Франсуа рабле взгляды на жизнь: Основные идеи Франсуа Рабле — ответ на Uchi.ru

О чем и зачем писал Франсуа Рабле — Нож

«Вам когда-нибудь приходилось откупоривать бутылку? Дьявольщина! Вспомните, как это было приятно», — так начинает свой разговор с читателем магистр Алькофрибас Назье, извлекатель квинтэссенции. Под личиной рассказчика скрывается бесподобный мэтр Франсуа Рабле, автор эпических шедевров о двух великанах — Гаргантюа и его сыне Пантагрюэле. Первая книга Рабле, сатирическая эпопея «Пантагрюэль, король дипсодов, показанный в его доподлинном виде, со всеми его ужасающими деяниями и подвигами», вышла во Франции в 1532 году и была мгновенно распродана. Второе и самое известное его произведение — «Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа» — было опубликовано в 1534 году; затем свет увидели еще три книги о приключениях Пантагрюэля. Пять гротескно-сатирических, глубокомысленных и в то же время до неприличия скабрезных романов о добродушных великанах — вот весь скромный фонд раблезианской карнавальной литературы, которая до сих пор заставляет читателя оставить все заботы, хорошенько посмеяться и, конечно, выпить.

Народный писатель для элит

На пороге каждого своего текста Рабле встречает читателя, как в кабаке: в легком подпитии, гостеприимно распахнув объятия и как бы приглашая присоединиться к застолью («ведь вы, уж верно, насчет того, чтобы выпить, от меня не отстанете?»). Между автором и читателем — отныне сотрапезниками и собутыльниками — сразу возникает атмосфера долгожданной пирушки в приятной компании. Гадая, кому адресованы эти строки, написанные в середине беспокойного для Франции XVI века, легко ошибиться. Народно-праздничный, площадной язык, обилие вульгарных шуток и «низких» сюжетов в книгах Рабле обеспечили ему звание народного писателя, хотя его тексты, полные глубокой философии, обращены вовсе не к народу, а к элите французского ренессансного общества.

Пять веков назад издать книгу означало обратиться к очень небольшому числу образованных людей, которые в состоянии позволить себе купить ее и прочитать на досуге. Правда, несмотря на то, что именно европейское Возрождение положило начало одиночному «молчаливому» чтению, коллективное чтение — когда кто-то один, обученный грамоте, читает вслух группе слушателей — продолжало практиковаться в семейном кругу, среди крестьян и даже при дворе. Дело было не только в неграмотности или дороговизне печатной продукции, но и в желании разделить момент чтения с близкими людьми — желании, которое пришлось бы очень по душе самому Рабле.

Хотя его произведения имели успех как у искушенной публики, так и у простого народа, не все современники оценили дерзость автора. Но Рабле это мало интересовало: уже в предисловии он заявляет, что вход в его литературный кабак — только по приглашениям.

«Запомните, кого именно я к себе приглашаю, чтобы после не вышло недоразумений!», — покрикивает автор, заранее выпроваживая впечатлительную публику. Он прекрасно знает, кого готов угощать своим сочинением, а кто этого не заслуживает. Что за компанию собирает к столу Рабле и не кончится ли все обычной попойкой, видно уже из предисловия.

Две эпохи, два читателя: агеласты против пантагрюэлистов

Пролог, лежащий на пороге текста и уже пропитанный его логикой и тональностью, — это только закуска, прелюдия к самому застолью, но именно здесь автор намечает образ будущего собутыльника читателя. Во вступлении к первой книге, «Пантагрюэль», Рабле натягивает маску балаганного зазывалы и рассыпается в глумливых эпитетах, которые Михаил Бахтин называл «превосходной степенью гротескного реализма». При этом, несмотря на шутовское самоуничижение («милостивые государи», «покорнейший слуга ваш»), характерное для комической маски Рабле, в обращении нет ни тени покорности, ни даже уважения к читателю. Автор то насмешливо похвалит публику, то прикрикнет на нее: «Чтоб падучая вас била, чтоб молния вас убила, <…> чтоб во всем теле у вас приключилось трясение, а в заднем проходе воспаление, <…> если вы не будете твердо верить всему, о чем я поведаю вам!»

Своих читателей Рабле заранее разделяет на два лагеря, ни для кого не оставляя нейтральных эпитетов: доброжелателей он преувеличенно хвалит («славнейшие и доблестнейшие воители», «любители чтения увлекательного и благопристойного»), а будущим критикам достаются проклятия все в том же балаганном стиле («шайка покрытых болячками самохвалов»). Пока что автор не просит от читателей ничего, кроме как быть благосклонными к его рассказу.

Центральная тема книги — жизнь и похождения великана Пантагрюэля: его детство, воспитание, путешествия по средневековой Франции, учеба в бесчисленных университетах и военные авантюры. Казалось бы, безобиднейшая литература. Но после публикации книги на Рабле немедленно обрушился гнев французского духовенства и ученых-схоластов — именно они стали мишенью для его «низкого» гротескного юмора. Текст насыщен сатирическими выпадами против Церкви, монашества и догм средневековой учености.

Тут и там раскиданы пародии на библейские сюжеты, а сам пролог — не что иное, как вывернутая наизнанку духовная проповедь: всех инакомыслящих читателей, которые не оценят его труды, автор обвиняет — ни много ни мало — в ереси.

В первой половине XVI века такая наглая издевка над церковной политикой поставила бы автора в крайне опасное положение, если бы не выбранный заранее тон балаганной импровизации, частично обеспечивший безнаказанность. Теологический факультет Сорбонны — мекка средневековой европейской учености — осудил книгу за вопиющую непристойность и шутовскую трактовку священных текстов, но заточения или костра Рабле, в отличие от некоторых современников, избежал.

В то же время прогрессивно настроенная аристократия и все возрастающее число сторонников Реформации — настоящая публика Рабле — с нетерпением ждали продолжения, и спустя два года вышло продолжение под названием «Повесть о Гаргантюа». В прологе автор, который уже лучше понимает соотношение сил в читательской аудитории, дает отпор клерикалам, ретроградам и всем, кто обличал его первую книгу: «фарисеям», «притворщикам», «клеветникам», «законникам-мздоимцам», «крючкотворам», «ученым буквоедам», «крохоборам», «ханжам», «лицемерам», «святошам», «вертишейкам», «подслушейкам», «подглядунам», «бл**унам», «бесопослушникам».

Написанные на рубеже двух исторических эпох, сочинения Рабле проводят границу между уходящим средневековым миром — закостеневшим в своей серьезности и устаревшим — и грядущим светлым миром Возрождения.

Одно из главных оскорблений, которое Рабле бросает представителям старого мировоззрения, — «агеласты», то есть «не умеющие смеяться». Способность хорошенько посмеяться и, смеясь, возвыситься духовно — вот что отличает пантагрюэлистов, представителей нового мира, мира правды и свободы, который вот-вот сбросит мрачные оковы Средневековья. Этих мудрых и веселых читателей автор и приглашает на свой литературный банкет. «И — гуляй, душа!»

«Итак, мои милые, развлекайтесь и — телу во здравие, почкам на пользу — веселитесь, читая мою книгу. Только вот что, балбесы, чума вас возьми: смотрите не забудьте за меня выпить, а уж за мной дело не станет!»

