что, как показывает дальнейшее изложение, он стремился изо всех сил обеспечить безбедное существование среднему городскому классу, который вел свое сельское хозяйство почти исключительно рабскими руками. Рабство должно было, с его точки зрения, поэтому стать и естественным, и целесообразным, и нравственным. Как один из видов общения, где всегда в основе лежит общая польза, и отношения раба с господином должны были получить подобный же ореол. И действительно, в конце концов экономически Аристотель оправдывает рабство именно тем, что «отношения между господином и рабом обоюдно полезны как для того, так и для другого». Польза для господ весьма очевидна. И если бы еще удалось подобрать рабов, которые «не все принадлежали бы к одной семье и не были бы людьми, увлекающимися страстями, то при этих условиях они были бы и полезны для работы и не опасны относительно возмущения». С точки зрения Аристотеля, понятно его желание, чтобы земледельцами вообще «были рабы». Но трудно видеть здесь особенную выгоду для рабов, хотя Аристотель и советует оставлять им всегда надежду на свободу как награду за их труды». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.1, кн. IV, гл.10. Cp. Franz Oppenheimer, System der Soziologie, B. II, Der Staat, Jena, 1926, стр.90.)
§ 32. Общественные классы. При своем делении свободного населения Аристотель как бы колеблется между двумя отдельными системами. С одной стороны, он придерживается общего разделения свободного населения на профессиональные группы. С этим мы в достаточной степени познакомились и у Платона. С другой же стороны, социальная борьба и уклад политических партий необходимо приводят его к разделению групп по их имущественному положению. Обе эти классификации не всегда совпадают друг с другом, иногда же резко расходятся. Остановимся на этих двух системах. В первом смысле Аристотель намечает землепашцев, ремесленников, воинов, зажиточный класс, жрецов и судей, как лиц, занятия которых непосредственно вытекают из служебных функций государства.
Класс воинов должен быть непременно отделен от землепашцев или земледельцев. В другом месте Аристотель намечает земледельцев, торговцев, ремесленников и людей вообще высшего класса, которых группирует здесь по богатству, величине поземельной собственности, происхождению и личным достоинствам. Уже здесь вводится деление на богатых и бедных. В других делениях к этим группам присоединяется еще разряд тетов, малоимущих, граждан, «людей Совета, значение которых для государства заключается в их политическом уме», и тех, которые несут особые службы и повинности для государства (литургии), это — «сословия людей богатых». Наконец, приводятся и общие основания для деления в виде «свободы рождения, богатства и личного достоинства». (Аристотель, Политика, кн. IV, гл.7, 8, 9; кн. VI, гл.3, 4, 6.) Как очевидно, Аристотель, несмотря на свою ссылку на древнеегипетское деление и желание дать принципиальную классификацию отдельных групп, совершенно не справился с этой задачей. И характерно, что здесь уже чувствуется то разделение, которое диктуется отнюдь не началами свободы, достоинства и профессии, но принципом имущественного разделения. И действительно, при обсуждении важнейших вопросов своей политики Аристотель совершенно игнорирует деление по профессиям и заменяет его распределением по имущественным классам.
Такое обращение к имущественному цензу вполне понятно, так как Аристотель, как мы уже видели выше, стоит на точке зрения современною ему хозяйства и является сторонником частной собственности. Он слишком хорошо знает, что «бедность производит беспорядки и злодеяния». Ненадежны и слишком богатые люди. «Кто в избытке пользуется красотой или силой, или кто высоко стоит по благородству рождения, или, наконец, кто владеет огромным богатством, или, наоборот, кто очень беден, очень немощен и лишен всякой почести, — всякий такой человек едва ли может быть достаточно рассудителен. Напротив, первые бывают горды и наклонны к большим злодействам, а вторые коварны и очень хитры во всех мелочах… К тому же люди, с избытком пользующиеся счастьем, силой, богатством, друзьями и прочими подобными выгодами, обыкновенно не хотят и не умеют быть в подчинении. Те, напротив, которые терпят большую нужду во всем, бывают часто очень низкими людьми. Они не умеют сами властвовать, а подчиняться умеют лишь по–рабски, а те, не признавая над собой никакой власти, сами умеют властвовать лишь только по–господски». «Массе противоположны люди образованные, богатым — бедные». «Должно зорко смотреть за развитием богатства в том или другом состоянии граждан». Единственный выход для примирения богатых и бедных состоит в том, чтобы «или стараться смешать богатых с массой бедных или увеличить средний класс, потому что средний класс парализует всякое возмущение, происходящее из–за неравенства». (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.9 и 10; кн. VII, гл.2; кн. VIII, гл.2, 3, 7.)
Так мы подходим к проблеме среднего сословия, которое в «Политике» Аристотеля играет совершенно исключительную роль. Это понятно уже потому, что для него «умеренное и среднее есть самое лучшее». Подобным же образом и «собственность средней величины лучше всех других, потому что владетель такой собственности бывает обыкновенно очень рассудительный». Именно «люди среднего состояния» «более равны и подобны друг другу», чем члены других классов», они «преимущественно перед всеми другими оказываются наиболее безопасными членами государства», ведь они «не желают себе богатства, ни другие не ищут имущества их». С другой же стороны, там, где «среднее сословие относительно велико и гораздо сильнее остальных двух, оно действует влиятельно на остальные сословия и препятствует перевесу одной стороны над другой». Именно «умеренная собственность», достаточная для удовлетворения нужд у граждан, приводит и к обоснованию умеренной демократии: «только средний класс не подвержен волнениям… большие государства менее подвержены возмущениям именно потому, что средний класс здесь достаточно велик». Долговечность демократии именно объясняется наличностью более многочисленного «среднего сословия». Из его рядов вышли и лучшие законодатели подобно Солону и другим. И Аристотеля нисколько здесь не останавливает тот факт, что, согласно его собственному признанию, «нигде почти мы не видим политического устройства, основанного в интересах среднего сословия, или видим это очень редко». На стороне среднего сословия стоят соображения и другого принципиального характера. (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.9.)[2].
Средний класс рисуется Аристотелем и с другой, идеальной стороны. Именно это «среднее сословие», обладающее достаточными средствами, способно вести ту практическую жизнь, которая больше всего нужна государству. «Равенство и сходство» этих людей обусловливает их «равное участие во всем… среди равных». Именно они выделяют своего рода «архитекторов практических дел в области мышления». Ведь «граждане не должны заниматься ни ремеслами, ни промыслами, потому что такая жизнь неблагородна и противна интересам добродетели». Средства должны дать им необходимый «философский досуг». И если V они владеют поземельной собственностью — ибо «граждане необходимо должны владеть землей, — то эти–то люди собственно и суть граждане». Но, само собой, они сами ее не обрабатывают, но, как мы уже видели выше, пользуются рабским трудом. Именно среди среднего сословия мы найдем граждан, которые хотя и должны быть «способны и на труд и на войну, но более они должны быть способны к мирной и схолической жизни». Именно для таких «схолических» целей государства гражданину и следует быть «благоразумным, мужественным и сильным». «Мужество и твердость необходимы, собственно, для трудовой жизни, а философия — для схолической; благоразумие же и справедливость хотя необходимы как там, так и здесь, но более, конечно, нужны для людей мирной и схолической жизни». Так, имущественное положение среднего класса дает ему, с одной стороны, надлежащий досуг, или «мусу» для политической деятельности и развития интеллектуальной схолической жизни, а с другой — лишает его рабских наклонностей бедняка, так же, как ненасытной жадности и стремления к власти, свойственных богачам. (Аристотель, Политика, кн. IV, гл.3, 7, 8, 12, 13.)
В этом пункте мы подходим бесспорно к той утопичности аристотелевской теории, которая вообще свойственна умеренному либерализму. Желание во что бы то ни стало сохранить среднее сословие в окружающих его обстоятельствах было, конечно, проявлением совершенно неосуществимой мечты. Про Аристотеля рассказывают, что он изучил более полутораста отдельных конституций современных ему государств. Из его собственных слов мы не раз могли убедиться в том, что ему слишком хорошо известны и процесс накопления античного капитала, и расслоение средних классов, и нарастание нищеты. И уж потому он не мог рассчитывать на возможность какой–то остановки этого экономического развития, что как раз на его глазах его собственный воспитанник, Александр Македонский, руководимый интересами торгового капитала, а следовательно, «хрематистического», или спекулянтского общества, вывел эллинизм на широкие пути мировой торговли. Вспоминать о Солоне и солоновском обществе зажиточного сельского хозяйства и среднего землевладения в эпоху Александра Македонского значило в непостижимой слепоте смотреть назад, а не вперед. Аристотель, правда, не идет здесь так далеко, как Платон. Он остается при демократии. Но, думаем, его либерализм отдает весьма мещанской узостью, и вряд ли его люди среднего достатка, обрабатывающие свои участки при помощи рабов, политически выше и ценнее, чем откровенный крепостнический рай его учителя. Ведь были же и в тогдашней Элладе люди, подобные Исократу, умевшие оценить новые формы союзного, или федеративного, объединения. Наш философ, учитель македонца, проломившего двери на Восток, остался слеп к запросам своего времени. Прав поэтому Р. Шмидт, когда он говорит по поводу политических учений величайших мыслителей, что «подобные доктрины, даже наиболее знаменитые, по общему правилу содержат в себе в высшей степени субъективные программы партий, часто даже меньшинств и появляются в такое время, когда по существу они больше совсем не подходят к действительному положению государства, не отражают его политической формы, так же, как его правового положения». Так «Аристотель рисует свои идеальные образы мелкодержавной и конституционной республики в то время, когда она уже совершенно выродилась и погибла, и настоятельной необходимостью стала великодержавная монархия абсолютизма». (R. Schmidt, Allgemeine, Staatslehre, B. II, F. 2, стр.825 и сл.)
§ 33. Справедливость и объединенные классы. Но в одном отношении теория Аристотеля была бессмертна. Она стала классическим выражением идеологии среднедостаточных кругов классового общества, своего рода катехизисом античного либерализма. И в таком виде она не только послужила идейным запасом для городских теорий средневековья, но и во многом предупредила конституционные времена новой эпохи. И в этом отношении особенно ценно применение его принципа равенства и связанной с ним справедливости в учении о государстве. Мы уже видели, какое значение имеет для Аристотеля понятие справедливости, законов и государственного строя, а по–нашему — конституции. В «Политике» он развивает это учение в связи со своей теорией о взаимоотношении отдельных общественных классов. Прежде всего, как уже мы знаем, государство состоит из неподобных и неравных частей. В основе этого неравенства лежит прежде всего имущественное различие, с которым Аристотель связывает и разный культурный уровень и различные социальные интересы. Бедные стремятся к тому, чтобы разделить «между собой имущество богатых», богатые стремятся грабить большинство и отнимать у него имущество, масса стремится к свободе, состоятельные — к почестям, одним словом, «равные между собой только в чем–нибудь думают, что они просто равны друг другу (именно, будучи равны по отношению к свободе, они думают, что во всем равны между собой»). Другие, «неравные друг другу только в одном чем–нибудь, считают себя неравными вообще («будучи неравны с другими только по имуществу, они считают себя просто неравными им). Поэтому одни, опираясь на равенство, считают себя в праве во всем иметь равное участие, а другие, в силу своего неравенства, во всем требуют себе большей доли, потому что большее есть неравное». Это место Аристотеля чрезвычайно важно. Социальное неравенство и возникающий на этой почве классовый конфликт переводится им с экономической точки зрения на юридическую, ибо вопрос о равенстве и пропорциональном неравенстве есть вопрос уже не социальный или экономический, но чисто правовой, а при такой его постановке обеспечиваются очень важные возможности. Прежде всего вопрос теряет свою крайнюю остроту и напряженность, и получается видимость, будто его можно разрешить при помощи «справедливости». Затем открывается не меньшая возможность нахождения такой все примиряющей справедливости для обоснования междуклассового компромисса. И наконец, превращение политического соотношения сил в юридически оформленное сочетание интересов дает возможность закрепить подобное решение в форме закона и законности с их твердой ‘обязательной силой и сравнительной неподвижностью. Так рождается основа конституционного государства. (Аристотель, Политика, кн. III, гл.6, 7; кн. VIII, гл.1.)
Мы уже познакомились выше в «Этике Никомаха» с учением о справедливости. Здесь мы встречаемся с ее применением специально к политической области. В таком смысле может идти речь не о справедливости разделяющей, но лишь о распределяющей или воздающей. Более того — она здесь еще более обнаруживает свой характер относительности. «Не должно упускать из виду того, относительно чего равенство и относительно чего неравенство». В силу этого в качестве критерия здесь устанавливается понятие «общего блага», то есть «справедливое есть то, что полезно как для целого государства, так и вообще для всех его граждан». Прежде всего может представиться случай, что родится человек, который был бы «как бы бог между людьми». Для таких людей «нет закона, потому что они сами закон, и попытка подчинить их какому–либо закону была бы, конечно, смешна». Но это случай невозможный.’ Обыкновенно идет речь о людях неравных лишь в каком–либо одном отношении. Оспаривают первенство «благородные, свободные и богатые». Все это элементы, необходимые для государства. Выход здесь в том, чтобы неравные в одном отношении не были неравными во всем, и то же надо заметить о равных. Поэтому нужно, чтобы каждый и подчинялся и участвовал в отправлении власти, чтобы «равные по очереди уступали друг другу власть над собой». Что же касается меньшинства и большинства, то одним следует поручить одни должности, а другим другие. Вообще же «большинство имеет преимущество пред меньшинством, потому что многие, взятые вместе сравнительно с меньшинством, оказываются и богаче, и сильнее, и лучше». На этом основании «большинство имеет, кажется, на своей стороне более справедливые основания». Так, «пир в складчину лучше пира, на который употреблены только издержки одного человека… масса во многих случаях судит лучше, чем один человек, каков бы он ни был. К тому же большинство более свободно от повреждения. Как большая масса воды, так и большинство людей сравнительно с меньшинством менее доступно порче». Но при этом само собой разумеется, что дело идет о большинстве «людей свободных и настолько развитых, что они ничего не делают против закона, исключая тех случаев, когда необходимость заставляет их уклониться от него». В пользу большинства говорит и то, что «было бы странно, если бы кто–нибудь один посредством двух своих глаз, двух ушей, двух ног видел, слышал и действовал лучше, чем многие, которые вместе владеют наибольшим количеством этих органов». (Аристотель, Политика, кн. I, гл.1; кн. II, гл.1; кн. III, гл.5, 6, 7, 8, 10, 11; кн. IV, гл.2, 3, 12; кн. VI, гл.3; кн. VIII, гл.1.)
Так, с точки зрения справедливости вполне оправдался политический идеал Аристотеля о предоставлении власти большинству достаточных людей, составляющий основу той формы правления, которую в отличие от господства неимущих он называет «политией». Впрочем, и демократия смешанного типа оказывается также подходящей к тому, чтобы воплотить в себе «справедливое», а это и есть «среднее», и последнее становится законом. Ему и должна быть присвоена формальная власть бесстрастной нормы, решающей в конце концов социальные противоречия на основе сочетания равных и неравных. Это как раз те соображения, которые неоднократно мы встретим в последующей конституционной практике, стремящейся не к экономическому и социальному разрешению конфликта, а к определенному юридическому компромиссу. Теперь для нас станет понятно и учение Аристотеля о государственных формах, которые различаются главным образом на основе преобладания тех или иных общественных классов. Исторически Аристотель рисует нам здесь следующий процесс: «Царство есть древнейшая форма политического устройства», царями ставили людей исключительных по своим личным достоинствам «за их благотворную деятельность». Когда оказалось несколько людей одинаковых по высокому их достоинству, то основали республику, или политейю. «Но лучшие люди, сделавшись худшими, стали обогащаться за счет общества». Так образовалась олигархия, где царило богатство. На смену олигархии пришла тирания, а ее в свою очередь сменила демократия, а затем «всякая другая форма политического устройства, кроме демократии, стала уже неудобной». (Аристотель, Политика, кн. III, гл.10.)
§ 34. Государственные формы. Монархия и тирания. При классификации государственных форм Аристотель не придерживается какого–нибудь одного начала. Напротив, он пользуется сразу несколькими принципами, а посему у него и получается многократное деление. Основное место занимает у него социальный момент, а ‘именно факт пре обладай и я· богатства и бедно с т и, что отвечало историческим условиям. В этом отношении он уходит довольно далеко от приведенной схемы развития государственных форм. Так, оказывается, что демократия имеется везде там, где властвуют люди недостаточные, олигархи я — там, где царит богатое меньшинство в противоположность бедному большинству. Собственно, эти две формы — власть демоса, «когда верховная власть принадлежит свободным», и олигархия, когда она находится в руках «богатых и благородных», — и являются основными. Собственно, только эти две формы и существуют. Противоположность богатых и бедных находит у Аристотеля и другое выражение, когда он прямо говорит о большинстве и меньшинстве. С этой точки зрения, входит в разряд государственных форм и монархия. Таким образом, получаются три типичных формы, где властвует «или один человек, или меньшинство, или большинство». Это разделение встречается у Аристотеля несколько раз, но оно сводится к первому, ибо «различие между большинством и меньшинством» по существу «не служит основанием различия между демократией и олигархией; различие между ними состоит, собственно, в бедности и богатстве». Наконец третий принцип классификации устанавливает деление по основной цели государства. Так получаются формы правильные и неправильные. Те, которые преследуют общее благо, являются правильными, а те, в коих «все внимание верховной власти обращено на собственный интерес — -одного или меньшинства или даже хоть ‘большинства, то в этом случае политическое устройство представляет уклонение от правильного». С этой стороны мы получаем монархию, аристократию и политик), или республику, как формы правильные, поскольку они действуют в интересах общей пользы, и в противность им — тиранию, олигархию и демократию, в которых первая имеет в виду только «выгоду одного монарха», вторая — «интересы только людей зажиточных», а третья — «выгоды людей недостаточных». И здесь, таким образом, все сводится к противоположности богатых и бедных, причем лишь различается направление их интереса и деятельности — либо в сторону одного своего класса, либо в сторону и некоторого классового компромисса — формы смешанной. (Аристотель, Политика, кн. II, гл.3; кн. III, гл.4, 5, 6, 10, 11; кн. IV, гл.8; кн. VI, гл.2, 3; кн. VIII, гл.1, 2, 7.)
Так получается деление, которое дает нам явные очертания идеальной формы правления с точки зрения Аристотеля. По социальному составу эта форма правления смешанная или такая, где преобладание находится в руках достаточного среднего класса, людей обеспеченных настолько, что они могут пользоваться схолическим досугом, посвящать себя политике, практической и дианоэтической добродетели. Эти люди пользуются рабским трудом, но среди свободных придерживаются либеральных начал. Отношения между классами на основе известной умеренности и взаимных уступок регулируются справедливостью, выраженной в конце концов в форме закона — этого «бесстрастного разума». Такая форма правления, направленная к общему благу, оказывается правильной в отличие от других, неправильных, и стоит как бы посреди — золотая середина — между олигархией и демократией. По существу она проникнута аристократическим принципом, но он смягчен при помощи власти большинства, и таким способом у нас получается республика, или политая. Государство это имеет своим образцом не Спарту или Крит, но старые землевладельческие Афины времен Солона и его цензового разделения. Момент консерватизма безусловно преобладает здесь по сравнению с прогрессивными стремлениями новой эллинской эпохи. И когда затем Аристотель переходит к рассмотрению отдельных государственных форм, он все время не только изучает, но и оценивает, примеряет факты на шаблон старой классовой и цензовой демократии.
Обратимся к этим отдельным формам в порядке укзанной выше классификации и начнем с Монархии.
Аристотель прежде всего отмечает, что «есть люди, которые по природе своей склонны к подчинению и деспотической власти, другие же могут подчиняться лишь царской власти». Таким образом, для разных людей различная форма правления «справедлива и полезна». Справедливой является такая форма и по другому основанию, а именно — если бы «целый род или один человек так отличался от прочих своим личным достоинством, что в этом отношении превосходил бы всех остальных лиц государства». Именно такой случай находит Аристотель, по словам историка и географа Скилакса, в Индии, где и существует такая разница между людьми, и цари там стоят на уровне «богов» и «героев». В Элладе таких условий больше не существует. Социальное содержание царства определяется Аристотелем весьма правильно: «царство существует для защиты высших классов против народа». «Царь ставит себе задачей быть защитником собственности». Поэтому царство «примыкает к аристократии». От царства отличается тирания, примеры которой были весьма многочисленны в Греции. Это, с нашей точки зрения, скорее диктатура, так как «тиран выступает обыкновенно из массы народа для защиты его против знатных». «Большинство тиранов были сперва демагогами». Так, Панетий в Леонтинах, Кипсель в Коринфе, Пизистрат в Афинах, Дионисий в Сиракузах вышли из демагогов. «Связь тирании с демократией проявляется во вражде ее к знатным, в том, что она губит их тайно и явно и изгоняет их из страны как своих противников.
Рассматривая теперь разные виды царского единодержавия, Аристотель различает прежде всего древнее или героическое царство, когда царь был в одно время стратегом, судьей и верховным жрецом. Такая монархия опиралась на добровольное подчинение подданных, на наследственность и на закон. Второй вид царства — это царство варварское, опять–таки наследственное и основанное на законе. Оно держится потому, что «варварские народы и вообще племена, населяющие Азию, по природе своей суть люди более рабского характера, чем эллины и народы, живущие в Европе». Третий вид царства представляет собой царство лакедемонское, где власть царя ограничивается пожизненной, родовой стратегией, причем царь не обладает даже властью жизни и смерти, за исключением военного времени. В Элладе царской властью обладали особые айсимнеты, или эсимниты, причем этот вид правления представляет собой избирательную тиранию. Как показывает самое слово, такая власть предоставлялась в особенно критические времена для целей радикального законодательства. В своей оценке царской власти Аристотель довольно сдержан и указывает лишь на необходимость подчинения законам и избрания соправителей, которые должны быть очами, ушами и вообще органами царя. Что же касается возмущения и переворотов в монархиях, то главной причиной здесь является месть за отнятие собственности и личные оскорбления. При вырождении законное царство легко разрушается, «потому что коль скоро подданные не хотят царя, то царь уже не царь». (Аристотель, Падштика, ки. III, гл.8, 9, 10, 11, 13; кн. VIII, гл.8.)
Как мы уже знаем, тиран и я, по учению Аристотеля, становится деспотией в истинном смысле слова в том случае, когда она незаконна. Наш философ вообще колеблется относительно положительной оценки даже той тирании, которая им зачислена в разряд царства и выражается в единоличном правлении на началах демократической диктатуры. Поэтому, собственно говоря, он признает только два нормальных вида царства — лакедемонское и варварское. Все же остальные представляются ему несколько подозрительными по своей близости к царству незаконному, или деспотии. Специально же тираническим самодержавием Аристотель считает такое, «где правитель безотчетно властвует над равными и даже над лучшими, притом в своих собственных интересах, а не ввиду пользы своих «подданных». Всякая монархия точно так же становилась тиранией, «где правитель властвовал деспотически, по своему усмотрению». К нашему удивлению, айсимнеты древней Эллады наравне с некоторыми варварскими государями, занявшими престол по избранию, попадают также в разряд тирании, хотя мы эти формы уже видели среди монархических. Колебания Аристотеля в этом пункте объясняются двумя моментами. Во–первых, действительно весьма трудно отделить так называемую законную монархию от ее самодержавной деспотической формы, во–вторых, не надо забывать, что Аристотель, подобно большинству тогдашнего образованного и состоятельного общества, относился весьма отрицательно к тем тиранам, которые были выдвинуты народными массами в их борьбе против гнета богатых, и таким образом вели ожесточенную борьбу против эксплуатации и гнета богатых. Эта борьба, конечно, велась лишь до известных пределов, но все же Аристотель не может им простить стремлений «возбудить народ против знати и поселить раздор между богатыми». Поэтому в конце концов все тиранические формы, без различия их цели и происхождения, смешиваются в одно, и мы находим в «Политике» Аристотеля красноречивейшие страницы, посвященные характеристике тирании и жестокому ее разоблачению. (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.8; кн. VIII, гл.9.)
Пожалуй, одной из заслуг Аристотеля и вообще либерализма является страстное восстание во имя свободы против деспотии, и в частности царского единодержавия. Сохраняется власть исключительно при помощи «угнетения людей, возвышающихся над общим уровнем, вытеснения людей мыслящих, запрещения всяких сисситий, всяких ассоциаций, подавления образования» и т. п. Здесь на помощь приходит «строгий надзор за всем, что возбуждает в гражданах предприимчивость и взаимное доверие», «запрещение жить и пользоваться досугом, запрещение всех обществ, в которых может быть обмен мыслей». «Разобщение граждан» есть цель тирана. Всеобщая слежка, шпионаж и рабское положение отучают граждан от «самоуверенности». Особенно процветают доносчики, соглядатаи и шпионы. Среди граждан тиран сеет раздоры и поселяет вражду. Чтобы граждане не имели времени для заговоров, тиран их обременяет жестокой работой. Он стремится сверх того привести их в состояние бедности. Выдаются при тиранах только льстецы и лизоблюды. «Обессиление» людей и превращение их в «маломыслящих — лучшее средство тирана. Все эти нарисованные Аристотелем черты, несомненно, скорее относятся к самодержцам восточного типа, и он дополняет эти «способы» еще другими, которые, несомненно, поражают таких народных диктаторов, как Пизистрат, Перикл и т. п. Таких тиранов наш либерал упрекает в лицемерии и обмане, они притворно действуют, «как цари», они будто бы «заботятся об общественных интересах», «кажутся народу в виде хозяев». Они собирают с богатых особые налоги (литургии), будто бы в виде «защитников и хранителей общественных выгод». Они, таким образом, придают себе «светлый» вид, добиваются не страха, но уважения, стремятся «обстраивать и украшать город», соблюдать благочестие, оказывать милости и т. п., оберегать добро подданных и вообще казаться добродетельными. Но и это не спасает тиранов от падения. Тирания принадлежит к «самым недолговечным формам политического устройства». Страх и ненависть, которые возбуждает она, в конце концов низвергают и низлагают тиранов. (Аристотель, Политика, кн. VIII, гл.9.)
§ 35. Олигархия и демократия. Следующим сопоставлением правильных и неправильных форм является, с одной стороны, аристократня, а с другой — олигархия. Однако, нужно заметить, что аристократии Аристотель посвятил весьма мало места. К тому же определение ее обще и туманно, и можно думать, что она представляла собой скорее идеальный образ, нежели реальное явление античного мира. Весьма мало говорит нам, когда аристократию определяют как такое политическое устройство, «где правительственная власть находится в руках просто наилучших людей». Так же мало говорит и определение аристократии как формы, где «избрание на государственные должности совершается не только на основании богатства, но и на основании личного достоинства». Вообще же оказывается, что характер аристократии придает другим формам — олигархической и демократической — то обстоятельство, что здесь играет известную роль «добродетель», которая и смешивается в одном случае с богатством, а в другом — с демосом. Гораздо более жизненными и выпуклыми чертами отличается характеристика противоположной аристократии неправильной формы, т. е. олигархии. Тут мы видим, во–первых, олигархию, где благодаря небольшому цензу средние классы обладают возможностью участвовать в управлении государством. Это наиболее умеренная форма олигархии, число таких имущих бывает велико, верховная власть в государстве принадлежит закону, и мы находим приближение олигархии к политии, или республике. Собственно олигархией нужно считать второй ее тип, где установлен очень крупный ценз, дающий немногим право на отправление государственной власти, властвует незначительное меньшинство, остальные же граждане вовсе исключены из состава полноправных. Должности здесь замещаются по назначению немногих богачей, но не будучи еще столь могущественными, чтобы управлять государством без закона, самый закон они постановляют такой, который был бы благоприятен для них». Дальнейший рост олигархии приводит к еще большему сосредоточению имуществ в руках немногих, и эти последние устанавливают уже наследственность должностей. Такая олигархия приближается к монархии. Усиление власти наконец делает излишним какие бы то ни было законные ограничения. (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.5, 11.)
Мы здесь не будем специально останавливаться на различных учреждениях, специально свойственных олигархии, на ее выборной системе, устройстве законодательства, судов и администрации. Все эти специально олигархические меры имеют одну определенную цель: привлечь как можно ближе состоятельных людей к государственным делам и должностям и, наоборот, ослабить и устранить участие средне — и в особенности малосостоятельных кругов населения. Таков, например, штраф за неучастие в народных собраниях богатых, непременная обязанность их носить оружие, устранение выборов по жребию и т. п. Гораздо важнее те меры, которые Аристотель указывает для сохранения олигархии со стороны грозящих ей опасностей и особенно восстаний со стороны массы. Здесь Аристотель становится на сторону известной умеренной политики. Только путем расширения числа граждан, привлеченных к государственной деятельности, можно предупредить перевороты в олигархии. Иначе сами олигархи становятся демагогами, подымают чернь и ниспровергают господство меньшинства. Содействует сохранению олигархии также строгая законность, не допускающая никаких отступлений. Необходимо и принятие таких мер, которые бы оградили богатых от возможности объединения бедноты и тем содействовали бы сплоченности и единству богатых олигархов. Что касается падения этих форм правления, то Аристотель достаточно их видел перед глазами. Это — восстание бедных, для которых становится совершенно нестерпимым гнет богачей, и последующая тирания народного вождя в виде демагога. Таков результат свойства олигархов, которые «только и думают, как бы стеснить других и как бы расшириться самим». А между тем лишь «то политическое устройство прочно, которое обеспечивает каждому право, соответствующее его достоинству, и безопасность его собственности». (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.10, 11, 12, 13; кн. VII, гл.1, 4; кн. VIII, гл.5, 7, 10.)
Соотношение между политией, или республикой, и демократией подобно тому, которое мы уже видели между аристократией и олигархией. По существу здесь идет дело об одном — об олигархии или демократии, причем аристократия в одном случае, а полития в другом — являются лишь совершенной формой олигархии или демократии. Можно даже, как это делает сам Аристотель, объединить известным образом аристократию и политик), или республику, таким путем, что и та и другая представляют собой смешанную форму, которая то ближе подходит к олигархии и тогда получает характер аристократии, то более склоняется к демократии и тогда получает наименование республики, или пол и тип. Нужно лишь некоторое смешение «свободы рождения, богатства и личного достоинства». Благородство не играет особой роли, ибо оно есть не что иное, как «древнее богатство и древнее личное достоинство». Важно смешение богатых и бедных, и уже такая смешанная форма склоняется то на одну, то на другую сторону. И подобно тому как Аристотель ограничивается в характеристике аристократии лишь немногими замечаниями, он так же краток и относительно республики. Все дело здесь в том, чтобы взять нечто «среднее», назначить «среднюю величину ценза», одних лиц назначать по олигархической системе выборов, других — по демократической — жребию, установить по лакедемонскому образцу избрание одних народом, других богатыми, суд с правом смерти дать немногим, а в народное собрание привлечь всех и т. п. В конце концов никакой специальной формы правления не получается именно потому, что здесь отсутствует определенная классовая база, а власть находится в состоянии некоторого неустойчивого равновесия. (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.6, 7, 10.)
Демократия привлекла наибольшее внимание Аристотеля. Практически именно на ней рассчитывал этот идеолог либерализма построить свою умеренную республику. Демократические элементы, конечно’, находил Аристотель и в спартанском строе и у карфагенян, однако наиболее убедительными были здесь примеры Афин. Как мы уже видели, в основе демократии лежат равенство и своб од а. Равенство здесь понимается отчасти в духе и некоторого личного, так же, как бытового, и Аристотель не прочь одобрить такую решительную меру, как остракизм (изгнание по всенародному голосованию), удаляющую все слишком выдающееся из общей массы граждан: «так живописец не позволил бы себе, чтобы у изображаемой им фигуры нога вышла больше, чем сколько позволяет симметрия». В этом же роде поступит «строитель корабля» или «управитель хора». «Принцип остракизма, применяемый в тех случаях неравенства, относительно которых согласны все, имеет за собой некоторое политическое право», но, конечно, лучше так организовать государство, чтобы подобные меры были не нужны. Разбирая виды демократии, Аристотель усматривает их несколько. Первым видом является та ее форма, где «бедные и богатые имеют равное право на власть», так что «ни одна сторона не господствует над другой, но обе равны между собой». Это нечто вроде известной нам смешанной формы. Умеренную же форму представляет собой такая, где установлен небольшой ценз. Отвечает такому идеалу и демократия, где «властелином бывает один закон» или даже «властвует собственно только один закон». Наконец последний вид — тот, где «при всеобщем участии граждан в делах государства верховная власть находится в руках толпы, а не закона». Здесь последний заменяется народным голосованием — «псефизмой», которая «обыкновенно бывает произведением демагогов». В последнем случае «демократия соответствует тирании». (Аристотель, Политика, кн. II, гл.6, 7, 8; кн. III, гл.4, 8; кн. VI, гл.4.)
В приведенной классификации не сразу ясна социальная основа этого деления, особенно же загадочной представляется та форма демократии, где, по словам нашего мыслителя, царствует «закон». Однако загадка разъясняется очень скоро. Здесь уже идет речь о различении отдельных составных частей народа в виде землевладельцев, ремесленников, торговцев, приморских жителей, специально матросов и деятелей флота, промышленников, перевозчиков, рыболовов и т. д. Относительно этих категорий мы узнаем, что многие из них, «будучи заняты работой, хотя и имеют средства вообще хорошо жить, но не могут пользоваться большим досугом». Поэтому они могут собираться лишь редко, как это бывает для принятия закона: «они собираются только в самых необходимых случаях». Отсюда твердость закона и необходимость его исполнения. Так и в демократии, несмотря на формальное право всех «быть выбранными на государственные должности», действительное участие в них принимают лишь состоятельные люди, которые могут «вести схолическую жизнь». Отсюда и власть «закона». Масса же бедных тогда только получает возможность действительно принимать участие в государственном управлении, когда «государства делаются… обширнее… и. посредством торговли приобретают большие дохода»: тогда «благодаря избытку средств все не только получают доступ к общественным делам, но вследствие возможности досуга действительно участвуют в них». Напротив, люди «достаточно богатые» до такой степени отдаются «вечной заботе» о своих хозяйственных интересах, что «отказываются от участия и в Народном собрании и в суде. Таким путем власть закона переходит к «массе людей бедных». (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.4, 5.) В последнем случае мы имеем аналогию между демократией и тиранией, так как здесь «власть деспотически относится к лучшим людям государства». Место придворных льстецов занимают «демагоги у народа», ибо «они управляют мнением народа, и толпа обыкновенно верит им». Народ охотно принимает в свои руки суд над представителями власти, «вследствие чего все власти рушатся», а закон прекращает свое существование. (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.4.)
Демократию характеризуют различные специальные институты, смысл которых исчерпывается опять–таки классовым характером этого правления. Основное содержание их исчерпывается ее целью, ибо «цель всякой демократии есть свобода», и соответственными средствами «граждане поочередно и подчиняются власти и сами властвуют». Верховная власть принадлежит «большинству», ибо каждый гражданин здесь должен иметь равное право. Отсюда «верховная власть принадлежит бедным, а не богатым». «Другое выражение этой свободы состоит в возможности жить каждому так, как ему хочется». «Все правительственные лица избираются из всех, все властвуют над каждым и каждый в свою очередь — над всеми». Господствует ценз, краткость полномочий, подымается значение народного суда, выдается вознаграждение за присутствие в народном собрании и суде, так же, как за отправление административных должностей. Дают преобладание «незнатность рода, бедность, недостаток образования». Так выясняется общее правило: «равенства и справедливости ищут всегда люди слабые, а сильные нимало не заботятся об этом». Сохранение демократии и защита ее от разных опасностей, по мнению Аристотеля, коренится в ее умеренности. Только таким путем возможно сохранить эту форму правления на более долгое время. Нужно устранить соблазн конфискации имущества богатых путем обращения его на религиозные дела, нужно сократить время судебных сессий, где бедные судят богатых, не следует раздавать народу остатки государственных доходов, ибо «оказывать такую помощь бедным — то же, что лить воду в бочку с дырой». Конечно, «истинный друг народа должен обращать внимание на то, чтобы масса была не очень бедна, потому что бедность массы есть причина погибели демократии». Но необходимо это делать таким образом, чтобы бедняки приобрели себе участки земли, какую–либо торговлю и собственность. Необходимо использовать практику эмиграции и образования колоний (клерухий), нужно разделить между собою бедных и, снабжая их нужными средствами, побуждать к работе». Надо знать, что «наилучшее народонаселение есть земледельческое, где масса населения живет земледелием и скотоводством. Не имея большой собственности, такой народ не пользуется большим досугом, потому и не может собираться часто; нуждаясь в необходимом, он проводит свое время в трудах и не вмешивается в интересы, чуждые его текущей жизни; напротив, он гораздо более желает себе работы, чем политической деятельности, особенно, если нет от нее большой прибыли. Потому что масса всегда больше стремится к прибыли». Земледельческая масса есть лучшая опора демократии. (Аристотель, Политика, кн. VI, гл.5, 10, 11, 12, 13; кн. 7, гл.1, 2.)
§ 36. Оценка государственной теории Аристотеля. Аристотель кроме черт идеального государства, разбросанных во всем его произведении, занялся еще специально этим вопросом и попробовал представить в более или менее целостной форме идеальное государство, которое, быть может, он предполагал противопоставить идеальному государству Платона. Однако полной картины такого совершенного строя он нам не оставил, и в «Политике» мы находим лишь основные черты воспитания, которое должно быть положено в основу такого желательного порядка. Специально на этих педагогических мерах мы останавливаться не будем. Здесь идет речь и о воспитании детей и о воспитании юношества. Важно только отметить, что Аристотель придает ему чрезвычайное значение, причем и воспитание и «жизнь граждан в каждом государстве должны соответствовать его политическому устройству». «Воспитание всех граждан должно быть одно; следовательно, оно должно быть делом общественным». «Никто из граждан не должен считать себя принадлежащим себе самому, но все, напротив, должны считать себя принадлежащими государству». Предметы воспитания, сообразно воззрению Аристотеля на задачи умеренной демократии, должны отвечать запросам схолической жизни; эти предметы должны быть «прекрасными и достойными людей свободных». В состав воспитания входят, сообразно воззрению древних, и гимнастика, и музыка, и всяческая грамота, а завершением является политика, изучающая различные виды политического устройства и «то, какое политическое устройство могло бы быть наиболее желательным в известном случае, какое свойственно тому или другому государству, какая форма соответствует известной предположенной цели». Замечания Аристотеля о воспитании для нас ценны лишь потому, что впоследствии мы не раз встретим либеральные теории, которые пробуют парализовать при помощи воспитания влияние материального фактора и таким образом создать в конце концов умеренное сочетание богатых и бедных, власти и свободы. (Аристотель, Политика, ки. VI, гл.15; кн. V, гл.1, 7; кн. VI, гл.1.)
Останавливаясь теперь на оценке «Политики» Аристотеля, мы должны прежде всего отметить, что и до настоящего времени это замечательное произведение не получило надлежащего признания. Мы здесь не говорим о разных эпитетах, которыми оно награждается. И когда Чичерин утверждает, что «Политика» — единственное». сочинение, «которое соединяет в себе высшие философские взгляды с глубоким и многосторонним пониманием действительности», которое есть вместе с тем произведение «философское, юридическое и политическое», то это по существу ровно ничего не говорит. Таких характеристик мы имеем очень много. И едва ли не один М. Ковалевский отметил ту сторону политического учения Аристотеля, которая содержит действительно социологическое понимание государства. Ковалевский идет слишком далеко, когда он утверждает, что «Аристотель является до некоторой степени предшественником тех, кто в наши дни объясняют причину, по которой тот или другой народ дает предпочтение той или иной форме политического устройства, господствующими у этого народа порядками производства и распределения». Считать, согласно этому утверждению, Аристотеля предшественником исторического материализма есть, во всяком случае, большое преувеличение. Как мы могли видеть выше, экономика Аристотеля не выходит из пределов обычных в древности воззрений, и если он объясняет рабство тем фактом, что «челноки сами не ткут, а плектры сами не играют на кифаре», то это еще не значит быть предшественником марксизма. Ведь разделение на классы по имущественному признаку еще далеко не совпадает с производственным пониманием классового расслоения, а следовательно, и объяснять государственные формы и происходящие в них перемены имущественным неравенством менее всего значит становиться на точку зрения Маркса и Энгельса. (Чичерин, История политических учений, ч. 1‑я, Москва, 1869 г., стр.57. М. Ковалевский, От прямого народоправства к народному представительству, т. I, стр.51.)
Но, конечно, мы должны отдать Аристотелю справедливость в одном отношении. Несмотря на путанность и неясность в классовом разделении общества, несмотря на полное смешение общества и государства, он все же поставил свое учение на положительную социальную основу и — хотя бы в рамках противоположения имущих и неимущих, господ и рабов, бедняков, среднего класса и богачей — сумел проследить виды социальной борьбы, как они велись в современном ему обществе. К сожалению, его кругозор оказался чрезвычайно узким, его взгляд обращен не вперед, а назад, он сам прикован в качестве идеолога к тем группам городского населения и к тем политическим партиям, которые стремились не к морской и торговой экспансии на Восток, а к замкнутому хозяйству «самодостаточного полиса», пустившего свои корни в земледельческие средние массы. В настоящее время с чрезвычайным обострением классовой борьбы естественно возросла и юридическая установка в государственной науке, достигшая в конституционной теории своего апогея. Новейшие либералы даже радикального оттенка стремятся подойти к государству исключительно с правовой точки зрения, согласно которой, «для государственной власти все классы формально равны, и каждый из них может требовать защиты своих классовых интересов», причем, само собой разумеется, что «на деле государство далеко не то, чем оно является по праву». Однако «в науке права идет речь о государстве, каким оно само себя считает обязанным быть». Аристотель так далеко не идет[3]. Но бесспорно именно ему принадлежит заслуга обоснования конституционализма, он правильно определил содержание права с точки зрения общественного равенства и неравенства, он выдвинул принцип «законности», построенной на предпосылках классового компромисса и умеренного народовластия. (O. Jellinek, Allgemeine Staatslehre, Berlin, 1905, стр.269. Oppenheimer, System der Soziologie. Der Staat, стр.50. Магазинер. Общее учение о государстве, Петербург, 1922, стр.7 и сл.).
Но в одном отношении заслуга Аристотеля громадна. И это в области построения практической политики как теории политического искусства. Некоторые критики называют в этом пункте Аристотеля «оппортунистом». Но такова природа всякого либерализма. Мы считаем необходимым отметить его учение о государстве как определенной политической форме, которая может быть оценена с точки зрения известных целей и ведущих к ним средств. Ведь уже «природа» Аристотеля не есть та естественная причинно развивающаяся природа, которую знает современное нам естествознание. Благодаря телеологическому воззрению природа у Аристотеля есть тоже своего рода строитель и техник. По ее образцу Аристотель строит и свое государство. В этом смысле он обосновал политическое искусство. Здесь он был подлинным архитектором общественных форм. И его архитектоника лежит в основе всякой политики. Ибо всякая политика ставит необходимо цели и организует нужные для их достижения средства. Политическая архитектоника Аристотеля вместе с тем не есть сплошная утопия. Его ‘ цели даны реальной жизнью и столь же реальными интересами определенных общественных групп. А свои цели берет он не из мира «идей», но из живой социальной реальности. В этом смысле его «политика» отличается громадной практической ценностью, которая должна быть особенно признана в наш век возрождения реальной политики. Не вина Аристотеля,· что в его время для познания общественной жизни отсутствовал такой метод, как метод исторического материализма. Он не имел еще понятия о социальных законах, рожденных условиями производства и определяющих собой классовую борьбу и ее разрешение. Но поскольку перед Аристотелем были данные современной ему социологии, он был безупречен. Свою идеологию либерализма он обосновывал в рамках действительности, а политику остальных государственных форм — на данных соотношения классов и партий.
[1] Характерно, что один из последних представителей русской государственной науки, социолог–марксист К. М. Тахтарев, в своем стремлении противопоставить классовой теории государства буржуазную идеологию, воскресил опять учение Аристотеля о самодовлёющем или, как он говорит, о самодостаточном характере государственного общения. «Взаимная зависимость городского и окружающего город сельского населения, зависимость в области удовлетворения самых необходимых потребностей, показывает, что ни то ни другое не может считаться самодостаточным в своей общественной жизни. Только взятый вместе со всем своим округом город является вполне самодостаточной гражданской общиной. Это же понятие «самодостаточности» и «несамодостаточности» Тахтарев применяет и к последующей форме государства, вплоть до бывшей Российской империи и ныне сложившейся Советской страны. И здесь, по его мнению, эти признаки являются основными для образования общего союза и возможности отрыва от него тех или иных частей. Так оправдывается необходимость своего рода единой и неделимой России. (Тахтарев, Наука об общественной жизни (социология), Петроград, 1919, стр. 126-135.)
[2] Популярность среднего сословия была чрезвычайно велика на протяжении всей политической истории Европы. А что она докатилась и до настоящего времени, показывает хотя бы соответственная статья из Веймарской конституции Германии, где прямо говорится: «Самостоятельный средний класс в сельском хозяйстве, промыслах и торговле должен пользоваться поощрением в законодательстве и в администрации и должен быть защищаем от переобременения и поглощения» (ст. 164).
[3] Преувеличением поэтому является и теория Рэма, который видит в учении Аристотеля законченную конструкцию правового государства. (Rehm, Geschichte der Staatsrechtswissenchaft, стр.75 и сл.).
2.1. Право на высшее профессиональное образование в контексте прав человека и некоторые особенности его реализации в современной России
К настоящему времени в российской юридической науке и правовой практике появляются первые признаки антропологизации объектов исследования. Тема прав человека и правовых средств их защиты становится одной из приоритетных. Формируются новые взгляды на права и свободы человека и гражданина как на систему ценностей, которая способна примирить человека с окружающим его обществом и с государством, преодолеть их взаимное отчуждение, вывести на определенный уровень правового порядка.
Однако, отстаивая приоритет прав личности над коллективными правами, важно не впасть в крайности западного индивидуализма и найти оптимальный вариант взаимоотношений личности, коллектива, государства и общества. И сфера высшего образования не исключение. В этой области общественных отношений особенно ярко проявляются и пересекаются публичные и частные интересы, причем усиление частного стимулирует внимание публичного, а усиление публичных начал неизбежно влечет реакцию частной составляющей.
Право на ВПО, согласно п.2 с) ст.13 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах, должно быть одинаково доступно для всех на основе способностей каждого и с постепенным введением его бесплатности.278Все республики бывшего Советского Союза, ныне государства СНГ, в целом предоставили право на ВПО в соответствии с положениями Пакта.279
Присущий российской Конституции новый правовой подход, новая правовая идеология опираются на исторически апробированное
положение о правах и свободах человека и гражданина как основной показатель признания и соблюдения права и справедливости в общественной и государственной жизни людей. Это, по выражению В.С. Нерсесянца, человекоцентристское npaвопонимание можно охарактеризовать как своеобразный естественно-правовой вариант общей концепции различения и соотношения права и закона. Своеобразие же состоит в том, что исходно правовое начало, согласно Конституции, представлено в правах и свободах человека. При этом Конституция (п. 2 ст. 17) исходит из того, что основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения.
