«Потерянный рай» за 9 минут. Краткое содержание поэмы Мильтона

Поэт размышляет о причине непослушания первой четы людей, которые нарушили единственный запрет Творца всего сущего и были изгнаны из Эдема. Вразумлённый Духом Святым, поэт называет виновника падения Адама и Евы: это Сатана, явившийся им в облике Змия.

Задолго до сотворения Богом земли и людей Сатана в своей непомерной гордыне восстал против Царя Царей, вовлёк в мятеж часть Ангелов, но был вместе с ними низринут с Небес в Преисподнюю, в область кромешной тьмы и Хаоса. Поверженный, но бессмертный, Сатана не смиряется с поражением и не раскаивается. Он предпочитает быть владыкой Ада, а не слугой Неба. Призывая Вельзевула, своего ближайшего соратника, он убеждает его продолжать борьбу с Вечным Царём и творить лишь Зло вопреки Его державной воле. Сатана рассказывает своим приспешникам, что вскоре Всемогущий создаст новый мир и населит его существами, которых возлюбит наравне с Ангелами. Если действовать хитростью, то можно захватить этот вновь созданный мир. В Пандемониуме собираются на общий Совет вожди воинства Сатаны.

Продолжение после рекламы:

Мнения вождей разделяются: одни выступают за войну, другие — против. Наконец они соглашаются с предложением Сатаны проверить истинность древнего предания, в котором говорится о создании Богом нового мира и о сотворении Человека. Согласно преданию, время создания этого нового мира уже пришло. Коль скоро Сатане и его ангелам закрыт путь на Небеса, следует попытаться захватить вновь созданный мир, изгнать или переманить на свою сторону его обитателей и так отомстить Творцу. Сатана отправляется в рискованное путешествие. Он преодолевает пучину между Адом и Небесами, а Хаос, её древний владыка, указывает ему путь к новозданному миру.

Бог, восседающий на своём наивысшем престоле, откуда Он прозревает прошлое, настоящее и грядущее, видит Сатану, который летит к новозданному миру. Обращаясь к своему Единородному Сыну, Господь предрешает падение Человека, наделённого свободной волей и правом выбора между добром и злом. Всемогущий Творец готов помиловать Человека, однако прежде тот должен понести наказание за то, что, нарушив Его запрет, дерзнул сравниться с Богом. Отныне человек и его потомки будут обречены на смерть, от которой их может избавить лишь тот, кто пожертвует собой ради их искупления. Чтобы спасти мир. Сын Божий выражает готовность принести себя в жертву, и Бог-Отец принимает её. Он повелевает Сыну воплотиться в смертную плоть. Ангелы небесные преклоняют главы перед Сыном и славословят Ему и Отцу.

Брифли существует благодаря рекламе:

Тем временем Сатана достигает поверхности крайней сферы Вселенной и скитается по сумрачной пустыне. Он минует Лимб, Небесные Врата и опускается на Солнце. Приняв облик юного Херувима, он выведывает у Правителя Солнца, Архангела Уриила, местонахождение Человека. Уриил указывает ему на один из бесчисленных шаров, которые движутся по своим орбитам, и Сатана спускается на Землю, на гору Нифат. Минуя райскую ограду, Сатана в облике морского ворона опускается на вершину Древа Познания. Он видит чету первых людей и размышляет над тем, как погубить их. Подслушав беседу Адама и Евы, он узнает, что им под страхом смерти запрещено вкушать от плодов Древа Познания. У Сатаны созревает коварный план: разжечь в людях жажду знания, которая заставит их преступить запрет Творца.

Уриил, спустившись на солнечном луче к Гавриилу, охраняющему Рай, предупреждает его, что в полдень злой Дух из Преисподней направлялся в образе доброго Ангела к Раю. Гавриил выступает в ночной дозор вокруг Рая. В куще, утомлённые дневными трудами и чистыми радостями священной брачной любви, спят Адам и Ева. Ангелы Итуриил и Зефон, посланные Гавриилом, обнаруживают Сатану, который под видом жабы притаился над ухом Евы, чтобы во сне подействовать на её воображение и растравить её душу необузданными страстями, смутными помыслами и гордыней. Ангелы приводят Сатану к Гавриилу. Мятежный Дух готов вступить с ними в борьбу, но Господь являет Сатане небесное знамение, и тот, видя, что его отступление неминуемо, уходит, но не отступается от своих намерений.

Продолжение после рекламы:

Утром Ева рассказывает Адаму свой сон: некто, подобный небожителям, соблазнил её вкусить плод с Древа Познания и она вознеслась над Землёй и испытала ни с чем не сравнимое блаженство.

Бог посылает к Адаму Архангела Рафаила, чтобы тот поведал ему о свободной воле человека, а также о близости злобного Врага и его коварных замыслах. Рафаил рассказывает Адаму о Первом мятеже на небесах: Сатана, воспылавший завистью за то, что Бог-Отец возвеличил Сына и нарёк Его помазанным Мессией и Царём, увлёк легионы Ангелов на Север и убедил их восстать против Вседержителя. Один лишь Серафим Абдиил покинул стан мятежников.

Рафаил продолжает свой рассказ.

Бог послал Архангелов Михаила и Гавриила выступить против Сатаны. Сатана созвал Совет и вместе с сообщниками придумал дьявольские машины, с помощью которых оттеснил войско Ангелов, преданных Богу. Тогда Всемогущий послал на поле битвы своего Сына, Мессию. Сын отогнал Врага к ограждению Небес, и, когда их Хрустальная Стена разверзлась, мятежники упали в уготованную им бездну.

Брифли существует благодаря рекламе:

Адам просит Рафаила рассказать ему о сотворении этого мира. Архангел рассказывает Адаму, что Бог возжелал создать новый мир и существ для его заселения после того, как Он низверг Сатану и его приспешников в Ад. Всемогущий послал Сына своего, Всезиждущее Слово, в сопровождении Ангелов вершить дело творения.

Отвечая на вопрос Адама о движении небесных тел, Рафаил осторожно советует ему заниматься лишь такими предметами, которые доступны человеческому разумению. Адам рассказывает Рафаилу обо всем, что помнит с мига своего сотворения. Он признается Архангелу в том, что Ева обладает над ним неизъяснимой властью. Адам понимает, что, превосходя его внешней красотой, она уступает ему в духовном совершенстве, однако, невзирая на это, все её слова и поступки кажутся ему прекрасными и голос разума умолкает перед её женской прелестью. Архангел, не осуждая любовных наслаждений брачной четы, все же предостерегает Адама от слепой страсти и обещает ему восторги небесной любви, которая неизмеримо выше земной. Но на прямой вопрос Адама — в чем выражается любовь у небесных Духов, Рафаил отвечает неопределённо и вновь предостерегает его от размышлений над тем, что недоступно разуму человека.

Сатана под видом тумана снова проникает в Рай и вселяется в спящего Змия, самого хитрого из всех созданий. Утром Змий находит Еву и льстивыми речами склоняет её к тому, чтобы она вкусила плодов с Древа Познания. Он убеждает её, что она не умрёт, и рассказывает о том, как благодаря этим плодам сам он обрёл речь и разумение.

Ева поддаётся уговорам Врага, вкушает запретный плод и приходит к Адаму. Потрясённый супруг из любви к Еве решается погибнуть вместе с ней и также преступает запрет Творца. Вкусив плодов, Прародители чувствуют опьянение: сознание теряет ясность, а в душе пробуждается чуждое природе безудержное сладострастие, на смену которому приходит разочарование и стыд. Адам и Ева понимают, что Змий, суливший им неизбывные восторги и неземное блаженство, обманул их, и упрекают друг друга.

Бог посылает на Землю своего Сына судить ослушников. Грех и Смерть, прежде сидевшие у Врат Ада, покидают своё прибежище, стремясь проникнуть на Землю. Идя по следам, проложенным Сатаной, Грех и Смерть воздвигают мост через Хаос между Адом и новозданным миром.

Тем временем Сатана в Пандемониуме объявляет о своей победе над человеком. Однако Бог-Отец предрекает, что Сын победит Грех и Смерть и возродит Его творение.

Ева, в отчаянии от того, что на их потомство должно пасть проклятие, предлагает Адаму немедленно отыскать Смерть и стать её первыми и последними жертвами. Но Адам напоминает супруге про обетование, согласно которому Семя Жены сотрёт главу Змия. Адам надеется умилостивить Бога молитвами и покаянием.

Сын Божий, видя искреннее раскаяние Прародителей, ходатайствует о них перед Отцом, надеясь, что Всемогущий смягчит свой суровый приговор. Господь Вседержитель посылает Херувимов во главе с Архангелом Михаилом, чтобы изгнать Адама и Еву из Рая. Перед тем как исполнить приказание Бога-Отца, Архангел возводит Адама на высокую гору и показывает ему в видении все то, что произойдёт на Земле до потопа.

Архангел Михаил рассказывает Адаму о грядущих судьбах рода людского и объясняет данное Прародителям обетование о Семени Жены. Он говорит о воплощении, смерти, воскресении и вознесении Сына Божия и о том, как будет жить и бороться Церковь до Его второго Пришествия. Утешенный Адам будит спящую Еву, и Архангел Михаил выводит чету из Рая. Отныне вход в него будет охранять пылающий и непрестанно обращающийся меч Господень. Ведомые промыслом Творца, лелея в сердце надежду о грядущем избавлении рода людского, Адам и Ева покидают Рай.

Книга Потерянный рай читать онлайн Джон Мильтон

Джон Мильтон. Потерянный рай   Песнь 1‑я   Содержание   В первой песне сначала вкратце излагается все содержание: ослушание Человека и потеря вследствие этого Рая, бывшего его жилищем; далее рассказывается о первоначальной причине его падения, о Змее или Сатане в виде змея, который восстал против Бога и, возмутив многие легионы Ангелов, был, по повелению Божию, со всем своим войском низвержен с небес в бездну. Далее, вкратце упомянув об этом, поэма повествует о Сатане с его Ангелами, низверженными теперь в Ад. Описание Ада, но не в центре мира (так как предполагается, что Небо и Земля не были еще созданы, следовательно на них и не лежало проклятия), а в области полной тьмы или, вернее сказать, Хаоса. Здесь Сатана лежит со своими Ангелами на огненном озере, уничтоженный, пораженный; через некоторое время он приходит в себя, как бы от смутного сна, зовет того, кто первый по чину лежит возле него; они рассуждают о своем позорном падении. Сатана будит все свои легионы, которые также лежали до сих пор, точно пораженные громом: они поднимаются; число их несметно; они строятся в боевом порядке; главные вожди их называются именами идолов, известных впоследствии в Ханаане и соседних землях. К ним обращается Сатана с речью, утешает их надеждой еще вернуть Небо, и говорит им в конце о новом мире, о новых существах, которые должны быть созданы, согласно древнему пророчеству или преданию на Небе; Ангелы же, по мнению многих древних Отцов, были созданы гораздо раньше видимого мира. Чтобы обсудить истину этого пророчества, и сообразно с этим решить свой образ действий, Сатана созывает весь совет. На таком решении останавливаются его товарищи. Из преисподней вдруг поднимается Пандемониум – дворец Сатаны; адские власти сидят там и держат совет.   Воспой, небесная Муза, первое ослушание человека и плод того запретного древа, смертельный вкус которого, лишив нас Рая, принес в мир смерть и все наши горести, пока Величайший из людей не пришел спасти нас и возвратить нам блаженное жилище. Не ты ли, о Муза, на таинственной вершине Хорива или на Синае вдохновила Пастыря, впервые поведавшего избранному народу, как небеса и земля поднялись из Хаоса. Или, может быть, тебе приятнее высоты Сиона и Силоамский ручей, протекавший у самого прорицалища Господня, то я оттуда призываю твою помощь в моей отважной песне. Не робок будет ее полет: выше горы Аонийской взовьется она, чтобы поведать вещи, каких не смели еще коснуться ни стих, ни проза. Тебя всего более молю о Духе Святом, Ты, для Кого прямое и чистое сердце выше всех храмов, вразуми меня; Ты все знаешь: Ты присутствовал при начале творения и, подобно голубю, распустив могучие крылья над громадной бездной, даровал ей плодотворную силу. Все темное во мне просвети, все низкое возвысь, подкрепи мой дух, чтобы я, будучи достойным того, дал уразуметь людям вечное Провидение и оправдать пути Всевышнего. Прежде всего скажи мне, потому что ведь ни на Небе, ни в глубочайших безднах Ада, ничто не скрыто от Твоих взоров, – скажи мне прежде всего: что побудило наших прародителей, в их блаженном состоянии, столь щедро осыпанных небесными милостями, отпасть от их Творца и преступить Его волю, когда она, налагая на них только одно запрещение, оставляла их владыками всего остального мира? Кто первый соблазнил их на эту измену? Проклятый Змей: он, в своем коварстве, кипя завистью и местью, обольстил проматерь человечества, когда за гордость был низвергнут с Неба со всем сонмом мятежных Ангелов. Он мечтал, надменный, подняв восстание, с их помощью возвыситься над всеми небесными властями; он надеялся даже стать равным Всевышнему. С такими дерзновенными замыслами против престола и царства Господа Бога он поднял на Небе нечестивую войну. Тщетная попытка! Всемогущий сбросил его с небесных пространств в кромешную бездну гибели; в безобразном своем падении, объятый пламенем, стремглав летел он в бездонную пучину.

Джон Мильтон «Потерянный рай»

Волнующий миг в моей здешней биографии. Мой отзыв может быть первым!

Приступим же.

«И закон, и дворцовая мудрость основаны на справедливости: отступника обязательно подвергнут суду, но сначала дозволят немножко порезвиться».

Отрадно видеть, что за триста с лишним лет эта закономерность в английской литературе осталась неизменной. В данном сочинении, целью которого было прославить Господа, резвится не кто-нибудь, а Падший Ангел, Отец Лжи, Князь Воздуха — и прочая, прочая, прочая. Сила и обаяние написанного Мильтоном образа Сатаны таковы, что легко затмевают других действующих лиц произведения. Например, Адама и Еву.

Но выскажусь по порядку.

Открывая пухлый томик, с одной стороны, будто попадаешь в некий древний храм. Простая, даже аскетичная архитектура, бесценные росписи на стенах и потолках, горящие свечи близ алтаря — и никого. Замерев, ты в благоговении наблюдаешь за тем, как величественно, будто рисунок облаков жарким летним полднем, меняются фрески — от буколических до батальных сюжетов, от ярой, пусть и наивной космогонии до истинных высот веры, от спокойных, исполненных света и ясности пространств Небесного Престола до мрачных, необитаемых пейзажей Геенны в кипении серы и неистовых страстей.

С другой же — сразу и без возражений принимаешь архаичный строй языка, обстоятельность изложения и черно-белое деление мира у автора. В конце концов, это же Библия, а Мильтон ухитрился написать неплохую ее популяризацию.

Главный секрет успеха в сем нелегком деле — очеловечивание высших сил. И вот уже свергнутый с Небес, но пока прекрасный Архангел, преодолевая почти невыносимое противодействие всего миропорядка, выстраивает на обломках рухнувших надежд новую вселенную. А после отправляется торить погибельные пути в новых мирах, в пику ему созданных Богом. Закон подлости: отрицательные герои обычно интересней и сложней протагонистов. А этот к тому же вызывает сочувствие своим стремлением во что бы то ни стало сохранить хорошую мину — при любой игре.

Другая безусловная удача поэта — божественный клир. В противоположность бесполым ангелам Гете, небесные духи Мильтона обладают безусловной мужской харизмой. Невзирая на вечно юные лики вкупе с гламурным облачением в блестках, эти ангелы — суровое пуританское воинство, которому не чужды простые мужские радости. Скажем, язвительная перебранка, добрая потасовка, смачная трапеза и дружеская беседа. Замечены они еще и в неких «духовных слияниях» с собратьями, а также впаривании психоделиков наивному Первочеловеку. В общем, отличные парни, острым языком, огнем, мечом и подручными метательными снарядами обороняющие свой благостный предел от своевольных и вероломных чужаков.

В главах о войнах сопереживаешь всем — даже Сатане, который руководствуется неким кодексом пусть извращенной, но все же чести.

На этом эпическом фоне Первая Чета выглядит довольно бледно, пока не нарушает единственную заповедь. Но даже тогда естественней всего ведет себя Ева. Пращур человеческого рода до конца остается идеальным изображением оступившегося, но твердого в вере христианина — хоть сейчас на картинку в детской Библии.

«Потерянный рай» — на редкость английское произведение. Представлены типичные английский сарказм и лицемерие, непрестанные вздохи о том, что «такова человеческая натура», будто к слову пришедшиеся обличения современных автору общественных безобразий, невольные любования «сельскими» красотами, грезы о работе в саду — тем более Эдемском.

Также хочу отметить потрясающий перевод Аркадия Штейнберга.

Лично я прочитала поэму с огромным удовольствием. И, думаю, в грехопадении был свой резон.

…Слишком далеки

Просторы неба, дабы ведал ты,

Что там свершается. Итак, пребудь

Смиренномудрым: думай о себе,

О бытии своем; оставь мечты

Несбыточные о других мирах,

О тех, кто там живет, о их судьбе

И совершенстве. Удовлетворись

Дозволенным познаньем о Земле

И даже о высоких Небесах,

Которое тебе сообщено!

…Но непослушен человек. Все так же любит устремлять пытливый взор в глубины космоса. Загадочны вращенья горних сфер — и, как и впредь, ему недостижимы. Здесь тайн еще прилично разгадать людскому предначертано уму. И весь портал Фантлаб мне в том порукой.

«Потерянный рай» читать бесплатно онлайн книгу📙 автора Джона Мильтона, ISBN: , в электронной библиотеке MyBook

Мне понравилось, написано легко, образно, читается на одном дыхании.

Интересно, что в интерпретации Д. Мильтона образ Сатаны становится притягательным. Это уже не исчадие ада с рогами и копытами, совершенное зло, коварство, это величественный Падший Ангел, возмущенный своими страстями, сомнениями, желаниями, не нашедший отклика в Боге и восставший против него. Раненный, отвергнутый ребенок — ему больно и он стремится причинить боль другим.

Он, Зло само, от собственного зла
Как будто отрешился и на время,
Остолбенев, стал добр, обезоружен
От злобы, от коварства и вражды,
От зависти и мстительности. Впрочем
Ад, что всегда внутри его горел,
Хотя бы в Небесах он находился,
Его восторги скоро прекратил
И возбудил тем злейшие в нем муки,
Чем больше видел он, что не ему
Блаженство уготовано…

В поэме Бог и Сатана противопоставляются как свет и тьма, добро и зло, требование беспрекословного подчинения и жажда свободы и независимости. Раздираемый противоречиями, мучимый сомнениями, все светлое и чистое он глушит в себе яростью и гневом. Созданный Всевидящим Богом, он как будто служит орудием в его руках и становится в некой степени жертвой, которую приносят на алтарь божественной славы.

Сатана губит род человеческий, но губит ли в действительности? Не дает ли он ему освобождение, от дремотного пустого райского существования? И тогда падение становится не гибелью, а первым самостоятельным шагом, этот путь в итоге приведет к тому, что из Зла произрастет Добро.

«О благость без конца, без меры благость!
И это все Добро произойдет
Из Зла, и Зло в Добро все превратится!

Мильтон создает свою атмосферную колоритную (если так можно выразиться) интерпретацию библейского сюжета, это очень захватывает, поэма будит воображение и не может оставить равнодушным своего читателя.

