Большевики и меньшевики кратко: Меньшевики и эсеры в годы гражданской войны – кратко

Меньшевики и эсеры в годы гражданской войны – кратко

В первые месяцы после Октябрьского переворота большевицкая партия подвергла жестоким гонениям только «буржуазные» и монархические группировки, но и близких к ней меньшевицко-эсеровских ревдемократов (с июля 1918 – даже и прежних партнёров по правительственной коалиции – левых эсеров). Однако в трудные годы гражданской войны Ленин решил сменить курс и пойти на временное, обманное примирение с меньшевиками и эсерами.

Зимой 1919 года большевики предложили правым эсерам легализацию и сотрудничество в советах, указывая на ликвидацию Брест-Литовского договора и опасность «реакции справа».

Ленин хорошо знал представителей революционной демократии и умел играть на их ослепленном классовой идеологией сознании. Недавние вожди Комуча действительно прибыли в Москву ради борьбы с Колчаком, в том числе такие видные эсеры, как – Вольский, Ракитников, Буревой, Светицкий.

Только немногие, как, например, Зензинов и Авксентьев предпочли эмигрировать за границу.

На VII съезде советов Ленин с триумфом говорил о Вольском – председателе Самарского Комуча, которому большевики предоставили слово на этом съезде[1].

Был ненадолго восстановлен ненадолго и печатный орган правых эсеров – «Дело народа».

Позицию «примирения с большевиками», при поощрении Ленина, заняли и меньшевики. В «Социалистическом вестнике» от 12 марта 1936 года Ф. Дан писал об этом периоде: «…наша партия не только беспощадно исключала из своих рядов всех так или иначе прикосновенных к поддержке интервенции и вооруженной борьбы против большевиков (пример – нынешний советский посол в Англии Майский), но мобилизовала своих членов для борьбы в рядах Красной армии против армии белой контрреволюции… и заявлению нашей партии в гражданской войне, сделанному на VII съезде советов в 1919 году товарищем Даном аплодировал, как специально отмечала тогдашняя большевистская пресса, сам Ленин».

Ленин всегда в критические минуты умел отказываться от своих «принципиальных позиций» и в опасные месяцы 1919 года лишил белые армии значительной части общественной поддержки, создав иллюзию «единого фронта» против них. Впрочем этот «единый фронт» продержался недолго – после одержанных Красной армией побед союзники из революционной демократии (допущенные с правом «совещательного голоса» в советы) были снова загнаны в подполье. В 1922 последовал известный судебный процесс над эсерами.

К косвенным союзникам большевиков присоединился осенью 1919 года и один из вождей той пресловутой Антанты, которая, согласно Ленину, осуществляла в этом своем «втором походе» интервенцию руками белых генералов.

«Адмирал Колчак и генерал

Деникин, – говорил в своей речи в парламенте 17 ноября 1919 года английский премьер-министр Ллойд Джордж, – ведут борьбу не только за уничтожение большевиков и восстановление законности и порядка, но и за единую Россию… Не мне указывать соответствует ли этот лозунг политике Великобритании… Один из наших великих государственных людей, лорд Биконсфильд [Дизраэли] видел в огромной, великой и могучей России, катящейся подобно глетчеру по направлению Персии, Афганистана и Индии, самую грозную опасность для Великобританской империи».

Уже в самом начале 1920 года английское правительство предупредило генерала Деникина о прекращении своей поддержки.

 



[1] См. Ленин. Соч. Изд. IV. Том 30, стр. 211.

 

  • Назад
  • Вперёд

«Звездный час Ильича». Почему только Ленин мог возглавить революцию?

Судьба большевистского восстания, которое произошло в Петрограде в октябре 1917 года, была очень непростой и зависела от многих факторов. Одним из них, бесспорно, было влияние Владимира Ленина.

Даже находясь за рубежом, в эмиграции, он продолжал писать статьи и манифесты, в которых обращался к членам ЦК с различными воззваниями. Ленин не сразу заговорил о необходимости захватить власть силой, но и политическая, и экономическая ситуация в России к 17-му году сложились таким образом, что этот шаг стал казаться неизбежным.