В конституционном правопонимании сочетаются два компонента: юридико-аксиологический (права и свободы человека как высшая ценность) и естественно-правовой (прирожденный характер и неотчуждаемость основных прав и свобод человека). Причем оба компонента такого гуманистического правопонимания исходят именно из индивидуальных прав и свобод. Принцип равенства этих индивидуальных прав и свобод определяет вместе с тем и их пределы, рамки их всеобщего признания и реализации.
Нельзя не согласиться с цитируемым автором, что принципиальная ориентация государства на права и свободы человека – это не просто учет уроков нашего прошлого и современных международно-правовых требований в данной области, но и по сути своей верная и обоснованная правовая позиция.
Наряду с характеристикой прав и свобод человека в качестве высшей ценности и признанием неотчуждаемого и прирожденного характера основных прав и свобод человека в новой Конституции также подчеркивается общезначимость и обязательность этих прав и свобод для всего государства в целом: «Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека — обязанность государства» (ст. 2). Согласно ст. 18 Конституции, права и свободы человека и гражданина определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.
Отмечается, что в общем массиве международных стандартов прав и свобод личности особое место занимают стандарты в области образования.280Во многом это обусловлено именно тем, что в образовании, как уже отмечалось, сочетаются публичные и частные, личностные интересы.281Следовательно, механизм административно-право-вого обеспечения этого конституционного права граждан должен учитывать двойственную природу права на образование, его «двойное назначение».
Хотя вопрос о правах человека всегда сопряжен с вопросом о соотношении интересов личности и индивида, в работах, посвященных высшему образованию, подобный комплексный подход отсутствует. Оценивается наличие конституционно-правовых основ образования,282образование преподносится как естественное право человека283либо исследуются вопросы совершенствования всей образовательной системы. Между тем возможность реализации обсуждаемого конституционного права на ВПО обусловливается единством двух факторов – личностного и социального, или общественного. Личностный фактор проявляется в статусе студента, социальный – в созданном государством механизме надлежащего административно-правового обеспечения этого права.
Уже было отмечено, что под механизмом обеспечения того или иного права понимают закрепленную в законе соответствующую функцию государства, нормативно-правовые акты, различные организации, а также органы, формы и методы управления данной сферой общественных отношений.284Однако в последнее время отмечается, что механизм взаимодействия управленческих и правовых средств в образовании еще только предстоит раскрыть, установить особенности его административно-правового регулирования.285В сфере образования нет очевидного противостояния между публичной властью и индивидом. Необходимо, однако, чтобы публичная власть выступала гарантом порядка в образовательных отношениях и не подавляла индивида. Поэтому в механизм реализации права на ВПО объективно должен быть включен нормативно закрепленный статус участников этих отношений – в целях создания действительно комплексного механизма и обеспечения приоритета прав личности в нем.
Цели образования производны от конституционных положений, провозглашающих человека, его права и свободы высшей ценностью. «В качестве основной цели управления образованием в РФ слеедует назвать обеспечение права личности на образование, понимаемое как формирование, реализация определенных мер, направленных на создание и поддержание необходимых условий осуществления человеком предоставленной ему возможности получить образование. Названная цель реализуется посредством конституционно установленных гарантий прав личности в области образования».286
Следовательно, гарантирование права на образование, иных прав и свобод в области образования – это одна из функций управления, благодаря которой обеспечивается соответствующее право личности.
В свете определенной моды на концепцию естественного характера основных прав и свобод человека ряд авторов – М. Андиева, Е. Волохова, И. Никитина, Ю.А. Кастель – стремятся обусловить естественный характер права на образование.287Общепризнанно, что это одно из социально-экономических прав, относящихся к правам человека второго поколения.288А к естественным правам относятся те фундаментальные социальные блага, которые человек обретает с рождения и которые не отчуждаемы от него (при всей сложности и неисследованности этой проблемы). Им также свойственна непосредственная реализация (без какого бы то ни было правоприменительного акта), объективно не зависящая от воли людей.289Очевидно, что право на высшее образование, при всей его значимости для развития и формирования личности, обставлено в своей реализации значительным числом формально-юридических актов: как позитивного права (об этом чуть позже), так и актов правоприменения (решение приемной комиссии, приказ по вузу и др.), а также рядом субъективных действий (подача документов, подготовка к вступительным испытаниям, сдача экзаменов, апелляция и т.п.). Более того, человек вполне может отказаться от использования этого права. Полагаем, что это интересный и достаточно самостоятельный предмет для дискуссий, однако произвольный «переброс» прав и свобод человека из одной группы в другую (естественные – позитивные) не способствует ни усилению их правовой защищенности, ни появлению какого-либо дополнительного приоритета со стороны государства. Значимость права на ВПО обеспечивает его закрепление в ст. 43 Конституции Российской Федерации как одного из основных прав человека и гражданина. Это тем более важно, что право на образование рассматривается в качестве самостоятельного элемента правового статуса личности лишь в незначительном числе конституций, в большинстве государств оно оказывается производным от права на труд или логически вытекает из таких прав, как право на доступ к информации, на свободу творчества и т.д.290В этом смысле наша Конституция уже поднимает право личности на ВПО на должную высоту.
Следует подчеркнуть, что Россия советского периода имеет давнюю традицию правового регулирования права на образование, в том числе высшего, и его конституционного закрепления. Право на ВПО в составе более общего права на образование составляло неотъемлемую категорию правового статуса личности. Современное конституционное право на образование исследуют многие современные ученые и практики.291Представляется важным выделить тот аспект современной трактовки прав человека, который сформулировал В.С. Нерсесянц, распространив его и на право на ВПО. Он, в частности, писал: «…особенности правопонимания, присущие новой российской Конституции, обусловлены тем принципиальным обстоятельством, что речь идет о Конституции страны, осуществляющей переход от тоталитарного, антиправового социализма к постсоциалистическому правовому строю». В такой ситуации речь идет не о совершенствовании и развитии давно сложившегося права и правопорядка, а о формировании и утверждении правовых начал в общественной и политической жизни, о правовой организации государственной власти, о правовых отношениях между властью и индивидами, о признании и защите правового статуса личности и т. д.292
По мнению цитируемого автора, одно из важных достоинств новой российской Конституции состоит как раз в том, что основные характеристики всего конституционно регламентируемого пространства в целом и правовой государственности в частности даются в ней с позиций и под углом зрения прав и свобод человека и гражданина, их признания и защиты. «Такой подход особенно важен и актуален для общества с тоталитарно-социалистическим прошлым, где право подменялось антиправовым законодательством и властно-силовыми нормами и где отрицание права прежде всего означало бесправие людей в частных и публичных отношениях».293
Только теперь по достоинству признается общечеловеческая ценность и значимость этих идей и институтов. Вместе с тем не следует забывать, что конкретно-исторически права и свободы человека и гражданина в своем развитом виде стали выражением буржуазных представлений о свободе, праве, государственности и т.д. и получили практическую реализацию лишь в условиях зрелого капиталистического строя, на базе уже устоявшегося и функционирующего буржуазного гражданского общества. Так что само по себе конституционное признание таких идей и ценностей постсоциалистической России еще не дает объективно необходимых для их практического осуществления условий.
В этой связи показательно, что наряду с характеристикой прав и свобод человека в качестве высшей ценности и признанием неотчуждаемого и прирожденного характера основных прав и свобод человека в новой Конституции одновременно подчеркивается общезначимость и обязательность этих прав и свобод для всего государства в целом. Новые стандарты демократической правовой культуры базируются на внедрении в общественное сознание и бытие идеи приоритета прав личности, уважения ее достоинства.294Чтобы эта идея не осталась абстракцией, необходима системная деятельность государства.
Таким образом, мы вновь возвращаемся к идее о необходимости и обязательности государственно-правового сопровождения реализации права личности на ВПО, в этом – обязанность и ответственность государства перед личностью. (О соответствующих встречных обязательствах личности разговор чуть позже, в главе 3.) В этом аспекте право на ВПО вполне созвучно с естественными правами человека, и к нему должны быть применимы рассуждения о юридических гарантиях естественных прав, о влиянии изменений в общественном сознании на развитие соответствующего позитивного права.295
Полагаем, что административно-правовое обеспечение права на ВПО является достаточным показателем истинного отношения государства к декларации и реализации этого права. Можно много говорить о том, что ставилось при этом во главу угла – интересы личности или интересы системы, — важен конечный результат, важно не выплеснуть ребенка. В контексте существовавшей политической системы (массовые репрессии и расправы от революционного террора времен военного коммунизма, сталинских «чисток» и репрессий 30–50-х гг. до борьбы с инакомыслящими, диссидентами и правозащитниками в 60–80-е годы) В.С. Нерсесянц оценивает положения сменявших друг друга советских конституций о правах и свободах советских граждан как фиктивные, имеющие показной характер.296Тем не менее право на ВПО традиционно в них присутствовало и реально обеспечивалось не только сетью государственных высших учебных заведений, но и бесплатностью высшего образования, целым рядом материальных гарантий, закрепленных непосредственно в Конституции. Это предоставление стипендий и льгот студентам; конституционное обеспечение развития вечернего и заочного образования, что в сочетании с предусмотренными льготами на рабочих местах также делало высшее образование реально доступным. Справедливости ради следует заметить, что и в те времена высшее образование осуществлялось на конкурсной основе, с целым рядом ограничений для одних категорий лиц и преимуществ для других.297
Обеспеченность целого ряда социальных прав в коммунистической России неоднократно становилась предметом специальных исследований в постсоветский период, как и позиция идеологов перестройки.298В свою очередь, огульная критика этого периода истории российского государства уже сама становится объектом критики. Действительно, существо высшего образования после 1917 г. реформировалось на основе профессионализации, утратилось как способ самоформирования личности – в связи с утилитаризацией целей, поставленных государством. В условиях Советской власти проводилась контрреформа высшей школы, которая означала полное отрицание интересов личности в получении образования и авторитарное подчинение ее решению сугубо правительственных задач.299Отмечаются такие характерные черты модели высшей школы этого периода, как типовое единообразие и бюрократическая подвластность, «сталинское администрирование» и т.п.300Безусловно, высшая школа отражала общие тенденции развития общественно-политической жизни страны. Вместе с тем общеизвестны и достижения советской высшей школы, позволявшие государству занимать многие ведущие позиции в мировой политике и экономике. Благодаря механизму управления высшим образованием, созданному в СССР в 30–70-е годы и основанному на жестких вертикальных связях, достаточно эффективно решались задачи воспроизводства квалифицированной рабочей силы.
А как обстоит дело сегодня? Позицию государства в вопросах высшего образования, его отношение к системе мы достаточно подробно проанализировали в главе 1 настоящего исследования. Далее рассмотрим проблемы нормативного и организационного обеспечения права граждан на ВПО.
Традиционно считалось, что государство должно принять на себя все меры по обеспечению конституционных прав граждан. Этот взгляд и сегодня присутствует в некоторых работах. Однако такой подход уже не соответствует истинному положению дел и роли современного государства в реализации прав и свобод личности, особенно в сфере ВПО.
Многие авторы справедливо полагают, что государство в условиях рынка не может быть единственным субъектом, полностью обеспечивающим реализацию всех социально-экономических прав, в том числе и права на образование.301Даже согласно формулировке цитируемой ст.2 Конституции РФ государству отводится как бы вторая роль в этом процессе: признание, соблюдение и защита прав и свобод человека. В Конституции содержится и ряд других специальных норм, конкретизирующих общерегулятивное значение прав и свобод человека и гражданина для других компонентов правового государства. Важная норма содержится в ст. 18, которую мы также цитировали ранее и которая требует соответствия праву деятельности всех ветвей государственной власти и органов местного самоуправления.
Конституция провозглашает Российскую Федерацию социальным государством, что должно означать предоставление всем гражданам возможности достойного существования, поддерживающего не только физиологические, но и гуманитарные устои жизни. Государство создает все многообразие условий для развития человека – формирование социокультурного пространства, стимулирование творческого роста, использование его талантов и возможностей, проведение в жизнь принципов социальной справедливости и т.п. И далее это уже задача самого человека – использовать предоставленные ему возможности, включиться в систему социокультурных отношений и попытаться реализовать свое право на ВПО или отказаться от подобных притязаний, реально оценив свой потенциал и свои потребности.
До середины 80-х годов все бремя организационных и финансовых расходов по профессиональному образованию граждан несло государство. Провозгласив переход к рыночной экономике, государство изменило и социальную политику. В соответствии с Конституцией РФ сегодня содержание социальной политики составляет, в частности, государственное регулирование в сфере образования, обеспечивающее удовлетворениеминимальныхжизненных потребностей граждан, содействующих росту их интеллектуального и творческого потенциала.302Не случайно образование вообще не включают в определение комплекса мер социальной защиты граждан.303
Процитируем еще раз В.С. Нерсесянца: «В целом конституционные положения о правах и свободах человека и гражданина и конституционная концепция правопонимания относятся к числу несомненных достоинств новой Конституции. Вместе с тем эти и многие другие положения Конституции существенно расходятся со складывающейся практикой в силу не только субъективных причин, но и такого фундаментального объективного фактора, как весьма невысокая степень социально-исторической развитости реально складывающихся в нашей постсоветской ситуации форм, норм и отношений экономики, права, политики, морали, нравственности».304Применительно к высшему образованию Конституция РФ 1993 г. создала достаточно оснований для его развития как системы, несмотря на недостатки отдельных норм, однако практика их реализации также отягощена вышеуказанными факторами.
В конституционно-правовом статусе личности имеет значение не только закрепленный за человеком фактический объем прав и свобод, но и те начала, на основе которых осуществляется их использование.305Определяющее значение для формирования образовательного законодательства имеют положения Конституции о высшей ценности человека, его прав и свобод (ст. 2), о прямом действии Конституции и конституционно-правовых характеристиках источников действующего права (ст. 15). Конституционные нормы о признании и защите в РФ в равной степени частной, государственной, муниципальной и иных форм собственности (в том числе, на землю и другие природные ресурсы), о едином экономическом пространстве, поддержании конкуренции, свободе экономической деятельности и т. д. (ст. 8, 9), заложившие основы формирования в стране гражданского общества, способствовали также формированию механизма обеспечения реализации конституционного права на высшее профессиональное образование, в том числе в негосударственных вузах.
Социальное государство должно быть озабочено созданием соответствующих надежных экономических и организационно-правовых гарантий реализации прав граждан в этой сфере. Характеристика государства как светского (п. 1 ст. 14 Конституции) предопределяет направленность содержания образования в государственных и муниципальных образовательных учреждений, в том числе реализующих образовательные программы ВПО. В то же время на содержании образования не может не сказываться такая характеристика конституционного строя России, как идеологическое и политическое многообразие (ст. 13).
Статьи Конституции РФ о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти федерации и ее субъектов (ст. 5, 6, 11) создают основы организации управления высшим образованием в федеративном государстве и обусловливают соответствующие принципы образовательной политики.
Однако важнейшей нормой, закладывающей фундамент права на ВПО в современной России, является ст. 43 Конституции России, гласящая: «1. Каждый имеет право на образование…3. Каждый вправе на конкурсной основе бесплатно получить высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении и на предприятии…5. Российская Федерация устанавливает федеральные государственные образовательные стандарты, поддерживает различные формы образования и самообразования». Аналогичные положения содержатся и в конституциях субъектов РФ.306
Начальным этапом формирования соответствующих конституционных положений стали указ Президента РФ №1 «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР» от 11.07.1991 г.307и закон РФ «Об образовании» от 10.07.1992 г. № 3266-1.308Сегодня образование в России осуществляется в соответствии с новой редакцией этого закона от 13.01.1996 г., иными законодательными актами, а также нормами международного права. Поэтому и комментарии к Конституции РФ, как правило, даются с использованием различных законодательных и иных нормативных актов, а не только на основе строгого следования конституционному тексту.309
Организационно-правовой гарантией реализации права граждан на ВПО служит закрепленный в правовых нормах порядок поступления в вузы различных видов. Общие нормы установлены в Конституции РФ, конкретизируются они в законе РФ «Об образовании», ФЗ «О высшем и послевузовском профессиональном образовании», Типовом положении о вузе РФ. Специальные нормы содержатся в Порядке приема в государственные образовательные учреждения ВПО (вузы) РФ, учрежденные федеральными органами исполнительной власти.310
Конституция РФ гарантирует гражданам России возможность получения образования, в том числе высшего профессионального, независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным организациям, возраста, состояния здоровья, социального, имущественного и должностного положения, наличия судимости. Ограничение прав граждан на профессиональное образование по признакам пола, возраста, состояния здоровья, наличия судимости может быть установлено только законом. В научно-практическом комментарии к Конституции говорится об обеспечении этого права государством путем создания системы соответствующих социально-экономических условий для его получения, в том числе системы образования в совокупности ее составляющих: образовательных программ и государственных образовательных стандартов; реализующих их образовательных учреждений независимо от организационно-правовых форм; органов управления образованием и подведомственных им учреждений и организаций.311Среди прочих социально-экономических мер названо государственное и (или) муниципальное финансирование, освобождение от уплаты всех видов налогов.
Общепринят постулат: в той части, в которой текущее законодательство не обеспечивает конституционные права граждан, оно нуждается в совершенствовании. Причем при устранении имеющихся противоречий принимается во внимание то обстоятельство, что конституционные нормы имеют прямое действие. Однако применительно к образованию и ст. 43 Конституции РФ это правило неожиданно сыграло роль определенного тормоза. Кроме того, в свете этого правила ряд формулировок нормы ст. 43 свидетельствует о настоятельной необходимости внесения поправок в Конституцию.
Как отмечалось в главе 1, объем финансирования высшего образования за счет средств государственного бюджета долгое время не выдерживался: согласно закону РФ «Об образовании», доля расходов на финансирование высшего профессионального образования не должна составлять менее 3%расходной части федерального бюджета (ст. 40 закона). В параграфе 1.1 мы проследили статистику формирования госбюджета в этой части. Устойчивое неисполнение государством своих обязательств в этой части не позволило и авторам проекта Кодекса об образовании ввести какие-либо конкретные нормы о финансировании деятельности системы образования, хотя в проекте предусмотрена обязанность государства ежегодно устанавливать минимальные федеральные нормативы финансирования и обеспечивать защиту соответствующих статей бюджета (глава 18 проекта).
В настоящее время нельзя говорить и о такой социально-экономической гарантии, как освобождение образовательных учреждений от уплаты всех видов налогов, в том числе платы за землю: принятие Бюджетного, Налогового, а затем Земельного кодексов нивелировало эту норму п.3 ст. 40 закона РФ «Об образовании».
Особый интерес вызывает положение п.3 ст.43 о праве граждан бесплатно, на конкурсной основе, получить высшее образование в государственном или муниципальном образовательном учреждении и на предприятии. Для раскрытия содержания этой статьи важен ряд принципиальных моментов, закрепленных в законодательстве об образовании: «Условия конкурса должны гарантировать соблюдение прав граждан на образование и обеспечивать доступ наиболее способных и подготовленных граждан к освоению образовательной программы соответствующего уровня. Вне конкурса при условии успешной сдачи вступительных экзаменов принимаются дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей, а также инвалиды I и II групп, которым согласно заключению врачебно-трудовой комиссии не противопоказано обучение в соответствующих образовательных учреждениях. ВПО имеет целью подготовку и переподготовку специалистов соответствующего уровня, удовлетворение потребностей личности в углублении и расширении образования на базе среднего (полного) общего, среднего профессионального образования.
Лица, имеющие среднее профессиональное образование соответствующего профиля, могут получать ВПО по сокращенным ускоренным программам». Получение на конкурсной основе бесплатного ВПО в соответствующих государственных образовательных учреждениях осуществляется за счет средств федерального бюджета и средств бюджетов субъектов РФ в соответствии с заданиями (контрольными цифрами) по приему студентов на бесплатное обучение».312
Более подробно исполнение норм Конституции, закона РФ «Об образовании» и ФЗ «О ВППО» в части организации конкурсного приема в вузы будет проанализировано в главе 3, пока же отметим наиболее спорные моменты.
Так, введение в порядке эксперимента Государственных именных финансовых обязательств (далее – ГИФО)313в сочетании с Единым государственным экзаменом (далее – ЕГЭ)314принципиально меняет картину конкурса в вузы и в значительной степени урезает возможности бесплатного образования: абитуриенты, фактически выдержавшие конкурс, зачисляются не безоговорочно, а с условием частичной оплаты своего обучения в зависимости от результатов ЕГЭ (п.10 постановления о ГИФО). Более того, в зависимость от ГИФО и ЕГЭ попадают и другие категории абитуриентов: установлено, что их должно быть не более 50% от общего числа студентов, зачисленных в вуз (п. 8 постановления). Таким образом, несмотря на уверения чиновников Минобразования России, речь в этом случае идет о ревизии конституционного права граждан на ВПО. Постановлением о ГИФО нарушена также ст. 55 Конституции, согласно которой права и свободы человека и гражданина могут быть ограниченыфедеральным закономтолько в той мере, в какой это необходимо в целяхзащиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства(выделено нами –С.Б.). Очевидно, что в случае введения ГИФО не может быть и речи о подобных угрозах, да и регулируются все вопросы, с ним связанные, подзаконными актами правительства и Министерства образования, а не федеральными законами.
Долгое время открытым оставался вопрос: сохраняется ли право на бесплатное высшее образование для лиц, получивших высшее образование на платной основе? Позиция Минобразования России – однозначно нет, поскольку в трактовке министерства это право имеют только лицам, получающие высшее образование впервые. Такую же позицию занял Конституционный Суд РФ при рассмотрении жалобы гражданина Цицулина А.Ю. (определение КС РФ от 22.05.1996 г.).315Происходит очевидное ограничение прав ряда граждан, так как студенты-«внебюджетники» и выпускники негосударственных вузов лишаются конституционной возможности получить бесплатное образование. Следует, правда, отметить, что предприимчивые студенты быстро нашли допустимый выход: отучившись год-два за собственный счет, поступают на общих основаниях на бюджетные места, иногда даже в те вузы, где начинали учебу, и нередко с учетом уровня подготовки заканчивают вуз «в сокращенные сроки», в том числе в своих же учебных группах. В негосударственных вузах подобную возможность вообще рассматривают как дополнительную форму репетиторства и приветствуют интерес своих студентов к возможности поступления в государственный вуз благодаря году–двум, проведенным в вузе негосударственном. Отследить и отконтролировать подобные случаи практически не возможно, пока отсутствует всероссийский универсальный компьютерный учет абитуриентов и студентов.
Хотя становление национального законодательства осуществляется на основе и в развитие Конституции как Основного закона, вряд ли кто из исследователей проблем высшего образования всерьез обращает внимание на концовку п. 3 ст. 43. В ней, в частности, говорится о том, что бесплатное высшее образование может быть получено в государственном или муниципальном образовательном учреждениии на предприятии.Известные организационно-правовые формы субъектов права – юридических лиц, предусмотренные Гражданским кодексом РФ, как правило, связаны и взаимообусловлены содержанием деятельности. Поэтомупредприятия, коммерческие организации — это организационно-правовая форма хозяйственной, предпринимательской деятельности (ст. 50 ГК РФ), а для выполнения социально-культурных, управленческих и других функций создаются некоммерческие организации особых организационно-правовых форм, в том числе финансируемые собственникомучреждения(ст.50, 120 ГК РФ, ФЗ «О некоммерческих организациях»316). Предприятия как образовательныеорганизацииникогда не фигурировали в нормативных актах о высшем образовании (см. ст.24 закона РФ «Об образовании», ст.8 ФЗ «О ВППО»). Только применительно к сфере профессиональной подготовки и повышения квалификации, в целях внутрифирменного обучения законодатель упомянулорганизацию, где трудится обучающийся (ст. 196 ТК РФ).
Указанная формулировка Конституции положила начало длительной дискуссии о самой возможности применения в сфере образования родового понятия «организация». Невзирая на ГК РФ (ст. 48, 50), несмотря на то, что никто не воспринял всерьез возможность получения ВПО на предприятии, на много лет была предопределена практически единственно возможная форма существования и деятельности образовательных структур в формеучрежденийнезависимо от формы собственности. Опираясь на текст Конституции, законодатель в статье 8 закона РФ «Об образовании» ввел в обиход понятие «учреждение» как родовое для всей системы образования. Статья 11-1 этого закона допустила использование понятия «организация» только для негосударственных структур (мы оставляем за рамками настоящего исследования очевидную несогласованность этих статей). Даже новая редакция закона, принятая после введения в действие части первой ГК РФ, не исправила этих очевидных недоработок. Поэтому и в проекте Общей части Кодекса РФ об образовании его редакторы не решились перейти к устойчивой для гражданско-правового обихода терминологии и по-прежнему используют термин «учреждение» в компромиссном варианте: «учреждение (организация)» (см. ст. 7 и далее по тексту проекта, а также главу 5). В ФЗ «О ВППО» также использовался только термин «учреждение».
И это не единственный пример того, как в сфере образования законотворческая практика пошла в конечном счете, по пути отхода от истинного содержания конституционных норм.
[Между тем, к примеру, в Свердловской области (где, как известно, очень высок уровень правовой культуры граждан), в законе «Об образовании в Свердловской области» от 16.07.1998г. использован именно термин «организация» (ст.2 «Основные понятия»), что не мешает областным законодателям одновременно ссылаться на Конституцию и законодательство об образовании РФ как на основу правового регулирования образования в области (ст. 3 закона).]
Наконец, п. 5 ст. 43 определяет, что Российская Федерация устанавливает федеральные государственные образовательные стандарты. С учетом предлагаемой классификации стандартов в области образования речь идет о стандартах, касающихся специальных вопросов образовательной сферы (наряду с ними выделяют стандарты, закрепляющие право личности на образование; о них было упомянуто выше).
Конституционное разграничение компетенции между федерацией и ее субъектами в этой части уточняется в ст. 28 и 29 закона РФ «Об образовании».
Ст. 7 этого закона уточняет (корректирует) формулировку Конституции РФ и вводит понятие государственного образовательного стандарта, включающего федеральный и региональный (национально-региональный) компоненты. Новая редакция статьи дополняет его компонентом образовательного учреждения.317
Возникает закономерный вопрос: какой именно федеральный орган государственной власти должен устанавливать федеральные стандарты, или федеральные компоненты стандарта высшего образования, с учетом их значимости?
Согласно цитируемой ст. 7 и ст. 5 ФЗ «О ВППО»,порядокразработки, утверждения и введения в действие государственного образовательного стандарта высшего и послевузовского профессионального образования в части, не урегулированной законом, определяется Правительством РФ. Поэтому именно Советом Министров – Правительством РФ принято постановление, утвердившее соответствующий порядок (далее – Порядок).318Вместе с тем новая редакция п.4 статьи 7 закона «Об образовании» определила, что основные положения стандарта общего образования, порядок их разработки и утверждения устанавливаютсяфедеральным законом. Этот же порядок предполагает сохранить Кодекс РФ об образовании (ст. 23 проекта общей части).
Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования (далее – ГОС ВПО) как единый документ в части общих требований к структуре высшего профессионального образования и образовательным программам высшего профессионального образования, условиям их реализации, нормативам учебной нагрузки обучающихся и ее максимальному объему также был утвержден постановлением Правительства РФ от 12.08.1994г. № 940.
Важнейшими составными частями ГОС ВПО, согласно п.7.2 и 8.2 этого документа, его конкретным наполнением являются Перечень (классификатор) направлений (специальностей) высшего профессионального образования и Государственные требования к минимуму содержания и уровню подготовки выпускников по конкретным направлениям (специальностям) высшего профессионального образования. Перечень утверждается федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим управление высшим образованием, то есть Минобразованием России,во взаимодействиис заинтересованными министерствами и ведомствами (п. 7.2 ГОС ВПО).
Государственные требования к минимуму содержания, уровню подготовки выпускников по конкретным направлениям (специальностям) ВПО и к образцам документов о ВПО, правила государственного контроля за соблюдением стандарта также утверждаются Минобразованием Россиипо согласованиюс министерствами, ведомствами и другими центральными органами федеральной исполнительной власти, в ведении которых имеются высшие учебные заведения (п. 2 Порядка).
Еще более определенно задачи и функции Минобразования в этой части были отражены в ранее действовавшем Положении о министерстве. В частности, к его ведению относилась разработка и утверждениефедеральных требований к содержанию образования(п. 4, пп.4 Положения от 24.03.2000 г. № 258), на него возлагались такие функции, какорганизацияразработки государственных образовательных стандартов и утверждение их федеральных компонентов, установление федеральных требований к содержанию образования и разработка, в том числе, профессиональных образовательных программ (пп.27 п.5 Положения о Минобразовании), а также обеспечение разработки примерных образовательных программ, учебных планов и программ курсов на основе стандартов (пп.29 п.5). Одновременно Минобразование от лица государства совместно с органами управления образованием субъектов федерации осуществляет и контроль за качеством образования (пп.28 п.5).
Новая управленческая структура – Министерство образования и науки – получила эти полномочия в несколько видоизмененной форме. Согласно п.5.2.8 нового положения о министерстве, Минобранауки самостоятельно принимает такие нормативно-правовые акты, какфедеральные компонентыгосударственных образовательных стандартов,федеральные требованияк содержанию образования, профессиональным образовательным программам и учебным планам (оставим на совести авторов этого документа его стилистическую несогласованность). Об организации работы по их разработке, как видим, речь не идет. Представляется, что эту задачу будет исполнять Федеральное агентство по образованию, хотя впрямую эта функция ему не прописана.
Согласно цитируемому выше Порядку, разработка ГОС ВПО осуществляется на конкурсной основе. Конкурс проводится Минобразованием России совместно с министерствами, ведомствами и другими центральными органами федеральной исполнительной власти, в ведении которых имеются высшие учебные заведения. Основными разработчиками стандарта стали учебно-методические объединения (УМО) по направлениям, эти полномочия передало им Минобразование своим приказом.319В п. 1.2 Положения об УМО участие учебно-ме-тодического объединения в разработке проектов государственных образовательных стандартов и примерных учебных планов, координация действий научно-педагогической общественности вузов, представителей предприятий, учреждений и организаций в обеспечении качества и развития содержания высшего и послевузовского профессионального образования, разработка предложений по структуре отнесенной к его компетенции области высшего и послевузовского профессионального образования и содержанию основных образовательных программ названы его основными задачами.
Однако при этом следует иметь в виду, что УМО создается на базе конкретного (базового) вуза. И хотя в его состав входят также научно-педагогические и другие работники иных, родственных вузов, очевидно, что реальное наполнение стандарта и образовательных программ отражает традиции, взгляды и пристрастия вуза базового. Для обеспечения определенного единообразия Минобразование РФ приказом от 14 сентября 1999 г. № 286 утвердило макеты государственных образовательных стандартов ВПО и требования (федерального компонента) к обязательному минимуму содержания и уровню подготовки выпускников.
Таким образом, в части стандартов мы спускаемся от конституционного «Российская Федерация устанавливает федеральные государственные образовательные стандарты» к представителям вузовской общественности, которые их на самом деле разрабатывают в составе соответствующих УМО. Ответственность за содержание ВПО несет Минобразование России.
Безусловно, на национальном законодательстве об образовании должен отразиться так называемый Болонский процесс. Цель Болонского соглашения, подписанного 19.06.1999 г. министрами образования 29 стран (Россия присоединилась к нему 17.09.2003 г.), – создатьв течение 10 лет европейскую систему образования, выработать общепринятые, взаимопризнаваемые квалификационные стандарты образования.
Подписание Правительством России этого документа означает структурную перестройку, предусматривающую реформирование национальной системы высшего образования, изменение образовательных программи необходимые институциональные преобразования в вузах.320Коррективы придется вносить ив цитируемую статью Конституции. Только так реально может быть обеспечен приоритет норм международного права над внутренним законодательством, что также обусловлено современным правопониманием и п.4 ст. 15 Конституции РФ (существует, однако, точка зрения, согласно которой приоритет международного права не распространяется на конституцию321).
В этом же п.5 ст. 43 закрепляется поддержка Российской Федерацией различных форм образования и самообразования. Поэтому сегодня можно говорить о подлинном многообразии форм получения высшего, а также послевузовского и дополнительного профессионального образования. Так, наряду с традиционной очной, очно-заочной и заочной формами, нормативно обеспечены экстернат (ст. 10 закона РФ «Об образовании»)322и обучение с использованием дистанционных технологий (пп.5 п.2 ст. 32 закона),323существенно расширяющие возможности граждан в части доступа к ВПО. Следует, однако, подчеркнуть, что в итоговых документах государственного образца обязательно указываются эти моменты, то есть четко обозначается форма образования, место получения образования (если речь идет о филиалах).324Установлен и перечень специальностей, по которым не допускается обучение в форме экстерната.325
Однако, как отмечалось выше, вербальным содержанием статьи 43 не исчерпываются возможности реализации конституционного права на высшее образование. Так, прямым следствием действия нормы ст.43 Конституции стало бурное развитие системы негосударственного образования как альтернативной формы получения высшего образования для тех, кто не прошел конкурсный отбор в государственный или муниципальных вуз. А организационно-экономическая основа этого процесса – ст.8 Конституции о многообразии форм собственности и свободе экономической деятельности, и ст.34, гарантирующая свободу предпринимательства. В настоящее время функционирует около 400 негосударственных вузов, что составляет 37% от общего количества учреждений ВПО.
В то же время конституционно обусловленная возможность получения высшего образования в негосударственном вузе отнюдь не означает равенства возможностей студентов и выпускников вузов разной организационно-правовой формы – как в процессе обучения, так и на стадии трудоустройства или продолжения образования.
В условиях многообразия форм собственности и разновидностей образовательных учреждений для участников образовательных отношений остро стоит вопрос о гарантированности реализации тех или иных прав, свобод, исполнения обязанностей и наступления ответственности. Гарантированность прав и свобод личности – конституционно провозглашаемый принцип. Природа социально-экономических прав – и право на ВПО не исключение – делает их весьма зависимыми от устойчивости политики государства. Они менее универсальны, в отношении их допускаются нестрогие, рекомендательные формулировки, их реализация зависит от состояния экономики и ресурсов. Поэтому, как бы обстоятельно ни формулировались в законе типичные социальные права, это «еще не означает для граждан реальной возможности непосредственной реализации их правопритязаний».326Только гарантии реализации права на ВПО как элемент статус студента позволяют превращать его из правомочия в правообладание. Эти аспекты будут рассмотрены в главе 3 настоящего исследования.
Важная для организации уставной деятельности вузов норма – ст. 44 Конституции РФ о свободе научного и других видов творчества, преподавания, обеспечивающая академические свободы профессорско-преподавательского состава и научных сотрудников. Возможность самостоятельно определять содержание учебных курсов (придерживаясь стандартов), выбирать формы и методы обучения и воспитания, контроля знаний студентов, учебные пособия и материалы, учебники и т.д., читать параллельные учебные и авторские курсы, проводить самостоятельные научные исследования по избранной тематике – это одна из составных частей вузовской автономии, обеспечивающая реализацию основных уставных задач образовательного учреждения высшего профессионального образования.
Часть 2 ст. 44 обеспечивает студентам право на участие в культурной жизни и доступ к культурным ценностям. Хотя, безусловно, это право должны иметь все граждане (и неграждане данной страны), статус студента, согласно ФЗ «О ВППО», облегчает реализацию данной нормы: в п. 3 ст.16 этого закона говорится о праве студентов на бесплатное посещение государственных и муниципальных музеев. Однако ст. 12Основ законодательства РФ о культуре327предоставляет такое право только лицам моложе 18 лет и один раз в месяц.И в этом случае получается, что приоритет имеет специальный закон, нормы законодательства об образовании могут не учитываться. Россия существенно отстает от европейского сообщества, где молодые люди до 18 лет (а зачастую все лица, независимо от возраста) имеют безоговорочное право бесплатного ознакомления с культурными ценностями в государственных и муниципальных музеях. Ряд российских музеев идет на предоставление этой льготы, но с оговорками – с разным уровнем цен для студентов государственных и негосударственных вузов. Проект Кодекса РФ об образовании этот вопрос вообще не регулирует.
Реализация права на свободный выбор языка обучения, безоговорочно предусмотренная в п.2 ст. 26 Конституции, также имеет определенные ограничительные рамки в образовательных учреждениях ВПО – в пределах возможностей, предоставляемых системой образования (ст.6 закона РФ «Об образовании»). Язык, на котором ведется обучение и воспитание, определяется учредителем и (или) уставом образовательного учреждения.
Как правило, в субъектах федерации, где компактно проживают те или иные национально-этнические группы, вузы предусматривают в правилах приема возможность сдачи вступительных экзаменов на родном языке, создание учебных групп, где ведется обучение на двуязычной основе, и т.п.328Следует также иметь в виду, что государство в лице Российской Федерации не финансирует дополнительных затрат вуза на обеспечение этого конституционного права граждан, то есть эта задача ложится на внебюджетный доход вуза либо должна решаться за счет средств заинтересованного субъекта федерации.329
Право на жилище, закрепленное в ст. 40 Конституции, обеспечивает право студентов на общежитие в период обучения, при этом оговаривается и предельно допустимый размер платы за общежитие (п.3 ст. 16 ФЗ «О ВППО»).
Конституционное право на охрану здоровья и медицинскую помощь (п.1 ст.41 Конституции РФ) обусловливает целый ряд лицензионных требований к учреждениям образования в части организации питания, предоставления медицинских услуг, соблюдения санитарно-гигиенических норм (п.9 ст.33, пп.19 ст.37закона РФ «Об образовании», приказ Минобразования России от 23.04.2001 г. № 1800 «Об утверждении форм бланков лицензии на осуществление образовательной деятельности, приложений к ней и документов, представляемых на лицензионную экспертизу»). бразовательное учреждение несет ответственность за жизнь и здоровье обучающихся во время образовательного процесса. Поэтому недопустимо применение методов и способов обучения, опасных для жизни и здоровья студентов и других категорий обучающихся.
Вероятно, именно в развитие конституционного положения о поощрении деятельности, способствующей укреплению здоровья человека, развитию физической культуры и спорта (п.2 ст. 41), в ГОС ВПО нового поколения определено, что физвоспитание – один из четырех обязательных предметов в образовательных программах всех направлений и специальностей.
Государство охраняет достоинство личности (ст.21 Конституции). Из этой нормы проистекает содержание п. 6 ст. 15 закона РФ «Об образовании»: дисциплина в образовательном учреждении поддерживается на основе уважения человеческого достоинства, запрещено использование антигуманных методов обучения, не допускается применение методов физического и психического насилия.
Ранее (глава 1) уже отмечалось, что, несмотря на действие Всеобщей декларации прав и свобод человека и гражданина как общепризнанного образца, не во всех современных конституциях закреплено право на образование в качестве самостоятельного элемента правового статуса личности. В большинстве конституций оно логически вытекает из права на доступ к информации, на свободу творчества и т.п., либо производно от права на труд. В Конституции РФ, наоборот, такой взаимосвязи права на ВПО и права на труд не усматривается (см. ст. 37). Поэтому и в ТК РФ330образовательные возможности работника находятся в исключительной зависимости от усмотрения работника, хотя закон РФ «Об образовании» возлагает на работодателя ответственность за повышение профессиональной квалификации работника (п.4 ст.40). По нашему мнению, отсутствие соответствующего конституционного контекста также стало одной из причин, позволивших отклонить закон «О дополнительном образовании»,331где обязанности работодателя в этой сфере были определены довольно жестко.
Между тем, именно наличие профессионального образования, особенно высшего, а также дополнительного и послевузовского (на базе высшего и в его развитие), в большей степени гарантирует трудоустройство и высокую конкурентоспособность на рынке труда, а значит, и защиту от безработицы. Очевидно, что исполнение государством своей обязанности по созданию надлежащей системы профориентации и содействия занятости населению должно базироваться на взаимодействии с образовательными учреждениями и в развитие свободы труда создавать реальные возможности для граждан расширять свое образовательное поле. Соответствующее дополнение нужно внести и в ст. 37 Конституции, дополнив ее абзацем следующего содержания: «Признается право на получение профессионального образования, в том числе дополнительного, в процессе трудовой деятельности. Работодатель и образовательные учреждения профессионального образования обязаны создавать условия для непрерывного образования граждан. Государство устанавливает норматив обязательных затрат на повышение квалификации работающих граждан и обеспечивает возможности профессионального образования безработных».
В.С. Нерсесянц отмечает, что конституционные положения о правах и свободах человека и гражданина в качестве исходных правовых начал одновременно имеют и всеобщее регулятивное значение и выступают как общеобязательный правовой стандарт и конституционное требование к правовому качеству официальных нормативных актов, к организации и деятельности всех ветвей государственной власти и должностных лиц.332
В статье ст. 55 Конституции (п. 2) содержится прямой запрет антиправового, правонарушающего закона: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина». Важная в этом плане норма содержится и в п. 3 ст. 15 Конституции: «Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения». Именно с этих позиций следует оценивать решение государства о введении государственных именных финансовых обязательств (ГИФО), о котором упоминалось выше: постановлением правительства урезаны права граждан, прошедших конкурсный отбор, на получение бесплатного образования (мы еще вернемся к этой проблеме в главе 3 настоящей работы).
Гарантией осуществления конституционного права на ВПО должна служить ответственность за нарушение законодательства об образовании: как «классическая», то есть административно-правовая, дисциплинарная, гражданско-правовая (имущественная), уголовная, так и специальная, предусмотренная образовательным законодательством.333
Строго говоря, вуз в соответствии со ст. 32 закона РФ «Об образовании» несет ответственность за невыполнение функций, отнесенных к его компетенции: материально-техническое и кадровое обеспечение, оснащение учебного процесса в соответствии с установленными нормами, привлечение дополнительных источников финансирования, совершенствование методик образовательного процесса, надлежащую отчетность учредителю, разработку необходимых локальных актов, контроль за получением обучающимися необходимых льгот, самостоятельное осуществление учебного процесса, содействие деятельности методических организаций и объединений и т.д. (пп. 1-22 п.2). Контроль за этим осуществляется в ходе лицензирования, аттестации и аккредитации вузов. Специальная ответственность установлена для вузов в виде изъятия лицензии (ст. 26 ФЗ «О ВППО») и лишения аккредитации (п.23 закона РФ «Об образовании»). В то же время практика еще не знает случаев специальной ответственности вузов перед уполномоченными государственными органами за некачественную подготовку выпускников на основе исков о возмещении затрат на их переподготовку (ст.49 закона РФ «Об образовании»). В Казани подобный спор по иску слушателей негосударственного образовательного учреждения был удовлетворен на основе закона РФ «О защите прав потребителей».334
Также в п. 3 ст.32 закона РФ «Об образовании» предусмотрена ответственность за качество образования, за жизнь и здоровье обучающихся и работников, за нарушение прав и свобод обучающихся и работников. Однако действующее законодательство практически не выделяет особых составов правонарушений в этой сфере. Мы еще вернемся к этому вопросу в разделе 2.2.
Помимо общих положений о государственных гарантиях прав и свобод человека и гражданина, в Конституции указаны также те институты и должностные лица, в чьи специальные обязанности входит обеспечение требований прав и свобод человека и гражданина. Деятельность органов и должностных лиц публичной администрации функционально подчиняется задаче реализации конституционно продекларированной обязанности государства признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина, так как именно они, согласно ст. 18 Конституции РФ, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной властей, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием.
Конституция (п.п. 1, 2 ст. 46) гарантирует каждому гражданину судебную защиту его прав и свобод, а также право обжалования в суд решений и действий (или бездействия) органов государственной власти и местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц. Судебные споры по защите собственно права на высшее профессиональное образование единичны,335но показательны тем, что наглядно отражают реальную, а не декларированную позицию государства в этой сфере. (Подробнее они будут рассмотрены в главе 3 настоящего исследования.) Расширяя возможности судебной защиты прав человека, Конституция (п. 3 ст. 46) закрепляет и новое для нас положение: «Каждый вправе в соответствии с международными договорами РФ обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты».
Наряду с этим сохраняет свое значение общественный контроль. Конституционный принцип контроля общества за деятельностью государственных органов применим и к сфере высшего образования. В ряде вузов создается механизм общественного контроля за проведением вступительных испытаний с участием родителей абитуриентов. К примеру, в Казанском государственном технологическом университете создан институт независимых наблюдателей, обновляемый ежегодно, из представителей родителей абитуриентов, определяемых жеребьевкой.336Государственно-общественный характер носит работа апелляционных и конфликтных комиссий (создается при проведении ЕГЭ, п. 1.6 Положения о проведении ЕГЭ).
В.С. Нерсесянц делает важный вывод: в своем общерегулятивном значении конституционные положения о правах и свободах человека и гражданина являются наиболее важным и, в конечном счете, единственным настоящим критерием наличия или отсутствия, соблюдения или отрицания права вообще, критерием правового характера действующего законодательства, правового типа организации и деятельности различных государственных властей и государства в целом. Следует особо подчеркнуть, что в равной степени эти правоположения относятся к деятельности всех ветвей власти правового государства и к содержанию его нормативно-правового компонента. Однако до настоящего времени деятельность современного российского государства не оценивалась в этом контексте через призму реализации права на ВПО.
Как справедливо подметил О.Е. Кутафин, фактические общественные отношения всегда шире и объемнее тех положений, которые выражены в конституционных нормах. Задача состоит в том, чтобы с помощью правоположений других отраслей права содействовать разрешению возможных и реальных коллизий, которые возникают в жизни.337
Применительно к праву граждан на ВПО наличие или отсутствие конституционного «духа» в механизме реализации этого права можно выявить путем анализа образовательного законодательства и его теоретического обоснования – образовательного права.
Нация, национализм и нациестроительство — Россия в глобальной политике
Выявление и осмысление динамики культурного и религиозного разнообразия российского общества важно для обеспечения его стабильности и развития, для национальной безопасности страны. Один из центральных сюжетов заключается в поиске ответа на ряд вопросов. Сложный этнический и религиозный состав населения России есть слабость государства и фактор риска или же это обстоятельство, наоборот, является ресурсом развития? В чём нынешняя «идея России»? Возможен ли общенациональный российский проект и каков смысл нациестроительства?
Предлагаемая статья раскрывает эту проблему как в глобальном контексте, так и в свете новейших трендов общественно-политической жизни России с учётом существующих внутренних и внешних вызовов.
Отрицатели российского национального проекта
Некоторые учёные, а вслед за ними поверхностные пропагандисты и слабо думающие политики пытаются представить Россию как некую аномалию в концерте современных наций-государств или как уникальную цивилизацию «между империей и нацией». Утверждение, что Россия – это не национальное государство и не может им стать, представляется ошибочным.
