Читать онлайн «Чайка Джонатан Ливингстон», Ричард Бах – ЛитРес
Originally published by Scribner, a division of Simon & Schuster Inc.
Copyright © 1970 by Sabryna A. Bach
Copyright renewed © 1998 by Sabryna A. Bach
New material copyright © 2014 by Sabryna A. Bach
© Владислав Ерко, иллюстрации, 2004, 2014
© ООО Издательство «София», 2014
Дорогие друзья!
После стольких лет публикации всеми любимой классики мы были очень удивлены, узнав, что у «Чайки» есть продолжение – никогда прежде не публиковавшаяся четвертая часть! С нетерпением ждали текст – и он нас не разочаровал. Итак, с радостью предлагаем вашему вниманию первое полное издание «Чайки Джонатан Ливингстон».
Наслаждайтесь!
Ваша «София»
Часть первая
Истинному Джонатану – Чайке, живущей в каждом из нас…
Было утро, и новое солнце золотом разлилось по испещренной рябью поверхности моря.
Рыбацкая лодка в миле от берега. И зов над водой – это сигнал к завтраку. Большой сбор. Снова и снова раздавался он в воздухе, пока наконец тысячи чаек не слетелись в толпу. И каждая из птиц хитростью и силой пыталась урвать кусок пожирнее. Наступил еще один день – полный забот и суеты.
Но Чайки по имени Джонатан Ливингстон не было в толпе. Он тренировался – вдали от остальных, один, высоко над лодкой и берегом. Поднявшись на сто футов в небо, он опустил перепончатые лапки, поднял клюв и напряженно выгнул крылья, придав им форму жесткой, болезненно изогнутой кривой. Такая форма крыльев должна была, по его мнению, до предела замедлить полет. И Джонатан скользил все медленнее и медленнее. Свист ветра в ушах сменился едва слышным шепотом, и океан застыл внизу неподвижно. Прищурившись в чудовищном сосредоточении, Джонатан задержал дыхание. Еще… на один… единственный… дюйм… круче… эту… кривую… Перья его дрогнули, спутались, он окончательно потерял скорость, опрокинулся и рухнул вниз.
Вам, должно быть, известно – с чайками такое не случается никогда.
Чайка не может остановиться в полете, потерять скорость. Это позор, это бесчестье.
Однако Чайка Джонатан Ливингстон не ощущал стыда. Он снова вытянул крылья в жесткую дрожащую кривую – медленнее, медленнее и – опять неудача. И снова, и снова. Ведь он не был обычной птицей.
Большинство чаек не утруждают себя изучением чего-то большего, чем элементарные основы полета. Отлететь от берега на кормежку и вернуться – этого вполне достаточно. Ведь для большинства имеет значение не полет, но только лишь еда. Но для Чайки по имени Джонатан Ливингстон важен был полет. А еда – это так… Потому что больше всего на свете Джонатан любил летать.
Такой подход к жизни, как обнаружил Джонатан, отнюдь не прибавляет популярности в Стае. Даже родители его были обескуражены тем, что он проводит день за днем в одиночестве, экспериментируя и сотни раз повторяя низкие планирующие спуски.
Он, например, не знал почему, но, когда высота полета составляла менее половины размаха его крыльев, он мог держаться в воздухе над водой гораздо дольше и с меньшими усилиями.
Джонатан никогда не заканчивал планирующий спуск обычным образом – с размаху плюхаясь брюхом на воду, предварительно растопырив лапы.
Вместо этого он выполнял длинное плоское скольжение, едва касаясь поверхности воды вытянутыми вдоль тела лапами. Когда он начал практиковать скольжение с приземлением на песчаном берегу, каждый раз с прижатыми лапками все дальше и дальше въезжая на песок, его родители перепугались не на шутку.
