Как Фрэнсис Бэкон стал самым несокрушимым титаном британской живописи?
Певец грязных матрасов и сырого мяса, ирландец, пьяница, гей, завсегдатай казино и убежденный фигуративист в эпоху абстракций, Фрэнсис Бэкон по всем статьям должен был стать главным изгоем британской живописи ХХ века. Но все сложилось иначе.
Леонид Александровский
Как ни крути, но Бэкон и почти через 20 лет после смерти кажется живее всех живых художников. Может, дело в том, что последующие поколения совсем разленились рисовать, а мазок Бэкона до сих пор всасывает в себя взгляд посетителя музея, словно сверхмощная адская воронка. А может, это потому, что Бэкон, родившийся в 1909 году, стал первым по-настоящему современным художником, увернувшимся от «арт-обстрела» бесконечных измов и объявившим себя равным только самому себе и той единственно важной секунде, за которую краска перетекает с кисти на холст? Или виноват художественный язык Бэкона – распятые свиные каркасы, скрученные в дугу двуногие, испускающие дух на унитазе, орущие благим матом католические священники со снесенными черепами? Весь этот беспрерывный апокалипсис плоти, давно ставший азбукой визуальной культуры, на которой выучилось не только современное искусство, но и дизайн, и кинематограф, и вся виртуальная реальность с ее пиксельными потрохами.
Главное, однако, вот в чем: Бэкон был и остается самым физиологичным художником всех времен.
Приключения плоти стали не только основным сюжетом его картин, но и лейтмотивом биографии. Он и рисовал на грубой, необработанной изнанке холста – проиграв однажды все деньги в Монте-Карло и не имея больше холстов для работы, Бэкон принялся заполнять обратную сторону уже нарисованных картин. «Это было откровение, – говорил художник. – Изнанка холста подошла мне куда больше – с нее ничего нельзя стереть; попав на холст, мазок остается на нем навсегда. Только такую картину я считаю произведением искусства». Кроме грубой фактуры полотна, не менее важным для Бэкона было и ощущение своего тела внутри мастерской – всю жизнь художник рисовал в крошечных студиях-чуланах, посреди неописуемого хаоса и беспорядка.
«Набросок головы Джорджа Даера» (1967), выставленный на Sotheby̓s в 2008-м за восемь миллионов фунтов.
Творческий подход к воспитанию отпрыска имел корни в богатой генеалогии семьи: Фрэнсис приходился прямым потомком своему тезке, философу Фрэнсису Бэкону, а прапрабабка художника была любовницей Байрона и адресатом посвящения его «Чайльд-Гарольда». Закаленный морфином и поркой юноша уже в 17 лет сбежал из отчего дома на съемную квартиру, чтобы предаться сладостному безделью, мелкому воровству из ближайших лавок и чтению Ницше.
Вскоре, при непосредственном участии верной няньки (той самой), Фрэнсис нашел более серьезный способ заработать на жизнь – поместил в The Times объявление о готовности выступить «компаньоном для джентльмена». В качестве такового предприимчивый отрок провел несколько приятных месяцев в Париже (где испытал эстетический шок от выставки Пикассо) и Берлине самого пышно-декадентского периода («Для меня, жителя пуританской страны, одна прогулка по ночной Курфюрстендам была открытием Америки»). Вернувшись в Лондон, Бэкон решил попробовать себя на артистическом поприще – и уже к 25 годам состоялся в качестве преуспевающего дизайнера интерьеров.
Интересно, что «созревание» Бэкона-художника произошло достаточно поздно – сам Фрэнсис объяснял это тем, что он просто долго не мог найти подходящий предмет для запечатления. Епифания случилась в 1935-м в Париже. Тогда в течение одного дня Бэкон сделал две вещи, определившие его художественный стиль на полвека вперед – купил атлас болезней ротовой полости человека и посмотрел «Броненосец «Потемкин».
«Три наброска к портрету Люсьена Фрейда» (1969).