12 октября 1917 года (29 сентября по старому стилю) в большевистской газете «Рабочий путь» была опубликована статья, которая называлась «Кризис назрел». В ней Ленин открыто призывал к вооруженному восстанию, что вызвало негодование у многих его однопартийцев. Однако вскоре, 23 октября, на очередном заседании ЦК, где Ленин уже присутствовал лично, восстание поместили в повестку дня, а 29 октября решение было принято окончательно.

О том, какое влияние публицистика Ленина оказала на большевиков и почему члены партии, «отколовшиеся» от вождя, решили вновь последовать за ним в переломный момент, в интервью «Истории.РФ» объяснил доктор исторических наук, обозреватель журнала «Историк» Олег Назаров.

«Все началось с Корниловщины»

– Олег Геннадьевич, еще до того, как Ленин вернулся из эмиграции и принял участие в собраниях ЦК, он издал большое количество статей, где открыто призывал большевиков взять в руки оружие. Насколько сильно эти труды все-таки повлияли на судьбу восстания?

– Если говорить о публицистике Ленина в целом, то следует главным образом рассматривать два месяца – сентябрь и октябрь 1917 года. Это период сразу после Корниловщины и до момента взятия власти большевиками 26 октября. Все, что он писал и делал в это время, как мне кажется, имеет смысл рассматривать в совокупности. Отталкиваться нужно от Корниловщины. Предотвратить эту попытку движения справа удалось быстро и практически бескровно благодаря тому, что все левые партии социалистической ориентации, главными из которых были большевики, меньшевики и эсеры, в единой коалиции выступили против Корниловского мятежа. Совместными усилиями, при поддержке общественных организаций, Викжеля (Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза. – Прим. ред.) и других профсоюзов им удалось создать широкое движение слева и предотвратить мятеж быстро и бескровно.

– Как эти события повлияли на Ленина и его сторонников?

– В этот момент у Ленина на несколько дней возникла мысль о том, что, может быть, на базе этой коалиции, которая себя оправдала, как он пишет в одной из своих статей, удастся создать однородное социалистическое правительство. Но надо понимать ситуацию в лагере социалистов. Я имею в виду, прежде всего, две главные партии – это меньшевики и эсеры. И в той и в другой партии боролись представители двух течений. Если говорить о правых меньшевиках и правых эсерах, то они были ориентированы на продолжение сотрудничества с либералами, то есть с той линией, которая продолжалась начиная с мая, когда было создано первое коалиционное правительство. Но в то же время, поскольку кадеты поддержали Корниловский мятеж и были главной партией либерального лагеря, к ним возникли вопросы. И часть меньшевиков и эсеров, ранее выступавших за эту коалицию, стали считать, что она себя не оправдала, и задумались, надо ли продолжать ее поддерживать и создавать на ее базе очередной кабинет Временного правительства. В итоге этот меньшевистско-эсеровский лагерь пришел к выводу, что надо собрать Демократическое совещание – широкое представительство, в котором примут участие в том числе представители либеральных партий. Так это и произошло: в сентябре в Петроград съехалось более полутора тысяч человек. Там были и большевики, но основную массу составили умеренные социалисты.

Президиум всероссийского демократического совещания

«Мы пойдем другим путем»

– Какие задачи пытались решить участники этого собрания? Это был определенный сигнал для Ленина?

– Они думали о том, что на Демократическом совещании можно будет решить вопрос о том, каким будет новое правительство – коалиционным с участием кадетов либо не коалиционным. Когда был сделан выбор в пользу Демократического совещания, Ленин совершенно четко понял, что с этими ребятами каши не сваришь. Он увидел, что попытка компромисса, который он фактически предлагал эсерам и меньшевикам, отклонена. Поэтому Ленин решил: «Мы пойдем другим путем». С этого момента он уже четко взял курс на захват власти, опираясь на созыв II съезда Советов и на вооруженное восстание.

– Но большевики долгое время отвергали предложение Ленина. Внутри партии тоже царил раскол?