– Но почему, Джон, почему? – спрашивала мать. – Почему тебе так трудно быть таким, как все? Низко летают пеликаны. И альбатросы. Вот пусть они и планируют себе над водой! Но ты же – чайка! И почему ты совсем не ешь? Взгляни на себя, сынок, – кости да перья!
– Ну и пусть кости да перья. Но я совсем неплохо себя чувствую, мама. Просто мне интересно: что я могу в воздухе, а чего – не могу. Я просто хочу знать.
– Послушай-ка, Джонатан, – вовсе не сердитым тоном говорил ему отец. – Скоро зима, и судов на море поубавится. А рыба, которая обычно живет у поверхности, уйдет вглубь.
Так что, уж если тебе настолько необходимо что-нибудь изучать, изучай способы добычи пропитания. А твои летные эксперименты – оно, конечно, замечательно, однако, сам понимаешь, планирующим спуском сыт не будешь. Ты летаешь для того, чтобы есть. И не стоит об этом забывать.
– Нелепость какая-то, – размышлял он, намеренно роняя завоеванную в тяжелой борьбе добычу.
Старая голодная чайка, которая гналась за Джонатаном, подхватывала брошенный кусок.
Джонатан подумал:
– Все это время я мог бы потратить на изучение полета. Ведь еще столько всего предстоит узнать!
И потому вскоре Чайка Джонатан снова оказался в море – он учился в одиночестве, голодный и счастливый.
На этот раз объектом исследования была скорость, и за неделю практики Джонатан узнал о скорости полета больше, чем самая быстрая чайка постигает за всю жизнь.
Отчаянно работая крыльями, он забрался на высоту в тысячу футов и оттуда бросился в крутое пике, несясь вниз навстречу волнам. И тут же понял, почему чайки никогда не пикируют, работая крыльями. Всего за каких-то шесть секунд он набрал скорость в семьдесят миль в час – предел, при котором крыло в момент взмаха теряет устойчивость в набегающем потоке.
Он пытался снова и снова. Он работал на пределе своих возможностей. Он был внимателен и осторожен. Но снова и снова терял управление на высокой скорости.
Подъем на тысячу футов. Горизонтальный разгон в полную силу, затем – работая крыльями – вниз – вертикальное пике. А потом – и это происходило каждый раз – левое крыло не выдерживало. Набегающий поток срывался. Джонатана резко бросало влево, поток срывался и с правого, более устойчивого крыла, и, трепеща подобно пламени на ветру, Джонатан проваливался в немыслимый правосторонний штопор.
Ему явно не хватало точности в обращении со встречным потоком воздуха. Десять раз он пробовал, и все десять раз, едва миновав границу скорости в семьдесят миль в час, терял управление и комком спутанных перьев обрушивался в воду.
В конце концов, когда Джонатан уже промок до последнего перышка, ему в голову пришла мысль: ключ, должно быть, в том, чтобы вовремя прекратить работать крыльями – разогнаться до пятидесяти миль и зафиксировать крылья неподвижно.
Джонатан попробовал еще раз, поднявшись теперь уже на высоту в две тысячи футов. Он разогнался и ринулся прямо вниз, замерев с расправленными крыльями, едва лишь была пройдена пятидесятимильная отметка скорости. Это потребовало от него неимоверных усилий, но прием сработал. Через десять секунд после выхода в пике Джонатан преодолел девяностомильную отметку. Мировой рекорд для чаек!
Но радость победы, как и сама победа, оказалась недолгой. Стоило Джонатану попытаться изменить угол атаки крыла для выхода из пике, как его немедленно швырнуло во все тот же катастрофически неконтролируемый штопор.
* * *
Когда сознание вернулось к Джонатану, было уже совсем темно и он плавал на поверхности моря, мерцавшей в лунном свете. Измочаленные крылья были словно налиты свинцом. Но еще сильнее давила на него тяжесть жестокого поражения. Джонатан питал слабую надежду на то, что навалившийся на его плечи груз окажется достаточным и ненавязчиво увлечет его вниз, ко дну. И со всем этим наконец будет покончено.