В конце 1930-х Бэкон познакомился с античной трагедией – в особенности его взволновали образы фурий-эвменид из эсхиловой «Орестеи». Кровожадная цитата из пьесы отца греческой трагедии – «Запах крови улыбается мне» – стала последней каплей, переполнившей бурлящий котел бэконовского воображения. Итогом стала картина, ставшая для Бэкона отчетом его канона (более ранние работы художник сжег, а те, что не смог, старался не допускать до арт-рынка), – триптих «Три наброска фигур у подножия распятия» (1944). Это именно тот Бэкон, которого мы знаем: троица фаллических мутантов с широко раскрытыми человеческими ртами на фоне томатно-оранжевых бэкграундов. Дебютировавшая на первой персональной выставке Бэкона в апреле 1945-го в атмосфере всеобщего ажиотажа по случаю окончания войны, картина стала сенсацией и тут же превратила Бэкона в самого горячего художника Англии. Что же касается связи кошмарного имажинариума с образами войны (которую астматик Бэкон пересидел в Хэмпшире), то сам художник, естественно, всячески ее отрицал – проблематика деформации плоти якобы волновала его куда больше.
Бэкон сильно удивился успеху «Триптиха», но и обрадовался финансовым перспективам нового статуса. И именно тут начинается история Бэкона-бонвивана, развратника, пропойцы, чревоугодника и иконического старожила богемного Сохо. Продав на волне успеха «Триптиха» очередную картину, Бэкон сразу же умотал в Монте-Карло, где прожигал гонорар в течение двух лет, не нарисовав за это время ни одной картины. Страсть Бэкона к игре была всепоглощающей – еще во время войны его мастерская на Кромуэлл-плейс по ночам «подрабатывала» подпольным казино.
Вернувшись в Лондон, Бэкон вошел в долю нового питейного заведения The Colony Room, организованного энергичной еврейкой-лесбиянкой Мэрион Белчер.
Белчер «удочерила» Бэкона и платила ему 10 фунтов в неделю (плюс бесплатная выпивка) за привод клиентуры из своего круга. В «Колониальной комнате» Бэкон бывал ежевечерне все следующие 40 с лишним лет, и со временем этот шалман на Дин-стрит стал не меньшей достопримечательностью Сохо, чем Чайнатаун.
Кто только не пил в «Колониальной» – Дилан Томас заблевал там ковер, принцесса Маргарет любила заскочить на стаканчик джина, а Кейт Мосс работала в баре официанткой.
Фрэнсис Бэкон, Париж, 1984 год.
Бэкон царил в The Colony Room на правах древнего божества – душа компании в неизменной двойке на белый свитер и кожаном плаще. Бэкон был вообще неравнодушен к кожаным вещам – но в отличие от фассбиндеровских косух предпочитал более сдержанные плащи и куртки, которые в лондонской артистической среде с тех пор называют не иначе как «бэконовскими». Обожал Бэкон и сочетание коричневых джинсов, рубашки и кожаной куртки, бывшее для него Сохо-версией «экзистенциального» look̓а парижского Левого берега.
Ближе к старости мэтр переключился с затейливых триптихов на портреты друзей и собутыльников из The Colony Room, среди которых особое положение занимали любовники художника – и прежде всего его главный натурщик и самый трагический спутник Джордж Даер. Даер был странноватым скромнягой-воришкой из Ист-Энда, который как-то пытался забраться к художнику домой – да так и остался там на правах сожителя, собутыльника и музы.
Фрэнсис Бэкон любил рисовать пьяный: «Когда я пью и рисую, то сам не понимаю, что делаю. И так чувствую себя гораздо свободнее». Маргарет Тэтчер называла его «человеком, рисующим эти ужасные картинки».
Материал был впервые опубликован в номере GQ за февраль 2010 года.
Фото: Getty Images
Часто проверяете почту? Пусть там будет что-то интересное от нас.
ТегиФотографияХудожникиИскусствоВеликобританияФрэнсис Бэкон
Фрэнсис Бэкон: деформированная реальность
Картины английского художника Фрэнсиса Бэкона (1909 – 1992) для неподготовленного зрителя в лучшем случае непонятны, в большинстве же своём – вызывают ужас, омерзение, эстетико-физиологическое отвращение. Сумбурные, аляповатые, уродливые – таковыми они кажутся на первый взгляд и, в общем-то, таковыми и являются, но именно в этом заключена прелесть гения Бэкона.
Желание стать художником возникло у Фрэнсиса, когда он, ещё восемнадцатилетний юноша (выгнанный отцом из дома за гомосексуальные наклонности, проявлявшиеся в трансвестизме), посетил в 1927 году выставку рисунков Пикассо.
Но успех к молодому человеку, не имевшему, кстати, художественного образования, пришёл далеко не сразу. После череды неудачных выставок он в отчаянии уничтожил практически все свои ранние работы. По-настоящему критика заметила его лишь в 1944 году, когда Бэкон представил на суд публики «Три этюда фигур в ногах Распятия»: грязно-серых зооморфных существ на кричаще-оранжевом фоне.
Некоторые исследователи полагают, что триптих стал реакцией на мясорубку Второй мировой войны, другие же – что произведение изображает семейство Бэконов: агрессивная фигура справа – отец, молчаливо угрожающая фигура слева – мать, а сочетающая в себе и мужское и женское фигура в центре – сам Фрэнсис. Думается, что трактовки могут быть разными, и все они имеют право на существование, поскольку в работах Бэкона, по его словам, «нет ничего, кроме того, что люди хотят в них увидеть».
Основной приём художника – деформация. Деформация пространства, деформация быта, деформация человеческого тела и естественно следующая за этим деформация человеческого духа.
Пространство искривляется и подавляет человека, причиняя ему невообразимую боль, так что тот вынужден подстраиваться под окружающий мир и искать удобную позу, дабы хоть немного избавиться от его чудовищного давления.
Секс в картинах Фрэнсиса Бэкона почти всегда выглядит как нечто дикое и звериное (ибо человек – это животное!), как насилие и унижение, как эквивалент убийства и пыток.
Жиль Делез в книге «Логика ощущения», анализируя творчество Бэкона и, в частности, его поэтику телесности, пишет следующее: «Сжальтесь к мясу! Нет сомнения, что мясо – главный предмет сострадания Бэкона <…> Мясо – не мёртвая плоть, оно сохранило все муки и приняло на себя все краски живой плоти. Сколько в нём конвульсивной боли и уязвимости – и вместе с тем сколько пленительной изобретательности, красочности и ловкости! Бэкон не говорит «сжальтесь к животным», скорее, он имеет в виду, что любой страдающий человек – из мяса.
Мясо – общая зона человека и животного, их зона неразличения…»
Одной из ярких деталей, бросающихся в глаза при просмотре картин Бэкона, становится широко раскрытый рот фигур: они не то, чтобы кричат, но прямо испускают истошный вопль боли и одновременно сладострастия, страха и одновременно наслаждения – злого, садо-мазохистского наслаждения. Примечательно, что сам Бэкон признавался, будто так никогда и не смог нарисовать по-настоящему красивый выразительный рот.
Эскизов к своим работам Фрэнсис Бэкон не делал, так как считал, что в таком случае он будет не творить, а автоматически перерисовывать что-то уже существующее. Писал он сразу краской и преимущественно на обратной стороне холста, ибо краски в таком случае труднее стереть. Забавно, что к этой методике Бэкон пришёл совершенно случайно: проиграв в казино все деньги и не имея возможности купить новые холсты, но страстно желая писать, он просто взял одну из своих старых картин, перевернул её и понял, что так ему работать гораздо удобнее.
Создавая портрет, Бэкон стремился, прежде всего, к тому, чтобы создать определённый образ, а не точную иллюстрацию, поэтому он писал исключительно по памяти, игнорируя натуру и даже фотографию.
Всё творчество Бэкона, начиная с изображения распоротых коровьих туш и лентообразных человеческих тел и заканчивая переосмыслением Ван Гога и искажёнными донельзя портретами, проникнуто болью – ужасными, скрючивающими в самые немыслимые позы спазмами, как физическими, так и духовными. Однако здесь нет места позёрству и скандальности; Бэкона не интересует ужас ради ужаса, его интересует наша жизнь, а пугают работы Бэкона именно потому, что они — прямое отражение жизни. Однако, несмотря на мрак и безумие, которыми сочатся его картины, Фрэнсис Бэкон считал себя оптимистом. Не по какой-то конкретной причине, а только потому, что он таким родился.
Цитаты Фрэнсиса Бэкона — BrainyQuote
Цитаты Фрэнсиса Бэкона — BrainyQuoteанглийский — Философ 22 января 1561 г. — 9 апреля 1626 г.
Лучшее в красоте то, что не может выразить никакая картина.
Фрэнсис Бэкон
Чтение делает человека полным; конференция готовый человек; и пишет точного человека.
Фрэнсис Бэкон
Знание — сила.
Фрэнсис Бэкон
Чтобы свет сиял так ярко, должна присутствовать тьма.
Фрэнсис Бэкон
Невозможно любить и быть мудрым.
Фрэнсис Бэкон
Работа художника всегда состоит в том, чтобы углублять тайну.
Фрэнсис Бэкон
Жены — любовницы молодых мужчин, подруги среднего возраста и няньки стариков.
Фрэнсис Бэкон
Нет превосходной красоты, в которой не было бы странностей в пропорциях.
Фрэнсис Бэкон
Истина — дочь времени, а не авторитета.
Фрэнсис Бэкон
Тот, у кого есть жена и дети, дал удаче заложников; ибо они являются препятствием для великих предприятий, как добродетельных, так и злонамеренных.
Фрэнсис Бэкон
Воображение было дано человеку, чтобы компенсировать ему то, чем он не является; чувство юмора, чтобы утешить его за то, что он есть.
Фрэнсис Бэкон
Природе, чтобы ей повелевать, нужно подчиняться.
Фрэнсис Бэкон
Возраст кажется лучшим в четырех вещах; старые дрова лучше сжечь, старое вино пить, старым друзьям доверять, а старых авторов читать.
Фрэнсис Бэкон
Человек, изучающий месть, сохраняет свои раны зелеными.
Фрэнсис Бэкон
Стойкость — маршал мысли, броня воли и крепость разума.
Фрэнсис Бэкон
Правду так трудно сказать, что иногда требуется вымысел, чтобы сделать ее правдоподобной.
Фрэнсис Бэкон
Лекарство хуже болезни.
Фрэнсис Бэкон
Мудрый человек создаст больше возможностей, чем найдет.
Фрэнсис Бэкон
Надежда — хороший завтрак, но плохой ужин.
Фрэнсис Бэкон
Немного философии склоняет ум человека к атеизму, но глубина философии приводит умы людей к религии.
Фрэнсис Бэкон
Я никогда не буду стариком. Для меня старость всегда на 15 лет старше меня.
Фрэнсис Бэкон
Возможность делает вора.
Фрэнсис Бэкон
Молчание — это сон, питающий мудрость.
Фрэнсис Бэкон
Истина легче возникает из заблуждения, чем из путаницы.
Фрэнсис Бэкон
Одни книги нужно пробовать на вкус, другие — проглатывать, а некоторые — пережевывать и переваривать.
Фрэнсис Бэкон
Мужчины боятся смерти, как дети боятся темноты; и как этот естественный страх у детей усиливается сказками, так и другой.
Фрэнсис Бэкон
Если мы не будем поддерживать справедливость, справедливость не будет поддерживать нас.
Фрэнсис Бэкон
Деньги подобны навозу, от них очень мало пользы, если их не разбрасывать.
Фрэнсис Бэкон
Жизнь холостяка — это прекрасный завтрак, плоский обед и жалкий ужин.
Фрэнсис Бэкон
Кто наслаждается одиночеством, тот либо дикий зверь, либо бог.
Фрэнсис Бэкон
Сама красота есть не что иное, как чувственный образ Бесконечного.
Фрэнсис Бэкон
Всемогущий Бог сначала посадил сад. И действительно, это чистейшее из человеческих удовольствий.
Фрэнсис Бэкон
Кто много спрашивает, тот многому научится и многое запомнит.
Фрэнсис Бэкон
Если разум человека блуждает, пусть изучает математику.
Фрэнсис Бэкон
Умереть так же естественно, как и родиться; а для маленького младенца, возможно, одно так же болезненно, как и другое.
Фрэнсис Бэкон
Читайте не для того, чтобы противоречить и опровергать, не для того, чтобы верить и принимать как должное… а для того, чтобы взвесить и обдумать.
Фрэнсис Бэкон
Судьи должны быть более предвзятыми, чем остроумными, более почтительными, чем правдоподобными, и более советуемыми, чем уверенными в себе.
Прежде всего, честность является их уделом и должной добродетелью.
Фрэнсис Бэкон
Что такое правда? сказал шутя Пилат; и не стал бы ждать ответа.
Фрэнсис Бэкон
Но люди должны знать, что в этом театре человеческой жизни только Богу и ангелам быть наблюдателями.
Фрэнсис Бэкон
Нет никакого сравнения между тем, что теряется из-за неудачи, и тем, что теряется из-за того, что вы не пытаетесь.
Фрэнсис Бэкон
Мы не можем управлять Природой, кроме как подчиняясь ей.
Фрэнсис Бэкон
Странное желание искать власти и потерять свободу; или стремиться к власти над другими и терять власть над собой.
Фрэнсис Бэкон
Гнев делает тупых людей остроумными, но делает их бедными.
Фрэнсис Бэкон
Друзья — воры времени.
Фрэнсис Бэкон
Вещи изменяются к худшему спонтанно, если они не изменены к лучшему преднамеренно.
Фрэнсис Бэкон
Кто когда-либо вышел из терпения, тот потерял свою душу.
Фрэнсис Бэкон
Дома строятся для того, чтобы в них жить, а не для того, чтобы на них смотреть: поэтому пусть использование будет предпочтительнее, чем единообразие.
Фрэнсис Бэкон
Если человек начнет с уверенности, он закончит сомнениями, но если он согласится начать с сомнений, он закончит уверенностью.
Фрэнсис Бэкон
Благоразумный вопрос — половина мудрости.
Фрэнсис Бэкон
Есть разница между счастьем и мудростью: тот, кто считает себя самым счастливым человеком, действительно таков; но тот, кто считает себя самым мудрым, обычно самый большой глупец.
Фрэнсис Бэкон
Естественные способности подобны естественным растениям, которые нуждаются в обрезке путем изучения; и сами исследования дают слишком много общих указаний, если только они не ограничены опытом.
Фрэнсис Бэкон
Дающий добрый совет строит одной рукой; кто дает добрый совет и пример, тот строит и тем, и другим; но тот, кто дает доброе увещевание и дурной пример, одной рукой созидает, а другой разрушает.
Фрэнсис Бэкон
Знание и человеческая сила — синонимы.
Фрэнсис Бэкон
Месть — это своего рода дикая справедливость, к которой чем больше стремится человеческая природа, тем больше закон должен ее отсеивать.
Фрэнсис Бэкон
Молчание — добродетель дураков.
Фрэнсис Бэкон
Путешествие в более молодом возрасте является частью образования; в старшем — часть опыта.
Фрэнсис Бэкон
Корень всех суеверий в том, что люди наблюдают, когда что-то попадает, а не когда оно промахивается.
Фрэнсис Бэкон
Тот, кто не будет применять новые средства, должен ожидать новых зол; ибо время — величайший новатор.
Фрэнсис Бэкон
Молодежь больше способна изобретать, чем судить; лучше подходит для казни, чем для адвоката; и больше подходит для новых проектов, чем для устоявшегося бизнеса.
Фрэнсис Бэкон
В отмщении человек равен своему врагу; но в передаче его, он превосходит.
Фрэнсис Бэкон
Фрэнсис Бэкон — Историческая Великобритания
Родившийся 22 января 1561 года Фрэнсис Бэкон был влиятельной фигурой: философом, парламентарием и пионером научной методологии.
За свою жизнь он занимал высокие посты в качестве генерального прокурора и лорда-канцлера, а также имел более неофициальный титул благодаря своей работе в науке, за что получил прозвище «отец эмпиризма».
Впечатляющая репутация Фрэнсиса Бэкона основывалась на его хорошем образовании и важных семейных связях, поскольку его отцом был сэр Николас Бэкон, который занимал должность лорда-хранителя Большой печати.