ПОТЕРЯННЫЙ РАЙ

Джон Мильтон Год издания: 2008 ISBN: 978-5-93898-179-9 Страниц: 640 Иллюстраций: 51 Тираж: 1300 экз. Перевод с английского А. А. Штейнберга под редакцией С. В. Шервинского Комментарии И. Одаховской Статья А. А. Чамеева Иллюстрации Гюстава Доре Великая поэма Джона Мильтона (1608–1674) «Потерянный Рай» публикуется в выдающемся переводе Арк. Штейнберга. В книге воспроизведен полный цикл из пятидесяти иллюстраций Гюстава Доре. Комментарии размещены постранично. В приложении — прозаический перевод поэмы «Возвращенный Рай», выполненный в конце XIX века, являющийся практически идеальным  подстрочником. Книга посвящена 400-летию со дня рождения поэта, чьи лучшие произведения переведены почти на все языки мира и стали важной частью мировой культуры. В 1992 году Англия отметила, и отметила весьма торжественно, печальную, хотя и очень важную, дату – 350-ю годовщину со дня начала Гражданской войны. Война эта шла, как известно, между сторонниками парламента и приверженцами короны, длилась долгих 7 лет и унесла жизни 1/20 части мужского населения страны – потери, равные потерям Британии в годы Первой мировой войны. Возглавленная Оливером Кромвелем армия «нового образца» наголову разбила армию короля. Карл I Стюарт был взят в плен, по приговору суда был признан тираном, изменником и врагом английского народа и в 1649 г. обезглавлен – к ужасу европейских монархов. В том же году страна была провозглашена республикой. Так завершилась Английская буржуазная революция – первая в цепи революций, сотрясавших Европу Нового и Новейшего времени. Сегодня англичане готовятся отметить другое событие – 400-летие со дня рождения своего великого поэта – Джона Мильтона (1608–1674). Впрочем, творчество Мильтона давно уже перестало быть только английским достоянием: его лучшие создания переведены на все языки мира и вошли в плоть и кровь мировой, общечеловеческой культуры. Трудно сказать, как бы сложилась судьба поэта, если бы она не переплелась с событиями революции – иными словами: если бы ему не довелось посетить «сей мир в его минуты роковые».        Джон Мильтон родился 9 декабря 1608 года в семье состоятельного лондонского нотариуса, близкого к пуританским кругам. Отец поэта, человек разносторонних интересов, тонкий ценитель искусства, сам сочинявший музыку, сумел дать сыну блестящее образование. Окончив одну из лучших лондонских школ, Мильтон поступил в Кембриджский университет. В 1629 г. он получил степень бакалавра, а еще три года спустя – степень магистра искусств. Последующие шесть лет он провел в Хортоне, небольшом поместье отца, всецело посвятив себя поэзии и научным штудиям. Мильтон был, безусловно, одним из образованнейших людей своего времени: он в совершенстве владел латынью и итальянским, читал в подлиннике древнегреческих и древнееврейских авторов, блестяще знал литературу Античности, Средневековья и Ренессанса. В 1638–1639 гг. по обычаю состоятельных молодых англичан того времени Мильтон предпринял путешествие по Европе:  через Париж и Ниццу он достиг обетованной земли гуманистов – Италии. Глубокое знание культуры и языка страны способствовало сближению Мильтона с итальянскими поэтами и учеными. Неизгладимое впечатление произвела на него встреча с постаревшим великим Галилеем. Поэт подумывал также о поездке в Грецию, но вести о назревавших в Англии событиях побудили его поспешить на родину. «Я полагал, – писал он позже, – что было бы низко с моей стороны беспечно путешествовать за границей ради личного интеллектуального развития в то время, как дома мои соотечественники сражались за свободу»1. Первый период творческой деятельности Мильтона, включающий в себя годы «учения и странствований»,   совпадает с предреволюционными десятилетиями (1620–1630-е годы). В этот период происходит становление поэта, формируются его вкусы и убеждения. Мильтон пробует силы в лирическом и драматическом жанрах: пишет стихи «на случай», торжественные элегии на латинском языке, сонеты, стихи на религиозные темы, небольшие пьесы-маски.   _____________________________ 1 The Prose Works of John Milton. In 5 vols / Ed. by J. F.A. St. John. London, 1848-1853. Vol. I. P. 256. – В дальнейшем ссылки на это издание  (PW) приводятся в тексте; римская цифра обозначает том, арабская – страницу.        Главная особенность творчества молодого Мильтона – причудливое сочетание мотивов жизнерадостной, красочной поэзии Возрождения с пуританской серьезностью и дидактикой. О пуританских симпатиях поэта свидетельствуют его стихотворные переводы псалмов, ода «На утро рождеcтва Христова» и многие другие произведения. В пуританизме его привлекают критика распущенности двора и монаршего произвола, проповедь духовной стойкости, мужественного противостояния злу. Однако враждебное отношение пуритан к искусству и театру с самых ранних лет было чуждо Мильтону. В стихотворении «К Шекспиру» он славит гений великого драматурга, подчеркивая тем самым свою духовную связь с его наследием. Влияние традиций Возрождения и в то же время двойственность восприятия мира и человека, не свойственная ренессансным художникам, отчетливо проявляются в стихотворениях-«близнецах» «L’Allegro» («Веселый») и «Il Penseroso» («Задумчивый»). В этом философско-лирическом диптихе Мильтон контрастно сопоставляет два душевных состояния и – шире – два образа жизни человека. В «L’Allegro» изображен веселый и беспечный юноша, который гонит прочь меланхолию и славит Евфросину, одну из трех граций, олицетворяющих радости жизни. Юношу чарует красота природы, пение птиц, прелесть лугов и лесов; ему нравится наблюдать за работой селян, слушать их веселые беседы за кружкой эля. Столь же приятна ему жизнь в городе, он любит театр, его пленяют Шекспир и Джонсон. Душа юноши полна желаний, он жаждет ощутить полноту и радость бытия. «Il Penseroso» рисует образ человека серьезного, склонного к уединению и раздумьям. Он презирает веселье и приветствует «божественную Меланхолию». Его влечет тернистый путь познания. Подобно герою Кристофера Марло – Фаусту, он хотел бы покорить «демонов воды, огня, / Земли и воздуха, чья сила / Стихии движет и светила». Всю свою жизнь он готов посвятить изучению наук и искусств. Автор диптиха словно стоит на перепутье, размышляя, какому из двух укладов жизни отдать предпочтение. Молодой, жизнерадостный дух «L’Allegro» не чужд Мильтону, но его внутреннему настроению ближе вдумчиво-серьезное отношение к жизни «Il Penseroso». К концу 30-х годов в творчестве Мильтона заметно усиливаются пуританские морализаторские тенденции; вместе с тем его произведения приобретают важный социальный подтекст. В аллегорической маске «Комус» (1637) автор восхваляет нерушимую, погруженную в себя добродетель, типичную для морального ригоризма пуритан. Злой дух Комус тщетно пытается соблазнить заблудившуюся в лесу юную Леди. Лес в пьесе символизирует запутанность человеческой жизни, Комус олицетворяет порок. Леди, воплощенное целомудрие, твердо противостоит искушениям, чарам и колдовству Комуса и выходит победительницей из поединка. В образе Комуса угадывается та первозданная жизненная сила, необузданная энергия, которая была присуща поэтической стихии Возрождения. Но симпатии автора принадлежат в пьесе не Комусу, а Леди. Воспевая нравственную чистоту, Мильтон противопоставляет строгую мораль безудержной жажде наслаждений, выступает против того, во что практически выродился ренессансный идеал в дворянском обществе, где он стал оправданием аморальности, грубой чувственности, презрения к нравственным ценностям. Тема «Комуса» – тема испытания добродетели, вечного соперничества добра и зла – с новой силой звучит в позднейших творениях автора. В последнем из крупных произведений первого периода – элегии «Лисидас» (1638) – Мильтон, скорбя о безвременной гибели друга, Эдуарда Кинга, размышляет о бренности жизни и о том, успеет ли он осуществить свои замыслы, оправдать высокое назначение поэта. Наряду с этим в «Лисидасе» ощущается растущее недовольство автора условиями современной общественной жизни. Устами апостола Петра, принимающего в рай душу Кинга, Мильтон произносит суровый приговор духовенству и епископальной церкви; эта гневная филиппика может служить своеобразным поэтическим эпиграфом к его трактатам 1640-х годов. Во второй период своего творчества, охватывающий 1640–1650-е годы, Милтон, почти совершенно оставив дорогую его сердцу поэзию, выступает как публицист, идеолог индепендентской партии. Весь свой талант, энергию, все силы пламенной души художник-мыслитель отдает служению революции. После провозглашения Англии республикой Мильтона назначают латинским секретарем Государственного совета; на этом посту в течение нескольких лет он ведет дипломатическую переписку с иноземными державами. От напряженного труда слабеет зрение Мильтона. На советы врачей сократить работу он отвечает, что готов принести на алтарь свободы свои глаза так же, как прежде уже пожертвовал ради нее поэзией. В 1652 г. наступает полная слепота. Но и слепой, писатель продолжает служить республике, диктуя свои сочинения. Публицистика Мильтона, универсальная по своему характеру, помогает лучше понять историческое своеобразие религиозно-политической борьбы его времени. Она не может быть осмыслена вне живых связей автора с эпохой, с ее свободолюбивым духом. В сознании писателя с необычайной живостью отразились противоречия в идеологии нового класса. С одной стороны, он возглавлял всенародное движение против монархии, против жестокостей феодального миропорядка, с другой – был ограничен религиозными представлениями своего времени и искал в Священном писании теоретическое оправдание борьбе против абсолютизма. Социально-политическая мысль Англии эпохи буржуазной революции в значительной мере покоилась на истолковании Библии в духе идеалов раннего христианства: в ней видели проповедь равенства людей перед Богом, протест против деспотизма в любой форме. Мильтону как идеологу индепендентства был близок иконоборческий пафос протестантского учения. Однако догматизм и фанатизм наиболее рьяных поборников пуританства остались чужды писателю. Его религиозность была сродни религиозности великих ученых эпохи Возрождения – Эразма Роттердамского и Томаса Мора, воплотивших в своем творчестве идеи так называемого «христианского гуманизма». Сочетая гуманистические убеждения с религиозными, Мильтон, подобно Мору и Эразму, никогда не был слепым приверженцем церковной догмы и не раз обнаруживал независимость суждений в толковании ее основных канонов; подобно им, мыслитель боролся против схоластики и суеверий и выступал за новые методы воспитания; подобно им, он видел долг и счастье христианина в деятельном служении общественному благу, а не в пассивном смирении. Самая покорность воле божией, в глазах Мильтона, всегда оставалась равнозначной требованию бороться с деспотизмом. Все трактаты Мильтона пронизывает мысль о свободе. По словам самого автора, в своей публицистике он отстаивает три вида свободы: свободу в религиозной, частной и гражданской жизни (см.: PW, I, 259). В первых памфлетах («О реформации», «О епископате» и др.). Мильтон выспупает против епископальной англиканской церкви, ратует за свободу веры и совести, за отделение церкви от государства. Еще Иаков 1, подчеркивая неразрывную связь епископата с монархией, лаконично заметил: «Нет епископа – нет и короля». Ниспровержение авторитета епископов, развенчание догмата о божественном происхождении церковной власти в памфлетах Мильтона и других деятелей революции наносили серьезный удар по опиравшемуся на церковь абсолютизму. Вопросам свободы в личной жизни посвящен цикл трактатов Мильтона о разводе (1643–1645). В них, отступая от ханжеской религиозной морали, автор выдвигает неслыханное для своего времени положение о праве на развод, если между супругами нет любви и согласия. «Брак не может существовать и сохраняться без взаимности в любви, – провозглашает Мильтон, – там, где нет любви, от супружества остается только внешняя оболочка, столь же безрадостная и неугодная Богу, как и всякое другое лицемерие» (PW, III, 342). В трактате «О воспитании» (1644), выступая против «неизжитого схоластического невежества варварских веков», Мильтон размышляет о путях воспитания добродетельной, всесторонне развитой личности. «Я называю совершенным и благородным такое воспитание, – пишет он, – которое делает человека способным исполнять надлежащим образом, умело и со всею душой любые обязанности, как личные, так и общественные, как мирные, так и воинские» (PW, III, 467). Педагогическая система Мильтона имеет много общих черт с учением выдающегося чешского педагога Яна Амоса Коменского, посетившего Лондон в 1641 году. Трактат «О воспитании» – важная веха в истории гуманистической педагогики. Особое место среди публицистических произведений Мильтона занимает памфлет «Ареопагитика» (1644) – пылкое выступление в защиту свободной печати. «Убить книгу – все равно, что убить человека, – заявляет мыслитель. – Тот, кто уничтожает хорошую книгу, убивает самый разум…» (PW, II, 501). Мильтон не распространяет принцип религиозной терпимости на католиков-папистов и резко осуждает «безверие и атеизм». Однако даже опасность выхода из печати книг католического и атеистического содержания не оправдывает в его глазах существования института предварительной цензуры. По глубокому убеждению Мильтона, знание не способно осквернить подлинную добродетель; добродетель же, которую надо оберегать от искушений, не достойна называться таковою (см.: PW, II, 68).  «Ареопагитика» – не только провозглашение одного из важных принципов демократии, но и блестящий образец философской диалектики. Мильтон отвергает характерное для догматиков-пуритан метафизическое разграничение добра и зла. По его мнению, «Добро и Зло, познаваемые нами на почве этого мира, произрастают вместе и почти нераздельно; познание Добра настолько связано и переплетается с познанием Зла, в них столько коварного сходства, что их трудно отличить друг от друга…» (PW, II, 67).  Общее решение проблемы добра и зла, к которому Мильтон приходит под влиянием гуманистических традиций, сыграло позднее важную роль при обрисовке облика Сатаны в «Потерянном рае». Развитие революционных событий в Англии конца 40-х годов влечет за собой углубление радикальных настроений Мильтона, что не могло не сказаться на тематике его публицистических выступлений. В трактате «Права и обязанности королей и правительств» (1649), посвященном проблемам политической власти, Мильтон защищает идеи революции, обосновывает теорию «общественного договора» и право народа на тираноубийство. Развенчивая феодальную доктрину о божественном происхождении королевской власти, Мильтон утверждает, что власть искони принадлежит народу, который наделяет ею определенное лицо на определенных условиях. Если общественный договор не соблюдается, если монарх, «пренебрегая законом и общим благом, правит только в интересах своих и своей клики», он – тиран. Народ имеет право судить, низлагать и казнить тирана (PW, II, 9–14). В памфлете «Иконоборец» (1649), написанном по поручению индепендентского правительства в ответ на книгу епископа Годена «Королевский образ», Мильтон разоблачает роялистскую легенду о короле-«мученике» и доказывает справедливость действий революционного народа, казнившего Карла I – тирана, изменника и врага государства. В годы яростной памфлетной войны, развязанной сторонниками монархии после поражения в революции, рождаются знаменитые трактаты Мильтона «Защита английского народа» (1650) и «Вторая защита английского народа» (1654). Оба трактата написаны на латыни и обращены ко всему образованному миру. В них, отражая нападки роялистов на политику республиканского правительства, писатель развивает идеи народовластия и выражает веру в то, что английская республика укажет другим нациям путь к свободе. Возвеличивая революционный народ Англии, Мильтон уподобляет его восставшему от векового сна Самсону, рядом с которым авторы клеветнических сочинений выглядят ничтожными и жалкими пигмеями. В католических и монархических кругах Европы боевые трактаты Мильтона были с полным основанием восприняты как опаснейший призыв к сокрушению феодальных устоев и королевской власти. Не случайно промонархически настроенные пулицисты (Салмазий, Бромхолл, Роуленд, Филмер и др.) выступили против Мильтона с рядом памфлетов, дышащих злобой и ненавистью, а его трактат «Иконоборец» был предан анафеме и публично сожжен в Тулузе и Париже. В ХVIII и ХIХ вв. идеологи европейской буржуазии неоднократно обращались к сочинениям Мильтона, черпая в них аргументы для борьбы с абсолютизмом. В 1653 г. в Англии была установлена диктатура Кромвеля. Дальнейшая политика лорда-протектора основательно поколебала те надежды, которые Мильтон возлагал на него, которые связывал с молодой республикой. В сонете «Лорду-генералу Кромвелю» (1652) и в обеих «Защитах» автор прославлял вождя индепендентов как талантливого полководца и государственного деятеля, но, предчувствуя назревавшие перемены, призывал его самого не допустить насилия над свободой и охранить ее от посягательств со стороны других. Увещевания публициста, естественно, не могли повлиять на лорда-протектора, который правил страной как самодержец; Мильтон замкнулся в молчании и в последующие годы не проронил ни слова о Кромвеле. Отойдя временно от участия в политической борьбе, мыслитель работал во второй половине 50-х годов над большим теолого-этическим трактатом «О христианском учении». В этом сочинении, написанном на латинском языке, он подробно изложил свои религиозные, философские и этические убеждения, свое понимание Библии. Смерть Кромвеля в 1658 г. возрождает в Мильтоне надежду на возможность восстановления демократии в стране и побуждает его вновь взяться за перо публициста. В памфлетах 1659–1660 гг. он обращается к соотечественникам со страстным призывом объединить усилия в борьбе за республику. Писатель убежден, что реставрация монархии приведет к возрождению тирании, усилению католицизма, лишит народ завоеванных свобод. В трактате «Скорый и легкий путь к установлению свободной республики» (1660), вышедшем накануне Реставрации, Мильтон утверждает, что свободная республика без короля и палаты лордов есть наилучшая форма правления. Но республика, за которую ратует Мильтон, лишена черт подлинной демократии. Предлагаемый автором проект предусматривает весьма ограниченное избирательное право с многостепенной системой выборов и постоянный сенат, состоящий из «лучших и способнейших» членов общества. Мильтон выступает прежде всего идеологом «среднего класса» Англии. Право на управление страной он признает именно за «средним классом», буржуазией и новым дворянством – «золотой серединой» общества, отрицая такое право за широкими народными массами. В реальной политической позиции мыслителя обнаруживается ограниченность его «христианского гуманизма» как  ранней формы просветительского мировоззрения. Однако эта исторически обусловленная ограниченность не помешала художнику отразить в великих поэтических творениях гуманистические идеалы своей переломной эпохи. За двадцатилетний период с 1640 по 1660 г. Мильтон, захваченный бурным потоком политических событий, создал лишь 16 сонетов и переложил на стихи несколько псалмов. Но эти годы отнюдь не пропали даром для Мильтона-поэта: опыт публициста, участника исторической битвы эпохи, имел для него огромное значение и в своеобразной форме отразился в художественных произведениях третьего, заключительного, периода его творчества (1660-1674). То был самый драматичный период в жизни поэта, когда его надежды на скорое осуществление в Англии республиканских идеалов рухнули, и на английский престол под ликующие крики толпы взошел сын казненного в годы революции короля – Карл П Стюарт. Реставрация монархии (1660-1688) сопровождалась жестокими преследованиями пуритан, участников «великого мятежа». Некоторые из соратников Мильтона по индепендентской партии погибли на эшафоте, другие томились в тюрьмах, он сам подвергся гонениям, тяжкому штрафу; самые дерзкие из его памфлетов были преданы публичному сожжению. О настроениях, владевших Мильтоном в этот период, позволяют судить несколько глубоко личных, полных горечи строк в VII-ой книге «Потерянного рая»: ………………………Я не охрип, Не онемел, хотя до черных дней,          До черных дней дожить мне довелось.                                           Я жертва злоречивых языков,                                           Во мраке прозябаю, средь угроз                                           Опасных, в одиночестве глухом. Восприняв крушение республики как катастрофу и мучительно пытаясь разобраться в причинах трагического излома истории, поэт – в полном согласии с воззрениями своей эпохи – обратился к Книге книг, к тексту Священного писания. Не случайно именно в Библии он почерпнул сюжеты своих последних произведений, в веках сохранивших его имя, – поэм «Потерянный рай» (1667), «Возвращенный рай» (1671) и трагедии «Самсон-борец» (1671). Само обращение Мильтона к источнику, из которого английский народ заимствовал «язык, страсти и иллюзии» для своей буржуазной революции, было исполнено глубокого смысла: в обстановке победившей реакции поэт как бы заявлял о том, что дух революции не умер, что ее идеалы живы и неистребимы. Все написанное Мильтоном за полвека, при несомненном мастерстве, меркнет рядом с его шедевром – поэмой «Потерянный рай». Еще в студенческие годы поэт задумал создать эпическое произведение, которое прославило бы Англию и ее литературу. Первоначально он предполагал воспеть в эпосе легендарного короля Артура. Однако в пору ожесточенной борьбы против монархии замысел «Артуриады» стал для него неприемлемым. В основу «Потерянного рая» легло ветхозаветное предание о восстании Сатаны против Бога и грехопадении первых людей. Это же предание до Мильтона  использовали в своих сочинениях французский поэт-протестант Дю Бартас, голландский автор Гуго Гроций, знаменитый голландский писатель Йост ван ден Вондел. Все они в той или иной мере повлияли на английского поэта. Но скольким бы ни был обязан Мильтон своим предшественникам, его величественная эпическая поэма представляла собой явление бесспорно оригинальное: она была порождением иной эпохи, иных исторических условий; иными были и задачи, художественные, нравственные, социальные, которые ставил перед собой поэт, иным был его талант. «Потерянный рай» подводил итоги многолетним раздумьям автора о религии и философии, о судьбах родины и человечества, о путях его политического и духовного совершенствования. Поражает прежде всего космическая грандиозность поэмы Мильтона. Драматические события «Потерянного рая» разыгрываются на фоне необозримых просторов Вселенной. Его тема – священная история, а герои – Бог, Дьявол, Мессия, Адам и Ева. Мильтон рисует в поэме впечатляющие сцены битв небесных легионов и воспевает победу Бога над Дьяволом, повествует о грехопадении Адама и Евы и временном торжестве Сатаны, пророчествует о грядущем спасении людей жертвой Христа и трудном, но неуклонном их пути к совершенствованию. Так он приходит к оптимистическому выводу о неизбежном торжестве Добра в жизни общества – выводу, особенно актуальному в «злые дни» Реставрации. Эпос Мильтона стал высшим художественным достижением пуританского сознания, мыслящего мир и человеческую историю как арену многовековой борьбы между Добром и Злом, как ристалище божественного и сатанинского начал. Подобно другим творениям, на многие столетия пережившим свою эпоху, «Потерянный рай» дошел до нас отягощенный грузом ярких, дерзких, восторженных, но далеко не всегда корректных интерпретаций. Самой влиятельной среди них была (и остается поныне) утвердившаяся с легкой руки английских романтиков трактовка поэмы как произведения богоборческого, подлинным героем которого, независимо от воли и намерений автора, является Сатана. Действительно, зловещий образ Дьявола в «Потерянном рае», вопреки его библейской трактовке, выглядит столь величественным и привлекательным, что рядом с ним теряются и тускнеют все остальные персонажи поэмы. Опираясь на богатую традицию изображения «злодеев с могучей душой», сложившуюся к тому времени в английской литературе (достаточно вспомнить в этой связи персонажей Марло и Шекспира), Мильтон дает в «Потерянном рае» замечательный по своей драматической мощи портрет мятежного героя:                                            ……………………….Скорбь                                            Мрачила побледневшее лицо,                                            Исхлестанное молниями; взор,                                            Сверкающий из-под густых бровей,                                            Отвагу безграничную таил,                                            Несломленную гордость, волю ждать                                            Отмщенья вожделенного. Глаза                                            Его свирепы, но мелькнули в них                                            И жалость и сознание вины                                            При виде соучастников преступных,                                            Верней – последователей, навек                                            Погибших…          Титаническая страстность натуры Сатаны, его гордый и непокорный дух, свободолюбие и несгибаемая воля, отвага и стоическое презрение к страданию не могли не восхищать художников романтизма, исповедовавших идеи духовной стойкости, героического сопротивления, мужественной борьбы против неправедного миропорядка. Уильям Блейк еще в 1790 г. в «Бракосочетании Неба и Ада» утверждал, что «Мильтон чувствовал себя в кандалах, когда писал о Боге и Ангелах, и свободно – когда речь шла о дьяволах и Геенне, ибо он был настоящим Поэтом и, сам того не сознавая, принадлежал к партии Дьявола»2.          Независимо от Блейка, попытки объяснить тайну небычайной притягательности Мильтонова Сатаны предпринимали позднее Хэзлитт, Лэндор, Кемпбелл, Шелли, Байрон и многие другие писатели романтической эпохи. Все они готовы были видеть в мятежном герое «Потерянного рая» вольное или невольное выражение бунтарских настроений автора.  «Поэма Мильтона, – писал, например, Шелли в «Защите поэзии», – содержит философское опровержение тех самых догматов, которым она… должна была служить главной опорой. Ничто не может сравниться по мощи и великолепию с образом Сатаны в «Потерянном рае». Было бы ошибкой предположить, что он мог быть задуман как олицетворение зла. Непримиримая ненависть, терпеливое коварство и   утонченная   изобретательность   в   выдумывании   мук   для   противника – вот что  _______________________        2 Blake W. The Marriage of Heaven and Hell // Blake W. Selected Verse. Moscow, 1982. P. 354. является злом; оно еще простительно рабу, но непростительно владыке: искупается у побежденного  многим,  что  есть  благородного  в  его  поражении, но  усугубляется  у победителя всем, что есть позорного в его победе. У Мильтона Сатана в нравственном отношении настолько же выше Бога, насколько тот, кто верит в правоту своего дела и борется за него, не страшась поражений и пытки, выше того, кто из надежного укрытия верной победы обрушивает на врага самую жестокую месть – и не потому, что хочет вынудить его раскаяться и не упорствовать во вражде, но чтобы нарочно довести его до новых поступков, которые навлекут на него новую кару. Мильтон настолько искажает общепринятые верования (если это можно назвать искажением), что не приписывает своему Богу никакого нравственного превосходства над Сатаной»3.          Такая трактовка, при всей ее популярности среди читателей и критиков XIX и даже ХХ веков, приходит в явное противоречие с подлинным замыслом Мильтона. Превращать автора «Потерянного рая» в богоборца, прямого предтечу романтических бунтарей – значит исказить культурный контекст эпической поэмы, написанной человеком с глубоко религиозным сознанием, для которого единственно правильным языком был язык обновленного христианства. Главенствующая в «Потерянном рае» идея божественного порядка, идея «великой цепи бытия», в которой добро и зло нерасторжимы, покоится на общих для христианской культуры представлениях о Боге как абсолютном добре, Сатане как воплощенном зле и Христе как посреднике между Богом и человеком.          Бог для Мильтона есть воплощение всемогущества и вечности – качеств, которыми не обладает ни одно другое существо. Он – тот, от кого, для кого и благодаря кому существует все окружающее. Господь, – пишет Мильтон, – есть «Царь / Всесильный, бесконечный, неизменный, / Бессмертный, вечный, сущего Творец, / Источник света, но незримый сам…». Бог-отец обнаруживает себя только через Сына: Бог-сын есть «зримый лик / Незримого Творца», «второе всемогущество»; он – «Премудрость, Мощь / Творящая и Слово» Бога-отца. Бог-отец в изображении Мильтона производит своеобразное распределение полномочий: сосредоточивая в своих руках законодательную вселенскую власть, он препоручает Сыну власть исполнительную, через него осуществляет свои предвечные решения. Бог-сын предстает в поэме в самых различных ипостасях; он – разгневанный Мессия, низвергающий мятежных ангелов в Ад, он – творец прекрасного мира, он – заступник Человека перед Богом-отцом, и, наконец, он – Богочеловек, сын Бога и Человека, царь вселенной. Каждое из деяний Бога-сына должно выявить какую-то новую грань его облика. В нем воплощены определенные моральные принципы, которые были дороги поэту: покорность воле Бога-отца, беспощадность к врагам, милосердие к заблудшим, готовность к самопожертвованию.  Сатана – тоже сын Бога, но сын, избравший путь зла. Духовную гибель некогда прекрасного Люцифера-Сатаны Мильтон традиционно объясняет его непомерной гордыней. Гордость трактуется поэтом как неоправданное стремление личности нарушить границы, установленные ей природой, подняться выше отведенного ей места в великой цепи бытия. Гордыня ослепляет, подчиняет себе разум, и тогда освободившиеся от оков низменные страсти порабощают личность, навсегда лишая ее свободы и покоя. Сатане суждено носить в душе вечный ад. Неутолимая жажда власти и сострадание к павшим по его вине ангелам, ненависть к Богу, жажда мести и приступы раскаяния, зависть к людям и жалость к ним терзают измученную душу мятежного Дьявола. Ад – всюду. «Ад – я сам», – исповедуется  Сатана. По  Мильтону,  ослепленный  гордыней  могучий разум  Сатаны ____________________________ 3 Шелли П. Б. Защита поэзии // Литературные манифесты западноевропейских романтиков / Под ред. А. С. Дмитриева. М., 1980. С. 340. обречен вечно служить пороку и разрушению. Разум Бога создает Мир и Человека, разум  Сатаны  воздвигает  Пандемониум,  изобретает  артиллерию,  подсказывает ему, как соблазнить первых людей. Совершенно очевидно, что в «Потерянном рае» Мильтон в соответствии с религиозными идеалами предполагал воспеть покорность благому и милосердному Богу и осудить Сатану. Чем же объяснить в таком случае, что вот уже на протяжении двухсот с лишним лет критики обнаруживают в поэме элементы, явно мешающие ей быть выражением ортодоксальной религиозной точки зрения?  Cвидетель и участник грандиозного социального переворота, Мильтон, создавая эпическую поэму, вдохновлялся атмосферой гражданской войны, являвшейся, по его мнению, отражением вселенской коллизии Добра и Зла. Было бы неверно, разумеется, видеть в «Потерянном рае» иносказательную историю английской буржуазной революции, проводить прямые параллели между изображенным в поэме восстанием падших ангелов и «великим мятежом» пуритан. Поэт творил религиозный, а не революционный эпос и, до конца дней оставаясь верным пуританским убеждениям, ни при каких обстоятельствах не мог отождествить своих соратников с воинством Сатаны. И все же, рисуя сцены яростной схватки сил Неба и Ада, автор пользовался красками, которые поставляла для его палитры эпоха революционной ломки, и вольно или невольно наполнял поэму ее героическим духом. «Поэзия Мильтона, – писал Белинский, – явно произведение его эпохи: сам того не подозревая, он в лице своего гордого и мрачного сатаны написал апофеозу восстания против авторитета, хотя и думал сделать совершенно другое»4. «Потерянный рай» – творение великого мятежного духа. В нем не мог не выразиться человек, всю жизнь отдавший борьбе с деспотизмом. Не подлежит сомнению, что поэту-революционеру, в годы Реставрации познавшему горечь поражения, психологически легче было «вжиться» в роль поверженного ангела, нежели в образ победоносного Бога. Рисуя облик проигравшего сражение, но не покоренного Духа, автор наделял его подчас чертами – и притом лучшими чертами – своей собственной натуры. Не потому ли так проникновенно звучит в поэме обращенная к соратникам речь Сатаны, что мысли и чувства героя были хорошо знакомы его создателю?                       … Мы безуспешно Его престол пытались пошатнуть                                           И проиграли бой. Что из того?                                           Не все погибло: сохранен запал                                           Неукротимой воли, наряду               С безмерной ненавистью, жаждой мстить И мужеством – не уступать вовек.                                           А это ль не победа? Присутствие мятежного, непокорного деспотизму начала в миросозерцании Мильтона, гуманистические традиции в его творчестве, окрашенные политическим опытом его переломной эпохи, позволили ему вместо увековеченной библейским преданием условной фигуры создать в лице Сатаны яркую и живую индивидуальность, в которой вместе с тем безошибочно угадывались типичные черты современников поэта. Воинствующий индивидуализм мильтоновского героя имел своей оборотной стороной нечто бесспорно благотворное: нежелание слепо подчиняться авторитету, кипучую энергию, вечный поиск и неудовлетворенность.         Новое, необычное звучание приобрела под пером художника и другая часть ветхозаветной легенды, посвященная первым людям. Миф об Адаме и Еве служит Милтону  отправной точкой  для  философско-поэтических  раздумий о смысле жизни, _____________________________         4 Белинский В. Г. Собр. соч. В 3-х т. М.,  1948. Т. 3. С. 792. природе человека, его стремлении к знанию, его месте под солнцем. Человек изображается в «Потерянном рае» как существо, стоящее в центре мироздания: на «лестнице Природы» он занимает среднее положение между чувственным, животным миром и миром ангелов. Он – высшее из живых существ, наместник Бога на земле, он смыкает воедино низшую и высшую сферы бытия. Перед Адамом и Евой открывается светлый путь духовного возвышения, за их спиной разверзается мрачная бездна, грозящая поглотить их, если они изменят Богу. Древо познания добра и зла, растущее в сердце Эдема, есть символ предоставленной первым людям свободы выбора. Его назначение – испытать веру людей в Творца. Органически включенный в общий нерушимый порядок, Человек становится точкой преломления противоборствующих влияний, излучаемых могущественными космическими силами. Поэт помещает своих героев – как в пространственном, так и в жизненно-этическом отношении – в самом центре Вселенной, на полпути между Эмпиреем и Адом. По Мильтону, люди сами ответственны за свою судьбу: наделенные разумом и свободной волей, они должны каждый миг своей жизни выбирать между Богом и Сатаной, добром и злом, созиданием и разрушением, духовным величием и нравственной низостью. По мысли поэта, Человек изначально прекрасен. Он сотворен всеблагим и премудрым божеством, в нем нет и не может быть изъянов. Адам – воплощение силы, мужества и глубокомыслия, Ева – женского совершенства и обаяния. Любовь Адама и Евы – идеальное сочетание духовной близости и физического влечения. Жизнь первых людей в земном Раю проста, изобильна и прекрасна. Щедрая природа в избытке одаряет их всем необходимым. Лишь нарушив заповедь Божью, вкусив запретный плод, Адам и Ева лишаются бессмертия и блаженства, дарованных им при сотворении, и обрекают род человеческий на тяжкие испытания. Нетрудно заметить, что образы первых людей задуманы Мильтоном как воплощение религиозного и гуманистического идеала, т.е. как идеальные образы людей, поскольку они предстают в качестве покорных Богу обитателей рая. Однако в конечном итоге они оказываются в изображении поэта более человечными, более близкими к гуманистической норме именно после грехопадения и изгнания из райской обители. Безмятежная картина бытия первых людей в раю выразительно противопоставлена в поэме картине бурного, смятенного, драматически потрясенного мира. Адаму и Еве в роли безгрешных обитателей Эдема неведомы противоречия, вражда, душевные терзания. Они не знают бремени непосильного труда и смерти. Но их блаженство зиждется на покорности воле Божьей, предполагает отказ от соблазнов познания и неразрывно связано с ограниченностью райской идиллии. Идиллический мир рушится, как только в него вторгается Сатана. В искусительных речах Сатаны и в сомнениях Евы относительно греховности познания слышны отзвуки сомнений самого автора:                            Что запретил он? Знанье! Запретил                             Благое! Запретил нам обрести                             Премудрость…                                                         …В чем же смысл                             Свободы нашей? Мильтон, мыслитель-гуманист, был убежден в пользе знания и не смог примирить библейскую легенду со своим отношением к знанию: для него оно – не грех, а благо, хотя за него и приходится иногда платить дорогой ценой. Примечательны в поэме мотивы неповиновения первых людей деснице Божьей: вкусить запретный плод побуждает Еву неуемная жажда знания. Адам же совершает роковой шаг из сострадания и любви к Еве, хотя и сознает, что своим поступкам ставит «человеческое» выше «божеского». Не менее самоотверженно Ева после грехопадения Адама предлагает целиком принять на себя грозящую им двоим кару. Первые люди подлинно велики в ту минуту, когда в преддверии трагических перемен, их ожидающих, в гордом одиночестве противостоят всем силам Неба и Ада. С сочувствием рисуя сцену грехопадения, Мильтон вплотную подходит к оправданию поступка своих героев, не согласующемуся с церковной концепцией. Адама не страшат те испытания, которые ожидают его в новой неведомой жизни. Его образ несомненно героичен. Но в отличие от эпических поэтов прошлого, изображавших героев-воителей, Мильтон выводит на страницах своей поэмы героя, видящего смысл жизни в труде. Труд, лишения и испытания должны, по мысли поэта, искупить «первородный грех» человека. Перед изгнанием первых людей из райской обители архангел Михаил по велению Бога показывает Адаму будущее человечества. Перед потрясенным героем разворачиваются картины человеческой истории – нужды, бедствий, войн, катастроф. Однако, как поясняет Адаму Михаил, искупительная жертва Христа откроет людям путь к спасению, путь к духовному совершенству. Человек способен в конце концов стать даже лучше, чем был до грехопадения. Устами Адама, невольного зрителя грозного «фильма веков» (В.Я.Брюсов), Мильтон осуждает растлевающие человеческую душу социальные бедствия: войны, деспотизм, феодальное неравенство. Хотя поэт, описывая пророческие видения героя, формально остается в рамках библейских легенд, он, по существу, развивает в последних книгах поэмы свою концепцию исторического процесса – процесса стихийного, исполненного трагизма и внутренних противоречий, но неуклонно пробивающего себе путь вперед.        Согласно Мильтону, наделенный разумом и свободной волей человек должен сам решить, по какому пути ему следовать, лишь от него зависит, «устоять иль пасть». «Вечный, ненарушимый» божественный закон, по словам поэта, гласит, что всякое разумное существо свободно в своем выборе меж добром и злом, послушанием и преслушанием, и хотя Господь провидит вечность, хотя ему заведомо известно, кто будет верно служить ему, а кто – нет, божественное провидение не есть предопределение и не влияет на выбор, который совершает человек.        Как явствует из теологического трактата «О христианском учении», над которым Мильтон работал почти в те же годы, что и над «Потерянным раем», Бог, сотворив мир и человека, не вмешивается ежечасно в их историю: естественное развитие человеческого рода происходит, по мнению писателя, «вследствие надлежащего действия той творческой силы, которая была сообщена материи божеством»(PW, IV, 195). На этой тяготеющей к деизму концепции, дополненной учением о свободе воли, покоится представление поэта об ответственности людей за свою судьбу; он убежден, что только нарушение установленных Богом (и Природой – ибо «Бог и Природа повелевают одно и то же»!) законов влечет за собой божественное вмешательство и приводит человечество к бедствиям и катастрофам.         Так, причины установления диктатуры Кромвеля в 1653 г. и реставрации монархии в 1660 г. Мильтон сводил к факторам религиозного и морального порядка: в представлении поэта, его соотечественники, призванные, казалось, самим Богом указать другим нациям путь к свободе, не устояли в своей исторической богоизбранности, погрязли в пороках, гордыне, погоне за наживой, позволили хаосу эгоистических страстей заглушить голос праведного разума. В «Потерянном рае» автор поясняет:        За то, что человек в себе самом                                                    Дозволил низким силам подчинить                                                    Свободный разум, правосудный Бог                                                    В расплату подчинит его извне                                                    Тиранству самозванных вожаков…        Работая над поэмой в годы реакции, Мильтон верил, что новая тирания падет, как пала предыдущая; однако, умудренный опытом незавершенной революции, он склонен был полагать, что недооценил когда-то могущество темных сил зла, сумевших изнутри подточить устои республики. Желая познакомить читателей с обобщенным ликом вселенского Зла, автор стремился нарисовать в поэме яркий и убедительный портрет Сатаны, так сказать, во весь рост, во всем его царственном великолепии и опасной привлекательности и сознательно наделял его величественными, титаническими чертами. Это не только не противоречило религиозным убеждениям поэта, но, напротив, подразумевало его неколебимую веру в благость неисповедимых путей Творца. Мильтон прекрасно понимал, что умалить Сатану значило бы умалить и Бога, сражавшегося с недостойным противником. По мысли поэта, как бы ни был могущественен Сатана, он – всего лишь слепое орудие в осуществлении непостижимых для него божественных предначертаний. Самое Зло всесильный Владыка Мира использует в своих целях: и Сатана, и Мессия – лишь орудия в его руках. Но Мессия – сознательное орудие, он есть проявление сущности Бога, воплощенных в нем Разума и Добра, он – безупречный, покорный велениям отца сын. Сатана – тоже сын Бога, но сын, избравший путь Зла, восставший против воли отца и потому отверженный. Однако и он, Владыка Ада, олицетворенное Зло, вопреки своим намерениям, служит отвергшему его отцу. В этом отношении Мильтонов Дьявол предвосхищает Мефистофеля Гете: нимало не погрешив против истины, он тоже мог бы сказать о себе, что «вечно жаждет зла / И вечно совершает благо».        По существу, на языке библейских образов в «Потерянном рае» выражено диалектическое понимание роли зла в истории, родившееся у Мильтона не без влияния его бурной, переломной эпохи. Положительная функция зла представлена в поэме двояко: во-первых, Сатана, порождая борьбу, разрушает застой, все приводит в движение. Во-вторых, Сатана выступает в роли великого Поверяющего Вселенной, движимого ненавистью к Богу и потому беспристрастного и неподкупного. Он выявляет в Добре то, что есть в нем зыбкого, неустойчивого, колеблющегося, выявляет, так сказать, изъяны в грандиозном архитектурном ансамбле мироздания и помогает Творцу своевременно их устранить. Благодаря божественному вмешательству каждое злое деяние Дьявола оборачивается своей противоположностью, служит вящей славе Господа. Даже грехопадение первых людей, влекущее за собой изгнание их из Рая и обрекающее род человеческий на жизнь, полную бедствий, трудов и лишений, в конечном счете – благодаря искупительной жертве Христа – оказывается «счастливым грехопадением», великим благом для человечества. Адам, изумленный открывшимся ему замыслом Творца, восклицает:        О, Благодать, без меры и границ,                                                  От Зла родить способная Добро                                                   И даже Зло в Добро преобразить!                                                   Ты чудо, большее того, что свет                                                   При сотворенье мира извлекло                                                   Из мрака.  Я сомненьем обуян:                                                   Раскаиваться ль должно о грехе                                                   Содеянном иль радоваться мне,                                                   Что к вящему он благу приведет…        Слова Адама, возносящего хвалу Господу, – вывод из двенадцати книг «Потерянного рая», осуществление основной цели Мильтона, провозглашенной им в начальных строках поэмы: «…благость Провиденья доказать, / Пути Творца пред тварью оправдав».        За полвека до Лейбница, стремившегося в своем религиозно-философском трактате «Теодицея» (1710) «оправдать» Владыку Мира вопреки существованию темных сторон бытия, автор «Потерянного рая», пытаясь согласовать идею всеблагого и всемогущего Бога с наличием мирового зла, написал, по сути, грандиозную теодицею в художественной форме. Сколь бы ни были сложны и непонятны зигзаги истории, сколь бы загадочными ни представлялись человеку пути Господни, – провозглашал Мильтон своей поэмой, – многовековая коллизия Добра и Зла, космическая битва двух могучих сыновей Бога, Мессии и Сатаны, используемая Всевышним для реализации некоего всеобъемлющего и всеблагого замысла, должна закончиться неизбежным торжеством светлых начал жизни.        Мильтон облекает свою философию в религиозную форму, но это не должно заслонить от нас новизну и историко-литературное значение его концепций: поэт был ближайшим предшественником просветителей и в прославлении труда как главного назначения человеческого бытия, и в защите прав разума и стремления к знанию, и в утверждении идей свободы и гуманности. Для многих поколений читателей «Потерянный рай» стал философско-поэтическим обобщением драматического опыта человека, в муках обретающего свое подлинное естество и идущего, среди бедствий и катастроф, к духовному просветлению, к заветным идеалам свободы и справедливости. Поэма Мильтона была крупнейшей и едва ли не самой талантливой из многочисленных попыток писателей XVI–XVII вв. возродить эпос в его классической форме. Высшим образцом служили Мильтону эпические поэты античности – Гомер и Вергилий. Следуя им, автор стремился нарисовать в «Потерянном рае» универсальную картину бытия: битвы, решающие судьбы народов, возвышенные лики небожителей и человеческие лица, а также различные бытовые подробности. Поэт скрупулезно воспроизводит композицию античных образцов, широко использует характерные для эпоса приемы гиперболизации, постоянные эпитеты, развернутые сравнения. Грандиозности сюжета соответствует возвышенный строй поэтической речи. Поэма написана белым стихом, который звучит то певуче и плавно, то энергично и страстно, то сурово и мрачно. Мильтон придает своей речи торжественные интонации певца-рапсода и в то же время пафос библейского пророка. «Потерянный рай» создавался в эпоху, отделенную многими столетиями от «детства человеческого общества», вместе с которым безвозвратно отошли в прошлое и непосредственность мироощущения, свойственная творцам старинного эпоса, их искренняя, нерассуждающая вера в потустороннее. Задумав воспеть в форме героического эпоса события ветхозаветного предания, Мильтон заведомо обрекал себя на непреодолимые трудности. «Подобная поэма, – по словам Белинского, – могла бы быть написана только евреем библейских времен, а не пуританином кромвелевской эпохи, когда в верование вошел уже свободный мыслительный (и притом еще чисто рассудочный) элемент»5. Этот «рассудочный элемент» обусловил искусственность религиозной по замыслу эпопеи Мильтона. Нельзя забывать однако, что  тот же «свободный мыслительный элемент» придает произведению Мильтона философскую глубину и размах, не доступные эпосу древности. Нельзя забывать, что, создавая «Потерянный рай», поэт вдохновлялся не только литературными образцами, но и героической атмосферой своего переломного времени – времени, когда было повергнуто в прах сооружавшееся веками здание феодальной монархии. В отличие от своих учителей, Гомера и Вергилия, поэт хотел создать произведение, не ограниченное конкретно-исторической тематикой, но имеющее, общечеловеческие  масштабы.  В  этом  отношении  замысел   Мильтона   был  созвучен    замыслу   другого   его   предшественника  –  великого   Данте,   как   и   он, _____________________________ 5 Белинский В. Г. Собр. соч. В 3-х т. М., 1948. Т. 2. С. 35. творившего на рубеже двух эпох, как и он, посвятившего жизнь борьбе и поэзии. Подобно автору «Божественной комедии», поэт стремился придать своему произведению характер всеобъемлющего, пригодного для всех времен символического изображения того, что было, есть и будет. Черты так называемого «литературного» эпоса и проблески философской поэмы сочетаются в «Потерянном рае» с элементами драмы и лирики. Драматичен самый сюжет поэмы, драматичен характер ее многочисленных диалогов и монологов. Обращает на себя внимание и лиризм, проявляющийся во вступлениях к составляющим поэму книгам: в них вырисовывается личность самого поэта, слепого и гонимого, но и в «злые дни» сохранившего непреклонность души. Хотя преобладающим в «Потерянном рае» является эпическое начало, оно выступает в сложном соотношении с драматическим и лирическим. Не менее сложен и своеобразен лежащий в основе поэмы творческий метод. Его многосторонность отражает многообразие художественно-эстетических исканий в английской литературе XVII столетия. Тяготение автора к рационалистической регламентации поэтической формы, стремление к гармонии и упорядоченности, устойчивая ориентация на античное наследие безошибочно свидетельствуют о классицистических симпатиях Мильтона. С другой стороны, пристрастие автора к изображению драматических коллизий, к динамике, обилие в поэме контрастов и диссонансов, антиномичность ее образной структуры, эмоциональная экспрессивность и аллегоричность сближают «Потерянный рай» с литературой барокко. В поэме сочетаются, таким образом, барочные и классицистические тенденции. Именно синтез их, а не одна из доминировавших в XVII в. художественных систем, был наиболее адекватен творческим запросам и умонастроениям Мильтона в тяжелые для него годы, предшествовавшие и современные написанию поэмы. Синтезирующий литературный метод поэта, сформировавшийся в период революционной ломки, наиболее полно отвечал духу породившей его эпохи. Космический размах «Потерянного рая», его монументальность и философичность, гражданственность и героический дух, трагический пафос и оптимизм, динамика и строгость формы, богатство и яркость красок свидетельствуют о действенности творческих принципов автора. Второе крупное творение Мильтона – поэма «Возвращенный рай» (1671) – соприкасается в какой-то степени с тематикой предшествующей поэмы, но невыгодно отличается от нее своей абстрактностью и религиозно-моралистическими интонациями. Здесь почти отсутствует та титаническая героика, которая одухотворяет «Потерянный рай». В основу поэмы положена евангельская легенда об искушении Христа Сатаной, согласно которой поединок между героями завершается полным поражением Сатаны: Христос без колебаний отвергает почести, власть и богатство, которые сулит ему коварный искуситель. Сатана в новой поэме Мильтона лишь отдаленно напоминает гордого бунтаря из «Потерянного рая», его образ лишается былой притягательности. Интерес сосредоточен на личности Христа; в его облике воплощены представления автора об идеальном человеке-гражданине, который, несмотря на одиночество и всеобщее непонимание, находит в себе силы противостоять царящему в мире злу и ни на шаг не отступает от своих принципов. В этом смысле история искушений Христа – параллель к  положению самого Мильтона и его соратников, в годы реакции сохранивших верность республиканским идеалам. «Возвращенный рай» недвусмысленно говорит о разочаровании Мильтона не в революции, но в людях, которые, по его мнению, предали революцию, легко примирившись с реставрацией Стюартов. «Племена, томящиеся в оковах, – с горечью заключает он, – тому подверглись добровольно». После крушения республики поэт приходит к выводу, что путь к свободе пролегает через длительное духовное совершенствование, и ставит своей целью                                   Сердца людей словами покорять                                   И вразумлять заблудшие их души, Гюстав Доре (1832–1883) родился в Страсбурге в семье инженера. С детства он проявил способности к рисованию, и буквально не выпускал карандаш из рук. Тем не менее, родители надеялись, что юноша поступит в политехническую школу. Но страсть к рисованию победила, хотя Гюстав не получил никакого специального художественного образования. В 1847 году семья Доре переехала в Париж. Пятнадцатилетний художник обратился к издателю Шарлю Филипону, который принял молодого человека в число сотрудников «Journal pour rire». В течение нескольких лет Доре еженедельно готовил для журнала сатирические рисунки. С 1848 года он начал выставляться в парижском Салоне, в 1852 году оставил работу в журнале ради иллюстрирования книг. Вышедшее в свет в 1854 году недорогое издание романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» с иллюстрациями Доре стало сенсацией, и художник приобрел невиданную популярность. В 1855 году были изданы «Озорные рассказы» Бальзака, упрочившие славу молодого мастера. Почти одновременно Доре создает цикл рисунков к роману своего друга Теофиля Готье «Капитан Фракасс». В 1860-х годах возникает мода на Доре, каждый писатель и издатель стремится выпустить книгу с его иллюстрациями. В 1861 году художник начинает работу над «Божественной комедией» Данте — этот гигантский труд был завершен в 1869 году. В 1862 году он издает «Сказки» Перро и «Басни» Лафонтена, в 1863-м иллюстрирует «Дон Кихота» Сервантеса и «Приключения Мюнхгаузена» Распе, в 1866-м выходит в свет большой цикл графических листов к Библии. В то же время Доре занимается живописью, выставляя монументальных размеров холсты — пейзажи и многофигурные композиции. В 1867 году в Лондоне открылась Галерея Доре, имевшая шумный успех. Художник с триумфом прибыл в английскую столицу и провел здесь три года, создав 180 гравюр для альбома «Лондон», изданного в 1872 году. Но наибольшей популярностью пользовались книжные иллюстрации Доре. Среди них — «Песни старого моряка» Кольриджа (1875), «Неистовый Роланд» Ариосто (1879), «Ворон» Э. По (1883) и многие другие. В 1878 году в Санкт-Петербурге вышло роскошное издание русского перевода «Потерянного Рая» Мильтона с иллюстрациями Доре. Издатель А. Ф. Маркс признавался, что «больше двух лет употребил на составление и приготовление этого издания». «Хорошо было бы, — писал он, — если бы русская публика приняла эту книгу хотя с малой долей той любви, которую я положил на нее. Предпринимая это издание, я не рассчитываю на то, что оно может скоро разойтись, и знаю, что мне в несколько лет не покрыть расходов на него, но это только доказывает, что есть идеалисты, которые хотят работать без надежды на скорую пользу». Примерно в то же время другой петербургский издатель М. О. Вольф обратился к Доре с предложением проиллюстрировать «Руслана и Людмилу» или «Демона». Однако эти переговоры не увенчались успехом. Так иллюстрации к поэме Мильтона остались единственной работой, созданной великим рисовальщиком по заказу русского издателя. Вадим Зартайский НУМЕРОВАННОЕ ИЗДАНИЕ АВТОРСКИЙ ПЕРЕПЛЕТ

Джон Мильтон «Потерянный рай»: ветхозаветный библейский сюжет в стихах

Джона Мильтона  считают  вторым  после  Шекспира великим английским поэтом. Звучный, торжественный стих Мильтона, яркие  и  впечатляющие образы соответствуют величественности темы, избранной  поэтом.  Тема  эта  — человек и его судьба, смысл человеческой жизни. Во всей мощи его поэтическое мастерство проявилось в созданной им поэме «Потерянный рай» (1663), которая стала одним из главных текстов европейской литературы. Это изложенная стихами история сотворения, падения Сатаны, грехопадения.

Известный писатель и богослов Клайв Стейплз Льюис так написал об ортодоксальности мильтоновского «Рая»:

«Коль скоро дело касается догматики, “Потерянный рай” — поэма необыкновенно христианская. За исключением нескольких стоящих особняком фрагментов, ее нельзя даже назвать специально протестантской или пуританской. Она представляет собой великую центральную традицию». 

Кто такой Джон Мильтон

Джон Мильтон (9 декабря 1608 — 8 ноября 1674) родился в семье лондонского нотариуса. Отец Мильтона, убежденный пуританин, воспитывал сына в кальвинистских традициях. Начальное образование и первые литературные впечатления Мильтон получил в школе при церкви св. Павла в Лондоне, находившейся в руках рьяных пуритан – Джиллов, которые оказали сильное влияние на формирование мировоззрения и литературных вкусов подростка.

Джон Мильтон был прекрасно образованным человеком. После обучения дома и в школе св. Павла в 1625 г. он стал студентом Крайстс-колледжа Кембриджского университета, который окончил в 1632 г. с получением степени магистра искусств.

Сделав тяжелый выбор, Мильтон отказывается от карьеры священника и на шесть лет уезжает в отцовское имение, расположенное неподалеку от столицы, где продолжает самостоятельно заниматься. В начале 1638 г. он отправляется в путешествие по Франции и Италии, в ходе которого знакомится со многими знаменитостями, в частности, с Г. Галилеем. В 1639 г. срочно возвращается в Англию в связи со слухами о приближающейся гражданской войне.

Поселившись после путешествия в Лондоне, Мильтон основал частное учебное заведение, в котором обучал племянников, но уже скоро увлекся общественной, публицистической деятельностью. В 1641 г. опубликован первый прозаический памфлет, посвященный английской Реформации. Впоследствии Мильтон, будучи ярким приверженцем революции, врагом монархии, напишет целый ряд политических памфлетов на злобу дня, красноречиво демонстрирующих его ораторский дар, богатое воображение и неравнодушие к судьбам родины.

В 1642 г. поэт женился на Мэри Пауэлл, молоденькой девушке, с которой у него было очень мало общего. Через месяц совместной жизни новоиспеченная супруга уехала к родителям и вернулась только в 1645 г., на все это время лишив Мильтона покоя. На протяжении 1645-1649 гг. он стал намного меньше заниматься общественными делами, вероятнее всего, углубившись в предварительную работу над историей Британии. Казнь в январе 1649 г. Карла I заставила его расстаться с уединением и разразиться смелым памфлетом «Обязанности государя и правительств». В марте 1649 г. Мильтона назначают секретарем при Государственном совете, в обязанности которому вменялась переписка на иностранных языках.

50-ые стали в жизни Мильтона настоящей черной полосой. В феврале 1952 г. он полностью лишился зрения, в мае при родах умерла супруга, в июне умер маленький сын. Вторая жена, с которой он связал судьбу в конце 1656 г., умерла в начале 1658 г. До 1655 г. слепой Мильтон продолжал работать секретарем с помощью помощников — переписчиков, чтецов.

В период 1660-1674 гг. Мильтон по-человечески был совершенно одинок: с оставшимися двумя дочерьми отношения у него не складывались. После воцарения на престоле Карла II он подвергся опале. Его острые политические памфлеты сожгли, ему довелось сидеть в тюрьме, даже сама его жизнь оказалась в опасности и была спасена только благодаря влиятельным друзьям. Однако именно в это непростое время он пишет лучшие свои произведения, посвященные библейской тематике, — «Потерянный рай» (1667) и «Возвращенный рай» (1671), а также «Самсоноборец» (1671), которые стали достойным окончанием его литературного пути.

8 ноября 1674 г. Джон Мильтон ушел из жизни в Лондоне.

«Потерянный рай»: рождение идеи

Еще молодым Джон Мильтон мечтал создать эпическую поэму, которая прославила бы английский народ. Первоначально он думал написать религиозное эпическое произведение.

В 1630-х годах план эпического полотна, задуманного Мильтоном, изменился. В этом нашло свое отражение идейное развитие поэта: замысел принял более конкретный национальный характер. Мильтон хотел создать «Артуриаду» – эпопею, которая возрождала бы сюжеты романов «Круглого стола», воспевала бы подвиги легендарного короля Артура – вождя британских племен в их борьбе против англо-саксонского нашествия.

Однако ни в 1630-х, ни в 1640-х годах Джон Мильтон не смог приступить к осуществлению замысла эпической поэмы. Только опыт 1650 – 1660-х годов помог ему создать (1658-1667) поэму «Потерянный рай», о которой он думал в течение долгих лет.

Поэма «Потерянный рай» состоит из 12 песен (Мильтон называет их книгами), в ней около 11 тысяч стихов. Написана она так называемым «белым стихом», который сравнивают разве что с белым стихом Уильяма Шекспира.

Русский критик Белинский назвал поэму Джона Мильтона «апофеозой восстания против авторитета», подчеркнув, что революционный пафос поэмы ярче всего выражен в образе Сатаны.

Библейские мотивы «Потерянного рая»

Мильтон впервые нарушает принятые в обществе трактовки ветхозаветных сюжетов, тем самым отступая от церковных догм. Эпоха революций, смены жизненных укладов, ценностей и понятий — все это и многое другое заставляет по-другому взглянуть на добро и зло, показанные в образах Всевышнего и Дьявола.

Противопоставления: добро — зло, свет — мрак, Отец – Люцифер — вот на чем построена пьеса Мильтона. Сцены из райского сада переплетены с описанием войны между войсками Врага и ангелами. Терзания Евы, совращенной уговорами Злого духа, сменяются чередой эпизодов, в которых изображены страдания будущих людей.

Помимо мятежа Беса, в «Потерянном рае» так же показана история Адама и Евы. В центре произведения картина успешного соблазнения и падения Божьего творения. Но, несмотря на удачу Демона, победу одерживает Всевышний, давая людям шанс на исправление.

Мильтон показывает грехопадение, как реализацию свободы выбора, которую Бог даровал людям. Избирая благочестивый образ жизни, человек сможет вновь обрести Рай и искупить первородный грех.

Как сатана стал «положительным героем»

Несколько слов надо сказать об мильтоновском образе Сатаны. Когда-то возвеличенный романтиками, мильтоновский Сатана до сих пор многими воспринимается как «положительный герой». Естественно христианин Мильтон ничего подобного не имел в виду.

Позитивные черты Сатаны объяснимы тем, что он как-никак Божье Творение, ангел.

Поэма, однако, замечательно описывает, как эти позитивные черты убывают по мере развития мятежа Сатаны. Вот только один пример. Сатана «эмансипируясь» от своего Создателя объявляет о том, что он сам себя сотворил. По мере рассуждения, однако, он приходит к выводу, что он подобно траве из земли, появился случайно: то есть по закономерной логике атеизма переходит от представления себя богом к представлению себя овощем.

«Разум — место само по себе. И из Рая может сделать Ад, а из Ада – Рай» (Джон Мильтон)

Адам – герой всей эпохи

Совсем по-другому строится в поэме образ Адама. Так, Адаму, в отличие от Сатаны, совершенно чуждо своеволие, проистекающее из непонимания истинной природы отношений между творцом и тварью. Адам тоже падет, но падет, как герой литературы классицизма, который до последней минуты будет отдавать себе ясный отчет в том, чтo он делает.

Наилучшим образом это демонстрирует знаменитый монолог Адама из 9-й книги «Потерянного Рая», который он произносит в тот момент, когда, увидев павшую Еву и сразу поняв, что произошло, принимает роковое для себя решение:

«И я погиб с тобою заодно.
Да, я решил с тобою умереть!».

Этот монолог призван продемонстрировать, что Адам, как истинный герой эпохи классицизма, рационализирует буквально все движения и побуждения своего существа. Будучи связанным чувствами к Еве, Адам сам произносит над собой приговор, в мельчайших подробностях понимая всю пагубность своего поступка и отдавая себе полный отчет в происходящем.

Постоянно помня о своем долге, Адам ни на минуту не забывает, кто он таков. Он ценит свой внутренний и внешний облик, и утрата этого облика, наряду с утратой благоволения Божьего, служит для Адама лучшим доказательством непоправимой греховности его проступка. Но в этом стремлении к самозамкнутости, отграниченности от внешнего мира, в этом постоянном совпадении с самим собой и кроется причина страданий Адама. Обостренное самосознание персонажа эпохи классицизма лишает Адама той органичной связи с мирозданием, какой были наделены персонажи Средневековья и Возрождения.

Трагизм положения Адама, подобно трагизму положения других героев литературы классицизма, заключается в том, что, постоянно осознавая, каким он должен быть, Адам не может выполнить свой долг. Это — трагическая коллизия ясного сознания и одинокой, противопоставленной миру воли.

В «Потерянном раю» важны детали

В поэме Мильтона непосредственную роль играет природа во всем своем многообразии. Она изменяется вместе с чувствами персонажей. Например, во время спокойной и беззаботной жизни в Эдеме показана гармония в мире, но стоило людям преступить наказ Бога, как в мир приходит хаос и разрушения.

Но самым контрастным является изображение Рая и Преисподнии. Насколько мрачным и сумрачным показан Ад, настолько безликим и серым на его фоне выглядит Небо. Никакие ухищрения не помогли Мильтону сделать декорации царствия Божьего яркими и красочными.

Однако следует заметить, что изображение Эдема намного краше и детальнее прорисовано, чем описание Небесного Царства. Большое внимание было уделено именно природе земного Рая: высокие деревья, переплетавшиеся кронами, обилие разнообразных плодов и зверьков. А так же, свежий воздух, «Которым даже Океан — старик… наслаждается». Сад постоянно требовал заботы своих обитателей, поэтому первые люди могут претендовать на звание первых в истории колхозников: им тоже не платили денег и выдавали оклад едой. Такая бессодержательная и однообразная жизнь претит автору, поэтому он ад освобождению людей.

Мильтон изобразил мрачный, но в то же время чудесный Ад, а так же, светлый и не менее великолепный Рай. Не вооруженным глазом видно, насколько огромна и необъятна палитра красок, содействующая описанию этих двух миров.

Часть 2,  Часть 3,  Часть 4 и Часть 5.

 

INVICTORY теперь на Youtube, Instagram и Telegram!

Хотите получать самые интересные материалы прямо на свои любимые платформы? Мы готовим для вас обзоры новых фильмов, интересные подкасты, срочные новости и полезные советы от служителей на популярных платформах. Многие материалы выходят только на них, не попадая даже на сайт! Подписывайтесь и получайте самую интересную информацию первыми!

 

Иванов Д.А. «Новый человек» в поэме Дж. Мильтона «Потерянный Рай»

 

Текст воспроизводится по изданию: Иванов Д.А. Проблема «нового человека» в «Потерянном Рае» Джона Мильтона // Барокко и классицизм в истории мировой культуры: Материалы международной научной конференции. — СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001. Текст заново отредактирован для web-публикации.

Когда английский поэт и драматург Джон Милтон (John Milton, 1608-1674), создавая свою поэму «Потерянный Рай» (Paradise Lost, 1667), наделял мифологических героев сознанием современных ему людей, отмеченных печатью вполне определенной исторической эпохи, он нисколько не грешил против требований хорошего вкуса: подобная поэтическая вольность не только не казалась тогда анахронизмом, но, напротив, служила признанным средством раскрытия универсальных закономерностей человеческого бытия. Так, обратившись к мифу о грехопадении Адама и Евы, не устоявших против козней Сатаны, Милтон стремился объяснить современную ему историческую ситуацию, с тем чтобы соотнести ее с истинами христианской религии, ответить на вопрос о смысле истории и о месте в ней человека. Библейский миф, актуальная современность и выраженная в христианской доктрине вечность оказывались тесно переплетены между собой: мифологический персонаж, современный, «исторический» человек и универсальная человеческая природа слились в поэме Милтона в единый эпический образ, проясняя и дополняя друг друга.

По-видимому, для создания подобного образа в распоряжении Милтона имелись лишь те стилистические возможности, которые были открыты его временем: один вариант был представлен стилем барокко, а другой — стилем классицизма.

Если в современной критической литературе смешанная стилистическая природа «Потерянного Рая», в общем, не вызывает сомнений, то положение это, насколько нам известно, еще никем не доказывалось на примере разборая образов главных героев поэмы. Возьмемся восполнить этот пробел и предположим, что один из двух центральных образов «Потерянного Рая», Адам, создан по художественным законам классицизма, а другой, Сатана, больше отвечает принципам барокко. Для того чтобы подтвердить нашу мысль, сравним два этих персонажа с точки зрения того, насколько ясно их собственное сознание отражает положение дел в мире, в котором они существуют.

Так, Сатане свойственна черта, отличающая большинство персонажей барочной литературы, — неспособность правильно осознать свое место в мире, сложный механизм которого в полном своем объеме доступен лишь божественному ведению. Для обычного сознания, принадлежащего малому и ограниченному существу, жизнь превращается в сон — пытаясь поступать по-своему, барочный персонаж чаще всего действует лишь во вред себе и окружающим.

В поэме Милтона эта модель осуществляется настолько последовательно, что в ее власти оказывается существо, наиболее рациональное из всех божьих творений. Некогда старший из архангелов, Люцифер прекрасно должен был понимать всю бесперспективность восстания против всемогущего и всеведущего Бога. Однако ведет он себя в поэме точно вслепую, явно пребывая в каком-то ином, иллюзорном мире, где, как ему кажется, он может тягаться с Богом на равных — об этом свидетельствуют, например, гордые речи Сатаны из 1-й и 2-й книг поэмы. Неведение этого персонажа отмечено поистине трагической иронией — полагая, будто он борется со своим создателем, Сатана на самом деле подобен марионетке, играющей навязанную свыше роль. 

Характерно, что время от времени Сатана осознает свое незавидное положение, о чем свидетельствует, например, его монолог из начала 4-й книги, включающий в себя знаменитые слова: «Ад — я сам»  [1]. И все же он остается удивительно непоследовательным в своих словах и поступках. Эта непоследовательность выражается, в частности, в обычном для барочного героя несовпадении с самим собой. Сатана — единственный из персонажей «Потерянного Рая», о ком ничего нельзя сказать с определенностью. Все три его основные роли — Люцифера, старшего из архангелов, Князя Тьмы, старшего над бесами, и Змия, соблазнителя первых людей, — не исчерпывают его существа и не вытекают одна из другой. В этом — обычная для барокко игра масками и видимостями, отражающая динамику бытия. Недаром в поэме Милтона Сатана характеризуется как величайший притворщик.

Совсем по-другому строится в поэме образ Адама. Если допустить, что классицизм моделирует мир, пронизанный рациональным началом, населенный существами всегда равными самим себе, всегда ясно осознающими, в чем именно заключается их долг по отношению к высшему началу, управляющему Вселенной, то, несомненно, окажется, что образ Адама создан в соответствии с принципами классицизма.
Так, Адаму, в отличие от Сатаны, совершенно чуждо своеволие, проистекающее из непонимания истинной природы отношений между творцом и тварью. Адам тоже падет, но падет, как герой литературы классицизма, который до последней минуты будет отдавать себе ясный отчет в том, чтo он делает. Наилучшим образом это демонстрирует знаменитый монолог Адама из 9-й книги «Потерянного Рая», который он произносит в тот момент, когда, увидев павшую Еву и сразу осознав, что произошло, принимает роковое для себя решение: «И я погиб с тобою заодно. / Да, я решил с тобою умереть!». Эти слова свидетельствуют о том, что Адам как истинный герой эпохи классицизма рационализирует буквально все движения и побуждения своего существа. Будучи связанным чувствами к Еве, Адам сам произносит над собой приговор, в мельчайших подробностях понимая всю пагубность своего поступка и отдавая себе полный отчет в происходящем.

Постоянно помня о своем долге, Адам ни на минуту не забывает, кто он таков. Он ценит свой внутренний и внешний облик, и утрата этого облика, наряду с утратой благоволения божьего, служит для Адама лучшим доказательством непоправимой греховности его поступка. Но в этом стремлении к самозамкнутости, к отграниченности от внешнего мира, в этом постоянном совпадении с самим собой и кроется причина страданий Адама. Обостренное самосознание персонажа эпохи классицизма лишает Адама той органичной связи с мирозданием, какой были наделены персонажи Средневековья и Возрождения.

Трагизм положения Адама, подобно трагизму положения других героев литературы классицизма, например расиновской Федры, заключается в том, что, постоянно осознавая, каким он должен быть, Адам не может выполнить свой долг. Это — трагическая коллизия ясного сознания и одинокой, противостоящей миру воли. 

Так на примере двух главных героев своей поэмы Милтон выявляет исторические, современные черты, отличающие человека его времени. Каков же «исторический человек» у Милтона?
Во-первых, для воссоздания психологии такого человека Милтону понадобилась не одна, как обычно, а сразу две художественно-стилистические модели. Это говорит как о стремлении поэта явить всю полноту духовных исканий человека своего времени, так и об универсальных возможностях избранного им жанра героической поэмы.

Во-вторых, в своем стремлении к стилистическому универсализму Милтон актуализирует не только очевидные различия между барокко и классицизмом, но и их глубинное сходство. Адам и Сатана хоть и противостоят друг другу как непримиримые противники, в чем-то определенно похожи. Главным образом их объединяет несредневековая автономность существования: оба пребывают не в традиционном мифопоэтическом мире, скрепленном Великой цепью бытия, а в рамках новой механистически-атомарной картины мира, в котором каждое из населяющих его существ ощущает себя отдельной частицей, затерянной в безграничных пространствах Вселенной.

В результате оба героя, Адам и Сатана, пошли наперекор божьей воле, оба сделали это, исходя из собственного внутреннего опыта, и для обоих расхождение между атомарной волей и общеобязательным нравственным законом обернулось трагедией. Литература XVII века, приоткрывая читателю тайну его индивидуального бытия, зачастую настаивает на необходимости преодолевать эту индивидуальность. Вопрос о свободе воли решается здесь в рамках следующей перспективы: человек может либо остаться верным себе, пасть и страдать, либо распроститься с собственной волей и подчиниться надличному закону, т.е. по сути перестать быть самим собой.

Барокко и классицизм по-разному выявляют этот трагизм человеческого существования: барокко ведет героя путем проб и ошибок, вынуждая к послушанию испытаниями в аду собственной мятежной души, тогда как классицизм с самого начала ставит человека перед ясным осознанием необходимости отказа от своего «я».

С нравственной точки зрения барокко и классицизм в равной мере отрицают индивидуальное своеволие, но тот факт, что атомарное, индивидуальное «я», пусть в негативном смысле, но все же становится доступным восприятию и пониманию автора и читателя XVII века, говорит о том, что в своей поэме Милтон рисует новую историческую реальность — человека XVII столетия, человека Нового времени, по сути — нового человека, неизвестного ранее западноевропейской культуре. 

 

ПРИМЕЧАНИЯ 

[1] Здесь и далее поэма Милтона цит. в пер. Арк. Штейнберга по изд: Мильтон Дж. Потерянный Рай. Стихотворения. Самсон-борец. — М.: Художеств. лит., 1976. 

 

Аудиокнига недоступна | Audible.com

• Evvie Drake: более

• Роман
• От: Линда Холмс
• Рассказал: Джулия Уилан, Линда Холмс
• Продолжительность: 9 часов 6 минут
• Несокращенный

В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.

• 3 из 5 звезд

• Что-то заставляло меня слушать….

• От Каролина Девушка на 10-12-19

Потерянный рай: Книга 1 (версия 1674 года) Джона…

OF Первое неповиновение человека и плод

Из того Запретного Древа, чей вкус смертных

Смерть принесла в мир и все наше горе,

С потерей Эдема , до одного большего Человека

Восстановите нас и верните блаженное Сиденье,

Пойте Heav’nly Muse, что на тайной вершине

Ореб или Синай вдохновили

Тот Пастырь, который первым научил избранное Семя,

В начале как Небеса и Земля

Поднялся из Хаоса : или если Сион Холм

Порадуй тебя еще и ручей Силоа , текущий

Пост Оракула Божьего; Я оттуда

Призови свою помощь моей приключенческой Песне,

Который без промежуточного полета намерен взлететь

Выше горы Аона , пока она преследует

Вещи еще не испробованы в прозе или рифме.

И прежде всего Ты, о Дух, что предпочитаешь

Перед всеми Храмами чистосердечными и чистыми,

Наставь меня, ибо Ты знаешь; Ты с первого

Присутствовал и распространил могучие крылья

Сатт, похожий на голубя, размышляет над бескрайней Бездной

И безумно беременная: Что во мне темно

Осветите, что невысоко поднимите и поддержите;

Это в высшей степени этого великого аргумента

Могу заявить о Вечном Провидении,

И оправдывай перед людьми пути Божьи.

Скажи сначала, потому что Небо ничего не скрывает от твоего взора

Ни глубокий тракт ада, сначала скажите, что причина

Переместили наших прародителей в это счастливое состояние,

Благоволение Heav’n так высоко, чтобы упасть

От своего Создателя и преступить его Волю

За одно ограничение, кроме того, Владыки Мира?

Кто первым соблазнил их на этот мерзкий бунт?

Адский змей; он был, чья хитрость

Поднимите зависть и месть, обман

Мать Человечества, в какое время его Гордость

Изгнал его из Небес со всем его Воинством

О повстанческих ангелах, с помощью которых стремятся

Ставить себя во славе выше своих сверстников,

Он верил, что будет равным Всевышнему,

Если он против; и с амбициозной целью

Против престола и монархии Бога

Rais’d нечестивый War in Heav’n и гордый Battel

С тщетной попыткой.Ему Всемогущая Сила

Хёрльд безрассудно пылает с небесного неба

С отвратительными руинами и горением

К бездонной погибели, там жить

В адамантиновых цепях и карательном огне,

Кто осмелился бросить вызов Всемогущему оружию.

В девять раз больше пространства, которое измеряет день и ночь

Для смертных он со своей ужасной командой

Lay vanquisht, гребля в огненном заливе

Смущенный, хотя бессмертный: Но его гибель

Reserv’d его для большего гнева; а пока мысль

И утраченное счастье, и непреходящая боль

Мучает его; вокруг он бросает свои зловещие глаза

Этот свидетель огромного горя и ужаса

Микст с упрямыми гордостями и тверда ненавистью:

Сразу до питомника Ангелов он просматривает

Унылая ситуация, отходы и уайльд,

Подземелье ужасное, со всех сторон вокруг

Как одна великая Печь загорелась, но от этого пламени

Нет света, но видна темнота

Serv’d onely to discover sights of mae,

Области печали, унылые тени, где покой

И отдых не может длиться вечно, надежда никогда не приходит

Это касается всех; но пытка без конца

Еще позывы и огненный потоп накормили

С вечно горящей серой без добавления:

Такое место Вечное Правосудие приготовило

Для непокорных здесь назначена три тюрьма

В кромешной тьме и три порции установить

Вдали от Бога и света Небес

От центра трижды до крайнего полюса.

О, как непохоже на то место, откуда они упали!

Вот товарищи его падения, о’рюхельм

С наводнениями и вихрями бушующего огня,

Вскоре он распознает и встает рядом с ним

Один следующий у власти, а следующий в преступлении,

Позже известен в г., в Палестине и назывался

Вельзевул . Кому заклятый враг,

И оттуда в Небесах звал Сатану смелыми словами

Так началось нарушение ужасной тишины.

Если ты имеешься; Но как падать! как изменилось

От того, кто в счастливых Царствах Света

Ткань необычайной яркости не поблескивала

Мириады хоть и светлые: Если он кого лига взаимной,

Объединенные мысли и советы, равная надежда

И опасность в славном предприятии,

Джойнд был со мной однажды, теперь радость принесла страдания

В такой же развалине: в какую яму ты видишь

С какой высоты падает, тем сильнее провид

Он со своим Громом: а до того кто знал

Сила этого ужасного оружия? пока не для тех,

И что могущественный Виктор в ярости

Могу ли я еще причинить, раскаиваюсь или изменяю?

Хотя внешний блеск изменился; что фиксированный ум

И высокомерное презрение из-за причинения вреда,

Это с величайшим поднятием меня, чтобы бороться,

И к ожесточенному раздору привел

Неисчислимые силы Духов вооружены

Этот смельчак не любит его правление, а я предпочитаю,

Его максимальная сила с противодействующей силой

В сомнительной битве на равнинах Хев’н,

И потряс его трон.Что хоть поле потеряно?

Еще не все потеряно; непобедимая воля,

И изучение мести, бессмертной ненависти,

И смелость никогда не подчиняться и не уступать:

А что еще не преодолеть?

Эта слава никогда не будет его гнев или могущество

Вымогайте у меня. Поклониться и подать в суд на благодать

С просящим коленом и проявлением его силы,

Кто с территории этого Арм так поздно

Сомневался в его Империи, которая действительно была низкой,

Это позор и позор ниже

Это крушение; так как судьбой сила богов

И эта Небесная субстанция не может подвести,

Так как благодаря опыту этого великого события

По оружию не хуже, дальновидность намного опередила,

Мы можем с более успешной надеждой разрешить

Вести силой или коварством вечного Варра

Непримирим с нашим великим врагом,

Кто сейчас торжествует, и в избытке радости

Единоличное правление держит Тирания Неба.

Так сказал Ангел-Отступник, несмотря на боль,

Громко хвастается, но отчаянно трепещет:

И он, таким образом, вскоре ответил своему дерзкому товарищу.

О принц, о вождь многих тронных сил,

Это привело Серафима к Варру

. Под твоим поведением и в ужасных делах

Бесстрашный, вечный Король Небесной опасности;

И доказал его высокое превосходство,

Поддерживается ли силой, шансом или судьбой,

Я слишком хорошо вижу и сожалею о страшном событии,

То с печальным ниспровержением и фоловым поражением

Потерял нам Небеса и все это могущественное Войско

В ужасном разрушении, лежащем так низко,

Что до богов и небесных сущностей

Может погибнуть: ибо разум и дух останутся

Непобедимый, и сила скоро возвращается,

Хоть вся наша Слава угасла и счастливое состояние

Здесь поглотил бесконечные страдания.

Но что, если он наш Завоеватель (которого я сейчас

Силой верю Всевышнему, поскольку не менее

Тогда такие могли бы иметь такую ​​силу, как наша)

Оставили нам этот дух и всю силу

Сильно страдать и поддерживать наши боли,

Чтобы нам хватило его мстительного гнева,

Или сделайте ему более могущественную службу в качестве его рабов

По праву Варра, чем занимается его бизнес

Здесь, в самом сердце ада, чтобы работать в огне,

Или выполнить его поручения в мрачной бездне;

Что это может тогда помочь, хотя мы чувствуем

Сила не уменьшается, или вечное существование

Перенести вечное наказание?

На что быстрыми словами ответил архидемон.

Fall’n Cherube, быть слабым — это жалко

Делаю или страдаю: но будь уверен,

Творить добро никогда не будет нашей задачей,

Но когда-либо причинять вред нашей единственной радости,

В отличие от его высокой воли

Кому мы сопротивляемся. Если то его Провидение

Из нашего зла стремитесь произвести добро,

Наш труд должен быть направлен на извлечение этого конца,

И еще из добра найти средства зла;

Что часто может быть успешным, например,

Скорблю его, если не проиграю, и потревожу

Его сокровенные советы от их судьбоносной цели.

Но посмотри, разгневанный Виктор вспомнил

Его министры мести и преследования

Назад к вратам рая: серный град

Выстрелил вслед за нами в шторм, рудник заложил

Огненная волна, исходящая от пропасти

О том, что Небеса приняли нас падающих, и Грома,

Wing’d с красной Молнией и безудержной яростью,

Возможно, его валы израсходованы, а теперь перестает

Ревать сквозь необъятную бездну.

Не будем упускать из виду, презрение,

Или насыщенная ярость отдаст его от нашего врага.

Видишь ты на унылой Равнине, заброшенной и дикой,

Сиденье запустения, путь света,

Сохраните, что мерцание этого багрового пламени

Бледные и ужасные слепки? Сюда будем стремиться

От взрыва этих огненных волн,

Есть отдых, если можно там приютить,

И собирая наши пораженные Силы,

Проконсультируйтесь, как отныне можно больше всего обидеть

Наш враг, наш собственный убыток как ремонт,

Как преодолеть это ужасное бедствие,

Какое подкрепление мы можем получить от Надежды,

Если не какое решение от отчаяния.

Таким образом, сатана своему ближайшему помощнику

С подъемом головы над волной и глазами

Это сверкающее пламя, другие его части, кроме

Лежащий на потопе, длинный и большой

Плавучая масса, навалом до огромных размеров

Как Басни называют чудовищного размера,

Титаниан или Земной , который сражался с Юпитером ,

Бриареос или Тифоном , которым Логово

Древним г. удерживался Тарс , или тот Морской зверь

Левиафан , который Бог всех его дел

Создан самый большой, плавающий в океаническом ручье:

Он случайно уснул на пене Норвегия

Пилот какого-то маленького ночного скиффа,

Считая какой-то остров, часто, как говорят моряки,

С фиксированным якорем в кожуре скалы

Мавр рядом с ним под Ли, а Ночь

Инвестирует в море и желает отложить Морн:

Так вытянутый огромный в длину Arch-fiend лежал

Chain’d на горящем озере, ни когда-либо

Поднялся или утяжелил голову, но это будет

И высокое разрешение всевластного Неба

Оставил его на свободе для своих темных замыслов,

Что с повторными преступлениями он мог бы

Куча на себя проклятие, пока искал

Зло для других, и enrag’d может увидеть

Как вся его злоба служила, кроме как произвести на свет

Проявленная бесконечная доброта, изящество и милосердие

На Человека соблазняют, а на себя

Тяжелое замешательство, гнев и месть налились.

В вертикальном положении он поднимается из бассейна

Его могучий рост; по обе стороны пламя

Движение назад по склону с помощью трех остроконечных шпилей и гребня

Вьюнками уходи посреди ужасной долины.

Затем с расправленными крыльями он управляет своим полетом

Вверху, действующий в темноте Air

Ощущался необычный вес, пока на суше

Он горит, как будто это земля, которая когда-либо горела

С твердым, как озеро с жидким огнем;

И такие появлялись в оттенках, как когда сила

Подземный ветер переносит холм

Вырванный из Pelorus , или разбитой стороной

Заглушки Aetna , горючие

И немногочисленные зародыши оттуда зародили Огонь,

Sublim’d с Mineral Fury, help the Winds,

И оставьте опаленное дно, все задействованное

Со зловонием и дымом: такой отдых нашел подошва

О самых неблагополучных ногах.Он последовал за своим следующим помощником,

Оба славятся тем, что понесли наводнение Стигийский

Как боги, восстановившие свои силы,

Не по терпению божественной Силы.

Это регион, это почва, климат,

Сказал тогда потерянный Архангел, это сиденье

То, что мы должны изменить для Heav’n, этот печальный мрак

За этот небесный свет? Будь так, так как он

Кто сейчас Совран может распорядиться и торговать

Что будет правильно: самый дальний от него его лучший

Кого сравнял разум, сила произвела поток

Выше своих равных.Прощай, счастливые поля

Где навеки обитает радость: Приветствую ужас, град

Адский мир и величайший ад

Получите своего нового Владельца: Тот, кто приносит

Ум, который нельзя изменить местом или временем.

Ум — это свое собственное место, и в нем самом

Может превратить ад в ад, в ад из рая.

Что бы там ни было, если я останусь прежним,

И каким я должен быть, все, кроме него,

Кого Гром сделал больше? Вот хотя бы

Мы будем свободны; й ‘Вседержитель не построил

Вот из зависти нас отсюда не прогонит:

Здесь мы можем править в безопасности, и в моем выборе

Правление стоит амбиций, хотя в аду:

Лучше править в аду, чем служить в раю.

Но посему пусть мы, друзья наши верные,

Партнеры и партнеры по нашей убытке

Щелочь, таким образом, удивить забывающий бассейн,

И призываем их не делиться с нами своей частью

В этом несчастном особняке или еще раз

С сплоченным оружием, чтобы попробовать, что еще может быть

Восстановленный в раю или что еще потеряно в аду?

Так сказал Сатана , и его Вельзевул

Так ответил.Вождь тех армий светлый,

Кого, кроме Всемогущего, никто не мог получить,

Если однажды они услышат этот голос, их оживит клятва

О надежде в страхах и опасностях, о которых так часто слышали

В худшем случае и на опасном краю

О битве, когда он разорван, во всех нападениях

Самый верный сигнал, скоро возобновят

Новое мужество и возрождение, хотя теперь они щелкают

Преследование и простирание на озере Огненное,

Когда мы были в изумлении и изумлении,

Неудивительно, что упадешь в такую ​​пагубную высоту.

Он едва успел остановиться, когда начальник Дьявола

Двигался к берегу; его тяжелый щит

Бесплотный нрав, массивный, крупный и круглый,

За ним бросили; по широкой окружности

На плечах висела как Луна, Сфера которой

Сквозь оптическое стекло модель Tuscan Вид художника

На Ev’ning с вершины Fesole ,

Или в Valdarno , чтобы описать новые земли,

Реки или горы в ее пятнистом глобусе.

Его Копье, равное которому самая высокая Сосна

Высечено на норвежских холмах , на мачте

От какого-то великого Аммирала были всего лишь палочкой,

Он пошел, чтобы поддержать беспокойные шаги

Над горящим Марлом, не похожим на те ступеньки

На небесах, лазурных, и в жарком климате

Ударил по нему рану, кроме того, переплавил Огнем;

Как бы то ни было, он так терпел, что на пляже

Он стоял в этом воспаленном море и звал его:

. Его легионы, ангельские формы, которые лежат внутри

Толстые, как осенние листья, пролегающие по ручьям

В Vallombrosa , где th ‘ Etrurian оттеняет

Высокий сверхархив; или осока посевная

На плаву, когда дуют яростные ветры Орион вооруженный

Он противостоит Побережью Красного моря, волны которого обрушились на

Бусирус и его Мемфийское Рыцарство,

В то время как они с вероломной ненавистью преследовали

Поселенцы Гошен , видевшие

С безопасного берега три плавучих каркаса

И сломанные колеса колесницы, такие толстые, бестарные

Ужасные и потерянные лежали эти, покрывающие Потоп,

Под впечатлением от этих ужасных перемен.

Он звал так громко, что все пусто Глубоко

Раздался ада. Князья, монархи

Воины, Цветок Неба, когда-то принадлежавший вам, теперь потерян,

Если такое изумление может захватить

Вечные духи; или вы выбираете это место

После труда Баттеля на покой

Ваш утомленный Vertue, для легкости вы найдете

Дремать здесь, как в Долинах Неба?

Или в этой жалкой позе вы поклялись

Обожать Завоевателя? кто сейчас видит

Херувим и Серафим гребут во время Потопа

С разбросанными руками и знаменами, до анон

Его быстрые преследователи из Врат Неба различают

Это преимущество, и мы спускаемся вниз

Таким образом, свисающие или связанные с Thunderbolts

Перенесите нас на дно этого ущелья.

Пробудись, встань или навсегда упади.

Они услышали, и упали, и они поднялись

На крыле, как будто мужчины смотрят

Дежурный, спящий найден тем, кого боятся,

Просыпайтесь и бодрствуйте, пока еще не проснулись.

И они не осознавали тяжелого положения

В которых они были, или не чувствовали яростных болей;

Тем не менее, три генерала Войса вскоре подчинились

. Бесчисленное множество.Как когда могучий Род

Из Амрамов Сын в Египта Эвилл день

Wav’d вокруг побережья, вызывая смолистое облако

Из саранчовых , движущихся по восточному ветру,

Это руда Царства нечестивых Фараон висел

Как Ночь, и омрачил всю Землю Нил :

Так бесчисленны были эти плохие ангелы

Парение на ветру под вершиной ада

‘Twixt верхний, нижний и окружающие огни;

До тех пор, пока в качестве сигнала не будет поднят Копье

Третий великий султан машет рукой

Третий ход, при равномерном снижении освещенности

На твердой сере и заполнить всю Равнину;

Множество, подобное густонаселенному Северу

Никогда не выливался из ее замороженных лодыжек, чтобы пройти

Рен или Данау , когда ее варварские Сыны

Пришел, как потоп на юге, и распространился

Под Gibralter до песков Lybian .

Сразу от каждой эскадрильи и каждой группы

Там стояли главы и вожди

Твой великий полководец; Божественные формы и формы

Превосходный человек, Княжеские достоинства,

И Силы, ушедшие на Небеса, восседали на Престолах;

Хотя из трех имен сейчас только в записях

Не будь мемориалом стертым и разрушенным

К восстанию из Книг Жизни.

И они еще не были среди Сынов Евы

Получил им новые имена, пока они бродят по Земле,

Благодаря великой терпимости Бога к испытаниям человека,

Ложностями и ложью большая часть

Человечества они развратили, чтобы оставить

Бог Творец и невидимый

Слава тому, кто их создал, преобразить

По образу зверя, украшенный

С гей-религиями, полными пышности и золота,

И дьяволы, которых нужно поклоняться Божествам:

Тогда они были известны мужчинам под разными именами,

И различные идолы из языческого мира.

Скажем, Муза, имена тогда были известны, кто первый, кто последний,

Пробудился ото сна на огненном диване,

По зову великих императоров, следующий стоит

Пришел поодиночке там, где стоял на голой пряди,

В то время как распутная толпа еще стояла в стороне?

Главными были те, кто из Ямы ада

Роуминг в поисках своей добычи на земле, дерзкое исправление

Три места спустя много времени после Трон Бога,

Три алтаря у его алтаря, украшенные боги

Среди народов вокруг и смелости пребывают

Иегова гром из Сион , престол

Между херувимами; да, часто размещали

Внутри его святилища находятся три святилища,

Мерзости; и с проклятыми вещами

Его священные обряды и торжественные праздники profan’d,

И тьма их посмела оскорбить его свет.

Первый Молох , ужасный король, обагренный кровью

О человеческих жертвах и слезах родителей,

Хотя для звука барабанов и тембров громко

Их детский плач, неслыханный, прошедший сквозь огонь

Его мрачному идолу. Ему Аммонит

Поклонение Рабба и ее равнина Ватри,

В Аргоб и в Басан , до ручья

Максимум Арнон .Не довольствоваться таким

Смелый район, самое мудрое сердце

Из Соломона он привел путем обмана построил

Его Храм прямо напротив Храма Бога

На этом гнусном холме и сделал свою рощу

Приятный Валли Hinnom , Tophet оттуда

И черная Геенна называл, Тип ада.

Далее Чемос , непристойный страх Моавов Сыновей,

От Aroar до Nebo и диких

Крайнего юга Абарим ; в Hesebon

И Heronaim , Seons Realm, за пределами

Цветочная долина Sibma , покрытая виноградной лозой,

И Eleale к бассейну Asphaltick .

Пеор Его другое имя, когда он увлек

Израиль в Ситтим на третьем марше из Нила

Совершать ему бессмысленные обряды, которые стоили им горя.

Тем не менее, оттуда он увеличил свои похотливые оргии

Даже до того холма скандала, но роща

Из Молоха убийства, похоть трудно ненависть;

До хорошего года Иосия прогнал их в ад.

С этими кулачками они, кто из бордингового потопа

От старого Евфрата до ручья, который отделяет

Египет от сирийской земли , имел общие названия

Из Баалим и Аштарот , те мужчины,

Эти женские. Для духов, когда им нравится

Может ли Пол предполагать, или и то, и другое; такой мягкий

Несоставной — это чистая сущность,

Ни ti’d, ни manacl’d с радостью или конечностью,

Не основан на хрупкой прочности костей,

Как громоздкая плоть; а в какой форме выбирают

Расширенный или конденсированный, светлый или неясный,

Может выполнять три цели,

И дела любви или вражды исполняются.

Для гонок Израиль часто отказывались от

Их живая сила, а оставшиеся редко посещаемые

Его праведный жертвенник, смиренно склонившийся

Животным богам; для которых три головы ниже

Поклонился в Баттеле, потоплен перед Копьем

Презренных врагов. С этими в отряде

Пришел Асторет , которого финикийцы называли

Астарта , Царица Неба, с рогами в виде полумесяца;

Чьему яркому образу каждую ночь у Луны

Сидонский Девы принесли свои клятвы и песни,

В Sion тоже не незамеченный, где стоял

Ее Храм на наступательной Горе, построенный

Этим великим королем, чье сердце хоть и велико,

Обманутые прекрасными идолопоклонницами, упала

Идолам фол. Thammuz следовал за ним,

Чья годовая рана в Ливан allur’d

сирийские девицы оплакивают его судьбу

В любовных песнях все лето,

Пока гладкий Адонис с родной Скалы

Бежал пурпурный к морю, залитый кровью

Из таммуза раненых ежегодно; Любовь-сказка

Заражены Сионс, дочерей с подобным жаром,

Чьи безумные страсти в священном притворе

видел Иезекиаль , когда видением вел

Его глаз выжил в темных идолопоклонствах

Из отчужденных Иудеи .Далее пришел один

Кто оплакивал всерьез, когда плененный ковчег

Искалечил грубый образ, голова и руки отрублены

В собственном Храме, на краю Грюнзеля,

Где он упал плашмя и обманул своих Поклонников:

Дагон Его Имя, Морское чудовище, восходящий Человек

И вниз, Рыба: еще была высокая его Храм

Заделал на Азот , страшился через побережье

Палестина , Гат и Аскалон

И границы Accaron и Gaza .

За ним последовал Rimmon , чей восхитительный Seat

Была ярмарка Дамаск , на банках удобрений

Abbana и Pharphar , прозрачные потоки.

Он также был дерзок против дома Божия:

Прокаженный, когда он проиграл и получил Короля,

Ахаз его глупого Завоевателя, которого он нарисовал

Алтарь Богов, чтобы унизить и вытеснить

Для одного из сирийского режима , на котором сжечь

Его одиозные дети и поклоняются богам

Кого он победил.После этого появились

Экипаж, который под Именами старой славы,

Osiris , Isis , Orus и их поезд

С чудовищными формами и колдовством abus’d

Фанатик Египет и ее священники, в поисках

Тридцать странствующих богов, замаскированных в жестокие формы

Скорее, чем человек. И Израиль scape

Заражение, когда было заимствовано золото

Теленок в Ореб : и Король повстанцев

Удвоил этот грех в Вефиле и в Дан ,

Сравнивая своего Создателя с пасшимся Быком,

Иегова , который за одну ночь прошел мимо

Из Египта маршируют, равняются одним ударом

И ее первенец, и все ее блеющие боги

Белиал пришли последними, а затем более непристойный Дух

Не упал с небес и не любить грубее

Порок для себя: Для него Храм не стоял

Или Алтарь smoak’d; но кто больше, чем хи

В храмах и у алтарей, когда священник

Становится атеистом, как и сыновей Эли , которые заполнили

С похотью и насилием дом Божий.

Во дворах и дворцах он также правит

И в роскошных Городах, где на Нойсе

Бунта поднимается над тремя самыми высокими башнями,

И травмы и возмущение: И когда Ночь

Затемняет улицы, затем бродят Сыновья

Из Belial , пролетевших с наглостью и вином.

Станьте свидетелем улиц Содома и той ночи

В Гибе , когда гостеприимная дверь

Разоблачил Матрону, чтобы избежать еще худшего изнасилования.

Они были первыми по порядку и мощи;

Остальные, хотя и широко известные, рассказывать долго не могли:

Ионических богов , из яванов выпуска

Боги, но исповедующие позже Небеса и Землю

— хвастались родители; Титан Первенец Небес

С его огромным выводком и первородством seis’d

Младший Сатурн , он более могущественный Юпитер

Его собственные и Реи подобная мера найдена;

Итак, Юпитер правление узурпатора: первые в Крите

И Ида известна , отсюда на Снежной вершине

Из холода Олимп правил средним Воздух

Твоё высшее Небо; или на Delphian Cliff,

Или в Додона , а через все границы

дорических земли; или кто с Saturn старый

Сбежал над Адрией на Геспериан Поля,

И рудник Celtic бродил по крайним островам.

Все эти и многие другие собрались стеками; но выглядит

Пух литой и влажный, но такой, где появился

Скрыть проблески радости, чтобы найти своего начальника

Не отчаиваться, чтобы не оказаться потерянными

В самой потере; который, по его подсчетам, отлил

Вроде сомнительный оттенок: но он его главная гордость

Вскоре вспоминая, с высокими словами, что нес

Видимость достоинства, а не содержания, аккуратно приподнятого

Твое воображаемое мужество и рассеивание твоих страхов.

Затем прямо приказывает, что на воинственный звук

Громких труб и Clarions будет вверх

Его могучий штандарт; эта гордая честь претендовала на право

Азазель , высокий херувим:

Кто тотчас же из сияющего Посоха развернул

Императорский прапорщик, полностью выдвинутый вперед

Шон, как метеор, несущийся по ветру

С драгоценными камнями и золотым блеском, богатым imblaz’d,

Серафическое оружие и трофеи: все время

Звонкий метальный дул Боевые звуки:

У которого универсальный Хозяин упсент

Крик, разорвавший Адскую вогнутую и за ее пределы

Напугал Царство Хаоса и старую Ночь.

Всего в мгновение ока сквозь мрак было видно

Десять тысяч знамен поднимаются в воздух

Размахивая восточными красками: с ними роза

Огромный лес из копий: и громадные Хелмы

Появились и встали щиты толстым массивом

Безмерной глубины: Анон они двигаются

В идеале Phalanx до Dorian настроение

Флейт и софт-рекордеров; например rais’d

На высоте благороднейшего нрава Герой старый

Вооружение Баттелу, а не ярость

Преднамеренная доблесть вздохнула, твердо и непоколебимо

Со страхом смерти к бегству или подлому отступлению,

Не желая силы для смягчения и обжатия

С торжественными прикосновениями, тревожными мыслями и погоней

Страдания, сомнения, страх, печаль и боль

От смертных или бессмертных умов.Таким образом они

Дыхание объединенная сила с фиксированной мыслью

В тишине перешел к очаровательным мягким трубам

Твои мучительные шаги по обгоревшей сои; а теперь

Впереди они стоят, ужасный Фронт

Ужасной длины и потрясающих рук, в облике

О старых воинах с орденом Копье и Щит,

В ожидании какой команды могучий начальник

Пришлось наложить: Он через вооруженный Файлы

Дартс его испытал глаз и скоро пересечет

Виды всего батальона, срок исполнения заказа,

Твои лица и рост богов,

Он суммирует последнее число.А теперь его сердце

Наполняется гордостью и крепнет своей силой

Слава: за никогда не сотворенный человек,

Встретил такую ​​неукротимую силу, как было сказано в этих

Могли бы заслуживать большего, чем небольшая пехота

Warr’d on by Cranes: Хотя весь выводок Гигантов

Из флегры с героической расой присоединились

Которые сражались у Фива и Илиума , с каждой стороны

Смешайте с другими богами; и что звучит

В Fable или Romance из Утеров Сыновья

Начните с British и Armoric Knights;

И все, кто после Крещения или неверного

Установлен на Aspramont или Montalban ,

Damasco или Marocco или Trebisond

Или кому Бисерта отправил из Африк берег

Когда Шарлемейн со всей его пэрой упал

Автор: Fontarabbia .Так далеко за пределами

Сравнение смертной доблести, но наблюдаемой

Третий ужасный командир: он выше остальных

По форме и жестам выдающийся

Стоял как Towr; его форма еще не потеряла

Вся ее первоначальная яркость, не проявлялась

Меньше развалин Arch Angel и превышение

О Славе, скрытой; Как когда Солнце новый восход

Смотрит сквозь горизонтальный туманный воздух

Отрезанный от его Лучей, или из-за Луны

В тусклом свете ужасных сумеречных сараев «Затмения»

На половине наций и из страха перед переменами

В недоумении монарх.Dark’n’d так, но шон

Над ними всех Arch Angel; но его лицо

Глубокие шрамы грома имели интренчт и уход

Сидел на увядшей щеке, но под бровями

Бесстрашного мужества и внимательной гордости

В ожидании мести: жесток его глаз, но бросить

Признаки раскаяния и страсти к созерцанию

Соучастники его преступления, скорее последователи

(Далеко другой когда-то видел в блаженстве) осужденный

На веки вечные страдания,

Миллионы духов по его вине amerc’t

Из Небес и из Вечного великолепия брошено

За его восстание, но верные, как они стояли,

Твоя слава увяла.Как когда Небеса Огонь

Hath scath’d the Forrest Oaks, or Mountain Pines,

. С опаленной вершиной внушительного роста, хотя и голая

Стоит на проклятой пустоши. Теперь он подготовил

Говорить; где гнутся их удвоенные ранги

От крыла к крылу и наполовину его окружают по кругу

Со всеми его сверстниками: внимание заставило их замолчать.

Трижды он испытал, и трижды пренебрежительно,

Слезы, подобные слезам ангелов, вырвались наружу: наконец

Слова переплетаются со вздохами, найденными третьим путем.

О мириады бессмертных духов, о силы

Несравненный, но со Всемогущим и этой борьбой

Не было бесславным, хотя событие было ужасным,

Как свидетельствует это место, и это ужасное изменение

Противно произносить: но какая сила духа

Предвидение или предвидение с глубины

Знаний прошлого или настоящего, мог бы бояться,

Как такая объединенная сила Богов, как такая

Как они стояли, мог ли когда-нибудь дать отпор?

Для тех, кто еще может поверить, хотя после потери,

Это все эти могущественные Легионы, чье изгнание

Освободил Небо, не сможет снова подняться

Поднял себя и забрал себе родное место?

Для меня будь свидетелем всего Воинства Неба,

Если советы другие, или опасность избегнута

Клянусь, мы потеряли наши надежды.Но тот, кто правит

Монарх в Небесах, до тех пор как один надежный

Сидел на своем троне, поддержанный старой репутацией,

Согласие или заказ и его королевское государство

Полностью выдвинут, но его сила все еще скрыта,

Который искушал нашу попытку и спровоцировал наше падение.

Отныне его могущество мы знаем и знаем свою собственную

Чтоб не провоцировать и не бояться

Новый воин, провокация; наша лучшая часть остается

Работать в закрытом дизайне, обманным путем или хитростью

Какая сила воздействовала не то, что он не менее

Вдруг у нас можно найти, кто преодолеет

Силой победил только половину врага.

Космос может создавать новые миры; из-за чего так распространено

В Небесах прославилась, что вскоре он

Предназначен для создания, а на нем завод

Поколение, которое его выбор считает

Следует отдать предпочтение равным Сынам Неба:

Туда, если не подглядывать, должно быть, наверное,

. Наше первое извержение, туда или где-то еще:

Для этой Адской Ямы никогда не будет

Целестиальные духи в рабстве, Нор Бездна

Долго под покровом темноты.Но эти мысли

Полный советник должен созреть: мир безысходен,

Ибо кто может думать о подчинении? Тогда Уорр, Уорр

Открытое или понятное должно быть разрешено.

Он сказал: и в подтверждение своих слов вылетел

. Миллионы пылающих мечей, извлеченных из бедер

О могущественных Херувимах; внезапное пламя

Далекий круг освещенный ад: высоко они тряпки

Против Всевышнего и свирепого с Руками схваченными

Clash’d на трех звучащих щитах, шум войны,

Бросающийся вызов Убежищу Небес.

Неподалеку стоял холм, мрачная вершина которого

. Отрыгнул огонь и гребаный дым; остальное весь

Шон с глянцевой шевелюрой, несомненный знак

Что в его утробе была спрятана металлическая руда,

Работа Sulphur. Туда крыло со скоростью

Спешила многочисленная бригада. Как когда полосы

Пионеров с лопатой и киркой

Предтеча Королевского лагеря, чтобы окопать поле,

Или примените Rampart. Маммон вел их,

Маммон , наименее возведенный Дух, который упал

Из тяжелых, для всех в тяжелых его взглядах и мыслях

Всегда были наклонены вниз, любуясь более

Богатство тротуара Небес, Trod’n Gold,

Тогда что-нибудь божественное или святое, еще наслаждающееся

В видении блаженнее: им первым

Мужчины тоже, и по его предложению учили

Разграбил Центр нечестивыми руками

Разорваны недра матери-Земли

За сокровищами лучше спрятаться.Вскоре появился его экипаж

Выйти в холм просторная рана

И выкопал золотые ребра. Пусть никто не восхищается

Это богатство растет в аду; что сойл может лучше

Заслуживают драгоценного проклятия. А вот пусть те

Кто хвастается смертным и удивляется

Вавилон и работы Мемфиан Королей

Узнайте, как работают три величайших памятника славы,

А Силу и Искусство легко превзойти

Духами нечестивыми, и через час

Что в эпоху они с непрекращающимися играми

И руки неисчислимые дефицитные.

Ночью на равнине во многих камерах приготовленных

Внизу были прожилки жидкого огня

Sluc’d из Озера, вторая группа

С чудесным искусством обнаружил массив Руда,

Разрезав каждый вид и испачкав дросс слитков:

Третья, как только образовалась в земле

Различная плесень, и из бойлинговых клеток

Странным образом заполнили каждый полый уголок,

Как в органе от порыва ветра

Для многих труб дышит дека.

Анон из-под земли Фабрик огромный

Поднялся на выдохе со звуком

Of Dulcet Симфонии и сладкие голоса,

Построен как храм, где пилястр круглая

Были установлены и накладки дорических столпов

С золотым архитравом; и не хотел

Карниз или заморозка, с мощными скульптурами grav’n,

Крыша была покрыта золотом.Не Вавилон ,

Ни великий Alcairo такое великолепие

Равен во всей своей славе святилищу

Белус или Серапису трем богам, или престолу

Тридцать царей, когда египет с Ассирия боролись

В богатстве и роскоши. Восходящая свая

Стояла на своем величавом высоком уровне и простиралась через двери

Взглянув на три медных каркаса, откройте для себя широкий

Внутри ее просторное пространство, гладкое

И ровное покрытие: от арочной крыши

Подвеска Suttle Magic many a row

Звездных фонарей и пылающих светильников накормили

С Naphtha и Asphaltus жидкий свет

Как с неба.Торопливое множество

Восхищение энтузиазмом и работой некоторые хвалят

И какой-то Архитектор: его рука была известна

В Heav’n у многих высотных зданий Towred,

Где жили ангелы со Скипетром,

И сидели как князья, которых верховный король

Вознесен до такой власти и дал править,

Каждый в своей Иерархии, Яркие Ордены.

И его имя не было неслыханным или незадорным

В Древней Греции г. г .; и в авзоне суша

Мужчины звали его Mulciber ; и как он упал

Из Heav’n они fabl’d, брошенные разгневанным Jove

Чисто о Хрустальные зубчатые стены; с утра

Он упал до полудня, с полудня до влажной Евы,

Летний день; и с заходящим Солнцем

Упал из Зенита как падающая звезда,

На лемносах th ‘ Aegaean Ile: таким образом они соотносятся,

Erring; для него с этим мятежным разгромом

Упал задолго до этого; и ничего не помогло ему сейчас

Чтобы построить в Небесных высоких Башнях; и при этом он не спрятал

Всем своим энджином, но было отправлено сломя голову

С его трудолюбивой командой строить в аду.

Значит пока крылатые Харальды по команде

Совранской власти с ужасной церемонией

И трубы звучат по всему Хосту провозглашают

Срочно состоится торжественное собрание

На Пандемониум , высокий Капитал

Сатаны и его сверстников: три вызова

От каждого полка и полка

По месту или выбору самый достойный; они анон

Сотнями и тысячами пришли

Присутствовали: весь доступ был переполнен, ворота

И подъезды широкие, но главный просторный зал

(Хотя как прикрытое поле, где жирные чемпионы

Не буду ездить в подлокотнике и в кресле Soldans

Defi’d лучшее из Panim рыцарство

Для смертельного боя или карьеры с Лэнсом)

Толстый рой, как на земле, так и в воздухе,

Кисть с шипением шелестящих крыльев.Как пчелы

Весной, когда едет Солнце с Тельцом ,

Вылейте три многолюдной молодежи около Улья

В кластерах; они среди свежей росы и цветов

Летайте взад и вперед или по гладкой доске,

Пригород Третей Соломенной Цитадели,

Новый потренировался с Баумом, распространил и присудил

Их государственные дела. Такая толстая воздушная толпа

Swarm’d и были стеснены; до подачи сигнала

Вот чудо! они а теперь казались

По величине превзойти Земных Гигантских Сынов

Теперь меньше, чем самые маленькие гномы, в узкой комнате

Толпа бесчисленная, как та Пигмейская гонка

За пределами горы индейцев , или волшебных эльфов,

Чья полночь пирует на стороне Форреста

Или Фонтан какой-то запоздалый Крестьянский престол,

Или сны, которые он видит, находясь над Луной

Сидит Арбитражная, и нуждающаяся в Земле

Колеса ее бледный ход, они от радости и пляски

Намеренно, с веселой музыкой очаровывать его ухо;

Его сердце сразу же забилось от радости и страха.

Таким образом, от бестелесных духов до самых малых форм

Reduc’d их формы огромны, и были на свободе,

Хотя без номера все еще в зале

Об этом адском суде. Но далеко в пределах

И в своих размерах, как они сами

Великие Серафические Владыки и Херувимы

В тесной нише и тайном конклаве сидел

Тысяча Деми-Богов на золотом сиденье,

Частые и полные.После короткого молчания

И повестка прочитана, началась большая консультация.

Джон Мильтон, Потерянный рай — Британская библиотека

Описание

Эпическая поэма Джона Мильтона Потерянный рай впервые была опубликована в 1667 году. Этот экземпляр был напечатан в 1668 году с адаптированным титульным листом.

В этой «адвентистской» поэме (1.13) Милтон объявляет о своем стремлении «оправдать пути Бога для людей» (1.26). Первая книга начинается с сатаны, изгнанного в ад после восстания против Бога. В стихотворении исследуется сотворение человечества Богом, искушение Адама и Евы в Эдеме и концепция греха.

Милтон сталкивается с двумя основными трудностями в истории. Создав сатану динамичным и привлекательным злодеем, он должен найти способ унизить его. Во-вторых, он должен примирить свободную волю Адама с идеей предопределения, рассматриваемой как предвидение Богом будущих событий.Он делает это, предполагая, что человечество имеет свободную волю, но что Бог, приведя в движение основу Творения, не контролирует события, хотя Он заранее знает о результате.

В этом издании стихотворение разделено на десять книг, но Милтон переработал его в 12 книг в 1674 году по образцу Вергилия Энеида .

Портрет Мильтона работы Уильяма Фэйторна, 1670

Гравюра Мильтона, сделанная Уильямом Фэйторном-старшим (ок. 1620–1691), была наклеена на эту копию.На нем изображен 62-летний поэт вскоре после публикации «Потерянный рай» . Джордж Верту в записной книжке от 10 августа 1732 года говорит, что он показал это изображение дочери Милтона Деборе. Она «сразу» узнала, что это ее отец, доказав, что это было более «достоверно», чем некоторые из худших гравированных портретов, которые появлялись в других томах.

Потерянный рай , поэты-романтики и произведение Мэри Шелли Франкенштейн

Потерянный рай был источником вдохновения и восхищения для поэтов-романтиков, таких как Уильям Блейк и Перси Биши Шелли.Романтическая интерпретация сатаны как героя сериала «Потерянный рай » проистекает из заявления Блейка о том, что Мильтон «принадлежал к партии дьявола, не зная об этом». Шелли написал в A Defense of Poetry , что «ничто не может превзойти энергию и величие характера сатаны, выраженного в Paradise Lost ».

Стихотворение также оказало решающее влияние на Франкенштейн . Шелли подарил своей жене Мэри Шелли копию Paradise Lost 6 июня 1815 года.Считается, что Милтон посетил виллу Диодати, место на берегу Женевского озера, где Мэри Шелли впервые придумала идею Франкенштейна.

В романе Мэри Шелли подчеркивает связь между своей работой и стихотворением Милтона. Эпиграф на титульном листе издания Frankenstein 1818 года из Paradise Lost : «Я просил Тебя, Создатель, из моей глины / Вылепить мне человека?» Существо также читает стихотворение с «удивлением и трепетом». ‘как часть его самообразования.

Обстоятельства создания существа и Франкенштейна перекликаются со многими аспектами поэмы Милтона: изгнание или отказ в доступе в Рай, наличие или отсутствие партнера, наличие или отсутствие шанса на искупление, игра в Бога через создание человека.

Франкенштейн признает, что «подобно архангелу, стремившемуся к всемогуществу, я скован цепями в вечном аду». Существо также сравнивает себя с сатаной. Изгнанное из человеческого общества, существо падает со света во тьму.Как он говорит в конце романа, «падший ангел становится злым дьяволом». Его решение совершить акты агрессии против окружающих его людей перекликается с сатанинским «Злом, будь моим добром».

Множество голосов Милтона в потерянном раю

Упрек Адама и Евы. Картина Шарля Жозефа Натуара, 1740.

«Потерянный рай» Милтона — одно из самых великолепных и влиятельных произведений, когда-либо написанных на английском языке. О чем она, как возникла и как современные читатели могут подойти к этой замечательной работе? В серии из двух постов наш приглашенный писатель Дэвид Э.Миллер рассказывает нам все о «Потерянном рае».

Потерянный рай Часть I

Часть II ЗДЕСЬ

Голоса в Потерянный рай

Некоторые авторы становятся их персонажами. Чарльз Диккенс — яркий тому пример. Читать роман Диккенса — все равно что смотреть театр одного актера. Это как если бы мысленным взором Диккенс сам произносил все голоса и каждый мрачный и мрачный жест.

Но не все авторы становятся их персонажами.Иногда это больше похоже на то, что персонажи становятся их авторами, становясь выразителями его различных точек зрения. В случае с эпической поэмой Джона Мильтона « Потерянный рай » (1667/1674) персонажи, с которыми мы встречаемся — Адам, Ева, даже Сатана — представляют собой различные адаптации Мильтона-человека. Как и Милтон, все они обладают богатым интеллектом и сильными способностями к рассуждению. Все они убедительны и преданы своему делу.

Но более того, как и Мильтон, гражданин Англии, все главные персонажи придают большое значение свободе личности.

Что такое Потерянный рай ?

«Сад земных наслаждений» Иеронима Босха, еще одна концепция Эдема.

Во-первых, что это за работа Paradise Lost ? В истинно эпическом стиле великое стихотворение Милтона пересказывает первые три главы Книги Бытия с некоторыми творческими и основанными на Библии дополнениями.

Потерянный рай не зря называют «историей всех вещей»! Никакое другое произведение литературы не достигает такого космического масштаба.

Поэма начинается сразу после Войны на Небесах, когда сатана и мятежные ангелы попытались узурпировать Бога. После их поражения сатана отправляется во вселенную, чтобы отомстить Богу. Он исследует недавно созданную Землю и ее жителей, чтобы соблазнить Еву, первую женщину, съесть от Древа Познания Добра и Зла, что приведет к Падению.

Как современные читатели могут подойти к этому великолепному произведению, чтобы прочитать, насладиться и интерпретировать его красоту и его идеи?

Ниже приведены некоторые вещи, на которые стоит обратить внимание.В этом посте я расскажу об исторической подоплеке композиции Paradise Lost и расскажу о ее наиболее важных персонажах и о том, как каждый из них выражает веру Милтона в свободу человека. В «Четыре темы в потерянном рае» я расскажу о более важных темах и идеях, на которые стоит обратить внимание.

Немного английской истории: Милтон и его времена

Почему Милтон так высоко ценил свободу личности и почему эта этика привела его к написанию одного из величайших стихотворений на английском языке? Давайте взглянем на небольшую историю, чтобы узнать это.

Мильтон впервые обратился к политической литературе в 1640-х годах, когда на троне был Карл I. Как пуританин, живший в то время, когда пуританские верования и практики преследовались, Милтон хотел бороться со злоупотреблениями властью в своем правительстве и церкви.

Хотя он отчаянно хотел стать национальным поэтом Англии, сочиняя лирические стихи, прославляющие Англию, вместо этого он чувствовал себя обязанным прокомментировать дела своей страны. В нескольких публикациях на протяжении многих лет он выступал за свободу слова, свободу прессы и юридическую свободу разводиться и вступать в повторный брак.

В 1649 году пуритане выиграли гражданскую войну в Англии против роялистов, казнили Карла I и пришли к власти на 16 лет. Милтон служил латинским секретарем в этом пуританском правительстве, переводил и писал всю официальную корреспонденцию, продолжая писать политические статьи. Однако с 1658 года республиканское правительство, которое он верно защищал и которому служил, начало рушиться вокруг него.

Наконец, в 1660 году правление пуритан закончилось. Карл II вернулся из ссылки во Франции и вступил на престол в Англии. Этот период в истории получил название «Реставрация».Милтон стал политическим изгоем и ненадолго оказался в опасности лишиться жизни, отчасти потому, что десять лет назад он выступал за свержение и обезглавливание тиранического Карла I. К счастью, его друг Эндрю Марвелл, другой известный английский поэт и член парламента, добился его помилования.

Милтону было ясно, что написание политических аргументов в это время будет не только очень опасным, но и как проект, в конечном счете, оказался тщетным, поскольку люди отказались от той самой формы республиканского правительства, за которую он выступал.По мнению Мильтона, англичане были подобны собаке в Притчах 26:11: «Как собака возвращается на свою блевотину, так глупый возвращается к своей глупости». Хотя республиканская форма правления была достигнута, люди распустили ее и снова нетерпеливо и по глупости приняли иго монархии.

Обложка издания «Потерянный рай» Дж. М. Дента, опубликованного в 1903 году.

Новый способ отстаивать свободу личности

Как в эти переменчивые времена мог Милтон использовать свои произведения, чтобы отстаивать свободу личности? Ответ заключался в том, чтобы снова обратиться к чистой литературе и написать великую эпическую поэму.Это стихотворение было Потерянный рай .

Мильтон начал переходить от памфлетов к поэзии еще до Реставрации, поскольку, по словам биографа и писателя семнадцатого века Джона Обри, Милтон, вероятно, начал «Потерянный рай» в 1658 году. Библейское грехопадение могло бы более убедительно и осторожно подчеркнуть нашу свободную волю, чем политическая брошюра.

Он завершил «Потерянный рай» где-то в 1663 году, примерно за пять лет.Удивительно, но к 1652 году он уже ослеп. Он продиктовал стихотворение, а его расшифровку поручили двум своим младшим дочерям и приезжающим ученикам.

Стиль Милтона: сначала сложно, но стоит узнать

Существуют препятствия на пути к наслаждению поэзией Милтона, о которых могут пожаловаться некоторые современные читатели. Язык Милтона иногда может показаться заумным, многословным или чрезмерно приукрашенным.

Если эти сочинения кажутся трудными, то есть причина: Милтон специально усложнил свои политические трактаты и более поздние стихи, чтобы продемонстрировать свое мастерство письма и накопленные годы учебы.Помимо демонстрации своего мастерства, язык Милтона также был типичным для литературы его времени. Взгляните на этот пост о письме английского эпохи Возрождения, в котором обсуждается любовь эпохи Возрождения к разработке и сложности в языке.

Если вы примете вызов и прочитаете мастерский язык Мильтона, вы ощутите силу этой декоративной, красивой и вдумчивой поэзии, сила которой основана на разработке.

Персонажи

Если вы читаете «Потерянный рай» без какой-либо другой причины, сделайте это, чтобы взглянуть на то, как Милтон изображает таких архетипических и значимых персонажей, как Бог и Сатана, а также родителей всего человечества, Адама и Евы.Вот несколько заметок о четырех главных персонажах поэмы и о том, как они укрепляют веру Милтона в свободу воли и независимость.

Сатана: герой или злодей?

Иллюстрация «Потерянный рай» из французского издания 1868 года, показывающая, как сатана спускается с небес после поражения в битве.

Некоторые критики и восхищенные поэты, особенно британские романтики, утверждали, что Милтон симпатизирует точке зрения сатаны. Комментаторы обычно не уточняют, что именно они подразумевают под словом «сочувствующий», но часто замечают, что многие читатели Paradise Lost чувствуют, что, начиная читать, Сатана позиционируется как герой рассказа.

В самом деле, ни одна история, ее энергия и азарт, разжигание сюжета и затяжка повествования не могут существовать без сатаны. Иногда бесполезно сопротивляться его харизме и избегать его страданий.

Например, эта речь, когда сатана поощряет свою недавно пробужденную армию мятежных ангелов после их изгнания с Небес, изображает его как храброго и могущественного лидера, непобедимого поражением:

Теперь он приготовился
говорить; где они сгибаются в три раза в два раза.
От крыла к крылу и наполовину окружают его вокруг
Со всеми его Сородичами: внимание удерживало их в нем.
Трижды [сатана] испытал, и трижды вопреки презрению,
Слезы, подобные слезам ангелов, разразились: наконец
Слова, переплетенные со вздохами, нашли свой путь.

О мириады бессмертных духов, о Силы
Несравненные, но со Всемогущим, и эта борьба
не была бесславной, хотя событие было ужасным,
Как свидетельствует это место, и эта ужасная перемена
Ненавистно произносить: но какая сила разума
Предвидение или предсказание из Глубины
знания прошлого или настоящего, могло бы бояться,
Как такая объединенная сила Богов, как такая
Как они стояли, могла когда-либо знать отпор?
Ибо кто еще может поверить, хотя и после потери,
Что все эти могущественные Легионы, изгнание которых
Освободило Небеса, не смогут снова подняться
Самовозвышение и вернуть себе свое родное место? »(I.615-634)

В этой сцене сатана собирает свои войска, восхваляя их за их «небезызвестную» борьбу против Бога, даже если они проиграли битву. Он говорит им, что не может поверить, что такие могущественные существа, как они, не вернут себе прежнее положение на Небесах.

Эта сцена может сделать сатану положительной фигурой, образ лидера, побежденного, но непокоренного, утешающего и сплачивающего свои войска. Однако, по мере того как стихотворение продолжается, читатели не могут устоять перед исследованием слабости обид сатаны на Бога, приходя видеть сатану в менее позитивном свете .

В конце концов, какая несправедливость претерпел сатана от рук Бога, спровоцировав его на бунт? Вовсе нет. По собственному признанию сатаны в Книге IV, Божье иго было легким (lV. 45). В конце концов, предложения хвалы, благодарности и послушания — это не совсем титанические труды. Неужели лучше править в аду, чем служить на небесах, как избрал сатана?

Учитывая, что пуританин Мильтон должен быть на стороне Бога, почему же тогда он сделал сатану таким сильным и харизматичным персонажем? Возможно, даже у сатаны есть что-то общее со своим автором: как и Мильтон, сатана — энергичный оратор и борется против злоупотреблений монархии.

Конечно, у сатаны нет законной причины Милтона. Однако для целей искусства Милтон мог дать сатане страсть побежденной души. В конце концов, Милтон потерял свой собственный рай — не место на небесах, как сатана, — но шанс получить Англию, более свободную, чем та, которая находилась под властью Чарльза Стюарта. По крайней мере, в некоторых отношениях сатана может говорить за потерю Милтона.

Бог Отец

Написание обширной драмы с участием Бога и Иисуса в качестве персонажей поставило Мильтона перед двумя трудностями.Во-первых, как заинтересовать читателя стихотворением, когда двое его героев всеведущи? Они знают историю, в которой они участвуют, что произойдет со всеми участниками, и даже то, что другой скажет или подумает, прежде чем это будет рассказано. Как мог Милтон создать напряжение в повествовании?

Во-вторых, как может любой человек осмелиться представлять Бога? То есть, как писать привлекательные речи для Бога как персонажа, но при этом избегать явной ереси? Как оставаться в принятых теологических рамках, но не повторять то, что уже есть в Библии? Более того, пуритане с подозрением относились к идолопоклонству католической церкви по созданию изображений Бога.Как пуританин, Милтон должен был быть осторожным.

Несмотря на эти проблемы, Милтону удается воплотить свою приверженность свободе не только в хвастовстве сатаны, но и в простом стиле речи Бога. Здесь, в величии своего царства, Бог предвидит падение Адама на землю и осуждает его:

. . Так упадет
Хи и его неверное потомство: чья вина?
Чей, кроме своего? Неблагодарный, у него было от меня
Все, что он мог иметь; Я сделал его правильным и правильным,
Достаточно, чтобы стоять, хотя и мог упасть.(III. 96-9)

Эти односложные фразы «он имел обо мне все», «я сделал его правильным и правильным» и «свободно падать» красиво ритмичны и обманчиво просты. Мастерство Милтона как поэта проявляется не только в извилистых и орнаментированных стихах. Он так же силен, когда пишет лаконично.

Но также, в этих простых фразах, мы видим, как Милтон возвращается к своему центральному утверждению, что люди обладают свободой и свободным выбором. «Достаточно, чтобы выстоять», подразумевающее, что Адаму и Еве не нужно было поддаваться искушению сатаны, — это та фраза, которую большинство читателей никогда не забывает.

Иногда кажется, что герои стихов Мильтона всегда стоят, как будто стоят вокруг. Но стоять в Милтоне — это альтернатива падению, полная достоинства, хладнокровия, силы и намерения. Позже Милтон повторно использовал простой стиль в продолжении поэмы, Возвращение рая, (1671), которое касается подготовки Иисуса к служению и Его искушения сатаной в пустыне.

В рамках темы Мильтона Иисус также появляется в этой книге. В небесных дворах его называют «Сыном», который, следуя Божьему суду над человечеством и прося о «строгом удовлетворении, смерть за смерть» (212), приносит Себя в жертву за наши грехи.Этот хорошо известный ответ может показаться настолько знакомым, что читатели склонны пропускать его, находя риторику сатаны более живой и убедительной.

Но разве захватывающий дух масштаб такого рода благотворительности так легко перечитать? Один известный литературный критик Стэнли Фиш утверждал, что сатана Милтона искушает не только Адама и Еву, но и нас, читателей, соблазняя нас прославлять силу и неповиновение сатаны, а не признавать великолепное самопожертвование, принесенное Иисусом.

Версия Уильяма Блейка о Боге, сотворившем Еву, иллюстрация, которую он сделал для «Потерянного рая» в 1808 году.

Адам

Боги и герои — это те персонажи, с которыми можно встретиться в эпосах, но большая часть из Потерянный рай сосредоточена вокруг домашней жизни Адама и Евы. Это не совсем то, что принято считать эпическим. Тем не менее, стихотворение глубоко интересует персонажей Адама и Евы, потому что именно здесь человеческая история вписывается в творение.

И снова мы находим голос Мильтона в каждом из них, поскольку каждый, вооруженный разумом и острым интеллектом, формирует творение вместе с Богом, когда они противостоят жесткой иерархии творения.Эти домашние сцены происходят в основном перед тем поворотным моментом непослушания, когда они едят от Древа познания добра и зла и изгоняются из рая.

Например, мы рассматриваем независимость Адама в сцене, когда он называет животных в Эдеме в Книге VIII. Адам убеждает Бога дать ему товарища, мотивируя это тем, что он — единственное существо в Эдеме, которому нет равных. Разговаривая с Богом, Адам, в конечном счете, может продемонстрировать свою потребность в «сопутствующей любви и глубочайшей дружбе» (426).Довольный аргументом Адама, Бог создает Еву. Но она не просто дана ему. Если Адам волен выбрать жизнь товарищества вместо одиночества, то же самое и Ева.

Ева

Ева вспоминает свой первый момент сознания в Книге IV. После того, как Бог создал ее, она просыпается у пруда и смотрит в воду. Там она видит красивое лицо, которое голос с небес объясняет ее отражением, прежде чем привести ее к Адаму. Встретив Адама, Ева решает повернуть назад, потому что он не так красив, как отражение, которое она видела в бассейне.Но Адам еще не готов сдаваться. Он говорит Еве, что

. . . чтобы дать тебе существо, я одолжил тебе
С моей стороны, ближайшего к моему сердцу,
Существенная жизнь, чтобы ты был рядом со мной (IV.483-5).

Убежденная его протестами Ева вспоминает, как

своей нежной рукой
Схватил мою, я уступил, и с того времени вижу
Как красота превосходит мужественную грацию
И мудрость, которая одна поистине прекрасна (Книга IV.488-91).

Невозможно переоценить, насколько важно слово «уступил» в этом разделе стиха.Для Милтона недостаточно сказать, что Еву просто убедили. По мнению Милтона, Ева также должна решить уступить, снова демонстрируя его концепцию, согласно которой люди обладают индивидуальной свободой.

Такое прочтение Бытия отличается от общего понимания этого отрывка в Священных Писаниях семнадцатого века. Был большой спор не только о том, кто более виноват в первородном грехе (обычно Ева), но и о том, кто кому подчинялся (обычно Ева и Адам). Здесь слова Адама — «чтобы ты был рядом со мной» — предполагают партнерский брак хорошо подобранных людей, в котором ни один из них не подчиняется другому.

Встреча с Милтоном в его персонажах

Какими бы разными ни были главные персонажи сериала Paradise Lost , кажется, что все они имеют одну общую черту: все они поддерживают утверждение Милтона о том, что каждое существо обладает индивидуальной свободой, и воплощают его в жизнь. Это одна из идей, которую вы можете найти, когда начнете ощущать величавую красоту и космический размах этой классической работы.

Однако неудивительно, что в таком большом произведении можно найти больше тем, чем одна.В следующем посте я расскажу о четырех основных темах, которые переплетаются в эпической поэме. А пока сделайте решительный шаг и начните знакомиться с одним из самых известных произведений во всей западной литературе, Paradise Lost .

ПРОДОЛЖИТЕ с Частью II: Четыре темы в Потерянный рай

Милтон диктует своим дочерям «Потерянный рай». Картина Эжена Делакруа, ок. 1826.

Фото:

Упрек Адаму и Еве Чарльзом Жозефом Натуаром, 1740 г.Коллекция открытого доступа Met.

Иероним Босх, Сад земных наслаждений [общественное достояние] через Wikimedia Commons.

Обложка книги «Потерянный рай», издание Дж. М. Дента. Отсканировано Марком Райкартом [общественное достояние] через Wikimedia Commons.

Сатана погружается в реку Стикс. Выгравировано Дародесом [общественное достояние] через Wikimedia Commons.

Создание Евы Уильямом Блейком [CC BY-SA 4.0] через Wikimedia Commons.

Милтон диктует дочерям. Эжен Делакруа [общественное достояние] через Wikimedia Commons.

Дэвид Элиас Миллер окончил Университет Майами (Оксфорд, Огайо) со степенью магистра английской литературы. «Культурный консерватор», который видит великую литературу как наследство, а не проблему, которую следует деконструировать с помощью культурных, гендерных или других теоретических исследований, Дэвид выбирает карьерный путь за пределами университета, продолжая изучать литературу и получать от нее удовольствие как личное увлечение.

Вам также может понравиться:

Книга I

Резюме и анализ Книга I

Сводка

Книга I из «Потерянный рай» начинается с пролога, в котором Милтон выполняет традиционную эпическую задачу: вызвать Музу и заявить о своей цели.Он обращается к классической Музе, Урании, но также называет ее «Небесной музой», подразумевая христианскую природу этого произведения. Он также говорит, что в стихотворении говорится о непослушании человека Богу и его последствиях. Он завершает пролог, говоря, что попытается оправдать пути Бога перед людьми.

После пролога и заклинания Милтон начинает эпос с описания Сатаны, лежащего на спине с другими мятежными ангелами, прикованного цепями на огненном озере.Таким образом, стихотворение начинается в середине рассказа, как это традиционно делают эпосы. Сатана, который был Люцифером, величайшим ангелом, и его соотечественники воевали против Бога. Они были побеждены и брошены с Небес в адский огонь.

Сатана, лежащий на озере, описывается как гигантский; его сравнивают с Титаном или Левиафаном. Рядом с сатаной находится Вельзевул, заместитель сатаны. Сатана комментирует, как наказание Бога изменило Вельзевула к худшему. Тем не менее он добавляет, что он намерен продолжать борьбу с Богом, говоря: «Лучше царствовать в аду, чем служить на небесах» (263).

С усилием сатана может освободиться от своих цепей и подняться из огня. Он летит на бесплодную равнину, за ним следует Вельзевул. С равнины сатана призывает других падших ангелов присоединиться к нему, и один за другим они поднимаются из озера и летят к своему лидеру. По мере их появления Милтон может перечислить главных дьяволов, которые сейчас населяют Ад: Молох, Кемос, Баалем, Аштарот, Астарта, Асторет, Дагон, Риммон, Осирис, Исида, Орус, Маммон и Белиал. Каждый дьявол представлен в официальной каталогизации демонов.Эти падшие ангелы думают, что они вырвались из своих цепей благодаря своей собственной силе, но Мильтон ясно дает понять, что только Бог позволил им это сделать.

Эта армия дьявола велика и впечатляет, но также осознает свое недавнее позорное поражение. Сатана обращается к ним и сплачивает их. Он говорит им, что у них все еще есть сила и что их цель будет состоять в том, чтобы противостоять Богу, добавляя: «Тогда война, Война / Открытая или понятая, должна быть разрешена» (661-62).

Эта речь вдохновляет воинство дьявола, и под руководством Маммона они немедленно начинают работу над столицей своей Адской империи.Они находят полезные ископаемые в горах ада и быстро начинают строить город. Под руководством своего архитектора Мульсибера они строят огромную башню, которая символизирует столицу ада, Пандемониум. Армия дьявола, летящая туда-сюда, сравнивается с огромным пчелиным роем. Когда работа сделана и столица завершена, все они собираются на первый большой совет.

Анализ

Милтон начинает «Потерянный рай» в традиционной эпической манере с пролога, в котором упоминается муза, в данном случае Урания, муза астрономии.Он называет ее «Небесная муза» (7) и говорит, что он споет «О первом непослушании человека» (1), историю Адама и Евы и их падения от благодати. По мере продолжения пролога становится очевидным, что эта муза — не просто классическая Урания, но и христианская муза, обитающая на горе. Синай, фактически Святой Дух. В этих первых строках Милтон, таким образом, опирается на две традиции — классический эпос, воплощенный Гомером и Вергилием, и христианскую традицию, воплощенную в Библии, а также Божественную комедию Данте и Эдмунда Спенсера Королеву фей .

Милтон далее подчеркивает в прологе, что его темой будет Неповиновение человека воле Бога, подразумевая не только непослушание Адама, но и все человечество от первого до последнего. Он добавляет, что его тема будет включать «великого Человека» (4), который спас всех остальных от изначального неповиновения. Более того, его намерение будет состоять в том, чтобы «оправдать пути Божии людям» (26) с помощью «Вечного Промысла» (25). Под «оправданием» Милтон имеет в виду нечто большее, чем просто объяснение; он имеет в виду, что он продемонстрирует, что действия Бога по отношению к человеку справедливы.Эта цель предполагает, что Милтона не беспокоило какое-либо чувство ложной скромности, идея, подчеркнутая его заявлением о том, что он будет писать в высоком стиле и пытаться достичь цели, которую никогда раньше не пробовали. Единственная поистине острая фраза в этом прологе — это просьба Мильтона к музе: «Что во мне тьма / Просветление» (22–23), с косвенной ссылкой на слепоту Мильтона, тему, к которой он вернется более непосредственно в прологе, который начинается Книга III. Ни в одном месте этого пролога и призыва Милтон не упоминает сатану, который, хотя и является главным героем стихотворения, не является действительным субъектом.

После заклинания и пролога Милтон продолжает эпический стиль, начиная с в medias res , посреди вещей. Сатана впервые виден лежащим в яме ада. То, что великий религиозный эпос сосредотачивается на Сатане, представляет его первым и во многих отношениях делает его героем поэмы, безусловно, удивительно и в некоторой степени опасно для Мильтона. Мильтон не хочет, чтобы его аудитория сочувствовала сатане, но сатана — привлекательный персонаж, борющийся с большими трудностями.Конечно, первоначальная аудитория Милтона больше, чем его современная, была бы осведомлена об иронии, связанной с борьбой сатаны, и его комментариями относительно власти. Власть, которую утверждает сатана и которая думает, что у него есть, иллюзорна. Его сила действовать исходит только от Бога, и его борьба с Богом уже проиграна. Современной аудитории сатана может показаться героическим, когда он изо всех сил пытается создать рай из ада, но первоначальная аудитория знала, и строки Мильтона подтверждают, что война сатаны с Богом была проиграна абсолютно до начала стихотворения.Бог дарует сатане и другим дьяволам силу действовать в целях Бога, а не их.

Кроме того, в этом месте повествования сатана наиболее привлекателен. Он только что сошёл с Небес, где он был самым близким ангелом к ​​Богу. Он не полностью утратил ангельскую ауру, которая была у него на Небесах. По мере развития стихотворения читатель увидит, что характер и внешность сатаны ухудшаются. Милтон тщательно структурировал свою работу, чтобы показать последствия действий сатаны.

Каталог демонов, который следует за побегом сатаны из горящего озера, следует эпической схеме перечисления героев — хотя здесь список злодеев.Этот конкретный каталог кажется почти преднамеренной пародией на гомеровский каталог греческих кораблей и героев из Книги II Илиады г. . Каталог — это средство для Милтона перечислить многих падших ангелов, а также способ объяснить многих богов в языческих религиях — изначально они были среди ангелов, восставших против Бога. Следовательно, среди этих падших ангелов есть такие имена, как Исида, Осирис, Ваал и другие, которые читатель ассоциирует не с христианством, а с некоторыми древними языческими верованиями.Из перечисленных дьяволов два наиболее важных — это Вельзевул и Белиал. (Полное описание каждого дьявола см. В Списке персонажей.)

Заключительная часть Книги I — строительство Пандемониума, столицы Ада. Определенный непреднамеренный юмор пронизывает этот раздел Книги I, а также аргумент Маммона в Книге II. В обоих случаях чувство гражданской гордости, кажется, преодолевает дьяволов, и они действуют, исходя из идеи, что «Ад — это плохо, но с некоторыми улучшениями мы можем сделать его намного лучше, даже привлекательнее.«И в Маммоне, и в адском архитекторе Малсибере проявляется позиция мэра, чей небольшой городок обошла Межгосударственная магистраль. Кажется, они оба думают, что с улучшениями ад может быть достаточно хорошим, чтобы другие захотели переехать.

Настоящая цель Мильтона здесь, однако, состоит в том, чтобы установить столицу ада, Пандемониум — слово, которое сам Мильтон придумал из латинского pan (все) и demonium (демоны). Таким образом, столица ада — буквально место обитания всех демонов.Со временем это слово стало обозначать любое место, где царит беспорядок, шум и неразбериха. Эта идея тонко подчеркивается выбором Милтоном Мульсибера в качестве архитектора. Мульцибер — другое имя Гефеста, греческого бога кузницы, которого сбросил с Олимпа пьяный Зевс. Следовательно, Мульсибер является фигурой некоторых насмешек, а не самым вероятным архитектором, который построит прочный памятник.

Еще один аспект строительства Пандемониума заслуживает внимания.Маммон и другие дьяволы находят полезные ископаемые, включая драгоценные камни, в поисках строительных материалов. Это открытие ресурсов предполагает, что Ад, который вообразил Милтон, многогранен. В первой сцене, когда сатана и другие лежат в цепях на горящем озере, ад кажется полностью местом огненных пыток и уродства. Строительство Пандемониума показывает, что Ад — это еще не все. Географические особенности, такие как равнина и холм, полезные ископаемые, такие как драгоценные камни, и даже возможность красоты, кажется, существуют в аду.Другие аспекты ада будут рассмотрены в более поздних книгах. В общем, Милтон изображает Ад, который имеет более чем одну сущность, или, по крайней мере, в первых книгах, как кажется.

Глоссарий

оправдать (26), чтобы показать свою справедливость, правоту или разумность; оправдать.

эфирное (45) не земное; небесный; небесный.

адамантин (48) адамант или аналогичный; очень тяжело; Неуязвимый.

Херувим (157) одно из крылатых небесных существ, поддерживающих трон Бога или действующих как духи-хранители.

Стигийский (239), характерный для реки Стикс и инфернальных областей; адский или адский.

мощные (632) мощные; сильный.

Pandemonium (756) любое место или сцена дикого беспорядка, шума или беспорядка; здесь, столица ада.

Поэма недели: Из потерянного рая Джона Мильтона | Джон Милтон

Из потерянного рая, книга вторая

Он прекратил свое существование; и сатана остался, чтобы не отвечать,
Но рад, что теперь его море нашло берег,
Со свежей живостью и обновленной силой
Источники вверх, как огненная пирамида
В дикие просторы и сквозь шок
Из боевых элементов, на со всех сторон вокруг
Environed побеждает; труднее осаждать
И подвергаться большей опасности, чем когда Арго проходил
Через Босфор, между теснившимися Скалами:
Или когда Улисс на ларборде избегал
Харибды , и другого водоворота управлялся.
Итак, он с трудом и тяжелым трудом
Двигался дальше, с трудом и трудом он;
Но однажды он прошел, вскоре после падения человека.
Странная переделка! Грех и Смерть amain
Следуя его следу, такова была воля неба,
Проложил за ним широкий и проторенный путь
Над темной бездной, кипящей пропастью которой
Покорно перенес мост чудесной длины
Из ада продолжал достигать высшей сферы
Из этого хрупкого мира; извращенные духи
С легким сношением переходят туда и сюда
Искушать или наказывать смертных, за исключением которых
Бог и добрые ангелы охраняют особой благодатью.
Но теперь, наконец, священное влияние
Света проявляется и со стен небесных
Стреляет далеко в лоно сумеречной ночи
Сияющий рассвет; здесь природа сначала начинается.
Ее крайняя граница, и Хаос уходит на покой.
Из ее крайних дел — сломленный враг.
С меньшим шумом и с менее враждебным шумом. сомнительный свет
И, как обветшалое судно, держит
С удовольствием порт, хотя саваны и снасти порваны;
Или в более пустой пустоши, напоминающей воздух,
Взвешивает свои расправленные крылья, чтобы созерцать
Вдали от эмпирического неба, широко распростертый
В круге, неопределенный квадрат или круглый,
С опаловыми башнями и зубчатыми стенами, украшенными
Живого сапфира, когда-то родное сиденье;
И быстро висит на золотой цепочке
Этот подвесной мир величиной, как звезда
Наименьшей величины рядом с Луной.
Туда полный чреват озорной местью,
Accurst, и в этот проклятый час он улетает.

Время от времени я надеваю спортивный бюстгальтер, напрягаю несколько удивленных мускулов и отправляюсь в литературный спортзал какого-нибудь крупного классика. Больше нет давления: я могу читать сколь угодно медленно и без всякой вины заменяю закладку, если мне хочется отложить. Хотя это может быть повторный визит, я гарантированно найду множество новых сокровищ.

На этой неделе я снова посетил «Потерянный рай». Все началось с комментария к программе Today на BBC Radio 4.Слишком часто ограниченная, покровительственная и предсказуемая программа вернула свою форму в выпуске New Horizons в новогодний день. Контекстом был пролет Ultima Thule. Во время интервью пионер космических путешествий упомянул, что видел мир впервые, «как сатана Милтона». Мои усики искрили двумя искрами. Все любят сатану Милтона, и я не исключение. Я зашнуровал кроссовки и приготовился к тяжелой атлетике Miltonic.

Выбранный здесь отрывок находится в конце второй книги стихотворения.Сатана, непревзойденный политик, уже утвердился. Он посетил Пандемониум (много параллелей с политическим ландшафтом Милтона и нашим) и выиграл парламентское голосование, позволив ему нанести ущерб избранному Богом новому творению, человечеству. Вступив в переговоры с демонами и обманув своих ужасно ужасных родственников, его дочь Син и их кровосмесительное потомство Смерть, сатана проходит через врата ада. Он посещает Хаос и, естественно, получает одобрение Хаоса и на свою миссию New Horizons: «Хаос, разрушение и разорение — моя добыча.Итак, путешествие и наша выписка начинаются.

На этот раз я хотел узнать о космологии Милтона. Я начал с этого интересного эссе «Структура Вселенной Милтона», которое иногда дает разъяснения, а когда нет — откровенно. Есть и изображения, такие как в комментариях писателя-бунтарщика Филипа Пуллмана.

То, что я осознал более остро, чем раньше, — это обширная глубина классической инфраструктуры Милтона. Это выходит далеко за рамки поиска аналогий и метафор в греческих мифах.Сам космос Милтона, по крайней мере, иногда греческий. Например, его изображение мира, висящего на золотой цепи, можно найти в «Илиаде» Гомера. Фактически, в соответствии с этим космологическим наследием, мир, видимый сатаной, — это не Земля, как думал нынешний космонавт: это Вселенная.

Нам трудно представить себе Вселенную как глобус, каким бы огромным он ни был. Изображение слишком статичное, слишком аккуратное. Более доступной является концепция Милтона о первичном Хаосе, беспорядочной физической области, которая может соответствовать нашему представлению о Вселенной вскоре после Большого взрыва.(Бог Милтона не создает мир ex nihilo.)

Милтон интересовался наукой своего времени. «Что, если солнце / Быть центром мира», — знаменитый вопрос рассказчика в восьмой книге. Пусть Бог обо всем этом беспокоится, — вот суть ответа. Научные рассуждения, в конечном счете, второстепенны в большой истории.

Космос Милтона — это визионерское развертывание и свёртывание библейской карты с другими из его огромного ментального книжного магазина. Сам «Потерянный рай» представляет собой плотно интертекстуальную смесь вымышленных миров, ослепленную воображением за теперь уже невидящими глазами поэта, воплощенными в пустом стихе в его наиболее энергично мускулистой форме — «Английский героический стих… без рима… изобретение варварской эпохи». », — решительно провозгласил автор.Этот стих течет, изгибается, колышется и гремит, как упряжка чудесно неутомимых и синхронизированных лошадей. Это идеальная тренировка тела и разума.

Примечание: Полный онлайн-текст Paradise Lost содержит существенное введение и примечания. Вышеупомянутый отрывок взят из Oxford World’s Classics издания Джона Мильтона, The Major Works. Милтон впервые опубликовал «Потерянный рай» в 1667 году; пересмотренная версия, наиболее часто воспроизводимая сегодня, вышла в 1674 году.

Потерянный рай Джон Мильтон | Английский

Поэма открывается строками:

«О первом непослушании человека и о плоде того запретного дерева, чей смертный вкус принес смерть в мир, и обо всем нашем горе.»

И тем самым он знакомит читателя со всем сюжетом эпической сказки, которую собирается рассказать. «Первое непослушание» возникает, когда дьявол в форме змеи искушает Еву взять и съесть какой-нибудь плод с Древа познания. Затем Ева рассказывает Адаму, что она сделала, и он тоже вкушает запретный плод. Этот эпизод настолько хорошо известен, что фраза «запретный плод» широко используется в обществе для обозначения чего-то соблазнительного, часто сомнительного с моральной точки зрения. Многие люди предполагают, что этим фруктом было яблоко, и, как и другие писатели до него, Милтон называет «роковым плодом» в Книге 9 яблоко, но сама Библия не называет тип плода.

Ключевым аспектом Paradise Lost является то, что Милтон не изображает решение пары съесть фрукт как неизбежное. Напротив, это показывает, что пара проявляла свободную волю. В то время как Ева была соблазнена змеем, она все же предпочла съесть плод, как, в свою очередь, Адам. Пара имела власть управлять всем на Земле с единственной оговоркой, что этот конкретный плод был вне пределов, и Бог ожидал, что это правило будет соблюдаться на доверии в знак их послушания Ему.Это важно, потому что, как говорится в стихотворении, Милтон хотел использовать события, чтобы продемонстрировать людям «пути Бога». Стихотворение иллюстрирует, как Он считал, что Адам и Ева обладают способностью противостоять искушениям, но они решили этого не делать. Это решение известно как «падение», потому что это момент, когда пара — и все их потомки — отпали от Божьей благодати.

В поэме рассказывается не только об Адаме, Еве и грехопадении, но и о Сатане.Также известный как Люцифер, Сатана был падшим ангелом, изгнанным в ад. Известно, что после изгнания дьявол утверждает, что «лучше править в аду, чем служить на небесах». Милтон придумал название « Pandemonium » для столицы ада. Побуждение сатаны ввести Адама и Еву в грех — часть его плана отомстить Богу за его изгнание.

Живя в невинности в Эдеме, Адам и Ева имели приятную задачу ухаживать за садом — причина, по которой клоун в пьесе Уильяма Шекспира Гамлет комментирует, что «нет древних джентльменов, кроме садовников, землекопов и гробниц: они поддерживают профессию Адама » (5.1) . Однако после грехопадения на Землю посылается сын Божий, чтобы назначить наказания. Адаму говорят, что отныне ему придется изнурительно трудиться на земле, чтобы выращивать пищу. Наказания Евы включают то, что она «рождает в печали» или испытывает боль при родах. Конечным следствием Падения является то, что оно приносит на Землю смерть. Книга 10 заканчивается тем, что Адам и Ева падают ниц на землю, их слезы поливают землю, когда они, полные раскаяния, просят прощения.Это момент в стихотворении, когда пара показывает, что они извлекли уроки из своих действий и хотят исправить положение.

.