Романтизм как литературное направление. Личность и поэзия Е. А. Боратынского.

                                                                  Баратынский — чудо —

мои пиесы плохи.

А. С. Пушкин

     Романтизм — литературное направление, появив­шееся в Западной Европе в конце 18 века как резуль­тат разочарования в идеях Просвещения. Кризис в Европе, неудовлетворенность результатами Великой французской революции послужили причиной его возникновения. Наивысший расцвет романтизма пришелся на первую половину XIX века.

     В России романтизм появился после Отечествен­ной войны 1812 года как результат начала реакции, отказа Александра I от продолжения либеральной по­литики. Русский романтизм имеет ряд национальных особенностей: в центре художественной системы сто­ит личность, основной конфликт — конфликт между личностью и обществом. Романтическая личность — это прежде всего страстная личность, сильный харак­тер, на голову выше окружающих. Романтический ге­рой противопоставляет себя окружающему миру.

     Романтики

большое внимание уделяли теме приро­ды — бурной стихии, широко использовали символи­ку. В этом направлении отсутствует эволюция харак­теров, так как обстоятельства не влияют на личность.

     Яркими представителями романтизма в России яв­ляются поэты: Жуковский, Веневитинов, Баратынский, Козлов, Дельвиг, Тютчев, Рылеев, Кюхельбе­кер, Одоевский, а также Пушкин в определенную эпо­ху своего творчества.

     Романтизм — особый тип сознания, особый вид чувствования человека, характерная особенность культуры России начала XIX века. Эта высокая ду­ховная культура рождала особый тип человека в жиз­ни и искусстве, каким и являлся Баратынский.

     «Каков мир его чувств и мыслей? Как сложилась его человеческая и творческая судьба? Как вписался в свою эпоху он, родившийся в 1800 году и ушедший из жизни в 1844? Что успел он сказать современникам и потомкам?» — вот вопросы, волнующие нас, читате­лей, размышляющих о лирическом мире поэта.

     Современник Баратынского, истинный ценитель поэтического слова И. В. Киреевский отмечал: «…что­бы дослышать все оттенки лиры Баратынского, на­добно иметь и тоньше слух, и больше внимания, неже­ли для других поэтов». В поэтическом «Послании Дельвигу» 1827 года Пушкин назвал поэта «Гам­лет-Баратынский». Что это — поэтическая метафора или пушкинская пророческая формула трагедии по­эта?

    Письма, факты биографии поэта позволяют понять причины дисгармонии, которую он испытывал с юно­шеских лет до последних дней своей жизни: тепло до­машнего очага — холодность и безразличие товари­щей по корпусу и несправедливость начальства; на­пряженная работа мысли и чувства, мечта о жизни, полной тревог, стремление защитить свое человече­ское достоинство — и проступок, повлекший за собой непомерно суровое наказание; ощущение отвержен­ности, искреннее раскаяние, самоосуждение — и мно­голетняя борьба за возвращение своего доброго имени и чести семьи; подлинное, глубинное увлечение по­эзией — и невозможность в силу сложившихся об­стоятельств отдаться ей сполна; серьезные, тревож­ные раздумья о мире и человеке, о вере и истине, о сча­стье и гармонии, снискавшие ему славу «поэта мысли»,— и мучительное ощущение непонятности и неподвластности мысли слову. Всю жизнь Баратын­ского преследовало ощущение утраченной гармонии.

     В сознание читателей-современников Баратын­ский вошел как творец элегий. Стихотворение «При­звание» вызвало восторг Пушкина. Он писал А. А. Бестужеву: «Баратынский — прелесть и чудо, «Признание» — совершенство. После него никогда не стану печатать своих элегий…». Что же дало основа­ние Пушкину столь высоко оценить элегию Баратын­ского? В чем ее совершенство?

     На первый взгляд, сюжет ее прозрачен: это благо­родное объяснение лирического героя с возлюблен­ной, к которой он не испытывает прежних чувств. Но отметить только это — значит, не добраться до под­линной глубины произведения.

 Верь, жалок я один. Душа любви желает,

 Но я любить не буду вновь;

 Вновь не забудусь я: вполне упоевает

      Нас только первая любовь.

     Эмоционально-оценочное «жалок» точно отражает состояние души героя: жалок оттого, что душа по-прежнему «любви желает», а реальная жизнь это чувство перечеркнула. Но поединок на этом не закан­чивается, он оборачивается новыми гранями. Лири­ческий герой допускает «судьбины полную победу» над ним, что «грусть минует» его. Случится это при условии, если «мнением сольется он с толпою». Но слияние с толпой — это не безропотное подчинение ге­роя ее мнению. Не случайно дважды звучит: «Кто зна­ет? ». Не меньшее внутреннее сопротивление вызыва­ет в нем и избрание «подруги без любви»: «Подругу без любви — кто знает? — изберу я». Разрыв фразы передает «судорогу сердца» перед холодностью .рас­судка: «На брак обдуманный я руку ей подам…». Так возникает еще один конфликт романтического созна­ния: разлад между чувством и разумом…

Прощаясь со своей первой любовью, поэт обраща­ется к адресату:

Прощай! Мы долго шли дорогою одною;

Путь новый я избрал, путь новый избери;

Печаль бесплодную рассудком усмири,

     И не вступай, молю, в напрасный суд со мною.

     Лирический герой, вступив в поединок с судьбой, в глубине души остается самим собою, с мечтой о гармо­ний, с его неумением и нежеланием притворяться («Притворной нежности не требуй от меня…»), с его бесстрашным самоанализом и горькой интонацией:

Не властны мы в самих себе

И, в молодые наши леты,

Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе.

     Стихи Баратынского отличает гармоническая точ­ность и глубокая внутренняя музыкальность. Неслу­чайно композиторы обращаются к его творчеству, в частности М. И. Глинка, написавший на стихотворе­ние поэта «Разуверение» романс — «Не искушай меня без нужды…»

На изломе XIX-XX веков родственным по духу окажется Баратынский Александру Блоку. Стихотво­рение Блока начинается обращением к поэту:

         Тебе, поэт, в вечерней тишине

         Мои мечты, волненья и досуги.

Интонации полны тревожного предощущения:

         Близ Музы, ветреной подруги,

              Попировать недолго, видно, мне.

Именно с Баратынским юный Блок делится своей тревогой:

         Придет пора — она меня покинет,

         Настанет час тревожной суеты,

         И прихоть легкая задумчивой мечты

              В моей груди увянет и застынет.

     Так, муза Баратынского как бы соединила два века — XIX и XX, оказавшись необходимой потомку. Сбылось пророчество поэта: «…душа моя окажется с душой его в сношеньи…»

5litra.ru

Романтическая поэма Е. А. Баратынского «Эда» — КиберПедия

В исследовательской литературе о Баратынском было отмечено очень точно, что поэт избрал для «Эды» не столько «романтический», сколько «сентиментальный» сюжет. Однако самая коллизия — вторжение цивилизованного обольстителя в патриархальный мир естественных чувств и отношений — была живой для русского романтизма. Баратынский создавал поэтический образ Финляндии. И «Эда», и «финские» элегии расширяли культурно-географический ареал русской литературы, создавая совершенно специфический «местный колорит». Подобно первым пушкинским южным поэмам, «Эда» была во многом связана с элегической традицией — в той ее форме, какую придал ей Баратынский. Не случайно поэтому образ самой Эды оказался в поэме наибольшей удачей; постепенное зарождение ее чувства к гусару, перерастающего в нежную и робкую привязанность, а затем в чувственную страсть, изображено Баратынским тонко и точно. Действие развивается на бытовом фоне, почти прозаическом. Эти особенности поэмы сразу же отметил Пушкин, оценивший «Эду» очень высоко. Вместе с тем успех поэмы Баратынского не был безусловным. Сам Баратынский не был вполне удовлетворен. Работая над поэмой, он сознательно отталкивался от Пушкина, стремясь проявить самостоятельность. Баратынский приходит к переоценке жанровых возможностей иных поэтических форм и прежде всего элегии, в которой он до сих пор занимал одно из первых мест. Издавна установилось мнение о глубоком отличии ранних и поздних стихов Баратынского. Отличия эти особенно интересны потому, что и «ранний» и «поздний» Баратынский по-своему художественно совершенны.

10«Думы» К. Ф. Рылеева (особенности жанра, композиции, характер историзма)

Но спустя лишь несколько месяцев после стихотворения К временщику, летом 1821 г., он присылает стихотворение, знаменующее начало нового и чрезвычайно плодотворного направления его творческих исканий. Этим стихотворением была первая дума Рылеева — «Курбский».

Интенсивная работа над думами поглотила Рылеева. Только в 1822 г. в печати появляется 13 дум.

«Думам» принадлежит значительное место в истории русской романтической поэзии.

При сопоставлении элегий, написанных поэтами, принадлежащими к направлению психологического романтизма, с «Думами» Рылеева обращает на себя внимание их разительное несходство. С одной стороны, замкнутый круг более или менее стандартных тем: смерть близкого человека, измена возлюбленной. С другой — широкая панорама национальной истории, монументальные образы героев.

Редкая дума обходилась без таких словосочетаний, как «век унылый» и «былая радость. И это не просто влияние большого таланта и не только воздействие школы, господствовавшей в свое время в русском романтизме. Эти образы были восприняты в думах и стали составной частью их стиля.

Для Рылеева подлинная тема и подлинное содержание искусства — душа, помыслы и стремления чувствующей личности, а не объективная действительность. Главное — не изображение реальной жизни, а цель, которая достигается этим изображением, идея, которую это изображение эмоционально аргументирует.

Весьма существенно и то, что думы создавались и воспринимались не

изолированно друг от друга, но как части единого целого.

Художественная структура дум противоречива. В них; отразились противоречия в философии его поколения, противоречия романтического сознания, пытающегося постичь настоящее и прошлое.

Однако, готовя отдельное издание цикла, Рылеев приходит к убеждению в необходимости дать развернутые и единообразные примечания-предисловия ко

всем думам без исключения. Поэт придавал большое значение основательности, достоверности и точности этих примечаний. Цель их — была намного значительней и шире одной лишь пояснительной функции. Рылеев хотел подчеркнуть ими, что читателю

предлагаются не назидательные вымыслы, а подлинные, достоверно воссозданные

страницы отечественной истории.

Но вместе с тем думы писались, конечно же, не для услаждения слуха любителей старины. Это было изображение тех именно лиц, которых можно было либо поставить в пример современникам. Поэтому Рылеев и не мог и не хотел изобразить героя своей думы как человека определенной эпохи, характер и образ действий которого объясняются его временем. Герои дум должны были быть изображены такими и в то же время не такими, какими они были в действительности. Эти заимоисключающие тенденции, эта противоречивость творческой задачи наложила неизгладимый отпечаток на всю художественную структуру цикла.

Поэт славит мужественность, проявленную в борьбе за национальную самостоятельность и независимость родины, за освобождение народа от иноземного владычества.

Отдавая дань либеральным иллюзиям о «просвещенном монархе», Рылеев рисует в думах добродетельный образ идеального государя, желанного народу. Преодолевая либерализм, Рылеев выразил и антицаристские настроения.

Осуществляя агитационно-дидактическую цель — пропаганду передовых идей, руководствуясь романтическим методом, Рылеев рисовал характеры дум лишь общими, но резкими и широкими штрихами. Образы его героев, сливаясь с обликом самого поэта, голос которого слышится во всех их патриотическо-свободолюбивых речах, привлекают высокими идеями, благородством чувств, целостностью, монументальностью характеров. Они романтичны по выдающейся силе ума и сердца, по исключительности психологических состояний, по драматичности положений. Своеобразны не только обстоятельства, но и психологические положения героев дум. Но в некоторых думах обнаруживается и тенденция к объективации их основного героя.

Необычные герои, их исключительные психологические положения и обстоятельства потребовали эмоционально-напряженной интонации. Поэтому для синтаксиса дум особенно характерны восклицания, вопросы, повторения, обращения, анафоры, недоговоренность, пуантировки. Действенно-лирической тональности дум способствуют изобразительные средства. Их эпитеты зачастую гиперболичны и подчеркнуто-эмоциональны. Ощущение необычности создают мрачные или гиперболические сравнения. В думах, особенно ранних, совершенно очевидны приметы классицизма: в виде не только явно, но и тенденциозно выраженного дидактизма, в лексической архаике.

Думы Рылеева художественно неравноценны.

Создавая глубоко типические образы «героев века», Рылеев не избежал их прямой повторяемости. Эти герои раскрываются преимущественно по одной и той же схеме, говорят возвышенной речью, статичны в своих позах, компонуются по шаблону: описание обстановки и пейзажа, внешняя обрисовка героя, его речь и назидательный вывод.

Думы Рылеева сыграли огромную роль в гражданско-патриотическом воспитании современников и последующих поколений. Но эта их роль, как уже отмечено, ослаблялась эстетической недовершенностью, выразившейся в той или иной доле абстрактности действующих лиц, в схематичности портретных и пейзажных зарисовок.

 

cyberpedia.su

6. Баратынский

Самым достойным соперником Пушкина среди современников и единственным поэтом 20‑х гг., кто мог бы претендовать на эпитет «великий», был Евгений Абрамович Баратынский (или Боратынский, как иногда он сам писал свое имя и как сегодня пишут его потомки). Он родился в 1800 г. в родительском имении Мара Тамбовской губернии (на юге Центральной России). Двенадцати лет он был отдан в Пажеский корпус, аристократическое военное учебное заведение. Вскоре он связался с дурной компанией и в результате был исключен за воровство. По условиям исключения ему запрещалось поступление в другое учебное заведение, и он не мог быть принят на государственную службу. Ему пришлось пойти на военную службу рядовым. Сначала он служил в лейб-егерском полку в Петербурге. Тогда же он познакомился с Дельвигом, который его ободрил, помог окончательно не пасть духом и ввел в литературные журналы. В 1820 г. Баратынский был переведен в полк, стоявший в Финляндии: там он провел шесть лет. Стихи, которые он там писал, упрочили его литературную репутацию. Наконец в 1825 г. он получил офицерский чин и в следующем году оставил службу и уехал в Москву. Он женился, был счастлив в семейной жизни, но глубокая меланхолия навсегда осталась основой его характера и его поэзии. За это время он опубликовал несколько стихотворных сборников, высоко оцененных лучшими критиками «партии поэтов», в том числе Пушкиным и Киреевским; но публика встретила их холодно, а молодые «плебеи»-журналисты (Надеждин) злобно высмеяли. В 1843 г. Баратын­ский уехал из Москвы за границу. Зиму он провел в Париже, где познакомился с французским литературным миром, а весной отплыл на корабле из Марселя в Неаполь. Через несколько недель он внезапно заболел и умер 29 июня 1844 года.

Поэтическое наследие Баратынского делится на две примерно равные по объему, но неравные по достоинству части: стихотворные повести и стихи. Первые никогда не были бы написаны, не подай Пушкин примера, но они не подражание более крупному поэту, а сознательная попытка написать по-другому. Первая – Эда – простая история о том, как дочку финского крестьянина соблазнил гусарский офицер, стоявший на квартире у ее отца, – сюжет, который уже в двадцатые годы вышел из моды и напоминал о минувшем веке. Трактуется он без риторики, которой поэт тщательно и сознательно избегает, в реалистиче­ском обыденном ключе, с легким привкусом сентиментального пафоса, но без малейшего следа романтизма. Как и все, что писал Баратынский, эта вещь написана таким изумительно точным стилем, что рядом Пушкин кажется туманным. Описательные места принадлежат к самым лучшим – суровая финская природа всегда была особенно мила Баратынскому. И необыкновенно привлекателен тонкий психологический портрет героини – чисто психологически без сомнения стоящий выше всего, что до него было создано в русской литературе.

Вторая повесть в стихах Бал (1828) – романтичнее. Это история самоубийства роковой и романтичной светской львицы, брошенной любовником – ради кого? «Жеманная девчонка, со сладкой глупостью в глазах, в кудрях мохнатых, как болонка, с улыбкой сонной на устах» – излюбленный романтиками контраст темной и белокурой красоты. Обстановка поэмы реалистична, но поползновения на юмор неудачны. Баратынскому явно недоставало той естественной непринужденности, без которой юмор так трудно выносить. Третья и самая длинная повесть в стихах – Цыганка (1831). И стиль,­ и сюжет напоминают Бал: только смуглая леди здесь цыганка, и вместо того чтобы покончить с собой, она нечаянно убивает неверного любовника, думая, что подает ему любовный напиток.

Лирическая поэзия Баратынского тоже распадается на две части, почти равные по объему, но неравные по достоинству. В ранних своих стихах он самый блистательный и характерный поэт двадцатых годов. Они принадлежат к арзамасской поэтической школе. Главные влияния, которые можно там разглядеть, – это молодой Пушкин, французские поэты конца XVIII века (Парни, Мильвуа) и Батюшков. С поздним периодом эти стихи сближает их предельно ясная и сухая атмо­сфера – более сухая и ясная, чем где бы то ни было в русской поэзии – и холодный металлический блеск и звучание стиха. В английской поэзии подобный эффект можно встретить только у Попа. Это легкие летучие пьесы в анакреонтической и горацианской манере, некоторые из них – безусловные шедевры этого жанра; любовные элегии, где нежное, но не индивидуализированное чувство скрыто в оболочке блестящего остроумия; послания к друзьям, где остроумия еще больше; элегии-размышления в стиле, напоминающем (отдаленно) Грея. Из всех этих ранних стихотворений самое длинное и, вероятно, самое лучшее – Пиры, где эпикурейское восхваление радостей застолья мягко перемешивается с задумчивой меланхолией. Эта меланхолическая основа постепенно нашла для себя более оригинальные формы выражения и под конец преобразилась в философский пессимизм зрелого Баратынского.

Творчество зрелого Баратынского (включающее все его стихи, написанные после 1829 г.) показывает, что Баратынский – поэт мысли, быть может, из всех поэтов «глупого девятнадцатого века» единственный, сумевший сделать из мыслей материал для поэзии. Это отчуждало его от молодых современников, да и от их потомков во второй половине столетия, для которых поэзия и чувство были едины. Поэзия Баратынского была как бы мостом между остроумием поэтов XVIII века и метафизическими устремлениями поэтов ХХ (в терминах английской поэзии «от Попа к Т. С. Эли­оту»). Подобнотому, как он блистал умом в легких стихах начала своей поэтической деятельности, так и поздняя его поэзия дышит умом, но в другом, высшем смысле, умом, который, может быть, Поп и Донн назвали бы другим словом, но который непременно был бы включен в любое определение поэтического ума, достаточно широкое, чтобы включить и Попа, и Донна. Поэзия Баратынского интеллектуальна по содержанию, но это интеллектуальное содержание поэтически переработано и действительно превращено в поэзию. Стиль его классичен. Он всегда оставался в основе своей восемнадцативековым, значительно более, чем Пушкин. Но стараясь придать своей мысли наиболее сжатое и концентрированное выражение, он иной раз становится темен – просто от силы сжатия. Особенно это сказалось в его поздних творениях: он любил доводить очищение от неглавного до предела, и перескакивал звенья своего хода мысли, как и звенья своей поэтической фразы. У него не было той божественной моцартианской легкости, которая производит впечатление (ложное), что Пушкин писал без всякого труда, – труд Баратынского всегда ясно виден читателю; от этого стих Баратынского кажется хрупким – прямая противоположность эластичности пушкинского стиха. Но для настоящего любителя поэзии в этом и заключается особое очарование Баратынского, потому что он, читатель, постоянно присутствует при трудной, но всегда полной победе мастера над сопротивляющимся материалом. Помимо всего прочего, Баратынский принадлежит к немногим русским поэтам – мастерам стихотворных сложных предложений, с подчиненными придаточными и скобками.

Баратынский был классиком по манере, но по мировоззрению он был если не романтик, то, во всяком случае, полуромантик. Это был мыслитель, ставший жертвой ума, жертвой аналитического знания. Он мечтал о слиянии с природой, о первобытной непосредственности духовной жизни. Он видел постоянный, неумолимый уход человечества от природы. Устремленность в более органичное и естественное прошлое – один из главных мотивов его поэзии. Символом этого был у него растущий разлад между сыном природы – поэтом – и человеческим стадом, которое с каждым поколением все более погружается в промышленные интересы. И потому растет изоляция поэта в современном мире, где он лишен народного отзыва, которым встречали его высокие вдохновения «на стогнах греческих недавних городов». Единственный ответ современного мира современному поэту – его собственные рифмы (Рифма, 1841). И поэт оставляет поэзию и ищет отклика у природы, сажая деревья (На посев леса, 1843). Будущее индустриализированного и механизированного человечества станет блестящим и славным в близком будущем, но общее довольство и покой будут куплены ценою утраты всех высших ценностей поэзии (Последний поэт). И после эпохи интеллектуальной утонченности человечество неизбежно утратит свои жизненные соки и умрет от полового бессилия. После этого земля будет восстановлена в своем первобытном величии (Последняя смерть, 1827). Эта философия, соединяясь с его меланхолическим темпераментом, создала стихи необычайной величественности, с которыми ничто в пессимистической поэзии не может выдержать сравнения, кроме Леопарди. Такова величественная ода к унынию (0сень, 1838). 3десь, как и в других стихах (например, в знаменитом стих. Смерть, 1833), Баратынский блистательно, в высокой классиче­ской манере риторичен, хотя и с отчетливой личной интонацией. Но он всегда мыслитель, и сила ума и воображения в этих высоких одах не позволяют им стать банальными общими местами. В других стихах он демонстрирует почти спинозов­скую силу рассуждения, как, например, в стихотворении На смерть Гете (1832), построенном как силлогизм, но с таким богатством поэзии, что даже девятнадцатый векне мог пройти мимо него и включил его во все антологии. Поскольку поэзия Баратынского в Англии совершенно неизвестна и поскольку, будучи мыслителем, он не так безнадежно не поддается переводу, я рискну дать в прозаическом переводе три его стихотворения последних лет. Все они взяты из его послед­него сборника Сумерки.

* * *

На что вы, дни! Юдольный мир явленья

Свои не изменит!

Все ведомы, и только повторенья

Грядущее сулит.

Недаром ты металась и кипела

Развитием спеша,

Свой подвиг ты свершила раньше тела,

Безумная душа!

И тесный круг подлунных впечатлений

Сомкнувшая давно,

Под веяньем возвратных сновидений

Ты дремлешь; а оно

Бессмысленно глядит, как утро встанет,

Без нужды ночь сменя,

Как в мрак ночной бесплодный вечер канет,

Венец пустого дня!

* * *

Все мысль да мысль! Художник бедный слова!

О жрец ее! тебе забвенья нет;

Все тут, да тут и человек и свет,

И смерть, и жизнь, и правда без покрова.

Резец, орган, кисть! счастлив, кто влеком

К ним чувственным, за грань их не ступая!

Есть хмель ему на празднике мирском!

Но пред тобой, как пред нагим мечом,

Мысль, острый луч! бледнеет жизнь земная.

* * *

Благословен святое возвестивший!

Но в глубине разврата не погиб

Какой-нибудь неправедный изгиб

Сердец людских пред нами обнаживший.

Две области: сияния и тьмы

Исследовать равно стремимся мы.

Плод яблони со древа упадает:

Закон небес постигнул человек!

Так в дикий смысл порока посвящает

Нас иногда один его намек.

studfiles.net

Русский романтизм

К концу 18 века классицизм и сентиментализм как целостные направления уже не существуют. В недрах отживавших свой век классицизма и сентиментализма стало зарождаться новое направление, которое впоследствии назвали предромантизмом.

Предромантизм – общеевропейское явление в литературе рубежа 18 и 19 веков. В начале 19 века предромантизм наиболее ярко проявился в творчестве поэтов и прозаиков, объединившихся в 1801 году в «Вольное общество любителей русской словесности, наук и художеств», куда вошли И.П. Пнин, А.Х. Востоков, В.В. Попугаев, А.Ф. Мерзляков, К.Н. Батюшков, В.А. и Н.А. Радищевы, Н.И. Гнедич. Русский предромантизм сформировался под влиянием идей французских просветителей Руссо, Гердера и Монтескье.

Между предромантизмом и собственно романтизмом есть два существенных отличия, и оба они связаны с характером героя. Если романтическим героем был, как правило, бунтарь, раздираемый противоречиями, то герой предромантизма, испытывая конфликт с окружающим миром, в борьбу с обстоятельствами не вступает. Герой романтизма – личность противоречивая, герой предромантизма – личность страдающая и одинокая, но целостная и гармоничная.

Алексей Фёдорович Мерзляков
Самой яркой фигурой предромантизма стал Алексей Фёдорович Мерзляков (1778 – 1830), профессор Московского университета, переводчик, учитель Вяземского, Тютчева и Лермонтова. Ведущим жанром в лирике Мерзлякова стала российская песня – стихотворение, близкое по поэтике к народным песням. Мир поэта исполнен особой красоты: в его стихах часты такие образы, как красное солнышко, светлый месяц, алые розы, шумящие ключи, зелёные сады, чистые реки. Герой поэзии Мерзлякова – одинокий, страдающий без любви и понимания близких молодой человек. Героиня поэзии Мерзлякова – девица-красавица, красивая от природы и уподобляемая птицам и зверям. К лучшим произведениям Мерзлякова относятся «Среди долины ровныя», «Не липочка кудрявая», «Соловушко», «Ожидание». В его произведениях преобладает субъективно-личное начало, и в этом смысле Мерзляков – предшественник поэта А.В. Кольцова.

Василий Андреевич Жуковский

Собственно романтизм начал складываться в России во втором десятилетии 19 века – первоначально в творчестве В.А. Жуковского и К.Н. Батюшкова. Василий Андреевич Жуковский (1783 – 1852) считается основателем русского романтизма. Его поэтическое мироощущение сложилось под влиянием творчества Державина и Карамзина, а также под влиянием немецкой романтической лирики. Основной мотив поэзии Жуковского – злой рок, тяготеющий над жизнью человека. Жуковский работал в жанрах баллады, элегии, поэмы, сказки, романтической повести.
В элегиях Жуковский впервые показал исполненную страданиями душу человека. Его элегии носят философский характер. Основная идея – мысль о скоротечности и таинственности жизни («Море», «Вечер», «Сельское кладбище»).
Своего расцвета романтизм достиг в творчестве Е.А. Баратынского, Д.В. Веневитинова, поэтов-декабристов и раннего А.С. Пушкина. Закат русского романтизма связывают с творчеством М.Ю. Лермонтова и Ф.И. Тютчева.

Характерные черты романтизма как художественного метода.

1. Общая тенденция романтизма – неприятие окружающего мира, его отрицание. Для романтического героя существуют два мира: мир реальный, но несовершенный, и мир мечты, мир идеальный. Эти миры в сознании героя трагически разделены.

2. Романтический герой – это герой-бунтарь. Его борьба за осуществление мечты завершается либо крахом мечты, либо гибелью героя.

3. Герой романтического произведения находится вне общественно-исторических связей. Его характер, как правило сформировался сам по себе, а не под влиянием эпохи, исторических обстоятельств.

4. Романтический герой – воплощение авторского «я», поэтому нередко между героем и автором ставят знак равенства.

5. Романтический герой живёт и действует в исключительных, нередко экстремальных обстоятельствах – в ситуации несвободы, войны, опасного путешествия, в экзотической стране и т.п.

6. Для поэзии романтиков характерно использование образов-символов. Например, у поэтов философского течения роза – символ быстро увядающей красоты, камень – символ вечности и неподвижности; у поэтов гражданско-героического течения кинжал или меч – символы борьбы за свободу, а имена тираноборцев содержат намёк на необходимость бороться с неограниченной властью монарха (например, Брут, убийца Юлия Цезаря, рассматривался поэтами-декабристами как положительная историческая личность).

7. Романтизм субъективен по своей сути. Произведения романтиков носят исповедальный характер.

Константин Николаевич Батюшков

В русском романтизме выделяют 4 течения:
а) философское (Батюшков, Баратынский, Веневитинов, Тютчев),
б) гражданско-героическое (Рылеев, Кюхельбекер, Вяземский, Одоевский),
в) элегическое (Жуковский),
г) лермонтовское.

Первые два течения – философское и гражданско-героическое – противостояли друг другу, так как преследовали противоположные цели. Вторые два – элегическое и лермонтовское – представляли собой особые модели романтизма.

Кондратий Фёдорович Рылеев

Творчество поэтов, принадлежавших к философскому течению, базировалось на идеях английского и немецкого романтизма. Они считали, что романтическая поэзия должна ориентироваться только на вечные темы любви, смерти, искусства, природы. Всё суетное, сиюминутное рассматривалось как недостойная пера поэта тема.

В этом отношении они противостояли поэтам гражданско-героического течения, считавшим своим священным долгом обращаться в поэзии к общественным проблемам, пробуждать и воспитывать в читателе патриотические чувства, призывать его на борьбу с самодержавием и социальной несправедливостью. Любые отклонения от гражданской тематики поэты-декабристы полагали недопустимыми для истинных романтиков.

Задания по творчеству В.А. Жуковского 

Задания по творчеству поэтов-романтиков философского и гражданско-героического течений  

mosliter.ru