История Византийской империи. От основания Константинополя до крушения государства – аналитический портал ПОЛИТ.РУ
Издательства «КоЛибри» и «Азбука-Аттикус» представляют книгу Джона Норвича «История Византийской империи: От основания Константинополя до крушения государства» (перевод Оксаны Постниковой). Известный британский историк Джон Джулиус Норвич представляет подробнейший обзор истории Византийской империи начиная с ее первых дней и до трагической гибели.
«Византийская империя просуществовала 1123 года и 18 дней — с основания Константином Великим в понедельник 11 мая 330 года и до завоевания османским султаном Мехмедом II во вторник 29 мая 1453 года. Первая часть книги описывает историю империи от ее основания до образования западной соперницы — Священной Римской империи, включая коронацию Карла Великого в Риме на Рождество 800 года. Во второй части рассказывается об успехах Византии на протяжении правления ослепительной Македонской династии до апогея ее мощи под властью Василия II Болгаробойцы, однако заканчивается эта часть на дурном предзнаменовании — первом из трех великих поражений в византийской истории, которое империя потерпела от турок-сельджуков в битве при Манцикерте в 1071 году.
Третья, и последняя, часть описывает то, каким судьбоносным оказалось это поражение. История последних двух веков существования Византии, оказавшейся в тени на фоне расцвета династии Османской империи в Малой Азии, наполнена пессимизмом, и лишь последняя глава, при всем ее трагизме, вновь поднимает дух — как неизбежно должны заканчиваться все рассказы о героизме», — говорит Джон Джулиус Норвич.
Предлагаем прочитать фрагмент из главы, посвященной эпохе иконоборчества.
Внезапное появление иконоборчества на византийской религиозной сцене часто объясняют близостью к исламскому миру, в котором сама мысль о подобных изображениях считалась отвратительной, и было бы трудно спорить с тем, что Лев III, чья семья почти наверняка была родом из малообитаемой Восточной Анатолии, ощутил на себе влияние исламских принципов. Одновременно эта новая и революционная доктрина была явным следствием монофизитства: если мы принимаем лишь божественную природу Христа, следовательно, мы не можем одобрить его двух- или трехмерные изображения в виде человека.
Кроме того, у иконоборцев были и серьезные доводы более практического толка. В течение какого-то времени культ икон становился все более неконтролируемым, и дело дошло до того, что святые изображения сами по себе стали объектом открытого поклонения, порой выполняя функции крестных отца и матери во время крещения. Таким образом, иконоборческий манифест, принятый епископами Малой Азии, стал протестом против того, что они считали вопиющим идолопоклонством.
Сам Лев поначалу не проявлял подобных склонностей. Похоже, он изменил свое отношение к этому вопросу под мусульманским и иудейским влиянием, а также под воздействием некоторых своих христианских подданных. В 725 году Лев прочел несколько проповедей, в которых указывал на более вопиющие нарушения, допускаемые иконопочитателями (так называли тех, кто поклонялся изображениям), которые он считал открытым неповиновением Закону Моисея, изложенному во второй заповеди1. Затем в 726 году Лев решил подать личный пример. Главный вход императорского дворца, известный как ворота Халки (греч.
«медный»), был обращен на восток, в сторону храма Святой Софии; над огромными бронзовыми воротами, давшими входу название, располагалась большая икона с изображением Христа. Именно ее, самую большую и известную в городе, Лев выбрал для уничтожения первой. Реакция народа последовала незамедлительно: на руководителя группы по уничтожению иконы напала толпа разъяренных женщин, которые убили его на месте. Последовали многочисленные демонстрации, массовые мятежи вспыхнули в армии и на флоте. Европейские подданные императора, будучи наследниками греко-римской традиции, покинули своего суверена, не сомневаясь в своих чувствах. Они любили и почитали эти изображения и были готовы за них бороться. В 727 году поднял мятеж Равеннский экзархат; жителей поддержал папа, который, помимо естественного чувства отвращения к уничтожению священных изображений, оскорбился самонадеянностью императора, претендовавшего на верховную власть в богословских вопросах. Экзарха убили, а взбунтовавшиеся гарнизоны, набранные из местных жителей, выбрали себе командиров и заявили о своей независимости2.