Вот к каким заключениям пришли участники обсуждения этой проблемы, организованного журналом «Россия в глобальной политике» в 2017 году: «Что же есть сегодня Россия: нация или империя? Не империя, потому что это пройденный этап. Не нация, потому что в современных российских реалиях невозможно построить государство-нацию. Проблема – в отсутствии политического участия. Гражданская нация обязательно сопровождается демократией. Если нет демократии, нет и разговора о гражданской нации. Россия – даже не федерация в полном смысле этого слова, потому что такая форма устройства требует региональных политических акторов, обладающих высокой степенью автономии. Их у нас пока тоже нет, как нет оснований ожидать, что скоро появятся. Между нацией и империей есть понятие “цивилизация”. Страна-цивилизация, как говорит патриарх Кирилл, – единственное понятие, в котором учтена и национальная идентичность, то есть преобладание русского культурного элемента, и, с другой стороны, толерантность по отношению к представителям других культур. И нет жёсткой связки с экспансией»[1].
Из этой и других публикаций можно сделать удручающий вывод. Доктрина и практика национального строительства в России застряли в трясине ещё советского правоучения о «национально-государственном строительстве» и «национальном самоопределении» или же утопают в историософских дебатах, замешанных на паранаучных высказываниях о неких «цивилизационных кодах», «традиционных духовно-нравственных ценностях» и представляющих собой больше осадную, эмоциональную терапию от угроз «враждебного мира», а не реальную экспертизу и политическую практику[2].
Такая поверхностная индоктринация по части уникальности страны, её всемирного призвания, досаждающего враждебностью внешнего мира долго длиться не может. Хотя следует признать, что схожие характеристики нового изоляционизма и неоконсерватизма присущи миру национальных государств, международному научному и общественному дискурсу в целом. И значит – дело обстоит ещё хуже.
Похоже на глобальный кризис понимания, разрушение норм взаимоотношений и взаимной ответственности национальных государств, не говоря уже о международном праве и межгосударственных договорённостях.
В России в последнее время разговоры на эту тему пошли в разные стороны, что было бы не так плохо, если бы за этим не следовала политическая стратегия высокого уровня, сказавшаяся в том числе и на характере последних конституционных поправок, когда в обновлённом тексте Конституции не оказалось такого фундаментального понятия, как «российский народ».
Напомним позицию активно пишущего на тему нации историка Алексея Миллера: «На самом деле идея, что нация – это норма и что nation-state – это норма, серьёзными политологами уже давно оставлена. Есть масса различных форм государственных образований, которые в той или иной степени мимикрировали под национальное государство просто потому, что до недавнего времени Запад абсолютно доминировал в международных отношениях. Действительно, приходилось верить в, казалось бы, незыблемое, что демократия, нация и благосостояние – это такой пакет, причём благосостояние идёт за демократией как её результат. Но от этого мало что осталось сегодня». Также Миллер считает, что «миф всё включающей нации, каковая якобы существует в западных странах, уже умер. Миф о том, что nation-state – обязательно самая успешная форма, тоже умер, и что это непременно ведущая к демократии форма»[3].
Но тогда что же осталось как вариант для России и для остального мира? Миллер пишет, что Россия – «это просто не национальное государство. Это государство, в котором существует целый ряд политически мобилизованных групп, которые считают себя нациями. Если это случилось, то уже “фарш невозможно провернуть назад”. Значит, с этим надо как-то выстраивать какую-то конструкцию. Если мы только поймём, что национальное государство не является абсолютной нормой, если мы, кстати, поймём, что демократия никогда не была преобладающей по численности, по распространению формой политической организации человеческих обществ, никогда, – то тогда мы поймём, что у нас есть довольно широкое поле для экспериментов. Лишь бы разумных. При строительстве государства и при использовании дискурса нации»[4]. При этом Миллер в своих публикациях и публичных лекциях так и не сформулировал понимание столь важной категории, потому что считает, что «определить нацию как нечто стабильное очень трудно» и социальные науки только сейчас «постепенно начинают нащупывать» способы изучения ранее невиданных вещей.
В этих рассуждениях лишь упоминание Запада как родоначальника концепта нации и национального государства трудно оспоримо. В остальном суждения уважаемого коллеги крайне спорны. Прежде всего, никакой незыблемой веры в то, что «демократия, нация и благосостояние» есть некая неразрывная субстанция, среди специалистов и политиков не было и нет. В России эта увязка присутствовала среди экспертов фонда «Либеральная миссия», и нами уже неоднократно опровергалась[5]. Напомним, что даже в Европе в ХХ веке существовали далёкие от демократии режимы (франкистская Испания, Греция времён «чёрных полковников», Германия и Италия при фашистском правлении), когда соответствующие европейские нации никак не упразднялись и даже переживали стадии консолидации, пусть и навязанной сверху. В остальном мире, от Турции до Китая, о данном обязательном «пакете» не может быть и речи.
Что касается благосостояния, то эта сторона общественной жизни вообще не имеет отношения к нациестроительству, которое, по сути, можно назвать «дискурсом о нации». Низкий уровень благосостояния и даже проблемы бедности, социальные, религиозные, расово-этнические и другие разрывы внутри наций-государств – это почти константа их существования на протяжении всей истории, включая и сегодняшний день. Да, Сунь Ятсен на заре ХХ века в своей программе строительства китайской нации «Три народных принципа» называл национализм, народовластие и народное благоденствие главными целями, но это совсем не означает, что китайской нации не существовало до тех пор, пока в Китае не стало возможным говорить о благосостоянии народа. Не думаю, что бедняцкие фавелы бразильских городов или несколько десятков миллионов живущих на улицах индийцев исключают существование бразильской или индийской наций. И это обстоятельство в разной степени и в разные временные периоды касается всех стран мира. Если условно признать, что «обязательный пакет для нации» состоялся только в «демократической и благосостоятельной» Европе, тогда весь остальной мир , по словам Миллера, есть «масса различных форм государственных образований, которые в той или иной степени мимикрировали под национальное государство». Это явно не так. О глобальном контексте современного нациестроительства и о культурной сложности современных наций речь пойдёт ниже.
Последнее замечание относительно теории Миллера и его коллег по дискуссии в журнале «Россия в глобальной политике» касается вопроса, можно ли «провернуть фарш назад» – речь о том, что в России целый ряд «политически мобилизованных групп» считают себя нациями. Это крайне слабый, хотя и воздействующий на обыденное сознание и на политико-правовое мышление, аргумент. Значение понятия «нация» менялось исторически, что зафиксировано всеми энциклопедическими изданиями, и в современном мире существуют два концепта нации, различающихся по их бытованию и политическому использованию: гражданская/политическая нация и этническая/культурная нация. Элементы того и другого могут пронизывать друг друга, трансформироваться из одной формы в другую, тем не менее это разные, хотя и сосуществующие концепты. Между ними в зависимости от форм проявления были и есть и соперничество, и даже, казалось бы, непреодолимые конфликты. Именно по этой причине я ещё в 1990-е гг. предложил трактовку нации как политически и эмоционально нагруженной метафоры самообозначения, за исключительное обладание которой борются две формы социальных коалиций: сообществ по суверенному государству и сообществ по культурной схожести[6].
Примеров существования наций внутри наций более чем достаточно, причём это далеко не обязательно вариант борьбы подчинённой нации против господствующей за самоопределение, понимаемое как выход из общего социополитического пространства, и за «свою государственность». Такие «политически мобилизованные группы», а точнее – этнические общности или регионально-культурные сообщества существуют не только в России, но и во всех современных крупных государствах, где есть свои «внутренние нации». Как эти ситуации разрешаются, регулируются, управляются без «мясорубки и фарша», достаточно хорошо известно. Здесь вполне подходит предложенное мною выражение «нация наций»[7], которое используется и в других странах, а механизмы управления культурной сложностью применительно к России, помимо экспертных разработок, изложены в Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации, принятой в 2018 году.
Гражданский национализм и национальное государство
Обратимся к «массе различных государственных образований», которые якобы мимикрировали под национальные государства из-за навязанной им европейской модели. Это те, для которых концепт нации не подходит. У них «широкое поле для экспериментов» и есть свои варианты, которые наши специалисты пока никак не могут выявить, а тем более предложить России. Главное, как пишет Миллер, чтобы варианты строительства государства «были разумными». К «неразумным» учёный обоснованно относит пример Украины и в этой связи делает противоречащий его собственным позициям вывод: «Попытка построить нацию и государство там, где она не строится, не получается её построить, чревата обострением, потенциальными расколами… Попытки у нас реализовать такой же проект тоже приведут к неприятностям».
Здесь явная путаница с пониманием двух совсем разных проектов нациестроительства. На Украине делается попытка построить нацию на исключительно этнической основе, сведя несогласное население в категорию меньшинств, в нацию не входящих. В этой сложной по этническому, религиозному и регионально-историческому составу населения стране не предпринималось никаких попыток построить нацию на полиэтничной основе с федерализмом и официальным двуязычием. Хотя только такой вариант и мог бы получиться – по крайней мере, он был возможен до стадии открытого вооружённого конфликта внутри страны после 2014 года. В России такой проект государственного строительства, как «нация русского народа», собственно говоря, никто серьёзно и не пытается реализовывать, кроме поборников радикального русского этнонационализма. Таким образом, если концепт нации и сама реальность национального государства – уходящая натура даже для прародительницы Европы, то и для России это также вариант неподходящий. Если остальная «масса государственных образований» только мимикрирует под национальную идею, а на самом деле представляет собой некие иные, неназываемые сущности, тогда что же остаётся в качестве идеи и варианта государствостроительства для России? Или же это вообще вариант государственного устройства, который уже умер вместе с национальными государствами и их основой — национализмом?
Здесь у нас фундаментальные расхождения с могильщиками нации и национальных государств, а заодно и гражданского национализма как идеологии и практики государственного устройства и управления культурно сложными нациями современности. Наша позиция заключается в том, что на горизонте эволюции человеческих сообществ нет более значимой и всеохватной социальной коалиции людей, чем национальные государства. Именно они обеспечивают важнейшие экзистенциальные потребности и права современного человека: от территориально-ресурсного и организационно-хозяйственного жизнеобеспечения до устройства и поддержания социальных институтов, правовых норм общежития, воспитания, просвещения и окультуривания населения через системы, поддерживаемыми государством. Государства обеспечивают гражданскую солидарность, предотвращают конфликты и насилие, защищают от внешних угроз и глобальных вызовов.
Более того, в условиях таких глобальных катаклизмов, как пандемия короновируса, рассуждения о кризисе и исчезновении наций-государств выглядят наивными и саморазрушительными. Как пишет британский антрополог Дэвид Геллнер, «события 2020 г. стали мощной демонстрацией, что упадок наций-государств в век сверхглобализации или так называемого “потепления”, как и известие о смерти, используя высказывание Марка Твена, было “очень сильным преувеличением”. По всему миру, с характерными местными отличиями в Северной Америке, Восточной Азии, Скандинавии и Южной Азии, в реальном времени происходит масштабный транснациональный эксперимент в области обществоведения и в реализации разных стратегий разными странами». По мнению учёного, мы проживаем момент радикального исторического поворота, когда перед лицом экзистенциальной угрозы «старые боги неолиберализма летят в печку на сжигание».
Пренебрегая «законами рынка», который, как полагали, должен всем и всеми управлять, именно государства берут на себя главную ответственность. В Великобритании, например, «одним росчерком пера было выделено 15 млрд фунтов стерлингов, чтобы решать вызванные COVID-19 проблемы»[8]. Нам нечего добавить к этому заключению, кроме сотен других подобных примеров, которые иллюстрируют возросшую роль государства в период пандемии – в том числе и в России.
О возвращении национальных государств на мировую арену на фоне глобальных кризисов, а также кризисов межгосударственных и блоковых образований, о жёстком отстаивании ими национальных интересов и суверенитета, о возвращении национализма в его гражданско-государственной форме писал известный политолог Анатоль Ливен. Он особо отметил значение общественных мотиваций и мобилизации на основе идей нации, лежащих в основе легитимности и успешности современных государств: «Величайший источник и залог силы государства – не экономика и не размер вооружённых сил, а легитимность в глазах населения и всеобщее признание морального и юридического права государства на власть, на исполнение его законов и установлений, на способность призвать народ к жертвам, будь это налоги или, если понадобится, воинская повинность. Не имеющее легитимности государство обречено на слабость и крах; или же ему придётся прибегать к жестокости и устанавливать правление на основе страха»[9].
Прогрессивный национализм
Анатоль Ливен
Фундаментальная слабость Европейского союза в сравнении со странами – членами ЕС в том, что в глазах большинства европейцев он так и не добился настоящей легитимности, будучи квазигосударственным образованием.
Подробнее
Напомним, что в основе легитимности государств лежат разные факторы и обстоятельства. Среди них важен сам факт их длительного существования и преемственности так называемой исторической государственности, создающий «впечатление, будто данное государство есть неотъемлемая часть естественного порядка вещей»[10]. Важна также успешность правления, которое население признаёт и поддерживает. Особое значение имеет то, как институты и правители справляются с задачами сохранения порядка и внутренней безопасности, а также с внешними угрозами. После Второй мировой войны определённую легитимность государствам придавала демократия как власть большинства и законно избранных правителей. «Но, как обнаружили для себя многие демократические и полудемократические государства в прошлом столетии, одна лишь демократия не может бесконечно сохранять государство, если в обществе есть глубокий раскол и власти не добиваются жизненно важных для населения целей. Для легитимности государства необходим более основательный источник легитимности, коренящийся в общем чувстве национальной принадлежности. В современном мире величайшим и наиболее долговечным источником этих чувств и легитимности государства является национализм»[11], – пишет Ливен.
Мы также неоднократно высказывали мысль, что государство создают не просто территории с охраняемыми границами, не только столицы с госучреждениями, конституции и символика, государство делает легитимным и жизнеспособным прежде всего население, обладающее чувством национального самосознания, когда каждое поколение проходит через своего рода повседневный референдум на приверженность и сопричастность к этому государству как к своему Отечеству. Можно всё это назвать страновым или гражданским национализмом, можно назвать патриотизмом, а можно национальным самосознанием (идентичностью)[12]. Различия здесь несущественные – они лежат в традициях странового обществознания и обыденного словоупотребления.
Какой национализм нам нужен
Учитывая историю трактовки понятия «национализм» в нашей стране, необходимо сделать некоторые уточнения о том, что же это всё-таки такое[13]. Под национализмом в данном случае понимается идеология и политическая практика, основополагающим принципом которой является тезис о ценности нации как высшей формы общественного единства, её первичности в государствообразующем процессе. Как политическое движение национализм стремится к созданию государства, которое охватывает территорию проживания нации и отстаивает её интересы. В зависимости от понимания, что такое нация, национализм имеет две основные формы – гражданский (или государственный) и этнический. Гражданский национализм возник в эпоху становления современных государств, основанных на представлении о нации и народе как согражданстве с общими самосознанием и историко-культурным наследием. Эта форма национализма направлена на обоснование легитимности государства, на консолидацию гражданской нации, но зачастую содержит в себе установки на дискриминацию и ассимиляцию меньшинств, а также на государственную экспансию (мессианизм)[14]. Этот вид национализма широко используется государствами через официальную риторику, символику и идеологические институты (образование, социальные науки, СМИ) для утверждения общегражданской лояльности («служение и любовь к Родине», «уважение к стране и прошлому») и распространения общегосударственных правовых норм и культурных ценностей.
Национализм предполагает, что каждая страна должна управлять собой без вмешательства извне, нация является основой государственного устройства, а народ – единственным законным источником политической власти. Национализм выступает за утверждение единой национальной идентичности на основе общих социальных характеристик, таких как историческая память, ценности и традиции, культура и язык, а во многих случаях также религия и политическая философия («идея нации»). Именно последняя во многих трудных случаях нациестроительства обеспечивает солидарное единство нации, преодолевая противоположные интересы социальных страт, региональных и этнических сообществ, расовых и кастовых групп. Ливен справедливо пишет, что «ничто в современной истории не может сравниться с национализмом в качестве источника коллективных действий, добровольных жертв и, конечно, государственного строительства. Элементы личной идентичности могут быть важны для каждого человека в отдельности, но они не создают крупных и долговечных институтов (за исключением мусульманского мира, где религия сохраняет сильные позиции)»[15].
Национализм в его проявлениях в экономике, политике, культуре и идеологии оказался и в новейшее время спасительной стратегией сохранения государственности, обеспечения солидарности народа в условиях кризисов и внутренних конфликтов. Большинство политических руководителей («лидеров нации») являются по своим убеждениям и действиям в разной степени националистами, то есть национальные интересы страны служат для них приоритетами, и они их отстаивают всеми доступными средствами. Президент США Дональд Трамп наиболее ярко демонстрировал это в экономике и геополитике. Президент России Владимир Путин отстаивает интересы страны в сфере стратегической безопасности и обеспечения благополучия российской нации. Лидер коммунистического Китая Си Цзиньпин на первый план выдвигает достижение мирового лидерства китайской нации и обеспечение общекитайского единства. Поэтому, когда Путин называет себя националистом, он имеет в виду не узко этнический вариант, а именно российский национализм как политику отстаивания и защиты интересов России и российского народа.
Именно этот вариант национализма и его сердцевина – общероссийский патриотизм – оказались важнейшей опорой для преодоления кризисных и чреватых дезинтеграцией явлений 1990-х годов. Невозможно игнорировать значение патриотической мобилизации народа всей страны и её отдельных регионов (например, Дагестана) в ситуации внешних вторжений международных террористов, олимпийских мероприятий, общероссийского консенсуса в отношении присоединения Крыма, почитания Дня Победы и павших в Великой Отечественной войне. Это по сути массовые проявления национализма гражданского толка, хотя мы предпочитаем называть это более нейтрально – патриотизмом.
Многообещающей стратегия общенациональной (можно также сказать «националистической») мобилизации оказалась и в современном Китае. После того, как Китай начал проводить новую государственную стратегию – своего рода «авторитарный социально-ориентированный рыночный капитализм», именно общекитайский (не ханьский!) национализм пришёл на смену коммунизму в качестве идеологии, придающей легитимность государству. Более того, «подобно тому, как в Китае сохраняется коммунистическое государство, но с националистическим содержанием, так и на Западе демократия может сохраниться, если на смену либерализму придёт национализм. По крайней мере, в 2020 г. этот процесс изменения парадигмы идёт полным ходом в некоторых странах ЕС»[16].
Так что в противоречие тезису, что nation-state уже отжившая норма, которую якобы давно оставили серьёзные обществоведы, проблема нации и национализма остаётся одной из центральных в мировом идеологическом багаже и одной из основ организации суверенных сообществ-государств. И в сегодняшнем мире и, возможно, ещё очень длительное время единственной по-настоящему популярной силой, сохраняющей привлекательность и дающей возможность перспективного мышления, является и будет являться идея нации и идеология национализма. Никакой смерти нации, национализма и nation-state ни в старой и давно национализированной Европе, ни в остальном, пока ещё не до конца национализированном мире не наблюдается. Никакая из известных нам стран не снимает концепт нации с повестки дня государственного строительства. Чтобы избежать упрощённой, рассчитанной на испуг критики общероссийского национального проекта под тем предлогом, что концепт гражданской нации для России не подходит и его пора пока ещё не наступила, можно рассмотреть опыт нациестроительства в других крупных странах и регионах мира. Интеллектуальный изоляционизм и высокомерие здесь не помогут. При нынешнем антизападничестве, видимо, лучше брать в качестве примера опыт больших стран и наций регионов мира, история и культура которых позволяют применять к ним полюбившийся многим в России в последнее время термин «цивилизация».
Цивилизация или нация-государство?
Итак, все государства, независимо от состава населения и формы правления, в политике и общественном сознании которых присутствует представление об общности страны, достигается лояльность и солидарность населения, проявляется патриотизм как чувство сопричастности своей Родине, имеют основания считать себя нациями. Другое дело, что в ряде случаев сам этот термин, заимствованный из Европы, может заменяться другим схожим по смыслу. Он может быть связан с религией (например, в мусульманских странах с понятием «уммы») или с идеологией так называемого национального вопроса (например, в Китае есть понятие «чжунхуа миньцзу» – «нация народностей»). Наконец, в СССР «советский народ» можно считать гражданско-политической нацией, но только сам этот термин был отдан в пользование этническим общностям, а народ объявлялся «новым типом исторической общности людей».
Нынешний дискурс о возврате наций и национального государства – это ответ на неолиберализм и постмодерн с их отрицанием довольно строго организованной формы социальных коалиций в пользу свободы личности, мирового правления и частного интереса. На самом деле эти самые важные и значимые коалиции в форме суверенных согражданств никогда и не сходили с исторической арены три последних столетия. Нациестроительство на основе идеи нации и гражданского национализма (зачастую с примесью этнонационализма или в симбиозе с ним) было и остаётся фундаментом успешного и безопасного существования той или иной страны. Всякие разговоры об отмирании наций-государств исходят от тех, кто уже имеет такую государственность в достатке и даже в избытке.
Зато десятки стран мира многое отдали бы, чтобы иметь сильное национальное государство, не страдать из-за того, что в стране нет представления о нации и отсутствуют необходимые атрибуты – прежде всего, суверенитет.
В итоге можно определённо сказать, что nation-state является нормой мира современных государств, и сама эта тема остаётся актуальной для обществоведов и политиков.
Однако как быть с цивилизационным подходом, который овладел умами части экспертного и политического сообщества в России? Что есть «цивилизация» и как к ней относится наука? Едва ли есть более многозначное понятие, чем это. Именно многозначность и смутность содержания обеспечивают его выживание в общественно-политическом языке. Известно использование термина в стадиальном смысле, когда речь идёт об эпохах после первобытности и варварства; более современный вариант стадиальности – это выделение индустриальной, постиндустриальной, информационной цивилизаций. Одновременно цивилизациями называют страновые и регионально-культурные сообщества, которые обладают мощными и уникальными культурами. Последние смыслы потеснили линейно-стадиальные схемы исторического развития.
Критики цивилизационного подхода отмечают, что под цивилизациями во всех случаях понимаются разные сообщества: этнические, религиозные, социальные, политические, а чаще всего вообще конгломерат различных обществ с некоторыми схожими культурными характеристиками[17], в результате чего ни британский историк Арнольд Тойнби, ни его предшественники и последователи не смогли назвать критерии вычленения цивилизаций и их число. Востоковед Леонид Алаев отмечает, что все критерии выделения цивилизаций (генетический, природный, религиозный) крайне уязвимы. А раз отсутствуют критерии, то невозможно сформулировать и понятие «цивилизация», которое до сих пор остаётся предметом споров. Кроме того, цивилизационный подход апеллирует к понятиям, выходящим за рамки науки и, как правило, связанным с «духовностью», «миссией», «судьбой» и тому подобным. Такие идеи обычно поднимают на щит элиты стран мировой периферии, предпочитающие вместо отсталости говорить о «самобытности» и «особом пути», противопоставляющие «духовный» Восток «материальному, загнивающему, враждебному» Западу[18].
Последовательный критик «цивилизационистов» Виктор Шнирельман пишет, что в цивилизационном подходе акцент делается на культуре, и в силу расплывчатости и сложности понятия критерии выделения цивилизаций установить невозможно. Популярность цивилизационного подхода в постсоветской России (в том числе и в научных кругах) учёный объясняет кризисом идентичности, охватившим общество после распада СССР. Расцвет популярности цивилизационного подхода в России совпал с периодом доминирования неоконсервативных, националистических идеологий[19]. В итоге тезис «Россия как цивилизация» обрёл новое дыхание в отечественном дискурсе: от ведущего сообщества политологов до экспертов при Русской православной церкви, а «цивилизационный код» даже попал в документы стратегического планирования Российской Федерации.
Следует сказать, что зарубежная наука давно не признаёт «учение» о цивилизациях, хотя после знаменитой книги Дениэла Бурстина «Американская цивилизация»[20] курс с таким названием можно встретить в учебных программах американских колледжей. Но не более того, ибо никто не отважится предложить этот концепт в качестве замены идеи американской нации, как это пытаются сделать российские «цивилизационисты» в отношении своей страны. В этой связи трудно не согласиться с точкой зрения американского учёного Иммануила Валерстайна, который охарактеризовал цивилизационный подход как «идеологию слабых», как форму протеста этнического национализма против развитых и сильных государств, определяющих процессы мирового устройства.
Однако научная критика не ослабила интерес к цивилизационному подходу среди части российских историософов и публицистов. Одними из последних стали попытки описать крупные страны или регионы в парадигме цивилизаций, а не наций-государств или региональных сообществ со своими схожестями и конфликтами[21]. Под эгидой ИМЭМО РАН в 2000-е гг. осуществлён проект «Цивилизации в глобализирующем мире», в рамках которого издана серия коллективных трудов[22]. Руководитель проекта Владимир Хорос при определении цивилизации исходит из того, что «цивилизация – это как бы “оплотневшая”, кристаллизовавшаяся культура, “осевшая” в некоторых долговременных ценностях и мыслительных парадигмах, прошедших тест на прочность, на длительность, а стало быть, некоторую усреднённость и, соответственно, в той или иной степени общезначимость»[23]. По мнению учёного, участникам проекта «удалось настроиться на собственно цивилизационный анализ», выработать унифицированный подход и на его основе составить представление о «механизме» (или «организме») функционирования цивилизации и этапах её эволюции, получить материал для сравнения различных цивилизаций[24].
Вот как выглядит этот унифицированный подход применительно к китайской цивилизации: «Говоря о сроках жизни отдельных цивилизаций и связывая их с определёнными этносами, то есть народами, развивавшимися в известном географическом пространстве, или людях и вмещающем ландшафте, Л. Н. Гумилев на основе многолетних изысканий определил сроки существования отдельной цивилизации примерно в полторы тысячи лет. При этом этнос проходит стадии становления, расцвета его пассионарности, то есть активной деятельности – национально-исторического подъёма, толчок которому сообщает космическая энергия, так сказать, подключение к энергии космоса, спад пассионарности, или упадок цивилизации, и, наконец, её гибель, её прекращение… И новая эпоха уже современной китайской нации открылась со временем Мин, XIV в. н. э. и продолжается до сего дня, приблизительно 700 лет»[25]. Не сложно заметить, что эта трактовка мало чем отличается от того, что писали в XIX веке о жизни и смерти цивилизаций. Нет сомнений, что в отношении Китая как крупнейшего в мире государства-нации вполне возможно употребление философского-культурологического обозначения «цивилизация». Причём с учётом древности и культурного богатства этой страны – не только в единственном числе. И всё же как понимать и трактовать современный Китай: как нацию-государство или как цивилизацию? Ответ прост: и то, и другое, ибо это две не исключающие друг друга характеристики страны.
Заметим, что натурфилософский подход «цивилизационистов» обнаруживает диссидентов и в собственных рядах. Один из авторов тома о китайской цивилизации, призывая «быть проще и точнее», пишет: «Раньше как-то неплохо обходились “мировой цивилизацией” и национальными культурами. Как реакция на практические неудачи в модернизации и глобализации отдельных стран “цивилизационный дискурс” вполне объясним, равно как и желание защититься от культурной и информационной экспансии Запада. Но это – реакция оборонительная, консервативная, что неплохо, но грозящая фундаментализмом и отступлением от научного подхода». Действительно, хорошие абстракции и чёткие научные определения имеют свойство облегчать существование человечества. Но из этого не следует, что введение категории «цивилизации» (во множественном числе), ставшее особенно популярным после работы американского социолога Сэмюэля Хантингтона, необходимо для анализа социально-экономического развития и особенно – международных отношений. «Работа с “цивилизациями” в означенной сфере таит не только теоретические опасности, вытекающие из принципа экономии мышления. Есть политическая опасность избыточного применения цивилизационного подхода (курсив мой – В.Т.). Представляя мир в качестве совокупности “цивилизаций” – китайской, индийской, западноевропейской, американской, российской, – мы рискуем. Можно не заметить в этой совокупности отдельные страны – из-за неопределённости их “цивилизационного” положения, небольшого размера, смешанности существующих в них культур, этносов и тому подобного… В какой-то мере С. Хантингтон нас “купил”, заставив копаться в этнокультурном, а также “духовном и возвышенном”»[26]. Мы согласны, что без слова «цивилизация» можно обойтись при строгом анализе явлений окружающего мира. «Не думаю, – пишет учёный, китаист Александр Салицкий, – что дядюшка Сэм Хантингтон специально совершил интеллектуальную диверсию. Но то, что вы, господа российские гуманитарии, were taken in “цивилизационным дискурсом”, не подлежит никакому сомнению»[27].
В противовес отечественным «цивилизационистам» в Китае не дали себя запутать фразеологической шелухой. Китайские мыслители и политики справились с решением этой задачи, маневрируя и используя «цивилизационную» риторику, но предпочитая простые и практичные формулировки задач самоопределения и развития, в том числе и для корректировки идеи китайской нации, выдвинутой ещё Сунь Ятсеном. Кстати, ныне основополагающий термин «чжунхуа миньцзу» (нация народностей) был введён сравнительно недавно, в XX веке, а о «китайской мечте» и вовсе объявил нынешний лидер Китая Си Цзиньпин.
В чём смысл китайской национальной идеи и каков пример «работы с идеей нации» и нациестроительства, который заслуживает нашего внимания в работе над идеей России? В последние годы экономические успехи и политика общекитайской интеграции дали результаты. Помимо поддержки этнических меньшинств, главное внимание уделяется конструированию национальной идентичности. Российский этнолог Алексей Закурдаев пишет: «Национальный вопрос, обнажающий противоречия между однородной властью и разнородным по этническому и социальному составу обществом, напрямую связан с конструированием национальной идентичности как совокупности общих культурно-психологических черт, формирующихся у граждан страны в ходе деятельности политических и социальных институтов» [28].
Китайское научное сообщество пытается осмысливать разные варианты решения проблемы нации и национального вопроса, используя зарубежный опыт, в том числе и российский[29]. Выдающийся китайский учёный Фэй Сяотун считал, что, несмотря на структурную сложность национальной идентичности, её разные этнические составляющие необязательно ведут к антагонизмам и конфликтам: «Китайская нация – это одно целое, которое составляют 56 народов. Китайская нация – это высший уровень организации, а каждый из 56 народов – базовый уровень. Идентичность высшего порядка вовсе не заменяет или исключает идентичности базового звена. Идентичности разных уровней могут сосуществовать и без противоборства. Более того, в основе идентичностей разного порядка лежит оригинальная специфика этнического саморазвития, что формирует многоязыковую и поликультурную национальную целостность»[30].
Это именно то, что мы называем множественной и не взаимоисключающей идентичностью, когда членами китайской нации (китайцами) считают себя как ханьцы, так и уйгуры, маньчжуры, тибетцы и ещё несколько десятков народностей (миньцзу).
В России точно такая же ситуация. Наличие радикальных националистов среди татар, чеченцев, якутов или других российских национальностей не отрицает доминирование среди них общероссийской идентичности, отнесение себя к российскому народу. То же распространяется и на русских, для которых нет дилеммы «русский или россиянин»: и русский, и россиянин[31].
Размер нашей статьи не позволяет рассмотреть опыт нациестроительства в Индии, где «идея Индии» как сложной и единой нации была выдвинута Махатмой Ганди и Джавахарлалом Неру на старте эпохи независимости от британской короны и утверждалась все последующие десятилетия, создав самую крупную и самую сложную по этническому, религиозному, расовому и кастовому составу нацию современного мира. Однажды президент Путин посетовал, что после смерти Ганди не с кем и поговорить о больших вопросах мироустройства. Опыт воплощения в жизнь гандийской идеи нации здесь был бы очень к месту.
Схожие и полезные для России опыты нациестроительства можно привести ещё по десятку крупнейших стран мира на разных континентах. И вопрос не столько в просвещённости, а в инерции этнонационалистического мышления и построенных на нём общественных практик. Эту инерцию, как и некоторые актуальные политические заданности действующего правления в России, невозможно игнорировать. Но и нет особого научного и политического смысла громоздить русскую/российскую/славянскую цивилизацию с её неустановленным «цивилизационным кодом» как первичное, а тем более – политически-правовое определение для Российской Федерации. Заменителем национального самоопределения как государства-нации это никогда не будет работать. Хотя в историсофском смысле использовать данную самоидентификацию в публицистике и в учебно-просветительских курсах вполне возможно. Другими словами, Россия – это и нация, и цивилизация.
Статья подготовлена в рамках гранта Министерства науки и высшего образования Российской Федерации (№ соглашения о предоставлении гранта: 075-15-2020-910).Последняя империя и её соседи
Тимофей Бордачёв
Россия смогла избежать соблазна восстановить СССР потому, что его потеря не означала качественного изменения её силовых возможностей. Нет никакой необходимости восстанавливать империю, которую ты никогда не терял.
Подробнее
Сноски
[1] Между империей и нацией // Россия в глобальной политике. 2017. № 2. С. 38. См. также: Миллер А. Нация или могущество мифа // Полит.ру, 2020. URL: https://polit.ru/article/2020/07/06/natioormyth/; Паин Э.А. Между империей и нацией. Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М.: Новое изд-во, 2004; Паин Э.А., Федюнин С.Ю. Нация и демократия. Перспективы управления культурным разнообразием. М.: Мысль, 2017.
[2] О смутно понимаемом нациестроительстве см.: Кара-Мурза С.Г., Куропаткина О.В. Нациестроительство в современной России. М.: Алгоритм: Научный эксперт, 2014.
[3] Миллер А. Нация или могущество мифа // Полит.ру, 2020. URL: https://polit.ru/article/2020/07/06/natioormyth/
[4] Там же.
[5] Тишков В.А. Об идее нации // Общественные науки. 1990. № 4. С. 83–95; Он же. Российская нация и её критики // Национализм в мировой истории / Под ред. В.А. Тишкова, В.А. Шнирельмана. М.: Наука, 2007. С. 558–601; Российская нация: становление и этнокультурное многообразие / Под ред. В.А. Тишкова. М.: Наука, 2011.
[6] Тишков В.А. Что есть Россия? Перспективы нациестроительства // Вопросы философии. 1995. № 2. С. 3–17; Он же. Забыть о нации: Постнационалистическое понимание национализма // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 3–26.
[7] Тишков В.А. Россия – это нация наций (в связи с новой концепцией национальной политики) // Бюллетень Сети этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. 2008. № 78. С. 10-16; Он же. Россия – это нация наций // Российская нация: этнокультурное многообразие в гражданском единстве: материалы Всероссийской научно-практической конференции. Оренбург, 2011. С. 6–9.
[8] Gellner D.N. The nation-state, class, digital divides and social anthropology // Social anthropology. 2020. Vol. 28. N. 2. P. 270-271.
[9] Анатоль Ливен. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 25.
[10] Там же. С. 25.
[11] Там же. С. 26.
[12] См.: Тишков В.А. Российский народ. История и смысл национального самосознания. М.: Наука, 2013.
[13] См., напр., статью «Национализм» в Большой российской энциклопедии, а также: Национализм в мировой истории // под ред. В.А. Тишкова, В.А. Шнирельмана. М.: Наука, 2007.
[14] Одна из книг Анатоля Ливена посвящена анализу американского национализма как национализма гражданского типа с мессианистскими установками глобального лидерства американской нации (Ливен А. Анатомия американского национализма. М: ЭКСМО, 2015).
[15] Ливен А. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 26.
[16] Ливен А. Прогрессивный национализм. Почему национальная мотивация нужна для развития реформ // Россия в глобальной политике. 2020. № 5. С. 27.
[17] См. раннюю критику Арнольда Тойнби: Сорокин П. Общие принципы цивилизационной теории и её критика // Сравнительное изучение цивилизаций. Хрестоматия. Под ред. Б.С. Ерасова. М.: Аспект пресс. 2014.
[18] Алаев Л. Б. Смутная теория и спорная практика: о новейших цивилизационных подходах к Востоку и к России // Историческая психология и социология истории. 2008. № 2.
[19] Шнирельман В. А. Слово о «голом (или не вполне голом) короле» // Историческая психология и социология истории. 2009. № 2.
[20] Daniel Boorstin. American civilization; a portrait from the twentieth century. McGrow-Hill, 1972.
[21] Россия в многообразии цивилизаций; под ред. Н.П. Шмелева. М.: Изд-во «Весь Мир», 2011.
[22] Индийская цивилизация в глобализирующемся мире; отв. ред. С.И. Лунев, В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2005; Африканская цивилизация в глобализирующемся мире. В 2 т. Отв. ред. Э.Е. Лебедева, В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2006; Латиноамериканская цивилизационная общность в глобализирующемся мире. В 2 т. Отв. ред. Е.Б. Рашковский, В.Г. Хорос М.: ИМЭМО РАН, 2007; Исламская цивилизация в глобализирующемся мире. Отв. ред. Д.Б. Малышева и В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2011.
[23] Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. По материалам конференции. В 2 т. Отв. ред. В.Г. Хорос. М.: ИМЭМО РАН, 2014. Т.1. С. 5.
[24] Там же.
[25] Лычагин А.И. Китайская цивилизация как лестница цивилизаций // Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. Т. I. С. 65– 71.
[26] Лычагин А.И. Китайская цивилизация как лестница цивилизаций // Китайская цивилизация в глобализирующемся мире. Т. I. С. 150-151.
[27] Там же. С. 150.
[28] Закурдаев А.А. Национальная идентичность как продукт управляемых этнических процессов в КНР // Культурная сложность современных наций; под ред. В.А. Тишкова, Е.И. Филипповой. М.: РОССПЭН, 2016. С. 314–316.
[29] Не случайно три мои книги по проблемам этничности и нациестроительства переведены и изданы в КНР.
[30] Фэй Сяотун. Рассуждения об антропологии и культурном самосознании. Пекин, 2004. С. 163.
[31] Тишков В.А. И русский, и российский // Вестник российской нации. 2009. № 3. С. 85-97.
Нажмите, чтобы узнать большеРоссийский государственный гуманитарный университет — Title
РекторСегодня ректор — это тот человек, который, прежде всего, берет на себя обязанности по организации всей работы университета и формированию нового поколения специалистов. В разделе «Ректор» вы найдете информацию о действующем ректоре Российского государственного гуманитарного университета. Руководство
В разделе «Руководство» можно найти необходимые контакты для связи с членами ректората РГГУ и руководством филиала университета в г. Домодедово. Сведения об образовательной организации
Российский государственный гуманитарный университет был образован на основании Постановления Совета Министров РСФСР от 27 марта 1991 г. № 175 на базе Московского государственного историко-архивного института. РГГУ стал современным вузом, развиваясь как ресурсный центр федерального масштаба, способный координировать усилия образовательных учреждений, научно-исследовательских институтов, государственных структур и общественных организаций в деле реализации социально значимых гуманитарных проектов и программ. Миссия и стратегия развития
Преподаватели и руководство Российского государственного гуманитарного университета сформировали новую модель образования, в рамках которой произошла интеграция современных технологий и универсальных знаний. РГГУ придерживается концепции LifelongLearning, в которой образование рассматривается как непрерывный процесс в течение жизни. История
РГГУ был создан на базе Московского государственного историко-архивного института (МГИАИ), который в 1930 году начал свою работу как двухгодичное высшее учебное заведение для подготовки сотрудников государственных архивов. Историко-архивный институт размещался фактически на территории Славяно-Греко-Латинской Академии, а создаваемый РГГУ получил дополнительно к зданию на Никольской улице комплекс зданий бывшего университета им. А.Л.Шанявского на Миусской площади, который был открыт в 1908 году и смог стать по-настоящему народным университетом. Структура
Организационное строение вуза соединило вместе многообразие учебных и научных институтов, исследовательских центров, факультетов, кафедр, школ.В разделе «Структура» можно узнать контакты, руководство и иную информацию относительно интересующих учебных и административных подразделений. Музей
Музейный центр является совместным проектом РГГУ и ГМИИ им. Пушкина и воплощает идеалы, заложенные более 100 лет назад основателем и первым директором Музея Изобразительных искусств Иваном Владимировичем Цветаевым (1847-1913). Одной из заповедных его идей была целостность университетского образования, а также реализация образовательной стратегии развития под названием «Образование средствами искусства». музейные экспозиции открыты не только для студентов и сотрудников университета, но и для внешних посетителей. Кто есть кто
Российский государственный гуманитарный университет — это, прежде всего, уникальные специалисты, обладающие бесценным опытом и желанием его передать молодым поколениям.В разделе «Кто есть кто» можно узнать больше о наших сотрудниках и преподавателях, ознакомиться с их биографическими справками и списками изданных научных работ. Ученый совет
Ученый совет РГГУ — выборный представительный орган, осуществляющий общее руководство университетом. Ученый совет РГГУ определяет политику университета в области образовательной, научной, финансово-экономической деятельности, а также утверждает перспективные планы развития университета. В разделе «Ученый совет» можно ознакомиться с деятельностью Ученого совета. Сотрудникам
Сотрудники и преподаватели несут коллективную ответственность за результат. Единое коммуникационное информационное пространство нашего сайта призвано помочь выстроить эффективную систему взаимодействия между подразделениями и сотрудниками. Благодаря этому разделу сотрудники и преподаватели РГГУ могут получить ответы на интересующие их вопросы. Нормативные документы и приказы
В разделе «Нормативные документы и приказы» вы можете ознакомиться с законодательными актами, регламентирующими деятельность РГГУ, найти необходимые документы, а также основные формы и бланки. Фирменный стиль
Фирменный стиль РГГУ закреплен официальным бренд-буком университета, которое описывает элементы фирменного стиля и содержит ряд указаний по их использованию, с которыми следует не просто ознакомиться, но и строго соблюдать. По вопросам использования фирменного стиля РГГУ вы можете связаться с отделом маркетинга по электронной почте [email protected] Кампус
Университет размещается в зданиях, имеющих большое историко-культурное значение: в старинном здании Историко-архивного института на Никольской улице, где в XIX-XX вв. находилась Московская синодальная типография, а также в здании Московского городского народного университета им. А.Л. Шанявского на Миусской площади. На юге столицы, на улице Академика Янгеля, располагается корпус Института информационных наук и технологий безопасности РГГУ и наше общежитие. Контакты
В разделе «Контакты» можно найти необходимые для связи координаты руководителей учебных и научных подразделений, физические и электронные адреса, а также рабочие телефоны сотрудников вуза. Также уточнить контактные данные можно по единому справочному телефону 8 (495) 250-61-18 Противодействие коррупции
В специальном разделе публикуются открытые данные для профилактики и предупреждению коррупционных проявлений в стенах вуза. Здесь вы подробнее узнаете о системе мероприятий антикоррупционной направленности, ознакомитесь с работой комиссии РГГУ по противодействию коррупции и федеральными нормативными документами по теме.
Природа, функция, критика и мышление
Теория государства Аристотеля: природа, функция, критика и мышление!
Природа Полиса или государства :По словам Аристотеля:
«Наше собственное наблюдение говорит нам, что каждый полис — это сообщество (или ассоциация) людей, сформированных с какой-то благой целью. Я говорю «хорошо», потому что в своих действиях все люди на самом деле стремятся к тому, что они считают хорошим.
Ясно, что тогда все сообщества стремятся к какому-то добру; то, что является высшим и охватывает все остальные, также будет иметь своей целью высшее благо.Это сообщество, которое мы называем полисом (или государством), и тот тип сообщества, который мы называем политическим ».
Давайте теперь посмотрим, что определение хочет подчеркнуть. Согласно Аристотелю, государство — это сообщество людей. У каждого сообщества есть определенная цель, и эта цель хороша. У государства как сообщества есть цель, и эта цель тоже хороша.
Но штат — это не обычная община. Это высшее из всех сообществ, и, естественно, его цель должна быть высшей или высшей.Таким образом, очевидно, что, как и все ассоциации, государство является ассоциацией. Но его цель отличается от целей других ассоциаций. Опять же, это не обычная ассоциация. Он занимает высшее положение или положение в обществе или социальной структуре.
Как типичный биолог, Аристотель проанализировал природу состояния, разделив его на несколько компонентов. Он сказал, что мы привыкли анализировать другие составные вещи до тех пор, пока они не могут быть далее подразделены, давайте таким же образом исследуем состояние и его составные части.Применение естественного метода показывает, что состояние естественное или существует от природы.
В анализе естественного метода мы находим применение физики и номоса. Физика подразумевает рост, природу и фундаментальную реальность. Значение nomos — искусственное, условное и обычное. Аристотель говорит, что для государства характерен естественный рост. Но на разных этапах его развития вмешались искусственные законы и условности.
Греческое слово Койнония означает и сообщество, и объединение.Хотя, по мнению социологов, между сообществом и ассоциацией существует тонкая разница, мы будем использовать здесь эти слова в одном и том же смысле, а также взаимозаменяемо.
Это правда, что человек по своей природе является корыстолюбивым животным, и он без колебаний сопротивляется осуществлению интересов других. Итак, закон, справедливость, институты и условности, созданные человеком, могут быть злом. Но Аристотель этого не принимает.
Он считает, что законы и условности в основном хороши, и человек создал их для достижения своих благотворных целей.В общем, государство развивалось естественным образом. Это не должно рассматриваться как результат контракта или человеческих ухищрений. Люди создали законы, учреждения и соглашения для своей собственной выгоды, и они облегчили и обогатили функционирование государства.
Если государство является естественным развитием, то обязательно есть несколько этапов. Какие этапы? Аристотель начинает свой аргумент с того, что первая стадия государства — это домашнее хозяйство.
Союз мужчины и женщины составляет основу семьи.Опять же, союз между мужчиной и женщиной необходим для воспроизводства, поскольку каждый бессилен друг без друга.
Это не вопрос выбора, а результат желания, заложенного природой, и это желание можно найти во всех животных. Семейство включает другие компоненты, такие как раб, бык и плуг. Без этих компонентов семья не может поддерживать собственное физическое существование. Согласно определению Аристотеля: «Это объединение людей, созданное в соответствии с законом природы и продолжающееся изо дня в день, является домашним хозяйством.”
Домохозяйство — это простейшая форма объединения, отвечающая самым простым потребностям. Но потребности мужчин разнообразны, и, естественно, семья не в состоянии удовлетворить эти потребности.
Несколько семей основали деревню, чтобы удовлетворить самые высокие запросы и нужды. Обычно он возникает в результате природных процессов. Деревня, хотя и выше семьи, не может справиться с растущими требованиями своих членов.
Когда несколько деревень объединяются, что дает начало полису или государству: «Окончательное объединение нескольких деревень — это город или штат.Для всех практических целей процесс теперь завершен, самодостаточность достигнута, и поэтому, хотя он начался как средство обеспечения самой жизни, теперь он в состоянии обеспечить хорошую жизнь »- (Аристотель).
Аристотель замечает, что, помимо защиты самой жизни, она имеет еще большую цель, то есть обеспечить хорошую жизнь. В другом месте он сказал, что общие интересы являются фактором сближения людей, поскольку интересы всех вносят вклад в благополучную жизнь каждого. Хорошая жизнь действительно является главной целью государства — как в корпоративном, так и в индивидуальном плане.
Для Аристотеля природа всего не первое, а конечное условие. И процесс роста к нему также описывается как природа. Город-государство — это совершенно естественная форма ассоциации, поскольку предыдущие ассоциации, из которых он возник, были естественными. Это объединение является концом для других, и его природа сама по себе является концом.
Государство естественно не только потому, что оно является завершающей стадией исторической эволюции, но и потому, что только оно удовлетворяет все потребности человека, оно само по себе самодостаточно.
Ни дом, ни село не являются самодостаточными. Они могли удовлетворить лишь часть потребностей человека. В его «Политике» мы находим два типа самодостаточности — самодостаточность в повседневных нуждах и самодостаточность в потребности в хорошей жизни.
