Характеристика героя Рогожин (Идиот Достоевский Ф.М.) :: Litra.RU

Есть что добавить? Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!

/ Характеристики героев / Достоевский Ф.М. / Идиот / Рогожин     Рогожин — центральный персонаж романа Ф.М. Достоевского «Идиот» (1867-1869). Парфён Р. — одна из самых трагических фигур в русской литературе. Поначалу — битый собственным отцом купчик в смазных сапогах и тулупе, потом — миллионер, равнодушный к приумножению своего состояния, и, наконец, в финале — убийца. На первых страницах романа, в вагоне Петербургско-Варшавской железной дороги, рассказ Р. о себе и о встрече с Настасьей Филипповной — экспозиция всего, что в романе произойдет. Это воспаленная исповедь незнакомым людям — о смерти отца, о том, как на отцовских похоронах «с покрова парчового на гробе родителя, ночью, брат кисти золотые обрезал», о миллионном наследстве, жгущем руки, и, наконец, о женщине, которой он за десять тысяч «подвески» купил, за что был избит отцом. Исповедь грозит бедой. Страсть поселилась в душе Р., а между ним и предметом страсти — пропасть. В мучительных попытках перешагнуть эту пропасть — трагическое движение характера. Достоевский в «Идиоте» сталкивает и переплетает самые разные социальные стихии — от великосветской до самой низкой, низменной. Благодаря своему капиталу Р. как бы посредине, он вхож в богатые дома. Но рогожин-ская компания, его постоянная свита — полууголовные типы, как мухи к меду прилипающие к чужим деньгам. Известен интерес Достоевского к уголовным хроникам. Психологию преступника, пожалуй, никто из русских писателей не изучил так глубоко и всесторонне, как Достоевский. Тема преступления, Сибири, каторги то и дело возникает на страницах романа. Но при всем том сказать, что Р. — тип преступника, невозможно. В нем поселилось непостижимое для другого человека чувство — прежде всего к князю Мышкину. «Неизвестно мне, за что я тебя полюбил», — было сказано при первой встрече, а потом это переходит в любовь-ненависть, изматывающую душу. Не случайно лицо Р. постоянно мерещится князю. У вокзала, в уличной толпе, в церкви, у лавки ножовщика — всюду он видит это бледное лицо и горящие глаза. Видит, тут же забывает, потом вспоминает и спрашивает Р., он ли это был. Тот не скрывает: он. По желанию Парфена они побратались, поменялись крестами — Р. будто отвел от себя страшную мысль, попросил мать благословить своего названого брата. Мышкин, бродя по городу, убеждает себя, что Парфён «на себя клевещет; у него огромное сердце, которое может и страдать, и сострадать. Когда он узнает всю истину и когда убедится, какое жалкое существо эта полоумная, поврежденная, — разве не простит он ей все прежнее, все мучения свои? Разве не станет ее слугой, братом, другом, провидением? Сострадание осмыслит и научит самого Рогожина…» Такова логика Мышкина, и в ней свет его души. А Р. в это время уже заносит над князем нож. «Парфён, не верю!» — успел крикнуть Мышкин и упал в падучей. Припадок спас ему жизнь. У Р. темная, звериная душа. Всмотревшись в портрет его отца, Настасья Филипповна заметила, что Р., если бы деньги полюбил, то «не два миллиона, а пожалуй, и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и помер». Но случилась «напасть», одна страсть подменила другую, и вся жизнь Парфена переломилась. В страшных мучениях, не зная, что делать, чтобы эти муки, свои и чужие, прекратить, он идет на убийство. Финальная мизансцена страшна: у тела мертвой Настасьи Филипповны ночуют в обнимку, как два брата, Мышкин и Р. В «Заключении» Достоевский рассказывает, что во время судебного процесса Р. был молчалив, ничем не подтвердил мнения своего адвоката о воспалении мозга, напротив, ясно и точно припомнил все мельчайшие обстоятельства события, а строгий приговор выслушал сурово и «задумчиво». После этого автор бегло упоминает, что многие другие, обыкновенные, герои его романа «живут по-прежнему, изменились мало, и нам почти нечего о них передать». Так что характер и судьба Р., Настасьи Филипповны, Мышкина явно отстраняются от ряда обыкновенных. Добавил: 77793 / Характеристики героев / Достоевский Ф.М. / Идиот / Рогожин

Смотрите также по произведению «Идиот»:

Почему Рогожин убил Настасью Филипповну?

Финал романа Федора Михайловича по-настоящему трагичен. Писатель точно и подробно не описывает, почему Рогожин убил Настасью Филипповну («Идиот» Достоевского). Однако этот эпизод является важным в авторском замысле.

Однолюб

Парфен Семенович Рогожин – человек, который находит себя в одиночестве. Общество чуждо ему. Однако когда он видит Настасью Филипповну, он сразу в нее влюбляется. Героиня становится единственным важным объектом в жизни Рогожина, поэтому он так хищно за нее боролся. Для него были важны собственные чувства, поэтому его задевал тот факт, что Настасья Филипповна его ни во что не ставит.

Ревность Парфена Семеновича и предсказание Мышкина

Парфен Семенович дико ревнует Настасью Филипповну. Для него князь Мышкин – самый злейший враг. Именно он является тем, кто предсказывает смерть Настасьи Филипповны. Его предсказание сбывается: героиня оказывается зарезанной ножом Рогожиным. Смерть Настасьи Филипповны становится подтверждением слов князя Мышкина. Поэтому она была так необходима в романе «Идиот».

Из-за своей ревности и нежелания отдать свою возлюбленную другому Рогожин приходит к убийству, которое в романе не описывается вообще.

Безответное чувство

На протяжении всего романа автор показывает, что Настасья Филипповна и Рогожин не могут быть вместе. Она отмечает, что никогда не сможет полюбить Парфена Семеновича. Его задевает чувство брезгливости и пренебрежения, которое испытывает Настасья Филипповна к нему. Героиня относится к Рогожину как к слуге, как к лакею. И это раздражает Парфена Семеновича. Он понимает, что Настасья Филипповна никогда не будет с ним. Вероятно, поэтому он решает, что если она не принадлежит ему, то она не должна принадлежать кому-то еще.

Смерть героини как важный смысловой элемент

Ф. М. Достоевский не говорит, за что Рогожин убил Настасью Филипповну. Однако поступок героя был необходим для общего сюжетного замысла. Настасья Филипповна поняла, что любовь Мышкина, которая строилась на сострадании, не может приносить им радость. Сбегая с Парфеном Семеновичем, она сознательно идет на смерть, чтобы принести себя в жертву.

Данная статья, которая поможет написать сочинение «Почему Рогожин убил Настасью Филипповну?», рассмотрит возможные причины убийства Парфеном Семеновичем своей возлюбленной, которые явно не раскрывает Ф. М. Достоевский в своем романе «Идиот».

Посмотрите, что еще у нас есть:

Тест по произведению

Доска почёта

Чтобы попасть сюда — пройдите тест.

• Любовь Пятигорская

  8/12

• Шазноза Тоштемирова

  8/12

• Наталья Степанова

  12/12

• Тамара Блинова

  12/12

• Юлия Паршина

  12/12

• Julia Parshina

  7/12

• Алексей Прокопов

  12/12

• Надежда Муханова

  11/12

• Мавиле Таирова

  10/12

• Ева Плиева

  11/12

Парфен Рогожин в романе «Идиот»: образ героя — Достоевский Ф.М.

Рогожин Парфен Семенович — один из главных героев романа «Идиот». Сын богатого купца, потомственного почетного гражданина, наследник огромного состояния. Лет двадцати семи, небольшого роста, курчавый и черноволосый, с серенькими маленькими, огненными глазами. Резкий взгляд. Нос широк и сплюснут, скуластое, мертвенно-бледное лицо, губы тонкие, постоянно складывающиеся в наглую, насмешливую и злую улыбку. Высокий лоб. Изможденный вид, несмотря на крепкое сложение. Во всем облике нечто страстное. Впервые появляется в романе в поезде вместе с князем Мышкиным.

Над Рогожиным тяготеет проклятие денег, он кровно связан с семьей и ее духом. Он из рода людей одной страсти, суть которой — безудержная алчность, но у Рогожина она направлена на женщину. Его любовь — одновременно и глубокое человеческое чувство, и страсть собственника. Он покупает Настасью Филипповну сначала за восемнадцать тысяч, затем за сорок, и, наконец, за сто, хотя в его отношении к ней нет презрения или высокомерия. В нем есть ощущение иного человеческого образа, чем, в частности, объясняется его любовь-ненависть к князю Мышкину. Но сильна над ним и власть той мрачной среды, в которой он вырос и символом которой становится его грязно-зеленый трехэтажный, похожий на тюрьму дом на Гороховой. В его доме висит картина Ганса Гольбейна, на которой изображен снятый с креста Спаситель. От нее, по словам князя Мышкина, можно потерять веру. Рогожин подтверждает эти слова. Он не верит, но хочет верить.

Рогожин ревнует Настасью Филипповну к князю Мышкину, видя в нем главного соперника. Он борется с искушением убить князя, братается с ним, меняясь нательным крестом, и подводит под благословение собственной матери, однако не может совладать с собой и преследует князя. Только припадок эпилепсии спасает Мышкина от его ножа. Рогожин чудится Ипполиту Терентьеву в его сне, как если бы это был не человек, а дьявол. Он — заложник рока и сам, подобно князю, предчувствует неизбежность убийства. Он борется с неизбежностью, пытаясь победить себя, но проигрывает в этой борьбе. Финальная сцена в развитии этого образа — князь Мышкин и Рогожин над трупом Настасьи Филипповны — принадлежит к одной из самых сильных в мировой литературе.

Источник: Энциклопедия литературных героев: Русская литература 2-й половины XIX в. — М.: Олимп; ООО «Издательство АСТ», 1997

Образ и характеристика Парфена Семенович Рогожина в романе Идиот Достоевского сочинение

Роман «Идиот» является одним из самых любимых для читателей Федора Михайловича Достоевского. В произведении дается много глубоких и проникновенных человеческих образов. Читатель не сможет остаться равнодушным к ним. В своем труде автор воплотил свою главную мечту – создать образ идеального, положительного человека. Но полностью раскрыть значимость добра и положительных качеств возможно на противопоставлении их негативным.

Одним из отрицательных героев стал Парфен Семенович Рогожин. Это был молодой человек, лет двадцати семи. Он имел происхождение из богатой семьи. Его отец был значимым гражданином в обществе. После своей смерти он оставил сыну огромный капитал. Несмотря на большое состояние, сына старый купец воспитывал в строгости. Дом никогда не изобиловал роскошной обстановкой.

Внешне Парфен отличался маленьким ростом с курчавыми, черными волосами. Сплюснутый нос, тонкие губы и маленькие, сверкающие глаза выдавали в нем сумрачность и суровость. Лицо его часто было бледным, и несмотря на крепкое телосложение, выглядело изможденным. По характеру он был самодовольным молодым мужчиной, на лице которого можно было не раз заметить нахальную, грубую и насмешливую улыбку.

На свое образование Рогожин не тратил много времени. Все, чему вероятно он научился – это писать и читать. Его больше привлекала разгульная жизнь пьяницы, который участвовал в многочисленных кутежах и прочих безобразиях.

Любовь не обходит стороной и такого отрицательного героя. Однажды он осознает, что страстно влюбился в Настасью Филипповну. Она была молодой красивой дворянкой, в которую так же влюблен князь Мышкин. Парфен старается любой ценой завоевать даму и добиться ее расположения и любви. Он необузданно ревновал свою избранницу к сопернику. Читателю невозможно понять такую любовь и принять ее. Скорее это была смесь страстного влечения и одновременно огромной ненависти к объекту своего желания. Он ненавидел Настасью за то, что она заставляла его проходить через разные унижения. Не пытаясь справиться со своими негативными чувствами, он приходит к такому результату, что убивает Настасью Филипповну. Сам отправляется в тюрьму.

В представленном автором образе Рогожина Парфена, он раскрывает причины, которые мешают людям любить. Он не способен был любить, понимать и прощать. Причинами были его собственная гордость и самолюбие. Главное его стремление в жизни было утверждение себя и превознесения над другими. В результате человек с такими пороками наоборот теряет свое лицо. Своими поступками он лично приносит себе боль и страдание. Такие люди никогда не смогут быть счастливыми, потому что счастье заключается в проявлении любви к другим.

Сочинение Парфён Семёнович в романе Идиот

«Идиот» — это произведение, которые пользуется уважением во всём мире. Образы героев в романе полны глубины, читая, проникаешься к ним симпатией, как к живым людям. Федор Михайлович Достоевский показал идеального по всем качествам человека. Но невозможно увидеть свет, пока не наступит тьма. Поэтому в романе существуют и антагонисты. Один из них – Парфён Семёнович Рогожкин.

Это молодой человек двадцати семи лет, маленького роста, коренастый, с чёрными, вьющимися волосами. Лицо его было бледным, как у мертвеца. Тонкие губы, изображающие нахальную улыбку, маленькие глаза, сверкающие дьявольским огоньком, не добавляли доброты в его образ. Выглядел он сурово и изнеможённо. 

Отец Парфёна Семеновича был богатым человеком, однако дом их был обставлен довольно скромно и даже мрачно. Несмотря на то, что воспитывался Рогожкин в строгости, он всё равно вырос разгульным человеком, которому по душе жизнь пьяницы.

Сам он был человеком вспыльчивым, которого невозможно обуздать. Он заложник своего же эго. Алчность, стремление возвыситься над другими делают его жизнь невыносимой, но он не в состоянии закончить это. Жизнь тех, кто хоть недолго был связан с Рогожкиным, навсегда приобретает зловещую тень.

Но любви покорны все, даже такой негативный персонаж. Парфён Семёнович влюбляется в красивую дворянку Настасью Филипповну. Рогожкину приходится проходить настоящие испытания, чтобы завоевать расположение Настасьи, сердце которой всё равно принадлежит другому. Из-за этого его любовь приобретает негативный оттенок, он начинает ненавидеть объект своего желания. Пытаясь справиться с душевными терзаниями, он закалывает ножом возлюбленную, после чего проводит долго время в беспамятстве, страдая из-за своего поступка. Признавшись во всём, он отправляется в Сибирь на пятнадцать лет.

Образ Парфёна Семёновича рассказывает нам о границах, которые мешают любить и жить счастливо. Его самолюбие взяло верх над чувствами к другому человеку. Рогожкин изначально не способен был любить, он лишь страстно желал. Мысль о том, что Настасья не принадлежит ему, действовала разрушительно на него. Он лишил её жизни, лишь бы больше не испытывать сжигающей его ревности.  Рогожкин символизирует противоположность всего доброго и светлого, что может быть в человеке. Это образ тьмы, зла и безумия. Но лишь на этом фоне можно по-настоящему оценить всепрощающее добро.

Другие сочинения:

Образ и характеристика Парфена Семенович Рогожина в романе Идиот Достоевского

Несколько интересных сочинений

• Почему Герасим утопил Муму сочинение для 5 класса

  Замечательное произведение Ивана Сергеевича Тургенева « Муму» рассказывает нам о непростой судьбе крестьянина – крепостника. О том, как политическое устройство, меняет человеческую сущность, ломая его личность.

• Образ и характеристика Дмитрия Нехлюдова в повести Юность Толстого

  Одним из основных персонажей произведения является лучший друг ключевого героя Дмитрий Нехлюдов.

• Характеристика и образ Алексея Берестова в Барышне-крестьянке Пушкина сочинение

  Алексей Берестов является одним из главных персонажей повести А. С. Пушкина «Барышня – крестьянка». Мать Алексея умерла при родах, и Алексея воспитывал отец, богатый помещик Берестов Иван Петрович.

• Основные темы сказок Салтыкова-Щедрина

  Цикл литературных произведений, написанных писателем в форме остросатирических сказок, содержит более тридцати новелл, явившихся результатом многолетних наблюдений автора.

• Смысл названия рассказа Матрёнин двор Солженицына

  Одной из важнейшей составляющих произведений является его название. И это не случайно, так как заголовок позволяет правильно осмыслить тему, идею автора, раскрыть образы героев.

Идиот

«Идиот» был принят критиками, мягко говоря, с недоумением. Характерны в этом смысле письма Достоевскому Николая Страхова Николай Николаевич Страхов (1828–1896) — идеолог почвенничества, близкий друг Толстого и первый биограф Достоевского. Страхов написал важнейшие критические статьи о творчестве Толстого, до сих пор мы говорим о «Войне и мире», во многом опираясь именно на них. Страхов активно критиковал нигилизм и западный рационализм, который он презрительно называл «просвещенство». Идеи Страхова о человеке как «центральном узле мироздания» повлияли на развитие русской религиозной философии. ⁠ , с которым писателя связывали очень тёплые отношения. В самом начале 1868 года, когда были опубликованы первые главы романа, он пишет автору: «Идиот» интересует меня лично чуть ли не больше всего, что Вы писали», «я не нашёл в первой части «Идиота» никакого недостатка». Но чем дальше, тем лаконичнее отзывы — Страхов только уверяет, что ждёт конца романа, и обещает написать о нём. Только в 1871 году он наконец прямо высказывает своё впечатление от романа: «Всё, что Вы вложили в «Идиота», пропало даром».

Одним из первых рецензентов «Идиота» был Николай Лесков, — во всяком случае, именно ему приписывают авторство анонимной рецензии, опубликованной в первом номере «Вечерней газеты» за 1869 год. В ней «Мышкин, — идиот, как его называют многие; человек крайне ненормально развитый духовно, человек с болезненно развитою рефлексиею, у которого две крайности, наивная непосредственность и глубокий психологический анализ, слиты вместе, не противореча друг другу…». Куда более прямо он высказался уже в другом тексте, «Русских общественных заметках»: «Начни глаголать разными языками г. Достоевский после своего «Идиота»… это, конечно, ещё можно бы, пожалуй, объяснять тем, что на своём языке ему некоторое время конфузно изъясняться». 

Но язвительнее всех выступил сатирик Дмитрий Минаев — он отозвался на публикацию не рецензией, а эпиграммой:

У тебя, бедняк, в кармане
Грош в почёте — и в большом,
А в затейливом романе
Миллионы нипочём.
Холод терпим мы, славяне,
В доме месяц не один.
А в причудливом романе
Топят деньгами камин.
От Невы и до Кубани
Идиотов жалок век,
«Идиот» же в том романе
Самый умный человек.

Подобные колкие отзывы появлялись и после публикации романа. Михаил Салтыков-Щедрин в 1871 году вспоминает об «Идиоте» в отзыве на совсем другой роман, «Светлова» Иннокентия Омулевского Иннокентий Васильевич Омулевский (настоящая фамилия — Фёдоров; 1836–1883) — прозаик, поэт. Начал заниматься литературой в начале 1860-х годов: печатался в «Современнике» и «Русском слове». Приобрёл известность благодаря роману «Светлов, его взгляды, его жизнь и деятельность» (1871), его переиздание в 1874 году было запрещено цензурой. Публикация второго романа «Попытка — не шутка» тоже была запрещена, автора арестовали за антиправительственные высказывания, но вскоре освободили за недоказанностью обвинений. В конце жизни Омулевский сильно нуждался, в 1883 году умер от разрыва сердца. ⁠ . В нём он упоминает о Достоевском как о литераторе исключительном «по глубине замысла, по ширине задач нравственного мира». Но здесь же обвиняет его в том, что эта «ширина задач» в «Идиоте» реализуется не самыми очевидными средствами. «Дешёвое глумление над так называемым нигилизмом и презрение к смуте, которой причины всегда оставляются без разъяснения, — всё это пестрит произведения г. Достоевского пятнами совершенно им не свойственными и рядом с картинами, свидетельствующими о высокой художественной прозорливости, вызывает сцены, которые доказывают какое-то уже слишком непосредственное и поверхностное понимание жизни и её явлений».

Образ Рогожина в романе «Идиот» Достоевского

Параллельная прямая

Парфён Семёнович Рогожин, молодой человек «небольшого роста, лет двадцати семи, курчавый и почти черноволосый, с серыми маленькими, но огненными глазами», – потомственный русский купец.

Если сюжетное ядро романа можно условно представить в виде равностороннего любовного треугольника (Настасья Филипповна – князь Мышкин – Аглая Епанчина), причём с каждой из сторон этого треугольника будет соприкасаться немало привходящих тем и мотивов, то линию Парфёна Рогожина можно вообразить в виде прямой линии, строго параллельной той, что связывает Настасью Филипповну и князя Мышкина. Причём линия Рогожина не имеет никаких отклонений и не связана ни с какими привходящими мотивами. Такова уж натура Парфёна, человека прямого, на мелочи не разменивающегося.

Цельный характер

Настасья Филипповна так до конца и не поняла всей силы страсти к ней Парфёна и всего рокового для него (да и для себя самой) значения их встречи. Во всём остальном, говоря о Рогожине и глядя на портрет его скопившего два миллиона отца, она совершенно права:

— Ты вот точно такой бы и был… У тебя… сильные страсти, такие страсти, что ты как раз бы с ними в Сибирь, на каторгу, улетел, если б у тебя тоже ума не было, потому что у тебя большой ум есть… Ты всё баловство это скоро бы и бросил. А так как ты совсем необразованный человек, то и стал бы деньги копить… И уж так бы ты свои деньги полюбил, что и не два миллиона, а пожалуй бы и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и помер, потому у тебя во всём страсть, всё ты до страсти доводишь.

Образованная и начитанная Настасья Филипповна при этом исходит, конечно, из чисто литературного образа – пушкинского Скупого Рыцаря, чья страсть к деньгам сродни любовной страсти:

Как молодой повеса ждёт свиданья
С какой-нибудь развратницей лукавой
Иль дурой, им обманутой, так я
Весь день минуты ждал, когда сойду
В подвал мой тайный, к верным сундукам.

И, разумеется, он Рыцарь при своей Прекрасной Даме, и вовсе не скупой. Мрачная ирония состоит в том, что за одну ночь с этой Прекрасной Дамой он готов выложить сто тысяч.

Однако у приведённой выше характеристики Рогожина Настасьей есть одна важная особенность: мы слышим её в пересказе самого же Рогожина. И сослагательное наклонение в этом, им пересказанном, монологе принадлежит несомненно ему самому. Ни за что, ни при каких условиях не променяет он свою мечту о Прекрасной Даме ни на какие миллионы, никогда он не изменит этой страсти, которая в финале романа и приведёт его в Сибирь, на каторгу.

Рогожин, Мышкин и Россия

Подобно тому, как Настасья Филипповна считает Рогожина способным бросить «баловство» (т. е. её) ради миллионов, так князь Мышкин, убеждённый «в некоторых достоинствах» Рогожина, пытается хотя бы попробовать увлечь его своими идеями. Кроме искреннего убеждения в необходимости Рогожину, как истинно русскому человеку, его идей о России и в важности искреннего служения России таких людей, как Рогожин, князь имеет на уме, как чуть ли не ещё более важную цель, отвлечь Рогожина от Настасьи Филипповны. Ибо убеждён в гибельности сближения между ними для обоих и на вопрос Гани Иволгина о том, женился бы Рогожин на Настасье, отвечает:

— Женился бы, а чрез неделю, пожалуй, и зарезал бы её.

Но что же за «идеи» предлагает Мышкин Рогожину? Об этих их московских разговорах в романе упоминается весьма смутно. Интересно, что и Настасья предлагает Рогожину:

— Ты бы образил себя хоть бы чем, хоть бы «Русскую историю» Соловьёва прочёл…

«Образить – словцо народное, — замечает (позднее, в «Дневнике писателя») автор романа: – дать образ, восстановить в человеке образ человеческий». И добавляет: «Слышал от каторжных».

А Рогожин купил себе новый садовый нож и закладывал им Соловьёва. Потом этим же ножом он и зарезал Настасью Филипповну, что, в общем. не без символизма…

Рогожин и Настасья Филипповна

Роман начинается рассказом в поезде: Парфён сообщает Мышкину о своей любви к Настасье Филипповне. Развязка романа: она, уже собравшись венчаться с Мышкиным (которого она любит, считая себя его недостойной), прямо из-под венца убегает с Рогожиным (которого она не любит, считая его себя недостойной), уже наверное зная, что тот её убьёт. Что незамедлительно и происходит.

До этого случая с несостоявшимся венчанием с Мышкиным Настасья Филипповна точно так же, до самого последнего момента, готовилась (в Москве) обвенчаться с Рогожиным, от которого тогда убежала к Мышкину. К Рогожину Настасья Филипповна шла «как в воду», т. е. фактически на самоубийство. И ей, конечно, ничего не стоило спровоцировать обладателя новенького садового ножа, заложенного в «Русскую историю». Однако никаких подробностей уже последнего конфликта между ними автор не сообщает, считая гибель своей героини роковой и неизбежной.

• «Идиот», анализ романа
• «Идиот», краткое содержание по частям романа Достоевского
• Образ Настасьи Филипповны в романе Достоевского «Идиот»
• Образ князя Мышкина в романе «Идиот» Достоевского
• «Преступление и наказание», анализ романа
• Анализ образов главных героев в романе «Преступление и наказание»
• «Братья Карамазовы», краткое содержание по главам романа Достоевского
• «Белые ночи», краткое содержание по главам повести Достоевского
• «Белые ночи», анализ повести Достоевского
• «Братья Карамазовы», анализ романа Достоевского
• «Бедные люди», анализ романа Достоевского
• «Бесы», краткое содержание по главам романа Достоевского
• «Униженные и оскорбленные», анализ романа Достоевского
• «Бедные люди», краткое содержание романа Достоевского
• «Мальчик у Христа на елке», анализ рассказа Достоевского

По произведению: «Идиот»

По писателю: Достоевский Федор Михайлович

Развитие образов Мышкина и Рогожина в романе Ф. М. Достоевского «Идиот» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Р.Б. Щетинин

РАЗВИТИЕ ОБРАЗОВ МЫШКИНА И РОГОЖИНА В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «ИДИОТ»

Исследуются особенности диалога античной и христианской традиций в романе Ф.М. Достоевского «Идиот». В этом контексте проведен анализ двух главных персонажей романа — Мышкина и Рогожина. Сделаны выводы о необходимости рассмотрения различных культурных традиций в творчестве Ф.М. Достоевского не по отдельности, а в их диалогическом единстве.

Одной из важных задач современного литературоведения является осмысление творчества русских писателей в общем контексте мировой литературы. Произведения Ф.М. Достоевского не являются исключением и могут быть вписаны в широкий литературный контекст. При этом необходимо отметить, что различные культурные традиции в его творчестве чаще всего рассматриваются по отдельности, в то время как они существуют в диалогическом единстве. Так, наряду с христианской традицией в произведения писателя входит и античная, которая вступает с ней в диалог. Рассмотрение взаимодействия этих двух культурных парадигм в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» на различных уровнях помогает приблизиться к глубинному смыслу произведения. Покажем, как реализуется диалог античной и христианской традиций в образах главных героев романа — Мышкине и Рогожине.

Образ князя Мышкина соотносится с образом Иисуса Христа. Об этом пишут такие исследователи творчества Ф.М. Достоевского, как И.А. Битюгова (в комментариях к роману), И. Бурдина [1], Г.Г. Ермилова [2], Р.Г. Назиров [3], А.Е. Кунильский [4] и многие другие. Хотя ряд исследователей, например Л. Мюллер [5], Г.К. Щенников [6], Л. Левина [7] и другие, ставят это под сомнение. Необходимо отметить, что сам Ф.М. Достоевский в черновиках к роману трижды записывает на полях «Князь Христос» (IX, 246, 249, 253), и это, как нам кажется, свидетельствует о соотнесённости князя Мышкина с Христом.

С другой стороны, образ Парфёна Рогожина соотносится, на наш взгляд, с образом Диониса. На это указывают постоянные появления Рогожина с шумной компанией пьяных людей низкого происхождения, которые могут быть соотнесены с охмелевшими от вина сатирами, являющимися необходимыми спутниками Диониса. Отметим, что к середине романа свита Рогожина исчезает, что связанно с уменьшением инфернальной семантики вокруг этого образа. Ватага дважды появляется в начале романа: на квартире у Гани Иволгина и на именинах Настасьи Филипповны. При этом они тоже всегда «охмелевшие»: «В высшей степени “готовых” опять-таки никого из них не было» (VIII, 163).

На сходство с Дионисом указывает и портрет Рогожина: Парфён «…был небольшого роста, лет двадцати семи, курчавый и почти чёрноволосый, с серыми маленькими, но огненными глазами» (VIII, 5). Греческий же бог, согласно античным мифам, был «тёмнокудрым».

Помимо дионисийской символики в образе Рогожина присутствует ещё и христианская, и при том двойная: божественная и сатанинская. Сами сатиры были трансформированы в христианстве в чертей, сохранив копыта и хвосты. Таким образом, Рогожин через дио-

нисийское начало соотносится с инфернальным миром. Это можно проследить на множестве примеров. Но уже в первоначальном портрете Рогожина начинает проступать и божественная символика, которая приобретёт своё наибольшее значение в конце романа и будет связана с темой перерождения Рогожина. Здесь она пока только намечается. Вот портрет Рогожина, который несёт в себе одновременно три начала: дионисийство, божественность и сатанизм. «Особенно приметна была в этом лице его мёртвая бледность, придававшая всей физиономии молодого человека измождённый вид, несмотря на довольно крепкое сложение, и вместе с тем что-то страстное, до страдания, не гармонировавшее с нахальною и грубою улыбкой и с резким, самодовольным его взглядом» (VIII, 5). В этом описании «крепкое сложение», «что-то страстное» — это от Диониса; «мёртвая бледность», «нахальная и грубая улыбка» и «резкий, самодовольный взгляд» — от Сатаны; «измождённый вид» и «страдание» — от Иисуса Христа. Далее в романе он вначале два раза именуется «черноволосым», а затем везде «черномазым». Это, в свою очередь, соотносит его с чёртом, т. к. «черномазый» -это одно из прозвищ чёрта.

Интересен у Рогожина и мотив бегства от отца: он уезжает от него в Псков. Здесь важен топос его бегства: многие исследователи указывают на важность географического фактора в рамках художественного произведения. Ю.М. Лотман замечает по этому поводу: «Характерно, что в русской литературе география становится одним из доминирующих художественных средств выражения» [8. С. 161]. На мифологизированные стереотипы любой народности существенное влияние оказывает изначальное географическое положение, формирующее впоследствии так называемый культурный ландшафт. «Г еографические образы, — утверждает Д.Н. Замятин, — есть не что иное, как особый язык, язык пространственной культуры, которая как бы модифицирует сама себя в зависимости от места, страны, региона» [9. С. 6].

Город Псков, наравне с Великим Новгородом и Киевом, является центром христианской культуры. Пространство оказывается для Парфёна чужим, инородным, т.к. в начале романа он ещё сильно связан с инфернальным началом. Приехав в Псков, Рогожин слёг в горячке и пробыл в ней всё время своего нахождения в этом городе. Больной он и выезжает обратно в Петербург. Но в чужое пространство герой попадает из-за страха смерти от рук своего отца, который внушает Парфёна, по словам Лебедева, «калиновым посохом», связанным с обширной инфернальной семантикой в русском фольклоре (встреча с Чудо-Юдой или Змеем в сказках происходит на калиновом мосту и др.).

Мотив бегства от несущего смерть отца очень характерен для Диониса. При рождении он чуть не погиб от своего родного отца Зевса, который явился к его матери Семеле во всём величии бога-громовержца, царя Олимпа. В другой раз Диониса уносит Аполлон от его приёмного отца Атаманта, который в безумии хочет убить свою жену Ино и всех её детей.

Как указывает исследователь М. С. Альтман [10], фамилия Рогожина происходит от названия старообрядческого кладбища. В Москве было Рогожское кладбище, которое в обиходе называли «Рогожа», с раскольничьим центром, называвшимся «Рогожинское согласие». Но в то же время через свою фамилию Рогожин будет соотноситься и с античной мифологией. Его фамилия образована от названия кладбища «Рогожа» при помощи суффикса -ин, который в словообразовании русского языка обозначал принадлежность по отцу. Таким образом, получается, что Рогожин — сын «Рогожи», т.е. кладбища. Согласно античной мифологии богом подземного царства мёртвых является Плутон. Отсюда следует, что Рогожин — сын Плутона.о;, ои — полевая мышь, которая как животное, видящее в темноте, служило символом всевидящего бога. Одним из компонентов божественности Аполлона была мышь-прорицательница. С мышами связывали болезни и излечение от них. Сминфей, первоначально дух-прорицатель, принимавший образ мыши, возник как бог врачевания и разрушения, но затем эллины отождествили его с Аполлоном. Таким образом, через свою фамилию Мышкин может быть соотнесён с Аполлоном.

Показательна и первая встреча Мышкина с Настасьей Филипповной в доме у Ганечки, когда последний наносит князю пощечину. В этот момент Рогожин называет Мышкина овцой: «И будет каяться! — закричал Рогожин, — будешь стыдиться, Ганька, что такую… овцу (он не мог приискать другого слова) оскорбил!» (VIII, 99). Исследователь античных мифов Н.А. Кун пишет: «В Аркадии (центральная часть Пелопоннеса) Аполлон почитался как охранитель стад и изображался в виде барана» [11. С. 24]. А.Ф. Лосев пишет: «Зооморфизм Аполлона проявляется в его связи и даже полном отождествлении с вороном, лебедем, мышью, волком, бараном» [12. С. 93].

Соотнесение Мышкина с Аполлоном вносит в трактовку романа дополнительный контекст: Мышкин и Рогожин могут быть представлены как Аполлон и Дионис, т.е. как созидающее и разрушающее начала. Это также позволяет увидеть и неоднозначность этих

двух образов. А.Ф. Лосев говорит об Аполлоне, что тот «…включал в свой образ архаические и хтонические черты догреческого и малоазийского развития (отсюда разнообразие его функций — как губительных, так и благодетельных, сочетание в нём мрачных и светлых сторон). Образ Аполлона соединяет воедино небо, землю и преисподнюю» [12. С. 92]. Отсюда неоднозначность образа князя Мышкина в романе. Следует указать на неоднозначность самой номинации данного персонажа: он — князь. А данный титул сразу же отсылает к образу другого князя — Князя Тьмы, т.е. к Дьяволу. Не случайно, на наш взгляд, так часто Лев Николаевич даётся именно в номинации «Князь Мышкин». Это говорит о неоднозначности образа Мышкина, который совмещает в себе черты Иисуса Христа и Князя Тьмы.

Исследователь В.В. Дудкин в статье «Достоевский и Евангелие от Иоанна», основываясь на рукописи Ницше, говорит о том, что Евангелие от Иоанна (на которое опирался в своём творчестве Достоевский) выросло на базе древнегреческой трагедии. Он, в частности, пишет: «Жизнеописание Христа в Евангелии от Иоанна определённо перекликается с великими образцами древнегреческой трагедии, и, напротив, античная трагедия является прамоделью трагического пути Христа» [13. С. 346]. И далее: «Временная структура Евангелия от Иоанна обнаруживается в “чистом виде” в романе Достоевского «Идиот» [13. С. 346]. Также этот исследователь говорит об аналогии между Христом и Дионисом, приводя два доказательства этого сравнения:

1. Изначально древнегреческая трагедия изображала только Диониса и его страдания.

2. В Христе и Дионисе — при всех и очевидных их различиях — воплощено жизнеобновительное начало через смерть. Дионис — это тоже умирающий и воскресающий бог, как и Христос.

Другой исследователь, Р.Г. Назиров, в статье «О прототипах некоторых персонажей Достоевского» пишет о том, что Мышкин и Рогожин вырастают из одного первоначального образа Идиота, который фигурирует в первых черновиках романа. «В одном из ранних вариантов первый Идиот говорит своему брату: “Или властвовать тирански, или умереть за всех на кресте — вот что только и можно по-моему, по моей натуре, а так просто износиться я не хочу”. В романе нет такого сочетания крайностей в одном герое; эти крайности разделены в лицах князя Мышкина и Рогожина. Но не случайно эти антагонисты — самые близкие друг другу люди» [14. С. 217]. Далее Р.Г. Назиров сравнивает роман «Идиот» с поэмой Фёдора Глинки «Таинственная капля» (1861), написанной на основе апокрифа. Согласно этому тексту во время бегства в Египет Богоматерь одной каплей своего молока спасла умирающего ребенка, который потом становится разбойником. Именно его распяли на кресте вместе с Христом и другим преступником. Разбойник и Христос оказываются молочными братьями. По мнению Р.Г. Назирова, Ф.М. Достоевский мог быть знаком с произведением Глинки и использовать этот мотив в своём романе: Рогожин и Мышкин являются молочными братьями, т.к. один из них соотносим с разбойником, а другой с Христом.

Таким образом, на основе всего вышеизложенного можно сказать, что один первоначальный образ Идиота

из черновиков романа распадается на два — Мышкина-Христа и Рогожина-Диониса. Тема братства этих двух героев широко развивается в романе. Например, мать Мышкина — дочь московского купца третьей гильдии, и Рогожин тоже из купцов. В самом начале романа подчёркивается момент их единства словом «оба»: «В одном из вагонов третьего класса, с рассвета, очутились друг против друга, у самого окна, два пассажира — оба (здесь и далее выделено мной. — Р.Щ.) люди молодые, оба почти налегке, оба не щегольски одетые, оба с довольно замечательными физиономиями и оба пожелавшие, наконец, войти друг с другом в разговор» (VIII, 5). О двух героях говорится как об одном, в этом некий момент синтеза. Заметим также, что их встреча происходит на рассвете, который, на наш взгляд, символизирует начало нового дня для Рогожина, т.е. его духовного возрождения.

Братство подчёркивает и сцена обмена крестами. Финальная встреча этих двух героев начинается фразой Рогожина: «Лев Николаевич, ступай, брат, за мной, надоть» (VIII, 500). О братстве князя Мышкина и Пар-фёна Рогожина в финале романа говрит и исследователь А. Мановцев.

На единство этих двух персонажей указывает и сопоставление Мышкина с Аполлоном, а Рогожина — с Дионисом. А.Ф. Лосев пишет: «Соединение в образе Аполлона рациональной ясности и тёмных стихийных сил подтверждается теснейшими связями Аполлона и Диониса, хотя это божества-антагонисты: один по преимуществу бог светлого начала, другой — бог тёмного и слепого экстаза; но после VII века до н.г|. Таким образом, через образ девы, или Афины, Рогожин связывается с женским началом.

Можно предположить, что на протяжении всего романа Парфён Рогожин проходит свой духовный путь к вере, который для него начинается со встречи с князем Мышкиным. В этом плане характерно, что встреча двух героев происходит на рассвете.

При первой встрече в вагоне Рогожин говорит Мышкину: «Князь, неизвестно мне, за что я тебя полюбил» (VIII, 13). И далее: «Ну коли так, — воскликнул Рогожин, — совсем ты, князь, выходишь юродивый, и таких, как ты, Бог любит!» (VIII, 14).

У Рогожина открывается духовное зрение, и именно он первым видит святость Мышкина, которая, согласно древнерусскому народному представлению, заключается именно в юродстве. И буквально сразу же после этого следует фраза: «Скоро шумная ватага удалилась по направлению к Вознесенскому (подчеркнуто мной. — Р.Щ.) проспекту» (VIII, 14). И хотя «ватага» — это ещё пока свита Диониса, но Рогожин уже направляется к своему грядущему Воскресению.

В следующий раз семантика духовного возрождения появится во второй сцене, когда Мышкин придёт в дом Рогожина. Парфён удивлён, «точно в посещении князя он находил что-то невозможное и почти чудесное» (VIII, 170). Для Рогожина вновь возникает возможность чудесного воскресения, что подчёркивается семантикой словосочетания «что-то невозможное и почти чудесное», хотя «…бледность и как бы мелкая, беглая судорога всё ещё не покидали лица Рогожина» (VIII, 171). Инфернальные черты пока ещё остаются.

При Мышкине в Рогожине просыпается вера. Во время их разговора князь говорит: «Когда я с тобой, то ты мне веришь, а когда меня нет, то сейчас перестаёшь верить и опять подозреваешь» (VIII, 174). И далее он подчёркивает следующий факт: «А мне на мысль пришло, что если бы не было с тобой этой напасти, не приключилась бы эта любовь, так ты, пожалуй, точь-в-точь как твой отец бы стал, да и в весьма скором времени» (VIII, 178). Таким образом, любовь к Настасье Филипповне является для Рогожина спасительной, у него есть путь к изменению, к возрождению.

Огромную важность в связи со всем вышесказанным приобретает третья финальная сцена, которую условно можно назвать сценой прощения. Особенно остро в ней начинает звучать для Мышкина тема Христа. Мышкин гладит щёки и волосы Рогожина и тем самым прощает его. Заметим, что у Аполлона есть такое качество: он очищает людей, совершивших убийство. Именно очищение и даёт Мышкин Рогожину.

Таким образом, в результате проведенного анализа можно видеть, что только рассмотрение одновременно христианской и античной традиций позволяет раскрыть истинный смысл произведения. Рассматривая отдельно эти аллюзии, мы теряем ряд важных идей романа, неправильно рассматриваем конфликт всего произведения.

Нами было выявлено, что наравне с князем Мышкиным фигура Парфёна Рогожина играет важную роль в романе. Всё произведение строится как духовный путь языческого Рогожина к христианской вере. И на всём протяжении этого пути христианское начало в нём борется с языческим. По сути, абсолютной победы христианского в Рогожине в романе нет, но указаны перспективы его перерождения. Любовь к Настасье Филипповне является спасительной для него, хотя он и приносит её по языческому обряду в жертву.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бурдина И. Живописный образ Христа в структуре романа Ф.М. Достоевского «Идиот» // Достоевский и мировая культура: Альманах. М.:

Классика плюс, 1998. С. 44-54.

2. Ермилова Г.Г. Роман Ф.М. Достоевского «Идиот»: Поэтика, контекст: Автореф. дис. … д-ра филол. наук. Иваново, 1999. 49 с.

3. Назиров Р.Г. Творческие принципы Ф.М. Достоевского. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1982. 160 с.

4. Кунильский А.Е. О христианском контексте в романе Ф.М. Достоевского «Идиот» // Евангельский текст в русской литературе XVIII-

XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч. трудов / Отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1998. Вып. 2. С. 391-408.

5. Мюллер Л. Образ Христа в романе Достоевского «Идиот» // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисцен-

ция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч тр. / Отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1998. Вып. 2. С. 374-384.

6. ЩенниковГ.К. Художественное мышление Ф.М. Достоевского. Свердловск: Средне-Уральское книж. изд-во, 1978. 176 с.

7. Левина Л. Некающаяся Магдалина, или Почему князь Мышкин не мог спасти Настасью Филипповну // Достоевский в конце ХХ века: Сб. ст.

/ Сост. К.А. Степанян. М.: Классика плюс, 1996. С. 343-369.

8. Лотман Ю.М. Современность между Востоком и Западом // Знамя. 1997. № 9. С. 152-169.

9. ЗамятинД.Н. Гуманитарная география: Пространство и язык географических образов. СПб.: Алетея, 2003. 218 с.

10. Альтман М.С. Имена и прототипы литературных героев Достоевского // Ученые записки Тульского гос. пед. ин-та. 1958. Вып. 8. С. 131-

150.

11. Кун Н.А. Легенды и мифы Древней Греции / Подг. к изд. А.Г. Бокщаниным. Алма-Ата: Жалын, 1985. 384 с.

12. Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. С.А. Токарев. М.: Сов. энцикл., 1980-1982. Т. 1. 672 с.

13. Дудкин В.В. Достоевский и Евангелие от Иоанна // Евангельский текст в русской литературе XVIII-XX веков: Цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр: Сб. науч тр. / Отв. ред. В.Н. Захаров. Петрозаводск: Изд-во Петрозавод. ун-та, 1998. Вып. 2. С. 337-348.

14. Назиров Р.Г. О прототипах некоторых персонажей Достоевского // Достоевский. Материалы и исследования: Сб. ст. Л.: Наука, 1974. Т. 1. С. 202-219.

Статья представлена научной редакцией «Филология» 16 октября 2007 г.

Парфен Семенович Рогожин в «Идиоте»

Парфен Семенович Рогожин

Несколько загадочный, но явно жестокий и нестабильный молодой человек, Рогожин отчаянно хочет жениться на Настасье, но ясно, что он нанесет ей какой-то вред, когда сделает это.

Знаете, что было бы полезно при разговоре о Рогожине? Если мы, может быть, немного вернемся во времени и поговорим о самом первом полностью злом персонаже в литературе. Правильно, люди, мы говорим о Шекспировском Яго (из Отелло ).

Конечно, до этой пьесы было много-много вымышленных плохих парней. Но у всех предыдущих плохих парней была одна вещь, которая делала их немного менее пугающими в глазах публики: мотив. Причина, по которой они сделали то, что они сделали — месть, любовь, амбиции, все, на что аудитория могла указать как на разумную причину, и расслабиться, потому что вселенная все еще имела смысл.

Но внезапно мы получаем Яго, который делает то, что делает, без какой-либо причины, которую мы можем понять.Более того, в конце пьесы он отказывается объясниться, говоря, что больше никогда не будет говорить ни о чем из этого, насмехаясь: «Все, что вы знаете, вы знаете». Есть что-то в этой необъяснимости, что делает его намного страшнее, чем ваш обычный убийца, не так ли? Тот же эффект производят наши любимые злодеи из научной фантастики — Борг из Star Trek или планета Солярис из Solaris .

И в Рогожине есть довольно значительный кусок того Яго-стиля просто откровенного зла без причины.Некоторые критики жалуются, что он не очень продуманный персонаж, но, может быть, именно в этом суть. Все в нем — от его жутких, навязчивых глаз, которые с любого расстояния могут увидеть Мышкин или Настасья; в его мрачный, унылый, ужасный дом; к той пугающей картине с изображением мертвого Христа, которую он повесил в своей комнате, — все это складывается в своего рода сверхъестественную ауру зла, но в то же время ни к чему осязаемому.

Неважно, сколько мы о нем знаем, мы все еще не знаем, почему он убивает Настасью, когда он, наконец, убивает — и он даже не пытается объясниться, когда у него есть шанс.Вот все, что он может рассказать об этом Мышкину после того, как Мышкин его спросит, « [T] меня — как ты — ножом? — тем самым?»:

«Да, тем самым».

«Подожди, я хочу спросить тебя еще кое о чем, Парфен; о всяких вещах; но сначала скажи мне, ты собирался убить ее ножом перед моей свадьбой, у церковной двери?»

«Не знаю, знал я или нет», — сухо сказал Рогожин, казалось, немного удивленный вопросом, но не совсем понимающий его.

«Вы никогда не брали с собой нож в Павловск?» «Нет. Что касается ножа, — добавил он, — это все, что я могу вам о нем рассказать». Он помолчал на мгновение, а затем сказал: «Я вынул его из запертого ящика сегодня утром около трех, потому что все это произошло ранним утром. С тех пор это было в книге — и — и — вот что для меня такое чудо, нож вошел не более чем на пару дюймов, прямо под ее левую грудь, а всего не было больше половины столовой ложки крови, не больше.» (4.11)

Что так жутко и поразительно, так это полное отсутствие эмоций — просто холодное и рациональное описание удара ножом. Рогожин настолько воплощает этот злой импульс, что он даже не может составить достаточную временную шкалу, чтобы вспомнить, был ли он все это время планировал убить ее или нет. Но в то же время, посмотрите на уровень детального описания, которое мы получаем о размещении ножа, все в том же тоне, говорит ли он о том, чтобы спрятать его в книге или в груди Настасьи.

Достоевский и вызов Мертвого Христа Ганса Гольбейна

Василий Перов. Портрет Федора Достоевского . 1872. Изображение и исходные данные предоставлены SCALA, Florence / ART RESOURCE, N.Y., artres.com, scalarchives.com

Более 2 миллионов изображений в Artstor теперь доступны для поиска наряду с обширным научным контентом JSTOR, предоставляя вам первоисточники и важную критическую и историческую справку на одной платформе. Эта запись в блоге — одна из серии, демонстрирующей, как эти два ресурса дополняют друг друга, обеспечивая более богатый и глубокий опыт исследования во всех дисциплинах.

В августе 1867 года, вскоре после того, как Федор Достоевский женился на своей стенографистке Анне Сниткиной, пара отправилась в Женеву. Как в медовый месяц, они также спасались от семейной напряженности и преследований со стороны многочисленных кредиторов Федора. По дороге молодожены остановились на день в Базеле и посетили его музей. Именно там у знаменитого писателя «Преступление и наказание » произошла тревожная встреча с произведением искусства, которое вскоре появится в одном из его самых уважаемых романов.

Цитируется Джозефом Франком в Писатель в свое время , Анна писала:

Во всем музее есть только две действительно бесценные картины, одна из которых — Мертвый Спаситель, чудесное произведение, которое ужаснуло меня и настолько впечатлило Федора, что он объявил Гольбейна Младшего живописцем и творцом первого ранга… [ Вся форма [Христа] истощена, ребра и кости ясно видны, руки и ноги изрезаны ранами, все посинели и опухли, как труп на грани разложения.Лицо тоже ужасно мучительно, глаза все еще полуоткрыты, но без выражения и не дают представления о том, что можно видеть. Нос, рот и подбородок все синие; все это так сильно похоже на настоящий труп … Федор, тем не менее, полностью увлекся им и в желании рассмотреть его поближе сел на стул, так что я был в ужасном состоянии, чтобы он придется заплатить штраф, как здесь всегда. [1]

Два года спустя вышел в свет роман Достоевского Идиот ; в нем копия «Мертвого Христа» Гольбейна потрясает главного героя так же сильно, как оригинал — автора.Увидев картину, принадлежащую коррумпированному Рогожину, князь Мышкин восклицает: «Да ведь вера человека может быть испорчена, глядя на эту картину!» [2]

Ганс Гольбейн Младший. Мертвый Христос . 1521-1522. Изображение и исходные данные: Erich Lessing Culture and Fine Arts Archives / ART RESOURCE, N.Y., artres.com

Достоевский далее описывает тревожный эффект картины голосом чахоточного Ипполита:

Когда я встал, чтобы запереть за ним дверь, я вдруг вспомнил картину, которую заметил у Рогожина в одной из его самых мрачных комнат, над дверью.Он сам указал мне на это, когда мы проходили мимо него, и я полагаю, что простоял перед ним добрых пять минут. В этом не было ничего художественного, но картина вызывала у меня странное дискомфорт. Он представлял Христа, только что снятого с креста. Мне кажется, что художники, как правило, изображают Спасителя, как на кресте, так и снятом с него, с великой красотой все еще на Его лице. Эту чудесную красоту они стремятся сохранить даже в моменты глубочайшей агонии и страсти.Но в картине Рогожина такой красоты не было. Это было изображение бедного искалеченного тела, которое, очевидно, перенесло невыносимые страдания еще до своего распятия, полное ран и синяков, следов жестокости солдат и людей и горечи того момента, когда Он пал с крестом — все это в сочетании с мукой самого распятия.

Лицо было изображено так, как будто все еще страдает; как будто тело, только что мертвое, все еще почти дрожало от агонии.Картина была чистой природы, потому что лицо не было украшено художником, но было оставлено таким, каким оно было естественно, кем бы ни был страдалец, после таких мучений […] Странно смотреть на эту ужасную картину искалеченного трупа Спасителя, и задать себе этот вопрос: «Предположим, что ученики, будущие апостолы, женщины, которые следовали за Ним и стояли у креста, все они верили в Него и поклонялись Ему, — предположим, что они видели это измученное тело , это лицо такое искалеченное, истекающее кровью и синяками (и они, должно быть, видели это) — как они могли смотреть на это ужасное зрелище и все же верить, что Он воскреснет? »[3]

Зачем Достоевскому, набожному верующему, так подробно рассказывать о картине, вызывающей сомнения в божественности Христа, в его книге?

Вы можете возразить, что вызов, который он почувствовал в книге Гольбейна Dead Christ , перекликается с тем эффектом, который он намеревался оказать на читателей The Idiot .Как выразился Франк Гуан в книге The Baffler , в своих великих романах Достоевский проводит «строгий и безжалостный краш-тест своих христианских убеждений против существующей социальной реальности» [4] — другими словами, он противостоит своим убеждениям (и убеждениям). его читателей) точно так же, как и тревожно реалистичное изображение тела Христа Гольбейном. Джозеф Франк соглашается, объясняя, что «в Гольбейне Младшем Достоевский ощутил побуждение, столь похожее на его собственное, — противопоставить христианской вере все, что отрицает ее, и все же преодолеть это противостояние с новым разожженным (даже если человечески трагическим) утверждением.”[5]

— Джованни Гарсия-Фенек

1 «В поисках романа». Достоевский: писатель своего времени, Фрэнк, Джозеф, 549. Princeton University Press, 2010. https://www.jstor.org/stable/j.ctt7t0bx.45

2 Достоевский, Федор. Идиот. Проект Гутенберг. https://www.gutenberg.org/ebooks/2638 (по состоянию на 15 июня 2019 г.)

3 Там же.

4 Гуань, Франк. «Заблудшие в Отечестве». The Baffler, май 2019 г. https://www.jstor.org/stable/26639751

5 Франк, 550.

Больше публикаций на Artstor:

Рогожин идиот Достоевский. Парфен Рогожин. Отрывок, характеризующий Парфена Рогожина

Роман «Идиот» — один из самых любимых читателей Федора Михайловича Достоевского. Работа дает множество глубоких и проникновенных человеческих образов. Читатель не сможет остаться к ним равнодушным. В своем творчестве автор воплотил свою главную мечту — создать образ идеального, позитивного человека. Но можно полностью раскрыть значение хороших и положительных качеств, противопоставив их отрицательным.

Парфен Семенович Рогожин стал одним из отрицательных героев. Это был молодой человек около двадцати семи лет. Он происходил из обеспеченной семьи. Его отец был значительным гражданином в обществе. После смерти он оставил сыну огромный капитал. Несмотря на большое состояние, старый купец сурово воспитывал сына. Дом никогда не был богат роскошной мебелью.

Внешне Парфен отличался небольшим ростом с вьющимися черными волосами. Приплюснутый нос, тонкие губы и маленькие сверкающие глаза выдавали в нем мрачность и суровость.Его лицо часто было бледным, и, несмотря на сильное телосложение, он выглядел изможденным. По натуре это был самодовольный молодой человек, на лице которого не раз можно было заметить нахальную, грубую и насмешливую улыбку.

Рогожин уделял мало времени своему образованию. Все, что он, вероятно, научился, — это писать и читать. Его больше привлекала буйная жизнь пьяницы, участвовавшей в многочисленных кутежах и прочих безобразиях.

Любовь не проходит мимо такого отрицательного героя. Однажды он понимает, что страстно любит Настасью Филипповну.Это была молодая красивая дворянка, в которую был влюблен и князь Мышкин. Парфен любой ценой пытается завоевать даму, добиться ее расположения и любви. Он безудержно ревновал свою избранницу к сопернице. Читателю невозможно понять и принять такую ​​любовь. Скорее, это была смесь страстного влечения и в то же время огромной ненависти к объекту его желания. Он ненавидел Настасью за то, что она заставляла его претерпевать различные унижения. Не пытаясь справиться со своими негативными переживаниями, он приходит к такому результату, что убивает Настасью Филипповну.Он сам попадает в тюрьму.

В представленном автором образе Рогожина Парфена он раскрывает причины, мешающие людям любить. Он не умел любить, понимать и прощать. Причиной тому была его собственная гордость и чувство собственного достоинства. Его главным жизненным стремлением было самоутвердиться и превозноситься над другими. В результате человек с такими пороками наоборот теряет лицо. Своими действиями он лично приносит себе боль и страдания. Такие люди никогда не могут быть счастливыми, потому что счастье заключается в том, чтобы проявлять любовь к другим.

Произведение Парфена Семеновича в романе Идиот

«Идиот» — произведение, которое уважают во всем мире. Образы героев романа полны глубины, чтения, проникнуты симпатией к ним, как к живым людям. Федор Михайлович Достоевский показал идеального человека во всех качествах. Но невозможно увидеть свет до наступления темноты. Поэтому в романе тоже есть антагонисты. Один из них — Парфен Семенович Рогожкин.

Это молодой человек двадцати семи лет, невысокий, коренастый, с черными вьющимися волосами. Его лицо было таким же бледным, как у мертвеца. Тонкие губы, изображающие нахальную улыбку, маленькие глазки, сверкающие дьявольским огоньком, не добавляли доброты его образу. Он выглядел суровым и измученным.

Отец Парфена Семеновича был зажиточным человеком, но обставлен их дом был довольно скромно и даже мрачно. Несмотря на то, что Рогожкин воспитывался в суровости, он все же вырос буйным человеком, любящим жизнь пьяницы.

Сам он был вспыльчивым человеком, которого невозможно было обуздать. Он заложник собственного эго. Жадность, желание возвыситься над другими делают его жизнь невыносимой, но он не в состоянии покончить с ней. Жизнь тех, кто хоть ненадолго был связан с Рогожкиным, навсегда приобретает зловещую тень.

Но любви покорны все, даже такой отрицательный персонаж. Парфен Семенович влюбляется в красивую дворянку Настасью Филипповну. Рогожкину предстоит пройти через настоящие испытания, чтобы завоевать расположение Настасьи, сердце которой до сих пор принадлежит другому.Из-за этого его любовь приобретает негативный оттенок, он начинает ненавидеть объект своего желания. Пытаясь справиться с душевными мучениями, он закалывает возлюбленную ножом, после чего долгое время проводит в бессознательном состоянии, страдая из-за своего поступка. Признаваясь во всем, он уезжает в Сибирь на пятнадцать лет.

Образ Парфена Семеновича рассказывает нам о границах, которые мешают нам любить и жить счастливо. Его гордость взяла верх над чувствами к другому человеку.Рогожкин изначально не умел любить, он только страстно желал. Мысль о том, что Настасья ему не принадлежит, подействовала на него деструктивно. Он забрал ее жизнь, просто чтобы больше не испытывать обжигающую его ревность. Рогожкин символизирует противоположность всего хорошего и светлого, что может быть в человеке. Это образ тьмы, зла и безумия. Но только на этом фоне можно по-настоящему оценить всепрощающее добро.

Несколько интересных композиций

Жизнь Катерины довольно сложна: постоянные притеснения родственников, незавидная жизнь в имении, частые переживания — все это отражается в мыслях и чувствах героини.

• Обломовская композиция и обломовщина в романе Гончарова «Обломов»

  В романе Ивана Александровича Гончарова описаны тяжелые события, смена власти дает о себе знать. Илья Ильич Обломов — молодой помещик, привыкший жить крепостными крестьянами

На первых страницах романа в вагоне Петербургско-Варшавской железной дороги рассказ Рогожина о себе и о встрече с Настасьей Филипповной — это изложение всего происходящего в романе.

Это горячее признание незнакомцам — о смерти отца, о том, как на похоронах отца «с парчового покрова на гробу родителя, ночью брат отрезал себе золотые кисти», около миллионного наследство, обжигание рук, и, наконец, про женщину он купил десять тысяч «кулонов», за что меня избил мой отец. Признание грозит катастрофой. В душе Рогожина поселилась страсть, а между ним и предметом страсти — пропасть.В мучительных попытках пересечь эту бездну — трагическое движение характера. Достоевский в «Идиоте» противостоит и переплетается с самыми разными социальными элементами — от высшего общества до самых низших, низменных.

Благодаря своему капиталу Рогожин как бы посередине, он включен в богатые дома. Но компания Рогожина, его постоянное окружение — это полу-преступники, как мухи на мед, приставшие к чужим деньгам. Интерес Достоевского к криминальным хроникам известен. Пожалуй, ни один русский писатель не изучал психологию преступника так глубоко и всесторонне, как Достоевский.Тема криминала, Сибири, каторги то и дело появляется на страницах романа. Но при этом нельзя сказать, что Рогожин является преступником. В нем поселилось непонятное для другого человека чувство — прежде всего для князя Мышкина.

«Не знаю, за что полюбил тебя», — было сказано при первой встрече, а потом это переходит в любовь-ненависть, изнуряющую душу. Неслучайно князь постоянно видит лицо Рогожина. На вокзале, в уличной толпе, в церкви, у закройщика — везде он видит это бледное лицо и горящие глаза.Видит, сразу забывает, потом вспоминает и спрашивает Рогожина, не он ли. Он не скрывает: он есть. По просьбе Парфена пообщались, обменялись крестами — Рогожин как будто отвлек от себя страшную мысль, просил мать благословить его названного брата. Мышкин, бродя по городу, убеждает себя, что Парфен «клевещет на себя; у него огромное сердце, которое может страдать и быть сострадательным. Когда он узнает всю правду и когда он убедится, что за жалкое создание эта безумная, поврежденная, не простит ли он ей все прошлое, все его мучения? Разве он не стал бы ее слугой, братом, другом, провидением? Состраданию постигнет и научит сам Рогожин… »Это логика Мышкина, и в этом свет его души. А Рогожин в это время уже поднимает нож над князем. «Парфьон, я не верю!» — успел крикнуть Мышкин и упал в эпилепсию. Приступ спас ему жизнь.

У Рогожина темная, звериная душа. Присмотревшись к портрету отца, Настасья Филипповна заметила, что Рогожин, если бы он полюбил деньги, «не два миллиона, а может быть, десять накопил, но он бы умер с голоду на своих мешках». Но случилась «беда», одна страсть сменилась другой, и вся жизнь Парфена была сломана.В ужасной агонии, не зная, что делать, чтобы остановить эти мучения, свои и чужие, он идет на убийство. Финальная мизансцена ужасна: у тела мертвой Настасьи Филипповны ночуют в объятиях, как два брата.

В «заключении» Достоевский говорит, что на суде Рогожин хранил молчание, не подтверждал мнение своего адвоката о воспалении головного мозга, напротив, четко и точно вспомнил все мельчайшие обстоятельства произошедшего и выслушал строгие правила. приговор строго и «вдумчиво».После этого автор вкратце упоминает, что многие другие, обычные, герои его романа «живут по-прежнему, мало что изменились, и нам почти нечего передать о них». Итак, характер и судьба Рогожина, Настасьи Филипповны, Мышкина явно далеки от обыденного.

Парфен Рогожин

В романе «Идиот» князь Мышкин предупреждает Настасью Филипповну и Рогожина, уверяя их, что их союз — верная смерть, таким людям сойтись невозможно.У них слишком мало понимания и слишком мало сострадания друг к другу, хотя персонажи явно и очевидно одни из самых любимых самим Достоевским.

Парфен Рогожин — человек, которого не волнует общественное мнение, это не Ганя и не Афанасий Иванович Тоцкий с генералом Епанчиным. Он готов жениться на Настасье Филипповне, даже не задумываясь о том, что скажут люди. Он бесстрашный. Это отчасти увлекательно в начале романа. Его поведение дерзкое и вызывающее (как и Настасья Филипповна, этим она отчасти пленила его).

Его, конечно, беспокоит то, что Настасья Филипповна ставит его в глупое положение в глазах окружающих, вырываясь из-под короны и демонстративно пренебрегая им. Но он не дорожит своей репутацией, не трепещет от страха, как все остальные господа. И запугать его невозможно. Человек необразованный, но глубокий. Он глубже, чем идея о нем среди других, — гораздо более утонченный, но в то же время по сравнению с ним поверхностный и банальный.Рогожин не может говорить так красноречиво, как князь, но он с такой силой чувствует, что душевная боль становится невыносимой, несовместимой с представлениями обыденной жизни.

Эти души (Настасья Филипповна и Рогожин) — как непересекающиеся параллельные линии — похожи, но не способны разглядеть все это друг в друге. Настасья Филипповна и Рогожин ухаживают за своими обидами, каждый в отдельности. И если Рогожин пытается найти язык простой человечности, Настасья Филипповна плотно закрыта от его попыток проникнуть в ее внутренний мир.Это случилось с ней задолго до их знакомства, она обращается к нему в той же стороне, что и к остальным персонажам: притворный беспощадный цинизм, скрывающий свою тайную горечь и раздавленную детскую невинность. И если временами она слегка «оттаивала», замечая в поведении Рогожина определенные нюансы, которые становились ей интересными, то изменение ее отношения к нему все же наталкивалось на запертую дверь, закрытую от окружающих его душ. Только князь, как образ Христа, она не могла не поверить, от других она ожидала непонимания, искажения смысла всех своих слов и действий.

Она видит в Рогожине только страсть и ревность. Собственные эмоции мешают ей присмотреться, забыв о шаблонных человеческих типах и персонажах. Откажитесь от стереотипов и вашего недоверия к мужчинам в целом. Рогожин — не трафарет, его горе — не болезнь гордости. Недаром он не может найти подходящих слов, чтобы это выразить. Ему труднее, чем князю. Но, смущенно и возбужденно говоря в начале романа, потом Рогожин как бы успокаивается — но это ужасное затишье отчаяния, которое не может закончиться восклицаниями или звуками.Он подробно рассказывает князю о том, что сказала и сделала Настасья Филипповна, он живет и дышит только этим, его больше ничего не трогает, не волнует.

Если Рогожин признался, что боялся, то страх он испытывал только перед Настасьей Филипповной. Они оба слепы по отношению друг к другу, не понимают, не чувствуют боли друг друга, каждый занят своими неизлечимыми ранами. Им нужно такое существо, как принц, чтобы уметь высказываться, друг с другом им сложно.Между ними стена. И построен он был внутри Настасьи Филипповны. Для уточнения восприятия эту крепость, строившуюся много лет, нужно разбить, разобрать по камню. Но это задача, которая была не под силу никому. Страх раскрыться кому-либо пересилил ее.

Пыталась сделать это в письмах к Аглае, как могла, но если и это, в ее понимании, «высшее творение» так неправильно ее понимало (или хотело понять), то что говорить о грубом купце? ?

Настасья Филипповна и Рогожин были слишком несчастны, чтобы обрести душевный покой и получить хоть какое-то удовольствие от жизни, но и помочь друг другу не смогли.Сам князь с трудом понимал, что в его отношении к Парфену была доля снисходительности, он как бы учил и наставлял заблудших, и такое высокомерие могло его только разозлить. Рогожин, как и Настасья Филипповна, не хочет «спасаться» в христианском смысле; он скорее погибнет, чем станет объектом чьей-то заботы. Они оба слишком горды и чувствительны к любому проявлению жалости к себе (хотя им это действительно нужно — они просто не признают этого). Мы готовы принять гнев, а не снисходительное участие других.

По сути, они добивают друг друга.

«Может ли что-то появиться на изображении, не имеющем изображения?»

«Идиот» (8; 340)

Однажды после моего репортажа о «Идиоте», прочитанном в Старой Руссе, ко мне подошел незнакомец и представился: «Владимир Ильич … Рогожин». К моему большому сожалению, мне не удалось ничего узнать о человеке (с таким именем, отчеством и такой фамилией!), Который, по его словам, побоялся послушать мой доклад о Рогожине.Да, я сам не хотел бы носить имя героя, образ которого ассоциируется, по крайней мере, для меня, с размышлениями о Судьбе. Вряд ли найдется человек, который никогда в жизни не задумывался о том, существует ли судьба и что она такое. В повседневной жизни мы часто слышим слова «это судьба», «это не судьба» и тому подобное. Такие фундаментальные противопоставления мифосознания, как Добро и Зло, Жизнь и Смерть и другие, связаны с представлениями о судьбе. Понятие судьбы можно рассматривать в обыденном сознании человека, в индивидуальных системах мировоззрения, в религиозных системах, в философии (в различных аспектах: «Свобода и необходимость»; «Судьба и шанс»; «Смерть и судьба»; Любовь к судьбе »(Amor fati) или« Ненависть к судьбе »(Odium Fati) и т. Д.). Меня в первую очередь интересует содержание концепции судьбы в творчестве Достоевского и, в частности, в романе «Идиот», герои которого — первые среди многочисленных персонажей Достоевского, вспоминаемые при размышлениях о судьбе. И в своих произведениях, и в переписке Достоевский довольно часто употребляет слова «судьба», «судьба», «судьба», «провидение». «Дневник писателя» (сентябрь 1877 г.) озаглавлен: «Кто стучится в дверь?» Кто войдет? Неизбежная судьба »(26; 21).В «Идиоте» слово «судьба» неоднократно упоминается Достоевским в связи с именем Мышкина. По словам Настасьи Филипповны, если она выйдет замуж за князя, она испортит «всю его судьбу». На последних страницах романа выясняется, что «дальнейшая судьба князя» решалась отчасти стараниями Коли, обратившегося к Радомскому. «Евгений Павлович принял самое горячее участие в судьбе несчастного« идиота », и в результате его усилий и забот князь вернулся за границу в швейцарский институт Шнайдера» (8; 179, 508).Однако на метафизическом уровне судьбу Мышкина определяют не они, а его соперник, который делает «широкий жест», говоря о Настасье Филипповне: «Так возьми ее, судьба! Ваш! Я уступаю! .. Вспомните Рогожина! «(8; 186). Христианское понимание судьбы как результат непознаваемой Воли Бога сосуществует у писателя с мифологическим представлением о судьбе как совершенно естественной причине любого безобразия, как» непостижимой силе, действие которой определяет как отдельные события, так и всю жизнь человека «как безличную, слепую,« темную невидимую силу », не имеющую отчетливого антропоморфного облика.Достоевский, в произведениях искусства которого часто олицетворяется Судьба, сумел изобразить в романе то, что обычно не поддается описанию. Автор «Идиота» не просто говорит о Судьбе, не просто передает ее представление, а делает ее осязаемой, видимой, «материальной» благодаря созданному им образу Рогожина, который, на мой взгляд, является «Воплощение» судьбы Мышкина, а также благодаря описанной в романе картине Гольбейна «Мертвый Христос». Так кто такой Парфен Рогожин: «только несчастный человек» (как сказал о нем Мышкин) или, говоря словами А.Блок, «самое страшное лицо» романа, «воплощение хаоса и небытия»? В этой характеристике героя, принадлежащей тонко чувствовавшему и глубоко понимающему Достоевского поэту, есть своя правда, которая, однако, не отменяет слов о трагической природе образа Рогожина, в котором много чисто человечности. К. В. Мочульский называл его «духовным братом Раскольникова», ибо Рогожин «тоже трагический герой, попавший под власть рока и судьба ведет его на убийство. Бог и дьявол борются за его душу.«Но это только одна сторона медали. А другая заключается в том, что образ Рогожина, как я постараюсь показать, тоже олицетворение Судьбы, Судьбы. Являясь личным демоном Мышкина, определяющим его судьбу, Рогожин» отягощен своим демонизмом », а потому он, как и демон Лермонтова, является глубоко трагической фигурой. Романо Гуардини проницательно заметил, что в мире Достоевского нет фигуры, похожей на Рогожина, этого« особенного, страшного и трогательного человека ». Создается впечатление, что он выбрался из-под земли только наполовину.«Он все во власти земных сил». Рогожин связан с Мышкиным тесными узами — «но так как же человек из преисподней может быть связан с существом из царства света. И то, и другое нельзя отрицать в масштаб, но среда обитания одного из них — земля, другого — свет. Мышкин стоит в потоке света, а сам он в темноте. «Рогожин, конечно, человек, но только наполовину. Другая половина заставляет вспомнить тех хтонических существ (от греч. Chtonos — «земля»), к которым относятся не только монстры, рептилии и животные, среди которых связаны со смертью и потусторонним миром, но и умершие люди, живущие в загробной жизни.Умершие дед и отец Рогожина являются, как кажется, не столько предками-покровителями, которых называли «святыми дедами-родителями», сколько «заклятыми умершими» — «существами демонической природы, близкими нечистым духам». С ними тесно связаны призраки. Как представители преисподней, мира мертвых, предки передали Парфену свою хтоническую сущность, благодаря чему Рогожин получил возможность явиться Ипполиту призраком, который ассоциируется с птицеедом — земляным пауком.Будучи обычным человеком, действующим в мире повседневной жизни, он имеет при этом практически полный набор хтонических черт, указывающих на его связь с загробным миром (впрочем, то же самое можно сказать и о Мурине, Свидригайлове, Ставрогине и других. герои Достоевского). В самом начале Романа Рогожина называли «Черноволевым» и 12 раз «черными». Уже одно это говорит о его демонизме и связи с подземным миром, потому что известно, что среди десятков имен есть и такой дьявол: черная сила, черный, царь тьмы, князь тьмы, царь ада, царь ада, демон, нежить, зло, зло, дух, сатана, дьявол, демон, змей и т. д.На связь образа Рогожина с темой смерти указывает и его «мертвая бледность» (8; 5), и то, что Парфен чувствует себя мертвым до момента разговора с Настасьей Филипповной, после которого он «Впервые время, как вздохнул живой человек »(8; 179). Однако этот образ при всей своей демонической природе достаточно амбивалентен и неоднозначен. Это отражено в словах Мышкина: «Разве Рогожин не способен на свет? Нет, клевещет на себя Рогожин; у него огромное сердце, которое может страдать и быть сострадательным »(8; 191).Это отражено в сочетании его имени и фамилии. «Парфен (Парфений) (от греч. Parthenios: партенос целомудренный, дева) — эпитет Зевса, Геры, Артемиды, Афины в районе Парфении на границе Аркадии и Аргивии». Имя героя связывает его с миром богов, верхним миром, верхним миром, а фамилия, образованная автором, как полагают исследователи, от названия Рогожского кладбища, соотносит его с нижним миром — с преисподняя.Ссылаясь на критику 60-х, не без способностей называвшую Рогожина «мрачным Дон Жуаном раскольнического кладбища», М. С. Альтман подчеркивает свою связь с сектантами. Слово «кладбище» выделю курсивом, потому что для понимания образа героя важнее его связь с кладбищем как таковым. Недаром Ипполит так характеризует Рогожинское жилище: «Его дом поразил меня; похоже на кладбище, но, похоже, ему это нравится… »(8; 338). Чтобы лучше понять суть персонажа, необходимо внимательнее присмотреться к его жилищу, которое, по словам психоаналитиков, «вызывает самые богатые ассоциации с телом и мыслью (то есть жизнью) человека, что было эмпирически подтверждено». для которого дом является символом личности. «Человек всегда чем-то похож на свой дом; по крайней мере, это так же верно, как и то, что дом мужчины подобен своему хозяину. «Но если дом похож на кладбище, то получается, что Рогожин — олицетворение кладбища !? О правомерности столь рискованного (на первый взгляд) предположения свидетельствует одна странная запись от 2 ноября в рукописных реакциях Идиот: Умецкая видит картинки «про то, как кладбище ходит по городу!» (9; 183).Во всем облике и поведении Рогожина угадывается мифологический персонаж, связанный одновременно с производительной силой земли и умерщвляющей силой преисподней. Своей двойственностью Рогожин напоминает мрачное хтоническое божество, олицетворяющее смерть. Он олицетворяет Судьбу, которую в древности называли Мойрой, которая контролирует и час смерти, и продолжительность жизни. Мойра часто ассоциировалась с демонами. В «Идиоте» Рогожин ассоциируется с демоном, образ которого всегда дублируется.Он действительно находится «на пороге некоего двойного существования»: сейчас у нас «только несчастный человек, чье душевное настроение мрачно, но очень понятно», то олицетворение демона. Хотя князь отрекся от своего демона, было что-то в Рогожине, «то есть во всем сегодняшнем образе этого человека, что могло оправдать страшные предчувствия князя и неистовые шепоты его демона» (8; 193). Раннехристианские представления о демоне связаны с образом злой демонической, демонической силы.В древнеславянских языческих религиозно-мифологических представлениях «демоны» — это злые духи (следы такого употребления этого термина есть в архаичных фольклорных текстах, заговорах). Из языческой терминологии это слово попало в христианскую традицию, где оно использовалось для перевода слова «демоны», которое происходит от греческого «знающий, знающий», потому что демоны знают будущее. Д.С. Мережковский однажды заметил, что «присутствие рока в событиях придает рассказу Достоевского трагический пафос в древнем смысле этого слова.«Эта правильная мысль напрямую связана с« Идиотом », в котором Достоевский использует греческое« демон »вместо слова« демон ». В этом романе отчетливо слышны отголоски древних представлений о судьбе как о демоне, о судьбе. понимается писателем почти так же, как в конце античности, когда «порядок мира уже воспринимался как демоническая сила». «Идиот» — роман о неумолимости Судьбы, роман о судьбе, которая не может следует избегать, что подчиняет человека своей власти.Судьба в мифологии разных народов понимается как предопределение жизненного пути человека (коллектива), богов и космоса в целом. В мифологической модели мира судьба ассоциируется с противопоставлением доли — нехватка (счастье — несчастье), жизни и смерти, добра и зла. «Изначально представления о судьбе неотделимы от представлений о добре и зле — спутниках человека, которые рождаются и живут с ним, восходя к тотемизму и культу предков.«Однако в официально признанной вере в ангелов в христианстве и в джиннов в исламе (особенно в его повседневной интерпретации) многие исследователи склонны видеть отражение более ранних представлений о демонах, гениях и других носителях Судьбы». Славяне называли «олицетворением счастья, удачи, дарованной людям божеством» Доля («изначально само слово бог означало« доля »), затем древние греки и римляне убрали безличный характер судьбы, воплотив представления о ней в изображение различных дев судьбы.Однако среди олицетворений судьбы наряду с римскими парками и покрывалом называют еще гениев; в греческой мифологии паркам соответствуют мойра, дочь ночи, которая также породила смерть и сон, а гениям — демонов (даймонов). «Воплощением доли человека является его демонгений, близнецовый дух». Таким образом, представление о том, что демон часто определяет судьбу человека, зародилось в древности, а понятие «демон» признано исходным по отношению к идея божества судьбы.«Демон приравнивается к судьбе, все события человеческой жизни находятся под его влиянием». Есть врожденные демоны, демоны добра и зла. Персонаж человека — его демон. «Каждому человеку в жизни дается своего демона». В более поздней демонологии значительное место занимает гений, «рассматриваемый как олицетворение внутренних свойств», который постепенно превратился в самостоятельное божество, рожденное вместе с человеком, руководившим его действиями ». Видимо, не случайно, что Мышкин и Рогожин — ровесники.«В одном из вагонов третьего класса с рассвета мы оказались напротив друг друга, у самого окна, два пассажира — оба молодые люди, Одному из них было около двадцати семи». Другому «тоже двадцать шесть или двадцать семь лет» (8; 5, 6). Мало того, что Рогожин и Мышкин примерно одного возраста, они еще и братья по оружию, что заставляет вспомнить борьбу на земле Ормузда и Аримана. В «Идиоте», как и в других произведениях Достоевского, давно заметны черты романтизма.Но романтический художественный опыт вобрал в себя множество фольклорных и мифологических образов и мотивов. Один из них — это мотив демона (дьявола, дьявола, колдуна, разбойника или чудовища), на который падает герой. В.Я. Пропп называет дарение сына дьяволу или какому-то таинственному существу «продажей» (или «продажей»). Бывает, что героя забирает торговец. В этой связи хотелось бы отметить четкую параллель в судьбах Рогожина и Мышкина. Оба они наследуют огромные состояния, то есть с обывательской точки зрения им повезло.В мифологической модели мира, как уже было сказано, судьба связана с оппозицией счастья — несчастья. Келлер в своем рассказе о Мышкине пишет: «Я должен признать, что ему все-таки повезло, еще младенцем после смерти отца наш барон был лишен права воспитания у одного из очень богатых русских помещиков. Внезапно П. умирает. вдруг, внезапно. Будет, конечно, нет. Казалось бы, счастье повернулось к нашему герою задом наперед. Его там не было, сэр: удача сразу обрушила все свои дары на аристократа, почти в тот самый момент, когда он приехал из Швейцарии в Сент-Джонс.В Петербурге один из родственников матери умирает в Москве, купец, бородатый и раскольник, и оставляет несколько миллионов наследств (это было бы тебе, читатель!) »(8; 217-219). Оказывается, оба героя уезжают в Петербург по наследству, только купеческий сын Рогожин уже знает, что его отец «умер месяц назад и оставил в столице два с половиной миллиона» (8; 9), а Мышкин только должен узнать о своем «счастье». Наследники получают деньги от умерших купцов — своеобразных сказочных «жертвователей загробной жизни».Мышкина символически «берут» в свои сети и родственник «матери (которая, разумеется, из купцов)», и купеческий сын Рогожин. Кажется, дело здесь не только и не столько в классовой принадлежности, сколько в ориентации (вольной или невольной) писателя на фигуру торговца фольклором, часто понимаемую как синоним дьявола, пришельца. Неслучайно Мышкин, посланный Шнайдером в Россию, никуда не едет, а в Петербург, «город на болоте», в котором, по поверьям, водятся черти.Крайне важен и тот факт, что первым, кто встретил князя по дороге в Петербург, был Рогожин — «Черномаз» (т.е. блин). Согласно славянским поверьям, «назначенная судьба может быть раскрыта, произнесена случайная фишка, которая в народном сознании воспринимается как представители другого, потустороннего мира». Первые встреченные ими люди (к которым в сказке принадлежат и «таинственные учителя», так и демоны) причиняют вред людям, которых мы встречаем на дороге. Негативные последствия встречи, служащей одним из проявлений Судьбы, часто объясняют действием нечистой силы.«Например, известно, что демоны причиняют вред людям на дороге». При этом важно, чтобы «судьбоносные встречи» происходили, как считают люди, на распутье. Здесь «нечистый дух имеет власть над человеком», который в этом месте «попал в ловушку болезней». Встретив по дороге в Петербург в поезде конкретного человека, Мышкин, который предстает странником, идущим от перекрестка к перекрестку, фактически встретил свою судьбу. Рогожин — первый встречный человек, олицетворяющий знак судьбы и судьбу смертного.Ведь «возвращение домой, домой или к месту рождения — символ смерти». Если первая встреча «ангела Мышкина» с «демоном Рогожиным» в вагоне третьего класса похожа на встречу на распутье, то последняя, ​​неизбежная их встреча происходит буквально на перекрестке — на «роковом», нечистое «место, принадлежащее демонам» и связанное с подземным миром. «В пятидесяти шагах от постоялого двора, на первом перекрестке, в толпе кто-то вдруг дотронулся до его локтя и шепотом сказал ему над ухом:« Лев Николаевич, иди, брат, иди за мной, надот ».«Это был Рогожин» (8; 500). Кажется, далеко не случайно, что почти каждое упоминание в романе перекрестка, облюбованного нечистью местечка, как ни странно, связано в романе с Мышкиным. «Приближаясь к перекрестку Гороховой и Садовой», Мышкин узнает дом Парфена, который имеет облик всей семьи Рогожиных. По словам М. М. Бахтина, «выбор дороги — это выбор жизненного пути». Эти слова не имеют ничего общего со сказкой, ведь даже если герой в раздумье стоит на перекрестке, это не выбор пути, а только его внешний вид.В художественном мире Достоевского (и не только в его) перекресток, как и порог, — это моменты выбора судьбы. Но не все герои Достоевского, стоящие на распутье, могут изменить свою судьбу. Один из ярких примеров — князь Мышкин, похожий на сказочного царевича, которого судьба «ставит на предназначенный ему престол», но «в свете сверхчеловеческой славы смерть внезапно настигает и уносит его». Этот демон смерти, с которым вступает в общение Мышкин, носит имя — Рогожин.Подобно тому, как Ордынов, герой «Госпожи», «демон шепнул ему на ухо», что Мурин нанесет ему удар (1; 310), «демон прошептал» Мышкину в Летнем саду, что Рогожин убьет его. «… Неужели решено, что Рогожина убьют ?! князь вдруг содрогнулся »(8; 190). Как только Мышкин вспомнил об одном «чрезвычайно странном убийстве», с ним снова произошло нечто особенное. Необычайное, непреодолимое желание, почти искушение, внезапно ошеломило всю его волю. Из дома Филисовой, «зоркой и хищной» (а это явные признаки хтонического существа), Мышкин «вышел с тем взглядом, которым он звал ее».«Это случилось с ним снова, и как будто в мгновение ока произошла необычная перемена, его« внезапная идея »внезапно подтвердилась и оправдалась, и — он снова поверил своему демону! «(8; 192). Чтобы понять значение слова« внезапно »в« Петербургском »словаре Достоевского, которое часто встречается в таких фольклорных жанрах, как быличка и сказка, очень важно следующее определение демона. Демон, — в греческой мифологии обобщенное представление о некой неопределенной и несформированной божественной силе, злой или (реже) благотворной, часто определяющей судьбу человека в жизни.Это мгновенно возникающая и мгновенно уходящая страшная роковая сила, которую нельзя назвать по имени, с которой невозможно вступить ни в какое общение. Внезапно нахлынувший он моментально совершает любое действие и тут же бесследно исчезает. Демон внезапно вызывает ту или иную мысль. По терминологии Г. Усенера, демон — не что иное, как «бог данного момента». В «Диалектике мифов» А.Ф. Лосев обсуждает время и «самую буквальную и настоящую» судьбу. «Что такое время? Время — это самое главное». антитеза смысла.Оно по своей природе нелогично, иррационально … Суть времени заключается в непрерывном росте бытия, когда абсолютно, абсолютно неизвестно, что произойдет в одну секунду, поэтому, что бы ни предсказывали законы природы, никто никогда не сможет полностью ручаются за исполнение этих прогнозов. Время — поистине нелогичный элемент бытия, в прямом смысле судьба. «Такое любимое и часто употребляемое Достоевским наречие« внезапно », как никакое другое слово, содержит понятие иррационального времени, а следовательно, и судьбы.С Муриным «вдруг случилось нечто очень странное, роковое обстоятельство, которое нельзя объяснить иначе, как враждебным влиянием сердитой судьбы» (1; 286). Неточка Незванова говорит: «… Судьба внезапно и неожиданно очень странным образом перевернула мою жизнь. Все вдруг превратилось в другое, совершенно неожиданное занятие, а я сама, не замечая этого, все перенесла в новый мир. «Увидев портрет мужа Александры Михайловны, Неточка« вдруг вздрогнула »и стала пристально его рассматривать.Прежде всего, ее «поразили глаза портрета», которые, как она «вдруг подумала», «со смущением отворачиваются» от ее взгляда, «стараются избежать этого»: «ложь и обман в этих глазах» (2 ; 232, 246). Ложь и зло — главные атрибуты дьявола, который может принимать любую форму. У него «может быть не лицо, а маска; все это существует без следа в области только одного явления, и поэтому каждый его аспект обманчив или может оказаться обманом. «Между тремя возможными ипостасями дьявола — его иллюзорной маской, его присутствием в теле реального живого существа и его предполагаемой истинной плотской (или квази-плотской) внешностью — вряд ли всегда можно уверенно провести черту.«Вот почему нам так сложно понять, где в Рогожине кончается человек, а где начинается демон, принявший его облик. Считалось, что способность принимать чужой облик (в том числе облик любого человека) одержим в той или иной степени всеми персонажами нечисти, включая, конечно же, дьявола. Подобно дьяволу, в различных обличьях людям предстают призраки — персонажи славянской демонологии, имеющие бестелесную природу и являющиеся в виде отсутствующие люди », пугающие человека (иногда считается, что так пугает дьявол).«Призраки тесно связаны с миром мертвых, с заложниками мертвых.» Призрак может увидеть не каждый, а только тот, кому он явился. «Призрак — плохая примета» для того, кто видит Это. Способность дьявола к изменению формы («обратимость»), которая является главной чертой хтонического мира и связана с «границей» (способность пересекать границу двух миров), подтверждается призраком. который посетил неизлечимо больного Ипполита и одобрил его мысли о самоубийстве, поскольку «вы не можете оставаться в жизни, которая принимает такие странные, оскорбительные формы».Ипполит, не верящий «ни в какие привидения», вспоминая этот визит, говорит, что «не был уверен, был ли это сам Рогожин или нет» (8; 340-341). Восемь раз в его «Исповеди» звучит слово «призрак» и пятнадцать раз — местоимение «ты», адресованное Рогожину. Дрожа от испуга, но «почти с внезапно охватившей его яростью», Терентьев крикнул: «Ты был со мной на прошлой неделе, ночью ты !! Признайтесь, вы? Это были вы! — повторил он с крайней убежденностью. — Юсат молча в моем кресле у окна в течение часа »(8; 320-321).Ипполит больше не сомневается, что Рогожин, несмотря на закрытые двери, был с ним. То, что Рогожин находится на границе двух миров, потустороннего и потустороннего, то и дело подтверждается текстом романа. Под влиянием своей «внезапной идеи» снова увидеть глаза Рогожина, Мышкин выходит из Летнего сада и действительно видит «те самые глаза». Архетипический образ «всевидящих» и «светящихся» глаз — один из атрибутов мифологических персонажей, отличных от людей.Говоря об этом архетипе, можно привести не только огромное количество примеров из произведений Достоевского разных периодов (он часто описывает искрящиеся глаза, горящие глаза своих героев), но и вспомнить множество других описаний демонических персонажей в произведениях разного рода. времен и народов, в том числе произведения фольклора. Глаза Рогожина, горящие посреди сумрака, поразительно напоминают глаза черепа, освещающего ночную тьму в русской сказке «Василиса Прекрасная», которая «сожгла» его мачеху и ее дочерей.«Под влиянием метафорического языка человеческие глаза должны были обрести таинственное, сверхъестественное значение». Это значение приписывается глазам Рогожиной Настасьи Филипповны. В последнем письме к Аглае она признается: «… Меня почти не существует, и я это знаю; Бог знает, что вместо меня он живет во мне. Я читаю это каждый день в двух ужасных глазах, которые постоянно смотрят на меня, даже когда их нет передо мной »(8; 380). Глаза, следующие за героиней, «обжигают» не только ее, но и Ипполита и Мышкина.Все они предвидят катастрофу, все говорят о катастрофе, как будто бы предначертанной свыше.
Это предопределение символизирует дом Рогожина, унаследованный им от деда и отца. Попав в этот дом, Мышкин сразу же заговорил о глазах, которые его преследуют. «Только что, выходя из кареты, я увидел пару точно таких же глаз, как ты сейчас смотрел на меня сзади. — Вон! Чьи это были глаза? — подозрительно пробормотал Рогожин. Князю казалось, что он содрогается »(8; 171).Сразу после того, как мысль об убийстве пронзила его, князь вспомнил свой «вопрос Рогожину прямо в лицо о глазах». Мышкин «истерически засмеялся. Почему снова с ним этот трепет, этот холодный пот, эта тьма и холод души?» Не потому ли, что он снова увидел эти глаза? Да, это были те самые глаза он очень (точно такие же!) И князь очень хотел подойти к Рогожину и сказать ему «чьи это были глаза!» Странный и ужасный демон привязался к нему. полностью и не хотел больше его оставлять »(8; 192-193).Дрожь и холодный пот — вечные спутники страха, охватывающего человека при встрече со злыми духами. Демонические черты присущи многим персонажам романа «Идиот». Однако слово «демон» было упомянуто шесть раз именно в связи с глазами Рогожина. Подчеркнутое слово свидетельствует о том, что еще раньше князя преследовал демон, окончательная победа которого на лексическом уровне выражается десятикратным употреблением слова «глаза». Достоевский четыре раза повторяет и выделяет курсивом фразу «те самые» (8; 191–195).Трижды в тот роковой день Мышкин вспомнил именно эти глаза. «В невыразимой тоске он пошел к себе на постоялый двор», где вспомнил их, чего-то ужасно боялся. В самом конце пути, как раз перед последней встречей с Парфеном, князь «вдруг» «вспомнил самого Рогожина, когда тот спрятался тогда в углу и поджидал его с ножом. Теперь ему вспомнились его глаза, глаза, которые тогда смотрели в темноту »(8; 499). «Чьи это были глаза?» — спрашиваем мы после Рогожина.И получаем от Достоевского однозначный ответ: это глаза Рогожина … И в то же время это глаза демона. Глаза, преследующие Мышкина, производят на читателя (по крайней мере, на меня) точно такое же жуткое впечатление, как и страшные глаза умершего ростовщика (упомянутые в «Портрете» Гоголя более 35 раз!), Преследующие художника. Они пронзили его душу «и создали в ней непонятную тревогу». Они «выглядели настолько демонически сокрушительными, что он сам невольно вздрогнул.А в другой картине он «почти все фигуры придал глазам ростовщика», который не умер «окончательно», а воплотился в портрете. Характерны также многие черты в облике этого зловещего гоголевского персонажа. ряда демонических персонажей Достоевского. Это свидетельствует об их адской природе, об их влиянии на человеческие души. Следует отметить, что человеческий облик дьявола, как правило, «окрашен в один доминирующий тон — черный или, гораздо более, реже красный ».« Либо кожа самого дьявола черная (откуда мотив негров или эфиопов), либо его одежда.«Иногда дьявол коричневый или мертвенно-серый — цвет болезни и смерти». «С ним всегда что-то не так, что-то неестественное: он либо слишком черный, либо слишком бледный». Адские ассоциации ощутимы в портретной характеристике Рогожин, одетый в черную тулупку. Он был «почти черноволосый, с маленькими серыми, но огненными глазами. Особенно заметна на этом лице мертвая бледность, придававшая всей физиономии изможденный вид, несмотря на довольно крепкое телосложение» ( 8; 5).Все это очень похоже на появление нечистого человека, дьявола. «Мифологическая параллель прослеживается очень четко: в средневековой традиции (западной и русской) наиболее распространенным образом Сатаны является« высокий, исхудавший человек с черным или мертвенно-бледным лицом, необычайно худой, с выпученными глазами, выпученными. вся его мрачная фигура, производящая ужасное впечатление привидения »» (ср. привидение в облике Рогожина в гостях у неизлечимо больного Ипполита). Вернувшись из Швейцарии в Санкт-Петербург, Мышкин оказывается в доме Рогожина, после чего вокруг него сгущается тьма.В завершающей V главе второй части романа, перенасыщенной «хтонической» и «маргинальной» лексикой, темы глаз, демона и грозы переплетаются вместе с приступом эпилепсии. Здесь все собрано в тугой узел. Захват был спровоцирован преследованием Мышкина глазами Рогожина, покушением на князя и … грозой. Духовная тьма Мышкина сливается с природным хаосом. Летний сад был пуст; «Что-то мрачное на мгновение скрыло закатное солнце.Было душно; это было похоже на далекое предзнаменование грозы. Гроза, кажется, действительно приближается … Началась далекая грома. Становилось очень душно … »(8; 189). Размышляя о все более обостряющемся эпилептическом состоянии с его тупостью, духовной тьмой, идиотизмом, Мышкин чувствовал, что «болезнь его возвращается, это несомненно; может быть, у него сегодня припадок. «Через припадок и всю эту тьму, через припадок и« идею »! Теперь тьма рассеяна, демон изгнан, в его сердце радость! «(8; 191)

«Этот дом был большим, мрачным, трехэтажным, без какой-либо архитектуры, цвета грязно-зеленого цвета.Какие-то, очень
однако, несколько таких домов, построенных в конце прошлого века, сохранились на этих улицах
Петербурга (в котором все так быстро меняется) почти без изменений »
F.M. Достоевский. «Морон»

«Архитектурные сочетания линий, конечно, имеют свой секрет. В этих домах живут почти исключительно одни.
торговля. Подойдя к воротам и взглянув на надпись, князь прочитал: «Дом потомственного гражданина Рогожина» «
F.М. Достоевский. «Дебил»

«Он знал о доме, что он находится на Гороховой, недалеко от Садовой, и решил поехать туда, в надежде, что, дойдя до места, он наконец-то успеет определиться. . Подойдя к перекрестку Гороховой и Садовой, он сам удивился своему необыкновенному волнению; он не ожидал, что его сердце будет биться от такой боли. Один дом, вероятно, из-за своей особой физиономии, даже издалека стал привлекать его внимание, и князь позже вспомнил, что он сказал себе: «Это, наверное, тот самый дом» »

Петр 2016.Вид на Гороховую улицу со стороны Садовой. Дом Рогожина третий слева. Sigma SD1 Sigma SA AF 17-50mm f / 2.8 EX DC OS HSM

«С необычайным любопытством он подошел, чтобы проверить свою догадку; он чувствовал, что ему почему-то будет особенно неприятно, если он угадает правильно. Этот дом был большим, мрачным, трехэтажным, без какой-либо архитектуры, цвета грязно-зеленого цвета. Некоторые, однако, очень мало домов такого типа, построенных в конце прошлого века, уцелели именно на этих улицах Санкт-Петербурга.Петербург (в котором все так быстро меняется) практически не изменился. Они прочно построены, с толстыми стенами и крайне редкими окнами; на нижнем этаже окна иногда с решетками. По большей части внизу есть разменная лавка. Сидящий в магазине скопец наверху нанимает. И снаружи, и внутри как-то негостеприимно и сухо, все как бы прячется и таится, а почему так кажется на одном лице дома — сложно объяснить »

Настасья Филипповна о доме Рогожиных:

« Его дом мрачен, скучен, и в нем есть секрет.Я уверен, что у него в ящике ящика есть бритва, завернутая в шелк, как у этого московского убийцы; он также жил со своей матерью в том же доме и тоже связал бритву шелком, чтобы перерезать одно горло. Все время, когда я был у них дома, мне казалось, что где-то под половицей может еще спрятаться его отец мертвый, наклеенный клеенкой, как тот московский, и так же окруженный стеклянными бутылками с жидкостью Жданова, я даже угол покажет «

Питер 2016.Дом Рогожина. Горох 41. Sigma SD1 Sigma SA AF 17-50mm f / 2.8 EX DC OS HSM

PS Все цитаты из романа Ф.М. Достоевского «Идиот»

Рекомендуемый автор: Федор Достоевский — Библиотека

В честь его 195 ^-го -го дня рождения 11 ноября я хотел бы порекомендовать несколько произведений одного из моих любимых авторов, Федора Достоевского. Достоевский, наверное, один из самых известных русских авторов 19, ^-го, -го века. Его работы часто включают религиозные, философские, психологические и политические темы и сосредоточены на людях на периферии современного общества.Я выбрал только четыре из 32 написанных им рассказов в качестве введения для тех, кто плохо знаком с автором или с русской литературой в целом. Я перечислил заголовки в том порядке, в котором рекомендую их прочитать (C rime and Punishment , Notes from Underground , The Idiot и мой личный фаворит, The Brothers Karamazov ) и дал краткое описание каждого из них. .

Преступление и наказание

«Как вы думаете, разве одно крохотное преступление не будет уничтожено тысячами добрых дел?»

Родион Раскольников — обездоленный молодой человек, который придумывает схему, чтобы убить старого ломбарда и ограбить ее, чтобы заплатить свои многочисленные долги.Он считает, что ему простят его преступление, потому что ростовщик был недобросовестным, и он намеревается делать добрые дела с украденными деньгами, но чувство вины и раскаяния начинают омрачать планы Раскольникова и его суждения; он становится чрезвычайно параноиком и даже физически нездоров. Он начинает вести себя рискованно, беспокоить своих друзей и семью и вызывать подозрения в себе. Сможет ли он продолжать свою жизнь, зная, что он убийца, или ему придется столкнуться с наказанием, чтобы вообще продолжать жить? В этом романе есть все: убийство, тайна, романтика и искупление — и это действительно проникает вам под кожу. Преступление и наказание — лишь одна из причин, по которой Достоевский известен как один из великих психологов литературы.

Записки из подполья

«Я говорю, пусть мир идет к черту, но я всегда должен пить чай».

Добро пожаловать в бессвязные воспоминания подпольного человека, горького и противоречивого государственного служащего, который жалуется на эгоизм и зло современного общества и осуждает идею утопии.Он считает, что личные страдания необходимы для жизни, но страдания обездвиживают его. Он хочет участвовать в жизни общества, но находит это отвратительным. Он хочет быть счастливым, но не может найти выхода из своего душевного, эмоционального и физического дискомфорта. Он хочет жить в мире, но боится. Когда он пытается лучше понять себя через взаимодействие с другими, это терпит неудачу, и, конечно же, он винит всех остальных. Поймет ли подпольный человек, что его враждебность к современному обществу не дает ему возможности подняться над ним, что делает его хуже тех, кого он презирает?

Идиот

«Лучше быть несчастным и знать худшее, чем быть счастливым в дурацком раю.”

История начинается с того, что добрый и добрый князь Мышкин возвращается в Россию после нескольких лет в швейцарском санатории, где его лечили от эпилепсии и «идиотизма». Вернувшись домой, Мышкин надеется забрать свое наследство и снова оказаться среди людей, но его планы меняются, когда в поезде домой он встречает Рогожина. Рогожин — противоположность Мышкина: агрессивный, коррумпированный и одержимый статусом. Когда мужчины наконец возвращаются в Петербург, князь оказывается чужим в чужом мире.Западное влияние превратило российское общество (включая семью и друзей принца) в общество, в котором доминируют деньги и власть. Принц пытается повлиять на других своей добротой, но оказывается только втянутым в скандал. После того, как Рогожин пытается убить его, и его бросает любимая девушка, князь Мышкин начинает понимать, что доброта в его сердце не может сравниться со злом в сердцах других, но не придет ли его осознание слишком поздно?

Братья Карамазовы

«Тайна человеческого существования заключается не в том, чтобы остаться в живых, а в том, чтобы найти, ради чего жить.”

Познакомьтесь с Карамазовыми: Дмитрием, Иваном и Алексеем и их не очень любящим отцом Федором. Федор Карамазов — жестокий мещанин, лжец и вор. Он держит своего незаконнорожденного сына Павла в качестве слуги, он планирует украсть наследство старшего сына, он унижает своего младшего сына Алешу перед наставником и предлагает девушке Дмитрия, Грушеньке, деньги, чтобы она вышла за него замуж вместо его сына. В семье столько неприязни, что даже философский Иван не может быть посредником в страстных спорах между братьями и их отцом.Но когда убивают Федора Карамазова, братья задаются целью выяснить, кто его убил и почему; вскоре они понимают, что у каждого был мотив, в том числе и у каждого из них. Как и в большинстве произведений Достоевского, вера — распространенная тема в этой истории, но будет ли ее достаточно, чтобы восстановить разорванные узы Карамазовых?

Примечание перед тем, как вы начнете: В русской литературе 19, ^-го, -го века имена, как правило, были длинными; у каждого есть имя, отчество и фамилия, а также у людей может быть много прозвищ.Когда понимаешь, что Родиона Романовича Раскольникова можно называть Родион, Родя, Роденка, Родька и Раскольников, у тебя хорошее начало. Если вы добавите в историю еще десять персонажей с таким же количеством вариаций собственных имен, вы поймете, почему русская литература имеет репутацию сложной. Будьте терпеливы с именами, эти романы того стоят.

Я надеюсь, что Федор Достоевский сделает из вас любителя русской литературы и что вы продолжите читать некоторых других замечательных авторов этого жанра.Чтобы узнать больше, посмотрите нашу книжную экспозицию на этой неделе в Библиотеке Смита или спросите библиотекаря!

Для получения дополнительной информации о жизни и творчестве Федора Достоевского предлагаем Достоевский: писатель своего времени .

— Сообщение в блоге Алекса Фрея, Technical Services

Самоуничтожение как любовь? Кенозис в заключении «Идиота» Федора Достоевского »Транспозиции

В письме, написанном в 1864 году, Федор Достоевский дает незабываемый отчет о себе как о препятствии для акта христианской любви:

Любить человека, как самого себя, по заповеди Христовой невозможно.Закон личности обязателен на земле. На пути стоит I . Только Христос был способен, но Христос был вечным идеалом веков … Наивысшая польза, которой человек мог бы посвятить себя и полное развитие своего I , — это уничтожить это I , отдать его целиком. каждый, полностью и безоговорочно. [1]

Здесь Достоевский утверждает, что разрушение «я» необходимо для возникновения истинной Христоподобной любви. Алан Джейкобс помещает утверждение Достоевского в традицию христианской интерпретации идеи кенозиса, греческого слова, означающего «опустошение» или «унижение», которое апостол Павел использовал для описания Воплощения и Распятия Христа (Фил.2: 7). [2] Согласно Джону Гивенсу, понимание кенозиса Достоевским в этом письме воплощено в главном герое его романа Идиот , князе Мышкине. [3] Гивенс утверждает, что трагическая судьба Мышкина в конце романа «в точности отражает христианское полное и безусловное разрушение себя в служении другим, которое Достоевский описывает [в письме]». [4] «Другой», за которого себя уничтожает Мышкин, — это, конечно, Рогожин, убивший Настасью Филипповну.Гивенс утверждает, что в своих последних взаимодействиях с Рогожиным Мышкин выполняет «требования креста и христианского братства», «отвечая на акт убийства Рогожина безоговорочной любовью». [5] Его акт «остаться с [Рогожиным] и утешить его всю ночь» вместе с его последующим безумием, таким образом, составляет «кенозис» и «подражание Христу». [6]

Однако Роуэн Уильямс утверждает, что более поздние произведения Достоевского (особенно Братья Карамазовы ) переоценивают понимание кенозиса как самоуничтожения, сформулированное в письме 1864 года.[7] Уильямс утверждает, что для более позднего Достоевского «я остается локусом чувств и мыслей, и особенно любви», даже в то время как «ограничение… повестки дня« я »ради другого голоса» остается важным. [8] Таким образом, эти комментарии предполагают, что судьбу князя Мышкина в «Идиот», , опубликованном через четыре года после написания письма, не следует понимать как прямое подтверждение прежних настроений Достоевского. Трагический финал «Идиот » мог бы вместо этого представлять описание Достоевским несостоятельности его прежнего понимания кенозиса как самоуничтожения на пути к его более поздним взглядам на кенотическую любовь.Уильямс утверждает, что более поздняя перспектива Достоевского напоминает диалогическое понимание кенозиса Алана Джейкобса, которое Джейкобс развивает в трудах Михаила Бахтина. [9] Краткий анализ взглядов Джейкобса и Бахтина на кенозис может, таким образом, послужить новой выгодной точкой для оценки последних моментов фильма Идиот и переоценки утверждения Гивенса о том, что последние действия Мышкина являются парадигмой кенотической любви.

Джейкобс критикует понимание кенозиса как самоуничтожения через анализ Бахтина понимания и принятия другого в диалоге.[10] По Бахтину, понимание другого должно включать «сохранение собственной позиции вне локальности и излишка видения и понимания, связанного с этим». [11] Это требует «активного (а не дублирующего) понимания». [12] Бахтин утверждает, что пассивное или дублирующее понимание искореняет положительные возможности диалога: « пассивное понимание… не вносит ничего нового в рассматриваемое слово, только отражает его, стремясь в наиболее амбициозной форме просто воспроизвести то, что есть. уже дано в слове — даже такое понимание никогда не выходит за рамки контекста слова и никоим образом не обогащает слово ».[13] Джейкобс отмечает, что этот способ понимания — « этический провал », который оставляет говорящего «в картезианской крепости». [14] Искоренение себя в полной пассивности по отношению к другому приводит к простому дублированию этого другого, оставляя ее в пределах ее собственной субъективности и никоим образом не обогащая ее в этом процессе. Таким образом, Джейкобс утверждает, что «кенозис в смысле… самоуничтожения запрещен бахтинским пониманием любви». [15]

Тем не менее, в то время как Бахтин высмеивает «пассивное сочувствие, одержимость, потерю себя», он подчеркивает важность « ответных действий / поступков самоабстракции или самоотречения».[16] Джейкобс характеризует это как «аскетическую самодисциплину, которая не искореняет личность, но наказывает ее». [17] Бахтин описывает это как активное понимание , которое «устанавливает ряд сложных взаимосвязей, созвучий и диссонансов со словом и обогащает его новыми элементами». [18] Здесь слушатель, оставаясь «другим» для говорящего, обогащает, а не дублирует его в акте понимания через «избыток видения», который сопровождает бытие «я».Интересно, что Бахтин приводит «нисхождение [?] Христа» как пример этого самоотречения. [19] Джейкобс расширяет понимание Бахтина, отмечая, что, отказавшись от своих притязаний на равенство с Богом в воплощении, «[Христос] не перестает существовать, он не искореняет свое« я », а вместо этого достигает истинной« самодеятельности ». «… Именно в силу его безупречного рабства». [20] Воплощение Христа затем представляет собой модель кенозиса, посредством которого один активно замещает себя служением другому, но сохраняет в сохраненной самости способность вовлекать другого в диалектическую любовь.[21]

И все же более глубокая проблема в их взаимодействиях заключается в том, что самоуничтожение Мышкина приводит к пассивному способу понимания.

Мы можем видеть критику самоуничтожения Якобсом и Бахтиным как основу кенотической любви, примером которой являются последние взаимодействия Мышкина с Рогожиным в Идиот . [22] Стирание Мышкина самого себя начинается перед его окончательным безумием и проявляется во всех его разговорах с Рогожиным. С бахтинской точки зрения, одна из первых проблем, с которой Мышкин считает реакцию Мышкина на раскрытие Рогожиным убийства поистине кенотической, заключается в том, что он активно не дает Рогожину возможности для дальнейшего самораскрытия.Хотя он периодически спрашивает Рогожина об убийстве, его вопросы по-прежнему касаются отдельных фактов произошедшего, а не побуждают Рогожина к этическим или личным размышлениям. На протяжении всего разговора Мышкин подтверждает, что это Рогожин убил Настасью, спрашивает, как он убил ее, спрашивает, собирался ли он убить ее в Павловске, и подтверждает, что они с Настасьей вместе играли в карты. [23] Его вопрос о том, намеревался ли ранее Рогожин убить Настасью, похоже, может вызвать настоящий диалог.Но когда Рогожин удивлен и сбит с толку вопросом, Мышкин перефразирует его чисто фактическим языком («Вы никогда не брали нож в Павловск?») И прекращает эту цепочку допросов. [24] Эти вопросы не дают Рогожину возможности раскрыть свои намерения, мысли или чувства, чтобы его «слово» обогатилось активным пониманием Мышкина.

И все же более глубокая проблема в их взаимодействиях заключается в том, что самоуничтожение Мышкина приводит к пассивному способу понимания. Это становится очевидным в их обмене мнениями после ответа Рогожина на один содержательный вопрос Мышкина, который сам по себе предполагает его пассивность: «Парфион, что ты хочешь сделать?» [25] Бахтинское представление о пассивном понимании как о «дублировании» становится особенно проницательным по сравнению с двумя Многолетнее дублирование персонажей завершается ответом Мышкина на план Рогожина по дальнейшему сокрытию убийства:

«Так пусть она лежит рядом с нами, рядом с тобой и мной…»
«Да! да! — горячо согласился князь.
«Так что никаких признаний и не забирать ее».
«Н-ни за что!» — решил князь. [26]

Мышкин отвечает Рогожину, отражая его намерения. Его акт понимания не обогащает самораскрытие Рогожина, а лишь дублирует его. Эта миметическая динамика продолжается и усиливается на протяжении всего разговора:

— Погодите, вы это слышали? — быстро вмешался Рогожин, опасливо садясь на подушки. «Ты слышал?»
«Нет!» — так же быстро и страшно ответил князь , глядя на Рогожина….
«Я слышу», — твердо прошептал князь.
«Шаги?»
«Да».
«Закрепить дверь на засов или нет?»
«Закрепить…» [27]

В своем воспроизведении Рогожина Мышкин доходит до того, что приказывает ему запереть дверь, усвоив намерения Рогожина и понимание ситуации. В тот момент, когда Рогожину не хватает этических или личных ориентиров, самоэвакуация Мышкина представляет собой отказ от Рогожина в рамках его собственной раздробленной субъективности, трагически воплощенный в последующем погружении Рогожина в бред.Этот ложный кенозис мешает Мышкину принять и обогатить Рогожина настоящим актом кенотической любви, который, возможно, включал в себя подведение Рогожина к более ясному пониманию этических последствий убийства Настасьи и начала раскаяния. Когда Рогожин сначала находит Мышкина, чтобы доставить его на место убийства, он говорит ему: «Друг, ты мне нужен». [28] Тем не менее, столкнувшись с бременем любящего обмена при таких обстоятельствах, Мышкин трагически (хотя, возможно, и понятно) отказывается от своей роли «вы» по отношению к Рогожину.Он становится просто продолжением своего «я» и оставляет потребность Рогожина не удовлетворенной.

В то время как Гивенс определяет великий момент кенозиса Мышкина в его выборе остаться с Рогожиным в своем бреду, этот анализ предполагает, что возможность для Мышкина по-настоящему принять Рогожина в этой точке уже была упущена. Когда Мышкин в бреду смотрит на него, нам говорят, что Рогожин «казалось, совершенно не обращает на него внимания», что еще больше подчеркивает смысл заточения Рогожина внутри себя.[29] Гивенс утверждает, что слезы Мышкина, текущие на лицо Рогожина, «стали яркой метафорой [его] кенозиса». [30] Но трудно понять, как этот кенозис может быть чем-то большим, чем метафорическим, учитывая, что в тексте никогда не говорится, что Рогожин даже знает о последних действиях Мышкина или получает от них выгоду. Замечание Достоевского о том, что «он больше не осознавал своих слез и ничего о них не знал», возможно, в равной степени относится и к Мышкину, и к Рогожину в последнем случае их удвоения. [31] Однако это удвоение трагически указывает на их взаимное отчуждение, когда субъективность Мышкина опустошена, а Рогожин заключен в тюрьму внутри себя.

Утверждение Гивенса о том, что действия Мышкина в конце романа представляют собой поистине христоподобный кенозис, является частью его более широкого прочтения «затопленного комического видения» «Идиот ». [32] С другой стороны, мое восприятие действий Мышкина как ложного кенозиса позволило бы более прочно поместить роман в сферу трагизма. Это говорит о том, что Мышкин, безусловно, достоин сопереживания и даже, возможно, определенного восхищения в конце романа, как и многие трагические герои, но ставит под сомнение идею о том, что его следует воспринимать как образец кенозиса, подобного Христу.Последние действия и судьбу Мышкина в «Идиот » можно, пожалуй, понимать как то, что Достоевский подвергает испытанию модель кенотической любви, которую он формулирует в письме 1864 года, и находит ее нежелательной. Хотя это приводит к трагедии для Мышкина и Рогожина, возможно, это предвосхищает более позитивные изображения диалектической кенотической любви, которые Уильямс идентифицирует в более поздних работах Достоевского.

---

Кредит изображения

Матиас Грюневальд, Изенхаймский алтарь , 1512, https: // commons.wikimedia.org/wiki/File:Grunewald_Isenheim1.jpg.

Банкноты

[1] Цитируется у Лизы Кнапп, Достоевского « Идиот: критический товарищ » (Эванстон, Иллинойс: Northwestern University Press, 1998), 219.

[2] Алан Джейкобс, Теология чтения: Герменевтика любви (Боулдер, Колорадо: Westview Press, 2001), 104-105. Джейкобс приписывает подобное понимание Симоне Вейл.

[3] Джон Гивенс, «Узкий путь к вере? Достоевского Идиот и христология комедии », Русское обозрение 70, вып.1 (2011): 111.

[4] Там же, 110.

[5] Там же, 112.

[6] Там же, 110–111.

[7] Роуэн Уильямс, Достоевский: язык, вера и вымысел (Лондон: Continuum, 2009), 173.

[8] Там же, 174, 172.

[9] Там же, 174. Cf. Джейкобс, Богословие , 101-112.

[10] Впредь цитаты из Бахтина будут приводиться из их первоисточников, хотя большинство из них также обсуждается в Jacobs, Theology , 105-110.Я упоминаю об этом, чтобы подчеркнуть свою признательность Джейкобсу за такое прочтение работы Бахтина.

[11] Михаил Бахтин, Проблемы поэтики Достоевского , пер. Кэрил Эмерсон (Миннеаполис: Университет Миннесоты, 1984), 299.

[12] Там же.

[13] Михаил Бахтин, Диалогическое воображение: четыре очерка , пер. Кэрил Эмерсон и Майкл Холквист (Остин: Техасский университет, 1981), 281.

[14] Джейкобс, Богословие , 106.

[15] Там же, 107.

[16] Михаил Бахтин, К философии закона , изд. Вадим Ляпунов и Майкл Холквист, пер. Вадим Ляпунов (Остин: University of Texas Press, 1999), 16.

[17] Джейкобс, Богословие , 108.

[18] Бахтин, Диалогическое воображение , 282.

[19] Бахтин, К философии закона , 16. Знак вопроса указывает на некоторую неуверенность переводчика в отношении слова «нисходящий».

[20] Джейкобс, Богословие , 109.

[21] Джейкобс никогда не сомневается в том, что эта перспектива осложняется распятием Христа, сосредотачиваясь на Воплощении. Это слишком сложный вопрос, чтобы его можно было здесь затронуть, но мы можем вкратце отметить, что распятие происходит в рамках модели воскресения и вознесения. Таким образом, этот акт кенозиса не тот, в котором Христос безвозвратно оставляет другого (Иоанна 14:18), который, несомненно, «обогащается» этим обменом.

[22] На протяжении всего анализа я исхожу из предположения, что действия Мышкина и его окончательный срыв не отражают его преодоление эпилепсией.Гивенс утверждает, что такое объяснение отвергается в тексте (см. Гивенс, «Narrow Escape», 111), и в этом отношении я склонен с ним согласиться. Такое объяснение придало бы мало этического значения заключению романа.

[23] Федора Достоевского, Идиот , пер. Алан Мейерс (Oxford: Oxford University Press, 2008), 643-47.

[24] Там же, 646.

[25] Там же, 644.

[26] Там же, 644-645.

[27] Там же, 646-647.Акцент добавлен.

[28] Там же, 639.

[29] Там же, 648.

[30] Гивенс, ‘Narrow Escape’, 113.

[31] Достоевский, Идиот , 648.

[32] Гивенс, ‘Narrow Escape’, 117.

Отрывок из «Идиота» Достоевского | Махмуд Расми

Тело мертвого Христа в гробнице и фрагмент, Ганс Гольбейн Младший

Часть II, Глава 4:

«Они прошли через те же комнаты, которые принц уже прошел; Рогожин пошел немного вперед, князь за ним.Они вошли в большой зал. Здесь, на стенах, было несколько картин, все портреты епископов и пейзажи, в которых ничего нельзя было разобрать. Над дверью в соседнюю комнату висела картина довольно странной формы, около двух с половиной аршин в длину и, конечно, не более шести вершков в высоту. На нем был изображен Спаситель, только что снятый с креста. Князь мельком взглянул на нее, как будто что-то вспомнил, но, не останавливаясь, пошел в дверной проем.Он чувствовал себя очень несчастным и хотел как можно скорее выбраться из этого дома. Но Рогожин вдруг остановился перед картиной.

«Все эти картины здесь, — сказал он, — мой покойный папа привозил на аукционах за пару рублей, они ему понравились. Человек, который что-то знал об этом, обследовал их всех здесь; мусор, сказал он, а вот эта картина над дверью, которую тоже привезли за два рубля, не мусор, сказал он. Один человек предложил за это моему отцу триста пятьдесят рублей, а Савельев, Иван Дмитрич, купец, большой любитель искусства, поднял до четырехсот, а на прошлой неделе он предложил моему брату Семену Семёнычу пятьсот.Я сохранил ее для себя.

«Да, это… это копия работы Ганса Гольбейна, — сказал принц, у которого теперь было время изучить картину, — и хотя я не очень-то разбираюсь в ней». эксперт, похоже, хороший экземпляр. Я видел эту картину, когда был за границей, и не могу ее забыть. но… что случилось? »

« Рогожин внезапно отвернулся от картины и продолжил свои прежние успехи. Конечно, его резкое поведение можно было объяснить рассеянностью и тем своеобразным, странно раздражительным настроением, которое так внезапно проявилось в нем; но князь все же находил несколько странным, что он так внезапно оборвал разговор, которого он, князь, не начал, и что Рогожин даже не ответил ему.

«Я говорю, Лев Николаевич, я давно хотел у вас спросить, верите вы в Бога или нет?» — снова сказал Рогожин, сделав несколько шагов.

«Странный вопрос и… странный взгляд!» — невольно заметил князь.

— Ну, мне нравится смотреть на эту картину, — пробормотал Рогожин после молчания, как будто опять забыл свой вопрос.

— Эта картина! — воскликнул князь внезапно, под влиянием внезапной мысли.«Эта картина! Кто-то может потерять веру, посмотрев на эту картину! »

« Да, я тоже теряю, — неожиданно подтвердил Рогожин. К этому времени они достигли парадной двери.

«Что?» — князь внезапно остановился. «Что случилось? Я почти пошутил, но ты такой серьезный! И почему ты спросил меня, верю ли я в Бога? »

« О, без всякой причины, я только что верил. Я хотел спросить тебя раньше. В конце концов, сегодня многие не верят. Ну, правда ли (я имею в виду, что вы жили за границей) — один пьяный парень сказал мне как-то, что у нас в России больше людей, не верящих в Бога, чем в других странах? «Нам это легче, — сказал он, — чем им, потому что мы пошли дальше, чем они…»

Рогожин насмешливо усмехнулся; Сказав свой вопрос, он вдруг открыл дверь и, взявшись за ручку, стал ждать, когда князь выйдет.Князь был удивлен, но сделал это. Рогожин вышел вслед за ним на лестничную площадку и закрыл за собой дверь. Они стояли лицом друг к другу, словно забыли, где они находятся и что им теперь делать.

— Тогда до свидания, — сказал князь, подавая ему руку.

«До свидания», — сказал Рогожин, пожимая протянутую ему руку твердой, но полностью механической хваткой.

Принц сделал шаг вниз, а затем повернулся.

«Ну, насчет веры», — начал он, улыбаясь (явно не желая так покидать Рогожина) и к тому же оживляясь под воздействием определенного воспоминания, «относительно веры, на прошлой неделе у меня было четыре разных встречи за два дня. . Утром я ехал по одной из новых железных дорог и около четырех часов разговаривал с неким С. в вагоне, в котором я находился, завязал с ним знакомство там. Раньше я много слышал о нем, в том числе о том, что он был атеистом.Он действительно очень образованный человек, и я был рад, что собираюсь поговорить с настоящим ученым. Вдобавок ко всему, он необычайно воспитанный парень, поэтому говорил со мной совершенно так, как будто я равнялся ему в знаниях и идеях. Он не верит в Бога. Меня поразило только одно: он, похоже, вообще не об этом говорил, и меня поразило именно то, что и раньше, когда я встречал неверующих, и сколько бы книг я ни читал, мне всегда казалось для меня, что в своих разговорах и в своих книгах они вообще избегали обсуждать это, хотя и создавали впечатление, что это так.Я сказал ему тогда это свое мнение, но, должно быть, не мог выразиться ясно или, должно быть, не смог выразить себя вообще, потому что он ничего из этого не понимал … Вечером я остановился, чтобы переночевать в местном отель, в котором накануне вечером было совершено убийство, и все говорили об этом, когда я приехал. Два пожилых крестьянина, которые не были пьяны, давно знали друг друга, друзья, пили чай и хотели спать в одной комнатке.Но в течение последних двух дней один из них заметил, что другой носит часы, серебряные, на желтой цепочке из бус, с которыми он, по всей видимости, не видел его раньше. Этот человек не был вором, был даже честен и, по крестьянским меркам, совсем не беден. Но ему так понравились эти часы, и он был так соблазнен ими, что, наконец, он больше не мог терпеть: он взял нож и, когда его друг отвернулся, осторожно подошел к нему сзади, прицелился, поднял глаза на небо, перекрестился и, произнеся горькую молитву про себя: «Господи, прости меня во имя Христа!», перерезал своему другу горло одним ударом, как овечий, и отнял у него часы.

Рогожинг раскололся от смеха. Он взревел от веселья, как будто у него был какой-то припадок. Было совершенно странно видеть, как он так смеется после того мрачного настроения, в котором он был так недавно.

«Вот это мне нравится! Нет, это лучше всего! — судорожно крикнул он, почти запыхавшись. «Один совсем не верит в Бога, а другой настолько верит, что перережет людям глотки во время молитвы… Нет, князь, это не ты изобрел! Ха-ха-ха! Нет, это лучше всего!… »

« Утром я вышел погулять по городу », — продолжал князь, как только Рогожин перестал смеяться, хотя смех у него все еще дрожал, судорожный и припадочный. губы.«Я видела пьяного солдата, шатающегося по деревянному тротуару в совершенно изношенном состоянии. Он подошел ко мне: «Купи серебряный крест, барн , я дам тебе всего за две копейки; это серебро! » В его руке я увидел крест, должно быть, он его только что снял, он был на синей, очень потертой ленте, но это был всего лишь оловянный крест, сразу видно было, большой восьмиконечный, полный византийский дизайн. Я выудил двукопейку и отдал ему, а крест сразу поставил — и по его лицу я увидел, что он доволен, он надул дурацкий баринов и тут же пустился тратить. деньги на выпивку, в этом не было никаких сомнений.В то время, брат, я находился под очень сильным воздействием всех впечатлений, которые на меня навалились в России; Раньше я ничего не понимал в России, как будто я вырос без возможности слова, и все эти пять лет за границей я вспоминал это как своего рода фантастику. Вот я и подумал: нет, я не поспешу осудить этого похожего на Христа продавца. В конце концов, Бог знает, что содержится в этих слабых пьяных сердцах. Через час, возвращаясь в отель, я наткнулся на крестьянку с новорожденным ребенком.Женщина была еще молода, ее ребенку должно было быть около шести недель. Младенец улыбнулся ей, судя по его виду, впервые с момента своего рождения. Я посмотрел, и вдруг она очень благоговейно перекрестилась. «Зачем вы это делаете, юная леди?» Я спросил. (Потому что в те дни я всегда задавала вопросы.) «Что ж, — сказала она, — как мать радуется, когда замечает первую улыбку своего ребенка, так и Бог радуется каждый раз, когда он смотрит с небес и видит преклонившего колени грешника. перед ним и молится от всего сердца.Это было то, что женщина сказала мне, почти теми же самыми словами — такая глубокая, такая тонкая и поистине религиозная мысль, мысль, в которой мгновенно выражалась вся сущность христианства: вся концепция Бога как нашего отца и о Божьей радости в человеке, как отцовская радость в своем ребенке — основная идея Христа! Простая крестьянка! Конечно, мать … и кто знает, возможно, эта женщина была женой того солдата. Послушай, Парфён, ты только что задал мне вопрос.Вот мой ответ: сущность религиозного чувства не имеет ничего общего ни с какими рассуждениями, ни с проступками, ни с преступлениями, ни с атеизмом; это что-то другое, и всегда будет другим; дело не в этом, это то, о чем атеисты всегда будут избегать разговоров, поскольку они всегда будут говорить о и о еще. Но главное, чтобы это можно было наиболее отчетливо и быстро наблюдать в русском сердце, и это мой вывод! Это одно из самых важных убеждений, которые я приобрел в нашей России.Есть дела, Парфьон! В нашем Русском мире есть дела, поверьте! Вспомните, как мы раньше встречались в Москве и разговаривали … А теперь мне не хотелось сюда возвращаться! Ну что ж… Прощай, до свидания! Да пребудет с тобой Бог! »

Персонажей | Идиот Википедия

Основные персонажи

(Для дальнейшего обсуждения основных персонажей см. «Князь Мышкин»)

Князь Мышкин , главный герой романа, — молодой человек, вернувшийся в Россию после долгого периода времени. за границей, где лечился от эпилепсии.Затяжные последствия болезни в сочетании с его невиновностью и отсутствием социального опыта иногда создают поверхностное и совершенно ложное впечатление умственной или психологической неполноценности. Большинство других персонажей в то или иное время пренебрежительно называли его «идиотом», но почти все они находились под его сильным влиянием. По правде говоря, он очень умен, осведомлен о себе, интуитивен и эмпатичен. Он тот, кто глубоко задумался о человеческой природе, морали и духовности и способен выразить эти мысли с большой ясностью.

Настасья Филипповна , главная героиня, мрачно красивая, умная, жестокая и насмешливая, пугающая фигура для большинства других персонажей. Благородного происхождения, но осиротевшая в возрасте 7 лет, она была доведена до положения сексуального рабства ее опекуном, сладострастным Тоцким. Ее сломленная невинность и социальное восприятие позора создают очень эмоциональную и деструктивную личность. Принц глубоко тронут ее красотой и ее страданиями, и, несмотря на чувство, что она сумасшедшая, остается ей предан.Она разрывается между состраданием Мышкина и одержимостью ею Рогожина.

Рогожин (Парфен Семенович), только что унаследовавший огромное состояние от своего купца-отца, безумно любит Настасью Филипповну и безрассудно предается ее преследованию. Он инстинктивно любит принца и доверяет ему, когда они впервые встречаются, но позже начинает ненавидеть его из ревности. Персонаж олицетворяет страстную, инстинктивную любовь, в отличие от христианской любви Мышкина, основанной на сострадании.[8]

Аглая Ивановна — лучезарно красивая младшая дочь дальней родственницы Мышкина Лизаветы Прокофьевны и ее мужа, богатого и уважаемого генерала Епанчина. Аглая гордая, властная и нетерпеливая, но в то же время полная юмора, смеха и невинности, и князь особенно тянется к ней после мрака своего времени с Настасьей Филипповной и Рогожиным.

Ипполит Терентьев — молодой интеллектуал-нигилист, который находится на последней стадии туберкулеза и при смерти.По-прежнему исполненный юношеского идеализма, он жаждет любви и признания со стороны других, но их безразличие и его собственная болезненная одержимость собой приводят его к нарастающей крайности цинизма и неповиновения. Персонаж — «квазидвойник» для Мышкина: обстоятельства вынуждают их задавать одни и те же метафизические вопросы, но их ответы диаметрально противоположны. [9]

Прочие символы

• Ганя (Гаврил Ардалионович) — способный, но чрезвычайно тщеславный и скупой молодой человек, он предлагает себя замуж за Настасью Филипповну, которую тайно ненавидит, по обещанию богатства от Тоцкого, но она отвергает и унижает его.Он также пытается посоревноваться с Мышкиным за привязанность Аглаи. Посредственный человек, недовольный собственной не оригинальностью, Ганя олицетворяет любовь из тщеславия и противопоставляется Мышкину и Рогожину [10].
• Лебедев (Лукьян Тимофеевич) — мошенник-пьяница, чье неугомонное любопытство и мелкие амбиции превратили его в своеобразное хранилище социальной информации. Он использует это, чтобы снискать расположение к начальству, а также для реализации различных схем и интриг. Его неприятные наклонности до некоторой степени компенсируются озорным чувством юмора, острым интеллектом и случайными приступами самоуничижения и сострадания к другим.
• Лизавета Прокофьевна — мать Аглаи и дальняя родственница Мышкина. Несмотря на детскую непосредственность своих эмоций, она волевая и властная, особенно в вопросах чести и морали. Мышкин считает ее и Аглаю очень похожими.
• Генерал Иван Федорович Епанчин — отец Аглаи.
• Александра Ивановна — сестра Аглаи, старшая дочь Ивана Федоровича и Лизаветы Прокофьевны.
• Аделаида Ивановна — сестра Аглаи, вторая дочь Ивана Федоровича и Лизаветы Прокофьевны.
• Князь Щ. (или Князь S) — «либеральная» аристократка, которая женится на Аделаиде Ивановне.
• Радомский Евгений Павлович — красивый военный офицер, близкий друг Епанчиных. По слухам, его интерес к Аглае заставляет Настасью Филипповну (которая хочет свести Аглаю и принца вместе) публично раскрыть некоторые сомнительные аспекты его биографии.Несмотря на это, он и принц становятся друзьями и уважают интеллект друг друга.
• Афанасий Иванович Тоцкий — богатый аристократ и распутник, друг и деловой соратник генерала Епанчина. Он бывший опекун Настасьи Филипповны.
• Генерал Сволгин (Ардалион Александрович) — отец Гани, человек весьма благородный, но пьяница и мифоман. Он является предметом подсюжета в части 4, касающейся кражи 400 рублей у Лебедева
.
• Нина Александровна — многострадальная жена генерала Иволгина, мать Гани, Варьи и Коли.
• Куля (Николай Ардалионович) — младший брат Гани. Он друг Ипполита, а также становится другом и доверенным лицом принца.
• Варья (Варвара Ардалионовна) — сестра Гани.
• Иван Петрович Птицын — друг Гани и муж Варьи.
• Фердыщенко — квартирант у Иволгиных, пьяница, неподходящий манер и грубое, но резкое остроумие которого ценит Настасья Филипповна.
• Антип Бурдовский — молодой человек, ошибочно считающий себя внебрачным сыном Мышкина, благодетеля Павлищева. Он начинает с того, что настойчиво требует от принца денег, но позже становится его поклонником.