Геракл на распутье — Русская историческая библиотека

Этот рассказ – не мифическое предание, но аллегория, выдуманная одним философом времен Сократа.

Во время пребывания Геракла на Кифероне, в том возрасте, когда отрок становится уже юношей и впервые заглядывает в свое будущее, он удалился однажды от пастухов и стад в уединение и, погруженный в глубокую задумчивость, размышлял, какой бы путь избрать ему в жизни. Тогда увидел он, что по направлению к нему идут две стройные женщины. В одной было так много приличия, благородства; в наружности ее выражалась непорочность, в ее поступи – скромность; чиста и незапятнана была ее одежда. Другая имела упитанное, изнеженное тело; белизна и румянец ее были усилены искусственно; ее манеры были слишком живы, одежда ее была рассчитана на то, чтобы как можно больше выказать прелести тела. Часто с самодовольством оглядывала она себя и осматривалась вокруг: видят ли ее другие; часто глядела она на свою собственную тень. Вот ближе и ближе подходят они к Гераклу; первая спокойно продолжает свой путь, другая же нетерпеливо спешит к юноше и говорит ему: «Вижу, Геракл, что ты раздумываешь, каким путем идти тебе в жизни. Избери меня спутницей: я поведу тебя путем приятным и удобным. Нет радости, которой ты не испытаешь, и жизнь проживешь без труда. Мало будут заботить тебя войны и другие предприятия, единственной заботой твоей будет – как бы поесть дорогого кушанья, как бы попить тонкого вина, как бы понежить взор, слух и другие чувства. Будешь спать ты на самой мягкой постели и без труда и забот доставать себе все эти утехи. О средствах ко всему этому не затрудняйся: не бойся, что все это будет стоить тебе больших умственных и физических трудов: ты будешь наслаждаться плодами чужих трудов и не будешь нуждаться ни в чем. Друзьям своим я даю право отовсюду извлекать пользу».

Геракл на распутье. Картина А. Карраччи, ок. 1596

 

Когда Геракл услышал эти обещания, он спросил: «Женщина, как же твое имя?” А та в ответ: «Друзья называют меня Блаженством; враги же, желая унизить, Пороком». Подошла между тем и другая и сказала: «Вот и я к тебе, любезный Геракл; я знаю родителей твоих, и нрав твой, и твое воспитание. По всему этому сужу, что из тебя мог бы выйти славный работник в великих подвигах добра и что через тебя я могла бы достигнуть еще большего уважения. Только не хочу я рисовать пред тобою обманчивую картину наслаждений; я скажу тебе все по правде, как установили боги. Знай, Геракл: без труда боги не дают людям никакого добра. Если ты хочешь, чтобы милостивы были к тебе боги, – служи им; хочешь, чтобы почитали тебя сограждане, – будь им полезен; будь благодетелем Эллады, и тогда вся Эллада будет удивляться твоей добродетели. Если хочешь, чтобы земля приносила плоды, возделай ее; хочешь, чтоб стада твои плодились, – ходи за ними; хочешь воевать и побеждать – научись прежде военному искусству; хочешь тело свое сделать послушным твоей воле – закали его трудом в поте лица». «Ну вот видишь, любезный Геракл, – вмешалась тут ее спутница, – как длинен и как труден путь, на котором эта женщина обещает тебе счастье и радости; я поведу тебя к блаженству более легким и коротким путем!» – «Несчастная, – отвечает ей Добродетель, – что есть у тебя хорошего? Ты прельщаешься всевозможными наслаждениями, предупреждая свои желания; ты ешь прежде, чем придет аппетит; пьешь, не имея жажды; чтобы поесть с охотой, ты выдумываешь искусственные блюда; чтобы с удовольствием попить, ты добываешь себе тонкие вина. Никакая постель для тебя не мягка достаточно: ты ложишься не от усталости, а от скуки. Друзей своих учишь ты бражничать целую ночь и спать лучшую часть дня; оттого они и обессиливают в молодых летах и тупеют в старости; беззаботно проводят они юность, с трудом влачат они жизнь свою в старости, стыдятся того, что сделали, тяготятся тем, что делают. Вот за что тебя, хоть и бессмертную, прогнали от себя боги; вот за что презирают тебя люди. Ты никогда не слыхала того, что приятнее всего звучит, – похвалы себе. Не видела ты никогда, что приятнее всего взору, – доброе дело. Я же, напротив, дружна с богами и добрыми людьми; без меня не делается ничего прекрасного ни у богов, ни у людей. Художнику – я добрая помощница; отцу семейства – верный страж; слуге – любезное пособие. Я честная участница в мирных занятиях, надежная союзница в войне и вернейший друг. Питье, пища и сон друзьям моим доставляют больше наслаждения, чем ленивцам, ибо они предаются всем этим удовольствиям, когда явится потребность. Юноши – в любви у стариков; старики – в уважении у юношей. С наслаждением вспоминают они о прежних подвигах, с радостью делают то, что требуется в настоящую минуту; благодаря мне они любезны богам, милы друзьям своим, в уважении у сограждан. По смерти же не предают их забвению, но воспетое и прославленное имя их переходит к потомству, и передаются они на память всех времен. Решись на такую жизнь, Геракл, сын почтенных родителей, и ты достигнешь высшего счастья». Не задумываясь долго, благородный юноша последовал зову Добродетели и с тех пор терпеливо идет по трудной стезе к своему счастью.

 

К статье «Мифы о Геракле»

Геркулес на распутье | это… Что такое Геркулес на распутье?

Картина Аннибале Карраччи (ок. 1596) — одно из самых известных изображений сюжета, получившая распространение благодаря гравированным воспроизведениям

Геркулес на распутье, Геракл на распутье, Геракл на перепутье, Выбор Геркулеса, Выбор Геракла (итал.  Ercole al bivio, Scelta di Ercole) — аллегорический сюжет, изображающий колебания античного героя Геракла между двумя жизненными судьбами — Добродетелью (греч. αρετε, κακια, лат. virtus), путем трудным, но ведущим к славе, и Пороком (греч. ηδονή, лат. voluptas), путем, на первый взгляд легким и полным привлекательности.

Выражение «Геркулес на распутье» применяется к человеку, затрудняющемуся в выборе между двумя решениями, одно из которых явно является правильным, зато второе — приятным.

Содержание 1 Истоки иконографии 1.1 Обработка и исследования в Новое время 2 Описание 3 В музыке 4 См.также 5 Ссылки 6 Примечания

Истоки иконографии

Эта история была впервые рассказана греческим софистом Продиком в своей речи, но дошла до нас в пересказе Сократа, записанном Ксенофонтом («Воспоминания о Сократе», II, 1, 21-34). Продик аллегорически изложил проблему выбора, с которой сталкивается каждый человек в начале своего жизненного пути, избрав для большей наглядности героем своей аллегории знаменитого героя. Важно новшество, внесенное им в сюжет — Продик говорит о свободе воли человека в выборе своей жизни, тогда как согласно мифам, судьба Геракла была уже жестко предопределена его отцом при рождении — стать героем.

Следует уточнить, что этот сюжет не является древнегреческим мифом и не входит в список эпизодов жизни Геракла. Хотя встречается помещение его в конкретный период его жизни — раннее служение Эврисфею, оно не находит обоснования в античных источниках и является поздним измышлением.

Рассказ Ксенофонта о «встрече Геракла с Добродетелью и Порочностью»^[1]

Картина Джироламо Бенвенуто, конец XV века

Далее об этом упоминает, в частности, Цицерон в трактате «Об обязанностях» (I. 118). Из простого эпизода в диалогах Ксенофонта, сюжет, находя параллели в «Сне Сципиона» из труда Цицерона и Punica Силия Италика, (Dream of Scipio), перед которым явились две аналогичные женские фигуры, превращается в богатую и обильно усложненную деталями философскую аллегорию^[2]. Barrell указывает, что этот выбор — не просто между Добродетелью и Пороком, а между гражданскими, публичными добродетелями и персональными, приватными пороками (в частности отказом от гражданского долга)

[3].

Обработка и исследования в Новое время

В эпоху Возрождения Петрарка создал художественный образ христианизированного Геракла, размышляющего над выбором жизненного пути, в своем трактате De vita solitaria. В эпоху Ренессанса выбор Геркулеса становится символом духовной борьбы, «психомахии», благодаря которой античный герой эволюционирует в блуждающего рыцаря, и наконец в аллегорию Христа^[4]. Маттео Пальмьери (1406—1475) в Libro della vita civile аллегорически конструирует этот выбор как колебания между активной prudentia (благоразумие, примарное удовлетворение ежедневных телесных нужд) и созерцательной sapientia (высшая мудрость, которая рождается в одиночестве в размышлении о неземных, высших, божественных материях, «героическая меланхолия»)^[5].

Себастьян Брант в своем «Корабле дураков» описывает дурака, который в отличие от Геракла не может сделать правильный выбор между двумя дорогами; также в 1512-13 им была написана пьеса Tugent Spyl («Пьеса Добродетели», публ. 1554), посвященная тому же сюжету.

Паоло ди Маттеис, 1712

Сюжет был широко известен в Новое Время, в частности, потому что этот древнегреческий текст был классическим упражнением на перевод в учебниках. Он часто упоминается в Британии. Томас Брэдшоу в «The Shepherds Star» (1591) излагает упрощенную версию Выбора Геракла. Далее следует упоминуть труд Бена Джонсона «Pleasure reconciled to Virtue» (1619). Граф Шефтсбери в 1713 году напечатал «Noticion of the historical draught, or Tablature of the Judgment of Hercules…»: оно включало инструкции к художнику Паоло ди Маттеису, которому он заказал картину на этот сюжет (впрочем, считается, что художник им не очень следовал)

[6]. Этот текст по искусству возник в полемике с французскими художниками и теоретиками, был широко распространен и переводился на многие языки. Роберт Дадсли (Robert Dodsley) в 1775 году опубликовал поэму «The Choice of Hercules».

Эрвин Панофски в своей работе «Hercules am Scheidewege» (1930) бросил свет на важность этого сюжета для искусства 16-17 веков, а Эдгар Винд («Pagan misteries in the Renaissance», 1967) анализировал эту тему подробней. Связь с Петраркой исследовал Theodor E. Mommsen «Petrarch and the Story of the Choice of Hercules».

В 1974 году голландский поэт Ганс Уоррен опубликовал стихотворение на этот сюжет^[7].

Описание

Рубенс. «Триумф Добродетели» — Геракл изображен уже сделавшим выбор, ок. 1620

Бенджамин Уэст, 1764

Герой обычно изображен сидящим под деревом. Перед ним стоят две женские фигуры, из которых ему надо сделать выбор (ср. Суд Париса). Правая женщина обычно олицетворяет Добродетель, левая — Порок (иногда, обычно в литературных текстах, их могут воплощать Афина и Афродита/Цирцея). Как рассказывает сюжет, обе женщины нарисовали перед ним прельстительные картины различного характера, и Геракл выбирает первую из них, (хотя в живописи позднего барокко может прослеживаться некая первоначальная склонность к пороку).

Фигура Добродетели, как правило, одета, а Порока обнажена или имеет открытую грудь. Порок (Распутство) может иметь следующие атрибуты: язычковая дудка сатира, тамбурин, маски — символ обмана, игральные карты — символ праздности, плетка и кандалы — символ наказания. Рядом с Добродетелью может стоять человек в лавровом венке и с книгой (поэт, который воспоет героя), она может персонифицироваться Минервой в воинских доспехах и соответствующими атрибутами — Порок, таким образом, персонифицируется подобием Венеры. Над Минервой может трубить Слава (или короновать героя венком), или сверху взирать Отец-Время (символ того, что героя будут помнить вечно).

За спинами женских аллегорических фигур могут разворачиваться пейзажи, иллюстрирующие сюжет. Путь Добродетели — узкая скалистая тропа, ведущая на горное плато вверх. Там может стоять Пегас (символ славы). Путь Порока — легкодоступная дорога, которая ведет в залитые солнцем долины с купальнями, в которых плещуются обнаженные люди.

В античную эпоху этот сюжет, по-видимому, не иллюстрировался, но стал весьма популярным в эпоху Возрождения и барокко^[8]. Геракл, согласно тексту, как правило, изображается еще молодым и безбородым, и может даже служить аллегорическим портретом какого-нибудь знатного заказчика или даже автопортретом. Встречаются переработки сюжета, заменяется не только Геракл, но два альтернативных пути, между которыми он должен сделать выбор — например, Джошуа Рейнольдс заставил великого актера Гаррика колебаться между двумя театральными жанрами, а Анжелика Кауфманн написала свой автопортрет, выбирающей между двумя свободными искусствами (впрочем, то, что она написала автопортрет, а не кантату, однозначно указывает на ее жизненный выбор).

В музыке

• Иоганн Себастьян Бах. «Геркулес на распутье»
  . Драма на музыке (BWV 213)^[9].
• Георг Фридрих Гендель. «The Choice of Hercules» (1751)
• Иоганн Адольф Хассе. «Alcide al Bivio»

См.также

• Витязь на распутье
• Суд Париса

Ссылки

• Граф Шефтсберри. «Noticion of the historical draught, or Tablature of the Judgment of Hercules…» Английский текст

Примечания

1. ↑ Перевод С.И. Соболевского
2. ↑ Kenneth Muir. Shakespeare Survey
3. ↑ Oswald Hanfling. Philosophical aesthetics: an introduction
4. ↑ Aeneid // Introduction
5. ↑ Noel L. Brann. The debate over the origin of genius during the Italian Renaissance
6. ↑ B.West. The Choice of Hercules between Virtue and Pleasure // V&A Museum
7. ↑ Herakles in de letteren van de Lage Landen
8. ↑
   Дж. Холл. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М.: Крон-пресс, 1996. С. 160
9. ↑ J. S. Bach. Herkules auf dem Scheide-Wege

При написании этой статьи использовался материал из «Словаря сюжетов и символов в искусстве» Джеймса Холла.

Архетипическое значение Геракла на перекрестке

Аннибале Карраччи, Выбор Геракла (1596)

T АФИНСКИЙ Философ и оратор, Продик, современник Сократа, написал эссе, широко известное как Геракл. «Перекрёсток», который он часто произносил устно перед благодарной публикой. Моральная аллегория, имеющая глубокое психологическое значение, описывает молодого Геракла на распутье, которому противостоят две женщины, олицетворяющие Порок и Добродетель. Каждый призывает его пойти своим путем: Леди Вайс утверждает, что легкий путь приведет к удовольствию и счастью; Леди Добродетель напоминает ему, что путь к истинному и прочному удовлетворению более труден и утомителен.

Нашим лучшим источником истории является диалог Ксенофонта Memorabilia (2.1.21–34), в котором Сократ представлен как рассказывающий историю Продика молодому протеже по имени Аристипп (очевидно, не одноименный основатель киренейской философской секты).

Благодаря Ксенофонту эта история была хорошо известна и на нее часто ссылались в древности и за ее пределами. Филон Александрийский (ок. 20 г. н.э.), еврейский философ-среднеплатоник (и, как оказалось, фактический отец христианской аллегорической интерпретации Библии), расширил тему Продика в обсуждении «двух жен душа’ ( О жертвоприношениях Каина и Авеля 1.5.21−34). Трактовка Филона весьма интересна сама по себе, отчасти из-за его замечательного списка (раздел 1.5.31) из более чем 150 отрицательных прилагательных для описания приверженца Удовольствия. Читатели Филона узнают связь этой истории с его аллегорической интерпретацией мифа об Эдемском саду.

Столетия спустя св. Амвросий Медиоланский (ок. 390 г. н.э.), в Каин и Авель 4.13−5.15, перефразировал рассуждения Филона и связал их со «странной женщиной» (Uebersax, 2009).) в Книге Притчей (Притчи 2:16-19; 5:3-8; 5:15-19; 5:20; 6:24-26; 7:5-27; 9:13-18; 20: 16; 22:14; 23:27–35; 27:13, 15), олицетворение наслаждения и/или безрассудства и противник добродетельной «жены юности твоей» (Притчи 5:15–19).

Цицерон в произведении «О моральных обязанностях » (1. 32.118; 3.5.25), адресованном его сыну, упоминает историю Продика в контексте выбора карьеры. Другие тоже поняли, что в этой сказке говорится о выборе долгосрочного жизненного пути. Однако у нас есть веские основания полагать, что эта история имеет более глубокое психологическое и более экзистенциальное значение. Одним из ключей к более глубокому смыслу является сильное обращение истории на протяжении веков к художественному воображению. В роли Эрвина Пановского (1930) в основополагающем труде по истории искусства описывает историю Продика, в которой были обнаружены десятки картин и рисунков, начиная с эпохи Возрождения.

Еще один ключ к более глубокому смыслу — увидеть, как одна и та же тема выражается во многих вариациях в древности. Самый ранний и наиболее известный пример в греческой традиции — « произведения и дни 1.287−294» Гесиода.

Злоба (κακότητα; kakotes ) легко обретается в изобилии: ровна дорога и совсем близко она обитает. Но перед добродетелью (ἀρετῆς; arete ) бессмертные боги наложили пот: долог и крут путь к ней и груб вначале; но когда вы достигаете вершины, тогда, наконец, дорога становится легкой, хотя и трудной.
Источник: Hesiod, Works and Days 1.287−294 (tr. Evelyn-White)

Этот отрывок служит виртуальным воплощением книги 1 из Works and Days , которая также содержит мифы о Пандоре и Ages of Man. , обе аллегории морального падения.

Суд Париса

Сандро Боттичелли, Суд Париса (ок. 1488)

В греческой мифологии аналогичный троп встречается в Суде Париса, где Парис (принц Трои и брат Гектора) должен выбрать, какую богиню красивее: Афина, Гера или Афродита — аллегорически символизирующие соответственно Мудрость, домашнюю добродетель и чувственное наслаждение. Его выбор Афродиты над Афиной и Герой привел к Троянской войне. Если мы понимаем Троянскую войну как аллегорический символ принципа психомахии или конфликта между добродетельными и неблагими элементами человеческой психики, то Суд Париса можно понимать как символ глубинно-психологической динамики, которая ускоряет фундаментальную форму внутреннего конфликта.

Платон цитирует приведенный выше отрывок Гесиода в двух своих работах ( Республика 2.364d и Законы 4.718e−719a). Более того, в двух мифах о преступном мире, представленных в его диалогах ( Республика 10.614c−d и Горгий 524a−527a), он описывает разделение двух путей — одного связанного добродетели, ведущего к Островам Блаженных, и другого связанного с пороком и ведущей к наказанию в Тартаре. Если мы понимаем подземный мир как символ глубинно-психологических процессов, это наводит на мысль, что Платон говорит о том, что неправильная ориентация нашего ума ведет к внутренним самонаказаниям, конечная цель которых состоит в том, чтобы обучить и перевоспитать нас (9).0003 Горгий 525b−c).

Пифагорейский Y

Тот же троп разделения путей в подземном путешествии можно найти в Книге 6 Вергилия Энеида (Smith, 2000). Далее, приписываемая эпиграмма (вероятно, неправильно, но, возможно, написанная в течение века после смерти Вергилия) описывает то, что обычно называют пифагорейским Y (названным так из-за сходства «Y» с разветвляющимся путем):

Это письмо Пифагора, которое имеет
Это раздвоенное различие, тщеславие предпочитает
Форма жизни человека. Трудный путь добродетели ведет
На правый путь, вступление которого делает
(Для чувственных глаз) трудным делом;
Но когда вы когда-то поднялись по самой высокой лестнице,
Красота и сладость, которые она содержит,
Дайте отдых и утешение, далеко за пределами всех ваших болей. вход) мягкость и много тени ценности;
Но когда ты достигнешь вершины, взятые
Стремительно швыряет вниз, разрываясь на острые камни.
Тогда тот, кого любят добродетели, победит в короне
Из труднейших состояний победит похвала и слава:
Но тот, кто ленив и бесплоден в роскоши
Преследует и с глупой осторожностью бежит
Противостоит страданиям (которые выпадают на долю всех лучших поступков).
Живет бедно и подло, а умирает всеми презираемый.
(tr. George Chapman)

Подобно Гераклу на распутье, пифагорейская Y вдохновила многие произведения искусства эпохи Возрождения.

Тема двух путей, связанных с выбором или суждением о добродетели и зле, встречается в Ветхом и Новом Завете. Возможно, наиболее известным является Псалом 1 (традиционно называемый «Два пути»).

Когда мы обнаруживаем, что одна и та же тема, подобная этой, так ярко выражена во многих временах и традициях, это подразумевает некую универсальную, архетипическую психологическую динамику фундаментального значения. Вот, я полагаю, здесь дело обстоит именно так. Это не простой прозаический нравоучительный рассказ о том, что «надо выбирать добро, а не зло». Скорее, оно сталкивает нас с экзистенциальным фактом — легко проверяемым самоанализом и внимательным вниманием к мыслям — что мы всегда, каждый момент нашей жизни сталкиваемся с двумя путями: мы можем направить непосредственную энергию нашего разума на поиски физического удовольствия, или к добродетели, духовности и высшей познавательной деятельности. Когда мы выбираем последнее, все хорошо. Наш разум — это гармония. Это путь жизни. Но в тот момент, когда мы перестаем активно выбирать добродетель, наш ум впадает в свое незрелое состояние, в котором доминирует принцип удовольствия; мы больше не верны своей истинной природе, и возникает каскадная последовательность негативных ментальных событий.

Это мало чем отличается от фрейдистского различия между принципом удовольствия и принципом реальности , которое, по его мнению, является основной задачей эго посредничества. Однако в этом случае принцип реальности заменяется тем, что мы могли бы назвать принципом добродетели : наша психика в своей основе фундаментально связана с добродетелью. В некотором смысле это все еще принцип реальности, но здесь реальность такова, что наша природа ищет добродетели.

Постоянно выбирать путь добродетели, мудрости и праведности непросто. Это, скорее, как называет это Платон, состязание состязаний ( Gorgias 526e), требующее определенной степени решимости и усилий, которые мы, возможно, по праву можем назвать геркулесовыми.

❧

Английский язык и история .com

A-Z Загадки Библия Музыка

Поиск

напр. «Генрих V», свобода, мифы, Катберт, кошки.

Икс

© Джулиан П.