Белинский как литературный критик — Русская историческая библиотека

Деятельность Белинского как литературного критики ясно распадается на три периода. Первый период захватывает время от начала его серьезной критической работы до увлечения Гегелем (с начала 1830-х годов до их конца). Это период, когда он находился под влиянием Надеждина, «скептической школы», и отчасти Шеллинга. Второй период, с конца 1830-х годов, захватывает первые годы сороковых. В этот период времени Белинский находится под влиянием Гегеля. И, наконец, сороковые годы, до смерти, представляют третий период, когда великий критик увлекся идеями общественными и политическими.

 

Первый период литературно-критической деятельности Белинского.

Первый период деятельности Белинского совпал с участием его в журналах Надеждина. Надеждин был сам знаменитый, в свое время, критик, популярный профессор, поклонник и пропагандист «шеллингианства» и, наконец, друг Белинского.

Надеждин был учеником известного профессора Московского университета Каченовского, основателя «скептической школы» в науке русской истории.

Этот «скептицизм», как научный прием, имел в свое время некоторое значение, так как помог русской исторической науке отделаться от многих фантастических построений, проверить подлинность источников. За свой скептицизм Каченовский был нелюбим современниками, – его ругали те, кому дорог был авторитет Карамзина. Со своим «скептицизмом», Каченовский часто вдавался в крайности: так он усомнился в подлинности «Слова о полку Игореве».

Литературными выразителями этого скептицизма были Надеждин и сотрудник журнала «Телескоп» – Чаадаев. У Надеждина, как литературного критика, высказывается такое же отрицательное отношение к русской исторической жизни, как у Чаадаева, и, в то же время, основным эстетическим требованием его было требование «народности» в художественном творчестве. Получалось противоречие, из которого Надеждин никогда не вышел: он отрицал существование у нас литературы, отрицал смысл в русской исторической жизни, – и требовал какой-то «народности» от литераторов, требовал отказаться от европеизма и искать своего.

В применении к литературе, Надеждин свой скептицизм выразил тем, что отрицательно относился и к псевдоклассикам, и к современным писателям, которых называл «псевдоромантиками». Он требовал создания такого направления, в котором соединился бы истинный классицизм (античный) с истинным романтизмом (поэзия средних веков, к которой он относил и Шекспира). Человек образованный, ловко владевший пером, начитанный в философии и умевший обращаться с терминами, Надеждин, в свое время, производил впечатление своими статьями, в которых была и едкость остроумия, и свобода суждений. Он был один из самых строгих и несправедливых критиков Пушкина.

Виссарион Григорьевич Белинский. Рисунок К. Горбунова, 1843

 

Из школы Надеждина вынес Белинский решительность и смелость суждения, требования народности от литературы, скептицизм к русской истории, шеллингианское понимание поэзии – и, к сожалению, несогласованность в самых основах своего миросозерцания.

Все эти особенности сказались в первой большой статье его «Литературные мечтания». (См. отдельный материал о ней на нашем сайте.)

К этому же периоду относится много других статей Белинского, – лучшие: «О русской повести и повестях Гоголя», «О стихотворениях Баратынского, Кольцова, Бенедиктова», «О романах Лажечникова» и др.

 

Белинский о Гоголе

Говоря о Гоголе, Белинский написал целую историю русской повести, сочинил рассуждение об идеальной и реальной поэзии. В Гоголе он в этот период признавал художника, который верно отражает действительность, признал «народность» его повести, их художественные красоты. Верный себе, Белинский превозносит «бессознательность» Гоголя, отсутствие моральных и иных тенденций и еще раз развивает свои взгляды на творчество и творца. «Способность творчества, – говорит он, – есть великий дар природы; акт творчества, в думе творящей, есть великое таинство, минута творчества есть минута великого священнодействия; творчество бесцельно с целью, бессознательно с сознанием, свободно с зависимостью».

«Поэт – раб своего предмета, ибо не властен ни в его выборе, ни в его развитии, ибо не может творить ни по приказу, ни по заказу, ни по собственной воле, если не чувствует вдохновения, которое решительно не зависит от него».

Понятно, что, придерживаясь таких взглядов, Белинский должен был в это время восхищаться такими стихотворениями Пушкина, как «Поэт и Чернь», «Поэту», «Чернь», «Эхо».

 

Второй («примирительный») период литературной деятельности Белинского

Второй период умственного развития Белинского дал ему «систему», которая сразу внесла порядок в его миросозерцание. За эту «стройность» системы, в которой все так было ясно, все было решено, все на месте, Белинский и привязался к Гегелю. Теперь в его мыслях и статьях нет уже тех неясностей, несогласованностей, даже противоречий, которые были у него наследием надеждинской школы. В своих критических статьях стал он теперь настойчиво твердить о «разумности действительного», о наличности развития в историческом ходе русской жизни; еще настойчивее сделались теперь его попытки определить «дух» русского народа.

Наиболее типичными статьями этого периода были статьи: «Менцель, критик Гёте», «Очерки Бородинского сражения», «Горе от ума».

В первой из названных статей он защищает «действительность». Все, что есть, необходимо, – говорит он, – разумно и действительно… Посмотрите на природу, приникните с любовью к её материнской груди, прислушайтесь к биению её сердца – и увидите, в её бесконечном разнообразии, удивительное единство; в её бесконечном противоречии – удивительную гармонию. Кто может найти хоть одну погрешность, хоть один недостаток в творении Предвечного Художника? Кто может сказать, что вот эта былинка не нужна, это животное лишнее? Если же мир природы, столь разнообразный, – столь, по-видимому, противоречивый, так разумно действителен, то неужели высший его – мир истории – есть не такое же разумно-действительное развитие божественной идеи, а какая-то сказка, полная случайных и противоречащих столкновений между обстоятельствами? И однако же есть люди, которые твердо убеждены, что все идет в мире не так, как должно.

Удивительно ли после этого, что история у них является то сумасшедшим, то смирительным домом, то темницею, наполненною преступниками, а не пантеоном славы и бессмертия, полным ликов представителей человечества, выполнителей судеб Божиих! Хороша история!.. Такие кривые взгляды, иногда выдаваемые за высшие, происходят от рассудочного понимания действительности, необходимо соединенного с отвлеченностью и односторонностью. «Рассудок» умеет только отвлекать идею от явления и видеть одну какую-нибудь сторону предмета; только «разум» постигает идею нераздельно с явлением и явление нераздельно с идеею и схватывает предмет со всех его сторон, по-видимому, одна другой противоречащих и друг с другом несовместных, – схватывает его во всей его полноте и цельности. И потому разум не создает действительности, а сознает ее, предварительно взяв за аксиому, что все, что есть, все то и необходимо, и законно, и разумно. Он не говорит, что такой-то народ хорош, а все другие, непохожие на него, дурны, что такая-то эпоха в истории народа, или человека – хороша, а такая-то дурна, но для него все народы и все эпохи равно велики и важны, как выражения абсолютной идеи, диалектически в них развивающейся.

Обращаясь к «действительности» в жизни, Белинский говорит: «Самые преступления, как бы они ни были ужасны, все это для него явления одной и той же действительности, выражающие необходимые моменты духа, или уклонения его от нормальности, вследствие внутренних и внешних причин». Он высмеивает тех историков, которые берутся говорить об «ошибках» великих исторических деятелей. C этой точки зрения он осуждает и Менцеля, критика Гёте.

В статье об «Очерках бородинского сражения» Глинки Белинский, стоя на своей излюбленной точке зрения, обращается к русской жизни и защищает разумность монархической власти, – её великое значение. «Царь есть наместник Божий, – говорит он, – а царская власть, замыкающая в себе все частные воли, есть преобразование единодержавия вечного и довременного разума»[1]. Все эти новые для критика идеи, даже патриотические настроения, не чуждые шовинизма, удивительно совпадают с мыслями Пушкина[2] и настроением его патриотических од.

В статье о «Горе от ума» Белинский напал на автора за его стремление бороться с русскою «действительностью», а причину «горя Чацкого» увидел не в «уме», а в «умничаньи»[3].

(См. отдельный материал об этой статье на нашем сайте.)

Как поклонник гегелевской философии истории Белинский в этом периоде усиленно старался определить суть духа русского народа и провидеть его будущность в процессе дальнейшего развития человечества.

Теперь в его глазах страшно вырос Пушкин, как явление, органически связанное с многовековой русской литературой, как результат её развития.

«Чем более думали мы о Пушкине, – говорит Белинский, – тем глубже прозревали в живую связь его с прошедшим и настоящим русской литературы, и убеждались, что писать о Пушкине – значит писать о целой русской литературе; ибо как прежние писатели русские объясняют Пушкина, так Пушкин объясняет последовавших за ним писателей. Эта мысль сколько истинна, столько и утешительна: она показывает, что, несмотря на бедность нашей литературы, в ней есть жизненное движение и органическое развитие, следственно, у неё есть история».

 

Третий период деятельности Белинского как литературного критика

Самой заметной работой Белинского в третий период, созданный влиянием Герцена, было большое критическое исследование деятельности Пушкина в связи с его предшественниками, начиная с Ломоносова; ценны отдельные статьи о Лермонтове, Кольцове и, наконец, ряд годичных «обозрений» текущей русской литературы с 1844 по 1847-й год.

Цензурные условия времени не позволяли Белинскому быть откровенным с читателями, – приходилось «отводить душу» в интимных беседах, а печатно лишь говорить намеками и общими фразами.

Белинский теперь резко порывает со своей недавней «примирительностью», переходя к резкой критике русской и общемировой действительности. Взгляд его на значение литературы меняется. Во втором периоде он проповедовал лояльность существующим порядкам, но теперь зовёт деятельно влиять на них с целью полного слома. Активная общественная позиция – теперь главное для него. «В наше время, – писал он в 1843 г., – искусство и литература больше, чем когда-либо прежде, сделались выражением общественных вопросов, потому что в наше время эти вопросы стали общее, доступнее всем, яснее, – сделались для всех интересом первой степени, стали во главе всех других вопросов».

В 1848 году, незадолго до смерти, Белинский писал еще решительнее: «Поэт – прежде всего, человек, потом гражданин своей земли, сын своего времени. Он и должен служить времени. Поэт должен выражать не частное и случайное, но общее и необходимое, которое дает колорит и смысл всей его эпохе». С другой стороны, это заключение и критику ставит обязанность объяснять писателя «из его времени». «Исключительно эстетическая критика, – продолжает Белинский, – потеряла всякий кредит – на смену ей пришла критика историческая».

Таким опытом «исторической критики» было его новое исследование о Пушкине. Теперь Пушкин, в глазах Белинского, несколько опускается, для него теперь это только – великий поэт-художник, озаренный гуманными идеалами, наделенный тонким чувством изящного. Он сделал для русской поэзии великое дело, облагородив ее истинной красотой, но этим и кончилась его миссия. Теперь Белинский «старается извинить» Пушкина за его стихотворения «Поэту», «Поэт и Чернь», – ошибочно видя в них полное и единственное profession de foi [«исповедание веры»] Пушкина, его взгляд на поэзию и значение поэта. Он «извиняет» поэта историческими причинами, условиями его жизни и т. д. По поводу «ревности» Алеко и жизни Татьяны он пишет прочувствованные страницы о «правах любви», о предрассудках общества, неправильном положении женщины в культурном обществе. Взгляды сенсимонистов видны в его пламенных речах.

 

Значение Белинского в истории русской критики

Пестро и разнообразно содержание работ Белинского. Он много писал относительно сочинений Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Грибоедова; по выражению Аполлона Григорьева, «имя Белинского, как плющ, обросло четыре поэтических венца, – четыре великих и славных имени сплелось с ними так, что, говоря о них, как об источниках современного литературного движения, постоянно бывает в необходимости говорить о нем, – высокий удел, данный судьбой немногим из критиков, едва ли даже, за исключением Лессинга, данный не одному Белинскому». Но, кроме оценки сочинений названных писателей, говорил Белинский о многих других писателях, старых и современных ему. Он перебрал всех вожаков русской литературы XVIII и начала XIX вв. : говорил не раз о Ломоносове, Кантемире, Державине, Карамзине, Крылове, Жуковском, Батюшкове, о старших современниках своих – Баратынском, Кольцове, Языкове, Лажечникове, Одоевском, Марлинском, – о младших: Ап. Майкове, Достоевском, Тургеневе, Некрасове. Исполняя обязанности «присяжного» критика, он следил за всякой литературной новинкой своего времени, и среди авторов, им оцененных, найдется много таких, имена которых нам теперь незнакомы. В своих всегда содержательных статьях он обстоятельно разработал много идей самого различного характера: касался он и эстетики, и театра, и общественных вопросов, и философии, и науки…

Иногда по поводу пустой книжонки Белинский высказывал захватывающие мысли, которые покоряли читателя, главным образом, благодаря страстности их тона и убеждения. Отличительная черта Белинского – не столько глубина содержания критических мыслей, сколько страстность. Он сам говорил, что его лучшие работы – «импровизации», что, отдавшись вдохновению, он чувствовал себя, как будто на кафедре, в роли горячего оратора. Он сам признает, что он – прирожденный памфлетист, что полемика – его стихия.

И действительно, в этой страстности, в этой энергичной вере в истину своих слов, пусть даже эта истина у него то и дело менялась – тайна влияния Белинского на умы современников. У него, в сущности, не так много оригинального. Он многое повторил из того, что сказано было его ближайшими предшественниками, например Надеждиным, но никто не сумел так горячо, проникновенно говорить с читателями, как Белинский. Когда вы перечитываете Белинского, вы не всегда с ним соглашаетесь, вы можете отыскать у него противоречия, обмолвки, даже фактические неточности, – но всё это не охраняет вас от обаяния искреннего горячего убеждения. Современники верили, что каждая строка Белинского была «написана кровью». До него в России не было критиков, писавших с таким воодушевлением.

Русская критика начала свое существование со времен появления Карамзина. Критические разборы Ломоносова, Тредиаковского, Сумарокова, – эти споры о словах, смешанные с личными выходками, – имеют мало значения в истории нашей критики. Лишь когда Карамзиным был совершен литературный переворот, началась у нас принципиальная критика. Враги Карамзина, старые псевдоклассики, не успели еще печатно защитить себя от карамзинского сентиментализма, как народился у нас романтизм Жуковского, потом Пушкина. Самая горячая борьба разгорелась, как раз, около имени Пушкина. Его первые поэмы «Руслан и Людмила», «Кавказский пленник» и «Бахчисарайский фонтан» (с предисловием Вяземского) вызвали у вас оживленную полемику о «романтизме». Врагами «романтизма» выступили «классики» Мерзляков, Каченовский, Катенин, отчасти Надеждин. Защитниками – кн. Вяземский, Бестужев, Веневитинов, Полевой. Спор вышел довольно бестолковый, часто переходивший на личную почву, но все-таки много выяснивший. «Романтики» перекричали «классиков», – и романтизм, как художественная школа, не только получил у нас права гражданства, но и окончательно задавил ложный классицизм. Особенно большую роль в этой победе сыграл талантливый публицист, широко образованный Полевой. Он принес к вам «теорию романтизма» и сделался его главным застрельщиком. Но Пушкин, в эти дни торжества романтизма, поднялся уже до художественного «реализма». На помощь ему явился Гоголь со своими повестями и комедиями, – и Полевой оказался старовером. Тогда и выступил на сцену Белинский.

Его главное значение в истории русской критики заключается в том, что он:

1) разъяснил современникам высокую поэзию «реалистической» литературы и этим облегчил современникам понимание Пушкина и Гоголя. Явившись сам, как литературное следствие деятельности обоих великих ваших писателей, он отплатил им тем, что объяснил их величие современникам. Благодаря ему, они выросли в русском самосознании, – их вернее поняли, оценили. Этим облегчена была им возможность более глубокого влияния на последующую русскую литературу. Впрочем, мы видели, что оценки Белинского далеко не всегда были верны: так, ширина пушкинского миросозерцания не уместилась в его одностороннем уме.