Идею Аристотеля об удовлетворении жизненных потребностей нельзя отделять от концепции достижения этических ценностей. Мы уже отмечали, что, согласно Аристотелю, для хорошей жизни очень важно проявление как этических, так и интеллектуальных добродетелей, а первое требует легкой доступности достаточного количества внешних благ.Только государство с адекватным размером и достаточным населением может обеспечить бесперебойную поставку внешних товаров.
По мнению Аристотеля, человек стремится удовлетворить свои физические или материальные потребности для достижения хорошей жизни. Любого учреждения или сообщества, кроме полиса, недостаточно. Поэтому членство в полисе необходимо.
Человек по своей природе политическое животное :Теперь ясно, что государство — это естественная форма организации, и по своей природе человек стал членом государства.Следовательно, и государство, и отдельные лица как его члены естественны. Аристотель на этом не останавливается. Продолжая свою логику, он сказал, что человек по своей природе животное политическое.
Термин «политическое животное» означает животное, обитающее в полисе, штате или полисе. Природа вдохновляла и поощряла человека быть частью государства. Аристотель считал, что человек не может жить вне государства.
Это государство, которое выполняет все его требования. Если по несчастью ни один человек не может получить членство в полисе, он опустится до уровня недочеловека.С другой стороны, если кто-то отказывается жить в государстве, его могут считать сверхчеловеком.
Человеку свойственно жить в государстве. Аристотель говорит, что природа ничего не делает без цели, и для того, чтобы сделать человека политическим животным, она наделила его одного среди животных силой аргументированной речи и другими хорошими качествами.
Смысл термина «политическое животное» состоит в том, что человек разумен и с силой разума он может различать добро и зло; правильно и неправильно; справедливый и несправедливый.Согласно Аристотелю, разумность — это основа общего взгляда на то, что составляет дом или город.
Значение термина «член полиса» или «государство» в изобилии можно найти в различных этических и политических сочинениях Аристотеля. Кроме того, он интересовался науками о жизни и тщательно изучал их. В своих зоологических работах он также использовал термин «политическое животное». Аристотель сказал, что общительность присуща как человеку, так и другим животным.
Но принципиальная разница в том, что человек обладает сознанием и рассудком, в то время как другие животные не обладают этими качествами. Политичность человека позволяет ему создавать организацию, а также вести хорошую жизнь.
Аристотелевский анализ государства и индивидов как его членов основан на строгой логике. Это возможно благодаря тому, что Аристотель обладал достаточными знаниями по различным отраслям науки. Он был очень разумным человеком.
Органический характер государства :Простой взгляд на теорию государства Аристотеля позволяет понять, что оно является органическим по своей природе, а это означает, что государство представляет собой составное целое.Он провел различие между «совокупностью» и «целым».
Первое означает, что разные части вещи накладываются друг на друга, образуя единое целое. Находясь друг на друге, части образуют единое целое. Но целое означает другое.
Полис или государство — это единое целое. Государство состоит из нескольких частей. Но когда они сложены, единство будет означать другое. Государство — это не совокупность людей. Его члены — не атомизированные личности, связанные друг с другом только тем, что они населяют одну и ту же территорию.
Когда индивиды образуют единое целое, они участвуют в совместной деятельности и в то же время теряют свою обособленность. Опять же, если части отделить от целого, они будут бесполезны. Это органическая теория государства.
Аристотель сказал: город или государство имеют приоритет над домохозяйством и над любым человеком. Ведь целое должно предшествовать частям. Отделите руку или ногу от всего тела, и они больше не будут рукой или ногой.
Человек не полностью самодостаточен после разлуки.Другими словами, только членство в государстве делает его самодостаточным и помогает ему реализовать свои амбиции, а также быть нравственным и добродетельным.
Нравственность и добродетель — характеристики только человека. Когда человек достигает стадии полного развития, он автоматически становится членом полиса, и разделение между человеком и полисом приведет к вырождению первого до уровня зверя.
Если человек является неотъемлемой частью государства, можно ли сказать, что он полностью слился с ним? Ответ Аристотеля категорически нет.Он никогда не думает о смеси. Хотя человек является частью целого, он будет находиться в таком же отношении к целому, как и другие части. Это означает, что человек сможет сохранить свою индивидуальную идентичность нетронутой.
Его состояние представляет собой соединение, в котором все еще можно различить оригинальные части. В государстве люди будут выполнять разные функции, но эти функции дополняют друг друга.
То есть каждый зависит от другого. Отстаивая, что принадлежность к полису не стирает отдельную идентичность человека и группы, Аристотель признал множественность частей, составляющих государство.
По этому поводу он критиковал Платона, который выступал за коммунизм с целью устранения всех видов разногласий. Аристотель не думает, что, стирая различия, государство будет конкретным и законченным целым.
Физическое лицо и штат :Город или штат имеет приоритет перед домохозяйством и над любым человеком среди нас. Это наблюдение Аристотеля побудило критиков выдвинуть обвинение в том, что он сознательно подчинил личность всемогущим желаниям государства.
Хотя он признавал отдельное существование индивида, он не думал, что у индивида не будет отдельного идеала, нравственности и добродетели от идеалов государства.
Согласно Аристотелю, личность может достичь этих качеств только через принадлежность к государству и подчинение ему. Он не может иметь прав и свобод отдельно от государства или против государства.
Человек, хотя и не слился с государством, полностью зависит от государства в достижении своих моральных и этических целей.Аристотель считает, что без членства в государстве высокие идеалы личности останутся нереализованными.
Но зависимость индивида от государства или подчинение ему является предметом больших споров. А теперь давайте проанализируем дело под другим углом. Если цель государства состоит в том, чтобы помочь человеку преследовать его личные интересы и цели, то государство подчиняется человеку.
Например, если человек считает, что его личная защита должна иметь приоритет и что государство обязано помочь ему, то мнение человека будет иметь приоритет над мнением государства.
В отношении личной защиты не может возникнуть никаких компромиссов. Но если цель индивида — помочь полису в достижении общего блага, то мнение государства всегда будет преобладать, и индивид должен подчиняться государству.
Достижение общего блага может включать или не включать частную выгоду. Как бы то ни было, интересы человека не могут требовать особого отношения. Он должен пожертвовать собой ради общего блага, воплощенного в государстве.
Государство, представленное Аристотелем, является высшим проявлением морали, идеала, этики и ценностей, и все это вне всякой фрагментации. Поскольку человек рациональный и его интерес не исчерпывается выполнением определенной политической деятельности, он хочет достичь вышеупомянутых ценностей и идеалов, и только членство в государстве может ему помочь.
Аристотель воспитан в греческой философии, которая всегда думает об обществе в целом. Как и все древние греки, он никогда активно не задумывался о правах и обязанностях человека.Для всех греческих философов достижение общего блага было единственной целью любого полиса. Взгляды индивида не могут иметь приоритет над взглядом государства.
В этом отношении мы можем сказать, что Аристотель подчиняет индивидов государству, если мы имеем в виду, что, уравновешивая требования индивидов и государства, он больше поддерживает государство и меньше индивидов. Хотя этого придерживались греческие философы, то же самое можно найти в демократических институтах современности.
Демократический институт остракизма, с помощью которого люди могут быть изгнаны без предъявления каких-либо формальных обвинений, является хорошим примером общего греческого взгляда на законную власть группы над человеком.
Тоталитарное государство :Из концепции — индивид подчиняется государству — выводится еще один аспект аристотелевской теории государства: его государство тоталитарно или авторитарно. Очень простой смысл тоталитаризма состоит в том, что государство берет на себя полную ответственность за всестороннее развитие личности.
Он не признает инициативу, которую должен проявлять индивид, учитывая его собственные преимущества и недостатки, а также роль различных социальных и политических институтов в формировании характера индивида.
Определение целей и методов их достижения также будет определяться государством. Одним словом, с авторитарной точки зрения, государство всесильно.
Критики назвали теорию государства Аристотеля просто тоталитарной. Почему? Небольшая доля демократических ценностей предполагает, что человек должен иметь полную свободу самостоятельно добиваться своих целей.Как член различных общественных организаций он может воспользоваться их помощью.
В лучшем случае он может ожидать, что как высшая организация государство может воспрепятствовать препятствиям, стоящим на его пути к достижению успеха. Но ни при каких обстоятельствах государство не берет на себя всю ответственность.
Если мы посмотрим на аристотелевскую теорию государства, мы обнаружим, что у индивида почти нет возможности думать по-своему и делать что-то независимо.
Государство, по Аристотелю, всеобъемлющее и не оставляет места индивидуальной свободе.Мораль государства и морали личности не отделены друг от друга. А также этика и идеализм.
Поскольку государство является высшей ассоциацией, оно вполне способно взять на себя ответственность за разъяснение и обогащение моральных и идеальных ценностей, к которым стремится человек.
Таким образом, человек должен подчиняться государству, а не наоборот. Если принять обратное, то авторитет государства как высшей организации будет подброшен в воздух, а несуществование государства будет означать невыполнение целей.Опять же, это недопустимо. Следовательно, подчинение личности государству — это свершившийся факт.
Этот тип подчинения личности государству, который также может быть описан как тоталитарный, авторитарный или патерналистский, безусловно, поддерживался Аристотелем. Он считает, что люди хотят быть счастливыми и их счастье должно быть максимальным.
Это возможно только в том случае, если государство проявит инициативу в принятии законодательства и контролирует всю систему образования.То есть контролируемое государством образование и поддерживаемые государством законы — единственное оружие для достижения счастья. Государство — единственный орган власти всех предприятий, и у человека нет выбора. Альтернативы нет, кроме подчинения.
Его концепция органической теории государства также является мощным намеком на тоталитаризм. В теле животного части не имеют значения вне целого. Хотя это верно, то же самое не может быть применимо к отношениям между человеком и государством.
Состояние, несомненно, важно для человека, но оно не может претендовать на то, чтобы охватить все аспекты его жизни. .Только при тоталитаризме государство для индивидов, а не наоборот.
Государство может удовлетворить часть человеческих требований, но не все требования. Для полного удовлетворения и счастья человек стремится к членству в разных организациях. Аристотелевское государство не может этого допустить.
Совершенно непонятно, как политическое объединение может в одиночку сделать всех своих жителей моральными, этическими и идеальными.Это физически невозможно и морально неоправданно. Ни одно лицо или организация не может брать на себя полную опеку над всеми людьми.
Полис Аристотеля — это сообщество, а не ассоциация, потому что люди ценят его ради самого себя, а не только как средство для достижения отдельных индивидуальных целей. Если такова природа полиса Аристотеля, человек не находит почетного положения в государстве.
Он просто машина для помощи государству. Опять же, человек не может требовать особого обращения.Ко всем относятся одинаково. Тоталитаризм не признает различий. Индивид является рациональным, если он безоговорочно подчиняется государству. Неповиновение равносильно иррациональности. Таким образом, мы видим, что его теория тоталитарна.
Функции государства :Аристотель подробно не анализировал различные функции государства. Причина нам неизвестна.
Он не рассматривал государство с обычной точки зрения. Государство — это не просто пакт о взаимной защите или соглашение об обмене товарами и услугами.
Если определенные люди собираются вместе и заключают договор, чтобы материализовать коммерческие интересы и взаимную защиту, и с этой целью образуют ассоциацию, которую нельзя назвать государством.
В Древней Греции таких объединений было много, но они не достойны называться государством. Государство — это больше, чем договорное общество, и его функция не состоит в том, чтобы помочь своим членам получить небольшую коммерческую и экономическую выгоду. Его цель — достичь добродетели. Если он потерпит неудачу в этой сфере, это будет союз.
Государство предназначено для того, чтобы дать возможность всем в их семьях и их царствах жить хорошо, что означает полноценную и приносящую удовлетворение жизнь. Граждане и жители не будут иметь удовлетворительной жизни, если они не установят между собой отношения через браки и братство.
Итак, простое образование ассоциаций не создает государства. По словам Аристотеля, «политическая ассоциация, которую мы называем государством, существует не просто с целью совместного проживания, но ради благородных поступков.Таким образом, те, кто совершает благородные поступки, вносят свой вклад в качество политической ассоциации ».
Аристотель хочет сказать, что цель государства — сделать жизнь человека благородной и счастливой. Это самая важная функция. Но государство также должно заботиться о безопасности и общем благополучии своих граждан. Это, конечно, относится к второстепенным функциям.
Его теория функции государства сильно отличается от теории Локка. Цель контракта Локка — создать гражданское общество, и основная функция гражданского общества — сохранение прав своих членов от посягательств со стороны других.Каждый человек имеет право на свою жизнь, свободу и собственность, которыми он не мог бы пользоваться и пользоваться в естественном состоянии.
Государство будет обеспечивать права силой. Нарушение прав и незаконное присвоение собственности предотвращаются только государством. Государство, по мнению Локка, является проявлением объединенной силы и силы.
Это законное право человека требовать защиты своих прав, свобод и собственности, и, в то же время, выполнение этого требования является юридическим, а также моральным долгом государства.
Но Локк нигде не писал об облагораживании жизни горожан. В этом заключается фундаментальное различие между Локком и Аристотелем. Настоящее состояние связано как с внешними, так и с внутренними действиями человека. Если государство занимается только внешними действиями, оно будет выполнять только половину своих функций.
Аристотель делал упор на образование. Образование — это самое мощное оружие, которое может сделать людей хорошими или научить их добродетели. На образование могут влиять учреждения, созданные государством.
В этом пункте Аристотель очень строго следует Платону. Целью институтов должно быть обучение людей добру, не только интеллектуальному, но и моральному и физическому.
Государство должно быть школой граждан. Государство в теории Аристотеля — это реформатор. Почему эта задача возложена на государство, он живо не обсуждает. По нашему мнению, поскольку государство является высшей организацией, оно имеет право заботиться об интересах всех людей сбалансированным образом, чего не могут сделать никакие другие ассоциации или учреждения.Мировоззрение церкви или любого другого религиозного учреждения сильно предвзято. Эти организации или учреждения не могут поддерживать дисциплину в образовании.
Критика теории государства Аристотеля :Теория государства Аристотеля подвергалась различной критике. Первая критика его теории государства заключается в ее тоталитарном характере. Его концепция государства всеобъемлющая. Лица в его государстве не имеют отдельного статуса. Они полностью слиты с государством.В его органичности обнаруживается тоталитарный характер.
Если индивиды отделены от государства, они потеряют свое значение, так как отдельные части тела человека или животного теряют свою активность. Критики считают, что это утверждение Аристотеля об отношениях между государством и людьми неприемлемо.
Во-вторых, в теории государства Аристотеля ассоциации или сообщества не имеют отдельного значения или положения. Государство или полис охватывает все другие сообщества.Они обязаны своим существованием государству. Это означает, что все сообщества объединены в тело государства.
Это означает, что полис имеет абсолютный контроль над всеми сообществами. Он отмечает: «все формы сообщества подобны частям политического сообщества». Теперь совершенно очевидно, что и люди, и сообщество являются неотъемлемыми частями полиса. Такой взгляд на государство антидемократичен. Мы не рассматриваем отдельных лиц или ассоциации как просто часть государства. В наше время сообщество играет важную роль в развитии личности людей.
В-третьих, неверно, что государство или полис является величайшим проявлением высшего блага. Без сомнения, он нацелен на какое-то благо, но не на высшее благо. Под высшим благом он подразумевает полное человеческое благо, хорошую жизнь всех членов полиса в отличие от меньших благ или частичного благополучия отдельных людей.
В реальной жизни государство ни в коем случае не может абсолютным образом формировать или определять характер людей. У государства есть роль, но оно разделяет его со многими другими сообществами.Отрицая придание важности сообществу, он поступил с ним несправедливо.
Когда он говорит, что полис является проявлением высшего добра, он хочет утверждать, что это институт высшей власти. В практической жизни государство никогда не является носителем высшей власти.
Хотя Аристотель не говорит о суверенитете в его абсолютном смысле, его анализ показывает, что он увлекся абсолютной природой суверенитета. Абсолютистский характер государства всегда враждебен сбалансированному развитию человеческой личности.
Несмотря на эту критику, нужно сказать кое-что в поддержку его концепции. Согласно Аристотелю, государство не является продуктом какого-либо контракта. Это натурально. Это не означает, что человек не играет никакой роли в создании государства. Эволюция человеческого сознания и интеллекта помогла созданию государства.
Это не было сделано сразу некоторыми людьми. Усилия веков лежат в основе создания государства. Это эволюционная теория государства.Это еще называют научной теорией.
Семья, сообщество и государство — все совершенно естественно. Мы все согласны с этим утверждением Аристотеля. Даже современные мыслители придерживаются мнения, что государство — это окончательная форма политической организации.
Теория суверенитета :Прежде всего, суверенная власть может принадлежать народу в целом. Но эта возможность не была им одобрена на том основании, что численное большинство может создать несправедливость в государстве.Большинство людей будут склонны раздавать имущество богатых между собой. Хотя этот акт оправдан законом, он несправедлив.
Тиран может использовать силу против интересов и желаний большинства. Но сила не может быть постоянной чертой государства. Нет и моральной основы. Третья альтернатива, предложенная Аристотелем, состоит в том, что немногим богатым людям может быть позволено осуществлять верховную власть. И здесь жадные богатые люди с помощью абсолютной власти разграбят имущество и богатства многих.
Это несправедливо. В-четвертых, должно господствовать добро. В этом случае только добрая воля преобладает над большинством, и последнее будет лишено доступа к государственной власти. Пятая альтернатива, что править должен один человек, лучший, не лучше, поскольку уменьшая число правителей, мы все равно оставляем большее число без официального статуса.
Греческий философ решил проблему, сказав, что суверенная власть будет принадлежать людям в целом, а не немногим.Может быть, каждый из многих мудр и способен править.
Но когда все люди собираются вместе и коллективно принимают решения, их решение намного лучше и мудрее, чем решение одного мудрого человека. Ведь там, где людей много, в каждом есть доля добра и ума. Поэтому широкой публике лучше судить о произведениях музыки и стихов.
Но Аристотеля это решение не устраивает. Хотя коллективное суждение мудрее индивидуального, факт остается фактом: низшее будет управлять высшим.
Аристотель предвидел такую возможность, и для таких опасений была причина. Во многих городах-государствах существовал народный суверенитет, который не мог нормально функционировать.
В конечном итоге законы должны управлять обществом и направлять поведение всех солдат и офицеров. Но там, где законы сформулированы неправильно, люди будут править индивидуально или коллективно.
Законы, составленные в соответствии с конституцией, правильные и справедливые. Поэтому, прежде всего, конституция должна быть правильного типа, и любое отклонение от нее будет несправедливым.Аристотель осознавал последствия жесткости закона. Это может привести к несправедливости. Но больше несправедливости проявят другие методы.
Загрузите и поделитесь своей статьей:
Политика, власть и власть | Безграничная социология
Политика
Политическая социология изучает отношения между государством и обществом, властью и властью, а также методы, используемые для формулирования социальной политики.
Цели обучения
Диаграмма трех основных традиционных теоретических рамок политической социологии и тенденций современной социологии
Основные выводы
Ключевые моменты
- Термин «политика» обычно применяется к поведению внутри гражданского правительства, но политика наблюдается во всех взаимодействиях человеческих групп.Он состоит из социальных отношений, включающих власть или власть, регулирования политических единиц и методов, используемых для формулирования и применения социальной политики.
- Традиционно выделяли четыре основных направления исследований: социально-политическое становление современного государства; как социальное неравенство влияет на политику; как социальные движения вне формальных институтов влияют на формальную политику; и властные отношения внутри социальных групп и между ними.
- Существует три основных теоретических основы: плюрализм, теория элит или менеджмента и классовый анализ.
- Плюрализм рассматривает политику в первую очередь как соревнование между конкурирующими группами интересов. Он придерживается мнения, что политика и принятие решений находятся в основном в рамках правительства, но многие неправительственные группы используют свои ресурсы для оказания влияния.
- Теорию элиты или управления иногда называют подходом, ориентированным на государство. Он утверждает, что небольшое меньшинство, состоящее из членов экономической элиты и сетей планирования политики, обладает наибольшей властью и что эта власть не зависит от демократического процесса выборов в государстве.
- Анализ теории социальных классов подчеркивает политическую власть капиталистических элит.
Ключевые термины
- социальная политика : Руководящие принципы, принципы, законодательство и действия, которые влияют на условия жизни, способствующие благополучию человека.
- политика : искусство или наука влияния на людей на гражданском или индивидуальном уровне, когда задействовано более двух человек
- государство : Любое суверенное государство.Правительство.
Политика — это процесс, с помощью которого группы людей принимают решения. Этот термин обычно применяется к поведению в рамках гражданского правительства, но политика наблюдается во всех взаимодействиях человеческих групп, включая корпоративные, академические и религиозные учреждения. Он состоит из социальных отношений, включающих власть или власть, регулирование политических единиц, а также методы и тактики, используемые для формулирования и применения социальной политики.
Современная политическая социология занимается изучением отношений между государством и обществом.
В прошлом типичным вопросом исследования в политической социологии мог быть: «Почему так мало американских граждан решают голосовать? »Или« Какая разница, если выберут женщин? ”
Современные политические социологи сейчас сосредоточены на таких вопросах, как: «Как тело является местом силы? «,« Как эмоции связаны с глобальной бедностью? «Или« Какое значение имеют знания для демократии? ”
Традиционная политическая социология
Традиционно в политической социологии проводились четыре основных направления исследований:
- Общественно-политическая формация современного государства
- «Кто правит? »Как социальное неравенство между группами (классом, расой, полом и т. Д.) влияет на политику
- Как общественные деятели, общественные движения и тенденции вне формальных институтов политической власти влияют на формальную политику
- Властные отношения внутри социальных групп и между ними (например, семьи, рабочие места, бюрократия, СМИ и т. Д.).
Политическая социология традиционно занималась тем, как социальные тенденции, динамика и структуры господства влияют на формальные политические процессы. Также было изучено, как различные социальные силы работают вместе, чтобы изменить политическую политику.С этой точки зрения существуют три основных теоретических основы: плюрализм, элитарная или управленческая теория и классовый анализ (который частично совпадает с марксистским анализом).
Плюрализм
Плюрализм рассматривает политику как соревнование между конкурирующими группами интересов. Он придерживается мнения, что политика и принятие решений находятся в основном в рамках правительства, но многие неправительственные группы используют свои ресурсы для оказания влияния. Группы людей пытаются максимизировать свои интересы.Есть несколько линий власти, которые меняются, поскольку власть — это непрерывный процесс переговоров между конкурирующими группами. Любое изменение с этой точки зрения будет медленным и постепенным — группы имеют разные интересы и могут действовать как «группы вето», чтобы разрушить законодательство, с которым они не согласны.
Теория элиты / управления
Теорию элиты или управления иногда называют подходом, ориентированным на государство. Он также пытается описать и объяснить властные отношения в современном обществе. Теория утверждает, что большая часть власти принадлежит небольшому меньшинству, состоящему из членов экономической элиты и сетей планирования политики.Эта власть не зависит от демократического избирательного процесса в государстве. Благодаря должностям в корпорациях, советах директоров и в сетях планирования политики члены «элиты» могут оказывать значительную власть над политическими решениями корпораций и правительств.
Анализ класса
Анализ социальных классов подчеркивает политическую власть капиталистических элит. Его можно разделить на две части. Один из них — это «структура власти» или «инструменталистский» подход; другой — «структуралистский» подход.Подход структуры власти фокусируется на определении того, кто правит, в то время как структуралистский подход подчеркивает способ функционирования капиталистической экономики, позволяя и поощряя государство делать одни вещи, но не другие.
Современная политическая социология
Современная политическая социология изучает игру власти и политики в разных обществах, которая включает, но не ограничивается отношениями между государством и обществом. Отчасти это результат растущей сложности социальных отношений, влияния организации социальных движений и относительного ослабления государства в результате глобализации.Политическая социология в такой же степени сосредоточена на микровопросах (формирование идентичности через социальное взаимодействие; политика знания), так и на макро-вопросах (как захватить и использовать государственную власть).
Послание президента Буша о положении страны в 2003 году : Политика — это процесс принятия решений, который часто происходит в законодательных органах, таких как Конгресс США.
Мощность
Власть часто определяется как способность влиять на поведение других людей с сопротивлением или без него.
Цели обучения
Различия между мощностью и ограничением на примерах из реальной жизни
Основные выводы
Ключевые моменты
- Власть может рассматриваться как зло или несправедливость, но использование власти считается присущим людям как социальным существам. Использование силы не обязательно предполагает принуждение, силу или угрозу силой.
- Социологическое исследование власти направлено на выявление и описание относительных сильных сторон: равных или неравных; стабильные или подверженные периодическим изменениям.
- Власть может происходить из ряда источников, включая социальный класс (материальное богатство может равняться власти), ресурсную валюту (материальные предметы, такие как деньги, собственность, еда), личную или групповую харизму или социальное влияние традиции (сравните приписываемую силу) .
- Исследователи задокументировали эффект свидетеля: они обнаружили, что влиятельные люди в три раза чаще предлагают помощь незнакомцу, попавшему в беду.
Ключевые термины
- односторонность : тенденция стран действовать самостоятельно или с минимальными консультациями и участием с другими странами.
- эффект стороннего наблюдателя : Когда кто-то с меньшей вероятностью поможет другому, если присутствуют другие потенциальные помощники.
- правящая элита : небольшая группа людей, контролирующих непропорционально большое богатство или политическую власть
- сила : способность добиваться своего, даже несмотря на сопротивление своим целям.
Власть часто определяется политологами как способность влиять на поведение других людей с сопротивлением или без него.Термин «власть» часто используется для обозначения власти, воспринимаемой социальной структурой как легитимная. Власть может рассматриваться как зло или несправедливость, но использование власти считается присущим людям как социальным существам. Использование силы не обязательно предполагает принуждение, силу или угрозу силой. С одной стороны, власть очень напоминает то, что англоговорящие люди называют «влиянием», хотя некоторые авторы проводят различие между ними.
Социологическое исследование власти включает выявление и описание относительных сильных сторон: равные или неравные; стабильные или подверженные периодическим изменениям.Социологи обычно анализируют отношения, в которых стороны обладают относительно равной или почти равной властью с точки зрения ограничений, а не силы. Таким образом, власть имеет оттенок односторонности. Если бы это было не так, то все отношения можно было бы описать в терминах власти, и их смысл был бы утерян.
Власть может происходить из ряда источников, включая социальный класс (материальное богатство может равняться силе), валюту ресурсов (материальные предметы, такие как деньги, собственность, еда), личную или групповую харизму, приписываемую власть (действуя на воспринимаемые или предполагаемые способности, выдерживают ли они испытания или нет), социальное влияние традиции (сравните приписываемую силу) и т. д.
Люди используют больше, чем награды, угрозы и информацию, чтобы влиять на других. В повседневных ситуациях люди используют различные силовые тактики, чтобы подтолкнуть или побудить других к определенным действиям. Есть много примеров силовых тактик, которые довольно распространены и используются каждый день. Некоторые из этих тактик включают запугивание, сотрудничество, жалобу, критику, требование, отстранение, уклонение, юмор, воодушевление, манипулирование, переговоры, общение и мольбу. Недавняя экспериментальная психология предполагает, что чем больше у человека власти, тем меньше он принимает точку зрения других, подразумевая, что у сильных мира сего меньше сочувствия.
Сильные люди также с большей вероятностью будут действовать. В одном примере более влиятельные люди отключили раздражающе близкого вентилятора в два раза больше, чем менее влиятельные люди. Исследователи задокументировали «эффект свидетеля» и обнаружили, что влиятельные люди в три раза чаще предлагают помощь незнакомцу, попавшему в беду.
Митинг профсоюза UNISON в Оксфорде во время забастовки : Профсоюзы пытаются сбалансировать отношения между работодателями и работниками, формируя большие коалиции служащих, которые, работая вместе, могут проявить собственную власть.
Полномочия
Авторитет относится к использованию власти, которое рассматривается как законное или социально одобренное / признанное.
Цели обучения
Приведите примеры трех типов власти, определенных Максом Вебером, и их отличия от принуждения или силы.
Основные выводы
Ключевые моменты
- Власть может осуществляться с помощью силы или насилия. Власть, напротив, зависит от подчиненных групп, согласных на использование власти вышестоящих групп.
- Вебер определил господство (власть) как вероятность того, что командам подчиняется определенная группа людей. Законная власть — это то, что признается законным и оправдывается как правителем, так и управляемыми.
- Вебер утверждает, что легитимность отличает власть от принуждения, силы, власти, лидерства, убеждения и влияния. По его словам, начальство считает, что имеет право отдавать приказы; подчиненные воспринимают обязанность подчиняться.
- Авторитаризм в первую очередь отличается от тоталитаризма тем, что существуют социальные и экономические институты, неподконтрольные правительству.
- Три атрибута власти — это статус, профессиональные навыки и социальное положение.
Ключевые термины
- власть : способность добиваться своего, даже несмотря на сопротивление своим целям.
- власть : право обеспечивать соблюдение правил или отдавать приказы.
Власть — это законное или социально одобренное использование власти одним лицом или группой над другим лицом. Легитимность жизненно важна для понятия власти; легитимность — это главное средство отличия власти от более общих представлений о власти.Власть может быть получена с помощью силы или насилия. Власть, напротив, зависит от подчиненных групп, согласных на использование власти вышестоящих групп.
Макс Вебер в своей социологической и философской работе выделил и выделил три типа законного господства ( Herrschaft на немецком языке, что обычно означает «господство» или «власть»). Иногда их переводили на английский как типы власти, потому что господство не рассматривается как политическая концепция.Вебер определил господство (власть) как вероятность того, что командам подчиняется определенная группа людей. Законная власть — это то, что признается законным и оправдывается как правителем, так и управляемыми.
Первый тип, обсуждаемый Вебером, — это рационально-правовой авторитет. Это форма власти с легитимностью, которая зависит от формальных правил и установленных законов государства, которые обычно записываются и часто очень сложны.
Второй тип власти — это традиционная власть, которая проистекает из давно установившихся обычаев, привычек и социальных структур.Когда власть переходит от одного поколения к другому, это называется традиционной властью.
Третья форма власти — харизматическая власть. Здесь важную роль играет харизма личности или лидера.
Вебер утверждает, что легитимность отличает власть от принуждения, силы, власти, лидерства, убеждения и влияния. По его словам, начальство считает, что имеет право отдавать приказы; подчиненные воспринимают обязанность подчиняться. Степень, в которой эти права и обязанности ощущаются, основана на предполагаемой легитимности власти.Сложившееся, уважаемое, демократически избранное правительство обычно обладает большей властью, чем специальное, временное или коррумпированное правительство.
Власть учителя : Учителя обладают властью, потому что учащиеся признают, что их власть над классом является законной.
Власть и законное насилие
Макс Вебер рассматривал государство как монополию на законное применение физической силы.
Цели обучения
Оцените аргумент Вебера о связи государства с физической силой
Основные выводы
Ключевые моменты
- Вебер определяет государство как сообщество, успешно претендующее на власть над законным применением физической силы на данной территории.
- Помимо полиции и вооруженных сил, может использоваться и частная сила, если она имеет законный характер, полученный от государства.
- Право на самооборону — это право, с помощью которого гражданские лица, действующие от своего имени, могут прибегать к насилию ради защиты своей жизни или жизни других.
Ключевые термины
- право на самооборону : право на самооборону (в соответствии с законодательством США) — это право, с помощью которого гражданские лица, действующие от своего имени, могут прибегать к насилию ради защиты своей жизни или жизни других , в том числе с применением смертоносной силы.
- государство : государство — это политическая организация с централизованным правительством, которое поддерживает монополию на законное применение силы на определенной территории.
- Макс Вебер : (1864–1920) Немецкий социолог, философ и политический экономист, оказавший глубокое влияние на социальную теорию, социальные исследования и саму социологию.
- монополия : ситуация, в которой одна сторона или компания эксклюзивно предоставляет конкретный продукт или услугу, доминируя на этом рынке и обычно осуществляя мощный контроль над ним
Макс Вебер, в Политика как Призвание , задуманное государство как монополия на законное применение физической силы.Согласно Веберу, государство — это тот субъект, который «поддерживает притязания на монополию на законное применение физической силы при исполнении своего приказа. «Власть государства проистекает из этого: государство может обеспечивать соблюдение своих предписаний силой, не теряя своей законной власти. Это определение государства занимало видное место в философии права и политической философии на протяжении всего двадцатого века.
Право собственности на территорию — еще одна характеристика, которую Вебер считал предпосылкой для государства.Территория необходима, потому что она определяет объем полномочий государства: применение силы допустимо, но только в пределах юрисдикции, определенной землями государства. Такая монополия, по словам Вебера, должна происходить через процесс легитимации.
Полиция и вооруженные силы являются главными инструментами законного насилия со стороны государства, но это не означает, что может использоваться только публичная сила: может использоваться и частная сила, если она имеет легитимность, полученную от государства. Право на самооборону — это право, с помощью которого гражданские лица, действующие от своего имени, могут прибегать к насилию ради защиты своей жизни или жизни других, в том числе с применением смертоносной силы.В любом случае, когда физическое лицо использует силу для защиты третьей стороны, должно быть продемонстрировано, что третья сторона находилась в положении, требующем вмешательства другого лица. Право на самооборону — это частная форма законного насилия, признанная государством.
Вертолет, которым управляет Blackwater Worldwide : Blackwater Worldwide — частная военная компания, которая заключает контракт с США на оказание военных услуг. Государства могут сохранять монополию на законное насилие, но передают его исполнение на аутсорсинг, заключая контракты с частными сторонами, такими как Blackwater.
Полицейский : Государства сохраняют монополию на насилие, осуществляемую полицейскими.
Традиционная власть
Традиционная власть относится к форме лидерства, при которой власть проистекает из традиций или обычаев.
Цели обучения
Сравните родовое правительство с феодализмом в контексте традиционной власти
Основные выводы
Ключевые моменты
- Вебер проследил традиционное господство до патриархов, их домашних хозяйств и древних семейных традиций.В таких системах мастер назначается в соответствии с правилами наследования.
- Родовое управление происходит, когда дом правителя расширяется до правительственных учреждений. Все должностные лица являются личными иждивенцами или фаворитами правителя и назначаются им.
- Феодализм заменил отцовские отношения патримонализма договором верности, основанным на рыцарском милитаризме.
Ключевые термины
- феодализм : социальная система, основанная на личной собственности на ресурсы и личной верности между сюзереном (господином) и вассалом (подданным).Определяющими характеристиками феодализма являются прямое владение ресурсами, личная лояльность и иерархическая социальная структура, подкрепленная религией.
- родовое правительство : форма правления, при которой вся власть исходит непосредственно от лидера. Лидеры этих стран обычно обладают абсолютной личной властью.
- традиция : Часть культуры, которая передается от человека к человеку или от поколения к поколению, возможно, в деталях, различающихся от семьи к семье, например, способ празднования праздников.
Традиционная власть
Традиционная власть — это тип руководства, при котором власть правящего режима в значительной степени привязана к традициям или обычаям. В социологии понятие традиционного авторитета происходит из трехсторонней классификации авторитетов Макса Вебера. В дополнение к традиционному авторитету Вебер утверждал, что двумя другими стилями власти были харизматический авторитет и рационально-правовой авторитет. Вебер отметил, что в истории эти идеальные типы господства всегда казались комбинациями.
Вебер проследил традиционное господство до патриархов, их домашних хозяйств и древних семейных традиций. В таких системах хозяин, почти исключительно старший отец, назначается в соответствии с правилами наследования. У него нет ни административного персонала, ни какого-либо механизма для принудительного исполнения его воли. Вместо этого он зависит от готовности подчиненных членов группы уважать его авторитет. Они подчиняются ему, основываясь на убеждении, что это их долг, санкционированный традициями.
Родовое управление связано с этой моделью, но немного отличается. Это происходит, когда семья патриархального правителя расширяется до государственных учреждений. В этом стиле руководства все должностные лица являются личными иждивенцами или фаворитами правителя и назначаются правителем. Их взаимодействие с правителем основано на отцовском авторитете и сыновней зависимости. Военная сила — важный инструмент патримониального правления. На Востоке часто преобладало родовое господство.
Патримонализм и феодализм
По сравнению с патримонализмом феодализм имеет одно большое сходство и несколько важных отличий. Сходство в том, что оба они основаны на традициях и имеют могущественных правителей, которые предоставляют права в обмен на военные и административные услуги. Есть два важных отличия. Во-первых, феодализм заменил отцовские отношения патримонализма договором лояльности, основанным на рыцарском милитаризме. Во-вторых, в патримониальном правительстве чиновники лично зависят от патриарха.В феодализме эти люди заменяются вассалами, у которых есть договорная свобода, личная преданность и социально-экономическое положение.
Людовик XIV Французский : Исторически короли получали свою власть от традиций.
Король Саудовской Аравии Абдулла бин Абдул аль-Сауд : Король Саудовской Аравии Абдулла бин Абдул аль-Сауд получил свою власть из традиций.
Рационально-правовые органы
Рационально-правовая власть — это форма лидерства, при которой власть в значительной степени привязана к правовой рациональности, правовой легитимности и бюрократии.
Цели обучения
Вспомните три характеристики современного государства, согласно Веберу
Основные выводы
Ключевые моменты
- В отличие от харизматического авторитета и традиционного авторитета, рационально-правовой авторитет черпает свою власть в системе бюрократии и законности.
- Вебер определил правовой порядок как систему, в которой правила вводятся в действие и соблюдаются, как законные, потому что они соответствуют другим законам о том, как их можно вводить в действие и как им следует подчиняться.
- Современное государство, основанное на рационально-правовой власти, возникло в результате патримониальной и феодальной борьбы за власть уникально для западной цивилизации.
- Современное государство существует, где политическое сообщество создало административный и правовой порядок, обязательную власть над гражданами и законное применение физической силы.
Ключевые термины
- власть : право обеспечивать соблюдение правил или отдавать приказы.
- правовой порядок : Система, в которой правила принимаются и соблюдаются как законные, потому что они соответствуют другим законам о том, как они могут быть приняты и как они должны соблюдаться.Кроме того, они осуществляются правительством, которое монополизирует их принятие и законное применение физической силы.
- бюрократия : Действующая структура и правила для контроля деятельности. Обычно в крупных организациях и государственных учреждениях.
Макс Вебер : Макс Вебер и Вильгельм Дильтей представили верстехен — понимание поведения — как цель социологии.
Рационально-правовая власть — это форма лидерства, при которой власть организации или правящего режима в значительной степени привязана к правовой рациональности, правовой легитимности и бюрократии.Это вторая трехсторонняя классификация авторитетов Макса Вебера. По мнению тех, кто использует эту форму классификации, большинство современных государств двадцатого века являются рационально-правовыми властями.
В отличие от харизматического авторитета и традиционного авторитета, рационально-правовой авторитет черпает свою силу из системы бюрократии и законности. Вебер определил правовой порядок как систему, в которой правила вводятся в действие и соблюдаются, как законные, потому что они соответствуют другим законам о том, как их можно вводить в действие и как им следует подчиняться.Эти правила соблюдаются правительством, которое монополизирует их принятие, сохраняя при этом законное применение физической силы.
Вебер писал, что современное государство, основанное на рационально-правовой власти, возникло из патримониальной и феодальной борьбы за власть, уникально для западной цивилизации. Предпосылки для современного западного государства — это монополия центральной власти на средства управления и контроля; монополия законодательной власти; и организация чиновничества, зависящая от центральной власти.
Согласно Максу Веберу, современное государство существует, в котором политическое сообщество состоит из трех элементов. Во-первых, административно-правовой порядок, который был создан и может быть изменен законодательством, которое также определяет его роль. Во-вторых, он должен иметь обязательную власть над гражданами и действиями в его юрисдикции. Наконец, он должен иметь право на законное применение физической силы в пределах своей юрисдикции.
Сотрудник FEMA заполняет документы : Рационально-правовые полномочия зависят от рутинного администрирования, которое часто требует большого количества документов.
Президент Барак Обама : Барак Обама, президент Соединенных Штатов, черпает свою власть из рационально-правовой системы законов, изложенных в официальном документе, Конституции Соединенных Штатов Америки.
Макс Вебер о рационально-правовом авторитете : Согласно Веберу, рационально-правовой авторитет — это форма лидерства, при которой авторитет организации или правящего режима в значительной степени привязан к правовой рациональности, правовой легитимности и бюрократии.
Харизматический авторитет
Харизматический авторитет — это сила, узаконенная исключительными личными качествами лидера, которые вызывают у последователей лояльность и послушание.
Цели обучения
Создайте модель гипотетического харизматического лидера в гипотетическом правительстве, которая описывает харизму и подробно объясняет, как ее узаконить, использовать и поддерживать
Основные выводы
Ключевые моменты
- Для Вебера харизма относится к «определенному качеству индивидуальной личности, в силу которого он выделяется среди обычных людей и рассматривается как наделенный сверхъестественными способностями».
- В отличие от нынешнего популярного использования термина «харизматический лидер», Вебер видел в харизматическом авторитете не столько черты характера харизматического лидера, сколько отношения между лидером и его последователями.
- Культ личности — это когда человек использует средства массовой информации, пропаганду или другие методы для создания идеализированного и героического образа в обществе, часто посредством беспрекословной лести и похвалы.
- Методы харизматической преемственности: поиск, откровение, назначение первоначальным лидером, назначение квалифицированным персоналом, наследственная харизма и служебная харизма.
Ключевые термины
- рутинизация : харизматическая власть почти всегда ставит под угрозу границы, установленные традиционной или рациональной (юридической) властью. Он имеет тенденцию бросать вызов этому авторитету и поэтому часто рассматривается как революционный. Обычно этот харизматический авторитет внедряется в общество. Таким образом, вызов, который он представляет для общества, утихнет. То, как это происходит, называется рутинизацией.
- культ личности : Ситуация, когда лидер (часто диктатор) был ложно обожествлен и превращен в национальную или групповую икону и в результате почитается.
- откровение : проявление божественной истины.
Харизматический авторитет — одна из трех форм авторитета, изложенных в трехсторонней классификации авторитетов Макса Вебера. Вебер определил харизматический авторитет как «основанный на преданности исключительной святости, героизму или примерному характеру отдельного человека, а также на нормативных образцах или порядках, открытых или предписанных им».
Макс Вебер : Вебер определил харизматический авторитет как «основанный на преданности исключительной святости, героизму или примерному характеру отдельного человека, а также на нормативных образцах или порядках, открытых или установленных им.”
Харизматический авторитет — это власть, узаконенная на основе исключительных личных качеств лидера или демонстрации необычайной проницательности и достижений, которые вызывают у последователей лояльность и послушание. В отличие от нынешнего популярного использования термина «харизматический лидер», Вебер видел в харизматическом авторитете не столько черты характера харизматического лидера, сколько отношения между лидером и его последователями. Для Вебера харизма относится к «определенному качеству индивидуальной личности, в силу которого он выделяется из обычных людей и рассматривается как наделенный сверхъестественными, сверхчеловеческими или, по крайней мере, особенно исключительными способностями или качествами.”
Харизматический авторитет почти всегда развивается в контексте границ, установленных традиционным или рационально-юридическим авторитетом, но по своей природе имеет тенденцию бросать вызов этому авторитету и поэтому часто рассматривается как революционный. Однако постоянный вызов, который харизматический авторитет представляет конкретному обществу, со временем утихнет, поскольку он будет включен в это общество посредством рутинизации. Рутинизация — это процесс, при котором «харизматический авторитет сменяется бюрократией, контролируемой рационально установленной властью или сочетанием традиционной и бюрократической власти.”
В политике харизматическое правление часто встречается в различных авторитарных государствах, автократии, диктатуре и теократии. Чтобы помочь сохранить свой харизматический авторитет, такие режимы часто устанавливают обширный культ личности, о чем свидетельствует, когда человек использует средства массовой информации, пропаганду или другие методы для создания идеализированного и героического общественного имиджа, часто через беспрекословную лесть и хвалить. Когда лидер такого государства умирает или покидает свой пост, а новый харизматический лидер не появляется, такой режим, скорее всего, вскоре после этого падет, если он не станет полностью рутинным.
Ленин, харизматический лидер : большевистский политический карикатурный плакат 1920 года, на котором Ленин сметает монархистов и капиталистов; Заголовок гласит: «Товарищ Ленин очищает землю от скверны».
Согласно Максу Веберу, методы харизматической преемственности — это поиск, откровение, назначение первоначальным лидером, назначение квалифицированным персоналом, наследственная харизма и служебная харизма. Это различные способы, с помощью которых человек и общество могут ухитриться сохранить уникальную энергию и природу харизмы в своем лидерстве.
Муссолини и Гитлер : Согласно Веберу, харизматические лидеры получают власть не потому, что они обязательно добрые, а потому, что их считают сверхчеловеческими.
Передача полномочий
В США передача власти обычно происходит после президентских выборов.
Цели обучения
Сравните смену президента с переходным правосудием на реальных примерах
Основные выводы
Ключевые моменты
- Переходный период между президентскими выборами и вступлением в должность нового президента.
- В Соединенных Штатах во время смены президента уходящий президент «хромой утки» потерял многие нематериальные преимущества президентства, но новый избранный президент еще не имеет юридических полномочий проводить политику.
- Правосудие переходного периода относится к ряду усилий со стороны государства по устранению нарушений прав человека в прошлом. Эти усилия включают как судебные, так и внесудебные методы.
- В контексте правосудия переходного периода увековечение памяти используется для чествования жертв нарушений прав человека.
Ключевые термины
- избранный президент : лицо, которое было избрано на пост президента, но еще не вступило в должность
- Правосудие переходного периода : Правосудие переходного периода обычно относится к ряду подходов, которые государства могут использовать для рассмотрения нарушений прав человека в прошлом. Это включает как судебный, так и внесудебный подходы.
- Смена президента : Смена президента или президентское междуцарствие относится к периоду времени между окончанием президентских выборов и инаугурацией нового президента.
Переходный период президента
Переходный период между президентскими выборами и вступлением в должность нового президента. В течение этого времени новый президент обычно назначает новый правительственный персонал, включая тех лиц, которые будут либо работать в кабинете, либо руководить правительственными учреждениями.
В Соединенных Штатах переходный период между президентскими выборами длится с даты президентских выборов в начале ноября до двадцатого дня января следующего года.Это было указано в двадцатой поправке к Конституции. Во время смены президента уходящий президент, также известный как «хромая утка», потерял многие нематериальные преимущества президентского кресла. При этом новый избранный президент еще не имеет юридических полномочий проводить политику. Эта двусмысленность между избранным президентом и уходящим президентом создает потенциал для вакуума руководства, который может наиболее остро ощущаться во время войны или во время экономического кризиса.
Правосудие переходного периода
В других странах, во многих из которых были недемократические правительства и диктаторы, правосудие переходного периода относится к усилиям государства по устранению нарушений прав человека в прошлом.Эти усилия могут быть как судебными, так и внесудебными, и относиться к действиям, политике или институтам, которые принимаются в момент политического перехода от насилия или репрессий к социальной стабильности. Как проект, правосудие переходного периода преследует ряд целей, включая восстановление общественного доверия, восстановление раздробленной судебной системы и построение демократической системы управления.