Этот символический договор между автором и читателем, скрепленный тостом за дружбу, закладывает основу всего их панибратского общения на протяжении пяти книг. Рабле с теплотой обращается к своим «добрым ученикам», «балбесам» и «шалопаям», ко всем снисходительным читателям, которые открывают книгу «для того, чтобы весело провести время», и уж точно не оскорбятся на очередную сальную шутку.

Автор впускает друга-читателя в святая святых своего литературного мира, где «я» и «вы» сливаются в «мы»: «Вы, читающие их ради приятного времяпрепровождения, и я, для препровождения времени их писавший».

Главное условие для того, чтобы разделить трапезу с мэтром Рабле, — благосклонность ко всем его дурачествам. Второе, но не менее важное условие — взять в одну руку книгу, а в другую — стакан вина, чтобы войти в то же состояние, при котором эта книга писалась:

«На сочинение этой бесподобной книги я потратил и употребил как раз то время, которое я себе отвел для поддержания телесных сил, а именно — для еды и питья. Время это самое подходящее для того, чтобы писать о таких высоких материях и о таких важных предметах, что уже прекрасно понимали Гомер, образец для всех филологов, и отец поэтов латинских Энний, о чем у нас есть свидетельство Горация, хотя какой-то межеумок и объявил, что от его стихов пахнет не столько елеем, сколько вином. То же самое один паршивец сказал и о моих книгах, — а, да ну его в задницу!»

Весельчак, любитель выпить и закусить, добрый друг и ученик — одним словом, пантагрюэлист — вот кто больше всего симпатичен Рабле. С таким читателем он заключает соглашение, заверяя его в преданности («ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания!») и предлагая нечто уникальное: «В книге моей вы обнаружите совсем особый дух и некое, доступное лишь избранным, учение, которое откроет вам величайшие таинства и страшные тайны, касающиеся нашей религии, равно как политики и домоводства». В прологе читатель получает и ключ к прочтению, и этический кодекс пантагрюэлистов, в компании которых проведет следующие полторы сотни страниц, и правила поведения за столом: в конце концов, для Рабле предисловие — это прежде всего предлог чокнуться бокалами, а то и выпить на брудершафт, прежде чем приступить к основному застолью.

«Итак, на доброе здоровье, откашляйтесь хорошенько, выпейте за троих, насторожите, коли есть охота, уши, и вы услышите чудеса о доблестном и добром Пантагрюэле».

«Отведайте этой главы»: почему истина, как всегда, в вине

Так что же такое пантагрюэлизм, которым, как уверяет рассказчик, полна его книга? И кто такие пантагрюэлисты, в кругу которых ему всегда рады? Автор сразу записывает читателя в ту же компанию: «Я убежден, что все мои читатели обладают неким родовым свойством и лично им присущей особенностью, которую предки наши именовали пантагрюэлизмом». Особенность эта заключается в том, чтобы «жить в мире, в радости, в добром здравии, пить да гулять». Убедившись, что его окружают только истинные пантагрюэлисты, Рабле откупоривает для них свой литературный тайник: «Я открываю бочку только для вас, добрые люди, пьяницы первого сорта и наследственные подагрики».

Вообще, пьяницы, венерики и подагрики упоминаются в романе часто и с теплотой, ведь в смеховой литературе Ренессанса алкоголизм, сифилис и подагра считались болезнями «веселыми», вызванными тем, что человек не знает меры в еде, вине или сексе.

Смех же с его целительными свойствами — главная ценность раблезианского пантагрюэлизма, «глубокой и несокрушимой жизнерадостности, пред которой все преходящее бессильно». Читателю предлагается наслаждаться жизнью, веселиться и ничего не воспринимать всерьез, в том числе открытую перед ним книгу.

Затем начинается восьмисотстраничное застолье: Рабле долго и от души угощает своим текстом. Он уходит от иерархичности средневекового мироустройства, до краев наполняя страницы романа почти невыносимым разнообразием вещей, событий и языковых игр.

В произведениях Рабле, как сладкое и соленое, перемешивается высокое и низкое: обжорство и разврат — с идеалами гуманизма, телесные жидкости — с принципами педагогики, цветистая брань — со строгой латынью, нескончаемый перечень подтирок для задницы — с притчами об античных философах.

Все это замешано на густом соусе из смеха и гротеска; как из рога изобилия, сыпятся уморительные перечни феодальных владений, поварских прозвищ, океанических рыб, французских законов, детских игр, выдуманных книг. Перед читателем встает нагромождение эпитетов и синонимов — чего стоят только триста три определения мужского полового органа.

Словно яства, Рабле выкладывает перед читателем многостраничные, многостраничные списки: подробнейшим образом перечисляются ремесла, животные, виды оружия, науки, цены, травы, достоинства гульфиков и, конечно, самые невообразимые блюда. Всё это пишется с явным удовольствием — а уж с каким удовольствием читается! Автор смакует анекдоты, каламбуры, ругательства и философские сентенции, а у сюжета тем временем лишь одна функция — связывать все это в единое повествование.

Текст Рабле, как и тела его персонажей, кувшины и блюда, переполнены — энергией, жизнью, снедью, вином. Вино, конечно, занимает центральное место в романе. Немереное количество вина.

«Насколько же запах вина соблазнительнее, пленительнее, восхитительнее, животворнее и тоньше, чем запах елея! И если про меня станут говорить, что на вино я трачу больше, чем на масло, я возгоржусь так же, как Демосфен, когда про него говорили, что на масло он тратит больше, чем на вино. Когда обо мне толкуют и говорят, что я выпить горазд и бутылке не враг, — это для меня наивысшая похвала».

Рабле ни на минуту не забывает о читателе, более того, все повествование представляет собой обращенный к собеседнику разговор: «Я вам сейчас расскажу про него одну историю, чтобы было за кого выпить для начала (а ну-ка, налейте!)». Периодически автор отвлекается от повествования, чтобы в скобках обратиться к слушателям с фразой вроде «(скажите, когда вам захочется выпить)». Излюбленная выходка автора — приправить свои пьяные россказни образами из античной истории:

«Погодите, дайте мне хлебнуть из бутылочки, — это мой подлинный и единственный Геликон, моя Гиппокрена, незаменимый источник вдохновения. Только испив из него, я могу размышлять, рассуждать, решать и заключать. Затем я хохочу, пишу, сочиняю, кучу. Энний выпивая творил, творя выпивал. Эсхил (если верить Плутарховым Symposiaca) выпивал сочиняя, выпивая сочинял. Гомер никогда не писал натощак. Катон писал только после возлияния. Попробуйте мне теперь сказать, что я не руководствуюсь примером людей высокочтимых и глубокоуважаемых».

Добродушное, раскованное, затрапезное общение с читателем создает атмосферу близости, ощутимую, как аромат трактирных харчей, и вот уже рука непроизвольно тянется к бутылке. В пятой главе «Гаргантюа» читатель оказывается в эпицентре праздничной пирушки: мимо него проносится карусель богохульных острот вперемешку с латинскими изречениями, и уже непонятно, это герои пытаются напоить друг друга или автор пытается вызвать жажду у читателя:

— Что раньше появилось: жажда или напитки?
— Жажда, ибо кому бы пришло в голову ни с того ни с сего начать пить, когда люди были еще невинны, как дети?
— Напитки, ибо privatio presupponit habitum. Я — духовная особа.
— Мы, невинные детки, и без жажды пьем лихо.
— А я хоть и грешник, да без жажды не пью. Когда я, господи благослови, начинаю, ее еще может и не быть, но потом она приходит сама, — я ее только опережаю, понятно? Я пью под будущую жажду. Вот почему я пью вечно.<…>

— А мне без всякого законного основания не подливают!
<…>
— Вы промачиваете горло для того, чтобы оно потом пересохло, или, наоборот, сперва сушите, чтобы потом промочить?
— Я в теориях не разбираюсь, вот насчет практики — это еще туда-сюда.
— Живей, живей!
— Я промачиваю, я спрыскиваю, я пью — и все оттого, что боюсь умереть.
— Пейте всегда — и вы никогда не умрете.
— Если я перестану пить, я весь высохну и умру…
— А ну-ка, виночерпии, создатели новых форм, сотворите из непьющего пьющего!
<…>
— После меня будет тут чем мухе напиться?
— Пейте, я вас прошу!

В последних книгах романа тема выпивки выходит из сферы одних только диалогов и приобретает космогонические масштабы. Пантагрюэль и его друзья отправляются в долгое и полное приключений путешествие к оракулу Божественной Бутылки. Эта одиссея символична сама по себе, но еще более символично прорицание, которое после всех просьб и церемоний совершает Бутылка, кладезь истинного знания и мудрости. Слово это — Trink! («Пей!»), «такое веселое, такое мудрое, такое определенное», «известное и понятное всем народам». Истина — в вине, одним словом.

«Не способность смеяться, а способность пить составляет отличительное свойство человека, и не просто пить, пить все подряд — этак умеют и животные, — нет, я разумею доброе холодное вино <…> ибо вину дарована власть наполнять душу истиной, знанием и любомудрием».

Видимо, та же власть дарована и текстам Рабле, особенно если читатель запивает их вином, как завещал автор. В конце последней книги оракул говорит компании Пантагрюэля то, что вполне мог бы сказать своему читателю сам Рабле: «Ваши философы, проповедники, ученые кормят вас хорошими словами через уши, мы же вводим наши наставления непосредственно через рот.

Вот почему я не говорю: „Прочтите эту главу“, а говорю: „Отведайте этой главы“».

Возвышающие дурачества: застолье как состояние души

Пусть Рабле, потешаясь над своими критиками, писал, что дурачества — «единственный сюжет и единственная тема» его сочинений, на самом деле его тексты многослойны, насыщены глубокими размышлениями и отсылками. Современник писателя, историк и гуманист Этьен Пакье писал, что тот снискал читательскую любовь дурачась, но дурачась «мудро». Франсуа Рабле был исключительно образованным человеком, врачом по профессии, в прошлом — францисканским монахом; он был ненасытным читателем, полиглотом, знатоком древнегреческих и древнеримских авторов, итальянской поэзии, гуманистической мысли, науки и права. Его романы чрезвычайно энциклопедичны, полны ученых терминов, смелых неологизмов и нескончаемой игры слов.

Несмотря на бесконечные шутки ниже пояса, Рабле ждет от своего читателя образованности — достаточной, чтобы считать бесконечные отсылки и аллюзии на классиков.

Пример тому — «Пир» Платона, настольная книга всех европейских неоплатоников, либертинов, мистиков и гуманистов Ренессанса, о которой автор рассказывает своим любимым «подагрикам» и «венерикам» в прологе к «Гаргантюа».

Рабле не просто заигрывает с читателем — дескать, сокровенный смысл откроется только самым внимательным. Реакция духовенства и Сорбонны на первую книгу заставила его быть гораздо аккуратнее в будущем, потому он и предлагает читать между строк, выискивая то-что-хотел-сказать-автор за нагромождением дурачеств и непристойных шуток: «Истолкуйте в более высоком смысле все то, что, как вам могло случайно показаться, автор сказал спроста». Читатель должен не просто расшифровать очередную сатиру на монашество, он должен не угодить в другую, гораздо более масштабную ловушку — не принять внешнее, шутовское за главное. Ключевой посыл Рабле к читателю — в его знаменитой метафоре про разгрызание мозговой косточки (опять мотив еды и опять неожиданное смешное сочетание высокого и низкого). Юмор, в который обернуто абсолютно любое послание автора, тоже имеет гораздо более глубокое, чем кажется на первый взгляд, значение: смех целителен, он освобождает от ложной серьезности и заумности, возвышает и утешает человека. Самые вульгарные авторские шутки наполнены глубоким оптимизмом, в котором время от времени нуждается любой читатель.

Одним словом, пантагрюэлизм не сводится к тому, чтобы пожрать и выпить; Рабле предлагает своим соратникам нечто большее: систему моральных ценностей, утешение и напутствие, братское общество, совместный поиск истины.

Он раз за разом машет читателю из-за стола, приглашая на банкет пантагрюэлистов, в котором уже участвуют Сократ, Плутарх, Плиний, Гомер, Лукиан и множество других античных и современных автору гостей. Некоторые гуманистические течения того времени настолько ассоциировались с атмосферой затрапезных бесед, что их называли «застольным либертинизмом». Вот и Рабле довольно улыбается и похлопывает по спине читателя, который за обе щеки уплетает его сочинения.

Идеальный читатель-собутыльник Франсуа Рабле — это философ-весельчак, жизнелюбивый и обладающий достаточной внутренней свободой, чтобы вместе с автором посмеяться над изжившей себя средневековой моралью. Как оказалось, доброжелателей у писателя было и будет гораздо больше, чем критиков. Его словесная энергия и неутомимая жизненная сила не истощились даже спустя пятьсот лет и не теряются даже при переводе на другой язык. Из глубины веков Рабле берет читателя за шкирку и подтаскивает к себе: не нравится — не читай, а уж если понравилось, будь добр откупорить вина и навеселе дочитать все восемьсот страниц. Франсуа Рабле уже нет в живых, но у него на пиру до сих пор принято смеяться, наслаждаться жизнью и ценить маленькие радости, в которых заключено больше счастья, чем во всех доктринах на свете.

«А ну-ка, братцы, выпьем! Полней стаканы, друзья! Не нравится — не пейте. Я не из тех назойливых пьянчуг, которые принуждают, приневоливают и силком заставляют собутыльников и сотрапезников своих хлестать и хлестать — и непременно залпом, и непременно до чертиков, а это уж безобразие. Все честные пьяницы, все честные подагрики, все жаждущие, к бочке моей притекающие, если не хотят, пусть не пьют, если же хотят и если вино по вкусу их превосходительному превосходительству, то пусть пьют открыто, свободно, смело, пусть ничего не платят и вина не жалеют. Такой уж у меня порядок. И не бойтесь, что вина не хватит, как это случилось на браке в Кане Галилейской. Вы будете выливать, а я — все подливать да подливать. Таким образом, бочка моя пребудет неисчерпаемой. В ней бьет живой источник, вечный родник».

Презентация — Педагогические идеи Франсуа Рабле

Поделиться  

13,294
просмотра

Презентации / Педагогика / Педагогические идеи Франсуа Рабле

Скачать презентацию Понравилось   |   5

Текст этой презентации

Слайд 1

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования«Мурманский арктический государственный университет»
Презентация на тему: « Педагогические идеи Франсуа Рабле» Подготовила: Студентка 2 курса Группы 2БПО-НО Тихомирова Дарья Андреевна преподаватель: Татьяна Владимировна Панченко Мурманск 2015 год

Слайд 2

педагогика в эпоху Возраждения
Педагогика эпохи Возрождения большое значение придавала стимулированию живого интереса учащихся к знаниям, развитию их практических умений и навыков. Появлялись школы, где создавалась такая атмосфера учения, которая превращала процесс познания в радостную и интересную деятельность самого ребенка. В этот период широко использовались экскурсии, наглядность всех видов, игры, уроки среди живой природы. Педагоги-гуманисты ставили задачей воспитать здоровых, жизнедеятельных людей, обладающих многосторонними интересами. Они уделяли большое внимание физическому и умственному воспитанию детей, которое содействовало бы развитию в них творческой активности, самодеятельности, вооружало их реальными светскими знаниями. Гуманисты считали, что обучение должно быть основано на наглядности и обеспечивать сознательное усвоение знаний учащимися. Они осуждали характерную для средневековья палочную дисциплину, призывали бережно и внимательно подходить к ребенку, уважать его как личность. Протестуя против феодальной системы воспитания, против догматизма и подавления умственных сил ребенка, педаго- ги-гуманисты выдвигали, безусловно, передовые для своего времени педагогические требования. Влияние идей гуманистов распространялось только в школах, где учились дети знатных и состоятельных родителей

Слайд 3

БИОГРАФИЯ ФРАНСУА РАБЛЕ
Франсуа Рабле французский писатель-гуманист. Рабле родился в небольшом французском городке Шиноне в семье известного в тех местах адвоката и землевладельца. Однако точная дата его рождения неизвестна. Исследователи называют и 1494, и 1495, и даже 1483 годы. Родился в семье адвоката. Образование получил в монастыре. С 1527 г. вёл жизнь странствующего учёного; изучал древние языки, археологию, право, естественные науки, медицину. С 1537 г. доктор медицины. С 1551 г. священник в Мёдоне (близ Парижа). Главным делом жизни Рабле стала литературная деятельность. В 1532 г. он, в подражание народному роману о великане Гаргантюа, написал первую книгу эпопеи «Гаргантюа и Пантагрюэль», опубликованную под псевдонимом Алькофрибас Назье. Три следующие книги романа вышли в свет в 1534—1552 гг. Сорбонна и парижский парламент осудили произведение за непристойность и обвинили автора в ереси.  Заключительная часть романа вышла уже после смерти писателя — в 1564 г. (предполагается, что по материалам Рабле её написал один из его учеников). Умер 9 апреля 1553 г. в Париже.

Слайд 4

интересные факты
  Валанс называют «дверью на юг Франции». Здесь в артиллерийском училище учился Наполеон Бонапарт. В этом городе в середине XVI века учился Франсуа Рабле. Считается, что первая французская книга была напечатана в Лионе в 1470 году. В XVIII веке Лион стал одним из центров книгопечатания в Европе. Кстати, именно в Лионе Франсуа Рабле написал знаменитую книгу «Гаргантюа и Пантагрюэль». Французский город Пуатье несколько раз упоминается в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле.

Слайд 5

О Гуманистических идеях в романе «Гаргантюа и Пантагрюэль»
В своем романе ряд страниц Рабле посвятил во­просам воспитания и образования. Подвергнув острой сатирической критике схоластическую ученость, Раб­ле выступил провозвестником нового, гуманистическо­го воспитания, защитником реальных, практически полезных знаний, активных и наглядных методов обу­чения. Он сторонник гармонического развития детей, которое может, быть, достигнуто путем вооружения их научными знаниями и практическими умениями в со­четании с нравственным, физическим и эстетическим воспитанием. Роман «Гаргантюа и Пантагрюэль» дает художе­ственно яркое представление о воспитательных идеа­лах Рабле. В книге первой большой раздел романа посвящен изложению педагогических идей Рабле. Писатель сопоставил два типа воспитания и образования – схоластический и гуманистический. При этом он использовал очень наглядный пример: изобразил один день жизни Гаргантюа под руководством учителей-схоластов из Сорбонны и один день его жизни под руководством мудрого гуманиста Понократа. Если первое описание передает бесцельность схоластического образования, то второе показывает разумность, гармоничность, полезность гуманистического образования и воспитания, для которого используется каждая минута бодрствования и любая жизненная ситуация и которое построено на конкретности, доступности, наглядности, целесообразности, разнообразии приемов, развитии интересов, связи с жизнью.

Слайд 6

Основные положения педагогических идей
В основу педагогической теории Ф. Рабле было положено его убеждение в том, что человек от природы, вне зависимости от происхождения предрасположен к добру, поэтому гуманистические ценности могут отражаться в образовании и передаваться из поколения в поколение. Свои идеалы нового воспитания и обучения Ф. Рабле выразил, описывая воспитание героя романа: весь день распределен на систему занятий, чередующихся с играми и физическими упражнениями. Ведущее место в программе обучения отводится древним и новым языкам, открывающим путь к постижению произведений античных авторов, научному анализу библейских текстов. Важное место в образовании отводится естественно-научному познанию человекаи природы на основе «семи свободных искусств».

Слайд 7

Вывод:
Ф. Рабле был сторонником наглядных методов обучения, поэтому основной путь овладения знаниями – этонепосредственные наблюдения молодого человека за окружающим миром.  Особое значение Рабле придавал физическому воспитанию, в котором требовал сочетания физических упражнений с активной деятельностью и освоением ремесел. Педагог выдвинул требование чередования учебы и отдыха, физических и умственных занятий.

Слайд 8

СПАСИБО ЗА ВНИМАНИЕ!

Слайд 9

Источники:
http://place-fact.com/person/9284/fact/1 http://dates.gnpbu.ru/4-9/Rabelais/rabelais.html http://5fan.ru/wievjob.php?id=7795 http://socialpeded.ru/60-voprosov-s-otvetami-po-soczialnoj-pedagogike/213-gumanisticheskij-ideal-epoxi-vozrozhdeniya-v.html

Похожие презентации

Педагогические идеи Ж.Ж. Руссо Педагогический такт — как основа нравственной культуры учителя Педагогические условия развития логического мышления младших школьников Педагогическое учение Льва Николаевича Толстого Педагогическая мысль и воспитание в Древнем Риме

Список книг Франсуа Рабле — FictionDB

Информация об авторе

Новейшая версия

  • Библиография:

    28 книг

  • Первая книга:

    июль 1954 г.

  • Последняя книга:

    Декабрь 2018

  • Рейтинг:

Список книг по порядку: 28 наименований

  • Гаргантюа и Пантагрюэль

    • июль 1954
    • / Фэнтези

    Язвительные и похабные, умные и грязные, высокие и низкие, Гаргантюа и Пантагрюэль — это фантастика в самом грандиозном масштабе, рассказанная с неутолимой жаждой всего человеческого опыта. Энергичное исследование Рабле жизни своего времени — от причудливых сражений…


  • Рабле

    • Март 1955 г.
    • / Общая художественная литература

    Эта книга была первоначально опубликована до 1923 года и представляет собой репродукцию важной исторической работы в том же формате, что и оригинальная работа. Хотя некоторые издатели решили применить технологию OCR (оптическое распознавание символов)…


  • Гаргантюа и Пантагрюэль, Том 2

    • Май-2003
    • / Общая художественная литература


    Эта работа была выбрана учеными как культурно важная и является частью базы знаний цивилизации, какой мы ее знаем. Эта работа была воспроизведена с оригинального артефакта и максимально соответствует оригинальной работе. …


