Челкаш Анализ рассказа | Инфошкола
Рассказ «Челкаш» открывается картиной грязного, отвратительного порта, символизирующего обобщенный образ мира, который враждебен человеку: громада порта подавляет человека шумом, грохотом, грязью и вонью, и «пыльные фигуры людей» наполняют глубокие трюмы пароходов «продуктами своего рабского труда».
Главным героем повествования является Гришка Челкаш, заядлый пьяница и ловкий, смелый вор. Автор крупным планом дает его портрет, в котором совмещаются как романтические, так реалистические черты: романтический ореол придают ему гордый,
независимый вид, умение держаться с чувством собственного достоинства, смелость, внешнее сходство с хищной птицей. Он был бос, в старых, вытертых плисовых штанах, без шапки, в рваной рубахе. Это описание подчёркивает жизненность этого персонажа и принадлежность его к определенному социальному слою.
Завязкой конфликта является встреча Челкаша, который ищет замену своему помощнику, гребцу (старый и испытанный товарищ Мишка сломал ногу), с деревенским парнем Гаврилой.
Портрет Гаврилы контрастирует с портретом Челкаша: у него «загорелое и
обветренное лицо, большие голубые глаза, доверчивый и наивный взгляд», Кажется, что именно этот герой будет носителем нравственного начала. Но Горький показывает полную его несостоятельность. Сначала во время описания воровства, когда Гаврила
смертельно напуган, автор подчеркивает его малодушие, неумение держать себя в руках, трусость («он тихо всхлипывал, плакал, сморкался, ерзал на лавке»). Гаврила мечтает только об одном: скорее добраться до берега. Но оправившись от страха, поняв, что
дело сделано, Гаврила тут же забывает обо всем, увидев деньги, и в глазах его загорается жадность. («Гаврила увидел пестрые бумажки, и все в его глазах приняло яркие, радужные оттенки» ). Деньги дали бы ему все, о чем он мечтал. И ради достижения своей мелкой, корыстной мечты Гаврила пытается убить Челкаша (кульминация). Ужаснувшись содеянному, Гаврила все-таки просит прощения У своего подельника, и герои навсегда расстаются (развязка).
Таким образом, носителем нравственного начала оказывается не добродушный деревенский парень, а вор Гришка Челкаш, в итоге поступивший благородно и великодушно (в конце концов он отдал деньги напарнику и простил ему его проступок). Следует отметить, что все события, описанные в рассказе, показаны на фоне романтического морского пейзажа. И пейзаж здесь выполняет не просто фоновую, декоративную функцию, но и является средствам изображения психологии и мировоззрения героев. (Вспомним, как относятся к морской стихии персонажи — Челкаш любит море, чувствуя внутреннее родство с ним, а Гаврила панически боится неведомой ему стихии). Пейзаж также выступает в роли третьего героя, соучастника и свидетеля преступления. Недаром писатель часто прибегает здесь к приему олицетворения: «море спало здоровым, крепким сном работника … », «море проснулось, море выло, швыряло большие, тяжелые волны на прибрежный песок …». Несмотря на явную симпатию автора к герою-босяку, писатель показывает. неоднозначность, противоречивость этого образа: с одной стороны, в его характере проявляются такие качества, как вольнолюбие, чувство собственного достоинства, великодушие, даже благородство, с другой, — жестокость, непредсказуемость, желание властвовать над доверившимся ему человеком, презрение к людям.
5 / 5. 4
.
Челкаш анализ произведения М. Горького, характеристика героя, жанр, в чем смысл противопоставления Челкаша и Гаврилы, история создания, проблематика, композиция рассказа
В данной работе представлен анализ произведения «Челкаш».
По плану кратко изложена история создания рассказа, дано содержание текста в сокращении, которое можно прочитать по главам, характеристики героев, определены темы, проблематика и основная идея.
Материалы, данные в сокращении, можно использовать для читательского дневника и при работе над сочинением.
Содержание
История создания
Горький описал случай, услышанный им от одесского босяка, с которым лежал в больнице в Николаеве. Мужик попал в лечебное заведение после того, как был избит сельскими мужиками за то, что вступился за истязаемую женщину.
Максим Горький (настоящее имя — Алексей Максимович Пешков (1868-1936)) — русский писатель, прозаик, драматург. «Челкаш» — первое произведение, напечатанное в журнале «Русское богатство» в 1895 году.
Написано в августе 1894 года в Нижнем Новгороде.
Однажды молодой писатель поделился воспоминаниями с В. Короленко, который посоветовал написать об этой истории и дал впоследствии положительный отзыв к рассказу, опубликованному в 1894 г.
Сюжет, взятый из жизни босяков, заставил задуматься о тех, кого раньше считали всего лишь изгоями общества.
Максим Горький Челкаш краткое содержание по главам
Начинается повествование с описания морского порта, где голубое небо стало мутным от пыли, а солнце не отражается в морской воде из-за этой сероватой вуали.
Волны моря, вспененные от хлама, закованные в гранит гавани, подавляются тяжестью судов, их бортами и остроносыми килями.
Пространство заполнено звоном якорных цепей гудящих пароходов, грохотавшими вагонами, дребезжащими телегами, шумом и грохотом, криками портовых людей. Эти звуки сравниваются с гимном богу торговли – Меркурию.
Железные чрева огромных торговых судов, которые презрительно шипят и свистят, наполняют товарами ничтожные и пыльные людишки, таскающие на спинах огромные тяжести, чтобы заработать себе небольшой кусок хлеба.
Величественные корабли, блестящие на солнце, противопоставлены усталым, оборванным и потным людям. Автор видит в этом жестокую иронию, ибо созданное человеком его же и поработило.
Глава I
К полудню, когда уставшие грузчики уже обедали, появляется Гришка Челкаш, который только проснулся.
Весь гаванский люд знает этого ловкого вора. Он разыскивает своего подельника Мишку.
Таможенного сторожа, который осведомлен о его промыслах, приветствует по-приятельски, но пугает обещанием зайти в «гости», намекая, что тот тоже ворует. Все его побаиваются, но и уважают.
Оставшись без напарника, который попал в больницу, Челкашу случайно встретился крестьянский парнишка Гаврила. Тот рассказал, что подрабатывал на покосе, потому что у него умер отец, осталась старуха мать, хозяйство пришло в запустение. Думал в зятья пойти к зажиточному мужику, но тот заставит долго на себя батрачить.
Гавриле нужны деньги, и Челкаш, назвавшись рыбаком, предлагает заработать.
Гаврила понял, кто такой Челкаш на самом деле, но согласился. Они заходят в трактир, им подают все в долг.
Тот, кто казался жуликом, вызвал у Гаврилы уважением тем, что он известная личность и к нему относятся с доверием. Захмелевшего парня Гришка уложил в тени спать, почувствовав себя господином, думает о том, что в его власти сделать с жизнью этого человека что угодно.
Глава II
Ночью, украв лодку, они поплыли на дело. Челкаш любил море, в котором отражаются на глади огоньки фонарей.
В море ему представлялось, что душа очищается от житейской скверны, и он становится лучше.
Гавриле, сидящему на вёслах, в море боязно, он шепчет молитву. Трясущийся от страха, он стал умолять отпустить его.
Доплыв до места, Челкаш отбирает у него паспорт, чтобы не сбежал, и исчезает в темноте пристани. Стало еще страшнее одному в темноте и зловещей тишине, и он обрадовался возвращению хозяина, который спустил в лодку какие-то тюки.
На обратном пути, проходя возле кордонов, море осветил луч прожектора, показавшийся Гавриле огненным мечом.
Испугавшись, он бросил весла и прижался к дну лодки, но после ударов и ругани Челкаша вновь стал грести. Гаврила был опустошен и подавлен.
Гришка, радуясь удачной добыче, завел разговоры о деревенской жизни, что может себе теперь позволить Гаврила. Тот слушал и пожалел этого человека, шатающегося, отлученного от земли, задев его самолюбие.
Челкаш вспомнил свое прошлое: деревню, семью и почувствовал одиночество. Сбыв товар на каком-то судне, они легли спать.
Глава III
Утром появился приодевшийся Челкаш, и они поплыли на берег.
Увидев огромные деньги, Гаврила падает в ноги, просит отдать их, ведь он знает, на что их применить.
Чувствуя свое превосходство, Челкаш отдал деньги Гавриле, но, услышав признание, что тот в море помышлял его убить и утопить, отнимает деньги и хочет уйти.
Гаврила швыряет вдогонку камень и попадает в голову вора. Испугавшись, что чуть не убил, кинулся бежать, но вернулся, стал приводить Челкаша в чувство, просить прощения.
Очнувшегося Гришку взбесило, что Гаврила отказывается от денег, и он сует ему их в лицо. С трудом поднявшись, пошатываясь, Гришка уходит, а Гаврила, собрав деньги и перекрестившись, направился в другую сторону.
Характеристика главных героев
Сравнивая телосложение, лица, взгляд в описаниях внешности героев, можно сделать вывод, что это герои-антиподы. Весь облик Гришки Челкаша говорит о том, что он человек далекий от изнурительного повседневного труда.
У него руки вора с длинными и цепкими пальцами, острый, оценивающий взгляд, крадущаяся походка, автор описывает его следующим образом: «длинный, костлявый, немного сутулый». Его сутулость происходит от непроизвольного желания быть менее заметным.
Челкаш – босяк, вор и пьяница. Он не признает моральные устои и закон, у него нет никаких привязанностей.
Хотя он с тоской вспоминает свою прошлую жизнь в деревне. Но влекла его вольная жизнь, и он все бросил. Он способен любоваться красотой природы, у него одухотворенная натура.
Челкаш выделяется из обезличенной толпы своей независимостью, чувством собственного достоинства.
Заметно его отношение к деньгам он без сожаления расстается с ними, презрительно швыряет эти бумажки пресмыкающемуся перед ним Гавриле. Деньги никогда не сделают его рабом. Он сильная и свободная личность.
Автор сравнивает его с хищником, старым травленным волком, ястребом. Но он одинок, как говорит Гаврила, никому такой не нужен, никто из-за него не будет поднимать шум. Оттого в финале неясно, как сложится будущее героя, уходящего нетвердой походкой.
Сущность Гаврилы Челкаш оценивает с первого взгляда по его виду. По выражению лица — простоват, судя по косе, бережно обмотанной, крепким рукам, загоревшему лицу и лаптям крестьянин, работавший на сенокосе.
Гаврилу Гришка называет теленком, мякишем, тюленем, что определяет его характер. Гавриле недоступно эстетическое наслаждение, он не замечает красоты окружающего мира. Он приземленный «жадный раб».
Поведение в минуту опасности выдает его трусость. Ему страшно в трактире одному без сильного хозяина, в море от страха прячется в лодке, прижимаясь к днищу.
Ради денег готов унижаться, валяться в ногах, даже решиться на убийство. Получив деньги, Гаврила свободно и легко уходит. Его будущее определено, он получит свою землю и будет на ней работать до конца своих дней.
Образ Челкаша автор создал более привлекательным, чем образ Гаврилы.
Смысл названия Челкаш
В названии именем Челкаша определен главный герой повествования – босяк, деклассированная личность, не утратившая человеческого достоинства, благородства, духовности.
Он противопоставлен обществу, в котором нивелировались духовные и нравственные ценности.
Жанр и направление
По жанру это произведение рассказ. Поскольку ранним реалистическим рассказам Горького присущи черты романтизма, направление можно определить, как романтический реализм.
Конфликт
За внешним конфликтом героев проявляется более глубокий конфликт мировоззрений, проявляющийся в противоречивом отношении к деньгам, к образу жизни, свободе.
Темы произведения М. Горького
Какой теме посвящен рассказ «Челкаш»? Особое место в композиции рассказа отведено экспозиции, в которой определена основная тема.
В описании портового пейзажа люди противопоставлены тому, что создано их умом и руками. Достижения технического прогресса порабощают человека, обезличивают, лишают духовности.
На этом фоне звучит тема драматизма судеб Челкаша и Гаврилы, героев со своими представлениями о свободе. У каждого своя правда, свои ценности. Гавриле для свободы нужны только материальные ценности, а Челкашу для того, чтобы быть свободным, не нужны блага цивилизации.
Проблематика
Основная проблема выбор личной свободы и причины, делающие человека рабом.
Внешняя причина – экономическая, просто нет денег, но есть еще и внутренняя – трусость. Потому Челкаш и Гаврила противопоставлены друг другу. Один становится хозяином другого, который готов быть порабощенным.
Челкаш хозяин собственной жизни, он не станет никогда рабом или жертвой.
Он удивлен, что у его подельника тоже есть свои представления о свободе. Гаврила мечтает стать хозяином на своей земле, не зависеть от других. Он стремится к тому, отчего Челкаш отказался.
Гавриле не понятна такая босяцкая свобода. То, что Челкаш считает независимостью, для него определяется, как ненужность никому.
Основная идея
Свобода Челкаша делает человека духовно богаче, но не счастливее. Автор пытается показать, чем такая свобода обернется для человечества, если оно откажется от того, на чем держатся устои общества: от законов, моральных принципов, привязанности к своей земле, семье и родному дому.
Вывод
Основная мысль состоит в том, что социальная укорененность необходимое условие жизни в обществе, она дает определенную свободу, но и ограничивает ее обязательствами, делает человека зависимым от всего, что у него есть.
Челкаш — И.
Предыдущая глава Следующая глава
I.
Когда докеры, оставив работу, шумными группами разбегаются по пристани, покупая что-нибудь поесть у торговок и садясь трапезничать в самых тенистых уголках засыпанной щебнем набережной , среди них появляется Грег Челкаш, этот старый пастбищный волк, хорошо известный жителям гавани как закоренелый алкоголик и смелый и искусный вор. Он босиком, в потертых старых плюшевых панталонах, без шапки, в грязной ситцевой рубашке с прорванным воротом, обнажающим подвижные, иссохшие, узловатые ноги в коричнево-коричневом футляре кожи. По взлохмаченным черным волосам с проседью и острому, сморщенному лицу видно, что он только что проснулся. Из одного из его закопченных усов торчит пучок соломы, парень к нему затерялся среди щетины недавно выбритой левой щеки, а за ухом он воткнул малюсенькую липовую веточку, только что сорванную с дерева. Долговязый, костлявый и несколько скрюченный, он медленно брел по камням и, двигая из стороны в сторону своим крючковатым носом, похожим на клюв хищной птицы, бросал вокруг себя острые взгляды, мерцая в то же время своим холодным серым глаза, когда они искали кого-то среди рабочих верфи.
Подойдя к одной из групп оборванных носильщиков, растянувшихся в тени под прикрытием корзин с углем, он вдруг столкнулся с широкоплечим человечком с тупым прыщавым лицом и исцарапанной шеей, видимо, только что перенесенной звук и совсем недавняя озвучка. Он встал и присоединился к Челкашу, сказав ему приглушенным голосом:
«Товары, принадлежащие флоту, пропали в двух местах. Их ищут до сих пор. Слышишь, Грег!»
«Ну!» — тихо спросил Челкаш, спокойно обмеряя своего товарища с ног до головы.
«Что ты имеешь в виду под хорошо? Они ищут, я говорю, и все.»
«Тогда они просят меня помочь им в поисках?»
И Челкаш с хитрой улыбкой взглянул в сторону высокого пакгауза Добровольческого флота.
«Иди к черту!»
Его товарищ вернулся.
«Погоди! Ты чего такой заносчивый? Смотри, как они все шоу испортили! Я не вижу здесь Майка!»
«Давно его не видел», сказал другой, возвращаясь к своим товарищам.
Челкаш пошел дальше, приветствуемый всеми как человек известный. А он, всегда веселый колкими остротами, сегодня, видимо, был не в настроении и отвечал отрывисто и резко.
В какой-то момент из-за груды товаров вынырнул таможенник, запыленный темно-зеленый мужчина с прямой походкой солдата. Он преградил Челкашу дорогу, стоя перед ним в вызывающей позе и схватив левой рукой рукоять кинжала, правой пытался схватить Челкаша за шиворот.
«Стой! Куда ты идешь?»
Челкаш отступил на шаг, поднял глаза на уровень таможенника и сухо улыбнулся.
Румяное, добродушно-хитрое лицо чиновника пыталось принять угрожающий вид, надувал щеки до круглости и раздутости, надвигал брови и выпучивал глаза, — и был в высшей степени смешон.
«Тебе сказали, что ты не смеешь входить в гавань, иначе я сломаю тебе ребра. И вот ты снова здесь!» — угрожающе воскликнул страж таможни.
— Добрый день, Семеныч! Давно не виделись, — спокойно ответил Челкаш, протягивая руку.
«Вот бы целый век. Проваливай! Проваливай!»
Но Семеныч все равно пожал протянутую руку.
«Что сказать!» — продолжал Челкаш, все еще удерживая в своих когтистых пальцах руку Семеныча и дружески-фамильярно пожимая ее, — вы не видели, случайно, Майка?
«Майк, Майк? кого ты имеешь в виду? Я не знаю никакого Майка.0004
— Я имею в виду того рыжеволосого, с которым я работал в прошлый раз на «Костроме», — упорствовал Челкаш.
«С кем ты воровал, ты должен сказать. Твоего Майка увезли в больницу, если хочешь знать; он повредил себе ногу куском железа.
Иди, мой друг, пока тебя просят идти вежливо Иди, и я тебя скоро опять с ним оседлаю!»
«А! Вот посмотри! А ты сказал, что не знаешь Майка! Скажи мне теперь, Семеныч, почему ты так сердишься?»
«Послушай, Грег! Не дергайся! Проваливай!»
Таможенник рассердился и, украдкой оглядываясь вокруг, попытался вырвать свою руку из могучей руки Челкаша. Челкаш спокойно смотрел на него из-под кустистых бровей, улыбался про себя и, не отпуская руки, продолжал говорить:
— Не торопите меня! я, как поживаешь? Жена, дети твои, здоровы? но у меня никогда не было времени — я всегда был на пьянке…»
«Ну-ну, брось это! — Не шути, костлявый дьявол! — Я действительно твой друг… Ты, что ли, собираешься нарваться на что-нибудь под прикрытием или на улице?»
«Почему так? Вот и сейчас говорю вам, что и вам, и мне хорошее время настало, только бы удила ухватиться. Ради бога, Семеныч, подержите! Слушайте же, опять в двух местах товара нет! Берегись теперь, Семеныч, и будь очень осторожен, чтобы не наткнуться на них как-нибудь!
Совершенно сбитый с толку дерзостью Челкаша, Семеныч весь дрожал, свободно плевался на него и пытался что-то сказать.
Челкаш отпустил руку и спокойно побрел назад к воротам дока широкими шагами, таможенник, яростно ругаясь, двинулся за ним.
У Челкаша сейчас было веселое настроение. Он тихо насвистывал сквозь зубы и, засунув руки в карманы штанов, шел легкой походкой свободного человека, раздавая налево и направо разные шутки и остроты. И люди, которых он оставил, платили ему его же монетой, когда он проходил мимо.
«Здравствуй, Челкаш! Как тебя начальство охраняет!» — завыл кто-то из группы докеров, которые уже пообедали и во весь рост растянулись на земле.
— Я ведь босой, значит, Семеныч идет сзади, чтобы не наступить мне на пальцы ног, — может, он меня ушибет и ненадолго уложит, — ответил Челкаш.
Дошли до ворот, двое солдат обыскали Челкаша и осторожно вытолкали его на улицу.
«Не отпускай его!» — заорал Семеныч, останавливаясь у ворот верфи.
Челкаш перешел дорогу и сел на столб напротив двери пивной. Из ворот верфи, мыча на ходу, тянулась бесконечная вереница нагруженных волов, встречая возвращавшиеся упряжки ненагруженных волов с погонщиками верхом на них.
Привыкший к этой бешеной суматохе Челкаш, воодушевленный сценой с Семенычем, чувствовал себя в приподнятом настроении. Перед ним лежала солидная работа, требующая не очень много труда, но немало хитрости. Он был уверен, что будет ему равен, и, моргая глазами, думал о том, как он управится с ним завтра утром, когда все дело будет улажено и ассигнации будут у него в кармане. Затем он вспомнил своего товарища Майка, который только что выполнил бы эту ночную работу, если бы не сломал ногу. Челкаш внутренне клялся, что без помощи Майка одному ему будет очень тяжело. Что это будет за ночь? Он посмотрел на небо, а потом на всю улицу…
В шести шагах от него на щебневом тротуаре, прислонившись спиной к столбу, сидел молодой парень в синей полосатой рубахе, в чулках в тон, в лаптях и в рваной красной фуражке. Возле него валялись маленький рюкзачок и коса без ручки, завернутая в солому, тщательно обмотанную шнуром.
Челкаш скрипел зубами, высовывал язык и, скривив страшную гримасу, стал пристально смотреть на юношу вытаращенными глазами.
Юноша, сначала сомневавшийся, что с этим делать, моргал изрядно, но вдруг, заливаясь смехом, кричал посреди смеха: «Ах, какой характер!» и, едва поднявшись с земли, неуклюже перекатился со своего на пост Челкаша, волоча по пыли котомку и ударяя лезвием косы о камень.
«Что, брат, развлекаешься, а? Здоровья тебе!» — сказал он Челкашу, одергивая его штаны.
«Есть работа, мой поросенок, и такая работа!» — открыто признался Челкаш. Ему понравился вид этого здорового, добродушного парня с детскими голубыми глазами. «Был покос, а?»
«Хорошо покос! Фарлонг косишь и копейку заработаешь! Плохое дело это! Самые голодные толпятся, и зарплату снижают, а не получают. Здесь на Кубани шесть гривеников платят — а Прелестное жалованье! Раньше, говорят, три рубля серебром платили, четыре, нет пять!
[1] Гривеник – 10-копеечная монета, равная 1/10 серебряного рубля.
Серебряный рубль = 2 шилл.
«Раньше! — Ах, раньше, при одном виде русского человека там прекрасно платили. Я сам десять лет тому назад работал на той же работе. Вы подошли к казачьей станции — вот я, русский! — сказал ты, и тотчас на тебя посмотрели, ощупали тебя, подивились на тебя, и — сразу три рубля тебе в ладонь! Это были дни для еды и питья.
Парень слушал Челкаша сначала с широко раскрытым ртом, с недоуменным восторгом, написанным на его пухлой физиономии; но тут же, поняв, что этот оборванец шутит, щелкнул губами и громко захохотал. Челкаш сохранял серьезное выражение лица, пряча улыбку в усах.
«Ромовая карта, что вы! Вы говорили так, как будто это было правдой, а я слушал и верил вам. Теперь, Бог знает, прежде…» сказать вам, что раньше…»
«Вперед!» — сказал парень, махнув рукой. — Вы, кажется, сапожник? Или вы портной? Кто вы?
«Что я такое?» — повторил Челкаш, немного подумав, — я рыбак! — сказал он наконец.
«Рыбак! Правда? Вы действительно ловите рыбу?»
«Зачем рыбачить? Рыбаки здесь не только рыбу ловят.
И не только. Здесь есть утонувшие трупы, старые якоря, затонувшие корабли — все! Есть крючки для ловли всякой рыбы…»
» Вздор, вздор!.. Вы, должно быть, имеете в виду тех рыбаков, которые пели сами о себе:
«Наши сети мы забрасываем за границу На берегу реки так высоко, А в амбаре и на амбаре так высоко…» — А вы видели такие, а? — спросил Челкаш, глядя на него с улыбкой и думая про себя, что этот славный молодой человек действительно очень глуп.
«Нет, где я мог их увидеть? Но я слышал о них…»
«Как жизнь, а?»
«Нравится их жизнь? Ну как бы это сказать? — дети их не трогают… они живут как хотят… они свободны…»
«Что ты знаешь о свободе? Ты любишь ее?»
«Почему, конечно. Быть самому себе хозяином… ходить, куда хочешь… делать, что хочешь. Тем более, если ты умеешь держаться прямо и не иметь камня на шее… тогда прекрасно!.. Развлекайтесь, как хотите, только бы Бога не забыть…»
Челкаш презрительно сплюнул, перестал расспрашивать и отвернулся от юноши.
«Я расскажу вам свою историю», сказал другой с внезапным приливом уверенности. — Когда умер мой отец, он почти ничего не оставил, мать моя была стара, земля вся была перепахана, что мне было делать? Жить надо — но как? Я не знал. Я пошел к родственникам жены — к хороший дом. Очень хорошо! «Вы дадите своей дочери ее часть?» Но нет, черт мой тесть, не раскошелится, я его долго об этом беспокоил, целый год… Какое это было дело! расплатились с евреем Антипой и снова встали на мои ноги. — Ты дашь Марфе ее долю? Я сказал: «Нет? Очень хорошо! Слава богу, она не единственная девушка в деревне». Я хотел дать ему понять, что буду сам себе хозяином и совершенно свободен. И молодой человек вздохнул. — А теперь ничего не остается, как съездить все-таки к своим родственникам. Я думал: вот теперь! Я поеду в Кубанский уезд. большой. Но это было так себе! Все кончилось дымом. Теперь тебе придется вернуться к своим родственникам, сказал я себе… как поденщику. барин, нет, я совсем не годен.
Увы! Увы!»0004
У молодого человека было сильное нежелание идти к своим родственникам. Даже веселое лицо его помрачнело и сделалось несчастным. Он тяжело заерзал на земле и вывел Челкаша из задумчивости, в которую он погрузился, пока тот говорил.
Челкаш тоже начал чувствовать, что разговор его утомил, но при этом задал еще несколько вопросов:
«А теперь куда ты идешь?»
«Куда я иду? Конечно, домой.»
«Мой друг, для меня это не «конечно». Может быть, ты собираешься встряхнуться в Турции, если я знаю.»
«В Турции?» — пробормотал юноша. — Кому из всех православных придет в голову идти туда? Что ты имеешь в виду?
«Я имею в виду, что ты дурак!» — вздохнул Челкаш и опять отвернулся от говорившего, и на этот раз почувствовал крайнее нежелание тратить на него еще слово. Что-то в этом здоровом деревенском парне вызывало у него отвращение.
Тревожное, медленно созревающее раздражающее чувство шевелилось где-то в глубине его души и мешало сосредоточить внимание и обдумать все, что нужно было сделать этой ночью.
Обиженный молодой деревенский бормотал себе под нос вполголоса, то и дело поглядывая украдкой на бродягу. Щеки его были нелепо пухлы, губы приоткрыты, а вялые глаза нелепо и нелепо часто моргали. Видно, он никак не ожидал, что его разговор с этим усатым оборванцем закончится так быстро и так обидно.
Оборванец больше не обращал на него ни малейшего внимания. Он задумчиво насвистывал, сидя на столбе и отбивая такт голой грязной лапой.
Деревенский хотел расстаться с ним.
«Я говорю, рыбак, ты часто напиваешься?» — начал было он, как в ту же минуту рыбак быстро обернулся лицом к лицу с ним и спросил:
«Слушай, детка! сегодня вечером? Давай! Да или нет?
«Чем работать?» спросил деревенский подозрительно.
«На любую работу, которую я тебе дам. Мы поедем на рыбалку. Тебе придется грести…»
«О!.. Ладно!.. Неважно. Я могу работать. Только не пускай меня за что-нибудь… Ты такой ужасно двуязычный… ты темная лошадка…»
Челкаш почувствовал что-то вроде гангренозной раны в груди и пробормотал с холодной злобой:
— Не болтай, что ни говори.
Я направляю в него немного света».
Он спрыгнул со своего поста, и пока его левая рука все еще крутила усы, он сжал правую в крепкий, как железо, мускулистый кулак, а глаза его сверкали и сверкали.
Крестьянин был в ужасе. Он быстро огляделся кругом и, робко моргая глазами, тоже вскочил с земли. Они оба стояли и смотрели друг на друга в тишине.
«Ну?» — угрюмо осведомился Челкаш, он кипел и дрожал от оскорбления, полученного от этого молодого бычка, которого он во все время их разговора презирал, а теперь совершенно ненавидел за то, что у него были такие ясные голубые глаза, такое здоровое загорелое лицо, такие короткие сильные руки. Он ненавидел его еще и за то, что где-то у него была родная деревня и дом в ней, и за то, что он числил среди своих родственников зажиточного крестьянина-земледельца; он ненавидел его за всю его прошлую жизнь и всю грядущую, и более всего он ненавидел его за то, что это существо, сущий ребенок по сравнению с ним самим, Челкаш, смел любить свободу, которой он не знал цены, и что было совершенно ненужно ему.
Всегда неприятно видеть человека, которого ты считаешь хуже и ниже себя, любишь или ненавидишь то же, что и ты, и таким образом уподобляешься себе.
Деревенский посмотрел на Челкаша и почувствовал, что нашел в нем своего хозяина.
— Ну… — начал он, — мне нечего возразить. Я даже рад… Ведь я без работы. Мне все равно, для кого я работаю, для ты или другой. Я только хочу сказать, что ты не похож на рабочего человека… ты такой ужасно оборванный, знаешь ли… Ну, я знаю, что это может случиться со всеми нами… Господи! видел в свое время! Им нет конца! Но я никогда не видел таких, как ты.
«Хорошо, хорошо! Значит, договорились, а?» — спросил Челкаш. Теперь его голос стал немного мягче.
«Что касается меня, то с удовольствием. Какова оплата?»
«Я плачу по количеству выполненной работы, и по роду работы тоже. Это зависит от улова. Вы можете получить пятую часть — что вы на это скажете?»
Но теперь дело было в деньгах, и потому крестьянин должен быть точен и требовать такой же точности от своего хозяина.
У деревенщины появился новый доступ неуверенности и подозрительности.
«Нет, брат, синица в руке стоит двух в кустах…»
Челкаш пришелся по душе своим юмором.
«Хватит болтать! Подожди! Иди в паб!»
И они шли по улице рядышком, Челкаш крутил усы с дерзким барским видом, деревенский с выражением полной готовности прогнуться, но в то же время полный беспокойства и подозрительности.
«Как они тебя называют?» — спросил Челкаш.
«Габриэль», ответил деревенский.
Когда пришли в грязный и прокуренный трактир, Челкаш, подойдя к буфету фамильярным тоном старого завсегдатая, заказал бутылку водки, щи, жареный косяк, чай; и, подсчитав количество продуктов, коротко заметил буфетчице: «Все на мой счет, а?» после чего барменша молча кивнула головой. И Габриель вдруг проникся глубоким уважением к своему хозяину, который, несмотря на свой жалкий вид, пользовался такой славой и доверием.
«Ну, теперь мы можем немного поклевать и поговорить с комфортом.
Вы садитесь здесь. Я сейчас вернусь.»
Он ушел. Габриэль огляделся. Постоялый двор был в нижнем этаже, в нем было сыро и темно, и в нем стоял удушливый запах дистиллированной водки, табачного дыма, дегтя и еще чего-то резкого. Напротив Гавриила, за другим столиком, сидел пьяный мужчина в матросском костюме, с рыжей бородой, весь в угольной пыли и дегте. Он рычал, среди минутной икоты, песню, или, вернее, отрывочные и непоследовательные слова песни, голос его то поднимался до ужасного мыча, то опускался до горлового бульканья. Он явно не был русским.
За ним сидели две молоденькие молдаванки, оборванные, темноволосые, загорелые, тоже визжали пьяными голосами какую-то песенку.
Дальше из окружающего мрака проецировались другие фигуры, все они странно неопрятные, полупьяные, шумные и беспокойные….
Габриэлю было неудобно сидеть в одиночестве. Он хотел, чтобы его хозяин вернулся скорее. Гул трактира слился в одну ноту и показался ему ревом какого-то огромного зверя.
Оно обладало сотней разных голосов и слепо, раздраженно улетало из этой каменной тюрьмы, как будто хотело найти выхода своей воле и не могло… что-то, от чего у него закружилась голова и затуманились глаза, когда они с любопытством и ужасом бродили по столовой.
Пришел Челкаш, и они стали есть и пить и разговаривать одновременно. На третьем роме Гавриил напился. Ему стало весело, и ему захотелось сказать что-нибудь приятное хозяину, который — славный юноша! — хоть и не на что смотреть, но с таким вкусом развлекал его. Но слова, целыми волнами, вливаясь ему в самое горло, почему-то не сходили с языка, ставшего вдруг совсем громоздким.
Челкаш посмотрел на него и сказал с насмешливой улыбкой: «Да ты же уже пьян! Какой сопляк! Да еще и пятый стакан! Как же ты успеешь работать?»
— Друг мой, — прошептал Габриэль, — не бойся, я тебя уважаю — вот ты где. Позволь мне тебя поцеловать. Ах!
«Ну-ну, давай, чокнись еще разок.»
Габриэль продолжал пить и дошел, наконец, до того состояния, когда в его глазах все начало вибрировать правильным самопроизвольным движением.
Это было очень неприятно и заставило его чувствовать себя плохо. Лицо его приняло глупо-восторженное выражение. Он хотел что-то сказать, но только издал нелепый звук губами и заревел. Челкаш продолжал пристально смотреть на него, как будто что-то припоминая, и крутил усы, все время улыбаясь, но теперь улыбка его была угрюма и зла.
Закусочная была полна пьяных голосов. Рыжий матрос заснул, положив локти на стол.
— Ну, пошли, — сказал Челкаш, вставая.
Габриэль попытался подняться, но не смог и, матерясь, громко захохотал бессмысленным смехом пьяницы.
— Его придется нести, — сказал Челкаш, снова садясь на стул напротив своего товарища.
Габриэль продолжал смеяться и смотрел на своего хозяина тусклыми глазами. А тот смотрел на него пристально, пристально и задумчиво. Он увидел перед собой человека, чья жизнь попала в его волчьи лапы. Челкаш чувствовал, что может обвести его вокруг пальца. Он мог разорвать его на куски, как кусок картона, а мог сделать из него солидного мужика, твердого, как картина в раме.
Чувствуя себя чужим хозяином, он с наслаждением обнимал себя и размышлял о том, что этот деревенский человек никогда не выпивал столько стаканов, сколько ему, Челкашу, позволила судьба. И у него была какая-то негодующая жалость к этой молодой жизни; он презирал и даже беспокоился о нем, как бы он не попал в другое время в такие руки, как его. И, наконец, все чувства Челкаша слились в одно чувство — в нечто отеческое и гостеприимное. Ему было жаль юношу, а юноша был ему нужен. Тогда Челкаш взял Гавриила под мышки и, слегка подтолкнув его коленом вперед сзади, вывел его за дверь таверны, где положил на землю в тени кучи дров, а сам сел рядом его и курил трубку. Габриэль немного повалялся, пьяно заревел и задремал.
Предыдущая глава
Следующая глава
Вернуться к резюме Челкаша Вернуться в библиотеку Максима Горького
Челкаш и другие рассказы Максима Горького — Электронная книга
Электронная книга104 страницы1 час
Рейтинг: 5 из 5 звезд рядов пролетариата, Максим Горький (1868–1936) родился в бедности и рано осиротел.
Полностью самоучка, он на собственном опыте испытал страдания, несправедливость и отчаяние, которые пронизывают его рассказы. Выступая от лица отверженных, забитых и угнетенных, он ярко изобразил жалкую любовь низших классов, бушующих в знак протеста против безразличного общества. Его чувствительность и откровенность принесли ему преданных поклонников.
В этом сборнике представлены три наиболее известных произведения Горького — заглавный рассказ, в котором вороватый бродяга берется за юного невольного ученика; «Макар Чудра» — история злополучного бурного романа пары цыганских любовников; и «Двадцать шесть мужчин и девушка», широко признанный лучшим рассказом Горького, в котором жалкая бригада изготовителей кренделей, работая в сыром и грязном подвале, разрушает свой единственный источник радости.
Студенты и обычные читатели оценят этот доступный по цене сборник ярких сказок одного из самых любимых русских авторов и величайшего представителя «нижних глубин».
Skip carousel
LanguageEnglish
PublisherDover Publications
Release dateMar 5, 2013
ISBN9780486159126
Related categories
Skip carousel
Reviews for Chelkash and Other Stories
Rating: 5 out of 5 stars
5/ 5
1 оценка0 отзывов
Предпросмотр книги
Челкаш и другие истории — Максим Горький
ДЕВУШКА
ЧЕЛКАШ
ГОЛУБОЕ южное небо, потемневшее от пыли, имело свинцовый оттенок; жаркое солнце, смотрящее вниз на зеленоватое море, словно сквозь тонкую серую пелену, едва отражалось в воде, которую кололи удары лодочных весел, корабельных винтов, острых килей турецких фелюг и других судов.
которые пахали взад и вперед в перегруженном порту. Скованные гранитом волны, влекомые огромными тяжестями, скользившими по их гребням, бились о борта кораблей и о берег, рыча и пенясь, облепленные всякой дрянью.
Лязг якорных цепей, лязг буферов вагонов, подвозивших груз, металлический вой железных листов, скользящих по булыжникам, приглушенные звуки ударов дерева по дереву, бессвязных телег, кораблей сирены, поднимаясь до пронзительного, пронзительного визга и переходя в глухой рев, и громкие голоса докеров, матросов и военных таможенников, — все смешалось в оглушительной музыке рабочего дня и, дрожа и волнообразно, зависло над низко в небе над портом. А с земли, поднимаясь им навстречу, волна за волной шли другие звуки, то приглушенные и рокочущие, заставляющие все вокруг вибрировать, то пронзительные и визжащие, сотрясающие пыльный душный воздух.
Гранит, железо, бревна, булыжники в порту, корабли и люди — все дышало могучими звуками этого пылкого гимна Меркурию. Но человеческие голоса, едва слышные в этой суматохе, были слабы и смешны; и те самые люди, которые первоначально издавали эти могучие звуки, были комичны и жалки на вид.
Их грязные, оборванные, проворные тела, согнувшиеся под тяжестью товаров, которые они несли на спинах, порхали взад и вперед среди облаков пыли и суматохи жара и звука. Они казались ничтожными по сравнению со стальными великанами, товарными горами, грохочущими вагонами и всем остальным, что они сами создали вокруг себя. То, что они сами создали, поработило их и лишило их личности.
Гигантские пароходы, лежавшие паром вверх, визжали, шипели и глубоко вздыхали; и каждый издаваемый ими звук, казалось, веял презрением и презрением к серым, запыленным человеческим фигурам, которые ползали по их палубам, наполняя глубокие трюмы продуктами своего рабского труда. Длинные ряды докеров, несущих на своих спинах сотни тонн зерна для наполнения железных брюхов кораблей, чтобы самим заработать несколько фунтов этого зерна для наполнения собственных желудков, выглядели настолько забавно, что вызывали слезы на глазах. глаза. Контраст между этими оборванными, вспотевшими людьми, онемевшими от усталости, суматохи и жары, и могучими машинами, блестящими на солнце, машинами, созданными этими самыми людьми и которые, после всего сказанного и сделанного, пущены в ход не паром, а кровью и жилами тех, кто их создал, — это противопоставление составило целую поэму жестокой иронии.
Непреодолимый шум, пыль, раздражавшая ноздри и слепившая глаза, знойная и изнуряющая жара и все вокруг создавало атмосферу напряженного нетерпения, готовую разразиться страшным потрясением, взрывом, который очистит воздух и дать возможность вздохнуть свободно и легко, — после чего на земле воцарится тишина, и пройдет этот пыльный, оглушающий, раздражающий и бесящий гам, и город, море и небо станут тихими, безмятежными и великолепный ….
Колокол пробил двенадцать медленными равномерными ударами. Когда затихли последние медные вибрации, дикая музыка труда зазвучала тише и через мгновение опустилась до глухого недовольного бормотания. Человеческие голоса и плеск моря стали слышнее. Было время ужина.
I Когда портовые рабочие прекратили работу и разбежались по порту шумными и болтающими группами, чтобы купить продукты, которые продавали торговки, и присели на корточки на булыжных мостовых в тенистых углах, чтобы поужинать, Подвернулся Гришка Челкаш, старожил, известный в порту, закоренелый пьяница и ловкий, дерзкий вор.
Он был босиком; его ноги были обтянуты потертыми вельветовыми брюками; на нем не было шляпы, в грязной хлопчатобумажной блузке с рваным воротником, обнажавшим коричневую кожу, туго натянутую на худые ключицы. Его спутанные, черные, с проседью волосы и острое, сморщенное, хищное лицо говорили, что он только что проснулся. В его коричневых усах запуталась соломинка, другая прилипла к щетине на левой щеке, а за ухом торчала только что сорванная липовая веточка. Высокий, худощавый, слегка сутулый, он медленно шел по булыжникам, сморщив ястребиный нос и озирая зоркие, серые, блестящие глаза, отыскивая кого-нибудь среди докеров. Время от времени его длинные, густые, каштановые усы подергивались, как кошачьи бакенбарды, и руки, заведенные за спину, терлись друг о друга, а длинные, кривые, хватательные пальцы нервно переплетались. Даже здесь, среди сотен таких же грубых бродяг, как он сам, он сразу стал бросаться в глаза своим сходством со степным ястребом, своей хищной худобой и неторопливой походкой, внешне спокойной и ровной, но внутренне взволнованной и настороженной, как полет хищной птицы, о котором он напоминал.
Когда он поравнялся с группой босоногих докеров, сидевших в тени груды нагруженных углем корзин, коренастый парень, чье глупое лицо было изуродовано алыми пятнами, а шея сильно исцарапана, — видимо, результаты из недавнего обрывка — встал ему навстречу. Идя рядом с Челкашем, он сказал вполголоса:
У матросов пропали два тюка ткани… Их ищут.
Ну? — спросил
Челкаш, оглядывая парня с ног до головы.
Что ты имеешь в виду, хорошо? Я говорю, что они ищут их. Вот и все.
Что? Они просили меня пойти и помочь в поисках?
Челкаш улыбнулся и посмотрел в сторону склада Добровольческого флота. №
Иди к черту!
Парень повернулся, чтобы вернуться, но Челкаш остановил его восклицанием:
Эй! Ты выглядишь зрелище! Кто так испортил витрину вашего магазина?
И тут он осведомился: Ты Мишку тут где-нибудь видел?
Давно его не видел!
возразил другому, предоставив Челкашу присоединиться к своим товарищам.