Следует отметить, что эти волнения последовали не за каким-то императорским указом, а за одним-единственным поступком самого императора — уничтожением иконы над вратами Халки. Следовало ожидать, что Лев, увидев подобную реакцию, остановится; однако его решимость не могло поколебать ничто. В 730 году он наконец издал единственный эдикт против религиозных изображений, в котором приказал немедленно уничтожить их все. Отказывающимся повиноваться грозили арест и наказания. На востоке самый тяжкий удар пришелся на монастыри, многие из которых владели великолепными коллекциями древних икон и огромным количеством святых реликвий, которые были обречены той же участи. Сотни монахов втайне бежали в Италию и Грецию, прихватив с собой небольшие сокровища, которые можно было спрятать под рясой. Другие искали убежища в пустынях Каппадокии, где вышедшие на поверхность отложения мягкого и рыхлого туфа издавна давали прибежище другим христианским общинам, которым угрожали наступавшие сарацины. Тем временем на западе папа Григорий II публично осудил иконоборчество и написал Льву III письмо, предлагая ему оставить задачу определения догм христианства тем, кто в ней больше компетентен.
Первым побуждением Льва было поступить с Григорием так же, как Констант II обошелся с папой Мартином; однако корабли, отправленные для ареста понтифика, затонули в Адриатике, а прежде чем Лев предпринял еще какие-то действия, папа умер. Его преемник Григорий III занял такую же решительную позицию, обещая отлучение от церкви всем нечестивцам, которые посягнут на священные предметы. Лев ответил на это переводом сицилийских, калабрийских и многих балканских епископов из-под юрисдикции папского престола в константинопольскую. С тех пор отношения между восточной и западной церквами характеризовались неприкрытой враждебностью.
Нам мало известно о последнем десятилетии правления Льва III. Хотя 730-е годы стали для Византии относительно спокойным временем, они вовсе не были счастливыми. Лев III, как в свое время Ираклий, спас западный мир, однако Ираклий стремился покончить с религиозным расколом, в то время как Лев, похоже, почти намеренно его поощрял. После его смерти 18 июня 741 года империя осталась защищенной от арабских врагов, но при этом разрозненной, как никогда глубоко и безнадежно.
Константин V, сын и преемник Льва III Исавра, был последним человеком, которому удалось ее объединить. Известный под некрасивым прозвищем Копроним (появившимся, видимо, в результате неловкой ситуации во время его крещения)3, он с детства прочно ассоциировался с иконоборчеством. Скорее всего, именно по этой причине его зять Артавазд, который был намного старше, неожиданно напал на него в 742 году и провозгласил себя василевсом, после чего немедленно приказал восстановить иконы, которые стали возникать в поразительном количестве. В течение 16 месяцев Константинополь выглядел как прежде, но Константин V вскоре отомстил зятю. Артавазда и двух его сыновей публично ослепили, короновавшего Артавазда патриарха Анастасия подвергли порке, раздели догола, усадили задом наперед на осла и провезли по Ипподрому, после чего, как ни удивительно, восстановили в сане. Однако Константин V всегда старался уменьшить влияние церковных иерархов, и обесчещенный патриарх идеально подходил для этой цели.
После этих событий ненависть Константина V к иконопочитателям разгорелась еще сильнее, и преследования стали более жестокими. Однако в отношении других сфер иконоборцы вовсе не были аскетами, вполне приветствуя в изобразительном искусстве мирские темы. Например, во Влахернской дворцовой церкви мозаичные изображения жития Христа заменили пейзажами, а дворец патриарха украсили не совсем подходящими сценами скачек и охоты. Сам Константин V был бисексуалом, окружал себя красивыми фаворитами и фаворитками и, как говорят, отлично играл на арфе. Однако по сути своей он был глубоко религиозным монофизитом; правда, прошло еще двенадцать лет, пока он почувствовал достаточно сил для созыва церковного собора и официального одобрения иконоборчества.
Константин V предусмотрительно не стал приглашать представителей из патриархатов Александрии, Антиохии и Иерусалима, так как все тамошние патриархи высказывались в пользу религиозных изображений. Разумеется, не было отправлено и приглашение в Рим.
Таким образом, скромное собрание, начавшееся 10 февраля 754 года, вряд ли имело право называться Вселенским собором. После семи месяцев дебатов собор пришел к выводам, которые никого не удивили: природа Христа неограниченная — следовательно, ее нельзя представить в виде фигуры внутри конечного пространства; изображения Богородицы и святых отдают языческим идолопоклонством, поэтому также подлежат осуждению.
Это были именно те выводы, которые требовались императору. Его указы заново подтвердили, иконопочитателей отлучили от церкви. Продолжались преследования, особенно в отношении монастырей — «неприличных мест», как он их называл. Самой известной жертвой императора стал Стефан, настоятель монастыря Святого Авксентия. Его обвинили во всевозможных пороках и до смерти забили камнями прямо на улице; однако он был лишь одним из нескольких тысяч непокорных монахов и монахинь, которые претерпевали осмеяние, увечья или смерть, защищая иконы. Стратиг Фракисийской фемы, расположенной на западе Малой Азии, приказал всем монахам и монахиням вступить в брак, угрожая в противном случае переселить их на Кипр.