В контексте правосудия переходного периода увековечение памяти используется для чествования жертв нарушений прав человека.Демонстрируя уважение и признание прошлого, национальные мемориалы могут помочь правительствам уменьшить напряженность с жертвами. Они также могут помочь установить историю болезни и предотвратить повторение жестокого обращения.
Инаугурация президента, 2005 год : В Соединенных Штатах тщательно продуманная церемония инаугурации знаменует собой передачу власти.
Политическая общность и индивидуальная свобода в философии государства Гегеля Пельчинского
Политическая общность и индивидуальная свобода в философии государства Гегеля ПельчинскогоZ.А. Пельчинский (1984)
Политическая общность и свобода личности в философии государства Гегеля
Источник: Государство и гражданское общество , Cambridge University Press, 1984.
Насколько мне известно, Гегель ни разу не использовал выражение «политическое сообщество». На самом деле он очень бережно относится к самому термину «сообщество» ( Gemeinwesen ). Это происходит, например, в параграфе 150 Философии права : «В этическом сообществе легко сказать, что человек должен делать, какие обязанности он должен выполнять, чтобы быть добродетельным; он должен просто следовать хорошо известным и ясным правилам своей собственной ситуации.«Хотя идея сообщества имеет решающее значение для его политической мысли, он очень небрежно и эклектично относится к терминам, в которых ее выражает. В разных контекстах он называет это «субстанцией», «организмом», «органическим целым», «тотальностью» и «универсальным», das Allgemeine.
Когда Гегель имеет в виду конкретно политическое сообщество, он называет его der Staat (государство). Таким образом, его определение государства весьма условно и совершенно не соответствует общепринятому значению этого термина.«Государство» для Гегеля означает любое этическое сообщество, которое является политически организованным и суверенным, подчиняется высшей государственной власти и не зависит от других подобных сообществ. Древние восточные империи, греческие города-государства, Римская республика и современные национальные государства — все это «государства» в его понимании. Через несколько абзацев после ссылки на «этическое сообщество» в «Философии права », есть хороший пример его употребления: «Когда отец спросил, как лучше всего научить своего сына этическому поведению, пифагорейец ответил:« Сделайте его гражданином государства с хорошими законами »(§ 153).Здесь, как и в бесчисленных местах, Гегель ссылается на полис , которое было этическим и политическим сообществом, просто как «государство».
Гегель, кажется, совершенно не задумывался о своем эзотерическом использовании термина «состояние», столь отличном от того, что было распространено в его время и даже в большей степени сегодня. Только в одном месте в Философии права (§ 267) он чувствует необходимость отличать всеобъемлющее понятие государства как суверенного этического сообщества от того, что он там называет «строго политическим государством и его конституцией. ‘.«Сугубо политическое государство» — это система государственных органов, властей или властей, посредством которых независимая нация, суверенное сообщество управляет собой ». Я могу вспомнить только одно место во всем корпусе сочинений Гегеля, где четко проводится различие между эзотерическим и здравым смыслом понятия « государство » и где он предлагает нечто такое, что можно было бы принять как мягкое извинение за свое необычное употребление. срока. Это Разум в истории, — так иногда называют Введение к Лекциям по философии всемирной истории .Я хотел бы процитировать реплику Гегеля полностью.
Духовная личность, нация — поскольку она внутренне дифференцирована и образует органическое целое — это то, что мы называем государством. Однако этот термин неоднозначен для государства и законов государства, в отличие от религии, науки и искусства, обычно являющихся чисто политическими объединениями. Но в этом контексте слово «состояние» используется в более широком смысле, так же как мы используем слово «царство» для описания духовных явлений.Следовательно, нацию следует рассматривать как духовную личность, и здесь будет подчеркиваться не ее внешняя сторона, а то, что мы ранее называли духом нации. . . короче говоря, те духовные силы, которые живут внутри нации и правят ею. ( л / ч, 96)
Это самое ясное признание Гегеля, что государство и его законы « обычно имеют чисто политические ассоциации », но тем не менее он предпочитает определять его гораздо шире, включая не только этическую жизнь нации (как он это делает в Философии ). Правильно, ), но все «те духовные силы, которые живут в стране и правят ею».Гегель перечисляет эти духовные силы на несколько страниц дальше в книге «Причина в истории»:
.Религия нации, ее законы, этическая жизнь, уровень ее знаний, другие особые способности и трудолюбие, с помощью которого она удовлетворяет свои потребности, всю свою судьбу, а также отношения со своими соседями в условиях войны и мира — все это чрезвычайно тесно связан. ( л / ч, 101-2 )
Эти два замечания в Причина в истории заслуживают полного цитирования и по другой причине.Они обращают наше внимание на важную, но, насколько мне известно, никогда прежде не замечал двусмысленности в идее Гегеля о сообществе. В «Философии права » именно более узкое понятие этической жизни ( Sittlichkeit ) , происходит от Платона и Аристотеля и греческого опыта в целом, что лежит в основе его теории политического сообщества. Независимая нация — это политическое сообщество, когда его члены разделяют определенные этические идеалы и объединены общепринятой системой социальной морали, определяющей их обязанности, роли или функции в обществе.В других произведениях более широкое понятие национального духа ( Volksgeist ) является основой общественной жизни. Заимствованная у Монтескье, как великодушно признает Гегель во многих местах, «это не только более широкая, но и более современная идея. Это во многом соответствует нашему современному пониманию культуры. Государство с этой точки зрения является политическим сообществом, потому что оно является культурным сообществом, потому что его конституция основана на национальной культуре, потому что его политические институты глубоко переплетены и взаимозависимы со всеми другими аспектами культуры и аналогичным образом выражают гениальность, характер или «принцип» национальной культуры.4 Хотя Монтескье справедливо приписывают открытие идеи политической культуры, а Токвилю — ее блестящее использование в Демократия в Америке, мне кажется, что Гегель тоже заслуживает некоторого признания за развитие и применение идей Монтескье ».
Однако главный источник вдохновения и модель политического сообщества Гегеля можно найти у Платона, а не у Монтескье. Гегель уважал Аристотеля как метафизика и в нескольких отношениях находился под его сильным влиянием, но плохо думал о своей практической философии.В книге Гегеля Лекций по истории философии (перевод Холдейна-Симсона в трех томах, опубликованных в 1892–1892) Гегель дает книге Платона Republic двадцать шесть печатных страниц по сравнению с менее чем четырьмя страницами, которые он дает в книге Аристотеля Политика. . Он считал основной политический труд Аристотеля здравым, но педантичным и в значительной степени эмпирическим трактатом, в то время как «Республика » казалась ему произведением истинного гения и глубочайшей теорией, выражающей сущность греческого общества и культуры (ФР, предисловие) .Фундаментальной предпосылкой Республики и древнегреческой политической жизни в целом (утверждает Гегель) был абсолютный приоритет сообщества над индивидуумом. Гегель обычно называет это «субстанциальностью» полиса или «субстанциальным характером этической жизни» в Греции. Древний грек по натуре считал себя политическим животным. Он видел себя сыном своего города, членом существующего исторического сообщества, а не независимой личностью, сталкивающейся с другими подобными людьми в атомистическом состоянии природы или в каком-то довольно слабо структурированном обществе, которое они добровольно основали.Гражданин Греции был настолько поглощен политикой и духом своего города, что мало заботился о себе. Он руководил своими действиями не своими корыстными интересами или каким-то личным представлением о счастье и добродетели, а традиционными идеалами своего города, которые он принимал без всяких сомнений ». Можно сказать, что у него не было индивидуальности в полном смысле этого слова; он был просто инструментом, членом организма, который действовал через него, преследуя свои собственные универсальные цели.
Мы привыкли начинать с выдумки состояния природы, которое на самом деле является состоянием не разума или разумной воли, а состояния животных между собой: поэтому Гоббс справедливо заметил, что истинное состояние природы — это война между ними. каждый против своего ближнего.. . Вымысел естественного состояния исходит из индивидуальности человека, его свободной воли и его отношения к другим людям в соответствии с этой свободной волей. То, что было названо естественным законом, является законом внутри и для индивида, а состояние общества и государства рассматривается как средство индивидуальной личности, которое является основной целью. Платон, прямо противоположный этому, ставит в качестве своего основания субстанциальное, универсальное, и он делает это таким образом, что индивид как таковой имеет эту универсальную цель, а субъект имеет свою волю, активность, жизнь и наслаждение. в государстве, так что это становится его второй натурой, его привычками и обычаями.Эта этическая субстанция, составляющая дух, жизнь и бытие индивидуальности и являющаяся ее основой, систематизирует себя в живое, органическое целое и в то же время дифференцируется на своих членов, деятельность которых приводит к существованию целого. ( LHPh, II, 92-3)
В основе Платона Республика лежал идеал справедливости, определяемый как сохранение своего надлежащего места в городе или выполнение традиционных жизненных обязанностей; это было почитание установленной общественной морали города, его этической жизни или Sittlichkeit. Это, в общем, был истинный греческий этический идеал, но в республике согласно Гегелю ему было дано необычно жесткое толкование. Платон осознавал элементы личного интереса и критического осмысления, которые, как он опасался, подорвали существование полиса , и он стремился противодействовать им посредством ограничений на брак, собственность, выбор карьеры и других прав, а также деспотические сила стражей. Тот факт, что он был готов зайти так далеко, утверждает Гегель, выявил фундаментальный недостаток греческой этической жизни — ее безразличие к «субъективности» или «субъективной свободе».Потребовались столетия культурного и социального развития, прежде всего подъема христианства, чтобы идеал субъективной свободы стал признанным и принятым, по крайней мере, в западном мире.
Мыслителем, который, по мнению Гегеля, наиболее ясно выразил идеал в контексте современной светской жизни и общества, был Жан-Жак Руссо. Политическая мысль Руссо, таким образом, является антитезой Платона, так сказать, противоположным полюсом отношений общности и индивидуальности. В довольно крайней интерпретации Гегеля Руссо утверждает абсолютный примат личности над сообществом.Человек, его совесть и его воля, какими бы произвольными они ни были, являются основой общества и государства. Традиции, обычаи, установленные институты и законы не имеют никакой силы, если люди не примут их добровольно. В этом добровольном принятии и состоит сущность человеческой свободы. В « Лекциях по истории философии» Гегель с большой ясностью противопоставляет Платону и Руссо: «
Отсутствие субъективности — действительно недостаток греческой этической идеи.. . Платон не признавал ни знания, ни желания, ни решения индивида, ни его самоуверенность, и ему не удалось объединить их со своей идеей; но справедливость требует на это своих прав точно так же, как требует более высокого разъяснения того же самого и его гармонии с универсальным. Принципу Платона противоположен принцип сознательной свободы воли индивидов, который в более поздние времена особенно выделялся Руссо: необходимость произвольного выбора индивида как индивида, внешнего выражения индивида.( LHPh, II, 114, 115)
Позже, в «Лекциях », , в коротком разделе, который мало оправдывает продуманную оценку Гегелем значения Руссо в истории политической философии, Гегель цитирует знаменитые слова Du contrat social с полным одобрением (хотя и несколько неправильно): « свобода — отличительная черта человека. Отказаться от свободы — значит отказаться от мужественности »( LHPh, III, 401). И через страницу он пишет:
Принцип свободы появился у Руссо и дал человеку, который воспринимает себя как бесконечность, эту бесконечную силу.Это обеспечивает переход к кантовской философии, теоретически считавшейся положенной в основу принципа. ( л / с, III, 402)
Руссо отрицал действительность всех устоявшихся норм морали, религии, обычаев и институтов. Ничто внешнее по отношению к человеку не могло претендовать на какую-либо власть. Его личная совесть была верховным судьей нравственности. Только то, на что индивид давал свое свободное согласие, было обязательным для его воли. Воля каждого человека, не ограниченная и не управляемая ничем, кроме его собственной глубоко прочувствованной концепции добродетели или общего блага, была основой права и политической ассоциации.Не было ничего, что могло бы гарантировать, что Генеральное завещание de facto отличалось от воли всех или большинства. Руссо смешал истину о том, что не может быть свободы без согласия разума и воли, с совершенно другим утверждением, что такое согласие составляет свободу. Без внешнего, объективного, рационального принципа, которым мы руководствуемся, становится произвольным и аморальным. Систематически отвергая весь установленный порядок как источник таких принципов, Руссо лишился этической опоры, на которой можно было бы стоять.Логическим следствием подхода Руссо на практике был распад всего общества, сообщества и государства. В длинном отрывке из «Философии права » Гегель приписывает эксцессы Французской революции идеям Руссо о воле, согласии и свободе, а также «сведению союза индивидов в государстве к договору и, следовательно, к чему-то основанному. по их произволу »:
, когда эти абстрактные выводы пришли к власти, они впервые в истории человечества представили потрясающее зрелище ниспровержения устройства великого действительного государства и его полной реконструкции ab initio на основе одной только чистой мысли, после уничтожение всего существующего и заданного материала.Воля его основателей заключалась в том, чтобы дать ему то, что, по их мнению, было чисто рациональным основанием, но использовались только абстракции; Идея [истинная концепция сообщества] отсутствовала; и эксперимент закончился максимумом ужаса и ужаса. ( PhR , § 258)
Та же самая идея, конечно, была выражена Гегелем тринадцатью годами ранее в блестящей главе «Абсолютная свобода и террор» в книге Феноменология духа ( 1807 ).
Собственную политическую философию Гегеля можно рассматривать как его ответ на концепцию индивидуальной свободы Руссо или (говоря другими словами) как попытку воздать должное взглядам Платона и Руссо на условия жизни человека. Философия права является наиболее полно разработанным и наиболее теоретическим изложением собственной позиции Гегеля и предлагает нам то, что он считает теорией политического сообщества, адекватной современному миру. Несмотря на схематическую форму и чрезвычайно сложную и непонятную терминологию, к сожалению, нет лучшего места для исследования идей Гегеля о политическом сообществе.
Гегель пытается примириться с истинностью моральной позиции Руссо и Канта — концепции автономного субъекта, сущностная свобода которого состоит в том, чтобы не быть принужденным принимать что-либо как действительное, если его совесть, воля и разум не дали на это согласия — тремя основными, но разными способами.Первый касается построения его теории политического сообщества в том виде, в каком мы находим его в «Философии права ». Там, в длинном введении, Гегель начинает с концепции индивидуальной воли (как того требовал Руссо), а не с платоновского субстанционального «этического, правового и политического порядка». Он считает и действительно утверждает, что такой нормативный порядок ( Recht, «закон» или «право», как он обычно его называет) должен быть доказан в некотором глубоком философском смысле как создание индивидуальной воли, результат его имманентное развитие в направлении полной свободы, если оно должно иметь легитимность в современном мире.В этом философском начинании он, возможно, научился чему-то у Гоббса — помимо Руссо, единственного современного политического философа, который Гегель принимает всерьез, — который в своем «рациональном поколении общества» в году Левиафан также исходит из абстрактного человека и делает вывод о необходимости и авторитете. государства от воли множества таких лиц.
Второй важный путь, которым Гегель пытается ответить на вызов Руссо, — это разработка в рамках своей теории политического сообщества теории «гражданского общества» как ее отдельного, но необходимого аспекта («момент» на гегелевском жаргоне). .Гегель считает, что в городах-государствах древней Греции и республиканском Риме граждане пользовались свободой лишь постольку, поскольку они участвовали в политической жизни своего сообщества и своими действиями — в мирное или военное время — поддерживали его существование и способствовали его благополучию. . Беспрепятственное преследование личных, эгоистических интересов, хотя оно появилось в конце эллинской эпохи и было закреплено в гражданском праве в эпоху Римской империи, не воспринималось древними как свобода.Это своеобразно современная идея свободы — гражданская или буржуазная , а не политическая или гражданская свобода, и она создает новую форму взаимозависимости между людьми. Вместо того, чтобы сознательно стремиться к общему благу, люди теперь стремятся к собственному благу, приобретению собственности или развитию индивидуальности. Но, не осознавая этого, они косвенно удовлетворяют потребности или продвигают интересы других людей и устанавливают новые виды социальных связей.
Греки все еще были незнакомы с абстрактным правом наших современных государств, которое изолирует человека, позволяет ему действовать как таковое и, тем не менее, как невидимый дух объединяет все его части.Однако это делается таким образом, что ни у кого, собственно говоря, нет ни сознания, ни активности для целого; но поскольку индивид действительно считается личностью, и все его заботы — защита своей индивидуальности, он работает для целого, не зная как. Это разделенная деятельность, в которой каждый играет только свою часть, точно так же, как на фабрике никто не делает целое, а только часть, и не обладает навыками в других отделах, потому что лишь немногие задействованы в соединении разных частей вместе.Это бесплатно [т.е. только республиканские] нации, обладающие сознанием и активностью в интересах всего; в наше время индивид свободен только для себя как таковой и пользуется только гражданской свободой — в смысле буржуа , а не гражданина. У нас нет двух отдельных слов, чтобы обозначить это различие. Свобода граждан в этом значении — отказ от универсальности, принцип изоляции; но это необходимый момент, неизвестный древним государствам.( LHPh, II, 209)
В «Философии права » Гегель использует термин «гражданское общество» для описания этого конкретного измерения современного государства как политического сообщества, «гражданской» сферы, в которой люди стремятся удовлетворить потребности друг друга посредством работы, производства и обмена; в котором есть глубокое разделение труда и система социальных классов; и в которой суды, юридические лица и государственные регулирующие органы и органы социального обеспечения («полиция») содействуют обеспечению безопасности собственности, средств к существованию и других прав. Эта система взаимозависимости, по словам Гегеля, «может рассматриваться как внешнее государство. , государство, основанное на необходимости, государство, как его предвидит Понимание »( PhR, § 183), но только prima facie.
Государство в собственном смысле слова — как суверенная политическая единица, которая также является этическим и культурным сообществом — подразумевает нечто большее, чем система потребностей, гражданских прав и социального благополучия. Он подразумевает институциональный общественный форум, на котором обсуждаются и решаются вопросы, касающиеся сообщества в целом, а решения принимаются правительством. На этой общественной или политической арене потребности гражданского общества и национального сообщества оцениваются и оцениваются, и единство частных интересов и общественных ценностей реализуется сознательным и организованным образом.
Государство — это актуальность конкретной свободы. Но конкретная свобода состоит в том, что личная индивидуальность и ее частные интересы не только достигают своего полного развития и получают явное признание своих прав (как они это делают в сфере семьи и гражданского общества), но, во-первых, они также проходят по своей собственной воле в интересах универсального, и, во-вторых, они знают и желают универсальное; они даже признают это как свой собственный сущностный ум; они воспринимают это как свою цель и стремятся и активно стремятся к ее достижению.В результате универсальное не преобладает и не достигает завершения, кроме как наряду с частными интересами и посредством сотрудничества конкретных знаний и желаний; Точно так же индивиды не живут как частные лица только для своих собственных целей, но в самом акте воли этого они желают универсального в свете универсального, и их деятельность сознательно направлена только на универсальную цель. Принцип современных государств обладает огромной силой и глубиной, потому что он позволяет принципу субъективности развиваться до своей кульминации в крайности самодостаточной индивидуальности, и в то же время возвращает его к субстанциальному единству и таким образом поддерживает это единство. в самом принципе субъективности.( PhR , § 260)
Нас не интересуют детали гегелевской концепции «политического государства и его конституции», политической организации современного национального сообщества. После захватывающей дух концептуализации современного государства в § 260, описание его политической организации Гегелем является скорее анти-кульминационным моментом. Высшая государственная власть состоит из наследственной монархии, исполнительной власти министров и высших государственных служащих, ответственных перед королем, представительного органа, основанного на сословиях и корпорациях, а также системы общественного мнения или (как он выражается) «общественной коммуникации» (§ 319).Благодаря этому политическому механизму и механизму гражданского общества «абстрактная» свобода личности, задуманная Руссо в полной изоляции от всего этического, социального и политического контекста, становится «конкретной». Индивид находит простор как для своих личных интересов и субъективного выбора, так и для бескорыстного служения этическим идеалам и общественным интересам сообщества. Он (как любит выражаться Гегель) буржуа в силу принадлежности к гражданскому царству, но гражданин из-за его принадлежности к политическому царству.
Третий важный способ, которым Гегель отвечает на вызов Руссо, — это развитие в «Философии права » теории свободы, более адекватной, чем собственные идеи Руссо. Я сознательно использую термин «теория», потому что это не просто одно альтернативное понятие свободы, скажем, «позитивная» свобода, которое вместо этого предлагает нам Гегель, а целый ряд отдельных, но связанных концепций, связанных между собой систематическим образом.
В основе политической философии Руссо лежит хорошо известная загадка, которую Гегель в лекциях по истории философии полностью цитирует на немецком языке и на оригинальном французском языке.
Проблема состоит в том, чтобы найти такую форму ассоциации, которая будет защищать и защищать всей общей силой личность и имущество каждого партнера, и в которой каждый, объединяясь со всеми, может по-прежнему подчиняться самому себе и оставаться таким же свободным, как перед.’
Гегель отрицает, что Руссо удалось решить загадку. Человек не может «оставаться таким же свободным, как прежде» после вступления в политическое сообщество. Он должен либо ограничить свою свободу, либо изменить ее природу. Начиная с воли, которая потенциально свободна, он должен развить ее в полную силу — чтобы сделать ее действительно свободной в сообществе.Тогда он будет не «таким же свободным, как прежде», но более свободным; он достигнет более высокого, более адекватного и более удовлетворительного типа свободы — истинной, реальной или действительной свободы. Многие интерпретаторы Руссо считали, что он движется в том же общем направлении, что и Гегель. В результате общественного договора человек больше не подчиняется себе одному, а подчиняется общей воле, которая является одновременно его собственной высшей волей и волей сообщества единомышленников, которая формулируется и выражается через механизм прямого народного законодательства в республиканском государстве.Но если это решение Руссо, Гегель отвергает его как неудовлетворительное; он отрицает, что Руссо может логически прийти к концепции общей воли, которая действительно превосходит частные воли.
Заслуга вклада Руссо в исследование рациональной основы государства состоит в том, что, допуская волю как принцип государства, он выносит принцип, который мыслился как по форме, так и по содержанию, принцип, который действительно является мыслящим. сам . . . К сожалению, однако, как это сделал позже Фихте, он принимает волю только в неопределенной форме как индивидуальную волю, и он рассматривает универсальную волю не как абсолютно рациональный элемент в воле, а только как « общую » волю, исходящую из индивидуальная воля как вне сознательной воли.( PhR, § 258)
Другими словами, общая воля Руссо остается искусственной конструкцией, волей всех или большинства, вместо того, чтобы стать живым этосом политического сообщества, которое, как утверждает Гегель, является «абсолютно рациональным элементом в воле».
В своем решении проблемы свободы в Philosophy of Right Гегель прибегает к помощи своего умозрительного философского метода. Он рассматривает свободу как концепцию, которая развивается диалектически в результате противоречий, присущих ее собственной природе, и, таким образом, раскрывает новые черты на разных этапах развития, пока процесс не будет завершен, а «идея свободы» — полная актуализация концепции — достигается в структуре рационального современного государства.Это движение от «абстрактной» концепции свободы, связанной с отдельной индивидуальной волей, к «конкретной свободе», актуализированной в политическом сообществе как рациональная система воли. В этом очерке я не буду следовать по стопам Гегеля честно, то есть диалектически. Помимо огромной сложности и непонятности диалектического метода, я считаю, что он на самом деле не работает в «Философии права ». Гегелю не удается доказать необходимость перехода от одной стадии к другой, и его попытка сделать это приводит к множеству мучительных и неправдоподобных аргументов.Тем не менее я буду прослеживать стадии развития Гегеля, несколько перефразируя и упрощая их и надеясь таким образом пролить достаточный свет на его решение проблемы индивидуальности-общности.
Гегелевскую концепцию свободы можно было бы назвать «контекстной», хотя этот термин, насколько мне известно, не применялся ни к его, ни к какой-либо другой идее свободы. Под этим я подразумеваю, что Гегель всегда понимает свободу в социальном контексте или, точнее, в контексте человеческого взаимодействия.Структура такого взаимодействия составляет контекст свободы, в котором оно становится чем-то конкретным и определенным, действительностью, а не простой идеей. Следуя линии исследования Гегеля, можно выделить четыре основных вида свободы и четыре соответствующих контекста или модели человеческого взаимодействия. Это естественные, этические, гражданские и политические, и я предлагаю рассмотреть их именно в таком порядке.
Естественная свобода
В основе гегелевской теории свободы лежит его концепция воли.Воля — это не отдельная способность, отличная от разума; мысль и воля — это просто два аспекта или способа разума: «воля — это … особый способ мышления, мышление, воплощающее себя в существование, мышление как побуждение дать себе существование» (PhR, § 4 A). Выбирая, решая и действуя, человек думает, отражает и использует концепции; он проявляет или выражает свою рациональность, которая является его основной характеристикой. То, как человек видит себя, то, как он себя представляет, или, что более адекватно, представление о себе как о человеческом существе, определяет, какого рода волю он имеет и, следовательно, какое взаимодействие с другими людьми возможно для него.Следовательно, свобода связана с самосознанием, а истинная свобода предполагает истинное самосознание.
Самосознание, которое очищает свой объект, содержание и цель и поднимает их до универсальности, действует так, как мысли, находящие свой собственный путь в воле. Здесь становится ясно, что только в качестве мыслящего интеллекта воля действительно является волей и свободой. Раб не знает своей сущности, своей бесконечности, своей свободы; он не знает себя как человека по сути; и ему не хватает этого знания о себе, потому что он не думает о себе.Это самосознание, которое через мышление воспринимает себя как сущностно человеческое и тем самым освобождает себя от случайности и ложности, является принципом права, морали и всей этической жизни. ( PhR , § 21R)
Сама воля по своей сути представляет собой сложную идею; В простейшем акте воли Гегель различает три элемента или «момента». Согласно теории Гегеля, «субъективный дух» предвещает волю в порывах и чувствах, которые во многом определяют наше поведение в детстве.На уровне развития, на котором волю и мысль можно ясно отличить от желания и чувства, акт воли содержится согласно Гегелю:
(1) «элемент чистой неопределенности или то чистое отражение эго в самом себе, которое включает рассеяние всех ограничений и всякого содержания» ( PhR , § 5) . Это элемент ухода или отказа от всех внешних факторов, утверждение независимости воли от — от внешнего мира.
Когда самоопределение воли состоит только в этом или когда репрезентативное мышление рассматривает эту сторону как свободу и цепляется за нее, тогда у нас есть негативная свобода или свобода, как ее понимает Понимание. ( PhR , § 5)
(2) Второй момент, «конкретизация эго», состоит в том, что эго дает себе «дифференциацию, определение и постулирование определенности как содержания и объекта» (§ 6). Это содержание может быть чем-то естественным — потребностью или желанием — или чем-то рациональным — какой-то мыслью или принципом действия.Определение или фокусирование эго на чем-то определенном или частном, самоотождествление эго с ним составляет второй, «позитивный» элемент, вовлеченный в желание, второй частичный, но существенный аспект воли.
(3) «Воля есть единство обоих этих моментов … Это самоопределение эго, что означает, что в одно и то же время эго позиционирует себя как свое собственное негативное, то есть как ограниченное и определенное, и пока остается сам по себе, т.е.в своей самоидентификации и универсальности »(т.е. как источник всех определений). «Это свобода воли, и она составляет понятие или субстанциальность воли, ее, так сказать, вес, точно так же, как вес составляет субстанциональность тела» (§ 7). Иными словами, действие воли подразумевает агента, способного отвергать все варианты действий, кроме того, которому он действительно выбирает следовать.
Когда человек настолько самоопределен, но единственное содержание его воли, единственный источник его определений — это его импульсы, аппетиты и желания, у него есть то, что Гегель называет «непосредственной или естественной» волей (§ II).Такая воля не действует в соответствии со своей рациональной природой, хотя она способна к утилитарной рациональности; Гегель допускает, что импульсы можно сравнивать и оценивать в свете опыта и отбирать на основании удовлетворения или счастья (§ 20). Неопределенность воли при отсутствии действительно рационального критерия выбора составляет «произвол» ( Willkiir ) . Такая неопределенная произвольная воля иногда считалась парадигмой свободы воли, но с точки зрения Гегеля, это серьезная ошибка.
Выбор, который у меня есть, основан на универсальности воли, на том, что я могу сделать то или иное своим. Моя вещь особенная по содержанию и, следовательно, неадекватная мне и поэтому отделена от меня; это только потенциально мое, в то время как я — возможность связать себя с ним. Выбор, следовательно, основан на неопределенности эго и определенности содержания. Таким образом, воля из-за этого содержания несвободна, хотя она имеет бесконечный аспект в силу своей формы.Ни один отдельный контент не подходит для него, и ни в одном отдельном контенте он не может справиться с самим собой. Произвол означает, что контент стал моим не по природе моей воли, а случайно. Таким образом, я зависим от этого содержания, и это противоречие заключается в произволе. Обыватель думает, что он свободен, если он может поступать так, как ему заблагорассудится, но сама его произвол подразумевает, что он несвободен. Когда я желаю рационального, я действую не как отдельная личность, а в соответствии с концепцией этики в целом.В этическом действии я защищаю не себя, а вещь. ( PhR , § 15A)
Другими словами, настоящая свобода — это этическая свобода, и ее можно достичь только в этическом сообществе. Поскольку произвольная воля людей не совпадает, когда они действуют капризно, упорядоченное, структурированное общество естественных людей невозможно. Его можно представить только как абстракцию, « естественное состояние », в котором безудержно правят импульс и насилие, гоббсовское состояние « войны всех против всех », в котором жизнь « отвратительна, жестока и коротка » и от которой человек следует всеми средствами стремиться к побегу.Гегель рассматривает «естественную свободу» как свободу, присущую такому естественному состоянию; это единственная свобода, которой могут обладать независимые, эгоцентрические и импульсивные люди, когда они оказываются в общем физическом пространстве. Однако произвольный выбор имеет место в рациональном нормативном порядке, как признает Гегель в своем исследовании гражданского общества; фактически это одна из его основных составляющих.
Этическая свобода
Чтобы иметь минимально возможный вид стабильного взаимодействия, необходимо, чтобы все люди осознавали определенные правила или принципы действия и следовали им на практике.Минимальное количество правил, которые рациональный агент признает и принимает как рациональные, очевидно, будет теми, которые охраняют его жизнь, здоровье и имущество и гарантируют ему сферу деятельности, свободную от вторжения и вмешательства других. В этой сфере каждый человек может делать то, что ему заблагорассудится, и может реализовать свою естественную, непосредственную или произвольную волю в максимальной степени, совместимой с равными возможностями для всех остальных членов общества делать то же самое. Систему таких рациональных правил, основанную на взаимности и необходимом минимуме ограничений, Гегель называет «абстрактным правом».Это действительно естественный закон семнадцатого и восемнадцатого веков, основанный на возрождении римского права; в своих рассуждениях о Римской империи Гегель дает понять, что идея закона как определения и защиты частных прав индивидов была открыта именно в ту эпоху мировой истории.
Гегелевский анализ абстрактного права и составляющих его элементов личности (правоспособности), собственности, договора и правонарушений в «Философии права » значительно расширяет наше понимание его концепции свободы.Гегель основывает систему личных прав на присвоении человеком природных объектов и признании собственности законной собственностью другими людьми. Присваивая вещи, человек поднимается над природой и утверждает свою независимость в качестве свободного агента: «человек — это единица свободы, осознающая свою абсолютную независимость» (PhR, § 35A). Однако принципы абстрактного права «актуализируются» в позитивной правовой системе гражданского общества и, таким образом, становятся частью более широкого нормативного порядка Sittlichkeit. Нет необходимости обсуждать их отдельно.
То же относится и к сфере морали, которая, с точки зрения Гегеля, образует еще один элемент этической жизни. Под моралью Гегель подразумевает поведение, определяемое совестью, благородными намерениями или субъективным суждением о том, что является абсолютно хорошим. Абстрактное право (и основанный на нем позитивный закон) безразлично к мотивам и просто требует внешнего соответствия объективным правилам поведения.
вопрос о самоопределении и мотиве завещания.. . в связи с моралью. Поскольку человек желает, чтобы о нем судили в соответствии с его собственным самоопределенным выбором, он свободен в этом отношении к самому себе, независимо от того, что может навязать ему внешняя ситуация … Ценность человека оценивается по его внутренним действиям и, следовательно, с точки зрения мораль — это свобода, осознающая себя. ( PhR , § 106A)
Как мы уже видели, это концепция свободы, которую Гегель приписывает Руссо и Канту и критикует как неадекватную — ложную в теории и губительную на практике.Однако как элемент Sittlichkeit он занимает важное место в современной общественной и политической жизни. Это необходимая поправка ко всем нормативным структурам, основанным на позитивном праве, общепринятой морали и традиционных институтах.
Sittlichkeit — это реальный контекст, в котором мужчины достигают свободы или самоопределения. Это структура человеческого взаимодействия, основанная на установленных законах и институтах, которые выдержали испытание опытом, но также и теоретическую проверку.Это реальный социальный механизм, с помощью которого люди превращаются в этических агентов — существ на практике , действующих в соответствии с законами, признавая и выполняя обязательства, иногда разделяя цели и задачи с другими людьми и преследуя их посредством своих совместных усилий. Когда Гегель говорит об этической жизни как о «субстанции», а о людях как о ее случайностях », он хочет привлечь наше внимание к основательному способу, которым этическая жизнь формирует человеческую природу или« социализирует »индивидов». Sittlich keit включает существующий нормативный мир , исторический мир человеческих отношений и идеалов и, так сказать, почва, на которой растут абстрактное право и мораль.Без него два других значимы только как гипотетические условия или абстрактные модели человеческого взаимодействия.
Право и мораль не могут существовать независимо; они должны иметь этическое как свою опору и основу, поскольку право лишено момента субъективности, в то время как мораль, в свою очередь, обладает только этим моментом, и, следовательно, как право, так и моральный недостаток актуальны сами по себе. ( PhR , § 141A)
В конкретных исторических терминах право и мораль — это просто «моменты» или аспекты Sittlichkeit, , которые развиваются в матрице традиционной общественной жизни человека в ходе всемирной истории, в современную эпоху и обогащают примитивное, простое, простое, простое, простое, человеческое. недифференцированная обычная этика с новыми и важными элементами: личным интересом и совестью или, в гегелевской терминологии, «особенностями» и «субъективностью».С точки зрения европейской культуры Sittlichkeit — это этическое существование современного европейского человека, когда он осознал свою индивидуальность, отстаивал свои права в теории и на практике и в то же время признал необходимость объективно существующего этического порядка в в котором реализуется его индивидуальность.
С другой стороны, этическая жизнь — это совокупность детерминант воли — этических норм, правил или принципов действий, которые обеспечивают суть человеческих решений, поскольку они являются актами конкретного мышления, выбора и воли. .Ключевой нормативной идеей Sittlichkeit является пошлина ( Pflicht ) .
В Sittlichkeit агент сталкивается с группами обязанностей, вытекающих из его конкретного социального положения, например, как муж или отец, работодатель или служащий, учитель или студент, член сословия, профессии или корпорации, избиратель, парламентский представитель. или государственный служащий. Эти обязанности не являются абстрактными или общими, как кантианские категорические императивы; они контекстуальны, конкретизированы, привязаны к нашим особым социальным ролям, зависят от сферы деятельности, в которой мы участвуем.Чем более сложную, четко сформулированную и развитую структуру образует общество или сообщество, тем шире диапазон ролей, доступных его отдельным членам, но также и более продуманной является система обязанностей, которые этически связывают их. Другими словами, обязанности — это содержание законов, институтов, организаций и сообществ, которые вместе составляют структуру этического сообщества. И поскольку они были усвоены как привычки и предрасположенности, они являются содержанием воли (ср. PhR, § 150R).
Гегель определяет свободу, присущую Sittlichkeit («этическая свобода»), с точки зрения долга. Это парадоксально, только если мы принимаем точку зрения Гоббса, согласно которой обязанности связывают нас и ограничивают нашу свободу передвижения. Но для Гегеля парадокса нет.
Узы долга могут проявляться как ограничение только неопределенной субъективности или абстрактной свободы, а также импульсов либо естественной воли, либо моральной воли, которые произвольно определяют неопределенное благо.Однако правда в том, что в долге человек находит свое освобождение; во-первых, освобождение от зависимости от простого естественного импульса и от депрессии, от которой он как особый субъект не может избавиться в своих моральных размышлениях о том, что должно быть и что могло бы быть; во-вторых, освобождение от неопределенной субъективности, которая, никогда не достигая реальности или объективной детерминированности действия, остается замкнутой в себе и лишенной действительности. В долгу человек обретает реальную свободу. ( PhR , § 149)
В дополнении к этому абзацу он заключает:
Таким образом, долг — это не ограничение свободы, а только абстрактная свобода, т.е.е. о несвободе. Долг — постижение нашей сущности, завоевание положительных свобод.
Эта концепция свободы как сознательного принятия и выполнения своих этических обязательств (в известной фразе Брэдли «мое положение и его обязанности») может на первый взгляд показаться несколько непривлекательной. Даже если совершенная свобода Гегеля не была просто послушанием прусскому государству, как его иногда утверждали, такая «субстанциальная» или «позитивная» свобода кажется совместимой со всеми видами ситуаций, в которых очень мало свободы. обычно понимают либералы или демократы.Традиционное патриархальное общество, феодальная монархия или современная коллективизация, строго регулируемое государство — все это с радостью соответствует концепции этического порядка Гегеля. Но думать так — значит игнорировать специфические современные измерения Sittlichkeit , представленные абстрактным правом и моралью, которые только что были упомянуты. Чтобы считать Sittlichkeit истинным, этический порядок в нашу собственную эпоху должен быть пронизан личными правами и сферами автономии и должен быть приемлемым для индивидуальной совести.Он должен (другими словами) включать принципы индивидуальности и субъективности (ср. , PhR , § 260, цитируемый выше).
Гегель подробно развивает этот момент в Философии права , разделах этической жизни, посвященных гражданскому обществу и государству, но следует сказать несколько слов о его концепции семьи, которая, по сути, является основной формой этической жизни. жизнь. Семья (то есть современная семья) также имеет субъективное измерение — например, свободный выбор партнеров в браке или решение иметь детей.Он также может удовлетворить особые потребности и желания людей в общении, привязанности, эмоциональной безопасности и сексуальном удовлетворении; в какой-то степени он все еще выполняет экономическую функцию. Но даже в современной семье доминирующими элементами являются «универсальность» и «объективность». Это сообщество, которое, несмотря на любовь и привязанность, часто воспринимает своих членов как нечто обременительное, что существенно ограничивает их произвольную волю. Это требует от всех частых актов самопожертвования и погружения частностей в общую жизнь.Это также, по крайней мере для детей, необходимость, от которой нелегко избавиться. Семья — единственное сообщество в современном мире, где Sittlichkeit в своем изначальном смысле действует в более или менее чистой форме через наставления, привычки, бессознательное подражание и другие приемы; они формируют естественную волю человека и учат его элементам этической жизни — признанию и принятию разнообразных обязанностей и моральной дисциплины над желаниями и аппетитами, дисциплина, которая изначально внешняя, но постепенно становится внутренней как самодисциплина.
В определенном смысле Sittlichkeit пронизывает все аспекты общественной жизни, все отношения, учреждения, организации и сообщества; это, так сказать, их этический субстрат. Но в современном мире он принимает форму двух различных этических систем — сложных и взаимозависимых («органических») социальных целостностей, составляющих гражданский и политический порядок. В последнем, как и в семье, преобладают универсальные и содержательные элементы.
Гражданская свобода
В отличие от семьи и политического сообщества элементы частной жизни и субъективности (личный интерес и личный выбор) выходят на первый план и являются доминирующими характеристиками гражданского общества.В гражданском обществе мужчины взаимодействуют с минимумом этических или юридических ограничений. В § 206 Философии права Гегель отмечает, что в современном обществе при выборе карьеры или профессии (и, следовательно, сословной или сословной принадлежности) « существенными, окончательными и определяющими факторами являются субъективные мнения и индивидуальная произвольная , которые завоевывают в этой сфере свое право, свои заслуги и свое достоинство ». В платоновской республике и в древнем мире в целом (как указывает Гегель в PhR, § 206R) социальный статус человека в значительной степени определялся случайностью рождения или распоряжением деспотической власти; свободный выбор своей роли в обществе не признавался и не закреплялся соответствующими законами и институтами, как в современном гражданском обществе.
когда субъективная особенность поддерживается объективным порядком в соответствии с ней и в то же время получает свои права, тогда она становится вдохновляющим принципом всего гражданского общества, развития умственной деятельности, достоинств и достоинства. Признание и право на то, что то, что вызвано необходимостью в гражданском обществе и государстве, должно в то же время осуществляться при посредничестве произвольной воли, является более точным определением того, что в первую очередь подразумевается под свободой в просторечии.( PhR , § 206R)
«Свобода в просторечии» или то, что можно было бы назвать «гражданская свобода» в контексте гражданского общества, подразумевает для Гегеля наличие различных гражданских и экономических прав, право на объединение, право на суд присяжных, право продвижение групповых интересов через корпорации, а также право на общественную помощь и защиту от несчастий или капризов рынка. Многие из них представляют собой установление и институционализацию сферы абстрактного права — сферы юридических запретов, которые позволяют людям действовать, не мешая друг другу.В § 230 он, кажется, предвидит рост так называемых социальных прав или прав государства всеобщего благосостояния, поскольку утверждает, что «право, фактически присутствующее в частном, требует». . . чтобы обеспечение средств к существованию и благосостояния каждого человека рассматривалось и реализовывалось как право, то есть относилось к этому конкретному благосостоянию как таковому ». «Полиция» в его особом смысле слова и корпорация озабочены безопасностью таких социальных прав.
Если мы рассмотрим вопрос об обязанностях, мы увидим, что гражданское общество с его сложной и все более четко сформулированной структурой предоставляет людям множество новых социальных ролей и этических обязанностей.Они не оставлены на произвол судьбы или условности. Они сформулированы четкими и однозначными законами. Позитивное право, когда оно рационально реформировано, гарантирует, что наши фактические социальные обязательства не противоречат принципам абстрактного права и морали, например, не включают рабство, крепостное право, произвольные ограничения собственности, обязательное религиозное присутствие или членство в религиозной секте. Как сознательный этический деятель современный человек с радостью принимает свои обязательства и охотно их выполняет.Но тем не менее, поступая так, он приносит в жертву часть своей индивидуальности. Современное сообщество, так сказать, компенсирует человеку эту жертву, продвигая его личные интересы, защищая его личные права и благополучие, заботясь о нем как о личности. И эта забота распространяется на него одинаково и повсеместно как на человека, независимо от религии или национальности, как на его основное право человека (см. PhR, § 209R).
Политическая свобода
Кульминационным моментом развития индивидуальной воли к свободе в Философии права является политическая сфера, сфера «высшей общественной власти« строго политического государства ».из этого следует, что «политическая свобода» — этическая свобода, соответствующая этой сфере взаимодействия, — это высшая форма человеческой свободы. Однако мы обнаруживаем, что «политическая свобода» — это неуловимое понятие в «Философии права », , и Гегель гораздо больше говорит об этом в своих незначительных политических работах, особенно в тех, которые он написал до того, как поселился в Берлине. Наиболее вероятное объяснение состоит в том, что завершение Философии права совпало с началом реакции в Пруссии после периода значительного либерализма, и более чем вероятно, что рассудительность (или политическая целесообразность) умерила теоретическое рвение Гегеля в этом вопросе. область его политической философии.Фактически, наиболее четкое признание важности общественной свободы происходит в Философии права не в разделе о конституции государства, а в контексте обсуждения Гегелем корпорации, которая является институтом гражданского общества. Основная задача корпорации — обеспечить безопасность и другие преимущества для своих членов, продвигая групповые интересы; но, между прочим, он способствует развитию у своих членов различных этических характеристик — чувства честности, групповой гордости, чувства принадлежности и осознания общей цели, ради которой они объединены.«Как семья была первой, так и Корпорация является вторым этическим корнем государства, укорененным в гражданском обществе» ( PhR , § 255).
В современных политических условиях граждане имеют лишь ограниченную долю в публичных делах государства, тем не менее, важно обеспечить мужчин — этических субъектов — работой общественного характера помимо их частного бизнеса. Это произведение общественного характера, которое не всегда предоставляет современное государство, есть в Корпорации.. . . Именно в Корпорации бессознательное принуждение впервые превращается в известный и этичный образ жизни. ( PhR, § 255A)
В строго политическом разделе «Философии права » мы получаем лишь смутное представление о том, что означает политическая свобода и почему она является кульминационным моментом в развитии воли к полному самоопределению. Хотя Гегель претендует на диалектический аргумент, очевидно, что из прагматических соображений он не думает, что возможность осуществления политической свободы должна быть такой же широкой, как возможность пользоваться гражданской свободой, и делает политическую свободу универсальным правом только для всех граждан. в очень разбавленном виде.Фактически участие в политической жизни — это привилегия элиты.
Есть ряд причин, по которым Гегель, тем не менее, считает государство жизненно важным для свободы и почему человеческая свобода достигает своего наиболее полного воплощения в государстве, в политически организованном и управляемом сообществе. Давайте представим, что мы являемся членами гегелевского гражданского общества, которое кажется полностью рациональным и развитым, поскольку оно искренне уважает и продвигает наши особые интересы и субъективный выбор через соответствующую систему законов и институтов.Мы в полной мере наслаждаемся тем, что Гегель называет «свободой в просторечии» или гражданской свободой. Являемся ли мы тогда полностью самосознательными и самоопределенными, или есть еще какой-то лишний элемент или измерение свободы, которого не хватает? Гегель, вероятно, ответил бы на этот вопрос следующим образом.
(1) Гражданское общество, хотя и автономно, в конечном итоге подчиняется политическому государству и его государственной власти («государственной власти»). Права могут быть отменены, как во время войны или гражданских беспорядков; имущество может облагаться налогом в общественных целях; корпоративные права могут быть ограничены, а независимая социальная деятельность может быть передана государственным органам.
В отличие от сфер частных прав и частного благосостояния (семья и гражданское общество), государство, с одной точки зрения, является внешней необходимостью и их высшим авторитетом; его природа такова, что их законы и интересы подчиняются ему и зависят от него. ( PhR , § 261)
Когда возникает необходимость во вмешательстве государства, в гражданском обществе нет механизма, который мог бы объяснить и оправдать эту потребность, а без этого вмешательство выглядит как произвольная и властная деятельность.Уверенность в том, что жертвы ради общего блага или некоторых других более высоких этических принципов оправданы, требует обмена мнениями, выражения мнений, институционального канала для обсуждения общественных проблем. Хотя Гегель в книге «Философия права » изо всех сил подчеркивает капризный и часто тривиальный характер общественного мнения и желает обуздать его «эксцессы», он рассматривает его как необходимый элемент политической жизни и главное проявление общественного мнения. «субъективная свобода» в публичной сфере.