Это была должность, которую занимал сам Франциск, известная должность, принятая во времена Эдуарда Исповедника.
Его мать была дочерью известного английского ученого-гуманиста, который также был наставником Эдуарда VI.
Она была искренне религиозной личностью и служила фрейлиной королевы Елизаветы.
Важные семейные связи распространялись также на его тетю, сестру его матери, которая была женой Уильяма Сесила, 1-го барона Берли. Таким образом, эти ценные связи станут важным трамплином для будущей карьеры подающего надежды молодого ученого.
Молодой Фрэнсис Бэкон получил средневековую учебную программу с упором на латынь. Он воспользовался обучением будущего архиепископа Кентерберийского, доктора Джона Уитгифта. В нежном возрасте двенадцати лет он учился в Тринити-колледже в Кембридже, живя со своим братом Энтони.
Когда он учился в Кембриджском университете, у него была первая королевская встреча, когда он встретил королеву Елизавету I и, по-видимому, произвел на нее неизгладимое впечатление, поскольку она, как говорили, часто называла его «молодым лордом-хранителем», имея в виду его красноречивая манера, которая была развита не по годам.
В это время его исследования позволили ему сформировать твердые взгляды на научную методологию, а также философию, интересы, которые он будет нести до конца своей жизни.
В июне 1576 года он и его брат вошли в Грейз-Инн, хотя предпочтение Франциска гуманизму аристотелизму оказалось своего рода барьером. Вместо этого он бросил школу, чтобы отправиться на континент с английским послом сэром Амиасом Поле в Париж, в то время как его брат остался дома.
В течение следующих нескольких лет юный Фрэнсис много путешествовал, посетив многочисленные места во Франции, а также в Италии и Испании, предоставив не по годам развитому молодому человеку возможность разбогатеть и познакомиться с политикой, обществом и законом, которых он, возможно, не испытал бы, если бы он остался дома.
Он был членом дипломатического круга и, как говорят, доставлял письма важным лицам, включая Уолсингема, а также королеву.
Фрэнсис Бэкон
К сожалению для Фрэнсиса, он пережил личную трагедию, которая вынудила его вернуться домой, когда его отец умер в 1579 году. Что еще хуже, молодой Фрэнсис быстро влез в долги после сделки, спровоцированной его отцом перед его смертью.
не был доведен до конца. Это заставило Фрэнсиса продолжить юридическую карьеру в Gray’s Inn, чтобы выплатить свои долги.
В 1582 году он был принят в качестве внешнего барристера, однако именно его вступление в политику стало для Бэкона центром внимания на всю оставшуюся жизнь.
Начав в 1584 году с его собственного политического меморандума, озаглавленного «Письмо с советами королеве Елизавете», его прорыв в мир политики обеспечил ему четырехдесятилетнюю карьеру.
Начав со своего успеха на дополнительных выборах в Боссини, Корнуолл, три года спустя он занял место депутата от Мелкомба в Дорсете, а затем Тонтон.
Служа в качестве общественного долга, Бэкон четко обозначил свои цели, которые состояли в служении своей стране, раскрытии истины и служении Церкви. За свою политическую карьеру он заработал репутацию реформатора, человека, который, несмотря на свои тесные личные связи с монархией, был против феодальных привилегий и высказывался по вопросам, которые его больше всего волновали.
Это включало в себя проявление большого интереса к религии, настолько, что он начал писать о состоянии церковных вечеринок и философской реформе. Его склонность к верованиям и практикам пуританства, вдохновленная его матерью, побудила его опубликовать одну из своих самых ранних работ о притеснении английской церковью пуританского духовенства. Он также продемонстрировал свою поддержку пуританства в Палате общин, когда в 1586 году он посоветовал и настоял на казни Марии, королевы Шотландии, которая была известным деятелем католической церкви.
Он также открыто выступал против форм религиозного преследования, а также обращался к тому, что он считал несправедливыми феодальными привилегиями и оскорбительными диктаторскими полномочиями в законе.