– Внутри большевистской партии было сильное течение так называемых «правых» большевиков, которые как раз были настроены продолжать искать точки соприкосновения с эсерами и меньшевиками. Одним из наиболее авторитетных представителей этого правого течения был Лев Каменев. Но, естественно, не он один: на этих позициях стояли Зиновьев, Ногин, Рязанов – это была достаточно мощная группировка большевиков. И Ленину надо было прежде всего убедить ЦК в том, что все попытки компромисса с этим лагерем бессмысленны и власть надо брать вооруженным путем. И в этом вопросе Ленин нашел поддержку Троцкого. Эти два человека, собственно говоря, стали мотором Октябрьской революции. Они постепенно воздействовали на свою партию – и прежде всего на ее руководство. В итоге 10 октября состоялось знаменитое заседание ЦК, где было принято решение взять курс на вооруженное восстание. Открыто против выступили только Каменев и Зиновьев.

«Зиновьев не поспевал за Лениным, а тот шел напролом»

– Кто руководил восстанием?

Стратегический курс определял Ленин, а практическим руководством занимался Троцкий, как председатель исполкома Петроградского совета, при котором был создан Военно-революционный комитет. Этот орган фактически руководил восстанием. Тут есть один важный момент: ведь это был не партийный, а советский орган – то есть в нем участвовали представители и других партий, которые поддерживали большевиков, – анархисты, левые эсеры… Так что во взятии Зимнего участвовали не только большевики.

– Есть версия о том, что решимость Ленина, с которой он добивался вооруженного восстания, значительно укрепилась после встречи с Зиновьевым в Петрограде. Так, Владлен Логинов в своей книге «Ленин в 1917 году» пишет: «…они расстались, а общий язык был утерян», «Григорий в очередной раз участвовал в заседании ЦК, и в его объяснениях влияние Каменева было вполне заметно». Как случилось, что пути двух таких авторитетных большевиков и единомышленников разошлись?

– В период эмиграции Зиновьев был правой рукой Ленина. Во многом он выполнял функцию его секретаря – в общем, был ближайшим соратником и практически самым близким его партийным товарищем, не считая Крупской. Это был достаточно долгий промежуток времени. Вместе с Зиновьевым Ленин вернулся из Швейцарии в апреле 1917 года, после июльских событий они вдвоем скрывались в Разливе. Они были очень близки. Но как раз после Корниловских событий Зиновьев занял гораздо более умеренную позицию. Вообще, Ленин был довольно радикальный товарищ и стратегически мыслил на несколько шагов вперед. Не все за ним поспевали даже из числа людей, которые много лет были с ним рядом и многому у него научились – такие, как Зиновьев. И потом Зиновьев по складу характера был человеком не очень решительным, это Ленин мог идти напролом. Со временем между ними возникло недопонимание, вплоть до того, что Ленин требовал исключить Зиновьева и Каменева из партии. Но это он сказал сгоряча и потом быстро отошел. ЦК их не исключил, но осадок остался.

«Даже внутри Петрограда картина революции была разной»

– Что в конечном счете побудило большевиков начать восстание – слова Владимира Ильича или собственное понимание того, что кризис назрел?

– В первую очередь это, конечно, влияние самого Ленина, его большой авторитет. Но в то же время в ЦК были люди, которые последовательно шли за ним и думали так же, как он. При этом в партии была довольно большая группа колеблющихся, но в итоговый момент – это голосование 10 и 16 октября – они проголосовали так, как нужно было Ленину. Здесь свою роль сыграл именно фактор вождя. И потом, с каждым днем становилось все понятнее, что долго так продолжаться не может, кто-то должен взять власть: либо это сделают левые во главе с большевиками, либо опять произойдет какой-то рецидив, который приведет к новой Корниловщине. Правый лагерь был в замешательстве после Корниловских событий. Но было понятно, что это не продлится вечно и в какой-то момент начнется перегруппировка: тот же самый Керенский может снять с фронта части, которые придут и подавят восстание. Кроме того, у всех перед глазами был опыт июля – ведь первая попытка восстания была 3–4 июля 1917 года. Что самое парадоксальное, она была предпринята против воли Ленина. Ее подавили, прежде всего за счет того, что сняли части с фронта, на тот момент верные Керенскому. Ну и пустили дезинформацию про то, что Ленин – немецкий шпион, – это тоже сильно повлияло на массы. А после Корниловщины Керенскому на фронте уже не верили: он фактически предал казаков, которые поддержали Корнилова.

