Проблема с белкой
Один из самых запоминающихся образов в сказках Пушкина — белка князя Гвидона, которая, сидя под елью, «песенки поет да орешки все грызет». Она едва ли не самый загадочный из пушкинских персонажей. Попробуем разобраться в истории белки.
Наследие Пушкина в наше время изучено вдоль и поперек, но вопрос о происхождении белки покрыт мраком. В оригинальной сказке Арины Родионовны, которая была записана Пушкиным и затем легла в основу «Сказки о царе Салтане», белки нет — вместо нее герой получает говорящего кота. (Кот, впрочем, не пропал — пригодился в «Руслане и Людмиле»). Но откуда же взялась белка?
Этот вопрос поставил в тупик такого эрудированного пушкиниста, как Марк Азадовский: «Что же касается мотива белки, грызущей золотые орешки… его источник остается пока совершенно неясным: русскому фольклору он совершенно чужд». Последующие литературоведы сошлись на том, что Пушкин белку просто придумал, и закрыли тему.
Действительно, в России не существует сказок про белок.
Да, самое многочисленное животное наших лесов (и к тому же имевшее еще не так давно важное экономическое значение) совсем не удостоилось упоминаний в сказках. Совсем? Или почти совсем?
В 1907 г. в деревне Усть-Цильма Архангельской губернии (ныне в составе Республики Коми) была записана сказка «Федор-царевич, Иван-царевич и их оклеветанная мать», близкая по сюжету «Сказке о царе Салтане». Эта запись, похоже, осталась неизвестна Азадовскому, хотя Н. Е. Ончуков опубликовал ее в сборнике «Северные сказки» в 1908 г. В ней среди экспонатов волшебной коллекции названа именно белка:
«…середи моря есть остров, на острову есть сосна, на этой сосне ходит белка, на вершиночку идет, песенки поет, на комелек идет, сказки сказыват и старины поет. У этой белки на хвосту байна [баня], под хвостом море, в байне вымоешься, в море выкупаешься; то утеха, то забава».
Золотых орешков, правда, в этой версии нет, да и космические размеры белки несколько устрашают, но неразрывная связь ее с определенным деревом и то, что она поет песенки, — заметные параллели пушкинскому тексту.
Можно, конечно, заподозрить, что сказка Пушкина вторично попала в народ и была пересказана простодушному фольклористу. Однако есть и еще свидетельство того, что образ волшебной белки был не «совершенно чужд» русскому фольклору. В так называемом Олонецком сборнике заговоров, который был составлен около 1630-х гг. и лишь недавно издан А. Л. Топорковым, причудливо перемешались русские и финские (точнее, карело-вепсские) тексты. Среди русских есть и такой: «Есть море окиян, едет из окияна моря человек медян; и конь под ним медян, и лук медян, и стрелье медное; и тянет крепок лук и стреляет метко. На мху стоит сосна золотая, на сосне золотой белка золотая. И пострелит медной человек белку золотую и вынимает у ней сердце булатное…» Сердце белки предполагается использовать как лекарство.
Поскольку составителя рукописи XVII в. никак нельзя обвинить в подражании Пушкину, остается заключить, что волшебная белка на сосне у моря была известна фольклору на русском Севере на протяжении многих веков.
Пушкин немного модифицирует образ — меняет сосну у моря на ель в лесу, однако белка все же попадает на «окиян-море», когда Гвидон переносит ее на свой остров. Кстати, остров Буян, на котором правит Гвидон, часто упоминается в заговорах XIX в. Островов хватает и в заговорах Олонецкого сборника, хотя они там безымянные.
Иван Билибин. «Гвидон и царица»
Фото: vsdn.ru
У Пушкина белка грызет золотые орехи, в олонецком заговоре она сама золотая, как и дерево, на котором она живет. Мог ли Пушкин почерпнуть образ белки не из сказки, а из аналогичного заговора? Возможно, Арина Родионовна заклинала воспитанника от порчи?
Олонецкий заговор отмечен явным финно-угорским влиянием: именно для финно-угорских заклинаний характерны образы металлических людей и животных, — золотых, серебряных, железных и медных, — которые живут на острове среди моря или выходят из моря. Если взглянуть на географию сюжетов о белке, то Олонецкий сборник найден где-то в Карелии, сказка, где упоминается поющая белка на сосне — в республике Коми.
А откуда родом была Арина Родионовна? Деревня Суйда Копорского уезда, у которой даже название типично финно-угорское. Похоже, перед нами косвенное свидетельство того, что Пушкин получил историю поющей белки все-таки от Арины Родионовны, хотя и не в составе сказки, которая позднее станет «Сказкой о царе Салтане».
Значит, белка князя Гвидона — финно-угорского происхождения? Увы, не все так просто. Белки и правда занимают некоторое место в финно-угорском фольклоре, но отдельного мифа о какой-то особенной — золотой или поющей — белке у финно-угров не находится. Во всяком случае, специальной литературе по финно-угорской мифологии этот сюжет неизвестен.
Рататоск. Фрагмент изображения из исландского манускрипта XVII векаФото: public domainЗато читатель наверняка уже вспомнил о куда более знаменитой белке — скандинавской Рататоск (она же Грызозуб), бегающей по стволу Иггдрасиля, мирового древа. Освежим в памяти «Младшую Эдду» Снорри Стурлусона:
«Тот ясень больше и прекраснее всех деревьев.
Сучья его простерты над миром и поднимаются выше неба. <…> Белка по имени Грызозуб снует вверх и вниз по ясеню и переносит бранные слова, которыми осыпают друг друга орел и дракон Нидхегг».
Вербальные способности эддической белки, конечно, не столь приятны, как у пушкинской, но возможную эволюцию несложно представить: белка бегает вверх-вниз по стволу ясеня и передает бранные слова («Младшая Эдда») — белка бегает вверх-вниз по стволу сосны и поет песни (архангельская сказка) — белка сидит под елью и поет песни, а также грызет золотые орешки (Пушкин).
Насколько невероятно предположить, что белка князя Гвидона — правнучка скандинавской Рататоск? Это предположение на поверку оказывается не столь уж фантастическим. Викинги присутствовали в Карелии и нынешней Архангельской области, они доходили до Пермского края. Карелия и в более поздние времена оставалась буферной зоной русско-шведских отношений. Что касается Копорья, откуда происходила Арина Родионовна, оно уже в Новое время много раз переходило из рук в руки между Россией и Швецией и в последний раз было отвоевано у Швеции Петром I за полвека до рождения самой Арины Родионовны.
В Исландии традиция интереса к мифологии не прерывалась от времен Снорри Стурлусона до наших дней. «Эдду» продолжали переписывать уже в эпоху книгопечатания. В континентальной Скандинавии, включая Данию и Швецию, интерес к эддическим мифам возродился в XVII–XVIII вв. Именно от этой эпохи до наших дней дошло наибольшее количество списков.
Какого же происхождения образ магической белки? Финно-угорского или скандинавского? Восходит ли он к древности эпохи викингов или попал в Россию в исторически недавнее время, с пленными шведскими солдатами, вынужденными рассказывать занимательные истории из школьной хрестоматии в обмен на еду? Возможно, правильны все ответы одновременно. Фольклорные тексты путешествуют и взаимодействуют самым причудливым образом: так, знакомая нам с детства сказка В. Гаршина «Лягушка-путешественница» восходит к древнеиндийской сказке о черепахе-путешественнице из сборника «Панчатантра», но, откуда непосредственно Гаршин позаимствовал историю, неясно, потому что к XIX в.
переводы и переделки сюжетов «Панчатантры» расползлись по всему миру. История полета черепахи на птицах попала и в басню Лафонтена, и в древнерусский сборник новелл «Стефанит и Ихнилат». Однако в современный городской фольклор вошла именно гаршинская лягушка — достаточно вспомнить легенду о том, что во время поездки Хрущева в Америку якобы сняли с эфира мультфильм «Лягушка-путешественница» (чистейший миф, так как мультфильм вышел в 1965 г.). Это пример того, какую непростую историю могут иметь фольклорные образы.
Запутанность истории пушкинской белочки скорее правило, нежели исключение. Можно достаточно уверенно предполагать лишь то, что этот образ возник на финно-скандинавском культурном пограничье и оттуда время от времени попадал в русский фольклор. Как именно с ним познакомился Пушкин — через какой-то вариант сказки, оставшийся незаписанным, или через заклинание от порчи, — вопрос остается открытым. Золотые орехи с изумрудными ядрами, вероятно, поэт домыслил сам. История белки князя Гвидона еще раз показывает, как мало мы знаем даже о, казалось бы, хрестоматийных литературных текстах.
Сказка о царе Салтане – Белка
Лебедь дома ожидала.
Подопечного узнала
Из ста тысяч комаров,
Образующих покров
Над прибрежною осокой
Плащ-палаткой невысокой,
Без задержек указав
Кто здесь царь не только трав.
Те же шёпот и движенье.
Князь увидел в отраженьи,
Что растёт по мере сил.
Стал таким он, как и был.
«Как леталось? Как встречалось?
Всё ль сбылось, что ожидалось?
Как отец? Хорош иль плох?
Хитрый лис иль жалкий лох?»
«Папа – просто загляденье!
Я, его произведенье,
Легендарный местный князь,
Объективным быть стремясь…»
«Хватит слов высокопарных!
Вызывал бы ты пожарных,
Уж давным-давно б сгорел.
Слишком ты далёк от дел.»
«Извини, заговорился,
От избытка чувств забылся,
Над пучиной воспарив,
Ну, и прочее в архив.
Царь Салтан – мужик, что надо!
Я б в него пошел, как чадо.
Лис иль лох? И так, и так.
Лис, поскольку сделать шаг
Опрометчивый, поспешный
Не спешит в туман кромешный,
Избегать стараясь ссор.
Осмотрителен, хитёр.
Лох, что слушает доклады,
Кои надо и не надо,
В том числе, и женский пол,
Что до ручки уж довёл
Приблизительно полсвета.
А ведь слушает советы,
Что совсем не в глаз, а в бровь.
Я попил, признаться, кровь
У советчицы противной
С антипатией взаимной
До чего ж солёный вкус,
Третья группа, резус плюс.
А ещё он верит бредням,
Выдумкам довольно средним.
Будто белочка живёт
И лесной фундук грызёт.
Золотой, а не древесный –
Факт довольно интересный –
Вместо ядер – изумруд.
Врут Салтану, явно врут.
Где берет, никто не знает
Нормы чётко выполняет,
Словно автоматика.
И сельхозтематика
В песен белки арсенале,
И не просто трали-вали.
Огороды и сады
Облегчают ей труды.»
«Есть такой зверек, любезный
Не над небом, не под бездной,
Не за тридевять земель.
За бугром она отсель.
Вот за этим, за зелёным.
Елка меж ветлой и клёном,
Вон торчит из-за бугра.
Рассказать тебе пора,
Эта белка в этой ёлке.»
«Значит верны были толки?!»
«Что-то верно, что-то нет,
Хоть судачит белый свет,
Извлекает изумруды…
Кто сказал? И взял откуда?
Бриллиант, рубин, топаз
Попадались там не раз.
Шире круг репертуара.
Остальные тары-бары –
Правда, хоть тупа толпа:
Золотая скорлупа,
Обработки ядер нормы,
Белке свойственные формы,
Челюстей автоматизм
И работы фанатизм.
Золотой запас Буяна,
Закрома его Гохрана –
Это нашей белки труд.
Люди весело живут
Под Гвидоном. Населенье
Лишь для времяпровождения
На рабочем месте днём,
Развлекается на нём.
А потребности? А плата?
Катастрофою чревата
Ситуация в стране,
Коль товар идёт извне,
А назад, увы, не шибко.
В том буянцев всех ошибка,
А размах и им не чужд.
Вот грызет по мере нужд.
А откуда добывает,
Это тот, кто надо, знает,
Голову не забивай.
Лучше правь. Учись давай.»
«Зубы белки из алмаза?»
«Крепче, аж, в четыре раза.
Зря не трать на это сил.
На Земле не наступил
Век высоких технологий.
Не найдется аналогий.
Лучше белку посмотри,
Там она, в дупле, внутри.»
Благодарен князь лебёдке.
На себе поправив шмотки,
Человек, не мошка ведь,
Белку он пошёл смотреть.
Сказка о царе Салтане Русская народная сказка
Давным-давно в далеком царстве три сестры стояли на дворе и разговаривали, представляя, что бы они сделали, если бы вышли замуж за царя Салтана. Одна сказала, что она приготовит большой пир для всего мира. Следующая сказала, что будет ткать полотно для всего мира. Третья сказала, что она подарит царю «наследника, красивого и храброго без сравнения».
Случилось так, что царь, стоявший сразу за забором, услышал разговор. Когда он услышал слова последней девушки, он влюбился и попросил ее стать его женой. В ту же ночь они поженились и вскоре зачали сына.
Другим сестрам дали работу поваром и ткачихой.
Через несколько месяцев царь ушел на войну и был вынужден расстаться с любимой женой. Пока он был на войне, его жена, королева, родила ему сына. К царю послали всадника, чтобы передать благую весть. Однако две сестры и подруга по имени Барбарика так завидовали сестринской удаче, что похитили всадника и заменили его своим посланным, который доставил царю записку следующего содержания: «Ваша жена, царица, не родила ни ни сын, ни дочь, ни мышь, ни лягушка, а родила неведомое маленькое существо».
Прочитав это сообщение, царь огорчился и отправил обратно письмо, в котором просил жену дождаться его возвращения, прежде чем предпринимать какие-либо действия. Сестры-интриганы встретили всадника на обратном пути, напоили его и заменили настоящее письмо царя липовым, в котором царицу с младенцем приказывали посадить в бочку и бросить в море.
Конечно, не подчиниться приказу царя было нельзя, поэтому дворцовая стража посадила королеву с сыном в бочку и скатила ее в воду.
Пока королева плакала в бочке, ее сын крепчал не с каждым днем, а с каждой минутой. Он умолял волны смыть их на сушу. Волны повиновались, и он и его мать оказались выброшенными на берег на необитаемом острове.
К этому времени они были очень голодны, так что сын сделал себе лук и стрелу, используя небольшие ветки дерева, и пошел на охоту. У моря он услышал визг и увидел, как бедный лебедь борется с огромным черным ястребом. Как только ястреб собирался вонзить свой клюв в шею лебедя, юноша пустил стрелу, убив ястреба и пролив кровь птицы в море. Белый лебедь подплыл к отроку, поблагодарил его и сказал: «Ты убил вовсе не ястреба, а злого волшебника. За спасение моей жизни я буду служить тебе вечно».
Сын вернулся к матери и рассказал ей о своем приключении, после чего они оба крепко заснули, хотя все еще были голодны и мучились от жажды. На следующее утро они проснулись и увидели, что перед ними стоит дивный город, где прежде ничего не было! Они любовались золотыми куполами монастырей и церквей за белыми городскими стенами.
«Мой, посмотри, сколько лебедь сделал!» — подумал парень. Они вошли в город, и толпы людей приветствовали их и короновали юношу князем, провозгласив его князем Гвидоном.
Однажды возле острова проплывал торговый корабль, когда его моряки мельком увидели удивительный город-крепость. Городские пушки дали кораблю сигнал подойти к берегу. Князь Гвидон приветствовал их и предложил им пищу и питье. Он спросил, что у них есть на продажу и куда они идут. «Мы торгуем мехами, — говорили они, — и идем мимо острова Буян в царство царя Салтана».
Гвидон попросил купеческих матросов передать царю свое почтение, несмотря на то, что его мать ранее сообщила ему о записке, которая привела к их изгнанию из царского царства. Тем не менее, князь Гвидон считал людей лучшими и никогда не мог до конца поверить, что его отец мог сделать такое.
Когда торговые моряки готовились покинуть остров, принцу стало грустно, когда он подумал о своем отце. «Что случилось? Почему ты такой мрачный», сказал лебедь.
«Я так хочу увидеть своего отца, царя», — ответил Гвидон. Тогда лебедь плеском воды превратил принца в маленького комара, чтобы тот мог спрятаться в щели мачты корабля по пути к царю.
Когда корабль прибыл в царство царя Салтана, царь приветствовал купеческих матросов и попросил их рассказать о землях, которые они видели. Моряки рассказали царю об острове и городе-крепости, рассказали о гостеприимном князе Гвидоне. Царь не знал, что этот князь Гвидон его сын, но все же изъявил желание увидеть этот прекрасный город. Две сестры и старая Барбарика, однако, не хотели его отпускать и вели себя так, как будто в матросской сказке нечему было дивиться. «Что действительно удивительно, — говорили они, — так это белка, которая сидит под елью, щелкает золотые орешки с ядрами чистого изумруда и поет песню. Это что-то поистине необыкновенное!»
Услышав это, комар, на самом деле князь Гвидон, рассердился и ужалил правый глаз старухи. Вернувшись на остров, Гвидон рассказал лебедю услышанную им историю о замечательной белке.
Вот пошел князь на свой двор и, о чудо, пела белка, сидела под елкой и щелкала золотые орешки! Князь обрадовался этому и приказал построить для зверька хрустальный домик. Он поставил там охрану для дежурства и приказал писцу записывать каждый снаряд. Прибыль принцу, честь белке!
Через некоторое время к острову подошел второй корабль по пути к царю, и принц снова сказал лебедю, что хочет снова увидеть своего отца. На этот раз лебедь превратил принца в муху, чтобы тот смог спрятаться в щели корабля.
После того, как судно прибыло в королевство, матросы рассказали царю Салтану об увиденной дивной белке. Салтан снова захотел посетить этот сказочный город, но его отговорили, когда две сестры и Барбарика высмеяли рассказ матросов и сами рассказали о еще большем чуде — о тридцати трех красивых молодых рыцарях, предводительствуемых старым Черномором, поднимающихся из-за границы. бушующего моря. Муха, Гвидон, очень разозлилась на женщин и ужалила Барбарику в левый глаз, прежде чем улететь обратно на остров.
Вернувшись домой, он рассказал лебедю о старом Черноморе и тридцати трех богатырях и посетовал, что никогда не видел такого чуда. «Эти рыцари из великих вод, которые я знаю», — сказал лебедь. «Не печалься, эти рыцари — мои братья, и они придут к тебе».
Позже принц вернулся, поднялся на башню своего дворца и стал смотреть на море. Вдруг высоко и глубоко на берег поднялась гигантская волна, а когда она отступила, вышли тридцать три рыцаря в доспехах во главе со старым Черномором, готовые служить князю Гвидону. Они пообещали, что каждый день будут выходить из моря, чтобы защитить город.
Через несколько месяцев на остров прибыл третий корабль. В своей обычной манере князь снова принял матросов и велел им передать царю свое почтение. Когда матросы готовились к путешествию, принц сказал лебедю, что он все еще не может выбросить из головы своего отца и хочет увидеть его снова. На этот раз лебедь превратил принца в шмеля.
Корабль прибыл в королевство, и матросы рассказали царю Салтану об увиденном ими чудном городе и о том, как каждый день тридцать три богатыря и старый Черномор выходят из моря на защиту острова.
Царь подивился этому и захотел увидеть эту необыкновенную землю, но снова был отговорен двумя сестрами и старухой Барбарикой. Они принижали рассказ моряков и говорили, что действительно удивительно то, что за морями жила принцесса, такая потрясающая, что от нее нельзя было оторвать глаз. «Свет дня меркнет на фоне ее красоты, тьма ночи освещается ею. Когда она говорит, это похоже на журчание тихого ручья. Вот это чудо!» Они сказали. Шмель Гвидон еще раз рассердился на женщин и ужалил Барбарику в нос. Его пытались поймать, но безрезультатно. Он благополучно вернулся домой.
Прибыв туда, Гвидон прогуливался по берегу моря, пока его не встретил белый лебедь. — Почему на этот раз так мрачно? — спросил лебедь. Гвидон сказал, что ему грустно, потому что у него нет жены. Он рассказал сказку, которую слышал, о прекрасной принцессе, чья красота освещала тьму, чьи слова текли, как журчащий ручей. Лебедь помолчал, потом сказал, что есть такая царевна. «Но жена, — продолжал лебедь, — это не перчатка, которую можно просто сбросить с руки».
Гвидон сказал, что понимает, но готов идти всю оставшуюся жизнь и во все уголки мира в поисках чудесной принцессы. При этом лебедь вздохнул и сказал:
Не нужно ехать,
Не нужно утомляться.
Женщина, которую ты желаешь,
Теперь твоя шпионка.
Принцесса — I.
С этими словами она взмахнула крыльями и превратилась в прекрасную женщину, о которой слышал принц. Они страстно обнялись и поцеловались, и Гвидон отвел ее к своей матери. В тот же вечер принц и прекрасная девушка поженились.
Вскоре к острову подошел еще один корабль. По обыкновению, князь Гвидон приветствовал матросов и, когда они уходили, просил матросов передать привет царю и передать ему приглашение в гости. Довольный своей новой невестой, Гвидон решил на этот раз не покидать остров.
Когда корабль прибыл в царство царя Султана, матросы снова рассказали царю об увиденном ими фантастическом острове, о поющей белке, щелкающей золотые орехи, о тридцати трех рыцарях в доспехах, поднимающихся из моря, и прекрасной принцессы, чья красота была несравненной.
На этот раз царь не стал слушать ехидные замечания сестер и Варвары. Он созвал свой флот и немедленно отправился к острову.
Когда он прибыл на остров, князь Гвидон был там, чтобы встретить царя. Ничего не говоря, Гвидон повел его вместе с двумя невестками и Барбарикой во дворец. По пути царь увидел все, о чем так много слышал. Там у ворот стояли тридцать три рыцаря и старый Черномор на страже. Там во дворе была замечательная белка, пела песенку и грызла золотой орех. Там в саду была прекрасная принцесса, жена Гвидона. И тут царь увидел нечто неожиданное: рядом с царевной стояла мать Гвидона, давно пропавшая жена царя. Царь сразу узнал ее. Со слезами, струившимися по его щекам, он бросился обнимать ее, и годы душевной боли теперь были забыты. Затем он понял, что принц Гвидон был его сыном, и они тоже обнялись.
Веселое застолье. Две сестры и Барбарика спрятались от стыда, но в конце концов их нашли. Они расплакались, признавшись во всем. Но царь так обрадовался, что отпустил их всех.
Царь и королева, и князь Гвидон, и принцесса дожили остаток дней своих в счастье.
Николай Римский-Корсаков «Сказка о царе Салтане» опера в 4-х действиях (концертное исполнение) (Опера)
Всемирно известный Мариинский театр балета и оперы — Оперно-концертный зал
Афиша оперы Николая Римского-Корсакова «Сказка о царе Салтане» в 4-х действиях (концертное исполнение) 2022
Композитор: Николай Римский-Корсаков
Оркестр: Симфонический оркестр Мариинского театра
4
Мировая премьера 3:
4
21 октября 1900, Театр Солодовникова (Частная русская опера Саввы Мамонтова), Москва
Опера в 4-х действиях (концертное исполнение)
Народная сказка, на которой он основан, представляет собой странную смесь Золушки и шекспировской «Зимней сказки» — с принцессой-лебедем, городом, поднимающимся из моря, и волшебной белкой, которая находит изумруды в желудях, — но драматично это не так.
Музыка Николая Римского-Корсакова
Либретто Владимира Бельского по мотивам одноименной сказки на стихи Александра Пушкина
Солисты Мариинской оперы, хор и оркестр Валерий Гергиев
Возрастная категория 6+
Аннотация
ПРОЛОГ
Зимний вечер в деревне, три сестры сидят дома и прядут пряжу.
Старшая и средняя сестры хвастаются своей красотой и умениями, а младшая молчит. Сестры считают ее дурой за такую кротость и скромность и оставляют работу ей. Каждая мечтает о том, как она была бы счастлива, если бы царь женился на ней. Старшая хвастается пиром, который она устроит, какого еще не видывали; второй соткал большое количество полотна; а младшая обещает, что родит царю храброго сына. Царь Салтан, стоявший у окна, слышит разговор. Он входит в комнату и объявляет о своем решении – все трое будут жить во дворце, старший – поваром, второй – ткачом, а младший – его женой. Царь уходит с младшей сестрой, а две оставшиеся сестры начинают планировать, как им разрушить счастье своей глупой сестры. Они замышляют обмануть Салтана.
Царь ушел на войны, а между тем царица Милитриса родила сына. Жизнь в царском дворце спокойна. Смущается только царица: она беспокоится, что вестник давно не приходил с письмом от Салтана. Напрасно шут пытается развлечь ее своими проделками; ее не трогают сказки старого дедушки и притворная доброта ее сестер, которые приносят ей подарки.
Внезапно появляется бесцеремонный и нескромный Вестник; заговорщики, напоив его, сумели подменить письмо Салтана. Народ как бы колеблется, но поддается торжествующим угрозам сестер и Бабарихи – Милитрису и юного царевича запечатывают в бочке и бросают в море.
АКТ II
Голый берег острова Буян. Услышав молитвы Царицы, волна вымыла бочку на берег. Милитриса оплакивает свою судьбу, а царевич, уже молодой человек, развлекается, наслаждаясь окружающим миром. Он делает поклон и отправляется на охоту за дичью, но вдруг видит огромного коршуна, преследующего лебедя; прицелившись, он стреляет в воздушного змея и убивает его. К великому удивлению Царевича и Царицы, из моря выходит Лебедь-птица и начинает с ними говорить. Она обещает отплатить за доброту добротой и исчезает. Наступает ночь. Мать и сын спят. С первыми лучами солнца они видят, как из тумана волшебным образом появился город. Под веселый звон колоколов и пушечные залпы у городских ворот появляется праздничное шествие.
АКТ III
Сцена I
Гвидон стал народным князем, но с тоской думает о своем отце. Его грустный взгляд следует за кораблем, направляющимся к царству Салтана. Лебедь-птица появляется на зов Гвидона. Услышав причину его горя, она превращает принца в шмеля, чтобы он мог догнать корабль и увидеть своего отца.
Сцена II
Корабль прибывает в царство Салтана. Царь приветствует капитанов кораблей, устраивает пир и расспрашивает о чудесах, которые они видели в своих кругосветных путешествиях. Корабелы рассказывают о волшебном появлении города Леденец на необитаемом острове, о белке, грызущей золотые орехи, о тридцати трех морских рыцарях и о храбром и могучем князе Гвидоне, правящем городом. Салтан дивится — он хочет увидеть этот чудо-город; Ткачиха и Повариха тревожно пытаются его отговорить. Бабариха рассказывает об одном чуде, которого нет в городе Леденце — царевне неописуемой красоты, живущей далеко за морями.
Разгневанный происками заговорщиков, шмель жалит по очереди каждого из них и улетает, оставляя после себя хаос и неразбериху.
Акт IV
Сцена I
Гвидон снова печально гуляет по морю. Он не может выкинуть из головы рассказ Бабарихи. Он горестно зовет Лебедь-птицу и, рассказывая ей о своей страстной любви к неведомой красавице, просит ее о помощи. Птица-лебедь тронута судьбой Гвидона, и она превращается в прекрасную принцессу, о которой он мечтал. Царица Милитриса благословляет молодую пару.
Сцена II
Гвидон и Милитриса ждут прибытия Салтана в радостном трепете. Под звон колоколов народ приветствует царя и ведет его со свитой во дворец. Показаны чудеса Леденца. Царь и гости изумляются, увидев волшебную белку в хрустальном домике, тридцать три морских рыцаря и прекрасную Царевну-Лебедь; наконец входит любимая жена Салтана Милитриса. В слезах царь обнимает ее и сына и в радости прощает двух завистливых сестер. Наступает большой праздник.