Джонатан погрузился глубже в воду, и вдруг где-то внутри него зазвучали глухие раскаты странного голоса:
«Ерунда все это. Я – чайка. Ограниченность – мой удел. Если бы моим предназначением была скорость и столь глубокое постижение искусства полета, тело мое от рождения обладало бы соответствующими особыми свойствами, и тогда ум естественным образом работал бы в нужном направлении. Для скорости полета требуются короткие крылья сокола, а их у меня нет.
И питаюсь я холодной рыбой, а не мышами. Прав был отец. Нужно оставить всю эту чушь. Нужно вернуться домой – в Стаю – и быть довольным тем, что я есть. Ибо я – всего лишь жалкая чайка, возможности мои ограничены, и я должен с этим смириться».
Голос умолк. Джонатан был согласен. Ночью место чайки – на берегу. И он дал себе клятву, что с этого самого мгновения он становится нормальной чайкой. Так будет лучше для всех.
Джонатан устало оттолкнулся от поверхности воды и полетел по направлению к земле, благодаря судьбу за то, что успел раньше узнать об экономном режиме полета на малых высотах.
– Ну нет, – подумал он, – с этим покончено раз и навсегда. И мне нет никакого дела до того, что я знаю. Чайка есть чайка, я – такой же, как все. И летать буду тоже как все.
И Джонатан, превозмогая боль, вскарабкался на стофутовую высоту. Усердно размахивая крыльями, он устремился к берегу.
Он почувствовал облегчение, приняв решение быть одним из Стаи. Ведь тем самым он разрывал свою связь с Силой, заставляющей его искать знание.
Таким образом он избавлялся и от борьбы, и от поражения. Было так приятно просто прекратить думать и молча лететь во тьме к огням, мерцавшим вдали над пляжем.
– Темно! – встревоженно расколол тишину утробный голос. – Чайки во тьме не летают! Никогда!
Джонатан почему-то не обратил на голос никакого внимания. Ему было не до того.
– Как хорошо! – подумал он. – Луна, береговые огни, дорожки бликов на мерцающей поверхности воды… Тишина, покой… Хорошо!
– Вниз немедленно! Чайки никогда не летают во тьме! Для этого необходимы врожденные особые свойства! Глаза совы! Короткие соколиные крылья!
И там, в ночи, на высоте ста футов Джонатана вдруг осенило. И вся его боль, и все его окончательные решения – все разом испарилось, словно никогда и не существовало.
– Ну да – короткие крылья… Короткое соколиное крыло! Вот он – ответ! Надо же быть таким идиотом… Ведь нужно всего-навсего укоротить крыло! Сложить, оставив расправленным только самый кончик. И получатся короткие крылья!
Забыв обо всем, не думая ни о смерти, ни о поражении, Джонатан тут же поднялся на две тысячи футов над черным ночным морем, плотно прижал к телу широкие части крыльев, расправив в набегающем потоке лишь стреловидные заостренные концы, и нырнул в вертикальное пике.
Чудовищный рев ветра в голове… Семьдесят миль в час, девяносто, сто двадцать… И по-прежнему – с ускорением! Сто сорок миль в час, а напряжение неизмеримо меньше, чем было при расправленных крыльях на скорости всего в семьдесят. И, слегка изменив угол атаки кончиков крыльев, Джонатан с легкостью вышел из пике. Подобно серому пушечному ядру, он несся сквозь пространство лунного света над поверхностью океана.
Джонатан прищурился. Глаза его превратились в узкие щелки. Он был доволен. Сто сорок миль в час! И – полный контроль! А если подняться не на две, а на пять тысяч футов… Интересно, какую скорость…
Клятва, которую он дал себе за несколько минут до этого, была забыта, унесена прочь бешеным ветром. Джонатан нарушил обещание, однако вины за собой не ощущал. Подобного рода клятвы что-то значат для тех, кто приемлет обыденность. Тому же, кто в познании своем коснулся чего-либо исключительного, нет дела до таких обещаний.