– Значит, в тот момент уже не возникало сомнений в том, что именно Ленин должен возглавить революционное восстание?

В той ситуации вопрос о власти так или иначе должен был быть решен. И потом это же революция, а в этом процессе время очень спрессовано – за короткий промежуток времени происходит много событий. Все это динамично развивается в разных местах, и люди зачастую просто не успевают это осмыслить, даже если получают всю информацию. Хотя с этим была большая проблема – интернета и мобильных телефонов, как вы понимаете, тогда не было. Вся информация доходила через газеты. Если почитать протоколы совещаний разных большевистских органов, то можно увидеть, что даже в разных районах Петрограда картина была разная: где-то настрой был абсолютно пробольшевистский, а где-то совершенно иной. В одном городе! Поэтому даже руководителям партий и членам ЦК трудно было осознать происходящее. А Ленин был признанным авторитетом среди большевиков, всегда определял линию партии. Ему верили, за ним шли, и он действительно был самым мощным интеллектом не только в партии, но и во всей стране. Плюс ко всему Ленин был крайне волевым человеком.

– Да, многие отмечали в нем это качество. Но Сталин, к примеру, ценил еще и «скромность товарища Ленина и его мужество признать свои ошибки». Как вы думаете, Ленин когда-нибудь допускал мысль о том, что восстание может быть ошибкой?

– Он умел признавать ошибки, но это не тот случай. Как раз после того, что он сделал в октябре, все, кто в нем сомневался, признавали, что ошибались. Это был звездный час Ленина. Несмотря на все проблемы, трудности и сомнения, в том числе в своей партии, он пошел вперед, как локомотив. 

Меньшевистское определение и значение — Merriam-Webster

Мен·​ше·​вик ˈmen(t)-shə-ˌvik 

-ˌvēk

: член крыла Российской социал-демократической партии до и во время русской революции, веривший в постепенное достижение социализма парламентскими методами в оппозиции к большевикам

меньшевизм

ˈmen(t)-shə-ˌvi-zəm

существительное

меньшевистский

ˈmen(t)-shə-vist

существительное или прилагательное

История слов

Этимология

русских меньшевиков , из мужчин меньше ; от их формирования группы меньшинства партии

Первое известное использование

1906, в значении, определенном выше

Путешественник во времени

Первое известное использование меньшевика было в 1906 году

Посмотреть другие слова того же года

Словарные статьи рядом с

Меньшевик

менструации

меньшевик

мужская ответственность

Посмотреть другие записи поблизости

Процитировать эту запись «Меньшевик».

Словарь Merriam-Webster.com , Merriam-Webster, https://www.merriam-webster.com/dictionary/Menshevik. По состоянию на 4 февраля 2023 г.

Copy Citation

Подпишитесь на крупнейший словарь Америки и получите еще тысячи определений и расширенный поиск — без рекламы!

Merriam-Webster без сокращений

тщательно исследовать

См. Определения и примеры »

Получайте ежедневно по электронной почте Слово дня!


Модные слова

  • Какой из этих предметов назван в честь смертоносного оружия?
  • шляпа Федора хенли рубашка
  • Туфли на шпильке туфли-броги

Проверь свои знания и, возможно, узнаешь что-нибудь по ходу дела.

ПРОЙДИТЕ ТЕСТ

Сможете ли вы составить 12 слов из 7 букв?

