Этика Гесиода — Русская историческая библиотека
Читайте также статью Гесиод и и Краткое содержание поэмы «Труды и дни»
От поэмы Гесиода «Труды и дни» можно вести начало античной этики. В поэмах Гомера люди и боги безнравственны. У них нет ничего святого. Там есть лишь одна добродетель – храбрость и лишь один порок – трусость. Гомеровский Одиссей не затрудняется в выборе средств. Укоры совести ему неведомы. Он хитер. Свою хитрость Одиссей унаследовал от своего деда Автолика – обманщика и вора. Позднее, в V в. до н. э., в пьесе Софокла «Филоктет» Одиссей представлен как «полный негодяй». Это говорит о развитии к тому времени этического сознания эллинов, которое начинается именно с Гесиода. Гесиод выдвигает важный этический тезис о том, что человек тем и отличается от животного, что животное не знает, что такое добро и что такое зло, а человек знает. Гесиод говорит: «Звери… не ведают правды. Людям же правду Кронид даровал – высочайшее благо» (Труды и дни, 277–279).
Гесиод. Бюст эллинистической эпохи
У Гесиода резко выражено противоречие между сущим и должным. В сущем ситуация такова, что «нынче ж и сам справедливым я быть меж людьми не желал бы, да заказал бы и сыну» (там же, 270 – 272). Разрешить это противоречие Гесиод не может. У него даже нет идеи загробного воздаяния. Награда и возмездие возможны только в этом мире. Гесиод рисует образ справедливого государства. Оно процветает. А несправедливое государство гибнет. Также и на уровне человека «под конец посрамит гордеца праведный» (217 – 218). Но все это только в долженствовании, в настоящем же этические принципы попираются сплошь и рядом. Гесиоду остается лишь выразить надежду, что «Зевс не всегда терпеть это будет» (273). Этический кодекс Гесиода сводится к норме соблюдения меры. Гесиод учит: «Меру во всем соблюдай и дела свои вовремя делай».
Гесиод. «Труды и дни». Базельское издание 1539 г.
Поэма «Труды и дни» пользовалась в Элладе большим успехом. Она сохранилась целиком – и как раз потому, что для древних греков она была сокровищницей этических сентенций и полезных советов.
- Назад
- Вперёд
- Вы здесь:
org/ListItem»>
Этика ГесиодаЕщё по теме…
Возникновение философии. Философия и мифология (Гомер, Гесиод, Орфей).
Философия, как наука, не могла возникнуть на пустом месте. Вполне понятно, что рождению научно-философского знания предшествовал этап существования человеческого сознания в других формах. Этот этап в историческом смысле был гораздо более продолжительным, нежели время существования собственно науки философии, ибо он уходит в самые глубины человеческой истории. И сама философия как бы выросла из древнейших форм сознания, выросла и продолжает сосуществовать с ними до сих пор.
К
одним из самых древних относится
мифологическое сознание. Миф (от
древнегреческого — mythos) в переводе с
древнегреческого означает “слово”,
“предание”. Мифология — это собрание
преданий. Каждый народ прошел ту ступень
своего развития, когда мифологическое
сознание было одной из главных форм
сознания вообще.
Древнегреческие мифы появились в незапамятные времена, впоследствии они передавались из уст в уста, наполнялись новым содержанием. Нередко с течением времени менялись характеристики мифологических героев. Так, например, Аполлон, известный нам в большей степени как бог красоты и покровитель искусства, в первоначальных древнейших мифах представал в виде страшного многорукого бога-убийцы.
Если
мы проанализируем содержание древнейших
мифов, то увидим, что мифы служили для
человека ответом на вопрос “как произошел
мир?”. Иначе говоря, в них поднимались
проблемы не только теогонические (о
происхождении богов), но и космогонические
(о происхождении мира вообще), ибо сами
боги служили олицетворением сил природы.
В этом смысле мифы стали своего рода
первыми ответами на вечные вопросы о
происхождении мира и человека.
Впервые древнегреческие мифы были записаны в VIII–VII вв. до н.э. Из авторов, записавших мифы, мы сегодня выделяем троих, чьи варианты стали наиболее популярны и оказали наибольшее влияние на развитие древнегреческой и мировой культуры — это Гомер, Гесиод и Орфей.
Первоисточником греческой философии была мифология. При этом главенствующую роль играли космогонические мифы, рассказывающие о происхождении мира и человека. Произведения Гесиода, Гомера, Орфея стали своего рода основой для уже научно-философского осмысления проблем окружающего мира.
Гомер
считается автором двух поэм — «Илиады»
и «Одиссеи», хотя в современной
науке до сих пор не решен вопрос жил ли
Гомер на самом деле или же он является
легендарной личностью. «Илиада» и
«Одиссея» — произведения прежде
всего художественные, это древнегреческий
эпос. Однако, при анализе текста поэм,
мы можем найти немало сюжетов, раскрывающих
суть мифологического мировоззрения
древних греков.
Поэмы Гомера сыграли
выдающуюся роль в развитии античной
культуры, в художественной форме выразив
мифологическое мировоззрение древних
греков.
Гесиод — личность историческая. Он жил в Беотии в деревне Аскра (неподалеку от г. Фивы). Он автор двух поэм — «Труды и дни» и «Теогония». Первая поэма посвящена в большей степени морально-этическим вопросам, ибо основное содержание ее — наставление Гесиода своему непутевому брату Персу. Вторая поэма — «Теогония» — заключает в себе повествование о происхождении богов.
По сути дела, Гесиод систематизатор известных ко времени его жизни древнегреческих мифов. Не являясь их автором, Гесиод одним из первых записал мифы и придал им некую логическую стройность.
В отличии от Гесиода, Орфей — личность абсолютно легендарная. В Древней Греции существовал миф об Орфее, великом певце и стихотворце, который спускается в Аид, чтобы вернуть на землю свою погибшую от укуса змеи жену Эвридику.
Орфизм
оказал огромное влияние на всю
древнегреческую и вообще европейскую
философскую мысль.
Элементы орфизма
прослеживаются во взглядах Пифагора,
Гераклита, Эмпедокла, Платона, а также
и в более поздних философских и религиозных
учениях.
Гесиод и начало греческой философии – Классический обзор Брин-Мора
BMCR 2023.02.17 Леопольдо Ирибаррен,
Хьюго Конинг, Гесиод и начало греческой философии . Добавки мнемозины, 455 .
Лейден; Бостон:
Брилл,
2022.
Стр. х, 355.
ISBN 978
Отзыв от
Рут Скодел, Мичиганский университет/Калифорнийский университет в Дэвисе. [email protected]
Предварительный просмотр
[Авторы и названия указаны в конце обзора.]
Этот том был создан на конференции в Лейдене в 2016 году с некоторыми новыми материалами. Сборник представляет собой прекрасное исключение из тенденции томов конференций разочаровывать при чтении до конца, даже если отдельные доклады превосходны. Конечно, отдельные читатели будут более заинтересованы в одних работах, чем в других, но, хотя главы сильно различаются по своим конкретным проблемам, книга едина не только в своей общей теме, но и в аспектах своего подхода к вопросу о том, как мы должны определить местонахождение книги.
Громкость тоже, хотя больше внимания уделяется Теогония , исследует актуальность Трудов и Дней , которыми в прошлом относительно пренебрегали. Досократические мыслители по-разному используют обе поэмы Гесиода и реагируют на них, повторяя, полемизируя, адаптируя и видоизменяя структуры работы Гесиода.
Взгляд на Гесиода в этих вкладах не устный. Он в значительной степени является единственным автором, и в основном этих двух стихотворений, а не более крупного корпуса «Гезиода».
(Глава Моста заявляет, что Каталог женщин — «столетия спустя».) Обычно участники предполагают, что Гесиод изобрел каталоги абстракций в Теогонии . Я сам, хотя и верю в индивидуального Гесиода, не осмелился бы с уверенностью утверждать, что он был первым или единственным певцом, предпринявшим попытку тотальной теогонии. Однако это редко имеет значение, поскольку во вкладах Гесиод рассматривается через более поздних авторов, получавших тексты. (Вероятность того, что самая ранняя передача Гесиода была плавной, действительно влияет на защиту Пиано WD 124–5; но даже здесь это не имеет серьезного значения для общей аргументации.)
Я не специалист по досократикам, и многие главы посвящены спорам, особенно о Пармениде и Эмпедокле, о которых я недостаточно хорошо знаю науку, чтобы иметь достойное мнение. Однако по большей части решаемые вопросы не требуют от читателя согласия с авторами или теми, кого они цитируют, например, о том, куда именно путешествует Парменид или сочинил ли Эмпедокл одну или две книги, а главы доступны для ознакомления.
неспециалисты.
Необычайно продуманное и полезное введение Ирибаррена и Конинга обобщает современную историю изучения Гесиода и досократиков. Он контекстуализирует пятнадцать следующих статей, предоставляя более полное и полезное описание того, как этот том функционирует по отношению к более ранним обсуждениям, чем этот обзор. Авторы прекрасно понимают, что «досократизм» — это современная и непростая категория, хотя границы не являются проблемой для большинства глав.
Затем газеты появляются в четырех разделах. В первом разделе главы Лакса и Хантера посвящены тому, как Аристотель и более поздняя доксография понимают место Гесиода в истоках философии и почему взгляды Аристотеля на Гесиода непросты. Лакс проводит различие между ссылками на стихи Гесиода, где Гесиод является авторитетом из прошлого, и началом доксографии. В главе предлагается подход в аристотелевском духе (хотя и не найденный у самого Аристотеля) и предполагается, что величайшее значение Гесиода заключается в сопоставлении двух поэм Гесиода, которые вместе связывают космогонию, политику и этику.
Хантер также предлагает некоторые интересные, хотя и спекулятивные мысли о том, как версия истории Фаэтона Аполлония может отражать как Парменида, так и Каталог Гесиода.
Де ла Комб утверждает, что Гесиод остается в рамках традиционного мифа, поскольку его поэма прославляет отдельного Зевса, а не один из первых принципов ионийцев, но также отвергает его в своей лингвистической и повествовательной сложности, сложности, которую отвергает философский дискурс. Если я понимаю этот аргумент (я не уверен, что понимаю полностью), то я не вполне убежден, поскольку не доверяю заявлениям, допускающим все противоречия внутри нарочито загадочного стиля поэта. Есть очень интересный момент о напряжении между вневременностью вечного правления Зевса и человеческим временем.
Второй набор глав касается формы и содержания. Том Маккензи правдоподобно предполагает, что, хотя досократики, несомненно, ссылаются на Гесиода, повествования Эмпедокла и особенно Парменида имеют сильное сходство с Theogony Эпименида, Arimaspea Аристея и katabasis стихов.
Гленн Мост, тесно связывая форму каталога с работой памяти в устной культуре, рассматривает, почему каталоги сохраняются в досократических философских работах. Это хороший вопрос, особенно потому, что они легко расширяются, сжимаются и различаются как по содержанию, так и по орнаменту. Андольфи использует тонкий подход к влиянию грамотности на самореферентность, показывая, как досократики адаптировали различные аспекты притязаний Гесиода на истину и авторитет.
В третьей группе Шепанович предлагает прекрасное обсуждение эпической формулы универсальности («что было, есть и будет») и размышления о времени. Скалли утверждает, что в древнегреческом языке существует два взгляда на Справедливость: досократики (Анаксимандер и Гераклит) говорят о некоем Δίκη, который представляет собой бесконечный цикл нарушения и ответа, тогда как в Теогонии Зевс, создавая порядок, который фундаментально справедливый, делает олимпийский порядок свободным от раздоров. Я не согласен только в том, что олимпийский мир не совсем свободен от раздоров, но клятва Стикса дает Зевсу способ положить конец спорам до того, как его порядок окажется под угрозой.
Тор утверждает, что Ксенофан отвергает теогонию в стиле Гесиода, потому что она подразумевает потребность и зависимость от богов; не обязательно убеждаться в каждом пункте аргумента, чтобы считать его в целом убедительным. В главе Штрауса Клея изображен Гесиод, читающий Эмпедокла. Это интересный ход, и глава эффективно выявляет сходства и различия, особенно в их отношении к языку. Образ воображаемого здесь Гесиода мало похож на предполагаемого мною автора поэмы Гесиода (который счел бы Эмпедокла нечестивым и никогда бы не назвал свои собственные изречения «суеверными»), так что этот читатель нашел эффект несколько странным.
Главы четвертой группы посвящены «Интертекстуальности и преемственности» — способам использования Гесиода досократиками. (Этот раздел наиболее близок к вопросам, поднятым в предыдущих исследованиях, но том дает им новую основу.) Морган рассматривает центральное значение связывания и освобождения в Теогонии , поскольку Зевс освобождает своих союзников и навсегда связывает своих противников.
Она предполагает, что Парменид заимствовал у Гесиода метафоры, с помощью которых можно описать как борьбу за понимание Бытия, так и его устойчивость. Вергадос предполагает, что софистические размышления о языках развили интерес Гесиода в 9 г.0009 Works and Days с двусмысленностью языка, особенно его Begriffsspaltung , где он рассматривает одну абстракцию как двойную. Хотя у меня есть сомнения относительно того, действительно ли Гесиод разделяет эти концепции или что он был вообще оригинален, указывая на важность знания того, когда эмоция уместна или когда и как она должна быть выражена (он, конечно, вносит новшество в расщепление Эриды, но Я не уверен, что даже здесь он очень обеспокоен двусмысленностью языка), кажется очень вероятным, что различные подходы Гиппия, Продика и Антифона к языку были обязаны Гесиоду. Глава Геербранта начинается с наблюдения, что оба Труды и дни и поэма(ы) Эмпедокла имеют двух разных адресатов (Персес/Павсаний и basileis /друзья Акраги соответственно).
Хотя другие (особенно Оббинк, «The Addressees of Empedocles», MD 31 [1993] 51–98) обсуждали адресатов у Эмпедокла, никто не пытался систематически рассматривать то, как Эмпедокл адаптировал и модифицировал структуру Гесиода. Сантамария сравнивает Theogony 783–806 (о наказании за лжесвидетельство среди богов) с Empedocles DK B115, о наказании демонов, проливающих кровь, как и сам Эмпедокл. В главе убедительно утверждается, что Гесиод является образцом для Эмпедокла, хотя их более масштабные цели сильно различаются. Пиано в последней главе рассматривает даймонов в папирусе Дервени и приходит к выводу, что демонология Платона менее оригинальна, чем считалось, поскольку представляет собой рекомбинацию и синтез элементов, обнаруженных ранее.
Высокий уровень владения английским языком даже в главах, авторы которых не являются носителями языка. Единственная эксцентричность, которая может кого-то смутить, — это перевернутое «замещение… for» Сантамарии (Эмпедокл заменяет ψήφισμα вместо ὕδωρ, а не наоборот).
Хотя некоторые статьи шире других, и некоторые из них убедили меня больше, чем другие, все они стоили прочтения. Конференция прошла в рамках проекта «Закрепление инноваций». нигде участники не обсуждают привязку как таковую. Тема имеет отношение к книге, если Гесиод является якорем, который влияет на то, как досократики изобретают. Явное использование теории привязки на самом деле приветствовалось бы. Как могла бы досократовская мысль развиваться по-другому, если бы Гесиод не внес вклад в определение ее вопросов? Это стоило бы попытаться представить.
Авторы и названия
Введение, Леопольдо Ирибаррен и Хьюго Конинг
Часть 1: Размышления о поэзии Гесиода и началах философии
2 Аристотелевские взгляды на Гесиода: программный очерк, Андре Лакс
3 Гесиод и досократики: эллинистический взгляд? Ричард Хантер
Часть 2: Сравнение формы и жанра
4 Гесиод, досократические поэты, Аристей, Эпименид и золотые скрижали: жанр и повествование, Том Маккензи
5 Мир Каталога, Гленн В.
Мост
6 Грамматика самореферентных заявлений: притязания на авторитет от
Гесиод до досократиков, Илария Андольфи
Часть 3: Противопоставление мировоззрений
Гесиод и досократики до Платона и Аристотеля, Сандра Щепанович
8 Δίκη/δίκη у Гесиода, Анаксимандра и Гераклита, Стивена Скалли
9 Отвержение Теогонии Ксенофаном, Шауль Тор
10 Гесиод читает Эмпедокла, Дженни Штраус Клэй
Часть 4: Интертекстуальность и преемственность
11 Парменид и язык ограничения, Кэтрин А. Морган
12 Гесиод и некоторые лингвистические подходы V века до н. э., Афанассиос Вергадос
13 Адресаты, знание и действие у Гесиода и Эмпедокла, Ксаверия Геербрант
14 Божественное преступление и наказание: нарушение космического закона в Теогонии Гесиода
783–806 и Фрагмент Эмпедокла DK B115, Марко Антонио Сантамария
15 От людей к космосу: Даймоны в папирусе Дервени между Гесиодом и Платоном, Валерией Пиано
23. Гесиод и сотворение мира
Мозаика греческого поэта Гесиода, 3 век н.
э., Германия «Прежде всего был Хаос, а потом явилась Широкогрудая Земля».
— Гесиод из Теогония
Гесиод Теогония был монументальным в развитии греческого мышления, потому что его предметом было не что иное, как происхождение вселенной. 1 Это наиболее полное из сохранившихся греческих повествований о сотворении вселенной. Гесиод описал не только то, как возникла вселенная, но также рассказал о рождении богов. Его боги не были трансцендентными — они были частью вселенной. Они были антропоморфными, обладали всеми человеческими характеристиками, кроме одного важного фактора — они были бессмертны. Подобно Гомеру, Гесиод представляет собой переход от мифа к метафизике. 2
Гесиод писал примерно в то же время, что и Гомер, в восьмом веке до н. э. 3 Он тоже пытался разобраться в хаосе и упадке цивилизации, которые произошли в предыдущие века, известные как Темные века Греции.
Подобно Гомеру, Гесиод использовал истории, которые веками передавались из уст в уста, и печатал их. Гесиод и Гомер были не просто писцами; скорее, они накладывали свой собственный отпечаток на истории, создавая свои стихи.
Гесиод использовал истории о рождении богов, чтобы объяснить, как все произошло. Бог был не просто человеком с эмоциями, желаниями и т. д., но силой природы, подобной ветру, дождю и т. д.
В начале был Хаос и Эротическая Любовь
В начале был Хаос. Первоначально это слово означало не «беспорядок», а «разрыв». 4 Затем появились Гея (Земля), Тартарос (Подземный мир) и, наконец, Эрос (Любовь). Эрос был очень важен, потому что остальная вселенная, такая как небо, море и горы, возникла в результате соединения богов друг с другом.
Примечательно, что идея любви была для Гесиода существенной и, таким образом, вплетена в ткань мироздания. Какой бы эротической и страстной она ни была, любовь рассматривалась как мощная сила для создания вселенной.
В пятом веке до нашей эры философ Эмпедокл взял это понятие любви и добавил к нему раздоры. 5 Он учил, что напряжение между любовью и борьбой составляет космический цикл вечных изменений во вселенной. Древние культуры признавали прочную связь между эротической любовью и деторождением. Сегодня на Западе мы разделили эти два понятия и рассматриваем секс скорее как развлечение, чем как средство для продолжения рода.
Боги начали спариваться друг с другом и производить не только потомство, но и ожесточенное соперничество. 6 Боги слишком человечны. После нескольких поколений богов, производивших богов, наконец, именно Зевс в четвертом поколении положил конец всему безумию — «хаосу» — и навел порядок во вселенной. Он стал главой тех, кто позже стал известен как 12 греческих олимпийских богов. Зевс был силой, которая навела порядок в беспорядках.
Теогония Важность в философии Гесиод был первым мыслителем, который рассуждал о происхождении Вселенной.
7 Его идеи росли и развивались вместе с ионийскими философами и в конечном итоге достигли своего апогея у Сократа, Платона и Аристотеля. Хотя он и не считается первым философом, мне нравится думать о Гесиоде как о первом рудиментарном метафизике. Гесиод заложил метафизическую основу спекуляций, на которых основывались более поздние ионийские философы.
Аристотель утверждал, что Гесиод был первым, кто искал действующую причину вещей, что его Теогония заложила основу для дальнейшего философского развития. 8 Когда Гесиод говорил о самых ранних божествах, он фактически постулировал первопричину Вселенной.
Архе как Первопринцип Вселенной Греческое слово, обозначающее «начало», — архе. Arche может означать первопринцип, происхождение, начало, источник действия или действенную причину. 9 Гесиода интересовал поиск высшей реальности, которая была причиной всего остального. Его ответом на эту первопричину, превосходящую материальную реальность, было первобытное божество Хаос.
Опять же, первоначальное значение слова означало не беспорядок, а «щель» или «пространство». Это также может означать «бесформенная материя». Его первопричина покоилась в божественном. Вот почему Аристотель считал его одним из первых теологизирующих мыслителей, а не мыслителем-философом. 10
Амбициозный метафизический проект Гесиода вдохновил первого философа Фалеса и других досократических философов в Ионии на продолжение поисков архе или первопричины Вселенной. 11 Аристотель отметил, что они искали архе, но поскольку их поиски были ограничены материальной вселенной, они не смогли найти достоверного объяснения движения или цели.
У архе Гесиода тоже были свои проблемы, поскольку вселенная, возникающая из Хаоса, подразумевала, что что-то возникает из ничего. Парменид, более поздний философ, утверждал, что что-то не может возникнуть из ничего. 12 После ионийских философов Платон и Аристотель продолжили поиск архе, причем Аристотель развил эту концепцию более всесторонне.
« Теогония» Гесиода считается отправной точкой, а « Метафизика» Аристотеля — конечной точкой философского развития в Греции.
Что-то из ничего
С современной наукой мы прошли полный круг. Мы снова вернулись к приписыванию архе вселенной «ничто». Мифы теории большого взрыва и дарвинизма утверждают, что что-то появилось из ничего. Это была неадекватность гесиодовой архе хаоса, и то, что Парменид (тема для следующей статьи) назвал невозможным. 13 Как известно, Парменид сказал, что «то, что есть, не может возникнуть из того, чего нет». Это важные метафизические соображения, когда речь идет о происхождении Вселенной.
Недавно я наткнулся на очень интересную статью на сайте SPACE.com под названием «Объяснение альтернатив теории большого взрыва». 14 Цитата из этой статьи гласит: «Почти 14 миллиардов лет назад не было ничего и нигде. Затем из-за случайной флуктуации совершенно пустой пустоты Вселенная взорвалась (курсив мой).
Идеи ничего и нигде не имеют смысла, когда речь идет о предвселенной. Интригующей и, я бы сказал, противоречивой частью цитаты является фраза «в совершенно пустой пустоте». Внезапно мы переходим от «ничего и нигде» к «совершенно пустой пустоте».
Проблема в том, что термины «пустой» и «недействительный» подразумевают что-то. Космос это что-то. Оно лишено материи, но тем не менее это «нечто». Это космос. Пустота не может существовать, если нет чего-то, что могло бы быть пустым — пустоты. Пустота это что-то. Это пустое пространство. Если что-то появилось из пустоты, то что-то произошло из чего-то. Таким образом, вместо того, чтобы решить проблему чего-то из ничего, что невозможно, он просто создает другое «что-то», из которого что-то может выйти. Мы врожденно знаем, что это невозможно, поэтому мы создаем что-то для того, чтобы что-то получилось. Так откуда взялась пустота? Если мы хотим быть последовательными, нам придется сказать еще одну пустоту. И это приводит к проблеме, которую Аристотель назвал бесконечным регрессом.
15 Каждому чему-то нужна причина, а этой причине нужна причина и т. д. Из-за проблемы бесконечного регресса Аристотель считал, что эта вселенная вечна.
I и Гесиод, и современные ученые находят увлекательными разговоры о Вселенной, возникшей из «пустоты». Хм… неужели мы возвращаемся к мифологическому объяснению происхождения вселенной, что-то вроде пустого «хаоса» Гесиода? Является ли теория Большого взрыва новой теогонией?
Пустота Гесиода на самом деле была не чем-то, а чем-то. И если бы его допросили современные ученые, он, вероятно, признал бы это правдой. У него также должно было быть что-то там, и это что-то было его знаменитой брешью или пустотой. Более поздние греческие философы, такие как Аристотель, решили эту проблему, объявив о вечности вселенной и материи. Приведенная выше статья SPACE.com интересна тем, что в ней упоминается теория вечности материи как альтернативная, хотя и ошибочная, теории Большого Взрыва в попытке решить эту проблему.
Другая проблема и парадокс заключается в том, что, как наш разум не может постичь вечность, так и наш разум не может постичь ничто. Как бы мы ни старались, у нас всегда будет что-то там, даже если это пустота, которая является чем-то. Там должно быть что-то пустое. То же верно и для вечности. Независимо от того, насколько велика в нашем сознании наша концепция «продолжаться вечно», мы неизбежно говорим о границе или каком-то другом пределе нашего вечного мира.
Экскурсия в небытие…
Написание этой статьи заставило меня больше задуматься о концепции небытия. Я понял, что абсолютное ничто возможно только в том случае, если вечного Бога не существует. Поскольку это невозможно, то и абсолютное ничто невозможно. Поскольку Бог существует, возможно только относительное ничто. (Относительное ничто — это ничто вне Бога, включающее в себя как материальные, так и нематериальные сущности. Абсолютное ничто означает, что ничего не существует, даже Бога.) Верно и обратное. Если существует вечный Бог, то должно существовать и относительное ничто.
Парадокс в том, что относительное ничто возможно только в том случае, если существует вечность. Кроме того, относительное небытие должно было существовать одновременно, если существует вечный Бог. (И это ставит нас перед загадкой: если бы ничто не «существовало», то в действительности оно было бы чем-то, что подразумевается предикатом «существовать». Лучше сказать, что до того, как существовала какая-либо невечная сущность, было небытие. Но для простоты я буду использовать предикат «существующий».) Если бы рядом с вечным Богом существовало что-то, то это нечто должно было бы быть вечным, что сделало бы это нечто Богом. Если бы это было так, то это нечто было бы вечным, и снова существовало бы относительное ничто, ибо вечность и относительное ничто должны существовать вместе.
Или вы можете посмотреть на это по-другому. Если бы небожественное нечто могло существовать в вечности рядом с Богом, то это означало бы, что это небожественное существо было бы существенно для Бога, и, если бы это было так, Бог не был бы Богом, потому что он потерял бы свою самодостаточность.
или асити. Тогда Бог перестал бы быть Богом и существовало бы только абсолютное ничто. Абсурд, конечно, но интересный мысленный эксперимент.
То, что наши слова подводят нас, не означает, что концепция небытия не может быть истинной. Наши слова также подводят нас, когда мы пытаемся понять вечность, но это не значит, что вечности не существует. На самом деле, если бы мы могли полностью понять и описать вечность и ничто, мы были бы Богом. Поэтому мы должны признать наши пределы в нашем подходе к этим идеям.
Таким образом, проблема возникновения чего-то из ничего может быть верной только в том случае, если в начале было что-то, порождающее это что-то. Аристотель называл это Первопричиной или «беспричинной причиной». Поскольку первоначальное нечто вечно, то есть Бог, это решает проблему бесконечного регресса. Это также решает проблему возникновения чего-то из ничего, но только в том случае, если исходное ничто было относительным, а не абсолютным ничто. Это единственный логический способ получить что-то из ничего.
И назад в материальный мир
Суть в том, что даже если светские ученые заявят, что не верят в метафизику, они все равно придерживаются метафизических предположений. Все делают. Либо они не осознают своих предположений, либо не признают их. И в результате они не позволят метафизике вступить в дискуссию. У меня есть смутное подозрение, что они избегают метафизики, потому что здравые метафизические аргументы разрушительны для современных теорий эволюции и происхождения Вселенной. Хотя, как ни странно, это меняется. Ученые понимают, что они действительно придерживаются метафизических предположений, и начинают бороться с этим. Это увлекательная тема, которой я посвящу пост в будущем. Следите за обновлениями.
Джон Дюпре , британский философ науки состояний:
«Хотя они могут искренне отрицать это, ученые почти неизбежно придерживаются метафизических мнений. Метафизику можно игнорировать, но нельзя полностью избежать».
16
16 Э. Майкл Джонс, в Logos Rising , утверждает:
«…Дарвинизм более чем на столетие парализовал философское развитие на Западе, заменив биологией метафизику, считавшуюся устаревшим пережитком Средневековья и ipso facto ненаучно».
Следующие цитаты взяты из Аристотель, Метафизика, Книга Альфа 4 :
«И можно предположить, что Гесиод был первым, кто искал такую вещь (первопричину), или кто-то еще, кто поместил любовь и желание среди сущностей в качестве их первоначала».
Окончательная цитата от Билли Престон :
“ Ничто из ничего ничего не оставляет У тебя должно быть что-то, если ты хочешь быть со мной »
Есть комментарии? Пожалуйста, оставьте их ниже и не забудьте подписаться.
Спасибо!
Део Гратиас
Введите адрес электронной почты…
Follow @rgaudio21
Избранная книга
От Amazon: «В этой провокационной книге Гильермо Гонсалес и Джей У. Ричардс представляют ошеломляющее множество доказательств, разоблачающих несостоятельность этой современной догмы. Они демонстрируют, что наша планета идеально подходит не только для жизни, но и для того, чтобы дать нам лучший обзор Вселенной, как если бы Земля была создана как для жизни, так и для научных открытий. Читатели отправляются в научную одиссею от истории тектонических плит к чудесам воды и солнечным затмениям, к нашему местонахождению на Млечном Пути, к законам, управляющим Вселенной, и к началу космического времени». (внутренний клапан)
Сноски:
- Вандивер, доктор философии, Элизабет, Руководство по курсу классической мифологии, «Лекция 4: «Сначала был хаос», стр. 19-23, The Great Courses, Chantilly, VA, 2000
- Выражение «от мифа к метафизике», а также концепция можно найти в E. Michael Jones’s Logos Rising, pp. 146-148
- Джонс, Э. Майкл, Logos Rising, a History of Ultimate Reality , p. 146, Саут-Бенд, Индиана, Fidelity Press, 2020
- «Каково изначальное значение слова хаос», из Micromythos, Classical Mythology Insights, 17 января 2015 г., https://micromythos.wordpress.com/2015/01/17/what-is-the-original-meaning-of -хаос
- Джонс, Э. Майкл, Logos Rising, a History of Ultimate Reality , стр. 155-6, 166-7, 179-80
- Вандивер, доктор философии, Элизабет, Руководство по курсу классической мифологии, «Лекция 4: «Сначала был хаос», стр. 19-23
- Джонс, Э. Майкл, Возвышение Логоса, История Высшей Реальности , стр. 146-8
- Там же.
- Грэм, Дэниел В., «Arche», Encylcopedia.com, 2005 г.
- Фогелин, Эрик, Порядок и история, Том. II, Греция и Полис, с. 196, Государственный университет Луизианы, Батон-Руж, 1956-1987 гг., как цитируется в Jones, E. Michael, Logos Rising, a History of Ultimate Reality , p. 148
- Стюарт, Дуглас Дж. «Гесиод и рождение разума», The Antioch Review , vol. 26, нет. 2, 1966, стр. 213–231. JSTOR .
- Джонс, Э. Майкл, Восход Логоса, История Высшей Реальности , 146-148
- Там же.
- Тейт, Карл, Объяснение альтернатив теории большого взрыва, SPACE.com, 21 февраля 2014 г.
- Браун, Паттерсон. «Бесконечная причинно-следственная регрессия». Философское обозрение , том. 75, нет. 4, 1966, стр. 510–525. JSTOR
- Тейт, Карл, Объяснение альтернатив теории большого взрыва
Michael Jones’s Logos Rising, pp. 146-148
148Библиография и источники:
Аристотель, Метафизика, Перевод Хью Лоусона (Лондон, Penguin Books, 1998) , Динамика всемирной истории, общественное достояние
Доусон, Кристофер, Прогресс и религия, Историческое исследование, Издательство Католического университета Америки, Вашингтон, округ Колумбия, 1929, 2001
Дюшен, Рикардо, Уникальность западной цивилизации, Brill Publishers, Leiden, 2011
Дюпре, Джон, Метафизика эволюции, Королевское издательское общество, 2017
Ричардс, Джайлермо В.