Когда взошло солнце, Джонатан тренировался. С пяти тысяч футов рыболовецкие суда казались брошенными на воду щепками, а завтракающая Стая – едва заметным облачком кружащей пыльцы.
Джонатан ощущал, что живет; он слегка дрожал от радостного чувства удовлетворения и гордился тем, что покорил свой страх. Без долгих приготовлений он сложил предкрылья, расправил короткие острые концы крыльев и нырнул вниз, к поверхности моря. К тому моменту, когда была пройдена высота в четыре тысячи футов, он набрал максимальную скорость. Встречный поток превратился в плотную твердую стену звука, прорваться сквозь которую не представлялось никакой возможности. Это был предел, двигаться быстрее Джонатан не мог, он несся вертикально вниз со скоростью в двести четырнадцать миль в час. Он в напряжении сглотнул слюну, зная, что расправь он на такой высоте крылья – и его не станет, но лишь миллион мельчайших клочков разорванной взрывом чайки достигнет поверхности океана. Однако в скорости была Сила, и радость, и чистая красота.
Выходить из пике Джонатан начал с высоты в тысячу футов. Концы крыльев с гудением дрожали в бешеном набегающем потоке, судно и толпа чаек метались перед глазами и росли со скоростью метеора, и они находились прямо на его пути.
Остановиться Джонатан не мог, свернуть в сторону – тоже. Он просто не имел ни малейшего понятия о том, как это делается на такой скорости.
Любое же столкновение означало мгновенную смерть.
И он закрыл глаза.
И тогда, в то утро, сразу после восхода солнца, вышло так, что Чайка Джонатан Ливингстон ворвался в самую середину охотившейся за пищей Стаи. На скорости в двести двенадцать миль в час он со свистом пронесся сквозь Стаю – глаза закрыты – этакий снаряд из перьев и ветра. И только потому, что Чайка Удачи улыбнулась ему в этот раз, никто не погиб.
Когда выход из пике был закончен и клюв его снова оказался направлен в небо, Джонатан по-прежнему мчался вперед, и скорость его полета составляла шестьдесят миль в час. А когда она уменьшилась до двадцати и он смог наконец полностью расправить крылья, судно с высоты четырех тысяч футов опять казалось ему брошенной на воду щепкой.
Это был триумф. Он понимал это. Предел скорости! Двести четырнадцать миль в час! Величайшее мгновение в истории Стаи – истинный прорыв.
А для Чайки Джонатана Ливингстона этот миг означал начало новой эпохи.
И он направился к тому месту, где обычно практиковался в полетах. А когда на высоте восьми тысяч футов он сложил крылья для вертикального пике, целью его было освоение скоростного поворота.
Он установил, что при смещении на долю дюйма одного-единственного пера на самом кончике крыла тело на огромной скорости описывает плавную криволинейную траекторию. Но прежде, чем Джонатан это понял, он обнаружил другое – смещение более чем одного пера на такой скорости заставляет тело вращаться вокруг продольной оси подобно винтовочной пуле… Так Джонатан стал первой на земле чайкой, постигшей основы искусства высшего пилотажа.
В тот день у него не нашлось свободного времени на общение с другими чайками. Он тренировался, пока не зашло солнце. Он открыл мертвую петлю, полубочку, бочку, горку, вертикальное колесо.
* * *
Когда Джонатан присоединился к Стае, отдыхавшей на пляже, была уже глубокая ночь. Он ужасно устал, кружилась голова, однако он был доволен и, прежде чем приземлиться, описал широкий круг над пляжем, а перед самым касанием земли молниеносно выполнил один полный оборот бочки.
Когда он расскажет им обо всем, когда они узнают о Прорыве, они будут вне себя от радости, размышлял Джонатан. Насколько богаче теперь станет жизнь! Ведь если прежде вся она проходила в унылой суете: берег – судно – берег, – то сейчас в ней появится смысл!
Чайка: читать сказку, рассказ для детей, текст полностью онлайн
Далеко-далеко на севере жил старый чукча со своей женой. Было у них трое детей — две девочки и мальчик.
Отец охотился на морского зверя и рыбачил, мать выделывала шкуры для одежды и готовила пищу, а дети собирали водоросли и ракушки. В середине лета отец на байдаре ушёл далеко в море бить моржей, мать шила из шкур новую крышу на ярангу, а дети играли на берегу. Вдруг мальчик закричал:
— Смотрите — отец!
Старшая девочка и мальчик услышали, как их зовёт отец:
— Дети мои, идите ко мне, я вас покатаю по морю!
— Я ничего не вижу и ничего не слышу! — сказала младшая девочка и осталась играть на песке.
Старшая девочка взяла за руку мальчика, и они побежали туда, откуда их звал отец.
Прибежали дети, сели в байдару и уехали в море. Лодка стрелой летит с волны на волну.
Девочка взглянула на отца, но вместо него увидела что-то страшное. Это был келэ (чёрт). Мальчик закричал: «Мама, мама!», — и прижался к сестрёнке.
— Молчите, или я выброшу вас в море! — сказал сердито келэ. Привёз он детей на остров, посадил в тёмную землянку и уехал. Дети сидят день, сидят два, а может, и больше — света нет, темно. Стали они плакать. Плачет мальчик, просит у сестры глоток воды, кусочек мяса или рыбки. Стала девочка шарить по землянке и нашла кучу старой мездры. Дала брату горсть мездры и себе взяла. Тут увидели они маленькую щель в стене землянки. Обрадовались они и начали ковырять щель день и ночь. Поедят мездры, уснут немного и опять ковыряют. И вот однажды увидели в щель заходящее солнце. Увидели они море и лужу воды возле землянки. И вот сестра отколола кусок дерева и сказала:
— Братец, разденься и попробуй пролезть в щель! Он просунул голову, и тогда сестра стала толкать его легонько из землянки, и он вылез наружу.
Напоил сестру из своего рта. Настала ночь, с моря поднялся туман, стало холодно, но мальчик никак не мог влезть обратно в землянку. Сестра протянула руку брату, он прижался к ней и заснул.
Наутро сестра велела принести большую палку и острый камень, и они вдвоём стали долбить щель, брат снаружи, а сестра — изнутри. На третий день и сестра вылезла из землянки.
Пошли дети по острову. Увидели они лебедя.
— Дедушка лебедь, помоги!
Лебедь крикнул:
— Дны-дны-диги! — взмахнул крыльями и улетел. Увидели дети ворона:
— Ворон, ворон, помоги!
— Коок! — крикнул ворон и улетел.
Пошли дети дальше. Попадаются им разные птицы — гуси, гаги, гагары, бакланы, кайры и другие птицы, — никто не хочет помочь. Плывёт по морю большая чайка, закричали дети:
— Чайка, чайка, помоги! Подплыла чайка к берегу и говорит:
— Ой, как это наши дорогие дети из родной семьи сюда попали?
Рассказали дети всё. Заплакала чайка, положила детей в байдару, закрыла детей своей кухлянкой и сказала:
— Не смотрите, куда мы поедем!
…Ходит, плачет мать по берегу моря, кличет своих детей, а муж говорит ей:
— Забудь! Наши дети утонули… Вдруг женщина закричала:
— Ой, кто-то там идёт! Ой, это мои дети!
Вышел муж сердитый, чтобы увести жену в ярангу, и увидел детей своих и кинулся к ним с великой радостью.
Рассказали дети о чайке, и отец сел в байдару, поехал в море и убил там большого моржа для чаек, а мать порубила тушу и положила на берег, и слетелось множество чаек, покрыли весь берег и заглушили своим криком прибой моря.
Выросли дети. Девочка стала женщиной, и у неё было много детей. И вот раз сидит она на льду лимана, удит рыбку, мороз и ветер пробирает сквозь кухлянку, и дети дома ждут с рыбой, а рыбка всё ловится и ловится.
Наловила, подвязала её за спину и пошла домой. И вдруг — подлетела чайка, села на её пути и не трогается с места. Взяла женщина камень, хотела бросить, — тут говорит ей чайка:
— Вспомни, кому вы кричали последний раз на острове, когда увёз вас злой келэ?
Тогда женщина сбросила с плеч рыбу и сказала:
— Бери всё и ешь!
А вечером она рассказала своим детям о чайке и просила не обижать птиц.
Как меня вдохновила чайка. Что я узнал из рассказа о… | by Bingz Huang
Photo by yukari harada on UnsplashЧайка Джонатана Ливингстона — удивительная чайка!
Изображение предоставлено: Amazon Я так благодарен за то, что прочитал его историю в то время, когда я торчал, как больной палец, на своей первой полной занятости в аэрокосмической компании.
Я знал, что не соответствую требованиям моей работы, моим коллегам и всей корпоративной культуре. Я просто не мог слиться с этим.
Моя единственная страсть тогда заключалась в содействии энергетическому исцелению и в наблюдении за тем, как легко тает физическая и эмоциональная боль! Но я не был уверен, как зарабатывать на жизнь Целителем. Я даже боялся, что меня высмеют или публично опозорят мои друзья и семья, если я буду заниматься энергетическим целительством, чтобы заработать.
Эта маленькая чайка вдохновила меня оставаться верным своим убеждениям и страстям, даже если это означает, что остальной мир поначалу не понимает вас.
Он научил меня тому, что следовать своим увлечениям и совершенствовать свое ремесло — самое практичное дело в жизни, точно так же, как его скоростные погружения вознаградили его редкими и вкусными глубоководными рыбами!
Я постоянно изучал и практиковал различные способы энергетического исцеления и приобретал уверенность, собирая прекрасные отзывы от друзей и членов семьи, которые пробовали сеансы целительства у меня.
Его история так сильно и лаконично говорит о том, что все в этом мире ограничено только нашими мыслями.
Все ваше тело, от кончика крыла до кончика крыла… есть не что иное, как сама ваша мысль в той форме, которую вы можете видеть. Разорви цепи своих мыслей, и ты разорвешь и цепи своего тела». Его наставник Чан также сказал: «Джонатан, ты начнешь касаться небес в тот момент, когда коснешься идеальной скорости… Идеальная скорость, сын мой, здесь.
Я продолжал представлять, как будет выглядеть моя идеальная целительная практика. Несмотря на то, что некоторые пути, которые я пробовал, не сработали, я все еще надеялся и был настойчив в создании своей идеальной практики исцеления. Теперь я чувствую себя гораздо более удовлетворенным в своей онлайн-практике исцеления!
Он показал, как его любовь к обмену привела его к обучению небольшой группы молодых энтузиастов-чаек, и в конечном итоге вдохновил одного из них стать следующим лидером, таким образом передав наследие следующему поколению.
Как он так милостиво разрушает иллюзию героя,
Не позволяйте им распространять обо мне глупые слухи или делать меня богом. ХОРОШО. Флетч? Я чайка. Мне нравится летать, может быть…
Я научился не возводить себя на пьедестал, даже когда встречаю других, которые вдохновляются моим прогрессом. Я также не ставлю людей, которыми восхищаюсь, на пьедестал. Мы все работаем в своем собственном идеальном темпе для достижения наших целей и мечтаний, и что действительно важно, так это то, как мы можем продолжать поддерживать друг друга.
Он даже показал мне, как он столкнулся со своим разгневанным племенем, которое глубоко сопротивлялось переменам:
Я не понимаю, как вам удается любить стаю птиц, которые только что пытались вас убить.
