Французский героический эпос

Эпос романских народов — французов и испанцев — целиком укладывается в рамки X—XIII вв. Только с IX в. отчетливо выделяются романские языки и начинается на них литературное творчество. Не ранее чем ко второй половине VIII в. относятся исторические события, отголоски которых слышны в эпосе. Это, разумеется, не исключает того, что народная поэзия романских народов унаследовала какие-то элементы фольклорной традиции германцев, создавших на этой территории первые «варварские государства» — франков и визиготов.

Переход от народной латыни к старофранцузскому языку и начало этнической консолидации будущих французов, а также первый этап феодализации падают во Франции на эпоху Каролингов (VIII—IX вв.). Эта эпоха выступает в героической поэзии как своего рода эпическое время. Самый выдающийся из Каролингов, коронованный в 800 г. западноримским императором Карл Великий стал эпическим королем, неизменно благородным, величественным и могучим «седобородым Карлом», властителем эпической «милой Франции».

Сохранилось около 100 французских героических поэм, так называемых «chansons de geste» («песен о деяниях»), относящихся, по-видимому, к X—XIII вв. и написанных строфами (лессами), связанными ассонансами, которые в поздних редакциях (XIII—XIV вв.) уступают место точным рифмам. Ассонанс специфичен для древнейшего романского (французского и испанского) эпоса, как аллитерация — для германского. Французский эпический стих в дошедших до нас памятниках — силлабический десятисложник.

Французский эпос сложился в IX—X вв. в устном народном творчестве. Гипотеза Ж. Бедье и его школы о формировании этого эпоса в XII в. из хроник и монастырских преданий малоубедительна. Французский эпос дошел до нас в основном в виде длинных поэм, которые являются итогом сложной качественной эволюции кратких эпических песен (кантилен), а не их механическим объединением (как это представлял себе Г.

Парис). Носителями эпической традиции в фольклорной Франции были жонглеры, бродячие народные певцы, аналогичные немецким шпильманам. Жонглеры исполняли поэмы напевным речитативом, аккомпанируя себе на маленькой арфе или виоле. Они выступали в рыцарских замках и на городских площадях во время ярмарок. Дошедшие до нас книжные поэмы хранят весьма отчетливые следы устной эпической традиции. Первоначальный объем героических песен был, вероятно, невелик. Большие поэмы исполнялись в несколько приемов, о чем свидетельствуют встречающиеся через определенные промежутки как бы краткие резюме предшествующего изложения или намеки, предваряющие предстоящий рассказ, чтоб заинтересовать слушателей.

Впрочем, упоминание о еще несовершившихся событиях, «забегание вперед» — не только профессиональный прием устного рассказчика, он имеет и чисто художественное значение: рассказчик обращает внимание слушателей на перспективу драматического развертывания событий, на печальную судьбу героев.

Народно-героический эпос: «Песнь о Роланде».

«Песнь о Роланде». Народно-героический эпос средневековья существенно отличается от гомеровских поэм. Гомеровские поэмы, как было показано, завершают развитие народного античного эпоса. Гомер опирается на миф, воспевая героическое прошлое своего народа, «славу мужей»; его масштаб — космос и человечество. Особенно «Одиссея», с ее изощренной композицией, с разнообразными литературными напластованиями, свидетельствует о переходе с фольклорной стадии на литературную, авторскую. Средневековые эпические поэмы, по сравнению с гомеровским эпосом, как бы возвращаются на типологически более раннюю, чисто фольклорную стадию литературы. Они отразили устное народное творчество молодых народов Западной Европы, их пассионарный порыв, в основе которого распространение христианства.

Поэмы эти складывались в течение веков, а записаны были почти одновременно: лучшая рукопись «Песни о Роланде», так называемая Оксфордская рукопись, относится к середине XII века; тогда же в испанском монастыре была записана «Песнь о моем Сиде», на рубеже XII–XIII веков в южной Германии была записана «Песнь о Нибелунгах».

Но в какой мере авторство поэм принадлежит людям, выполнившим их запись? Были ли они просто монахами-переписчиками, имевшими перед собой какие-то более древние, не дошедшие до нас манускрипты, или профессиональными поэтами-сказителями, которые во Франции назывались «жонглерами», в Испании «хугларами», а в Германии «шпильманами»? Ответить на этот вопрос сегодня невозможно. В последней строке «Песни о Роланде» появляется имя собственное: «Турольд умолкнул». Но нам ничего не известно об этом Турольде, и предположение о том, что это автор поэмы, недоказуемо. Дело в том, что эпическая литература средневековья не знает понятия индивидуального авторства: текст эпической поэмы – коллективное достояние, и каждый новый его исполнитель, каждый новый его переписчик чувствовал себя вправе вносить в него изменения. Поэтому, имея дело с записанным, зафиксированным текстом «Песни о Роланде», следует отдавать себе отчет в том, что это один из множества реально существовавших вариантов поэмы.

«Песнь о Роланде» – главный памятник французского эпоса, наиболее богатого и обширного из всех остальных национальных эпических традиций Западной Европы. Он состоит из так называемых chansons de geste («шансон де жест», или сокращенно «жеста», — песнь о деянии). Сегодня известно около ста жест, созданных в X–XIII веках. Бродячие певцы-жонглеры исполняли жесты под аккомпанемент арфы или виолы на ярмарках, в замках феодалов. Объем жест — от одной до двадцати тысяч стихов, то есть жеста не всегда могла быть прослушана разом, иногда на ее исполнение уходило несколько дней.

Жесты могли повествовать о конфликтах внутри феодальной знати, но наибольшей популярностью пользовался каролингский эпос — песни о так называемом «каролингском возрождении», об эпохе правления исторического императора Карла Великого (правил с 768 по 814 год). В народной памяти он заслонил собой всех остальных правителей своей династии и превратился в идеального короля, создателя могущественной державы и защитника веры.

«Наш император Карл» — один из главных героев «Песни о Роланде».

Историческую основу поэмы излагают франкские и арабские хроники. В конце VIII века Испания подверглась нашествию мавров; в 778 году 38-летний Карл (императором он будет провозглашен только в 800 году) безрезультатно вмешался в спор мусульманских правителей на территории Испании. Эта его экспедиция была неудачной. Он вынужден был снять недолгую осаду Сарагосы, а возвращаясь во Францию, был атакован отрядами басков, исповедовавших христианство, которые хотели отомстить франкам за разрушение своих поселений. Арьергард французов был атакован в теснинах Ронсевальского ущелья, что в Пиренеях. Баски легко взяли верх, и среди павших в этом бою единственная хроника упоминает некоего «Хруодланда, префекта Бретонской марки», то есть эпического Роланда.

Жонглеры превратили этот эпизод в картину семилетней войны Карла с сарацинами за христианизацию Испании. Вновь мы встречаемся с характерным эпическим преувеличением масштаба событий, количества задействованных в них людей, с переосмыслением значения этих событий для истории народа.

События сюжета укрупняются. На седьмом году войны в Испании, одержав множество побед, Карл принимает послов от последнего противника, короля Сарагосы Марсилия, с ложным предложением мира. На посольство Марсилия Карл отвечает посольством

Ганелона, который должен уточнить условия перемирия. Имя Ганелона на совете произносит его пасынок и любимый племянник Карла, граф Роланд, сам сначала вызвавшийся быть послом. Но так как франки помнят об участи своих прежних послов — все они были убиты Марсилием, — король запрещает Роланду ехать в посольство, но соглашается на кандидатуру Ганелона. Ганелон тут же обвиняет Роланда в том, что он желает его смерти, и клянется отомстить. Прибыв в Сарагосу, он вступает в предательский сговор с Марсилием, внушая ему, что только воинственный Роланд при дворе старого, утомленного императора выступает за войну, и надо покончить с Роландом, чтобы избавить Испанию от франков.

Привезя заложников и дары Марсилия Карлу, Ганелон уговаривает его назначить Роланда начальником двадцатитысячного французского арьергарда, который будет прикрывать возвращение основных войск Карла, и Роланд, со свойственным ему удальством, принимает это поручение, видя в нем признание своих воинских заслуг.

План Ганелона и Марсилия осуществляется. В Ронсевальском ущелье стотысячные полчища мавров предательски нападают на французов. Побратим Роланда, Оливье, трижды уговаривает его протрубить в рог Олифан, пока Карл может услышать его зов и прийти на помощь, но гордый Роланд отказывается. Он направо и налево разит своим вороненым мечом Дюрандалем, носится по полю боя на своем боевом коне Вельянтифе, убивает сотни мавров, но все это тщетно. В жестоком бою убиты все французские пэры и бароны: пал разумный Оливье, предпоследним погиб епископ-воин Турпен, и, наконец, сам Роланд, только перед смертью протрубив в рог. Карл возвращается на его зов, оплакивает французов и устраивает разгром сначала войска Марсилия, а потом высадившегося в Испании вавилонского эмира Балигана. Так была доказана правота христианской веры, и язычники отреклись от своих богов, которые не смогли им помочь.

В третьей части действие поэмы сразу переносится в столицу Карла, в Ахен, куда отправлен для суда предатель Ганелон. Однако суд баронов, состоящий из родственников Ганелона, оправдывает его, и справедливость торжествует только благодаря «божьему суду», то есть поединку между Пинабелем, сторонником Ганелона, и верным слугой Карла — Тьерри. Тьерри одерживает верх, и Ганелон принимает мучительную казнь — «изменой да не хвалится преступник». В финале поэмы вдова Марсилия Брамимонда добровольно принимает христианство, а королю Карлу во сне является архангел Гавриил и зовет на подмогу страдающим от язычников христианам:

Но на войну король идти не хочет.

Он молвит: «Боже, сколь мой жребий горек!» —

Рвет бороду седую, плачет скорбно…

Как видно, композиция поэмы строится по принципу симметрии: каждый из трех основных этапов действия состоит из двух контрастных событий. Завязка поэмы, предательство Ганелона, включает описание двух посольств — мавра Бланкандрина и христианина Ганелона. Кульминация поэмы — описание двух сражений, одно победное, второе гибельное для французов. Развязка — возмездие мусульманам и Ганелону.

По сравнению с гомеровскими поэмами рамки действия в «Песни о Роланде» сужаются: это только воинский, патриотический и религиозный эпос. Возлюбленная Роланда, дама Альда, упомянута лишь в одной строфе; сам Роланд ее не вспоминает. Только узнав от Карла о смерти того, кто «клятву дал назвать ее женою», она тут же умирает — «помилуй Альду, Боже!» Никакой частной жизни у героев нет, они только воины, дипломаты, государственные деятели, и их система ценностей подчинена понятиям христианского и вассального долга. К тем, кто этих ценностей не разделяет, автор не проявляет никакой терпимости. Мавры показаны как идолопоклонники, лишенные света истинной веры; погибая в сражениях, эти дьяволы направляются прямо в ад. Те из них, кто отказывается принять крещение после сдачи Сарагосы Карлу, убиты на месте, и эпический автор говорит об этом совершенно спокойно:

Ревнует Карл о вере христианской,

Велит он воду освятить прелатам

И мавров окрестить в купелях наспех,

А если кто на это не согласен,

Тех вешать, жечь и убивать нещадно.

Той же христианской идеей пронизаны образы главных эпических героев. Карл — защитник юга Франции от набегов мавров, и война с ними осмыслена как патриотическая война за «милую Францию». Бароны Карла — верные вассалы и лучшие в мире воины, и лучший среди них — Роланд, завоевавший своему королю множество земель. Но, кроме того, Роланд еще и вассал Бога, недаром перед смертью он протягивает к небесам свою перчатку — это жест, которым он предает себя Господу, как вассал передает свою перчатку в знак верности сюзерену. Церковь-воительницу олицетворяет в поэме архиепископ Турпен, который в Ронсевале одной рукой отпускает грехи умирающим, а другой разит врагов.

С христианством же связан относительно небольшой элемент фантастики в поэме. Карлу снятся вещие сны. Королю является архангел Гавриил; по молитве императора продляется день: чтобы он мог закончить избиение мавров, Бог останавливает солнце на небесах. В час битвы в Ронсевале над Францией разражается страшная гроза — то плач по погибающему Роланду.

Соответственно характеры в поэме обрисованы более прямолинейно, чем гомеровские персонажи. Карл олицетворяет в жесте государственную мудрость, христианскую добродетель, Роланд — богатырское неистовство, Оливье — благоразумную сдержанность:

Разумен Оливье, Роланд отважен,

И доблестью один другому равен.

Все три героя противопоставлены друг другу, но объединены между собой любовью к «милой Франции», а противостоит им предатель интересов родины Ганелон.

В поэме говорится, что Роланд совершает ошибку, в результате которой погибает весь его отряд и он сам. Эта ошибка — следствие его неистового героизма, его веры в свои силы и его высоких принципов:

Пускай не скажет обо мне никто,

Что от испуга позабыл я долг.

Не посрамлю я никогда свой род.

……………………………………

Позор тому, в чье сердце страх закрался.

Трагическая ошибка Роланда объясняется и оправдывается его достоинствами эпического героя, и пусть с христианской точки зрения прежний эпический героизм, наполняющий человека тщеславием, — грех, который подлежит искуплению, Роланд полностью искупает подвигом свою ошибку. Героизм его безудержен и безграничен, это герой, нацеленный на личный подвиг во славу своего короля и своего Бога. Это новый, окрашенный христианством вариант эпического героя, вот почему поэма названа его именем, именем Роланда.

«Песнь о Роланде» в Оксфордской рукописи состоит из 4002 стихов. Как все жесты, она написана особой строфической формой — лессами, или иначе тирадами, с непостоянным числом строк в строфе, от четырех до двадцати; строки внутри лессы связаны неточными рифмами — ассонансами, когда в каждом последнем слоге каждой строки данной строфы звучит одна и та же гласная. Французский эпический стих — силлабический десятисложник, точные рифмы во французском стихосложении возникнут позже.