Формальная субъективная свобода индивидов заключается в том, что они имеют и выражают свои собственные частные суждения, мнения и рекомендации по делам государства. Эта свобода коллективно проявляется как так называемое «общественное мнение». ( PhR , § 316)
Действие общественного мнения предполагает свободу печати, публикаций и ассоциаций, которые могут существовать в гражданском обществе и действительно представляют собой основные гражданские свободы. Гегель, однако, аргументирует — совершенно правильно — что такое общественное мнение бессильно или опасно, пока оно не связано с государственной властью.Исправить этот недостаток — функция представительного органа. Этот орган, который Гегель называет «Собранием сословий», составляет часть государственной власти или государственной власти и является специфически политическим, а не гражданским институтом.
Сословия выполняют функцию создания общественных дел не только неявно, но и фактически, т. Е. Воплощают в жизнь момент субъективной формальной свободы, общественного сознания как эмпирического универсума, о котором мысли и мнения Многих подробности.( PhR , § 300)
в них [сословиях] возникает субъективный момент всеобщей свободы — частное суждение и частная воля сферы, называемой в этой книге «гражданским обществом», неразрывно связанной с государством. ( PhR § 111)
Хорошо известно, что в «Философии права » Гегель крайне расплывчато говорит о власти Сословного собрания и во всех своих политических сочинениях настаивает на том, что рациональное избирательное право не является всеобщим, прямым и индивидуальным, а ограниченным, косвенным и основанным по сообществам или организованным интересам.Он должен отражать социальную артикуляцию национального и этического сообщества. Тем не менее, даже в «Философии права », он рассматривает принцип репрезентации как рациональную черту современного государства.
(2) Гегель далее указывает, что представительное собрание, как и остальная часть высшей государственной власти, занимается законами и политикой, которые обязательно носят общий характер и должны обсуждаться в универсальных, рациональных терминах.
Государство, следовательно, знает, чего оно хочет, и знает это в его универсальности, т.е.е. как-то подумал. Следовательно, он работает и действует, ссылаясь на сознательно принятые цели, известные принципы и законы, которые не просто неявны, но фактически присутствуют в сознании. ( PhR , § 315A)
В конечном итоге такие цели и принципы являются частью общей культуры конкретной страны и выражают ее «национальный дух». Общественное мнение и представительные институты — это средства, с помощью которых принципы связаны с практическими проблемами общества, где фундаментальные вопросы общественной жизни поднимаются и обсуждаются в дебатах.Это заставляет депутатов и страну в целом осознать принципы, лежащие в основе фактического этического порядка, выявляет возможные несоответствия и противоречия и порождает требования к реформе. Что касается Дж. С. Милля, то для Гегеля представительное правительство является важным органом национального образования (см. PhR, § 315A). Политические институты способствуют развитию национального и политического самосознания, которое люди не приобретают, будучи просто членами гражданского общества, и вносят вклад в свободу, поскольку разъясняют принципы, на которых основана этическая, социальная и политическая жизнь их сообщества.
(3) Другая причина неудовлетворенности Гегеля гражданской свободой как адекватной формой этической свободы проистекает из формы человеческого взаимодействия, свойственной гражданскому обществу. Хотя «бюргеры» становятся тесно зависимыми друг от друга и образуют относительно интегрированное общество, их социальная взаимозависимость в некоторой степени обусловлена внешними силами потребностей, труда, разделения труда и рынка, а не только через внутреннюю индивидуальность. приверженность или личный выбор. Кроме того, выполняя свои обязанности друг перед другом и тесно сотрудничая, люди остаются в первую очередь своими личными целями — они (или, как сказал бы Гегель, их воля) сознательно не преследуют свою « существенную » цель, а именно существование этического сообщества. делая возможной полную свободу, Они продвигают интересы такого сообщества только неявно, косвенно, бессознательно.В этом смысле они остаются в царстве необходимости, более родственном природе, чем духовному царству свободы. Единство индивидуальности и универсальности в гражданском обществе достигается без ведома и воли его членов, и поэтому
— это не идентичность, которой требует этический порядок, потому что на этом уровне, на уровне разделения, оба принципа самодостаточны. Отсюда следует, что это единство присутствует здесь не как свобода, а как необходимость, поскольку именно по принуждению частное поднимается до формы универсальности и ищет и обретает свою стабильность в этой форме.( PhR, § 186)
В отличие от политического сообщества или государства
универсальное не преобладает и не достигает завершения, кроме как вместе с конкретными интересами и посредством сотрудничества конкретных знаний и желаний, и индивидуумы также не живут как частные лица только для своих собственных целей, но в самом акте воли они будут универсальное в свете универсального, и их деятельность сознательно направлена только на универсальную цель.( PhR , § 260)
Человек как потенциально свободный, самоопределившийся агент, как только он осознает свою природу, не может позволить, чтобы его определяли социальные силы, действующие на него извне, такие как силы природы, тем более что эти силы в конечном итоге являются продукт его мысли и воли и поэтому потенциально находится под его контролем. Его истинная цель — членство в рациональном этическом сообществе — должна быть его собственной сознательной целью, иначе он не будет полностью свободен.Участвуя в политической деятельности, общественных делах своего государства, индивид вносит непосредственный вклад в жизнь и развитие общества и тем самым увеличивает свое самоопределение. Как мы видели, начало этому виду свободы уже сделано в гражданском обществе через корпорацию, которая меняет бессознательное принуждение «работать на других в рыночной экономике» на «известный и продуманный этический образ жизни» ( PhR , § 255A). Современное государство создает дополнительные возможности для участия своих граждан, хотя оно распределяет разные доли в зависимости от образования, собственности и статуса.
(4) Последняя линия аргументов Гегеля о том, что политическая свобода отличается от гражданской свободы и представляет собой высшую стадию развития свободы, является его версией идеи Руссо об общей воле. Руссо настаивал на том, что общая воля должна выражаться или проявляться в действиях отдельных граждан, выполняющих общественные функции, особенно голосование по законам. Общая воля — это рациональная или моральная воля граждан, действующих для общего блага (общие интересы политического тела), а не для их личного блага или личных интересов.Для Гегеля общее благо или общественные интересы тождественны совокупности рациональных законов и институтов сообщества и составляют «объективную волю» сообщества.
Столкнувшись с требованиями, предъявляемыми к индивидуальной воле, мы должны помнить фундаментальную концепцию, согласно которой объективная воля является рациональной простотой или концепцией, независимо от того, признается она людьми или нет, независимо от того, преднамеренно ли они прихоти или нет. ( PhR , § 258R)
Но хотя Гегель отличается от Руссо тем, что постулирует трансцендентную общую волю, которая, как « объективная воля » рационально структурированного сообщества, является чем-то большим, чем сумма индивидуальных волей, он соглашается с ним в том, что такая воля должна выражаться или проявляться в действительной мышление и желание отдельных граждан, сознательное отождествление своей субъективной воли с «объективной волей» и ее потребностями.Этот союз субъективной и объективной воли составляет «конкретную свободу», которая выше абстрактных субъективных и объективных свобод, взятых сами по себе. Именно через политических, институтов этического сообщества осуществляется примирение субъективных и объективных аспектов воли.
В «Философии права » необходимость субъективной воли, согласующейся с законами и другими требованиями общего блага, аргументируется Гегелем только со ссылкой на монарха как официального главы политического сообщества, но в его «Философии права ». Ум, третья часть Энциклопедии философских наук (1830 г.), эта необходимость прямо указывается также применительно к массе граждан.В параграфе 544 этой работы Гегель поднимает вопрос: «В каком смысле мы должны понимать участие частных лиц в государственных делах?», И, исключив высокий интеллект или добрую волю людей как достаточную причину, он отвечает на свой вопрос следующим образом: следует:
Желательность участия частных лиц в общественных делах частично должна быть выражена в их конкретном и, следовательно, более насущном чувстве общих потребностей. Но истинный мотив — это право духа сообщества (коллективного) выступать в качестве внешне универсальной воли , действующей упорядоченно и эффективно выражающей общественные интересы.Благодаря такому удовлетворению этого права она получает ускорение собственной жизни и в то же время вдыхает свежую жизнь в административных чиновников; кто, таким образом, убедил их, что они должны не только обеспечивать выполнение своих обязанностей, но и уважать права. Частных граждан в государстве несравнимо больше, и они составляют множество признанных личностями. Следовательно, рациональная воля (воля-разум) проявляет свое существование в них как подавляющее большинство свободных людей или в своей «отражающей универсальности», актуальность которой подтверждает ее как участие в суверенитете.
Смысл этого несколько плохо переведенного отрывка довольно ясен: рациональная воля этического сообщества, общественности, дел должна быть опосредована волей множества и должна принимать форму внешне универсальной (общей) воли, т. Е. Воплощенной в конкретных волях граждан, осуществляющих политические права или участвующих в суверенитете. Только тогда генерал станет полностью живым и обретет универсальное существование.
Таким образом, мы можем заключить, что Гегель в значительной степени оправдал свое заявление о том, что «[современное] государство есть реальность конкретной свободы».Свобода, определяемая как самоопределение рационального, морального и этического агента, достигает своего максимального развития только в политически организованном современном сообществе, в котором он взаимодействует с другими гражданами и правительством посредством свободных публичных дебатов, избирательного права и представительства. Политическая свобода, связанная с этой деятельностью, отличается от гражданской свободы. raison d’étre гражданского общества и оправдание гражданской свободы — это частный интерес и субъективный выбор индивида буржуа , который через систему экономических и социальных отношений, а также законы, институты и власти продвигает интересы этического сообщества только косвенно и в крайнем случае. raison d’étre политического сообщества и оправдание политической свободы являются благом самого этического сообщества, общим благом или общественными интересами, которые полностью сознательный и самоопределенный гражданин продвигает ради самого себя. Поступая так, он реализует свою глубочайшую свободу и осознает свою природу не просто как частное, но как универсальное, коллективное существо. Политическая свобода, хотя и грубо высеченная, является неотъемлемой частью теории свободы Гегеля, которая (так сказать) является лицевой стороной его теории политического сообщества.И две теории, взятые в целом, представляют собой адаптацию Гегелем идеи Платона об «этической субстанции» к современному миру и решение проблемы политической ассоциации Руссо, как жить в сообществе с другими и при этом оставаться свободным человеком.
Глава 8: Суды — Государственное и местное самоуправление и политика: перспективы устойчивости
Когда мы думаем о судах, многие из нас думают о статуте «Слепого правосудия», также известном как леди Джастис, который украшает фасады многих судов по всей стране.Часто изображаемая с завязанными глазами и держащая весы и меч фигура представляет собой Фемиду , греческую богиню правосудия и закона. Повязка на глаза, которую она носит, олицетворяет беспристрастность, с которой отправляется правосудие, весы представляют собой взвешивание доказательств по обе стороны спора, переданного в суд, а меч означает власть, которой обладают те, кто принимает окончательное решение, принятое после беспристрастное и справедливое рассмотрение доказательств. Фактически, в Древней Греции судьи считались слугами Фемиды , и их называли « themistopolois .”
Можно спорить о том, обеспечивают ли государственные и местные судебные системы в наше время слепое правосудие, как это представлено в статуте Фемиды . В то время как жители сообществ по всей стране в идеале надеются, что их собственная судебная система будет беспристрастной и невосприимчивой к внешнему влиянию, немногие из тех, кто работает или участвует в судебных системах американских штатов, верят, что это полностью верно; Фактически, есть свидетельства того, что защита от внешнего влияния на суды становится все менее и менее надежной.Сегодня к судьям все чаще обращаются за жесткими решениями в области государственной политики, результаты которых — некоторые из которых влекут за собой обеспечение устойчивости — часто пользуются популярностью у сторон, вовлеченных в конкретный политический вопрос. Очень часто такие решения влияют на компромисс между экономическими, социальными и экологическими целями, оставляя одни стороны довольными, а другие озабочены «восстановлением баланса» либо на новом языке закона, либо посредством дальнейших судебных разбирательств. Это продолжение спора посредством судебного иска часто включает поиск «более дружественных судов» с более сочувствующими судьями для подачи своих исков.
В начале существования американской республики отцы-основатели явно считали, что судебная власть будет слабой — намного слабее, чем исполнительная или законодательная ветви власти. В связи с этим, как пишет Александр Гамильтон (1788 г.) в «Записках федералиста» (номер 78):
Руководитель не только награждает почестями, но и держит в руках меч общества. Законодательный орган не только распоряжается кошельком, но и предписывает правила, с помощью которых должны регулироваться обязанности и права каждого гражданина.Судебная власть, напротив, не имеет никакого влияния ни на меч, ни на кошелек; отсутствие направления ни силы, ни богатства общества; и не может принять никакого активного решения. 1
Проще говоря, Гамильтон считал, что судебная власть, с ее нехваткой физических или финансовых ресурсов, никогда не сможет одолеть две другие ветви власти.
Современные суды штатов, графств и муниципалитетов сталкиваются с множеством проблем, некоторые из которых оказывают влияние на обеспечение «слепого правосудия», которого общество ожидает от своих судов.Несмотря на решающую роль судов в государственных и местных органах власти, многие граждане не осознают важность судебных систем штата и местных органов власти. В июльском 2005 г. опросе о гражданском образовании, проведенном Американской ассоциацией юристов, только 55% участников смогли назвать три ветви власти. 2 На самом деле суды штатов и местные суды имеют в 100 с лишним раз больше судебных процессов и рассматривают в пять раз больше апелляций, чем федеральные суды. 3
Цели обучения
В этой главе будет:
- изучить основные аспекты государственных и местных судов.
- обсуждают, как работают эти судебные системы.
- описывает процессы отбора судей.
- ввести тему судебного федерализма; включая проблемы, с которыми суды столкнутся в будущем.
- обсуждают влияние, которое суды оказали и будут иметь в будущем в отношении содействия устойчивости.
В отличие от других стран с единой централизованной судебной системой, в Соединенных Штатах действует двойная система судебной власти — одна судебная система действует в рамках конституции каждого штата, а другая система судов основана на положениях статьи III Закона. Конституция США.Таким образом, каждый штат, а также федеральное правительство несут ответственность за обеспечение соблюдения законов, а суды штата, местные суды и федеральные суды рассматривают как гражданские, так и уголовные дела. Отсюда следует, что американцы имеют двойное гражданство; они не только граждане Соединенных Штатов Америки, но и граждане государства, в котором они проживают.
За исключением апелляционного процесса и, возможно, в процессуальной сфере судебного запрета, национальные суды и суды штатов фактически являются отдельными и разными образованиями.Например, поскольку Конституция США дает Конгрессу США право принимать единообразные законы о банкротстве, суды штатов в значительной степени не обладают юрисдикцией в этом вопросе. С другой стороны, Конституция США не наделяет федеральное правительство полномочиями по регулированию семейной жизни; в вопросах семейного права (например, развод, опека над ребенком, завещание, раздел имущества и т. д.) юрисдикция будет иметь суд штата, а федеральный суд, скорее всего, не будет рассматривать дела. 4 Работая по большей части раздельно, две системы могут объединяться в единое целое.Апелляционные суды (включая Верховный суд США). Верховный суд США имеет окончательное толкование в стране в отношении споров, касающихся значения Конституции США и толкования ее положений всеми «низшими» (то есть подчиненными) судами страны. Такая ситуация объединения судов штата и федеральных судов является довольно редким явлением и происходит только тогда, когда существует существенный федеральный вопрос о праве и все средства правовой защиты на уровне штата полностью исчерпаны.Даже в этом случае решение о слушании дела остается на усмотрение Верховного суда США. 5
государственных судов действовали после американской революции, но, имея свежие воспоминания о колониальных судах, контролируемых как продолжение английского правления, американцы обычно не доверяли этим государственным судам. 6 Поскольку большинство штатов в распределении населения были преимущественно сельскими, конфликты между людьми, как правило, были относительно простыми и обычно разрешались неофициально, без необходимости вмешательства суда.Лишь в середине XIX века появились современные унифицированные судебные системы штатов, многие из которых «усовершенствовали» процедуры и практику малых судов в ответ на множество новых правовых проблем, возникших в результате промышленной революции. С индустриализацией американское общество менялось так быстро во многих областях, что законодательные собрания штатов, большинство из которых собирались только на короткие периоды времени, не имели ни времени, ни ресурсов для разработки законодательных актов, чтобы справиться с растущими проблемами.Например, с появлением профсоюзов, патентных прав и лицензионных отчислений, связанных с новыми технологиями, и жалоб на растущие корпоративные монополии, такие как коммунальные предприятия и железные дороги, привело к тому, что многие споры были переданы в суд для разрешения в отсутствие регулирующих законов. 7 Этот набор обстоятельств привел к тому, что многие конфликты передавались в суды штатов через стороны, просящие суды использовать свои общие права «справедливые» полномочия для разрешения споров в сфере коммерции, недвижимости, промышленного страхования и аналогичных споров, порожденных стремительной индустриализацией. нация.
Хотя судов общей юрисдикции окружных судов прочно закрепились в американском обществе и пользовались растущей легитимностью по мере того, как воспоминания о колониальном правлении со временем исчезли, эти суды не были ни укомплектованы, ни должным образом организованы для решения все более сложных проблем дня. Когда суды штатов и местные суды были завалены судебными тяжбами и потеряли веру в законодательный процесс, способствующий своевременной помощи, Ассоциации адвокатов штата (профессиональная лицензионная ассоциация юристов штата) начали проводить реформу судебных систем штата.Эта реформация зависела от аргумента о разделении властей, который наделил верховные суды штатов полномочиями создавать «единые» суды на основании мандата суда , в отличие от законодательных действий. В частности, верховные суды штатов действовали самостоятельно как отдельная ветвь власти, создавая систему судов, в которой верховный суд штата находится на вершине системы взаимосвязанных судов, каждый из которых придерживается одних и тех же правил и процедур в отношении того, как дела ( уголовное, гражданское и справедливое) обрабатываются и подаются апелляции.Со временем законодательные собрания штатов кодифицировали ключевые элементы единых судебных операций в статутном праве штата. Практически во всех штатах создание унифицированных судебных систем привело к добавлению новых юрисдикций, разработке единых процедур, общему обучению судебного персонала и, во многих случаях, развитию специализированных судов, таких как суды мелких тяжб, суды по делам несовершеннолетних и суды по семейному праву.
В соответствии с Конституцией США (статья 111, гл.1) Конгресс США имеет право создавать «суды низшей инстанции» для рассмотрения дел, вытекающих из федерального закона. Как отмечалось ранее, взаимодействие между федеральными судами и судами штатов относительно редко, за исключением наиболее заметного исключения в области гражданских прав. Федеральные законы, такие как Закон о гражданских правах и Закон об избирательных правах, могут и привели к тесному контакту федеральной судебной системы и судебной системы штатов. Как правило, суды штатов не могут толковать конституции штатов таким образом, чтобы это подрывало U.S. Постановление Верховного суда, попустившее менее защитным стандартам в отношении гражданских прав, признанных существующими в Конституции США. С другой стороны, суды штатов могут толковать конституции своих штатов как требующие большей защиты, чем те, которые требуются федеральными судами.
Хотя федеральная судебная система и судебная система штата во многих отношениях успешно сосуществуют, такое взаимное сосуществование не всегда одинаково. Например, в 1960-х годах между федеральными судами и судами штата было столько конфликтов, что U.Была предложена поправка к конституции, предусматривающая создание «Суда Союза», судебного трибунала, который рассматривал бы предполагаемые посягательства на судебную власть штата со стороны федеральной системы. 8 Несмотря на то, что идея «Суда Союза» в конечном итоге не получила поддержки ни в обществе, ни в юридическом сообществе, конфликт между двумя системами, породивший эту идею, не утихает полностью. Примером этого конфликта являются глубокие разногласия по поводу смертной казни, возникшие в конце 2007 года.
В ожидании решения Верховного суда США относительно того, представляет ли нынешний метод смертельной инъекции «жестокое и необычное наказание», нарушение Восьмой поправки к Конституции США, многие из 36 штатов используют смертельную инъекцию в качестве метода казни. ввел фактический мораторий на казни. Другие штаты смело осудили Верховный суд США и приступили к запланированным казням, несмотря на призыв Верховного суда дождаться результатов слушаний по ключевому делу.2 ноября 2007 года, всего через месяц после того, как Верховный суд США согласился рассмотреть дело [предоставлено certiori ] о смертельной инъекции, Верховный суд Флориды единогласно постановил, что новый метод их штата для проведения смертельных инъекций после изменений в процедуры, которые были вызваны неудачной казнью в декабре, не нарушают конституционный запрет США на жестокие и необычные наказания.
Сравнение судов одного штата с другим в некоторых отношениях похоже на сравнение яблок с апельсинами.Некоторые государственные судебные системы чрезвычайно сложны, в то время как другие довольно просты по своей структуре. Например, штат Нью-Йорк, население которого в 2000 году составляло 19 миллионов человек, обслуживали около 3500 штатных судей, работающих в 13 различных слоях судов. Напротив, в Калифорнии, население которой почти вдвое больше, чем в Нью-Йорке, всего три уровня судов и всего 1600 судей. Несмотря на то, что и Калифорния, и Нью-Йорк, и их соответствующие местные судебные системы действуют в соответствии с одними и теми же общими принципами и в рамках структуры единой судебной системы, они действуют по-разному.Чтобы адвокаты могли заниматься юридической практикой в судах штатов, они должны быть в состоянии продемонстрировать знание правовой системы конкретного штата, либо сдав экзамен на адвокатуру штата, либо иным образом продемонстрировав достаточное владение судебной системой конкретного штата. Объем дел в государственных судах сильно различается, и эта нагрузка, похоже, мало связана с численностью населения штата. Вообще говоря, суды западных штатов, которые были сформированы позже в истории страны, имеют тенденцию быть более современными и упрощенными по сравнению с судами, давно действующими в восточных штатах.
На организацию судов штата и местных судов, как правило, влияют два основных фактора: 1) организационная модель, установленная федеральными судами; и 2) судебные предпочтения каждого штата, указанные в конституциях штатов и судебных статутах. 9 Усиление влияния конституций штатов на их судебную систему, особенно в отношении гражданских прав, известно как судебный федерализм . Как отмечалось в главе, посвященной конституциям штатов, судебный федерализм играет роль, когда суды штатов рассматривают в первую очередь конституционные претензии штата и рассматривают федеральные конституционные претензии только тогда, когда существующие дела не могут быть разрешены исключительно по основаниям штата.
Юридическая терминология и структура судов каждого штата весьма разнообразны, но все они следуют общей трехуровневой структуре. В основе лежит система судов первой инстанции общей и ограниченной юрисдикции с промежуточным набором апелляционных судов в середине и, наверху, Суд последней инстанции (также апелляционный суд). Кроме того, многие государства все чаще используют по мере необходимости специализированные суды, иногда известные как суды по разрешению проблем. Основное различие между судами первой инстанции и апелляционными судами состоит в том, что суды первой инстанции разрешают спор, исследуя факты.Апелляционные суды рассматривают применение закона судом первой инстанции в отношении фактов, зафиксированных в официальном производстве по рассматриваемому делу. 10 На рис. 8.1 показано, как может работать обычная трехуровневая судебная система со специализированным судом. Структура судов некоторых штатов, как правило, с небольшим населением, может быть более упрощенной, чем общая система, в то время как в некоторых случаях структура судов более сложна, чем следует из диаграммы.
Рисунок 8.1 Структуры государственного суда8.C.I — Суды первой инстанции:
Суды первой инстанции часто не привлекают к себе внимания ни высшие суды штатов, ни федеральные суды, но представляют собой настоящих рабочих лошадок судебной системы. Как правило, в каждом штате есть два типа судов первой инстанции: одна с ограниченной юрисдикцией, а другая с общей юрисдикцией. Финансирование судов общей юрисдикции обычно осуществляется из государственных и местных источников. В большинстве штатов суды ограниченной юрисдикции в основном финансируются местными органами власти.
Суды первой инстанции ограниченной юрисдикции, как следует из названия, рассматривают конкретные типы дел и часто под председательством единоличного судьи, действующего без присяжных. Суды этого типа, существующие во всех штатах, кроме шести, обычно проводят предварительные слушания по делам о тяжких преступлениях и обладают исключительной юрисдикцией в отношении дел о проступках и нарушениях постановлений. 11 Географически юрисдикция этих судов варьируется в зависимости от штата, но в целом они обладают либо юрисдикцией на уровне округа, либо обслуживают конкретное местное правительство, такое как город или поселок.Если бы существовала организация, которую мы могли бы назвать «общественным судом», то это были бы эти суды. Они расположены в сообществе или рядом с ним и рассматривают дела, связанные с правонарушениями и нарушениями постановлений. Суды этого типа включают, но не ограничиваются следующим:
- Суд по наследственным делам : Рассматривает вопросы, касающиеся управления имуществом умершего человека.
- Суд по семейным делам : Рассматривает вопросы, касающиеся усыновления, аннулирования, развода, алиментов, опеки, алиментов на ребенка и других семейных вопросов.
- Суд дорожного движения : По делам о незначительных нарушениях правил дорожного движения.
- Суд по делам несовершеннолетних : Рассматривает дела, касающиеся несовершеннолетних правонарушителей.
- Муниципальный суд : Этот суд рассматривает дела, связанные с нарушением городских постановлений.
Суды общей юрисдикции являются главными судами первой инстанции в государственной системе и, в большинстве случаев, высшей судебной инстанцией. Эти суды обычно делятся на округа или округа.В некоторых случаях округ служит судебным округом, но в большинстве штатов судебный округ включает несколько округов, поэтому их часто называют окружными судами. Суды общей юрисдикции рассматривают дела, не подпадающие под юрисдикцию судов первой инстанции с ограниченной юрисдикцией, такие как уголовные дела о тяжких преступлениях и гражданские иски с высокими ставками. В большинстве штатов дела рассматриваются единоличным судьей, часто с присяжными.
8.C.II — Апелляционный суд промежуточной инстанции:
Промежуточные апелляционные суды носят множество названий, в том числе Высший суд, Апелляционный отдел, Апелляционный суд и даже Верховный суд.За исключением 11 штатов, население которых обычно невелико, штаты имеют в той или иной форме промежуточные апелляционные суды. Основная роль этих судов заключается в рассмотрении апелляций судов первой инстанции. Любая сторона, за исключением случая, когда обвиняемый в уголовном процессе был признан невиновным, который не удовлетворен результатами суда первой инстанции, может подать апелляцию в апелляционный суд промежуточной инстанции. Промежуточные апелляционные суды штатов структурированы по-разному, но обычно они располагаются на региональной основе и делятся на «отделения», «суды» или «округа».«Например, во Флориде есть пять окружных апелляционных судов, а в более малонаселенном Айдахо — один апелляционный суд. Суды обычно состоят из судей, работающих в составе трех или более (всегда нечетное число), и большинство судей решает исход дел, переданных в суд. В апелляционных судах нет присяжных, они не заслушивают показания свидетелей и не рассматривают факты дела, а вместо этого зачитывают сводки и заслушивают аргументы адвокатов сторон для решения вопросов права или процесса, поднятых в делах, поданных в апелляции.В большинстве случаев его решения являются окончательными, но можно обжаловать решение в следующем апелляционном суде, часто в суде последней инстанции.
8.C.III — Суд последней инстанции:
Во всех штатах есть суд последней инстанции, в основном называемый Верховным судом, который действует как высшая апелляционная инстанция штата. Фактически, два американских штата — Оклахома и Техас — имеют два суда последней инстанции; один представляет обычный Верховный суд, а второй представляет собой Апелляционный уголовный суд.Наиболее распространенная система, встречающаяся в 28 штатах, — это суд с семью судьями; В 16 штатах есть пять судей Верховного суда, а в пяти штатах — девять судей. 12
За исключением 11 штатов, в которых нет апелляционного суда промежуточной инстанции, суды последней инстанции имеют право решать, будут ли они рассматривать дело. Как апелляционный суд, он рассматривает дела без присяжных, уделяя особое внимание основным вопросам права и конституционным вопросам. Многие суды последней инстанции обладают юрисдикцией первой инстанции по определенным конкретным вопросам, таким как перераспределение законодательных округов.Решения этих судов являются окончательными, за крайне редким исключением, когда Верховный суд США принимает решение рассматривать апелляцию штата.
Есть два способа слушания дела, касающегося штата, в Верховном суде США. Первый, и его почти не существует, относится к первоначальной юрисдикции Верховного суда США, которая включает дела между Соединенными Штатами и штатом, между двумя или более штатами и между штатом и иностранным государством. Эти дела обычно проходят через федеральную систему, поэтому редко требуют решения суда штата.Второй путь рассмотрения дела в штате — апелляционная юрисдикция Верховного суда США. В этих случаях Верховный суд США может рассмотреть дело, обжалованное в суде последней инстанции штата. Для того, чтобы это произошло, должен быть затронут существенный федеральный вопрос, и дело должно рассматриваться как «созревшее», то есть заявитель исчерпал все потенциальные средства правовой защиты в судебной системе штата, и разрешение дела может создать полезный прецедент. для будущего разрешения подобных случаев.
Дело о пятой поправке по делу Долан против города Тигард служит хорошим примером такого дела. Это дело касалось правил зонирования и прав собственности. Долан, владелица магазина сантехники, обжаловала свой иск через судебную систему штата Орегон, в которой Верховный суд штата Орегон вынес решение в пользу города и отклонил аргумент о том, что в результате произошло неконституционное изъятие частной собственности государством без справедливой компенсации. решения о зонировании, принятого городом.Поскольку дело касалось конституционных прав Пятой поправки, федеральные суды определили, что это дело поднимает вопрос о федеральном законе. Учитывая это важное решение, Долан смогла подать апелляцию в федеральные суды и, в конечном итоге, в Верховный суд США. Верховный суд США вынес решение в пользу Долана, в результате чего местные органы власти по всей стране обратили внимание на новые требования для определения справедливой компенсации в аналогичных случаях.
8.C.IV — Суды по разрешению проблем:
Суды по разрешению проблем, обычно называемые «специализированными судами», распространяющими «терапевтическую юриспруденцию», появились в большинстве американских штатов за последнее десятилетие. Суды по разрешению проблем освобождают перегруженные правовые системы, имеющие дело с лицами и семьями, чьи действия связаны с проблемами, которые лучше решать с помощью «контролируемого лечения», а не тюремного заключения или аналогичных форм карательных государственных санкций. Эти суды представляют собой попытку выработать новые, адаптивные ответы на хронические социальные, человеческие и правовые проблемы, которые не поддаются традиционным решениям, связанным с состязательным процессом. 13
Несмотря на отсутствие точного определения или философии права, суды, занимающиеся решением проблем, разделяют основную тему: желание улучшить результаты, которые суды достигают для потерпевших, истцов, ответчиков и сообществ, посредством совместного процесса, а не обычного состязательного процесса. 14 Традиционные суды, как правило, сосредотачиваются на установлении виновности или невиновности, влекут за собой взгляд назад во времени и действуют на состязательной основе. Для сравнения, специализированные суды сосредотачиваются на выявлении терапевтических вмешательств, стремятся повлиять на будущие результаты, используют процесс сотрудничества и вовлекают широкий спектр судебных и общественных служб и заинтересованных сторон. 15
Существует ряд факторов, которые привели к появлению специальных судов, в том числе переполненность тюрем (государственные учреждения) и тюрьмы (окружные и городские учреждения), крайне напряженные социальные и общественные учреждения и повышение осведомленности о социальных проблемах, таких как насилие в семье. . Хотя повышение общественной осведомленности действительно сыграло определенную роль в развитии этих специализированных судов, нехватка ресурсов, доступных для государственных и местных судебных систем, была основной движущей силой более широкого использования таких судов; загрузка судов существенно увеличилась за последние десятилетия, в то время как ресурсы, имеющиеся в распоряжении судов, не увеличились пропорционально.Например, с 1984 по 1997 год количество дел о домашнем насилии в государственных судах увеличилось на 77 процентов. 16 Комментируя рост числа дел, главный судья Миннесоты Кэтлин Блейз заявила: «Просто переместите их, переместите их, переместите их. Один из моих коллег на скамейке запасных сказал: «Вы знаете, я чувствую, что работаю на McJustice: мы определенно не годимся для вас, но мы быстрые». 17
Суды по разрешению проблем начали свою деятельность в 1989 году, когда в округе Дейд, штат Флорида, был проведен эксперимент с судом по наркотикам.Суд по наркотикам, пытаясь решить проблему рецидива (повторного совершения преступления) преступников, виновных в незаконном употреблении наркотиков, приговорил таких рецидивистов к длительному лечению от наркозависимости под судебным надзором вместо тюремного заключения. Отражая успех округа Дейд с этой альтернативой тюремному заключению, суды по наркотикам, применяющие аналогичный подход к правонарушителям, употребляющим наркотики, начали возникать по всей территории Соединенных Штатов. По состоянию на апрель 2007 года Министерство юстиции США сообщило, что в Соединенных Штатах было 1699 полностью действующих судов по делам о наркотиках и еще 62 суда по делам племен по делам о наркотиках. 18
С момента этого развития в 1989 году появилось множество специализированных судов, в первую очередь предназначенных для решения сложных социальных вопросов. Например, в 1993 г. в Нью-Йорке был открыт свой суд сообщества Мидтауна для преследования мелких правонарушений, связанных с «нарушением качества жизни», таких как проституция и кража в магазинах. Вместо того, чтобы полагаться на традиционные приговоры, связанные с лишением свободы, правонарушители должны были возместить обществу вред, причиненный общественными работами, такими как уборка местных парков, подметание улиц и рисование граффити.Кроме того, для устранения основной причины проблемного поведения правонарушителям было поручено получать «терапевтические» социальные услуги, такие как консультации, инструкции по управлению гневом, лечение от наркозависимости и профессиональное обучение. 19 Как правило, представители местного сообщества также участвуют в работе судов по разрешению проблем, участвуя в работе консультативных комиссий, оказывая волонтерские услуги и принимая участие в собраниях муниципалитета. Город Портленд, штат Орегон, например, открыл ряд «общественных судов» по всему городу, во многих случаях суды проводятся в существующих местных общественных центрах.
Доказательства, собранные в ходе оценочных исследований, проведенных во многих судах по делам о наркотиках, показывают, что эти суды, занимающиеся решением проблем, как правило, достигают благоприятных результатов в отношении лечения правонарушителей, сокращения их употребления наркотиков, снижения рецидивизма и экономии на тюрьмах и тюремных расходах. Уровень удержания на лечении от наркозависимости, назначенный судами по делам о наркотиках, обычно составляет 60 процентов по сравнению с 10–30 процентами для добровольных программ. Более того, у участников наркосуда гораздо меньше случаев повторного ареста, чем у лиц, привлеченных к традиционному судебному процессу. 20 Даже после полного учета административных и накладных расходов за двухлетний период суд по наркотикам в округе Малтнома (Орегон) сэкономил 2,5 миллиона долларов на расходах на систему уголовного правосудия, при этом дополнительная экономия была получена за счет не связанных с судебной системой расходов. таких как сокращение краж и сокращение выплат государственной помощи. Эти сопутствующие расходы были оценены в 10 миллионов долларов. 21
Типов судов, занимающихся решением проблем, много, но большинство из них относятся к категории судов с ограниченной или общей юрисдикцией судов первой инстанции (суды первой инстанции).Самыми распространенными специализированными судами являются те, которые работают по социальным вопросам, в первую очередь суды по злоупотреблениям психоактивными веществами и семейные суды. Некоторые примеры специализированных судов включают в себя: суды по оружию, суды по азартным играм, суды для бездомных неимущих, суды по психическому здоровью, подростковые суды, суды по домашнему насилию, суды по делам пожилых людей и общественные суды, в которых граждане участвуют в процессе привлечения правонарушителей к участию в преступлениях против собственности. компенсационное правосудие в отношении тех, кого они стали жертвами.
Некоторые штаты взяли на себя ответственность разрешить создание специализированных судов для защиты окружающей среды и рассмотрения экономических издержек и выгод, связанных с обеспечением устойчивости.Такие специализированные суды были созданы для рассмотрения очень сложных вопросов, которые требуют от суда выдающихся научных и технических знаний. Например, в штате Монтана был создан Суд по водным ресурсам для ускорения и облегчения рассмотрения исков штата о праве на воду в масштабах штата; после завершения судебного процесса штат может распустить суд. 22
В дополнение к сложному рассмотрению конкурирующих исков о правах на воду, версия Водного суда Колорадо обладает юрисдикцией в отношении использования и управления водой, а также всех водных вопросов в пределах его юрисдикции в масштабе штата. 23 Вермонт учредил Экологический суд для рассмотрения дел по муниципальному и региональному планированию и развитию, для рассмотрения споров по постановлениям штата о твердых отходах, а также для рассмотрения дел, связанных с принудительными действиями Агентства природных ресурсов штата Вермонт. По мере возникновения вопросов, связанных с глобальным изменением климата и более строгим регулированием выбросов парниковых газов, вполне вероятно, что в других штатах будут созданы более специализированные суды для рассмотрения споров, возникающих в результате активного стремления к устойчивости в наших штатах и местных органах власти.
Государства также создают специализированные суды для разрешения экономических споров, возникающих в ходе коммерческой деятельности (таких как создание бизнеса, коммерческие операции и продажа / покупка коммерческих активов). В пяти штатах есть налоговые суды, которые занимаются исключительно налоговыми спорами. В Монтане, Небраске и Род-Айленде созданы специализированные суды для рассмотрения исключительно дел о компенсации рабочим. Во многих штатах, в которых нет таких специализированных судов, наблюдается устойчивая тенденция к росту количества и сферы деятельности судей административного права, .Эти «должностные лица» работают в административных органах, которые участвуют в регулирующих действиях, которые вызывают множество споров (экологические нормы, трудовые / управленческие действия в соответствии с коллективными договорами, компенсация за ущерб, понесенный в результате действий правительства штата в отношении собственности и т. Д.). Эти судьи по административному праву (ALJ) проводят квазисудебные слушания, тщательно взвешивают аргументы агентства и потерпевших граждан и обладают полномочиями выступать в роли посредника, арбитража и, в конечном итоге, определять исход дела, что является обязательным для всех сторон.Хотя такие решения, принятые судьями по административным делам, могут быть обжалованы в суде, судьи судов штата редко отменяют свои решения.
Очевидная цель процесса отбора судей в американских штатах состоит в том, чтобы выбрать судебную систему, которая будет столь же беспристрастна, как греческая богиня Фемида , но в то же время подотчетна воле народа штата. В отличие от федеральной судебной системы, где пожизненные назначения производятся в федеральные окружные, окружные и верховные суды, в штатах почти все судьи служат на фиксированный срок полномочий, и большинство из них подлежат определенному методу сохранения в должности на основе голосования людей. .В каждом штате используется система отбора судей, которая, по их мнению, лучше всего подходит для достижения двойной цели — беспристрастности и подотчетности людям. В большинстве случаев процесс отбора судей в штате не привлекает внимания общественности, учитывая ограниченные знания, которыми обычно обладают граждане в отношении судов и действий их судей; некоторые особенно циничные наблюдатели охарактеризовали процесс отбора судей как «примерно такой же увлекательный, как игра в шашки… в которую играют по почте».” 24
Нет простого способа описать штаты в соответствии с их формой системы отбора судей, потому что судьи в разных (или даже одинаковых уровнях судов) в одном штате могут выбираться разными методами. 25 Система выбора судьи для промежуточного апелляционного суда, например, может отличаться от системы, используемой для суда последней инстанции, и опять же отличаться от системы, используемой для набора в суды первой инстанции. Еще более усложняет ситуацию то, что процесс выбора на последующие сроки может отличаться от первоначального срока полномочий.
Никакой единый процесс отбора — такой как назначение губернатора, проверка комиссией по заслугам для назначения на должность губернатора, беспартийные выборы, партийные выборы, назначение в законодательные органы, назначение на вакансии уполномоченными округов — в настоящее время не доминирует над другими процессами, равно как и эти процессы отбора в каждом штате остаются статичными с течением времени. Например, в 1980 году 45 процентов штатов использовали партийные выборы, а 29 процентов штатов использовали беспартийные выборы в качестве соответствующих методов отбора судей в суды первой инстанции; к 2004 году, однако, эти цифры почти полностью изменились; в 2004 году 44 процента штатов использовали беспартийные выборы, а 35 процентов использовали партизанские выборы для выбора судей судов первой инстанции. 26
Хотя существует много типов процессов отбора, в США для отбора судей в штатах используются четыре основных процесса: партийные выборы, беспартийные выборы, назначения и система заслуг (известная как План Миссури). Ни один процесс не доминирует над другими по степени использования или по уровню противоречий, связанных с его использованием. Существуют некоторые региональные различия в доказательствах того, где, как правило, концентрируется каждый тип процесса отбора судей.Например, некоторые из наиболее консервативных штатов страны, включая Техас и штаты «Глубокого Юга», в основном используют партийные выборы, в то время как многие штаты Среднего Запада склонны использовать процесс назначения губернаторов. Таблица 8.1 показывает, как каждый штат выбирает свою судебную систему на текущий момент
| Суд последней инстанции Имя / имена | Метод отбора | Апелляционный суд промежуточной инстанции | |
|---|---|---|---|
| Алабама | Верховный Суд | Партизанские выборы | Апелляционный суд по уголовным делам / Апелляционный суд по гражданским делам |
| Аляска *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Аризона *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Арканзас | Верховный Суд | Беспартийные выборы | Апелляционный суд |
| Калифорния | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Колорадо *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Коннектикут | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Делавэр | Верховный Суд | Назначение | – |
| Флорида | Верховный Суд | Назначение | Окружные апелляционные суды |
| Грузия | Верховный Суд | Беспартийные выборы | Апелляционный суд |
| Гавайи | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд промежуточной инстанции |
| Айдахо | Верховный Суд | Беспартийные выборы | Апелляционный суд |
| Иллинойс | Верховный Суд | Партизанские выборы | Апелляционный суд |
| Индиана *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд / Налоговый суд |
| Айова *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Канзас *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Кентукки | Верховный Суд | Беспартийные выборы | Апелляционный суд |
| Луизиана | Верховный Суд | Партизанские выборы | Апелляционный суд |
| Мэн | Высший судебный суд | Назначение | – |
| Мэриленд | Апелляционный суд | Назначение | Апелляционный суд особой инстанции |
| Массачусетс | Высший судебный суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Мичиган | Верховный Суд | Беспартийные выборы | Апелляционный суд |
| Миннесота | Верховный Суд | Беспартийные выборы | Апелляционный суд |
| Миссисипи | Верховный Суд | Беспартийные выборы | Апелляционный суд |
| Миссури *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Монтана | Верховный Суд | Беспартийные выборы | – |
| Небраска *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Невада | Верховный Суд | Беспартийные выборы | – |
| Нью-Гэмпшир | Верховный Суд | Назначение | – |
| Нью-Джерси | Верховный Суд | Назначение | Апелляционная палата Высшего суда |
| Нью-Мексико | Верховный Суд | Партизанские выборы | Апелляционный суд |
| Нью-Йорк | Верховный Суд | Назначение | Апелляционная палата Верховного суда / Апелляционные сроки Верховного суда |
| Северная Каролина | Верховный Суд | Беспартийные выборы | – |
| Северная Дакота | Верховный Суд | Беспартийные выборы | – |
| Огайо | Верховный Суд | Партизанские выборы | Апелляционные суды |
| Оклахома *** | Верховный суд / Апелляционный уголовный суд | Назначение / Назначение | Апелляционный суд |
| Орегон | Верховный Суд | Беспартийные выборы | Апелляционный суд |
| Пенсильвания | Верховный Суд | Партизанские выборы | Высший суд / Суд Содружества |
| Род-Айленд | Верховный Суд | Назначение | – |
| Южная Каролина | Верховный Суд | Запись № | Апелляционный суд |
| Южная Дакота | Верховный Суд | Назначение | – |
| Теннесси | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд / Апелляционный уголовный суд |
| Техас | Верховный суд / Апелляционный уголовный суд | Партизанские выборы / Партизанские выборы | Апелляционный суд |
| Юта *** | Верховный Суд | Назначение | Апелляционный суд |
| Вермонт | Верховный Суд | Назначение | – |
| Вирджиния | Верховный Суд | – | Апелляционный суд |
| Вашингтон | Верховный Суд | Запись № | Апелляционный суд |
| Западная Вирджиния | Верховный апелляционный суд | Беспартийные выборы | – |
| Висконсин | Верховный Суд | Партизанские выборы | Апелляционный суд |
| Вайоминг *** | Верховный Суд | Беспартийные выборы | – |
| Судьи Апелляционного суда | Суд первой инстанции | Метод отбора | |
|---|---|---|---|
| Алабама | Партизанские выборы / Партизанские выборы | Окружной суд | Партизанские выборы |
| Аляска *** | Назначение | Высший суд | Назначение |
| Аризона *** | Назначение | Высший суд | Назначение |
| Арканзас | Беспартийные выборы | Канцелярия / Суд по наследственным делам / Окружной суд | Беспартийные выборы |
| Калифорния | Назначение | Высший суд | Беспартийные выборы |
| Колорадо *** | Назначение | Районный суд | Назначение |
| Коннектикут | Назначение | Высший суд | Назначение |
| Делавэр | – | Высший суд / Канцелярия | Назначение / Назначение |
| Флорида | Назначение | Окружной суд | Беспартийные выборы |
| Грузия | Беспартийные выборы | Высший суд | Беспартийные выборы |
| Гавайи | Назначение | Окружной суд | Назначение |
| Айдахо | Беспартийные выборы | Районный суд | Беспартийные выборы |
| Иллинойс | Партизанские выборы * | Окружной суд | Партизанские выборы |
| Индиана *** | Назначение / Назначение / Назначение | Высший суд / Суд по наследственным делам / Окружной суд | Партизанские выборы |
| Айова *** | Назначение | Районный суд | Назначение |
| Канзас *** | Назначение | Районный суд | Назначение |
| Кентукки | Беспартийные выборы * | Окружной суд | Беспартийные выборы |
| Луизиана | Партизанские выборы * | Районный суд | Партизанские выборы |
| Мэн | – | Высший суд | Назначение |
| Мэриленд | Запись № | Окружной суд | Партизанские выборы |
| Массачусетс | Назначение | Верховный Суд | Назначение |
| Мичиган | Беспартийные выборы | Окружной суд | Беспартийные выборы |
| Миннесота | Беспартийные выборы | Районный суд | Беспартийные выборы |
| Миссисипи | Беспартийные выборы * | Окружной суд | Беспартийные выборы |
| Миссури *** | Назначение | Окружной суд | Партизанские выборы |
| Монтана | – | Районный суд | Беспартийные выборы |
| Небраска *** | Назначение ** | Районный суд | Назначение |
| Невада | – | Районный суд | Беспартийные выборы |
| Нью-Гэмпшир | – | Высший суд | Назначение |
| Нью-Джерси | Назначение | Высший суд | Назначение |
| Нью-Мексико | Партизанские выборы | Районный суд | Партизанские выборы |
| Нью-Йорк | Назначение / Назначение | Верховный суд / Окружной суд | Партизанские выборы / Партизанские выборы |
| Северная Каролина | – | Высший суд | Беспартийные выборы |
| Северная Дакота | – | Районный суд | Беспартийные выборы |
| Огайо | Партизанские выборы | Суд общей юрисдикции | Партизанские выборы |
| Оклахома *** | Запись * | Районный суд | Беспартийные выборы |
| Орегон | Беспартийные выборы | Окружной суд / Налоговый суд | Беспартийные выборы / Беспартийные выборы |
| Пенсильвания | Партизанские выборы / Партизанские выборы | Суд общей юрисдикции | Партизанские выборы |
| Род-Айленд | – | Высший суд | Назначение |
| Южная Каролина | Запись № | Окружной суд | Назначение |
| Южная Дакота | – | Окружной суд | Беспартийные выборы |
| Теннесси | Партизанские выборы / Партизанские выборы | Окружной, уголовный, канцелярский и наследственный суд | Назначение |
| Техас | Партизанские выборы | Районный суд | Партизанские выборы |
| Юта *** | Назначение | Районный суд | Назначение |
| Вермонт | – | Высший суд / Районный суд | Назначение / Назначение |
| Вирджиния | Запись № | Окружной суд | Назначение |
| Вашингтон | Беспартийные выборы | Высший суд | Беспартийные выборы |
| Западная Вирджиния | – | Окружной суд | Партизанские выборы |
| Висконсин | Беспартийные выборы | Окружной суд | Беспартийные выборы |
| Вайоминг *** | – | Районный суд | Назначение |
Таблица 8.1 Метод отбора судей штатом (* = Судьи, выбранные округом; ** = Главный судья выбирается в масштабе штата, помощники судей выбираются округом; *** = Использование системы заслуг при отборе судей; # = Законодательное назначение)
8.D.I — Партизанские и беспартийные выборы:
По состоянию на 2006 г. 39 штатов избирают некоторых или всех своих судей; это составляет почти 90 процентов судебных органов штатов по всей стране. Только из этой статистики ясно, что цели беспристрастности и публичной подотчетности являются важными элементами при отборе судей штатом и местным самоуправлением в Соединенном Королевстве.С. Александр Гамильтон (1788) выступал отцов-основателей в Федералистской газете № 78, в которой он утверждал, что, если бы судьи в федеральных судах выбирались выборными должностными лицами, они обладали бы «слишком большим расположением, чтобы консультироваться с популярностью, чтобы оправдать уверенность в том, что ничего не будет следует консультироваться, но с Конституцией и законами ». 27 В 1939 году, более чем через столетие после предупреждения Гамильтона, президент Уильям Ховард Тафт назвал судебные выборы в США «позорными и настолько шокирующими…, что их следует осудить.” 28
Александр Гамильтон и бывший президент Тафт вполне могут сдаваться в своих могилах, поскольку результаты одного национального опроса, проведенного в 2000 году, показали, что 78 процентов американцев считают, что на их штатных и местных судей влияет (то есть их беспристрастность) необходимость сбора средств на избирательную кампанию. 29 Тем не менее, явка избирателей на судебные выборы обычно низкая, поскольку многие избиратели пропускают эти выборы. Иногда предвзятость в работе судов, связанная с всенародными выборами, может быть серьезной.Например, в 1990 году Министерство юстиции США использовало федеральные антидискриминационные законы, чтобы признать недействительной систему выборов судей штата Джорджия, поскольку она была признана дискриминационной по отношению к афроамериканцам. 30
Граждане плохо осведомлены о судьях, потому что в большинстве штатов существуют ограничения или руководящие принципы, установленные верховным судом штата, основанные на судебных канонах Американской ассоциации юристов, в отношении того, что кандидат в судьи может говорить или делать во время кампании за занятие должности судьи.Эти ограничения, как правило, особенно строги в штатах с беспартийными выборами. Например, Канон 5 (A) (3) (d) (i) Кодекса поведения судей Миннесоты запрещает кандидатам в судьи высказывать свое мнение по спорным правовым или политическим вопросам. 31 Тем не менее, есть несколько штатов, например, Техас, где выборы в суды являются весьма пристрастными, чрезвычайно дорогостоящими и сильно оспариваются.
