Философия Софистов: представители, учение кратко
Учением Анаксагора завершается первый этап истории философии: этап бессознательной философии. В чем состоит бессознательность?
Все философы, выступившие на этом этапе, мыслили о первоначале, но никто из них не почитал первоначалом само мыслящее мышление — ум.
Начала были самые разные: вода, число, бытие, тождественное мышлению, но не мыслящее, а лишь мыслимое. Даже у Гераклита логос не есть мыслящее мышление, он стихиен.
«Не мне, но логосу внимая, мудро признать, что все едино»
И только у Анаксагора мыслящее мышление выступило как первоначало. Анаксагор, в отличие от Демокрита, понял, что сама материя не сложится, как надо, для этого нужно целеполагающее мышление. Гомеомерии — материя, нус — упорядочивающий ее ум.
При этом сам человек оказался, в некотором смысле, причастен первоначалу. Человек, благодаря уму, есть господин вещей. Поскольку все вещи созданы умом, с ними можно обходиться с умом.
Представьте, если бы вода не была определенна по отношению к другим стихиям — огню, например. Если бы она то гасила огонь, то нет. К счастью пожарников, вода определенна, за это они должны быть благодарны уму.
Анаксагор завершает стихийное, бессознательное, наивное мышление первых философов (естественно это было не наивное нефилософское «бабушкино» мышление). Предметом исследования стал ум, а бессознательное исследование ума невозможно. С Анаксагора начинается сознательное мышление философов. О чём? О разумной причине всего существующего, ибо таков новый предмет философии.
Кажется, что пропадает интерес к природе, и начинается антропологический период, так и утверждают в учебниках по философии. Это мнение не право, ибо фиксирует лишь отрицательный момент перехода к новой форме предметности.
Итак, предметом философии становится ум, а ближайшим образом его «носитель» — человек. Если человек самостоятелен, то он умен, а если его жизнь определяется иным — традицией или случаем, то до ума еще надо дорасти.
Как обычно поступали греки? Они действовали или на основе традиции — «так делали отцы и деды», а в отдельных случаях, когда традиция не подсказывала, грек шёл к оракулу или бросал жребий. Т.е. они не жили своим умом. И когда у них появилась потребность в самостоятельности, появились софисты.
Возникновение софистов
Софисты возникли благодаря тому, что в духе греческого народа произошел перелом, — греки почувствовали необходимость руководствоваться в действиях и поступках своим умом. Греки доросли до своего ума. Это и облегчило, по-видимому, Анаксагору сделать открытие, что в некоторых есть ум.
В ИФ следует забыть о дурной трактовке софистов. У необразованной публики есть мнение, что софист — это коварный демагог, запутывающий своими речами наивного, но хорошего человека. Как только такая публика замечает, что человек может рассматривать предмет и так, и этак, она пугается, чувствуя опасность. Возможность знать о чём-то, что оно и таково, и не таково, у доброго малого вызывает протест: «Меня сбивают с толку, для чего-то меня хотят оболванить!» Больше всего боятся быть оболваненными болваны.
Нельзя оболванить не болвана.
Софисты — это учителя мудрости (это они сами себя так называли). Это люди, которые и сами мудры, и других могут сделать мудрыми и сильными в речах. Они учили людей рассуждать самостоятельно и убедительно излагать свои мысли. Настоящая мудрость не многознание типа: я знаю, где находится Африка, куда впадает Волга и т. п.
Софисты бы не возникли, если бы греческий народ в эпоху Перикла не ощутил потребности в самоопределении, если бы не возникло убеждение, что человек не должен определяться ни традицией, ни страстями сиюминутными, ни случаем. Люди осознали, что для того, чтобы стать самостоятельными, нужно своё чужое (т.е. стихийно сложившиеся представления, которые они просто приняли, а не сформировали самостоятельно) переработать и сделать по-настоящему своим. Греки поняли, что собственная мысль должна переработать свои же, стихийно сложившиеся, мнения. На основе этого и произошла революция в способе мышления, которую начали софисты.
Как хорошо жилось нашему народу, когда за него думали.
Это не только в эпоху КПСС, но и упование на царя-батюшку, извечное российское: «Вот приедет барин, барин нас рассудит». Многие так же именно за это любят армию, где суть – подчинение без мысли. Солдат в армии по определению не может знать лучше командира — лафа!
Сейчас российский народ созревает к мысли о самоуправлении (самоопределении), народ хочет научиться мыслить самостоятельно. Мы сейчас в том же положении, что и греки в эпоху Перикла (IV в. до Р.Х.) — поэтому изучать софистов нам полезно.
Греки захотели сами определять свою жизнь, но, если без ума, то остается одно — подчиняться единичным сиюминутным страстям. Но это не надежно. Возникла потребность в компетентных ответах на вопросы жизни. Софисты и были первые платные учителя, учившие людей рассуждать. Как до этого образовывался грек? Стихийно, посредством поэм.
Т. к. потребность в образовании ума была высока, то некоторые софисты жили роскошно. Не только молодежь интересовалась софистикой, но и политики. Сила политика — в умении убеждать.
Тирану это умение не нужно: не согласны — «секир башка» — и нет несогласных. Красноречивый политик говорит убедительно. Искусство популярного политика в том, чтобы суметь свои интересы представить как интересы народа, убедить народ двигаться за ним, как представителем и выразителем народных интересов.
Но софисты сделали вклад не только в образование греческого народа — среди них были и те, кто внес вклад в историю развития философии. Таковы Протагор и Горгий.
Протагор
Был первым, кто назвал себя софистом. Общался с Периклом. Как и Анаксагор, был изгнан из города. Его изгнали за сочинение «О богах». Эта книга — первая, которая была уничтожена по велению государства. Там были такие строки:
«О богах я ничего не могу знать, есть ли они, или нет: этому мешает темнота предмета и краткость человеческой жизни».
«Что же ты, Протагор, своим умом хочешь знать богов? – спросили афиняне – Надо также как все». Понятно, что такого допустить было нельзя.
Далее мы рассмотрим философское в софистическом учении Протагора. Он наследовал Зенону Элейскому и Гераклиту. Действительные основы для софистики там: «Всё течет». Но вывод у софистов свой: «Раз всё течет, то оно поэтому и может быть всем, чем кому кажется». Раз всё течет, то знаем ли мы каково оно само по себе? Нет, а, следовательно, оно таково, каково оно для нас. Чувства людей изменчивы и один и тот же человек воспринимает всё по-разному. Каков ветер? Ни холодный, ни теплый, а таков, сказал бы Протагор, каким его воспринимают. Больному кажется еда горькой, здоровому — сладкой. Так какая же она сама по себе? Такая, какой кажется.
Ни об одной вещи не следует говорить, какова она сама по себе. Она такова, какой воспринимает ее кто-либо. Она такова, ибо находится в отношении к человеку. Ничто ни есть одно, само по себе, а всё в отношении к другому и только так, по Протагору, оно может быть оценено. И, следовательно, все мнения равноценны, ни об одном из них нельзя сказать, что оно ложно.
Нельзя спорить с человеком, который зябнет по ветру, даже если нам ветер кажется теплым.
Отсюда — принцип учения Протагора:
«Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют и не существующих, что они не существуют».
И, если для кого-то чего-то нет, то его и нет (для него). Следовательно, бытие и небытие вещей — во власти человека. За самого человека никто не может определить, какова та или иная вещь для него. «Ты знаешь, эта вещь такова для тебя», – говорим мы друг другу. «Извини, я сам знаю, какова она для меня».
Принцип Протагора есть первая формулировка свободы человека.
Почему человек мера?
Потому, что осознал себя мыслящим существом. Нельзя быть мыслящим существом, не зная, что ты — мера всех вещей. По отношению к конечным вещам человек абсолютно свободен. Что стоит за принципом Протагора? Одно: осознание абсолютной власти человеческого рассудка над единичными вещами. Дорогу ему проложил Анаксагор: «Ум правит миром».
Малый ум правит человеческим миром — миром, к которому человек относится. Человеческий ум есть мера всего единичного.
Образование человеческого рассудка, чтобы он мог свободно обращаться с вещами — принцип софистов. Образованный рассудок знает, что он с вещами может всё. Необразованный рассудок не знает, что может всё с вещами, а потому и не может всего. Подчеркнем: рассудок абсолютно всевластен над единичными вещами, а не вообще абсолютно властен. Почему образованный рассудок всевластен? Потому что он властен над собой, а необразованный над собой не властен, он стихиен. Почему всевластен над единичными вещами, а не вообще, потому что владеть собой для образованного рассудка, значит, владеть собственным отношением к единичным вещам никто не может указать образованному рассудку, как именно ему надо отнестись к вещи, никто не может определить за него, какова она для него.
Каким образом, рассудок повелевает?
Рассудок может делать со своими представлениями о вещах всё, что угодно.
Например, представление о стакане. Что есть стакан? Необразованный рассудок знает, что это — прибор для питья. Он имеет опыт, что из стакан можно пить, что стакан позволяет это с ним делать. Образованный рассудок знает, что он может делать со стаканом — всё, что он представит о нём: кидаться, накрыть мух, превратив стакан в зоопарк — наблюдаешь и веселишься. Ещё можно использовать как вложение денег: старинный стакан — отличный подарок другу.
Сколько действий может совершить рассудок со стаканом в своём представлении? Бесконечное количество. Рассудок может разлагать единое на многое. От кого-нибудь зависит определенность моего представления. Ни от кого! Софистические учителя рассудочного мышления подняли рассудок из состояния стихийного, наивного мышления до образованного состояния. Одно дело, что ты раб вещей, а другое — господин. Но так же и людей. Ты можешь разложить любое представление на множество представлений, выделить те его стороны, которые тебе важны и убедить в этом других.
Что здесь открывается? Опасность произвола: что мне нужно, то и выделю; опасность свои цели выдать за всеобщее, частичное — за целое.
Сейчас все более или менее образованные люди – сами себе софисты. Утром пойти или не пойти на занятия — это наше решение (хотя, конечно, есть и те, кто это делает автоматически). Интересно что? То, что будь наше решение «за» или «против» — оно может быть нами хорошо обосновано! Т. е. важное для нас рассудок может обосновать как необходимое вообще. Почему это возможно? Потому, что рассудок даёт конечные определения, а их «бесконечное» количество, следовательно, можно выбрать себе по вкусу. Таким рассудочным образом, можно обосновать всё что угодно. Это — опасная сторона образованного рассудка.
Необразованный человек под властью традиции — постоянен. А образование открывает простор для произвола. Поэтому правители препятствуют образованию — так легче управлять, даже и управлять-то не надо — управляет за них традиция, status quo.
Софисты показали, что в человеке есть то, что позволяет ему быть свободным. Но поскольку эта свобода рассудочна, эта свобода есть произвол. Это — великая опасность образования. Греческое общество почувствовало, что здесь опасность, т.к. греческое общество было традиционным обществом. Человек стал способен жить своим умом, а, следовательно, независимо от других: единство государства и общества разрушается.
А в философском отношении это вообще было скандалом. Говорили философы о истинном знании и мнении, теперь это кончилось: всякое мнение истинно, пока человек его придерживается. А разонравилось — выберет другую точку зрения и обоснует.
Абсолютная истина исчезла!
Говорят: «Человечеству нужно искать истину». «Бросьте, образованному человеку искать истину не нужно», – говорят софисты. Истина выступила как нечто относительное. Мнение оказалось самым важным. Какой там божественный логос — это лишь мнение Гераклита. Образуй свой рассудок, и твоё мнение станет абсолютно равноценно любому другому мнению.
Стало казаться, что большего, как придумывать мнения, человеку не дано. Философия стала популярной — каждый мог философствовать от души. «Что такое истина?» «Нечто единое», – говорили ранее. «Да бросьте, а есть ли она?» – махнет рукой образованный софист.
Любой релятивизм в своей основе имеет софистическое мышление. Именно с осознания того, что рассудочным способом доказать можно всё, что угодно, — возникает мнение, что ничего определенного знать нельзя. Есть основания, чтобы воровать и есть основания, чтобы не воровать. Что важно для меня, решаю я сам. Жуткая опасность. Если абсолютной истины нет, то всё позволено. Если истина относительна, то ничего вообще знать нельзя. С обоснованием этого выступил Горгий.
Горгий
Он похоронил абсолютную истину. «О том чего нет или о природе» — издевательски названная книга (ведь раньше почти все философы писали книги «О природе»).
Положения Горгия передает Аристотель:
- Ничего нет.
- Если и есть, то не познаваемо.
- Даже, если и познаваемо, то несообщимо другим.
Доказательство:
Можно сказать, что небытие есть (Гераклит). Это значит, что есть то, чего нет. Но это противоречие, из которого следует, что нет ничего: ни бытия, ни небытия, а есть только мнение о них.
Но если даже и доказать, что что-то есть независимо от нашего мышления, то оно не познаваемо, потому что из того, каким оно кажется мне, не следует, что таково оно само по себе. Наш рассудок не может нам дать знание о том, что есть сама вещь вне отношения к нему.
И последний гвоздь в гроб истины: слова — это не мысли, а только слова, поэтому с их помощью любые мысли передать невозможно.
Итоги
Выводы софистов — не софистика. Эти выводы справедливы об этом мышлении — о рассудке. Если наше мышление лишь рассудочное, то всё, что сказал Горгий — правда: если мышление действительно отделено от предмета, то такое мышление ничего о предмете самом по себе знать не может. Рассудок знает, что он господин вещей, а вот почему он господин, ещё не знает.
Он рад этой находке и с радостью забавляется этим.
Рассудок сам себе противоречит. Рассудок сам не выходит за границы мнения, но в этих границах он свободен. Человек с образованным рассудком – это тот, кто может доказать и то, и другое об одной и той же вещи. Момент истины у софистов — осознание мощи и бессилия рассудка: абсолютная мощь над единичными вещами и бессилие перед истиной. Он настолько бессилен, что заявляет, что истины нет. Вопрос: а об истине ли он заявляет? Да, истины нет, но только как единичной, вне нас находящейся вещи. А, если истина — не вещь?
Собственные противоречия софистического способа мышления стали исходным пунктом для философствования Сократа.
3. Философские взгляды софистов и Сократ
3. Философские взгляды софистов и Сократ
Появление софистов на философском горизонте сопровождалось четкой постановкой вопроса о роли субъекта (человека) в процессе познания. Тем самым софисты впервые выдвинули гносеологическую проблему достоверности человеческих знаний и возможности объективных истин.
Нельзя сказать, чтобы эта проблема была вовсе чужда предшествующим мыслителям, скажем, Гераклиту, Пармениду или Демокриту. Хотя Гераклит и Парменид подчеркивали принципиальное отличие «истины» от «мнения», а Демокрит — «светлого» знания от «темного», тем не менее ни один из них не сомневался в том, что человеку доступно объективное знание, достоверная истина. Софисты же впервые подвергли решительной критике распространенное убеждение в возможности достоверного знания и выдвинули идеи о субъективном характере человеческих представлений и оценок, идею, согласно которой истина (добро, прекрасное и т. п.) существует лишь для нас, людей. С этой точки зрения, нет и не может быть ничего истинного, справедливого или прекрасного вне и независимо от человека и общества. Но так как у разных людей, народов и групп общества — разные представления об истинном, справедливом и прекрасном, то отсюда следует, что сколько людей, столько истин, столько оценок и мнений о справедливом и прекрасном.
Эта схема мысли характерна и для Протагора.
В своих рассуждениях он исходит из тезиса гераклитовца Кратила, утверждавшего, что о вещах, вовлеченных во всеобщий процесс движения и изменения, нельзя сказать ничего определенного. И если мы тем не менее утверждаем нечто о вещах, то из этого факта еще не следует, что наши суждения обладают объективной ценностью и не являются субъективными: необходимо помнить, что свойства и качества вещей суть отношения и возникают они в результате взаимодействия вещей, их движения и изменения. Поэтому нельзя говорить о существовании свойств вещей самих по себе. Это значит также, что сами ощущения, появляющиеся вследствие взаимодействия воспринимаемого предмета и воспринимающего органа чувства, существуют до тех пор, пока имеется названное взаимодействие. И потому если нет одновременного взаимодействия объекта и субъекта, то нет и самого предмета и его чувственно воспринимаемых свойств (Платон. Теэтет. 157 a —d). Субъективный характер наших знаний о вещах и мире обусловливается также психологической организацией воспринимающего субъекта, его состоянием и его отношением к окружающей среде.
Из сказанного следует, что никаких объективных знаний нет, есть только «мнения». Всякое мнение в равной мере истинно и ложно: о каждой вещи можно высказать одновременно разные и, более того, противоречащие одно другому суждения, причем они будут одинаково убедительны. Ибо «каким каждый человек ощущает нечто, таким, скорее всего, оно и будет для каждого (152 с), то есть все, что кому как кажется, так оно и есть. Отсюда принцип: «Мера всех вещей — человек…» (152 а). То есть мир вещей таков, каким он представляется в наших ощущениях; знание о мире не выходит за пределы ощущений и переживаний субъекта. Конечный вывод — объективная истина, в строгом смысле слова, невозможна.
Но если объективной истины нет, и человек является мерой (критерием) всех вещей в своем представлении, то он является мерой всех норм и в своем поведении. И если для каждого истинным (нравственным, законным и т. д.) является то, что ему кажется таковым, то мы не гарантированы от вытекающего отсюда вывода, что каждому, говоря словами Ф.
М. Достоевского, «все позволено».
Далее, если истины нет, а есть лишь мнения в качестве описаний психологических переживаний субъекта, то как отличить просвещенного человека от невежественного и умного от глупого? И как быть с общеобязательными суждениями, если таковые имеются, а также с правовыми и нравственными нормами, принятыми в том или ином государстве? Учитывая возможность такого рода вопросов, Протагор устанавливал различие в ценности тех или иных мнений: «истинны» те мнения, которые полезны людям. Например, медицина истинна, так как полезна людям. То же самое можно сказать относительно земледелия и любого полезного ремесла. Задача софиста, как учителя, заключается, по Протагору, в том, чтобы помочь ученику сделать правильный выбор, избрать мнение, приносящее пользу, и избегнуть мнения вредного. В области же общеобязательных правовых и нравственных норм Протагор, избегая крайностей индивидуализма и утилитаризма, попытался ограничить свой релятивизм: субъективные суждения отдельных людей он заменил коллективным субъективным мнением большинства людей по принципу демократического голосования.
Иначе говоря, Протагор предложил рассматривать в качестве критерия «истинности» мнения то мнение (суждение), которое в данное время разделяется большинством граждан (Платон. Теэтет. 167 с).
Но в этом случае со всей определенностью вставал вопрос о богах, об их объективном существовании. Из рассуждений Протагора следовало, что «боги существуют не по природе, а вследствие искусства и в силу некоторых законов» (Платон. Законы. X. 889 с).
На вопрос о том, существуют ли боги сами по себе («по природе») и независимо от согласованного «мнения» большинства людей, Протагор давал несколько уклончивый ответ: не решаясь на открытый атеизм, он выдвигал скептический тезис: «О богах я не умею сказать, существуют ли они или нет, и каковы они по виду. Ведь много препятствий для знания — неясность дела и краткость человеческой жизни» (80, В 4 ДК). Известно, что скептицизм Протагора в отношении объективного бытия богов был квалифицирован общественным мнением Афин как «нечестивость».
Более того, философ подвергся судебному преследованию; он был осужден на смертную казнь, но спасся, бежав из Афин. Его книга «О богах» была публично сожжена.
Отправляясь от идеи об условном (договорном) характере правовых и нравственных норм, а также религиозных представлений, софист Критий пришел к выводу о религии как выдумке умного законодателя (88, В 25 ДК). Согласно Критию, религия была введена в качестве дополнительной меры к законам. Так как закон в силах воспрепятствовать лишь совершению явных несправедливостей, мудрый законодатель заменяет истину полезной ложью и убеждает людей в бытии всевидящего и всеслышащего существа, карающего за несправедливые поступки и деяния; внушив страх перед божеством, мудрый законодатель помещает выдуманное существо бога на небо, где сверкание молнии, удары грома, дождь, звезды, восход и заход солнца пленяют воображение людей и вселяют в их сердца постоянный трепет.
Хотя теория познания Протагора страдала односторонностью (не выходила за рамки психологии и психологизма, то есть ограничивалась описанием ощущений и восприятии субъекта, его переживанием), тем не менее, она была значительным завоеванием теоретической мысли.
Тезис Протагора о человеке как «мере» вещей представлял собой открытие человеческого индивида, конкретной и неделимой индивидуальности (личности). Не будет чрезмерным преувеличением, если мы скажем, что, подобно тому как Левкипп и Демокрит в области космогонии провозгласили атомы теми далее неделимыми частицами, из которых состоят все вещи, Протагор в области антропологии признал отдельных индивидов теми «атомами», из совокупности которых образуется общество, человеческий коллектив. [2]
Внимание Протагора и софистов было направлено на отдельных индивидов и на многообразие форм общественной жизни — на пестрое разнообразие обычаев, нравов и укладов жизни людей, на подвижный и изменчивый характер общественных явлений. Все неизменное и постоянное было объявлено фикцией. Они объявили фиктивными и всякие общие определения и понятия. С этой точки зрения нельзя говорить, например, о сущности человека вообще. Поиски «человека вообще» («универсального» человека философов) были признаны бесполезным занятием.
Таким же занятием они провозгласили поиски «истины вообще», «справедливости вообще» и чего бы то ни было «вообще». По логике рассуждений Протагора и его последователей, бессмысленно предполагать существование отвлеченной истины, истины как таковой, как абстракции (т. е. безотносительно к живому человеку и конкретным народам, независимо от их стремлений, интересов, нужд в данное время и в данных обстоятельствах). В терминах же современной философии сказанное означает: абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Высказанное относительно истины полностью применимо и к представлениям (оценкам) людей о справедливом, прекрасном и тому подобном.
Софисты довольно убедительно обосновали свой релятивизм и субъективизм в поразительном расхождении моральных (эстетических и т. п.) оценок и правовых норм разных обществ, стран и народов, утверждая, что бессмысленно говорить о добре и зле, справедливости и несправедливости, о похвальном и позорном и т. п. безотносительно к людям, народам и государствам.
Тем самым ставилась под сомнение правомерность поисков какого бы то ни было морального (правового, эстетического и т. п.) определения, объявлялась тщетность любого разграничения противоположностей (истины и лжи, добра и зла и т. д.).
Очевидно, что логика рассуждений Протагора и софистов вела их к полному релятивизму во всех областях знания и культуры, ибо их индивидуалистическая установка в понимании общества и общественной жизни дробила общество на отдельные «атомы», выдвигала на первый план индивидуальное, специфическое и особенное, при этом забывалось общее (всеобщее), объявляемое фикцией.
Против индивидуализма, субъективизма и релятивизма софистов со всей решительностью выступил Сократ, но с позиций, существенно отличающихся от позиций широкого круга его сограждан. Глубокая пропасть, разделявшая софистов и Сократа, казалось бы, исключала наличие элементов общего в их воззрениях. Однако это не совсем так. Достаточно сказать, что и для софистов, и для Сократа фундаментальной проблемой философии стала не космологическая, как у их предшественников, а антропологическая проблема, не мир и миропорядок, а человек и его жизнь.
Все натурфилософские (космологические и онтологические) проблемы были объявлены ими второстепенными и мало значащими. «Чему можно научиться у деревьев?» — спрашивает Сократ (Платон. Федр. 230 с). Софисты и Сократ не разделяли представления своих предшественников о человеке лишь как о части космоса; они провозглашали человека центром мироздания. Можно сказать, что тезис Протагора о человеке как «мере» всех вещей в известном смысле разделяется Сократом. В конечном счете, общим для софистов и Сократа является то, что они ориентировали философию на постановку вопроса о сущности человека, его месте и назначении в мире. Этим они как бы «гуманизировали» философию, поставили перед ней гуманистические цели и задачи. Но за этой общностью понимания главных целей и задач философии кроются принципиальные разногласия. Прежде всего, они касаются трактовки понятия «человек». Ясно, что заслуга софистов в истории философской мысли состоит в открытии ими роли субъекта и субъективного момента в познании. Однако приоритет, отдаваемый ими субъекту перед объектом (и связанная с этим абсолютизация субъективного момента), приводил их к отрицанию возможности какого бы то ни было объективного знания, более или менее единого понимания объективно данного, реально существующего.
Софисты, имея в виду отдельного индивида, указывали на различия между людьми. Софист Горгий заходил в этом отношении столь далеко, что говорил о невозможности единого понимания какого-либо предмета разными лицами, находящимися в различных условиях. Он считал, что выраженный данным термином единый предмет, составляющий единое содержание мысли, в процессе его восприятия людьми распадается на множество содержаний мысли и теряет свое единство. С этой точки зрения предмет не будет тождествен себе и для одного и того же человека, ибо в разное время и в разных условиях его возможности и способности восприятия будут разными.
В отличие от софистов Сократ был убежден, что при всем многообразии людей, при всем различии их образа жизни, поведения и переживаний всегда имеется нечто, что объединяет их и может быть выражено единым понятием или идеей. Стало быть, разные лица могут иметь единое понимание чего-либо. Так, если, скажем, речь идет о добродетели и множестве ее проявлений, то вполне возможно говорить о единой добродетели самой по себе, безотносительно к ее частям (проявлениям).
В диалоге Платона «Протагор» (329 d и сл.) Сократ говорит, что существование добродетели как единого целого аналогично существованию человеческого лица, которое связывает в единое целое свои части: рот, нос, глаза и уши. Как бы ни различались по виду и функциям части лица и как бы они в чем-то ни были сходны, взятые в отдельности, они не составят всего лица. Лицо есть нечто общее, единое и цельное; оно неразделимо на части, хотя и состоит из частей. Оно объединяет части, охватывает их все и образует из них целое.
По мнению Сократа, аналогичное можно сказать и о добродетели. Она имеет множество проявлений: мужество, справедливость, благочестие, сдержанность и т. д. Но это еще не дает права расчленять единую добродетель на множество кусочков (на множество ее проявлений) и отрицать существование добродетели как целостности или структуры, говоря современным языком. Единство добродетели как целостности и составляет единое содержание мысли, тождественное содержанию понятия в процессе рассуждений разных лиц в разных условиях о добродетели.
Сказанное может быть отнесено и к таким понятиям, как истина, прекрасное, справедливое и т. д.
Существенными были также различия в отношении Сократа и софистов к мифу, к мифологическим образам и преданиям. Софисты стремились к аллегорическому истолкованию мифов, пытались найти в мифических представлениях разумный смысл. Так, согласно Продику, религиозно-мифологические образы богов возникли в результате обожествления всего того, что полезно человеку: древние люди обожествляли солнце, луну, реки, источники и вообще все, что поддерживает жизнь человека; по этой причине богиней земледелия была Деметра, богом вина — Дионис, воды — Посейдон, огонь отождествлялся с Гефестом.
Считая попытки интерпретировать мифы о богах и героях бесполезным занятием, Сократ призывал обратиться к исследованию самих себя с тем, чтобы выяснить, каковы люди по своей природе и назначению, каков человек по своей сути и чего вообще он стоит (Платон. Федр. 230 а). Этот вопрос Сократ считал единственно важным и серьезным, таким, по сравнению с которым все остальные теряют свою ценность.
Метод, предложенный Сократом для решения этой фундаментальной проблемы, есть метод самопознания. Так понимал и истолковывал один из важных моментов учения Сократа его гениальный ученик — Платон.
ПРИМЕЧАНИЯ
2. Разумеется, простая совокупность «атомов» не составляет еще целостности в природе или обществе, но, с другой стороны, и никакая целостность невозможна без совокупности составляющих элементов. назад
Конспект лекций Софиста
СОФИТЫ
Что общего между софистами и атомистами? Теория знание (эмпиризм) и этика управляются соглашением.
С какой целью некоторые софисты используют Парменида? Они действительно использовать строгую причину или широкую причину?
Плохая репутация исключительно из-за Платона, Ксенофонта и Аристотеля?
Сократ: «Софист — обитатель мира выступления; они для него единственная реальность».0005
«Во-первых, я думаю, он оказался наемным охотником после
молодой и богатый. . . во-вторых своего рода торговец предметами знаний для
душа.
. . в-третьих, не явился ли он в качестве розничного торговца этими самыми предметами
знания?. . . и, в-четвертых, мы обнаружили, что он был продавцом собственного
производства знаний. . .и в-пятых он был спортсменом в словесных состязаниях,
который взял для себя искусство диспута. . . шестой случай был
сомнительно, но тем не менее мы согласились считать его очистителем душ, который
устраняет мнения, мешающие обучению».0015 Софист
«Ибо предлагать свою красоту за деньги всем желающим называется проституция; . .Так и с мудростью. Тем, кто предлагает его всем желающим за деньги известны как софисты, блудницы мудрости». Ксенофонт
«Искусство софиста есть подобие мудрости без реальность, а софист — это тот, кто превращает деньги в кажущуюся, но нереальную мудрость.» Аристотель.
Действительно ли софисты были приняты лучше, чем впечатление что мы получаем из источников выше? Нет, говорит Брамбо.
1. Массовая атака на них в Аристофане Облака .
2. Отказ Анита от них в Меноне . Но источник Платон!
3. Хотя апокрифическая, история о том, что книга Протагора была сожжен, а сам сослан, должно быть основано еще на общей антипатии к Софисты.
Возникновение софизма по Реале: философия5 physis зашел в тупик. Более поздние физики начали повторять сами себя. Индуктивный метод, ориентированный на этические и политические опасения. Расцвет греческого гуманизма; Греческое Просвещение. Широко открытое космополитическое освобождение. Свобода Духа. Культурный релятивизм. Панэллинский идеал, вырвавшийся за рамки традиционного города-государства. Нет до стоиков мы получили такое освобождение.
Путешествовал из города в город, нуждался в гонорарах, чтобы зарабатывать на жизнь. Ранее
философы были независимо богаты. Никаких хищных комиссионеров, особенно. если
Протагор был нормой: любой, оспаривающий его гонорар, мог пойти в храм, поклясться
клятву и внести то, что он считал справедливым.
(рассказ Платона в Протагор .)
ПРОЧНЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ СОФИСТОВ (Брамбо, стр. 114).
1. Искусство риторики приобрело в их руках новую точность.
2. Система состязательности в законе
3. Лингвистический анализ: роль соглашение и контекст; изучение грамматики, диалектов и этимологии.
4. Прикладная логика в юриспруденции, дебатах и публичных выступлениях.
5. Добродетели можно научиться, и это не было частью человеческой природы. Крах потомственного дворянства. Основа народного образования и эволюция демократических институтов.
6. Представление о том, что законы могут быть конвенциями, подготовило почву для столетия важных философских споров.
ПРОТАГОР (р. 490-480)
Из Абдеры. Переехал в Афины и возложил на себя большую ответственность
Перикл. История его изгнания и сожжения книг (от Диогена Лаэртского) опровергнута
рассказом Платона, в котором Протагор говорит, что он не пострадал
быть софистом.
ЧЕЛОВЕК ЭТО МЕРА (homo mensura ) . Под номером подразумеваются люди , а не отдельные лица. Конечным результатом этого не было скептицизм, как говорили критики, но прагматизм. Без абсолютного знания возможно, следует наиболее полезный путь.
Агностик в вопросах религии, но все же пользующийся одобрением публики преданность как полезная.
Is Logos, а также physis и nomos . тоже обычные?
ГОРГИАС (Б.485-480))
Родился в Леонтини, Италия, и приехал в Афины в 427 году.
Прямая атака на высказывание Парменида «Быть значит быть мыслимым». Мысли о воображаемых вещах, очевидно, не имеют объектов. Ответ Парменида? Конечно, этих воображаемых вещей не существует, потому что вещи множественное число требует мышления «небытия».
Прочитать отрывки K&B из Протагора и Горгия и подготовить анализ скептических аргументов Горгия.
Философы и софисты — Том Моррис
В чем разница между философом и софистом? В древнем мире софисты были хорошо обученными и высокообразованными людьми, которые предлагали учить других и помогать им в достижении их целей.
И делали это как хорошо оплачиваемую профессию. Собственное богатство было их главной, а иногда и единственной целью. А Сократ, напротив, первый знаменитый философ, решивший жизненные вопросы вместе с другими, философ-парадигматик, заведомо отказывался от платы за свои услуги и, как следствие, ходил босиком.
Я учу других и помогаю им достичь своих целей. И мне часто за это хорошо платят. Так что же делает меня философом, а не софистом? Недавно мне задали этот вопрос в колледже. И мне было приятно на него отвечать.
Это правда, что Сократ отказался обвинять кого-либо в том, что он сделал. И может быть не случайно, что у него была очень несчастная жена. Я просто говорю. Но во многих отношениях я не могу себе представить, чтобы с ним было проще и практичнее жить.
Однако он может быть душой компании. И он часто был. О его способности к вину и мудрости ходили легенды. И все же он никогда не потерпит небрежного мышления. Некоторые софисты той эпохи, напротив, говорили, что они были готовы использовать любое мышление, чтобы помочь своим клиентам выиграть и достичь всего, чего бы они ни хотели.
На протяжении всей истории древнегреческие софисты имели довольно сомнительную репутацию профессионально аморальных наемников разума. Сообщается, что они помогут людям достичь любой цели, в общем и целом, независимо от того, какой она была. Они защищали бы любое дело, продвигали бы любое дело и давали бы полномочия любому человеку, если бы деньги были правильными и богатство текло рекой.
Философы по большей части шли на сторону ангелов, независимо от того, верили они в ангелов или нет. Иногда они могли иметь репутацию многословных и неясных, сложных и абстрактных, потусторонних и оторванных от реальности, но по большей части они казались более чистыми душами в своей работе и сосредоточенности. Но почему именно? Это ключ.
Софисты гораздо больше заботились о том, как, чем о том, почему. Философы всегда были более осторожны. Они хотели помочь людям задуматься не только о том, как достичь своих целей, но и о том, почему они преследуют одни цели, а не другие, и что, возможно, лучше всего искать, и опять же, почему.
Они, безусловно, глубоко проанализировали все соответствующие вопросы о том, как, но всегда поднимали вопрос о том, почему. И это то, что я пытаюсь сделать. По этой причине, когда вы читаете любую из моих книг об успехе, вы много раз натыкаетесь на то, что такое успех, а что нет, и почему мы должны быть осторожны в том, на чем мы концентрируемся и чего добиваемся.
Есть старая-новая поговорка: «Вы можете получить все, что захотите, если поможете достаточному количеству людей, чтобы получить то, что они хотят». На первый взгляд это звучит как отличный совет. И большинство из тех, кто говорит это, имеют в виду только хорошее, тем самым помогая людям найти потребность и удовлетворить эту потребность. Но желания — это не то же самое, что потребности. И, если быть точным, новое-старое изречение является образцом софистики. В целом верно, но одинаково опасно.
Софист хочет помочь вам получить все, что вы хотите, и будет помогать вам в этом, давая другим людям все, что они хотят, не побуждая никого, кто во всем этом участвует, задуматься о том, действительно ли то, чего они хотят прямо сейчас, действительно хорошо для них.
Я люблю помогать людям в достижении их целей, но только в том случае, если эти цели им подходят и принесут им истинное удовлетворение и счастье, а не катастрофу и сожаление. Поэтому я помогаю им задуматься над всеми важными вопросами. Для философа понимание должно предшествовать лучшим жизненным достижениям и направлять их.