О, Флетч, тебе это не нравится! Ты не любишь ненависть и зло, конечно. Вы должны потренироваться и увидеть настоящую чайку, хорошее в каждом из них, и помочь им увидеть это в себе.
Вот что я имею в виду под любовью. Это весело, когда ты в этом разбираешься.
Вот что я имею в виду под любовью. Это весело, когда ты в этом разбираешься.Я сам еще не сталкивался с такой жестокой и злой толпой! Так что я воспринимаю это как знак того, что мне все еще нужно предпринять много масштабных действий для достижения моих целей и мечтаний!
Я надеюсь, что это дало вам краткий обзор удивительной истории о Чайке Джонатане Ливингстоне и всех жемчужинах мудрости, сконцентрированных в этой небольшой истории. Только читая, слезы благодарности наворачиваются на глаза!
Чайка, которая не умела летать
Энн Лэнг
Размер текста: А- А A+
Я родился на крыше. Трое из нас вылупились одновременно благодаря тому, что Мать держала нас в безопасности и тепле, пока мы не почувствовали необходимость исследовать дневной свет!
Гнездо, которое Мать построила для нас на крыше, было зажато между двумя дымоходами, защищая нас от дождя и ветра.
Наше гнездо было единственным на крыше дома № 23, но когда наши глаза научились фокусироваться, мы смогли увидеть, что дальше по улице на крышах было много других чаек, а молодые чайки уже сообщали горожанам о своем прибытии!
Я помню, как чувствовал жаркое солнце на своей спине и безуспешно пытался встать на две ноги. Мои братья без труда передвигались по оврагу в крыше, а мне было так стыдно, что я не мог добиться того, что они делали.
Мать продолжала говорить мне быть терпеливой и называла меня «Глупой Чайкой», но несколько дней спустя я, казалось, все еще не мог пойти по их стопам. Я наблюдал, как мои братья начали летать с крыш и исследовать близлежащие деревья и открытые пространства. Как бы я ни старался копировать их действия, мои крылья просто не раскрывались, чтобы я мог летать.
Через несколько недель я снова увидел, как мои братья начали летать с крыш и исследовать близлежащие деревья и сады. Мать очень заботилась о своих птенцах чаек, но она сказала нам, что скоро нам придется искать свою пищу и осознавать все опасности, которые нам представляет жизнь.
Я помню, как упал с крыши на землю, пытаясь взлететь. К счастью, я приземлился на ноги!! К этому времени Мать и братья убежали из гнезда, сказав мне, что если я не расправлю крылья и не полечу, то мне не выжить. Не моя вина, что мои крылья не раскрывались — они просто оставались прижатыми к боку, как бы я ни старался их расправить.
Я упал на землю, пытаясь взлететь. К счастью, я приземлился на ноги! Вскоре я понял, что никогда не смогу летать, и, наконец, признал, что отличаюсь от других чаек. Теперь мне нужно было строить свою жизнь вокруг моей проблемы с полетом и выживать как можно лучше.
Маленький рыбацкий городок, в котором я родился, мог похвастаться очень красивой гаванью. Я чувствовал, что если смогу найти дорогу в центр города, то гавань станет хорошим местом для жизни. Приближалось Рождество, и мне определенно нужно было найти теплое и безопасное место, чтобы поселиться. Перепробовав много разных дорог и найдя только вспаханные поля и открытые пространства, я наконец-то почувствовал запах моря! Идя по тротуарам, многие люди «прогоняли» меня, как будто я пришелец из космоса, который вот-вот на них нападет!
Я пытался идти по дороге, но машины сигналили и поворачивали передние колеса в мою сторону, как бы говоря: «Ради бога, улетай».
Откуда они могли знать, что я не умею летать?
После многих часов ходьбы я наконец добрался до гавани. Как это было занято! Я, казалось, был у всех на пути. Все, что я мог видеть, это ноги людей! Я столкнулся с людьми, толкающими коляски, и людьми, выгуливающими собак. Я так старался оторваться от земли. В небе стало больше места, но мои крылья все еще не раскрылись.
Я нашел тайник под деревянной скамейкой. Я чувствовал себя в полной безопасности и счастлив, пока не подошла группа детей, не села на скамейку и не начала есть рыбу с жареным картофелем. Каким голодным я себя чувствовал.
Дети разразились хохотом, когда чайка (может быть, это был мой брат?) спикировала вниз и угостилась их обедом! У меня не было возможности получить еду, потому что я не мог убежать в небо.
На фоне гавани я увидел рыболовный траулер, привозящий улов. Вокруг лодки кружило множество чаек, которые перекликались, чуя рыбу. Это то, что я должен делать — там, в небе, кружить с ними.
Пока я смотрел, я вспомнил, как моя мать окрестила меня «Глупой чайкой». Она все время говорила мне, что мне нужно летать, чтобы выжить. Как бы я ни старался, мои крылья не раскрывались. Их как будто и не было. Мне нужно было отойти от гавани, так как меня торопили люди, несущие свои рождественские покупки. Они не понимали, почему я остался на земле. Если бы я только мог сказать им.
Гавань была окружена каменными коттеджами. Мерцающие огни светили из окон, чтобы отпраздновать Рождество. Когда я запрыгнул на садовую ограду коттеджа, выкрашенного в ярко-желтый и синий цвет, раздался голос: «Привет, маленькая чайка. Меня зовут Кэти, ты пришла ко мне в гости?»
Я посмотрел в доброе лицо дамы, сидящей в инвалидной коляске и обнимающей маленькую собачку. Инвалидное кресло было помещено прямо за открытой стеклянной дверью, отделяющей сад от дома. Внутри я мог видеть большой открытый огонь. У костра стояла огромная рождественская елка, так ярко украшенная.
Сияющая звезда наверху улыбалась мне. Я знал тогда, что я был в безопасности.
Дама бросила мне корку хлеба из тарелки, стоящей у нее на коленях. Наконец-то у меня была еда! Я был так благодарен.
«Полагаю, теперь, когда у тебя есть еда, ты улетишь, — сказала Кэти, — все остальные чайки улетают». Кэти скоро узнает, насколько я другой!
В саду Кэти было несколько тенистых мест, и каждую ночь я прятался среди кустов. Утром я стучал клювом в стеклянную дверь Кэти, чтобы она знала, что я не улетел. Кэти в ответ открывала стеклянную дверь и выбрасывала для меня еду. Казалось, мы составили хорошую пару – Кэти не могла ходить, а я не умел летать!
В день Рождества Кэти пригласила меня в свой прекрасный коттедж. К этому времени мы с ее маленькой собачкой (Патчем) стали большими друзьями. Нам обоим подарили много угощений на празднование Рождества. Был даже красочный чулок с нашими именами. Я не знал, что она назвала меня Сэмми!
Кэти была так добра.
У меня было все, что я хотел здесь, в прекрасном саду Кэти. Наконец-то я нашла хорошую подругу, которая продолжала называть меня «Особенной Чайкой». В конце концов, я не была «глупой чайкой»!
Пожалуйста, оцените эту историю от 1 до 10 звезд. 10 звезд означает, что вам очень понравилось!
Рейтинг: 8,87 /10. От 54 голосов.
Пожалуйста, подождите…
— Всего n. количество прочтений: 5758 Copyright © Автор [2020] Все права защищены. Эта история не может быть воспроизведена без письменного разрешения автора, кроме как для личного использования.
Понравилось? Тогда вам могут понравиться эти…
Пол и контрабандисты
Когда Пол, сын смотрителя маяка, спасает утопающего в канун Рождества, он находит больше, чем рассчитывал.
Автор: Кэрол Беннетт
Возраст: от 9 до 12 лет. Теги: Рождество, исторический, оригинальный, религиозный. Время чтения: 10–15 минут.