  • Пантагрюэль

    • Май-2004
    • / Литературный

    Франсуа Рабле занимает уникальное место в истории мировой литературы, и не больше, чем за его необыкновенное сатирическое развлечение Гаргантюа и Пантагрюэль. Здесь первый из этих томов представлен в новом и живом переводе. Брюки…


  • Подвиги Гаргантюа и Пантагрюэля — Том I

    • Февраль 2006
    • / Общая художественная литература

    Фантазия о жизни среди монахов и монахов Франции 16-го века, которая остается классикой сатиры и комедии. Рабле придерживается позитивного взгляда на жизнь, в котором терпимость, добро, понимание и мудрость противопоставляются догматизму, гордости и жестокости…


  • Подвиги Гаргантюа и Пантагрюэля — Том II

    • Февраль 2006
    • / Общая художественная литература

    Фантазия о жизни среди монахов и монахов Франции 16-го века, которая остается классикой сатиры и комедии. Рабле придерживается позитивного взгляда на жизнь, в котором терпимость, добро, понимание и мудрость противопоставляются догматизму, гордости и жестокости…


  • Произведения Рабле: Гаргантюа и Пантагрюэль

    • ноябрь 2011 г.
    • / Общая художественная литература

    Франсуа Рабле (ок. 149 г.4 — 1553) был крупным французским писателем эпохи Возрождения, врачом и гуманистом. Он был автором фэнтези, сатиры, гротеска, непристойных шуток и песен. Этот гигантский объемный том содержит его самую известную работу «Гаргантюа и П…»


  • Рабле

    • Январь-2012
    • / Общая художественная литература

  • Гаргантюа и его сын Пантагрюэль

    • Июль-2012
    • / Общая художественная литература

    Если бы Рабле не написал своего странного и чудесного романа, никто бы и не подумал о возможности его создания. Оно стоит вне Других вещей — смесь безумного веселья и серьезности, глупости и разума, ребячества и величия…



  • Гаргантюа и Пантагрюэль, книга 1

    • июль 2012 г.
    • / Общая художественная литература

    • Книга представляет собой отредактированную и иллюстрированную версию оригинальной книги и включает 18 или более уникальных иллюстраций, соответствующих ее содержанию. • Франсуа Рабле (1494-1553) был крупным французским писателем эпохи Возрождения, врачом и гуманистом…


  • Гаргантюа и Пантагрюэль, Книга 2

    • Июль 2012
    • / Общая художественная литература

    • Книга представляет собой отредактированную и иллюстрированную версию оригинальной книги и включает 18 или более уникальных иллюстраций, соответствующих ее содержанию. • Франсуа Рабле (1494-1553) был крупным французским писателем эпохи Возрождения, врачом и гуманистом…


  • Гаргантюа и Пантагрюэль, Книга 3

    • Июль 2012
    • / Общая художественная литература

    •Франсуа Рабле (1494-1553) был крупным французским писателем эпохи Возрождения, врачом и гуманистом. Гаргантюа и Пантагрюэль рассказывает историю двух великанов — отца Гаргантюа и его сына Пантагрюэля — и их приключений, написанную в забавной экстравагантной…


  • Гаргантюа и Пантагрюэль, Книга 5

    • Июль 2012
    • / Общая художественная литература

  • Гаргантюа и Пантагрюэль: Книга 5

    • август 2012
    • / Общая художественная литература

    Если бы Рабле не написал своего странного и чудесного романа, никто бы и не подумал о возможности его создания. Оно стоит вне Других вещей — смесь безумного веселья и серьезности, глупости и разума, ребячества и величия…


  • Гаргантюа и Пантагрюэль: иллюстрации

    • апрель 2013 г.
    • / Общая художественная литература

  • Гаргантюа и его сын Пантагрюэль

    • май 2013 г.
    • / Фэнтези

    «Жизнь Гаргантюа и Пантагрюэля» — это серия из пяти романов, написанных в 16 веке Франсуа Рабле. Это история о двух великанах, отце Гаргантюа и его сыне Пантагрюэле и их приключениях, написанная в забавной манере…


  • Гаргантюа

    • Февраль 2014 г.
    • / Общая художественная литература

    Жизнь Гаргантюа и Пантагрюэля (по-французски La vie de Gargantua et de Pantagruel) представляет собой серию из пяти романов, написанных в 16 веке Франсуа Рабле. Это история двух великанов, отца (Гаргантюа) и его сына (Пантагру…


  • Гаргантюа и его сын Пантагрюэль Книга II

    • Май-2014
    • / Общая художественная литература

    В этом сборнике литературы предпринята попытка собрать множество классических, вечных произведений, выдержавших испытание временем, и предложить их по сниженной, доступной цене в привлекательном объеме, чтобы каждый мог ими насладиться. ..


  • Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга I

    • июль 2015 г.
    • / Фэнтези

    Если бы Рабле не написал своего странного и чудесного романа, никто бы и не подумал о возможности его создания. Оно стоит вне других вещей — смесь безумного веселья и серьезности, глупости и разума, ребячества и величия…



  • Гаргантюа и Пантагрюэль. Книга II

    • июль 2015 г.
    • / Фэнтези

    Добрые люди, славнейшие пьяницы, а вы, трижды драгоценные подагрические господа, видели ли вы когда-нибудь Диогена и философа-киника? Если вы видели его, то у вас были глаза в голове, или я очень сильно не в своем понимании и логическом смысле. ..


  • Третья книга

    • Декабрь 2015
    • / Общая художественная литература

    Затем Рабле вернулся к истории самого Пантагрюэля в последних трех книгах. В «Третей книге Пантагрюэля» (на французском языке «Le tiers-livre de Pantagruel»; первоначальное название — «Le tiers livre des faicts et dicts héroïques du bon Pantagruel»)…


  • Гаргантюа и его сын Пантагрюэль

    • март 2016
    • / Общая художественная литература

  • Гаргантюа и Пантагрюэль, книга 4

    • ноябрь 2017 г.
    • / Общая художественная литература

  • Пантагрюэль и Гаргантюа

    • Декабрь 2018
    • / Общая художественная литература

    Поскольку его рождение само по себе является монументальным подвигом, становится ясно, что гиганту Пантагрюэлю суждено совершить великие дела, и роман, который носит его имя, описывает его замечательную жизнь буйного юноши: от его ненасытных привычек к чтению до. ..


  • Пять книг жизнеописаний, героических подвигов и высказываний Гаргантюа и его сына Пантагрюэля

    • / Литературный

    Эта редкая антикварная книга является факсимильным переизданием оригинала. Из-за своего возраста он может содержать дефекты, такие как пометки, примечания, поля на полях и страницы с дефектами. Поскольку мы считаем, что эта работа важна с культурной точки зрения, мы сделали ее доступной для…


  • Гаргантюа и Пантагрюэль, Полная версия

    • / Общая художественная литература

    Жизнь Гаргантюа и Пантагрюэля (по-французски La vie de Gargantua et de Pantagruel) представляет собой серию из пяти романов, написанных в 16 веке Франсуа Рабле. Это история двух великанов, отца (Гаргантюа) и его сына (Пантагру…


  • Жизнь Гаргантюа и подвиги Пантагрюэля

    • / Литературный

    Эта редкая антикварная книга является факсимильным переизданием оригинала. Из-за своего возраста он может содержать дефекты, такие как пометки, примечания, поля на полях и страницы с дефектами. Поскольку мы считаем, что эта работа важна с культурной точки зрения, мы сделали ее доступной для…


  • Продолжение Пантагрюэля

    • / Общая художественная литература

    Это историческая репродукция до 1923 года, качество которой было тщательно отобрано. Проверка качества проводилась для каждой из этих книг в попытке удалить книги с несовершенствами, появившимися в процессе оцифровки. Хотя мы приложили все усилия …


Часто задаваемые вопросы (FAQ)

Франсуа Рабле опубликовал 28 книг.

У Франсуа Рабле еще не скоро выйдет новая книга. Последняя книга, «Пантагрюэль и Гаргантюа», была опубликована в декабре 2018 года.

Первая книга Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» была опубликована в июле 1954 года.

Нет. Франсуа Рабле не пишет книг сериями.

Раблезианские удовольствия — Los Angeles Times

Фридрих, живущий на Луаре, работает над книгой о еде региона

ЛЕРН, Франция — 

«Я родился и вырос в сад Франции, то есть Турень», — писал Франсуа Рабле, автор «Гаргантюа и Пантагрюэля» и один из отцов романа.

Действие Рабле в его книгах происходит в Турени, древней провинции, расположенной по обе стороны реки Луары примерно в 150 милях к юго-западу от Парижа. Гаргантюа пил в винных погребах Шинона; Панург искал «истину» в прозрачных водах городских пещер Painctes, или в расписных подвалах, а на окружающих холмах, между «королевствами» Сеуйи и Лерна, велась Пикрохольская война — на самом деле, между двумя земледельцами. деревни.

Рабле, родившийся 500 лет назад в Ла-Девиньере, загородном доме его семьи недалеко от Сейи, был настоящим человеком эпохи Возрождения. Францисканец, затем монах-бенедиктинец, он также был врачом, дипломатом, преподавателем греческого языка, астрологом и, прежде всего, гуманистом.

И он всегда был в беде. Его книги, тонко завуалированные сатиры на столпы общества — от академиков Сорбонны до священнослужителей Ватикана — регулярно подвергались цензуре (Кальвин объявил одну из них «нечестивой»), а Рабле время от времени отправляли в ссылку или заключали в тюрьму.

Тем не менее, когда большинство из нас думает о Рабле, мы думаем о непристойных пиршествах. Надежный летописец всего гастрономического, Рабле описывает трапезу энциклопедическими списками блюд. Удивительно (и отрадно для тех из нас, кто смотрит на французскую кухню мрачно и обреченно), так это то, что многие из региональных блюд, описанных Рабле в 16 веке, являются именно теми, которые наиболее заметно фигурируют в сегодняшнем воскресенье. обеды в южно-центральной Франции.

Несмотря на войны и революции, не говоря уже о банализации многих французских блюд, Ur — Туренская еда по-прежнему включает rillettes , chevre и matelote de lamproie (винное рагу из миног), отмеченное Рабле. И запивают их Вувре или Шиноном, прямыми потомками тех вин, которые так упоительно пьют его герои.

« Rillettes так же стары, как и сама свинья», — утверждает Жак Ардуэн, ведущий производитель шаркютеров Tourangeau . Это месиво из свинины с грубой текстурой, законсервированное в собственном жире, задокументировано еще в 11 веке. В своей картине «Les Heures Peintes Pour Anne de Bretagne» художник 15-го века выбрал бойню свиньи, чтобы проиллюстрировать декабрь, и изобразил, среди прочего, керамические горшки для рильет . Другой знаменитый Туранжо, Оноре де Бальзак, с удовольствием отзывается о rillettes , отмечая, что это «(коричневое варенье) было основным элементом утренней закуски в Туржано».

Рийет — это стиль колбасных изделий , рожденный в западной части Луары, между Туреной и Анжу-Мэн, откуда происходят две разновидности — изысканные полированные рильет де Тур и более толстые и толстые рилетт дю . Манс. посмотреть как rillettes было сделано — если не во времена Рабле, то, может быть, во времена Бальзака, 250 лет спустя — я посетил Мари Тюрпо на ее ферме в Анжу, примерно в 20 минутах езды от Сомюра, города, в котором Бальзак перенес действие своего романа «Эжени Гранде». ».

*

Родившаяся в 1903 году, Терпо переехала в свой нынешний дом в 1923 году и с тех пор собирает урожай винограда и пшеницы, а также ухаживает за курами, коровами, кроликами и свиньями. Хотя она больше не сбивает масло и не перемалывает муку, Терпо сегодня почти так же самодостаточна, как и 50 лет назад. Жермен, ее сын-холостяк, убивает по свинье в год. Терпо вырезает котлеты, консервирует бедро в соли, кладет его в мешковину и вешает на дымоход, где оно будет сушиться в течение шести недель над огнем. Из других кусочков она делает буден , андуй и другие колбасы. Каждая свинья также дает около 30 фунтов отходов и жировых отложений, которые Терпо кладет в чугунный котел с водой и солью, чтобы варить перед огнем в течение пяти или шести часов, чтобы приготовить рулетиков. Эти рулетики мясистые и вкусные, и, вероятно, на вкус такие же, как у Рабле.

Конечно, такая самодостаточность в наши дни редкость. По мере того, как после окончания Второй мировой войны сельское хозяйство становилось все более специализированным, фермеры сосредоточились на производстве вина или сыра, выращивании крупного рогатого скота или злаков. В то же время мясная закуска становится все более исключительно делом профессионалов, тенденция, подкрепленная законами Европейского сообщества, которые регулируют все, от корма до убоя до размеров зданий, методов производства, способов продажи и гигиены, гигиены, гигиены.

Рийоны , столь же древний основной продукт питания в Турене, представляют собой большие кубики свинины, соленые и приготовленные в течение двух часов до золотистого цвета. В соседней провинции Анжу рило готовят из тех же компонентов, медленно варят на медленном огне в воде и сале, пока мясо не станет мягким. Анжу утверждает, что его gogue — одно из первых когда-либо созданных блюд из свинины. Basic gogue состоит из 15-20% крови, нарезанного кубиками жира и нежирной свинины и до 60% лука, затем все это набивается в кожу и варится на медленном огне в течение четырех часов. В более сложных версиях добавляют пекинскую капусту, лук-порей и зеленый лук. Пряный и плотный, с кровавым привкусом boudin noir , gogue обычно жарят на гриле или жарят и подают с картофелем.

Fressure , старинный деликатес региона Вандея, в котором восхитительно используются «разнообразные нарезки», был среди блюд «Gastrolatres» Рабле, поднесенных их богу Мандуку. Голова, сердце и легкие готовятся с черствым хлебом и луком и загустевают от крови, образуя терриноподобный блок. Подается горячим, как окрошка.

Вполне естественно, что во влажном, мягком климате Турени, смягченном морским воздухом, выработался влажный, мягкий тип мясных закусок, высосанный из коридора Луары. Луарские козьи сыры, как правило, более влажные, более мягкие, нежные и мясистые, чем горные травы шеврес из Прованса.

*

Окаменелости, найденные недалеко от Вувре, указывают на то, что козы населяли Турень с незапамятных времен. Производство сыра стало частью повседневной жизни во время арабской оккупации. Сарацины привезли с собой свои стада, и легенда гласит, что их женщины научили жителей этому ремеслу.

Во времена смешанного земледелия козий сыр производили фермеры с небольшим стадом. Вы все еще можете найти их. Однажды ночью я отправился на поиски навязчиво нежного шевре , которое я пробовал. Когда я вошел в сарай близ Шинона, последние лучи солнца осветили человека, который, прислонившись к стоге сена, лениво курил сигарету, пока его жена вручную доила коз. Сыр, который я купил, выдерживался в корзине, подвешенной к шкиву в прохладном сарае.

По правде говоря, эти деревенские сыры не обязательно являются навязчиво нежным воплощением наших сырных фантазий. Они варьируются от изысканных до почти несъедобных — горьких или непристойных. Однако сейчас большинство согласны с тем, что качественные различия между chevres были выровнены — великолепные сыры трудно найти, но и откровенные провалы тоже редки. Все чаще шевров варьируются от мягких до очень хороших, а некоторые даже превосходны.

Сегодня в Турени насчитывается более 300 производителей chevre . Обычная ферма управляется парой с 60 доярками и 75 акрами земли, на которой выращивают клевер, сено и ячмень, чтобы прокормить свое стадо. (Некоторые козы пасутся, но тенденция такова, что их держат в загонах и кормят урожаем, выращенным на ферме или в местном масштабе.) Большая часть молока или свежего сыра продается кооперативам или торговцам сыром и молокозаводам, которые доминируют в бизнесе. Но все большее число производителей выдерживают часть своей продукции для продажи на ферме и на рынках.

*

Эти шеврес могут быть свежими и похожими на йогурт, твердыми и сливочными или даже твердыми, как камень. Они могут иметь форму бревен, пирамид, кирпичей или дисков — формы, которые датируются 19 веком. У некоторых нет названия, у других есть торговые марки, а третьи претендуют на Appellation d’Origine Controllee или Label Rouge, например, Ste. Мор, Эйфелева башня в форме Пулиньи-Сент. Пьер, дискообразный Сель-сюр-Шер и усеченная пирамида Валансе.

«Во времена Рабле и козье, и коровье молоко использовалось во многих рецептах, таких как фондю из лука-порея и пироги со шпинатом», — отмечает Мари-Тереза ​​Рено, которая, работая библиотекарем в школах Шинона, исследовала продукты Рабле. «Их использовали для смягчения вкуса, потому что зелень была почти дикой и очень крепкой». Кроме того, компания Renault приготовила множество обедов Рабле. Пирог со шпинатом, частая закуска, за которым часто следуют civet d’oeufs , яйца, сваренные в соусе из красного вина, блюдо, похожее на барбуй Рабле.

Местное вино используется во многих традиционных блюдах, от рыбы, птицы или тушеной дичи до холодных супов из красного вина, сахара и черствого хлеба. Одним из самых популярных блюд Луары является matelote , рагу из угря или миноги в красном вине, которое почти идентично миноге Рабле в соусе hippocras , приготовленном из пряного и подслащенного вина. («Использование гиппокраса было необходимо во времена Рабле, когда вина были жидкими и кислыми, — отмечает Рено. — Сегодняшние вина богаче и мягче».)

Туржано часто украшают свои matelotes черносливом и гренками, обжаренными в ореховом масле. Луара и ее притоки до сих пор добывают угря и миногу, а также карпа, щуку и сельдь, отмеченных Рабле. Но лосось, когда-то король Луары, теперь стал редкостью, жертвой загрязнения, перелова и раскопок русла реки.

*

Аналогичная участь постигла чернослив и грецкие орехи. Чернослив, который когда-то был деликатесом Шинона (где он предшествует черносливу более известного Ажена, говорит Рено), больше не производится в регионе, хотя он по-прежнему присутствует в блюдах Туранжо, таких как 9. 0486 рулетов из свинины с соусом из чернослива и вувре. Сильные морозы, за которыми последовала реорганизация полей в большие участки (для размещения новой сельскохозяйственной техники), погубили большую часть деревьев грецкого ореха, которые благодаря сбору, очистке и прессованию масла когда-то устанавливали зимний календарь.

Турень остается, однако, садом Франции — или одним из них. Некоторые из самых известных в стране сортов яблок, груш и слив, такие как Reinette, Doyenne de Comice и Reine Claude соответственно, были выведены в питомниках Луары. (Рабле, тоже садовник, прислал из Италии семена салата — романо и кресс-салата — и дынь). Сейи, когда-то родина винного винограда, теперь производит киви новой кухни. Но исконные фруктовые пироги, пасты и пироги продолжают жить, равно как и практика приготовления свежих фруктов в вине или меде или погружения их в О де Ви.

И хотя такие специи, как корица, мускатный орех и шафран, широко использовавшиеся в средневековой кулинарии, исчезли с кухни в середине 17 века, Renault отмечает, что они начинают возвращаться. В местное меню возвращаются и другие древние продукты, такие как груши и яблоки ленточки – фрукты, нарезанные ломтиками, высушенные в печах и восстановленные в пряном вине. Вылавливается больше лосося, чем десять лет назад. Gelines de Touraine (деревенские, тонкокостные черные куры), почти вымершие до тех пор, пока несколько производителей не начали их выращивать, теперь обслуживаются многими лучшими поварами Турени.

И хлеб Рабле фуасе появляется все чаще. Ни одно блюдо не является для Рабле более важным — в плане сюжета — фуасом . В «Гаргантюа» пекарей Лерна везут свои товары на рынок в один прекрасный день, когда их останавливают пастухи Сёйи, прося купить хлеба. Пекари отказываются продавать, и начинается война.

*

Рецепт Рабле для роскошного фуаса —старинный хлеб, название которого происходит от panis focacius (тесто, приготовленное на очаге) — включает «масло сливочное, яичные желтки, шафран, специи». Жак Мау, пекарь из Тура, воссоздал рецепт в 1980 году, используя бергамот, шафран и воду из цветков апельсина. Renault заменяет корицу бергамотом. Эпицерия в Сеуйи предлагает более простую фуасу — простой продолговатый хлеб. Фуаса Nantes — слегка сладкое сухое печенье в форме пятиконечной звезды.

Связанные виды хлеба включают фуэ , кусочки остатков теста, которые вздуваются при приготовлении, оставляя пустые центры, такие как лаваш, которые часто наполняются шевре или рильетами. Сладкое фуасе , которое теперь едят за завтраком или чаем, традиционно связывали с урожаем и молодым вином: пастухи Сейи, в конце концов, планировали съесть свое фуасе со спелым виноградом Шенен Блан.

Вино и Рабле. Выберите любую главу. Гаргантюа рождается кричащим: «Выпей!» «Вечность» вина украшает каждый эпический курс: кларет, Бон, Грейвз и всегда вина Турени. Это Истинно Пьяный из «Гаргантюа», который, наслаждаясь учтивым белым, клянется: «Это вино из Ла Девиньер, из винограда Пино. Клянусь моей душой, это вино из тафты, хорошо сотканной и из хорошей пряжи». Не менее ценится у Рабле свежее «бретонское вино, которое растет не в Бретани, а в этой доброй земле Верона».

Пять веков спустя Пино де ла Луар (Шенен Блан) и Бретон (Каберне Фран) по-прежнему являются ведущими сортами винограда Турени, а Верон является частью апелласьона Шинон.

*

Шенен Блан является основой большинства игристых вин Луары. Что еще более важно, это единственный сорт, разрешенный для Вувре и Монлуи, а также для великих белых анжуйских вин, среди которых Боннезо, Квар де Шом, Кото де Лайон и Савеньер. Они бывают разной сладости, от суховатых и полусухих до сладких и сочных, как Сотерн.