Говорят, что он жег бороды несговорчивым монахам и предавал огню целые библиотеки.
Монастырей в Византии действительно стало опасно много. Огромные территории Малой Азии до сих пор оставались малонаселенными, особенно после эпидемии бубонной чумы 745–747 годов, которая унесла жизни трети их обитателей. Империи требовались люди, чтобы возделывать землю, защищать границы и, самое главное, обеспечивать прирост населения. Вместо этого все больше людей обоего пола выбирали жизнь, не приносящую государству никакой пользы. Однако Константин проиграл битву: вскоре после его смерти монастыри стали такими же населенными, как и прежде. Несмотря на весь свой вклад в культуру, они продолжали истощать жизненные силы Византии.
Иконоборчество настолько омрачило годы правления Константина Копронима, что его военные заслуги часто оставляют без внимания. Он был храбрым воином, блестящим тактиком и полководцем, и из всех подданных больше всего его любили солдаты. Ему сопутствовала удача, когда в 750 году пресеклась дамасская династия Омейядов и халифат перешел в руки багдадских Аббасидов, которых больше интересовали Персия и Афганистан, нежели Европа, Африка и Малая Азия; благодаря этому император смог уделить внимание более близким к Константинополю опасностям.
Особого внимания требовали булгары (болгары). С этого времени сменяющие друг друга кампании против болгар стали привычной частью византийской жизни. Самому Константину предстояло провести не меньше десяти таких кампаний; в одной из битв, состоявшейся 30 июня 763 года, он полностью уничтожил вторгшуюся на территорию империи армию хана Телеца, отпраздновав эту победу триумфальным входом в столицу. Однако в 775 году, во время похода в сильную августовскую жару, ноги Константина V настолько распухли, что больше не держали его. Он не дожил до возвращения домой и умер 14 сентября в возрасте 57 лет.
Прискорбно, что Константин V никогда не заботился о своих западных владениях так, как о восточных. Вместо того чтобы противостоять наступающим лангобардам, он своими попытками навязать иконоборчество намеренно восстановил против себя папу, а вместе с ним и большинство его итальянской паствы. Экзархат каким-то образом пережил события 727 года, но в 751 году Равенну в конце концов захватил король лангобардов Айстульф, и последний плацдарм в Северной Италии был потерян.
Покинутый императором Рим был почти беззащитен перед врагом, однако ненадолго: по ту сторону Альп, на западе, быстро росла и крепла новая сила. Предводитель франков Пипин Короткий низложил короля Хильдерика III из династии Меровингов, и папа Стефан II лично отправился во Францию, где в 754 году совершил его помазание на трон короля франков. В ответ Пипин пообещал ему вернуть папству все территории, прежде принадлежавшие империи и захваченные лангобардами. Он сдержал слово.
Войска франков хлынули в Италию, поставили Айстульфа на колени, и в 756 году Пипин, добравшись через Центральную Италию до Равенны, Перуджи и самого Рима, провозгласил папу единственным правителем бывшего экзархата. Его полномочия делать такие заявления были сомнительны, если не сказать больше, однако его альянс с папой меньше чем полвека спустя привел к основанию единственной христианской формы правления (помимо самого института папства), которая выдвигала требования, равные притязаниям Византии, — Священной Римской империи.
1. Синодальный перевод Библии: «Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои» (Исх. 20:4; Втор. 5:8–10). — Прим. науч. ред.
2. Кстати, это ознаменовало собой рождение Венецианской республики. — Прим. автора.
3. Копроним означает «навозник»: говорили, что во время крещения младенец Константин испражнился в купель, осквернив тем самым таинство.
Второй Рим
РЕШАЕМ ПРОБЛЕМУ. Что общего было у старой и новой столицы?
Новая столица. В 330 г. в Римской империи состоялся необычный праздник. Император Константин I торжественно освятил свою новую столицу, всего за четыре года выросшую на месте небольшого греческого города Византия.
На берегу Босфорского пролива по повелению Константина был выстроен огромный город — с широкими улицами и просторными площадями, с дворцами, портиками, акведуками, банями, многоэтажными домами, ипподромом, — город, щедро украшенный мозаиками, памятными колоннами и сотнями статуй.
Крепостные стены Константинополя (стены Феодосия)
Отовсюду свозил император в создаваемый им город всё самое ценное, чудесное и замечательное. Своей новой столице Константин дал гордое имя Новый Рим.
Как и Рим, она лежала на семи холмах. Как и в Риме, здесь была центральная площадь — форум. Как и в Риме, знатные горожане составляли сенат (по-гречески синклит). Но самое главное, отсюда, как когда-то из Рима, император вместе с сотнями столичных чиновников управлял огромной Римской империей.