«Песнь о Роланде» использует те же повторы (часто лессы завершаются возгласом «Аой!»), устойчивые формулы; уже отмечен ее изумительный параллелизм в системе образов и в композиционном построении.

Известны обработки «Песни о Роланде» почти на всех романских и германских языках.

«Песнь о Роланде» записывалась в то время, когда уже сложилось сословие рыцарей с его особой идеологией, и рыцарский кодекс чести наложил известный отпечаток на изображение взаимоотношений между героями «Песни» (прославление верности вассальному долгу, христианского пыла), но в целом система ценностей здесь пока раннефеодальная. Специфически рыцарские конфликты найдут отражение в самом популярном эпическом жанре литературы высокого средневековья — в рыцарском романе.

«Сло́во о полку́ И́гореве» — самый известный памятник древнерусской литературы. В основе сюжета — неудачный поход русских князей на половцев, предпринятый новгород-северским князем Игорем Святославичем в 1185 году. «Слово» было написано в конце XII века, вскоре после описываемого события (часто датируется тем же 1185 годом, реже 1-2 годами позже).

Проникнутое мотивами славянской народной поэзии с элементами языческой мифологии, по своему художественному языку и литературной значимости «Слово» стоит в ряду крупнейших достижений русского средневекового эпоса. В истории изучения памятника большой резонанс вызвала версия о «Слове» как фальсификации конца XVIII века (скептическая точка зрения), в настоящее время отвергнутая научным сообществом.

Французский героический эпос — Русская историческая библиотека

Французский героический эпос сохранился до наших дней гораздо полнее, чем остатки раннесредневековой народной лирики и драмы. Он дошел до нас в виде поэм (общим числом около 100), из которых древнейшие – в той форме, в какой мы их сейчас имеем, – возникли в самом конце XI в. , а наиболее поздние относятся к XIV в. Однако даже самые ранние из сохранившихся поэм представляют собой переработку более старых поэм или песен, развивавшихся перед тем в течение двух или трех столетий. Это длительное развитие, в котором принимали участие различные общественные слои – дружинная среда, широкие народные массы, жонглеры и грамотеи-клирики, – имело результатом глубокое изменение как формы и стиля песен-поэм, так и их содержания.

Сохранившиеся до нас поэмы носят название шансон де жест (chansons de geste, буквально – «песни о деяниях»). Они имеют различный объем – от 1000 до 20 000 строк и состоят из неравной длины строф, или «тирад», содержащих каждая от 5 до 40 десятисложных, с цезурой после 4-го или 6-го слога, стихов, связанных ассонансами, которые в более поздних редакциях обычно заменены точными рифмами.

Поэмы эти предназначались для пения, причем, как и в наших былинах, одна и та же мелодия была сквозной для всей поэмы, повторяясь из строки в строку. Их исполнителями, а нередко и авторами были жонглеры, которые разносили их по всей Франции. Собрав вокруг себя кружок слушателей, жонглер энергичным возгласом приглашал их к молчанию и затем начинал петь речитативом, аккомпанируя себе на маленькой арфе или, чаще, на виоле. Если он не успевал до наступления ночи закончить всю поэму, он прерывал пение и откладывал до следующего дня. Если поэма была очень обширна, ее хватало иногда на неделю.

Три темы составляют основное содержание французского эпоса: 1) оборона родины от внешних врагов – мавров (сарацин), норманнов, саксов и т. д.; 2) верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников; 3) кровавые феодальные распри.

Первые две темы всегда связаны в поэмах с образом доброго и мудрого короля. В большинстве поэм король называется Карлом Великим, ибо воспоминание об этом могучем властителе (768-814), одержавшем множество крупных побед и короновавшемся в 800 г. императором, закрепились в потомстве, заслонив в эпическом предании многие другие имена. Карл в поэмах предстает в идеализированном виде, он всегда справедлив и обычно ласков, хотя, когда нужно, умеет быть и суровым. Он грозен для изменников и непобедим в бою. Враги трепещут перед ним, и бог ему помощник во всех делах.

В некоторых поэмах Карл лично совершает разные подвиги. В них описывается, как в молодости, спасаясь от изменников, он бежит в Испанию, доблестно там сражается, завоевывает любовь дочери сарацинского царя, затем возвращается во Францию и, одолев злодеев, коронуется и т. д. Но в других поэмах, художественно более значительных, Карл отходит на задний план; объединяя и освещая своим присутствием все действие, он уступает активную роль паладинам (приближенным славным витязям), в частности двенадцати «пэрам» (самым знатным лицам в государстве), в первую очередь – Роланду.

«Песнь о Роланде» (см. краткое содержание и анализ) – самое замечательное произведение французского эпоса. Оно было известно по всей Европе и представляет собой одну из вершин средневековой поэзии.

 

Роланд

 

Эта поэма (4002 стиха) повествует о героической гибели графа Роланда, племянника Карла Великого, во время битвы с маврами в Ронсевальском ущелье, о предательстве отчима Роланда, Ганелона, которое явилось причиной этой катастрофы, и о мести Карла Великого за гибель Роланда и двенадцати пэров.

«Песнь о Роланде» возникла около 1100 г., незадолго до первого крестового похода. Неизвестный автор был не лишен некоторой образованности и, без сомнения, вложил в переработку старых песен на ту же тему немало своего. Но главная его заслуга состоит не в этих добавлениях, а в том, что он сохранил глубокий смысл и выразительность старинного героического предания, связал его мысли с живой современностью, нашел для их выражения блестящую художественную форму.

 

Lit De France | Шансон де жест: жанр средневековой героической поэзии

Шансон де жест: жанр средневековой героической поэзии

Шансон де жест — chansons de geste (песни о деяниях) — произведения французского героического эпоса. С недавнего времени значительно усилился интерес к средневековой истории и культуре. Но на сегодняшний день история и литература часто воспринимаются раздельно, тогда как на самом деле они друг от друга неотделимы. Литература всегда отражает господствующие в обществе настроения, психологию, культуру (в том числе и материальную), то есть самосознание эпохи и ее реалии. С другой стороны, один из основных путей изучения эпохи — работа с литературой данного исторического периода. Так, изучая старофранцузский героический эпос, мы видим эпоху становления и расцвета рыцарства во всех ее проявлениях; это не может не пробудить интерес к эпосу отечественному, к нашей собственной истории и культуре. Актуальность избранной темы определяется прежде всего насущной потребностью литературоведения, преодолевая узкофилологическую направленность, провозглашенную структурализмом и постструктуролизмом, обратиться к исследованию художественного произведения в контексте отраженной в нем истории, а также недостаточной изученностью в отечественной науке одного из важнейших памятников словесности средневековой Франции «Песнь о Роланде».

В целом эпос Франции изучен хорошо, в течение второй половины XIX века в Европе выходит целый ряд работ (Paris, Gautier, Tavernier, Bruckner, Bedier, Boissonade ). Сегодня эти труды стали уже классическими, хотя многие положения опровергнуты (например, теория Ж. Бедье о создании «Песни о Роланде» в монастыре). На протяжении XX века «Chansons de Geste» (и «Песнь о Роланде» в первую очередь) становятся предметом исследования настолько часто, что литература о «Песнях о деяниях» на сегодняшний день практически необъятна. Из наиболее интересных трудов следует назвать работы испанского исследователя Р. Менендес Пидаля . В последние десятилетия авторов все более привлекает культурно-исторический аспект исследования «Песен о деяниях». Так, хотя в своих трудах по религиозной, философской и эстетической мысли в средневековой Европе Д. Робертсон в первую очередь исследует отражение этих концепций в рыцарском романе, он неоднократно обращается и к произведениям «Chansons de Geste» и к «Песни о Роланде» — в первую очередь . Вызывают интерес работы К. Берто, П. Банкура, Х. Бартлеса. В отечественном литературоведении традиция изучения «Chansons de Geste» также имеет давнюю историю. Из работ отечественных литературоведов следует отметить труды Б. И. Ярхо, в частности, его статью «Введение» (предисловие к его же переводу «Песни о Роланде», где подробно описывается эволюция памятника), статьи Вл. А. Лукова «»Песнь о Роланде» в свете фольклора» и «Французский героический эпос «Песнь о Роланде» (анализ фольклорной природы памятника)» (кратко изложено в его «Истории литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней»), где поэма детально разбирается именно как фольклорное произведение, и показывается фольклорная специфика его выразительных средств, а также многочисленные статьи З. Н. Волковой и ее книгу «Эпос Франции», где подробно описываются генетические связи всего французского героического эпоса и разбирается язык его памятников. В 1995 г. вышла книга А. Д. Михайлова «Французский героический эпос», которая является, пожалуй, наиболее полным трудом отечественных исследователей по данному вопросу. Здесь представлены все, в том числе и гипотетические, памятники, причем выстраивается достаточно четкая система их взаимосвязей, однако главное достоинство данного исследования — скрупулезный разбор поэтики и стилистики французского героического эпоса.

В то же время французский героический эпос до последнего времени достаточно редко изучался как целый пласт воинской культуры средневековья, вобравший в себя ее основные черты, хотя отдельные моменты изучения рыцарской культуры в поэмах рассеяны практически во всех существующих исследованиях. Но этого, конечно же, мало. Несколько иначе подходят к данной теме историки. В 1874–1875 гг. в Париже выходит классический труд Виоле-ле-Дюка «Dictionnaire Raisonné du Mobilier Français de L’Epoque Carlovingienne à la Renaissance», где в исследование средневековой материальной культуры привлекается текст «Песни о Роланде», чаще всего в качестве иллюстративного материала, однако в отдельных главах делается подробнейший разбор описаний оружия и доспехов в «Песни о Роланде». Эту традицию продолжили другие исследователи, среди которых наиболее интересны работы Ф. Кардини, Ж. Ле Гоффа, однако и здесь сохраняется та же тенденция — текст эпических поэм приводится всего лишь в качестве иллюстративного материала для приводимых в этих исследованиях положений из области истории, психологии и мифологии изучаемого периода. Таким образом, можно сказать, что произведения французского героического эпоса крайне мало изучались как памятники, впитавшие в себя воинскую культуру того периода средневековья, когда во всех сферах жизни — социальной, культурной, идеологической, политической и военной — доминировало рыцарство, напитав общество своим менталитетом, представлениями и мифологией, и который обычно зовется рыцарским. 

При изучении влияния средневекового европейского общественного сознания на культуру мы предлагаем использовать тезаурусный подход (труды Вал. А. Лукова и Вл. А. Лукова, И. В. Вершинина, Т. Ф. Кузнецовой и др.), который открывает новые возможности для современной гуманитарной науки. Тезаурусный подход предполагает восприятие мировой культуры сквозь призму культурного тезауруса (свода культурной информации, систематизированного по основанию «свой — чужой»), причем ядро тезауруса составляют ценностные приоритеты. Используются также историко-теоретический, историко-генетический, историко-функциональный, семиотический методологические подходы.

Мы вслед за Ф. Кардини считаем, что при рассмотрении культурно-исторического контекста эпохи сложения и бытования французского эпоса следует отвести центральное место господствовавшей в обществе идеологии. Однако рассматриваемый период достаточно продолжителен: от времен последних Меровингов до конца Столетней войны, т. е. практически вся история средневековой Европы. За эти века неоднократно кардинально менялся весь уклад жизни, новые формы общественных отношений приходили на смену старым, соответственно менялось и общественное сознание, а с ним и господствующая в обществе идеология.  

В «Песни о Роланде», равно как и в других произведениях «шансон де жест», совместились представления нескольких эпох, причем речь идет не о постепенном переосмыслении сказания о Роланде в духе идеологии начала XII века, а о постепенном переходе более ранней, схожей, но не тождественной идеологии в более позднюю, о ее переосмыслении в соответствии с духом времени. В «Песни о Роланде» можно выделить два явления, достаточно различных: собственно идеология крестовых походов, которая сформировалась на рубеже XI и XII веков, и то, что Ф. Кардини называет «духом военного мессианства», термин, применимый к эпохе Каролингов. 

Корни военного мессианства лежат во временах великого переселения народов, оно окончательно оформляется в эпоху Карла Великого, придя к своей наивысшей точке; предметом забот церкви становится утверждение идей об особой любви господа к франкам и о преемственности между римским императорским христианством и франкской христианской монархией. Таким образом, христианство санкционировало сакральность королевской власти древних германцев. Германский воин был связан с системой родо-племенных ценностей, героизм его основан на мифологических архетипах, он легко и прочно воспринимает военный мистицизм Ветхого Завета. Стержнем истории становится отождествление союза и мира (berit и shalom), народ начинает нести мессианскую функцию, становится богоизбранным. Традиция Хлодвига, сделавшего франков «воинами Христа», ставится Карлом Великим на путь соперничества с византийской императорской сакральностью. Войны с язычниками велись в защиту христианства, в целях распространения веры. Церковь объявляет Карла законным наследником римских августов. В IX–X веках санкционированная христианством сакральность королевской власти франков переходит в иное качество. Карл видится уже не просто помазанником божьим и христианнейшим королем, а мессией-защитником, посланцем грозного карающего бога — победителя или даже самим божеством. Он олицетворяет собой мир, причем в понимании единства человека и бога, империи земной и царства небесного. Реальная историческая личность в эту эпоху мифологизируется, наделяется чертами идеального в представлении средневекового человека правителя. Отныне он — мечта о «золотом веке», каким в «темное время» IX–X веков представлялась каролингская эпоха. Не случайно Карлу приписываются деяния других знаменитых франков. Богу-вождю и его воинам противостоит весь «языческий мир», под которым понимаются все нехристианские народы. В этот же период сложилась та самая феодальная система, которая породила рыцарство как важнейшее явление военного уклада и общественно-политической жизни. Церковь пошла по пути сакрализации воинской профессии и выработки рыцарской этики. Этот процесс начался уже каролингскую эпоху. Христианнейшие война и воин-христианин призваны спасти веру, над которой нависла угроза. Особенно стал актуален этот призыв в кровавые IX и X века. В то же время в эпоху Карла речь о «праведной» войне шла именно как о войне оборонительной. Этот тезис вскоре был коренным образом пересмотрен.

Одобрение получили войны, которые велись против язычников, особенно учитывая то, что в каролингскую и уж тем более в посткаролингскую эпохи они чаще всего велись в целях самозащиты. В то же время суровому осуждению церковь подвергла войны между христианами и выработала концепцию «Божьего мира» (Pax Dei), то есть мира между христианами в защиту веры. Нарушителям «Божьего мира» полагалось наказание, направленное в первую очередь на «общественное благо». Таким образом, адекватным наказанием для лиц военной профессии оказалась опять-таки война, а именно, раз духовная слабость проявляется в их отношении к насилию, то следовало направить их оружие на благие цели. Такая постановка вопроса встретила сопротивление как раз в церковной среде. Вопрос был решен престолом Святого Петра: речь идет не о том, позволительно или нет сражаться с оружием в руках, а о том, что война является святым делом, если только она служит интересам церкви. Воин, отдавший жизнь за веру, получает упокоение в вечной жизни и полное отпущение грехов.

Военная мистика складывается вокруг фигуры «заступника». Его олицетворением становится так называемый фогт, исполнявший судебные и административно-финансовые функции во владениях церкви, также возглавлявший войска. Такие функции окружают его своего рода сакральным ореолом, он имеет право быть похороненным с мечом в церкви, которую он защищал (именно так выглядят похороны Роланда). 

Каролингский император, «защитник церкви» был также фогтом. Утверждается и новый тип военного спиритуализма: церковь начинает объявлять погибшего во имя церкви воина мучеником, косвенным образом оправдывая тем самым убийство за веру или святое дело. Война оказалась включена в систему христианских ценностей. Война начинает восприниматься как своеобразный ритуал жертвоприношения. Широко распространяются и культы военных святых, которые отныне становятся во главе воинства, идущего в бой с врагами христианства.

Основное отличие военного мессианства каролингской эпохи и новой идеологии, родившейся в эпоху феодальной раздробленности и резкого увеличения влияния церкви — не в целях войны, а в пропасти, которая пролегает между полубогом Карлом, единственным фогтом христианского мира, и воином-мучеником, идущим на смерть во имя веры. Не последнюю роль в выработке такой идеологии сыграло и исконное желание христиан увидеть на земле подобие Царства Божия, соединить землю и небо. Путь к этому лежал, разумеется, через завоевание Святой Земли, через подвиг во имя веры и мученичества; становится возможным сделать крест не символом страдания, а символом торжества.

Неизбежно эти концепции отразились во французском героическом эпосе «шансон де жест» и в «Песни о Роланде» в первую очередь.

Знаменитый трувер XIII века Бертран де Бар-сюр-Об во вступительных лессах к своей поэме «Жирар де Вьенн» разделил chansons de geste по трем циклам или «жестам»: «. ..Лишь три жесты украшают Францию: о короле Франции — самая главная, самая богатая и рыцарственная. Вторая затем — о Дооне седобородом из Майанса, который был столь отважен… Третья жеста, что была столь ценима, — о гордом Гарене Монгланском…» Часто это понимается буквально, как циклы, повествующие о деяниях того или иного героя, на основе такого взгляда подход Бертрана объявляется неправомочным, а сами «жесты» при попытках исследователя создать собственную классификацию дробятся на новые циклы, выделенные исключительно по признаку общего для нескольких поэм главного героя. Такие «жесты» оказывается возможным выделять буквально до бесконечности. С другой стороны, в основе классификации Бертрана де Бар-сюр-Об четко просматривается разделение по основной эпической идее: каждая из «жест» объединена некоей вариацией основной эпической идеи, организующей данную «жесту» в идейном плане. Необходимо учесть, что во времена Бертрана тот или иной род представлялся носителем определенных качеств, и, учитывая, что в фольклоре, куда относится большая часть «шансон де жест», за каждым персонажем закреплена строго обусловленная функция, а также, что в основе этой классификации четко прослеживается деление по основной эпической идее. Можно сделать вывод, что причина разделения «жест» по именам основателей родов — закрепление за тем или иным родом функции носителя, воплощающего определенную эпическую идею. Такой подход к явлениям достаточно характерен для средних веков. «Жеста короля Франции» повествует о роде каролингских императоров, берущем свое начало от Пиппина Короткого, французы XII века видят каролингское время золотым веком, а власть императоров — подлинно сакральной; отсюда центральная фигура здесь — король Франции, символ народной правды и силы, оплот против иноземцев — «язычников», или против своеволия и хищничества крупных феодалов. В эпосе это — родовое качество Каролингов. Главную роль в произведениях, относящихся к «жесте короля», чаще всего играет Карл Великий, сын Пиппина, которому в эпосе часто приписываются деяния других императоров. Карл — фигура, наиболее четко соотносящаяся в сознании европейцев XII века с золотым веком и божественной властью.

В «Жесте Гарена де Монглан» доминирует образ идеального вассала, бескорыстно служащего родине и королю, король — на втором плане, «деяния» совершаются его верными вассалами. Формулировка из поэмы «Эрнальт де Боланд» сообщает о роде Гарена, причем в качестве главного родового качества называется способность править согласно закону, тогда как «Жеста Доона де Майанс» представляет нам непокорных вассалов, дается двоякая оценка феодальной разрухи, автор испытывает печаль по поводу бесчинств феодалов и слабости короля, но в то же время выказывает некоторое сочувствие мятежным баронам. Таким образом, эпический мир предстает нам во всей полноте: королевская власть как власть высшая и всеобъемлющая, как своего рода высочайший синтез мифа о «золотом веке», род идеальных вассалов как род, являющийся опорой высшей власти, и род непокорных, склонных к анархии вассалов как нечто, с одной стороны, противопоставленное высшей власти, а, с другой — показывающее и некоторые негативные ее стороны. 

Современными исследователями выделяется еще две «жесты», по времени возникновения более поздние: «жеста крестовых походов», повествующая о событиях крестовых походов и предшествовавших им, значительно отстоящая от всех остальных «жест» и, по-видимому, не прошедшая стадию устного бытования. Если же говорить об основной эпической идее «жесты крестовых походов», то, вероятно, это идея самоотвержения во имя высшей, божественной цели. Она как бы приходит на смену «королевской жесте». Это деяние становится новым синтезом, новой всеобъемлющей идеей. Не случайно, объединив в мистическом порыве потомков Гарена де Монглан и Доона де Майанс, ранее противопоставленных друг другу, поэмы «жесты крестовых походов» практически не говорят о потомках Пиппина. Ничего неожиданного в этом нет: идеология «военного мессианства», бывшая главной идейной основой французского эпоса, складывавшегося в каролингское и посткаролингское время, в XI веке превращается в «идеологию крестовых походов», и мессианская роль государственной власти франков и императорская сакральность замещается самоотречением во имя неземного служения. Выделяется также и «провинциальная жеста», поэмы которой, как правило, достаточно четко соотносятся с тремя основными «жестами». Существуют отдельные памятники, которые существуют вне любой из упомянутых «жест».

Таким образом, в целом классификация Бертрана де Бар-сюр-Об является абсолютно правомочной и представляет нам четкую и логичную картину эпического мира, переданную в понятиях, характерных для его времени и ясную и закономерную для его современников. 

Решая вопрос о формировании жанра «шансон де жест» и его традиционности, мы должны иметь в виду, что памятники французского героического эпоса в основном имеют фольклорную основу. То или иное сказание до своей письменной фиксации проходит стадии устного возникновения и распространения. При сопоставлении всех рукописей некоторых памятников (например, «Песни о Роланде» или «Коронования Людовика») можно обнаружить несомненные следы их устного бытования. На всех этапах своей эволюции сказания сохраняют связь с историческим преданием, которое получало фиксацию в иных памятниках письменности. Таким образом, внешней стилистической приметой памятников жанра является изначальный фольклоризм, хотя и не все памятники являются фольклорными произведениями (например, «Песнь о Бертране Дюгесклене», самостоятельная, вне какого-либо цикла поэма начала XV века, приписываемая перу Жана Кювелье). Отметим стилистические приметы жанра, среди которых клише, характерные для всего жанра (зачины), или для отдельного произведения (клише «поединок» в «Песни о Роланде»). Характерны постоянные эпитеты, повторы и гиперболизированность всего эпического мира. Важный признак — анонимность произведений, подчеркивающая их фольклорное происхождение.

Важный признак жанра — форма. Все французские эпические поэмы написаны десяти- или двенадцатисложным стихом, текст поэм разбит на лессы или тирады, связанные между собой ассонансами или, позднее, рифмами, проходящими через всю лессу. Как и все предыдущие признаки, это — часть мнемонической системы, направленной на запоминание и пересказ, позднее эта система превращается в традиционную жанровую форму. 

Сюжет для французского героического эпоса становится важнейшим жанровым признаком, это — действительно «песни о деяниях», о подвигах во славу христианской веры и на благо родной страны. Художественное пространство эпоса почти не знает размытости своих границ — они достаточно конкретны, а также временных аномалий и сдвигов. В то же время следует отметить важнейшую особенность сюжетного построения произведений героического эпоса — «логическую инверсию» (термин Вл. А. Лукова). То есть, все действие стремится к строго обусловленной развязке. Эта особенность организует особый тип художественного времени, характерный для эпоса, его можно определить как «будущее в прошлом». Причинно-следственные связи играют здесь незначительную роль. 

М. М. Бахтин отмечает основные черты героического эпоса, где предметом служит национальное эпическое прошлое, «абсолютное прошлое», источником эпопеи служит национальное предание (а не личный опыт и вырастающий на его основе свободный вымысел), наконец, эпический мир отделен от современности, то есть от времени певца, абсолютной эпической дистанцией. Легко заметить, что во многих случаях отсутствует абсолютная эпическая дистанция, отделяющая эпический мир от современности. Это касается «жесты крестовых походов» и небольшой группы произведений, созданных уже в эпоху позднего средневековья, авторских, но сохраняющих традиционную форму. Это произведения, повествующие о деяниях значимых либо для всего христианского мира («жеста крестовых походов»), либо для молодого национального государства (например, «Песнь о Бертране Дюгесклене»). Наиболее важным признаком для «шансон де жест» как эпических произведений является прежде всего сюжетика; основным признаком прошлого как предмета эпоса должна быть явная и очевидная значимость для настоящего, причем эпическая дистанция оказывается прежде всего в области значимости явления для социума.

Эпическую традицию следует рассматривать как единство устойчивости и подвижности, где устойчивость — преемственность конкретных образов, сюжетов, стиля; подвижность не произвольна: творчество замкнуто строгими границами как в содержании, так в форме и технике. Эпос вбирает в себя и отражает основные черты данной среды в виде ее сильно мифологизированного самопредставления. В дошедшей до нас стадии эпос пропитан самосознанием и самоутверждением рыцарского сословия в эпоху расцвета. С другой стороны, по-видимому, эпическая традиция придает устойчивую форму всем произведениям определенного содержания. Процесс распадается на два этапа: 

 1. Путем устного бытования создаются произведения фольклорные, воспевающие деяния, причем деяния воинские. Форма здесь — система в основном мнемоническая, целиком и полностью диктуется потребностью запоминания больших массивов текста. Однако уже на данном этапе вместе с выработкой практически всей системы поэтики «шансон де жест» создается представление о «шансон де жест» как о жанре, который единственно должен повествовать о значимых воинских деяниях. Жанр оказывается чрезвычайно устойчивым, и куртуазное влияние нового времени затрагивает его в минимальной степени. 

 2. Представление о «шансон де жест» как о жанре, который должен повествовать о значимых воинских деяниях, реализуется на практике. Система поэтики в этот период становится в основном традиционной, и новые авторские произведения и авторские обработки старых сюжетов имитируют фольклорный строй как систему, которой единственно и можно воспеть великие деяния. Такова природа внешней стилистической приметы памятников жанра — изначального фольклоризма. В числе его признаков можно назвать, например, имитацию устности исполнения. Важный признак — анонимность памятников, здесь активно встает вопрос об авторстве, однако предлагаемый Б. И. Ярхо термин «коллективное преемственное авторство» может быть отнесен только к той группе памятников, которая прошла стадию устного бытования, но никак не к тем, которые создавались одним автором. Однако анонимность произведений, закономерная в фольклорных памятниках, сохраняется и там. А. Д. Михайлов считает анонимность связанной с фольклоризмом как основным признаком жанра, или даже его обязательным условием.

Со стихотворной формой, также указывающей на своеобразный фольклоризм эпоса как на определенный жанровый признак, связан и формульный стиль, всесторонне изученный, применительно к французскому эпосу, Жаном Ришнером. Формульность неразрывно связана с мотивами эпоса: тот или иной мотив предполагал использование свойственных ему словесных формул (причем это относится к мотивам-действиям не в меньшей мере, чем к мотивам-описаниям).

В эпосе конфликт вынесен за рамки внутреннего мира героя и реализуется исключительно в сфере его общественной деятельности, что вытекает из сюжетики. Все сюжеты эпоса развернуты в эпическом мире, который четко очерчен в пространстве и во времени и соотнесен миром певца и его слушателей. Этот мир существует в коллективном мифологическом сознании эпохи. Более того, гиперболизированность всего бытия эпического мира — одна, единая гипербола, которая служит для выделения эпического мира, его четкого разграничения с миром певца и его слушателей. 

Значительное количество анахронизмов, а также сюжетные противоречия между отдельными поэмами — столь же закономерная черта эпического мира, как и его гиперболизированность. Анахронизмы абсолютно не имеют никакого значения, поскольку мифологическое сознание всякой эпохи есть единый пласт, имеющий генеральную сюжетную линию, со своей хронологией, и любая сюжетная линия, за исключением генеральной, легко допускает вариативность. Основой эпической поэмы становится конкретный исторический факт, который подгоняется под общую историческую доминанту эпического мира, его магистральную сюжетную линию, при этом существенным образом переосмысливаясь. Историзм французского эпоса базируется в первую очередь на мифологемах, и любое историческое событие опосредуется согласно имеющейся модели через мифологическое сознание, и значение приобретает не сколько само историческое событие (в эпосе оно может приобрести несвойственную ему значимость, да и измениться до неузнаваемости), сколько те потенциальные сюжетные и идейные возможности, изначально заложенные в самой структуре эпического мира с его магистральным сюжетом и вариативностью, то есть историческая основа — скорее исторический повод, дающий исполнителю возможность развить то, что изначально заложено в самой структуре эпоса.

Циклизация повествовательных жанров — явление в высшей степени закономерное и характерное не только для средних веков, причем в первую очередь это касается эпоса. Заметно, что в основе этого объединения лежит жанровый принцип. Ситуация слишком вольного перепевания эпических сказаний и полного отступления от эпического единства устойчивости и подвижности представляется просто невозможной и, более того, это становится нарушением требований жанра.

Основа всей совокупности французских «шансон де жест» как жанра лежит в магистральной сюжетной линии всего жанра, которая обладает способностью к адаптации, но такая возможность далеко не беспредельна и в эпоху построения национальных государств и серьезных общественно-политических, социальных и идеологических изменений способность жанра к адаптации была исчерпана.

Песни о деяниях» — неотъемлемая часть средневековой военной культуры; они отражают миропонимание и идеологию военного класса, которые сформировались на базе религиозных и мистических представлений, где центральным оказывается миф о воине-защитнике. Жанр исчезает с распадом средневековой военной культуры, сюжеты адаптируются к новому времени. Военная культура средневековой Европы эволюционировала, что в виде наслоений отразилось в «песнях о деяниях». 

«Песни о деяниях», являясь квинтэссенцией имперского миропонимания, функционирует только на каролингском и посткаролингском пространстве, преобразуясь в единый эпический мир, где каждое отдельное произведение есть его частный случай и где связующую и организующую роль играет «Королевская жеста» и «Песнь о Роланде» как ее центральное произведение. Являясь центральным произведением «Королевской жесты», «Песнь о Роланде» в наибольшей степени отражает магистральную идею каролингского эпоса, а именно идею построения всемирной христианской империи и военного мессианства как пути к ее осуществлению. 

Лит: Ярхо Б. И. Введение // Песнь о Роланде. М., 1935; Менендес Пидаль Р. Избранные произведения. М., 1961; Волкова З. Н. Эпос Франции. М., 1984; Михайлов А. Д. Французский героический эпос. М., 1995; Луков Вл. А. История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней / 5-е изд. М., 2008; Paris G. Histoire poétique de Charlemagne. P., 1865; Gautier L. Bibliographie des Chansons de Geste. P.,1897; Ibid. Les Epopées françaises. Т. II–III. P., 1880, 1892; Tavernier. Zur Vorgeschichte des altfranz Rolandsliedes. Berlin,1903; Bruckner. Das Verhaltnis des franzosischen Rolandsliedes zur Turpinschen Chronik und zum «Carmen de proditione Guenonis»: Diss. Rostock,1905; Bédier. Des Legendes épiques, Paris, 1912. Boissonade, P. Du Nouveausur de Chanson de Roland. P.,1923; Robertson D. Essays in medieval culture. Princeton (N. J.), 1980.

А. Б. Щербаков

 

Этапы литературного процесса: Средние века: Раннее средневековье. – Теория истории литературы: Жанры: Поэтические жанры.

«Герой французской эпической поэмы «Песнь о Роланде»»

Вопрос об историческом прототипе Роланда в поэме — племянника Карла Великого, остается открытым, так как первое упоминание о нем в историографической традиции, а именно в «Жизнеописании Карла Великого» Эйнхарда (IX век), возможно, было вызвано растущей популярностью эпического сказания. Отсюда следует, что Роланд чисто художественный персонаж. Однако существует гипотеза Ярхо, согласно которой Роланд реальное историческое лицо, но не племянник, а сын Карла Великого от кровосмесительной связи его с сестрой Гислой.

Роланд главный положительный герой песни, прежде всего верный вассал Карла, любящий «милую Францию». Впервые он предстает в «Песни» на совете Карла Великого, где решается вопрос о том, кого направить с опасной миссией посла к маврам. Р. не колеблясь предлагает себя, проявляя безграничную храбрость и решимость служить Карлу и своей стране. Однако император, зная горячий нрав племянника, предпочитает оставить его в лагере франков. Роланд благороден, доблестен, бесстрашен и неутомим в бою; благодаря ему Карл смог присоединить многие земли к своей империи, и поэтому именно Р. он поручает командовать арьергардом при возвращении вой ска франков из Испании во Францию.

Однако в Ронсевальском ущелье Роланд вместе с двенадцатью пэрами попадают в ловушку, подстроенную отчимом Р. Ганелоном: небольшой отряд франков атакует огромное войско мавров. В Ронсевальском сражении Р. ведет себя как не знающий страха, непобедимый, но дерзкий воин, склонный к переоценке собственных сил и к «эпической безмерности»: трижды его друг Оливье, завидев полчища врагов, уговаривает Р. протрубить в рог Олифант, чтобы призвать на помощь Карла, и трижды Р. отказывается, считая позорным «трубить из-за мавров» и не желая таким образом «посрамить свой род» и себя. Его упорство стоит жизни всему арьергарду, в том числе Оливье и двенадцати пэрам Франции. Осознав, что виновен в их гибели, Роланд хотя и с опозданием, трубит в рог, причем с такой силой, что у него на висках лопаются жилы и кровь струится по лицу.

Свою трагическую вину Роланд может искупить, лишь приняв смерть вместе с остальными защитниками Ронсеваля. Вот почему он погибает, хотя на его теле нет ни одной раны. Перед смертью Р. разбивает о скалу свой меч Дюрандаль, чтобы он не достался никому, и ложится лицом к врагам в знак того, что он им не покорился и доблестно защищал Францию.

Герой неоконченной поэмы М.Боярдо «Влюбленный Роланд» (1476-1494) и поэмы Л.Ариосто «Неистовый Роланд» (1516-1532), которая является продолжением первой. В поэме Боярдо Р. предстает пылко любящим принцессу Катая красавицу Анжелику. Ради нее он забывает о своем вассальном долге и отсутствует в Париже, когда на Карла Великого наступает сарацинский король Градас, пожелавший завоевать меч Р. и коня Ринальдо. Ради Анжелики Р. совершает сказочные подвиги: убивает злых драконов, бешеного осла, покрытого золотой чешуей, укрощает фею Моргану и освобождает томящихся у нее в плену рыцарей и дам. Однако Р. не удается добиться расположения Анжелики, которая, испив из волшебного источника, влюбилась в Ринальдо, основного соперника Р.

В позме Ариосто Роланд сначала продолжает безуспешные поиски постоянно исчезающей Анжелики, попутно убивая Див-рыбу и спасая дочь короля Голландии Олимпию, а также помогая соединиться любящим друг друга Изабелле и Зебрину. Но однажды он попадает в долину, где Анжелика предавалась любви со своим новым возлюбленным, Медором, и, узнав об этом по оставленным ими знакам, лишается рассудка. Подобно Левину, он дичает и, нагой и черный, как эфиоп, рыщет по миру, нападая на людей и зверей. Как сообщает рыцарю Астольфу апостол Иоанн, Бог отнял у Р. разум за то, что тот влюбился в язычницу. Ас-тольф летит вместе с Иоанном на Луну, где находится все, что люди теряют на земле, и забирает заключенный в склянке разум Р. Когда неожиданно Р. появляется в стане Астольфа, сражая всех своей дубиной, рыцари набрасываются на него, с трудом связывают и возвращают ему рассудок. Отныне Р. лишь сражается с неверными и убивает основных врагов Карла — Градаса и Аграманта, превращаясь в сурового воина и героя сугубо эпического.

Столетие спустя именно безумие неистового Роланда вдохновляло Дон Кихота в Сьерра Морене.

Французский героический эпос. «Песнь о Роланде». Историческая основа и эпическая поэтика. Образы и проблемы поэмы.

Французский героический эпос. «Песнь о Роланде». Историческая основа и эпическая поэтика. Образы и проблемы поэмы. 1. Из всех национальных эпосов феодального средневековья наиболее цветущим и разнообразным является эпос французский. Он дошел до нас в виде поэм (общим числом около 90), из которых древнейшие сохранились в записях XII века, а наиболее поздние относятся к XIV веку Поэмы эти именуются «жестами» (от французского «chansons de geste», что буквально значит «песни о деяниях» или «песни о подвигах»). Они имеют различный объем — от 1000 до 2000 стихов — и состоят из неравной длины (от 5 до 40 стихов) строф или «тирад», называемых также «лэссами» (laisses). Строки связаны между собой ассонансами, которые позднее, начиная с XIII века, сменяются точными рифмами. Поэмы эти предназначались для пения (или, точнее, декламации нараспев). Исполнителями этих поэм, а нередко и составителями их были жонглеры — странствующие певцы и музыканты. Три темы составляют основное содержание французского эпоса: 1) оборона родины от внешних врагов — мавров (или сарацин), норманнов, саксов и т. д.; 2) верная служба королю, охрана его прав и искоренение изменников; 3) кровавые феодальные распри. 2. Из всего французского эпоса вообще самой замечательной является «Песнь о Роланде», поэма, имевшая европейский резонанс и представляющая собой одну из вершин средневековой поэзии. Поэма повествует о героической гибели графа Роланда, племянника Карла Великого, во время битвы с маврами в Ронсевальском ущелье, о предательстве отчима Роланда, Ганелона, которое явилось причиной этой катастрофы, и о мести Карла Великого за гибель Роланда и двенадцати пэров. «Песнь о Роланде» возникла около 1100 г., незадолго до первого крестового похода. Неизвестный автор был не лишен некоторой образованности (в объеме, доступном многим жонглерам того времени) и, без сомнения, вложил в переработку старых песен на ту же тему, как в сюжетном, так и в стилистическом отношении, немало своего; но главная его заслуга состоит не в этих добавлениях, а именно в том, что он сохранил глубокий смысл и выразительность старинного героического предания и, связав его мысли с живой современностью, нашел для их выражения блестящую художественную форму. 3. Идейный замысел сказания о Роланде выясняется из сопоставления «Песни о Роланде» с теми историческими фактами, которые лежат в основе этого предания. В 778 г. Карл Великий вмешался во внутренние раздоры испанских мавров, согласившись помочь одному из мусульманских царей против другого. Перейдя Пиренеи, Карл взял несколько городов и осадил Сарагосу, но, простояв под ее стенами несколько недель, должен был ни с чем вернуться во Францию. Когда он возвращался назад через Пиренеи, баски, раздраженные прохождением через их поля и села чужих войск, устроили в Ронсевальском ущелье засаду и, напав на арьергард французов, перебили многих из них; по словам историографа Карла Великого Эгинхарда, в числе других знатных лиц погиб «Хруотланд, маркграф Бретани». После этого, добавляет Эгинхард, баски разбежались, и покарать их не удалось. Непродолжительная и безрезультатная экспедиция в северную Испанию, не имевшая никакого отношения к религиозной борьбе и закончившаяся не особенно значительной, но все же досадной военной неудачей, была превращена певцами-сказителями в картину семилетней войны, завершившейся завоеванием всей Испании, далее — ужасной катастрофы при отступлении французской армии, причем и здесь врагами оказались не христиане-баски, а все те же мавры, и, наконец, картину мести со стороны Карла в форме грандиозной, поистине «мировой» битвы французов с соединенными силами всего мусульманского мира. 4. Эпическая песня на данной ступени развития, расширяясь в картину устоявшегося общественного уклада, превратилась в эпопею. Наряду с этим, однако, в ней сохранились многие общие черты и приемы устной народной поэзии, как, например, постоянные эпитеты, готовые формулы для «типических» положений, прямое выражение оценок и чувств певца по поводу изображаемого, простота языка, особенно синтаксиса, совпадение конца стиха с концом предложения и т. п. 5. Главные действующие лица поэмы – Роланд и Ганелон. Роланд в поэме — могучий и блестящий рыцарь, безупречный в выполнении вассального долга, сформулированного поэтом так: Вассал сеньору служит своему, Он терпит зимний холод и жару, Кровь за него не жаль пролить ему. Он в полном смысле слова — образец рыцарской доблести и благородства. Но глубокая связь поэмы с народно-песенным творчеством и народным пониманием героизма сказалась в том, что все рыцарские черты Роланда даны поэтом в очеловеченном, освобожденном от сословной ограниченности виде. Роланду чужды эгоизм, жестокость, алчность, анархическое своеволие феодалов. В нем чувствуется избыток юных сил, радостная вера в правоту своего дела и в свою удачу, страстная жажда бескорыстного подвига. Полный гордого самосознания, но вместе с тем чуждый какой-либо спеси или своекорыстия, он целиком отдает свои силы служению королю, народу, родине. Ганелон не просто изменник, но выражение некоего мощного злого начала, враждебного всякому общенародному делу, олицетворение феодального, анархического эгоизма. Это начало в поэме показано во всей его силе, с большой художественной объективностью. Ганелон изображен отнюдь не каким-нибудь физическим и нравственным уродом. Это величавый и смелый боец. Когда Роланд предлагает отправить его послом к Марсилию, Ганелон не пугается этого поручения, хотя и знает, насколько оно опасно. Но, приписывая и другим те же побуждения, которые являются основными для него самого, он предполагает, что Роланд имел намерение погубить его. 6. Содержание «Песни о Роланде» одушевляется ее национально-религиозной идеей. Но эта проблема не является единственной, также с огромной силой отразились социально-политические противоречия, характерные для интенсивно развивающегося в X—XI вв. феодализма. Эта вторая проблема вводится в поэму эпизодом предательства Ганелона. Поводом для включения этого эпизода в сказание могло явиться желание певцов-сказителей объяснить внешней роковой причиной поражение «непобедимой» армии Карла Великого. В «Песни о Роланде» не столько раскрывается чернота поступка отдельного предателя — Ганелона, сколько разоблачается гибельность для родной страны того феодального, анархического эгоизма, представителем которого, в некоторых отношениях блестящим, является Ганелон.

Герцогиня Париза — французская эпическая поэма первой половины XIII века, примыкающая к Нантейльской жесте. Текст сохранился в единственной рукописи. Поэма напи

Пользователи также искали:

лукас кранах старший суд париса, музеи парижа бесплатно, музеи парижа онлайн, парижа, музеи парижа, музеи, музеи парижа бесплатно, неизвестные музеи парижа, музеи парижа онлайн, цены, бесплатно, музеи парижа цены, музей, неизвестные, искусства, города, париж, онлайн, лукас, кранах, старший, париса, Герцогиня, современного, Герцогиня Париза, музеи парижа -, Париза, музей современного искусства города париж, лукас кранах старший суд париса, герцогиня париза, литературные произведения по алфавиту. герцогиня париза,

определение, особенности жанра и примеры

Эпическая поэма — один из популярных и древнейших жанров мировой литературы. Это художественное повествовательное произведение в стихах. Его ключевое отличие от обычной поэмы заключается в том, что обязательно изображаются какие-либо крупные события в жизни определенной социальной группы, конкретного народа или всего человечества. В этой статье мы расскажем об особенностях этого жанра, а также о самых известных примерах из мировой литературы.

Определение

Эпическая поэма считается одним из самых древних видов эпического произведения в истории мировой литературы. Он существовал уже во времена античности, когда внимание авторов было сосредоточено на развитии общей и национальной истории.

Среди самых ярких образцов жанра эпической поэмы стоит назвать «Одиссею» и «Илиаду» Гомера, германскую «Песнь о Нибелунгах», французскую «Песнь о Роланде», «Освобожденный Иерусалим» Тассо. Как видите, авторы многих из этих поэм совершенно неизвестны. Во многом из-за того, что сами тексты были написаны много веков назад, с тех пор неоднократно переиздавались, переписывались, дополнялись и изменялись.

После времен античности интерес к этому жанру с новой силой проявили авторы в эпоху Классицизма. Он был признан в то время венцом поэзии за его гражданский пафос, возвышенность и героику. При этом в своих теоретических разработках писатели Классицизма придерживались античных стандартов, не стали сильно от них отходить.

Как правило, выбор героя для эпической поэмы, чаще всего, определялся не его нравственными качествами. Главное, чтобы он был исторической личностью. События, к которым он имеет то или иное отношение, должны иметь общечеловеческое или хотя бы общенациональное значение. Эти условия стали неотъемлемыми для определения эпической поэмы. Появлялось и понятие морализма. Герой обязательно должен был стать примером, образцом для подражания, человеком, на которого хотелось бы равняться.

При этом нужно признать, что Классицизм не считал своей задачей отражать подлинные характеры реальных героев, истинные события, имевшие место быть. Обращение авторов этого направления к жанрам прошлого определялось исключительно необходимостью глубоко осмыслить настоящее.

Отталкиваясь от конкретного события или факта, эпический поэт давал ему новую жизнь в своем произведении. Художественное изображение характеров и событий только в самой общей форме можно было соотнести с историческими лицами и реально происходившими фактами.

Классицизм в России

Стоит отметить, что русский Классицизм унаследовал эти взгляды, в первую очередь, на героическую поэму, лишь несколько трансформировав ее. Например, наметились два основных взгляда на проблему соотношения художественного и исторического начала в произведении.

Это можно проследить по первым эпическим поэмам, авторами которых в нашей стране были Ломоносов и Тредиаковский. Стоит признать, что ни «Тилемахида» Тредиаковского ни «Петр Великий» Ломоносова не отразили проблемы русской национальной эпопеи. Главная задача, которую они выполнили, заключалась в повышенном интересе, который им удалось пробудить в поэтах-современниках того времени.

Именно они поставили всех будущих русских поэтов перед необходимостью выбирать, как действовать дальше. Это должны была быть героическая поэма, как у Ломоносова. В ней рассказывается о важном событии русской истории. При этом направлена она на поиск исторической правды, а разработана в канонических приемах и формах нового времени. Она была написана александрийским стихом.

Тип поэмы Тредиаковского совершенно иной. Несмотря на ее внешнюю законченность, ее суть была намного менее ясна современникам. Если опустить метрическую форму, то поэт предлагал русифицированный гекзаметр. Примечательно, что Тредиаковский отвел истории в своем произведении подчиненное и даже служебное положение. Чем раньше происходили события, изображенные в произведении, тем более свободно чувствовал себя сам поэт.

Так что Тредиаковский изначально отстаивал идею отражения в своих поэмах иронических и баснословных времен. В этом он ориентировался на традиции Гомера, считая, что свои произведения античный поэт тоже создавал не по горячим следам событий.

Важен еще один момент. События и исторические герои, прежде чем стать частью такой поэмы, должны были занять особое место в народном сознании, общество должно было дать им единую нравственную оценку. А вот легендарность и «баснословность» героев предполагала, что они сумеют сохранить в человеческой и народной памяти хотя бы самое общее представление об их участии в описываемых событиях, их роль в судьбе своего государства, эпохи или народа. Среди отечественных примеров эпической поэмы также стоит назвать произведения Хераскова «Россиада» и «Чесменский бой», а также «Димитриада» Сумарокова и «Освобожденная Москва», автором которой стал Майков.

Особенности

Одна из главных особенностей жанра эпической поэмы заключается в значительном объеме самого произведения. При этом он зависит не от желания автора, а от задач, которые он перед собой ставит. Именно они и требуют такого большого объема. Именно в этом отличие лирической и эпической поэмы. Для поэта в данном случае чрезвычайно важно представлять каждый эпизод во всех подробностях.

Вторая важная особенность жанра эпической поэмы заключается в ее многофункциональности. Причем развлекательной функции изначально отводилось последнее место. Главной становилась воспитательная функция, издавна такая поэма служила наглядным образцом и примером, как себя нужно вести. К тому же это было хранилище исторических сведений о каких-то важных событиях или о судьбе целого народа. Такая поэма фиксировала представления народа об истории, а также выполняла важную научную функцию, так как через нее передавались сведения по географии, астрономии, медицине, ремеслам, бытовым вопросам. Например, из этих произведений последующие поколения могли узнать, как обрабатывалась земля, ковались доспехи, по каким принципам существовало общество. Такое многообразие в результате называется эпическим синкретизмом.

Например, поэмы Гомера всегда повествовали о далеком прошлом. Исследователи пришли к выводу, что, по всей видимости, грек с пессимизмом смотрел в будущее, стремясь запечатлеть прошлое золотое время.

Монументальные образы

Для жанра эпической поэмы характерно использование монументальных образов. Образы главных героев всегда оказывались на порядок выше обычных представлений о рядовом человеке, они становились практически памятниками в известном смысле. Авторы применяли метод идеализации, делая своих персонажей самыми красивыми, возвышенными и умными, по сравнению с остальными людьми. Это и считается эпической монументальностью.

Также в данном жанре присутствует понятие эпического вещизма. Он напрямую связан со стремлением описать все происходящее в полном объеме, максимально подробно. В результате каждая вещь или деталь, которая попадалась на глаза поэту, получала соответствующий эпитет. Например, тот же Гомер фиксирует внимание на самых обычных бытовых и приземленных вещах. К примеру, о гвоздях или табуретке. В его поэмах все цветное, каждый предмет имеет собственный цвет и характеристику. Например, у моря сорок оттенков, в самых ярких красках описываются ягоды и одежды богинь.

Для авторов важным было выдерживать объективный тон. Создатели стремились быть предельно справедливыми.

Эпический стиль

При написании поэмы этого жанра можно выделить три закона, которых стремились придерживаться все авторы без исключения.

Во-первых, это закон ретардации. Так называют нарочитую остановку действия. Она помогает максимально расширить рамки изображения. Как правило, ретардация проявляется в форме вставной поэмы или отступления, при этом рассказывает о прошлом, излагает взгляды людей, живших много веков назад.

Первоначально поэмы исполнялись устно, их не записывали на бумагу. С помощью ретардации исполнитель или непосредственный автор стремились сконцентрировать дополнительное внимание на описываемой ситуации.

Во-вторых, это закон двойной мотивации событий. Пытаясь изучить и понять души людей, найти объяснения их поступкам, древний человек всегда останавливался на движениях человеческой души, которые были подчинены не только его внутренней воле, но и вмешательству богов.

В-третьих, это закон хронологической несовместимости во времени одних и тех же описываемых событий. В данной ситуации автор такой поэмы выступал как очень наивный человек, которому казалось, что если он начнет одновременно описывать два события, то это покажется всем неестественным.

Еще одна характерная особенность эпических героических поэм заключается в большом количестве повторов. Порой, на них приходится до трети всего текста. Этому есть несколько объяснений. Изначально эти произведения передавались исключительно устно. А повторы — одно из обязательных свойств народного творчества. Данное описание постоянно включает в себя некие постоянно повторяющиеся формулы, например, явления природы, которые фактически собираются по трафаретам.

За конкретными предметами, героями или богами закреплены постоянные украшающие их эпитеты. Авторы постоянно используют эпические сравнения, когда стремятся сделать изображение максимально наглядным. При этом поэт пытается каждый эпизод перевести на язык сравнения, превратив его в самостоятельную картину.

Часто используется в поэме такого типа повествование через перечисление, когда картина не описывается целиком, а эпизоды будто нанизываются на сюжетный стержень.

Практически во всех подобных произведениях можно встретить сочетание вымысла с реалистичными деталями, событиями и явлениями, которые происходили в действительности. В результате грань между фантастикой и реальностью практически полностью стирается.

«Илиада»

Древнегреческая эпическая поэмы «Илиада», авторство которой приписывается Гомеру, яркий пример произведения такого жанра. В нем описывается Троянская война, в основу поэмы, по всей видимости, легли народные сказания о подвигах великих героев того времени.

По мнению большинства исследователей, написана «Илиада» была в IX-VIII веках до нашей эры. Произведение преимущественно основано на преданиях, которые относятся к крито-микенской эпохе. Это монументальная поэма, состоящая из 15 700 стихов, написана она гекзаметром. Позднее александрийскими филологами была разделена на 24 песни.

Действие поэмы разворачивается в последние месяцы осады Трои ахейцами. В частности, весьма подробно описывается эпизод, который охватывает совсем небольшой промежуток времени.

Сакральное значение имеет описание горы Олимп с восседающими на ней богами. Причем чтут их и ахейцы, и троянцы. Боги возвышаются над противниками. Многие из них становятся непосредственными участниками повествования, помогая одной или другой противоборствующей стороне. Более того, некоторые события направляются или вызываются самими богами, они часто оказывают непосредственное влияние на ход событий.

«Махабхарата»

Древнеиндийская эпическая поэма «Махабхарата» — одно из самых крупных произведений из существующих в мире. Оно представляет собой достаточно сложный, но при этом предельно органичный комплекс эпических повествований самого разного характера — богословского, дидактического, политического, космогонического, правового. Все они объединены по принципу обрамления, который считается типичным для индийской литературы. Эта древнеиндийская эпическая поэма стала источником для большинства образов и сюжетов, существующих в литературе Южной и Юго-Восточной Азии. В частности, в нем утверждается, что здесь есть все на свете.

Точно утверждать, кто был автором «Махабхараты» нельзя. Большинство исследователей считает им мудреца Вьясу.

О чем поэма?

В основе эпической поэмы «Махабхарата» лежит распря между двумя группами кузенов, которая была инициирована старшим сыном Дхритараштры, властолюбивым и коварным Дурьодханой. Отец ему потворствует, даже не обращая внимания на осуждающих его мудрецов. Кульминации конфликт достигает в 18-летнем сражении на поле Курукшетре. Вот о чем рассказывает эпическая поэма «Махабхарата».

Интересно, что противостояние между Кауравами и Пандавами имеет мифологическую основу. Здесь, как и у Гомера, боги оказывают непосредственное влияние на развитие событий. Например, Кришна поддерживает Пандавов, которые в результате побеждают. При этом практически все основные участники сражения погибают. Старший Пандава, раскаиваясь из-за этого кровопролития, даже собирается оставить царство, но родственники и мудрецы убеждают его остаться. Он правит 36 лет, не переставая себя корить за истребление друзей и родичей.

Интересно, что при этом центральным эпическим героем этой поэмы становится Карне, который разгадывает замысел Кришны о неизбежности битвы на Курукшетре, чтобы истребить демонов, воплотившихся в кшатриев. Именно после гибели Карне поражение Кауравов на поле боя становится неизбежным. Начавшиеся космические катаклизмы свидетельствуют о конце Двапара-юга и начале Кали-юга. Смерть Карны описывается подробнее, чем гибель любого из персонажей. Теперь вы знаете, о чем рассказывает эпическая поэма «Махабхарата».

«Беовульф»

В западной литературе образцом этого жанра считается «Беовульф». Это англосаксонская эпическая поэма, действие которой разворачивается на территории Ютландии (это полуостров, который разделяет Северное и Балтийское моря, в настоящее время он принадлежит Дании и Германии). Описываются события еще до переселения англов в Британию.

Произведение состоит из более чем трех тысяч строк, которые написаны аллитерационным стихом. Сама поэма названа по имени главного героя. По всей видимости, эпос был создан в VII или VIII веках нашей эры. При этом он сохранился в единственном экземпляре, который едва не погиб в библиотеке антиквара Коттона в 1731 году. Несмотря на то, что существуют вполне обоснованные сомнения в подлинности данного текста, так как сохранившийся список относится только к XI веку, именно «Беовульф» считается самой древней поэмой «варварской» Европы, которая дошла до нас в полном объеме.

Содержание произведения

Теперь остановимся на том, о чем рассказывает эпическая поэма «Беовульф». В основном в ней рассказывается о победе главного героя над жуткими чудовищами Гренделем и его родной матерью, а также над драконом, который регулярно совершал набеги на его страну.

В самом начале действие перенесено в Скандинавию. Описывается город Хеорот, на который уже 12 лет подряд нападает страшное чудовище, убивая знатных и самых лучших воинов. Военачальник Беовульф решает отправиться на помощь соседям. Он в одиночку берет верх над Гренделем в ночной схватке, лишив его руки. Мстить за него собирается мать, которая поднимается с морского дна, но Беовульф побеждает и ее, отправляясь в ее логово на дне моря.

Во второй части этого произведения главный герой уже становится конунгом гетов. На этот раз ему приходится сразиться с драконом, который не может забыть людям посягательства на сокровища, оберегаемые им. Убив дракона, сам Беовульф оказывается тяжело ранен. Примечательно, что приближающуюся смерть военачальника автор не считает трагедией, описывая как достойный конец великой и славной жизни. Когда тот умирает, дружина торжественно сжигает его вместе с кладом того самого дракона на погребальном костре.

Как и в большинстве других эпических древнегерманских произведений, большое внимание в «Беовульфе» уделяется речам, которые произносят герои. Именно в них удается раскрыть их ум, характер, ценность, понять, что именно в то время ценилось в качестве идеалов. Характерны для этой поэмы и дополнительные сюжетные линии, лирические отступления, предыстории, которые постоянно используются автором.

«Шансон де Роланд» | Французская эпическая поэма

La Chanson de Roland , English The Song of Roland , старофранцузская эпическая поэма, которая, вероятно, является самым ранним ( c. 1100) шансон де жесте и считается шедевром жанра. Вероятным автором поэмы был норманнский поэт Турольд, имя которого указано в последней строке.

Поэма посвящена исторической битве при Ронсесвалье (Ронсево) в 778 году. Хотя это столкновение на самом деле было незначительной стычкой между армией Карла Великого и баскскими войсками, стихотворение превращает Ронсесваллес в битву против сарацинов и возвышает его до героического статуса греческой защиты Фермопил от персов в V веке до нашей эры.

Поэма начинается с того, что Карл Великий, завоевавший всю Испанию, кроме Сарагосы, получает предложения от сарацинского короля и отправляет рыцаря Ганелона, отчима Роланда, для переговоров об условиях мира. Рассерженный тем, что Роланд предложил ему выполнить опасное задание, Ганелон вместе с сарацинами замышляет уничтожение своего пасынка и, по возвращении, гарантирует, что Роланд будет командовать арьергардом армии, когда она уйдет из Испании. Когда армия пересекает Пиренеи, арьергард на перевале Ронсесвальес окружен превосходящими силами сарацин.Попав в ловушку, упорный герой Роланд является образцом стойкого воина, побеждающего в поражении.

Композиция стихотворения прочная и связная, стиль прямой, трезвый, а иногда и суровый. На переднем плане находится столкновение личностей между безрассудно смелым Роландом и его более расчетливым другом Оливером (Оливье), которое также является конфликтом между различными концепциями феодальной лояльности. Роланд, чьи суждения омрачены его личной озабоченностью славой, отвергает совет Оливера трубить в рог и позвать на помощь Карла Великого.После отказа Роланда начинается безнадежная битва, и цвет франкского рыцарства превращается в горстку людей. Наконец прозвучал рог, слишком поздно, чтобы спасти Оливера, Терпина или Роланда, которого по ошибке ударил ослепленный Оливер, но как раз вовремя для Карла Великого, чтобы отомстить за своих героических вассалов. Вернувшись во Францию, император сообщает эту новость Оду, невесте Роланда и сестре Оливера, которая падает замертво к его ногам. Поэма заканчивается судом и казнью Ганелона.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

французской литературы | Британника

Французская литература , совокупность письменных произведений на французском языке, созданных в географических и политических границах Франции. Французский язык был одним из пяти основных романских языков, которые развились из вульгарной латыни в результате римской оккупации Западной Европы.

Британская викторина

Викторина по французской литературе

Корни французской литературы, возможно, восходят к римской оккупации Западной Европы.Эта викторина не так уж далека от прошлого. Возьмите его и узнайте, куда он идет.

Со времен средневековья Франция занимала исключительное положение в европейской интеллектуальной жизни. Хотя в его литературной культуре нет единой фигуры, влияние которой можно было бы сравнить с влиянием итальянского Данте или английского Шекспира, в последующие периоды писатели и их язык оказывали влияние далеко за ее пределами. В средневековье из-за далеко идущей и сложной системы феодальных отношений (не в последнюю очередь из-за связей между Францией и Англией), сетей монашеских орденов, универсальности латыни и сходства языков, происходящих от латыни, существовало был непрерывным процессом обмена по форме и содержанию между литературой Западной Европы.Развитие национальных государств и рост престижа местных языков постепенно подорвали объединяющую силу этих отношений. С начала Нового времени Франция развивает свою собственную самобытную и многоплановую культурную традицию, которая, никогда не упуская из виду богатства средневековой базы и иудео-христианскую библейскую традицию, в основном считается средиземноморской страной. его преданность, основанная на подражании классическим образцам, которые были переданы через великих писателей и мыслителей Италии эпохи Возрождения.

Версия французской традиции, которая началась в 17 веке и утвердилась в истории культуры и школьных учебниках, получила новую силу в начале 20 века философом-поэтом Полем Валери и, особенно, его английскими почитателями в контексте политической и культурной борьбы с Германией. В этой версии французская культура ценит разум, формальное совершенство и чистоту языка, и ее мыслители должны восхищаться не меньше, чем писатели. К концу старого режима логика Декарта, сдержанность Расина и остроумие Вольтера стали рассматриваться как отличительные черты французской культуры, и им подражали во всех дворах и салонах континента.Другие аспекты этого наследия — скептицизм Декарта, ставящий под сомнение авторитарные аксиомы; неистовая, своекорыстная сила расцианской страсти, подпитываемая репрессиями и чувством вины; и резкая ирония, которую Вольтер использовал против устоявшегося фанатизма, предрассудков и несправедливости, — менее хорошо рассматривались в кругах установленного порядка. Часто загнанные в подполье, они и их наследники, тем не менее, дали энергию революционному этосу, который стал еще одним, в равной степени французским, вкладом в радикальные традиции Западной Европы.

Политические и философские революции, совершенные к концу 18 века во имя науки и разума, сопровождались преобразованиями в форме и содержании французской письменности. На рубеже XIX и последующих веков возникшая романтическая чувствительность бросила вызов неоклассическому идеалу, который стал бледной и робкой имитацией его прежнего «я». Новая ортодоксия выдвигала претензии воображения и чувств против разума и индивидуальных желаний против социальных и моральных условностей.12-слоговый александрин, который использовал для такого эффекта Жан Расин, оставался стандартной строкой в ​​стихах, но форма была расслабленной и оживленной; Тематическая область поэзии была последовательно расширена Виктором Гюго, Альфредом де Виньи, Шарлем Бодлером и Артуром Рембо. Вся поэтическая форма была брошена в плавильный котел модернистскими революциями на рубеже 20-го века.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишитесь сейчас

Когда роман обогнал поэзию и драму и стал доминирующей литературной формой в XIX веке, французские писатели исследовали возможности этого жанра и, в некоторых случаях, изобретали его заново.Новые циклы Оноре де Бальзака и Эмиля Золя разработали новый стиль социального реализма, чтобы отметить и бросить вызов процессам, происходящим в стране, которая трансформировалась в результате промышленной и экономической революции. В творчестве других писателей, таких как Стендаль, Гюстав Флобер и Марсель Пруст, каждый из которых следовал своему собственному пути, возник иный вид реализма, сосредоточенный на озабоченности анализом индивидуальных действий, мотивации и желания, а также увлечение формой.Между ними французские романисты XIX века проследили судьбу индивидуалистических чувств, рожденных аристократической и высокой буржуазной культурой, когда они взаимодействовали с коллективизирующими формами нации, движущейся к массовой культуре и порогу демократии. Аристократический герой Жориса-Карла Гюисмана, Des Esseintes, в À rebours (1884; Against Nature или Against the Grain ) предложил традиционалистскую, пессимистическую версию конечного результата. В середине следующего столетия трилогия Жан-Поля Сартра Les Chemins de la liberté (1945; Roads to Freedom ) стала ответом на мир, в котором баланс аргументов заметно изменился.

В первой половине 20 века Париж оставался центром европейской интеллектуальной и художественной жизни. Его позиция оспаривалась с 1930-х годов, и особенно после Второй мировой войны, англо-американскими писателями, многие из которых оттачивали свои навыки в рамках ее культуры и ее границ; но он по-прежнему порождал способы мышления и письма, которым следовали другие. С 1950-х годов сторонники nouveau roman , или нового романа, предприняли радикальную атаку на условности жанра.В то же время бульварная драма ощущала на шее дыхание авангарда; а с 1960-х годов французские писатели начали стимулировать новые подходы почти ко всем областям рационального исследования. Международный статус французского языка неуклонно снижался со времен Второй мировой войны, с усилением американской рыночной гегемонии и, особенно, с быстрым распространением деколонизации. Однако французский язык по-прежнему является предпочтительным средством творческого самовыражения для многих в Швейцарии, Бельгии, Канаде, бывших колониях Франции в Африке и Азии, а также в ее зависимых странах Карибского бассейна.Вклад франкоязычных авторов за ее пределами в обновление французских литературных традиций становится все более значительным.

Эта статья посвящена французской литературе, созданной в пределах Гексагона, как часто называют страну Франция из-за конфигурации ее границ, с IX века (к которому относятся самые ранние сохранившиеся фрагментарные тексты) до наших дней. Литературные произведения, написанные на французском языке в странах за пределами Шестиугольника, включая бывшие зависимые территории, обсуждаются в соответствующих национальных статьях.Для французской литературы Бельгии, например, см. Бельгийская литература: французский. Другими важными связанными статьями являются англо-нормандская литература и Африканская литература: современная литература на европейских языках.

Эпическая поэзия | Поэзия в Гарварде

Старый французский предлагает богатый корпус из chansons de geste — около сотни песен, от 1000 до более чем 20 000 строк. Они были составлены между концом одиннадцатого и четырнадцатого веков. В пятнадцатом веке в прозе было обработано около пятидесяти эпических песен.Самая известная старофранцузская эпическая поэма «Песнь о Роланде », вероятно, одна из самых старых. К концу XII века стихи начали объединять в циклы, связанные общей темой (например, Первый крестовый поход) или родословной. Песня о Роланде принадлежит циклу Короля (Карла Великого). Цикл Вильгельма Оранского и его родословной (также известный как цикл Гарина де Монглана) насчитывает около двадцати пяти песен, цикл Лотарингии — пять песен.

Старые французские эпосы процветают на гиперболах и припевах, сознательно игнорируют правдоподобие, но не избегают жестоких фактов, таких как смерть.В течение долгого времени современные читатели имели тенденцию оценивать весь корпус в соответствии с эстетикой, присущей The Song of Roland . Однако это одна из самых строгих песен, которые у нас есть. Его восхитительная поэтика казалась архаичной через одно или два поколения после его сочинения. Тот факт, что версия Роланда, которую мы так почитаем, сохранилась только в одной рукописи (Оксфорд, Бодлианская библиотека, Дигби 23), указывает на быстрое изменение вкусов. Во многих эпосах комические эпизоды сочетаются с трагическими, а фантастические существа — с феодальной политикой.Женщины, брак и любовь играют важную роль. Ирония и пародия не за горами. Классическая, сухая десятисложная ассонантная линия уступает место более обширному и богатому рифмованному александрину. Тем не менее старый эпический призыв к вниманию не теряет своей привлекательности, даже когда он записан в книге:

Oëz, seignor, franc chevalier honeste!
Plest vos oïr chançon de bonne geste
Si Com Orange brisa li cuens Guillelmes?

[Слушайте, милорды, благородные и благородные рыцари!
Не могли бы вы послушать старую добрую песню
Рассказывая, как граф Уильям раздавил апельсин?]

( La Prize d’Orange / The Conquest of Orange , laisse II, l.1-3)

Все любят, когда их называют «милорд», и знают, что Уильям (Оранский), человек с коротким носом и большим смехом, всегда готов к быстрым действиям и хитрым схемам. Итак, послушайте, милорды …
Для более конкретного знакомства со старофранцузским эпическим корпусом вы можете посмотреть оцифрованное изображение двух кусков пергамента, принадлежащих библиотеке Хоутона. MS Fr. 323 содержит фрагмент Гарин ле Лоррен, шансон де гест конца XII века. Щелкните здесь, чтобы просмотреть руководство по документу, которое включает введение, описание, транскрипцию, редакцию и перевод.

Учебное пособие «Песня Роланда»

«Песнь Роланда», или «Песня Роланда», — старейшее из сохранившихся французских стихотворений. Это также старейшая и величайшая из средневековых эпических поэм chansons de geste, написанных на французском языке. На старофранцузском языке «geste» означает поступок или действие, часто героического масштаба. Сохранилось около сотни этих эпических поэм, датируемых примерно с 1100 года до конца четырнадцатого века. В свое время они были чрезвычайно популярны.

Хотя мы не знаем ни личности композитора «Песни о Роланде», ни даты ее написания, по оценкам большинства ученых, стихотворение было написано между 1098–1100 годами.Эта датировка указывает на то, что стихотворение возникло во времена Первого крестового похода, и действительно, некоторые ученые охарактеризовали стихотворение как «пропаганду», призванную побудить христиан выступить против ислама. «Пропаганда» здесь — общий термин, включающий широкий спектр художественных произведений, которые могут иметь целью подтолкнуть слушателей к действию или просто нарисовать определенные политики или события с определенной точки зрения. Что можно сказать наверняка, так это то, что «Песня о Роланде» кажется вдохновленной духом крестовых походов, времени, когда средневековая католическая церковь на пике своего могущества стремилась распространить христианство на Святую Землю.

Поэма описывает события, произошедшие несколькими столетиями ранее, во время правления могучего христианского короля-воина Карла Великого. Таким образом, исторический контекст стихотворения охватывает несколько веков, и, чтобы правильно понять стихотворение, мы должны помнить о его богатой исторической основе.

Поэма — легендарное повествование, основанное на реальности: в 778 году арьергард армии Карла Великого был убит на перевале Ронсесваль в Пиренейских горах.Рассказы об этом мрачном периоде европейской истории всегда проблематичны, но наиболее надежный европейский отчет об этом событии исходит от Эйнхарда, собственного биографа Карла Великого:

В тот момент, когда армия Карла Великого растянулась длинной маршевой колонной, как природа Из местных ущелий, которые вынудили это быть, эти баски [Wascones], устроившие засаду на самой вершине одной из гор, бросились на последнюю часть обоза и войска, которые маршировали в поддержку арьергард и, таким образом, защищая армию, которая шла впереди. Баски заставили их спуститься в долину внизу, вступили с ними в битву и убили их до последнего человека. Затем они схватили багаж и, защищенные покровом тьмы, которая только начинала падать, разлетелись во все стороны, не теряя ни секунды. В этом подвиге баскам помогли легкость их оружия и характер местности, на которой велась битва. С другой стороны, тяжелый характер их собственного снаряжения и неровности почвы полностью препятствовали франкам в их сопротивлении баскам.В этой битве погибли Эггихард, отвечавший за королевский стол, Аншельм, граф дворца, и Роланд, лорд бретонских маршей, вместе со многими другими. Более того, за этот штурм нельзя было отомстить сразу же, потому что, когда он закончился, враг рассредоточился таким образом, что никто не знал, где и среди каких людей они могут быть найдены. (Берджесс, 9-10, перевод из «Вита Кароли Магни» Эйнхарда, или «Жизнь Карла Великого»)

Те, кто знаком с событиями стихотворения, заметят несколько расхождений между стихотворением и историей.Во-первых, противниками стихотворения являются сарацины (называемые также в стихотворении «язычниками»), а не коренные жители Басков. И хотя в отчете Эйнхарда упоминается Роланд, другие главные персонажи поэмы отсутствуют. По словам Эйнхарда, месть была невозможна, но в поэме Карл Великий ищет немедленную и удовлетворительную месть, которая также завершает его завоевание Испании.

Кампании в Испании следует рассматривать в более широком контексте жизни и времен Карла Великого. Карл Великий жил в эпоху, когда волна ислама казалась непреодолимой.Ислам, религия, которой еще не исполнилось трех столетий, охватил мир Северной Африки и Ближнего Востока. Эти новые мусульманские королевства были богаче, сильнее, а в культурном и технологическом плане намного опережали европейские королевства и племена. Мусульманская Испания, если привести один пример, была одной из самых великолепных частей Европы: ислам принес преимущества сложной культуры, науки и институтов.

Сама Европа еще не была полностью христианизирована. Во многих местах, особенно на севере, языческие и варварские племена все еще сохраняли свои цитадели.Казалось, что католическая церковь находится под угрозой со всех сторон. Римская империя пала несколько веков назад, и жизнь стала менее упорядоченной, более опасной и гораздо более сложной. Карл Великий был набожным христианином и жестоким воином, который расширил свои франкские границы до тех пор, пока он не правил христианской империей, включающей большие территории современной Германии и Франции, а также плацдарм в Испании. Папа короновал его императором в 800 году, признав его новым правителем старой Западной Римской империи.

Поражение при Ронсесвальесе заставило Карла Великого пересмотреть свою стратегию в Испании; он стал обороняться, сосредоточившись на захвате и удержании нескольких стратегических областей, чтобы действовать как буфер между своей империей и мусульманской Испанией.В конце концов его вассалы смогли завоевать Барселону в 803 году, что позволило ему сохранить территорию под контролем франков, называемую Испанским маршем.

Песня о Роланде более или менее игнорирует эту историю, вместо этого изображая Карла Великого, способного покорить всю Испанию. Это легенда. Роланд, вместо того, чтобы быть «лордом Бретонского марша», как подробно описывает Эйнхард, является франкским лордом и собственным племянником Карла Великого. «Предательство» христианских басков трансформируется в предательство одного человека, Ганелона, а сами баски заменяются мусульманами, которых поэт называет сарацинами или язычниками.Сражения эпичны и грандиозны, достойны вмешательства Самого Бога, а исторические двусмысленности и поражения игнорируются.

Дух во многом напоминает крестовые походы, период, когда католическая церковь стала достаточно сильной и амбициозной, чтобы провести серию решительных кампаний на Святой Земле. Со времен Карла Великого прошли столетия, и во всяком случае история преувеличила его личность. Он был одним из первых великих христианских королей, и его наследие стало частью того, что позже сделало крестовые походы возможными.Поэма описывает невозможное для Карла Великого, но возможное во время крестовых походов: завоевание сказочно богатых мусульманских земель. В 1095 году папа Урбан II произнес знаменитую речь на соборе в Клермонте, призывая всех христиан сражаться за возвращение земли Христовой. Воины, сражавшиеся за Святую Землю, получат полное покаяние. Архиепископ Турпин, жестокий воин-священник из стихотворения, отражает этот новый менталитет. Он благословляет франков перед битвой и наказывает их, обещая все, что их ждет в раю.В стихотворении также используется Карл Великий и благородство его личности, его предполагаемые личные отношения с Богом и его получение божественных посланий от ангелов. Поэт не стесняется изменять факты, чтобы они соответствовали духу новых священных войн.

Песня Роланда состоит из примерно 4000 строк стихов, разделенных на 298 поэтических частей, называемых laisses. Лессы нерегулярны по длине, от трех-четырех строк до нескольких сотен, но в «Песне о Роланде» их в среднем менее четырнадцати строк.Строки в основном десятисложные и связаны ассонансом (последнее слово содержит похожий гласный звук, но не обязательно идеальную рифму) или рифмой.

Одной из ярких особенностей стихотворения является использование параллельных праздников, в которых последовательные праздники отражают несколько разные версии одного и того же события. Термин неточный; его ключевая характеристика — замедление темпа повествования и формула повторения. Мы можем увидеть эту технику в действии в сцене, где Оливер поднимается на холм.Laisses 80 и 81 оба начинаются с Оливером на вершине холма. В обоих праздниках он сообщает, что видел огромное войско язычников. Лаисы 83-5 сосредоточены на просьбе Оливера, чтобы Роланд протрубил в рог. Запрос повторяется, и ему трижды отказывают в очень похожих условиях. Но у читателя нет смысла трех просьб: скорее, он чувствует, что поэт замедляет темп и сосредотачивается на одном моменте, моменте разговора Оливера с Роландом, и предлагает три различные его версии. Эффект — это что-то вроде заикания или замедленного воспроизведения фильма, или, что еще лучше, кадра фильма, так что одно и то же событие можно увидеть несколько раз под разными углами.Последовательные проходы перекрывают друг друга, как будто частично, но не полностью повторяют одно и то же описание. Поэт будет использовать эту технику с большим эффектом во время сцены смерти Роланда. Время останавливается, и мы сосредотачиваемся, как во сне, на одном сильном моменте.

Еще одна яркая особенность стихотворения — его паратактическая структура. Вместо того, чтобы соединять предложения союзами, поэт выстраивает строки одну за другой без каких-либо соединительных слов. Такой формат известен как паратаксис.Причинно-следственная связь и связь между фразами почти всегда подразумеваются; эта форма проходит через все стихотворение.

Как и все устные сказки, «Песня о Роланде» содержит множество шаблонных фраз. Эти фразы были готовы к завершению строки, и их было легко запомнить. Они соответствуют требованиям метра и приятно повторяют стихотворение. Формальное выражение может занимать либо первую половину, либо полушарие строки, либо второе полушарие. Формулы чаще всего присутствуют в батальных сценах, которые очень ритуализированы.Примеры просты: «Он пришпорил коня»; «Он ломает свой щит». Однако формулы не занимают всю строку, что предотвращает однообразие.

Chansons de geste были написаны для исполнения. AOI, повторяющееся на полях по всему стихотворению, остается загадкой, но многие предполагают, что это указывает на какую-то инструкцию для музыкального сопровождения или какое-то движение или крик жонглера или исполнителя. Кажется, что AOI действительно появляется в ключевые моменты или при изменении настроения, но теории о точном назначении писем могут быть только предположениями.

Стихотворение не обязательно было исполнено сразу; опытный жонглер, в зависимости от случая, может резюмировать предыдущие части и затем исполнять небольшую часть стихотворения. Читателям следует помнить, что на странице отсутствует важная часть художественного оформления стихотворения. Песню Роланда нужно было видеть и слышать в сопровождении музыки, в контексте общественных собраний и праздников.

Подборка Chansons de Geste Майкла А. Ньюта

Newth, наверное, мой любимый переводчик Gestes на данный момент, хотя, к сожалению, здесь не так много конкуренции.

Gormont et Isembart : возможно, один из самых увлекательных гестов, поскольку в нем изображен наш герой, рыцарь Исембарт, который отказался от христианства и присоединился к сарацинам (которые основаны на воспоминаниях о викингах-захватчиках из английского Данелау). К сожалению, сохранилась лишь небольшая часть стихотворения, и нам приходится угадывать остальную часть стихотворения. Есть одна действительно интригующая ссылка на более ранний эпизод

Newth, вероятно, мой любимый переводчик Gestes на данный момент, хотя, к сожалению, здесь не так много конкуренции.

Gormont et Isembart : возможно, один из самых увлекательных гестов, поскольку в нем изображен наш герой, рыцарь Исембарт, который отказался от христианства и присоединился к сарацинам (которые основаны на воспоминаниях о викингах-захватчиках из английского Данелау). К сожалению, сохранилась лишь небольшая часть стихотворения, и нам приходится угадывать остальную часть стихотворения. Есть одна действительно интригующая ссылка на более ранний эпизод, когда французский рыцарь говорит, что пробрался в военный лагерь Гормонта и подал ему обед, замаскированный под горничную, Гормонт говорит, что узнает рыцаря и сказал бы что-то в то время, если бы его челюсть не была закрыта колдовством. .Не могу не вспомнить средневековый Looney Tunes.

Из введения Ньюта:

Старый французский эпический фрагмент, известный сегодня как Gormont et Isembart, содержит образное описание победы, одержанной французами под руководством короля Людовика III над армией северян при Сокур-ан-Вьеме на 3 августа 881 года. В стихотворении, авторство которого неизвестно, но которое считается одним из самых ранних chansons de geste, сохранившихся в письменной форме, король Людовик представлен как собственный сын Карла Великого, Людовик Благочестивый, в то время как его Языческим противником короля Гормонта можно легко идентифицировать короля викингов Гудрума, основавшего английский Данелаг.Однако центральный персонаж случайного фрагмента и почти наверняка всей оригинальной поэмы — христианский рыцарь-ренегат сэр Изембарт — невозможно отождествить с каким-либо историческим прототипом. Его имя не встречается ни в одной каролингской рукописи IX века.

Фрагмент открывается в рукопашной финальной битве, где до его смерти примерно через 400 строк в повествовании преобладают личность и поступки языческого короля Гормонта. Не посвятив ни единой строчки физическому описанию, поэт преуспел в том, чтобы представить его как одного из самых устрашающих противников христианства в этом жанре благодаря необычайной и жестокой доблести его действий и злобности каждого его слова.В серии единоборств он пешком выдерживает серию конных атак рыцарей Франции. Оригинальность этого маневра сочетается с язвительными военными хвастовствами (или болтовнями), которые включают расовые и религиозные оскорбления, тяжелые сарказмы, иронические насмешки и ряд остроумной игры слов, не имеющей себе равных ни в одном другом сохранившемся полнометражном эпическом стихотворении. средневековая Франция. Сами поединки описываются в разнообразных, но точных деталях — несмотря на их краткость, Гормон и Изембарт используют военный словарь, столь же богатый, как и любой другой шансон de geste.

Со смертью Гормонта (строка 395) повествовательная структура стихотворения меняется, поскольку поэт исследует и использует драматические и лирические возможности, присущие личности его самого оригинального персонажа, антигероя Изембарта. Восстав против своего сюзерена короля Людовика, покинул свою родину и отрекся от христианской веры (отсюда его прозвище «Отступник» в стихотворении), он поступил на службу к языческому королю и убедил его завоевать Францию. После смерти Гормонта он становится лидером деморализованных сил язычников.Мастерство поэта теперь заключается в его способности убедительно переместить аудиторию от чувства возмущения к чувству жалости, а затем, наконец, к одобрению морали и поступков Изембарта на личном, национальном и религиозном уровнях. Наше неодобрение его первоначального отказа от верности сдерживается трогательными жалобами Изембарта по поводу смерти своего благодетеля и его храбрым руководством обреченным и непочтительным отребьем. Наше оскорбление его нападками на товарища-француза смягчается его собственным признанием их превосходства, а наше отвращение к его нападкам на собственного отца немедленно подавляется ловким объяснением поэта его нежелания.Наконец, самая стойкая антипатия публики, порожденная его вероломным отказом от христианской веры, внезапно трансформируется в чувство искренней утраты в связи со смертью Изембарта. Он исповедует свои грехи и действительно умирает почти как Христос. Вырезанный неузнанным четырьмя своими соотечественниками, он прощает им все — и, во всем, прощается самому себе.

Образец: (просмотреть спойлер) [Стенд Гормонта

[Тогда король Гормонт, храбрейший мавр,]
Воскликнул и сказал звенящим голосом:
«Вы попали в беду навсегда и все!
Он мало поможет, этот твой Бог! »

Поразив достойного графа,
Он двинул своих людей на коня;
Его копьё-голова тогда он столкнулся примерно с
И схватившись за щит, они передали его.

Бегство было тяжелым, схватка была ожесточенной,
И действительно великой горе битвы;
Сэр Уолтер Манс ускорился,
Герцог, сын Эрнеиса;
Он увидел Мавра на обрыве,
И если бы он отказался от возможности встретиться,
Он бы дешево сохранил свою честь;
С сияющими шпорами он погнал своего коня
И кровь малиновая хлынула;
Он направил копье против мавра.
И ударил на полную ногу по его щиту;
Он сломал доски, Он рассек их начисто,
И разорвал и растрепал нижнюю одежду;
Копье пронзило его ребра,
Но ни капли крови не появилось;
Король Гормонт не пострадал
И метнул по очереди стальной дротик:
Срезало оружие спереди назад
И ударило немца в тыл —
Он сразил их обоих на поле боя;
Лучший из королей, благороднейший пэр
Кто в этом мире жил и дышал,
Если в Господа верил,
Звенящим голосом радовался поистине:
«Этот христианский народ, кажется, глупцы,
Который не может ждать. на поединок со мной!
Никто не будет хвастаться, когда наступит ночь:
Я убью их всех или заставлю их уступить! »

Сразив достойных графов,
Он погнал коней к своим людям;
Его копьё-голова тогда он столкнулся примерно с
И схватившись за щит, они передали его.

Над Кайе, вокруг часовни,
Полет был тяжелым и ожесточенным;
[если бы вы видели, что там стоит король Гормонт]
Он ударил и убил, он пронзил их и порезал!
Каждого встреченного он снимал с седла,
И заново одевал в одежду смерти!
Тьерри Термский пришпорил его
В его гнезде жеребец кастильской породы;
Он натянул поводья на штандарт Гормонта
И так ударил по этому щиту, который нес.
Он сломал доски, разбил щит;
Но его дух раскололся на осколки,
И Гормонт вытащил свой меч из ножен
И пробил им панели своего шлема;
Голова полетела вправо и, упав, приземлилась.
На зеленой траве у лодыжек Гормонта;
Звонким голосом он с радостью приветствовал его —
Французы там слишком грустно услышали его:
«Этот твой Бог такой плохой,
Он не может спасти своих храбрых вассалов!»

«Сэр Хью, это тот, кто вас остановил» —
Тот же человек, которого вы видели раньше,
В вашем лагере в районе Луи;
В девичьем платье твою еду я принесла —
Павлин, подаваемый на доске:
Но что-то потрясло и скрестило твои челюсти! »
Сказал Гормонт: «На войне все хорошо,
И ты заслуживаешь справедливой награды!
Прежде, чем ты будешь больше носить эту землю,
Я заплачу тебе тепло, будьте уверены! »
Его копье высоко, удар, который он нанес.
На левой стороне Хью, где была разорвана плоть.
Которая намочила тряпку его лошади кровью
И заставила храброго Хью покачнуться и упасть.

Звенящим голосом воскликнул мавр:
«Ты слишком хвалишься, глупый негодяй!
Я знаю, что ты, Хью, не ошибись:
Ты украсил мою палатку на днях
И поставил павлина на мою тарелку,
Но заткнул мне рот каким-то волшебным образом,
За исключением того, что я проворчал какую-то глупую фразу;
Потом, позорно, ты украл
Лучший конь моего чемпиона!

(скрыть спойлер)]

Песня Вильгельма : первая половина — это настоящая конная опера, то, чем всегда хотела быть «Игра престолов», озабоченная в основном социальным аспектом рыцарства и вопросами феодальных обязанностей.Затем, во второй половине, требуется безумный поворот — некоторые даже классифицируют это как отдельный жест — чтобы сосредоточиться на комедийном персонаже чистого литературного изобретения с большим количеством безумного элемента.

Перевод Ньюта заслуживает похвалы за то, что действительно понимает смысл действия, с которым у меня возникли проблемы с изучением различных резюме и синопсисов.

Смерть Вивьен: (просмотреть спойлер) [Снова на него напал рыцарь из Берберии;
Он уронил повод и заставил своего быстрого жеребца ударить Вивьен Доблестную по голове;
Он расколол себе череп, и все его мозги рассыпались.

Рыцарь-язычник стремительно налетел на него;
Между его бедрами могучий конь, на котором он ехал,
Пока в его руках качалась могучая виверна;
По голове он ударил доблестную Вивьен
И расколол ему череп, и все его мозги стали писать;
На коленях сэр Вивьен был поражен;
Друзья, какая потеря, когда князья так падают!
Они схватили его со всех сторон быстро.
И срубили его, чтобы он бросил на гальку;
Не желая оставлять его там, они схватили его.
И у дороги под деревом они спрятали его…
Они не хотели, чтобы его труп нашли христиане;
А теперь, друзья мои, я еще раз расскажу о Жирарте,
Как он прибыл, расскажите свои новости Уильяму.
Вечер понедельника.
(скрыть спойлер)]

Ученые обнаружили фрагменты французских средневековых эпосов

Исследователи из Бристольского и Эдинбургского университетов обнаружили и идентифицировали фрагменты двух средневековых французских эпических поэм.

Большой фрагмент представляет собой фрагмент текста из Chanson de Guillaum e, одного из самых ранних сохранившихся древнефранцузских текстов, известных до сих пор только в одной рукописи. Меньший фрагмент взят из рукописи Foulque de Candie , стихотворения конца XII века.

Фрагменты — каждый размером примерно с чек — были обнаружены доктором Марианн Эйлс из Бристольского отделения французского языка в коробке с фрагментами рукописей, извлеченных из книжных переплетов в библиотеке Сент-Эндрюсского университета.

Два фрагмента, единственные неопознанные старофранцузские рукописи в коллекции, оба содержат англо-нормандскую орфографию, поэтому были скопированы в Англии. Более крупный фрагмент, датируемый концом 13 века, содержит десять рядов по две колонны. Второй фрагмент, вероятно, относящийся к первой половине XIV века, содержит пять строк по две колонки.

Вместе с профессором Филипом Беннеттом из Эдинбургского университета доктор Эйлс идентифицировал первый фрагмент как версию повествования, содержащуюся в Chanson de Guillaume . Эта важная древнефранцузская эпическая поэма XII века сохранилась полностью в одной рукописи, хранящейся в Британской библиотеке. Однако содержание фрагмента не соответствует рассказу, сохранившемуся в лондонской рукописи, а представляет версию, отраженную в стихотворении конца XII века Foulque de Candie .Второй фрагмент был идентифицирован как происходящий из рукописи Foulque de Candie .

Рука фрагмента Chanson de Guillaume очень похожа на руку рукописи из Бодлианской библиотеки в Оксфорде, известной как Douce 132, которая содержит ряд повествовательных текстов, скопированных примерно в 1270–1290 годах на юге Англии. Макет страницы фрагмента идентичен макету страницы Douce 132.

Второй фрагмент также имеет сценарий, аналогичный Douce 132, хотя датируется примерно 50 годами позже.Его макет страницы, кажется, имитирует тот, который использовался для Douce 132 и для первого фрагмента.

Профессор Беннет сказал: «Вероятно, что Douce 132 и первый фрагмент пришли из одного и того же скриптория или из близкородственных скрипторий в районе Оксфорда.

«Второй фрагмент мог быть сознательной попыткой воспроизвести работу того, что раскрывается как престижный скрипторий — или владелец первого фрагмента, который знал, что его текст должен иметь Foulque de Candie , чтобы завершить его, имел Рукопись стихотворения подготовлена ​​в дополнительном стиле.”

Несмотря на существование ряда ранних рукописей таких chansons de geste (французских эпических поэм), скопированных в Англии, традиционно считается, что к середине XIII века этот жанр в Англии пришел в упадок. Однако, как утверждают доктор Эйлс и профессор Беннет в докладе, представленном на недавнем Международном конгрессе Société Renceswal в Оксфорде, открытие фрагментов Сент-Эндрюс служит напоминанием о том, что отсутствие доказательств не означает отсутствие текстов.

Доктор Эйлс сказал: «Значение этих фрагментов несоразмерно их размеру.Поскольку они написаны с орфографией, характерной для англо-нормандских текстов, они дополняют наше понимание восприятия этого вида текста в Англии.

«Различия между этой рукописью Chanson de Guillaume и единственной полной рукописью также помогают нам оценить способ изменения текстов; в этом случае добавление детали связывает ее с текстом в другом фрагменте. Мы с профессором Беннеттом также исследуем возможные связи с двумя другими рукописями.”

Источник: Бристольский университет

Примечания к песне Роланда

Статуя Роланда, символизирующая свободу и справедливость, на Ратушной площади Риги, Латвия. Вот это странно! Изображение любезно предоставлено Патриком Майоном

Песня Роланда , около 1100 г. н. Э., Один из самых важных из многочисленных средневековых французских былины и отражает мифологию, выросшую вокруг фигуры Карла Великого. Итак, что же произошло на самом деле? Вторжение Карла Великого Испания в 778 г. с намерением захватить г. Сарагоса (Сарагоса) на севере Испании.По пути туда у него было путешествовал по баскским землям, грабя, грабя и грабя, пока он прошедший. По возвращении Карла Великого во Францию, 15 декабря, после полудня. Август 778 года, баски атаковали его тыл охранять и зарезать его человеку в Ронсесвале (Roncesvalles, Ронсево) где-то в Пиренейских горах между Францией и Испания — точное местонахождение остается спорным. Эйнхард (775–840) в своей «Жизни Карла Великого» кратко описал этот инцидент в своих заметках об испанской экспедиции. По словам Эйнхарда, несколько дворян были убиты, в том числе «Грудоланд, лорд Марши Бретани.« Неясно какое влияние катастрофа оказала на планы Карла Великого. Потому что заслужил несколько слов от Эйнхарда, хочется заключить, что это было второстепенные и не особо мешали военным кампаниям Карла Великого, но это задержало его учреждение испанского марша почти на десятилетие, и это позволило Сарагосе оставаться независимым эмират. Кроме того, баски оставались независимой силой. (также в результате удачных сражений).

Эта «небольшая» военная засада между французами и басками, в которой погиб Грудоланд, послужила как историческое ядро, которое на протяжении веков трансформировалось в Песню о Роланде что мы знаем сегодня.Попутно факты изменились резко. Сначала рассказ Роланда был коротким устным форма в середине девятого века, а затем, ко времени вторжения норманнов Англии »,« песня о Роланде »была исполнена для норманнских войск до того, как они вступили в битву при Гастингсе «. (wiki) От во второй половине одиннадцатого века, когда форма Песни, которой мы обладаем сегодня, вероятно, была окончательно составлена ​​и написано вниз, историческая суть истории в значительной степени исчезнувший. Это уже не был рассказ о баскском предательстве и Простая смерть Роланда; это превратилось в сагу о мусульманско-христианской вражде и Верность французов делу Франции и церкви.(Кстати, самая ранняя версия эпоса, относящаяся к двенадцатого века, находится в рукописи, известной как «Дигби 23» в бодлианской Библиотека Оксфордского университета.) Пунктов для рассмотрения: The Поэма — первая из великих французских героических поэм. известные как «chansons de geste» (песни о великих делах) из Среднего Возраст. Все эти шансоны служили символами недавно возникшего Французское национальное самосознание, которое происходило в Средней Азии. Возраст, процесс, который определил, что значит быть «французским» и это завершилось во время Столетней войны с в фигура Жанны д’Арк (возможно).Песня важно проиллюстрировал некоторые характеристики того, что это значит быть идеалом рыцарь (ваше бумажное задание) на службе у короля Франции (хотя Карл Великий никогда формально не был королем «Франции»). Еще один важный момент, о котором следует помнить, — это то, что мы могли бы назвать аспектами поэмы «священная война». В песне битва, которую вел Роланд, велась не против басков, а против Мусульмане. Окончательная версия стихотворения относится к тому времени, когда Крестовые походы только начинались, и поэтому окончательная версия изображает долг идеального рыцаря служить не только королю Франции, но и также церковь в ее битве против Муслима (обратите внимание, что Роланд сражается бок о бок с епископом в бою).Таким образом, согласно Песне, большая часть определения быть французом значило быть христианином. С другой стороны, в стихотворении многое проиллюстрировано, что отношения между христианами и мусульманами не всегда основывался на враждебности, но на надрелигиозном кодексе поведение (рыцарство), ожидаемое от рыцарей. Это подводит меня к следующему пункту. Большая часть песни Роланда изображал феодальные идеалы. Например, обратите внимание на многократное использование «совет», совет лорда и его лордов, созданный Карлом Великим, который неоднократно созывал своих господ для совета.Это было так, как это должно было произойти на политической арене. Таким образом, в некоторых отношениях Песня было предназначено служить напоминанием королям, которые пытались увеличить свою личную власть за счет своего феодального дворянства, что они быть только одним среди равных и должен посоветоваться со своим советом лорды. Сложно читать стихотворение на языке оригинала (у меня ссылка на оригинальную версию на старофранцузском ниже). Есть еще несколько загадки, связанные с рукописью, включая значение «AOI» встречается на протяжении всего стихотворения, часто в конце стихотворного абзаца. Обратите внимание, что я не смотрел фильм (французский, 1978)! Пожалуйста, дайте мне знать, насколько это хорошо или плохо. Некоторые рекомендуемые онлайн-лекции и веб-сайты :

.