2) в русскую критику Белинский внес определенные эстетические, философские и общественные основы;

3) он сделал из критики, живую общественную силу, внеся жгучую струю отзывчивости к политической жизни. Благодаря этому, писатель у нас сделался «общественным деятелем» – факт, который, однако, имел как положительные, так и отрицательные стороны;

4) «эстетическую» критику Белинский заменил «исторической»;

5) его значение велико и как личности. Не имея возможности в печати высказывать свои убеждения, он сумел в своем интимном кружке влиять на литературную молодежь своим горячим словом: вот почему ученики Пушкина и Гоголя в литературном отношении, такие писатели, как Тургенев, Гончаров, Некрасов и многие другие, сделались учениками Белинского в идейном отношении. Но и это влияние поверхностной, переменчивой натуры оказалось во многом не к добру.

 

Гоголь, Белинский и Пушкин шли по разным путям человеческого самосознания. Гоголь, в своих исканиях истины, шел узким путем самоуглубления, питался исключительно «своими соками», не освежая их, не пополняя их «влияниями извне». Белинский совсем не занимался «душевным делом», – и жил только чужими влияниями, широко и свободно черпая их из жизни русской и западноевропейской интеллигенции и меняя их попеременно. Пушкин в своей жизни соединил оба эти пути: его внутренняя работа органически слилась с широким и, в то же время, осторожным изучением чужих мыслей, чужого ума. И Гоголь, и Белинский отразили две крайние стороны русской души: первый – тяготение к самоанализу, к «внутреннему деянию» (древняя Русь, русское сектантство, учения Толстого), а второй – легкость увлечения «последним словом», пришедшим «извне», (XVII и особенно весь XVIII, начиная с реформы Петра, философские и политические увлечения XIX века). Эти «увлечения» всегда легко отрывали русских людей от одних «авторитетов», чтобы безотчетно-рабски подчинить их другим. Из «скрещения» всех этих «воздействий» Пушкина, Гоголя и Белинского – воздействий литературных и идейных сложилось все содержание, характер, особенности и идеалы русской литературы XIX-го столетия.

---

[1] В этой статье Белинский говорит о том, что престол должен быт наследственным, – он говорит, что президент Соединенных Штатов только «почтенная, но не священная особа», да и сами Соединенные Штаты – не народ.

[2] Пушкин о монархии говорит следующее: «Зачем нужно, чтобы один из нас стал выше всех и даже выше самого закона? Затем, что закон – дерево; в законе слышит человек что-то жесткое и небратское. С одним буквальным исполнением закона недалеко уйдешь!.. Государство без полномощного монарха – автомат: много-много, если оно достигнет того, до чего достигнули Соединенные Штаты. А что такое Соединенные Штаты? Мертвечина. Человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит».

[3] Опять близкое совпадение с мыслями Пушкина.

величайший русский критик 19 века

Величайшим представителем всей русской критики 19 века считается Виссарион Григорьевич Белинский (1811—1848). Именно он является подлинным создателем русской литературной критической мысли. До появления этого автора критические выступления зачастую сводились к банальному пересказу сюжета и его однобокой оценке исходя из личных предпочтений автора или выявлению стилистических недочетов в произведениях. Литературные площадки 18 века зачастую становились местом для сведения счетов между критиками.

В.Г.Белинский же выступил универсальным и оригинальным критиком, поднявшим русскую критику на небывалую до этого высоту, органично соединив глубокую теоретическую «проработку» произведения с ее художественным изложением в виде статьи или заметки. Он отличался независимостью взглядов, идейной принципиальностью, горячей полемичностью, за что и получил прозвание «Неистовый Виссарион». Принципиальность литературных воззрений писателя подтверждает и то, что произведения одних и тех же авторы могли получить у него различную оценку. Например, очень противоречивое отношение сложилось у него к Гоголю.

Литературно-критическая деятельность Белинского

В творчестве критика принято выделять 3 периода:

• «телескопский» период (1834 – 1836), когда он работал в изданиях Надеждина «Телескоп» и «Молва»;

• период «примирения с действительностью» (1837 – осень 1840), самая мрачная пора в жизни критика, в это время критик был увлечен идеями Гегеля;

• «петербургский» период (1841 – 1848), открывающийся статьей «О стихотворениях Лермонтова» и заканчивающийся обзором «Взгляд на русскую литературу 1847 года», время своеобразного подведения итогов, осмысления путей русской культуры и утверждение реализма как ведущего жанра в русской литературе.

«Телескопский» период в творчестве В.Г.Белинского — критерии оценки произведения

В 1834 году, выступив с циклом статей «Литературные мечтания», критик мгновенно выделился из ряда критиков, открыто выступая против литературных кумиров 1830-х годов – Бестужева-Марлинского и Бенедиктова – и критикуя признанные авторитеты прошлого.

«У нас нет литературы!» –

восклицал он, считая всю русскую литературу подражательной (ломоносовский и карамзинский периоды), поскольку она не опиралась на «дух народа», его «внутреннюю жизнь».

Самобытность он признавал только за «пушкинским» периодом, относя к нему также Державина, Крылова, Грибоедова.

В статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835) критик подразделяет поэзию на два вида – реальную и идеальную.

• Идеальная поэзия, по его мнению, опирается на реальность, значительно расширенную субъективным мировосприятием художника.

К такой поэзии он относит античную поэзию, «Фауста» Гете, творчество Байрона и Шиллера.

• Реальная же поэзия целиком воспроизводит действительность со всеми «подробностями, красками и оттенками» (Сервантес, Шекспир, В.Скотт, Пушкин, Гоголь).

Реальная поэзия, по мнению Белинского, созвучна эпохе, в которой

«проза жизни глубоко проникла в самую поэзию жизни»,

поэтому наиболее популярны стали крупные прозаические жанры – роман и повесть.

Белинский-критик выводит свои критерии оценки уровня художественного произведения:

• народность,
• «простота вымысла»,
• «совершенная истина жизни»
• и «оригинальность».

Считая главной задачей художника показать действительность, он призывал к «беспощадной откровенности» реальной поэзии, где

«жизнь является как бы на позор, во всей наготе, во всем ее ужасающем безобразии и во всей ее торжественной красоте».

Полемичны статьи критика «Стихотворения Владимира Бенедиктова» (1835) и «Стихотворения Кольцова» (1835), в которых критик противопоставляет стихам признанного мэтра поэзию мало кому известного Кольцова. Автор выступал против «вычурной» поэзии, лишенной, по его мнению, органичности и естественности. Впрочем, жизнь показала, что его оценки популярного в то время Бенедиктова, которого современники ставили выше Пушкина, чрезвычайно резки: поэт не заслуживал столь резких суждений

Статья «О критике и литературных мнениях «Московского наблюдателя» (1836) является итогом размышлений автора о сущности литературного ремесла. Отвечая на статью Шевырева «Словесность и торговля»,

Критик протестует против того, чтобы литературу «творили» определенные привилегированные авторы, представители светского круга, считая литературу общенациональным делом.

Кризис Белинского — «примирение с действительностью» (о гармонии формы и содержания, поиски героя)

В конце 30-х – начале 40-х годов критик переживал острый духовных кризис, вызванный тяжелой общественно-политической обстановкой и материальной нуждой. Во многом благодаря влиянию друзей Станкевича, Каткова и Бакунина критик приобщился к философии Гегеля и встал на позицию «примирения с действительностью». Белинский, по выражению Герцена,

«проповедовал тогда индийский покой созерцания и теоретическое изучение вместо борьбы».

Статьи «Неистового Виссариона» выходят в «Московском наблюдателе» и «Отечественных записках», причем зачастую во взглядах критика наблюдается крен в сторону «охранительной» позиции. Например, в статьях «Бородинская годовщина В. Жуковского…» (1839) и «Очерки Бородинского сражения (воспоминания о 1812 годе). Сочинение Ф. Глинки» (1839) он считает необходимой существование имперской формы власти в России.

Подчиняясь идеям Гегеля («созерцательности»), критик переоценивает те произведения, в которых явно звучит протестующий пафос (творения Шиллера, Ж. Санд, В. Скотта), и высоко оценивает творчество Пушкина, Шекспира, Гете, поскольку в их произведениях сильно объективное начало («Менцель, критик Гете» (1840)).

Автора интересует проблема личности, «отпавшей» от общества и отвергающей окружающего его действительность – т.н. «героя времени», больше рефлексирующего («созерцающего»), чем делающего. Итог размышлениям он подводит в статьях

• «Гамлет, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета» (1838)
• «Горе от ума… Сочинение А. С. Грибоедова» (1840),
• «Герой нашего времени. Сочинение М.Лермонтова» (1840).

Наблюдая за Гамлетом в блестящем исполнении Мочалова, Белинский делает свой вывод о сущности трагедии. Он считает, что апатичность главного героя вызвана не его духовной слабостью, а напротив, Гамлет – «сильный духом человек», который ищет гармонию с окружающим его миром путем «примирения с действительностью».

Размышляя над сущностью комедии «Горе от ума…» критик формулирует мысль о гармонической взаимосвязи формы и содержания. При этом он не считает комедию Грибоедова органически единой, поскольку в ней смешивается объективный взгляд на фамусовскую Москву и субъективность в оценке Чацкого. По мнению автора, герой комедии не способен рационально подойти к оценке окружающей действительности, поэтому превращается в

«крикуна, фразера, идеального шута, на каждом шагу профанирующего все святое, о чем он говорит».

«Петербургский период» в жизни критика — о роли художника и идеалах

Новый период является логическим продолжением времени «примирения с действительностью». Смена мировоззрения критика возникает вследствие полемики с Герценом и Боткиным, возникшей вскоре после переезда в Петербург, а также восприятия им новой русской литературы, в частности, творчества Лермонтова

В статье «Стихотворения М. Лермонтова» (1841) писатель выводит на первый план личность. Критик ставит проблему лирического героя как носителя субъективной картины мира.

«Великий поэт, говоря о себе самом, о своем я, говорит об общем — о человечестве, ибо в его натуре лежит все, чем живет человечество»,

– пишет он.

Провозглашая новые идеалы, автор говорит о необходимости согласования творческой свободы художника со «служением современности», т.е. творческой интерпретации реальных сторон жизни. А это невозможно без восприятия идей народности, гуманизма (или «гуманной субъективности») и эстетически обоснованного единства формы и содержания. В статье «Стихотворения Е. Баратынского» (1842) он пишет, что подлинно художественным произведение может стать то, в котором

«изящество формы оправдывает верность идеи, а верность идеи способствует изяществу формы».

«Реабилитируя» субъективное начало в лирике, Белинский вновь говорит в положительном ключе о творчестве Ж. Санд, Г. Гейне, В. Скотта, Шиллера. Показательна его оценка «Горя от ума» —

«благороднейшее создание гениального человека».

Преодоление духовного кризиса периода «примирения» заканчивается обоснованием Белинским идей «натуральной школы». Во вступлении к «Физиологии Петербурга» (1844—1845), в статье «Мысли и заметки о русской литературе» (1846), он сформулировал основные принципы творчества писателей «натуральной школы»:

• реалистическое изображение действительности,
• объективность авторского взгляда,
• гуманизм.

Наиболее полно свои идеи критик отразил в цикле статей, посвященных творчеству Гоголя. Эти свои взгляды на литературу ему пришлось отстаивать в яростной журнальной борьбе с Булгариным, Гречем и славянофилами.

Итоги своих критических воззрений Белинский подводит в годовом обзоре «Взгляд на русскую литературу 1847 года», ставшем для критика последним. Здесь он размышляет об отечественной литературе в историческом аспекте, считая, что

• русская литература «началась натурализмом», и отводя роль первого светского поэта Кантемиру.
• Следующий этап связан с именами Ломоносова, Карамзина, Жуковского, Державина и венчается творчеством Пушкина.
• Окончательный шаг в сторону критического реализма сделал Гоголь.

Произведения Герцена, Достоевского, Григоровича, Гончарова, Тургенева, Даля критик рассматривает уже с точки зрения «натуральной школы» и провозглашает этих писателей яркими последователями гоголевской традиции.

P.S.

Для закрепления или проверки данного материала предлагаем решить кроссворд-онлайн по теме

Вам понравилось? Не скрывайте от мира свою радость — поделитесь

методико-библиографическое пособие / Абинская библиотека

Творческая работа Наш адрес 353320 Краснодарский край г. Абинск ул.Интернациональная, 32 Телефоны: Директор 8(86150) 5-32-92 Отдел методической и библиографической работы, правовой информации и информационных технологий 8(86150) 5-13-43 E-mail: [email protected] Часы работы с 9.00 до 18.00 ч. Выходной - суббота 1-е число каждого месяца санитарный день

( к 200-летию В. Г. Белинского) методико-библиографическое пособие Белинский был особенно любим. .. Молясь твоей многострадальной тени, Учитель! перед именем твоим Позволь смиренно преклонить колени! В те дни, как всё коснело на Руси, Дремля и раболепствуя позорно, Твой ум кипел — и новые стези Прокладывал, работая упорно. Ты не гнушался  никаким трудом: «Чернорабочий я — не белоручка!» — Говаривал ты нам — и напролом Шел к истине, великий самоучка! Ты нас гуманно мыслить научил, Едва ль не первый вспомнил о народе, Едва ль не первый ты заговорил О равенстве, о братстве, о свободе. Н. Некрасов Открытое письмо Президенту Российской Федерации Д.А. Медведеву Глубокоуважаемый Дмитрий Анатольевич! В будущем году (11 июня 2011 г.) исполняется 200 лет со дня рождения Виссариона Григорьевича Белинского. Как нам стало известно, широкомасштабного празднования этого юбилея не планируется, за исключением ряда мероприятий в Пензенской области, где прошли детские и юношеские годы Белинского. По нашему убеждению, ограничить все готовящиеся мероприятия только Пензенской областью нельзя. Белинский – фигура не регионального масштаба, а всероссийского. Его творчество – часть российской и мировой культуры. Просим Вас Вашим Указом или соответствующим поручением Правительству России инициировать празднование юбилея Белинского на федеральном уровне, что соответствовало бы значению творческого наследия великого критика для русской культуры. Считаем необходимым учредить Всероссийский оргкомитет по празднованию данного юбилея. Союз писателей 11 июня (30 мая ст. ст.) 2011 года исполняется 200 лет со дня рождения Виссариона Григорьевича Белинского, выдающегося литературного критика и публициста, философа. Значение Белинского и его влияние в русской литературе было громадно. Он не только указал тот путь, по которому должна идти литература, чтобы стать общественной силой, но явился учителем и руководителем молодого поколения писателей – плеяды 40-х годов 19 века, все представители которой, прежде всего и больше всего обязаны идейной стороной своих произведений именно Белинскому. В преддверии юбилея В. Г. Белинского библиотекам следует организовать мероприятия, которые бы в полной мере раскрыли исторические заслуги Белинского как великого русского критика, философа, публициста, борца за демократическое развитие и просвещение России. В период подготовки к этой дате необходимо определить наличие в библиотеке произведений В. Г. Белинского, литературы о его жизни и творчестве. В юбилейный год обычно возрастает поток публикаций о нем в средствах массовой информации. Рекомендуем собирать этот материал в тематические папки. Сообщение о юбилее классика русской литературы необходимо отметить публикациями в средствах массовой информации, информацию о мероприятиях, посвященных его творчеству, рекомендуем разместить на информационных стендах, книжных выставках, в литературных календарях. Издать информационные буклеты «Перечитывая В. Г. Белинского», «О Белинском», «В. Г. Белинскому – 200 лет»; библиографические пособия «Белинский и русская литература его времени», «Два века спустя. Виссарион Белинский». В целях освещения творчества В. Г. Белинского, рекомендуем использовать формы: литературные часы «Бессмертное слово великого сына народа», «Искатель истины», «Во имя будущей литературы и жизни», «Белинский в воспоминаниях современников», «Читаем классику с Белинским»; «У него был ключ к словам»; литературные портреты, литературные чтения «Едва ли первый ты заговорил о равенстве, о братстве, о свободе», «Он жил так точно, как писал…»; белинские чтения «Белинский и русские писатели»; читательские конференции «Литературная правда Белинского», «В. Г . Белинский – критик и общественный деятель» вечера-портреты «Русский литературный критик», «В. Г. Белинский: человек из энциклопедии», «Несколько фактов из жизни В. Г. Белинского», «В. Г. Белинский: жизнь и творчество»; устные журналы «В. Г. Белинский в портретах, иллюстрациях»; информационные обзоры «О русских классиках», «Литературное наследие Белинского»; электронные презентации «Войди в мир В. Г. Белинского», «Неистовый Виссарион. Тайны биографии». Организация любого творческого мероприятия должна сопровождаться оформлением книжно-иллюстративных выставок: «Все о Белинском», «Гордость русской литературы», «Гений русской критики», «Неистовый Виссарион», «Подвижник русской литературы», «Литературное наследие В. Г. Белинского», «В. Г. Белинский – писатель, критик, публицист», «Виссарион Белинский: литературное наследие» и др. Методико-библиографическое пособие «Мастер литературной критики» включает: методические рекомендации библиотечным работникам для оказания им методической помощи при подготовке мероприятий, освещающих жизнь и творчество В. Г. Белинского; список литературы, рекомендуемой для использования. Белинский Виссарион Григорьевич родился 11 июня 1811 года в Свеаборге, где отец его был морским врачом. Детство свое Белинский провел в городе Чембаре, в 1820 году поступил в уездное училище, а с 1825 года учился в пензенской гимназии. Не окончив учения в гимназии, в 1828 году он решил поступить в Московский университет; для осуществления этой мечты ему пришлось преодолеть много препятствий. Но все-таки в конце 1829 года ему удалось стать студентом Московского университета. Нерадостные воспоминания остались у Белинского о детских годах. Мать его была типичной провинциальной кумушкой, а отец, человек не без дарований и кое-что обещавший, совершенно опустился под влиянием провинциальной жизни. Характеры отца и матери отразились и на сыне. Темперамент матери, резкость и прямота отца проявились уже в молодом Белинском. Любовь к родной литературе развилась в Белинском с самых юных лет. Он сам описывает, как он перечитывал без разбора все, что печаталось тогда в журналах, альманахах и собраниях сочинений. Еще, будучи учеником уездного училища, он «в огромные кипы тетрадей» списывал стихотворения и классиков русской литературы: Державина, Карамзина, Крылова и знаменитостей того времени: Станевича, Невзорова и др. То же самое продолжалось в период его пензенской гимназической жизни, когда особое впечатление произвели на него сочинения князя Одоевского и когда от преклонения перед Державиным и Жуковским он перешел к восторженному преклонению перед Пушкиным. Юноша сам пробовал писать, сочинять баллады, рассказы и считал себя, по его словам, «опасным соперником Жуковского». Одно из таких стихотворений «Русская Быль» дошло до нас, так как было тогда же напечатано. Но к этому времени Белинский уже отказался от поэтического творчества; он решил, что оно не для него, и в конце 1830 г. перешел к другой отрасли искусства: он стал писать в прозе драму «Дмитрий Калинин». На трагедию эту Белинский возлагал большие надежды. Он не только был под обаянием «лестной сладостной мечты о приобретении известности», но надеялся также и «разжиться казною». В конце 30-го года, когда в Москве свирепствовала холера, в университете был карантин, и студенты были заперты в нем в течение трех осенних месяцев. Этим временем невольного отдыха Белинский воспользовался для того, чтобы закончить трагедию, и прочел ее в литературном студенческом кружке с большим успехом, а затем представил в университетскую цензуру для напечатания. Товарищи Белинского в своих воспоминаниях рассказывают подробнее, что профессора-цензоры обрушились на Белинского, пригрозили ему ссылкой в Сибирь, каторгой или солдатчиной; это так потрясло Белинского, что он в тот же день слег в больницу. И действительно, полтора года спустя Белинский был исключен из университета под предлогом «слабого здоровья и ограниченности способностей». Несомненно, что действительным предлогом было «дурное направление» Белинского, выразившееся в этой его юношеской трагедии «Дмитрий Калинин». Трагедия эта направлена против крепостного права. Герой драмы, Дмитрий Калинин, сын дворовых людей, с детства воспитывался в семье своего помещика-владельца, Лесинского, и полюбил дочь своего приемного отца Софию. Не думая о «пустых обрядах», они отдались друг другу. И в то время как Дмитрий собирался во всем признаться и повиниться своему приемному отцу, — отцу Софьи, — он получает известие, что его приемный отец умер, и что ненавидящая Дмитрия семья Лесинских приказывает ему вернуться в деревню и быть лакеем при свадьбе Софьи, которая будто бы выходит замуж за князя. Дмитрий появляется на балу у Лесинских, происходит ссора, и он убивает одного из братьев Софьи, жестокого и злого рабовладельца. Потом, по просьбе Софьи, он убивает ее и перед тем, как убить себя, случайно узнает, что он, Дмитрий, побочный сын Лесинского и таким образом брат Софьи. И вот Дмитрий Калинин, кровосмеситель, братоубийца, проклинает память своего отца, проклинает весь мир и закалывается. Сущность драмы не столько в постановке вопроса социального, сколько этического, философского и религиозного: мало того, что люди тираны, кровопийцы, рабовладельцы; не таким ли является и Бог, который позволяет свершиться тому, что свершилось с Дмитрием Калининым? И Дмитрий Калинин готов проклясть за это Бога: «Ты Существо Всевышнее, — восклицает Дмитрий, - скажи мне, насытилось ли Ты моими страданиями, натешилось ли моими муками, навеселилось ли моими воплями, упилось ли моими кровавыми слезами?.. Кто сделал меня преступником? Может ли слабый смертный избежать определенной ему участи? А кем определяется эта участь? О, я понимаю эту загадку!. .» И Калинин решает, что «Бог наш отдал нашу несчастную землю на откуп дьяволу». Таким образом, в юношеском произведении Белинского были предвосхищены все три основные позднейшие взгляда его на мир, на жизнь и на человека. К литературной работе Белинский приступил вскоре после своего исключения из университета. Ему удалось пристроиться в журналы Надеждина «Телескоп» и «Молву». С 1833 г. он стал помещать там свои переводы с французского, а затем, вероятно, и небольшие рецензии. Осенью 1834 г. он в течение нескольких месяцев печатал в «Молве» свою первую дебютную критическую статью «Литературные мечтания», и с этих пор стал главным критиком журналов Надеждина, в которых в течение 1835 и 1836 годов поместил ряд рецензий и несколько больших статей. Из последних особенно выдаются, кроме «Литературных Мечтаний», статьи: «О русской повести и повестях г. Гоголя», «Ничто о ничем», «О критике и литературных мнениях «Московского Наблюдателя» и «Опыт системы нравственной философии». «У нас нет литературы» — это основная тема всех «Литературных Мечтаний» Белинского. Подробно обозревая всю русскую изящную словесность послепетровского времени, Белинский находит только четырех подлинных выразителей народного духа: Державина, Крылова, Грибоедова и Пушкина. Но это не мешает критику закончить свою элегию в прозе восторженным пророчеством о том, что у нас еще наступит истинная эпоха искусства, что у нас еще будет литература, достойная великого народа. Исходя из этих эстетических оснований, Белинский производил и историко-литературные и критические оценки и старым, и современным ему писателям. Большую статью он посвятил Гоголю («О русской повести и повестях г. Гоголя», 1835), впервые поставив этого писателя на надлежащую высоту; он первый вскрыл сущность гоголевского творчества. В том же году Белинский написал статью о стихотворениях Кольцова, впервые обратив внимание на этого начинавшего тогда поэта. В следующем году он поместил в «Телескопе» замечательную статью «Ничто о ничем». Это был обзор русской литературы 1835 г., основанный на тех же эстетических основаниях, как и предыдущие статьи Белинского. Попутно Белинскому пришлось выдержать много полемических стычек, из которых он почти всегда выходил победителем. Одной из замечательнейших статей в этом роде является статья «О критике и литературных мнениях «Московского Наблюдателя» (1836), направленная против Шевырева, с которым Белинскому так много впоследствии приходилось сражаться. Осенью 1836 г. в «Телескопе» было помещено знаменитое «философическое» письмо Чаадаева, за помещение которого журнал был разгромлен, Надеждин сослан, и сам Белинский подвергнут обыску при своем возвращении в Москву из деревни Бакуниных, где он гостил осенью 1836 г. Писем Белинского той эпохи тоже не осталось, а потому этот полуторагодовой период до весны 1838 г. остается до сих пор наименее выясненным в биографии Белинского. Вскоре из области политической Белинский перенес свое отрицание и в область фихтеанской теории познания; в душе его назревал протест против этой совершенно несвойственной ему «фихтеанской отвлеченности». Последним толчком было знакомство его осенью 1837 г. с философией Гегеля, в которую его ввел также Бакунин. «Новый мир нам открылся. Это было освобождение, — вспоминал впоследствии Белинский про осень 1837 г. — Слово «действительность» сделалось для меня равнозначительно слову Бог». Прежде Белинский говорил о призрачности внешнего и действительности внутреннего идеального мира; теперь Белинский признал «действительным» весь окружающий его мир, признал внутреннюю разумность не только внутреннего, но и всего это внешнего мира. Так пришел Белинский к знаменитой теории разумной деятельности, увидев в ней реалистический оплот против былых своих идеалистических отвлеченностей. С весны 1838 г. Белинскому удалось вернуться к журнальной работе. Группа его друзей, с Бакуниным во главе, стала издавать журнал «Московский Наблюдатель». Белинскому пришлось играть в нем главную роль не только литературного критика, но и редактора. Журнал продолжался до середины 1839 года, и Белинский поместил в нем целый ряд статей, характерных для эпохи его гегельянства. Самой главной является огромная статья о Гамлете, содержащая в себе и разбор этой драмы. Кроме статьи о «Гамлете», Белинский поместил в «Московском Наблюдателе» целый ряд рецензий, статьи о которая даже была поставлена в начале 1839 года на московской сцене; эта вполне слабая вещь была последней данью Белинского сочинениях Греча, о романах Лажечникова и теоретическую статью «О критике». Там же была помещена и написанная Белинским, вероятно, в 1837 — 38 годах драма «Пятидесятилетний дядюшка», попыткам художественного творчества. Она была напечатана в «Московском Наблюдателе» незадолго до его подписчиков, и Белинскому снова пришлось искать себе журнальной работы. Вообще все это время с конца 1836 года Белинский очень бедствовал. Неудачная любовь его к Александре Бакуниной в связи с тяжелым положением денежных дел привела Белинского к тому, что еще зимою 1836 года он чувствовал себя совершенно опустившимся и, чтобы заглушить тяжелые чувства, «предавался чувственности». Такая жизнь довела его до болезни, и весною 1837 года ему пришлось ехать лечиться на Кавказ на средства друзей. В то же самое время Белинский составил и издал книгу: «Основание русской грамматики», надеясь поправить ею свои денежные обстоятельства; но он еще более ухудшил их, потому что изданная в долг грамматика почти совсем не расходилась. В 1838 — 39 годах, во время сотрудничества в «Московском Наблюдателе», Белинский тоже постоянно нуждался, а по прекращении этого журнала остался совершенно в безвыходном денежном положении. Ему пришлось поэтому в конце 1839 года решиться на переезд из Москвы в Петербург, где предстояла работа в «Отечественных Записках», журнале Краевского, в руки которого этот журнал незадолго до того перешел. Начался петербургский период в жизни Белинского и сотрудничество его в «Отечественных Записках», продолжавшееся до начала 1846 года. Это время было расцветом критической деятельности Белинского, а также и расцветом «Отечественных Записок»; в них Белинский поместил громадное число статей, составивших ему в то время крупное литературное имя. Белинский переехал в Петербург непримиримым гегельянцем, хотя еще в Москве начались у него споры со многими товарищами, которые были не согласны с тем односторонним пониманием гегельянства, которое проповедовал Белинский. На этой почве он разошелся с Бакуниным, а также выдержал жестокий спор с Герценом, только что возвращавшимся тогда из пятилетней ссылки. Далекий от былого радикализма, Белинский перешел теперь к преклонению перед всем существующим на том основании, что «все действительное разумно». Эта новая перемена во взглядах Белинского совершилась сразу, каким-то взрывом, в 1841 году. Уже приехав в Петербург в конце 1839 года, Белинский был в состоянии тяжелого душевного кризиса. В душе Белинского происходила тяжелая борьба. Он старался убеждать себя в истинности своей радостной гегельянской точки зрения и писал свои восторженные статьи в то самое время, когда стал видеть в окружающей его жизни уже не разумную действительность, а действительность «гнусную», как он стал теперь называть ее. Таким образом, Белинский вернулся к той точке зрения героя своей юношеской драмы, Дмитрия Калинина, с которой он сражался так много лет. Помещая в 1839 — 40 годах ряд блестящих статей, защищающих «разумную действительность», Белинский делал для себя последнюю попытку отстоять вообще объективную осмысленность мира. Но это ему не удалось; ему не удалось заглушить в себе тот скептический голос, который говорил ему о мучениях человеческой личности, хотя бы весь мир и был разумен. Вот отчего происходит то противоречие, которое имеется между статьями и письмами Белинского 1840 года. В статьях своих он восхваляет действительность, а в письмах говорит о полной потере своей веры в нее. «Жизнь — ловушка, а мы мыши; иным удается сорвать приманку и выйти из западни, но большая часть гибнет в ней, а приманку разве понюхают; глупая комедия, черт возьми»… В 1842 году Белинский окончательно пришел к «социальности» и с этой точки зрения стал оценивать все литературные и общественные события, вплоть до конца своей критической деятельности. В том же 1840 — 41 г. Белинский написал две большие статьи о Лермонтове, к литературным опытам которого он уже давно, с середины 1838 года, относился с восторгом и с ожиданием. Большую статью посвятил Белинский «Герою нашего времени», доказывая художественное единство этого романа и его «индивидуальную общность». Начиная с 1841 г., Белинский стал помещать в «Отечественных Записках» ежегодное обозрение русской литературы. Белинский признает теперь, что «какова бы ни была наша литература, но она - огромное явление для каких-нибудь ста лет». Уже годом позднее Белинский перешел к строго исторической точке зрения на историю русской литературы, и это было отчасти проявлением того факта, что к 1842 году Белинский уже окончательно сделался проповедником идеи «социальности». В статьях его, начиная с 1842 года, все определеннее и сильнее звучат ноты светлой веры в социальное устроение человечества и историческую необходимость этого устроения; параллельно с этим растет и уверенность в историческом значении и в историческом развитии русской литературы как органа народного сознания. За это время произошел целый ряд перемен в его личной жизни. Неудачная любовь к Бакуниной снова воскресла в Белинском в 42 — 43 годах, и на этот раз Белинский, по-видимому, мог рассчитывать на взаимность. Но летом 1843 году Белинский, гостивший в то время в Москве у Боткина, встретился со своей будущей женой, Марией Васильевной Орловой, классной дамой московского института. Это была немолодая уже женщина: Белинский женился на ней в ноябре 1843 года. Брак этот, по-видимому, не был особенно удачным, — по крайней мере, в марте 1846 г. Белинский писал Боткину, что за эти три года он «пережил да передумал и уже не головою, как прежде, право, лет за тридцать». К тому же обострялась и болезнь — чахотка, которой Белинский был болен, по-видимому, еще в Москве; тяжелая журнальная работа и эксплуатация Белинского издателем «Отечественных Записок», ловким и оборотистым Краевским, еще более обострила к середине 40-х годов болезнь Белинского. Московские друзья старались помочь ему, чем могли; когда они (Герцен, Бакунин, Грановский и другие) узнали о решении Белинского уйти в начале 1846 г. из «Отечественных Записок» и о намерении его издать большой сборник «Левиафан» для того, чтобы обеспечить свое существование, то они тотчас же предложили и прислали ему целый ряд статей. Однако издание этого альманаха Белинский решил отложить на осень 1846 г., так как московские друзья его (главным образом, Герцен), обеспокоенные состоянием здоровья Белинского, устроили ему поездку по России с мая по октябрь этого года. Знаменитый актер Щепкин, старый московский знакомый Белинского, ехал летом этого года на гастроли по всей России, вплоть до Одессы и Крыма, и Белинский пустился с ним в полугодовое путешествие, которое, однако, не поправило его здоровья. За время его отсутствия старый пушкинский журнал «Современник» был куплен друзьями Белинского — Панаевым и Некрасовым, так что после возвращения из путешествия Белинский мог снова взяться за журнальную работу и стал, хотя и не редактором, но, во всяком случае, заведующим литературно-критической частью этого журнала. Здоровье, однако, не позволяло ему отдавать этому журналу так много сил, как это ему хотелось; уже в начале 1847 г. доктора стали снова посылать его в путешествие на воды, в Силезию. Средства для поездки снова достали друзья Белинского, главным образом, Боткин, и Белинский провел за границею летние месяцы 1847 г. Из Силезии Белинский проехал в Париж, где виделся с Бакуниным, Герценом и другими своими петербургскими друзьями. Заграничное лечение не помогло ему, и он вернулся осенью в Петербург еще более больным, чем уехал за границу; по его собственному выражению, он «беспрестанно умирал». Но и такое состояние не помешало Белинскому дать в 1847 — 48 годах целый ряд замечательных статей, достойно завершивших его литературную и критическую деятельность. В «Современнике» 1847 г. им написаны большие статьи о воспоминаниях Булгарина, о жизни и сочинениях Кольцова; дано обозрение русской литературы за 1846 год. В этом же 1847 г. Белинским было написано статья-письмо, которое Герцен справедливо считал завещанием Белинского. Это было знаменитое письмо Гоголю по поводу его книги «Выбранные места из переписки с друзьями», — письмо, долгое время, остававшееся недоступным для печати, но разошедшееся в тысячах списков по всей России; даже враги Белинского, славянофилы, видели в этом письме «исторический акт», «манифест» западничества. Основной мыслью книги Гоголя была та, что бороться с общественными и социально-политическими несовершенствованиями можно и нужно только путем личного религиозного совершенствования. Эта проповедь личного совершенствования, как пути к решению общественных вопросов, была не только совсем чужда, но даже и враждебна взглядам Белинского, настолько враждебна, что спорить с этим общим принципом он не мог и не считал нужным, а сосредоточил свои удары на частных применениях этого принципа. Это замечательное по силе письмо Белинский написал Гоголю из Зальцбрунна, написал резко и энергично, не связанный никакими цензурными путями и, не опасаясь перлюстрации письма. Вследствие этого письмо осталось «нецензурным» в России до 1905 г.; но эта самая свобода от всяких цензурных пут позволила Белинскому написать это письмо с такою искренностью и силою, с какими он не имел возможности написать, ни одну из своих статей. В других статьях того же 1847 г. Белинский продолжал свою борьбу со славянофильством, а также отстаивал русскую натуральную школу, в реализме которой он видел противовес романтизму славянофильства. В последней своей статье «Взгляд на русскую литературу 1847 г.» Белинский посвятил все свое внимание этому вопросу, снова возвращаясь к разработке проблемы об «искусстве», о его различии с «беллетристикой», служебное значение которой Белинский теперь очень ценил. В этой же статье Белинскому пришлось отметить крупный возникающий талант Гончарова в его только что появившейся «Обыкновенной истории» и разобрать критически целый ряд произведений Герцена, Тургенева, Григоровича, Достоевского, в которых он видел продолжателей Гоголя и представителей натуральной школы в русской беллетристике. Начав свою литературную деятельность с отрицания преемственности русской литературы, Белинский, как мы видели, подошел к идее о ее преемственности и проявлении ее, как сознания русского народа и русского общества. К концу своей жизни Белинский разочаровался в утопическом социализме, разочаровался в своей былой вере в возможность самоосвобождения народа, перешел к признанию исключительной роли личности в этом освобождении, но не успел развить этих своих новых взглядов, часть которых вскоре после этого развил в своих блестящих статьях и письмах Герцен. 26 мая 1848 г. Белинский умер. Он умер «вовремя», как говорил потом об этом Грановский, потому что в руки николаевских жандармов вскоре попало распространенное во многих списках его письмо к Гоголю, за одно чтение которого, между прочим, был приговорен к смертной казни Достоевский, один из членов кружка петрашевцев. В 1849 г. управляющий III отделением канцелярии Его Величества (нынешний департамент полиции) Дубельт «яростно сожалел» о смерти Белинского, как об этом передает Кавелин; «мы бы его сгноили в крепости» — таковы были слова Дубельта. Но смерть избавила Белинского от этого испытания. Значение Белинского громадно не только в истории русской литературы, но и в истории русской общественной мысли. Он был первым основателем истории новейшей послепетровской литературы; он был гениальным критиком, чутко улавливавшим малейшие проблески таланта в разбираемом авторе, но в то же время чутко показывавшим и слабые стороны писателей, которые до того считались «классическими». В области развития русской мысли Белинский совершил громадную работу за целые поколения; он и его друзья пережили в русской литературе громадную эпоху влияния немецкой философии, перешли к «социальности» и от нее к социализму, родоначальниками которого на русской почве являются именно Белинский и Герцен. Те мысли и положения, которые Белинский развивал в 30 — 40-х годах, разрабатывались и разрабатываются после него вот уже много десятков лет целыми группами представителей русской интеллигенции. И недаром «отцом русской интеллигенции» называют именно Белинского. В подготовке мероприятий рекомендуем использовать нижеприведенную литературу: Белинский, В.Г. Избранные статьи / В. Г. Белинский. – М.: Дет. лит., 1978. – 223 с.: ил. – (Школьная библиотека). Белинский, В. Г. Взгляд на русскую литературу / В. Г. Белинский. – М.: Современник, 1982. – 606 с.: ил. – (Библиотека «Любителям русской словесности»). Белинский, В. Г. Современные заметки / В. Г. Белинский. – М.: Сов. Россия, 1983. – 395 с. – (Библиотека русской художественной публицистики). Белинский, В. Г. О детской литературе / В. Г. Белинский, Н. Г. Чернышевский, Н. А.Добролюбов. – 2-е изд., перераб. и доп. – М.: Дет. лит., 1983. – 430 с. Белинский, В. Г. Статьи о Пушкине, Лермонтове, Гоголе / В. Г. Белинский. – М.: Просвещение, 1983. – 272 с. – (Школьная библиотека). Белинский, В. Г. Сочинения Александра Пушкина / В. Г. Белинский. – М.: Сов. Россия, 1984. – 94 с. Белинский, В. Г. О русских классиках / В. Г. Белинский. – М.: Худож. лит., 1979. – 525 с. – (Школьная библиотека). Белинский, В. Г. Избранное / В. Г. Белинский. – М.: Моск. рабочий, 1954. – 552 с. Белинский, В. Г. О театре: очерки / В. Г. Белинский. – М.: Дет. лит., 1982. – 94 с.: ил. – (В мире прекрасного). Белинский, В. Г. О классиках русской литературы / В. Г. Белинский. – М.; Л.: Просвещение, 1950. – 360 с. Белинский, В. Г. Статьи и рецензии / В. Г. Белинский.– М.: Московский рабочий, 1971.– 464с.– (Школьная библиотека). Белинский, В. Г. Статьи о классиках / В. Г. Белинский. – М.: Худож. лит., 1970. – 607 с. Литература о жизни и творчестве В. Г. Белинского Живые страницы: Пушкин, Гоголь, Лермонтов; Белинский: в воспоминаниях, письмах, дневниках, автобиографических произведениях и документах. – М.: Дет. лит., 1979. – 543 с.: ил. Славин, Л. И. Неистовый: повесть о Виссарионе Белинском. – М.: Политиздат, 1973. – 479 с.: ил. – (Пламенные революционеры). Соловьев, Г. А. Эстетические идеи молодого Белинского / Г. А. Соловьев. – М.: Худож. лит., 1986. – 351 с. Егоров, Б. Ф. Литературно-критическая деятельность В. Г. Белинского: пособие для учителя. – М.: Просвещение, 1982. – 175 с. В. Г. Белинский в воспоминаниях современников. – М.: Худож. лит., 1977. – 733 с. – (Серия литературных мемуаров). Кантемир; Белинский; Добролюбов; Писарев; Гончаров: биографические повествования/ сост. Н. Ф. Болдырева. – Челябинск: Урал LTD, 1997. – 563 с.: ил. – (Жизнь замечательных людей). Мастер литературной критики (к 200-летию со дня рождения В. Г. Белинского): методико-библиографическое пособие / отдел методической и библиографической работы, правовой информации и информационных технологий; Абинская библиотека; материал обобщ. Е. В. Калюжная. – Абинск, 2011. – 18 с. Данное пособие адресовано библиотечным работникам для оказания им методической помощи при подготовке мероприятий, освещающих жизнь и творчество В. Г. Белинского.

Творческая работа Мастер литературной критики На орбите женщина космонавт Знакомьтесь Гагарин Забота о детях — главный закон Горячая десятка Календарь знаменательных и памятных дат 2011 Вы и ваши налоги И вечная любовь звучит в душе Как покорить олимпийские вершины Великий подвиг на Волге В осажденном Ленинграде В библиотеку за здоровьем В горах мое сердце Хозяйство личное — забота общая Имя России — Екатерина Великая Дни воинской славы России В библиотеку муниципального служащего Календарь экологических дат Календарь знаменательных и памятных дат 2010 Великая Отечественная война в литературе «Я вновь умру, и я воскресну вновь. . Калейдоскоп профессий разных Мир профессии 1 Мир профессии 2 Мир профессии 3 «Нелегкое право выбора» «Чтение на ночь» Певец донской земли Все о вредных привычках

Ответы на вопрос «42. В.Г.Белинский как критик и историк русской …»

Виссарион Григорьевич Белинский (30 мая (11 июня) 1811 – 26 мая (7 июня) 1848) — литературный и театральный критик, историк и теоретик литературы и искусства, публицист.
В Белинском замечательно сочетался теоретик литературы, её историк  и критик. В статьях «Разделение поэзии на роды и виды», «Идея искусства», «Общее значение слова литература» и других он развивал важнейшие положения научной эстетики — принцип содержательности формы, теорию жанров как специфических форм отражения жизни и т. д.
Журнально-публицистическая деятельность Виссариона Григорьевича Белинского была многоплановой и явилась значительным вкладом в историю отечественной журналистики. Он был непревзойденным публицистом, умевшим под покровом литературной критики, в условиях жестокой цензуры поставить на обсуждение самые острые, злободневные проблемы общественного развития. Его обзоры литературы стали не только теоретическим исследованием литературного процесса, они фиксировали и направляли отечественную общественную мысль, а благодаря глубокому философскому обоснованию образовали и воспитали целое поколение русской интеллигенции. В.Г. Белинскому принадлежит также огромная заслуга в теоретическом осмыслении задач и роли журналистики в обществе.
Литературно-критические статьи, рецензии и обзоры литературы составляют самую большую часть наследия Белинского. Как литературный критик Белинский выдвинул и обосновал теорию реализма, на много лет вперед определив пути развития отечественной литературы. Его статьи-монографии о творчестве А. С. Пушкина, Н.В. Гоголя, А.С. Грибоедова, М.Ю. Лермонтова содержали ряд новых эстетических принципов и положений, ставших ключевыми при оценке литературного произведения, — народность, соответствие действительности, верность характеру героя, современность. Художественная точка зрения всегда сочеталась у него с исторической и социальной.
Появление цикла из 11 статей, посвященных А. Пушкину, – явление знаковое. Впервые в русской критике исследовался творческий путь писателя в его идейно-тематическом богатстве, жанровом многообразии, с позиции системы образов и типов, средств художественной выразительности, языка, мирового значения художника слова. Белинский проследил логику, диалектику, динамику творческого «взросления» Пушкина, показал его новаторство, опору на традиции предшествующей мировой литературы. При этом в поле зрения критика находились философская, эстетическая, просветительская, психологическая составляющие творчества классика, что доказывало мастерство владения словом Пушкиным.
По мнению Белинского, один из ведущих критериев, на основании которых литературная критика оценивает произведения, — народность. Только четыре писателя, считает Белинский, умеют чувствовать «дух народа» и отразить его в своих произведениях — Крылов, Державин, Пушкин и Грибоедов.
Второй важный критерий — современность, умение откликнуться на запросы времени. «В эпоху жизни, в эпоху борьбы и столкновения мыслей и мнений» нельзя, по мнению критика, оставаться равнодушным и нейтральным. Анализируя практику ведущих журналов того времени — «Вестника Европы» и «Московского вестника», Белинский видит их главный недостаток в том, что они были лишены «чувства современности», не умели определить свои позиции, чуждались полемики. Журнал «Вестник Европы», писал он, «убило время». Причиной этого послужила позиция издания: «он всегда оставался одним и тем же», не обладал «тактом современности».
C 1847 года Белинский начинает сотрудничать в обновленном журнале «Современник», где публикует два известных труда: «Взгляд на русскую литературу 1846 года», «Взгляд на русскую литературу 1847 года». В этот период методология Белинского, его эстетические, критические взгляды подверглись серьезным изменениям. Основной акцент критик делает на сближении литературы с реальной действительностью, видит в этом особую заслугу и роль писателей «натуральной школы». Известно, что критик достаточно рано расстался с романтическими иллюзиями и перешел на позиции реализма.
Развитие литературных взглядов Виссариона Григорьевича Белинского протекало сложным путем. Однако при всех своих поворотах и изменениях в убеждениях Белинский сохранил в течение всего своего развития некоторые руководящие идеи, определявшие смысл его литературной деятельности. Это, прежде всего, мысль о народности литературы. Идея народности, носившая у романтиков весьма отвлеченный характер, становится у Белинского неизмеримо более конкретной, тесно связанной с реализмом — правдивым, объективным отражением жизни.
Не вызывает сомнений выдающийся вклад В.Г. Белинского в развитие литературной критики. Именно благодаря его деятельности не только творческая личность, но и читатель осознали важность и значимость критического анализа художественных произведений, осмысления текста как целостной системы в ее проблемно-тематическом, жанрово-стилевом пространстве.
Литературоведы справедливо называют подход Белинского к искусству «универсальным». Критику удалось проанализировать отдельные произведения, творчество писателей русской и мировой литературы в их тематическом разнообразии, с позиции жанровой природы, средств и приемов художественной выразительности.
Белинский экспериментирует в жанровом формате критической статьи, создавая такие ее разновидности, как критический портрет, обзор, критико-публицистическую статью, монографию, рецензию, цикл статей и пр. Он дает профессионально глубокую характеристику универсальным художественным системам (классицизм, романтизм, реализм), ищет и находит исключительное, единичное и типическое, принципиально важные категории в анализе и оценке художественного образа, литературного героя. Он отмечает заслуги писателей, их творческие успехи и не скрывает их промахов, погрешностей, что становится подлинной школой для художников слова. Он умеет признавать собственные ошибки и заблуждения, стремясь к предельной объективности в оценке художественного произведения и его создателя.  
Литературно-критическая деятельность В. Белинского – подлинная школа для современных исследователей литературы, для критиков.

 

В.Г. Белинский в восприятии символистской и религиозно- философской критики Серебряного века

V.G. Belinsky in the Perception of Symbolism and Religious-Philosophical Criticism of the Silver Age

 

К 200-летию со дня рождения В.Г. Белинского

 

Крылов Вячеслав Николаевич
доктор филологических наук, профессор кафедры истории русской литературы Института филологии и искусств Казанского (Приволжского) федерального университета, [email protected]

Vyacheslav N. Krylov
Doctor of Philology, Professor at the chair of Russian literature history, Institute of philology and arts, Kazan Federal University, [email protected]

 

Аннотация
В статье рассмотрены некоторые аспекты литературно-критического восприятия Белинского представителями символистской и религиозно-философской критики, исследуется соотнесенность его наследия с проблемами критики начала XX в. Анализ проведен с привлечением новых материалов журнальной и газетной критики, публицистики и учебно-методических дискуссий.

Ключевые слова: В.Г. Белинский, русская критика конца XIX – начала XX вв., кризис.

Abstracts
The article analyzes some aspects of the literary-critical perceptions of Belinsky by representatives of symbolist and religious-philosophical criticism. The author examines the correlation between Belinsky’s heritage with the problems of criticism of the beginning of the XXth century. The analysis is undertaken using new materials from journal and newspaper criticism, opinion journalism, educational and methodical discussions.

Key words: V.G. Belinsky, Russian criticism of the end XIXth – the beginning of the XXth century, сrisis.

 

Юбилейную статью 1911 г. о В.Г. Белинском В.В. Розанов начал с размышления о возможном в 2011 г. праздновании 200-летия рождения критика: «Двухсотлетие рождения Белинского если и будет когда-нибудь праздноваться, то уже с таким ощущением археологичности, старины, чего-то “быльем поросшего” и всеми забытого, что жутко и представить себе; итак наступает последний день, когда Россия даст Белинскому живую оценку, живое воспоминание. ..»¹.

Применительно к фигуре любого критика в этом прогнозе нет ничего удивительного: критике не дано, как высокой литературе, жить в веках, становясь уделом специалистов и редких пытливых читателей. Но имя Белинского принадлежит к немногим исключениям из пантеона русской критики, на протяжении всей второй половины XIX в. вопрос о Белинском был постоянным предметом острых споров, идейно-эстетической борьбы, возбуждая и восхищение, и раздражение, и противостояние сторон. Как отмечал А.В. Дружинин в отклике на появление Сочинений Белинского в 1859 г., «уже никому не навязывается обожание каждой мысли Белинского, уже честных литераторов не зовут ренегатами за малейшее уклонение от прежних его приговоров, уже всякий может во многом расходиться с идеями последних годов Белинского и все-таки горячо сочувствовать всей его деятельности»². Не случайно на разных этапах культурно-исторического развития современники говорили о том, что время объективной оценки Белинского еще впереди (И. А. Гончаров в «Заметках о личности Белинского» в 1881 г., А.А. Блок в 1921 г.). Так или иначе, но в широком литературном сознании уже с 1860-х гг. Белинский становится символической фигурой, поскольку он не просто создал ряд глубоких работ о русской литературе, но и сформировал устойчивую модель отношений между художественным творчеством и публикой. В этой модели фигура критика становится ключевой, определяющей восприятие публикой художественного явления. Для некоторых имя Белинского метонимически заменяло саму русскую критику.

В советское время решающим фактором в оценке творчества критика оказался идеологический критерий. Белинского воспринимали не столько как талантливого литературного критика, сколько как революционно-демократического идеолога и пропагандиста (был сформирован миф о Белинском). «Миф о Белинском, созданный в сталинскую эпоху, оказал тормозящее влияние на изучение русской демократической мысли. Закрепившись в обывательском сознании через школьные учебники, популярную литературу, он до сегодняшнего дня отвращает интерес общества от творчества Белинского, вызывая ассоциации с чем-то плоско-прямолинейным, с псевдореволюционной фразой и идеологией авторитаризма»³. Естественно, что в современном литературоведении такая однозначность и тенденциозность вызывают неприятие. Неприятие предвзятых трактовок Белинского порой перерастает в предвзятое отношение историков литературы к самому Белинскому.

Сейчас мы приблизились к двухвековой годовщине В.Г. Белинского. В этой связи актуально обращение к оценке личности и творчества зачинателя русской критики эпохой Cеребряного века, для которой характерен взлет критического творчества и острейшие споры о критике вообще (а многие постсоветские выступления «против» Белинского выглядят бледными копиями конца XIX – начала XX вв.). В статье рассматривается литературно-критическая рецепция Белинского: взгляд на него как на литературного критика, соотнесенность принципов критики Белинского с проблемами критики начала XX в., использование и интерпретация его идей представителями различных течений критики. В аспекте рецепции классического литературного наследия Cеребряный век русской культуры уникален. В это время по-новому были прочитаны не только писатели, но и критики, было восстановлено значение таких фигур русской критики, как А.В. Дружинин, А.А. Григорьев, В.Н. Майков, Н.Н. Страхов. Конец XIX – начало XX вв. – время существенного переосмысления критики ушедшего столетия, ее ведущих имен, конкретных интерпретаций и оценок. В 1893 г. М.О. Меньшиков констатировал: «На русскую критику в последнее время сыплются громы, – к счастью, лишенные молний. Критику старую – Белинского и его преемников – стараются уничтожить новейшие критики, молодые обскуранты и декаденты»⁴.

Для уяснения особенностей восприятия Белинского в данную эпоху необходимо учесть, что к концу XIX в. появилась первая документальная биография Белинского (труд А.Н. Пыпина «Белинский, его жизнь и переписка» в двух томах⁵), опубликованы его переписка, историко-литературные работы ⁶, Сочинения в четырех томах (1896), первые массовые издания его сочинений ⁷. При этом показательно, что творчество Белинского оставалось вне гимназических курсов, хотя еще в 1860-е гг. были попытки включения в учебные программы его критических работ. Вместе с тем степень известности Белинского в среде юношества была велика. Вот мемуарное признание В.В. Розанова: «Он был друг, великий и прекрасный, наших гимназических дней; у других – студенческих; но вообще – друг поры учения, самого впечатлительного возраста, первых убеждений. Со всем этим он неразделимо, кровно сросся. Нет ни одного теперь из образованных русских людей, в крови и мозгу которого не было бы частицы “Белинского”, как чего-то пережитого горячо и страстно, благоговейно и восторженно. Да извинит читатель примеры: мне сейчас 55 лет, но хранится у меня, и по временам я взглядываю на нее, тетрадочка гимназиста 3 класса, где я, без буквы “Ђ”, переписал его “Литературные мечтания”: слог его, мысли, пафос, этот летучий язык, обернувшийся около стойких предметов и поваливший их, очаровал, обворожил меня, “начинающего читать серьезно” мальчика»⁸.

Приведем и такой факт востребованности Белинского. В связи с гоголевскими торжествами 1909 г. произносились юбилейные речи, проводились конкурсы на лучшие сочинения в гимназиях, кадетских корпусах. Как, например, в Симбирске, где учащиеся кадетского корпуса выступали с сочинениями (этой чести были удостоены лучшие). Сочинение-речь «Гоголь как писатель-реалист», прочитанное кадетом 7 класса Кастрицыным, содержит большой «кусок» о «Старосветских помещиках»: «Возьмите его “Старосветских помещиков”. Здесь не более, как две пародии на человеческое существо; забота их жизни, это – забота о пище. Но как сама по себе ни ничтожна картина повседневной жизни этой мирной четы, как ни отталкивает нас пошлостью и уродливостью своей животной жизни, мы невольно чувствуем симпатию к этим людям…»⁹. Трудно не узнать в этом рассуждении почти буквальное воспроизведение известной статьи Белинского «О русской повести и повестях г. Гоголя». «Но почему? Да потому, что Гоголь со свойственной всем великим писателям проницательностью подметил человеческую черту в жизни старосветских помещиков: их взаимная любовь и привязанность основана на привычке…»¹⁰ (из сочинения кадета). «Отчего это? Оттого, что это очень просто и, следовательно, очень верно, оттого, что автор нашел поэзию и в этой пошлой и нелепой жизни, нашел человеческое чувство, двигавшее и оживлявшее его героев: это чувство – привычка»¹¹.

Осмысление личности и деятельности В.Г. Белинского на рубеже XIX-XX вв. обусловлено такими факторами, как пересмотр «наследства», борьба с позитивизмом, кризисные тенденции в развитии литературной критики («упадок» публицистической критики и зарождение «новой» критики). Новая интерпретация русской литературы XIX в., предпринятая символистами, побуждала «вспомнить» Белинского, соотнести собственные критерии с принципами Белинского.

Белинскому отводится центральное место в дискуссиях начала века о судьбах русской критики (А.Л. Волынский, В.В. Розанов, Ю.И. Айхенвальд). Наибольший всплеск критических выступлений приходится на конец 1890-х и 1910-е гг. (в связи с двумя юбилейными датами – 50-летием со дня смерти и 100-летием со дня рождения). Вышли в свет специальные сборники «Памяти В.Г. Белинского» (1898), «Альбом выставки, устроенной Обществом любителей российской словесности в память Виссариона Григорьевича Белинского 8–12 апреля 1898 г.» (1898), «В.Г. Белинский и чествование его памяти» Б. Глинского (1898).

В многочисленных высказываниях того времени, относящихся к состоянию критики, определяемому как безрадостное, постоянно возникало имя Белинского. Продолжается тенденция, проявившаяся уже на этапе 1850–1860-х гг.¹², состоящая в убеждении, что новое поколение критиков не может так воздействовать на читателей, как Белинский.

Е.А. Колтоновская в юбилейной статье «Критик-идеалист» писала: «Критиков у нас много, в роли критиков выступают чуть ли не все владеющие пером. И поэтому критики нет… Нет критики, пользующейся влиянием и авторитетом. В наше переходное время трудно и представить ту высоту, ту степень влияния, каким он пользовался и среди читателей, и среди авторов художественных произведений»¹³. Эта же мысль есть в статье З.Н. Гиппиус «Разочарования и предчувствия»: «Я не поклонник старых времен; не вздыхаю о кончине Белинского, Писарева и Добролюбова и не желал бы их воскресения. Однако, думаю, что “кто-то”, на них похожий, но способный на равное с ними влияние, должен сидеть на пустом литературном стуле»¹⁴.

В статье «Журнальная беллетристика» З. Гиппиус, говоря о слабости литературной критики, опять вспоминает Белинского: «Может быть, не оттого нет Белинских, что нет Гоголя, а обратно. Критика не создает, конечно, писателей, но она часто им помогает»¹⁵. Те же мысли неоднократно звучали и в статьях К. Чуковского. Имя Белинского стало использоваться в сатире начала XX в. для нарицательного обозначения тех критиков, кто только пытался брать на себя роль профессионального критика. Так, после появления статьи К. Чуковского «Современные Ювеналы» С. Черный создает стихотворение «Корней Белинский» (вошло в книгу «Сатиры»), в котором язвительно высмеяны критический метод Чуковского, особенности стиля его статей, своеобразие броских заглавий.

В связи с приведенными суждениями З. Гиппиус любопытно отношение к Белинскому модернистских кругов.

В автобиографии А. Белого есть такое признание, относящееся к 1896-1897 гг.: «Странно совмещаю я одновременное чтение Рескина и Белинского»¹⁶. Эти высказывания нужно расценивать как весьма характерные для символистов. Речь идет о причудливом сочетании национальных и западноевропейских критических традиций.

С гимназических лет будущие поэты-символисты были приобщены к «памяти» русской критики, ставшей весомой составной частью их культурного опыта.

Отношение символистов к Белинскому на стадии зрелого самоопределения нельзя определить однозначно. Оно зависело от принадлежности к той или иной ветви символистского миропонимания, эволюции движения, внутрисимволистских разногласий.

Их привлекала деятельность Белинского первого и второго этапов творчества, когда тот руководствовался законами эстетики и приучал читателя предъявлять к произведению эстетические критерии, эстетический радикализм позднего Белинского, ведущий к сближению критики с публицистикой, был далек от воззрений символистов на задачи критики. В статье «Пушкин» (1896) Д.С. Мережковский говорил о «первородном грехе русской критики – ее культурной неотзывчивости»; начиная с 1860-х гг., полагал он, начинается упадок художественного вкуса, эстетического и философского образования, вызванный «проповедью утилитарного и тенденциозного искусства, проповедью таких критиков, как Добролюбов, Чернышевский, Писарев»¹⁷. Заметим, что имени Белинского в этом ряду нет. В Белинском ценится критик-художник. Поэтому он назван в ряду лучших образцов «субъективно-художественной» критики вместе с Ап. Григорьевым, Страховым, Пушкиным, Тургеневым, Гончаровым, Достоевским. Вся же остальная критика, по логике Мережковского, – «противохудожественная» и «противонаучная». Белинский воспринимается как основатель принципов художественной критики.

В метакритических высказываниях звучит убеждение в том, что «необходимо восстановление художественной критики, безжалостно попранной в ее правах критикой публицистической с тех пор как умолк голос родоначальника нашей национальной критики – Белинского»¹⁸. Поэтому имя Белинского используется как аргумент в борьбе с критикой публицистической. При этом критика Белинского не рассматривается в ее связях с публицистическими традициями 1860–1870-х гг., а скорее изолируется от них.

Тот же аспект в Белинском будут выделять К.Д. Бальмонт и И.Ф. Анненский. Бальмонт в обзоре русской литературы 1900 г. для английского журнала Athenaеum, откликаясь на выход Полного собрания сочинений В.Г. Белинского в 12 томах под редакцией С.А. Венгерова, подчеркнет: «Художник и вместе с тем критик, он является лучшим (и действительно единственно хорошим) русским критиком, поскольку его последователи не сумели усвоить ни одного из его достоинств»¹⁹ [курсив наш. – В.К.].

Размышляя о роли критики в понимании произведения и в судьбе писателя, М.А. Волошин приводил в пример именно Белинского: «“Да понимаете ли Вы сами, что Вы написали?” – кричал Белинский молодому Достоевскому, прочтя рукопись “Бедных людей”. И Белинский был прав: он понимал в “Бедных людях” то, что не понимал еще в них автор. Белинский уже провидел в них “Достоевского”, а сам Достоевский еще ничего не знал о том, что ему суждено»²⁰.

Как видим, символисты выделяли в Белинском близкие им принципы художественной критики. Белинский, отмечал исследователь его мастерства М.Я. Поляков, рассматривал критику как художественный жанр. В своей деятельности он пришел к четкому убеждению «не только в тесной связи критики с искусством, но и в прямой принадлежности ее к художественной, а не научной литературе. Как и художник, критик обладает страстною и восприимчивою душою, остротою зрения и мысли, эмоциональною возбудимостью и обостренным чувством формы»²¹. С этим связана и защита Белинским субъективного начала в критике, что вовсе не означало отказа от объективно-научного подхода к литературе. Эту особенность чутко уловили многие символисты. Они подписались бы под словами Белинского: «Приступая к изучению поэта, прежде всего должно уловить, в многообразии и разнообразии его произведений, тайну его личности, т. е. те особенности его духа, которые принадлежат только ему одному»²². «Поэзия критической мысли», традиция критики как экзегезы (толкования), неразрывная связь идейно-философского с художественно-истолковательским началом – все это сближало символистскую критику с Белинским и делало ее в этом отношении продолжением его традиции. Такие черты поэтики Белинского, как использование автобиографических элементов, личного опыта, наблюдений и заметок, интимно-личных тем, воспоминаний, делает его критику непосредственным истоком критических выступлений И. Анненского, М. Волошина, К. Бальмонта, А. Белого, А. Блока.

Однако это не означало приятия «всего» Белинского. Символисты выражали несогласие с «промахами» Белинского, особенно последнего периода. В их статьях содержится полемика с «Письмом к Гоголю», с оценкой Баратынского.

Признание «грехов» наиболее подчеркнуто выражено в высказываниях А. Блока. В статье «Судьба Аполлона Григорьева» он назовет Белинского «белым генералом русской интеллигенции»²³. Вся статья Блока «Судьба Аполлона Григорьева» построена так, чтобы «умалить одного критика 40-х гг., “шумного” Белинского и возвеличить другого, забытого “замечательного русского поэта и мыслителя сороковых годов” – Григорьева. Григорьев взят и канонизирован в пику Белинскому, Чернышевскому и “присным”»²⁴. Явно имея в виду Белинского, Блок набрасывается на власть критика: «Власть “критика”? Право надменно судить великих русских художников с точки зрения эстетических канонов немецких профессоров, или с точки зрения “прогрессивной политики и общественности”?»²⁵.

Самым важным моментом упорной вражды Блока к Белинскому А. Цинговатов видел в том, что «Блок не приемлет Белинского, ибо видит в нем прежде всего “выскочку”, “фанфарона”, первого вестника гибели этой великолепной старо-дворянской культуры и первого глашатая новой вульгарно-буржуазной, разночинно-демократической»²⁶. Усиливавшаяся тенденция снижения образа Белинского и признание его виновности привела к поискам новых идеалов русской критики. Не принимая «старозаветного иррелигиозного радикализма времен Белинского и шестидесятых годов» (В. Иванов), новое поколение отказывается видеть в нем идеал критики²⁷. Для В.В. Розанова, полагавшего заслугу Белинского в выявлении эстетического достоинства литературных произведений, будущее виделось в развитии традиций А. Григорьева и Н. Страхова. Критике Белинского противопоставлена позиция литературно-философская, попытки соединить философскую мысль с идеалами религии. Для А. Белого периода написания теоретических статей, вошедших в книгу «Символизм», – «пример Белинского не норма для критиков», филологически-ориентированным критикам нужен не «общественный» темперамент, а «научный»²⁸.

Однако, как это ни парадоксально, в среде модернистов эта обличительная линия Белинского не возобладала. Характерно, что З. Гиппиус, требуя от Блока человеческого выбора в истории, «защищает» Белинского от нападок Блока. Белинский, в ее понимании, «благоговел перед Пушкиным», «искусство, поэзия потрясали неистового Виссариона до боли», но только «попутно стоял и на стороне знаменитых “сапог” против “Шекспира”». Чтобы понять Белинского, полагала она, нужно читать не столько журнальные статьи, сколько его переписку, особенно с М. Бакуниным ²⁹. А Д.В. Философов считал «презрительное отношение» к Белинскому, проявившееся в статьях В. Иванова, проявлением дурного вкуса³⁰.

Традиция Белинского была особенно актуальной для Д.С. Мережковского. В книге «Гоголь и черт» в связи с рассмотрением «Выбранных мест из переписки с друзьями» возникает имя Белинского. Несмотря на «первобытное полуазиатское варварство тогдашней русской полемики», у Мережковского звучит «оправдание» Белинского. В «Письме к Гоголю» Белинского Мережковский видит «какую-то страшную человеческую правду, искренность», которую Гоголь, «кажется», «смутно и болезненно почувствовал»³¹. «Защита» Белинского от Достоевского есть и в «Грядущем Хаме». В публичной лекции «Завет Белинского. Религиозность и общественность русской интеллигенции» (1915) Мережковский, пытаясь поставить Белинского в круг предшественников религиозных мыслителей начала XX в. , видит в его художественных «промахах» «христианское “умерщвление плоти”», монашество»³².

На эпоху Cеребряного века, как мы полагаем, приходится первая попытка расширенной мифологизации идей и личности Белинского представителями различных слоев публики. Историк русской литературы П.Н. Сакулин по этому поводу заметил: «Белинский – не миф, не легенда, а подлинный и огромный факт русской действительности. Его тень витает не только в классах нашей школы, над тетрадями ученических сочинений: он не только “патрон учителей русской словесности”: его дух реет над всей русской литературой, он – патрон всей русской интеллигенции. Его место давно уже определено нелицеприятным судом истории: его имя – свято. Давно уже Белинский находится за чертой досягаемости…»³³. И это чрезвычайно характерно для Серебряного века.

Споры о Белинском в конце XIX – начале XX вв. были продолжением дискуссий, мнений, высказанных во второй половине XIX в. Ф.М. Достоевским, Н.Н. Страховым, А. А. Григорьевым, Ю.Н. Говорухой-Отроком. Но восприятие Белинского в эпоху Серебряного века оказывается тесно связанным с острыми спорами о задачах и судьбах русской критики. Несмотря на высокий уровень новой критики, в дискуссиях постоянно звучит мотив кризисного состояния. Для тех, кто стоял за единство эстетических и публицистических начал, за важность нравственной позиции критика, наследие Белинского представало как недосягаемый образец, невозможный в современную эпоху. Образ Белинского возвышался и в выступлениях против засилья массовой, фельетонной («городской») критики. Для тех же, кто отстаивал сциентистскую природу критики, Белинский считался устаревшим, отражением раннего этапа русской критики, другом «поры учения», гимназических, студенческих дней (В.В. Розанов). Но именно на рубеже XIX-XX вв. стал ощущаться своеобразный универсум Белинского в совмещении эстетического и публицистического подхода к литературе. Общность в подходе к Белинскому состояла в признании непревзойденного влияния его на публику, «волнующего и возбудительного значения» (В. В. Розанов) и острого осознания, что в современную эпоху критик уже не может стать таким «властителем дум». Вместе с тем именно Cеребряный век стал временем официального признания Белинского. На него наводится хрестоматийный глянец, он входит в школьные программы. Освоение наследия Белинского сопровождалось и искажением его сути, когда отдельные факты выдавались за целое, высказывания критика вырывались из контекста (как, собственно, часто и создаются литературоведческие мифы).

Свободное от внешнего идеологического давления восприятие Белинского в Cеребряном веке затем сменилось вульгарно-классовой интерпретацией его наследия в советскую эпоху.

 

---

1. Розанов В.В. О писательстве и писателях. М., 1995. С. 501.
2. Дружинин А.В. Прекрасное и вечное. М., 1988. С. 462.
3. См.: Тихонова Е.Ю. Русские мыслители о В.Г. Белинском (вторая половина XIX – первая половина XX в.). М., 2009. С. 252.
4. Меньшиков М.О. О писательстве. СПб, 1898. С. 230.
5. Многие потом опирались именно на этот труд, написанный с позиций либерального просветителя-позитивиста. Г.В. Плеханов признавался, что в серии статей о Белинском заимствовал из Пыпина «большинство данных, относящихся к истории умственного развития Белинского» (Плеханов Г.В. Эстетика и социология искусства. М., 1978. Т. 2. С. 26).
6. Идея «великого сердца», выдвинутая впервые С.А. Венгеровым в «Очерках по истории русской литературы» (впервые: Русское богатство. 1898. № 3. С. 151–185; № 4. С. 125–160; № 5. С. 204–227), была развита в статьях В.В. Розанова, Н.А. Бердяева, Е.А. Колтоновской.
7. Виссарион Григорьевич Белинский об А.С. Пушкине: сб. статей. М., 1899.
8. Розанов В.В. Указ. соч. С. 501.
9. Празднование столетия со дня рождения Н.В. Гоголя в Симбирском кадетском корпусе 20 марта 1909 г. Симбирск, 1909. С. 9.
10. Там же.
11. Белинский В.Г. Взгляд на русскую литературу. М., 1988. С. 147.
12. Тихонова Е.Ю. Указ. соч. С. 21-22.
13. Колтоновская Е.А. Критические этюды. СПб, 1912. С. 109.
14. Гиппиус З.Н. Собр. соч. М., 2003. Т. 7. С. 369.
15. Там же. С. 455.
16. Новое литературное обозрение. 1994. № 9. С. 86.
17. Мережковский Д.С. Эстетика и критика: в 2 т. М.; Харьков, 1994. Т. 1. С. 458.
18. Викторов П.П. Очерки эволюции нашей художественной и публицистической критики в связи с переменами во взглядах на искусство в нашем обществе. М., 1901. С. III.
19. Ильев С.П. Годовые обзоры К.Д. Бальмонта // Серебряный век русской литературы. М., 1996. С. 127-128. Дополняет эту высокую оценку и факт участия Бальмонта в юбилейном литературном сборнике русских литераторов «Памяти Белинского» (М., 1899), где он опубликовал два стихотворения – «Мой друг…» и «Отцвели – о давно!». В критических статьях Бальмонта знаком традиции Белинского становится использование поэтической цитаты на правах безоговорочной «неприкосновенности» (Штейнгольд А.М. «Чужое слово» в критической статье. Ст. 1. Поэтическая цитата в статьях середины XIX в. // Лирическая и эпическая поэзия XIX века. Л., 1976. С. 104).
20. Волошин М.А. Проза 1900–1927 // Собр. соч. М., 2008. Т. 6. Кн. 2. С. 267-268.
21. Поляков М.Я. Поэзия критической мысли. О мастерстве Белинского и некоторых вопросах литературной теории. М., 1968. С. 33.
22. Белинский В.Г. Сочинения Александра Пушкина. М., 1985. С. 226.
23. Блок А.А. Собр. соч.: в 8 т. М., 1962. Т. 5. С. 488.
24. Цинговатов А. Белинский в сознании Блока // Венок Белинскому. Новые страницы Белинского, речи, исследования, материалы. М., 1924. С. 227.
25. Цит. по: Цинговатов А. Указ. соч. С. 225.
26. Там же. С. 234.
27. Южный М. Литературно-критический фельетон. «Легенда о великом инквизиторе» Ф.М. Достоевского В.В. Розанова // Гражданин. 1891. № 121. Май, 3. С. 4.
28. Белый А. Собр. соч. Символизм. Книга статей. М., 2010. С. 439.
29. Белый А. Указ соч. С. 463.
30. Философов Д.В. Критические статьи и заметки 1899–1916. М., 2010. С. 501.
31. Мережковский Д.С. В тихом омуте. М., 1991. С. 269.
32. Мережковский Д.С. Завет Белинского. Религиозность и общественность русской интеллигенции. Пг, 1915. С. 19.
33. Сакулин П.Н. Белинский – миф // Русские ведомости. 1913. № 228.

 

Литературно-критическая деятельность В.Г.Белинского. Ее периодизация. Московский период. Типологический анализ одной из статей данного периода

Литературно-критическая деятельность В.Г.Белинского. Ее периодизация. Московский период. Типологический анализ одной из статей данного периода. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт]. – URL: https://myfilology.ru//178/literaturno-kriticheskaya-deyatelnost-vgbelinskogo-ee-periodizacziya-moskovskij-period-tipologicheskij-analiz-odnoj-iz-statej-dannogo-perioda/ (дата обращения: 31.12.2021)

Литературно-критическая деятельность Белинского

Виссарион Григорьевич Белинский (1811-1848) был первым великим русским критиком. Он создал эстетическую программу реалистического направления. С середины 1830-х и почти на протяжении всех 1840-х годов он являлся главным идейным вдохновителем и организатором самого мощного литературного направления в России.

Все лучшие традиции предшествовавшей русской критики, а также опыт современной западноевропейской эстетической мысли использованы были Белинским. Он разработал последовательную эстетическую систему взглядов, историко-литературную концепцию, открыл и воспитал множество первостепенных талантов. Он ввел основные теоретические понятия и термины реалистической критики. Белинский придал критике журнальный, публицистический характер, превратил ее в орудие борьбы за революционно-демократические идеалы.

Его исходной позицией в области критики был реализм. Уже в первой своей оригинальной статье — «Литературные мечтания» (1834), которая справедливо считается началом русской классической критики, Белинский выступил как страстный глашатай критического реализма.

Деятельность Белинского наглядно разделяется на московский (1833-1839) и петербургский (1839-1848) периоды. По характеру философского обоснования Белинским своих взглядов эти периоды, конечно, с большой долей условности могут быть названы как «идеалистический» и «материалистический».
Если же рассматривать критическую деятельность Белинского с точки зрения участия его в журналах, которые он умел превращать в органы реалистического направления независимо от их прежней репутации, то можно выделить следующие четыре периода.

Московский период:

1)Свою деятельность Белинский начал в журнале «Телескоп» и литературном приложении к нему «Молва», издававшихся Надеждиным в Москве. Этот первый период, с «Литературных мечтаний» и до закрытия «Телескопа», охватывает 1834-1836 годы.

2) Следующий период журнальной деятельности Белинского, когда он стал во главе преобразованного «Московского наблюдателя» (1837-1839), был в области критики менее плодотворным, чем предыдущий. Но этот период очень важен с точки зрения философской эволюции Белинского: критик переживал так называемое примирение с российской действительностью.

Петербургский период:

3)С наибольшей силой деятельность Белинского развернулась в 40-е годы в Петербурге, когда он по приглашению Краевского встал во главе критического отдела журнала «Отечественные записки» (1839-1846) и «Литературных прибавлений к «Русскому инвалиду», переименованных с 1840 года в «Литературную газету». Взгляды Белинского нашли свое отражение в появившихся здесь обзорах русской литературы за 1840-1845 годы, в статьях «Речь о критике», «Герой нашего времени», «Стихотворения М. Лермонтова», «Сочинения Александра Пушкина», в полемических рецензиях по поводу «Мертвых душ» Гоголя и во множестве других. Белинский напечатал несколько сотен рецензий, в которых дал оценку новейшим явлениям русской литературы; он был также постоянным театральным обозревателем. Критик сделался центральной фигурой эпохи, общепризнанным вождем реалистического направления.

4) К 1847-1848 годам назрел у Белинского разрыв с давним другом В. П. Боткиным, начинавшим осуждать произведения «натуральной школы» с позиций теории «чистого искусства». В 1846 году Белинский порвал с «либералом» Краевским и ушел из «Отечественных записок», которым отдал столько сил. Все теснее Белинский сближался с Некрасовым, Герценом, Огаревым, молодыми писателями, шедшими вслед за Гоголем.

В  своей  творческой  практике   Белинский   неизменно   придерживался   определенных   принципов.   Основываясь   на конкретном   факте,   на  конкретном   литературном   явлении,   он   ни­когда  не останавливался на нем,  а  стремился осмыслить  частную литературную   проблему  в   широком   плане,   поставить  рецензируе­мую книгу в общее русло русской литературы, развернуть крити­ческую  задачу — в   эстетическую,   а   эстетическую — решить   с  точ­ки зрения  философских  и  общественных  проблем  своего   временя. Поэтому   большинство   статей   Белинского,   даже   в   тех   слу­чаях, когда  они посвящены  одному писателю или одному литера­турному  произведению,  далеко   выходит   за   пределы   сформулиро­ванной в заглавии темы.  Поэтому не  только трудно,  но  и  невоз­можно   разделить,   например,   литературную   критику   и   эстетику Белинского,   выделить   статьи   на   исторические,   философские   или политические  темы.

Анализ «О русской повести и повестях Гоголя» (1835), как характерной статьи раннего периода.

Впервые Белинский подробно анализирует творчество Гоголя в  1835 году в статье  «О .русской  повести  и  повестях  г.   Гоголя». Это одна из ранних работ Б. Здесь он еще весь  находится   во   власти   идеалистической   философии   и   эстетики.   Он считает   творчество   бессознательным   процессом,   не  зависящим   от воли   творящего,   а   искусство   не   имеющим   цели   вне   себя.   Он нигде   не   говорит   об   общественной   роли   литературы   вообще   и творчества   Гоголя   в   частности,  да   и  по  своему  стилистическому строю,   по   своей  терминологии   статья   далека   от   той   отточенной формы,   в   которую   Белинский   будет   впоследствии   облекать   свои статьи.   Здесь Белинский  задается  чисто эстетическим   вопросом,  без  которого,  по  его   мнению,   не   может обойтись  критик — «точно ли  произведение  изящно,  точно ли этот автор поэт?» Отвечая на него, Белинский начинает пристально вгля­дываться вместе с читателем в написанное Гоголем. И тогда выяс­няется,   что   Гоголь   истинный   поэт   в   отличие   от   всех  его   пред­шественников   в   русской   повести — Марликского,   Одоевского,   По­година,   Павлова,   Полевого — потому,   что   он   «верен   жизни   до последней   степени»,   потому,   что   чувство   непреложности   проис­ходящего   и   своей   причастности   к   нему,   ощущение   безусловной художественной   правды  не  покидает  каждого,  кто знакомится с рассказом  о  ссоре  Ивана   Ивановича   с   Иваном   Никифоровичем или  с  историей   жизни  и   смерти   «старосветских   помещиков».

Основной признак реалистической поэзии — а именно к ней относит Белинский повести Гоголя — объективный се характер, то, что ее герои живут как бы сами по себе, без художествен­ных натяжек, ходульности и риторических преувеличений, совер­шая круг своей обыкновенной жизни, столь похожей на все при­вычное и повседневное. Эта верность жизни делает произведения Гоголя народными. Именно так ставит здесь критик вопрос о на­родности, об умении художника передавать национальный дух своего народа, своеобразие его развития. Народность с необхо­димостью присутствует в каждом истинно художественном про­изведении.

Особенностью же, свойственной только Гоголю, индивиду­альной  чертой  его  таланта,  Белинский считает юмор.

Именно в этой статье Белинский увидел, что «бичующий» юмор Гоголя порожден отрицательным отноше­нием к действительности. Так силой конкретного анализа повес­тей Гоголя, сопоставления их с жизнью Б. преодолевает идеалистическую схему, и Гоголь предстает в его ранней статье как писатель, для которого окружающий мир является беско­нечным источником поэзии и которому и смешно и грустно при взгляде  на  этот  мир.

Для Белинского важно умение Гоголя как подлинного художника-реалиста несколькими чертами обрисовать героя так, чтобы он был виден весь, «с головы до ног», быть «глубоким анатомиком души человеческой».

Ставя Гоголя очень высоко как художника, создателя законченных, острых, ярких человеческих характеров-типов, Б. в это время еще объективно понимает художественность как свободу от всякой заданности, целенаправленности. И хотя уже в этой статье видно, как непримирим Б. к уродствам русской жизни, как близко ему искусство, окончательное понимание значения литературы в борьбе с этими уродствами приходит к нему позднее, в начале 40-х гг., вместе с отказом от идеи разумности всего существующего, с осознанием своего разлада с современной ему русской действительностью.

Типологический анализ статьи Б. «О русской повести и повестях Гоголя»(1835).

Белинский становит Гоголя на место. оставл. Пушкиным. Но отмечает, что Гоголь более социален, чем Пушкин.

Белинский выделяет 2 поэзии в повестях Гоголя:

1. 1)поэзия идеальная(романтизм)
2. 2) поэзия реальная(бытийность).

Достоинства прозы Гоголя:

1.     1)простота вымысла
2.     2)совершенная истина жизни
3.     3)комическое одушевление, побежденное чувством грусти и уныния.

Белинский толковал природу комического:

1. 1) внешний комизм(остроумие)
2. 2) комизм глубинного св-ва(противоречия характера).

Смех Гоголя вызывает грустные чувства.

Белинский раскрывает значение поэмы «Мёртвые души»:

1. 1.«М. души» — правдивое изображ пороков, присущих дворянству.
2. 2.Поэма не карикатура. А правдивое изобр. пороков.
3. 3.Поэма не явл. оскорблением чести.
4. 4.Поэма необъятная по худ. концепции.
5. 5.Поэма не обличительство. А философское изображ пороков.

Выдержки из статьи:

— «Русская литература, несмотря на свою незначительность, несмотря даже на сомнительность своего существования, которое теперь  многими  признается  за мечту, русская литература испытала множество чуждых и  собственных  влияний,отличилась множеством направлений.»

— «Роман все убил, все поглотил, а повесть, пришедшая вместе с  ним,  изгладила даже и следы всего этого, и сам роман с  почтением  посторонился  и  дал  ей дорогу впереди себя.»

— «Поэзия двумя, так сказать, способами объемлет и  воспроизводит  явления жизни. Эти способы противоположны один другому, хотя  ведут  к  одной  цели. Поэт или пересоздает жизнь по собственному идеалу, зависящему от образа  его воззрения на вещи, от его отношений к миру, к веку и народу,  в  котором  он живет, или воспроизводит ее во всей ее наготе и истине, оставаясь верен всем подробностям, краскам и оттенкам ее действительности. Поэтому  поэзию  можно разделить на два,  так  сказать,  отдела  —  на  _идеальную_  и  _реальную_»

— «Итак, поэзию можно разделить на _идеальную_ и _реальную_.  Трудно  было бы решить, которой из них должно отдать преимущество. Может быть, каждая  из них равна другой, когда удовлетворяет условиям  творчества,  то  есть  когда _идеальная_ гармонирует с чувством, а _реальная_ — с истиною  представляемой ею жизни. Но кажется,  что  последняя,  родившаяся  вследствие  духа  нашего положительного времени, более удовлетворяет его господствующей потребности. Впрочем, здесь много значит и индивидуальность вкуса. Но, как бы то ни было, в наше время та и другая равно возможны, равно доступны и понятны всем»

— «что такое и для чего эта  повесть, без которой книжка журнала есть то же, что был бы  человек  в  обществе  без сапог и галстука, эта повесть,  которую  теперь  все  пишут  и  все  читают»

— «В русской литературе повесть еще гостья, но  гостья,  которая, подобно ежу, вытесняет давнишних и настоящих из их законного жилища. »

— «Отличительный  характер  повестей   г.   Гоголя составляют  —  простота  вымысла,  народность,  совершенная  истина   жизни, оригинальность  и  комическое  одушевление,  всегда   побеждаемое   глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех  этих  качеств  заключается  в  одном источнике: г. Гоголь — поэт, поэт жизни действительной.»

— «Простота  вымысла_  в  поэзии  реальной  есть  один  из  самых  верных признаков истинной поэзии, истинного  и  притом  зрелого  таланта.»

— «Совершенная истина жизни_ в повестях г.  Гоголя  тесно  соединяется  с простотою вымысла. Он не льстит жизни, но и  не  клевещет  на  нее;  он  рад выставить наружу все, что есть в ней прекрасного, человеческого, и в  то  же время не скрывает нимало и ее безобразия. В том и другом  случае  он  верен жизни до последней степени. Она у него  настоящий  портрет,  в  котором  всё схвачено с  удивительным  сходством,  начиная  от  экспрессии  оригинала  до

веснушек лица его;  начиная  от  гардероба  Ивана  Никифоровича  до  русских мужиков, идущих по Невскому проспекту, в сапогах, запачканных  известью;  от колоссальной физиономии богатыря Бульбы, который не боялся ничего в свете, с люлькою в зубах и саблею в руках, до стоического философа Хомы,  который  не боялся ничего в свете, даже чертей и ведьм, когда у него люлька  в  зубах  и рюмка в руках»

— «Повести г. Гоголя народны в высочайшей степени;»

— «Почти то же самое можно сказать и об оригинальности: как и  народность,она есть необходимое условие истинного таланта. Два человека могут сойтись в заказной работе, но никогда в  творчестве,  ибо  если  одно  вдохновение  не посещает двух раз одного человека, то еще менее одинаковое вдохновение может посетить  двух  человек.  Вот  почему  мир  творчества   так   неистощим   и безграничен.»

— «Комизм или гумор г. Гоголя имеет свой, особенный  характер:  это  гумор чисто русский,  гумор  спокойный,  простодушный,  в  котором  автор  как  бы прикидывается простачком.»

 — «причина  этого комизма, этой карикатурности изображений заключается не  в  способности  или направлении автора находить во всем смешные стороны, но  в  верности  жизни.»

— «Г-н Гоголь сделался известным своими «Вечерами  на  хуторе».»

— «»Ночь пред Рождеством Христовым» есть целая, полная картина домашней жизни народа, его маленьких радостей, его маленьких горестей, словом, тут вся  поэзия  его жизни. «Страшная месть» составляет теперь  pendant  {параллель  (франц.).  — Ред.} к «Тарасу Бульбе», и обе эти  огромные  картины  показывают,  до  чего может возвышаться талант г. Гоголя.»

— «»Портрет» есть неудачная попытка г. Гоголя в фантастическом роде. Здесь его талант падает, но он и в самом падении остается талантом.  »

— «фантастическое как-то не совсем дается г.  Гоголю»

— «»Тарас Бульба» есть  отрывок,  эпизод  из  великой  эпопеи  жизни целого народа. Если в наше время возможна гомерическая эпопея, то вот вам ее высочайший образец,  идеал  и  прототип!..  »

— «Что такое г. Гоголь в нашей литературе? Где его место в ней?…… г. Гоголь  еще  только  начал  свое  поприще:  следовательно,  наше  дело высказать свое мнение.о его дебюте и о надеждах в  будущем,  которые  подает этот  дебют.  Эти  надежды  велики,   ибо   г.   Гоголь   владеет   талантом необыкновенным, сильным и высоким. По крайней мере,  в  настоящее  время  он является  главою  литературы,  главою  поэтов;  он  становится   на   место, оставленное Пушкиным. »

02.12.2016, 5820 просмотров.

200 лет назад родился основатель русской критики Виссарион Белинский — Российская газета

Двести лет назад 30 мая (11 июня нового стиля) в крепости Свеаборг (ныне один из районов Хельсинки) в скромной семье морского врача родился будущий основатель русской критики Виссарион Григорьевич Белинский.

Затем был город Чембар Пензенской губернии. Мальчик был болезненный и пензенскую гимназию не окончил. Не окончил он и Московский университет, словесное отделение, откуда был выгнан за участие в студенческом литературном «Обществе 11 нумера», где читал свою антикрепостническую драму «Дмитрий Калинин». В 1831 году в журнале «Листок» опубликовал свои стихи и одновременно рецензию на пушкинского «Бориса Годунова». Начал сотрудничать в московском журнале «Телескоп», издававшийся Н.И. Надеждиным, где печатал не только статьи, но и французские переводы. Журнал ратовал за «народность» в литературе, но был закрыт за публикацию отрывков «Философических писем» Чаадаева. Здесь закладывались основы спора «западников» и «славянофилов», не оконченного и по сей день. Здесь в литературном приложении, газете «Молва», в 1834 году появилась статья Белинского «Литературные мечтания», с которой и началась его короткая, но великая литературная судьба.

Если бы Белинский сегодня почитал нашу литературную критику, он пришел бы в ярость! Всё, что он заповедовал, на что положил жизнь, за двести лет улетучилось безвозвратно

Она занимает всего лишь 14 лет (в 1848 году скончался в Петербурге от чахотки). Полное собрание сочинений В. Г. Белинского занимает 13 увесистых томов. Работоспособность его была невероятной! Это была добровольная журналистская каторга. Как истинный литературный монах он почти не имел слабостей. Кроме одной — любил играть в карты. Когда пропускал ходы, вставал, уходил в соседнюю комнату и писал очередную статью. Возвращался к карточному столу, потом уходил снова. Еще любил разводить на окошках своей петербургской квартиры герань. Трогательно переживал за свои бледные цветочки, страдавшие от недостатка дневного света. ..

Есть знаменитая (по часто воспроизводимой гравюре В.Ф. Адта) картина А.А. Наумова «Белинский перед смертью», которую чаще называют «Некрасов у постели умирающего Белинского». Выразительное психологическое полотно! Изможденный критик в постели. Рядом — пришедшие его навестить, одетые с иголочки Некрасов и Панаев. Малолетний ребенок критика — тоже рядышком, с игрушечкой. И разумеется, в это время приходит… жандарм. Белинского очень хотели арестовать и доставить в III Отделение в 1848 году. От ареста его спасла смерть. Русская судьба.

Если бы Белинский сегодня почитал нашу литературную критику, он пришел бы в ярость! Всё, что он заповедовал, на что положил жизнь, за двести лет улетучилось безвозвратно… Вряд ли «неистовый Виссарион» был бы в восторге от нашего дележа литературных премий, от сбивания критиков в стаи для травли одного писателя, от принципа «против кого дружим», от чудовищной невнятицы в оценках. Но главное — от отсутствия огня! От холода, который царит в статьях и рецензиях.

Белинский был не просто критиком… Он был литературным жрецом по призванию. По-настоящему его натуру может понять лишь глубоко верующий в свою миссию священник. Жрец, который и часа не может провести без молитвы, как Белинский не мог провести без размышлений о русской литературе. Читая его во многом несправедливое предсмертное письмо к Гоголю по поводу «Выбранных мест из переписки с друзьями», нужно понимать, что это пишет невероятно оскорбленный за свою веру жрец. Это гневное письмо лучшему прихожанину его церкви, который не просто из нее ушел, но еще и опрокинул треножник со священным огнем. Белинского нельзя понять, не чувствуя жара этого огня.

Эпизод из его жизни, который умиляет даже спустя столетия. Белинский в сопровождении Тургенева впервые отправился за границу. И вот убежденный «западник» в Германии. Тургенев вальяжно показывает ему красоты европейской цивилизации. Но Белинскому отчего-то неуютно, тревожно… Чего-то не хватает… Наконец, он не выдерживает. «Иван Сергеевич, вернемся в гостиницу! Мы с вами вчера не доспорили о Гоголе. ..»

И все же это только одна сторона Белинского, самая лучшая, самая трогательная, но не исчерпывающая значения этой фигуры. На двести лет он заложил самые основы русской критики, отличительной чертой которой было единство эстетического, философского и общественного. Выньте один кирпичик, и русская критика, какой оставил ее Белинский, рассыпается в прах, в некоторую сумму более или менее хороших текстов о литературе. В более или менее осмысленный набор букв. В толчение воды в ступе, чем мы, по сути, и занимаемся, отказавшись от этого великого триединства. Нарушая самые основы русской критической этики.

Она сохранялась весь девятнадцатый век и начало двадцатого. Ее несли в себе Григорьев и Добролюбов, Михайловский и Скабичевский, Розанов и Меньшиков. Она сохранялась в русской эмиграции: Степун, Адамович, Айхенвальд и другие. В советской метрополии вопреки разгулу «рапповского» беспредела и при поддержке М. Горького этот огонь возжигали Воронский, Полонский и другие вменяемые коммунисты. В шестидесятые-восьмидесятые годы, при всем различии идейных убеждений, на этом же триединстве держались Лакшин и Лобанов, Кожинов и Виноградов, Аннинский и Золотусский. В 90-е что-то сломалось.

Трудно сказать, насколько Белинский актуален. Насколько для российской науки актуален Ломоносов? Просто без него ее бы не было. Как без Белинского не было бы двухсот лет русской критики…

Белинского, Виссарион | Encyclopedia.com

БЕЛИНСКИЙ, ВИССАРИОН (1811–1848), русский литературовед.

Виссарион Григорьевич Белинский добился известности и влияния как первый российский литературный критик, так и как один из основателей русской интеллигенции. Он стал известен как «Неистовый Виссарион» ( neistovyi Vissarion ) за свои твердые убеждения и страсть в их выражении, репутация, которая в советский период при Иосифе Сталине, чье отчество Виссарионович отражало имя Белинского, использовалась для оправдания некоторых из более жесткие ортодоксии соцреализма.Его называли революционным демократом и рассматривали как социалистическую культурную икону. В последнее время были предприняты серьезные попытки освободить его репутацию от этих фальсификаций и дать более позитивную оценку его месту в истории культуры России.

Белинский родился 11 июня (30 мая по старому стилю) 1811 года в непривилегированной семье в семье провинциального врача в Пензе. Ему удалось осуществить свое стремление поступить в Московский университет. Начавшийся туберкулез, бедность и скучное преподавание оставили его в значительной степени самоучкой, хотя он надеялся облегчить свою бедность, сочинив многословную мелодраматическую пьесу Дмитрий Калинин, , целью которой было разоблачить зло крепостничества.Он был немедленно отклонен властями, и он был исключен из университета. Эта неудача заставила его с еще большей решимостью выступить против крепостничества и полуфеодальной системы, которая его поощряла.

Однако в основе всех его усилий была русская литература. В 1834 году, через пару лет после исключения из Московского университета, Белинский опубликовал весьма личный, но влиятельный обзор («Литературные мечтания»), в котором возвышенно заявлял о роли литературы с точки зрения немецкого романтического идеализма, в частности Фридрих Вильгельм Йозеф фон Шеллинг, но пока не мог определить специфически русскую литературу. На протяжении 1830-х годов, отчасти под влиянием Михаила Бакунина, он искал у Иоганна Готлиба Фихте и Георга Вильгельма Фридриха Гегеля руководящий философский идеал, который он мог применить к русской литературе. Фактически, это привело к периоду так называемого примирения с реальностью, когда он восхвалял российское самодержавие и политический статус-кво и серьезно неверно истолковал сатирическую пьесу Александра Грибоедова Горе от ума (1822–1824).

При переезде из Москвы в С.В 1839 году в Петербурге, чтобы работать в ведущем «толстом журнале» (термин, используемый для обозначения авторитетного, энциклопедического стиля журнала), Отечественные записки, (Записки отечества), Белинский отказался от своих прежних идеалов и принял благотворительный социализм, основанный на в некоторой степени о французском утопическом социализме. Если условия цензуры, в которой он всегда работал, не позволяли ему проявить открытую приверженность, он использовал многие из своих критических статей и ежегодных обзоров, чтобы подчеркнуть историческую перспективу русской литературы, начиная с вестернизации русской культуры при Петре Великом (г. 1682–1725), которым он всегда восхищался, и чтобы сделать литературу более реалистичной (хотя он никогда не использовал термин реализм ) и более критично относиться к несправедливости в российском обществе. В его рецензии, например, на знаменитый роман Михаила Лермонтова « Герой нашего времени » (1840 г.) был дан сочувственный и чуткий анализ «лишнего», психологически сложного героя Печорина. Более остро, хотя и косвенно, он указал на социальный подтекст шедевра Николая Гоголя « Мертвые души » (1842) как разоблачения крепостного права.Единственное развернутое критическое произведение Белинского (1843–1846) было обзором до-пушкинской поэзии, а также первым подробным описанием творчества Александра Пушкина, кульминацией которого стала известная оценка Евгения Онегина (1833). Он также «открыл» Федора Достоевского, дружил с Иваном Тургеневым и был поклонником Ивана Гончарова.

Его любовные письма к будущей жене, замечательный тайник, показывают его слишком человечным. Между тем, в 1846 и 1847 годах, будучи ведущим сотрудником недавно воссозданного журнала «Современник » («Современник»), он написал некоторые из своих самых влиятельных статей, но его здоровье ухудшалось.После продолжительного визита на юг России, чтобы поправить его, он в 1847 году уехал за границу, чтобы найти лекарство. Незадолго до этого Гоголь, в то время ведущий писатель России, опубликовал эксцентрично реакционный труд « Избранные отрывки из переписки с друзьями». Находясь в Зальцбрунне, Силезия, свободном от цензуры, Белинский написал свое знаменитое «Письмо к Гоголю» , в котором подверг критике реакционные взгляды писателя, его религиозность и его предательство высоким стандартам, предъявляемым к писателю; выступал за отмену крепостного права; и произнес яростное осуждение: «Сторонник кнута, апостол невежества, сторонник мракобесия и черного искусства, панегирист татарской морали, что вы делаете?»

Это было последнее наследие Белинского, составленное в течение года после его смерти. Он стал жизненным кредо Тургенева, поводом для десятилетней ссылки Достоевского после того, как он прочитал его вслух, и основным текстом русской интеллигенции. Хотя Белинский часто выражал свои идеи многословно, он обычно демонстрировал острое критическое чутье, относящееся скорее к общему, чем к конкретному. Его сознательный отказ от службы в каком-либо официальном смысле повысил его моральный авторитет и обеспечил его влияние на многие поколения. Умер в Петербурге 7 июня (26 мая по старому стилю) 1848 года.

См. Также Достоевский Федор; Гоголь, Николай; Интеллигенция; Пушкин, Александр; Тургенев, Иван.

библиография

Первоисточники

Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. 13 т. Москва, 1953–1959. Собрание сочинений.

Matlaw, Ralph E., ed. Белинский, Чернышевский, Добролюбов: Избранная критика. Нью-Йорк, 1962. Переводы «Мысли и заметок о русской литературе», «Обзор русской литературы 1847 года: часть вторая» и «Письмо к Гоголю».

Вторичные источники

Bowman, Herbert E. Виссарион Белинский, 1811–1848: Исследование истоков социальной критики в России. Кембридж, Массачусетс, 1954.

Фриборн, Ричард. Неистовый Виссарион: Борьба Белинского за литературу, любовь и идеи. Лондон, 2003.

Нечаева В.С. В.Г. Белинский. 4 т. Ленинград, 1949–1967. Стандартная биография.

Террас, Виктор. Белинский и русская литературная критика: наследие органической эстетики. Мэдисон, Висконсин., 1974.

Ричард Фриборн

Энциклопедия современной Европы: Европа 1789-1914: Энциклопедия эпохи промышленности и империи

Виссарион Белинский, русский литературный критик и философ (цветная лито)

Хотите загрузить это изображение сейчас?

Персональное использование 20 фунтов стерлингов. 00

Персональные принты, открытки, подарки, справочники. Не для коммерческого использования, не для публичного показа, не для перепродажи.

изображение для личного пользования

Презентация 25,00 фунтов стерлингов

Используйте в презентации.Все языки. 3 года. Некоммерческий или внутренний внутри компании или организации.

изображение для презентации

Веб-сайт или социальные сети 30,00 фунтов стерлингов

Веб-дисплей, социальные сети, приложения или блоги. Только частное (без коммерческого использования). Все языки. 5 лет.Никакой рекламы.

изображение для веб-сайта или социальных сетей

Журналы и журналы 50,00 фунтов стерлингов

Печатный и / или цифровой. Используйте в одном журнале или журнале. Только на одном языке. Тираж 1500. 5 лет.

изображение для журналов и журналов

Книжное использование 50 фунтов стерлингов.00

Печатные и / или цифровые / электронные книги, в том числе для использования в он-лайн академических базах данных. Одноразовое использование внутри книги. Любой размер. Академическая, торговая или самоизданная книга. Только на одном языке. Единая территория для торговли; глобальный для академических. Тираж 1500. 5 лет.

изображение для использования в книге

Для получения более подробной информации посетите страницу часто задаваемых вопросов

Добавить в корзину

Избранная критика Ральфа Э.Matlaw

Россия впервые создала великую литературу в девятнадцатом веке, и Виссарион Белинский был первым великим критиком, осознавшим ценность и важность происходящего. Сегодня легко увидеть, что Пушкин, Гоголь, Лермонтов, Тургенев, Достоевский и Толстой были гениями, которые выделялись из толпы, но это было не так очевидно, когда Белинский писал. Белинский часто ошибался в своем понимании этих великих авторов, его стиль письма часто был неотшлифованным, а его философия была производной и непоследовательной, но он был блестящим человеком с большим вкусом, который писал со страстью и убежденностью, которые затмевали его недостатки.

Белинский был также создателем идеи социальной критики, которая стала основой литературной критики в России до конца XIX века и оставалась влиятельной и в следующем столетии. Он понимал, что литература и литературная критика могут быть проводниками социальных реформ в мире, где царская цензура и репрессии сделали более прямые кампании за перемены невозможными. Он также считал, что литература должна отражать общество, из которого она пришла, но пока я не прочитал его работы, я думал, что его позиция заключается в том, что литература должна быть дидактической, как ужасный, но влиятельный роман «Что делать?» Чернышевского, одного из других критиков, чьи работы представлены в этой книге.Но Белинский на самом деле придерживался гораздо более широкой и более обоснованной точки зрения — что литература почти обязательно отражает общество, и что хорошая литература делает это хорошо и использует его как силу, а не борется с ним. Возможно, это не лучший или самый универсальный способ взглянуть на литературу, но, возможно, он столь же эффективен, как взгляд на литературу через другие популярные точки зрения от марксизма до феминизма, от фрейдизма до постмодерна. У меня также была проблема с Белинским из-за его непонимания Гоголя, который долгое время был одним из моих любимых писателей.Белинский видел в Гоголе голос реформы за его причудливые комические изображения русских бюрократов и помещиков. На самом деле Гоголь был вовсе не реформатором, а просто чудесно самобытным писателем с уникальным нереалистичным стилем, который часто копировали, но редко использовали. Гоголь был еще и самым худшим реакционером-троглодитом, как он ясно дал понять в злополучных «Избранных отрывках из переписки с друзьями», за которые Белинский вполне справедливо напал на него. В произведениях Белинского есть что любить и уважать, и мне очень жаль, что я так много лет недооценивал его, не читая его работ.

Возможно, я тоже слишком строго судил Чернышевского, основывая свое невысокое мнение о нем исключительно на «Что делать?». Он действительно заслуживает того, чтобы с него ругались за полное отсутствие художественного качества этой книги и за весь социальный хаос, который она вызвала, но в этой книге есть вполне сносное и прилично написанное эссе Чернышевского о Толстом. Возможно, это не окончательная работа о Толстом, но она интересна и, по крайней мере, на том же уровне качества, что и приличная рецензия на книгу в New York Times.Оценивая писателей, представленных в этой книге, важно помнить, что они не были учеными, а были журналистами, писавшими в популярной прессе.

Третий представленный здесь писатель, Добролюбов, показывает в своих очерках, как наследие Белинского развивалось в годы после его смерти. В очерках Добролюбова мы видим развернувшееся искусство социальной критики. Эссе об Обломовитисе особенно интересно тем, что больше о проблемах российского общества, чем о книгах, которые являются его якобы предметом.

Виссарион Белинский Русский писатель, литературовед, публицист, философ-западник :: люди :: Россия-Инфоцентр

Значение Белинского и его влияние на русскую литературу трудно переоценить. Он не только показал, как литература стала общественной силой, но и стал учителем и руководителем молодого поколения писателей.

Виссарион Григорьевич Белинский родился 11 июня [О.С. 30 мая] 1811 г. в Свеаборге (ныне Суоменлинна, Финляндия) в семью морского врача.

Детство Виссариона прошло в Пензе. В 1829-1832 годах учился на филологическом факультете Московского университета. Его юношеские идеалы привели его в философский кружок, среди членов которого были наиболее одаренные ученики, впоследствии ставшие очень влиятельными фигурами русской литературы и общественной жизни. В этом кругу Белинский нашел друзей, которые ему сочувствовали и разделяли его чаяния. Это были Александр Герцен, Николай Огарев и многие другие.

Эволюция взглядов Белинского сопровождалась усилением его критического отношения к философскому идеализму, а религиозные убеждения его юности уступили место явно атеистическому складу ума.

В 1845 году Белинский писал Александру Герцену: «В словах Бог и религия я вижу тьму, мрак, цепи и кнуты». Такое отношение Белинского было весьма симптоматичным: в российском западничестве стала доминировать идеология политического радикализма. Работы Белинского также пропитаны этой идеологией.

Помимо литературных обзоров, Белинский написал замечательные статьи о Гавриле Державине, Михаиле Лермонтове, Валериане Майкове, Александре Полежаеве, Александре Бестужеве, Александре Пушкине и других, а также о русской народной поэзии, затрагивая всю историю русской литературы. от Михаила Ломоносова до Александра Пушкина.

Виссарион Григорьевич Белинский умер от чахотки 7 июня [О.С. 26 мая] 1848 г. в Петербурге.

русссылка100029

Белинский, Виссарион Григорьевич. — Бесплатная онлайн-библиотека

Страница / Ссылка:

URL страницы: HTML-ссылка: 30 мая [11 июня по новому ст.], Г. 1811, Виапори, Российская Империя — ум.26 мая [7 июня] 1848 г., г. -Петербург)

Выдающийся русский литературный критик, часто называемый отцом Русская радикальная интеллигенция.

После исключения из Московского университета в 1832 году Белинский заработал его жизнь как журналиста. Его первые существенные критические статьи были часть серии, которую он написал для журнала Teleskop («Телескоп») начиная с 1834 года. Они назывались «Литературные мечты» и они отражали идеализм немецкого философа Ф.W.J. фон Шеллинг. Позже Белинский писал для Московского наблюдателя. («Московский обозреватель») и Санкт-Петербургские Отечественные записки («Отечественные записки»). Большинство его последних эссе были написаны для рецензии «Современник». Современник »).

В Петербурге Белинский входил в группу прогрессивных. писатели и журналисты, в том числе Иван Гончаров и Иван Тургенев. Благодаря его участию в этой группе и его эссе в «Отечественные записки» он помог сформировать литературную и социальные взгляды других российских интеллектуалов. К этому времени он переехал от идеализма его ранних эссе до гегелевского взгляда на то, что искусство и история нации тесно связана. Белинский считал, что Русская литература должна была выйти за пределы родной формы русского языка. народная поэзия, чтобы помочь еще только зарождающейся русской нации развиться в зрелое, цивилизованное общество.

Как критик Белинский рецензировал произведения многих современных писатели, в том числе Тургенев, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Федор Достоевский и особенно Николай Гоголь.Он заложил основа большей части современной русской литературной критики в его убеждении что русская литература должна быть честным отражением русского реальности, и что искусство следует оценивать по его социальному, а также эстетические качества.

АВТОРСКИЕ ПРАВА 1995 Энциклопедия литературы Merriam-Webster, [c] 2002 Merriam-Webster, Incorporated. Опубликовано по лицензии Merriam-Webster, Incorporated.
Никакая часть этой статьи не может быть воспроизведена без письменного разрешения правообладателя.

Copyright 1995 Gale, Cengage Learning. Все права защищены.

Ранние влияния Тургенева

GN = «TOP»>

По следам Байрона Влияние на создание и развитие нигилиста Базарова в Иване Тургенева Отцы и дети ТУРГЕНЕВ: БИОГРАФИЯ Раннее Художественное и философское влияние

Еще до того, как он стал студентом в Берлине, Писал Тургенев.Его ранние произведения иллюстрируют влияние Байрон натолкнулся на Тургенева-подростка. Переведен в Университет Св. В Петербурге, чтобы быть ближе к своему брату Николаю (и найти более интеллектуальную задач, чем в МГУ), Тургенев привез с собой » трехактная поэтическая пьеса — Steno — фантастическая драма в пентаметрах, в что, — объясняет он в своих воспоминаниях, — я попытался с ребяческой неуклюжестью имитация Байрона Манфред , » действие которого произошло в Италии: в Колизее, в горной хижине, в готической церкви и в келье благочестивого монаха.К 1837 году в возрасте 19 лет Тургенев написал Александру Никитенко, что он написал уже более сотни стихотворений, начал длинную повествовательную поэму и запланировал еще одно длинное стихотворение. Он также написал, что перевел значительную части King Lear , первых двух актов Othello , и Манфред (Magarshack 36-8). Находясь в Берлине, Тургенев попал под влияние немецких постромантиков. и русские романтики — последователи Гете, Шиллера и Шлегеля, в том числе анархист Бакунин, романтик Лермонтов и еще малоизвестный Толстой и Достоевский.Магаршак описывает Тургенева того периода как » почитатель русской «псевдо-возвышенной школы» писателей и подражатель Байрона »(33). Тургенев также связался и подружился с несколькими Русские литературоведы, а именно Петр Плетнев, уловивший проблеск таланта в юношеском Steno (38) и Vissarion Белинского, с которым Тургенев интенсивно обсуждал философские принципов и идеалов до того, как Белинский умер от туберкулеза в 1848 году (Moser 1972, 7).Эта и более поздняя дружба начал преследовать его в годы после того, как написал Отцов и сыновей и Smoke , время, в течение которого некоторые из тех же критиков и друзей кто раньше обнял его, повернулся к нему враждебно из-за его амбивалентности отношение к Базарову и нигилизм.

вернуться к началу страницы

---

* Ф О О Т Н О Т E S *
1	.. . в его воспоминаниях. . . Magarshacks более ранний перевод (1958) этих слов можно найти у Ивана Тургенева, Литературные воспоминания и автобиографические фрагменты : «… фантастическая драма в ямбическом пентаметре под названием Steno . . . . в котором с детской некомпетентностью я рабски подражал Байрону Manfred «(105). В целом в этой статье я использовал последний доступный перевод. ( р е т у р н)
2	. . . Александр Никитенко. . . Александр Никитенко был санкционированным цензором, с которым, вероятно, Тургенев считал целесообразным оставаться в переписке и благосклонности; в 1847 г. Никитенко подверг цензуре финал «Григоровичей » Антон Несчастный . и переписал новую, которая до сих пор остается в печати (Moser 1989, 208). ( р е т у р н)
3	. . . Виссарион Белинский. . . Петр Плетнев (1792-1865), поэт, друг и литературный агент Пушкина, а после смерти Пушкина редактор журнала «Современник» ( г. Современник ) (Мирский 100). Виссарион Белинский (1811-48), литературный критик. и журналист, которого Мирский охарактеризовал как «самый искренний, самый основательный, самый последовательный из литературных революционеров (166). ( р е т у р н)
4	. . . интенсивно обсуждаемые философские принципы и идеалы. . . Эти дискуссии действительно были интенсивными. Мозер пишет: «Тургенев позже вспоминал, что когда он однажды прервал их разговор, чтобы насчет обеда, — серьезно возразил ему Белинский. все же решил вопрос о существовании Богов, а есть хочется! (1972 г., 7). ( r e t u r n)

Необычайное десятилетие

Литературные воспоминания

Автор: П.В. Анненков, под редакцией Артура П. Менделя, перевод Ирвина Р. Титуника

---

Описание

Россия 1840-х годов была охвачена интеллектуальным радикализмом. Реакционное правительство Александра I и его преемника Николая I рассеяло всякую надежду интеллигенции на реформирование России, и как жители Запада, так и славянофилы искали способы искоренить недавнее прошлое и основать новую Россию, новую в правительстве, в социальной сфере. структура, и в философии.Павел В. Анненков был близким другом радикальных интеллектуалов — Белинского, Герцена, Бакунина и Боткина, а также крупнейших литературных деятелей того времени — Тургенева, Толстого и Гоголя. В своих мемуарах Анненков дает глубокие взгляды на природу этого «необыкновенного десятилетия», 1840-х годов, и личные портреты многих известных людей, которые сделали его необычным. Анненков сосредотачивается на своем хорошем друге В.Г. Белинском, влиятельном литературном критике и политическом философе. Он анализирует критические отношения между Белинским и Гоголем и события, приведшие к написанию Белинским своего знаменитого письма к Гоголю; демонстрирует влияние гегелевской философии на жизнь Белинского; и он рассказывает, как влияние произведений Лермонтова в конце концов привело к тому, что Белинский полностью изменил свое мировоззрение.Будучи великим путешественником, Анненков был осведомлен о политических и интеллектуальных течениях того времени по всей Европе, и в своих мемуарах он описывает влияние политики на различные способы современной мысли, а также влияние европейской мысли на русскую. интеллигенция. Сам Анненков радикалом не был; он предпочитал оставаться отстраненным. Но его воспоминания передают всю непосредственность десятилетия интеллектуального брожения, а его наблюдения предоставляют не только интригующую картину России 1840-х годов, но и возможность для сравнения с более поздними десятилетиями российской истории.

Вас также может заинтересовать

Подробнее о продукте

Доступен для продажи по всему миру

---

В корзину

---

.