За свою политическую карьеру Фрэнсис Бэкон произвел неизгладимое впечатление. Он был горячим сторонником союза между Англией и Шотландией, а позже выступал за включение Ирландии в союз, поскольку считал, что это приведет к более мирным условиям в этих странах.
Таким образом, он был пионером в создании Соединенного Королевства.
Несмотря на то, что он был активным либерально настроенным политиком, не боявшимся высказывать свое мнение в Палате общин, его популярность у королевы Елизаветы I не была особенно высокой, несмотря на то, что он выполнял функции советника.
Тем не менее, когда Яков I взошел на престол в 1603 году, Фрэнсис Бэкон получил настоящий и очень заметный взлет в карьерных перспективах.
Настолько, что в том же году, когда Яков I стал правящим монархом, Бэкон получил рыцарское звание и в ближайшие годы, похоже, получил много важных постов.
Он завоевал доверие короля и стал генеральным солиситором в 1607 году, затем генеральным прокурором, а затем стал важной вехой в составе Тайного совета.
Возможно, в первую очередь из-за личного резонанса, он пошел по стопам своего отца, когда был назначен хранителем Большой печати, и в 1618 году достиг головокружительного успеха, когда король назначил его бароном Веруламом и лордом-канцлером.
В то время это был один из самых престижных титулов. В 1621 году он также получил титул виконта Сент-Олбан.
Во время своей политической карьеры он выступал в качестве посредника между королем и парламентом, играя ключевую роль в, казалось бы, напряженных временах между парламентом и Яковом I. Вопрос о явной экстравагантности короля сделал отношения между двумя партиями натянутыми, однако Бэкон сумел сохранить положительные отношения с обоими.
Тем не менее, его успех был недолгим, поскольку накопление долгов привело к тому, что ему было предъявлено обвинение по двадцати трем пунктам обвинения в коррупции. Его кончина была в значительной степени организована сэром Эдвардом Коуком, известным противником Бэкона.
За свою причастность Бэкон должен был быть оштрафован, заключен в тюрьму и отстранен от суда. Несмотря на то, что он был благосклонен к королю и получил его помилование, этому суждено было стать досадным концом его успешной политической карьеры.
Бэкон удалился в свое поместье в Хартфордшире и решил использовать это время, чтобы сосредоточиться на писательстве.
Это оказалось для него очень успешным, и в 1625 году он выпустил свою книгу «Очерки», содержащую пятьдесят восемь эссе, в которых обсуждались самые разные вопросы, взятые как из его личной, так и из общественной жизни.
Его литературная карьера примечательна своим влиянием на философию, а также придумыванием фраз. Его успех в литературе даже заставил некоторых усомниться в том, что он был ответственным за некоторые произведения Шекспира, споры о которых продолжаются и по сей день.
У Бэкона было много интересов, и литература, философия, наука и академические круги занимали очень высокое место в списке его приоритетов.
Его интересы также совпали в то время, когда научная революция, казалось, прогрессировала и развивалась, процесс, который будет продолжаться в течение нескольких десятилетий и будет включать множество ключевых фигур, включая Фрэнсиса Бэкона.
При жизни он решительно утверждал, что научная информация должна основываться на рассуждениях и наблюдениях, поэтому, если ученые примут методический подход, они смогут избежать ловушек.
Эволюция научного подхода, основанного на новом стандарте разума, стала известна как бэконовский метод, в основном относящийся к использованию индуктивных рассуждений, основанных на наблюдениях.
Его идеи были изложены в тексте «Novum Organum», опубликованном в 1620 г., который, наряду с другими работами, установил стандарт нового научного подхода.
Процесс рассуждения бросил вызов общепринятым нормам аристотелевских идей, согласно которым истина достигается с помощью убедительных аргументов. Более того, наблюдения и логика дадут данные, которые можно будет исследовать дальше, а затем сделать выводы. Эта методология оказала огромное влияние как на ученых, так и на философов, таких как врач Томас Браун и Джон Стюарт Милль, которые позже использовали научный метод Бэкона.
Это был великий период перемен, важной частью которого стал Бэкон, первооткрыватель любознательности, дебатов и новый подход к науке, который будет продолжать меняться, развиваться и развиваться в грядущие столетия.