Пахарь-богатырь: образ Микулы Селяниновича дошел до наших дней

16 декабря 2018

Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович – эта легендарная троица знакома каждому. Но далеко не все знают, что на Руси были и другие богатыри. Малоизвестным, но очень важным считается пахарь-богатырь Микула Селянинович. Его родила сама Земля, он ее возделывает, а она его защищает. Главный дар Микулы – огромная сила. Когда богатырь Святогор не может взять суму, в которой заключена «тягость земная», именно Микула с легкостью поднимает ее одной рукой. Где можно встретить этот символ крестьянской мощи и почему его ассоциируют с Николаем Чудотворцем – выяснила корреспондент «МИР 24» Екатерина Макарова.

Фото: Мир24Мир24

Образ пахаря-исполина Микулы Селяниновича – один из самых монументальных и загадочных в русском эпосе. До нас дошли лишь две былины. Согласно одной из них, Микула встречается со своим братом Святогором фантастическим богатырем с непомерной силой и просит его поднять упавшую на землю сумку. Свою недюжинную силу Микула Селянинович показывает и в другой былине о встрече с князем Вольгой Святославичем.

Видео дня

«Вольга отправляется собирать дань в тех трех городах, которые ему пожаловали. И он едет со своей дружиной собирать дань и слышит, как пахарь пашет землю и насвистывает. И он пытается доехать до этого пахаря. И доезжает только через три дня — вот это былинное непомерное время. Таким образом декларируется, что свист такой, что за три дня слышно», – рассказала фольклорист Варвара Добровольская.

Согласно былине пахарь Микула вместе со своей лошадью шел по полю быстрее, чем дружина на конях, пущенных рысью. Соху земледельца воины поднять не смогли, а сам он легко выдернул ее из земли. Микула типичных богатырских подвигов не совершает. Зато считается олицетворением всего крестьянского рода. Его очень любит Земля-матушка – он ее обрабатывает, а она его кормит. Поэтому биться с Микулой нельзя – его защищает сама природа.

В репертуаре оркестра «Гусляры России» есть и современные, и народные песни. Но самое близкое и понятное для души русского человека – исполнение под гусли былин. Песня о богатыре Микуле – первый такой опыт для артистов.

«Было очень интересно поучаствовать в процессе создания. Поскольку у меня очень большой опыт работы в различных жанрах, связанных с гуслями – это и фольклор, и духовные стихи. На этом опыте уже было легко создать стиль, направление былины к готовому тексту. И мой коллега Дмитрий меня с удовольствием поддержал. Это буквально все писалось на коленке, 20-30 минут запомнить текст, и вот родился шедевр», – говорит солистка оркестра «Гусляры России» Ольга Алексеева.

Былинный сюжет лег в основу полотна Николая Рериха. Художник изобразил пахаря-богатыря в 1910 году. Герой Рериха прост и неприметен на первый взгляд. Но бескрайние просторы земли на заднем фоне подчеркивают его широкий дух и мощь. Увидеть картину «Микула Селянинович» сегодня можно в петербургском Русском музее.

А вот в Москве в Третьяковке хранится керамический камин, посвященный Микуле. Встречу землепашца с воином Вольгой изобразил Михаил Врубель. С одной стороны, Микула в цветной рубахе, его плуг и яркое солнце, с другой – рельефная кольчуга, узорчатый плащ и булава Вольги. Красота, да и только! По замыслу Врубеля солнце над головой пахаря не только украшает панно, но и подчеркивает его преимущество перед князем. Кстати, некоторые исследователи русских былин считают, что почитание Микулы можно объяснить сходством с Николаем Чудотворцем. Их обоих почитают в мае, по народному календарю – в день матери, святой земли.

ПОЗНАЙ ДЗЕН С НАМИЧИТАЙ НАС В ЯНДЕКС.НОВОСТЯХ

Другое,Михаил Врубель,Ольга Алексеева,Николай Рерих,Екатерина Макарова,

Микула Селянинович — magaeva — ЖЖ

Микула Селянинович — персонаж русских былин, богатырь, легендарный пахарь.

Он олицетворяет крестьянскую силу, силу русского народа. Согласно одной из былин, он просит великана Святогора поднять упавшую на землю сумку. Тот не справляется с заданием. Тогда Микула Селянинович поднимает сумку одной рукой, сообщая, что в ней находится «вся тягость земная», которая под силу только мирному, трудолюбивому пахарю.

У Микулы Селяниновича, согласно фольклору, было три дочери: Василиса, Марья и Настасья. Первая и последняя (жены Ставра и Добрыни Никитича) также являются центральными героинями былин.

Андрей Рябушкин.Микула Селянинович. 1895.

Микула Селянинович -пахарь-исполин -один из самых монументальных и загадочных образов русского эпоса.
Известный писатель и ученый-этнограф Д.М.Балашов пишет: «Образ Микулы Селяниновича, как он дошел до нас
«… Седатый-седой (устар ) смыт, полузабыт в отдалении веков. Это гигантский осколок некогда бывшего цикла сказаний».

В настоящее время известно лишь два былинных сюжета о Микуле Селяниновиче.
В одном из них Микула противостоит Вольге Святославичу, князю-кудеснику, обученному «хитростям-мудростям», понимающему язык птиц и зверей, умеющему превращаться в различных животных. Однажды князь Вольга поехал со своей дружиной собирать дань с подвластных ему городов.
В чистом поле он услышал, как вдалеке «орет» (то есть пашет) «ратай» (пахарь):

Как орет в поле оратай, посвистывает,
Сошка у оратая поскрипывает,
Омешики по камешкам почиркивают.
Ехали-то день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати
Они ехали да ведь и другой день.

Другой день ведь с утра до вечера,
Не могли до оратая доехати.
Как орет в поле оратай, посвистывает,
А омешики по камешкам почиркивают.
Тут ехали они третий день,
А третий день еще до пабедья.

А наехали в чистом поле оратая.
Как орет в поле оратай, посвистывает,
А бороздочки он да помётывает,
А пенье-коренья вывёртывает,
А большие-то каменья в борозду валит.

Его взору предстало величественное зрелище богатырской пахоты:

У оратая кобыла соловая,
Гужики у нее да шелковые,
Сошка у оратая кленовая,
Омешики на сошке булатные,
Присошечек у сошки серебряный,
А рогачик-то у сошки красна золота.

Между князем и пахарем завязывается разговор, и пахарь (еще не названный по имени) предупреждает Вольгу, что дорога, по которой тот собирается ехать, небезопасна, поскольку на ней засели разбойники, рассказывает, как сам недавно отбил разбойничье нападение.

Тут проговорил оратай-оратаюшко:
— Ай же ты, Вольга Святославович!
Там живут-то мужички да все разбойнички,
Они подрубят-то сляги калиновы
Да потопят тебя в речке да во Смородине!
………………………………….………………
………………………………….………………

Положил тут их я ведь до тысячи:
Который стоя стоит, тот сидя сидит,
Который сидя сидит, тот лежа лежит.-
Тут проговорил ведь Вольга Святославович:
— Ай же ты, оратай-оратаюшко,
Ты поедем-ко со мною во товарищах.

Константин Алексеевич Васильев
Вольга и Микула.олст, 1974.

Пахарь согласился

А тут ли оратай-оратаюшко
Гужики шелковые повыстегнул,
Кобылу из сошки повывернул.
Они сели на добрых коней, поехали.
Как хвост-то у ней расстилается,
А грива-то у нее да завивается.

У оратая кобыла ступью пошла,
А Вольгин конь да ведь поскакивает.
У оратая кобыла грудью пошла,
А Вольгин конь да оставается.
Говорит оратай таковы слова:
— Я оставил сошку во бороздочке

Не для-ради прохожего-проезжего:
Маломощный-то наедет — взять нечего,
А богатый-то наедет — не позарится,-
А для-ради мужичка да деревенщины
Как бы сошку из земельки повыдернути,
Из омешиков бы земельку повытряхнути
Да бросить сошку за ракитов куст.

Тут ведь Вольга Святославович
Посылает он дружинушку хоробрую,
Пять молодцов да ведь могучиих,
Как бы сошку из земли да повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.

Приезжает дружинушка хоробрая,
Пять молодцов да ведь могучиих,
Ко той ли ко сошке кленовенькой.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли поднять,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошку за ракитов куст.

Тут молодой Вольга Святославович
Посылает-от дружинушку хоробрую
Целым он ведь десяточком.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли выдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошку за ракитов куст.

И тут ведь Вольга Святославович
Посылает всю свою дружинушку хоробрую,
Чтобы сошку из земли повыдернули,
Из омешиков земельку повытряхнули,
Бросили бы сошку за ракитов куст.
Они сошку за обжи вокруг вертят,
А не могут сошки из земли повыдернуть,
Из омешиков земельки повытряхнуть,
Бросить сошку за ракитов куст.

Так никто и не смог сдвинуть сошку.

Тут оратай-оратаюшко
На своей ли кобыле соловенькой
Приехал ко сошке кленовенькой.
Он брал-то ведь сошку одной рукой,
Сошку из земли он повыдернул,
Из омешиков земельку повытряхнул,
Бросил сошку за ракитов куст.
………………………………….………………
………………………………….………………

Тут проговорил Вольга Святославович:
— Ай же ты, оратай-оратаюшко,
Как-то тебя да именем зовут,
Нарекают тебя да по отечеству?-

Тут проговорил оратай-оратаюшко:
— Ай же ты, Вольга Святославович!
Я как ржи-то напашу да во скирды сложу,
Я во скирды сложу да домой выволочу,
Домой выволочу да дома вымолочу,
А я пива наварю да мужичков напою,
А тут станут мужички меня похваливати:
«Молодой Микула Селянинович!». ..

В некоторых вариантах былины рассказ продолжается дальше:
на княжий отряд нападают разбойники, Микула обращает их в бегство, и Вольга награждает Микулу «тремя городами со крестьянами».
Но чаще былина заканчивается тем, что Микула Селянинович называет свое имя.

Это свидетельствует об особой значительности и изначальной общеизвестности этого образа. По мнению многих исследователей, он принадлежит к древнейшему пласту русского эпоса и первоначально был не просто земледельцем, а богом земледелия.
Не случайно противопоставление Микулы Вольге и явное первого над вторым превосходство. Дело в том, что Вольгу обычно отождествляют с богом охоты. В древнейшие времена охота была для человека основным источником существования, а затем, в конце каменного века, ее сменило земледелие.
Таким образом то, что в былине Микула оказывается сильнее Вольга и всей его дружины, верно отражает процесс исторического развития.Однако со временем образ Микулы стал восприниматься иначе — как олицетворение русского крестьянина-труженика.

Васнецов В.М. «Микула Селянинович». 1917.

В другой былине Микула Селянинович противопоставляется богатырю Святогору. Святогор — также один из древнейших мифологических персонажей русского эпоса. Он олицетворяет абсолютную вселенскую силу. Сильнее него нет никого на свете, он настолько огромен и тяжел, что его «не держит мать сыра земля», и он ездит на своем богатырском коне по горам. В этой былине образ Микулы приобретает космическое звучание.Однажды Святогор увидел идущего впереди «добра молодца пешего». Святогор пустил своего коня «во всю силу лошадиную», но не смог догнать пешехода.Проговорит богатырь таковы слова:»А и же ты, прохожий человек!

Иллюстрации о Древней Руси

Приостановись немножечко,
Не могу тебя догнать на добром коне».

Прохожий остановился, снял с плеч свою суму и положил ее на землю.
Святогор спросил:

«А что у тебя в сумочке?»
Прохожий ответил:
«А вот подыми с земли, так увидишь!»
Стал Святогор ее поднимать,
Да не смог даже позволить,
А сам по колена угряз в землю».

Говорит богатырь таковы слова:

«Что это у тебя в сумочку накладено?
Силы мне не занимать стать,
А я сдвигуть сумочку не могу».
«В сумочке у меня тяга земная».
«Да кто же ты есть,
И как тебя именем зовут,
Величают как по отчине?»
«Я есть Микулушка Селянинович».

Илья Муромец
Ян Усмошвец
Святогор
Аника-воин
Вольга Святославич

Аннина Йокинен. Герои Средневековья.

Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь Аннина Йокинен 2 декабря 1996 г. Герои Средневековья        Герои берут свое начало в глубинах веков и мифов. Мортон В. Блумфилд предполагает, что «изначальным героем в ранней литературе, вероятно, был король, который погиб за свой народ, воин, победивший врагов племени… Эти люди… были прославлены в песнях и рассказах и… .. снова представлены людям, чтобы они могли участвовать в своей магии» (Блумфилд, стр. 30). В индоевропейском языке слово «герой» имеет основное значение «защитник» или «помощник», но в греческом eroe «это стало означать сверхчеловеческое или полубожественное существо, чьи особые силы были проявлены, чтобы спасти или помочь всему человечеству или избранной его части» (Блумфилд, стр. 27). Идея героя как спасителя своего народа доминирует в раннесредневековых эпосах, таких как Беовульф и Песня о Роланде . Маршалл Фишвик писал, что стиль «в героях, как и во всем остальном, меняется». В более поздних средневековых романах, таких как «Сэр Гавейн» и «Зеленый рыцарь », герой сражается уже не за свой народ, а за свои идеалы. Таким образом, изучение природы и причин этого изменения имеет решающее значение для понимания того, что, в конечном счете, является сущностью героя. Эпическая литература — это торжественное торжество национальной жизни в героический век года. Его герои — простые люди, сведущие в делах общественной жизни… они лидеры не по классовому положению или богатству и даже не по рождению, а благодаря совершенству сердца, ума и рук. Их мотивы связаны с практическими потребностями жизни.                                          (Moorman. p.27-8)        Эпический герой, такой как Беовульф или Роланд, обладает качествами доблести, воинской доблести, чести, верности, великодушия. Он человек, который сражается, потому что должен, за выживание своего племени или нации. Хотя герой постоянно осознает свою смертность, он никогда не уклоняется «от угрозы или опасности… Долг героя — сохранить свою жизнь доблестью» (Джонс. С. 43). Именно в бою проверяется характер былинного богатыря.         Эпический герой живет в «культуре стыда», или обществе чести/позора, где «доброе имя» человека является его самым ценным достоянием (Фенвик Джонс, стр. 57). Общество «иерархично, то есть контролируется военной аристократией, высшее благо которой заключено в кодексе воина» (Джонс, стр. 50). Отчасти по этой причине Беовульфу нужно убить дракона, а Роланд отказывается трубить в рог. Генеалогия в иерархическом обществе имеет большое значение, и впасть в стыд отражается не только на себе, но и на своей семье и нации.        Поле, на котором действует эпический герой, основано на социально-политической и исторической «реальности» (Келли, стр. 85). Чарльз Мурман пишет, что «мир, в котором живет и сражается Роланд, — это… очень простой мир, жестко и утешительно описываемый законами Церкви и Императора» (Мурман, стр. 23). Хотя элементы «чудесного» появляются в эпосе, они приводят не более чем к возвышению или преувеличению реальности. Эпические герои Беовульф … [и] из Роланд потерпел поражение, а в некотором смысле несут ответственность за свое поражение …. Однако мы знаем, что даже в поражении частично по своей вине. тем не менее они герои — люди выше обычного, выше среднего, чье стремление к славе, будь то небесной или земной, возвышает их над обычным и средним. Это большие личности, полубожественные, крупнее человека, которые очаровывают нас своей доблестью, отвагой и даже бравура .                                        (Блумфилд, 31 год)        Герои Беовульф и Роланд гибнут и возвышаются. Что возвышает Беовульфа, так это то, что он принимает свой wyrd . Гвин Джонс определяет это возвышение, написав: Ибо, если он принимает то, что предначертано, не склоняясь перед ним, он торжествует над этим. Несокрушимая воля делает его равным всемогущей Судьбе, и судьба хоть и может уничтожить его, но не может ни победить, ни унизить.                                          (Джонс. стр. 43) Беовульф не ожидает возвращения после битвы с драконом. Тем не менее, он вступает в бой. Именно такое мужество и верность своему народу заставят о нем слагать и петь песни. Упоминание в песне содержит в себе единственное бессмертие, которого мог достичь воин из языческого общества Беовульфа.          Героическая гордость Роланда за то, что он отказался трубить в рог, гарантирует его кончину. Однако его героическая натура «превращается в святую через мученическую смерть в битве за высшую христианскую цель» (Huppe. p.16). Роланд был благословлен и оправдан Терпином и доблестно сражался за Бога и страну. Юппе утверждает, что апофеоз, подобный апофеозу Ролана, предназначен для героев, которые примиряют несовершенного героя и безупречного святого в свидетельстве их мученичества. и иллюстрируя провиденциальную концепцию felix culpa .                                           (Huppé, стр. 18).        Добродетели рыцарского героя аналогичны достоинствам его эпического аналога — доблесть, щедрость, верность, честь и боевые навыки — однако смысл, придаваемый слову «loiautee», лояльности, в этот период более сложный и более значительным. Это качество души; «Of coer loiall» (Матфей, ​​стр. 69).). Рыцарь-рыцарь также должен знать умеренность, вежливость , благоговение перед женщинами и придворные навыки. Недостаточно того, что он выступает на поле битвы; он также должен быть презентабельным в суде. Как пишет Елена Крстович о произведении Готфрида « Тристан : », Готфрид делает все возможное, чтобы изобразить Тристана как непревзойденного художника: его образование включает в себя обучение речи, хорошим манерам и иностранным языкам, а также верховую езду, охоту, борьбу и боевые действия. Тристан также искусный музыкант, мастер игры на струнных инструментах.                                         (Крстович. стр. 245)        Как и в героической поэзии, рыцарь-рыцарь испытывается ратными подвигами. Однако в то время как эпический герой сражается только тогда, когда этого требуют обстоятельства, рыцарский герой отправляется на поиски испытания или приключения , в котором он может проявить себя. Как говорит Эрик Ауэрбах: «испытание через приключение и есть истинный смысл идеального существования рыцаря» (Ауэрбах, с.135). Рыцарский герой редко сражается в защиту своего народа, но в защиту идеала или абстракции. Финлейсон утверждает, что сам рыцарский герой — это «во многом идеализация, имеющая мало отношения к социальной реальности и уж точно не проистекающая из нее» (Финлейсон, стр. 54).        Мир, в котором действует рыцарский герой, также является «воображаемой идеализацией» (Beer, p.22). Хотя мир описывается в контексте современных атрибутов, таких как одежда, архитектура и пиршества, «мало попыток подтвердить подлинность истории с точки зрения реальных политических, географических или экономических условий» (Финлейсон, стр. 5 8- 9). В то время как эпопея характерна для нации и народа, романтика «является экзотикой, продуктом определенной утонченной группы, а не целой культуры» (Мурман, стр. 30). Хотя мир романтики был порождением феодализма, в романе «феодальный этос не выполняет никакой политической функции; он вообще не служит практической реальности; он стал абсолютным. У него больше нет никакой цели, кроме самореализации» (Ауэрбах). , стр. 134). По словам Келли, основное объяснение этого заключается в том, что романтика «удовлетворяет потребность, которую испытывают те, кто хочет подтверждения своего мира, как они верят и хотят, чтобы он существовал» (Келли, стр. 85). Поле, на котором выступает рыцарь, — реальность мечты; опасный ландшафт, дающий случайные встречи с неестественными врагами. Чудесное очень мало удивляет рыцаря-рыцаря — будь то замок, появляющийся из ниоткуда в ответ на молитву, или рыцарь, выживший после обезглавливания.        Обстоятельства, ведущие к возвышению рыцарского героя, такого, например, как сэр Гавейн, резко отличаются от обстоятельств эпического героя. Эпический герой проходит испытания в физическом бою против монстра или другого воина. В Sir Gawain задача героя «скорее духовная, чем физическая» (Moorman, p.61). Гавейн должен выполнить все требования идеального рыцаря, чтобы одержать победу. Тем не менее, даже если Гавейн терпит неудачу — ему не хватает лояльности, как говорит Зеленый Рыцарь, — он в некотором смысле возвышается. Понимание и принятие Гавейном своей порочной натуры, а также его признание привели к «отпущению грехов Зеленым рыцарем» (Уилсон, стр. 206). Вопрос о том, можно ли его прозрение и добровольное покаяние привести к возвышению, был предметом горячих споров. Чарльз Мурман, например, считает, что Гавейн не только неудачник, но и: «То, что было трагедией одного рыцаря… становится в Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь крах всего общественного строя» (Мурман, стр. 61).        Разницы в концепции и исполнении эпических и рыцарских героев лучше всего можно объяснить сменой эпохи. Героический поэзия была поэзией людей, постоянно находящихся в состоянии войны, борющихся за выживание. Тейлор приписывает разницу в духе между эпосом и романом «глубоко значительным изменением в национальном характере» (Тейлор, стр. 7), которое произошло «от национального единства к феодализму, а от национальной войны к междоусобицам и фантастическим крестовым походам» (Тейлор, стр. 12). Мурман относит странствующего рыцаря к мирному времени, когда рыцарь может отправиться на поиски (Мурман, стр. 64). впервые в Западной Европе появился большой «праздный класс», который хотел, чтобы его развлекали. «Новый феодализм с его праздностью и сильно расслоенной классовой структурой требовал нового героя, человека, приспособленного к тонкостям поведения и внушенного ценностям придворная жизнь» (Moorma н, с.29). По мере того, как Западная Европа восстанавливала свое равновесие и безопасность после Средневековья, она начала принимать новые ценности и образ жизни. Как мы видели, двор заменил замок. придворный рыцарь, жестокий воин, и запутанная нить феодальных отношений, простые привязанности комитетов .                                          (Мурман. стр. 28)        Несмотря на все различия, у эпического и рыцарского героя есть некоторые «общие точки соприкосновения». Первый из них — благородный героический кодекс. Герои никогда не сражаются с противником, который слабее или в чем-то находится в невыгодном положении. «Физически Грендели были достойным противником для человека с силой тридцати человек в его хватке», — отмечает А. Т. Хатто о Беовульф (Хатто II, стр.245). Беовульф также, поняв, что Грендель не использовал никакого оружия, снял свое собственное, чтобы бой был честным. В романе Чосера «История рыцаря » Арсайт экипирует Паламона перед их дуэлью. «Это была просто вежливость, которую один рыцарь должен был оказать другому» (Пейнтер, стр. 134). Второе сходство между героями — это обряд перехода , или то, что Мурман называет «путешествием-посвящением-квестом» (Мурман, стр. 7). Беовульф отправляется ко двору Хротгара, чтобы сразиться с Гренделем, а затем и с его матерью. По возвращении Беовульфа Хигелак считает его достойным возглавить свой народ после его смерти. Роланд едет с арьергардом во Францию ​​и через мученичество становится святым. Гавейн путешествует по стране в течение года в поисках Зеленого рыцаря и находит замок Берсилака с помощью молитвы, когда он больше всего утомлен. Мурман подчеркивает, что «прохождение души через трудности к триумфу ad astra per aspera … постоянно наблюдаем» (Мурман, стр. 6). В-третьих, самое поразительное сходство — это наличие wyrd , судьбы, или Провидения, несостоятельности героев в той или иной степени и как эпический и рыцарский герой принимает как свои неудачи, так и «свою судьбу». Кроме того, все они противостоят непреодолимым препятствиям — Беовульф и дракон, Роланд и сарацины, Гавейн и Зеленый рыцарь.Это героическое мужество находит проницательное выражение у Гавейна: «В судьбах печальных или веселых Настоящие люди могут лишь попытаться».0037 Библиография Ауэрбах, Эрик. Мимесис . Принстон: Издательство Принстонского университета, 1974. Пиво, Джиллиан. Романтика . Лондон: Methuen & Co. Ltd., 1970. Блумфилд, Мортон В. «Концепция героя в раннем средневековье». Представления о герое в средние века и эпоху Возрождения . Ред. Норман Т. Бернс и Кристофер Дж. Рейган. Олбани: Государственный университет Нью-Йорка Press. 1975. Фенвик Джонс, Джордж. Дух песни о Роланде . Балтимор: Johns Hopkins Press, 1963. Финлейсон, Джон. «Определения среднеанглийского языка». Обзор Чосера 15 (1980). Хатто, А. Т. Введение. Тристан . Готфрид фон Страсбург. Нью-Йорк: Penguin Books, 1967. Хатто. А. Т., ген. изд. «Старофранцузский». Традиции героико-эпической поэзии . Том 1: Традиции. Лондон: Ассоциация современных гуманитарных исследований, 19.80. Хатто, А. Т., ген. изд. «Герои и героини». Традиции героико-эпической поэзии . Том второй: Характеристики и методы. Лондон: Ассоциация современных гуманитарных исследований, 1989. Юппе, Бернар Ф. «Концепция героя в раннем средневековье». Представления о герое в средние века и эпоху Возрождения . Ред. Норман Т. Бернс и Кристофер Дж. Рейган. Олбани: Государственный университет Нью-Йорка, 1975. Джонс. Гвин. Короли, звери и герои . Лондон: Издательство Оксфордского университета, 1972. Келли, Дуглас. «Романтика и тщеславие Кретьена де Труа». Романтика: Родовое превращение Кретьена де Труа в Сервантеса . Ред. Кевин Браунли и Марина Скордилис Браунли. Ганновер и Лондон: University Press of New England, 1985. Крстович, Елена О., изд. Знакомство с Готфридом фон Страсбургом. Классическая и средневековая литературоведение . Детройт: Gale Research Inc., 1993. Мэтью, Джервас. «Идеалы рыцарства в Англии конца четырнадцатого века». Интерпретации сэра Гавейна и Зеленого рыцаря в двадцатом веке: сборник критических эссе . Дентон Фокс, изд. Скалы Энглвуд. Нью-Джерси: Prentice Hall, Inc., 1968. Мурман, Чарльз. Был рыцарь: эволюция рыцаря в литературе . Лексингтон: University of Kentucky Press, 1967. Художник, Сидней. Французское рыцарство: рыцарские идеи и практика в средневековой Франции . Балтимор: The Johns Hopkins Press, 1940. Тейлор, А. Б. Введение в средневековый роман . Лондон: Heath Cranton Limited, 1930. Уилсон, Энн. Волшебный квест: использование магии в романах о короле Артуре . Манчестер и Нью-Йорк: Издательство Манчестерского университета, 1988.    Ссылка на статью:    Йокинен, Аннина. «Герои Средневековья». Люминариум .                23 февраля 1998 г. [Дата доступа к этой статье].               http://www.luminarium.org/medlit/medheroes.htm> в Gawain Essays сэру Гавейну и Зеленому рыцарю на среднеанглийскую литературу Авторские права на сайт © 1996-2010 Anniina Jokinen. Все права защищены. Копирование исходного кода и/или контента сайта категорически запрещено. Разрешены ссылки и распечатка для личного использования или использования в классе. Создан 23 февраля 1998 года Анниной Йокинен. Последнее обновление: 25 января 2010 г.   Среднеанглийская литература Джеффри Чосер Джон Гауэр Сэр Гавейн и Зеленый рыцарь Уильям Лэнгленд / Пирс Пахаря Джулиан Норвичский Марджери Кемпе Томас Мэлори / Морте Д’Артур Джон Лид1гейт 31 Paston Letters Everyman Средневековые пьесы Средний английский текст Эссе и статьи Sciences Средневековая космология Исторические события и личные лишки сотни лет. , Черный принц Уэльский Лайонел Антверпенский, герцог Кларенсский Джон Гонт, герцог Ланкастерский Эдмунд Лэнгли, герцог Йоркский Томас Вудстокский, Глостерский Ричард Йоркский, Э. Кембриджский Ричард II Генрих IV Эдвард, герцог Йоркский Генрих V Томас, герцог Кларенс Джон, герцог Бедфорд Хамфри, герцог Глостерский Екатерина Валуа Карл VII, король Франции Жанна д’Арк Людовик XI, король Франции Карл Смелый, герцог Бургундский Войны Алой и Белой розы (1455-1485) Причины Войн Алой и Белой розы Дом Ланкастеров Дом Йорков Дом Бофортов Дом Невилла Генрих VI Маргарет Анжуйская Ричард Плантагенет, герцог Йоркский Эдуард IV Элизабет Вудвилл Эдвард V Ричард III Джордж, герцог Кларенс Подробнее в Энциклопедии 90 1 0 3

Книга 5

 

Резюме

Боги снова собрались на Олимпе. Примечательно, что Посейдон отсутствует, и Афина снова поддерживает дело Одиссея. Зевс соглашается немедленно отправить своего сына Гермеса в Огигию, чтобы освободить царя Итаки от Калипсо. Зевс советует Афине помочь Телемаху вернуться домой целым и невредимым, избежав засады женихов.

На Огигии Калипсо, понимая, что ей нельзя пересекаться с Зевсом, неохотно соглашается следовать указаниям Гермеса. Она предоставляет плот и припасы для Одиссея, но без сопровождения.

Сам герой впервые появляется плачущим на берегу «…как всегда, / Сердце свое сжимая рыданиями, стонами и тоской, / Глядя сквозь слепящие слезы на бесплодное море» (5.93-95). Одиссей хочет вернуться домой. Сначала он по понятным причинам скептически отнесся к предложению Калипсо о свободе, но вскоре присоединяется к приготовлениям к своему отъезду.

Посейдон, возвращаясь из Эфиопии, замечает Одиссея в открытом море, поднимает свой трезубец и насылает на него бурю, которая чуть не топит его. С помощью Афины и морской нимфы по имени Левкотея Одиссей выбирается на берег на острове Схерия, родине феаков.

Анализ

На протяжении всей эпопеи Гомер небрежно рассказывает о предстоящих событиях таким образом, что это подтверждает теорию о том, что зрители уже знакомы с сюжетом. Он делает это снова в начале Книги 5 (5.33 и далее), когда говорит о будущем Одиссея, отдавая приказы Гермесу.

Талант поэта проявляется в манере, которой он прядет пряжу. Одним из его любимых приемов является риторика, эффективное манипулирование языком, особенно в публичных выступлениях персонажей. Одним из примеров является собрание собрания на Итаке в Книге 2. Другим примером является мольба Афины к Зевсу на божественном собрании на Олимпе в начале Книги 5. Учитывая, что Одиссея является одним из самых ранних образцов западной литературы. все еще существующий, уровень риторики довольно изощрен.

Афина убедительно использует иронию, чтобы доказать свою точку зрения. Она предполагает, что Зевс и другие боги никогда больше не позволят смертному королю быть добрым или только с тех пор, как судьба Одиссея установила, что эти качества не вознаграждаются. Он потерял свои корабли и команду, брошен на Огигии, и жизнь его сына в опасности. Афина как раз разогревается до темы, когда Зевс прерывает ее. Как убежденный судья, а также снисходительный отец, он уступает ее делу и предлагает им продолжить реализацию ее плана по освобождению Одиссея.

Поскольку в Книге 5 рассказывается о первой встрече читателя с Одиссеем, интересно, что Гомер решил показать его одного на пляже на острове Калипсо, явно побежденного и плачущего. На протяжении всей поэмы Одиссей представляет собой ряд очевидных противоречий, гораздо более сложный характер, чем мы могли бы найти в любом стереотипном эпическом герое.

Современного читателя может обеспокоить очевидное двойное моральное соответствие эпоса, в котором Пенелопа, как ожидается, будет хранить целомудрие в течение 20 лет, отвергая всех женихов и преданно ожидая возвращения своего мужа, в то время как Одиссей имеет по крайней мере две длительные сексуальные связи. . Когда читатель впервые встречает его на Огигии, он проводит ночи в постели Калипсо, а дни оплакивал свое отсутствие дома и семьи. Зрителям Гомера не составило труда примирить эти различия. Одиссей хочет ли вернуться к Пенелопе и своей жизни на Итаке, несмотря на очевидные влечения — физические, духовные и смертные — которые Калипсо может предложить ему. Одиссею или его современникам не приходит в голову, что у него один кодекс поведения для себя, а другой для Пенелопы.

Калипсо злится на двойные стандарты, когда Гермес объявляет, что она должна отпустить Одиссея. Она начинает разглагольствовать о богах-мужчинах, «непревзойденных владыках ревности» (5.131), которые ничего не думают о богах, пирующих со смертными женщинами, но осуждают богов-женщин, когда они берут смертных любовников. Она приводит внушительный список примеров. Однако, в конце концов, она должна согласиться с судом Зевса.

Глоссарий

Тифон в древнегреческой мифологии, муж Зари.

Пиерия регион, расположенный к северу от горы Олимп.

острый имеющий резкий или резкий вкус или запах; также, причиняя острую боль, особенно чувствам.