Согласно Генри Глику и Кеннету Вайнсу, в очень многих случаях места судей, которые номинально выставлены на выборы, освобождаются действующими судьями незадолго до окончания срока их полномочий и заполняются судьями, которые назначаются действующим губернатором. 32 Назначенный губернатором кандидат баллотируется на следующих выборах в качестве действующего судьи. Влияние таких временных назначений в значительной степени повлияло на состав национальной судебной власти штата и местных органов власти: в период с 1964 по 2004 год более половины (52 процента) судей, работающих в избирательных штатах с пристрастными выборами, получили свои должности благодаря временному назначению в штате. -конкретные проценты от 18 до 92 процентов. 33 Эти временные назначения чаще всего становятся постоянными из-за чрезвычайно высокой степени удержания должностных лиц судебных органов на своих выборах, как только они попадают в кресло.
Партизанские выборы — это выборы, на которых кандидаты в судьи, включая действующих лиц, участвуют в партийных праймериз и указываются в бюллетенях как кандидаты от политической партии. 34 Напротив, беспартийные выборы — это выборы, на которых кандидаты в судьи баллотируются без обозначения политической партии. Есть несколько случаев, когда кандидаты выбираются на первичных выборах в партии и поддерживаются партией, но они появляются без ярлыка в бюллетенях для голосования. Принадлежность судей к партии — не самая большая тайна; Кандидаты в судьи часто указывают партийную принадлежность в своих официальных биографиях, а политические партии часто поддерживают конкретных кандидатов в судьи. 35
При сравнении двух выборных систем у каждой есть свои плюсы и минусы. Сторонники партийных выборов, как правило, твердо убеждены в том, что принадлежность к партии рядом с именем кандидата в судьи дает избирателям важную информацию о вероятной политической философии кандидата. Сторонники возражают, что «правосудие беспристрастно», то есть не существует демократической или республиканской формы правосудия, а есть только беспристрастное правосудие, отправление которого осуществляется Фемидой с завязанными глазами, которая не знает, являются ли партии, идущие до нее, демократами или республиканцами.Сторонники партийных выборов возражают, что на беспристрастных судебных выборах именно избирателям завязывают глаза и они не могут осуществлять общественную ответственность перед судьями, как это было задумано в избирательном процессе.
Еще один недостаток, связанный с пристрастными выборами судей, заключается в том, что они могут привести к дисбалансу между судебной системой штата в тех случаях, когда в государстве наблюдается сильное однопартийное доминирование. Штат Техас столкнулся с этой проблемой во время предъявления обвинения бывшему лидеру большинства Палаты представителей Тому Делэю в обвинении в коррупции.Поскольку судьи Техаса избираются по партийным спискам и часто открыто участвуют в пристрастных действиях, потребовалась серьезная борьба, чтобы определить беспристрастного судью, который был бы приемлем как для обвинения, так и для защиты в деле о задержке. 36
8.D.II — Назначения судей и система заслуг:
Существует два распространенных метода назначения судей: «простое» назначение на должность губернатора и «система заслуг». Простое назначение на должность губернатора во многом похоже на назначение федеральных судей, когда высшие выборные должностные лица (президент в федеральном правительстве и губернатор в штатах) заполняют вакансии на скамье подсудимых.Выбор судей губернаторами штата зависит от губернатора и традиций штата. Вообще говоря, биография судьи (бывшие прокуроры, адвокаты, тип выполненной работы pro bono , уровень активности в местных коллегиях адвокатов и т. Д.), Политические потребности губернатора (кто-то из определенной области государство необходимо для уравновешивания апелляционной коллегии), наличие или отсутствие защиты интересов конкретных лиц со стороны заинтересованных групп (женщины-поверенные, адвокаты меньшинств и т. д.), взгляды руководителей Коллегии адвокатов штата и предпочтения политических партий в большей или меньшей степени влияют на то, когда губернаторы штатов назначают свои судебные должности. 37
Система Merit System или Missouri Plan Система назначения судей была разработана, чтобы «исключить политику из процесса отбора судей» путем совмещения методов назначения с выборами особым образом. Он состоит из трех отдельных компонентов и является наиболее сложным из процессов отбора судей.Четырнадцать штатов используют ту или иную версию плана Миссури, а в некоторых дополнительных штатах используется модифицированная версия этого типа процесса отбора. В соответствии с положениями Плана штата Миссури кандидаты на судебные вакансии сначала рассматриваются независимой двухпартийной комиссией, состоящей как из юристов, так и из известных непрофессионалов. Из списка кандидатов, представленного в комиссию, губернатору сообщаются три имени, из которых выбирается одно лицо для заполнения вакансии на рассматриваемой скамье. Если губернатор не выберет одного из трех человек, выдвинутых комиссией в течение шестидесяти дней, комиссия имеет право сделать выбор.
После того, как выбранный в ходе этого процесса судья проработал в должности один год или более, он должен участвовать в «повторных выборах» в течение следующих запланированных всеобщих выборов. На таких выборах нет оппонента — избиратели голосуют за сохранение судьи на должности или за отстранение его от должности судьи. Если есть большинство голосов за отстранение судьи от должности, судья должен уйти в отставку, и процесс начинается заново (судебная власть штата Миссури). Вынуждая назначенного судью выставлять свою кандидатуру на повторных выборах, люди, над которыми судья осуществляет судебную власть, имеют возможность отстранить судью, который, по их мнению, плохо выполняет свои обязанности.Независимо от того, было ли это намеренным по плану разработчиков плана штата Миссури, судебное отстранение от должности чрезвычайно редко; на первых 179 выборах, проведенных в соответствии с планом штата Миссури, только один судья не сохранил свою должность, и это был случай с чрезвычайными обстоятельствами. 38
Термин «заслуга» в процессе отбора судей в соответствии с планом штата Миссури подразумевает, что комиссии по выдвижению кандидатур не связаны с политикой партии, но степень, в которой достигается это разъединение, в значительной степени зависит от того, кто выбирает членов комиссии и как они выполняют свои обязанности.Эти два фактора значительно различаются в разных штатах, использующих план Миссури. В ряде штатов губернатор играет важную роль в выборе членов комиссии, а в других штатах значительную роль играют группы интересов, тем самым до некоторой степени обходя цель «деполитизации» системы отбора по заслугам.
Географическая основа для выбора судей первой инстанции и апелляционных судов несколько различается для каждого штата и для каждого типа судов в рамках единой судебной системы штата.Для судов первой инстанции полезным общим практическим правилом является то, что судьи избираются в пределах юрисдикции, в которой они председательствуют. Например, муниципальные суды Монтаны избираются на внепартийных выборах в пределах города, в котором действует суд, а суд по водным ресурсам, который осуществляет юрисдикцию в масштабах штата, избирается на внепартийных выборах по всему штату. В большинстве штатов, всего тридцать, уровни апелляционных судов штата избираются или назначаются на уровне штата, в то время как шесть штатов выбирают всех своих апелляционных судей по округам или регионам.
Когда дело доходит до дискуссий о том, как следует выбирать судей, самые спорные дебаты возникают по вопросу о том, как следует выбирать судей в судах последней инстанции. Несмотря на то, что они являются апелляционными судами и часто используют один и тот же процесс для выбора судебных органов немедленной апелляционной инстанции, тем не менее, есть существенные различия. Географическая основа для выбора судьи обычно распространяется на весь штат, хотя в восьми штатах суды последней инстанции выбирают судей через округа.Это различие между отбором на уровне округа и штата может быть источником значительных разногласий в штатах, особенно в тех штатах, где есть либеральные городские центры и консервативные сельские районы. Срок полномочий судьи последней инстанции варьируется от пяти до 14 лет. Есть три исключения из системы срочных назначений судей; Массачусетс, Нью-Джерси и Род-Айленд назначают своих судей до тех пор, пока они не достигнут 70 лет или не умрут при исполнении служебных обязанностей.Срок полномочий судей составляет восемь лет или менее в 29 штатах и более восьми лет в 18 штатах. 39 Естественно, чем короче срок службы, тем чаще судьям приходится участвовать в повторных выборах и полагаться на сторонников в организации и финансировании своей кампании. Всякий раз, когда кто-либо баллотируется на государственную должность, будь то губернатор, депутат или судья, ему необходимо собрать средства на избирательную кампанию и попросить граждан и заинтересованные группы поддержать их и попытаться «добиться голосования» за свою кандидатуру.Этот тип «политики», проводимой кандидатами в судьи и их оппонентами, поднимает вопросы о том, «от кого и сколько денег было собрано», и какое влияние будет иметь этот гражданин или группа, когда судья решает дела, переданные ему или ей. корт?
Главный вопрос об отборе судей заключается в следующем: действительно ли метод отбора имеет значение или влияет на то, как работают суды? Факты свидетельствуют о том, что разные процессы отбора дают разные результаты как с точки зрения того, кто стремится попасть на скамейку запасных, так и с точки зрения вынесенных решений.Например, Николас Ловрич и Чарльз Шелдон обнаружили, что системы отбора судей, требующие от кандидатов в судьи активной кампании на конкурентных выборах, приводят к тому, что судебный электорат (избиратели, участвующие в выборах судей) более информированы, чем системы отбора судей, которые предусматривают только повторные выборы. 40 Точно так же сообщалось, что назначенные судьи, вероятно, будут реагировать на более широкий спектр групп и интересов и более решительно поддерживать индивидуальные права в своих решениях, чем избранные судьи. 41
Государственные суды сталкиваются с множеством проблем, как в отношении их рабочей нагрузки, так и в отношении ограниченности ресурсов. Количество гражданских и уголовных дел в государственных и местных судах растет, но их ресурсы не растут, чтобы соответствовать требованиям, предъявляемым к «напряженной» системе правосудия в Америке. Угроза физической безопасности в судах и судебных органах является серьезной во многих местах и вполне оправданной проблемой, в частности, в некоторых городских районах.Сельские суды с их широким географическим охватом сталкиваются с проблемами, которые не рассматриваются в городских центрах Америки. Быстро растущие расходы на судебные выборы во многих штатах отражают попытку политизировать суды со стороны некоторых интересов, и, по мнению некоторых наблюдателей, это движение к дорогостоящим судебным выборам представляет угрозу для нашей независимой судебной системы. В штате Северная Каролина законодательный орган штата был настолько обеспокоен этой конкретной опасностью, что в качестве эксперимента принял закон, устанавливающий систему финансируемых государством выборов в суды.
Спрос на судебные системы штатов растет во всех секторах, причем более быстрыми темпами, чем рост населения в целом. В период с 1993 по 2002 годы в судах первой инстанции по всей стране наблюдалось увеличение числа поданных гражданских дел на 12 процентов, увеличение числа поданных уголовных дел на 19 процентов, увеличение количества поданных дел по семейным отношениям на 14 процентов, увеличение числа поданных дел несовершеннолетних на 16 процентов. и увеличение дорожных случаев на 2 процента. 42 Хотя дорожные дела составляют около 60 процентов всех дел, поданных в суды первой инстанции, увеличение количества сложных и трудоемких дел, таких как рассмотрение гражданских, уголовных и семейных дел, создает гораздо большую нагрузку на суды, чем тем более рутинные случаи дорожного движения.Количество судей и действующих залов судебных заседаний не поспевает за ростом загрузки дел; в период с 1993 по 2002 гг. судебная система штата увеличилась всего на 5 процентов. 43
Насилие, связанное с судом, и безопасность зала суда — хроническая и дорогостоящая забота специалистов, работающих в системе уголовного правосудия, но не привлекающая к себе большого внимания общественности. 44 Хотя эта проблема является постоянной по всей стране, в 2005 году произошел ряд громких инцидентов, которые высветили серьезные угрозы, которые государственные и местные суды должны планировать на регулярной основе.В феврале 2005 года федеральный судья прибыл в ее резиденцию в Чикаго и обнаружил, что ее муж и мать были убиты Бартом Россом, 57-летним электриком, чей иск о врачебной халатности был отклонен на судебном заседании. Всего две недели спустя в Атланте, штат Джорджия, четыре человека, в том числе судья штата и судебный репортер, были убиты, когда обвиняемый в изнасиловании одолел заместителя шерифа, проводившего его в зал суда, и взял у него пистолет. В менее жестоком, но более часто встречающемся случае угрожающего поведения по отношению к судьям судья суда штата Флорида, который распорядился удалить зонд для кормления у Терри Скьяво, у которой был серьезно поврежден мозг, подвергся преследованиям и получил угрозы смертью от людей, которые не соглашались с его постановление.
В ответ на такие события исследование положений о безопасности залов судебных заседаний, представленных в судах Калифорнии, показало, что две трети судов штата не были должным образом защищены, а сопутствующий опрос показал, что 40% прокуроров штата и местных штатов Калифорнии чувствовали угрозу на своей работе. Областями с самым низким уровнем безопасности были сельские и местные суды, которые обычно полагаются на местное финансирование своей деятельности. Как отметил апелляционный суд судья, «В обществе, как сутяжнические, как у нас, в зале суде стал театром для эмоционального катарсиса.” 45
Большая загруженность дел, нехватка ресурсов и недостаточная безопасность зала судебных заседаний — настоящая проблема для профессионалов, работающих в системе уголовного правосудия, но именно возросшая политизация судов и судебной системы считается самой большой долгосрочной угрозой для государства и государства. местные судебные системы. Этот термин применяется к попыткам предоставить одной политической партии или крупной группе интересов несправедливое преимущество для продвижения своих интересов в ущерб общественным интересам.В то время как все американцы заинтересованы в существовании беспристрастных, эффективных и юридически компетентных судебных служб, узкие интересы иногда стремятся «посадить» судей на скамью подсудимых, чтобы получить преимущество в делах, связанных с рассмотрением их дел. Независимость и беспристрастность судебной власти, а также эффективное функционирование системы сдержек и противовесов между тремя ветвями власти ставятся под угрозу, когда происходит чрезмерная политизация. Два средства, которые наиболее часто используются для политизации судов, — это «закрытие суда» и отбор судей.
По словам редакторов Оксфордского словаря , «Судебное раздевание — это когда законодательные органы пытаются лишить суды власти, обычно федеральные, но часто государственные, чтобы суды не могли выносить решения по принятым ими законам». 46 Самый вопиющий пример этого метода политизации судебной системы произошел в 2005 году, когда республиканское большинство в Конгрессе США попыталось лишить суды штата Флорида своей юрисдикции в отношении дела штата — в данном случае регулирования медицинской практики. — установив федеральную юрисдикцию и обязав федеральные суды рассматривать иски родителей Тери Скьяво.Суд Флориды постановил удалить трубку для кормления Тери Скьяво, что в конечном итоге положило конец ее жизни; ее родители хотели оставить трубку в надежде, что однажды она оправится от травм. В конечном итоге решение суда штата Флорида стало следствием подтверждения полномочий штата регулировать медицинскую практику в пределах их юрисдикции. Были и будут попытки раздевания в суде. Расстроенные некоторыми судебными решениями, некоторые законодатели Аризоны безуспешно пытались принять закон, который передал бы полномочия по написанию судебных правил от Верховного суда Аризоны, их суда последней инстанции, к законодательному органу.Раздевание в суде иногда может произойти после постановления суда; например, хотя это явно является неконституционным действием, нарушающим разделение властей, законодательный орган Делавэра недавно принял закон, отменяющий толкование Верховным судом «пожизненного заключения с возможностью условно-досрочного освобождения». 47
Политические партии и группы интересов в некоторых штатах, которые часто маскируются под «судебную реформу», пытаются изменить процесс отбора и удержания судей, чтобы изменить политический состав судебной системы.Обычно используемые методы представляются политически нейтральными «улучшениями», такими как изменение географического положения отбора, процесса отбора и продолжительности срока. Однако в основе предлагаемых изменений лежат планы «собрать колоду» с судьями, более дружественными к их интересам. Например, в 2006 году в избирательный бюллетень штата Орегон была внесена Мера 40 для внесения поправок в Конституцию штата Орегон, согласно которой судьи Верховного суда и Апелляционного суда должны избираться по округам, а не по штату.Кандидат должен был проживать во вновь образованном округе не менее года до выборов. 48 Мера голосования не удалась, против нее выступили 56 процентов избирателей. Если бы эта мера была принята и вступила в силу, политический состав судов Орегона мог бы измениться, поскольку малонаселенные сельские районы штата обычно консервативны, а густонаселенные городские центры в целом либеральны. В такой политизации судов, конечно, нет ничего нового.В 1997 году Генеральная ассамблея Иллинойса изменила округа Верховного суда штата, чтобы демократам было труднее доминировать в судебной системе. В попытке политизировать в Монтане в 2006 году была распространена инициатива, разрешающая отозвать судью «по любой причине, признающей недовольство избирателей». В связи с выявлением фальсификаций при сборе подписей эта мера была исключена из бюллетеней перед выборами. 49
В еще одном случае законодатели штата, недовольные некоторыми судебными решениями, принятыми в штате Миссури, ввели закон о сокращении первоначального срока службы для судей апелляционной инстанции с 12 до пяти лет и требовали большинства в две трети голосов, а не простого большинства для удержание.Очевидно, что при балансе между независимостью судебной системы и подотчетностью населения вполне вероятно, что стороны, которые категорически не согласны с решениями судов своего штата, в некоторых случаях будут стремиться ограничить независимость судов и создать процесс отбора судей, с большей вероятностью назначивший судей. по собственному желанию на государственные и местные скамейки.
Нигде политизация судов и судебной системы не была более очевидной, чем на судебных выборах, особенно на партийных выборах.Именно решение Верховного суда США 2002 года по делу Республиканская партия Миннесоты против Уайта ускорило политизацию судебных выборов. До White кандидатам в судьи в Миннесоте, которые использовали беспартийный избирательный процесс для отбора судей, Канон 5 Миннесотского кодекса поведения судей запрещал высказывать свои взгляды по спорным правовым или политическим вопросам, а также присоединяться к политическим партиям. или от личного запроса или принятия пожертвований на кампанию. 50 В деле White Верховный суд США постановил, что три статьи Канона 5 нарушают права кандидатов в судьи Первой поправки, и в этом постановлении отменил их и все сопоставимые ограничения, действующие в других штатах.
Решение Верховного суда США по делу White сделало беспартийные процессы судебных выборов беспартийными только на словах. Кандидаты в судьи в штатах, где проводятся выборы в суды, теперь могут лично запрашивать средства на избирательную кампанию у юристов или истцов, они могут участвовать в партийной политической деятельности и могут выражать свои взгляды практически по любому вопросу, вызывающему общественный интерес, независимо от того, может ли этот вопрос быть предметом обсуждения. текущий или будущий судебный процесс передан в суд.Хотя каноны судебного поведения по-прежнему существуют во всех штатах, решение White подорвало способность Верховного суда штата или ассоциации адвокатов штата применить санкции к кандидату в судьи за нарушение таких профессиональных и этических стандартов.
Партизанские выборы, как отмечалось ранее, все больше напоминают выборы двух других ветвей власти, а именно: дорогостоящие, ориентированные на средства массовой информации и злобные. Удивительно, но в последние годы самыми дорогостоящими выборами были выборы «только для удержания», когда избирателям нужно только решить, оставить ли судью на своем посту.В 1986 году в Калифорнии было потрачено почти 12 миллионов долларов на отстранение от должности председателя Верховного суда штата и двух или ее коллег из-за их несогласия со смертной казнью и из-за утверждения, что они «мягко относятся к преступлениям». 51 В очевидном случае конфликта интересов истцы по иску о штрафных убытках на сумму 25 миллионов долларов внесли взносы двум судьям Верховного суда штата, которые должны были быть переизбраны и должны были рассмотреть дело; судьи отказались заявить самоотвод — или воздержаться от участия из-за конфликта интересов — и приняли решение в пользу истцов.
Особые интересы сегодня проявляются в судебных выборах как никогда раньше; наиболее заметными и активными являются те, у кого есть финансовые ресурсы, чтобы «внести свой вклад», и те, кто больше всех выигрывает или проигрывает в решениях, принимаемых судами. Например, Торговая палата Огайо потратила 3 миллиона долларов, чтобы победить судью, который отменил закон о реформе деликтного права, что во много раз дороже для бизнеса; Адвокаты и профсоюзы потратили около 1 миллиона долларов на контрнаступление, чтобы удержать данного судью в суде Огайо. 52 Большие объемы финансирования и волны негативной рекламы могут быть приписаны усилиям групп с особыми интересами по реализации своей политической программы. Продолжающаяся борьба между крупными корпорациями и адвокатами истцов за реформу деликта является текущим источником потенциальной политизации.
Несмотря на наличие сильного давления, направленного на дальнейшую политизацию судов и судебной системы, общественное мнение о судах по-прежнему в целом основано на предполагаемой независимости и беспристрастности.Национальный опрос общественного мнения, проведенный в 2005 году, показал, что, хотя общественность плохо осведомлена о судебной системе, ее вера в приверженность своих судов первоначальным принципам Фемиды сильна. 53 Американцы считают, что их суды олицетворяют справедливость, надлежащую правовую процедуру, беспристрастность и играют ключевую роль в защите прав граждан. Более того, 61 процент респондентов опроса 2005 года считают, что «политики не должны препятствовать судам рассматривать дела, даже по спорным вопросам, таким как однополые браки, потому что цель судов — обеспечить доступ к правосудию для всех, даже с непопулярными убеждениями.” 54
Упражнения
Суды — что я могу сделать?
- Подумайте о том, чтобы посетить местный окружной или городской суд и понаблюдать за процессом. Многие судебные процессы и процессы открыты для общественности. Найдите местный окружной или городской суд на веб-сайте Национальной ассоциации графств (http://www.naco.org/), Международной ассоциации городских менеджеров (http://icma.org/) или на веб-сайте судов США (http : // www.uscourts.gov/courtlinks/).
Судебная власть не может «держать меч», как исполнительная власть, или «распоряжаться кошельком», как законодательная власть, но, вопреки мнению Александра Гамильтона, она действительно имеет большое влияние на американское общество. Во многих сферах американской жизни суды способствовали необходимым изменениям, когда «политические ветви» не могли этого сделать. В сферах свободы слова, расового равенства, регулирования бизнеса, прав обвиняемых и защиты окружающей среды победы, достигнутые на этом пути, часто рассматривались не в законодательстве, а, скорее, в американских судах.Государственные и местные суды могут несколько неохотно участвовать в процессе государственной политики, но, тем не менее, они играют важную роль в качестве политиков. Судьи призваны осуществлять судебный надзор за законодательной и исполнительной ветвями власти, толковать законы и конституции и определять судебную политику. В то время как объединенные государственные суды обеспечивают высокий уровень согласованности в работе судов, децентрализованная деятельность местных судов позволяет судьям стать ключевыми участниками местной политической жизни, рассматривая судебные споры, отражающие местные социальные, экономические, экологические и политические конфликты в стране. беспристрастный и конструктивный подход.Многие решения судей судов первой инстанции могут определять важную политику, влияющую на местную практику в таких важных областях, как зонирование, доступ общественности к информации, предоставление юридических услуг малоимущим, допустимые методы работы полиции и равный доступ к образованию.
Дела, рассматриваемые в местных судах первой инстанции, могут иметь важное значение для устойчивого развития по всей стране; самое последнее из таких дел — дело Кело против города Нью-Лондон, Коннектикут, .Рассматриваемый случай, как и рассмотренное выше дело Dolan из Орегона, касалось прав в соответствии с Пятой поправкой, закрепленных в Конституции США. Спорный вопрос возник, когда город Нью-Лондон решил использовать свою власть выдающегося домена , чтобы осудить некоторые частные дома, чтобы собственность, на которой они располагались, могла использоваться как часть плана экономического развития города; план приведет к тому, что эта частная собственность будет запрещена для использования другой частной стороной, работающей совместно с Сити Нью-Лондоном.Домовладельцы на рассматриваемой собственности подали иск, в котором они оспорили право города Нью-Лондон использовать свои полномочия выдающегося владения для этой цели, и их дело полностью перешло из судебных и апелляционных судов Коннектикута в Верховный суд США. Суд. Большинство судей Верховного суда США пришли к выводу, что выгоды для затронутого сообщества оправдывают осуждение и что город Нью-Лондон предоставил справедливую компенсацию за потерю собственности, понесенную пострадавшими домовладельцами.
В ответ на это решение законодательные органы многих штатов посчитали решение Верховного суда США слишком выгодным для крупных корпораций за счет семей и местных сообществ. В результате в нескольких штатах было принято законодательство, а в других штатах были внесены в избирательные бюллетени меры, направленные на внесение поправок в конституции штатов с целью обеспечения большей защиты прав частной собственности от этого типа использования (т. Е. Экономического развития) муниципальной власти. принудительное отчуждение.Эта власть обычно используется, когда существует острая необходимость в государственной собственности на какую-то частную землю, чтобы служить явно общественным целям (например, создание проезжей части для регулирования движения).
Кто-то может сказать, что действия городских властей Нью-Лондона, осуждающие некоторые частные земли в интересах экономического блага всего сообщества, представляют собой действия в соответствии с философией устойчивости, поскольку экономическая жизнеспособность является одним из столпов, на которых зиждется устойчивость. Другие могут возразить, что такие действия угрожают устойчивости, потому что они вытесняют соседей и способствуют социальному неравенству в форме привилегированного доступа к крупным, внешним корпоративным интересам.Совершенно очевидно, что такие различные толкования возможны, и несомненно, что будет возбуждено и рассмотрено больше судебных дел, подобных этому, как следствие действий муниципалитетов, предпринятых для содействия экономической жизнеспособности, вступающих в конфликт с владельцами собственности, стремящимися сохранить текущее использование имеющихся ресурсов. рассматриваемая земля.
Дело Kelo привело к усилению прав частной собственности во многих штатах, потому что это политически популярное (и очевидно бесплатное) действие для выборных должностных лиц.Однако, укрепляя права частной собственности, государства, вводящие более строгие меры защиты домовладельцев, могут затруднить содействие устойчивому развитию. Например, если муниципалитет будет стремиться использовать свое могущество выдающейся области для размещения солнечных коллекторов для обеспечения более дешевой и возобновляемой энергии своим абонентам коммунальных услуг, если владельцам частной собственности, на которые неблагоприятно влияет расположение этих коллекторов, будет разрешено предотвратить такое использование выдающихся домен? Должно ли стремление к устойчивому развитию быть одним из «разумных оснований», оправдывающих использование выдающихся владений в штатах, где после дела Kelo были приняты законы, более защищающие права домовладельцев? Одно можно сказать наверняка, суд штата и судьи, заседающие в судах первой и апелляционной инстанций в наших штатах, будут рассматривать именно такие дела в предстоящие годы.
Суды штатов и местные суды влияли на устойчивость в прошлом, и они наверняка будут делать это в будущем. В целом, чем выше уровень суда, тем большее влияние его действия оказывают на устойчивость. Если суд последней инстанции штата выносит прецедентное решение, то суды низшей инстанции штата должны следовать указаниям этого решения. Это не означает, что суды первой инстанции не важны, поскольку они чаще всего первыми слушают дело, которое может привести к изменению закона, хорошего или плохого, во всем остальном штате.Ярким свидетельством важности судов в области содействия устойчивости в государственных и местных органах власти является случай овдовевшей бабушки в Ореме, штат Юта. Эту пожилую женщину арестовали и увезли в наручниках за то, что она отказалась назвать полицейскому свое имя, чтобы он мог выдать ей штраф за неспособность регулярно поливать лужайку, что является нарушением постановления о зонировании Орем. Если дело будет передано в суд, оно будет рассматриваться в Оремском городском суде. Причина, по которой бабушка не поливала лужайку, заключалась в том, что она не могла позволить себе расходы, связанные с уходом за зеленым газоном.Однако национальное внимание, вызванное этим делом, привело к вопросу о том, почему кто-то должен защищать себя в суде за практику, которая является одновременно неэкономичной и расточительной в отношении драгоценных природных ресурсов, особенно с учетом того, что Юта является вторым самым засушливым штатом в стране. .
В компетенции судов штатов и местных судов есть две четкие области, которые могут существенно повлиять на устойчивость, — это судебный федерализм и поддержание беспристрастности судей.Судебный федерализм — это упомянутый ранее юридический термин, который характеризует ситуации, в которых суды штата отдают приоритет вопросу штата, рассматриваемому в конституционном законе штата, над вопросом федерального уровня, рассматриваемым в федеральном конституционном законе. В недавнем прошлом судебный федерализм был сосредоточен на расширении гражданских прав уязвимых меньшинств государства (например, расовых и этнических меньшинств, обвиняемых в уголовных преступлениях) сверх прав, предусмотренных Конституцией США. Сегодня, в контексте необходимости решения проблемы глобального изменения климата и активного стремления к устойчивости, судебный федерализм мог бы расширить сферу своей деятельности, включив в нее защиту других уязвимых интересов экологических меньшинств, таких как дикая природа, водные ресурсы, экосистемные услуги и сельские сообщества.Благополучие этих интересов совпадает с экономической и социальной жизнеспособностью местных сообществ, и их интересы можно было бы удовлетворить более гибко в законодательстве штата, чем в федеральных правилах и постановлениях. Для того чтобы судебный федерализм мог работать в этой области, законодательные органы штатов должны доработать свои конституции и уставы, чтобы отразить стремление штатов к обеспечению устойчивого развития, чтобы судьи в судах штатов и местных судах могли вносить свой вклад в поддержку государственного и частного секторов. действия, направленные на обеспечение устойчивости.
Вторая область, вызывающая особую озабоченность, а именно поддержание беспристрастности судей, требует, чтобы судьи и их суды были независимы от внешнего влияния, принимая решения на основе правовых принципов, справедливости и беспристрастности, в отличие от предоставления особого внимания, основанного на политических соображениях. партия или привилегированный интерес. Как бы американцы ни хотели сохранить свою нынешнюю веру в идеал слепого правосудия, человеческая склонность к ошибкам всегда будет присутствовать. Недавние тенденции к политизации судов и процесса отбора судей, вызванные решением White , открывают дверь для возможности того, что частные интересы, которые извлекают выгоду из неустойчивых методов, таких как разрастание городов, единственная зависимость от поездок на автомобиле за транспортировку, чрезмерную вырубку лесов и чрезмерную добычу природных ресурсов — будут стремиться «посадить» судей, дружественных их интересам, в судебных заседаниях государственных судов и апелляционных судов.Тем, кто поддерживает цели устойчивого развития, необходимы усилия, направленные на обеспечение независимости судов штата и местных судов, а также на сдерживание нарастающей политизации судов и судебной системы.
Условия
Судьи по административным делам
Certiori
Общее право
Двойная система (судебная власть)
Eminent Domain
Суды общей юрисдикции
Судебный федерализм
Полномочия суда
Система заслуг при назначении судей (см. «План штата Миссури»)
План штата Миссури
Политизация судов / судебной власти
Суды первой инстанции
Неконституционное изъятие
Упражнения
Вопросы для обсуждения
1. Из двух распространенных методов назначения судей — назначение на должность губернатора и система заслуг (план штата Миссури) — какой, по вашему мнению, является лучшим и почему? Можно ли убрать «политику» из судебных назначений?
2. Какие существуют типы государственных и местных судов и какие функции они выполняют? Как насчет судов по решению проблем — повышают ли они институциональную устойчивость сообществ?
3. Каковы некоторые из текущих и потенциально будущих проблем, с которыми сталкиваются государственные и местные судебные системы? Как вы думаете, политизация судебных процессов будет усиливаться или уменьшаться в будущем? Почему?
Банкноты
1. А. Гамильтон, «Федералист № 78: Судебный департамент», Independent Journal , 14 июня 1788 г.
2. D.B. Роттман, «Государственные суды в 2005 году: год опасной жизни.В Книге Штатов, 2006 (Лексингтон: Совет правительств штатов).
3. G.C. Эдвардс, М. Ваттенберг и Роберт Л. Лайнберри. 1998. Правительство в Америке: люди, политика и политика , 8-е изд. (Нью-Йорк: Лонгман).
4. Административное управление судов США. 2007. Понимание федеральных судов и судов штатов 2007 [цитировано 25 декабря 2007]. Доступно на веб-сайте http://www.uscourts.gov/ outreach / resources / fedstate_lessonplan.htm. (неактивная ссылка на 24.09.2020)
5. Х. Дж. Абрахам, Генри Джулиан. 1998. Судебный процесс: вводный анализ судов США, Англии и Франции (Нью-Йорк: Oxford University Press).
G.C. Эдвардс, М. Ваттенберг и Р.Л.Лайнберри, 1998, указ. соч. (см. ссылку 3).
6. Х.Р. Глик, Р. Генри и К.Н. Виноградные лозы. 1973 г. «Государственные судебные системы». W. S. Sayre, изд. Фонды государственного и местного самоуправления (Энглвуд Клиффс, Нью-Джерси: Прентис-Холл).
7. Там же.
8. К. Макгоуэн, Организация судебной власти в Соединенных Штатах (Эванстон, Иллинойс: Northwestern University Press, 1967), с. 37.
9. G.C. Эдвардс, М. Ваттенберг и Р.Л.Лайнберри, 1998, указ. соч. (см. ссылку 3).
10. Роттман, Дэвид Б. и Шона М. Стрикленд. 2006. Государственная судебная организация, 2004 г. . Вашингтон, округ Колумбия: Министерство юстиции США.
11. Там же.
12. Административное управление судов США, 2007, op. соч. (см. ссылку 4).
13. Г. Берманн и Дж. Фейнблатт, «Суды, решающие проблемы: краткое руководство», Закон и политика 23 (2002): 125-140.
Дж. Файнблатт и Дж. Берман, «Общественные суды: краткий учебник», Бюллетень прокурора США 49 (2001): 33-38.
14. Там же.
15. В. Фланго, «Семья и суды по разрешению проблем.”URL: http://contentdm.ncsconline.org/
16. Д. Роттман и П. Кейси, «Терапевтическая юриспруденция и появление судов, решающих проблемы», Журнал Национального института юстиции (1999): 12-20.
17. G. Bermann, J. Feinblatt, 2002, op. соч. (см. ссылку 13), стр. 130.
18. Национальная справочная служба уголовного правосудия, Суды по наркотикам . Управление национальной политики по контролю над наркотиками, 5 декабря 2007 г.URL: http://www.ncjrs.gov/spotlight/drug_courts/Summary.html (по состоянию на 9 декабря 2009 г.).
19. Г. Берманн, Дж. Фейнблатт, 2002, указ. соч. (см. ссылку xiii).
20. С. Беленко, Стивен, «Исследование судов по делам о наркотиках: критический обзор, обновление за 1999 год», Обзор Национального института суда по наркотикам, 2 (1999): 1-58.
21. Там же.
22. Штат Монтана. Водный суд штата Монтана 2007. URL: http://courts.mt.gov/water/default.asp (неактивная ссылка на 24.09.2020) (по состоянию на 9 декабря 2009 г.).
23. Судебная власть Колорадо, Водные округа Колорадо: Водные суды. URL: http://www.courts.state.co.us/supct/ supctwaterctindex.html (неактивная ссылка на 24.09.2020) (по состоянию на 9 декабря 2009 г.).
24. Д. Шульц, «Республиканская партия Миннесоты против Уайта и будущее выбора судебных органов штата», Albany Law Review 69 (2006): 985-1011, стр.985.
25. Д. Б. Роттман и С. Стрикленд, 2006, указ. соч. (см. ссылку 10).
26. Там же.
27. A. Hamilton, 1788, op. cit., (см. ссылку 1).
28. Р.А. Шотланд, «В конец списка видов, добавьте: внесудебные выборы», Willamette Law Review 39 (2003): 1397-1423, стр. 1404.
\ 29. М. Шерер, «Подрывается ли справедливость взносами в кампанию ?: Конфликты интересов и противные рекламные кампании углубляют недоверие общества к выборам в суды штатов», Capital Eye 3 (2001).URL: http: // www.opensecrets.org/newsletter/ce76/statelines.asp (неактивная ссылка на 24.09.2020)
30. G.C. Эдвардс, М. Ваттенберг и Р.Л.Лайнберри, 1998, указ. соч. (см. ссылку 3).
31. Д. Шульц, 2006, указ. соч. (см. ссылку 24).
32. Х.Р. Глик, Р. Генри и К.Н. Vines, 1973, op. соч. (см. ссылку 6).
33. Д. Б. Роттман и С. Стрикленд, 2006, указ. соч. (см. ссылку 10).
34. Там же.
35. Х. Р. Глик, Р. Генри и К. Н. Vines, 1973, op. соч. (см. ссылку 6).
36. D.B. Роттман и С. Стрикленд, 2006, указ. соч. (см. ссылку 10).
37. Х.Р. Глик, Р. Генри и К.Н. Vines, 1973, op. соч. (см. ссылку 6).
38. Там же.
39. D.B. Роттман и С. Стрикленд, 2006, указ. соч. (см. ссылку 10).
40. Н.П. Ловрич и Чарльз Шелдон, «Оценка судебных выборов: влияние на электорат систем с высоким и низким уровнем артикуляции», Western Political Quarterly 38 (1985): 276-293.
41. D. Schultz, 2006, op. соч. (см. ссылку 24).
42. D.B. Роттман и С. Стрикленд, 2006, указ. соч. (см. ссылку 10).
43. Там же.
44. Д. Зонтаг, «В судах угрозы стали фактом жизни», The New York Times , 20 марта 2005 г. URL: http://www.nytimes.com/2005/03/ 20 / national / 20judges.html
45. А. Гудноу, «В деле о кормлении через трубку Скьяво, известность найдет маловероятного судью», The New York Times , 17 марта 2005 г.URL: http://www.nytimes.com/2005/03/17/national/17greer.html
46. D.B. Роттман и С. Стрикленд, 2006, указ. соч. (см. ссылку 10), стр. 237.
47. Там же.
48. Штат Орегон, Мера 40 . URL: http://www.sos.state.or.us/elections/nov72006/guide/meas/m40_bt.html
49. Д. Роттман, «Государственные суды в 2006 году: выживают в антисудебных инициативах и демонстрируют высокую эффективность». В The Book of the States, 2007 (Лексингтон, Кентукки: Совет правительств штатов, 2007).
50. D. Schultz, 2006, op. соч. (см. ссылку 24).
51. Там же.
52. М. Шерер, «Подрывается ли справедливость взносами на избирательную кампанию ?: Конфликты интересов и неприятные рекламные кампании усиливают общественное недоверие к выборам в суды штатов», Capital Eye 3 (2006). URL: http: // www.opensecrets.org/newsletter/ce76/statelines.asp (неактивная ссылка на 24.09.2020)
53. Д. Роттман, 2006, указ. соч., (см. ссылку 49).
54. Там же, стр. 239.
Философия любви | Интернет-энциклопедия философии
В этой статье исследуется природа любви и некоторые этические и политические разветвления. Для философа вопрос «что такое любовь?» порождает множество проблем: любовь — абстрактное существительное, которое для некоторых означает, что это слово не связано ни с чем реальным или чувственным, вот и все; для других это средство, с помощью которого наше существо — наше «я» и его мир — безвозвратно затрагиваются, как только мы «затронуты любовью»; одни пытались его проанализировать, другие предпочли оставить его в сфере невыразимого.
Тем не менее, нельзя отрицать, что любовь играет огромную и неизбежную роль в нескольких наших культурах; мы находим его обсуждаемым в песнях, фильмах и романах — юмористически или серьезно; это постоянная тема взросления жизни и яркая тема для молодежи. С философской точки зрения природа любви со времен древних греков была опорой философии, создавая теории, которые варьируются от материалистической концепции любви как чисто физического явления — животного или генетического побуждения, которое диктует наше поведение — до теорий. о любви как о глубоко духовном занятии, которое в высшей степени позволяет нам прикоснуться к божественности.Исторически сложилось так, что в западной традиции Симпозиум Платона представляет собой вводный текст, поскольку он дает нам чрезвычайно влиятельное и привлекательное представление о том, что любовь характеризуется серией возвышений, в которых животное желание или низменное вожделение заменяется более интеллектуальной концепцией любовь, которая также превосходит то, что может быть истолковано теологическим видением любви, превосходящим чувственное влечение и взаимность. С тех пор появились недоброжелатели и сторонники платонической любви, а также множество альтернативных теорий, в том числе теория ученика Платона Аристотеля и его более светская теория истинной любви, отражающая то, что он описал как «два тела и одна душа».’
Философское рассмотрение любви выходит за рамки множества дисциплин, включая эпистемологию, метафизику, религию, человеческую природу, политику и этику. Часто утверждения или аргументы, касающиеся любви, ее природы и роли в человеческой жизни, например, связаны с одной или всеми центральными теориями философии и часто сравниваются или исследуются в контексте философии пола и гендера, а также тела. и преднамеренность. Задача философии любви — убедительно представить соответствующие вопросы, опираясь на соответствующие теории человеческой природы, желаний, этики и так далее.
Содержание
- Природа любви: Эрос, Филиа и Агапе
- Эрос
- Филиа
- Агапэ
- Природа любви: дополнительные концептуальные размышления
- Природа любви: Романтическая любовь
- Природа любви: физическая, эмоциональная, духовная
- Любовь: этика и политика
- Ссылки и дополнительная литература
1. Природа любви:
Эрос, Филиа и АгапеФилософское обсуждение любви логически начинается с вопросов, касающихся ее природы.Это подразумевает, что любовь имеет «природу», и некоторые могут возражать против этого, утверждая, что любовь концептуально иррациональна в том смысле, что ее нельзя описать рациональными или осмысленными предложениями. Для таких критиков, которые представляют метафизические и эпистемологические аргументы, любовь может быть изгнанием эмоций, которые не поддаются рациональному исследованию; с другой стороны, некоторые языки, такие как папуас, даже не допускают эту концепцию, что отрицает возможность философского исследования. В английском языке слово «любовь», происходящее от германских форм санскритского lubh (желание), имеет широкое определение и, следовательно, неточное, что порождает проблемы определения и значения первого порядка, которые в некоторой степени разрешаются ссылка на греческие термины: eros , philia и agape .
а. Эрос
Термин eros (греч. erasthai ) используется для обозначения той части любви, которая представляет собой страстное, сильное желание чего-то; его часто называют сексуальным желанием, отсюда и современное понятие «эротика» (греч. erotikos ). Однако в трудах Платона эрос рассматривается как обычное желание, которое ищет трансцендентной красоты — особая красота человека напоминает нам об истинной красоте, существующей в мире форм или идей ( Phaedrus 249E: «он Тот, кто любит прекрасное, называется любовником, потому что он приобщается к нему.Пер. Джоветт). Позиция Платона-Сократа утверждает, что любовь, которую мы порождаем к красоте на этой земле, никогда не может быть полностью удовлетворена, пока мы не умрем; но тем временем мы должны стремиться за пределы конкретного стимулирующего образа перед нами к созерцанию красоты как таковой.
Смысл платонической теории эрос заключается в том, что идеальная красота, которая отражается в конкретных образах красоты, которые мы находим, становится взаимозаменяемой между людьми и вещами, идеями и искусством: любить — значит любить платоническую форму красоты. -не конкретный человек, а элемент истинной (идеальной) красоты, которым они обладают.Взаимность не обязательна с точки зрения Платона на любовь, поскольку желание направлено на объект (Красоты), а не, скажем, на компанию другого человека и общие ценности и стремления.