И всё же чаще новую столицу называли именем её создателя — «Град Константина», что по-гречески звучит Константинополь.
Константинополь стал центром Римской империи. Для множества её подданных Константинополь был не просто городом, а центром ойкумены — обитаемого мира.
Базовый уровень. Вспомни, какие названия носил город, построенный Константином, кроме упомянутых в тексте?
Базовый уровень. Вспомни, что такое сенат, форум?
Повышенный уровень. Что общего было у Рима и Константинополя?
Высокий уровень. Дай краткую характеристику новой столицы Римской империи.
Надо запомнить.
303 год — основание Константинополя
Синклит — сенат по-гречески.
Ойкумена — известный обитаемый мир.
РЕШАЕМ ПРОБЛЕМУ. В чем была разница в положении западной и восточной частей империи?
Запад и Восток. В то время как Константинополь рос и процветал, «старый» Рим, Италия, да и вся западная половина империи приходили в упадок.
Забрасывались обрабатываемые раньше земли, сокращалась торговля, пустели города. Вслед за этим слабела армия, ухудшалось образование, тяжелее становилась жизнь.
Не случайно Константин решил перенести столицу на Восток. В восточной половине империи, на Балканах, в Малой Азии, на Ближнем Востоке, положение было намного лучше. Жизнь кипела в многочисленных богатых городах. На их улицах можно было услышать латинскую, сирийскую, армянскую, еврейскую, персидскую речь. Но всё же главным языком восточной части империи был греческий. Со временем греческий станет официальным языком константинопольского двора и правительственных чиновников, вытеснив латинский. Латинский же останется главным языком западной части Римской державы.
Базовый уровень. Какой язык стал основным в Западной Римской империи? Какой — в Восточной?
Повышенный уровень. В чем состояла разница между положением западной части Римской империи и восточной?
РЕШАЕМ ПРОБЛЕМУ.
Почему о Римской империи времен Константина говорят как о христианской империи?
Христианская империя. Император Константин не только основал новую столицу империи. Ещё в 313 г. он прекратил гонения на христиан, а позже даже стал их поддерживать. При преемниках Константина в 381 г. христианство будет объявлено в империи государственной религией. Теперь преследованиям подвергались те, кто отказывался верить в учение Иисуса Христа и поклоняться ему.
Христианская церковь стала частью государственного устройства. Христиане из нескольких соседних городских кварталов или нескольких соседних деревень объединялись в приход во главе с приходским священником.
Над священниками нескольких приходов стоял епископ. Собственный епископ был почти в каждом крупном городе империи. Подчинённые епископу священники проводили богослужения в приходских церквах, а сам он — в кафедральном соборе.
Во главе нескольких епископств стоял верховный епископ — архиепископ или митрополит. Самыми почитаемыми из них были пять патриархов — Иерусалимский, Александрийский, Антиохский, Римский и Константинопольский. Иногда каждого из патриархов уважительно именовали греческим словом папа, но со временем это название закрепилось только за митрополитом Рима.
Клир (священники) наставлял в христианской вере свою паству — обычных мирян. В отличие от клира, монахи стремились избежать общения со всем мирским. Монахами становились те христиане, которые решили посвятить всю свою жизнь молитвам и размышлениям — либо в одиночестве, в уединённых местах, либо же вместе с другими монахами за стенами монастырей. Впрочем, некоторым из них всё же приходилось возвращаться в мир, ведь епископов нередко избирали именно из числа монахов.
Со времён Константина христианская церковь и императорская власть действовали в тесном союзе. Считалось, что император-христианин и церковь совместно управляют сообществом верующих, чтобы подготовить мир ко второму пришествию Иисуса Христа. Ведь, согласно христианским пророчествам, Римская империя — последняя мировая держава перед Страшным Судом.
Такое единство императорской власти и церкви позволяло императору созывать церковные соборы — собрания духовенства, призванные разрешить спорные вопросы вероучения или церковной жизни. Константин председательствовал на первом из таких соборов, хотя тогда ещё даже не был христианином.
Соборы решали, какие христианские учения считать верными, а какие — ложными. Сторонников осуждённых соборами мнений преследовали и церковь и императорская власть. Многие из них вынуждены были покинуть империю и уйти в дальние страны — к германцам, в Персию, в Аравию. Так христианские общины постепенно появились даже в Индии и Китае.
Базовый уровень. Кто стоял во главе всей христианской церкви?
Базовый уровень. Какую роль играли церковные соборы?
Повышенный уровень. Как менялось отношение к христианам в Римской империи?
Высокий уровень. Что позволяет говорить о том, что христианская церквь стала частью государственного устройства?
Надо запомнить.
Устройство христианской церкви.
Приход — объединение христиан из нескольких соседних кварталов или деревень.
Приходской священник — глава прихода.
Епископ — руководитель церковной области — епископии
Архиепископ или митрополит — верховный епископ, глава нескольких епископств.
Патриарх или папа — глава христианской церкви.
Клир — священники.
Паства или миряне — последователи христианства, обычные христиане.
Монах — член религиозной общины, принявший обеты бедности и безбрачия и удалившийся от мира людей.
Церковные соборы — собрания духовенства, призванные разрешить спорные вопросы вероучения или церковной жизни.
РЕШАЕМ ПРОБЛЕМУ. Какими качествами должен был обладать человек, для того, чтобы стать императором?
Власть императора. Император считался самодержцем, воля его была законом. Однако, чтобы оказаться на императорском престоле, вовсе не требовалось особо знатное происхождение или, например, родство с предыдущими императорами.
Считалось, что весь народ вместе с сенатом и армией возводит в императоры своего лучшего представителя. Поэтому нередко на императорском престоле оказывались люди из низов общества, порой даже крестьяне.
Если жителей Константинополя не устраивал правящий император, они выходили на улицы с криками: «Другого императора римлянам!» Иногда народу удавалось добиться смены государя.
Впрочем, чаще императоров свергали в результате дворцовых заговоров.
«Хороший» император должен был советоваться о важнейших делах с духовенством, прежде всего с патриархом Константинопольским. Императору вообще следовало вести себя как доброму христианину, хотя бы внешне. Например, ему полагалось проявлять христианское смирение. При коронации к новому императору подходили каменотёсы и спрашивали, из какого мрамора изготовить для него гробницу. Это делалось для того, чтобы император и в минуты высшего торжества не забывал о ничтожности своего земного могущества и неотвратимости смерти.
Базовый уровень. Какова была власть императора?
РЕШАЕМ ПРОБЛЕМУ. В чем разница между римлянами, ромеями и византийцами?
Римляне, ромеи, византийцы? Подданные константинопольских императоров считали себя римлянами, даже если не знали ни слова по-латыни. Они называли себя ромеи, что по-гречески означает «римляне», а империю — Ромейской, т.
е. Римской. Однако в самом городе Риме и на всём латинском Западе восточных соседей, говоривших в основном по-гречески, предпочитали называть не римлянами, а греками.
Чтобы избежать путаницы, историки решили проводить различие между древней Римской империей (времён Октавиана Августа, Нерона или Диоклетиана) и Ромейской империей (времён Константина и его преемников). Вторую из них обычно называют Византией по имени города, давшего начало Константинополю. Жителей Византии, по большей части греков, историки называют византийцами, а их императора — византийским. (Византийского императора историки, кроме того, порой называют по его греческому титулу василевсом, т. е. царём.)
Базовый уровень. Кто такие ромеи?
Базовый уровень. Кто такие византийцы?
Надо запомнить.
Василевс — византийский император, царь.
Основание Константинополя – Ново Скрипторий
Константин, чья победа над соперниками была обеспечена его талантами администратора и дипломата не в меньшей степени, чем его военным искусством, был одним из тех людей, чьи твердые практические способности наложили отпечаток на истории мира гораздо более глубокий след, чем оставили многие завоеватели и законодатели бесконечно более гениальные. Он был человеком того замкнутого, самонадеянного, несимпатичного типа ума, который мы узнаем в его великом предшественнике Августе.
Хотя напряжение старой римской крови в его жилах, должно быть, было небольшим, Константин был во многих отношениях типичным римлянином. Рожденный на Дунае, выросший при дворах и лагерях Азии и Галлии, он был абсолютно свободен от какого-либо суеверного почтения к древней славе города на Тибре, которое вдохновляло многих его предшественников. Италия была для него всего лишь второстепенной провинцией среди его обширных владений.
Когда он раздал свои владения между наследниками, именно Галлию он отдал в качестве самой благородной доли своему старшему и любимому сыну: Италия была для него долей младшего ребенка.
До него были императоры, пренебрегавшие Римом: варвар Максимин I жил у Рейна и Дуная; политический Диоклетиан выбрал Никомедию в качестве своей любимой резиденции. Но никто еще не помышлял о том, чтобы возвысить соперницу владычице мира и превратить Рим в провинциальный город. Если предшествующие императоры и жили далеко, то только для нужд войны на границах или для управления отдаленными провинциями. Константину было суждено воздвигнуть против Рима соперничающую с цивилизованным миром метрополию, имперский город, который должен был быть не простым лагерем и не простым двором, а административным и торговым центром римского мира.
Когда Константин однажды решил сделать своей столицей Византию, предпочитая ее любому другому месту на Балканах, он принял меры с присущей ему энергией и тщательностью.
Границы нового города сразу же были обозначены торжественными процессиями в древнеримском стиле. В более поздние века была рассказана живописная легенда, объясняющая великолепный масштаб, в котором он был запланирован. Мы читаем, что император выступил пешком, сопровождаемый всем своим двором, и начертил своим копьем линию, где должны были быть проведены новые укрепления. По мере того как он продвигался все дальше и дальше на запад вдоль берега Золотого Рога, пока не оказался более чем в двух милях от исходной точки, ворот старой Византии, его спутники все больше и больше удивлялись обширности его замысла. Наконец они осмелились заметить, что он уже превысил самые широкие пределы, которые могут потребоваться имперскому городу. Но Константин повернулся, чтобы упрекнуть их: «Я буду идти, — сказал он, — пока Он, невидимый проводник, идущий впереди меня, не сочтет нужным остановиться». Руководствуясь своим таинственным предчувствием величия, император продвинулся вперед, пока не оказался в трех милях от восточного угла Византии, и повернул свои шаги только тогда, когда включил в свою пограничную линию все семь холмов, которые охватывают полуостров между Пропонтидой и Золотой Рог.
Возвышение сразу за стенами старого города, где во время осады до н. э. стояла палатка Константина. 323, был выбран в качестве торговой площадки для нового фонда. Там он воздвиг Милион, или «золотую веху», от которой в будущем должны были отмерять все расстояния восточного мира. Эта «центральная точка мира» была не просто камнем, а небольшим зданием, похожим на храм, с крышей, поддерживаемой семью столпами; внутри была помещена статуя императора вместе со статуей его почитаемой матери, христианской императрицы Елены.
Юго-восточная часть старого города Византии была выбрана Константином для своего императорского дворца. Это место было очищено от всех частных домов на площади в 150 акров, чтобы освободить место не только для великолепной резиденции для всего его двора, но и для просторных садов и увеселительных площадок. Стена, начинавшаяся у Маяка, где Босфор впадает в Пропонтиду, поворачивала вглубь суши и тянулась вдоль берега примерно на милю, чтобы отгородить имперскую территорию от города.
К северо-западу от дворца лежало центральное открытое пространство, в котором жизнь Константинополя должна была найти свой центр. Это был «Августеум», великолепный продолговатый форум, около тысячи футов в длину и триста в ширину. Он был вымощен мрамором и со всех сторон окружен величественными общественными зданиями. К востоку от него, как мы уже говорили, располагался императорский дворец, а между дворцом и открытым пространством находились три отдельно стоящих здания, соединенных колоннадой. Из них самыми восточными были Великие бани, известные по имени их строителя как «термы Зевксиппа». Они были построены в том же великолепном масштабе, что и прежние императоры в Старом Риме, хотя они, возможно, не могли соперничать по размерам с огромными термами Каракаллы. Константин использовал и расширил старые общественные бани Византии, которые были перестроены после взятия города Северусом. Он украсил фасад и дворы здания статуями, взятыми из всех известных городов Греции и Азии, старыми эллинскими шедеврами, избежавшими хищных рук двенадцати поколений грабителей-проконсулов и цезарей.
Там можно было увидеть Афину Линдскую, Амфитриту Родосскую, Пана, освященного греками после поражения Ксеркса, и Зевса Додонского.
К Термам на севере примыкало второе большое здание, на восточной стороне Августеума — Дом Сената. Константин решил наделить свой новый город сенатом по образцу сената Старого Рима и действительно убедил многие старые сенаторские семьи мигрировать на восток, разумно подарив пенсии и дома. Мы знаем, что собрание было достойно размещено, но никаких подробностей о здании Константина не сохранилось, поскольку оно было дважды разрушено в течение столетия. Но, как и Термы Зевксиппа, она была украшена древними скульптурами, среди которых Девять муз Геликона специально цитируются историком, описывающим сожжение этого места в до н. э. 404.
Связанный с Сенатским домом колоннадой, на севере располагался Дворец Патриарха, как вскоре стал называться епископ Византии, когда он возвысился до того же статуса, что и его братья в Антиохии и Александрии.
Прекрасное само по себе здание, с просторным залом для аудиенций и садом, патриаршее жилище было совершенно затемнено возвышавшимся за ним императорским дворцом. Так было и с самим патриархом: он жил слишком близко к своему царственному господину, чтобы получить какую-либо независимую власть. Как физически, так и морально он был слишком обделен вниманием своего августейшего соседа и никогда не находил ни малейшей возможности создать независимую духовную власть против гражданского правительства или основать itnperium in imperio, подобно римскому епископу.
Вдоль западной стороны Августеума, лицом к трем зданиям, которые мы уже описали, располагалось здание, которое играло очень заметную роль в общественной жизни Константинополя. Это был большой Ипподром, великолепный цирк длиной 640 локтей и шириной 160, в котором возобновлялись игры, которые так хорошо знал Старый Рим. Вся система гонок на колесницах между командами, которые представляли «фракции» Цирка, была воспроизведена в Византии с энергией, даже превосходившей преданность римлян скачкам.
Соперничество «синих» и «зеленых» с момента основания города было одной из самых ярких черт жизни этого места.
На Ипподром «Зеленые» всегда входили через северо-восточные ворота, а садились с восточной стороны; «Синие» подошли к северо-западным воротам и растянулись вдоль западной стороны. Императорская ложа, называемая Кафизмой, занимала всю короткую северную сторону и вмещала многие сотни мест для императорской свиты. Большой центральный престол кафизмы был местом, где монарх наиболее часто являлся своим подданным, и вокруг него разыгрывалось множество странных сцен.
Вниз по центру ипподрома шла «спина», или разделительная стена, которую показывал каждый цирк; он был украшен тремя любопытнейшими памятниками, чье странное соседство, казалось, почти олицетворяло разнородные материалы, из которых был построен новый город. Первым и старейшим был обелиск, привезенный из Египта и покрытый обычными иероглифическими надписями; второй был самым примечательным, хотя и одним из наименее красивых, древностей Константинополя: это был трехглавый медный змей, которого Павсаний и победоносные греки посвятили в Дельфах в 479 г.
до н.э., после того как они разгромили персидскую армию при Платцее. Золотого треножника, поддерживаемого головами змей, уже давно не было: его украли кощунственные фокейцы шесть веков назад; но посвятительные надписи, выгравированные на витках пьедестала, сохранились тогда и сохранились до сих пор, радуя археолога. Третьим памятником на «спине» была квадратная бронзовая колонна более современной работы, странным образом контрастировавшая с почтенной древностью своих соседей. По какой-то прихоти случая все три памятника сохранились до наших дней: огромные стены ипподрома рухнули, но его центральные украшения все еще стоят прямо посреди открытого пространства, которое турки называют Атмейдан, или место лошадей. , в смутной памяти о его древнем использовании.
Вдоль внешней восточной стены ипподрома на западной окраине Августеума стоял ряд небольших часовен и статуй, самой важной достопримечательностью среди которых был Милион или центральная веха империи, которую мы уже описали.
. Статуи, сначала немногочисленные, были увеличены более поздними императорами, пока они не заняли всю длину форума. Собственным вкладом Константина в коллекцию была высокая колонна из порфира, увенчанная бронзовым изображением, которое когда-то было Аполлоном-покровителем города Иераполя, но было превращено в изображение императора простым способом сбить его голову и заменить имперские черты.
К северу от Ипподрома стояла большая церковь, возведенная Константином для своих христианских подданных и посвященная Премудрости Божией (Святой Софии). Это было не знаменитое купольное здание, которое теперь носит это имя, а более раннее и более скромное здание, вероятно, имевшее тогда обычную форму базилики. Сгоревший один раз в пятом и один раз в шестом веках, он не оставил следов своего первоначального характера. От западных ворот Софии деревянная галерея, опиравшаяся на арки, пересекала площадь и, наконец, заканчивалась у «Царских ворот» дворца. Таким образом, император отправлялся на богослужение, не переходя улицу Халкопратии (медного рынка), которая находилась напротив Святой Софии.
Между Дворцом, Ипподромом и Кафедральным собором происходило большинство важных событий в истории города. Но к северу и западу город простирался на многие мили, и повсюду были примечательные здания, хотя никакое другое скопление не могло соперничать с этим скоплением вокруг Августея. Церковь Святых Апостолов, которую Константин предназначил для погребения своей семьи, была второй среди церковных построек города. Из дальних гражданских построек общественные амбары вдоль набережных, Золотые ворота, через которые большая дорога с запада входила в стены, и дворец преторианского префекта, исполнявшего обязанности правителя города, должны были быть в хорошем состоянии. достойный внимания. Статуя Константина верхом на коне, стоявшая у последнего здания, была одним из главных зрелищ Константинополя вплоть до конца средневековья.
Это было в 328 или 329 году нашей эры — точную дату установить нелегко — Константин определенно выбрал Византию своей столицей и начертил план ее развития.
Уже 11 мая 330 г. постройки были настолько развиты, что он смог провести праздник, посвященный их освящению.
Христианские епископы освятили недостроенный дворец и провели первую службу в Софии; ибо Константин, хотя сам еще не был крещен, решил, что новый город должен быть христианским с самого начала. В нем не было и следа язычества, за исключением нескольких старых византийских храмов, уцелевших, когда старые улицы были выровнены, чтобы расчистить землю для дворца и прилегающих зданий. Статуи богов, украшавшие Термы и здание Сената, стояли там как произведения искусства, а не как объекты поклонения.
Чтобы заполнить обширные пределы своего города, Константин пригласил многих сенаторов Старого Рима и многих богатых провинциальных землевладельцев Греции и Азии поселиться в нем, предоставив им места в своем новом сенате и участки для жилищ, которые они потребует. Бесчисленные чиновники и служащие императорского двора со своими подчиненными и рабами, должно быть, составляли весьма значительную часть нового населения.
Ремесленники и ремесленники тысячами соблазнялись особыми привилегиями. Купцы и моряки всегда были в изобилии в Византии, а теперь стекались в таком количестве, что прежнее коммерческое процветание города казалось незначительным. Самым действенным — хотя и самым деморализующим — даром, которым Константин одарил новую столицу для привлечения иммигрантов, была древняя римская привилегия бесплатной раздачи хлеба населению. Пшеничная дань Египта, которая ранее составляла часть общественного снабжения Рима, была передана в пользование Константинополю, и только африканский хлеб из Карфагена в будущем предназначался для пропитания старого города.
По завершении праздника посвящения в 330 г. н.э. императорский указ присвоил городу титул Нового Рима, и запись была помещена на мраморной табличке рядом с конной статуей императора, напротив Стратегиона. Но «Новый Рим» был фразой, которой суждено было существовать только в поэзии и риторике: мир с самого начала очень справедливо дал городу только имя основателя и упорно называл его Константинополем.
( Источник : «Византийская империя», C.W.C. Oman)
Исследование-отбор для Новоскрипторий : Анастасий Филопон
Вот так:
Нравится Загрузка…
Константин Великий — основатель Константинополя он захватил место старой Византии в качестве места для своей новой столицы. Это место было превосходно расположено для имперской резиденции, поскольку оно находилось напротив Азии, которой угрожали персы, и имело легкий доступ к Дунаю, где всегда кишели северные варвары. Обратите внимание, что Константинополь с самого начала был
Кристиан г.; в отличие от старого Рима, где язычество все еще крепко держало, по крайней мере, большую часть населения в течение почти столетия.Созомен (ок. 450 г. н.э.), Церковная история , II.3:
великие города, такие как Никомедия в Вифинии, Антиохия на Оронте и Византия. Он значительно улучшил этот последний город и сделал его равным Риму по силе и влиянию; ибо, когда он устроил свою империю, как он думал, и освободился от чужеземных врагов, он решил основать город, который будет назван его именем и по славе будет равен Риму.
С этим намерением он отправился на равнину у подножия Трои на Геллеспонте. . . и здесь он начертил план большого и красивого города и построил ворота на возвышенности, откуда они до сих пор видны морякам с моря. Но когда он дошел до этого места, ночью ему явился Бог и повелел искать другое место для своего города.
Ведомый божьей рукой, он пришел в Византию во Фракии, за Халкидоном в Вифинии, и здесь возжелал построить свой город и сделать его достойным имени Константина. Повинуясь повелению Божию, он расширил город, прежде называвшийся Византией, и окружил его высокими стенами; точно так же он построил великолепные жилые дома; и, зная, что прежнего населения недостаточно для такого большого города, он населил его знатными людьми и их семьями, которых призвал из Рима и других стран. Он ввел специальные налоги для покрытия расходов на строительство и украшение города, а также на снабжение жителей продовольствием. Он возвел все необходимые постройки для великой столицы — ипподром, фонтаны, портики и другие прекрасные украшения.
Он назвал его Константинополь и Новый Рим — и установил его как римскую столицу для всех жителей Севера, Юга, Востока и берегов Средиземного моря, из городов на Дунае и из Эпидамна и Ионического залива в Кирену и Ливию.
Он создал другой Сенат, который наделил теми же почестями и привилегиями, что и Рим, и стремился сделать город своего имени равным во всех отношениях Риму в Италии; и его желания не были напрасными, ибо по милости Божией он стал самым густонаселенным и богатым из городов. Поскольку этот город стал столицей Империи в период религиозного расцвета, он не был осквернен ни алтарями, ни греческими храмами, ни языческими жертвоприношениями. Константин также почтил этот новый город Христа, украсив его многочисленными и великолепными молитвенными домами, в которых Божество соблаговолило благословить усилия Императора, дав ощутимые проявления Своего присутствия.
Источник:
Из: Уильям Стернс Дэвис, изд., Чтения по древней истории: иллюстративные выдержки из источников, 2 тома.