Молодое вино Шенен Блан очаровательное — цветочное, медовое, с ароматами айвы и абрикоса. Он быстро переходит от зрелой юности к взбалмошному отрочеству. Спустя, скажем, десятилетие он начинает раскрывать свою бесконечную сложность и сочность — и продолжает улучшаться. (Я пробовал еще в 1890-х годах.) Одновременно подтянутый и сочный, строгий и сладострастный, он постоянно вызывает аппетит. Вы никогда не доберетесь до сути.

Каберне Фран является основным сортом винограда Шинон, Бургей, Сомюр-Шампиньи (теперь любимец парижских винных баров) и Анжу Руж. На северных границах виноградарства красные вина Луары, как правило, светлее, ярче и менее танинны, чем вина из южных регионов. Молодой иногда имеет вкус сладкого перца, но чаще имеет вкус ягод, черной смородины, сливы и вишни.

Шинон и компания стареют тоже прекрасно, хотя и не так, как Бордо. Шинон проходит через вторичную фазу, когда от него довольно сильно пахнет подвешенной игрой. Затем он, кажется, сбрасывает свой младенческий жир, постоянно совершенствуя себя, становясь дистилляцией ароматов и нюансов — корицы, creme de cassis , чернослива, аниса и сандала, сухих цветов, мяты и трюфелей, все время сохраняя свою бодрость и аппетитная свежесть.

*

Если бы Рабле попробовал современные пино и бретоны, он не узнал бы сырых вин своего времени. Только за последнее столетие многочисленные потрясения потрясли основы виноделия — от филлоксеры до механизации и появления артисты-виноделы .

Однако он чувствовал бы себя как дома в пещерах Шинона, где он стал своего рода святым покровителем, дающим местным жителям право есть, пить и веселиться. Его Caves Painctes является домом для винодельческого общества Les Entonneurs Rabelaisiens, которое превратило организованное пьянство в кустарное производство. И, несмотря на то, что во Франции существует сильное движение за «неосухой закон» (неплохо для страны, в которой никогда не было сухого закона), шинонецы буквально восприняли изречение Рабле: « Beuvez tousjours, vous ne mourrez jamais. “(“Пейте всегда, никогда не умирайте”.)

*

Это нечто среднее между булочкой и французским деревенским хлебом с грецкими орехами адаптировано от Жака Мау из Le Vieux Four, Tours. Мау, чья семья занимается выпечкой в ​​Турене с 1620 года, создала этот рецепт по указаниям Рабле. Фуаш вкусен на завтрак или к чаю и прекрасно сочетается со свежим козьим сыром.

ХЛЕБ С ГРЕЦКИМИ ОРЕХАМИ (La Fouace de Rabelais)

2 пакета сухих дрожжей

1 1/4 стакана теплого молока

1 столовая ложка крупной соли

1 столовая ложка с горкой меда

3–3 1/2 стакана цельнозерновой муки Мука специального назначения

1/8 ч. нарезанный

В большой миске смешайте дрожжи и молоко, помешивая, чтобы они растворились. Когда молоко приобретет цвет дрожжей, добавьте соль и мед.

Постепенно вмешайте 3 стакана цельнозерновой муки и 1 стакан универсальной муки. Добавьте апельсиновую воду, бергамот и шафран. Добавьте яйца по одному.

Перевернуть на посыпанную мукой доску и месить 10-15 минут. Добавьте муку, если тесто слишком липкое для работы, но тесто должно быть немного липким и мягким. Работайте со сливочным маслом по столовой ложке, как для теста для булочек. Замесить, чтобы включить. Добавьте грецкие орехи и месите еще 2 минуты.

Поместите тесто в посыпанную мукой миску, переворачивая, чтобы покрыть все стороны мукой. Накройте миску полиэтиленовой пленкой. Дайте подняться 1 1/2 часа или пока объем не удвоится.

Выложите хлеб на доску и разделите. Сформируйте из каждой половины шар или купол и положите на противень. Накрыть кухонным полотенцем. Дать подняться еще час.

Разогрейте духовку до 450 градусов. Поставьте формочки с кипящей водой на дно духовки.

Когда будете готовы к выпечке, посыпьте верх каждого круга цельнозерновой мукой и с помощью острого ножа или кухонных ножниц надрежьте верх каждого хлеба крестообразно.

Поместите буханки в центр духовки и уменьшите температуру до 425 градусов. Выпекайте 30 минут или до тех пор, пока низ каждой буханки не будет издавать глухой звук при постукивании, а верх не станет хрустящим и подрумянится. Получается 2 буханки примерно по 8 порций каждая.

Каждая порция содержит примерно:

229 калорий; 471 мг натрия; 68 мг холестерина; 12 грамм жира; 26 граммов углеводов; 7 грамм белка; 0,84 грамма клетчатки.

*

«Приготовление стейков без крышки — вот что отличает турские лепешки от лепешек из Ле-Мана», — утверждает колбасник Жак Ардуэн. Хардуэн использует только соль, вино Вувре и марку (бренди, перегнанный из виноградной кожуры), чтобы придать аромат своим рилетам. Возможно, вы захотите добавить больше специй. Традиционно это делается из половины свиной лопатки и половины свиной грудки, но последнюю почти невозможно найти в Соединенных Штатах.

RILLETTES DE TOURS AU VOUVRAY

2 фунта свиной лопатки

10 унций шпика

1 столовая ложка крупной соли или по вкусу

бренди

Снимите со свинины оставшуюся кожу и выбросьте ее. Срезать мясо с крупных костей. Нарежьте кубиками размером 1 дюйм или меньше. Нарежьте шпик кубиками размером 1/2 дюйма.

В чугунной кастрюле растопить сало на средне-сильном огне. Добавляйте кубики мяса постепенно, помешивая, чтобы не подгорело. Добавьте соль. Уменьшите огонь как можно ниже. Если вы не можете получить достаточно слабый нагрев (жир не должен кипеть), создайте пароварку, поместив кастрюлю в большую кастрюлю, наполненную водой. Варить на очень слабом огне 4 часа, время от времени помешивая, примерно раз в 20 минут.

Когда большие куски мяса легко разламываются, увеличьте огонь и постоянно помешивайте. Добавьте белое вино и марк. Дайте вину выпариться, непрерывно помешивая, 15 минут.

Снять с огня. Рийет процедить через сито, отделив жир от мяса и оставив немного жира. Слить оставшийся жир обратно в чугунную кастрюлю. Дайте мясу остыть.

Удалите из мяса все мелкие кости и хрящи. Крупно разомните кусочки мяса вилкой. Вернуть мясо в кастрюлю с жиром. Доведите до кипения. Дайте покипеть 2 минуты.

Охладите смесь, регулярно помешивая, чтобы жир смешался с мясом и жир побелел. Когда смесь станет однородной, но все еще мягкой, разложите рулеты по кастрюлям или консервируйте в банки.

Растопить оставшийся жир и залить тонкой пленкой каждую кастрюлю. Покрытые пленкой жира, рулетики хранятся в холодильнике 1 месяц. Перед подачей доведите до комнатной температуры. Делает 3 1/2 чашки. Каждая порция в 1 столовой ложке содержит примерно:

34 калорий; 158 мг натрия; 11 мг холестерина; 2 грамма жира; 0 углеводов; 3 грамма белка; 0 волокно.

*

Заменив инжир черносливом, Мари-Тереза ​​Рено адаптировала этот рецепт из поваренной книги, написанной великим средневековым поваром Тайлевентом .

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *