«Государь. О военном искусстве» Макиавелли Никколо — описание книги | Эксклюзивная классика

Алтайский край

Альметьевск

Ангарск

Астрахань

Белгород

Благовещенск

Богучар

Братск

Брянск

Владивосток

Владимирская область

Волгоград

Волгоградская область

Воронеж

Воронежская область

Грозный

Губкин

Екатеринбург

Забайкальский край

Зима

Ивановская область

Иркутск

Кабардино-Балкарская Республика

Калужская

Кемерово

Кемеровская область

Киров

Кострома

Краснодарский край

Красноярск

Красноярский край

Курганская

Курск

Липецк

Лиски

Москва

Московская область

Нижегородская область

Нижнеудинск

Нижний Новгород

Нижний Тагил

Новосибирск

Новосибирская область

Омск

Оренбург

Оренбургская область

Орловская область

Пенза

Пермский край

Пермь

Приморский край

Республика Адыгея

Республика Башкортостан

Республика Бурятия

Республика Крым

Республика Мордовия

Республика Северная Осетия — Алания

Республика Татарстан

Республика Тыва

Республика Хакасия

Россошь

Ростов-на-Дону

Ростовская область

Рязань

Самара

Самарская область

Саратов

Саратовская область

Саянск

Свердловская область

Севастополь

Смоленск

Ставрополь

Ставропольский край

Старый Оскол

Тамбов

Тамбовская область

Тверь

Томск

Тула

Тулун

Тульская область

Тюмень

Удмуртская Республика

Улан‑Удэ

Ульяновск

Ульяновская область

Усолье‑Сибирское

Хабаровск

Ханты-Мансийский автономный округ

Челябинск

Челябинская область

Черемхово

Чита

Чувашская Республика

Шелехов

Энгельс

Ямало-Ненецкий автономный округ

Ярославль

Ярославская область

Никколо Макиавелли «Государь» – краткое содержание книги Вы наверняка слышали про одно из самых знаменитых произведений мировой литературы «Государь», которое было написано Никколо Макиавелли еще в 1513 году.

Эта книга — трактат флорентийского философа, в котором описываются правила настоящего лидера государства, методы захвата власти, приемы правления и навыки, необходимые для эффективного правителя. Как и все старые книги, она читается очень нелегко, поэтому мы хотим вам предложить ее краткое изложение, написанное нашим партнером – проектом smartreading.ru. Оглавление: 1. Захват и удержание власти 2. Виды управления и отношения с подданными 3. Войско как оплот государства 4. Добродетели государя: реальность и образ Заключение Что вычитаем мы из «Государя» в XXI веке? 1 Захват и удержание власти 1.1. Государства делятся на республики и монархии. Монархии, в свою очередь, делятся на унаследованные и приобретенные. Приобретены могут быть государства целиком или частично, то есть человек, не бывший прежде правителем, устанавливает в этом государстве свою власть, или же существующая династия распространяет свою власть на новые земли. Приобретенные государства разделяются на бывшие республики, где устанавливается единоличная власть, и на бывшие монархии, которые просто переходят в другие руки. Способы приобретения власти: собственная доблесть, чужое оружие или хитрость. 1.2. Наследственная монархия наиболее устойчива, поскольку народ уже привык именно к этим правителям. У наследственного государя нет причины к суровым мерам, и если он не начинает проводить радикальные реформы, не проявляет крайних пороков и не облагает народ дополнительными налогами, то и у подданных нет причины бунтовать. Такая монархия может устоять даже при неблагоприятных внешних обстоятельствах. Новому государю, в том числе и присоединившему к себе чужие владения, труднее удержать власть. Во-первых, в устоявшемся режиме не помышляют о переменах, а перемена власти пробуждает желание новых перемен; во-вторых, новое правление возбуждает завышенные надежды, а затем новый правитель оказывается хуже прежних, ведь чтобы удержать свое приобретение, он должен расправляться с несогласными, награждать приверженцев, увеличивать налоги и меры принуждения. Король Франции Людовик XII захватил Милан при поддержке части населения, но вскоре народ восстал и вернул герцога Лодовико. При повторном завоевании после мятежа власть утвердить легче, поскольку теперь государь может утеснять и карать ненадежных подданных и заранее принимать меры безопасности. Вторично захватив Милан, Людовик XII удерживал власть до тех пор, пока против него не выступили все итальянские города. На этот раз французский король пустил в ход жесткие меры и тщательно следил за проявлениями недовольства. 1.3. Завоеванные государства делятся на два вида: близкие по языку и культуре к завоевателю и чужие ему. Родственные территории удержать в составе государства-завоевателя легче, нужно только уничтожить прежнюю династию и обещать сохранение старых порядков. Так, Франция присоединила к себе Бретань, Бургундию, Нормандию и Гасконь — при некотором различии языков обычаи их достаточно близки, чтобы мирно ужиться. Когда завоеванная территория отличается по языку и культуре, для удержания ее требуются удача и продуманный план. Лучший способ — перенести туда свою столицу. Тогда правитель будет хорошо знать новую страну, предохранит ее от произвола чиновников и привяжет к себе подданных, проявляя заботу о них. Турецкий султан, завоевав Грецию, перенес туда свою столицу. Второй способ: вывести на новые территории колонии или же разместить там войско. От выведения колоний пострадает незначительная часть местного населения, у которого отбирают земли, но все остальные скоро успокоятся и сам этот пример послужит к устрашению. Колонии же будут приносить прибыль и способствовать сближению обоих народов. Содержание войска обходится значительно дороже и обременяет все население, озлобляя его против нового властителя. 1.4. Главную опасность для новой власти представляют собой сильные и знатные. Именно они больше всего теряют при смене правителя. Важно точно соблюдать меру, укрощая оппозицию, а надежнее ее истребить: за небольшое зло человек постарается отомстить, а после большой обиды уже не будет иметь на это сил. В сохранении власти важна профилактика: не давать никакой партии усилиться и предотвращать покушения соседей. Римляне создавали империю, выводя колонии, покровительствуя слабым и обуздывая сильных, и ограждали страну от внешних влияний. Они исходили из убеждения, что войны не избежать, а медлить с ней — на руку лишь противнику. 2 Виды управления и отношения с подданными 2.1. Известен римский принцип «разделяй и властвуй». Но в итоге раздоры между покоренными регионами ослабляют государство в целом. Крепкая власть проявляет себя именно в наведении порядка и недопущении раскола. 2.2. По способу управления монархии делятся на те, где на высшие должности государь ставит своих слуг, и те, где аристократы имеют наследственный доступ к управлению. Эти бароны сами являются наследственными государями в своих владениях. Государство первого типа трудно завоевать, но легче удержать, поскольку завоеватель не найдет в нем сильной оппозиции. Турецкий народ повинуется только султану, все остальные — его слуги, он назначает и сменяет наместников по своей воле. Король Франции, напротив, вынужден считаться с феодальной знатью. 2.3. Парламент служит средством и сдерживать знать, и уберегать ее от народной ненависти: это третейское учреждение, которое обуздывает сильных и поддерживает слабых, не навлекая упреков на короля. Французский король перекладывает на парламент принятие непопулярных налогов, законов о наборе войска — и остается в глазах народа защитником слабых. 2.4. Если до завоевания государство было независимым и дорожило своей свободой, есть три способа сохранить завоеванное: уничтожить это государство, перенести туда столицу и сохранить видимость автономии, поставив во главе провинции людей из местных, которые будут этой милостью обязаны новому государю. Вольный город лучше уничтожить и рассеять его жителей, ибо они не забудут о своей свободе и восстанут даже и через сто лет. Намного легче удержать страну, уже привыкшую к повиновению. 2.5. Самая сложная задача — замена старых порядков новыми: приходится преодолевать враждебность тех, кому выгодны старые порядки, а в новое не верят даже те, кому оно пошло бы на пользу. И завоеватели, и реформаторы могут полагаться только на свою доблесть. Те, кто действует в надежде на счастливый случай, и те, кто пытается склонить на свою сторону уговорами, обречены. Побеждают вооруженные пророки, становясь из частных лиц государями, из правителей небольшой страны — основателями империй. 2.6. Новый правитель должен первым делом истребить сильных врагов, приобрести сторонников, создать собственное надежное войско, внушить народу страх и любовь, улучшить порядки, завести дружбу с другими правителями. И многое зависит от того, успеет ли он это сделать. Правитель, обязанный возвышением своей доблести, действует решительно и осмотрительно. Если же власть получена за деньги или из милости, то такой правитель слишком многим обязан тем, кто привел его к власти. Он не успел научиться править и не приобрел союзников. Человек же, приведенный к власти счастливой судьбой, даже если и обладает доблестью и хитростью, не всегда успевает заложить прочные основания такой власти. Чезаре Борджиа с замечательным честолюбием и коварством создавал себе королевство в Италии при поддержке своего отца, папы Александра VI. Но это преимущество обернулось гибелью, поскольку Чезаре оказался не готов к внезапной смерти папы, друзей приобрести не успел, а врагов нажил — и они его уничтожили. Помимо доблести и милости судьбы, есть и иной путь к власти, открытый для частного человека: через преступление или благодаря любви граждан. Сицилиец Агафокл, сын горшечника, дослужился в армии до генеральского звания и совершил военный переворот: преданные ему солдаты истребили членов сената. После этого он счастливо воевал с Карфагеном, отстоял и расширил свое государство. Фактически, и он пришел к власти доблестью, но преступной. 2.7. Почему таким людям, как Агафокл, удается жестокостью захватить и удержать власть, а в других случаях репрессии оказываются бесполезными? Жестокость следует проявлять безотлагательно и ради безопасности, не наращивая, а ослабляя со временем репрессии. Покончив разом с теми, кого невозможно привлечь на свою сторону, остальным государь дает время ободриться, затем оказывает им милости и привлекает на свою сторону. Если же начнут подвергаться обидам те, кто прежде считал себя в безопасности, они никогда не будут надежной опорой правителю и при малейшей возможности взбунтуются. 2.8. В республиках знать противостоит народу, и борьба этих двух начал приводит либо к анархии, либо к свободе, либо к единовластию. И знать, и народ выдвигают своих лидеров. Ставленнику знати удержаться у власти труднее, потому что знать считает себя равной ему. Ставленник народа, напротив, окружен желающими повиноваться, к тому же требования народа (например, избавление от угнетения) удовлетворить проще, чем ненасытность знати. Среди знати следует различать три вида людей. Тех, кто готов поддержать государя, тех, кто не поддерживает его только из вялости и малодушия, и тех, кто противится ему из честолюбия. Первых следует отличать милостями, вторыми можно пользоваться, особенно специалистами, а честолюбцев — остерегаться. Даже если правителя привела к власти знать, он обеспечит себе расположение народа, взяв его под защиту. И народ будет даже больше расположен к государю, чем если бы сам привел его к власти, потому что будет рад неожиданным милостям. Не заручившись расположением народа, тиран будет свергнут. Расположение народа — самый верный способ предотвратить заговоры. Набид, правитель Спарты, устоял перед натиском и других греческих городов, и римлян, потому что вовремя устранил нескольких недоброжелателей. 2.9. Народ не всегда служит верной опорой тем трибунам, кто выступает от его имени и у него ищет защиты от врагов или правительства. Но правитель, который не просит, а требует, особенно же если он мобилизует народ на войну, найдет в нем опору. Приучать народ к такой верности нужно заранее: граждане должны нуждаться в государе и государстве, только так можно положиться на их верность. 3 Войско как оплот государства 3.1. Забота о войске — главная обязанность государя. С помощью войска сохраняют власть и приходят к власти те, кто рожден не на троне, и удерживают власть те, кто ею обладает. Франческо Сфорца захватил власть силой оружия, его дети утратили власть, потому что избегали войны. 3.2. Государство либо имеет достаточно людей и денег, чтобы снарядить войско, либо может обороняться только под защитой городских стен. Во втором случае следует укрепить город и хорошо обращаться с подданными — это затруднит врагам нападение. Небольшие немецкие города сохраняли независимость благодаря добротным стенам, артиллерии и годовому запасу провианта. Также там поощрялось военное дело и приветствовалась свобода граждан. 3.3. Основа власти — хорошие законы и хорошее войско. Но без хорошего войска не бывает хороших законов, а где хорошо войско, там хороши и законы. Войска бывают собственные, союзнические, наемные и смешанные. Наемные и союзнические (то есть чужие) войска ненадежны и даже опасны, они плохо воюют, раздражают население и в любой момент могут превратиться во врагов. Трусливые наемники проиграют сражение, храбрые — сами захватят власть. Успеха добиваются только государи во главе своего войска или поставленный республикой полководец. Вооруженные и свободные: Рим, Спарта, Швейцария. Карфаген едва не был разрушен своими же наемниками. Свобода фиванцев закончилась, когда они призвали в союзники Филиппа Македонского. Слабые государства ищут союзников. Но союзные войска служат своему государю, а не тому, кому они пришли на помощь. Призвавший союзное войско обречен на зависимость. Союзническое войско опаснее даже наемного, потому что за ним стоит сила целого государства. Порабощение Греции турецкими султаном началось с того, что Византийский император попросил турок помочь ему в распрях с соседями. Также с появлением варваров-наемников начался упадок Римской империи. 3.4. Типичная ошибка — искать помощи у сильных. Сильный союзник скоро превращается в конкурента и врага. Нужно сохранять систему противовесов и не добивать противника, если на освободившееся место придет сильнейший. И не следует проявлять нерешительность, но прийти на пользу слабейшему, заручившись таким верным образом союзником и ослабив потенциального противника. Французский король Людовик при завоевании Ломбардии обращался за помощью к Папе и испанскому королю. Изгнав мелких правителей, он способствовал укреплению сильных, призвал в страну чужеземцев, а сам не основал здесь ни столицы, ни колонии. Роковой ошибкой стал разгром Венеции: города Италии не решились бы воевать с Францией, пока существовала угроза со стороны Венеции. 3.5. Государям следует закалять свое тело, выполнять воинские упражнения, изучать различные местности с мыслью, как здесь удобнее вести бой, а также читать исторические сочинения в поисках образцов для подражания. Такая подготовка в мирное время окупится в пору войны. Мудрые государи всегда предпочитают собственное войско. Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими. Библейский герой Давид, выходя на бой против Голиафа, отказался от царских доспехов, предпочтя свою пращу. Чужое войско, словно чужие доспехи — всегда не по плечу и не по руке. 3.6. Отношение государя к народу и войску зависит от происхождения его власти. Когда завоевываются новые территории, все население следует разоружить, за исключением тех, кто перешел на сторону завоевателя, но и их постепенно ослабить и отстранить, чтобы в войске оставались только «старые» граждане. Если же это новый государь, приведенный к власти волей народа, он, наоборот, вооружает часть населения, чтобы выразить народу доверие и увеличить свое войско. 3.7. Основа могущества — победы. Иногда имеет смысл создавать себе врагов, которых легко разбить и тем стяжать уважение народа. Также внушают уважение неожиданные и даже жестокие поступки, если подобрать благовидный предлог. Фердинанд Арагонский сделался из провинциального князя королем всей Испании и славнейшим правителем Запада, действуя под предлогом защиты веры: он захватил Гранаду, изгнал из страны евреев и потомков мавров, затем провел кампанию в Северной Африке, Италии и Франции. Он держал подданных в таком напряжении, что они, увлеченные событиями, не успели бы замыслить заговор. 4 Добродетели государя: реальность и образ 4.1. Достоинства и недостатки человека, стоящего выше прочих, бросаются в глаза. Никто не может соединить в себе все добродетели, а потому нужно избегать тех пороков, которые приводят к поражению или потере власти, а в остальных хотя бы проявлять умеренность. Более того, многие добродетели только вредят, а иные вызывающие осуждения черты обеспечивают безопасность. От правителя обычно ждут щедрости. Но, потратившись на пышные зрелища и облагодетельствовав немногих, он вынужден будет отказывать тем, кто привыкнет к подачкам, и даже обременять народ налогами. Проявлять щедрость имеет смысл лишь на пути к власти или же во время военной кампании, отдавая трофеи войску, но достояние своих подданных нужно беречь, чтобы не вызвать у них ненависти. Юлий Цезарь был щедр к своему войску, а также тратился на подкуп влиятельных римлян и на задабривание народа, но придя к власти, стал урезать расходы. Государи предпочитают любовь, а не страх, и стремятся прослыть милосердными, однако порой жестокость бывает милосердной: если нужны казни или расправа с непокорным городом, чтобы пресечь беспорядки, то милосерднее эти карательные меры, чем анархия, от которой страдает весь народ. Многие хотят, чтобы их и боялись, и любили, но поскольку любовь мало совместима со страхом, то лучше выбрать страх, но страх без ненависти. Люди неблагодарны и добра не помнят: в нужде они отвернутся от государя, страх же не позволит ни взбунтоваться, ни изменить. Чтобы не вызвать ненависти, следует отказаться от посягательства на имущество и на женщин. Имея очевидную причину, можно даже казнить виновного, но люди легче прощают казнь родителей, чем лишение наследства. Основания для конфискации имущества найдутся чаще, чем для казни, и в итоге государь и чиновники привыкают к хищничеству. 4.2. Безоглядную жестокость может позволить себе государь во главе сильного войска, к тому же разноплеменное войско только жестокостью и можно удержать. Ганнибал не достиг бы высшей славы, не будь он так жесток, а Сципион за излишнюю мягкость был отстранен от командования. 4.3. Безусловным достоинством государя считается верность данному слову. Однако хитрецы преуспевают гораздо чаще честных. Государь должен уподобиться льву и лисе, то есть внушать врагам страх и нарушать слово, если это в его интересах. И более того: нужно придавать обману видимость благопристойности. Надо уметь казаться (и по возможности быть) милостивым, щедрым, честным, но по необходимости проявлять и противоположные качества. 4.4. Государь должен делом укреплять свою репутацию решительного, мудрого и последовательного человека. Он должен быть покровителем талантов, обеспечить безопасность торговли и земледелия, устраивать празднества и зрелища, уважать традиционные цеха или иные объединения. Об уме государя судят по его советникам. Государь должен достаточно разбираться в людях, чтобы приближать умных и преданных людей и избегать льстецов. 4.5. Основной принцип благополучного правления — угождать народу, не ожесточая знать. Дела, неугодные народу, государь должен поручать другим. Римские императоры вынуждены были угождать также и войску, а потому одни погибали, навлекая на себя жестокостью ненависть народа, а другие — навлекая кротостью презрение войска. Заключение «Государь» был написан, по сути дела, как программа соискателя: Макиавелли надеялся, что вновь утвердившиеся во Флоренции Медичи призовут его на службу, и спешил показать весь спектр своих практических знаний. К этому краткому руководству прилагалось огромное историческое сочинение («Рассуждение о первой декаде Тита Ливия»), трактат о военном искусстве, несколько работ на злобу дня (о том, как следует поступать с жителями завоеванных городов, на примере действий все того же Чезаре Борджиа). Медичи предпочитали свои традиционные методы и к Макиавелли не обращались; он пережил и эту династию, был все-таки призван ненадолго установившейся республикой для подготовки ополчения — и тут же выяснилось, что на деле он в военном искусстве разбирается слабо. Попытка пройти на высшую выборную должность тоже окончилась неудачей. Политическая власть так и не досталась Никколо, власть над умами он обрел после смерти. Соотечественники и современники прочли его книги как призыв и прямое указание пути к освобождению и объединению Италии. Ради этой благой цели он готов был не только терпеть, но и пестовать тирана и отравителя Чезаре Борджиа и его методы предлагать в качестве образца для подражания. «Цель оправдывает средства» — эту фразу приписывали Макиавелли, хотя, возможно, ошибочно. В его случае произошло нечто более удивительное: средства оторвались от цели. Методы Макиавелли весьма заинтересовали тех, кому не было ни малейшего интереса восстанавливать Италию. В рассуждения этого сугубо штатского и частного человека с доверием вникали полководцы, основатели империй — Фридрих и Наполеон, его книгу изучала еще одна Медичи — французская королева Екатерина, вдохновительница Варфоломеевской ночи, читали неуверенные в своей власти тираны и их успешные ниспровергатели. Попавшая под запрет книга обрастает романтическим ореолом. Подавляющее большинство европейцев на протяжении трехсот лет не читали «Государя», а лишь слышали, что его читали такие-то знаменитые злодеи — и, разумеется, именно отсюда почерпнули свое злодейство. Когда же книга «вернулась», то ее вновь приняли в первую очередь соотечественники автора и увидели в ней нечто вроде справочника революционера и организатора. Поразительным образом ее одновременно поднимают на щит итальянские фашисты, коммунисты и мафиози. Каждое столетие по-своему открывает классические книги. В ХХ веке Макиавелли совпал с центральной темой сильной личности, культа «героя», который вместе с тем должен быть плотью от плоти толпы, народа или «семьи» (в ее мафиозном смысле). И потому новая популярность опять-таки обернулась отвержением: Макиавелли подозрителен уже не только как вдохновитель Борджиа и религиозных палачей, но и как любимый автор Муссолини. Что вычитаем мы из «Государя» в XXI веке? Что бы это ни было, вот какое напоминание, наверное, пригодится: Макиавелли был слабым человеком. Во многих отношениях слабым — он-то как раз не обладал титанической силой воли, бывал малодушен, подвержен приступам зависти и желчи, не получил университетского образования, не блистал талантами, не сделал существенной карьеры. Среди гениев эпохи Возрождения он — неудачливый младший братец. И отчасти, быть может, этим, да и концом великой эпохи, навеяны его не слишком человеколюбивые наставления, его мизантропическая философия. Но если принять свою слабость и «конец эпохи» как обычный человеческий удел, эта книга найдет свое место в насущных поисках «места человека… — Факултети идоракунии давлатии АИД назди Президенти Ҷумҳурии Тоҷикистон

Никколо Макиавелли «Государь» – краткое содержание книги

Вы наверняка слышали про одно из самых знаменитых произведений мировой литературы «Государь», которое было написано Никколо Макиавелли еще в 1513 году. Эта книга — трактат флорентийского философа, в котором описываются правила настоящего лидера государства, методы захвата власти, приемы правления и навыки, необходимые для эффективного правителя. Как и все старые книги, она читается очень нелегко, поэтому мы хотим вам предложить ее краткое изложение, написанное нашим партнером – проектом smartreading.ru.

Оглавление:

1. Захват и удержание власти

2. Виды управления и отношения с подданными

3. Войско как оплот государства

4. Добродетели государя: реальность и образ

Заключение

Что вычитаем мы из «Государя» в XXI веке?

1

Захват и удержание власти

1.1. Государства делятся на республики и монархии. Монархии, в свою очередь, делятся на унаследованные и приобретенные.
Приобретены могут быть государства целиком или частично, то есть человек, не бывший прежде правителем, устанавливает в этом государстве свою власть, или же существующая династия распространяет свою власть на новые земли.
Приобретенные государства разделяются на бывшие республики, где устанавливается единоличная власть, и на бывшие монархии, которые просто переходят в другие руки.
Способы приобретения власти: собственная доблесть, чужое оружие или хитрость.
1.2. Наследственная монархия наиболее устойчива, поскольку народ уже привык именно к этим правителям. У наследственного государя нет причины к суровым мерам, и если он не начинает проводить радикальные реформы, не проявляет крайних пороков и не облагает народ дополнительными налогами, то и у подданных нет причины бунтовать. Такая монархия может устоять даже при неблагоприятных внешних обстоятельствах.
Новому государю, в том числе и присоединившему к себе чужие владения, труднее удержать власть. Во-первых, в устоявшемся режиме не помышляют о переменах, а перемена власти пробуждает желание новых перемен; во-вторых, новое правление возбуждает завышенные надежды, а затем новый правитель оказывается хуже прежних, ведь чтобы удержать свое приобретение, он должен расправляться с несогласными, награждать приверженцев, увеличивать налоги и меры принуждения.
Король Франции Людовик XII захватил Милан при поддержке части населения, но вскоре народ восстал и вернул герцога Лодовико.
При повторном завоевании после мятежа власть утвердить легче, поскольку теперь государь может утеснять и карать ненадежных подданных и заранее принимать меры безопасности.
Вторично захватив Милан, Людовик XII удерживал власть до тех пор, пока против него не выступили все итальянские города. На этот раз французский король пустил в ход жесткие меры и тщательно следил за проявлениями недовольства.
1.3. Завоеванные государства делятся на два вида: близкие по языку и культуре к завоевателю и чужие ему. Родственные территории удержать в составе государства-завоевателя легче, нужно только уничтожить прежнюю династию и обещать сохранение старых порядков.
Так, Франция присоединила к себе Бретань, Бургундию, Нормандию и Гасконь — при некотором различии языков обычаи их достаточно близки, чтобы мирно ужиться.
Когда завоеванная территория отличается по языку и культуре, для удержания ее требуются удача и продуманный план. Лучший способ — перенести туда свою столицу. Тогда правитель будет хорошо знать новую страну, предохранит ее от произвола чиновников и привяжет к себе подданных, проявляя заботу о них.
Турецкий султан, завоевав Грецию, перенес туда свою столицу.
Второй способ: вывести на новые территории колонии или же разместить там войско. От выведения колоний пострадает незначительная часть местного населения, у которого отбирают земли, но все остальные скоро успокоятся и сам этот пример послужит к устрашению. Колонии же будут приносить прибыль и способствовать сближению обоих народов. Содержание войска обходится значительно дороже и обременяет все население, озлобляя его против нового властителя.
1.4. Главную опасность для новой власти представляют собой сильные и знатные. Именно они больше всего теряют при смене правителя. Важно точно соблюдать меру, укрощая оппозицию, а надежнее ее истребить: за небольшое зло человек постарается отомстить, а после большой обиды уже не будет иметь на это сил.
В сохранении власти важна профилактика: не давать никакой партии усилиться и предотвращать покушения соседей.
Римляне создавали империю, выводя колонии, покровительствуя слабым и обуздывая сильных, и ограждали страну от внешних влияний. Они исходили из убеждения, что войны не избежать, а медлить с ней — на руку лишь противнику.

2

Виды управления и отношения с подданными

2.1. Известен римский принцип «разделяй и властвуй». Но в итоге раздоры между покоренными регионами ослабляют государство в целом. Крепкая власть проявляет себя именно в наведении порядка и недопущении раскола.
2.2. По способу управления монархии делятся на те, где на высшие должности государь ставит своих слуг, и те, где аристократы имеют наследственный доступ к управлению. Эти бароны сами являются наследственными государями в своих владениях. Государство первого типа трудно завоевать, но легче удержать, поскольку завоеватель не найдет в нем сильной оппозиции.
Турецкий народ повинуется только султану, все остальные — его слуги, он назначает и сменяет наместников по своей воле. Король Франции, напротив, вынужден считаться с феодальной знатью.
2.3. Парламент служит средством и сдерживать знать, и уберегать ее от народной ненависти: это третейское учреждение, которое обуздывает сильных и поддерживает слабых, не навлекая упреков на короля.
Французский король перекладывает на парламент принятие непопулярных налогов, законов о наборе войска — и остается в глазах народа защитником слабых.
2.4. Если до завоевания государство было независимым и дорожило своей свободой, есть три способа сохранить завоеванное: уничтожить это государство, перенести туда столицу и сохранить видимость автономии, поставив во главе провинции людей из местных, которые будут этой милостью обязаны новому государю.
Вольный город лучше уничтожить и рассеять его жителей, ибо они не забудут о своей свободе и восстанут даже и через сто лет. Намного легче удержать страну, уже привыкшую к повиновению.
2.5. Самая сложная задача — замена старых порядков новыми: приходится преодолевать враждебность тех, кому выгодны старые порядки, а в новое не верят даже те, кому оно пошло бы на пользу. И завоеватели, и реформаторы могут полагаться только на свою доблесть. Те, кто действует в надежде на счастливый случай, и те, кто пытается склонить на свою сторону уговорами, обречены. Побеждают вооруженные пророки, становясь из частных лиц государями, из правителей небольшой страны — основателями империй.
2.6. Новый правитель должен первым делом истребить сильных врагов, приобрести сторонников, создать собственное надежное войско, внушить народу страх и любовь, улучшить порядки, завести дружбу с другими правителями. И многое зависит от того, успеет ли он это сделать. Правитель, обязанный возвышением своей доблести, действует решительно и осмотрительно. Если же власть получена за деньги или из милости, то такой правитель слишком многим обязан тем, кто привел его к власти. Он не успел научиться править и не приобрел союзников. Человек же, приведенный к власти счастливой судьбой, даже если и обладает доблестью и хитростью, не всегда успевает заложить прочные основания такой власти.
Чезаре Борджиа с замечательным честолюбием и коварством создавал себе королевство в Италии при поддержке своего отца, папы Александра VI. Но это преимущество обернулось гибелью, поскольку Чезаре оказался не готов к внезапной смерти папы, друзей приобрести не успел, а врагов нажил — и они его уничтожили.
Помимо доблести и милости судьбы, есть и иной путь к власти, открытый для частного человека: через преступление или благодаря любви граждан.
Сицилиец Агафокл, сын горшечника, дослужился в армии до генеральского звания и совершил военный переворот: преданные ему солдаты истребили членов сената. После этого он счастливо воевал с Карфагеном, отстоял и расширил свое государство. Фактически, и он пришел к власти доблестью, но преступной.
2.7. Почему таким людям, как Агафокл, удается жестокостью захватить и удержать власть, а в других случаях репрессии оказываются бесполезными? Жестокость следует проявлять безотлагательно и ради безопасности, не наращивая, а ослабляя со временем репрессии. Покончив разом с теми, кого невозможно привлечь на свою сторону, остальным государь дает время ободриться, затем оказывает им милости и привлекает на свою сторону. Если же начнут подвергаться обидам те, кто прежде считал себя в безопасности, они никогда не будут надежной опорой правителю и при малейшей возможности взбунтуются.
2.8. В республиках знать противостоит народу, и борьба этих двух начал приводит либо к анархии, либо к свободе, либо к единовластию. И знать, и народ выдвигают своих лидеров. Ставленнику знати удержаться у власти труднее, потому что знать считает себя равной ему. Ставленник народа, напротив, окружен желающими повиноваться, к тому же требования народа (например, избавление от угнетения) удовлетворить проще, чем ненасытность знати.
Среди знати следует различать три вида людей. Тех, кто готов поддержать государя, тех, кто не поддерживает его только из вялости и малодушия, и тех, кто противится ему из честолюбия. Первых следует отличать милостями, вторыми можно пользоваться, особенно специалистами, а честолюбцев — остерегаться.
Даже если правителя привела к власти знать, он обеспечит себе расположение народа, взяв его под защиту. И народ будет даже больше расположен к государю, чем если бы сам привел его к власти, потому что будет рад неожиданным милостям. Не заручившись расположением народа, тиран будет свергнут. Расположение народа — самый верный способ предотвратить заговоры.
Набид, правитель Спарты, устоял перед натиском и других греческих городов, и римлян, потому что вовремя устранил нескольких недоброжелателей.
2.9. Народ не всегда служит верной опорой тем трибунам, кто выступает от его имени и у него ищет защиты от врагов или правительства. Но правитель, который не просит, а требует, особенно же если он мобилизует народ на войну, найдет в нем опору. Приучать народ к такой верности нужно заранее: граждане должны нуждаться в государе и государстве, только так можно положиться на их верность.

3

Войско как оплот государства

3.1. Забота о войске — главная обязанность государя. С помощью войска сохраняют власть и приходят к власти те, кто рожден не на троне, и удерживают власть те, кто ею обладает.
Франческо Сфорца захватил власть силой оружия, его дети утратили власть, потому что избегали войны.
3.2. Государство либо имеет достаточно людей и денег, чтобы снарядить войско, либо может обороняться только под защитой городских стен. Во втором случае следует укрепить город и хорошо обращаться с подданными — это затруднит врагам нападение.
Небольшие немецкие города сохраняли независимость благодаря добротным стенам, артиллерии и годовому запасу провианта. Также там поощрялось военное дело и приветствовалась свобода граждан.
3.3. Основа власти — хорошие законы и хорошее войско. Но без хорошего войска не бывает хороших законов, а где хорошо войско, там хороши и законы.
Войска бывают собственные, союзнические, наемные и смешанные. Наемные и союзнические (то есть чужие) войска ненадежны и даже опасны, они плохо воюют, раздражают население и в любой момент могут превратиться во врагов. Трусливые наемники проиграют сражение, храбрые — сами захватят власть. Успеха добиваются только государи во главе своего войска или поставленный республикой полководец.
Вооруженные и свободные: Рим, Спарта, Швейцария. Карфаген едва не был разрушен своими же наемниками. Свобода фиванцев закончилась, когда они призвали в союзники Филиппа Македонского.
Слабые государства ищут союзников. Но союзные войска служат своему государю, а не тому, кому они пришли на помощь. Призвавший союзное войско обречен на зависимость. Союзническое войско опаснее даже наемного, потому что за ним стоит сила целого государства.
Порабощение Греции турецкими султаном началось с того, что Византийский император попросил турок помочь ему в распрях с соседями. Также с появлением варваров-наемников начался упадок Римской империи.
3.4. Типичная ошибка — искать помощи у сильных. Сильный союзник скоро превращается в конкурента и врага. Нужно сохранять систему противовесов и не добивать противника, если на освободившееся место придет сильнейший. И не следует проявлять нерешительность, но прийти на пользу слабейшему, заручившись таким верным образом союзником и ослабив потенциального противника.
Французский король Людовик при завоевании Ломбардии обращался за помощью к Папе и испанскому королю. Изгнав мелких правителей, он способствовал укреплению сильных, призвал в страну чужеземцев, а сам не основал здесь ни столицы, ни колонии. Роковой ошибкой стал разгром Венеции: города Италии не решились бы воевать с Францией, пока существовала угроза со стороны Венеции.
3.5. Государям следует закалять свое тело, выполнять воинские упражнения, изучать различные местности с мыслью, как здесь удобнее вести бой, а также читать исторические сочинения в поисках образцов для подражания. Такая подготовка в мирное время окупится в пору войны. Мудрые государи всегда предпочитают собственное войско. Лучше проиграть со своими, чем выиграть с чужими.
Библейский герой Давид, выходя на бой против Голиафа, отказался от царских доспехов, предпочтя свою пращу. Чужое войско, словно чужие доспехи — всегда не по плечу и не по руке.
3.6. Отношение государя к народу и войску зависит от происхождения его власти. Когда завоевываются новые территории, все население следует разоружить, за исключением тех, кто перешел на сторону завоевателя, но и их постепенно ослабить и отстранить, чтобы в войске оставались только «старые» граждане. Если же это новый государь, приведенный к власти волей народа, он, наоборот, вооружает часть населения, чтобы выразить народу доверие и увеличить свое войско.
3.7. Основа могущества — победы. Иногда имеет смысл создавать себе врагов, которых легко разбить и тем стяжать уважение народа. Также внушают уважение неожиданные и даже жестокие поступки, если подобрать благовидный предлог.
Фердинанд Арагонский сделался из провинциального князя королем всей Испании и славнейшим правителем Запада, действуя под предлогом защиты веры: он захватил Гранаду, изгнал из страны евреев и потомков мавров, затем провел кампанию в Северной Африке, Италии и Франции. Он держал подданных в таком напряжении, что они, увлеченные событиями, не успели бы замыслить заговор.

4

Добродетели государя: реальность и образ

4.1. Достоинства и недостатки человека, стоящего выше прочих, бросаются в глаза. Никто не может соединить в себе все добродетели, а потому нужно избегать тех пороков, которые приводят к поражению или потере власти, а в остальных хотя бы проявлять умеренность. Более того, многие добродетели только вредят, а иные вызывающие осуждения черты обеспечивают безопасность.
От правителя обычно ждут щедрости. Но, потратившись на пышные зрелища и облагодетельствовав немногих, он вынужден будет отказывать тем, кто привыкнет к подачкам, и даже обременять народ налогами. Проявлять щедрость имеет смысл лишь на пути к власти или же во время военной кампании, отдавая трофеи войску, но достояние своих подданных нужно беречь, чтобы не вызвать у них ненависти.
Юлий Цезарь был щедр к своему войску, а также тратился на подкуп влиятельных римлян и на задабривание народа, но придя к власти, стал урезать расходы.
Государи предпочитают любовь, а не страх, и стремятся прослыть милосердными, однако порой жестокость бывает милосердной: если нужны казни или расправа с непокорным городом, чтобы пресечь беспорядки, то милосерднее эти карательные меры, чем анархия, от которой страдает весь народ. Многие хотят, чтобы их и боялись, и любили, но поскольку любовь мало совместима со страхом, то лучше выбрать страх, но страх без ненависти. Люди неблагодарны и добра не помнят: в нужде они отвернутся от государя, страх же не позволит ни взбунтоваться, ни изменить.
Чтобы не вызвать ненависти, следует отказаться от посягательства на имущество и на женщин. Имея очевидную причину, можно даже казнить виновного, но люди легче прощают казнь родителей, чем лишение наследства. Основания для конфискации имущества найдутся чаще, чем для казни, и в итоге государь и чиновники привыкают к хищничеству.
4.2. Безоглядную жестокость может позволить себе государь во главе сильного войска, к тому же разноплеменное войско только жестокостью и можно удержать.
Ганнибал не достиг бы высшей славы, не будь он так жесток, а Сципион за излишнюю мягкость был отстранен от командования.
4.3. Безусловным достоинством государя считается верность данному слову. Однако хитрецы преуспевают гораздо чаще честных. Государь должен уподобиться льву и лисе, то есть внушать врагам страх и нарушать слово, если это в его интересах. И более того: нужно придавать обману видимость благопристойности. Надо уметь казаться (и по возможности быть) милостивым, щедрым, честным, но по необходимости проявлять и противоположные качества.
4.4. Государь должен делом укреплять свою репутацию решительного, мудрого и последовательного человека. Он должен быть покровителем талантов, обеспечить безопасность торговли и земледелия, устраивать празднества и зрелища, уважать традиционные цеха или иные объединения. Об уме государя судят по его советникам. Государь должен достаточно разбираться в людях, чтобы приближать умных и преданных людей и избегать льстецов.
4.5. Основной принцип благополучного правления — угождать народу, не ожесточая знать. Дела, неугодные народу, государь должен поручать другим.
Римские императоры вынуждены были угождать также и войску, а потому одни погибали, навлекая на себя жестокостью ненависть народа, а другие — навлекая кротостью презрение войска.

Заключение

«Государь» был написан, по сути дела, как программа соискателя: Макиавелли надеялся, что вновь утвердившиеся во Флоренции Медичи призовут его на службу, и спешил показать весь спектр своих практических знаний. К этому краткому руководству прилагалось огромное историческое сочинение («Рассуждение о первой декаде Тита Ливия»), трактат о военном искусстве, несколько работ на злобу дня (о том, как следует поступать с жителями завоеванных городов, на примере действий все того же Чезаре Борджиа). Медичи предпочитали свои традиционные методы и к Макиавелли не обращались; он пережил и эту династию, был все-таки призван ненадолго установившейся республикой для подготовки ополчения — и тут же выяснилось, что на деле он в военном искусстве разбирается слабо. Попытка пройти на высшую выборную должность тоже окончилась неудачей. Политическая власть так и не досталась Никколо, власть над умами он обрел после смерти.
Соотечественники и современники прочли его книги как призыв и прямое указание пути к освобождению и объединению Италии. Ради этой благой цели он готов был не только терпеть, но и пестовать тирана и отравителя Чезаре Борджиа и его методы предлагать в качестве образца для подражания.
«Цель оправдывает средства» — эту фразу приписывали Макиавелли, хотя, возможно, ошибочно. В его случае произошло нечто более удивительное: средства оторвались от цели. Методы Макиавелли весьма заинтересовали тех, кому не было ни малейшего интереса восстанавливать Италию. В рассуждения этого сугубо штатского и частного человека с доверием вникали полководцы, основатели империй — Фридрих и Наполеон, его книгу изучала еще одна Медичи — французская королева Екатерина, вдохновительница Варфоломеевской ночи, читали неуверенные в своей власти тираны и их успешные ниспровергатели.
Попавшая под запрет книга обрастает романтическим ореолом. Подавляющее большинство европейцев на протяжении трехсот лет не читали «Государя», а лишь слышали, что его читали такие-то знаменитые злодеи — и, разумеется, именно отсюда почерпнули свое злодейство. Когда же книга «вернулась», то ее вновь приняли в первую очередь соотечественники автора и увидели в ней нечто вроде справочника революционера и организатора. Поразительным образом ее одновременно поднимают на щит итальянские фашисты, коммунисты и мафиози.
Каждое столетие по-своему открывает классические книги. В ХХ веке Макиавелли совпал с центральной темой сильной личности, культа «героя», который вместе с тем должен быть плотью от плоти толпы, народа или «семьи» (в ее мафиозном смысле). И потому новая популярность опять-таки обернулась отвержением: Макиавелли подозрителен уже не только как вдохновитель Борджиа и религиозных палачей, но и как любимый автор Муссолини.

Что вычитаем мы из «Государя» в XXI веке?

Что бы это ни было, вот какое напоминание, наверное, пригодится: Макиавелли был слабым человеком. Во многих отношениях слабым — он-то как раз не обладал титанической силой воли, бывал малодушен, подвержен приступам зависти и желчи, не получил университетского образования, не блистал талантами, не сделал существенной карьеры. Среди гениев эпохи Возрождения он — неудачливый младший братец. И отчасти, быть может, этим, да и концом великой эпохи, навеяны его не слишком человеколюбивые наставления, его мизантропическая философия.
Но если принять свою слабость и «конец эпохи» как обычный человеческий удел, эта книга найдет свое место в насущных поисках «места человека во вселенной».

Никколо Макиавелли «Государь»

Ну не знаю. Если б это была первая книга в таком ключе, которую мне довелось бы прочитать, если б я не стыкался с этим в повседневной жизни, по молодости ещё не осмыслил этого сам или не посмотрел соответствующие фильмы, — тогда, возможно, это произведение и вызвало бы у меня больше восторга. А так мне не понравилось и ничего гениального я не увидел.

Книга бы мне понравилась значительно больше, если бы автор действительно рассуждал о природе власти вообще и жестоких способах её достижения и удержания, так сказать пытался бы раскрывать остальным людям глаза. Но здесь нет этого. Да думающий человек найдёт, что почерпнуть для себя в этом произведении. Но автор не выступает на стороне человечества в попытке снять ему завесу с глаз. Наоборот, действительно с цинизмом, «отбросив политкорректность и прочую шелуху» (как замечено в одном из комментариев) Макиавелли пишет инструкцию своему Государю (а точнее Князю или, ещё лучше, местному князьку) с нравоучениями о видах государств и способах захвата и удержания власти. Книга не предназначалась для масс, наоборот она цинично и открыто учит правителя как согнать людей в стадо и управлять им. При чем автор честно об этом и сообщает уже на первых страницах своего произведения, противным таким заискивающим тоном (у меня даже возникли ассоциации с поджатым хвостом):

»…Пусть же Ваша светлость примет сей скромный дар с тем чувством, какое движет мною; если вы соизволите внимательно прочитать и обдумать мой труд, вы ощутите, сколь безгранично я желаю Вашей светлости того величия, которое сулит вам судьба и ваши достоинства. И если с той вершины, куда вознесена Ваша светлость, взор ваш когда-либо обратиться на ту низменность, где я обретаюсь, вы увидите, сколь незаслуженно терплю я великие и постоянные удары судьбы…»

Да, книга правдивая — в плане действительно правители, властители и небожители так и поступают, плюя на всех остальных. Но автор пытается им в этом помогать. И я не увидел, что «методы, предложенные этим «мерзким интриганом», сделали бы честь большинству современных политиков», как пишут в другом комментарии. Наоборот, автор перечисляет все доступные методы (да кроме террора есть и другие), но в ключе, что для захвата и удержания власти все способы хороши и способ нужно выбирать наиболее эффективный в данной ситуации. Тоесть если достаточно вырезать род предыдущего государя до седьмого колена то вырезать только их, если проще дать народу какие-то попущения в виде закона, то дать попущения, а если ясно, что это не поможет, а намного эффективнее вырезать недовольных — значит государю необходимо поступать именно так; если проще пообещать, а потом кинуть — значит так тому и быть, и тут же подводится обоснование: а что? все так делают, ибо все люди злые, подлые и склонны к обману. Действительно автор не учит щемить народ как самоцель, автор учит использовать его в тихую и действительно пользоваться мирными методами, пока они более эффективны. Но не из гуманизма, а просто потому, что как ни странно через законы и нормальные условия жизни эмпиричным путем проверенно — можно достичь более стойкого результата.

Злая и вредная книга. Власть как самоцель. Власть не может быть без войны. Если сосед ослаблен — не жди пока он окрепнет, а приростай свое государство пока благоприятный шанс. Думаю, если это как писали в комментах «гениальная» книга — мы бы не вылезали из войны; боль, кровь и разруха за своего Государя. А так и было во времена Макиавелли. И напоследок еще несколько «гениальных» цитат:

-…Но когда государь ведет многочисленное войско, он тем более должен пренебречь тем, что может прослыть жестоким, ибо, не прослыв жестоким, нельзя поддержать единства и боеспособности войска

-…Здесь уместно заметить, что добрыми делами можно навлечь на себя ненависть точно также, как и дурными, поэтому государь, как я уже говорил, нередко вынужден отступать от добра ради того, чтобы сохранить государство, ибо та часть подданных, чьего расположения ищет государь, — будь то народ, знать или войско, — развращена, то и государю, чтобы ей угодить, приходится действовать соответственно, и в этом случае добрые дела могут ему повредить.

-…Однако многие полагают, что мудрый государь и сам должен, когда позволяют обстоятельства, искусно создавать себе врагов, чтобы, одержав над ними верх, явиться в еще большем величии. (Кстати, удивительнейшим образом налагается на политику США, и в особенности на историю с башнями близнецами, не находите?)

И напоследок о взгляде автора на женщину: — …ибо фортуна — женщина, и кто хочет с ней сладить, должен колотить ее и пинать — таким она поддается скорее, чем тем, кто холодно берется за дело. Поэтому она, как женщина, — подруга молодых, ибо они не так осмотрительны, более отважны и с большей дерзостью ее укрощают.

Государь

Описание

Госуда́рь (итал. Il Principe; также часто встречается более близкий к оригиналу, но менее точный по смыслу перевод «Князь») — трактат флорентийского мыслителя и государственного деятеля Никколо Макиавелли, в котором описываются методология захвата власти, методы правления и умения, необходимые для идеального правителя. Первоначально книга носила название: De Principatibus (О княжествах).

Трактат был написан около 1513 года, но опубликован лишь в 1532 году, через пять лет после смерти Макиавелли. Книга являлась фундаментальным трудом своего времени по систематизации сведений о государстве и его правлении. Материалы не устарели до сих пор: принципы, описанные в книге, актуальны и в современной политике. В первую очередь книга содержит описание принципов прихода к власти и удержания монархии и республики. Никколо Макиавелли описывает такие варианты прихода к власти, как удача (умелое использование стечений обстоятельств), доблесть, подлость или преступление, а также выбор решением групп населения: народа или элиты.

Краткое содержание

«Государь» был написан, по сути дела, как программа соискателя: Макиавелли надеялся, что вновь утвердившиеся во Флоренции Медичи призовут его на службу, и спешил показать весь спектр своих практических знаний. К этому краткому руководству прилагалось огромное историческое сочинение («Рассуждение о первой декаде Тита Ливия»), трактат о военном искусстве, несколько работ на злобу дня (о том, как следует поступать с жителями завоеванных городов, на примере действий все того же Чезаре Борджиа). Медичи предпочитали свои традиционные методы и к Макиавелли не обращались; он пережил и эту династию, был все-таки призван ненадолго установившейся республикой для подготовки ополчения — и тут же выяснилось, что на деле он в военном искусстве разбирается слабо. Попытка пройти на высшую выборную должность тоже окончилась неудачей. Политическая власть так и не досталась Никколо, власть над умами он обрел после смерти.

Соотечественники и современники прочли его книги как призыв и прямое указание пути к освобождению и объединению Италии. Ради этой благой цели он готов был не только терпеть, но и пестовать тирана и отравителя Чезаре Борджиа и его методы предлагать в качестве образца для подражания.

«Цель оправдывает средства» — эту фразу приписывали Макиавелли, хотя, возможно, ошибочно. В его случае произошло нечто более удивительное: средства оторвались от цели. Методы Макиавелли весьма заинтересовали тех, кому не было ни малейшего интереса восстанавливать Италию. В рассуждения этого сугубо штатского и частного человека с доверием вникали полководцы, основатели империй — Фридрих и Наполеон, его книгу изучала еще одна Медичи — французская королева Екатерина, вдохновительница Варфоломеевской ночи, читали неуверенные в своей власти тираны и их успешные ниспровергатели.

Попавшая под запрет книга обрастает романтическим ореолом. Подавляющее большинство европейцев на протяжении трехсот лет не читали «Государя», а лишь слышали, что его читали такие-то знаменитые злодеи — и, разумеется, именно отсюда почерпнули свое злодейство. Когда же книга «вернулась», то ее вновь приняли в первую очередь соотечественники автора и увидели в ней нечто вроде справочника революционера и организатора. Поразительным образом ее одновременно поднимают на щит итальянские фашисты, коммунисты и мафиози.

Каждое столетие по-своему открывает классические книги. В ХХ веке Макиавелли совпал с центральной темой сильной личности, культа «героя», который вместе с тем должен быть плотью от плоти толпы, народа или «семьи» (в ее мафиозном смысле). И потому новая популярность опять-таки обернулась отвержением: Макиавелли подозрителен уже не только как вдохновитель Борджиа и религиозных палачей, но и как любимый автор Муссолини.

Об авторе

Николло Макиавелли (Макьявелли, итал. Niccolò di Bernardo dei Machiavelli; 3 мая 1469, Флоренция — 21 июня 1527, там же) — итальянский мыслитель, философ, писатель, политический деятель — занимал во Флоренции пост секретаря второй канцелярии, отвечал за дипломатические связи республики, автор военно-теоретических трудов. Выступал сторонником сильной государственной власти, для укрепления которой допускал применение любых средств, что выразил в прославленном труде «Государь», опубликованном в 1532 году.

Кому нужен Макиавелли?

В этом году отмечается пятисотлетие одной всемирно знаменитой книги – «Князь», или «Государь», или «Вождь», автором которой был живший в эпоху итальянского Возрождения Никколо Макиавелли (1469–1527).

Это юбилей написания книги, но не ее издания: издана она была уже после смерти автора, в 1532 году, а до того была тогдашним «самиздатом» и широко распространялась в рукописных копиях. Макиавелли написал не только «Князя», он еще автор «Рассуждения о первом десятикнижии Тита Ливия» и «Истории Флоренции». Писал Макиавелли и стихи, создал также похабную, по словам А.Ф. Лосева, пьесу «Мандрагора». Но всемирно и посмертно знаменитым сделал его именно «Князь», Il Principe. Слава эта весьма близка к тому, чтобы считаться дурной. В расхожем словоупотреблении макиавеллизмом называют полную политическую беспринципность, граничащую, а то и полностью совпадающую с цинизмом, обучающую правителей в борьбе за власть и ее удержание не брезговать никакими средствами. Цель оправдывает средство – вполне точное определение макиавеллизма, хотя сами эти слова не ему принадлежат. Вместе с тем Макиавелли считается классиком политической мысли, чуть ли не основателем науки политологии, во всяком случае автором, совершившим полный переворот в этой области знания.

Тут сразу же нужно отметить два обстоятельства. Первое: самому Макиавелли отнюдь не чужды были принципы и благие цели – он был горячим проповедником объединения Италии. Более того, его можно считать сторонником республиканизма, выдвинувшим своеобразную теорию разделения властей, – как пишет Бертран Рассел, впору хоть Монтескье, хоть Локку. Он считал, что власть должна представлять одинаково государя, знать и народ. Важно и то, что Макиавелли был, в сущности, врагом папства и тогдашней церковной практики: он писал, что чем сильнее церковь, тем развращеннее народ.

И второе обстоятельство: Макиавелли тем совершил переворот в государствоведении (или политологии), что придал ей абсолютно светский характер, так сказать, сделал ее из идеологии наукой. У него совершенно отсутствует мысль (общая тогдашней политической теории и практике) о божественном установлении власти, о власти как религиозном институте. Нет власти, кроме как от Бога, – эта установка совершенно чужда Макиавелли. Тут он подлинный новатор.

Макиавелли происходил из семьи небогатых дворян и в молодости служил во флорентийских учреждениях – во время падения династии Медичи. Флоренцию, этот типичный город-государство, Макиавелли не считал республикой, потому что Медичи, в его номенклатуре, были тиранами, а не народными избранниками. Для Макиавелли подлинным республиканцем был Брут, убивший Юлия Цезаря, а не Юлий Цезарь – действительно крупный государственный деятель. В то же время, бывая по делам флорентийской службы в командировках в Риме, Макиавелли наблюдал возвышение дома Борджиа, и один из них, Чезаре, сын Папы Александра Шестого, стал для него образцом правителя. Считается, что все необходимые для правителя свойства, умения и черты Макиавелли чуть ли не списал с этого действительного злодея – тогда как банкирская династия Медичи, которую Макиавелли считал узурпаторской, принесла Флоренции неисчислимые экономические и культурные блага.

Все дело было в объединении Италии – этой мечте Макиавелли, которой не способствовала никакая сепаратистская политика, как бы сама по себе она ни характеризовалась. Объединитель Италии в реальной политической обстановке не может быть идеалистом, в политике вообще идеализм бессилен. Дело именно в целях политика – их нужно морально оценивать, а средства их достижения нравственному суду не подлежат. Политик действует среди людей, а люди по природе своей плохи, с этим и нужно в первую очередь считаться. Люди всегда готовы предать, их не завоевать любовью, но можно и должно – страхом. Буквально:

«Ведь тот, кто хотел бы всегда исповедовать веру в добро, неминуемо погибает среди столь многих людей, чуждых добра. Поэтому Князю, желающему удержаться, необходимо научиться умению быть недобродетельным и пользоваться этим, смотря по необходимости».

Из таких и других, более детализированных, советов состоит макиавеллиевский «Князь» – эта настольная книга правителей эпохи Возрождения, да во многом и дальнейших. Когда Илья Эренбург написал о Сталине, что он был подобен блестящим ренессансным тиранам, он имел в виду как раз этот практический макиавеллизм. Говорят даже, что Сталин глубоко знал и постоянно перечитывал книгу Макиавелли.

Слов нет, для «князя», для тирана это знание необходимо, хотя, конечно, таким вещам не научиться и такими качествами не овладеть, если они изначально не присущи тому или иному властолюбцу. Сам Макиавелли это очень хорошо понимал – и сделал Чезаре Борджиа идеалом правителя именно потому, что сам к такой роли не был способен, хотя и старался сделать в родной Флоренции политическую карьеру. Как говорят в таких случаях, кто умеет – делает, кто не умеет – учит.

Но дело, конечно, не в личностях. Макиавелли нельзя считать человеком на все времена, потому что он еще не понимал всех обстоятельств общественной эволюции, в том числе эволюции института власти. Какая польза от Макиавелли демократическому политику, если на вершинах власти в демократиях нельзя удержаться более двух строго отмеренных конституцией сроков?

С другой стороны, там, где демократии нет, не нужен и Макиавелли: и без него всё известно.

Подарочная книга «Государь» Никколо Макиавелли

Подарочная книга в кожаном переплёте ручной работы от Privilege Handmade – эксклюзивный и оригинальный подарок для самых изысканных ценителей.

Дизайнерское изделие премиум класса. Переплёт изготовлен из итальянской натуральной кожи высочайшего качества.

Производится в лимитированных коллекциях, ручная работа.

Подарочная книга «Государь» – книга избранных сочинений выдающегося мыслителя, политического деятеля,  историка и литератора эпохи Возрождения, Никколо Макиавелли. Является коллекционной книгой.

Эта книга давно и безоговорочно признана мировой политической классикой. Здесь можно найти ответы на острые политические вопросы современности.

Книга в кожаном переплёте «Государь» это настольная книга для всех, кто интересуется политикой.

Включает в себя две важнейших работы Никколо Макиавелли: «Государь» и «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия».

Изготовление книги в кожаном перплёте это целое исскуство.

Процесс производства очень трудоёмкий и занимает от 16ти до 24х часов работы.

Все этапы выполняются вручную: закрой кожи, конгревное тиснение, «одевание» блока в кожу, тонирование кожи, покрытие лаком и многое другое.

Золочёные торцы блока обогощают изделие и придают особый шарм.

Чтобы получить конгревное тиснение безупречного качества, требуются особые навыки, которые наши мастера достигают благодаря использованию сложных технологических процессов, наработанных долгими годами практики.

Коллекционные книги в кожаном переплёте ручной работы являются визитной карточкой Privilege Handmade. Это эксклюзивный подарок руководителю, бизнесмену, деловому партнеру, коллеге и государственному деятелю.

Украинский брэнд Privilege Handmade – престижные, эксклюзивные подарки и кожаные изделия высочайшего качества.

Характеристики:

• Производитель: Privilege Handmade
• Кожаный переплёт ручной работы
• Натуральная итальянская кожа высшего класса
• Изображение выполнено методом конгревного тиснения
• Ручное лакирование и тонирование кожи
• Золочёные торцы блока
• Бумага мелованная, кремовая
• Печать цветная
• Язык издания: русский
• Размер: 290х225х65мм, страниц: 640
• Подарочное издание, коллекционная книга
• Эксклюзивный и статусный подарок
• Сделано в Украине
• Артикул: 25726

Книга «»Государь» Никколо Макиавелли» Филлипс Т

«Государь» Никколо Макиавелли

Великая книга великого Никколо Макиавелли основывается на глубочайшем понимании человеческой природы. Этот труд, созданный в эпоху Возрождения и посвященный вопросам государства и власти, вот уже 500 лет остается объектом неутихающих споров и представляет собой поистине бесподобный анализ того, как люди приобретают, удерживают и теряют власть. С момента своей первой публикации он используется как учебник теми, кто хочет манипулировать событиями, обстоятельствами и реальностью. В настоящем издании Тим Филлипс интерпретирует содержание «Государя» в контексте современного бизнеса.

Поделись с друзьями:

Издательство:

Попурри

Год издания:

2010

Место издания:

Минск

Язык текста:

русский

Язык оригинала:

английский

Перевод:

Самсонов П. А.

Тип обложки:

Мягкая обложка

Формат:

84х108 1/32

Размеры в мм (ДхШхВ):

200×130

Вес:

140 гр.

Страниц:

192

Тираж:

5000 экз.

Код товара:

508780

ISBN:

978-985-15-1018-0

В продаже с:

11.05.2010

Аннотация к книге «»Государь» Никколо Макиавелли» Филлипс Т.:
Великая книга великого Никколо Макиавелли основывается на глубочайшем понимании человеческой природы. Этот труд, созданный в эпоху Возрождения и посвященный вопросам государства и власти, вот уже 500 лет остается объектом неутихающих споров и представляет собой поистине бесподобный анализ того, как люди приобретают, удерживают и теряют власть. С момента своей первой публикации он используется как учебник теми, кто хочет манипулировать событиями, обстоятельствами и реальностью. В настоящем издании Тим Филлипс интерпретирует содержание «Государя» в контексте современного бизнеса. Читать дальше…

Макиавелли «Принц»

Макиавелли «Принц» Макиавеллис Принц

Никколо Макиавеллис «Принц » (1513 г.) — это трактат об искусстве приобретения и сохранения политической власти. Макиавелли описывает, что должен делать принц, чтобы сохранить политическую власть, и описывает, как власть принца может быть оценена или оценена. Макиавелли объясняет, почему князь должен быть осторожным при выборе советников и почему князь должен быть осторожен при назначении министров для оказания помощи в управлении правительством.Макиавелли также описывает, как советники и министры могут использоваться князем для поддержания суверенной власти над владениями. Макиавелли объясняет, почему принц должен изучать искусство войны и почему сила принца может зависеть от способности командовать армией или ополчением. Он также описывает, как принц должен действовать, чтобы получить поддержку и одобрение народа доминиона, и описывает действия, которые принц должен предпринять, чтобы избежать потери военной или политической власти.

Макиавелли утверждает, что если принц получает суверенитет над владением, которое ранее регулировалось его собственными законами, то принц может использовать различные стратегии для сохранения суверенитета.Принц может лишить владычество своих богатств и ресурсов, тем самым лишив его возможности противостоять его контролю. Принц может назначить своих друзей руководителями правительства, чтобы новое правительство было к нему дружелюбно. Принц может развивать дружеские отношения и союзы с теми, кто выступал против предыдущего правительства. Принц может разрабатывать частные источники информации о том, какие люди получали прибыль от предыдущего правительства, а какие люди могут получать прибыль от нового правительства, и таким образом может получить представление о мотивах, которые эти люди могут иметь для противодействия или поддержки его собственного суверенитета.Принц может поощрять соперничество между конкурирующими людьми или группами в пределах доминиона, так что ни один человек или группа не могут стать достаточно сильными, чтобы бросить вызов его суверенитету. Принц может попытаться умиротворить народ доминиона, предложив им экономическое вознаграждение, или может предложить им ограниченное самоуправление. Князь может позволить народу доминиона избирать правительство без реальной власти или политической автономии, так что у народа доминиона будет иллюзия того, что он правит сам.

Макиавелли утверждает, что для сохранения контроля над вновь приобретенным владением принц должен получить контроль над вооруженными силами. Принц может распустить существующую армию и может создать новую армию под своим контролем. Затем принц может использовать армию для предотвращения любых возможных угроз своему суверенитету. Князь может предоставить народу доминиона хорошее правительство, чтобы поощрить их подчинение его власти. Принц может заключать международные союзы для достижения своих военных и политических целей.Принц также может использовать ресурсы правительства для защиты от любой политической оппозиции.

Согласно Макиавелли, для принца важнее быть практичным, чем для него морально хорошим. Макиавелли утверждает, что если моральное добро является препятствием для сохранения политической власти, то принц должен научиться не быть морально хорошим (глава XV). Князь всегда должен заботиться о том, что целесообразно, если он хочет сохранить свою политическую власть. Чтобы принц сохранял свою политическую власть, он должен казаться добродетельным и благородным, но на самом деле он не должен быть добродетельным или благородным.Для власти князя важнее то, чтобы он казался добродетельным и благородным, чем то, что он на самом деле был добродетельным или благородным.

Макиавелли утверждает, что репутация скупого человека может быть полезна принцу и что она может позволить принцу более эффективно управлять доходами и расходами. Если князь имеет репутацию скупого человека, то народ владения может быть более склонен хвалить его, если он не увеличивает им налоги и не пытается получить от них больше денег.Таким образом, репутация скупости или скупости в некоторых случаях может быть более полезной для принца, чем реальная практика скупости или скупости. Точно так же, если щедрость или щедрость в некоторых случаях препятствуют поддержанию политической власти, то репутация щедрости или щедрости может быть более полезной для принца, чем реальная практика щедрости или щедрости.

Согласно Макиавелли, для принца лучше (или безопаснее) бояться, чем быть любимым, потому что принц, которого боятся, с меньшей вероятностью столкнется с каким-либо вызовом своей власти (Глава XVII).У жителей доминиона меньше шансов бросить вызов авторитету принца, которого они боятся, чем бросить вызов авторитету принца, которого они любят, потому что они знают, что понесут суровое наказание, если они бросят вызов авторитету правителя. принц, которого они боятся, но чтобы они не понесли никакого наказания, если они бросят вызов авторитету принца, которого они любят. Макиавелли утверждает, что искусный принц заставит себя бояться и полюбить себя, но если это невозможно, искусный принц попытается внушить себе страх, не вызывая ненависти у тех, кто вынужден подчиняться его власти.Таким образом, принц не должен выглядеть хищным, жадным, коррумпированным, беспринципным или деспотичным. Однако репутация милосердного или жестокого, щедрого или скупого, честного или лживого, заслуживающего доверия или ненадежного человека важна для принца только в том случае, если это полезно для сохранения его политической власти.

Для Макиавелли власть является самоцелью, и любые средства, необходимые принцу для приобретения и сохранения политической власти, оправданы. Если целью принца является поддержание суверенной власти над владениями, тогда этот принц может рассматривать власть как самоцель.Быть принцем — значит обладать политической властью, и если принц не сделает все необходимое для сохранения своей власти, то этот принц может быть вынужден отказаться от своего суверенитета.

Макиавелли также утверждает, что принцу, возможно, придется быть хитрым и лживым, чтобы сохранить политическую власть. Принц может быть обязан быть честным и правдивым только в том случае, если честность и правдивость политически выгодны или целесообразны. Принц должен стараться действовать добросовестно, если это возможно, но должен уметь действовать недобросовестно, если недобросовестность необходима для сохранения его политической власти.

Макиавелли описывает преимущества для принца быть похожим на лису и льва (Глава XVIII). Лисица умен и хитра, но лев силен и пугает. Таким образом, политическая стратегия, отстаиваемая Макиавелли (известная как «макиавеллизм»), представляет собой стратегию хитрости, лживости, беспощадности и безжалостности. Недостатки этой стратегии заключаются в том, что ее можно использовать для оправдания недобросовестного и неэтичного поведения, а также в качестве стратегии для достижения своего рода абсолютной власти над другими, ведущей к тирании и диктатуре.

---

БИБЛИОГРАФИЯ

Макиавелли, Никколо. Принц и беседы . Нью-Йорк: Random House, 1950.

Авторские права © Алекс Скотт, 2004 г.

домашняя страница

Взглядов Макиавелли, Бодена и Гоббса на суверенитет

Прочитав эту статью, вы узнаете о взглядах Макиавелли, Бодена и Гоббса на суверенитет.

Макиавелли (1469-1527), Боден (1529-1596) и Гоббс (1588-1679) занимались самым важным и болезненным вопросом — суверенитетом.Но Макиавелли не анализировал эту идею напрямую. Однако толкователи его политических идей вывели определенные черты суверенитета из его длинных и разнообразных советов князю.

С другой стороны, Боден и Гоббс непосредственно занимались концепцией. Мы отмечали, что Жан Боден, великий французский философ шестнадцатого века, придерживался мнения, что религиозные и гражданские проблемы, а также конфликты можно было бы легко решить, если бы в его распоряжении была суверенная власть с неограниченной властью.Потому что с помощью этой неограниченной силы он мог контролировать непослушное поведение некоторых групп людей или отдельных лиц. Боден пришел к такому выводу, потому что он был свидетелем великой Варфоломеевской резни (1572 г.).

Боден думал о хорошо организованном правительстве с абсолютной суверенной властью. Боден считал, что французское правительство его времени не способно контролировать непокорные элементы.

Он считал, что у правительства должно быть достаточно власти, чтобы контролировать любую проблему, которая может угрожать миру и гармонии общества.Опять же, суверенитет должен иметь неограниченную власть для установления закона.

Он в своих Шести Книгах о Содружестве сделал следующее наблюдение:

«Нет на земле, после Бога, более великих князей, чем суверенные князья, которых Бог поставил Своими помощниками, чтобы повелевать остальному человечеству».

Подводя итог, суверенитет Бодена абсолютен и обладает неограниченной властью.

Макиавелли не имел прямого отношения к идее суверенитета. Но мы думаем, что он был большим сторонником абсолютной власти и всегда советовал своему принцу использовать абсолютную власть для достижения своей цели — объединения Италии.Макиавелли считал, что единственной целью принца должно быть объединение различных враждующих государств Италии.

Он считал, что основной причиной отсталости Италии был междоусобный конфликт между отдельными частями Италии. Что бы ни могло быть причиной разобщенности или разделения, главной заботой Макиавелли было объединение Италии, и, если этого не удастся, прогресс останется далекой надеждой. Макиавелли посоветовал своему принцу применять абсолютную власть всякий раз, когда это необходимо, и в этом отношении он не должен колебаться.

Концепция суверенитета Макиавелли не очень хорошо построена и с академической точки зрения не соответствует высоким стандартам. Дэвид Хелд говорит; Боден был критиком защиты Макиавелли централизованной власти — защита которой, как считал Боден, твердо ставила цели государства или сообщества выше целей отдельного субъекта и некритически утверждал, что «соображения государства» имеют приоритет над правами отдельных лиц.

В отличие от Макиавелли, Боден стремился показать, что суверенная власть может быть должным образом установлена ​​только в том случае, если политическое тело рассматривается как состоящее как из правителя, так и из управляемых.

Для Макиавелли суверенитет был просто видом власти, которую мог использовать князь. С другой стороны, для Бодена суверенитет был элементом государства. Боден был человеком юриспруденции и поэтому рассматривал ее с точки зрения права.

Тогда как Макиавелли был государственным деятелем. По этой причине мы находим различия в подходах двух людей. Однако интересно отметить, что и Макиавелли, и Боден подчеркивали единство государства. Макиавелли советовал своему принцу пренебрегать или отрицать мораль и религию.Но Боден этого не сказал.

Теория суверенитета Макиавелли недостаточно аргументирована и изящна. Но все эти качества мы наблюдаем в теории Бодена. Почти все характеристики «классической» теории суверенитета можно найти в теории Бодена. Но теория Гоббса лучше, чем теория Бодена.

Он логичен и хорошо структурирован. Люди в естественном состоянии страдали от множества опасностей и других опасностей в повседневной жизни, что делало их повседневную жизнь несчастной.

Это привело их к поиску выхода, и по этой причине они создали гражданское общество и поставили абсолютную власть на вершину политической организации.

Проведя сравнение между Боденом и Гоббсом Дэвид Хелд делает следующее наблюдение:

«Гоббс представил одно из самых элегантных обоснований первенства государства… и необходимого единства государства как представителя государства. политическое тело и необходимость государства как создателя и поддержания позитивного права. Как и Боден, он писал на фоне социальных беспорядков и политической нестабильности, в данном случае гражданской войны в Англии.Как и Боден, он стремился доказать необходимость всемогущего государя, способного обеспечить условия мирной и удобной жизни ».

Таким образом, мы обнаруживаем, что и Боден, и Гоббс написали свою теорию суверенитета, находясь под влиянием преобладающих обстоятельств, и они также думали, что только абсолютная суверенная власть была реальным лекарством от нежелательной и пагубной ситуации.

Власть Гоббса — продукт завета. Было несколько этапов. На предварительном уровне люди естественного состояния отказались от этой атмосферы, собравшись вместе, решили создать политическое тело; создал суверенную власть и на предпоследнем этапе передал все гражданские, юридические и различные другие полномочия в руки абсолютного суверенитета.

Никаких серьезных условий для осуществления суверенной власти не налагалось. Конечно, было немного исключений, и они не должны были существенно ограничивать власть суверенитета. Суверенитет Бодена столкнулся с определенными ограничениями.

Что касается концепции суверенитета в этих трех случаях (Макиавелли, Боден и Гоббс), между ними есть очень интересное сходство. То есть все трое были большими поклонниками и сторонниками национального государства.Макиавелли не мог мириться с множественным разделением Италии.

Он хотел сильное и могущественное национальное государство, и он был твердо уверен, что такое государство было мощной предпосылкой прогресса.

Мы знаем, что наиболее жизненно важными элементами национального государства являются конкретная географическая область, правительство с абсолютной властью и хорошо организованная администрация. Макиавелли, Боден и Гоббс — все они подчеркнули эти три жизненно важных элемента национального государства тем или иным образом или Другие. Макиавелли решительно поддерживал сильную и единую Италию.

В представлении Бодена картина сильной и хорошо управляемой Франции была очень активной и ясной. Гоббс заложил основу национального государства. До создания государства люди жили в естественном состоянии, и это состояние в самом отдаленном смысле не могло рассматриваться как государство или национальное государство. Боден, возможно, был убежден, что религиозная рознь и другие проблемы создают опасную ситуацию для самого физическое существование государства. Все они были убеждены, что только возведение абсолютной суверенной власти может выступить в качестве спасителя.

Оценка :

Существуют различные оценки о Гоббсе, политическом философе, и Макси предложил нам некоторые из них (Макси — Политическая философия).

Мнение Даннинга:

«Его работа сразу же поставила его в авангарде политических мыслителей, а его теория с момента своего появления стала центром оживленных споров и огромного влияния во всей Западной Европе».

Но другие интерпретаторы политической философии Гоббса не согласны с Даннингом.Язык их критики неприятен.

Например, Х. Р. Мюррей («История политической науки от Платона до наших дней») пишет: «Биограф Гоббса мог найти только одного сторонника, в то время как его противников было бесчисленное множество. Хоббизм олицетворял атеистический материализм, деспотизм или любой другой «изм», о котором говорила фантазия того времени ».

Оценивая важность мысли Гоббса, Р. Г. Геттель пишет:

«Теория Гоббса не имела непосредственных последователей в английской политической мысли, хотя она, вероятно, подтолкнула Кромвеля к приходу к власти диктатора.Его доктрины не были возрождены в Англии до второй половины восемнадцатого века в трудах Бентама и Остина ».

К. Б. Макферсон в своем «Введении к Левиафану» поднял очень уместный вопрос, который звучит следующим образом: почему во второй половине двадцатого века мы все еще читаем Гоббса, писавшего три столетия назад? Он также поднял несколько других вопросов и дал ответы. По мнению Макферсона, мир, в котором мы живем, очень озабочен многочисленными проблемами, связанными с властью.

Теперь, если мы рассмотрим Левиафана, мы обнаружим, что анализ Гоббса в основном имеет дело с властью. Хотя Гоббс проанализировал различные аспекты власти, он действительно пролил достаточно света на то, как использовать власть или как использовать ее для правильного развития общества.

Гоббс, как мы знаем, тоже применял науку к изучению политики, и этот подход был оценен по достоинству большим количеством толкователей философии Гоббса. Наконец, Гоббс хотел установить мир в крайне беспокойном обществе.

Итак, у Гоббса были три главных заботы: власть, наука и мир. Сегодня мы также озабочены этими тремя. К. Б. Макферсон справедливо говорит: «Итак, мы можем сказать, что двадцатый век приблизил нас к признанию Гоббса по трем пунктам — сила, мир и наука» Как в национальной, так и в международной сферах существует проблема власти.

Народы борются за власть. В сфере национальной политики существует множество групп, которые прямо или косвенно участвуют в силовой и силовой политике.Любовь Гоббса к науке и движению и их применению в политической науке действительно впечатляет. Сабина правильно сказала, что он был первым человеком, применившим науку в политике.

Дэвид Хелд оценил важность Гоббса с другой стороны. Он говорит, что Гоббс провел прямое сравнение между международными отношениями и состоянием природы. Он описал международную систему государств как постоянно находящуюся в состоянии войны.

Сегодня миролюбивые люди мира создали Организацию Объединенных Наций для поддержания международного мира и безопасности и вооружили ключевой орган Организации Объединенных Наций — Совет Безопасности — огромной силой.

В середине семнадцатого века Гоббс создал гражданское общество и поставил верховную власть на вершину гражданского общества. Он предписал, чтобы в одной руке государя был меч, а в другой — свод законов. Все это делается ради мира.

Сегодня политические идеи Гоббса актуальны в области международной политики. Хелд пишет; В области изучения международных отношений теория Гоббса стала ассоциироваться с реалистической теорией международной политики.

Реализм постулирует в духе работ Гоббса, что система суверенных государств неизбежно анархична по своему характеру и что эта анархия вынуждает все государства проводить силовую политику для достижения своих жизненно важных интересов.

Подход Гоббса можно назвать действительно политическим. Гоббса беспокоила не мораль и не религия, а просто безопасность; и он открыто заявил, что без безопасности и отсутствия анархии не может быть развития экономики, прогресса в торговле и прогресса в транспорте и связи.

«Ни один политический мыслитель никогда не формулировал лучших оснований, чем Гоббс, для подавления революции и восстания. Авраам Линкольн по необходимости отступил от гоббсовской концепции общественного согласия и суверенитета, чтобы найти оправдание применению силы для подавления отделения Юга », — продолжает Макси — « Если Гоббс был материалистом, он также был рационалистом, и рационализм, если не сказать реализм, в огромных дозах был необходим, чтобы шокировать политическую мысль от академической путаницы, которой она, как правило, окутывалась во времена Гоббса. Подводя итог, Левиафан Гоббса действительно завораживает.

Мы можем не согласиться с его наблюдениями, выводами и методами. Но нет никаких сомнений в том, что в сложившихся обстоятельствах его предложения или рекомендации были безусловно лучшими. Оценивая вклад Гоббса, мы должны помнить об этом.

Загрузите и поделитесь своей статьей:

Никколо Макиавелли (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Биография

Относительно мало известно наверняка о ранней жизни Макиавелли. по сравнению со многими важными фигурами итальянского Возрождения (следующий раздел основан на Capponi 2010; Vivanti 2013; Celenza 2015) Он родился 3 мая 1469 года во Флоренции и в молодом возрасте стал ученик известного учителя латинского языка Паоло да Рончильоне.это предположил, что он учился во Флорентийском университете и даже беглый взгляд на его корпус показывает, что он получил отличную гуманистическое образование. Только с выходом его на всеобщее обозрение, с его назначением в 1498 году вторым канцлером республики Флоренции, однако, мы начинаем получать полную и точную картина его жизни. В течение следующих четырнадцати лет Макиавелли занимался в шквале дипломатической деятельности от имени Флоренции, путешествуя по основные центры Италии, а также королевский двор Франции и в императорскую курию Максимилиана.Большое количество сохранившихся букв, депеши и случайные письма свидетельствуют о его политическом задания, а также его острый талант к анализу личности и учреждения.

Флоренция находилась под республиканским правительством с 1494 года, когда ведущая семья Медичи и ее сторонники были отстранены от власти. В это время Макиавелли процветал под покровительством Флорентийский гонфалоньер (или пожизненный главный администратор) Пьеро Содерини. Однако в 1512 году с помощью папских войск Медичи разгромили вооруженные силы республики и распустили правительство.Макиавелли стал прямой жертвой смены режима: он первоначально был помещен в форму внутренней ссылки, а когда он был (ошибочно) подозревался в заговоре против Медичи в 1513 году, он был заключили в тюрьму и пытали несколько недель. Его выход на пенсию после этого на его ферму за пределами Флоренции дала повод и толчок чтобы он обратился к литературным занятиям.

Первое из его сочинений в более рефлексивном ключе также было в конечном итоге тот, который чаще всего ассоциируется с его именем, The Князь .Написано в конце 1513 г. (а возможно, в начале 1514 г.), но только официально опубликовано посмертно в 1532 году, Принц был составленный в большой спешке автором, который, среди прочего, стремясь восстановить свой статус во флорентийских политических делах. (Многие из его коллеги в республиканском правительстве были быстро реабилитированы и вернулся на службу к Медичи.) Первоначально написано для презентация Джулиано де Медичи (который, возможно, оценил это), Посвящение было изменено после смерти Джулиано на Лоренцо де’Медичи, который почти наверняка не читал ее, когда она попала в его руки в 1516 году.

Между тем вынужденный уход Макиавелли на пенсию привел его к другим литературным занятиям. виды деятельности. Он писал стихи, пьесы и короткую прозу, писал этюды Искусство войны (опубликовано в 1521 г.), биографический и исторические очерки. Самое главное, что он составил другую свою главную вклад в политическую мысль, Рассуждения о десяти книгах Тита Ливия , экспозиция принципов республиканского правления маскируясь под комментарий к творчеству известного историка Римская республика.В отличие от Prince , Discourses создавался в течение длительного периода времени (возможно, начиная с 1514 или 1515 года и заканчивая 1518 или 1519 годом, хотя опять же опубликовано только посмертно в 1531 г.). В книге может быть сформировались в результате неформальных дискуссий, в которых участвовал Макиавелли среди некоторых ведущих флорентийских интеллектуальных и политических деятелей при спонсорство Козимо Ручеллаи.

Ближе к концу своей жизни и, вероятно, в результате помощи друзей с хорошими связями, которых он никогда не переставал изводить вмешательство, Макиавелли начал возвращаться в пользу Медичи семья.В 1520 году кардинал Джулио де Медичи поручил ему составить История Флоренции , задание выполнено в 1525 г. и подарен кардиналу, который с тех пор вознесся на папский престол Климента VII в Риме. Другие небольшие задачи были правительства Медичи, но прежде чем он смог добиться полная реабилитация, он скончался 21 июня 1527 года.

2.

Принц : Анализирующая сила

Среди политических философов было распространено мнение, что существует существует особая связь между моральным добром и законным власть.Многие авторы (особенно те, кто сочинил книги о зеркалах принцев или книги королевских советов в средние века и Ренессанс) полагали, что использование политической власти было только законно, если оно было осуществлено правителем, чьи личные моральные качества был строго добродетельным. Таким образом правителям советовали, что если они захотят чтобы добиться успеха — то есть, если они желали долгого и мирного правления и стремились передать свою должность своим потомкам — они должны обязательно вести себя в соответствии с общепринятыми этическими стандартами. доброта.В некотором смысле считалось, что правители преуспевают, когда сделал хорошо; они заслужили право на повиновение и уважение, поскольку они показали себя добродетельными и морально честными (см. Бриггс и Недерман готовится к печати).

Макиавелли подробно критикует именно этот моралистический взгляд на авторитет в своем самом известном трактате Принц . Для Макиавелли, нет моральной основы, чтобы судить о разнице между законным и незаконным использованием власти. Скорее авторитет и власть, по сути, равны: тот, у кого есть власть, имеет право команда; но добро не обеспечивает силы, а у хорошего человека нет больше авторитета в силу того, что он хороший.Таким образом, в прямом противоречии с моралистическая теория политики, Макиавелли говорит, что единственная реальная заботой политического правителя является приобретение и поддержание мощность (хотя он говорит меньше о мощности как таковой , чем о «Поддержание государства».) В этом смысле Макиавелли представляет резкую критику концепции власти, аргументируя что понятие законных прав на власть ничего не добавляет к фактическое обладание властью. Принц претендует на то, чтобы отразить застенчивый политический реализм автора, который полностью осведомлены — на основе прямого опыта с флорентийскими правительство — что добра и правды недостаточно для победы и сохранять политический пост.Таким образом, Макиавелли стремится учиться и учить правила политической власти. Для Макиавелли власть характерно определяет политическую деятельность, и, следовательно, необходимо любому успешному правителю знать, как использовать власть. Только благодаря правильному применению силы Макиавелли верит, можно ли заставить людей подчиняться и будет ли правитель в состоянии поддерживать состояние в безопасности.

Таким образом, политическая теория Макиавелли представляет собой согласованную попытку исключить вопросы власти и легитимности из рассмотрения в обсуждение принятия политических решений и политических суждений.Нигде это не проявляется яснее, чем в его трактовке отношения между законом и силой. Макиавелли признает, что хорошо законы и хорошее оружие составляют двойную основу хорошо организованного политическая система. Но он сразу же добавляет, что, поскольку принуждение создает законность, он сосредоточит свое внимание на силе. Он говорит, «Поскольку без хорошего оружия не может быть хороших законов, я не буду рассматривают законы, но говорят об оружии »( Prince CW 47). В другими словами, легитимность закона полностью основывается на угрозе коэрцитивная сила; авторитет невозможен для Макиавелли как право помимо возможности обеспечить его соблюдение.Следовательно, Макиавелли ведет сделать вывод, что страх всегда предпочтительнее привязанности к предметам, так же, как насилие и обман выше законности в эффективном контролируя их. Макиавелли отмечает, что

В целом о мужчинах можно сказать: они неблагодарные, нелояльные, неискренний и лживый, робкий перед опасностями и жаждущий наживы…. Любовь — это узы долга, которые эти несчастные существа разрывают. всякий раз, когда им это удобно; но страх удерживает их страхом наказания, которое никогда не проходит.( Prince CW 62; перевод после доработки)

В результате нельзя сказать, что у Макиавелли есть теория обязательство отдельно от наложения власти; люди подчиняются только потому что они опасаются последствий невыполнения этого требования, будь то потеря жизни или привилегий. И, конечно, одна только власть не может обязывать один, поскольку обязательство предполагает, что никто не может осмысленно выполнять иначе.

В то же время Макиавеллиевская точка зрения прямо атакует это понятие. каких-либо оснований для получения власти, независимо от простого владения мощность.По мнению Макиавелли, люди вынуждены подчиняться исключительно в уважение к высшей власти государства. Если я думаю, что должен не подчиняться определенному закону, что в конечном итоге заставляет меня подчиняться этому закон будет либо страхом перед властью государства, либо фактическим осуществление этой власти. Это сила, которая в конечном итоге необходимо для обеспечения противоречивых взглядов на то, что я должен делать; Я могу решить не подчиняться, только если у меня есть сила сопротивляться требований государства или если я готов принять последствия превосходство государства в силе принуждения.Аргумент Макиавелли в Принц призван продемонстрировать, что политика может только быть последовательно определенным с точки зрения верховенства силы принуждения; власть как право командования не имеет независимого статуса. Он обосновывает это утверждение ссылкой на наблюдаемые реальности. политических дел и общественной жизни, а также с помощью аргументов, раскрывающих корыстный характер всего человеческого поведения. Для Макиавелли это бессмысленно и бесполезно говорить о каких-либо притязаниях на власть и право командовать, которое не принадлежит вышестоящему руководству политическая власть.Правитель, живущий только своими правами, непременно увядать и умереть по тем же правам, потому что в суете политического конфликта те, кто предпочитает власть авторитету, более шансы на успех. Без исключения авторитет государств и их законы никогда не будут признаны, если они не поддерживаются шоу силы, которая делает повиновение неизбежным. Методы для достижения послушания различны и сильно зависят от предвидения что принц делает упражнения. Следовательно, успешному правителю нужны особые обучение.

3. Власть,

Добродетель и Удача

Макиавелли представляет своим читателям видение политического правления якобы очищенные от посторонних морализаторских влияний и полностью осознающие основ политики в эффективном осуществлении власти. В термин, который лучше всего отражает видение Макиавелли требований силовая политика — вирт . В то время как итальянское слово будет обычно переводится на английский как «добродетель» и будет обычно передают условный оттенок моральной добродетели, Макиавелли, очевидно, имеет в виду совсем другое, когда говорит о virtù князя.В частности, Макиавелли использует понятие virtù для обозначения диапазона личные качества, которые князь сочтет необходимым приобрести чтобы «поддерживать свое состояние» и «добиваться великие дела », два стандартных показателя силы для него. Этот ясно дает понять, что не может быть эквивалентности между общепринятые добродетели и макиавеллистские virtù . Чувство Макиавелли того, что значит быть человеком Таким образом, virtù можно резюмировать его рекомендацией. что принц, прежде всего, должен обладать «гибким расположение ».Эта линейка лучше всего подходит для офиса, на Отчет Макиавелли, который способен отличать свое поведение от добро к злу и обратно «как удача и обстоятельства диктовать »( Prince CW 66; см. Недерман и Богиарис 2018).

Не случайно Макиавелли также использует термин virtù в своей книге The Art of War , чтобы описать стратегическое мастерство генерала, который приспосабливается к различным условия поля боя в зависимости от ситуации. Макиавелли видит политика должна быть своего рода полем битвы другого масштаба.Следовательно, принцу, как и генералу, нужно владеть virtù , то есть знать, какие стратегии и техники, подходящие для конкретных обстоятельств (Дерево 1967). Таким образом, virtù оказывается тесно связанным с Представление Макиавелли о власти. Правитель virtù обязан быть компетентным в применении власти; обладать virtù действительно должен усвоить все правила связано с эффективным применением власти. Добродетель для политики власти то же самое, что общепринятая добродетель. тем мыслителям, которые полагают, что нравственной добродетели достаточно, чтобы быть законный правитель: это пробный камень политического успеха.

Какова концептуальная связь между virtù и эффективное упражнение силы для Макиавелли? Ответ заключается в другая центральная макиавеллистская концепция, Fortuna (обычно переводится как «удача»). Фортуна — враг политический порядок, высшая угроза безопасности государственный.Использование этой концепции Макиавелли широко обсуждалось. без очень удовлетворительного разрешения. Достаточно сказать, что как с virtù , Fortuna используется им в отличительный способ. Где трактовать условные представления Фортуна как в основном добродушная, хотя и непостоянная богиня, источник человеческих благ, а также зла, состояние Макиавелли — это злобный и бескомпромиссный источник человеческих страданий, несчастий и катастрофа. Хотя человек Fortuna может нести ответственность за такие успеха, достигнутого людьми, ни один человек не может действовать эффективно, когда прямо противостоит богине ( Discourses CW 407–408).

Самое известное обсуждение Макиавелли Fortuna происходит в Глава 25 из Принц , в которой он предлагает две аналогии для понимания человеческой ситуации перед лицом событий. Первоначально он утверждает, что состояние похоже на

.

одна из наших разрушительных рек, которая, когда гневается, поворачивает равнины в озера, сбрасывает деревья и здания, берет землю с одного места кладет в другое; все бегут до потопа; все поддаются его ярости и нигде не могут отразить его.

Однако ярость бушующей реки не означает, что ее нападения находятся вне контроля человека: до того, как пойдут дожди, можно принять меры предосторожности, чтобы предотвратить худшие последствия естественного элементы. «То же самое и с Fortuna », Наблюдения Макиавелли,

Она показывает свою силу там, где нет добродетели и мудрость. готовиться сопротивляться ей и направляет ее ярость туда, где она знает, что нет дамбы или насыпи готовы удержать ее.( Prince CW 90)

Люди могут противостоять фортуне, но только в тех обстоятельства, при которых « добродетель и мудрость» уже приготовились к ее неизбежному приезду.

Макиавелли усиливает ассоциацию Fortuna с слепая сила природы, объясняя, что политический успех зависит после ознакомления с принципами работы Fortuna . Его собственный опыт научил его, что

Лучше быть стремительным, чем осторожным, потому что Fortuna женщина, и ее необходимо, чтобы держать ее в подчинении, бить и растерзать ее.

Другими словами, Fortuna требует от тех кто будет контролировать ее. «Она чаще дает себя побеждать. мужчинами, использующими такие методы, чем теми, кто действует холодно », Макиавелли продолжает: «Поэтому всегда, как женщина, она друг молодых людей, потому что они менее осторожны, более энергична и смелее овладевайте ею »( Prince CW 92). Распутное поведение Fortuna требует агрессивного, даже насильственный ответ, чтобы она не воспользовалась теми мужчинами, которые слишком замкнутый или «женоподобный», чтобы доминировать над ней.

Замечания Макиавелли указывают на несколько важных выводов о Фортуна и ее место в его интеллектуальной вселенной. Во всем его корпусе Fortuna изображается как первоисточник. насилия (особенно направленного против человечности) и как противоречит разуму. Таким образом, Макиавелли понимает, что только подготовка к решительному отклику на превратности Фортуна обеспечит победу над ней. Это то, что virtù обеспечивает: способность реагировать на удачу в в любое время и любым необходимым способом.

4. Нравственность, религия и политика

Эти основные строительные блоки мысли Макиавелли вызвали значительные разногласия среди его читателей, начиная с шестнадцатого века. века, когда он был объявлен апостолом дьявола, но также был прочитан и сочувственно применен авторами (и политиками) провозглашая доктрину «разума государства» (Meinecke 1924 [1957]). Главный источник спора касался Макиавелли. отношение к общепринятым моральным и религиозным нормам человека поведение, в основном в связи с Принц .Для многих его учение одобряет аморализм или, по крайней мере, аморализм. Самый экстремальный версии этого прочтения считают Макиавелли «учителем зло », в знаменитых словах Лео Штрауса (1958: 9–10) о основания того, что он советует лидерам избегать общих ценностей справедливость, милосердие, умеренность, мудрость и любовь к своему народу в предпочтение жестокости, насилия, страха и обмана. А более умеренная школа мысли, связанная с именем Бенедетто Кроче (1925) рассматривает Макиавелли просто как «реалист» или «Прагматик», выступающий за отказ от банального этика в вопросах политики.Моральным ценностям нет места в сортах решений, которые должны принять политические лидеры, и это категория ошибка серьезнейшего сорта, чтобы думать иначе. Пожалуй, самый мягкий версия аморальной гипотезы была предложена Квентином Скиннером (1978), который утверждает, что действия правителя считаются порочными по соглашению это «последний лучший» вариант. Концентрация на утверждение Принц , что глава государства должен делать добро если он может, но должен быть готов совершить зло, если он должен ( Prince CW 58), Скиннер утверждает, что Макиавелли предпочитает соответствие моральным принципам ceteris paribus .

Отсутствие интереса к этическим соображениям также пронизывает утверждение, популярное в начала и середины двадцатого века, что Макиавелли просто принимает позиция ученого — своего рода «Галилей из политика »- в различении «Факты» политической жизни и «ценности» моральное суждение (Olschki 1945; Cassirer 1946; Prezzolini 1954 [1967 [)]. Он тем самым поместив в контекст научной революции больше в целом. Суть макиавеллистской «науки» не в том, чтобы различать «справедливые» и «несправедливые» формы правительства, но чтобы объяснить, как политики используют власть для своих собственная выгода.Таким образом, Макиавелли поднимается до мантии основателя «Современная» политология, в отличие от теории Аристотеля. классическое нормотворческое видение политической науки добродетели. Более в последнее время интерпретация Макиавелли как ученого в значительной степени перестала существовать. вышли из фаворита, хотя некоторые недавно сочли целесообразным пересмотренный версия диссертации (например, Дайер и Недерман, 2016).

Другие читатели Макиавелли не находили ни малейшего намека на аморализм в его мысль вообще. Жан-Жак Руссо давно считал, что реальный урок Принц — научить людей правде о том, как князья ведут себя и, таким образом, разоблачают, а не празднуют, безнравственность в основе единоначалия.Различные версии этого диссертации были распространены совсем недавно. Некоторые ученые, такие как Гаррет Маттингли (1958) объявил Макиавелли высшим сатирик, указывающий на слабости князей и их советников. В тот факт, что позже Макиавелли написал язвительные популярные сценические комедии, является цитируется как доказательство в поддержку его сильных сатирических наклонностей. Таким образом, мы ничего не должен принимать в лицо Макиавелли о моральном поведении ценность, но вместо этого следует понимать его замечания как остро юмористические комментарий по связям с общественностью.С другой стороны, Мэри Дейтц (1986) утверждает что повестка дня Макиавелли была продиктована желанием «заманить в ловушку» принцу, предлагая тщательно продуманный совет (например, вооружить люди), предназначенные для отмены линейки, если воспринимать ее всерьез и последовал.

Аналогичный диапазон мнений существует и в отношении теории Макиавелли. отношение к религии в целом и христианству в частности. Макиавелли не был другом институционализированной христианской церкви, поскольку он знал это. Discourses проясняет, что традиционные Христианство высасывает из людей энергию, необходимую для активной жизнедеятельности. гражданская жизнь (CW 228–229, 330–331).И Принц с равным пренебрежением и восхищением отзывается о современном состояние Церкви и ее Папы (CW 29, 44–46, 65, 91–92). Многие ученые использовали такие доказательства, чтобы указать, что Сам Макиавелли был глубоко антихристианским, предпочитая языческие гражданские религии древних обществ, таких как Рим, который он считается более подходящим для города, наделенного ВИРТ . Энтони Парел (1992) утверждает, что Макиавелли космос, управляемый движением звезд и балансом юмор приобретает языческий и дохристианский оттенок.Для Другими словами, Макиавелли лучше всего можно описать как обычного человека, если без энтузиазма, благочестия, готов преклониться перед внешними проявлениями поклонения но не был глубоко предан ни душой, ни разумом принципам Христианская вера. Несколько несогласных голосов, в первую очередь Себастьяна де Грация (1989) и Маурицио Вироли (2006 [2010]) попытались спасти репутацию Макиавелли от тех, кто считает его враждебным или враждебным равнодушен к христианству. Грация демонстрирует, насколько центральным библейским темы пронизывают все произведения Макиавелли, находя в них связную концепция божественно центрированного и упорядоченного космоса, в котором другие силы («небеса», «удача» и вроде) подчинены божественной воле и плану.Кэри Недерман (2009: 28–49) расширяет и систематизирует идеи Грации, показывая, как такие центральные христианские богословские доктрины, как благодать и свобода воли образуют важные элементы концептуальной структуры Макиавелли. Вироли рассматривает, напротив, историческое отношение к христианской религия, проявленная во флорентийской республике Макиавелли день.

5. Государство и князь: язык и понятия

Макиавелли также приписывают (последний раз Скиннер 1978) впервые сформулировав «современную концепцию государство », понимаемое в широком веберианском смысле слова безличная форма правления, обладающая монополией на принудительную власть в пределах установленных территориальных границ.Конечно, срок ло stato широко встречается в трудах Макиавелли, особенно в Принц , в связи с приобретением и применение власти в принудительном смысле, что передаёт её смысл в отличие от латинского термина статус (состояние или станция) от которого он произошел. Более того, ученые цитируют Макиавелли влияние на формирование ранних современных дебатов, окружающих «Разум государства» — учение о том, что благо само состояние имеет приоритет над всеми другими соображениями, независимо от того, морали или блага граждан — как доказательство того, что он полученный его современниками как теоретик государственного (Meineke 1924 [1957]).Имя и доктрины Макиавелли получили широкое распространение. используется для обоснования приоритета интересов государства в эпоха абсолютизма.

Тем не менее, как показал Харви Мэнсфилд (1996), внимательное прочтение Макиавелли использовал lo stato в The Prince и в другом месте не поддерживает эту интерпретацию. Макиавелли «Государство» остается личной вотчиной, владением в большей степени. соответствует средневековой концепции Dominium как основа правила. ( Dominium — латинский термин, который может быть с одинаковой силой переводится как «частная собственность» и как «Политическая власть».) Таким образом, «состояние» есть буквально принадлежит тому принцу, который контролирует его. Причем характер управления определяется личным качества и черты правителя — отсюда акцент Макиавелли на virtù как неотъемлемую часть успеха принца. Эти аспекты развертывания lo stato в Принц смягчил «современность» своей идеи. Макиавелли в лучшем случае является переходной фигурой в процессе, посредством которого язык государства появился в Европе раннего Нового времени, как Мэнсфилд заключает.

Еще один фактор, который необходимо учитывать при оценке общего применимость теории Макиавелли в . из той самой ситуации, в которой его князь вирт работает. Такой правитель приходит к власти не по династической наследственности или за счет народной поддержки, но исключительно в результате его собственной инициатива, умение, талант и / или сила (все слова английского эквиваленты для virtù , в зависимости от того, где он встречается в тексте).Таким образом, принц Макиавелли не может рассчитывать ни на что. ранее существовавшие структуры легитимации, как обсуждалось выше. Чтобы чтобы «поддерживать свое состояние», тогда он может полагаться только на свои собственный источник личных качеств, чтобы направлять использование власти и установить его притязания на власть. Это шаткое положение, поскольку Макиавелли настаивает на том, что муки удачи и заговоры другие люди делают принца постоянно уязвимым перед потерей его государственный. Идея стабильного конституционного режима, отражающего нигде не видно тона современной политической мысли (и практики) в концепции княжеского правления Макиавелли.

В самом деле, можно задаться вопросом, был ли Макиавелли, несмотря на все его предполагаемые реализм, действительно считал, что принц совершенный virtù действительно мог существовать. Иногда кажется, что он представьте, что успешный принц должен развить психологию полностью отличается от того, что было известно человечеству до сих пор, поскольку этот «новый» принц —

готов изменить свое поведение, как ветер удачи и перемены обстоятельства сдерживают его и … не отклоняться от правильного вести себя, если возможно, но быть способным вступить на путь проступок, когда это становится необходимым.(МП 62)

Эта гибкость составляет основу «практических» советов. что Макиавелли предлагает правителю, стремящемуся сохранить свое государство: не исключать никаких действий из-под контроля, но всегда быть готовым к совершать любые действия, требуемые политическими обстоятельствами. Еще Сам Макиавелли, по-видимому, сильно сомневался в том, что люди были психологически способны генерировать такие гибкие диспозиции внутри себя. Несмотря на большое количество его исторических примеров, Макиавелли может указать в The Prince на нет единого правителя, который проявил бы такую ​​переменную virtù что он считает необходимым для полного контроля над удачей.Скорее, его тематические исследования успешных правителей неоднократно указывают на положение принца, характеристики которого соответствовали его временам, но чьи последовательность поведения (как в случае с Папой Юлием II) « привели к его падению », если бы обстоятельства изменились ( Prince CW 92). Даже император Северус, чьи техники Макиавелли превозносит успех, потому что он использовал «курсы действия, необходимые для утверждения себя у власти »; он однако не следует имитировать повсеместно ( Prince CW 73).Оценка Макиавелли шансов на создание нового, психологически гибкий тип характера чрезвычайно осторожен, и имеет тенденцию выражаться в условной форме и в субъективном настроении: «Если бы можно было изменить свою природу в соответствии со временем и обстоятельства, всегда будет успех » ( Prince CW 91, перевод исправлен). Такие наблюдения должны сделать мы задаемся вопросом, может ли совет Макиавелли принцам усвоить склонности, которые меняются в зависимости от обстоятельств, так «Практично» (даже в его собственном уме), как он утверждал.

6.

Рассуждения о Ливии : Свобода и конфликт

В то время как The Prince , несомненно, является наиболее читаемым из его произведений. работ, Рассуждения о Десяти Книгах Тита Ливия возможно наиболее честно выражает личные политические убеждения Макиавелли и обязательства, в частности, его республиканские симпатии. В Дискурсы , безусловно, опираются на тот же резервуар языка и концепции, которые вошли в The Prince , но прежний трактат приводит нас к выводам, совершенно отличным от многих ученые сказали, что противоречит последнему.В частности, в двух работах Макиавелли последовательно и четко различает минимальную и полную концепцию «Политический» или «гражданский» порядок, и, следовательно, строит иерархию целей в рамках своего общего представления об общественных жизнь. Минимальный конституционный порядок — это тот, в котором живут подданные. надежно ( vivere sicuro ), управляемый сильным правительство, сдерживающее чаяния дворянства и людей, но, в свою очередь, уравновешивается другими правовыми и институциональными механизмы.Однако в полностью конституционном режиме цель политический порядок — это свобода сообщества ( vivere libero ), созданный при активном участии, и раздор между дворянством и народом. В роли Квентина Скиннера (2002, 189–212) утверждал, что свобода формирует ценность, которая закрепляет Политической теории Макиавелли и руководствуется его оценками достоинства разных типов режимов. Только в республике, ибо которого Макиавелли выражает явное предпочтение, пусть эта цель достигнут.

Макиавелли занял эту позицию как с прагматической, так и с принципиальной точки зрения. основания. За свою карьеру секретарем и дипломатом в Во флорентийской республике он приехал, чтобы приобрести обширный опыт внутреннего работы французского правительства, которое стало его образцом для «Безопасное» (но не бесплатное) государство. Хотя Макиавелли делает относительно мало комментариев о французской монархии в 9015 г. Князь , он уделяет большое внимание Франции в Дискурсы .

Зачем Макиавелли восторженно хвалить (не говоря уже о том, чтобы анализировать) наследственной монархии в работе, предположительно предназначенной для продвижения первенство республик? Ответ проистекает из стремления Макиавелли противопоставить лучший сценарий монархического режима учреждения и организации республики.Даже самый отличный монархия, по мнению Макиавелли, лишена некоторых характерных черт, которые присущи правильно сформированному республиканскому правительству и сделать последнее более желанным, чем первое.

Макиавелли утверждает, что величайшее достоинство французского королевства и его король — преданность закону. «Королевство Франция регулируется законами больше, чем любое другое королевство, в котором мы в наше время обладать знаниями », — заявляет Макиавелли ( Discourses CW 314, перевод отредактирован).Объяснение этой ситуации Макиавелли относится к функции Парламента. «Царство Франция », — заявляет он, —

.

живет по законам и порядкам больше, чем любое другое королевство. Эти законы и заказы поддерживаются Парламентом, в частности, Парижем: этим они обновляются каждый раз, когда он действует против принца королевства или в своих приговорах осуждает короля. И до сих пор он поддерживал сам, будучи настойчивым исполнителем против этой знати. ( Discourses CW 422, перевод отредактирован)

Эти отрывки из Бесед , кажется, предполагают, что Макиавелли восхищается институциональными механизмами. которые получают во Франции.В частности, французский король и дворяне, чья сила такова, что они смогут угнетать народ, проверяются законами королевства, которые соблюдаются независимый орган Парламента. Таким образом, возможности для необузданное тираническое поведение в значительной степени устранено, что делает монархия умеренная и «гражданская».

Однако такой режим, каким бы упорядоченным и законопослушным он ни был, остается несовместим с vivere libero . Обсуждая способность монарха удовлетворить желание народа свободы, Макиавелли комментирует, что

что касается… народного желания восстановить свою свободу, то князь, будучи не в состоянии удовлетворить их, должен выяснить, по каким причинам заставляют их желать свободы.( Discourses CW 237).

Он приходит к выводу, что некоторые люди хотят свободы просто для того, чтобы командовать другими; их, по его мнению, достаточно мало что их можно либо искоренить, либо с честью откупить. От напротив, подавляющее большинство людей путают свободу с безопасностью, воображая, что первое тождественно второму: «Но все другие, бесконечные, желают свободы, чтобы жить в безопасности. ( vivere sicuro ) »( Discourses CW 237.Хотя король не может дать такую ​​свободу массам, он может обеспечить необходимую им безопасность:

Что до остальных, кому достаточно жить безопасно ( vivere sicuro ), они легко удовлетворяются, делая приказы и законы, которые, наряду с властью короля, понимают безопасность каждого. И однажды принц делает это, и люди видят что он никогда не нарушает такие законы, они скоро начнут жить надежно ( vivere sicuro ) и удовлетворенно ( Discourses CW 237).

Затем Макиавелли применяет этот общий принцип непосредственно к делу. Франции, отмечая, что

люди живут безопасно ( vivere sicuro ) ни за что другая причина, кроме того, что его короли связаны бесконечными законами, в которых понимается безопасность всего их народа. ( Дискурсы CW 237)

Законопослушный характер французского режима обеспечивает безопасность, но эту безопасность, хотя и желательно, никогда не следует путать с Свобода.Это предел монархического правления: даже лучшее королевство не может ничего лучше, чем гарантировать своему народу спокойствие и порядок правительство.

Макиавелли считает, что одно из последствий такого vivere sicuro это разоружение народа. Он комментирует, что независимо от того, «насколько велико его королевство», король Франция «живет данью» иностранным наемникам.

Все это происходит из-за того, что он разоружил свой народ и предпочел … Чтобы получить немедленную выгоду от ограбления людей и избежать воображаемой, а не реальной опасности, вместо этого делать то, что убедило бы их и сделало бы их состояния вечно счастлив.Этот беспорядок, если он приводит к тихим временам, является со временем причина стесненных обстоятельств, ущерба и непоправимого разорение ( Discourses CW 410).

Государство, которое делает безопасность приоритетом, не может позволить себе вооружить население, опасаясь, что массы применит свое оружие против дворянство (или, возможно, корона). Но в то же время такая режим безвозвратно ослаблен, так как он должен зависеть от иностранцев. сражаться от его имени. В этом смысле любое правительство, которое принимает vivere sicuro , поскольку его цель порождает пассивное и бессильное население как неизбежный результат.По определению такой общество никогда не может быть свободным в понимании Макиавелли vivere libero , и, следовательно, только минимально, а не полностью, политический или гражданский.

Подтверждение этой интерпретации границ монархии для Макиавелли можно найти в его дальнейших обсуждениях разоружения. людей и его последствий в The Art of War . Обращение вопрос о том, следует ли отдавать предпочтение гражданской армии перед корыстный, он настаивает на том, что свобода государства условна по военной готовности своих подданных.Признавая, что «Король [Франции] разоружил свой народ, чтобы может легче управлять ими », — заключает Макиавелли. «Что такая политика … недостаток в этом королевстве, потому что невнимание к этому вопросу — единственное, что заставляет ее слабый »(, ст. CW 584, 586–587). По его мнению, какие бы выгоды ни получило государство, отказавшись от военной роли люди менее важны, чем отсутствие свободы, обязательно сопровождает такое разоружение. Проблема не только в что правитель разоруженной нации в рабстве у военных доблесть иностранцев.Что еще более важно, считает Макиавелли, вооруженная гражданская милиция остается последней гарантией того, что ни правительство, ни какой-нибудь узурпатор не станут тиранировать народ: «Итак, Рим был свободен четыреста лет и был вооружен; Спарта, восемьсот; многие другие города были безоружны и свободны менее чем сорок лет »(, ст. CW 585). Макиавелли уверен что граждане всегда будут бороться за свою свободу — против внутренние и внешние угнетатели. Действительно, именно поэтому сменявшие друг друга французские монархи оставляли свой народ безоружным: они стремились поддерживать общественную безопасность и порядок, что для них означало исключение любых возможностей владения оружием их подданными.В Французский режим, потому что он стремится к безопасности превыше всего (для людей, а также их правителей), не может допустить того, что Макиавелли считается основным средством продвижения свободы.

Случай разоружения является иллюстрацией большей разницы. между минимально конституционными системами, такими как Франция, и полностью политические сообщества, такие как Римская республика, а именно статус классов в обществе. Во Франции люди полностью пассивным, а дворянство во многом зависит от короля, согласно к собственным наблюдениям Макиавелли.Напротив, в полностью развитом республика, подобная Римской, где реализация свободы первостепенно, и народ, и знать принимают активное (и иногда конфликтующие) роль в самоуправлении (McCormick 2011; Holman 2018). Свобода целого для Макиавелли зависит от свобода его составных частей. В своем знаменитом обсуждении этого субъект в Дискурсах , замечает он,

Для меня те, кто осуждает смуты между дворянами и плебсами кажется, придираются к тому самому, что было основной причиной Сохранение свободы Римом….И они не понимают, что в в каждой республике есть две разные диспозиции: людей и великих людей, и что все законы, благоприятствующие свобода вызвана их разногласиями ( Discourses CW 202–203).

Макиавелли знает, что здесь он принимает необычную перспективу, так как обычно вина за крах Римской республики был назначен враждующим группировкам, которые в конечном итоге разлучили его. Но Макиавелли считает, что точно такие же конфликты породили «Творческое напряжение», которое было источником римской свободы.За «те самые смятения, которые так много невнимательно осудить »прямо породил хорошие законы Рима и добродетельное поведение своих граждан ( Беседы, CW 202). Следовательно,

Следовательно, вражда между народом и Сенатом должна быть устранена. рассматривается как неудобство, с которым необходимо мириться чтобы достичь величия Рима. ( Дискурсы CW 211)

Макиавелли считает, что другие республиканские модели (например, принятые Спартой или Венецией) будет производить более слабые и менее успешные политические системы, которые либо застаиваются, либо склонны к распаду, когда обстоятельства меняются.

7. Народная свобода и популярное слово

Макиавелли проявляет особую уверенность в способности людей, чтобы способствовать продвижению общественной свободы. в Discourses , он приписывает массам довольно обширный способность судить и действовать во благо общества в различных условиях, явно противопоставляя «рассудительность и стабильность» простые граждане с необоснованной осмотрительностью князя. Просто заявил: «Народ рассудительнее, стабильнее и лучше суд, чем князь »( Discourses CW 316).Это не произвольное выражение личных предпочтений Макиавелли часть. Он утверждает, что люди больше озабочены, и больше готов защищать, свободу, чем принцы или дворяне ( Discourses CW 204–205). Где последние склонны путают их свободу с их способностью доминировать и контролировать свои ребята, массы больше озабочены защитой себя против угнетения и считают себя «свободными», когда они не подвергаются жестокому обращению со стороны более могущественных и не подвергаются угрозе такого насилия ( Discourses CW 203).В свою очередь, когда они опасаются наступления против такого угнетения обычные граждане более склонны возражать и защищать общую свободу. Такая активная роль для людей, в то время как необходимо для поддержания жизненно важной общественной свободы, является фундаментально противоположен иерархической структуре подчинение и власть, по которым монархический vivere sicuro остатков. Предпосылки для vivere libero просто не одобряет безопасность, которая является целью конституционная монархия.

Одна из основных причин того, что безопасность и свобода остаются, в конце концов, несовместимо для Макиавелли — и что последний должен быть предпочтительнее — несомненно, можно отнести к «риторическим» характер его республиканизма. Макиавелли явно рассматривает речь как метод, наиболее подходящий для разрешения конфликта в республиканская публичная сфера; на протяжении Дискурсов , дебатов возвышается как лучшее средство для людей определять самых мудрых курс действий и самые квалифицированные руководители.Традиция классическая риторика, с которой он, очевидно, был знаком, непосредственно связанные публичные выступления с разногласиями: правильное применение речь в сфере судебной экспертизы и совещательного жанра риторики — это враждебная обстановка, когда каждый оратор пытается убедить аудитория обоснованности своей позиции и недостойности его противники ». Эту тему, в свою очередь, подхватили позднесредневековые Итальянские практики и теоретики риторики, подчеркивавшие, что предметом искусства был lite (конфликт).Таким образом, Настаивание Макиавелли на раздоре как на предпосылке свободы также отражает его риторические пристрастия (Viroli 1998). Напротив, монархические режимы — даже самые безопасные конституционные монархии например, Франция — исключить или ограничить публичное обсуждение, тем самым ставя себя в явно невыгодное положение. Намного легче убедить единственного правителя пойти на пагубное или непродуманное курс действий, чем множество людей. Очевидное «Шум», вызванный неуверенной свободой публики обсуждение в конечном итоге делает более вероятным решение, способствующее общее благо, чем закрытый разговор королевского двора.

Это связано с утверждением в Discourses , что популярные элементы внутри сообщества образуют лучшую защиту гражданской свободы а также самый надежный источник принятия решений о общественное благо. Похвала Макиавелли за роль народа в безопасность республики поддерживается его уверенностью в общем освещение воздействия публичных выступлений на граждан. Недалеко от начало первых Дискурсов , он отмечает, что некоторые могут возражать против обширной свободы, которой пользовался римский народ собираться, протестовать и налагать вето на законы и политику.Но он отвечает что римляне смогли

поддерживать свободу и порядок благодаря способности людей различать общее благо, когда оно им было показано. Иногда, когда обычные Римские граждане ошибочно полагали, что закон или учреждение были созданы чтобы угнетать их, их можно было убедить, что их верования ошиблись… [через] средство от собраний, в которых некоторые влиятельный человек встает и произносит речь, показывая им, каковы они обманывают себя. И, как говорит Талли, люди, хотя и могут быть невежественным, может понять правду и легко уступить, когда ему говорят, что правда надежным человеком ( Discourses CW 203).

Ссылка на Цицерона (одна из немногих в Рассуждениях , ) подтверждает, что Макиавелли имеет в виду здесь ключевую черту классического республиканизм: способность людей реагировать и поддерживать слова одаренного оратора, когда он говорит правду о публике благосостояние.

Макиавелли возвращается к этой теме и рассматривает ее более подробно в конец первой Дискурс . В главе, предназначенной для демонстрации превосходство народного правительства над княжеским, он утверждает, что люди хорошо организованы и, следовательно, «расчетливы, стабильны и благодарен », если есть место для публичных выступлений и обсуждение в сообществе.Ссылаясь на формулу vox populi, vox dei , Макиавелли настаивает на том, чтобы

общественное мнение удивительно точно в своих прогнозах…. Что касается его суждения, когда два оратора одинакового уровня слышал пропаганду различных альтернатив, очень редко можно найти люди, неспособные принять лучшую точку зрения или неспособные оценить правда того, что он слышит ( Discourses, CW 316).

Мало того, что люди умеют определять наилучший образ действий когда ораторы излагают конкурирующие планы, но на самом деле они лучше по мнению Макиавелли, более квалифицированных для принятия решений, чем князья.Например,

людей никогда нельзя убедить в том, что хорошо назначить занять должность человека с печально известными или коррумпированными привычками, в то время как принц может легко и разными способами убедить сделать это. ( Discourses CW 316)

Точно так же, если люди отойдут от законопослушного пути, они могут легко убедиться навести порядок:

К неконтролируемым и шумным людям могут обратиться хорошие человека и легко повел обратно на правильный путь.Но никто не может поговорить с злой князь, и единственное лекарство — сталь…. Чтобы вылечить болезнь народа слов достаточно. ( Дискурсы CW 317)

Контраст, который рисует Макиавелли, разительный. Республикой управляли слова и убеждения — в общем, управляемые публичной речью — это почти наверняка реализует общее благо своих граждан; и даже если он ошибается, всегда можно обратиться за помощью к дальнейшим обсуждениям. Нереспубликанские режимы, поскольку они исключают или ограничивают дискурсивные практики, в конечном итоге основываются на принудительном господстве и могут быть исправлено насильственными методами.

8. Характер республиканских лидеров

Аргументы Макиавелли в пользу республиканских режимов также апеллируют к его скептическое отношение к приобретению virtù любым человеком, и отсюда следует вывод, что действительно стабильное княжество никогда не может быть достигнуто. Эффект Макиавеллистская дихотомия между потребностью в гибкости и неизбывное постоянство характера заключается в демонстрации врожденного практическое ограничение в режимах одной линейки.Для читателя легко привели к выводу, что только потому, что человеческое поведение коренится в твердом и неизменном характере, правило одного человека внутренне нестабильно и ненадежно. В Беседах , Макиавелли представляет психологический аргумент в пользу того, что реалии человеческого характер имеет тенденцию отдавать предпочтение республике над княжеством, так как бывший «лучше приспособлен к разнообразным обстоятельствам. чем принц из-за разнообразия среди его граждан » ( Discourses CW 253).

Макиавелли иллюстрирует это утверждение ссылкой на эволюцию Римская военная стратегия против Ганнибала. После первого смыва Победы карфагенского генерала в Италии, обстоятельства Роману нужен был осмотрительный и осторожный руководитель, который не совершал никаких действий. легионы к агрессивным военным действиям, для которых они не были готовый. Такое лидерство проявилось в лице Фабия Максима, «Генерал, который своей медлительностью и осторожностью удерживал врага на залив. И он не мог встретиться с обстоятельствами, более подходящими для его способами »( Discourses CW 452).Но когда более оскорбительный требовалась позиция, чтобы победить Ганнибала, Римская республика смогла обратиться к руководству Сципиона, личные качества которого были более соответствует времени. Ни Фабию, ни Сципиону не удалось спастись. «Его пути и привычки» ( Discourses CW 452), но тот факт, что Рим мог обратиться к каждому в подходящий момент предлагает Макиавелли внутреннюю силу республиканского система.

Если бы Фабий был королем Рима, он мог бы легко проиграть эту войну, поскольку он не мог изменить свои методы в соответствии с обстоятельства изменились.Поскольку, однако, он родился в республике, где были разные граждане с разным нравом, это произошло что, как это было с Фабием, который был лучшим человеком, чтобы вести войну когда этого требовали обстоятельства, позже у него был Сципион в время, подходящее для его победоносного завершения ( Discourses CW 452).

Изменяющиеся события требуют гибкости реакции, и поскольку это психологически невероятно, чтобы человеческий характер изменился с раз республика предлагает жизнеспособную альтернативу: люди разных качества соответствуют разным требованиям.Разнообразие, характерное для гражданские режимы, которые так оскорбляли предшественники Макиавелли, оказывается несомненным преимуществом республик перед княжества.

Это не означает, что уверенность Макиавелли в способности республиканское правительство, чтобы исправить политические недостатки человеческого характер был необузданным. В конце концов, он не дает нам никаких реальных указаний на как республикам удается выявлять и утверждать лидеров, чьи качества соответствуют обстоятельствам. Одно дело наблюдать что такая изменчивость имела место внутри республик, и совсем другое продемонстрировать, что это необходимая или важная особенность республиканский строй.В лучшем случае Макиавелли предлагает нам своего рода эмпирическое обобщение, теоретические основы которого он оставляет неизведанным. И Discourses указывает, что республики имеют свои собственные внутренние ограничения в отношении гибкость реакции, необходимая для завоевания удачи. Как и в случае с отдельных людей трудно (если не невозможно) изменить их личные характеристики, так что

институты в республиках не меняются со временем … но изменяются очень медленно, потому что это более болезненно, так как это необходимо дождаться, пока вся республика будет в состоянии переворот; и для этого недостаточно, чтобы один человек изменить свою собственную процедуру.( Дискурсы CW 453)

Если падение княжеств — это фиксированная структура человеческого характера, то крах республик — это преданность увековечивание институциональных механизмов, время которых прошло. Можно ли более правдоподобно надеяться на создание более отзывчивые республиканские институты, чем требовать гибкости в личные качества князей непосредственно не исследуются Дискурсы .

Таким образом, Макиавелли, кажется, придерживается подлинно республиканской позиции.Но как мы можем согласовать это с его утверждениями в году. Принц ? Заманчиво отвергнуть The Prince как недостоверное выражение «реальных» взглядов Макиавелли и предпочтения, написанные за короткий период, чтобы доказать его политическое значение для вернувшихся мастеров Медичи из Флоренции. (Это в отличие от длительного процесса композиции Беседы .) Тем не менее, Макиавелли никогда не отвергал Prince , и действительно ссылается на него в Discourses в Это говорит о том, что он рассматривал первого как компаньона для второго.Хотя было много споров о том, был ли Макиавелли поистине друг князей и тиранов или республик, и, следовательно, следует ли отбрасывать ту или иную сторону его творчества как вспомогательные или второстепенные вопросы кажутся неразрешимыми. отметка Предложение Хуллюнга о том, что «оба» Макиавелли должны быть равный вес, таким образом, имеет определенную правдоподобность (Hulliung 1983).

9. Место Макиавелли в западной мысли

Что значит «современное» или «оригинальное» в Мысль Макиавелли? В чем «место» Макиавелли история западных идей? Литература, обсуждающая это вопрос, особенно в связи с Принц и Discourses вырос до поистине ошеломляющих размеров.Джон Покок (1975), например, проследил распространение теории Макиавелли. республиканская мысль во всем так называемом атлантическом мире и, в частности, в идеи, которыми руководствовались создатели американского конституция. Пол Рахе (2008) приводит доводы в пользу аналогичного набора влияний: но с интеллектуальной сущностью и значением, отличным от Покок. Для Покока республиканизм Макиавелли — это гражданский гуманизм. разновидность, корни которой уходят в классическую античность; для Рахе, Республиканизм Макиавелли совершенно нов и современен.В «Неоримские» мыслители (в первую очередь, Петтит, Скиннер и Вироли) использовали Макиавелли как источник своего принципа «Свобода как не-господство», в то время как он также был помещен в работать в защиту демократических принципов и ценностей. Аналогично, случаи были созданы для политической морали Макиавелли, его концепции государство, его религиозные взгляды и многие другие особенности его работы как отличительная основа оригинальности его вклада.

Тем не менее, ученые сделали несколько твердых выводов.(В нестабильное состояние дел в текущих исследованиях Макиавелли хорошо представлены в Johnston et al. 2017.) Одно правдоподобное объяснение невозможность решить эти вопросы «современности» и «Оригинальность» заключается в том, что Макиавелли в некотором смысле оказался в ловушке между инновациями и традициями, между via antiqua и via moderna (чтобы принять использование Джанет Коулман 1995), в способ, который породил внутреннюю концептуальную напряженность в его мысли как целиком и даже в рамках отдельных текстов.Эта историческая двусмысленность позволяет ученым приводить столь же убедительные доводы в пользу противоречивых заявляет о своей фундаментальной позиции, не делая вид вопиющее насилие над его доктринами. Этот пункт отличается от обвинение некоторых ученых в том, что Макиавелли «Непоследовательны» (см. Скиннер 1978) или просто движимы «Местные» повестки дня (Celenza 2015). Скорее характерные черты отчетливо макиавеллистского подхода к политике следует приписывают несоответствие между историческими обстоятельствами и интеллектуальная возможность.Что до сих пор вызывает беспокойство у Макиавелли стимулирующего мыслителя заключается в том, что в его попытке нарисовать разные выводы из банальных ожиданий своей аудитории, он по-прежнему включал важные черты именно тех условностей, которые он было сложно. Несмотря на его неоднократные собственные утверждения оригинальность (например, Prince CW 10, 57–58), его внимательное отношение к существовавшим ранее традициям означало, что он никогда не был полностью способный вырваться из своих интеллектуальных ограничений. Таким образом, Макиавелли на самом деле не следует классифицировать как чисто «Древний» или «современный», но вместо этого заслуживает находиться в промежутках между ними.

Макиавелли, Гоббс и глобальный порядок в XXI веке

Керстинг, В. 1988. Никколо Макиавелли. Мюнхен: CH Beck.

Kersting, W. 1992. Thomas Hobbes zur Einführung. Гамбург: Юниус.

Kersting, W. 2004. ‘Der Gesetzgeber, die Religion und die Tugend. Errichtung und

Erhaltung der Republik bei Machiavelli und Rousseau ’, в H. Münkler, R. Voigt

и R. Walkenhaus (ред.), Demaskierung der Macht: Niccolò Machiavellis Staats-

ndnis.Баден-Баден: Номос, 121–142.

Kersting, W. 2005. Thomas Hobbes zur Einführung, 3-е изд. Гамбург: Юниус.

Краснер, С. Д. 1999. Суверенитет: организованное лицемерие. Princeton: Princeton

University Press.

Ллойд, С. А. 2009. Нравственность в философии Томаса Гоббса: случаи в законе

природы. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Макиавелли, N. 1640 [1513]. Принц. Лондон.

Макиавелли, N. 1674 [1531]. Рассуждения о первом десятилетии Т.Ливиус. Лондон.

Макиавелли, Н. 2008 [1520]. «Die Kunst des Krieges», в Gesammelte Werke в

einem Band, изд. А. Ульфиг. Франкфурт: Zweitausendeins, 709–856.

Макферсон, К. Б. 1962. Политическая теория притяжательного индивидуализма: Гоббс

— Локку. Лондон: Кларендон.

Мартель, Дж. Р. 2007. Подрыв Левиафана: чтение Томаса Гоббса как радикала

Демократ. Нью-Йорк: издательство Колумбийского университета.

May, S. 2002. Теория кантов, описывающая государственное управление, идеальное положение Гоббса и

дем Bürgerbund Rousseaus.Франкфурт: Lang.

Минккинен П. 2009. Суверенитет, знания, право. Бостон: Beacon Press.

Муфф, С. 2005. О политическом. Нью-Йорк: Рутледж.

Мюнклер, Х. 1984. Макиавелли: Die Begründung des politischen Denkens der

Neuzeit aus der Krise der Republik Florenz. Франкфурт: Фишер.

Münkler, H. 1991. «Thomas Hobbes» Analytik des Bürgerkriegs », в Behemoth oder

Das Lange Parlament. Франкфурт: Фишер, 215–38.

Мюнклер, Х.1993. Томас Гоббс. Франкфурт: кампус.

Neumann, F. L. 1967. «Der Funktionswandel des Gesetzes im Recht der bürgerlichen

Gesellschaft (1937)», в Demokratischer und autoritärer Staat. Studien zur

politischen Theorie. Herausgegeben und mit einem Vorwort von Herbert Marcuse,

intro. H. Pross. Франкфурт: EVA, 31–81.

Нейман, Ф. Л. 1986. Верховенство закона: политическая теория и правовая система в

Современное общество, предисловие М.Джей и вступление. М. Руэте. Гейдельберг: Берг.

Оттманн, Х. 2006. Geschichte des politischen Denkens, Vol. 3/1: Die Neuzeit: Von

Machiavelli bis zu den großen Revolutionen. Штутгарт: Мецлер.

Pelinka, A. 2004. Grundzüge der Politikwissenschaft. Вена: Böhlau.

Поппер, К. Р. 1945. Открытое общество и его враги: Vol. I: Заклинание Платона.

Лондон: Рутледж и Кеган Пол.

Проховник Р. 2007. Суверенитеты: история, теория и практика.Бейзингстоук:

Пэлгрейв.

Проховник Р. и Г. Сломп (ред.). 2011. Международная политическая теория после

Гоббса: анализ, интерпретация и ориентация. Бейзингстоук: Palgrave

Macmillan.

Рейн А. 1996. «Политическая философия Гоббса», в The Cambridge Companion to

Hobbes, ed. Т. Сорелл. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Реус-Смит, К. 2001. «Права человека и социальное конструирование суверенитета»,

Обзор международных исследований 27 (4): 519–38.

38 Самуэль Зальцборн

Томас Гоббс и Никколо Макиавелли: сравнение

В этой статье я сравню взгляды Томаса Гоббса и Никколо Макиавелли на реализм. Для Брауна и др. (2002) «(это)… Макиавелли, который вместе с Гоббсом помог зародить традицию политического реализма». [1] Чтобы эффективно сравнить их взгляды, я сначала рассмотрю различные методы, которые они использовали, после в котором я объясню, как это различие привело к расхождению во взглядах на человеческую природу.Именно эта точка зрения лежит в основе их веры в анархию, ключевого реалистического предположения. Я подойду к этому аспекту с двух точек зрения: морали и личных интересов.

Первое сравнение, которое я считаю уместным между Гоббсом и Макиавелли, — это разница в методах, используемых каждым из этих реалистов. Во-первых, Гоббс был ученым, целью которого было поставить политику на научную основу; поэтому он придерживался строгого логического подхода к своей работе. Напротив, Макиавелли был человеком действия; он работал, прежде всего, государственным служащим Флорентийской республики.Он сделал выводы, сделав наблюдения за тем, как люди ведут себя на самом деле, а не за тем, как им следует вести себя в гипотетическом и нематериальном мире. Именно эта разница в методологии, в конечном счете, лежит в основе различий в политических убеждениях этих двух людей.

Работа Гоббса была направлена ​​на то, чтобы сделать анализ политики более научным. Он считал, что если политика будет проанализирована с научной точки зрения, можно будет сделать выводы, которые в конечном итоге могут привести к созданию прочного состояния мира.Взгляд Гоббса на науку более заметен в de Corpore, чем его более часто цитируемый Левиафан. В de Corpore Гоббс излагает свои взгляды на философский метод, математику, геометрию, физику и человеческую природу. По его собственному мнению, взгляды де Корпора представляют собой основополагающие принципы всей его философской системы и, следовательно, его «науки о политике».

Хотя Гоббс не всегда последовательно описывал свою философскую методологию, большинство ученых согласны с тем, что он использовал «решительно-композиционный» метод.[2] Согласно этому методу, человек приходит к пониманию данного объекта исследования, интеллектуально «разделяя» его на его существенные части, а затем впоследствии «составляя» его обратно в единое целое. Таким образом, Гоббс утверждал, что общества и политику следует анализировать на разных уровнях. Сначала он сократил содружество на части, такие как человеческие существа, а затем уменьшил людей до «движений естественных тел», прежде чем довел это до конечного гипотетического уровня, сводя это к «естественному состоянию».После такого решения Гоббс перестроил содружество от абстрактного исследования человеческой природы к изучению человеческих тел и, наконец, к изучению политических тел. Именно эта редукционистская методология показывает, почему Гоббс уделял так много внимания важности человеческой природы, о чем я расскажу позже.

В отличие от этого логически структурированного научного метода, Макиавелли был практичным человеком: он наблюдал за людьми такими, какие они есть и как они на самом деле ведут себя, вместо того, чтобы создавать гипотетическую позицию для объяснения реальности.И в «Принце», и в «Беседах» Макиавелли пытался сделать выводы из фактических наблюдений за тем, что люди на самом деле сделали; эмпирический или индуктивный метод. Для Валле (2001) Макиавелли, прежде всего, был гуманистическим эмпириком, который вместо необоснованных предположений о человеческом поведении применил эмпирический метод в сочетании с гуманистическим видением, чтобы анализировать людей и их действия на их собственных условиях [3]. ] Макиавелли считал, что эмпирическое описательное исследование имеет решающее значение, и нормативные выводы следуют незамедлительно.

Это было практическое наблюдение, из которого Макиавелли сделал выводы о человеческой природе. Он проанализировал поведение многих людей и искал общие черты в человеке, чтобы сделать выводы о человеческой природе. Исходя из этого, Макиавелли утверждает, что человеческой природе присущ ряд черт. Макиавелли до некоторой степени согласен с Гоббсом в том, что люди, как правило, эгоистичны, хотя их привязанность к другим можно завоевать и потерять. Им можно доверять в благополучные времена, но они быстро станут эгоистичными, лживыми и стремящимися к прибыли во времена невзгод.Такие утверждения о человеческой природе часто предлагаются в качестве оправдания рекомендаций книги князьям. Макиавелли написал «Принца для семьи Медичи» во время потрясений итальянских войн, событий, которые помогли объяснить его низкое уважение к человеческой природе. Для Макиавелли люди были «неблагодарными, непостоянными, лживыми, трусливыми и (и) алчными». Макиавелли утверждал, что человек способен быть хорошим, но он был хорошим только тогда, когда это было в его собственных интересах. Насколько я понимаю, Макиавелли понимал, что люди склонны впадать во зло.Идея Гоббса о человеческой природе полностью совпадала с идеей Макиавелли, но, поскольку он писал после гражданской войны, он уделял больше внимания тому, что человек по своей природе жесток.

Гоббс, писавший «Левиафан» после потрясений гражданской войны и неудачных попыток республиканизма в Англии, еще ниже оценивал человеческую природу, чем Макиавелли. По мнению Гоббса, «(i) если любые два человека желают одного и того же, что, тем не менее, они не могут наслаждаться обоими, они становятся врагами» [4]. Он утверждал, что люди, живущие в естественном состоянии, постоянно находятся в состоянии войны, не знают прав. от зла ​​и прожили жизнь «одинокую, бедную, мерзкую, грубую и короткую».[5] В результате своего редукционистского метода, в котором он довел общественный анализ до точки зрения человеческой природы, он пришел к ключевому реалистическому предположению: анархии. В этом состоянии каждый человек имеет естественное право защитить себя от вреда или травм.

Таким образом, Гоббс утверждает, что существуют фундаментальные законы природы, которые необходимы, чтобы избежать состояния войны. Макиавелли не размышляет о гипотетическом состоянии природы так, как Гоббс. Однако он утверждает, что не существует «скрытой руки, которая приводит все… человеческие действия (в) к естественной гармонии» [6], отвергая либеральное понятие неотъемлемого мира.

Из-за нехватки слов невозможно полностью обсудить расхождения во взглядах на управление. Однако я буду смотреть на это с двух взаимосвязанных аспектов: личного интереса и морали. Гоббсу было интересно, как общество будет функционировать без правил. Гоббс чувствовал, что люди просто будут действовать в собственных интересах и пойдут на любые крайности, чтобы достичь этой цели. Другая область контраста в отношении жизни в естественном состоянии — это то, как мы должны действовать. По этой причине Гоббс делает очень смелые заявления, которые звучат аморально.«Из этой войны каждого человека против каждого человека … это также является следствием: ничто не может быть несправедливым. Понятиям о добре и зле, справедливости и несправедливости нет места »[7]. Согласно Гоббсу, жизнь не аморальна, но аморальна в естественном состоянии. Он также утверждает, что в естественном состоянии каждый из нас имеет право на все, «даже на тело друг друга» [8]. Следовательно, убить кого-то в естественном состоянии было бы точно так же, как позволить кому-то жить. По словам Гоббса, причина в том, что все дозволено, когда нет правительства, которое могло бы указывать людям, как себя вести.

С точки зрения того, что все люди предрасположены к насильственным действиям и естественно достигают воинственного состояния, Гоббс считал, что порядок должен быть установлен сверху, чтобы предотвратить разрушение человека в анархическом обществе. Немного более пессимистично, чем Макиавелли, он видит, что единственная надежда для общества — это управлять суверенной властью. Гоббс утверждал, что в человеке нет предрасположенности к порядку, поэтому нельзя делать никаких предположений относительно доброй воли, и что человек, естественно, находится на самом низком уровне морали.Он будет убивать, чтобы не быть убитым, и будет подозревать всех остальных в попытках лишить его жизни. В конце концов, Гоббс считает, что у человека изначально нет морали.

Напротив, при глубоком изучении различных концепций Макиавелли можно сделать вывод, что, возможно, его предполагаемое насилие и зло подпитываются своего рода моральной целью. Предыдущие политические статьи были сосредоточены на правителях, следующих высшему закону о том, что должно быть, а не о том, что есть на самом деле. По мнению Макиавелли, правители не подчинялись условностям, чтобы сохранить власть, а люди по своей природе были порочными существами, которые не подчинялись умышленно разуму.Макиавелли утверждал, что принц должен быть безжалостным, поскольку в конечном итоге ни одному человеку нельзя доверять. Разделение между людьми ведет к более слабому государству, и более слабое государство в конечном итоге будет поглощено более сильным. В том смысле, что принц является единственной номинальной фигурой в государстве; его интересы по поддержанию власти и порядка напрямую связаны с интересами государства и благосостоянием его граждан.

Макиавелли утверждал, что, поскольку интересы принца превыше всего государства, он может делать все, чтобы сохранить власть и предотвратить беспорядки в государстве.В этом его причина аморального поведения князя. Однако справедливо отметить, что долг принца — заявлять, что дает ему право делать все, что необходимо, а не личную выгоду или тщеславие. Убирая личные намерения из поля зрения, думая в интересах государства, намерения Князя не подлежат моральной проверке в такой степени, как их результат. Хэмпшир отметил это, сказав: «Макиавелли утверждал, что безответственно и морально неправильно применять к политическим действиям моральные стандарты, соответствующие частной жизни… Макиавелли подразумевал, что мораль в политике должна быть консеквенциалистской моралью.”[9]

Принц должен править в реальном мире с людьми такими, какие они есть, а не в каком-то идеальном мире, где мужчины ведут себя так, как должны. Это важно понимать, потому что многое из того, что рекомендует Макиавелли, может показаться нам сегодня, в другом политическом контексте, шокирующим или аморальным, но он видит это иначе, потому что он видел, что случилось с людьми, которые действовали «добродетельно». », Используя это слово в том смысле, в котором мы употребляем его сегодня. Он видел, что эти люди не добились успеха.Таким образом, Князь правит миром, где человек не хорош, поэтому он должен делать то, что необходимо, чтобы добиться успеха.

Гоббс утверждает, что никто не находится в безопасности и непроницаем для его анархической системы, и что люди стремятся к более высокому уровню жизни, поэтому он считает, что люди будут готовы отказаться от своих прав делать все, что они хотят, в пользу моральной системы. Однако нет гарантии, что если человек ведет себя нравственно, другие поступят так же. В результате люди, которые придерживаются морали, а другие не придерживаются, по мнению Гоббса, станут легкой добычей.Он не верит, что общественные условности заставят людей вести себя нравственно. Он утверждает, что человеку может быть выгодно вести себя аморально, в то время как другие действуют морально, поэтому ни от кого нельзя ожидать нравственного поведения. Он приходит к выводу, что единственный способ заставить общество действовать морально — это существование высшей власти, которая может насаждать нравственность посредством «террора наказания». В такой системе нельзя было гарантировать, что он сможет избежать наказания за безнравственные поступки; поэтому было бы глупо рисковать этим как таковым.Поэтому, чтобы обеспечить собственное сохранение и выживание в анархической системе, Гоббс утверждает, что люди стремятся создать сообщества, в которых люди вынуждены следовать морали. В конце концов, Гоббс оправдывает мораль на том основании, что она способствует личным интересам и выживанию.

В этой статье я сравнил и противопоставил взгляды Томаса Гоббса и Никколо Макиавелли на политический реализм. Я показал, как они использовали разные методологии; соответственно резистивно-комозитивный и эмпирический методы.Я также подчеркнул возникающие в результате сходства и различия во взглядах на человеческую природу. За этим логически последовало обсуждение их взглядов на анархию, ключевого реалистического предположения. После этого я сравнил и противопоставил их взгляды на мораль и самоуправление. В конечном итоге я выделил и обсудил несколько ключевых отличий в работах Гоббса и Макиавелли. Однако есть еще много других, которые я не обсуждал из-за ограничений этого количества слов.

Библиография

Берлин, И.(1971). «Оригинальность Макиавелли». В Х. Харди и Р. Хаушире (ред.), Исайя Берлин: правильное исследование человечества. (стр. 269-326) (Лондон: Chatto and Windus. 1999. стр. 269-326)

Берридж, Г. (2001). «Макиавелли: человеческая природа, добросовестность и дипломатия». Обзор международных исследований 27: 539-556.

Браун, К. Нардин, Т. и Ренггер, Н. «Международные отношения в политической мысли» (Cambridge University Press, 2002).

Дональдсон, П. С. «Макиавелли и тайна государства» (Кембридж.1988)

Хейл, Дж. Р. «Макиавелли и Италия эпохи Возрождения» (Лондон, 1961)

Хэмпшир, С. «Нравственность и конфликт» (издательство Гарвардского университета, Кембридж, Массачусетс, 1983)

Харрисон Р. «Гоббс, Локк и шедевр путаницы: исследование политической философии семнадцатого века». (Нью-Йорк: издательство Кембриджского университета, 2002)

Гоббс Т. «Нравственность и личная выгода». Моральная философия: избранные материалы (2-е изд. Эд. Джордж Шер. Харкорт Брейс и компания, 1996 г.).стр. 24-39.)

Гоббс, Т. «Левиафан». (Издание CUP на SL, 1996)

Hobbes, T. «De Corpore». (Издание CUP на SL, 1996)

Джексон Р. и Соренсен Г. «Введение в международные отношения» (Oxford University Press, 2003)

Макиавелли, Н. «Принц» (издание CUP 1988 на SL)

Майнеке, Ф. «Макиавеллизм: доктрина raison d’état и его место в современной истории», перевод Д. Скотта. (Нью-Йорк, 1965)

Роджерс, Г. А. и Сорелл, Т.«Гоббс и история» (Лондон: Рутледж)

Так, Р. «Философия и правительство 1572–1651» (Кембридж, 1993)

Вироли, М. «Макиавелли» (Oxford: Oxford University Press, 1998)

Валле, А. Х. «Макиавелли, гуманистический эмпиризм и маркетинговые исследования». (Решение руководства 39, выпуск 5: 403-406)

---

[1] Браун К., Нардин Т. и Ренггер Н. Международные отношения в политической мысли (Кембридж: издательство Кембриджского университета, 2002).

[2] Финн, С.Дж. «Гоббс: Путеводитель для недоумевших». (Лондон: Continuum Press. 2007).

[3] Валле, А. Х. «Макиавелли, гуманистический эмпиризм и маркетинговые исследования» (Management Decision 39, Issue 5: 403-406).

[4] Гоббс, Т. «Левиафан» Глава 13.3

[5] Гоббс, Т. «Левиафан» Глава 13

[6] Берлин, I. (1971). «Оригинальность Макиавелли». В книге Х. Харди и Р. Хаушира ​​(ред.), «Исайя Берлин: правильное исследование человечества». (Лондон: Chatto and Windus. 1999.С. 269-326).

[7] Гоббс, Т. «Левиафан» Глава 13.13.

[8] Гоббс, Т. «Левиафан» Глава 14.4.

[9] Хэмпшир, С. «Нравственность и конфликт» (издательство Гарвардского университета, Кембридж, Массачусетс, 1983).

–

Автор: Дэвид Гарднер
Написано: Университет Сент-Эндрюс
Лектор: Доктор Али Уотсон
Дата написания: ноябрь 2009 г.

Дополнительная литература по электронным международным отношениям

этика | Определение, история, примеры, типы, философия и факты

Этика , также называемая моральной философией , дисциплина, связанная с тем, что является морально хорошим и плохим и морально правильным и неправильным.Этот термин также применяется к любой системе или теории моральных ценностей или принципов.

Популярные вопросы

Что такое этика?

Термин этика может относиться к философскому изучению концепций морального правильного и неправильного, морального хорошего и плохого, к любой философской теории того, что является морально правильным и неправильным или морально хорошим и плохим, а также к любой системе или кодексу. моральных правил, принципов или ценностей. Последняя может быть связана с определенными религиями, культурами, профессиями или практически с любой другой группой, которая хотя бы частично характеризуется ее моральным мировоззрением.

Чем этика отличается от морали?

Традиционно этика относилась к философскому изучению морали, которая представляет собой более или менее систематический набор убеждений, обычно разделяемых группой, о том, как люди должны жить. Этика также относился к частным философским теориям морали. Позже этот термин был применен к определенным (и более узким) моральным кодексам или системам ценностей. Этика и мораль теперь используются почти взаимозаменяемо во многих контекстах, но название философского исследования остается этика .

Почему важна этика?

Этика имеет значение, потому что (1) она является частью того, сколько групп определяют себя и, следовательно, частью идентичности их отдельных членов, (2) ценности, относящиеся к другим, в большинстве этических систем отражают и способствуют близким человеческим отношениям и взаимному уважению и доверие, и (3) для эгоистичного человека может быть «рациональным» быть нравственным, потому что его или ее личным интересам, возможно, лучше всего служить в долгосрочной перспективе, отвечая взаимностью на моральное поведение других.

Является ли этика социальной наукой?

Нет. Понимаемая как эквивалент морали, этика может быть изучена как социально-психологический или исторический феномен, но в этом случае она будет объектом социально-научного исследования, а не социальной наукой сама по себе. Понимаемая как философское исследование моральных концепций, этика является отраслью философии, а не социальной науки.

Как нам жить? Будем ли мы стремиться к счастью или к знаниям, добродетели или созданию красивых объектов? Если мы выберем счастье, оно будет нашим собственным или счастьем всех? И какой из более конкретных вопросов, которые встают перед нами: правильно ли быть нечестным в добром деле? Можем ли мы оправдать жизнь в достатке, когда в других частях света люди голодают? Оправдана ли война в тех случаях, когда велика вероятность того, что невинные люди будут убиты? Разве неправильно клонировать человека или уничтожать человеческие эмбрионы в медицинских исследованиях? Каковы наши обязательства, если таковые имеются, перед поколениями людей, которые придут после нас, и нечеловеческими животными, с которыми мы живем на нашей планете?

Этика занимается такими вопросами на всех уровнях.Его предмет состоит из фундаментальных вопросов практического принятия решений, и его основные проблемы включают природу конечной ценности и стандарты, по которым человеческие действия могут быть оценены как правильные или неправильные.

Термины этика и мораль тесно связаны. Сейчас принято ссылаться на этические суждения или этические принципы, тогда как раньше было бы точнее говорить о моральных суждениях или моральных принципах. Эти приложения являются расширением значения этики.В более раннем употреблении этот термин относился не к самой морали, а к области исследования или области исследования, предметом которой является мораль. В этом смысле этика эквивалентна моральной философии.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Хотя этика всегда рассматривалась как раздел философии, ее всеобъемлющий практический характер связывает ее со многими другими областями изучения, включая антропологию, биологию, экономику, историю, политику, социологию и теологию.Тем не менее, этика остается отличной от таких дисциплин, потому что это не вопрос фактического знания, как это делают науки и другие области исследования. Скорее, это связано с определением природы нормативных теорий и применением этих наборов принципов к практическим моральным проблемам.

Итак, эта статья будет посвящена этике как области философии, особенно в той мере, в какой она получила свое развитие на Западе. Для освещения религиозных концепций этики и этических систем, связанных с мировыми религиями, см. Буддизм; Христианство; Конфуцианство; Индуизм; Джайнизм; Иудаизм; Сикхизм.

Истоки этики

Мифические рассказы

Введение моральных кодексов

Когда зародилась этика и как она возникла? Если иметь в виду собственно этику, то есть систематическое изучение того, что является морально правильным и неправильным, становится ясно, что этика могла возникнуть только тогда, когда люди начали размышлять о том, как лучше всего жить. Эта рефлексивная стадия возникла спустя много времени после того, как человеческие общества выработали какую-то мораль, обычно в форме обычных стандартов правильного и неправильного поведения.Процесс размышления, как правило, проистекает из таких обычаев, даже если в конце концов он может обнаружить, что они отсутствуют. Соответственно, этика началась с введения первых моральных кодексов.

Практически в каждом человеческом обществе есть мифы, объясняющие происхождение морали. В парижском Лувре есть черная вавилонская колонна с рельефом, на котором изображен бог солнца Шамаш, представляющий Хаммурапи (умер около 1750 г. до н. Э.) Свод законов, известный как Кодекс Хаммурапи. Еще одним примером может считаться еврейская Библия (Ветхий Завет) о том, что Бог дал Десять заповедей Моисею (процветавший в XIV – XIII веках до н.В диалоге Платона Protagoras (428 / 427–348 / 347 до н. Э.) Есть откровенно мифическое повествование о том, как Зевс сжалился над несчастными людьми, которые физически не могли сравниться с другими зверями. Чтобы восполнить эти недостатки, Зевс дал людям моральное чутье и способность к закону и справедливости, чтобы они могли жить в больших сообществах и сотрудничать друг с другом.

Кодекс Хаммурапи

Фрагмент стелы с надписью Кодекс Хаммурапи, изображающий царя перед богом Шамашем, барельеф из Сузы, 18 век до нашей эры; в Лувре, Париж.

© Art Media / Heritage-Images / age fotostock

Неудивительно, что мораль должна быть наделена всей тайной и силой божественного происхождения. Ничто другое не могло дать столь веских оснований для принятия морального закона. Приписывая морали божественное происхождение, священство стало ее толкователем и хранителем и тем самым закрепило за собой силу, от которой оно не сразу отказывалось. Эта связь между моралью и религией настолько прочно укрепилась, что до сих пор иногда утверждают, что не может быть морали без религии.Согласно этой точке зрения, этика не является самостоятельной областью изучения, а, скорее, отраслью теологии ( см. моральное богословие).

Есть некоторая трудность, уже известная Платону, с точкой зрения, что мораль была создана божественной силой. В своем диалоге Euthyphro Платон рассматривал предположение, что именно божественное одобрение делает действие хорошим. Платон указывал, что в этом случае нельзя было бы сказать, что боги одобряют такие действия, потому что они хороши.Почему же тогда они их одобряют? Их одобрение полностью произвольно? Платон считал это невозможным и поэтому считал, что должны быть некоторые стандарты правильного или неправильного, которые не зависят от симпатий и антипатий богов. Современные философы в целом приняли аргумент Платона, поскольку альтернатива предполагает, что если бы, например, боги одобряли пытки детей и не одобряли помощи соседям, то пытки были бы хорошо, а добрососедство — плохо.

Никколо Макиавелли, «Суверен»: отзывы читателей, основная идея, содержание, цитаты

Отзыв о «Повелителе» Макиавелли заинтересует всех поклонников этого средневекового писателя и философа. В своей книге, считавшейся легендарной на протяжении нескольких веков, он описал методы контроля, захвата власти и навыки, которыми должен обладать каждый правитель. В этой статье мы дадим краткое содержание книги и отзывы читателей о ней.

История создания

Отзывы о «Sovereign» Макиавелли можно найти прямо напротив.Сам трактат был написан в 1513 году, но был опубликован намного позже. Произведение было впервые опубликовано в 1532 году. К тому времени прошло пять лет со дня смерти автора. При его жизни книга ни разу не была напечатана.

Считается основополагающим для своего времени трудом, обеспечивающим детальную систематизацию имеющейся информации о состоянии, методах и способах управления им.

основная идея

В книге «Государь» Макиавелли описывает две основные формы правления (монархию и республику) и методы прихода к власти.Среди них он выделяет силу оружия, добродетель и удачу.

В связи с тем, что удача не во власти человека, автор предлагает сделать основную ставку на два других принципа, утверждая, что они дополняют друг друга. Согласно Макиавелли в книге «Государь», вооруженные проповедники побеждают.

Часто он высказывает довольно смелые мысли о природе власти. Например, утверждая, что правитель должен быть подобен животному. Прежде всего, лев и лисица.

Это был один из первых полных и откровенных произведений, посвященных природе власти.До сих пор книга Никколо Макиавелли «Государь» пользуется популярностью у современных правителей разного ранга.

Автор

Размещен трактат «Император» Н. Макиавелли. Этот итальянский философ и политик родился во Флоренции в 1469 году.

В то время это была независимая республика Флоренция, в которой он занимал ряд ключевых постов. Самым важным из них является секретарь второго офиса, который отвечал за дипломатические и международные отношения.Ему принадлежит несколько теоретических работ, в том числе посвященных тактике ведения войны.

Философ всегда был сторонником сильной государственной власти. Он разрешил использовать любые средства для его усиления. Эта глава посвящена «государю» Макиавелли.

На протяжении своей карьеры он неоднократно попадал в опалу, но затем, как правило, возвращался в службу. И снова не судьба, он уже не смог вернуться к власти. Мыслитель не потерпел такого поражения.В 1527 году он умер в возрасте 58 лет в нескольких километрах от родной Флоренции.

Сводка

В трактате «Государь» Н. Макиавелли уделяет особое внимание трем правилам, которым должен следовать каждый правитель. Во-первых, вы должны лично присутствовать во всем своем новом имуществе. Близость правителя позволяет людям почувствовать собственную значимость, а также эффективно отпугивает врагов.

Второе правило основано на необходимости своевременно принимать меры по устранению конкурентов.Слабые лидеры в соседних государствах должны быть защищены, чтобы присоединиться к вам.

Третье правило гласит, что вы должны быть осторожны с будущими угрозами.

Государственная администрация

Говоря вкратце о «Государстве» Макиавелли, следует отметить, что он уделяет особое внимание тому, как управлять государством. Есть несколько основных систем. Первый — «правитель-барон». При таком раскладе страну достаточно легко завоевать. Стоит только переманить на свою сторону несколько баронов. Но при этом можно ожидать тех же неприятностей, что и у предшественника, если не принять меры по их устранению.

В качестве примера Макиавелли приводит Францию, в которой король правил через большое количество дворян, которых называли баронами. Эта нестабильная система способствует фрагментации государства, поскольку, если это удобно, дворяне могут бросить вызов власти своего правителя.

«Правитель-слуга»

Другая система — «правитель — слуга». В такой ситуации государь начинает устранять людей, у которых есть хоть какие-то политические амбиции. В результате только те, кто всем сердцем придерживается правителя и его идеалов, остаются на значительных должностях.Только так можно создать сплоченное государство, способное противостоять захватчикам в случае вторжения.

На этот раз в качестве примера Макиавелли рассказывает об Александре, покорившем Персию. Дарий придерживался именно такой системы правления, упраздняя все институты и заставляя лидеров следовать за ним до последнего. Из-за этого Александру Великому пришлось отчаянно сражаться, чтобы все же завоевать Персию. Но после его смерти в стране не было независимых правителей, которые могли бы устроить переворот.

Какую систему использовать в вашем штате должен решать сам правитель. У каждого есть свои преимущества и недостатки. Это следует из собственных возможностей и конкретных обстоятельств.

Завоевание новых территорий

Макиавелли считал, что правитель может получить контроль над государством посредством международных соглашений или силой. При этом он подчеркнул, что даже самому одаренному правителю нужна удача, чтобы умело использовать свои преимущества.

Если вы захватите королевство или город с помощью армии, это будет демонстрацией вашей духовной силы, отваги и характера, лидерских качеств. Но это может оказаться совершенно бесполезным, если удача не на вашей стороне.

Примером может служить Ромул, оставивший Альбу в младенчестве, что подтолкнуло его к основанию Рима. В противном случае он мог бы стать фермером, не сумев продемонстрировать свои лучшие качества.

Верно и обратное. Когда судьба благоволит вам, вы должны проявить себя, чтобы воспользоваться ее дарами.В некоторых случаях владыкой можно стать по счастливому случаю, по воле влиятельного покровителя. В этом случае в новом состоянии ваши противники будут сильнее сторонников. Это происходит потому, что первые думают о вашем свержении, а вторые не знают, чего от вас ожидать.

В такой ситуации надо действовать как можно быстрее, чтобы заложить прочный фундамент на долгое царствование.

Военное ремесло

Макиавелли считал, что это один из основных навыков, которым должен обладать любой правитель.В то же время он признал, что дипломатия — полезный инструмент, но если речь идет о прямой конфронтации, лучше быть с оружием, чем наоборот. Чтобы стать суверенным и удержать власть, необходимо овладеть военным искусством.

В мирное время важно поддерживать военные навыки. В конце концов, даже хорошие институты и законы не могут быть защищены без сильной и мощной армии.

Для сохранения власти необходима война, так как она помогает держать умственные и физические способности в постоянной готовности.Например, Макиавелли советует каждый раз во время охоты исследовать ландшафт своих владений, оценивая, как лучше всего использовать эту территорию, если это необходимо, для построения защиты.

Готовиться к войне лучше всего, используя опыт мастеров. Например, Александр Македонский учился у Ахилла, а у самого Александра — у Цезаря.

Хорошему руководителю выгодно оставаться в мирное время. Но стоит помнить, что удача бывает переменчивой. В любой момент на ваши земли может обрушиться война.В этом случае единственный способ удержать власть — подготовиться к обороне.

Сочетание жадности и щедрости

Субъекты от своего правителя всегда ожидают четко определенного поведения. По их мнению, он должен оставаться щедрым, вежливым. Это важно для поддержания стабильности. При этом качества, кажущиеся обычному человеку положительными, могут не подходить государю.

Например, все любят щедрых людей. Но если правитель стремится к такой репутации, люди к ней быстро привыкнут.Поэтому их придется все время осыпать подарками, что быстро истощит казну. Чтобы и дальше действовать в том же духе, необходимо повышать налоги, а это сведет на нет все усилия.

Эти идеи подтверждаются цитатами из «Государя» Макиавелли.

Если мне скажут, что многие уже были государями и делали великие дела во главе армии, но, по общему мнению, были щедрыми, я бы сказал, что вы можете потратить либо свое, либо чужое.В первом случае полезна бережливость, во втором — максимальная щедрость.

Следовательно, компетентный государь должен уравновесить жадность и щедрость. Щедрость — это когда ты ищешь только власти. Получив его, не лишним будет продемонстрировать свою скупость. В конечном итоге люди будут больше удовлетворены низкими налогами, чем вашей щедростью.

Хорошие советники

Каждому государю важно иметь хороших советников. В рассказе есть примеры руководителей, которые были мастерами на все руки, но никто из них не мог быть экспертом во всех без исключения вопросах.Набор советников и работа с ними говорит о лидерских качествах правителя.

Качество советников также зависит от суверена. Решив, в каких сферах вам нужна помощь, вы должны поддерживать хорошие отношения с министрами, чтобы они искренне служили вашим интересам. При этом за ними следует постоянно ухаживать. Как только вы обнаружите, что кто-то действует в ваших интересах, немедленно уволите его, советует автор трактата. Тем, кто верно служит, следует вручить щедрую награду.Однако он не должен быть чрезмерным, чтобы не спровоцировать интриги за вашей спиной.

Государь тоже должен иметь возможность спросить совета. Служители должны видеть, что вы цените честное мнение и никогда не наказываете их за правду, какой бы горькой она ни была. В противном случае вы всегда будете слышать только приукрашенную ложь или откровенную лесть.

В этом случае не стоит безоговорочно прислушиваться к совету. Если вы позволите министрам самим отдавать приказы, люди быстро усомнятся в вашей компетенции.Вы всегда должны четко давать понять, что окончательное решение о том, обращаться за советом на этот раз или нет, принимаете вы.

Обзоры

В рецензиях на «Повелителя» Макиавелли отмечается, что это книга, с которой должен быть знаком каждый образованный человек. Его использовали правители всего мира на протяжении многих веков.

Вся книга представляет собой сборник инструкций и предписаний, которые действительно необходимы и полезны любому правителю. В нем можно найти реальные примеры определенных действий, признаки неудач правителей разных лет.В рецензиях на книгу «Государь» Макиавелли подчеркивает, что эти комментарии в ней считаются наиболее ценными.

Важно, чтобы весь представленный материал был просто доступным и логичным. Хорошие отзывы о «Повелителе» Никколо Макиавелли могут побудить многих познакомиться с этим бессмертным трактатом, которому уже несколько веков.

Стоит отметить, что это произведение остается довольно популярным среди тех, кто не интересуется историей и политикой.Во многом это связано с тем, что автор дает советы о том, как получить и сохранить власть, в небольших главах, которые легко воспринимаются.

Допустим, есть отрицательные отзывы о «Повелителе» Макиавелли. Некоторых книга не впечатлила, они утверждают, что работа будет интересна и полезна только нынешним авторитетам, а для других она останется лишь источником бесполезных знаний.

.