Многие приверженцы платоновской философии считают, что любовь по своей сути является более высокой ценностью, чем аппетит или физическое желание. Они отмечают, что физическое желание имеет то же самое, что и животное царство. Следовательно, это реакция и стимул более низкого порядка, чем рационально индуцированная любовь, то есть любовь, порожденная рациональным дискурсом и исследованием идей, что, в свою очередь, определяет стремление к идеальной красоте.Соответственно, физическая любовь к объекту, идее или человеку сама по себе не является надлежащей формой любви, поскольку любовь является отражением той части объекта, идеи или человека, которая участвует в Идеальной красоте.
г. Филиа
В отличие от желания и страстного стремления eros , philia влечет за собой нежность и признание другого. Для греков термин philia означал не только дружбу, но и преданность семье, а polis — политическое сообщество, работу или дисциплину. Philia для другого может быть мотивировано, как объясняет Аристотель в Никомахова этика , книга VIII, ради агента или ради другого. Мотивационные различия происходят из любви к другому, потому что дружба полностью полезна, как в случае деловых контактов, или потому, что их характер и ценности приятны (что подразумевает, что, если эти привлекательные привычки меняются, то же самое и дружба), или для другого в том, кем они являются сами по себе, независимо от его интересов в этом вопросе.Английская концепция дружбы примерно отражает идею Аристотеля philia , как он пишет: «Дружба порождается следующими вещами: проявление доброты; делать их без просьбы; и не провозглашать факт, когда они будут сделаны »( Rhetoric , II. 4, пер. Рис Робертс).
Аристотель подробно описывает то, чего мы ищем в настоящей дружбе, предполагая, что надлежащая основа для philia является объективной: те, кто разделяет наши взгляды, кто не злится, кто ищет того, что мы делаем, кто сдержан и справедлив, которые восхищаются нами должным образом, как мы ими восхищаемся, и так далее. Philia не может исходить от сварливых, сплетников, агрессивных по манере и личности, несправедливых и так далее. Из этого следует, что лучшие персонажи могут породить лучшую дружбу и, следовательно, любовь: действительно, как быть хорошим персонажем, достойным philia — это тема Nicomachaen Ethics . Самый рациональный человек — это тот, кто желает быть самым счастливым, и поэтому он способен к наилучшей форме дружбы, которая редко встречается между двумя «добрыми и одинаковыми в добродетели» ( NE , VIII.4 пер. Росс). Мы можем предположить, что любовь между такими равными — рациональными и счастливыми мужчинами Аристотеля — была бы совершенной, с кругами уменьшающегося качества для тех, кто морально далек от лучших. Он характеризует такую любовь как «своего рода избыток чувств». ( NE , VIII.6)
Дружба более низкого качества также может быть основана на удовольствии или пользе, получаемых от компании другого человека. Деловая дружба основана на полезности — на взаимности схожих деловых интересов; как только бизнес подходит к концу, дружба растворяется.Это похоже на дружбу, основанную на удовольствии, которое доставляет компания другого человека, которое не является удовольствием, получаемым другим человеком в себе самом, а в потоке удовольствия от его действий или юмора.
Первое условие высшей формы аристотелевской любви — это любовь мужчины к самому себе. Без эгоистической основы он не может проявлять симпатию и привязанность к другим ( NE , IX.8). Такая любовь к себе не является гедонистической или прославленной, зависящей от стремления к немедленным удовольствиям или лести толпы, это вместо этого отражение его стремления к благородному и добродетельному, которое завершается стремлением к рефлексивной жизни.Дружба с другими необходима, «поскольку его цель — обдумывать достойные поступки… жить приятно… участвовать в обсуждениях и размышлениях», что соответствует добродетельному человеку и его другу ( NE , IX.9). Нравственно добродетельный человек, в свою очередь, заслуживает любви тех, кто ниже его; он не обязан давать равную любовь взамен, что подразумевает, что аристотелевская концепция любви является элитарной или перфекционистской: «Во всех дружеских отношениях, подразумевающих неравенство, любовь также должна быть пропорциональной, т.е.е. тем лучше следует любить больше, чем он любит ». ( NE , VIII, 7,). Взаимность, хотя и не обязательно равная, является условием аристотелевской любви и дружбы, хотя родительская любовь может включать одностороннюю привязанность.
г. Агапе
Агапе относится к отцовской любви Бога к человеку и человека к Богу, но распространяется и на братскую любовь ко всему человечеству. (Еврейский ahev имеет немного более широкий семантический диапазон, чем agape ). Agape , возможно, черпает элементы как из eros , так и из philia в том, что он ищет совершенный вид любви, который одновременно является нежностью, преодолением частного и страстью без необходимости взаимности. Эта концепция расширена в иудейско-христианской традиции любви к Богу: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем, и всей душой, и всеми силами твоими» (Второзаконие 6: 5) и люби «своего». ближнего, как самого себя »(Левит 19:18).Любовь к Богу требует абсолютной преданности, которая напоминает любовь Платона к Красоте (и христианские переводчики Платона, такие как Св. Августин, использовали связи), которая включает эротическую страсть, трепет и желание, выходящие за пределы земных забот и препятствий. Аквинский, с другой стороны, подхватил аристотелевские теории дружбы и любви, чтобы провозгласить Бога самым разумным существом и, следовательно, наиболее заслуживающим любви, уважения и внимания.
Универсалистское повеление «возлюби ближнего твоего, как самого себя» отсылает субъекта к тем, кто его окружает, которых он должен любить односторонне, если это необходимо.Приказ использует логику взаимности и намекает на аристотелевское основание, что субъект должен любить себя определенным образом: если бы он любил себя особенно неуместным, извращенным образом, последовали бы неловкие результаты! Философы могут обсуждать природу «любви к себе», подразумеваемой в этом, — от аристотелевского представления о том, что любовь к себе необходима для любого вида межличностной любви, до осуждения эгоизма и убогих примеров той гордости и самовозвеличивания, из которых они исходят. основывать свою любовь к другому.Св. Августин отказывается от дискуссии — он утверждает, что человеку не нужно приказывать любить себя ( De bono viduitatis , xxi). По аналогии с логикой «лучше давать, чем принимать» универсализм агапе требует от кого-то первоначального обращения: в противоположность аристотелевской позиции ответственность за распространение любви лежит на христианине. другим. Тем не менее, повеление также влечет за собой эгалитарную любовь — отсюда и христианский кодекс «люби врагов твоих» (Матфея 5: 44-45).Такая любовь превосходит любые перфекционистские или аристократические представления о том, что некоторые из них (или должны быть) более привлекательными, чем другие. Agape находит отголоски в этике Канта и Кьеркегора, которые абстрактно отстаивают моральную важность беспристрастного уважения или любви к другому человеку qua человека.
Однако беспристрастная любовь к ближнему (Иакова 2: 9) вызывает серьезные этические проблемы, особенно если сосед якобы не заслуживает любви. Таким образом, начинается дискуссия о том, какие элементы поведения соседа следует включить в агапе , а какие исключить.Ранние христиане спрашивали, применим ли этот принцип только к ученикам Христа или ко всем. Беспристрастные сторонники победили в дебатах, заявив, что человечность соседа является основным условием любви; тем не менее его действия могут потребовать критики второго порядка, поскольку логика братской любви подразумевает, что это моральное улучшение братской ненависти. Для метафизических дуалистов любовь к душе, а не к телу или поступкам ближнего дает полезную оговорку о побеге — или, в свою очередь, оправдание для наказания тела другого за грех и нравственные проступки, освобождая при этом надлежащий объект любви — душу — от его светского мира. муки.Для христианских пацифистов «подставить другую щеку» агрессии и насилию означает надежду на то, что агрессор со временем научится понимать высшие ценности мира, прощения и любви к человечеству.
Универсализм agape противоречит пристрастию Аристотеля и предполагает множество этических подтекстов. Фома Аквинский допускает пристрастие в любви к тем, с кем мы связаны, при этом утверждая, что мы должны быть милосердными ко всем, тогда как другие, такие как Кьеркегор, настаивают на беспристрастности.Недавно Хью ЛаФаллотт (1991) отметил, что любить тех, к кому человек неравнодушен, не обязательно отрицает принцип беспристрастности, поскольку беспристрастность может признать любовь к близким как беспристрастный принцип, и, используя аристотелевскую концепцию любви к себе, , повторяет, что любовь к другим требует близости, которую можно получить только частично. Другие утверждали бы, что концепция всеобщей любви, равной любви ко всем, не только невыполнима, но и логически пуста. Аристотель, например, утверждает: «Невозможно быть другом многим людям в том смысле, что у них идеальная дружба. с ними, так же как нельзя любить сразу многих людей (ведь любовь — это своего рода избыток чувств, и по своей природе они проявляются только к одному человеку) »( NE , VIII.6).
2. Природа любви: дополнительные концептуальные размышления
Предполагая, что любовь имеет природу, ее следует, по крайней мере, до некоторой степени описать в рамках языковых концепций. Но то, что подразумевается под подходящим языком описания, может быть столь же обманчивым с философской точки зрения, как и сама любовь. Такие соображения касаются философии языка, релевантности и уместности значений, но они также обеспечивают анализ «любви» с ее первоосновами. Существует ли он, и если да, то можно ли его узнать, понять и описать? Любовь может быть познаваемой и понятной для других, как ее понимают во фразах «Я влюблен», «Я люблю тебя», но то, что означает «любовь» в этих предложениях, не может быть подвергнуто дальнейшему анализу: то есть понятие «любовь» »Является несводимым — аксиоматическим или самоочевидным положением вещей, не требующим дальнейшего интеллектуального вторжения, возможно, аподиктической категорией, которую кантианец может распознать.
Эпистемология любви спрашивает, как мы можем познать любовь, как мы можем ее понять, возможно ли или правдоподобно ли делать заявления о любви других или самих себя (что затрагивает философскую проблему частного знания в сравнении с публичным поведением). Опять же, эпистемология любви тесно связана с философией языка и теориями эмоций. Если любовь — это чисто эмоциональное состояние, можно утверждать, что она остается частным явлением, недоступным для других, кроме как через выражение языка, и язык может быть плохим индикатором эмоционального состояния как для слушателя, так и для окружающих. предмет.Эмотивисты считают, что такое утверждение, как «Я влюблен», несводимо к другим утверждениям, потому что это высказывание без высказываний, следовательно, его достоверность не подлежит проверке. Подобным образом феноменологи могут представить любовь как некогнитивный феномен. Шелер, например, играет с идеальной любовью Платона, которая носит познавательный характер, утверждая: «любовь сама по себе… вызывает непрерывное возникновение все более высокой ценности в объекте — точно так же, как если бы она вытекала из объекта сама по себе». без какого-либо напряжения (даже желания) со стороны любовника »(1954, с.57). Любовник пассивен перед любимым.
Утверждение о том, что «любовь» не может быть исследована, отличается от утверждения о «любви» , если не подлежит проверке, — что она должна быть исключена или оставлена вне досягаемости разума из должного уважения к ее таинственности, ее устрашающему состоянию. , божественная или романтическая природа. Но если с концептуальной точки зрения существует такое понятие, как «любовь», когда люди представляют утверждения, касающиеся любви, или увещевания, такие как «она должна проявлять больше любви», то философское исследование кажется уместным: является ли это синонимом определенных шаблонов. поведения, интонаций в голосе или манере, или очевидным преследованием и защитой определенной ценности («Посмотрите, как он обожает свои цветы — он должен любить их»)?
Если любовь действительно обладает «природой», которую можно идентифицировать с помощью некоторых средств — личного выражения, различимого образца поведения или другой деятельности, все равно можно спросить, может ли человечество правильно понять эту природу.Любовь может иметь природу, но мы можем не обладать надлежащими интеллектуальными способностями, чтобы понять ее — соответственно, мы можем получить проблески, возможно, ее сущность, — как утверждает Сократ в The Symposium , но ее истинная природа навсегда останется за пределами интеллектуального понимания человечества. Соответственно, любовь можно частично описать или намекнуть в диалектическом или аналитическом изложении концепции, но никогда не понять сама по себе. Поэтому любовь может стать эпифеноменальной сущностью, порожденной человеческим действием в любви, но никогда не улавливаемой умом или языком.Любовь можно описать как Платоническую Форму, принадлежащую к высшему царству трансцендентных концепций, которые смертные едва ли могут представить в своей чистоте, улавливая лишь проблески концептуальных теней Форм, которые логика и разум раскрывают или раскрывают.
Другая точка зрения, опять же заимствованная из философии Платона, может позволить одним людям понять любовь, но не другим. Это вызывает иерархическую эпистемологию, согласно которой только посвященные, опытные, философские, поэтические или музыкальные могут проникнуть в суть ее природы.На одном уровне это допускает, что только опытный может знать ее природу, что предположительно верно для любого опыта, но это также может подразумевать социальное разделение понимания — что только короли-философы могут знать настоящую любовь. Согласно первому выводу, те, кто не чувствует или не испытывает любви, неспособны (если не инициированы через обряд, диалектическую философию, художественные процессы и т. Д.) Понять ее природу, тогда как второй вывод предполагает (хотя это не является логически необходимым выводом). ) что непосвященные или неспособные к пониманию чувствуют только физическое желание, а не «любовь».Соответственно, «любовь» принадлежит либо к высшим способностям всех, понимание которых требует определенного образования или образования, либо она принадлежит высшим эшелонам общества — священническому, философскому или художественному, поэтическому классу. Непосвященные, неспособные или молодые и неопытные — те, кто не является романтическими трубадурами — обречены только на физическое желание. Это отделение любви от физического желания имеет и другие последствия, касающиеся природы романтической любви.
3.Природа любви: романтическая любовь
Считается, что романтическая любовь имеет более высокий метафизический и этический статус, чем одна лишь сексуальная или физическая привлекательность. Идея романтической любви изначально восходит к платонической традиции, согласно которой любовь — это стремление к красоте — ценность, выходящая за рамки особенностей физического тела. Для Платона любовь к красоте достигает высшей точки в любви к философии, предмету, который преследует высшие способности мышления. Романтическая любовь рыцарей и девушек возникла в раннем средневековье (11 -й век Франция, fine amour ) как философское эхо платонической и аристотелевской любви и буквально производная от римского поэта Овидия и его Ars Amatoria. .Романтическая любовь теоретически не могла быть завершена, поскольку такая любовь была трансцендентно мотивирована глубоким уважением к даме; однако это должно было быть активным в рыцарских делах, а не созерцанием — что контрастирует с упорным чувственным стремлением Овидия к завоеваниям!
Современная романтическая любовь возвращается к аристотелевской версии особой любви, которую два человека находят в добродетелях друг друга — одной душе и двух телах, как он поэтически выразился. Считается, что с этической, эстетической и даже метафизической точки зрения он имеет более высокий статус, чем любовь, которую описывают бихевиористы или физикалисты.
4. Природа любви: физическая, эмоциональная, духовная
Некоторые могут считать, что любовь — это физическая, то есть любовь — это не что иное, как физическая реакция на другого человека, к которому агент чувствует физическое влечение. Соответственно, действие любви включает в себя широкий спектр поведения, включая заботу, слушание, внимание, предпочтение другим и так далее. (Это предложили бы бихевиористы). Другие (физикалисты, генетики) сводят все исследования любви к физической мотивации сексуального влечения — простому половому инстинкту, который присущ всем сложным живым существам, который у людей может быть направлен сознательно, подсознательно или дорационально. к потенциальному партнеру или объекту сексуального удовлетворения.
Физические детерминисты, те, кто считает мир полностью физическим и что каждое событие имеет предшествующую (физическую причину), считают любовь продолжением химико-биологических составляющих человеческого существа и могут быть объяснены в соответствии с такими процессами. В этом ключе генетики могут ссылаться на теорию о том, что гены (ДНК человека) формируют определяющие критерии при любом сексуальном или предполагаемом романтическом выборе, особенно при выборе партнера. Однако проблема для тех, кто утверждает, что любовь сводится к физической привлекательности потенциального партнера или к кровным связям семьи и родственников, которые создают узы сыновней любви, заключается в том, что она не улавливает привязанности между теми, кто не может или желание не воспроизводить — то есть физикализм или детерминизм игнорируют возможность романтической, идеальной любви — это может объяснить eros , но не philia или agape .
Бихевиоризм, который проистекает из теории разума и утверждает отказ от картезианского дуализма между разумом и телом, влечет за собой, что любовь — это серия действий и предпочтений, которые, таким образом, можно наблюдать для себя и других. Бихевиористская теория, согласно которой любовь наблюдаема (в соответствии с узнаваемыми поведенческими ограничениями, соответствующими актам любви), предполагает также, что она теоретически поддается количественной оценке: что A действует определенным образом (действия X, Y, Z) вокруг B в большей степени, чем он делает вокруг C, предполагает, что он «любит» B больше, чем C.Проблема с бихевиористским взглядом на любовь состоит в том, что оно подвержено критике за то, что действия человека не должны выражать его внутреннее состояние или эмоции — А может быть очень хорошим актером. Радикальные бихевиористы, такие как Б. Ф. Скиннер, утверждают, что наблюдаемое и ненаблюдаемое поведение, такое как психические состояния, может быть исследовано с бихевиористской структуры с точки зрения законов обусловливания. С этой точки зрения, влюбленность может остаться незамеченной сторонним наблюдателем, но акт влюбленности можно исследовать по тем событиям или условиям, которые привели к тому, что агент поверил, что влюблен: это может включать теорию о том, что влюбленность Любовь — это откровенно сильная реакция на набор очень позитивных условий в поведении или присутствии другого человека.
Экспрессионистская любовь похожа на бихевиоризм в том смысле, что любовь считается выражением положения дел по отношению к любимому, которое может передаваться посредством языка (слова, стихи, музыка) или поведения (приносить цветы, отказываться от почки, нырять в пресловутое горящее здание), но которое является отражением внутреннего эмоционального состояния, а не демонстрацией физических реакций на раздражители. Другие в этом ключе могут утверждать, что любовь — это духовный отклик, признание души, которая дополняет собственную душу или дополняет или увеличивает ее.Спиритуалистическое видение любви включает как мистические, так и традиционные романтические представления о любви, но отвергает бихевиористские или физикалистские объяснения.
Те, кто считает любовь эстетической реакцией, будут считать, что любовь познаваема через эмоциональные и сознательные чувства, которые она вызывает, но которые, возможно, не могут быть описаны рациональным или описательным языком: вместо этого ее следует уловить, насколько это возможно, метафорой или музыкой.
5. Любовь: этика и политика
Этические аспекты любви включают моральную уместность любви и формы, которые она должна или не должна принимать.Предметная область поднимает такие вопросы, как: приемлемо ли с этической точки зрения любить объект или любить себя? Любовь к себе или к другому — долг? Должен ли этически мыслящий человек стремиться любить всех людей одинаково? Допустима или допустима частичная любовь с моральной точки зрения (то есть не правильно, но простительно)? Должна ли любовь вовлекать только тех, с кем агент может иметь значимые отношения? Должна ли любовь стремиться превзойти сексуальное желание или внешность? Применимы ли представления о романтической сексуальной любви к однополым парам? Некоторая часть предметной области естественным образом перетекает в этику секса, которая касается уместности сексуальной активности, воспроизводства, гетеро- и гомосексуальной активности и так далее.
В области политической философии любовь можно изучать с самых разных точек зрения. Например, некоторые могут рассматривать любовь как проявление социального доминирования одной группы (мужчин) над другой (женщины), в которой социально сконструированный язык и этикет любви предназначены для расширения возможностей мужчин и ограничения возможностей женщин. Согласно этой теории, любовь является продуктом патриархата и действует аналогично взгляду Карла Маркса на религию (опиум для народа), согласно которой любовь — это опиум для женщин. Подразумевается, что если бы они отказались от языка и понятий «любовь», «быть влюбленным», «любить кого-то» и т. Д., Они получили бы полномочия.Теория часто бывает привлекательной для феминисток и марксистов, которые рассматривают социальные отношения (и весь арсенал культуры, языка, политики, институтов) как отражение более глубоких социальных структур, разделяющих людей на классы, пола и расы.
В этой статье затронуты некоторые из основных элементов философии любви. Он проникает во многие философские области, особенно в теории человеческой природы, личности и разума. Язык любви, встречающийся в других языках, а также в английском, столь же широк и заслуживает большего внимания.
6. Ссылки и дополнительная литература
- Аристотель Никомахова этика.
- Аристотель Риторика . Рис Робертс (пер.).
- Августин De bono viduitatis.
- LaFallotte, Хью (1991). «Личные отношения». Питер Сингер (ред.) Соучастник этики . Блэквелл, стр. 327-32.
- Платон Федр.
- Платон Симпозиум.
- Шелер, Макс (1954). Природа сочувствия . Питер Хит (пер.). Нью-Хейвен: издательство Йельского университета.
Сведения об авторе
Александр Мозли
Электронная почта: [email protected]
Соединенное Королевство
выборов | История, опросы, результаты, дата и факты
История выборов
Хотя выборы использовались в древних Афинах, в Риме, а также при выборе пап и императоров Священной Римской империи, истоки выборов в современном мире лежат в постепенное появление представительного правительства в Европе и Северной Америке с 17 века.В то время целостное представление о репрезентации, характерное для Средневековья, было преобразовано в более индивидуалистическую концепцию, которая сделала человека критической единицей, которую нужно учитывать. Например, британский парламент больше не рассматривался как представитель поместий, корпораций и имущественных интересов, а скорее воспринимался как представитель реальных людей. Движение за отмену так называемых «гнилых городков» — избирательных округов с небольшой численностью населения, контролируемых одним человеком или семьей, — завершилось принятием Закона о реформе 1832 года (одного из трех основных законопроектов о реформе XIX века в Великобритании, которые увеличили размер электората) был прямым следствием этой индивидуалистической концепции представительства.Когда считалось, что правительства получают свои полномочия от согласия управляемых и ожидается, что они будут регулярно добиваться этого согласия, оставалось решить, кто именно должен быть включен в число управляемых, согласие которых было необходимо. Сторонники полной демократии выступали за установление всеобщего избирательного права для взрослых. В Западной Европе и Северной Америке избирательное право для взрослых мужчин было обеспечено почти повсеместно к 1920 году, хотя избирательное право для женщин было установлено несколько позже (например, в 1928 году в Великобритании, 1944 году во Франции, 1949 году в Бельгии и 1971 году в Швейцарии).
Хотя представительное правительство и выборы принято отождествлять с демократией, и хотя конкурентные выборы при всеобщем избирательном праве являются одной из определяющих характеристик демократии, всеобщее избирательное право не является необходимым условием конкурентной избирательной политики. Электорат может быть ограничен формальными юридическими требованиями — как это было до всеобщего избирательного права для взрослых — или он может быть ограничен неспособностью граждан реализовать свое право голоса. Во многих странах со свободными выборами большое количество граждан не голосуют.Например, в Швейцарии и США на большинстве выборов голосует менее половины электората. Хотя правовое или добровольное исключение может резко повлиять на государственную политику и даже подорвать легитимность правительства, оно не препятствует принятию решений путем выборов при условии, что избирателям предоставляется реальная альтернатива выбора.
В XVIII веке доступ на политическую арену во многом зависел от принадлежности к аристократии, а участие в выборах регулировалось в основном местными обычаями и порядком.Хотя и американская, и французская революции объявили каждого гражданина формально равным всем, голосование оставалось инструментом политической власти, которым обладали очень немногие.
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчасДаже с введением всеобщего избирательного права идеал «один человек — один голос» был достигнут не во всех странах. В некоторых странах сохранились системы множественного голосования, что давало определенным социальным группам избирательное преимущество.Например, в Соединенном Королевстве выпускники университетов и владельцы предприятий в округах, отличных от тех, в которых они проживали, могли отдать более одного бюллетеня до 1948 года. До Первой мировой войны и в Австрии, и в Пруссии было три класса взвешенных голосов, которые эффективно поддерживали избирательная власть в руках верхних слоев общества. До принятия Закона об избирательных правах в 1965 году в Соединенных Штатах правовые барьеры и запугивание фактически не позволяли большинству афроамериканцев, особенно на Юге, голосовать на выборах.
В течение 19 и 20 веков более широкое использование конкурентных массовых выборов в Западной Европе имело целью и результатом институционализацию разнообразия, существовавшего в странах этого региона. Однако массовые выборы имели совершенно другие цели и последствия при однопартийных коммунистических режимах Восточной Европы и Советского Союза в период с конца Второй мировой войны до 1989–1990 годов. Хотя эти правительства проводили выборы, конкурсы не были конкурентными, поскольку избиратели обычно могли только проголосовать за или против официального кандидата.Действительно, выборы в этих странах были похожи на наполеоновские плебисциты XIX века, которые были призваны продемонстрировать единство, а не разнообразие людей. Несогласие в Восточной Европе можно было зарегистрировать, вычеркнув имя кандидата в бюллетене, как это делали несколько миллионов граждан Советского Союза на каждых выборах до 1989 года; однако, поскольку в этих странах не существовало тайного голосования, такая практика повлекла за собой репрессалии. Отсутствие голосования было еще одной формой протеста, особенно потому, что местные коммунистические активисты находились под сильным давлением, чтобы добиться почти 100-процентной явки.Не все выборы в Восточной Европе следовали советской модели. Например, в Польше в бюллетенях значилось больше имен, чем оставалось заполнить кабинеты, и, таким образом, была предоставлена определенная степень избирательного выбора.
В странах Африки к югу от Сахары конкурентные выборы на основе всеобщего избирательного права проводились в три различных периода. В 1950-х и 60-х годах в ряде стран после деколонизации прошли выборы. Хотя многие из них вернулись к авторитарным формам правления, были исключения (например,г., Ботсвана и Гамбия). В конце 1970-х годов выборы были введены в меньшем количестве стран, когда некоторые военные диктатуры были распущены (например, в Гане и Нигерии), а другие страны южной части Африки подверглись деколонизации (например, Ангола, Мозамбик и Зимбабве). Начиная с начала 1990-х годов окончание холодной войны и сокращение военной и экономической помощи со стороны развитых стран привели к демократизации и конкурентным выборам в более чем десятке африканских стран, включая Бенин, Мали, Южную Африку и Замбию.
Конкурсные выборы в Латинской Америке также вводились поэтапно. Например, в столетие после 1828 года выборы прошли в Аргентине, Чили, Колумбии и Уругвае, хотя все, кроме Чили, вернулись к авторитаризму. В других странах выборы проводились в период примерно с 1943 по 1962 год, хотя, опять же, во многих странах демократические правительства не сохранились. Начиная с середины 1970-х годов, конкурсные выборы постепенно вводились на большей части территории Латинской Америки.
В Азии конкурентные выборы проводились после окончания Второй мировой войны, во многих случаях в результате деколонизации (т.е.г., Индия, Индонезия, Малайзия и Филиппины), хотя в очередной раз восстановление авторитаризма было обычным делом. Начиная с 1970-х годов, конкурентные выборы были вновь введены в ряде стран, включая Филиппины и Южную Корею. За исключениями, такими как Турция, Ирак и Израиль, конкурентные выборы в странах Ближнего Востока редки.
Авторитарные режимы часто использовали выборы как способ достижения определенной степени легитимности народа. Диктатуры могут проводить выборы в тех случаях, когда существенная оппозиция практически невозможна (например,g., потому что оппозиционные силы были подавлены) или когда экономические факторы благоприятствуют режиму. Даже если оппозиционным партиям разрешено участвовать, они могут столкнуться с запугиванием со стороны правительства и его союзников, что препятствует эффективной мобилизации потенциальных сторонников. В других случаях режим может отложить выборы, если есть большая вероятность того, что он проиграет. Кроме того, авторитарные режимы часто вмешиваются, как только началось голосование, путем запугивания избирателей (например,ж., посредством физических нападений) и манипулируя подсчетом голосов, которые были поданы свободно.
Этнические и религиозные конфликты в Индии
В Индии больше этнических и религиозных групп, чем в большинстве других стран мира. Помимо широко известных 2000 с лишним каст, существует восемь «основных» религий, 15 с лишним языков, на которых говорят на различных диалектах в 22 штатах и девяти союзных территориях, а также значительное количество племен и сект.
Три этнических или религиозных конфликта проявились в последнее время: два произошли в штатах Ассам и Пенджаб; еще один, более широко известный индуистско-мусульманский конфликт, продолжается.Проблема Ассама носит преимущественно этнический характер, проблема Пенджаба основана как на религиозных, так и на региональных конфликтах, в то время как проблема индуизма и мусульманства носит преимущественно религиозный характер.
ЭТНИЧЕСКИЙ КОНФЛИКТ В АССАМЕ
Из трех упомянутых конфликтов Ассам в последнее время привлек наибольшее внимание. Ни разу с момента раздела Индии в 1947 году так много людей не было убито и изгнано в результате этнического или общинного насилия. Согласно большинству имеющихся сейчас отчетов, насилие со стороны толпы унесло жизни четырех тысяч человек, сделало около 200000 бездомных и вынудило большое количество людей покинуть штат в поисках защиты в другом месте.Непосредственным поводом к кровопролитию стали выборы, состоявшиеся в феврале, хотя конфликты и напряженность сохранялись в течение последних трех лет. В Ассаме столкнулись три культурно разрозненные группы: ассамцы, бенгальцы (в обеих есть группы индусов и мусульман) и племена, которые представляют собой локализованные общины.
Историческая модель миграции
В Ассаме наблюдались самые высокие темпы прироста населения в Индии с начала этого века.Значительную часть этого роста составляет миграция в государство. Большинство мигрантов прибыли из Бенгалии, включая территорию, которая сейчас называется Бангладеш (известная как Восточная Бенгалия до раздела 1947 года и Восточный Пакистан в 1947-71 годах). Бенгальские мигранты были как индуистами, так и мусульманами. Бенгальские индуисты начали прибывать после того, как в середине девятнадцатого века британцы создали чайные плантации. Из-за их образовательного преимущества перед ассамцами они лучше подходили для управления растущим административным и профессиональным аппаратом.
С другой стороны, бенгальские мусульмане были в основном крестьянами. Они возникли преимущественно в Восточной Бенгалии, густонаселенном районе с низкой производительностью сельского хозяйства и фрагментированной структурой землевладения, неспособной поддерживать большие семьи. Напротив, Ассам был менее населен, многие районы были незаселенными, и давление на землю было меньше. Бенгальские крестьяне превратили большие площади из развалин, затопленных и засаженных деревьями земель в пригодные для жизни и продуктивные вдоль южного берега реки Брахмапутра, района, который также населен коренными племенными группами, особенно лалунгами.
Общее доминирование бенгальцев начало проявляться по-разному. У них были городские профессии, их язык был более развит и широко использовался в Ассаме, а их образовательное и даже численное превосходство стало более чем очевидным. С остановившимся распространением образования в двадцатом веке, ассамский средний класс медленно появлялся, а с ростом ассамского среднего класса в Ассаме были посеяны семена того, что было названо «маленьким национализмом».
Развитие после обретения независимости
После раздела 1947 года и передачи очень большого бенгальского мусульманского района Силхет Восточному Пакистану ассамский средний класс пришел к власти впервые примерно за столетие.Благодаря расширенным образовательным программам и использованию ассамского языка в качестве языка в университете, эта недавно обретенная власть, подкрепленная избирателями, была использована для консолидации позиций среднего класса Ассама против бенгальского доминирования в административных службах и профессиях.
С другой стороны, различные племена нижних хребтов были менее развиты, чем обе эти противоборствующие общины. В зависимости от преобладания того или другого в их местном контексте они чувствовали давление и даже эксплуатацию в культурном, экономическом и политическом плане со стороны обеих групп.
Несмотря на наличие международной границы, миграция из Восточного Пакистана продолжалась наряду с миграцией из Западной Бенгалии. Существуют серьезные споры по поводу фактического размера, но наиболее полная оценка показывает, что между 1961 и 1971 годами доля ассамского языка впервые снизилась, а доля говорящих на бенгальском языке увеличилась; в период с 1971 по 1981 год к численности населения в 14,6 миллиона человек в 1971 году прибавилось 1,2 миллиона мигрантов. Более того, количество зарегистрированных избирателей резко увеличилось с 6.С 5 миллионов в 1972 году до 8,7 миллионов в 1979 году, рост, который нельзя полностью отнести к достижению избирательного возраста ранее не имеющим права голоса. Это последнее открытие Избирательной комиссии было фактически отправной точкой нынешней фазы организованного студенческого движения, поддерживаемого широкими слоями среднего класса Ассама. У движения есть широкий спектр требований, включая развитие Ассама и увеличение доли выгод от его богатых национальных ресурсов, включая нефть, для ассамцев. Почему проблема депортации «нелегальных иностранцев» оказалась в центре внимания движения, требует пояснений.
Несмотря на общие антибенгальские настроения, изгнание мигрантов, прибывших из Западной Бенгалии (эти мигранты являются преимущественно индуистами), не могло быть осуществлено ни по закону, ни по политическим причинам. Перемещение между штатами и проживание в Индии совершенно законны, а экономика и общество Ассама, несмотря на антагонизм, неразрывно связаны с Западной Бенгалией.
С другой стороны, «место происхождения после 1947 года» мигрантов из Бангладеш, в основном мусульман, делает их «иностранцами», а их миграцию в политических целях можно назвать «незаконной».Таким образом, студенты нашли основание для требования их исключения. Кроме того, эти мусульманские мигранты оказывали неограниченную поддержку Партии Конгресса, которую теперь представляет г-жа Ганди, а партия, в свою очередь, покровительствовала им настолько, что местные политики из Партии Конгресса похоже, включили иностранцев в списки избирателей независимо от того, имели ли они индийское гражданство или нет.
Именно в такой атмосфере и были назначены выборы. Г-жа Ганди подверглась резкой критике в Индии за ее решение назначить выборы.Похоже, что в ее решение вошли два соображения: ее потребность в победе на выборах из-за неудач, которые ее партия потерпела на недавних выборах штата, и ее намерение вести переговоры с новым набором избранных лидеров, которые, возможно, будут более сговорчивыми, чем студенты на проблема «инопланетян».
В результате произошло крупномасштабное насилие и разрушение людей, имущества, мостов и различных других ресурсов. В дополнение к предсказуемым нападениям на бенгальцев в городах, имели место массовые убийства, в ходе которых сначала борющиеся за выборы племена боро атаковали ассамские деревни в Гохпуре, а позже, в самой ужасной резне, свидетелями которой были в независимой Индии, другое племя, выступающее против голосования, Лалунг, как сообщается, при поддержке ассамцев убил множество бенгальских мусульман в Нелли.
Распространение городского конфликта на деревни, по-видимому, частично является результатом появления поддержки левых партий на предыдущих выборах. Ориентированная на земельную реформу аграрная программа левых и ее попытка создать базу в мусульманском крестьянстве, похоже, вызвали недовольство ассамских помещиков и более зажиточного крестьянства. Самая популярная левая партия, Марксистская коммунистическая партия (КПМ), находится у власти в Западной Бенгалии и поэтому связана с бенгальцами. Более того, племена, похоже, вовлечены в борьбу за землю, нападая на любую общину, ассамскую или бенгальскую, владеющую большей частью земли в их соответствующих местных условиях.
Удержание правительства, борьба за рабочие места, нехватка земли и приток населения, таким образом, обострили исторические различия между ассамцами и бенгальцами, превратив их в жестокие этнические противоречия в Ассаме. Все это происходило в условиях острой отсталости Ассама и медленного экономического роста. Агитация против инопланетян — это, среди прочего, выражение страха ассамцев перед политическим подавлением все большего присутствия бенгальцев в государстве.
КОНФЛИКТ СИХ-ХИНДУ В ПЕНДЖАБЕ
Начиная с августа 1980 года, рост межобщинной напряженности между индуистами и сикхами в штате Пенджаб привел к ожесточенным столкновениям, особенно в прошлом году.В отличие от Ассама, Пенджаб — штат с самым высоким доходом на душу населения. Это центр Зеленой революции в Индии, наибольшие выгоды от которой получили богатые крестьяне-сикхи. В Пенджабе сикхи составляют большинство, индуисты — меньшинство.
Хотя религиозные символы использовались для мобилизации сикхов и выдвигался сепаратистский лозунг Халистана (суверенного государства сикхов), хартия требований сикхов, основанная на резолюции Анандпур Сахиб, имеет сильные экономические и политические компоненты, в отличие от в Ассаме, где проблема иностранцев отодвинула на второй план экономические требования.
«Основные» религиозные требования сикхов, в том числе увеличение времени на радио для религиозных передач по федерально контролируемому радио и отдельный законодательный акт для сикхских религиозных святынь, были удовлетворены Нью-Дели в феврале этого года. Основные политические требования — это большие полномочия, в том числе финансовые, для государств по отношению к Нью-Дели. Для рассмотрения этих требований назначена комиссия.
Экономические потребности включают большую долю речных вод для орошения и более крупные центральные инвестиции в промышленный сектор Пенджаба.Единственные нерешенные вопросы — территориальные и водные вопросы. Другие требования, в настоящее время незначительные, могут позже стать важными. Волнение не утихает.
Классы, религия и зеленая революция в Пенджабе
Согласно переписи 1971 года, сикхи составляли 60,2% населения Пенджаба, а индуисты — 37,5%. В деревнях сикхское большинство было еще больше, составляя 69,4% от общей численности сельского населения по сравнению с 28,6% индуистов. Однако в городских районах индуисты составляли большинство — 66 человек.4% против 30,8% сикхов. Торговля и услуги, а не производство, являются основными секторами городской экономики в Пенджабе, и индуистские торговцы доминируют в обоих. В сельскохозяйственном секторе преобладают сикхи, культивирующие касты, известные как джаты.
Зеленая революция, основанная на биохимических и механических ресурсах в сельском хозяйстве и излишках продукции для рынка, глубоко связала торговлю с сельским хозяйством и сделала последнее зависимым от рынка. Как для покупки современных ресурсов, так и для продажи излишков продукции богатый сикхский фермер вынужден идти через городской рынок, где доминирует индуистский торговец.Пока экономический пирог продолжал расти, это несоответствие не имело большого значения, но когда цены на продовольственное зерно и другие культуры перестали расти, возникло столкновение интересов между сикхским фермером и индуистским торговцем.
Проблемы с орошением усугубили ситуацию. То, что в Пенджабе лучшее в стране орошаемое земледелие, недостаточно для богатого крестьянина; в то время как 1,4 миллиона гектаров в Пенджабе орошаются каналами, два миллиона гектаров зависят от трубчатых колодцев. Из-за потребности в электроэнергии и дизельном топливе трубчатое орошение «в три-девять раз дороже» (India Today).Таким образом, процветание богатого крестьянства пошло на убыль.
Произошли другие события. Безземелье увеличилось с 17,3 процента в 1961 году до 32,1 процента в 1971 году и позже. Безземельные, в основном неприкасаемые и низшие касты индусов и сикхов, также стали политизироваться левым Союзом сельскохозяйственных рабочих. Сикхи, занятые в городских ремеслах, не так доминируют ни в экономическом, ни в численном отношении, как индуисты. И, наконец, доля сикхов в армии снизилась с 35 до 20 процентов.
На фоне растущей неопределенности религия разделяет и объединяет.
Для богатого сикхского крестьянства, столкнувшегося с индуистскими торговцами, с одной стороны, и политизированным трудом, с другой, религия играет полезную роль. Он объединяет сикхского торговца, который также противостоит индуистскому торговцу, и сикхского рабочего из низшей касты, разделяя сельскохозяйственный труд на сикхов из низшей касты и индуистов из низшей касты или неприкасаемых. Религиозные лозунги апеллируют к религиозности незащищенного маленького сикхского крестьянина и неполитизированного сикхского рабочего.
Власть, избирательная политика и религия
Маловероятно, что эти связи автоматически привели бы к политическим действиям без посредничества политических партий. Это посредничество не просто отражало возникающие социально-экономические разногласия; это углубило их. Две основные сельские партии, правящий Конгресс и Акали Дал, партия, в которой доминирует богатое сикхское крестьянство, внесли большой вклад в это углубление. Ученые отметили шизофренический характер политики Пенджаба.У него «двойная политическая система и двойная политическая сфера», одна светская, а другая религиозная и ограниченная сикхами.
После истощения зеленой революции в Пенджабе это первый раз, когда Акали не были у власти. Хотя у них было первое относительно стабильное правление с 1977 по 1980 год, Конгресс вернулся к власти в 1980 году. Находясь у власти, элита Акали не выдвинула ни одного из своих нынешних требований к Нью-Дели, где ее партнер по избирательному альянсу, партия Джаната. , правил, но вскоре после того, как конкурирующий Конгресс вернулся, начались агитации в поддержку требований.Последствия для власти кажутся достаточно ясными: если возросшая экономическая мощь богатого сикхского крестьянства не будет сопоставлена с политической властью, мир в Пенджабе будет трудно поддерживать. Либо политическая власть должна компенсировать приостановку экономического процветания, либо должны вернуться более серьезные экономические стимулы, как это выражается в вопросе речных вод. Таким образом, интересы политической элиты Акали совпали с интересами недовольного крестьянства. Религия является особенно эффективным средством политической мобилизации в такой ситуации, поскольку одно только это может предотвратить растущую дифференциацию в сикхском сообществе от фрагментированного и слабого политического выражения.
Правящий Конгресс также провел предвыборную игру. Пытаясь ослабить Акали Дала, в недавнем прошлом он поддерживал яростные общинные фракции, в том числе нынешнего мессию Сант Бхиндранвале, на выборах в SGPC. Конгресс явно не заинтересован в решении проблемы, если не будет вероятных политических или электоральных выгод или если насилие не достигнет взрывоопасных масштабов.
ПРОБЛЕМА ИНДУ-МУСУЛЬМАН
Из всех религиозных и этнических проблем в современной Индии история бросила самую глубокую тень на индуистско-мусульманские отношения.Самой критической современной фазой этой истории был раздел 1947 года. Мусульманское суверенное государство Пакистан было рождено в условиях ужасающего межобщинного насилия, но почти столько же мусульман, сколько было в новом составе Пакистана, по разным причинам остались в Индии. Раздел не решил индуистско-мусульманских проблем; это привело к ухудшению положения мусульман в Индии. Их обвинили в разделении страны, их руководство уехало, а их власть была еще больше ослаблена из-за удаления всех районов с мусульманским большинством, кроме Кашмира.Прежде всего, конфликт между Индией и Пакистаном сохранял корни межобщинной напряженности вечно и толкал мусульман в плачевную ситуацию защиты своей лояльности Индии. Даже через 36 лет после обретения независимости проблема не решена; В действительности хинди-мусульманские беспорядки увеличились за последние несколько лет.
Однако было бы неправильно делать вывод о том, что вся мусульманская община Индии находилась под давлением. Во-первых, хоть и меньшинство (по переписи 1971 г., 11.2 процента населения Индии составляли мусульмане, в отличие от 61,2 процента кастовых индуистов), мусульмане составляют большинство в одном штате и составляют от 13,5 до 24 процентов населения в пяти штатах. В Индии 39 округов, в которых они составляют от 20 до 94 процентов населения. Между ними существует множество культурных различий. Лишь 45 процентов говорят на урду, и есть разделения на касты и секты. 73% проживают в деревнях; только 27 процентов — городские. Это особенно важно, поскольку после 1947 года индуистско-мусульманские беспорядки происходили по большей части в городских центрах.Большинство этих городов являются модернизирующимися городами среднего размера, такими как Алигарх, Морадабад, Меерут, Ранчи, Барода, Хайдарабад, Тривандрам. В больших и / или промышленно развитых городах, таких как Бомбей, Дели, Ахмедабад, общественная ярость, когда бы она ни возникала, не выходила за пределы старых частей города. Деревни остались в основном нетронутыми. Острое общинное сознание встречается в основном в среднем классе; его самые плодородные базы лежат в нижних слоях среднего класса растущих средних городов с многочисленным мусульманским населением.
Дискриминация существует и на других уровнях в других частях страны. Падение статуса урду на севере Индии, широкое использование индуистской мифологии и символов в школьных учебниках и продолжающиеся споры по поводу главного учебного заведения мусульман, Алигархского университета, действительно многое сделали, чтобы спровоцировать мусульманские опасения. Свидетельства того, что полиция и административный аппарат в недавних беспорядках встали на сторону агрессивных индуистов, еще больше усилили широко распространенное чувство дискриминации.
Возникающий характер избирательной политики только усугубил ситуацию. Помимо общинных индуистских партий, даже правящая Партия Конгресса, якобы светская, с момента обретения независимости носила дуалистический характер. Светское напряжение в Конгрессе было представлено Неру, но общинное напряжение также присутствовало в лице Пателя, первого заместителя премьер-министра Индии, и было более выражено на провинциальном уровне. Рост Неру сдерживал общественное напряжение, но в семидесятых годах партийный аппарат был взят на себя новым поколением лидеров, чья власть и мобилизация основаны не столько на секуляризме или социально-экономических программах, сколько на эксплуатации кастовых и религиозных разделений. на местном уровне.
Если Неру продемонстрировал интегрирующий потенциал демократической политики, то новые лидеры показали ее раскольнический потенциал. Мусульмане составляют самое многочисленное меньшинство. Их голоса могут повлиять на политическую судьбу. Партии без колебаний раздувают общественное пламя ради победы на выборах. Самым последним примером этого была открытая общинная кампания Конгресса на охваченных насилием выборах в Ассаме. Этот новый режим realpolitik был принят новыми провинциальными и местными лидерами большинства партий.Возросшие в последнее время массовые беспорядки между индуистами и мусульманами во многом связаны с этим новым явлением.
Заключение
Эти проблемы легче описать, чем предложить, что с ними делать. В ситуации взаимного недоверия практически любое решение вызовет споры. Тем не менее, три решения кажутся правдоподобными. Во-первых, значительную помощь могла бы оказать дальнейшая децентрализация власти в пользу государства. Это частично решило бы проблемы в Пенджабе и Ассаме, которые жаловались на разрыв между ресурсами, на которые они имеют право, и ресурсами, которые они фактически обрабатывают.Во-вторых, необходимо предпринять сознательные попытки повысить образовательный и экономический уровень мусульман, чья социально-экономическая отсталость легко демонстрируется. Мусульманская элита может многое сделать в этом отношении. Особые образовательные льготы предусмотрены конституцией, но над ними следует работать. Современное либеральное образование, в отличие от религиозного, могло бы очень помочь. Правительство, со своей стороны, могло развеять опасения мусульманской общины, лучше представляя мусульман в полиции и военизированных формированиях.В-третьих, светские лидеры, в той мере, в какой они существуют, должны прилагать постоянные усилия, чтобы вновь ввести и углубить светские, социально-экономические проблемы в демократической политике. Партизанские лидеры общин и мобилизация общинных избирателей как внутри, так и за пределами общинных партий, но особенно внутри правящей партии, должны быть разоблачены. Осознанное руководство — политическое, социальное и интеллектуальное — должно работать для этого политического восстановления. Окончательное решение проблем может быть чрезвычайно трудным, но существенное облегчение — нет.
Распределение населения по вероисповеданию, перепись 1971 года
Религия Процент
(1) Индусы
(а) Каста индусы 61.22
(б) Зарегистрированные касты 14,60
(c) Зарегистрированные племена 06.