ИГРАТЬ

Проект MUSE — От меньшевика к большевику: наследие грузинского модернизма

Вместо аннотации приведу краткую выдержку из содержания:

Славянское и восточноевропейское обозрение, 98, 1, 2020 ОБЗОРНОЕ ОПИСАНИЕ От меньшевика к большевику: наследие грузинского модернизма ХАРША РАМ Папашвили, Георгий (ред.). Культура да мхатврули цховреба Сакартвелос пирвел республикаши (1918–1921) / Культура и художественная жизнь в Первой Грузинской республике (1918–1921). Чубинашвили Национальный исследовательский центр истории искусства Грузии, Тбилиси, 2018. 171 стр. Иллюстрации. Аннотации. Источники. Цена неизвестна. Чепыжов, Павел. Новый грузинский книжный дизайн. Под редакцией Кетеван Кинцурашвили. Wydawnictwo Naukowe PWN, Варшава и Bookvica, Москва, 2018. 311 стр. Иллюстрации. Примечания. Биографии художников.

Библиография. Список книг. 60,00 евро: 52,00 евро: 45,00 фунтов стерлингов (мягкая обложка). К настоящему времени хорошо известно, что грузинская столица Тифлис — как тогда был широко известен Тбилиси — стал крупным региональным центром модернистского культурного производства после русской революции. Будучи одновременно административной столицей российского Закавказья и торговым центром, связывавшим Иран с Россией и Европой, Тифлис был пристанищем для этнически разнообразного населения, активно занятого производством, распространением и потреблением товаров, моды и идей. В 1918 город стал столицей Грузинской Демократической Республики (1918–21), которая под эгидой грузинских меньшевиков — умеренных соперников ленинских большевиков — положила начало первому в истории социал-демократическому эксперименту общегосударственного масштаба. Предлагая временную передышку от гражданской войны в России, бушующей к северу от Кавказских гор, меньшевистский Тифлис позволил русским художникам смешаться со своими грузинскими и армянскими коллегами в условиях относительной Харши.
Рам — доцент славянского и сравнительного литературоведения Калифорнийского университета в Беркли. ХАРША РАМ 140 материальное изобилие и культурная свобода в течение короткого, но значительного исторического цикла, который внезапно оборвался с военной аннексией Грузии большевиками 25 февраля 19 г.21. В нескольких других городах Российской империи (Киев можно считать редкой точкой сравнения)1 модернистское культурное производство развивалось при таких разных политических режимах — царском, меньшевистском и большевистском — конфликтующих культурных идеологиях — космополитическом и нативистском — и литературные чувства — символисты, футуристы, акмеисты, дадаисты и конструктивисты. Одним из первых писателей, мифологизировавших культурный расцвет меньшевистского Тифлиса, был Григол Робакидзе, старейшина грузинского модернизма и, возможно, самый эрудированный литературный интеллектуал своего поколения. Написано в 1920-х годов его незаконченный роман «Фалестра» вызывает в памяти недавнее прошлое, которое — после советизации — казалось навязчиво далеким: Чужой город, Тифлис стал еще чужим в 1919–1920 годах.
Беглые русские нашли здесь убежище […]. Кого не было в это время в Тифлисе? […] Именно здесь [русские] футуристы сделали свой первый шаг к дадаизму. […] Тифлис стал городом поэтов. В Café Internationale восклицали, что отныне только в Тифлисе вообще возможна поэзия. [Грузинский поэт] Паоло Иашвили завоевал город именно в это время, как когда-то Артюр Рембо завоевал Париж. Вряд ли Иашвили подозревал, что богемное завоевание Тифлиса окажется более сложной задачей, чем взятие Парижа. Страна действительно шла к разорению [икцеода], но Тифлис был единственным городом, который приветствовал этот «крах» поэтической песней (проявление, верно, беззаботного восточного или грузинского духа?). Тифлис превратился в фантастический город. Сводя политический вопрос меньшевизма к расплывчатому намеку на надвигающийся крах, Робакидзе обрисовывает здесь основные художественные ориентиры, действовавшие в революционном Тифлисе: космополитическое мировоззрение, склоняющееся к европейским — особенно парижским — модам богемной общительности, какофония авангардистских ориентаций, пронзительно провозглашающая первенство поэтического экспериментирования и смутно выраженное, но отнюдь не незначительное признание родного «восточного» чутья.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *