Автор повести временных лет монах нестор: летописец

Содержание

Нестор Летописец — фото, биография, личная жизнь, причина смерти, «Повесть временных лет»

Биография

Нестор, монах Киево-Печерского монастыря, считается автором «Повести временных лет» — памятника древнерусской литературы и славянской культуры. Благодаря этому бесценному труду агиограф получил звание «отец русской истории». Православная церковь воздала монаху почести, причислив его к лику святых. 9 ноября верующие отмечают день памяти Нестора Летописца.

Судьба

Нестор Летописец, а также Нестор Печерский, или Нестор Киевский (по названию монастыря, в котором служил), жил во времена, о которых сегодня известно немногое. В исторических сводках перечисляются ключевые сведения из биографии святого, но поскольку истинный монах избегает людской славы, подлинность этих сведений неоднозначна.

Нестор на Памятнике «1000-летие России» в Великом Новгороде / Дар Ветер, Википедия

Историки предполагают, что святой родился около 1056 года. Житие преподобного Нестора Летописца из сборника «Киево-Печерский патерик» повествует, что он, будучи 17-летним юношей, подошел к стенам монастыря, когда те только возводились преподобным Феодосием Печерским. По канонам церкви прежде, чем принять монашество, нужно было пройти испытание послушником, которое иногда длилось десятки лет.

В 1074 году Феодосий Печерский умер, пост игумена принял Стефан Блаженный. При нем Нестор постригся в монахи. Согласно летописям, Стефан пробыл во главе Киево-Печерского монастыря 4 года, поэтому иноческий сан Нестор принял в периоде до 1078 года.

Не исключено, что святой был знаком с Феодосием: именно Нестор в 1091 году по благословению преподобного Иоанна раскрыл место захоронения наставника. В «Повести временных лет» описываются эти события. Автор говорит о себе в первом лице, как о «лаврском иноке», но имени не называет. Имя Нестора впервые упоминается в рассказе о перенесении мощей Феодосия только в 1462 году.

Скульптура Нестора работы Марка Антокольского / Alex Bakharev, Википедия

Если Нестор и был знаком с Феодосием, то пообщаться лично им удавалось редко, если вообще удавалось. В конце «Жития Феодосия Печерского», автором которого доподлинно является Нестор, указано:

«Все, что было изложено выше о нашем блаженном Феодосии, расспросив, я узнал от престарелых отцов, заставших то время».

Быт в Киево-Печерском монастыре основывался на строгом воздержании: послушникам полагалась скудная пища — хлеб с водой, некоторые добровольно голодали, время проводили в многочасовых молитвах и мыслях о благе. Личная жизнь Нестора посвящалась истории Древней Руси. Первые летописи агиограф начал писать около 1095 года при игуменстве Иоанна.

Год рождения Нестора определяется хоть и приблизительно, но однозначно. Мнения историков о дате смерти же значительно разнятся.

В 1113 году святой закончил работу над первой полной редакцией «Повести временных лет». С тех пор летописи из-под пера Нестора не выходили. Согласно одной из версий, послушник Киево-Печерского монастыря решил сосредоточиться на богослужении. В молитвах и постах прошли еще несколько лет, и Нестор умер в первой четверти XII века. Ученые, которые не представляют святого в литературном бездействии, свидетельствуют, что он умер в 1114-1115 годах.

Реконструкция портрета Нестора по черепу. Автор Сергей Никитин / Sergey Nikitin, Википедия

В «Киево-Печерском патерике» не содержится сведений о внешнем виде Нестора. Однако главный судебно-медицинский эксперт Москвы Сергей Никитин, известный в первую очередь пластической реконструкцией портретов по черепу методом Михаила Герасимова, смог воссоздать лик святого. Ему принадлежит самая известная на сегодняшний день скульптура Нестора.

Сергею Никитину посчастливилось не только увидеть, но и изучить мощи Нестора. По размеру черепа специалист определил, что рост преподобного составлял не выше 160 см. Резко выраженная правосторонняя симметрия костного каркаса головы указывает, что Нестор правша, а зубочелюстная система свидетельствует, что монах умер в глубокой старости – за 70 или даже 80 лет. Причина смерти не носила насильственный характер.

Летописи

Нестору приписывают авторство по меньшей мере трех произведений, главное из которых — «Повесть временных лет». В литературоведении труд также носит название «Первоначальная летопись», поскольку является самым ранним древнерусским сводом, дошедшим до наших лет, или «Несторова летопись».

Нестор-летописец на почтовых марках / Марки Украины

«Повестью временных лет» охватывается значительный временной промежуток — с библейских времен до 1117 года. Летопись составлялась в 1110-1118 годах несколькими авторами, если принять за основу версию о кончине Нестора в 1115-м, но личности остальных неизвестны. Впервые «Повесть временных лет» была подписана именем Нестора в Хлебниковском списке середины XVI века.

Повествование начинается с Ноя, трое сыновей которого поделили Землю. Нестор объясняет, откуда появились народности — немцы, русы, варяги и как возникли древнерусские города.

Первой датой, упоминаемой в «Повести временных лет», становится 852 год, когда появилась Русская земля. Новая географическая точка основана Рюриком, Трувором и Синеусом. Вскоре полноправным владельцем становится Рюрик. Самым ярким и запоминающимся эпизодом книги, который знаком даже школьнику, считается смерть Олега, потомка Рюрика, от укуса змеи, выползшей из черепа верного скакуна князя.

Вещий Олег у костей коня. Художник Виктор Васнецов / Википедия

Далее Нестор кратко рассказывает о правлении князя Игоря, его супруги Ольги и сына Святослава, о подвигах Ярополка и, наконец, о крещении Руси при Владимире в 988 году. Последним князем, упомянутым в «Повести временных лет», становится Владимир Мономах.

Нестору, как человеку православному, важно было рассказать о своей вере, поэтому тема христианства проходит по книге красной нитью: начиная с аллюзий на Библию и заканчивая описанием божественных событий, которые сопровождают процесс крещения Руси.

Монах пишет, что Бог состоит из «трех событий»: Отца, Сына и Святого Духа, что он находится на небесах в окружении ангелов. Ему противостоят бесы, которые находятся не в аду, как принято считать сегодня, а в «бездне». Крещение Руси Нестор описывает как способ спасения человечества от невежества и соблазна. Те, кто вел праведный образ жизни, достоин места рядом с Богом на небесах.

Памятник Борису и Глебу в Дмитрове, Московская область / Википедия

Вторая (но не по хронологии) летопись, авторство которой приписывается Нестору, — «Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпцю Бориса и Глеба», или «Житие Бориса и Глеба».

Борис и Глеб — сыновья князя Владимира, воплощение благочестия и смирения, которые умирают от руки сводного брата Святополка. Летопись написана по канону жития-мартирия. Например, вместо того чтобы защищаться от своего губителя, Борис и Глеб молятся, желая скорее принять мученическую смерть. Летопись датируется 1110 годом.

Третья работа Нестора, частично дошедшая до наших дней, — «Житие преподобнаго отца нашего Феодосия, игумена Печерьскаго», или просто «Житие Феодосия Печерского». Оно создано не позднее 1088 года. В летописи рассказывается о пути Феодосия от рождения и до самой смерти. Значительная часть посвящена игуменству.

Память

Нестор Летописец канонизирован в Русской православной и Римско-католической церквях. У славян день его памяти отмечается 9 ноября, одновременно с Днем украинской письменности и языка. Мощи святого покоятся в пещерах Киево-Печерской лавры.

Картина Виктора Васнецова «Нестор-летописец» / Энциклопедия искусства

Нестора, как любого преподобного, часто изображали на иконах, но многие из произведений утратили автора. Одним из самых известных визуальных воплощений святого является картина Виктора Васнецова «Нестор-летописец», написанная в 1885-1893 годах. Оригинал хранится в Третьяковской галерее.

Памятники Нестора Летописца находятся в Киеве, Владимире, Борисполе. В родной обители святого возведены два храма имени преподобного.

Летописи

1088 – «Житие преподобнаго отца нашего Феодосия, игумена Печерьскаго»
1110 – «Чтение о житии и о погублении блаженную страстотерпцю Бориса и Глеба»
1110-1118 – «Повесть временных лет»

Нестор и его повесть

Согласно школьному учебнику истории Украины учителя вещают, что автором государственной летописи Киевской Руси был только один человек — монах Киево-Печерского монастыря Нестор. Хотя еще в конце XIX века знаток древнерусских летописей Алексей Шахматов (1864-1920 гг.) доказал, что «Повесть временных лет» («ПВЛ») только с 1115 года «претерпела двукратную переработку, и оба раза переработка велась враждебной Нестору рукой». Причем под руководством «власть предержащих».

«Повесть временных лет» даже называют аналогом летописи «партии власти» — «Истории КПСС», которую в СССР за 70 лет переделывали 5 раз, с легкой руки генеральных секретарей, и с правками в «духе времени».

Однако первые существенные правки в Летопись вносил сам Нестор! Он жил во время политического соперничества новгородского и киевского боярства и не случайно поставил в заголовок «Повести временных лет» вопрос «Откуда есть пошла Русcкая земля?», намекая на исторический приоритет Киевщины.

Эта, по Нестору, «земля мудрых и смысленых Полян» (а «Поляне, яже ныне зовомая Русь») обрела свой топоним по бассейну реки Рось и по имени первого Полянского князя Кия. Сан этого князя «удостоверил» византийский император в своем Константинопольском дворце, и с того времени Кий и братья его «держати почаша род их княженье в Полях».

Византийскую «легитимизацию» киевских князей Нестор утвердил в «Повести временных лет», составив ее в духе византийского Хронографа (сводного обзора истории), с включением текстов договоров киевских князей с Византией, исторических «преданий старины глубокой» и своих «сказок».

КАК СТАНОВЯТСЯ ЛЕТОПИСЦАМИ «ПАРТИИ ВЛАСТИ»

Летописные откровения Нестора начались с… некоего «социального заказа».
Дело в том, что 13 апреля 1093 года умер «великий князь киевский» Всеволод, младший сын Ярослава Мудрого. В последние годы жизни он «блудил», «разболелся» и в «нужды» державы не вникал, препоручив их своему сыну Владимиру Мономаху — то есть «воспреемнику».

Но киевское боярство, недовольное Владимиром, на «великокняжеский стол» после смерти Всеволода пригласило его племянника Святополка Изяславича, сына старшего Ярославича. Его придворным летописцем и стал Нестор.

Правя в угоду «патрону» свою же Летопись, Нестор своеобразно переработал имевшиеся в Киево-Печерском монастыре рукописи киевского летописного свода 1093-1095 годов — он всячески старался возвысить киевское боярство и принизить новгородское… Позже такая трактовка событий послужила скрытым смыслом банальной фразы «Тоже мне, Нестор-летописец!».

К ВОПРОСУ ОБ АВТОРЕ

Сначала Нестор называет себя «черноризцем Федосьева монастыря Печерского», основанного в 1051 году. В тексте «Повести временных лет» то и дело встречаются сведения об этом монастыре.

Но на 1112 году «печерские известия» обрываются… И летописец называет себя уже не печерским монахом, а игуменом Сильвестром другого киевского монастыря — Выдубецкого, построенного в 1088 году при князе Всеволоде. А под 1114 годом в «ПВЛ» появляется запись третьего автора, «путешествовавшего в Ладогу (базу варягов севернее Новгорода), после чего текст государственной летописи «норманизуется». Однако через 100 лет «поправляется» и «несторизуется». Откуда же такие «разночтения»?

Связаны они, прежде всего, с апрельскими событиями 1113 года в Киеве. Тогда, 16 апреля, умер великий князь киевский Святополк, не проявивший себя «великим» ни в управлении державой, ни в ратном деле. Киевлянам он запомнился своим «сребролюбием» и умением изыскивать новые налоги в свою пользу, даже в условиях дефицита продовольствия…

Когда 17 апреля киевляне узнали о смерти Святополка, то пошли «по дворам» спекулянтов: воеводы Путяты («правой руки» князя), перекупщиков и ростовщиков (в т.ч. еврейских). Их дворы были разграблены, и бояре Киева, боясь за своё имущество, «призвали» в обход династического старшинства на «великокняжеский стол»… Владимира Мономаха.

20 апреля этот князь «вшед Киев утоли мятеж». А затем, как «великий князь киевский», занялся «исправлением» государственной летописи Нестора — свидетеля 20-летней борьбы двоюродных братьев за Киев.

«Повесть временных лет» была изъята из Киево-Печерского монастыря и передана в придворный монастырь Владимира Мономаха — Выдубецкий. Игумен последнего, Сильвестр, её и отредактировал, о чём оставил запись в «ПВЛ» под 1116 годом. Нестор же за год до этого умер…

«Великий» цензор Мономах специально написал для Сильвестра в качестве конспекта летописи «Поучение», в котором перечислил 63 своих похода. Но сделанная игуменом «переделка» государственной летописи не удовлетворила Мономаха. Посему окончательную «отделку истории Руси» он поручил своему старшему сыну Мстиславу, чьим доверенным лицом и был третий автор «ПВЛ», закончивший её «редакцию» в 1118 году.

МОЖНО ЛИ ДОВЕРЯТЬ «ПОВЕСТИ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ»?

Нестор был киевлянином, и потому в основу «Повести временных лет» положил события, происходившие в Киеве и в поляно-русском Поднепровье. Мстислав же был зятем шведского короля и воспитанником новгородского боярства — для него Новгород и варяжский Север были своими по сравнению с киевским боярством, 20 лет не признававшим прав его отца на Киев.

Поэтому в «ПВЛ» Мстислав постарался «восстановить справедливость», и события 1113 года о «призвании» своего отца в Киев «из другой земли» сопоставил с новгородской «Остромировой летописью» (посадника Остромира) 1050 года о «призвании варягов». Да и самому Владимиру Мономаху импонировала в данной летописи идея «призвания» князя со стороны (каким в Киеве был он) для наведения «порядка» в Новгороде. Памятуя заголовок несторовской Летописи, Мстислав, как житель города, соперничавшего с Киевом, поместил предание Нестора о Кие и «граде его» под 854 годом — сообразно «возвышению» Новгорода.

СЕВЕР И ЮГ: ДВА ИСТОРИЧЕСКИХ СОПЕРНИКА РУСИ

Если взглянуть на карту Среднего Поднепровья, то видно, что крупные притоки Днепра — Березина, Сож, Припять, Десна, Тетерев — впадают выше Киева. Плывущие мимо Киева на судах вниз по Днепру купцы были вынуждены платить киевскому князю «мыто» (пошлину). Это привело к процветанию большого транзитного города.

Благодаря аналогичному выгодному географическому расположению, Новгород тоже быстро приобрёл статус богатого города. Но его политическое значение было не равным: всё-таки он был «новым городом», жители коего смотрели на Киев как на «сборщика дани».

Новгородцы не без умысла согласились в 1015 году помочь «своему» князю Ярославу, сыну киевского князя Владимира, в его борьбе за «великокняжеский стол». Три тысячи «новобранцев» из числа горожан и более тысячи варягов пошли с Ярославом на Киев. Город был взят… На радостях Ярослав предоставил новгородцам «Устав» по самоуправлению.

Данная победа не только поставила Новгород в глазах его жителей «как бы вровень» с Киевом, но и очень скоро отразилась в названии водного пути по Днепру. Так, Нестор описал путь вверх по Днепру, «из Грек в Варяги», подразумевая экономическую связь Южной Руси с Византией. А обратный путь, «из Варяг в Греки», появился в «Повести временных лет» уже с подачи новгородцев (того же Мстислава) и отражал маршрут варягов-наёмников.

КТО «ПРИЗЫВАЛ» ВАРЯГОВ НА РУСЬ

В пушкинской «Песне о вещем Олеге» слышен отголосок этого «призыва»… В третьей редакции «ПВЛ» от Мстислава описана известная всем история о варяге Олеге, который «принял смерть от коня своего» в Киеве и был похоронен с почестями на горе Щекавица. Но археологи могилы не нашли!

Зато в Новгородском летописном своде 1050 года записано, что, отправляясь в поход на Константинополь в 907 году, Олег оставил в Киеве княжить Игоря, а сам вернулся в 911 году не в город над Днепром, а в Новгород «и оттуда в Ладогу. И есть могила его в Ладозе». Там он и умер в 912 году своей смертью, а спустя 200 лет эту «могилу Олегову» показывали.

Никакого потомства этот мнимый «основатель державы Русской» не оставил, так как был всего лишь главой наемников. Да и в «Остромировой летописи» сказано, что варяги Олега стали называться «русью», когда «утвердилися внутри Руси». То есть уже в существовавшей державе!

И третий автор «Повести временных лет», рассказывая о «призвании» варягов в Новгород, написал, что «призванный» Рюрик (Рюрик Ютландский) прибыл сначала в Ладогу и лишь «чрез два лета» оказался в Новгороде.

Доверенное лицо Мстислава приняло традиционное окружение «князя Рюрика» — «сине усе» (в переводе — «свои родичи») и «тру вари» («верная дружина») — за имена его братьев Синеуса и Трувора. Так родился исторический миф о трёх братьях — «культуртрегерах» Северной Руси.

Достоверно известно, что князь Игорь в 942 году «посылал по Варяги за море», приглашая их «идти войной на Греки». Нанимали варягов князь Святослав и его сын Владимир (последний, когда в 980 году наёмники предъявили ему «наглые требования», отослал их «за пределы Руси»).

НОРМАНИЗИРОВАННАЯ ЛЕТОПИСЬ

Мстислав исказил в тексте Нестора генеалогию князей Киевской династии Аскольда и Дира, назвав их под 662 годом «боярами Рюрика», отпросившимися в поход на Константинополь и «походя» овладевшими Киевом. И якобы за такое «самоуправство» их «покарал» Олег.

Эта редакция «Повести временных лет» по заказу Мстислава была опровергнута Шахматовым. Проанализировав искаженные «редактированием» 1116 и 1118 годы указанной Летописи, он пришел к выводу, что убитые варягами Аскольд и Дир были последними князьями местной династии Киевичей «до варяга Олега».

Удалось найти о том и независимое подтверждение. Польский хронист Ян Длугош (умер в 1480 г.) писал, что «после смерти Кия, Щека и Хорива, наследуя по прямой линии, их сыновья и племянники много лет господствовали у русских, пока наследование не перешло к двум родным братьям Аскольду (первому князю-христианину) и Диру». О том же повествует и киевский «Синопсис» (в переводе с греческого — «историческое обозрение») 1647 года.

«Армянская история» VIII века Зеноба Глака опровергает «омоложение» Мстиславом возраста Киева. В своей хронике Глак оставил запись о трёх братьях Куар (Кий), Мелтей (Щек) и Хореван (Хорив), построивших «город в стране Палуни (Полян)». В «Повести временных лет» Нестора и «Армянской истории» совпадают подробности охотничьих угодий «города на горе» и его языческого святилища.

О ЧЕМ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ НИКОНОВСКАЯ ЛЕТОПИСЬ?

Никоновская летопись XVI века не только упоминает о «Полянском князе Кие». Ее записи восполняют сведения или проливают истинный свет на события 866-879 гг. в «Повести временных лет».

Так, под руководством Мстислава третий автор «ПВЛ» под 859 годом записал о «призвании» Рюрика в Новгород, а под 866-м — о походе двух «бояр» рюриковых Аскольда и Дира в Константинополь.

Никоновская летопись упоминает о «призвании» Рюрика в Новгород под 867 годом и о прибытии его в этот северный город в 870 году. По летописи, уже в 872 году новгородцы сожалели об этом «призвании», говоря: «таково нам рабами быти и много зла пострадати от Рюрика и рода его».

Летопись сообщает, что новгородцы под предводительством Вадима Храброго вели в своём городе активную борьбу с Рюриком. Но «того же лета уби Рюрик Вадима Храброго и многих новгородцев его», а в 873 году роздал мужам своим» в управление города Полоцк, Белоозеро, Ростов.

Читаем далее: «того же лета воеваша Аскольд и Дир полочан», а в 874 году «пошли Аскольд и Дир на Греки», возвратившись в 875 году от «Царяграда» лишь с «малой дружиной» и «того же лета избиша Аскольд и Дир множество печенегов. Того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много мужей новгородских». И Киев их принял!

Такое противостояние между Рюриком и мнимыми его «боярами» Аскольдом и Диром нельзя понять, если не учесть, что в данной редакции «ПВЛ» события излагаются с точки зрения их проваряжских авторов (или автора). Они искусственно объединили события разных лет под 862 годом, а в Никоновской летописи они даны по годам — причём, с точки зрения киевлянина.

Последний воздает должное князю Аскольду, которого византийский император Василий (867-886 гг.) даже назвал «прегордым Каганом северных скифов» (титул, равный императорскому).

Имя этого «кагана» третий автор «Повести временных лет» передает как «Асколд», Никоновская летопись — как «Осколд», упоминая под 872 годом, что «уби бысть от болгар сын Осколдов», который вместе с отцом «ходил на черных болгар» (то есть тюрко-болгар, кочевавших вдоль южной границы Киевской Руси).

ПОЧЕМУ ПРИКАЗАЛИ УБИТЬ КНЯЗЯ КИЕВСКОГО?

Под руководством князя Аскольда Киевская Русь в 875 году как раз дала отпор варягам в Полоцке, куда Рюрик послал «своего мужа» и с кем «воеваша Асколд и победи».

Стратегическая задача Аскольда состояла в том, чтобы водный путь «из Грек в Варяги» не превратился «из Варяг в Греки», то есть со своей дружиной он воспрепятствовал продвижению варягов по Днепру, хозяином которого был князь киевский. Учитывая экспансию варягов в те времена по всей Европе, в «войне за Днепр» Аскольд придавал большое значение военным заставам городов на пути варяжских ватаг с севера на юг — к Киеву.

Первой такой заставой до прихода Рюрика был Новгород у стока Волхова в Ильмень на северном берегу озера. Второй — Полоцк, перекрывавший доступ варягам к Днепру по Западной Двине, третьей — Руса (Старая Русса) у устья Ловати на южном берегу Ильмень-озера, четвёртой — Смоленск, запиравший «волок» из Ловати в Днепр.

Сам Киев был надежно защищен от захвата варягами. Ярлу Олегу пришлось выдать свой отряд за купеческий караван, дабы заманить Аскольда к себе на прием. Убив его и истребив в Киеве представителей династии Киевичей, варяг Олег стал «хозяином» Днепра. Воспользовавшись случаем, он организовал по Днепру «экспедицию в Византию» в 907 и 911 годах, обогатив своих наёмников «трофеями Царьграда».

ПРОВАРЯЖСКАЯ МИФОЛОГЕМА «ПВЛ»

Третий автор «ПВЛ» подробно описал времена бесправного восседания Олега на киевском престоле: «и бысть всех лет княжения его тридцать и три» и его богатую добычу в цареградском походе. Желая придать Олегу титул «киевского державника», автор, побывавший в 1114 году в Ладоге и видевший там «могилу Олегову», ввёл в «ПВЛ» свой «сказ» о «великом плаче людья» и погребении Олега в Киеве на горе Щекавица.

В итоге такой редакции летописная история Руси обрела сразу двух «отцов-основателей»: варяга Рюрика, установившего «новый порядок» в Новгороде и Северной Руси, и варяга Олега, овладевшего Киевом и Южной Русью и перенесшего сюда «столицу из Новгорода».

Тем не менее, в «память» о нем, «великие князья киевские» направляли в Новгород «на стажировку» своих старших сыновей княжить. Рюрик стал родоначальником князей, Игорь — его сыном, а Олег — родичем.

Третий автор «Повести временных лет» не постеснялся даже приписать варягам строительство Киева, Чернигова, Переяславля, Любеча, Смоленска, Полоцка, Изборска, Пскова, Новгорода, Белоозера, Ростова… Хотя эти города существовали задолго до «призвания» варягов и имели славянские названия.

ПУШКИН НЕ РИСКНУЛ НАПИСАТЬ «ПЕСНЬ О ВАДИМЕ НОВГОРОДСКОМ»

А все потому, что потомки варяжской знати были в составе российского дворянства начала XIX века. А в начале X века («время Олега») число варягов в киевском войске настолько увеличилось, что проявляемая ими жестокость среди населения «заморских стран» отождествлялась с «русами».

Подтекст этого террора был и в «Песне о Вадиме» Пушкина, которую он задумал под впечатлением трагедии Якова Княжина «Вадим Новгородский» (написана в 1789 г.). Но по решению Российского сената данная трагедия была признана «наполненной дерзкими и зловредными против законной самодержавной власти выражениями» и приговорена к «публичному сожжению» ее текста! Дабы никто не смел вспоминать всуе о времени «вольности старинной»… Так Вадима Новгородского «убили» второй раз.

А вот «Песню о вещем Олеге» Пушкина «власть предержащие» приняли на ура! Ведь она отвечала проваряжской мифологеме. Хотя в этой «Песне» старик-волхв, помнивший еще Аскольда и Дира (действие «Песни» происходит» близ Киева), с вызовом отвечает новому киевскому князю-чужеземцу: «Волхвы не боятся могучих владык, и княжеский дар им не нужен!» Здесь явно читается намек на Олега как на узурпатора власти в Руси.

КТО ТРЕТИЙ АВТОР?

Рассказывая о событиях сразу четырех лет (1097-1110 гг.) под 1097 годом, сей автор называет себя Василием, попавшим во Владимир-Волынский. Там он беседует с князем Васильком Ростиславичем, которого ослепили с ведома и согласия «великого князя киевского» Святополка Изяславича. Причем сделал это «овчар Святополков». Но в «ПВЛ» Нестора о злодеянии этом не сказано ни слова!

Василько Ростиславич был правнуком Ярослава Мудрого, а его отец был сыном новгородского князя Владимира Ярославича. В Тверской летописи ХV века упоминается о княжении самого Ростислава в Новгороде, а тот же Василий под 1064 годом описывает бегство Ростислава с новгородцем Вышатой аж в Тьмутаракань.

«Забывчивость» Нестора объясняется тем, что Святополк подозревал Василько в сговоре с Владимиром Мономахом против него (по приезде в Киев князь Василько направился не куда-нибудь, а в Выдубецкий монастырь, где «ужина ту»). Владимир же, услышав о злодеянии Святополка, «ужасеся, и всплакав и рече: «Сего не бывало есть в Русьской земли ни при дедех наших, ни при отцих наших, сякого зла». И «пошёл на Cвятополка. Святополк же хоте побегнути ис Киева, и не даша ему кыяне побегнути».

Такое поведение Владимира Мономаха третий автор «ПВЛ» связывает с «благородным» воспитанием князя — он был сыном дочери византийского императора Константина IX Мономаха. Соответственно Василий «отредактировал» текст Нестора в духе византийского канона хроники Амартола, исключив рассказ Нестора о переселении славян с Дуная.

Поскольку Василий, «работал» над своей летописью в Андреевском монастыре Киева, то сведения о нем «вдруг» появляются в «ПВЛ». Но главное, что вот уже 690 лет с легкой руки Василия в умах православных бытует версия о христианском первоучителе славян апостоле Андрее, хотя у Нестора таковым назван апостол Павел.

Желая сделать приятное и Мстиславу, княжившему в Новгороде 20 лет, Василий вставил в «Повесть временных лет» свой «сказ» о посещении апостолом Андреем места «идеже ныне Новгород», откуда апостол «иде в Варяги».

ЕДИНОЙ КНИГИ «ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХ ЛЕТ» НЕ СУЩЕСТВУЕТ!

До нашего времени она дошла лишь в составе десятков списков более поздних летописей ХП-ХIV веков. Многовековая их «редакция» привела к тому, что в некоторых списках «ПВЛ» есть тексты, отсутствующие в других.

Так, в своей первоначальной книге Нестор под 1091 годом указал, что уже ведет «се летописание». Эта фраза «выпала» из очень многих списков «Повести временных лет» и уцелела только в Воскресенской летописи ХVI века — по ней и можно определить, что Нестор начал писать свою «Повесть» около 1090 года.

В заголовках одних списков автор летописи упомянут как «печерский летописец», в других — «по имени Нестор», а в третьих отсутствует какое-либо упоминание не только об имени, но и вообще о человеке, написавшем сей исторический труд!

«Запись Сильвестра» есть лишь в Лаврентьевской летописи конца ХIV века и Никоновской ХVI века, а в Ипатьевской XV века ее нет! Зато в Ипатьевской летописи есть полный текст сообщений «ПВЛ» после 1110 года, а в Лаврентьевской — только сокращенный, идущий за «записью Сильвестра» под 1110 годом…

Такие «разночтения» заставляют текстологов «Повести временных лет» изучать особенности каждого из дошедших списков летописи, чтобы установить их авторство.

В 1225-1226 гг. новгородский архиепископ Антоний (в миру Добрыня Ядрейкович), побывав в Киеве, решил «поправить» Василия в пользу Нестора. И ныне в Новгородской Первой летописи «младшего извода» (с указанием литературных источников) читаем наиболее полный текст «Повести временных лет» Нестора, в Лаврентьевской — Сильвестра, в Ипатьевской — Василия.

Нестор-летописец — первый русский историк

Нестор жил примерно в 1056-1114 годах в Киево-Печерской лавре. Приблизительные даты вычислены историками по косвенным сведениям из текста «Повести…». Происхождение его неизвестно. Нельзя даже с уверенностью сказать, что он киевлянин, — известно, что Нестор трудился в лавре, в то время как южная граница града Ярослава не достигала в те годы даже современного Крещатика. Так что лавра — далеко не Киев.

Нестор был монахом — он и похоронен как монах, в лаврских пещерах (ближних, они же — Антониевы).

Оригинальный список «Повести временных лет» до нас не дошёл. Этот текст включён в ряд других, более современных, литературных произведений, например — Лаврентьевской летописи XIV века (обнаружена в Рождественском монастыре во Владимире Алексеем Мусиным-Пушкиным и подарена Александру I) и Ипатьевской летописи 1420-х годов (из Ипатьевского монастыря около Костромы, откуда она попала в библиотеку Академии наук, где была исследована Николаем Карамзиным).

Легенды и мифы древнего Киева. Или не такого уж и древнего

Ипатьевский список только упоминает автора ПВЛ, но в Хлебниковском списке, написанном в середине XVI века, прямо говорится про «Нестера черноризца Феодосьева манастиря печ(е)рьскаго…». Кроме того, Нестор-летописец дважды упоминается в сочинениях жившего в XIII веке лаврского монаха Поликарпа, которые известны из текста «Киево-Печерского патерика».

Упоминания автобиографического характера есть и в самом тексте ПВЛ. Например, повествуя о набеге половцев в 1096 году, автор пишет, что они «приидоша на манастырь Печерьскый, нам сущим по кельям почивающим по заутрени». Кроме того, можно сделать вывод, что летописец был ещё жив в 1106 году: тогда, пишет он, скончался «старець добрый» Янь (боярин Ян Вышатич), «у него же аз слышах многа словеса, яже вписах в летописиць».

В соответствии с житием святого Нестор в возрасте 17 лет стал послушником Киево-Печерского монастыря, а после смерти Св. Антония и Св. Феодосия — монахом и иеродиаконом.

В числе других преподобных отцов участвовал в изгнании беса из будущего святого Никиты затворника, «прельщенного в иудейское мудрствование».

Утверждается, что помимо ПВЛ он является также автором жития Св. Феодосия, «Сказания о святых первых черноризцах Печерских», «Слова о перенесении мощей преподобного отца нашего, Феодосия Печерского», «Сказания о том, от чего получил название Печерский монастырь», «Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба». Историки, однако, в этом сомневаются — стилистически произведения сильно отличаются.

Его преемниками в летописании стали игумен Сильвестр, игумен Моисей Выдубицкий, продливший ПВЛ до 1200 года, наконец, игумен Лаврентий, написавший уже в XIV веке «Лаврентьевскую летопись».

«Несторовская» ПВЛ охватывает период с 852 (с отсылками к более ранним, ещё библейским, событиям) по 1117 год (этим годом датировано «Поучение Владимира Мономаха», включённое в текст, судя по всему, уже после смерти Нестора). Полное название этого бесценного произведения — «Се повести времяньных лет, откуду есть пошла Руская земля, кто в Киеве нача первее княжити, и откуду Руская земля стала есть».

Нестор собрал огромный по тем временам корпус исторических материалов, включая несохранившиеся т.н. «Древнейший свод» (подготовленный в окончательной редакции в 1073 году монахом Никоном, одним из создателей Киево-Печерского монастыря) и «Начальный свод» (созданный, как предполагается, в 1093 году игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном), устные рассказы — как легенды, так и воспоминания участников событий (уже упоминавшегося Яна Вышатича — киевского тысяцкого, сына боярина Ярослава Мудрого Вышаты и отца Св. преподобного Варлаама Печерского), агиографические памятники (жития святых), византийские источники (в т.ч. тексты договоров русских князей с Византией) и т.п.

Долгий путь к Богу. Крещёная русь до крещения Руси

Получившееся произведение охватывало период становления одновременно древнерусского государства и Православной церкви. Именно из труда Нестора мы знаем об основании Киева легендарными Кием, Щеком, Хоривом и Лыбедью, о деяниях Рюрика, Вещего Олега, Игоря, Св. княгини Ольги, Святослава, Св. Владимира Крестителя. В числе этих сведений — со школы известные легенды о смерти Вещего Олега и о мести Ольги древлянам. Из ПВЛ мы знаем о крещении Руси и о первых руководителях Православной церкви.

Следует признать, что отнюдь не все сведения, предоставляемые Нестором, выдерживают элементарную критику. В его произведении присутствует явная политическая тенденциозность. Например, общим местом является признание того, что легендарный рассказ о посещении апостолом Андреем Первозванным места, где позже был основан Киев, является элементом идеологической борьбы с Северной Русью, претендовавшей на статус центра восточнославянского христианства. Варяги-христиане были и в Новгороде, и в Ладоге, и в Киеве, но благословение апостола придавало месту особый вес. Недаром известный украинский историк Алексей Толочко (сын академика Петра Толочко) охарактеризовал ПВЛ как «выдающееся литературное произведение, но совершенно недостоверную историю».

Сама по себе ПВЛ является продолжением византийской традиции летописания. Главной особенностью летописей как явления следует признавать их преимущественно морально-дидактическую направленность. Летописцу важны не сами по себе события, а их моральная оценка и связь с какими-то действиями в прошлом. Стихийные бедствия, эпидемии и нападения кочевников традиционно рассматриваются как расплата за грехи. Соответственно точность при описании фактов не слишком велика, даже если автор, предположительно, был свидетелем тех или иных событий (кстати, монах вряд ли мог быть непосредственным свидетелем каких-то событий за стенами монастыря).

День в истории. 18 апреля: Украина впервые упоминается в исторических источниках

Несмотря на всю ненадёжность ПВЛ как исторического источника, именно на его основе сформирован устойчивый миф о создании древнерусского государства и крещении Руси. Именно поэтому ПВЛ заслуженно считается первым историческим трудом, а её автор — первым русским историком.

Нестор и его труд — общий корень, из которого растут и современная Россия, и современная Украина. Поделить этот корень или избавиться от него нельзя — слишком многое вокруг него наросло в культуре народов за минувшие девять столетий.

* Хотя Нестор родился после раскола 1054 года он также причислен к лику святых Римско-католической церкви.

3. «Повесть временных лет». Русские летописи и летописцы X–XIII вв.

3. «Повесть временных лет»

Ярким памятником древнерусского летописания конца XI — нач. XII в. является «Повесть временных лет». Она представляет собой летописный свод, вобравший не только весь предшествующий опыт исторических знаний Руси, но и достижения европейской исторической мысли, традиции византийской христианской культуры. Особенно сильное впечатление производит введение к «Повести временных лет», в котором отражена широкая картина мировой истории, предпринята попытка определить в ней место славян и Руси, утверждена прогрессивная философская идея взаимосвязи и взаимообусловленности истории всех народов.

Поражает широкая эрудиция составителя «Повести временных лет». Он постоянно обращается не только к Библии, которая была высшим авторитетом знаний в средневековье, но и к византийским историческим хроникам. Это прежде всего «Хроника» Георгия Амартола, от которой позаимствована и первая часть заглавия, «Хроника» Иоанна Малалы, «Летописец» константинопольского патриарха Никифора, жития греческих святых, притчи Соломона, «Откровения» Мефодия Патарского и др.[129]

Первоначально «Повесть временных лет» состояла из введения, летописных сводов 996, 1039, 1073, 1093–95 гг. и датированной хроники, доведенной до 1110 г. Позже, видимо в результате редакции 1118 г., в нее была внесена «Повесть об ослеплении Василька», а также погодная хроника до 1117 г.

Как полагали С. М. Соловьев, Н. И. Костомаров, Б. А. Рыбаков и другие исследователи летописей, собственно «Повестью временных лет», возможно, следует считать не весь свод, а только расширенное введение к нему. Впрочем, практически никто из летописеведов не пытался поставить под сомнение тот факт, что автор введения является и составителем всего свода.

Составитель этого неординарного труда, явившегося основой практически всех последующих летописных сводов, проявил себя не только как прилежный продолжатель дела своих предшественников — хронистов, но и как историк. Это хорошо видно из пространного заглавия «Повести временных лет», в котором поставлены две важные исследовательские проблемы: «Откуда есть пошла Русская земля» и «Кто въ Киев? нача перв?е княжити».[130] Характерно, что в отличие от многих своих современников он осознавал органическую взаимосвязь этих явлений, их обусловленность внутренним развитием восточнославянского общества.

Не случайно возникновение Киева летописец связывает с деятельностью первого славянского князя Кия, власть которого распространялась на Полянскую землю, а дипломатические связи простирались до Константинополя. Оппонентов (в том числе и своих более ранних коллег — хронистов), которые не верили в княжеское происхождение Кия и называли его обычным перевозчиком-лодочником через Днепр, летописец называет «не св?дущими». При этом он приводит такие подробности из жизни Кия (визит в Царьград, прием византийским императором, попытка закрепиться на Дунае), которые никак невозможно отнести к разряду вымышленных. В пользу этого свидетельствует и тот факт, что летописец, не зная императора, принимавшего киевского князя, не стал выдумывать его имя.

Введение к «Повести временных лет» не имеет дат, однако это вовсе не значит, что летописец не ориентировался в относительной хронологии изложенных им исторических событий. Рассказ о князе Кие находится в своеобразной хронологической рамке: ему предшествует легенда о посещении Руси апостолом Андреем, а за ним следует сообщение о проходе на Дунай болгар и белых угров. Последние, как уточняет сам летописец, пришли на славянские земли при императоре Ираклие («Си бо угри почаша быти при Ираклии цари»),[131] царствование которого приходится на 610–641 гг.

В логической связи с рассказом о княжеском звании Кия находится сообщение о княжениях у полян, древлян, словен, дреговичей, северян и других племен. «И по сихъ братьи держати почаша родъ ихъ княженье в поляхъ, а в деревляхъ свое, а дреговичи свое, а слов?ни свое…».[132]

Концептуальной последовательностью характеризуется описание летописцем знаменитого пути «из Варяг в Греки». Такое название закрепилось за ним в исторической литературе, хотя принадлежит оно не составителю «Повести временных лет», а его позднейшим редакторам и толкователям. В действительности путь им описан не с севера на юг, а с юга на север. Отправным его пунктом выступает не Варяжская земля, а Греческая. Без более поздней редакторской вставки — «Б? путь изъ Варягъ въ Греки» — начало описания пути выглядит логичным и последовательным: «Бе путь… изъ Грек по Дн?пру, и вв?рхъ Дн?пра…».[133]

После подробного описания пути «изъ Грекъ» летописец «проводит» по нему апостола Андрея, который от Новгорода «иде въ Варяги», а затем следует в Рим. Теми же ориентирами завершает летописец и рассказ о пути: «Из того озера внидеть устье в море Варяжьское. И по тому морю ити до Рима».[134]

Кроме недатированного введения, составителю «Повести временных лет», согласно историографической традиции, принадлежат летописные статьи от 1093(95) г. до 1110 г. Его авторское и редакторское участие отчетливо прослеживается также в целом ряде статей, повествующих о событиях X–XI вв. Разумеется, в таком случае он пользовался текстами, сохранившимися в княжеском и церковных архивах. Д. С. Лихачев полагал, что в руках автора «Повести временных лет» были тексты договоров русских с греками, а также переводные греческие источники.[135] Согласно А. А. Шахматову, обнаружившему в первой Новгородской летописи отрывки, как ему казалось, более древней летописи, чем «Повесть временных лет», рассказ о четвертой мести Ольги появился, по-видимому, только из-под пера летописца конца XI — нач. XII в. К числу бесспорно относящихся к творчеству автора «Повести временных лет», что хорошо показал Д. С. Лихачев, является статья 1091 г., рассказывающая об обретении и перенесении мощей Феодосия Печерского.[136]

Ниже мы неоднократно будем обращаться к проблеме оригинальности текстов «Повести временных лет», поскольку вопрос этот тесно связан с определением того, кто был ее автором. Несмотря на устоявшуюся историографическую традицию, согласно которой «Повесть временных лет» связывается с именем летописца Нестора, исследователей не оставляют и сомнения в непреложной истинности такого вывода. В литературе неоднократно высказывалась мысль, что ее автором следует считать игумена Михайловского Выдубицкого монастыря Сильвестра.[137]

Противоречивые выводы об авторстве «Повести временных лет» обусловлены разноголосицей свидетельств летописных сводов. В Хлебниковском списке Ипатьевского свода в заглавии «Повести временных лет» говорится, что летопись написана монахом Печерского монастыря Нестором. Летописца Нестора знает и Киево-Печерский патерик. Его несколько раз упоминает монах Поликарп как автора «Летописца»: «Иже написа летописец». Три списка с именем Нестора, как уверял В. Н. Татищев, были в его руках, когда он писал «Историю Российскую». Это уже названный Хлебниковский, а также Раскольничий и Галицинский. В последнем сохранилось имя не только Нестора, но и Сильвестра. В Лаврентьевской летописи имени Нестора нет, но зато в окончании статьи 1110 г. говорится, что эта летопись написана Сильвестром. «Игуменъ Сильвестръ святаго Михаила написах книгы си Л?тописець».[138] Сильвестр, как автор начального летописания, упоминается в некоторых сводах XV ст. северо-восточной традиции. Вообще летописание Северо-Восточной Руси, которое явилось продолжением переяславского, знало только Сильвестра, в то время как летописная традиция Киево-Печерского монастыря считала автором «Повести временных лет» Нестора.

Историки со времен В. Н. Татищева трудную проблему выбора решали так: Нестор был автором «Повести временных лет», а Сильвестр ее продолжателем и редактором. Именно к такому выводу склонялся Н. И. Костомаров, полагавший, что «Сильвестру могут принадлежать только ближайшие к его времени известия и распределение по числам других с некоторыми дополнениями. Делом Сильвестра есть сводка отдельных сказаний. Этот Сильвестр внес в свой труд Несторовую летопись Киево-Печерского монастыря, которая составляла только незначительную часть всей летописи».[139]

Если бы приписка с именем Сильвестра находилась в статье 1116 г., высказанное выше предположение не требовало бы каких-либо дополнительных обоснований. Нестор закончил летопись 1110-м годом, а Сильвестр продолжил ее до 1116-го. Но приписка почему-то находится в статье 1110 г. и это порождает ряд сомнений, которые не находят удовлетворительного объяснения. Если Сильвестр был не чужд летописанию, трудно предположить, чтобы он, переписав в 1116 г. летопись Печерского монастыря, доведенную до 1110 г., не продолжил ее своими текстами. Если же, как полагал С. А. Бугославский, Сильвестр не был летописцем, а только простым переписчиком, тогда вообще отпадает вопрос об его редакции «Повести временных лет». Еще более усугубляет ситуацию с авторским вмешательством Сильвестра в труд предшественника и то обстоятельство, что приписка эта сделана не по окончании списывания летописи, а спустя какое-то время после: «А мн? в то время игуменящю у святаго Михаила въ 6624».[140] В 1118 г. Сильвестр был уже переяславльским епископом и, видимо, только в Переяславле ему пришла мысль связать свое имя с переписанной в стенах Выдубицкого монастыря (наверное, под его присмотром) летописью. Нет и малейшего сомнения в том, что с момента завершения переписывания и до 1118 г. «Повесть временных лет» не была дополнена записями за 1111–1118 гг. Для хрониста это вещь невероятная. Сильвестр напоминает в этом плане монаха Лаврентия, который переписал (с сотоварищи) в 1377 г. оказавшуюся в его руках летопись («книгы ветшаны»), заканчивавшуюся записью 1305 г., и не дополнил ее ни одной своей статьей.

Сказанное выше не позволяет считать Сильвестра соавтором «Повести временных лет», а тем более единственным ее создателем, как это предложил в свое время А. Г. Кузьмин.[141] Скорее всего, он вообще не имел прямого отношения к летописному творчеству и вряд ли продуктивно пытаться определять его авторское участие в составлении или редактировании «Повести временных лет» только на основании наличествующих в ней симпатий к «дому Всеволода».

Ситуация с авторством Нестора выглядит значительно лучше. Ведь о нем имеются и дополнительные данные: ему принадлежат «Житие Феодосия» и «Чтение о Борисе и Глебе». Однако именно это обстоятельство послужило источником новых сомнений по поводу авторства Нестора «Повести временных лет».

Исследователи, пытавшиеся оспорить участие автора житийных сказаний монаха Печерского монастыря Нестора в составлении русской летописи, аргументируют это совершенно разной стилистической манерой изложения, наличием разночтений в «Повести временных лет» (статьи 1051, 1065, 1074 и 1091 гг.) и «Житии», а также тем, что его участие в летописании засвидетельствовано только в Патерике.[142] Что касается приемов творчества, то они диктовались жанром произведений. «Житие» писалось по одним канонам, а летопись по другим. Не знай литературоведы, что «История Пугачева» написана А. С. Пушкиным, наверное, сбились бы с ног в поисках ее автора. Более существенным кажется вопрос о разночтениях. А. Г. Кузьмин насчитал десять таких расхождений между «Житием Феодосия» и летописью. Конечно, это серьезно, но, если бы он попытался выполнить ту же работу на творчестве кого-либо из летописеведов, таких разночтений было бы гораздо больше.{5}

Нет сомнения, что «Житие Феодосия» писалось как литературное произведение и это не обязывало его автора к протокольно-точным записям и формулировкам. К тому же у нас не может быть уверенности в том, что все эти разночтения не появились в результате позднейшей редакции летописи. Ведь знаем же, что «Повесть временных лет», независимо от того, кто был ее автором, не сохранила свою первозданную оригинальность.

Существенным расхождением между «Житием Феодосия» и летописной статьей 1051 г., которое ставит под сомнение их принадлежность одному автору, является сообщение о времени его прихода в монастырь. В статье он утверждает, что пришел в 17 лет к Феодосию, а в «Житии» — что это было при игумене Стефане. «Приатъ же быхъ въ нь (монастырь. — П. Т.) преподобнымъ игуменомъ Стефаномъ, и кого же отъ того постриженъ быхъ, и мнишескиа од?жда сподобленъ, пакы иже на диаконский санъ возведенъ сый от него».[143]

Здесь необходимо внести ясность в два историографических стереотипа, кочующих из работы в работу. Во-первых, вопреки утверждению историков автор летописной статьи 1051 г. не говорит о своем пострижении в монастырь преподобным Феодосием. Приход в монастырь и пострижение в нем события не единовременные. Об этом свидетельствует сам Нестор в «Житии Феодосия». Согласно ему, человек, пришедший в монастырь, какое-то время привыкал к монастырским порядкам и ходил в своих одеждах. Затем его одевали в монашеское платье и испытывали трудными церковными службами. Только после всех этих испытаний осуществлялся обряд пострижения в монастырь и облачения в монашескую мантию.[144] Во-вторых, автор «Жития Феодосия» нигде не утверждает, что он не видел Феодосия, он только говорит, что его принял и постриг в монастырь Стефан.

Не исключено, что в этом пространном житийном сообщении содержится ключ к разгадке расхождения между летописью и «Житием». В монастырь Нестор пришел еще при Феодосие, возможно уже перед самой его кончиной, но был препоручен Стефану, который и произвел над ним через какое-то время обряд пострижения. Еще позже, когда Стефан был игуменом, он высвятил Нестора на диакона. Разумеется, у нас нет полной уверенности, что так все и было на самом деле, но думаем, что так могло быть. Если бы преподобный Феодосий сам описал свой приход в Печерский монастырь и пострижение в нем, то он бы отметил, что принял его Антоний, а обряд пострижения совершил Никон. И если бы это сообщение оказалось разорванным в составе двух разных текстов, наверное, последующие историографы столкнулись бы с аналогичными затруднениями в определении их авторства.

Вряд ли есть достаточно оснований относить определение Несторового авторства «Повести временных лет» только на счет патриотизма позднейших печерских книжников. Какой смысл в этом? Разве им было не все равно, если бы этим автором явился, скажем, Иоанн или еще кто-то из печерской братии?

Больше всего в этом подозревается Касиан, дважды редактировавший Патерик в 60-х годах XV в. и приписавший монаху Нестору ряд повестей, в том числе и о начале Печерского монастыря. Исследователи справедливо сомневались, что у Касиана были какие-то древние тексты с авторством Нестора, однако, думается, неоправданно распространили свое сомнение и на его причастность к летописанию вообще. В Арсеньевской редакции, дошедшей до нас в рукописи 1406 г., об этом сказано вполне определенно: «Нестеръ, иже написа л?тописець». Д. И. Абрамович считал эту приписку вполне авторитетным свидетельством того, что Нестор имел какое-то отношение к нашему древнему летописанию.[145] Это тем более справедливо, что редакция эта, как полагают исследователи, вполне может соответствовать оригиналу XIII в.

Решение проблемы авторства «Повести временных лет» в значительной мере связано с анализом главным образом статей 1015, 1051, 1065, 1074, 1091 и 1096 гг., а также недатированного введения. Разноречивые результаты такого анализа, чаще ставящие под сомнение участие Нестора в составлении летописи, чем подтверждающие его, вынуждают исследователей вновь и вновь обращаться к этим текстам.

Статья 1015 г. Памятуя о том, что Нестору принадлежит «Чтение о Борисе и Глебе», исследователи изначально склонны были относить к его авторству и статью 1015 г. «Повести временных лет», повествующую об трагическом убийстве сыновей Владимира Святославича. Со временем появились сомнения в том, что автором «Чтения» и статьи 1015 г. является одно лицо. Основанием для этого послужили разночтения в обоих текстах. Ситуацию еще больше усложнило наличие «Анонимного сказания о Борисе и Глебе», которое, как казалось еще П. Казанскому, ближе к летописной статье 1015 г.[146] Исследователи не смогли определиться в том, какой из этих трех текстов появился раньше, а следовательно, и оказал влияние на остальные. С. А. Бугословский полагал, что «Анонимное сказание» возникло в последние годы княжения Ярослава Владимировича и Нестор пользовался им при написании своих текстов.[147] А. А. Шахматов склонялся к мысли, что в основе «Чтения» и летописной статьи 1015 г. находился общий источник, читавшийся уже в Древнейшем своде.

Посвятив специальное исследование «Анонимному сказанию», Н. Н. Воронин пришел к выводу, что более ранним произведением следует считать «Чтение о Борисе и Глебе» Нестора.[148] Польский историк А. Поппе считает, что «Чтение» и «Сказание» произведения независимые одно от другого. Что касается статьи 1015 г., то она появилась при создании Начального свода, хотя впоследствии могла подвергаться редакциям и переработкам. А. А. Шахматов утверждал, что первичный текст статьи 1015 г. Древнейшего свода был уточнен и дополнен составителем Начального свода, хотя и обратил внимание на то, что «в Несторовом сказании, в той его части, которая не имеет прямого отношения к Борису и Глебу (в начале сказания), оказываются места общие с летописью, сильно ее напоминающие».[149]

Скорее всего над составлением статьи 1015 г. действительно трудилось не одно поколение летописцев. Но был среди них и Нестор, чье редакторское участие прослеживается при сопоставлении текстов «Чтения» и летописи. Эта работа хорошо выполнена А. А. Шахматовым и нет нужды приводить здесь примеры смысловых и текстуальных совпадений обоих памятников. Может быть, стоит только отметить поразительное тождество вопроса в летописи и в «Чтении», вложенного в уста развозившим по городу милостыню: «Кде болнии и нищь, не моги ходити? Т?мъ раздаваху на потребу».[150]

Статья 1051 г. В свое время А. А. Шахматов, пытавшийся обосновать участие Никона в печерском летописании и даже выделившего его авторский свод 1073 г., относил на его счет и сказание о начале Печерского монастыря. Первоначально оно находилось якобы в летописной статье 1062 г., а затем перенесено позднейшим редактором в статью 1051 г.[151]

Непредубежденный анализ сказания не позволяет принять этот вывод. В тексте есть места, которые дают серьезные основания вообще сомневаться в том, что к этой статье имел отношение Никон Печерский. Рассказывая о пресвитере Иларионе, летописец заметил, что тот ходил с Берестового на Днепр, на холм, «кд? нынь ветхый манастырь Печерский».[152] Аналогично уточняется и место великой пещеры Антония: «Яже суть и до сего дне в печер? подъ ветхимъ манастыремь». После передачи игуменства Варлааму Антоний выкопал новую пещеру («еже есть подъ новым манастырем»), в которой и умер. Далее летописец отмечает: «В ней же лежать мощ? его и до сего дня».[153]

Приведенные летописные уточнения, разумеется, не могли быть сделаны до 1073–1074 гг., когда еще не было нового Печерского монастыря, а следовательно, и старый не мог называться «ветхим». Сообщение о мощах св. Антония и вовсе указывает на то, что статья писалась по прошествии значительного времени после его смерти (1073 г.).

А. А. Шахматов, обратив внимание на эти летописные уточнения и понимая, что они никак не могут принадлежать Никону, объявил их позднейшими вставками, которые якобы внес в первоначальный текст статьи автор Начального свода (1095 г.). Почему он, а не автор «Повести временных лет», А. А. Шахматов не объяснил, как и не обосновал, почему эти уточнения вообще должно считать вставками. Текстологически и содержательно они не выпадают из общей канвы рассказа, а частая повторяемость свидетельствует скорее об их оригинальности. Описывая события, отдаленные от него значительным отрезком времени, летописец пытался уточнить их современными ему историко-топографическими ориентирами.

Совершенно невероятным для Никона есть и утверждение: «К нему же (Феодосию. — П. Т.) и азъ придохъ худый и недостойный рабъ, и приять мя л?т ми сущю 17 от роженья моего».[154] Из Несторового «Жития Феодосия» известно, что Великий Никон был одним из старейших сподвижников преподобного Антония и по его поручению осуществил обряд пострижения Феодосия. «Таче благослови въ старецъ, и повел? великому Никону острищи и, прозвитеру тому сущу и черноризцу искусну, иже и поимъ блаженнаго Феодосия и по обычаю святыихъ от?ць остригъ его и, облече его въ мьнишьскую одежу».[155]

Конечно, это утверждение не принадлежит Никону. Но кому? И насколько эта автобиографическая подробность кажется логичной в чужой статье? На первый вопрос А. А. Шахматов уверенно ответил, что летописец, говорящий о своем приходе к Феодосию, это составитель Начального свода.[156] Вторым вопросом он и вовсе не озаботился. Между тем кажется маловероятным, чтобы позднейший летописец сообщил о своем приходе к Феодосию не в своем оригинальном тексте, а в чужом, пусть даже и слегка подправленном.

Окончание летописной статьи 1051 г., как полагал А. А. Шахматов, принадлежит несомненно Никону. Несколько смутила его только заключительная фраза: «А о Феодосьев? житьи паки скажемъ».[157] «Что такое „паки“? — вопрошает А. А. Шахматов. — Не предполагает ли оно непосредственного продолжения этой фразы рассказом о житии Феодосия? А между тем такого продолжения не находим».[158]

Выше слово «редактор» применительно к Нестору взято в кавычки. Проведенный текстологический анализ статьи 1051 г. убеждает, что его участие в составлении сказания о начале Печерского монастыря не ограничилось только редакцией (по-видимому, весьма существенной) текста предшественника. Есть все основания считать, что летописная статья была дополнена его оригинальным текстом о заслугах Феодосия перед Печерским монастырем.

Подводя итог сказанному выше, можно со значительной долей вероятности утверждать, что летописная статья 1051 г. (если и не целиком, то в значительной части) была написана тем же самым Нестором, который затем составил и «Житие Феодосия». Сомнения А. А. Шахматова и других авторитетных исследователей летописи о непричастности Нестора-агиографа к летописному сказанию, как и к летописанию вообще, могли бы претендовать на убедительность, если бы историческая письменность времен Киевской Руси не сохранила труда, заявленного в статье 1051 г. Но обещанное летописцем «Житие Феодосия» есть и он сам позаботился о том, чтобы современники и потомки знали его имя.

Статья 1065 г. В перечне недобрых знамений летописец помещает и рассказ о том, как из киевской речки Сетомли рыбаки выволокли ребенка-уродца, свидетелем чему он будто бы был. «В си же времена бысть д?тищь вверженъ в Сьтомль; сего же д?тища выволокоша рыболове въ невод?, его же позоровахомъ до вечера, и пакы ввергоша и в воду».[159]

А. А. Шахматов, относивший появление этой статьи к своду 1074 г., высказал мысль, что ее содержание «как будто не позволяет признать самого Никона составителем продолжения к Древнейшему своду».[160] Однако из этого затруднения он вышел таким образом, что над летописью в Печерском монастыре работал и другой автор, а может и не один, который говорит о себе, что смотрел на извлеченного из Сетомли уродца.[161]

Наверное, во времена Никона в Печерском монастыре трудился не один летописец, но только основанием для такого утверждения не может быть статья 1065 г. Сообщение «позоровахомъ до вечера» не говорит о том, что на это срамное зрелище любовался в продолжение целого дня благочестивый печерский монах — коллега Никона. Это, несомненно, воспоминание о своем детском впечатлении, записанное в зрелом возрасте. И если это действительно так, то ни Никон, ни его неизвестный соавтор к этому сообщению не причастны. Им был более поздний летописец, который в 1065 г. пребывал еще в детском возрасте.

А. Г. Кузьмин, будучи убежден, что «Повесть временных лет» составлена Сильвестром, именно его считал автором статьи 1065 г. На этом основании он вычислил даже дату его рождения — 1055 г., полагая, что сетомльское чудо он наблюдал в 10-летнем возрасте.[162]

В одной из статей нами был сделан подобный расчет относительно Нестора. Приписываемая ему мумия в лаврских пещерах была исследована антропологами. Удалось установить, что возраст умершего достигал 60–65 лет. Предположив, что умер он около 1113 г., получим приблизительную дату рождения — 1053 г. В 1065 г., таким образом, он тоже был в детском возрасте и мог впоследствии описать виденное.

Статья 1074 г. Отсутствие житийного продолжения в статье 1051 г. навело А. А. Шахматова на мысль, что рассказ о начале Печерского монастыря утратил свое окончание. Какие-то отрывки его, как ему казалось, дошли до нас в статье 6582 (1074) года, где говорится об успении Феодосия, а что-то и вовсе оказалось утраченным.[163]

Такое объяснение кажется слишком сложным и искусственным. Во-первых, в статье 1074 г. говорится не о житии Феодосия, а об его кончине: «Скажем же о успеньи его мало». А во-вторых, совершенно нет оснований для утверждения, что какой-то позднейший редактор — составитель летописи перенес вторую часть статьи 1051 г. в статью 1074 г. Она представляет собой вполне самостоятельный и очень подробный рассказ о последних днях Феодосия, его завещании монастырской братии, а также о его духовных единомышленниках. Где же и быть такому рассказу, как не в статье, сообщающей о кончине Феодосия. Наоборот, в статье 1051 г. этот панегирик был бы неуместен и неестествен.

После сообщения о кончине Феодосия летописец рассказывает о его сподвижниках и учениках Демьяне, Еремие, Матвее, Исаакии, которые «яко св?тила в Руси сьяють». А. А. Шахматов полагал, что настоящее время глагола «сияют» свидетельствует, что автором рассказа был современник Феодосия и его еще живущих сподвижников. Вряд ли это убедительный аргумент. Печерские угодники «сияют» всегда, независимо от того, живы они или уже почившие в Бозе. Демьян умер раньше Феодосия, о чем сказано в этой статье. Не мог быть живым современником автора рассказа и Еремия, который «помняще крещенье земл? Русьскыя». Матвей жил еще и при игуменстве Никона. Исаакий умер не ранее 1088 г. и был похоронен игуменом Иоанном.

О позднем составлении житийных сказаний, содержащихся в летописной статье 1074 г., свидетельствует рассказ Матвея о том, как он однажды увидел на месте опоздавшего к службе игумена Никона осла. Конечно, невозможно предположить, чтобы такая оскорбительная запись появилась в монастырской летописи при жизни Великого Никона. В рассказе об Исаакии сказано, что он «от игумена Никона приимше раны». Нет сомнения, что и эта антиниконовская выходка могла появиться в летописном тексте только после его смерти.

Из всего сказанного выше явствует, что автором кратких сказаний в статье 1074 г. не мог быть современник Феодосия. Заключительная часть похвалы черноризцам Печерского монастыря однозначно указывает на то, что составлялась она тогда, когда никого из выдающихся сподвижников Феодосия уже давно не было в живых. «Таци ти быша черноризци Феодосьева манастыря, иже сияють и по смерти, яко св?тила, и молять Бога за сд? сущую братью, и за мирьскую братью».[164]

В Киево-Печерском патерике имеется прямое утверждение, что краткие житийные сказания, помещенные в летописной статье 1074 г., принадлежат Нестору: «Яко же блаженый Нестор в летописи написа о блаженных отцах, о Дамияне, Иеремии, и Матфеи, и Исакыи». Д. С. Лихачев подчеркивал, что о Дамиане сходно с летописью повествуется и в Несторовом «Житии Феодосия», а следовательно, есть все основания утверждать, что, по крайней мере, эта часть «Повести временных лет» принадлежит Нестору.[165] Сходство летописного и житийного повествований о черноризце Дамиане отмечал также и А. А. Шахматов.[166]

Неубедительным кажется и предположение А. А. Шахматова о том, что рассказ статьи 1074 г. о Феодосие составлен Никоном на том основании, что он содержит подробную информацию, доступную якобы только современнику. Это было бы справедливо, если бы Никон был свидетелем последних дней жизни Феодосия. Но он таковым не являлся. В 1073 г. Никон вынужденно оставил Киев и вторично удалился в Тмутаракань. Вернулся в Печерский монастырь только после смерти Феодосия. Следовательно, точное, почти протокольное описание кончины игумена принадлежит не ему, а какому-то другому летописцу. Если предположить, что Никон воспользовался подробной информацией о смерти Феодосия, которая имелась в архиве Печерского монастыря, то почему тогда следует исключать аналогичную возможность для его более поздних коллег — летописцев?

Статья 1091 г. Убеждение А. А. Шахматова в том, что приоритет авторства свидетельских показаний «Повести временных лет» принадлежит составителю Начального свода, ставит под сомнение летописная статья 1091 г. Она определенно написана другим летописцем. В Киево-Печерском патерике аналогичный (хотя и не абсолютно идентичный) рассказ — «Сказание об обретении и перенесении мощей Феодосия Печерского» — приписан монаху Печерского монастыря Нестору.[167] И в летописи, и в «Сказании» рассказ ведется от первого лица. После принятого на монастырском совете решения о перенесении мощей преподобного Феодосия в Успенский собор игумен Иоанн поручил выполнение этой ответственной работы наиболее доверенному лицу. Даже если бы у нас не было свидетельства Патерика, логично было бы предположить, что Иоанн обратился к Нестору, составившему или, что вернее, трудившемуся над составлением жития Феодосия. «Его же (игумена. — П. Т.) повел?нью бых азъ гр?шный первое самовидець, еже скажю, не слухомъ бо слышавъ, но самъ о семь началник».[168]

Сходное в деталях описание поиска могилы Феодосия и ее раскопок не оставляет сомнений в том, что летописная статья 1091 г. и «Сказание», содержащееся в Патерике, написаны одним автором. Д. С. Лихачев совершенно обоснованно полагал, что введение к летописному рассказу от первого лица указывает на характерную манеру Нестора, которая отличает и его житийные произведения.[169]

Статья 1096 г. В ней сообщается, что когда на Печерский монастырь напали половцы, автор этого рассказа отдыхал вместе с братией после церковной службы. «И придоша на манастырь Печерьскый, намъ сущим по к?льямъ почивающим по заутрени».[170]

Далее летописец подробно описывает бесчинства завоевателей в Печерском монастыре. Его уточнение, что разграблению подвергся притвор, где находится гробница Феодосия, выдает в нем того же автора, который рассказал ранее об обретении и перенесении мощей печерского старца в Успенский собор. Мощи Феодосия были упокоены «в притворе по правую руку». Половцы ворвались «в притвор у гроба Феодосиева». Последующий экскурс в историю «безбожных сынов Измайловых», почерпнутый летописцем из Георгия Амартола, как бы продолжает рассказ, содержащийся во введении, о происхождении народов. Это историческое исследование указывает на большую эрудицию автора: «Мефодий (Патарский. — П. Т.) же свидетельствует», «другие же говорят». Под «другими», как справедливо полагали А. А. Шахматов и Д. С. Лихачев, здесь имеется в виду Георгий Амартол.

Практически ни у кого из исследователей не возникало сомнения по поводу происхождения статей «Повести временных лет» первого десятилетия XII в. Все они признаются как печерские и, следовательно, принадлежат тому же летописцу, который составлял и весь свод. Некоторые из них помечены авторским присутствием.

Так, сообщение 1106 г. о смерти старца Яня, скончавшегося в 90 лет, сопровождено следующей справкой: «Живъ по закону Божью, не хужий б? первых праведник. От него же и азъ многа словеса слышах, еже и вписах в л?тописаньи семь».[171] Такое впечатление, что, говоря о Яне, летописец держит в уме статью 1074 г. и сравнивает его с церковными подвижниками, описанными в ней.

Свидетельством современника помечена также статья 1107 г., в которой повествуется о том, что Святополк перед походами на половцев и после них имел обычай молиться в Печерском монастыре и посещать гробницу Феодосия. Аналогичный рассказ содержится и в Патерике, где он связывается с авторством Нестора. А. А. Шахматов полагал, что первоначальный текст этого фрагмента летописи сохранился именно у Поликарпа в Патерике.[172]

Две последующие летописные статьи (1108 и 1110 гг.) являются также чисто печерскими. В первой из них летописец сообщает о канонизации Феодосия Печерского, а во второй описывает необычное явление природы — огненный столб, который сперва стоял над трапезной церковью, а затем переместился на Успенский храм и стал над гробом Феодосия.

Читая тексты 1107, 1108 и 1110 гг., бесспорно написанные, что называется, по горячим следам, трудно отрешиться от мысли, что их автор продолжает тему прославления Феодосия. В продолжение всего летописного свода он как бы дорисовывает портрет преподобного Феодосия, возводит его в ранг святого. Мысль о внесении Феодосия в синодик была вложена игумену Печерского монастыря Феоктисту самым Богом, а огненный столб был не чем иным, как явлением ангела — Божьего Посланника: «Ангелъ бо приходить, кд? благая м?ста и молитвении домове».[173] По существу, статья 1110 г. завершает собой так называемую Печерскую повесть, начатую еще в статье 1051 г. Ее главным персонажем бесспорно является Феодосий. Зная, что автором его «Жития» был печерский монах Нестор, естественно предположить, что он написал и эту летописную повесть.

В свое время А. А. Шахматов был сильно смущен заключительной фразой статьи 1051 г.: «Я не могу понять слова „пакы“, — сокрушался он. — Это „опять“, „еще“ в значении „инъде“ (в другом месте), или „по семь“».[174] Не вполне справился с интерпретацией этого слова и Д. С. Лихачев. Не исключив того, что оно имеет значение отсылки к статье 1074 г., он одновременно высказал и другое предположение, согласно которому «Житие Феодосия» действительно содержалось в «Повести временных лет» или в предшествующем ей своде, но было затем опущено кем-то из летописцев.[175]

Думается, что исследователи придали заключительной фразе статьи 1051 г. излишнюю загадочность. Смысл ее прост и ясен. Автор сказания о начале Печерского монастыря завершил его обещанием отдельно написать житие Феодосия. И вряд л и это житийное сказание замышлялось как продолжение летописной статьи 1051 г. По своему жанру оно не могло быть вписано в летописную стилистику, а должно было представлять самостоятельное церковное произведение. Скорее всего, «Житие» никогда и не было в составе летописных сводов.

По-видимому, близкое по смыслу летописное замечание содержится и в статье 1074 г. «Скажемъ же о успеньи его (Феодосия. — П. Т.) мало». Почему мало? Да, видимо, все потому же. Много летописец собирался сказать (или уже сказал) в отдельной житийной повести.

Не исключено, что «загадочное» слово «пакы» является еще одним свидетельством в пользу Несторового авторства «Повести временных лет». Этот церковнославянизм, означающий «после», «затем», «потом», не очень характерен для светских текстов. В летописи он встречается не часто: с 1051 по 1110 г. не более пяти-шести раз, зато в Несторовом «Житии Феодосия» употреблен более сорока раз. Никакая другая из последующих житийных повестей не отмечена такой ритуальной приверженностью ее автора к слову «пакы». Исходя из этого, можно предположить, что статьи «Повести временных лет», помеченные словом «пакы» (1051, 1065, 1068, 1074 гг.), принадлежат Нестору или же испытали его редакторское вмешательство.

Перед «Житием Феодосия» в Патерике расположено сказание «Чего ради прозвася Печерский монастырь», автором которого назван Нестор. Его окончание: «Приидох же азъ к нему, худый и недостойный рабъ Нестеръ и приятъ мя, тогда ми сущю 17 от рожения моего»[176] — практически идентично тому, которое содержится в статье 1051 г. Д. С. Лихачев полагал, что оба текста сопоставимы.[177] Разумеется, это тождество не может иметь определяющей доказательной силы, однако и не принимать его в расчет вовсе при выяснении вопроса об авторстве летописной повести о начале Печерского монастыря тоже нельзя.

Еще одним и, как казалось А. А. Шахматову, непреодолимым препятствием к отнесению летописного сказания о начале Печерского монастыря на счет Нестора является то, что в нем основателем обители выступает Антоний, тогда как «Житие Феодосия» таковым считает Феодосия.[178] Аргумент действительно серьезный и не будь в летописной статье 1051 г. другой информации, с ним можно было бы и согласиться. Но сам же А. А. Шахматов заметил, что в сказании не назван игумен, который поставил «церковь велику, и манастырь огородиша столпеемъ, кель? поставиша многы».[179] Из буквального смысла сказания следует, что этим игуменом был не Феодосий, а Варлаам, но имени его здесь нет. Заслуга поставления монастыря целиком отдана Антонию и монастырской братии. А. А. Шахматов видел в этом тенденциозность позднейшего редактора, что похоже на правду.

Вопрос только в том, кто был этот тенденциозный редактор? А. А. Шахматову казалось, что таковым следует считать все того же составителя Начального свода, но убедительных аргументов в пользу этого предположения он не привел. Значительно больше оснований полагать, что этим «редактором» был Нестор. В пользу этого свидетельствует вся вторая часть сказания, в которой основателем монастыря, по существу, выступает Феодосий. На вопрос Антония, кого бы хотела братия себе игуменом, последовал ответ: «Кого хощеть Бог и ты». Выбор Феодосия, таким образом, был не только выбором Антония, но и Божьим промыслом, оказавшимся особенно благодатным для монастыря. В момент избрания Феодосия братия насчитывала 20 монахов, его стараниями она увеличилась до 100. Феодосий озаботился также и тем, чтобы Печерская обитель обрела монастырский устав, который был списан из устава Студийского греческого монастыря, принесенного в Киев монахом Михаилом. Летописец определенно ставит это в заслугу Феодосию: «Феодосий все то изъобр?тъ, предасть монастырю своему».[180]

От Печерского этот устав был позаимствован другими русскими монастырями, что ставило его в особое положение как старейшего и наиболее почитаемого. Заключительная фраза о благодатных деяниях игумена Феодосия — «Феодосьеви же живущю в манастыри, и правящю доброд?телное житье и чернечьское правило» — фактически равнозначна утверждению об основании им монастыря. До игуменства Феодосия печерские холмы были местом индивидуального пустынножительства, при нем возникла монастырская обитель со своим уставом и правилами.

В «Житии» Нестор говорит об этом еще более определенно: «И оттоле Божиею благодатию возрасте м?сто то и бысть монастырь славень: се же и донын? есть, Печерьский монастырь наричаемь, иже от святаго отца Феодосия съставленъ есть».[181]

Остановимся теперь на проблеме идеологической идентификации автора «Повести временных лет». Для исследователей, отстаивавших участие Сильвестра в ее редакции, этот аргумент является чуть ли не главным. Сильвестр был игуменом Выдубицкого Михайловского монастыря, основанного Всеволодом, а затем епископом в Переяславле, родовом гнезде Всеволода — Владимира и, следовательно, все восторженные или сочувствующие высказывания в адрес этих князей должны принадлежать ему. С одной стороны, рассуждения эти не лишены логики, но с другой — не учитывают, что симпатизировать «дому Всеволода» мог не только Сильвестр. Нет у нас гарантии и в том, что в многослойных летописных сводах идеологическая приверженность их составителей во всех случаях сопрягалась с изъятием позиции своих предшественников. Если Нестор составлял летопись при Святополке Изяславиче, значит, должен был проследить, чтобы в ней, не дай Бог, не проскочило худое слово не только о своем сюзерене, но и об его отце и даже роде. В свою очередь, Сильвестр обязан был не только славословить Владимира Мономаха, но также пройтись цензорским пером по текстам своих предшественников, если они неодобрительно отзывались, скажем, об его отце.

Исключить подобного мы, разумеется, не можем, однако и преувеличивать исследовательские возможности такого историографического стереотипа вряд ли следует. Если уж и пользоваться им, то анализировать идеологическую позицию летописцев следует на текстах, приращивающих предыдущий летописный свод. Для автора «Повести временных лет» это главным образом статьи, повествующие о событиях, произошедших в годы киевского княжения Святополка Изяславича. Объективно это был не лучший великий киевский князь. Более популярным на Руси считался Владимир Мономах, однако из летописи сделать такое заключение невозможно. Святополк изображен в ней вполне благопристойно. Он не захватил отцовский трон силой, но сел на нем по праву отеческого наследия: «яко есть столъ преже отца его былъ». Не являясь фактическим организатором антиполовецких походов, в перечислении князей, принимавших в них участие, всегда стоит на первом месте. Аналогично представлена его роль в собирании княжеских съездов, в том числе и знаменитого Любечского. Описывая поражение русских дружин от половцев в 1093 г. под Треполем, летописец замечает, что «Святополкъ же стояше кр?пко» и отступил с поля боя лишь тогда, когда побежали его вои.

Сочувственно откликнулся летописец и на смерть Святополка. Он назван благоверным, по которому плакали бояре и дружина. Среди его заслуг особо подчеркнуто воздвижение церкви святого Михаила, в которой его и похоронили. Жена Святополка раздала столько богатств монастырям, попам и убогим, что это вызвало всеобщее удивление. «Яко дивитися вс?мъ человекомъ, яко такая милости никто же не сотворити».[182]

Если бы не было известно, кто из печерских монахов-летописцев столь сочувственно относился к Изяславу Ярославичу, наверное, поиск автора «летописи Святополка» был бы затруднен. Но мы знаем, что им был Нестор. Его идейная приверженность братолюбию в князьях, покорению старшему в роде, убежденность в несправедливости низвержения Изяслава с великого киевского стола очень хорошо отражены в «Житии Феодосия». Не исключено, что это удивительное произведение было написано Нестором не без влияния Святополка, который после 1098 г. очень сближается с Печерским монастырем и, как полагал Д. С. Лихачев, становится деятельным сторонником его общерусских устремлений.[183]

Традиционное представление о Несторе как летописце князя Святополка было оспорено Л. В. Черепниным. Согласно ему, Нестора можно считать человеком, сочувствующим Мономаху, и подходить к его труду следует как к произведению, задуманному вместе с Мономахом по вокняжении последнего в Киеве.[184] Свой вывод Л. В. Черепнин обосновал ссылками на Печерский патерик, в котором во многих текстах заметно сочувствие Мономаху, а также анализом летописных статей «Повести временных лет» от 1111 по 1115 г., которые также вполне расположены к нему. Он даже полагал, что Нестор написал свою летопись к вышгородскому празднованию культа Бориса и Глеба в 1115 г.{6} Видимо, на этой посылке о времени составления «Повести временных лет» и основаны приведенные выше рассуждения Л. В. Черепнина. В действительности Нестор закончил свой труд около 1110 г. (может быть, в 1113 г.), а последующие статьи принадлежат уже какому-то другому летописцу, несомненно расположенному к Мономаху.

Сколь бы убедительными ни были аргументы в пользу авторства «Повести временных лет» летописца Нестора, всегда остается место и для определенных сомнений на сей счет. Традиционный метод текстологического анализа не в состоянии дать аксиоматично точный результат. Исходя из этого, в последнее время для решения проблемы авторства киевской летописи начала XII в. привлечены данные статистики различных компонентов авторского стиля. Результаты этих исследований опубликованы в 1994 г., но почему-то остались не востребованы летописеведами.[185] В первом очерке, озаглавленном «Кто был автором „Повести временных лет“?», содержатся такие выводы:

«Житие Феодосия» и «Чтение о Борисе и Глебе» стилистически очень близки между собой и бесспорно принадлежат одному автору.[186]

Статьи 1051 и 1074 гг. «Повести временных лет» так же близки к «Житию Феодосия» и «Чтению», как эти агиографические произведения близки между собой. Отличия между этими памятниками столь незначительны, что «ставят под сомнение являющееся уже традиционным мнение о том, что Печерская повесть написана не Нестором».[187] Очень высок уровень общности между «Чтением о Борисе и Глебе» и статьей 1015 г. Он даже выше коэффициента близости двух несторовых житийных текстов между собой. Факты, добытые путем применения новой методики, свидетельствуют о том, что основа летописной статьи 6523 г. создана Нестором.[188]

В целом все четыре текста (Печерская повесть, летописная статья 1015 г., «Житие Феодосия» и «Чтение о Борисе и Глебе») демонстрируют высокую взаимную стилистическую общность и являются объективным свидетельством того, что созданы они Нестором.

Что касается недатированного введения к летописи, то оно, хотя и не столь близко к остальным текстам, все же не выпадает из общей стилистики, а следовательно, версия о Несторе как его авторе не лишена основания.[189]

Честный Нестор

Небольшой низкий стол стоял рядом с летописцем: чернильница, перо, небольшой нож, который так и называли — перочинный, им еще выскабливали из пергамента ошибки или помарки. То, что будет написано, осмысливалось книжником заблаговременно, сверялось с предыдущими текстами. Чистый лист подготовлен, и летописец, еще раз обдумав фразу, начинает свое изложение. Не спеша, большими буквами уставного письма, одной строкой и не разделяя слов. Пергамент — материал долговечный. Сотни лет прошло, но в наших архивных и книжных хранилищах его листы остаются светлыми и гибкими, не выцвели коричневые чернила, не теряют яркость цветные миниатюры.

Летописи… Рукописные, созданные в одном экземпляре, они переписывались многократно, сокращались или дополнялись новыми материалами, свидетельствами, рассказами, пересказами. В них включались части документов или других, предыдущих летописей, их комбинировали между собой, объединяли в своды, меняли стили и осуществляли «идейную» корректуру. И делалось это потому, что летописец не мог излагать события только по личным впечатлениям и наблюдениям, хотя бы уже потому, что летопись они пытались начать с «самого начала» (от «создания мира», от формирования того или другого государства и тому подобное), и соответственно книжник должен был обращаться к уже существующим источникам или пересказам, которые рассказывали о более древних временах.

Кроме того, летописец не мог просто продолжать произведение своего предшественника. Во-первых, потому что каждый летописец, как правило, следовал какой-то политической ориентации и в соответствии с нею перерабатывал первичный текст, не только опуская малозначительные факты с точки зрения его идейных воззрений, но и прибавляя свои материалы и наблюдения, создавая таким образом значительно отличающийся от предшествующего летописного изложения вариант. Во-вторых, чтобы его произведение не стало слишком большим от сочетания многих источников и фактов, летописец должен от чего-то отказываться, не приводя сообщений, которые казались ему менее значимыми. Следовательно, первичный авторский текст полностью исследователям уже никогда не восстановить, поскольку произведение продолжали писать и после того, как автор поставил последнюю точку. Летопись является своеобразным коллективным трудом, поэтому летописцы, как правило, и не ставили своего имени, как несущественное и поэтому ненужное.

В отечественной истории есть фигура, которая олицетворяет в себе все наши представления о личности и качествах средневекового книжника — это ученый монах Киево-Печерского монастыря, составитель «Повести временных лет» Нестор. История не сохранила для нас достаточных свидетельств о времени и месте рождения летописца, его родителях, времени смерти. Хотя некоторые исследователи, в частности известный украинский ученый Михаил Брайчевский, в своих научных работах довольно конкретно определяет годы жизни древнерусского книжника: 1056 — 1113. Известно, что он пришел в Киево-Печерский монастырь уже после смерти Феодосия Печерского (1074 год). Преемник последнего, игумен Стефан, постриг Нестора в монахи и возвел его в сан дьякона.

Нестор был книжником широкого исторического мировоззрения и большого литературного дарования. Еще до работы над «Повестью временных лет» он написал «Житие Бориса и Глеба» и «Житие Феодосия Печерского». Но бесспорно, делом жизни ученого монаха стало составление «Повести временных лет» (приблизительно 1113 год). Несмотря на то, что имя «черноризца Нестора» отмечено в так называемом Хлебниковском списке «Повести временных лет», в составе позднего сборника, который находился в библиотеке купца Хлебникова, некоторые ученые выражают сомнения в его авторстве, поскольку в других списках этой летописи его имя отсутствует. Однако еще в XIII веке на Руси именно Нестора считали автором этого бесценного памятника древнерусской культуры.

Долгое время в научной и публицистической литературе Нестора называли наиболее давним из древнерусских летописцев. Но исследования историков и филологов позволили прийти к выводу о составлении летописных сводов в 1037—1039 годах при дворе Ярослава Мудрого, создании Новгородского свода до 1050 года и двух Киевских сводов (1073 и 1095 г.г.). В «Повести временных лет» Нестор поставил перед собой задачу: не только дополнить предыдущую летопись, в первую очередь Киевский свод 1095 года, описанием событий на рубеже XI—XII веков, современником и свидетелем которых он был, но и коренным образом переделать изложение о более древней истории Русской земли.

Нестор ввел историю древней Руси в русло всемирной истории. Он начинает свою летопись изложением библейского рассказа о распределении земли между сыновьями Ноя. Приводя перечень народов всего мира, ученый монах прибавляет к этому перечню и упоминание о славянах. Летописец обстоятельно рассказывает о древних славянах, о территории, которую занимали отдельные славянские племена, но особенно обстоятельно — о племенах, которые житорых возник город Киев. В летописи уточняется и объясняется много фактов из истории политической и культурной жизни Киевского государства, а также в текст включен солидный ряд народно-исторических рассказов, фольклорных материалов.

Даже такой сжатый перечень того, что сделал Нестор, свидетельствует о том, что именно ему «Повесть временных лет» обязана своим широким историческим мировоззрением, вводом в летопись фактов всемирной истории, на фоне которых и развертывается история славян, а далее — история Руси. Именно Нестор утвердил и развил версию о происхождении русской княжеской династии, выступил сторонником идеала государственного строя Русской земли, провозглашенного Ярославом Мудрым: все князья — братья и все они должны подчиняться старшему в роду и тому, кто занимает киевский великокняжеский престол.

Благодаря государственническому пониманию истории и современности, широте мировоззрения и литературному таланту Нестора «Повесть временных лет» стала, как указывал академик Дмитрий Лихачев, не просто собранием фактов русской истории и не просто историко-публицистическим произведением, а целостной, литературно изложенной историей Руси эпохи раннего средневековья.

Гражданская позиция Нестора, воплощенная в «Повести временных лет», отмечает М. Брайчевский, сказалась на дальнейшей судьбе произведения. Владимир Мономах, который занял киевский престол в 1113 году, очень высоко ценил своды Нестора, но вместе с тем остался недоволен его концепцией и передал текст на переработку игумену Выдубицкого монастыря Сильвестру. Вследствие этого появилась вторая редакция произведения (1116 г.), но и она не удовлетворила великого князя. Поэтому в 1118 году была сделана третья редакция, которая и дошла до нас.

… В середине XVIII века в Российской императорской академии наук несколько лет работал немецкий историк и филолог Август Шлецер. Воспитанник двух университетов Германии, он занимался изучением истории древнерусских летописей. Прежде всего, понятно, изучением «Повести временных лет»… Главный труд А. Шлецера в трех томах посвящен Нестору. Результат изучения «Повести временных лета» ученый- немец выразил очень кратко — «честный Нестор». Два с половиной века прошло с тех пор, труд немецкого историка давно устарел и забыт учеными, но оценка А. Шлецера в исторической науке осталась. «Честный Нестор» — можем повторить вслед за ним и мы.

Повесть временных лет — преподобный Нестор Летописец

Аудио

Начало княжения Святослава, сына Игорева Об убиении Бориса Начало княжения Ярослава в Киеве Начало княжения Изяслава в Киеве Начало княжения Всеволода в Киеве

«Повесть временных лет» – наиболее ранний из дошедших до нас летописных сводов. Относится к началу XII века. Свод этот известен в составе ряда летописных сборников, сохранившихся в списках, из которых лучшими и наиболее старыми являются Лаврентьевский 1377 г. и Ипатьевский 20-х годов ХV. Летопись вобрала в себя в большом количестве материалы сказаний, повестей, легенд, устные поэтические предания о различных исторических лицах и событиях.

Вот повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля.

Так начнем повесть сию.

По потопе трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Xaм, Иaфeт. И достался восток Симу: Персия, Бактрия, даже и до Индии в долготу, а в ширину до Ринокорура, то есть от востока и до юга, и Сирия, и Мидия до реки Евфрат, Вавилон, Кордуна, ассирияне, Месопотамия, Аравия Старейшая, Елимаис, Инди, Аравия Сильная, Колия, Коммагена, вся Финикия.

Хаму же достался юг: Египет, Эфиопия, соседящая с Индией, и другая Эфиопия, из которой вытекает река эфиопская Красная, текущая на восток, Фивы, Ливия, соседящая с Киринией, Мармария, Сирты, другая Ливия, Нумидия, Масурия, Мавритания, находящаяся напротив Гадира. B его владениях на востоке находятся также: Киликия, Памфилия, Писидия, Мисия, Ликаония, Фригия, Камалия, Ликия, Кария, Лидия, другая Мисия, Троада, Эолидa, Bифиния, Старая Фpигия и острова нeкии: Сардиния, Крит, Кипр и река Геона, иначе называемая Нил.

Иафету же достались северные страны и западные: Mидия, Албания, Армения Малая и Великая, Kaппaдoкия, Пaфлaгoния, Гaлaтия, Колхида, Босфор, Meoты, Дepeвия, Capмaтия, жители Тавриды, Cкифия, Фракия, Македония, Далматия, Малосия, Фессалия, Локрида, Пеления, которая называется также Пелопоннес, Аркадия, Эпир, Иллирия, славяне, Лихнития, Адриакия, Адриатическое море. Достались и острова: Британия, Сицилия, Эвбея, Родос, Хиос, Лесбос, Китира, Закинф, Кефаллиния, Итака, Керкира, часть Азии, называемая Иония, и река Тигр, текущая между Мидией и Вавилоном; до Понтийского моря на север: Дунай, Днепр, Кавкасинские горы, то есть Венгерские, а оттуда до Днепра, и прочие реки: Десна, Припять, Двина, Волхов, Волга, которая течет на восток в часть Симову. В Иафетовой же части сидят русские, чудь и всякие народы: меря, мурома, весь, мордва, заволочская чудь, пермь, печера, ямь, угра, литва, зимигола, корсь, летгола, ливы. Ляхи же и пруссы, чудь сидят близ моря Варяжского. По этому морю сидят варяги: отсюда к востоку – до пределов Симовых, сидят по тому же морю и к западу – до земли Английской и Волошской. Потомство Иафета также: варяги, шведы, норманны, готы, русь, англы, галичане, волохи, римляне, немцы, корлязи, венецианцы, фряги и прочие, – они примыкают на западе к южным странам и соседят с племенем Хамовым.

Сим же, Хам и Иафет разделили землю, бросив жребий, и порешили не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый народ. И когда умножились люди на земле, замыслили они создать столп до неба, – было это в дни Нектана и Фалека. И собрались на месте поля Сенаар строить столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот 40 лет, и не свершили его. И сошел Господь Бог видеть город и столп, и сказал Господь: «Вот род един и народ един». И смешал Бог народы, и разделил на 70 и 2 народа, и рассеял по всей земле. По смешении же народов Бог ветром великим разрушил столп; и находятся остатки его между Ассирией и Вавилоном, и имеют в высоту и в ширину 5433 локтя, и много лет сохраняются эти остатки.

По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама – южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики, которые и есть славяне.

Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые хорваты, и сербы, и хорутане. Когда волохи напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи – лутичи, иные – мазовшане, иные – поморяне.

Так же и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие – древлянами, потому что сели в лесах, а другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами, по речке, впадающей в Двину, именуемой Полота, от нее и назвались полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем – славянами, и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась славянской.

Когда же поляне жили отдельно по горам этим, тут был путь из Варяг в Греки и из Греков по Днепру, а в верховьях Днепра – волок до Ловоти, а по Ловоти можно войти в Ильмень, озеро великое; из этого же озера вытекает Волхов и впадает в озеро великое Нево, и устье того озера впадает в море Варяжское. И по тому морю можно плыть до Рима, а от Рима можно приплыть по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда можно приплыть в Понт море, в которое впадает Днепр река. Днепр же вытекает из Оковского леса и течет на юг, а Двина из того же леса течет, и направляется на север, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток и впадает семьюдесятью устьями в море Хвалисское. Поэтому из Руси можно плыть по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток пройти в удел Сима, а по Двине – в землю варягов, от варягов до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает устьем в Понтийское море; это море слывет Русским, – по берегам его учил, как говорят, святой Андрей, брат Петра.

Когда Андрей учил в Синопе и прибыл в Корсунь, узнал он, что недалеко от Корсуня устье Днепра, и захотел отправиться в Рим, и проплыл в устье днепровское, и оттуда отправился вверх по Днепру. И случилось так, что он пришел и стал под горами на берегу. И утром встал и сказал бывшим с ним ученикам: «Видите ли горы эти? На этих горах воссияет благодать Божия, будет город великий, и воздвигнет Бог много церквей». И взойдя на горы эти, благословил их, и поставил крест, и помолился Богу, и сошел с горы этой, где впоследствии будет Киев, и пошел вверх по Днепру. И пришел к славянам, где нынче стоит Новгород, и увидел живущих там людей – каков их обычай и как моются и хлещутся, и удивился им. И отправился в страну варягов, и пришел в Рим, и поведал о том, как учил и что видел, и рассказал: «Диво видел я в Славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это постоянно, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то творят омовенье себе, а не мученье». Те же, слышав об этом, удивлялись; Андрей же, побыв в Риме, пришел в Синоп.

Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; ибо и до той братии (о которой речь в дальнейшем) были уже поляне, и жили они все своими родами на своих местах, и каждый управлялся самостоятельно. И были три брата: один по имени Кий, другой – Щек и третий – Хорив, а сестра их – Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне зовется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по имени его Хоривицей. И построили город в честь старшего своего брата, и назвали его Киев. Был вокруг города лес и бор велик, и ловили там зверей, а были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и доныне в Киеве.

Некоторые же, не зная, говорят, что Кий был перевозчиком; был-де тогда у Киева перевоз с той стороны Днепра, отчего и говорили: «На перевоз на Киев». Если бы был Кий перевозчиком, то не ходил бы к Царьграду; а этот Кий княжил в роде своем, и когда ходил он к царю, то, говорят, что великих почестей удостоился от царя, к которому он приходил. Когда же возвращался, пришел он к Дунаю, и облюбовал место, и срубил городок невеликий, и хотел сесть в нем со своим родом, да не дали ему живущие окрест; так и доныне называют придунайские жители городище то – Киевец. Кий же, вернувшись в свой город Киев, тут и умер; и братья его Щек и Хорив и сестра их Лыбедь тут же скончались.

И после этих братьев стал род их держать княжение у полян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а другое на реке Полоте, где полочане. От этих последних произошли кривичи, сидящие в верховьях Волги, и в верховьях Двины, и в верховьях Днепра, их же город – Смоленск; именно там сидят кривичи. От них же происходят и северяне. А на Белоозере сидит весь, а на Ростовском озере меря, а на Клещине озере также меря. А по реке Оке – там, где она впадает в Волгу, – мурома, говорящая на своем языке, и черемисы, говорящие на своем языке, и мордва, говорящая на своем языке. Вот только кто говорит по-славянски на Руси: поляне, древляне, новгородцы, полочане, дреговичи, северяне, бужане, прозванные так потому, что сидели по Бугу, а затем ставшие называться волынянами. А вот другие народы, дающие дань Руси: чудь, меря, весь, мурома, черемисы, мордва, пермь, печера, ямь, литва, зимигола, корсь, нарова, ливы, – эти говорят на своих языках, они – от колена Иафета и живут в северных странах.

Когда же славянский народ, как мы говорили, жил на Дунае, пришли от скифов, то есть от хазар, так называемые болгары, и сели по Дунаю, и были поселенцами на земле славян. Затем пришли белые угры и заселили землю Славянскую. Угры эти появились при царе Ираклии, и они воевали с Хосровом, персидским царем. В те времена существовали и обры, воевали они против царя Ираклия и чуть было его не захватили. Эти обры воевали и против славян и притесняли дулебов – также славян, и творили насилие женам дулебским: бывало, когда поедет обрин, то не позволял запрячь коня или вола, но приказывал впрячь в телегу трех, четырех или пять жен и везти его – обрина, – и так мучили дулебов. Были же эти обры велики телом, и умом горды, и Бог истребил их, умерли все, и не осталось ни одного обрина. И есть поговорка на Руси и доныне: «Погибли, как обры», – их же нет ни племени, ни потомства. После обров пришли печенеги, а затем прошли черные угры мимо Киева, но было это после – уже при Олеге.

Поляне же, жившие сами по себе, как мы уже говорили, были из славянского рода и только после назвались полянами, и древляне произошли от тех же славян и также не сразу назвались древляне; радимичи же и вятичи – от рода ляхов. Были ведь два брата у ляхов – Радим, а другой – Вятко; и пришли и сели: Радим на Соже, и от него прозвались радимичи, а Вятко сел с родом своим по Оке, от него получили свое название вятичи. И жили между собою в мире поляне, древляне, северяне, радимичи, вятичи и хорваты. Дулебы же жили по Бугу, где ныне волыняне, а уличи и тиверцы сидели по Днестру и возле Дуная. Было их множество: сидели они по Днестру до самого моря, и сохранились города их и доныне; и греки называли их «Великая Скифь».

Все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые – свой нрав. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводит ее накануне, а на следующий день приносят за нее – что дают. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, ели все нечистое, и браков у них не бывали, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как и все звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и браков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни, и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели же по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду, и возлагали на эту колоду мертвеца, и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах по дорогам, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи, и прочие язычники, не знающие закона Божьего, но сами себе устанавливающие закон.

Говорит Георгий в своем летописании: «Каждый народ имеет либо письменный закон, либо обычай, который люди, не знающие закона, соблюдают как предание отцов. Из них же первые – сирийцы живущие на краю света. Имеют они законом себе обычаи своих отцов: не заниматься любодеянием и прелюбодеянием, не красть, не клеветать или убивать и, особенно, не делать зло. Таков же закон и у бактриан, называемых иначе рахманами или островитянами; эти по заветам прадедов и из благочестия не едят мяса и не пьют вина, не творят блуда и никакого зла не делают, имея великий страх Божьей веры. Иначе – у соседних с ними индийцев. Эти – убийцы, сквернотворцы и гневливы сверх всякой меры; а во внутренних областях их страны – там едят людей, и убивают путешественников, и даже едят, как псы. Свой закон и у халдеян, и у вавилонян: матерей брать на ложе, блуд творить с детьми братьев и убивать. И всякое бесстыдство творят, считая его добродетелью, даже если будут далеко от своей страны.

Другой закон у гилий: жены у них пашут, и строят дома, и мужские дела совершают, но и любви предаются, сколько хотят, не сдерживаемые своими мужьями и не стыдясь; есть среди них и храбрые женщины, умелые в охоте на зверей. Властвуют жены эти над мужьями своими и повелевают ими. В Британии же несколько мужей с одною женою спят, и многие жены с одним мужем связь имеют и беззаконие как закон отцов совершают, никем не осуждаемые и не сдерживаемые. Амазонки же не имеют мужей, но, как бессловесный скот, единожды в году, близко к весенним дням, выходят из своей земли и сочетаются с окрестными мужчинами, считая то время как бы некиим торжеством и великим праздником. Когда же зачнут от них в чреве, – снова разбегутся из тех мест. Когда же придет время родить и если родится мальчик, то убивают его, если же девочка, то вскормят ее и прилежно воспитают».

Так вот и при нас теперь половцы держатся закона отцов своих: кровь проливают и даже хвалятся этим, едят мертвечину и всякую нечистоту – хомяков и сусликов, и берут своих мачех и невесток, и следуют иным обычаям своих отцов. Мы же, христиане всех стран, где веруют во святую Троицу, в единое крещение и исповедуют единую веру, имеем единый закон, поскольку мы крестились во Христа и во Христа облеклись.

По прошествии времени, после смерти братьев этих (Кия, Щека и Хорива), стали притеснять полян древляне и иные окрестные люди. И нашли их хазары сидящими на горах этих в лесах и сказали: «Платите нам дань». Поляне, посовещавшись, дали от дыма по мечу, и отнесли их хазары к своему князю и к старейшинам, и сказали им: «Вот, новую дань нашли мы». Те же спросили у них: «Откуда?». Они же ответили: «В лесу на горах над рекою Днепром». Опять спросили те: «А что дали?». Они же показали меч. И сказали старцы хазарские: «Не добрая дань эта, княже: мы добыли ее оружием, острым только с одной стороны, – саблями, а у этих оружие обоюдоострое – мечи. Им суждено собирать дань и с нас и с иных земель». И сбылось все это, ибо не по своей воле говорили они, но по Божьему повелению. Так было и при фараоне, царе египетском, когда привели к нему Моисея и сказали старейшины фараона: «Этому суждено унизить землю Египетскую». Так и случилось: погибли египтяне от Моисея, а сперва работали на них евреи. Так же и эти: сперва властвовали, а после над ними самими властвуют; так и есть: владеют русские князья хазарами и по нынешний день.

В год 6360 (852), индикта 15, когда начал царствовать Михаил, стала прозываться Русская земля. Узнали мы об этом потому, что при этом царе приходила Русь на Царьград, как пишется об этом в летописании греческом. Вот почему с этой поры начнем и числа положим. «От Адама и до потопа 2242 года, а от потопа до Авраама 1000 и 82 года, а от Авраама до исхода Моисея 430 лет, а от исхода Моисея до Давида 600 и 1 год, а от Давида и от начала царствования Соломона до пленения Иерусалима 448 лет» а от пленения до Александра 318 лет, а от Александра до рождества Христова 333 года, а от Христова рождества до Константина 318 лет, от Константина же до Михаила сего 542 года». А от первого года царствования Михаила до первого года княжения Олега, русского князя, 29 лет, а от первого года княжения Олега, с тех пор как он сел в Киеве, до первого года Игорева 31 год, а от первого года Игоря до первого года Святославова 33 года, а от первого года Святославова до первого года Ярополкова 28 лет; а княжил Ярополк 8 лет, а Владимир княжил 37 лет, а Ярослав княжил 40 лет. Таким образом, от смерти Святослава до смерти Ярослава 85 лет; от смерти же Ярослава до смерти Святополка 60 лет.

Но возвратимся мы к прежнему и расскажем, что произошло в эти годы, как уже начали: с первого года царствования Михаила, и расположим по порядку года.

В год 6361 (853).

В год 6362 (854).

В год 6363 (855).

В год 6364 (856).

В год 6365 (857).

В год 6366 (858). Царь Михаил отправился с воинами на болгар по берегу и морем. Болгары же, увидев, что не смогли противостоять им, попросили крестить их и обещали покориться грекам. Царь же крестил князя их и всех бояр и заключил мир с болгарами.

В год 6367 (859). Варяги из заморья взимали дань с чуди, и со словен, и с мери, и с кривичей. А хазары брали с поля, и с северян, и с вятичей по серебряной монете и по белке от дыма.

В год 6368 (860).

В год 6369 (861).

В год 6370 (862). Изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти. Сказали руси чудь, словене, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родам, и взяли с собой всю русь, и пришли, и сел старший, Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были словене. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И принял всю власть один Рюрик, и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – словене, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик. И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?». Те же ответили: «Были три брата» Кий» Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде.

В год 6371 (863).

В год 6372 (864).

В год 6373 (865).

В год 6374 (866). Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним в 14-й год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и смочили в море ее полу. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русских, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой.

В год 6375 (867).

В год 6376 (868). Начал царствовать Василий.

В год 6377 (869). Крещена была вся земля Болгарская.

В год 6378 (870).

В год 6379 (871).

В год 6380 (872).

В год 6381 (873).

В год 6382 (874).

В год 6383 (875).

В год 6384 (876).

В год 6385 (877).

В год 6386 (878).

В год 6387 (879). Умер Рюрик и передал княжение свое Олегу – родичу своему, отдав ему на руки сына Игоря, ибо был тот еще очень мал.

В год 6388 (880).

В год 6389 (881).

В год 6390 (882). Выступил в поход Олег, взяв с собою много воинов: варягов, чудь, словен, мерю, весь, кривичей, и пришел к Смоленску с кривичами, и принял власть в городе, и посадил в нем своего мужа. Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, и также посадил мужа своего. И пришли к горам Киевским, и узнал Олег, что княжат тут Аскольд и Дир. Спрятал он одних воинов в ладьях, а других оставил позади, и сам приступил, неся младенца Игоря. И подплыл к Угорской горе, спрятав своих воинов, и послал к Аскольду и Диру, говоря им, что-де «мы купцы, идем в Греки от Олега и княжича Игоря. Придите к нам, к родичам своим». Когда же Аскольд и Дир пришли, выскочили все остальные из ладей, и сказал Олег Аскольду и Диру: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода», и показал Игоря: «А это сын Рюрика». И убили Аскольда и Дира, отнесли на гору и погребли Аскольда на горе, которая называется ныне Угорской, где теперь Ольмин двор; на той могиле Ольма поставил церковь святого Николы; а Дирова могила – за церковью святой Ирины. И сел Олег, княжа, в Киеве, и сказал Олег: «Да будет это мать городам русским». И были у него варяги, и славяне, и прочие, прозвавшиеся русью. Тот Олег начал ставить города и установил дани словенам, и кривичам, и мери, и установил варягам давать дань от Новгорода по 300 гривен ежегодно ради сохранения мира, что и давалось варягам до самой смерти Ярослава.

В год 6391 (883). Начал Олег воевать против древлян и, покорив их, брал дань с них по черной кунице.

В год 6392 (884). Пошел Олег на северян, и победил северян, и возложил на них легкую дань, и не велел им платить дань хазарам, сказав: «Я враг их» и вам (им платить) незачем».

В год 6393 (885). Послал (Олег) к радимичам, спрашивая: «Кому даете дань?». Они же ответили: «Хазарам». И сказал им Олег: «Не давайте хазарам, но платите мне». И дали Олегу по щелягу, как и хазарам давали. И властвовал Олег над полянами, и древлянами, и северянами, и радимичами, а с уличами и тиверцами воевал.

В год 6394 (886).

В год 6395 (887). Царствовал Леон, сын Василия, который прозывался Львом, и брат его Александр, и царствовали 26 лет.

В год 6396 (888).

В год 6397 (889).

В год 6398 (890).

В год 6399 (891).

В год 6400 (892).

В год 6401 (893).

В год 6402 (894).

В год 6403 (895).

В год 6404 (896).

В год 6405 (897).

В год 6406 (898). Шли угры мимо Киева горою, которая прозывается теперь Угорской, пришли к Днепру и стали вежами: ходили они так же, как теперь половцы. И, придя с востока, устремились через великие горы, которые прозвались Угорскими горами, и стали воевать с жившими там волохами и славянами. Сидели ведь тут прежде славяне, а затем Славянскую землю захватили волохи. А после угры прогнали волохов, унаследовали ту землю и поселились со славянами, покорив их себе; и с тех пор прозвалась земля Угорской. И стали угры воевать с греками и попленили землю Фракийскую и Македонскую до самой Селуни. И стали воевать с моравами и чехами. Был един народ славянский: славяне, которые сидели по Дунаю, покоренные уграми, и моравы, и чехи, и поляки, и поляне, которые теперь зовутся русь. Для них ведь, моравов, первых созданы буквы, названные славянской грамотой; эта же грамота и у русских, и у болгар дунайских.

Когда славяне жили уже крещеными, князья их Ростислав, Святополк и Коцел послали к царю Михаилу, говоря: «Земля наша крещена, но нет у нас учителя, который бы нас наставил и поучал нас и объяснил святые книги. Ведь не знаем мы ни греческого языка, ни латинского; одни учат нас так, а другие иначе, от этого не знаем мы ни начертания букв, ни их значения. И пошлите нам учителей, которые бы могли нам истолковать слова книжные и смысл их». Услышав это, царь Михаил созвал всех философов и передал им все сказанное славянскими князьями. И сказали философы: «В Селуни есть муж, именем Лев. Имеет он сыновей, знающих славянский язык; два сына у него искусные философы». Услышав об этом, царь послал за ними ко Льву в Селунь, со словами: «Пошли к нам без промедления своих сыновей Мефодия и Константина». Услышав об этом, Лев вскоре же послал их, и пришли они к царю, и сказал он им: «Вот, прислала послов ко мне Славянская земля, прося себе учителя, который мог бы им истолковать священные книги, ибо этого они хотят». И уговорил их царь, и послал их в Славянскую землю к Ростиславу, Святополку и Коцелу. Когда же (братья эти) пришли, – начали они составлять славянскую азбуку и перевели Апостол и Евангелие. И рады были славяне, что услышали они о величии Божьем на своем языке. Затем перевели Псалтырь и Октоих и другие книги. Некие же стали хулить славянские книги, говоря, что «ни одному народу не следует иметь свою азбуку, кроме евреев, греков и латинян, согласно надписи Пилата, который на кресте Господнем написал (только на этих языках)». Услышав об этом, папа римский осудил тех, кто хулит славянские книги, сказав так: «Да исполнится слово Писания: «Пусть восхвалят Бога все народы», и другое: «Пусть все народы восхвалят величие Божие, поскольку дух святой дал им говорить». Если же кто бранит славянскую грамоту, да будет отлучен от церкви, пока не исправится; это волки, а не овцы, их следует узнавать по поступкам их и беречься их. Вы же, чада, послушайте божественного учения и не отвергните церковного поучения, которое дал вам наставник ваш Мефодий». Константин же вернулся назад и отправился учить болгарский народ, а Мефодий остался в Моравии. Затем князь Коцел поставил Мефодия епископом в Паннонии на столе святого апостола Андроника, одного из семидесяти, ученика святого апостола Павла. Мефодий же посадил двух попов, хороших скорописцев, и перевел все книги полностью с греческого языка на славянский за шесть месяцев, начав в марте, а закончив в 26 день октября месяца. Закончив же, воздал достойную хвалу и славу Богу, давшему такую благодать епископу Мефодию, преемнику Андроника; ибо учитель славянскому народу – апостол Андроник. К моравам же ходил и апостол Павел и учил там; там же находится и Иллирия, до которой доходил апостол Павел и где первоначально жили славяне. Поэтому учитель славян – апостол Павел, из тех же славян – и мы, русь; поэтому и нам, руси, учитель Павел, так как учил славянский народ и поставил по себе у славян епископом и наместником Андроника. А славянский народ и русский един, от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской. Полянами прозваны были потому, что сидели в поле, а язык был им общий – славянский.

В год 6407 (899).

В год 6408 (900).

В год 6409 (901).

В год 6410 (902). Леон-царь нанял угров против болгар. Угры же, напав, попленили всю землю Болгарскую. Симеон же, узнав об этом, пошел на угров, а угры двинулись против него и победили болгар, так что Симеон едва убежал в Доростол.

В год 6411 (903). Когда Игорь вырос, то сопровождал Олега и слушал его, и привели ему жену из Пскова, именем Ольгу.

В год 6412 (904).

В год 6413 (905).

В год 6414 (906).

В год 6415 (907). Пошел Олег на греков, оставив Игоря в Киеве; взял же с собою множество варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мерю, и древлян, и радимичей, и полян, и северян, и вятичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи: этих всех называли греки «Великая Скифь». И с этими всеми пошел Олег на конях и в кораблях; и было кораблей числом 2000. И пришел к Царьграду: греки же замкнули Суд, а город затворили. И вышел Олег на берег, и начал воевать, и много убийств сотворил в окрестностях города грекам, и разбили множество палат, и церкви пожгли. А тех, кого захватили в плен, одних иссекли, других замучили, иных же застрелили, а некоторых побросали в море, и много другого зла сделали русские грекам, как обычно делают враги.

И повелел Олег своим воинам сделать колеса и поставить на колеса корабли. И когда подул попутный ветер, подняли они в поле паруса и пошли к городу. Греки же, увидев это, испугались и сказали, послав к Олегу: «Не губи города, дадим тебе дань, какую захочешь». И остановил Олег воинов, и вынесли ему пищу и вино, но не принял его, так как было оно отравлено. И испугались греки, и сказали: «Это не Олег, но святой Дмитрий, посланный на нас Богом». И приказал Олег дать дани на 2000 кораблей: по 12 гривен на человека, а было в каждом корабле по 40 мужей.

И согласились на это греки, и стали греки просить мира, чтобы не воевал Греческой земли. Олег же, немного отойдя от столицы, начал переговоры о мире с греческими царями Леоном и Александром и послал к ним в столицу Карла, Фарлафа, Вермуда, Рулава и Стемида со словами: «Платите мне дань». И сказали греки: «Что хочешь, дадим тебе». И приказал Олег дать воинам своим на 2000 кораблей по 12 гривен на уключину, а затем дать дань для русских городов: прежде всего для Киева, затем для Чернигова, для Переяславля, для Полоцка, для Ростова, для Любеча и для других городов: ибо по этим городам сидят великие князья, подвластные Олегу. «Когда приходят русские, пусть берут содержание для послов, сколько хотят; а если придут купцы, пусть берут месячное на 6 месяцев: хлеб, вино, мясо, рыбу и плоды. И пусть устраивают им баню – сколько захотят. Когда же русские отправятся домой, пусть берут у царя на дорогу еду, якоря, канаты, паруса и что им нужно». И обязались греки, и сказали цари и все бояре: «Если русские явятся не для торговли, то пусть не берут месячное; пусть запретит русский князь указом своим приходящим сюда русским творить бесчинства в селах и в стране нашей. Приходящие сюда русские пусть живут у церкви святого Мамонта, и пришлют к ним от нашего царства, и перепишут имена их, тогда возьмут полагающееся им месячное, – сперва те, кто пришли из Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, и из других городов. И пусть входят в город только через одни ворота в сопровождении царского мужа, без оружия, по 50 человек, и торгуют, сколько им нужно, не уплачивая никаких сборов».

Цари же Леон и Александр заключили мир с Олегом, обязались уплачивать дань и присягали друг другу: сами целовали крест, а Олега с мужами его водили присягать по закону русскому, и клялись те своим оружием и Перуном, своим богом, и Волосом, богом скота, и утвердили мир. И сказал Олег: «Сшейте для руси паруса из паволок, а славянам копринные», – и было так. И повесил щит свой на вратах в знак победы, и пошел от Царьграда. И подняла русь паруса из паволок, а славяне копринные, и разодрал их ветер; и сказали славяне: «Возьмем свои толстины, не даны славянам паруса из паволок». И вернулся Олег в Киев, неся золото, и паволоки, и плоды, и вино, и всякое узорочье. И прозвали Олега Вещим, так как были люди язычниками и непросвещенными.

В год 6417 (909).

В год 6418 (910).

В год 6419 (911). Явилась на западе большая звезда в виде копья.

В год 6420 (912). Послал Олег мужей своих заключить мир и установить договор между греками и русскими, говоря так: «Список с договора, заключенного при тех же царях Льве и Александре. Мы от рода русского – Карлы, Инегелд, Фарлаф, Веремуд, Рулав, Гуды, Руалд, Карн, Фрелав, Руар, Актеву, Труан, Лидул, Фост, Стемид – посланные от Олега, великого князя русского, и от всех, кто под рукою его, – светлых и великих князей, и его великих бояр, к вам, Льву, Александру и Константину, великим в Боге самодержцам, царям греческим, для укрепления и для удостоверения многолетней дружбы, бывшей между христианами и русскими, по желанию наших великих князей и по повелению, от всех находящихся под рукою его русских. Наша светлость, превыше всего желая в Боге укрепить и удостоверить дружбу, существовавшую постоянно между христианами и русскими, рассудили по справедливости, не только на словах, но и на письме, и клятвою твердою, клянясь оружием своим, утвердить такую дружбу и удостоверить ее по вере и по закону нашему.

Таковы суть главы договора, относительно которых мы себя обязали по Божьей вере и дружбе. Первыми словами нашего договора помиримся с вами, греки, и станем любить друг друга от всей души и по всей доброй воле, и не дадим произойти, поскольку это в нашей власти, никакому обману или преступлению от сущих под рукою наших светлых князей; но постараемся, насколько в силах наших, сохранить с вами, греки, в будущие годы и навсегда непревратную и неизменную дружбу, изъявлением и преданием письму с закреплением, клятвой удостоверяемую. Так же и вы, греки, соблюдайте такую же непоколебимую и неизменную дружбу к князьям нашим светлым русским и ко всем, кто находится под рукою нашего светлого князя всегда и во все годы.

А о главах, касающихся возможных злодеяний, договоримся так: те злодеяния, которые будут явно удостоверены, пусть считаются бесспорно совершившимися; а каким не станут верить, пусть клянется та сторона, которая домогается, чтобы злодеянию этому не верили; и когда поклянется сторона та, пусть будет такое наказание, каким окажется преступление.

Об этом: если кто убьет, – русский христианина или христианин русского, – да умрет на месте убийства. Если же убийца убежит, а окажется имущим, то ту часть его имущества, которую полагается по закону, пусть возьмет родственник убитого, но и жена убийцы пусть сохранит то, что полагается ей по закону. Если же окажется неимущим бежавший убийца, то пусть останется под судом, пока не разыщется, а тогда да умрет.

Если ударит кто мечом или будет бить каким-либо другим орудием, то за тот удар или битье пусть даст 5 литр серебра по закону русскому; если же совершивший этот проступок неимущий, то пусть даст сколько может, так, что пусть снимет с себя и те самые одежды, в которых ходит, а об оставшейся неуплаченной сумме пусть клянется по своей вере, что никто не может помочь ему, и пусть не взыскивается с него этот остаток.

Об этом: если украдет что русский у христианина или, напротив, христианин у русского, и пойман будет вор пострадавшим в то самое время, когда совершает кражу, либо если приготовится вор красть и будет убит, то не взыщется смерть его ни от христиан, ни от русских; но пусть пострадавший возьмет то свое, что потерял. Если же добровольно отдастся вор, то пусть будет взят тем, у кого он украл, и пусть будет связан, и отдаст то, что украл, в тройном размере.

Об этом: если кто из христиан или из русских посредством побоев покусится (на грабеж) и явно силою возьмет что-либо, принадлежащее другому, то пусть вернет в тройном размере.

Если выкинута будет ладья сильным ветром на чужую землю и будет там кто-нибудь из нас, русских, и поможет сохранить ладью с грузом ее и отправить вновь в Греческую землю, то проводим ее через всякое опасное место, пока не придет в место безопасное; если же ладья эта бурей или на мель сев задержана и не может возвратиться в свои места, то поможем гребцам той ладьи мы, русские, и проводим их с товарами их поздорову. Если же случится около Греческой земли такая же беда с русской ладьей, то проводим ее в Русскую землю и пусть продают товары той ладьи, так что если можно что продать из той ладьи, то пусть вынесем (на греческий берег) мы, русские. И когда приходим (мы, русские) в Греческую землю для торговли или посольством к вашему царю, то (мы, греки) пропустим с честью проданные товары их ладьи. Если же случится кому-либо из нас, русских, прибывших с ладьею, быть убиту или что-нибудь будет взято из ладьи, то пусть будут виновники присуждены к вышесказанному наказанию.

Об этих: если пленник той или иной стороны насильно удерживается русскими или греками, будучи продан в их страну, и если, действительно, окажется русский или грек, то пусть выкупят и возвратят выкупленное лицо в его страну и возьмут цену его купившие, или пусть будет предложена за него цена, полагающаяся за челядина. Также, если и на войне взят будет он теми греками, – все равно пусть возвратится он в свою страну и отдана будет за него обычная цена его, как уже сказано выше.

Если же будет набор в войско и эти (русские) захотят почтить вашего царя, и сколько бы ни пришло их в какое время, и захотят остаться у вашего царя по своей воле, то пусть так будет.

Еще о русских, о пленниках. Явившиеся из какой-либо страны (пленные христиане) на Русь и продаваемые (русскими) назад в Грецию или пленные христиане, приведенные на Русь из какой-либо страны, – все эти должны продаваться по 20 златников и возвращаться в Греческую землю.

Об этом: если украден будет челядин русский, либо убежит, либо насильно будет продан и жаловаться станут русские, пусть докажут это о своем челядине и возьмут его на Русь, но и купцы, если потеряют челядина и обжалуют, пусть требуют судом и, когда найдут, – возьмут его. Если же кто-либо не позволит произвести дознание, – тем самым не будет признан правым.

И о русских, служащих в Греческой земле у греческого царя. Если кто умрет, не распорядившись своим имуществом, а своих (в Греции) у него не будет, то пусть возвратится имущество его на Русь ближайшим младшим родственникам. Если же сделает завещание, то возьмет завещанное ему тот, кому написал наследовать его имущество, и да наследует его.

О русских торгующих.

О различных людях, ходящих в Греческую землю и остающихся в долгу. Если злодей не возвратится на Русь, то пусть жалуются русские греческому царству, и будет он схвачен и возвращен насильно на Русь. То же самое пусть сделают и русские грекам, если случится такое же.

В знак крепости и неизменности, которая должна быть между вами, христианами, и русскими, мирный договор этот сотворили мы Ивановым написанием на двух хартиях – Царя вашего и своею рукою, – скрепили его клятвою предлежащим честным крестом и святою единосущною Троицею единого истинного Бога вашего и дали нашим послам. Мы же клялись царю вашему, поставленному от Бога, как божественное создание, по вере и по обычаю нашим, не нарушать нам и никому из страны нашей ни одной из установленных глав мирного договора и дружбы. И это написание дали царям вашим на утверждение, чтобы договор этот стал основой утверждения и удостоверения существующего между нами мира. Месяца сентября 2, индикта 15, в год от сотворения мира 6420».

Царь же Леон почтил русских послов дарами – золотом, и шелками, и драгоценными тканями – и приставил к ним своих мужей показать им церковную красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства: множество золота, паволоки, драгоценные камни и страсти Господни – венец, гвозди, багряницу и мощи святых, уча их вере своей и показывая им истинную веру. И так отпустил их в свою землю с великою честью. Послы же, посланные Олегом, вернулись к нему и поведали ему все речи обоих царей, как заключили мир и договор положили между Греческою землею и Русскою и установили не преступать клятвы – ни грекам, ни руси.

И жил Олег, княжа в Киеве, мир имея со всеми странами. И пришла осень, и вспомнил Олег коня своего, которого прежде поставил кормить, решив никогда на него не садиться, Ибо спрашивал он волхвов и кудесников: «От чего я умру?». И сказал ему один кудесник: «Князь! От коня твоего любимого, на котором ты ездишь, – от него тебе и умереть?». Запали слова эти в душу Олегу, и сказал он: «Никогда не сяду на него и не увижу его больше». И повелел кормить его и не водить его к нему, и прожил несколько лет, не видя его, пока не пошел на греков. А когда вернулся в Киев и прошло четыре года, – на пятый год помянул он своего коня, от которого волхвы предсказали ему смерть. И призвал он старейшину конюхов и сказал: «Где конь мой, которого приказал я кормить и беречь?». Тот же ответил: «Умер». Олег же посмеялся и укорил того кудесника, сказав: «Неверно говорят волхвы, но все то ложь: конь умер, а я жив». И приказал оседлать себе коня: «Да увижу кости его». И приехал на то место, где лежали его голые кости и череп голый, слез с коня, посмеялся и сказал: «От этого ли черепа смерть мне принять?». И ступил он ногою на череп, и выползла из черепа змея, и ужалила его в ногу. И от того разболелся и умер. Оплакивали его все люди плачем великим, и понесли его, и похоронили на горе, называемою Щековица; есть же могила его и доныне, слывет могилой Олеговой. И было всех лет княжения его тридцать и три.

Неудивительно, что от волхвования сбывается чародейство. Так было и в царствование Домициана тогда был известен некий волхв именем Аполлоний Тианский, который ходил и творил всюду бесовские чудеса – в городах и селах. Однажды, когда из Рима пришел он в Византию, упросили его живущие там сделать следующее: он изгнал из города множество змей и скорпионов, чтобы не было от них вреда людям и ярость конскую обуздал на глазах у бояр. Так и в Антиохию пришел, и, упрошенный людьми теми – антиохиянинами, страдавшими от скорпионов и комаров, сделал медного скорпиона, и зарыл его в землю, и поставил над ним небольшой мраморный столп, и повелел взять людям палки и ходить по городу и выкликивать, потрясая теми палками: «Быть городу без комара!». И так исчезли из города скорпионы и комары. И спросили его еще об угрожавшем городу землетрясении, и, вздохнув, написал он на дощечке следующее «Увы тебе, несчастный город, много ты потрясешься и огнем будешь попален, оплачет тебя (тот, кто будет) на берегу Оронта». Об (Аполлонии) этом и великий Анастасий Божьего града сказал: «Чудеса, сотворенные Аполлонием, даже и до сих пор на некоторых местах исполняются: одни – чтобы отогнать четвероногих животных и птиц, которые могли бы вредить людям другие же – для удержания речных струй, вырвавшихся из берегов, но иные и на погибель и в ущерб людям, хотя и на обуздание их. Не только ведь при жизни его так делали бесы такие чудеса, но и по смерти, у гроба его, творили чудеса его именем, чтобы обольщать жалких людей, часто уловляемых на них дьяволом». Итак, кто что скажет о творящих волшебным искушением делах? Ведь вот, искусен был на волшебное обольщение и никогда не считался Аполлоний с тем что в безумстве предался мудрому ухищрению; а следовало бы ему сказать: «Словом только творю я то, что хотел», и не совершать действий, ожидаемых от него. То все попущением Божиим и творением бесовским случается – всеми подобными делами испытывается наша православная вера, что тверда она и крепка пребывая подле Господа и не увлекаема дьяволом, его призрачными чудесами и сатанинскими делами, творимыми врагами рода человеческого и слугами зла. Бывает же, что некоторые и именем Господа пророчествуют, как Валаам, и Саул, и Каиафа, и бесов даже изгоняют, как Иуда и сыны Скевавели. Потому что и на недостойных многократно действует благодать, как многие свидетельствуют: ибо Валаам всего был чужд – и праведного жития и веры, но тем не менее явилась в нем благодать для убеждения других. И Фараон такой же был, но и ему было раскрыто будущее. И Навуходоносор был законопреступен, но и ему также было открыто будущее многих поколений, тем свидетельствуя, что многие, имеющие превратные понятия, еще до пришествия Христа творят знамения не по собственной воле на прельщение людей, не знающих доброго. Таков был и Симон Волхв, и Менандр, и другие такие же, из-за которых и было по истине сказано: «Не чудесами прельщать…».

В год 6421 (913). После Олега стал княжить Игорь. В это же время стал царствовать Константин, сын Леона. И затворились от Игоря древляне по смерти Олега.

В год 6422 (914). Пошел Игорь на древлян и, победив их, возложил на них дань больше Олеговой. В тот же год пришел Симеон Болгарский на Царьград и, заключив мир, вернулся восвояси.

В год 6423 (915). Пришли впервые печенеги на Русскую землю и, заключив мир с Игорем, пошли к Дунаю. В те же времена пришел Симеон, попленяя Фракию; греки же послали за печенегами. Когда же печенеги пришли и собрались уже выступить на Симеона, греческие воеводы рассорились. Печенеги, увидев, что они сами между собою ссорятся, ушли восвояси, а болгары сразились с греками, и перебиты были греки. Симеон же захватил город Адрианов, который первоначально назывался городом Ореста – сына Агамемнона: ибо Орест когда-то купался в трех реках и избавился тут от своей болезни – оттого и назвал город своим именем. Впоследствии же его обновил цезарь Адриан и назвал в свое имя Адрианом, мы же зовем его Адрианом-градом.

В год 6424 (916).

В год 6425 (917).

В год 6426 (918).

В год 6427 (919).

В год 6428 (920). У греков поставлен царь Роман. Игорь же воевал против печенегов.

В год 6429 (921).

В год 6430 (922).

В год 6431 (923).

В год 6432 (924).

В год 6433 (925).

В год 6434 (926).

В год 6435 (927).

В год 6436 (928).

В год 6437 (929). Пришел Симеон на Царьград, и попленил Фракию и Македонию, и подошел к Царьграду в великой силе и гордости, и сотворил мир с Романом-царем, и возвратился восвояси.

В год 6438 (930).

В год 6439 (931).

В год 6440 (932).

В год 6441 (933).

В год 6442 (934). Впервые пришли на Царьград угры и попленили всю Фракию, Роман заключил мир с уграми.

В год 6444 (936).

В год 6445 (937).

В год 6446 (938).

В год 6447 (939).

В год 6448 (940).

В год 6449 (941). Пошел Игорь на греков. И послали болгары весть царю, что идут русские на Царьград: 10 тысяч кораблей. И пришли, и подплыли, и стали воевать страну Вифинскую, и попленили землю по Понтийскому морю до Ираклии и до Пафлагонской земли, и всю страну Никомидийскую попленили, и Суд весь пожгли. А кого захватили – одних распинали, в других же, перед собой их ставя, стреляли, хватали, связывали назад руки и вбивали железные гвозди в головы. Много же и святых церквей предали огню, монастыри и села пожгли и по обоим берегам Суда захватили немало богатств. Когда же пришли с востока воины – Панфир-деместик с сорока тысячами, Фока-патриций с македонянами, Федор-стратилат с фракийцами, с ними же и сановные бояре, то окружили русь. Русские же, посовещавшись, вышли против греков с оружием, и в жестоком сражении едва одолели греки. Русские же к вечеру возвратились к дружине своей и ночью, сев в ладьи, отплыли. Феофан же встретил их в ладьях с огнем и стал трубами пускать огонь на ладьи русских. И было видно страшное чудо. Русские же, увидев пламя, бросились в воду морскую, стремясь спастись, и так оставшиеся возвратились домой. И, придя в землю свою, поведали – каждый своим – о происшедшем и о ладейном огне. «Будто молнию небесную, – говорили они, – имеют у себя греки и, пуская ее, пожгли нас; оттого и не одолели их». Игорь же, вернувшись, начал собирать множество воинов и послал за море к варягам, приглашая их на греков, снова собираясь идти на них.

И год 6430 (942). Симеон ходил на хорватов, и победили его хорваты, и умер, оставив Петра, своего сына, князем над болгарами.

В год 6451 (943). Вновь пришли угры на Царьград и, сотворив мир с Романом, возвратились восвояси.

В год 6452 (944). Игорь же собрал воинов многих: варягов, русь, и полян, и словен, и кривичей, и тиверцев, – и нанял печенегов, и заложников у них взял, – и пошел на греков в ладьях и на конях, стремясь отомстить за себя. Услышав об этом, корсунцы послали к Роману со словами: «Вот идут русские, без числа кораблей их, покрыли море корабли». Также и болгары послали весть, говоря: «Идут русские и наняли себе печенегов». Услышав об этом, царь прислал к Игорю лучших бояр с мольбою, говоря: «Не ходи, но возьми дань, какую брал Олег, прибавлю и еще к той дани». Также и к печенегам послал паволоки и много золота. Игорь же, дойдя до Дуная, созвал дружину, и стал с нею держать совет, и поведал ей речь цареву. Сказала же дружина Игорева: «Если так говорит царь, то чего нам еще нужно, – не бившись, взять золото, и серебро, и паволоки? Разве знает кто – кому одолеть: нам ли, им ли? Или с морем кто в союзе? Не по земле ведь ходим, но по глубине морской: всем общая смерть». Послушал их Игорь и повелел печенегам воевать Болгарскую землю, а сам, взяв у греков золото и паволоки на всех воинов, возвратился назад и пришел к Киеву восвояси.

В год 6453 (945). Прислали Роман, и Константин, и Стефан послов к Игорю восстановить прежний мир, Игорь же говорил с ними о мире. И послал Игорь мужей своих к Роману. Роман же созвал бояр и сановников. И привели русских послов, и велели им говорить и записывать речи тех и других на хартию.

«Список с договора, заключенного при царях Романе, Константине и Стефане, христолюбивых владыках. Мы – от рода русского послы и купцы, Ивор, посол Игоря, великого князя русского, и общие послы: Вуефаст от Святослава, сына Игоря; Искусеви от княгини Ольги; Слуды от Игоря, племянник Игорев; Улеб от Володислава; Каницар от Предславы; Шихберн Сфандр от жены Улеба; Прастен Тудоров; Либиар Фастов; Грим Сфирьков; Прастен Акун, племянник Игорев; Кары Тудков; Каршев Тудоров; Егри Евлисков; Воист Войков; Истр Аминодов; Прастен Бернов; Явтяг Гунарев; Шибрид Алдан; Кол Клеков; Стегги Етонов; Сфирка…; Алвад Гудов; Фудри Туадов; Мутур Утин; купцы Адунь, Адулб, Иггивлад, Улеб, Фрутан, Гомол, Куци, Емиг, Туробид, Фуростен, Бруны, Роальд, Гунастр, Фрастен, Игелд, Турберн, Моне, Руальд, Свень, Стир, Алдан, Тилен, Апубексарь, Вузлев, Синко, Борич, посланные от Игоря, великого князя русского, и от всякого княжья, и от всех людей Русской земли. И им поручено возобновить старый мир, нарушенный уже много лет ненавидящим добро и враждолюбцем дьяволом, и утвердить любовь между греками и русскими.

Великий князь наш Игорь, и бояре его, и люди все русские послали нас к Роману, Константину и Стефану, к великим царям греческим, заключить союз любви с самими царями, со всем боярством и со всеми людьми греческими на все годы, пока сияет солнце и весь мир стоит. А кто с русской стороны замыслит разрушить эту любовь, то пусть те из них, которые приняли крещение, получат возмездие от Бога вседержителя, осуждение на погибель в загробной жизни, а те из них, которые не крещены, да не имеют помощи ни от Бога, ни от Перуна, да не защитятся они собственными щитами, и да погибнут они от мечей своих, от стрел и от иного своего оружия, и да будут рабами во всю свою загробную жизнь.

А великий князь русский и бояре его пусть посылают в Греческую землю к великим царям греческим корабли, сколько хотят, с послами и с купцами, как это установлено для них. Раньше приносили послы золотые печати, а купцы серебряные; ныне же повелел князь ваш посылать грамоты к нам, царям; те послы и гости, которые будут посылаться ими, пусть приносят грамоту, так написав ее: послал столько-то кораблей, чтобы из этих грамот мы узнали, что пришли они с миром. Если же придут без грамоты и окажутся в руках наших, то мы будем содержать их под надзором, пока не возвестим князю вашему. Если же не дадутся нам и сопротивятся, то убьем их, и пусть не взыщется смерть их от князя вашего. Если же, убежав, вернутся в Русь, то напишем мы князю вашему, и пусть делают что хотят, Если же русские придут не для торговли, то пусть не берут месячины. Пусть накажет князь своим послам и приходящим сюда русским, чтобы не творили бесчинств в селах и в стране нашей. И, когда придут, пусть живут у церкви святого Мамонта, и тогда пошлем мы, цари, чтобы переписали имена ваши, и пусть возьмут месячину – послы посольскую, а купцы месячину, сперва те, кто от города Киева, затем из Чернигова, и из Переяславля, и из прочих городов. Да входят они в город через одни только ворота в сопровождении царева мужа без оружия, человек по 50, и торгуют сколько им нужно, и выходят назад; муж же наш царский да охраняет их, так что если кто из русских или греков сотворит неправо, то пусть рассудит то дело. Когда же русские входят в город, то пусть не творят вреда и не имеют права покупать паволоки дороже, чем по 50 золотников; и если кто купит тех паволок, то пусть показывает цареву мужу, а тот наложит печати и даст им. И те русские, которые отправляются отсюда, пусть берут от нас все необходимое: пищу на дорогу и что необходимо ладьям, как это было установлено раньше, и да возвращаются в безопасности в страну свою, а у святого Мамонта зимовать да не имеют права.

Если убежит челядин у русских, то пусть придут за ним в страну царства нашего, и если окажется у святого Мамонта, то пусть возьмут его; если же не найдется, то пусть клянутся наши русские христиане по их вере, а нехристиане по закону своему, и пусть тогда возьмут от нас цену свою, как установлено было прежде, – по 2 паволоки за челядина.

Если же кто из челядинов наших царских или города нашего, или иных городов убежит к вам и захватит с собой что-нибудь, то пусть опять вернут его; а если то, что он принес, будет все цело, то возьмут от него два золотника за поимку.

Если же кто покусится из русских взять что-либо у наших царских людей, то тот, кто сделает это, пусть будет сурово наказан; если уже возьмет, пусть заплатит вдвойне; и если сделает то же грек русскому, да получит то же наказание, какое получил и тот.

Если же случится украсть что-нибудь русскому у греков или греку у русских, то следует возвратить не только украденное, но и цену украденного; если же окажется, что украденное уже продано, да вернет цену его вдвойне и будет наказан по закону греческому и по уставу и по закону русскому.

Сколько бы пленников христиан наших подданных ни привели русские, то за юношу или девицу добрую пусть наши дают 10 золотников и берут их, если же среднего возраста, то пусть дадут им 8 золотников и возьмут его; если же будет старик или ребенок, то пусть дадут за него 5 золотников.

Если окажутся русские в рабстве у греков, то, если они будут пленники, пусть выкупают их русские по 10 золотников; если же окажется, что они куплены греком, то следует ему поклясться на кресте и взять свою цену – сколько он дал за пленника.

И о Корсунской стране. Да не имеет права князь русский воевать в тех странах, во всех городах той земли, и та страна да не покоряется вам, но когда попросит у нас воинов князь русский, чтобы воевать, – дам ему, сколько ему будет нужно.

И о том: если найдут русские корабль греческий, выкинутый где-нибудь на берег, да не причинят ему ущерба. Если же кто-нибудь возьмет из него что-либо, или обратит кого-нибудь из него в рабство, или убьет, то будет подлежать суду по закону русскому и греческому.

Если же застанут русские корсунцев в устье Днепра за ловлей рыбы, да не причинят им никакого зла.

И да не имеют права русские зимовать в устье Днепра, в Белобережье и у святого Елферья; но с наступлением осени пусть отправляются по домам в Русь.

И об этих: если придут черные болгары и станут воевать в Корсунской стране, то приказываем князю русскому, чтобы не пускал их, иначе причинят ущерб и его стране.

Если же будет совершено злодеяние кем-нибудь из греков – наших царских подданных, – да не имеете права наказывать их, но по нашему царскому повелению пусть получит тот наказание в меру своего проступка.

Если убьет наш подданный русского или русский нашего подданного, то да задержат убийцу родственники убитого, и да убьют его.

Если же убежит убийца и скроется, а будет у него имущество, то пусть родственники убитого возьмут имущество его; если же убийца окажется неимущим и также скроется, то пусть ищут его, пока не найдется, а когда найдется, да будет убит.

Если же ударит мечом, или копьем, или иным каким-либо оружием русский грека или грек русского, то за то беззаконие пусть заплатит виновный 5 литр серебра по закону русскому; если же окажется неимущим, то пусть продадут у него все, что только можно, так что даже и одежды, в которых он ходит, и те пусть с него снимут, а о недостающем пусть принесет клятву по своей вере, что не имеет ничего, и только тогда пусть будет отпущен.

Если же пожелаем мы, цари, у вас воинов против наших противников, да напишем о том великому князю вашему, и вышлет он нам столько их, сколько пожелаем: и отсюда узнают в иных странах, какую любовь имеют между собой греки и русские.

Мы же договор этот написали на двух хартиях, и одна хартия хранится у нас, царей, – на ней есть крест и имена наши написаны, а на другой – имена послов и купцов ваших. А когда послы наши царские выедут, – пусть проводят их к великому князю русскому Игорю и к его людям; и те, приняв хартию, поклянутся истинно соблюдать то, о чем мы договорились и о чем написали на хартии этой, на которой написаны имена наши.

Мы же, те из нас, кто крещен, в соборной церкви клялись церковью святого Ильи в предлежании честного креста и хартии этой соблюдать все, что в ней написано, и не нарушать из нее ничего; а если нарушит это кто-либо из нашей страны – князь ли или иной кто, крещеный или некрещеный, – да не получит он помощи от Бога, да будет он рабом в загробной жизни своей и да будет заклан собственным оружием.

А некрещеные русские кладут свои щиты и обнаженные мечи, обручи и иное оружие, чтобы поклясться, что все, что написано в хартии этой, будет соблюдаться Игорем, и всеми боярами, и всеми людьми Русской страны во все будущие годы и всегда.

Если же кто-нибудь из князей или из людей русских, христиан или нехристиан, нарушит то, что написано в хартии этой, – да будет достоин умереть от своего оружия и да будет проклят от Бога и от Перуна за то, что нарушил свою клятву.

И если на благо Игорь, великий князь, сохранит любовь эту верную, да не нарушится она до тех пор, пока солнце сияет и весь мир стоит, в нынешние времена и во все будущие».

Послы, посланные Игорем, вернулись к нему с послами греческими и поведали ему все речи царя Романа. Игорь же призвал греческих послов и спросил их: «Скажите, что наказал вам царь?». И сказали послы царя: «Вот послал нас царь, обрадованный миром, хочет он иметь мир и любовь с князем русским. Твои послы приводили к присяге наших царей, а нас послали привести к присяге тебя и твоих мужей». Обещал Игорь сделать так. На следующий день призвал Игорь послов и пришел на холм, где стоял Перун; и сложили оружие свое, и щиты, и золото, и присягали Игорь и люди его – сколько было язычников между русскими. А христиан русских приводили к присяге в церкви святого Ильи, что стоит над Ручьем в конце Пасынчей беседы и Хазар, – это была соборная церковь, так как много было христиан – варягов. Игорь же, утвердив мир с греками, отпустил послов, одарив их мехами, рабами и воском, и отпустил их; послы же пришли к царю и поведали ему все речи Игоря, и о любви его к грекам.

Игорь же начал княжить в Киеве, мир имея ко всем странам. И пришла осень, и стал он замышлять пойти на древлян, желая взять с них еще большую дань.

В год 6453 (945). В тот год сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдем, князь, с нами за данью, и себе добудешь, и нам». И послушал их Игорь – пошел к древлянам за данью и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошел он в свой город. Когда же шел он назад, – поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и похожу еще». И отпустил дружину свою домой, а сам с малой частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идет снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадится волк к овцам, то вынесет все стадо, пока не убьют его; так и этот: если не убьем его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идешь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь; и древляне, выйдя из города Искоростеня, убили Игоря и дружинников его, так как было их мало. И погребен был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Деревской земле и до сего времени.

Ольга же была в Киеве с сыном своим, ребенком Святославом, и кормилец его был Асмуд, а воевода Свенельд – отец Мстиши. Сказали же древляне: «Вот убили мы князя русского; возьмем жену его Ольгу за князя нашего Мала и Святослава возьмем и сделаем ему, что захотим». И послали древляне лучших мужей своих, числом двадцать, в ладье к Ольге, и пристали в ладье под Боричевым. Ведь вода тогда текла возле Киевской горы, а люди сидели не на Подоле, но на горе. Город же Киев был там, где ныне двор Гордяты и Никифора, а княжеский двор был в городе, где ныне двор Воротислава и Чудина, а место для ловли птиц было вне города; был вне города и другой двор, где стоит сейчас двор доместика, позади церкви святой Богородицы; над горою был теремной двор – был там каменный терем. И поведали Ольге, что пришли древляне, и призвала их Ольга к себе, и сказала им: «Гости добрые пришли». И ответили древляне: «Пришли, княгиня». И сказала им Ольга: «Так говорите же, зачем пришли сюда?». Ответили же древляне: «Послала нас Деревская земля с такими словами: «Мужа твоего мы убили, так как муж твой, как волк, расхищал и грабил, а наши князья хорошие, потому что берегут Деревскую землю, – пойди замуж за князя нашего за Мала»». Было ведь имя ему Мал, князю древлянскому. Сказала же им Ольга: «Любезна мне речь ваша, – мужа моего мне уже не воскресить; но хочу воздать вам завтра честь перед людьми своими; ныне же идите к своей ладье и ложитесь в ладью, величаясь, а утром я пошлю за вами, а вы говорите: «Не едем на конях, ни пеши не пойдем, но понесите нас в ладье», – и вознесут вас в ладье», и отпустила их к ладье. Ольга же приказала выкопать яму великую и глубокую на теремном дворе, вне града, На следующее утро, сидя в тереме, послала Ольга за гостями, и пришли к ним, и сказали: «Зовет вас Ольга для чести великой». Они же ответили: «Не едем ни на конях, ни на возах и пеши не идем, но понесите нас в ладье». И ответили киевляне: «Нам неволя; князь наш убит, а княгиня наша хочет за вашего князя», – и понесли их в ладье. Они же сидели, величаясь, избоченившись и в великих нагрудных бляхах. И принесли их на двор к Ольге, и как несли, так и сбросили их вместе с ладьей в яму. И, склонившись к яме, спросила их Ольга: «Хороша ли вам честь?». Они же ответили: «Горше нам Игоревой смерти». И повелела засыпать их живыми; и засыпали их.

И послала Ольга к древлянам, и сказала им: «Если вправду меня просите, то пришлите лучших мужей, чтобы с великой честью пойти за вашего князя, иначе не пустят меня киевские люди». Услышав об этом, древляне избрали лучших мужей, управлявших Деревскою землею, и прислали за ней. Когда же древляне пришли, Ольга приказала приготовить баню, говоря им так: «Вымывшись, придите ко мне». И натопили баню, и вошли в нее древляне, и стали мыться; и заперли за ними баню, и повелела Ольга зажечь ее от дверей, и тут сгорели все.

И послала к древлянам со словами: «Вот уже иду к вам, приготовьте меды многие в городе, где убили мужа моего, да поплачусь на могиле его и сотворю тризну по своем муже». Они же, услышав об этом, свезли множество меда и заварили его. Ольга же, взяв с собою небольшую дружину, отправилась налегке, пришла к могиле своего мужа и оплакала его. И повелела людям своим насыпать высокий холм могильный, и, когда насыпали, приказала совершать тризну. После того сели древляне пить, и приказала Ольга отрокам своим прислуживать им. И сказали древляне Ольге: «Где дружина наша, которую послали за тобой?». Она же ответила: «Идут за мною с дружиною мужа моего». И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить в их честь, а сама отошла недалеко и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их 5000. А Ольга вернулась в Киев и собрала войско на оставшихся.

Книжная выставка «Образ летописца в русской культуре»

До 5 июня сектор редких и ценных документов (ул. Пушкинская, 200) приглашает познакомиться с книжной выставкой «Образ летописца в русской культуре», подготовленной к Дню славянской письменности и культуры.

Летописи – это средоточие истории Древней Руси, ее идеологии, понимания ее места в мировой истории. По наблюдениям отечественных ученых, летописание появилось на Руси вскоре после введения христианства и первыми летописцами стали самые грамотные, хорошо подготовленные и обученные люди того времени – священники, монахи. Кроме того, монастыри располагали богатым книжным наследием, переводной литературой, русскими записями старинных сказаний, легенд, былин и преданий; в их распоряжении были и великокняжеские архивы. Поэтому именно на священников возлагалась ответственная и важная работа создания письменных исторических памятников эпохи, в которой они жили.

Летописание развивалось во всех крупных древнерусских городах: Киеве, Новгороде, Пскове, Твери и др., но имена большинства летописцев остались для нас неизвестными. Первым летописцем, чье имя дошло до наших дней, считается преподобный Нестор (ок. 1056–1114), монах Киево-Печерского монастыря, автор «Повести временных лет» – самого известного исторического произведения, на котором строятся наши знания о прошлом русского народа.

Достоверных сведений о Несторе-летописце сохранилось очень мало – большинство из них получены из самой «Повести…». Чтобы понять, кем был этот незаурядный древнерусский писатель, какое имел мировоззрение и взгляды, необходимо прежде всего познакомиться с его трудом. «Повесть временных лет» в экспозиции представлена в двух изданиях – издании И. Глазунова «Летопись Нестора со включением поучения Владимира Мономаха» (1893) из серии «Русская библиотека» и современном.

После смерти Нестора его преемниками в летописании стали игумен Сильвестр, придавший современный вид «Повести временных лет», игумен Моисей Выдубицкий, продливший ее до 1200 г., и, наконец, игумен Лаврентий, создавший в 1377 г. древнейший из дошедших до нас списков, сохранивших «Повесть» преподобного Нестора («Лаврентьевская летопись»).

Узнать больше о создателях первых русских летописей можно из работ известного знатока книжной культуры Древней Руси А. Г. Глухова – в экспозиции представлены его книги «Русь книжная» (1979), «Русские книжники» (1987) и «Мудрые книжники Древней Руси» (1997). Тема летописания затронута и в труде известного прозаика, журналиста, историка книги конца XIX – нач. XX в. С. Ф. Либровича: в рамках выставки можно познакомиться с репринтным воспроизведением его «Истории книги в России» (2004).

Величественный образ летописца-монаха Пимена, свидетеля переломных событий русской истории, создал в своей исторической драме «Борис Годунов» А. С. Пушкина: на выставке представлено издание произведения 1965 г. с иллюстрациями Е. Кибрика.

Большую часть экспозиции составили различные издания летописей. В числе представленных образцов несколько книг из серии «Полное собрание русских летописей» (1997–2000). Интерес представляет «Летопись Авраамки» (Т. 16), имеющая четко обозначенного автора. Авраамка (кон. XV в.) – западнорусский книжник, работавший в Смоленске и в 1495 г. составивший свою летописную историю. «Тверская летопись. Рогожский летописец» (Т. 15) состоит из нескольких частей. Текст охватывает события от зарождения Руси до 1412 г., при этом отдельные фрагменты списка опираются на различные источники.

Представлено на выставке и одно из древнейших летописных произведений – «Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов», в которой содержатся важные сведения по истории Великого Новгорода и других русских земель, отражен взгляд летописца из вечевой республики на историю соседей.

Украшением выставки служит первый том «Лицевого летописного свода» (2011) – монументального памятника древнерусского книжного искусства. В издании собрано более 17 тысяч цветных миниатюр. Содержание включает в себя библейскую историю, всемирную историю, а также русскую летописную историю (все части с переводом). Представлена самая ранняя историческая и литературная энциклопедия. Воспроизведение страниц древнерусских рукописей дает наглядное представление об оформлении книги того времени.

Большинство знаменитых летописных произведений, дошедших до сегодняшнего дня, можно найти в сборнике «Древнерусские летописи» (Академiа,1936) и хрестоматии «Литература Древней Руси» (1990). Оба издания также представлены в экспозиции. В помощь современному читателю в одном из них дается словарь устаревших терминов.

Из туманного прошлого | Газета «День»

I. КНИГА ВЕЛЕСА О ПРОИСХОЖДЕНИЯХ КИЙ, ЩЕКА И ХОРЫВА

Только в 1950-х годах мир узнал о древнейшей славянской летописи, известной как Велесовая книга. Это серия текстов, написанных в IX веке новгородскими священниками (волхвами). Первоначальная книга Велеса состояла из высеченных на буковых досках священных писаний древних славян, посвященных Велесу, богу животноводства и мудрости, а также проводнику в потусторонний мир.

В Велесовой книге подробно рассказывается об истории славян и их предков, других европейских и азиатских народов со 2-го тысячелетия до нашей эры до 9-го века нашей эры. Таким образом, эта книга была написана за два столетия до знаменитой Первичной летописи Нестора (Повести временных лет), которая до сих пор считается основным источником сведений по истории Древней Руси.

1. КАК ОБНАРУЖЕНА КНИГА ВЕЛЕСА

Юрий Миролюбов (1892-1970) сначала объявил об открытии Велесовой книги (оригинальных досок), а затем долгое время хранил ее фотокопию в своем архиве.По словам этого писателя, Велесовская книга была случайно найдена в 1919 году, во время Гражданской войны, белым полковником артиллерии Али Изенбеком (известным как Федор Артурович после его обращения в христианство) в имении князя Задонского под Харьковом. Когда-то в поместье была большая семейная библиотека, а владелица Екатерина Задонская унаследовала много книг от своего отца и деда, которые были членом Библейского общества во время правления Екатерины II.

Библиотека была разграблена во время революции 1917 года, а местные красногвардейцы убили владельцев имения.Когда войска генерала Деникина захватили имение, они разместили там отряд Изенбека. Осознавая ценность реликвии, он собрал древние доски и спрятал их в мешок. Мешок Изенбек всегда держал при себе, даже когда Белая Армия отступала. В 1924 году он оказался в Брюсселе, где познакомился с писателем Миролюбовым, который специализировался на истории.

2. РАБОТА МИРОЛЮБОВА НА «ИЗЕНБЕКЕ ДОСКИ»

В Брюсселе Изенбек показал Миролюбову свою находку, и писатель с энтузиазмом принялся за дощечки, которым посвятил почти 15 лет кропотливого труда.Он организовал тексты, склеивая их и переписывая. Позже он вспоминал: «Я предчувствовал, что потеряю их и больше никогда не увижу. Тексты могут быть утеряны, и это будет большой потерей для истории ».

Это действительно произошло. После смерти Изенбека 13 августа 1941 г. гестапо изъяло доски и 16 его карточек. По мнению Миролюбова, книгу Велеса можно было найти только в архивах гестапо. Это документально подтвержденный факт, что значительная часть нацистских архивов попала в руки советского командования.Затем их привезли в Москву, где они остаются по сей день, и к ним никто не допускается.

3. СЕНСАЦИОННЫЙ ОТЧЕТ В АМЕРИКАНСКОМ ЖУРНАЛЕ ЖАР-ПТИЦА

В ноябре 1953 года находящийся в Сан-Франциско русско-эмигрантский журнал «Жар-птица» опубликовал редакционное сообщение под заголовком «Колоссальная историческая сенсация». Сообщается, что благодаря трудам писателя и журналиста Юрия Миролюбова в Европе было найдено несколько древних деревянных «досок» V века, на которых выгравированы чрезвычайно ценные исторические сочинения Древней Руси (т.д., тексты и фотокопии Миролювова). Журнал публиковал полные тексты каждой доски в период с марта 1957 по 1959 год, когда он прекратил публикацию.

В те годы книгой Велеса заинтересовался некий Сергей Лесной (Парамонов). Его комментарии к этой работе были опубликованы в 6-10 выпусках серии книг «История Руси в неискаженном виде» (Париж-Мюнхен, 1959-1960). После смерти Миролюбова и Лесного украинский эмигрант Николай Скрипник занялся изучением Велесовой книги.Он опубликовал серию книг под названием «Хроника дохристианской Руси» (Лондон-Гаага, 1972), в которых воспроизвел архивы Миролюбова с разрешения своей вдовы. В архиве Миролюбова есть несколько ранее не публиковавшихся копий «Изенбекских досок». Вплоть до 1990-х гг. В советской научной и политической литературе обсуждались достоверность и существование этих материалов. Первое издание «Книги Велеса», переведенное и аннотированное Александром Асовым, было выпущено в 1992 году Управляющим издательским домом в Москве.

4. СВЕДЕНИЯ О КИЕ, ЩЕКЕ И ХОРЫВЕ В КНИГЕ ВЕЛЕСА

В первой из четырех частей Велесовой книги, озаглавленной «Патриархи» (четыре главы), главы 2 и 3 посвящены Кию, Щеку и Хориву. В главе 2 рассказывается история Ария, отца Кия, Щека и Хорива, и их исхода из региона Семи рек. Арий был мифическим предком русинов, сыном Дажбоха и Живы. Дажбох — один из самых известных древнеславянских богов, бог Вселенной, бог солнца, сын Перуна и русалки Розы, предшественник будущего народа Киевской Руси.Жива, богиня жизни и весны, была третьей женой Дажбоха.

Таким образом, из Книги Велеса следует, что у Ария были божественные родители, и его имя может быть образовано от слова «арий» (земледелец). Книга Велеса описывает исход славян под предводительством Ария из области Семи рек (доска 1-2б): «И вот отец Арий шел впереди нас, и Кий вел русинов, а Щек вел свои племена, и Хорив вел своих хорватов, и они шли с тех земель. И боги постановили, что, когда Хорив и Щек уйдут отсюда, мы должны поселиться в Карпатах.”

На доске 1-96 написано, что «мы пришли из зеленой земли в Готское (Азовское. — Авт.) Море и растоптали готов, которые мешали нашему движению. Так мы боролись за землю и свою жизнь. А до этого наши отцы были на берегу моря у реки Ра (Волги. — Авт.) ».

Глава 3, озаглавленная «Кий, Щек и Хорив: основание Руксолании, Голуна и Киева», рассказывает нам, где поселились племена во главе с Кием, Щеком и Хоривом. Например, на доске II-15 сказано, что Кий захватил Киев, который уже был населен оседлыми племенами, возможно, киммерийцами, если это 2 тысячелетие до нашей эры, когда скифы покинули регион Семи рек и переселялись в Карпаты.Так что дата основания Киева смещена еще дальше в прошлое, в киммерийскую эпоху, а Велесовая книга считает киммерийцев предками славян.

На доске II-156 написано, что «во времена Киева мы были там, где солнце садится, а оттуда мы вышли к солнцу до реки Непра (Днепр. — Авт.), И Кий захватил там укрепленный город». Но вскоре на них напал новый враг, язы: «И племя яз напало на нас, и произошла великая бойня. Бог Вишень сказал славянам: «Дети мои, забаррикадируйте свои города и крепости! Следуйте примеру своих отцов в борьбе с врагом! Пусть ваши битвы будут ожесточенными и сильными! » Это произошло именно так, и Язов были разгромлены.

Доска II-7s отмечает, что, когда Щек и его воины пошли навстречу закату, а Хорив увел своих воинов, некоторые из бойцов Щека поселились и смешались с русинами, образуя Рексоланию. Между тем, согласно Велесовой книге, Кий поселился в Киеве. «И мы поклонились ему, и Русь сплотилась вокруг него. И если на нас нападет какая-то другая сила, мы будем сопротивляться, потому что мы с Русью. Она наша мать, а мы ее дети, и мы останемся с ней до конца ».

На доске III-34 написано, что, когда Кий шел на болгар, по пути он вошел в населенный полянами город Воронежец и включил последнего в свою армию.«Так он взял людей, захватил город Холун и приобрел донские земли. И вот эта земля стала нашей из конца в конец, и это была Руксолания ». Далее следует рассказ о битве Кия против готских племен в окрестностях Дулебского моря (Черное море. — Авт.).

«И мы воевали на юге, мы воевали против эллинов, а затем мы торговали с ними, и так продолжалась наша жизнь. И мы пополнили наши ряды, когда собрались вместе, потому что мы громко воспели хвалу богам ». Эта доска также описывает причины и последствия битвы Кия с Грецией.«Поэтому наши отцы решили захватить эту землю и столкнуть Грецколан к морю. И они продвинулись и вели великое сражение, а затем Хрецколан призвал к миру, чтобы остановить его падение. Таким образом, мы получили зеленые пастбища, кормили свой скот зимой и превозносили богов ».

Планка II-5 гласит, что за 1500 лет до Дыра клан Щека во главе с его предками достиг Карпат, поселился там и начал жить спокойной жизнью. На доске I-5а написан рассказ об исходе из Карпат в днепровский город Холун после того, как враги напали на воинов Щека.

Наконец, Планка I-2b рассказывает, что как только Щек и его люди подошли к Киеву и поселились в Холуне, Кий внезапно скончался. «И Кий умер здесь, правив нами тридцать лет. Ему наследовал его сын Лебедян по кличке Работорговец, проживший двадцать лет. Потом был Верен из Великограда — тоже двадцать лет, потом Сережен десять лет ».

II. СКАЗКА О КИ И ЕГО БРАТЬЯХ В ПЕРВИЧНОЙ ХРОНИКЕ

Киевский летописец инок Нестор написал «Первую летопись» («Повесть временных лет») примерно в 1112 году по поручению князя Святополка Изяславовича, внука Ярослава Мудрого.Полное название этого произведения: «Это рассказ о давно минувших годах, о том, откуда произошла Русь и кто был первым киевским князем».

Летописец дает краткое описание первого князя Кия и его братьев Щека и Хорива: «Братья Кий, Щек, Хорив и сестра их Лыбидь жили среди полянцев на трех горах, две из которых названы в честь этих двух. младшие братья Щековица и Хоривица, а старший жил там, где сейчас Зборычевский холм.Характеризуя личные качества братьев, летописец отмечает: «Они были умными и мудрыми людьми; ловили зверей в густом лесу у Днепра, построили город и назвали его Киевом в честь старшего брата ».

Отвергая предположения о том, что Кий был лодочником, переправлявшим людей через Днепр в место под названием Киев, летописец отмечает: «Но Кий был вождем своего клана. Говорят, что он побывал в Константинополе и получил от греческого царя большую честь.Затем Нестор описывает детали обратного пути Кия из Константинополя в следующем отрывке: «На обратном пути он увидел берега Дуная, полюбил их; он построил деревянный город и хотел в нем жить, но жители Дуная не дали ему поселиться в нем и до сих пор называют это место Киевцем ». Летописец заканчивает тем, что Кий умер в Киеве, как и два его брата и сестра.

По сравнению с легендой, изложенной в «Книге Велеса», легенда в «Первичных хрониках» дает только имена из оригинальной генеалогической легенды.Более того, князь Лебедян стал сестрой Лыбидь, и жизнь в Карпатах превратилась в «дунайскую экспедицию Кия». Кроме того, Нестор очень мало говорит об экспедиции Кия в Константинополь и совсем ничего не говорит о войне против Греции.

Также Нестор не упоминает, кто продолжил линию Ки в следующем столетии и сколько лет. Нестор ничего не говорит о войнах Кия против готов, язов и других враждебных племен, а также о походах к Черному морю и исходе древних славян из бассейна реки Волги.

Следовательно, если судить по Велесовой книге, то легендарных Кий, Щек и Хорив правильнее было бы рассматривать не только как основателей Киева, но и как мифических праотцев восточных славян, в том числе полянцев, которые издавна обитал на берегах Днепра и его притоков.

BL Индоевропейский славянский — Обновление библиотеки Калифорнийского университета в Беркли

Титульный лист издания 1882 года (слева) и гравюра М. Э. Андриолли (справа).

Современные ученые и литературоведы потратили много времени на изучение феномена, связанного с использованием литературы для создания национальных героев.В то время как использование литературных форм дает конкретному автору средства для включения культурных особенностей, литературные формы, которые развиваются, являются функциями общества и времени, в котором родился конкретный автор. Пан Тадеуш как эпическая поэма не является исключением, но усиливает стереотипы определенного периода через поэтику Адама Мицкевича.

Адам Мицкевич родился в городе Новогрудек Великого голландца Литвы в 1798 году. Новогрудек сегодня известен как Новогрудок и находится в Республике Беларусь.Он получил образование в Вильнюсе, столице современной Литвы. Он признан национальным литературным героем Польши и Литвы. Однако большую часть своей взрослой жизни после 1829 года он провел в ссылке. По России он много путешествовал и входил в литературные круги Санкт-Петербурга. ^[1] Было несколько работ, отслеживающих траекторию путешествия и изгнания Мицкевича. Пан Тадеуш отражает реалии раздела Речи Посполитой с точки зрения поэта.Стремление к свободе и в самом деле было двумя чертами жизненного пути Адама Мицкевича, которые нельзя игнорировать. Краткое содержание рассказа кратко изложено ниже. Также интересны иллюстрации, сопровождающие сюжетную линию. Одним из видных иллюстраторов был его соотечественник Михал Эльвиро Андриолли (1836–1893). ^[2]

Пан Тадеуш — последнее крупное произведение, написанное Адамом Мицкевичем, и наиболее известное и, возможно, самое значительное произведение великого польского поэта-романтика, писателя, философа и визионера.Полное название эпической поэмы на английском языке: «Сэр Фаддей», или «Последний набег литовцев: повесть дворянина 1811 и 1812 годов в Двенадцати книгах стихов » ( Пан Тадеуш, czyli ostatni zajazd na Litwie. Historia szlachecka z roku 1811) в 1812 году мы dwunastu księgach wierszem ). Опубликованная в Париже в июне 1834 года, Пан Тадеуш широко считается последней великой эпической поэмой в европейской литературе.

Опираясь на традиции эпической поэмы, исторического романа, поэтического романа и описательной поэмы, Мицкевич создал национальный эпос, не имеющий аналогов в мировой литературе.^[3] При помощи средств от лиризма до пафоса, иронии и реализма автор воссоздал мир литовской шляхты накануне прихода наполеоновских войск. Красочных сарматов, изображенных в эпосе, часто вступающих в конфликт и заговоров друг против друга, объединяют патриотические узы, возрожденные общей надеждой на будущее Польши и быстрое восстановление ее независимости после десятилетий оккупации.

Один из главных героев — таинственный монах Робак, наполеоновский эмиссар с прошлым, как выясняется, вспыльчивым дворянином.В облике монаха монах Робак стремится искупить грехи, совершенные в молодости, служа своему народу. Конец Пан Тадеуш радостный и обнадеживающий, оптимизм, который, как знал Мицкевич, не подтверждался историческими событиями, но который он задумал, чтобы «поднять сердца» в ожидании более светлого будущего.

История разворачивается в течение пяти дней 1811 года и одного дня в 1812 году. Речь Посполитая уже была разделена между Россией, Пруссией и Австрией после трех травматических разделов между 1772 и 1795 годами, которые стерли Польшу с политической карты Европы. .Сателлит в прусском разделе, Варшавское герцогство, было основано Наполеоном в 1807 году, до того, как началась история пана Тадеуша . Он будет существовать до Венского конгресса 1815 года, организованного между неудавшимся вторжением Наполеона в Россию и его поражением при Ватерлоо.

Действие эпопеи происходит в пределах Русского раздела, в деревне Сопликово и в усадьбе рода Соплиц. Пан Тадеуш рассказывает историю двух враждующих дворянских семей и любви между главным героем, Тадеушем Соплицей, и Зосей, членом другой семьи.Подсюжет — стихийное восстание местных жителей против русского гарнизона. Мицкевич опубликовал свое стихотворение в изгнании в Париже, свободном от российской цензуры, и открыто пишет об оккупации.

Поэма начинается словами «О, Литва», показывая современным читателям, что польский национальный эпос был написан до геополитизации национальных концепций XIX века. Литва, как использовал Мицкевич, относится к географическому региону, который был его домом, который имел более широкую протяженность, чем сегодняшняя Литва, имея в виду историческую Литву.Мицкевич вырос в Речи Посполитой, мультикультурном государстве, охватывающем большую часть территорий, которые сейчас являются Польшей, Литвой, Беларусью и Украиной. Таким образом, литовцы считают автора литовцем, а белорусы заявляют, что Мицкевич родился на территории современной Беларуси, а его работы, в том числе Пан Тадеуш , , были написаны на польском языке ».

Польский — видный представитель западнославянской языковой группы. На нем говорят в основном в Польше и он является родным языком поляков, которые живут в разных частях мира, включая Соединенные Штаты.Поляки с самого начала были вовлечены в историю американской революции. Одним из таких примеров является Анджей Тадеуш Бонавентура Костюшко, который был инженером и сражался на стороне американской революции.

В Калифорнийском университете в Беркли преподавание польского языка составляет значительную часть портфеля славянских языков, которые преподаются на факультете славянских языков и литературы. На этом факультете работал единственный преподаватель Калифорнийского университета в Беркли, польский поэт Чеслав Милош (1911–2004), который когда-либо получал престижную Нобелевскую премию по литературе.^[4] Традиции Милоша продолжает сегодня в том же отделении профессор Дэвид Фрик. Профессор Джон Коннелли с исторического факультета — еще один выдающийся исследователь польской истории.

Мари Фельде, которая сообщила о его смерти в пресс-релизе Калифорнийского университета в Беркли 14 августа 2004 г., отметила: «Когда Милош получил Нобелевскую премию, он в течение 20 лет преподавал на факультете славянских языков и литературы в Беркли. Несмотря на то, что он ушел с должности профессора в 1978 году, в возрасте 67 лет он продолжал преподавать и в день объявления Нобелевской премии прервал празднование, чтобы посетить свой бакалаврский курс по Достоевскому.”^[5]

Материал предоставлен Лиладхаром Пендсе
Библиотекарь восточноевропейских и центральноазиатских исследований, Библиотека Доу

Источники для консультации:

Адам Мицкевич, 1798–1855; В ознаменование столетия со дня его смерти в ЦИФРОВОЙ БИБЛИОТЕКЕ UNESDOC (дата обращения 21.02.20)
Андриолли: Ilustracje do «Pana Tadeusza» (дата обращения 21.02.20)
«Пан Тадеуш — Адам Мицкевич», Culture.pl (дата обращения 21.02.20)
Нобелевская премия по литературе 1980 г., https: // www.nobelprize.org/prizes/literature/1980/summary (дата обращения 21.02.20)
UC Berkeley News (14 августа 2004 г.), https://www.berkeley.edu/news/media/releases/2004/08/15_milosz.shtml (дата обращения 21.02.20)

~~~~~~~~~~
Название: Пан Тадеуш
Название на английском языке: Пан Тадеуш или Последний набег на Литву
Автор: Мицкевич, Адам, 1798-1855.
Выходные данные: Львов: Накладем Ксенгарни Ф. Х. Рихтера (Х. Альтенберг), [1882?].
Издание: неизвестно Язык: Польский
Языковая семья: Индоевропейский, славянский
Источник: Цифровая библиотека HathiTrust (Университет Иллинойса в Урбана-Шампейн)
URL: https: / /hdl.handle.net/2027/uiug.30112046983406

Другие онлайн-издания:

Пан Тадеуш; czyli, Ostatni zajazd na Litwie. Historja szlachecka z r. 1811–1812, we dwunastu ksiegach, wierszem, przez Adama Mickiewicza… Wydanie Alexandra Jelowickiego; с попиерсием авто. 1-е изд. Парыз, 1834 г. (Gallica — Bibliothèque nationale de France)
Пан Тадеуш; czyli, Ostatni zajazd na Litwie. Historja szlachecka z r. 1811–1812, we dwunastu ksiegach, wierszem, przez Adama Mickiewicza… Wydanie Alexandra Jelowickiego; с попиерсием авто. 1-е изд. Парыз, 1834 г. (Проект Гутенберг)
Пан Тадеуш czyli ostatni zajazd na Latwie. Варшава: Fundacja Nowoczesna Polska, 2016.
Пан Тадеуш или Последний набег в Литве: история жизни польских дворян в 1811 и 1812 годах в Двенадцати книгах .Перевод на английский Джордж Рапалл Нойес. Лондон: Дент; Нью-Йорк: Даттон, 1917 г. (Проект Гутенберг)

Избранные печатные издания в Беркли:

Пан Тадеуш; czyli, Ostatni zajazd na Litwie. Historja szlachecka z r. 1811–1812, we dwunastu ksiegach, wierszem, przez Adama Mickiewicza… Wydanie Alexandra Jelowickiego; с попиерсием авто. 1-е издание. Парыз, 1834.

предыдущая | о нас | следующие

«Языки Беркли» — это динамичная последовательная онлайн-выставка, посвященная разнообразию языков, на которых проводятся передовые исследования, преподавание и обучение в Калифорнийском университете в Беркли.Это стало возможным при поддержке библиотеки Калифорнийского университета в Беркли и при поддержке Языкового центра Беркли (BLC).

Следуйте языкам Беркли!
Подписка по электронной почте
Контакты / обратная связь
www.ucblib.link/languages

Какой ваш любимый язык?

Средневековые русские святые и смерть

Абрамович, Д. И. (1898). К вопросу об источниках Несторова Жития преподобного Феодосия Печерского.В ИОРЯС [Известия Отделения русского языка и литературы Императорской Академии наук]. Vol. 3. Книга 1, стр. 243–246.

Абрамович Д. И. (1902). Исследование о Киево-Печерском патерике как историко-литературном произведении. Санкт-Петербург, Отделение русского языка и словесности Императорской Академии наук. 213 с.

Абрамович Д.И. (Ред.). (1911). Патерик Киевского Печерского монастыря.Санкт-Петербург, Типография М. А. Александрова. 275 с.

Артамонов Ю. А. (2003). Житие Феодосии Печерского: проблемы источниковедения. В Древнейшие государства Восточной Европы: 2000 год. Проблемы источниковедения. Москва, Восточная литература. 446 с.

Библиотека литературы Древней Руси. (1997). Санкт-Петербург, Наука. Vol. 1. 544 с.

Бугославский, С.А.(1914). К вопросу о характере и об эме литературной деятельности преподобного Нестора. В ИОРЯС [Известия Отделения русского языка и литературы Императорской Академии наук]. Раздел 2. Том. 19. Книга 3, стр. 153–191.

Князевская О.А., Демьянов В.Г., Ляпон М.В., Котков С.И. (Ред.). (1971). Успенский сборник XII – XIII вв. [Успенский сборник XII – XIII веков]. Москва, Наука.770 с.

Конявская Е. Л. (2002). Какую летопись писала Нестора? [Какие летописи написал Нестор?]. В Родине. № 11–12, с. 89–91.

Конявская Е. Л. (2004). Проблема общих мест в древнеславянских литературах (на материалах агиографии). В Рутенике. Vol. 4. С. 80–92.

Конявская Е. Л. (2006). Древнейшие редакции Киево-Печерского патерика.В Древней Руси. Вопросы медиевистики. № 1 (23), стр. 32–45.

Лопарев, Х. М. (1914). Греческие жизнь святых VIII и IX веков. Греческие жития святых VIII и IX веков. Попытка академической классификации агиографических произведений. Петроград, Типография Императорской Академии наук. Часть 1. 568 с.

Ранчин А. М. (1999). Житие Феодосии Печерского: традиционность и оригинальность поэтики.В Ранчине, А. М. Статьи о древнерусской литературе. Москва, Диалог — МГУ, с. 83–104.

Розанов С. П. (1912). Жития преподобного Авраамия Смоленского и службы ему. Санкт-Петербург, Отделение русского языка и словесности Императорской Академии наук. 166 с.

Шахматов А.А. (1896). Несколько слов о жизни Нестора Феодосии. В ИОРЯС [Известия Отделения русского языка и литературы Императорской Академии наук].Vol. 1. Книга 1, стр. 46–65.

Шахматов А.А. (2003). Киево-Печерский патерик и Печерская летопись. В Шахматов, А. А. История русского летописания. Санкт-Петербург, Наука. Vol. 1. Книга 2, стр. 75–102.

(PDF) Религиозное сознание в «Повести временных лет»

по цели формирования особого рода рассказа

.Другими словами, он «строит» историю.

«Цель

историков — объяснить исторические события в соответствии с их собственной теорией рассуждений. «События должны быть не только записаны в их исходной хронологической структуре

, но также должны быть рассказаны:

, то есть, чтобы отображаться как структура, существует значимый порядок

.Исторические события как реальные события

хаотичны и не имеют особого значения, в то время как

исторические повествования идеализируют события, с которыми они имеют дело,

показывают людям «мир, который повсеместно

признан« завершенным, обработанным и завершенным »,

, но не разложился и не разрушился «.» В этом мире я

действительно надел маску смысла … «

Историки используют

некоторые повествовательные техники для записи исторических событий,

уточняют, удаляют и упорядочивают определенную последовательность из многочисленных

и неупорядоченных исторических событий, чтобы сделать историю

иметь то лицо, которое они хотят.Такие приметы можно обнаружить при внимательном чтении «Повести

временных лет». «Повесть

временных лет» содержит

глубоко укоренившуюся авторскую концепцию национального единства, национального превосходства и сильного религиозного сознания

. Из-за ограниченного пространства

в данной статье рассматривается только религиозное сознание

в «Повести временных лет».

II. ОСВЯЩЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКИХ СОБЫТИЙ

Так называемое «освящение» исторических событий — это

своего рода религиозная интерпретация истории, которая принимает

реальных событий истории как «имя Господа».Мирча

Илиада, американский религиозный мыслитель, прокомментировал историческое событие

, когда Моисей вывел еврейский народ из Египта

в первом томе своей книги «История религиозной мысли

»: Египта »- это

, представленное израильским народом как эпизод в своей священной истории

. Однако для нас важно, что событие

« выход из Египта »связано с празднованием

Пасхи. .Другими словами, предки

кочевой нации, Израиля, на протяжении тысячелетий проводили

древних жертвоприношений, которые были повторно продвинуты и

интегрированы в священную историю поклонения Яхве. Первоначально церемония поклонения

принадлежность к вселенной

религия интерпретировалась как памятник историческому событию

. Переход от космической религиозной структуры

к сакральному историческому событию был характерен для монотеизма

Яхве, который позже был принят и

3 [ США] Хайден Уайт.«Метаистория: историческое воображение

в Европе девятнадцатого века», Chen Xin Trans. Нанкин: Илинь

Press, 2013, стр. 12.

4 [США] Хайден Уайт. «Содержание формы: повествование

Дискурс и историческая репрезентация», Dong Lihe Trans. Пекин:

Издательство Вэньцзинь, 2005 г., стр. 7.

5 [США] Хайден Уайт. «Содержание формы: Повествование

Дискурс и историческая репрезентация», с. 27.

продолжение христианства.

Для древней жертвенной церемонии

статус сублимирован, а природа

интегрирована в священную историю поклонения Богу. Для

впервые историческое событие, связанное с этим, было

, данное пророками, поэтому историческое событие

само по себе имеет ценность, и они определяются волей

Бога. Таким образом, исторические факты превратились в

«ситуаций», когда люди сталкиваются с Богом, таким образом приобретая беспрецедентную религиозную ценность

.»

То есть, исторические события

были истолкованы» религиозно «. В России

давняя традиция написания истории монахами-монахами.

Нестор, автор книги» Повесть временных лет «, — пещерный монах

. Записанная им история древнего

Росса имеет сильное религиозное сознание

, что впервые отражено в образе

летописи «Повести временных лет».Старый календарь

(византийский календарь) был заимствован в летописи

«Повесть временных лет», то есть из так называемого

«сотворения» Библии (его первый год эквивалентен

5508 г. до н.э. ). Хронологическая летопись древнего Росса

была окутана фоном Божьего творения, а

последующие исторические события имели этот религиозный фон

. В эпоху легенд первого тома

«Повесть временных лет» Нестор объяснил происхождение

нации и определил славянский народ как избранный

и потомок Иафета.

Здесь началась летопись.

После потопа три сына Ноя: Сим, Хам

и Иафет захватили землю.

……

После того, как Сим, Хам и Иафет разделили землю

путем раздачи автографов, они жили на своей собственной территории

и согласились не входить на территорию

своих братьев. Люди используют общий язык. Когда

человеческих существ умножаются на земле, они хотят

построить башню в небо.И собрались они на

равнине Сеннаар, и построили башню и город Вавилон

около нее. Однажды Бог сошел с неба, чтобы посетить

город и башню. Бог сказал: «Смотрите, это

одних и тех же людей, и они говорят на одном языке». Бог

разрушил язык, разделил человечество на 72

наций и переселил их во все места. После того, как

испортил язык, Бог поднял сильный ветер, чтобы разрушить

башню.

После разрушения башни Тонгтянь и разделения языков

сыновья Сима заняли

восточных стран, сыновья Хама заняли

6 [США] Мирсия Элиаде. «История религиозных мыслей»,

Том 1 (От каменного века до элевсинских мистерий), Wu

Xiaoqun Trans., Шанхай: Шанхайская академия социальных наук

Press, 2011, стр. 179.

7 [США] Мирсия Элиаде.«История религиозных мыслей»,

Том 1 (От каменного века до элевсинских мистерий), Wu

Xiaoqun Trans., Шанхай: Шанхайская академия социальных наук

Press, 2011, стр. 303.

Успехи социальных, педагогических и гуманитарных исследований, том 469

152

Игорь Фроянов. Нестор-летописец как первый русский энциклопедист. Основоположники славяноведения (славянской филологии) Летописец Нестор считается первым русским писателем

С момента основания Киево-Печерский монастырь оказал огромное влияние на духовную жизнь древнерусского общества — благодаря высокому авторитету его основателей, преподобных Феодосия и Антония Печерских, благодаря подвижничеству священников. первые монахи.Образовательная деятельность монастыря также имела большое значение для развития Древнерусского государства. Именно здесь работал выдающийся летописец Нестор , составивший летопись «Повесть временных лет», известную всем со школы. Обширная работа Нестора была основана на Кодексе Никона и Первоначальном кодексе, которые не сохранились до наших времен, составленных в конце 11 века и значительно переработанных и дополненных Нестором.

Где и когда родился Нестор, кем были его родители, где он учился, как прошло его детство — неизвестно.Предполагается, что он родился в 50-х годах 11 века в Киеве. Однако достоверно известно, что он попал в Киево-Печерский монастырь во времена правления Стефана, преемника преподобного Феодосия. Стефан пробыл игуменом недолго, всего 4 года — с 1074 по 1078 год. Следовательно, именно в это время здесь появился Нестор. По одной версии, ему тогда было всего 17 лет, по другой он был намного старше, так как поступлению в монастырь предшествовали серьезные испытания, которые порой длились довольно долго.Однако очень скоро Нестор был пострижен в монахи и почти сразу был удостоен диаконства, скорее всего, из-за его серьезности и исключительной учености. Так что вполне возможно, что в монастырь приехал человек зрелого возраста и ума, высокообразованный и наделенный литературным талантом.

К этому времени Киево-Печерский монастырь уже значительно разросся: около 100 монахов жили в новых кельях (которых в то время было немало на один монастырь), службы совершались во вновь построенном каменном храме.Обитель продолжала жить по Феодосийскому уставу, но от былой нищеты не осталось и следа. Теперь хватило средств и на содержание братии, и на строительство первой богадельни для бедняков в Киеве, на благотворительность, например, на каждый праздник монастырь отправлял в тюрьмы телеги с хлебом.

Монастырь приобрел большую известность как центр книжного дела. Здесь были переведены и скопированы книги церковного содержания, здесь написаны произведения Мниха Иакова «Память и слава святому Владимиру» и «Сказание о Борисе и Глебе».Возрождению литературных занятий в значительной степени способствовал Никон, который сменил Стефана и оставался настоятелем до 1088 года. При нем Нестор выступал в качестве агиографа, то есть как автора житийных произведений. Он написал «Чтение о жизни и гибели блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» и о жизни преподобного Феодосия Печерского.

Преподобный Нестор высоко ценил истинное знание, сочетающееся со смирением и покаянием. По его словам, «Книжное обучение приносит большую пользу; книги наказывают и учат нас пути к покаянию, потому что из слов книг мы обретаем мудрость и воздержание.Это реки, питающие вселенную, из которых течет мудрость. В книгах неисчислимая глубина, мы утешаем себя горем, они узда воздержания. Если вы усердно исследуете книги мудрости, вы получите огромную пользу для своей души. Для того, кто читает книги, беседует с Богом или святыми людьми ».

Главным подвигом жизни Нестора была работа над летописью. Нестор не был первым летописцем в Киеве. Еще в 1039 году, когда при Ярославе Мудром, в новопостроенной соборной церкви В Св.Неизвестный писец Софья, скорее всего, по указанию князя, составила первую русскую летопись. Этот автор изучал летописи из болгарских летописей и греческих исторических хроник, однако в манере представления событий и их интерпретации он с самого начала проявлял независимость. Ядром самой первой летописи стали рассказы, получившие впоследствии совместное название исследователей «Сказание о распространении христианства». Не исключено, что составителем был Иларион или один из его соратников.

Затем, примерно через 10 лет, летопись была перенесена в Печерский монастырь. Здесь «умный» Никон, сохранив текст древнейшей летописи, дополнил его множеством сведений из истории 10-11 веков, отсутствовавших в первоисточнике. Именно компания Nikon впервые ввела указание хронологии событий и изобрела сам способ ее представления — отдельными статьями по годам. Как правило, каждое сообщение начиналось словами «В год… », а затем дату, за которой следует (отсчет« от сотворения мира », как тогда было принято в христианском мире). Никон даже отмечал те годы, по которым не было указано никакой информации. Такой способ представления событий остался норма для всех последующих русских летописей до XVII века.

Нестор не только продолжил дело своих предшественников, но как бы довел его до совершенства, придав первой русской летописи полноту, полноту содержания, широту исторического замысла и целостность литературного произведения.Нестор завершил свою летопись под длинным названием «Вот сказки времен лет, куда пошла русская земля, кто в Киеве начал первых князей и где русская земля начала есть» Нестор завершил в 1113 году. Летописец, «земля русская» — это и государство, и народ, населяющий его. Нестор был первым историком, который попытался ответить на два непростых вопроса: о происхождении русского народа и о возникновении Российского государства.

Создавая свое грандиозное по своему историческому размаху произведение, Нестор использовал как греческие хроники Иоанна Малалы, Георгия Амартола, Симеона Логофета и другие произведения византийских книг, так и устные предания — саги, легенды, эпические песни, сказки. .Кроме того, Нестор, описывая события своего дня, прямо ссылался на собственные впечатления и собственную память, тем более что иногда сам был участником описываемых событий.

Нестор был не только историком, стремившимся зафиксировать как можно больше событий, но и политиком, пережившим события своего времени. Стены монастырской келии, в которой он записывал строчки своих произведений, не были пустой перегородкой, отделявшей его от внешнего мира. Да и сам монастырь не был чужд политической жизни.У Нестора были свои устоявшиеся политические взгляды, моральные позиции, с которых он судил о прошлом и настоящем. Итак, именно Нестор развил основную идею церковного учения — идею династического царствования. Эта идея лежит в основе всей «Повести временных лет».

Нестор рассматривает историю в контексте противостояния Добра и Зла, Бога и Сатаны. По его мнению, в мире полно демонов — слуг дьявола, которые на «Мы можем творить зло» … Они сродни и «злым людям». Они более опасны, чем демоны, потому что «Бесы боятся Бога, но злой человек не боится Бога, и человек не посрамит его» … Вот почему в мире множатся неправда и беззаконие. Люди без страха нарушают церковные заповеди. За это они принимают всевозможные казни от Бога, «Обретение воинов» … Бог посылает всякие беды неправедным властителям: «Если князья правдивы, чтобы быть на земле, то многие грехи земля; Если есть зло и обман, то Бог еще больше ведет зло на землю, прежде голова — земля ».

Из этого Нестор заключает: несчастья постигли Русь («Много в раздоре и нашествии мерзких» ) — это «батог» Бога, наказание за «зло» и «хитрость» правители. Однако Бог считает Нестора милосердным: казнь «земли» Он, тем самым, доводит ее до «истины». Возложив, таким образом, всю ответственность за беды России на ее князей, Нестор со всей уверенностью констатирует: Божье «соблюдение» и покровительство «скромнее» (то есть лучше), чем княжеское, человеческое.Божьи «часы», по словам Нестора, являются залогом всякого успеха. Это нужно и простому человеку, и принцу. Без этого никто не может обойтись. Заслужить благосклонности Бога просто — нужно избегать «бесовского учения» и не нарушать церковные правила. Бог всегда на стороне благочестивого князя.

Нестор считает благочестивым князем, соблюдающим принцип династического правления. Суть этого принципа в том, что «каждый не может сохранить отечество» … Нестор дает библейское обоснование этого принципа: после потопа сыновья Ноя Сим, Хам и Иафет разделили землю между собой. При этом, как отмечает Печерский писец, братья, «Деля землю, жребий разные» , договорились «Не преступай чужого жребия, брат, и живи каждый по своей части» … Таким образом, Нестор не только санкционировал удельную династию, но и объявил ее единственной формой правления, установленной Богом.

Однако это не означает, что Нестор был против преодоления раздробленности страны.Он действительно выступал за единство Киевского государства. Однако центром сплочения древнерусских князей Нестор признавал не великую княжескую власть, а Церковь.

Преподобный Нестор скончался в 1114 году и был похоронен в Ближних пещерах преподобного Антония Печерского. Он завещал летописцам печерских монахов продолжить его великое дело. Преемниками Нестора в летописи были игумен Сильвестр (именно в его редакции дошла до нас «Повесть временных лет»), игумен Моисей Выдубицкий (до 1200 года он продолжал вписывать события в летопись) и игумен Лаврентий, автор книги. знаменитая «Лаврентьевская летопись», в которую вошла «Повесть временных лет».

Заслуга Нестора огромна. Русский народ, читая его летопись, открыл для себя века своего прошлого, доселе покрытого мраком, узнал о своих корнях, о своей земле. Но самое главное, Нестор первым объяснил им, что Россия с ее прошлым — неотъемлемая часть всего человечества, а ее история переплетается с историей всего человечества.

(2-я половина XI века — начало XII века)

По мнению большинства исследователей, составление (начало XII века) «Повести временных лет» связано с именем летописца Нестора («Вот повесть временных лет, куда делась русская земля? ).

События жизни Нестора до его вступления в Киево-Печерский монастырь совершенно неизвестны. Вероятно, он родился в Киеве в обеспеченной семье и получил хорошее образование. Нестор любил «книжное учение» («Кажется, мы (наставляем) с помощью книг и обучаем путям покаяния, и мы обретаем мудрость …»)

В Киево-Печерский монастырь Нестор поступил в возрасте 17 лет, здесь его образование нашло свое применение. Рядом с Киево-Печерским монастырем, который был в то время одним из важнейших культурных центров Киевской Руси, развивалась литературная традиция: его монахи занимались составлением житий русских святых и летописью.В первые годы жизни в монастыре Нестор собрал жития святых князей Бориса и Глеба, основателя монастыря Феодосия Печерского. Впоследствии Нестор стал анализировать и приводить в порядок составленные его предшественниками летописи и продолжение этих сочинений. Он блестяще справился с этой работой.

Рассматривая историю Киевской Руси, акад. Б. Д. Греков пишет: «Повесть временных лет» — одно из произведений человеческого гения, произведение, к которому судьба веками уготовила неугасающий интерес.Книгу читали с увлечением и интересом, и когда она только вышла из рук автора, ее читают до сих пор »(Киевская Русь, 1949).

Об огромном значении творчества Нестора для нашей истории и культуры свидетельствует тот факт, что «Повесть временных лет» вошла во все последующие летописные сборники XII-XVI веков! Ни один историк, изучавший Киевскую Русь, не обходился без труда Нестора.

К сожалению, Повесть временных лет не дошла до нас в первозданном виде, так как Владимир Мономах, увидев в ней симпатию Киево-Печерского монастыря к своему сопернику князю Святославу, вывез его из этого монастыря и передал игумену Св. Выдубицкий монастырь под переделку Сильвестра 1116 года.Однако, скорее всего, переработаны те части «Повести временных лет», где описаны события политической жизни современного Нестора Киевской Руси. Скорее всего, летопись изменила оценки этих событий, характеристики отдельных князей. Географический материал, сообщаемый Нестором, в силу своего «нейтралитета», скорее всего, остался в летописи в том виде, который изложил сам Нестор.

В «Повести временных лет» Нестор обнаружил большую осведомленность, вдумчивость и широту исторического и географического мировоззрения.

Указывая на то, что родина славянских племен находилась на Дунае, Нестор рассматривает постепенное расселение западных и восточных славян в Восточной и Центральной Европе, а затем подробно характеризует период их расселения по Днепру, Западной Двине и Волхову. Эти племена в то время составляли «землю русскую». Параллельно с историей Нестор дает очерк географии Русской земли своего времени и известной ему части света. Поэтому Нестора по праву называют «отцом» русской истории и географии.

Известные Нестору земли на севере ограничены примерно 60-й параллелью (от северной части Урала до устья Невы). Он представлял себе положение Балтийского и Северного морей, юга Великобритании, европейского побережья Атлантического океана и Средиземного моря. На юге Нестор знал средиземноморское побережье Африки, нижнее течение Нила. В Азии он знал Аравию, Индию, Бактрию (части современного Таджикистана, Афганистана, Узбекистана), Каспийское море.

Разделение земли на три части света (Африка, Европа и Азия), разработанное древними географами, Нестору неизвестно; он делит известный ему мир по странам горизонта: Восток, Страны Полудня, то есть юг, Полночь (север) и Запад, и в общих чертах Восток соответствует Азии, захватывая часть Восточно-Европейской равнины за Доном. и Волга, юг — Африка, запад и полночь — Европа.

Нестор излагает географию далеких, неевропейских стран из литературных источников (греческие хроники Иоанна Малалы (VI век) и Георгия Амартола (IX век), Палей, биография Кирилла и Мефодия, Библия) и согласно официальные документы того времени (письма, контракты и др.) …

Информация о Европе более полная, чем о неевропейских странах. Более подробно описывается Восточная Европа. И если описание Западной Европы ограничивается побережьями, то для Восточной дается исчерпывающая картина расселения племен на всем пространстве Русской равнины.

Балтийское (Варяжское) море, по Нестору, в согласии с воззрениями европейских и арабских географов XI-XII веков, находится севернее русских владений и составляет одно с Северным морем, представляя собой огромный рукав. Атлантического океана; аналогично Средиземное море на юге Европы.В то же время Балтийское море простирается до Урала.

Сведения об известном ему строении поверхности земель Нестор сообщает очень скупо. Его послания касаются исключительно Русской равнины, простирающейся от «Кавкайсинских, Рекше-Угорских гор» (Карпаты) и Чешского леса, а также от Понта (Черное море), Хвалисского (Каспийское) моря до Варяжского моря. Кавказ, под названием Ясских гор, был известен русским еще в X веке, а в Предкавказье в это время образовалось русское Тмутараканское княжество, населенное яссами (осетинами) и косоги (черкесами).Информация, которую Нестор сообщает о Восточной Европе, особенно важна для современного исследователя.

Нестор отмечает Валдайскую возвышенность на Русской равнине, с которой в различных направлениях текут основные реки равнины: Волга, Днепр и Западная Двина. Валдайская возвышенность называется Оковским (Воковским, Волоковским) лесом. Водораздел между северными притоками Волги (Шексна, Кострома, Молога, Унжа, Кама) и реками, впадающими в Варяжское (Балтийское) и Белое моря, Нестор называет Волок.Обширный северный склон к северо-востоку от Онежского озера и к северу от Белозера, т.е. бассейны рек Онега, Северная Двина, Мезень и Печора, он называет Заволочем, то есть страной по ту сторону Волка.

Области, расположенные на Среднерусской возвышенности, Нестор называет по отношению к Днепру и Поволжью Верхней или Верхней землей, а Днепр и само Поволжье — Низами или Низовскими землями.

Из других форм рельефа Восточно-Европейской равнины Нестор упоминает: на правом берегу Днепра — гору Киевскую, на которой расположен Киев, близлежащие холмы: Шекавица, Хоревица, Угорское, Выдобичи, Вытычев; на Десне под Черниговом — «Болдиные горы».

В своей летописи Нестор дал подробный список рек Восточной Европы и описание путей, соединяющих Россию с другими странами («Путь от варяг к грекам», Путь по Волге к Каспийскому морю и др. .). Говоря о расселении славянских племен, о событиях политической жизни и т. Д., Нестор говорит о географическом положении русских городов, о времени их происхождения и размерах.

«Повесть временных лет» — один из важнейших источников по этнографии народов Восточной Европы того времени.Он содержит разнообразную информацию о быте, обычаях, языке, религиозных верованиях различных славянских племен, населявших Русскую равнину. Летопись Нестора также содержит список народов, населявших всю территорию этой равнины и относящихся в основном к славянским, литовским и финским племенам, с указанием места проживания каждого из них.

В целом Нестор дает в этой летописи правильное описание природы всей Русской равнины (ее рельефа, рек, климата, растительности, фауны и населения).Это описание было когда-то (XII век) первым, совершенно новым и полностью оригинальным произведением подобного рода. Он основан на личных наблюдениях автора, а в основном на отчетах и рассказах его соотечественников — очевидцев. Нестор не мог получить эту информацию из литературных источников, поскольку ничего подобного не было ни в русской, ни в зарубежной литературе того времени. В частности, Геродот (ок. V в. До н.э.) в своей «Истории» говорил только о Причерноморской низменности и частично о Скифии, расположенной севернее.Страбон (около I в. До н.э.) в своей «Географии» вообще не дал описания Восточной Европы, потому что, как он сам признает, она ему совершенно неизвестна. Плиний (I век нашей эры) и Помпоний Мела (I век нашей эры) также не располагали информацией о Восточной Европе. Практически все средневековые географы только пересказывали древние, не добавляя к ним ничего нового, кроме самых фантастических легенд о гипербореях, грифах, амазонках и т. Д.

Таким образом, «Повесть временных лет» стоит на голову выше западноевропейских летописей и географических сочинений.Только в начале XVI в. в Западной Европе стали появляться произведения, более или менее правильно описывающие географию Восточной Европы. Первыми из них были книги польских историков Яна Длугоша (15 век) и Матфея Меховского (16 век). Значительная часть географических сведений о Восточной Европе была взята этими авторами из летописи Нестора. Благодаря этому их работы, можно сказать, «открыли» западноевропейским ученым Россию и прилегающие к ней регионы.

Хроники Нестора и его преемников содержат обширный материал по самым разным отраслям географии, и часто они обращались к нему как к первоисточнику и продолжают обращаться к нему в исследованиях по исторической географии.

Список литературы

Бондарский М. С. Нестор — первый русский географ-летописец / М. С. Бондарский // Отечественные физико-географы и путешественники. — Москва: Государственное учебно-педагогическое издательство Министерства образования РСФСР, 1959.- С. 9-13.

«Повесть временных лет» и ее автор, инок Нестор Летописец, представляют собой удивительное явление русской культуры, ее гордость и славу, не угасшие уже девять веков. По степени гениальности исполнения очень трудно (если вообще невозможно) найти что-то сопоставимое из современной «Сказки о произведениях», кроме разве что «Слова о полку Игореве». Однако надо сказать, что певец Слова, посвятивший свой очерк описанию похода князя Игоря Святославича на половцев в 1185 году, не столкнулся с такой сложной задачей, как автор «Повести временных лет». , который вознамерился ответить на вопрос: «Где Русская земля, с которой в Киеве начали первые князья, и где Русская земля начала есть.«Нестор справился с этой задачей настолько успешно, что его творение стало образцом для последующих поколений русских летописцев — неслучайно более поздние летописные сборники начинались с« Повести »Нестора.

Последующих летописцев, как и нынешних исследователей, привлекала и привлекала, прежде всего, широта исторического воззрения Нестора, а точнее широта его мировоззрения. Он начинает свой рассказ с библейских времен, с Великого потопа, тем самым вводя российскую историю в мировой исторический процесс, вовлекая ее в мировую историю.Затем он рассказывает историю об эпохе общеславянского единства. Таким образом, Нестор демонстрирует связь древнерусской истории со славянской историей. И только потом летописец переходит к изложению исторического материала, касающегося восточных славян и народов Древней Руси … Следует учитывать, что эти сооружения приобрели особую значимость на фоне высказываний митрополита Илариона о Русской земле, которое «знают и слышат все концы земли».«Нестор-летописец, таким образом, заложил первые основы идеи универсальности русской истории и русского народа, которая у наших мыслителей XIX века (в частности, у Ф.М. Достоевского) приобретет мессианскую цель.

Нестор создавал, конечно, не на пустом месте. В идеологическом плане он мог полагаться, насколько мы только что видели, на митрополита Илариона, на его блестящее «Слово закона и благодати». Но в летописном деле у него были предшественники, которые занимались летописанием более десяти лет.Поэтому «Повесть временных лет» создавалась в достаточно насыщенной творческой среде, и ее следует рассматривать как своеобразный результат развития древнерусской летописи. Правда, в науке нет единого мнения относительно начала летописного дела в России. На этот счет есть три точки зрения. Некоторые исследователи (в частности, Б.А.Рыбаков) связывают возникновение летописного жанра с далеким временем князя Аскольда, полагая, что так называемая «Аскольдова летопись» была составлена в конце IX века.

Другие специалисты (например, А. Н. Насонов, М. Н. Тихомиров, Л. В. Черепнин) относят появление летописных записей к концу X века, когда было составлено «Сказание о русских князьях», и под Десятинной церковью, созданной под присмотром князя Владимира Крестителя стали вестись летописные записи.

Третья точка зрения связывает возникновение летописного дела с 30-ми годами XI века, связывая его со строительством Софии Киевской.Эту точку зрения поддержал А.А. Шахматов, а затем М.Д.Приселков, Д.С.Лихачев также склонялись к этому, признавая, однако, здесь и 40-е годы XI века.

Предыстория «Повести временных лет» заложена трудами А.А. Шахматов: благодаря глубокому проникновению в русские летописи исследователь выявил ряд предшествующих ему летописных сводов — это и склеп 1039 г., и склеп Никона Печерского, и Первичный склеп конца XI в. Следовательно, Нестор , приступая к составлению своей летописи, имел под рукой обильный летописный материал, на основе которого создал новый монументальный сборник — «Повесть временных лет».

Следует отметить, что русские летописцы начинали свой бизнес с подражания греческой хронографии, которую они очень хорошо знали. Однако вскоре они вышли за рамки подражания, приобретя опыт и навыки в создании оригинальных письменных памятников. Яркий тому пример — «Повесть временных лет» — целостное произведение, пронизанное общими идеями. Это дает основание некоторым исследователям называть Нестора первым русским историком, что верно, но лишь отчасти, поскольку «Сказка» носит синкретический характер.Нестор предстает в нем не только как историк, но и как богослов, философ, писатель и фольклорист. Следовательно, это связано не только с историей общества, но и с историей церковных учений, философией, литературой и устным народным творчеством … Иными словами, перед нами энциклопедический памятник. А ее автор преподобный Нестор, безусловно, заслуживает звания первого русского энциклопедиста. «

Звание историка высокое и ответственное. Мы знаем Геродота, Плутарха, Тацита и Н.М. Карамзин. Но для русской истории нет более высокого авторитета, нет более высокого имени, чем монах (ок. 1056-114) — монах Киево-Печерской Лавры, отец русской истории .

9 ноября отмечается день памяти летописца Нестора. Годы его жизни приходились на XI век. Для него буквально недавно, в 988 году, воды Днепра приняли крещеных киевлян, свидетели этого чуда были еще живы. Но Россия уже настигла междоусобицы, нападения внешних врагов.Потомки князя Владимира не могли или не хотели объединяться; с каждым десятилетием между князьями нарастали междоусобные распри.

Ученый инок Нестор

Кем был преподобный Нестор? Предание гласит, что, будучи семнадцатилетним мальчиком, он пришел в монастырь к святому старцу Феодосию Печерскому (ок. 1008–3 мая 1074 г.), где и был рукоположен. Несомненно, что Нестор пришел в монастырь уже достаточно грамотным и даже по уровню того времени образованным юношей.К тому времени в Киеве было много учителей, у которых Нестор мог учиться.

В то время, по словам преподобного Нестора

, черные, как светила, светили на Руси. Некоторые были сильными наставниками, другие стойкими в бдении или в молитве на коленях; одни постились через день и через два дня, другие ели только хлеб и воду; одни вареные, другие только сырые.
Все были в любви: младшая слушалась старших, не смея говорить перед ними, и выказывала смирение и послушание; но старшие проявляли любовь к младшим, наставляли и утешали их, как отцы маленьких детей.Если кто-либо из братьев впадал в какой-либо грех, они утешали его и из большой любви делили аскезу на два и три. Такова была взаимная любовь со строгим воздержанием.

И дни преподобного Нестора были неотличимы от дней других иноков. Иным было только его послушание: с благословения игумена Феодосия Печерского написал историю России … В своих литературных произведениях летописец называет себя « грешным, », « проклятым, », « недостойным». раб Божий «.В этих оценках себя проявляется смирение, страх перед Богом: человек, достигший таких высот смирения, видит в своей душе малейшие грехи. Чтобы представить духовный уровень святых, достаточно углубиться в следующую поговорку: « Святые приняли тень мысли о грехе за грех », Даже малейшую мысль, а часто даже оплакивали свои добродетели как грехи.

Первые литературные произведения Нестора Летописца

Первыми по времени стали произведения Нестора « Житие святых князей Бориса и Глеба в святом крещении именованных Романа и Давыда ».В нем высокая молитвенность, точность описания, морализаторство. Нестор говорит о сотворении человека, его падении и его восстании благодатью Божьей. По словам летописца, можно увидеть глубокую печаль, что христианская вера медленно распространяется в России. Нестор пишет:

В то время как христиане умножались повсюду и идольские жертвенники были упразднены, русская страна оставалась в своем прежнем идолопоклонническом заблуждении, потому что не слышала ни от кого ни слова о Господе нашем Иисусе Христе; апостолы не приходили к нам, и никто не проповедовал слово Божие.

Второй и не менее интересный и значительный труд летописца — « Житие преподобного Феодосия Печерского ». Нестор видел святого Феодосия совсем молодым послушником, затем, много лет спустя, он участвовал в открытии. мощей святого, и вот он составил свою биографию.Она написана просто и вдохновенно.

Моя цель, — пишет Нестор, — чтобы будущие монархи шли за нами, читая житие святого и видя его доблесть, прославляйте Бога, прославляйте святителя Божия и укрепляйте себя на подвиг, тем более, что такой человек и святой Божий явился в стране Русской.

Летопись Несторова «Повесть временных лет»

Главным подвигом жизни преподобного Нестора стало составление по 1112–1113 годам «Повести временных лет». Необычайно широкий круг источников, осмысленных с единой, церковной точки зрения, позволил преподобному Нестору написать историю России как составную часть всемирной истории, истории спасения человеческого рода. « Повесть временных лет » дошла до нас в составе более поздних склепов:

Лаврентьевская летопись (1377)
Первая Новгородская летопись (XIV век) и
XV век (Ипатьевская летопись ) ).

Предполагается, что Нестор использовал материал Старейшее хранилище (IX век), Хранилища Никона (70-е годы XI века) и Первичное хранилище (1093-1095). В тексте есть явные отсылки к византийской летописи Георгия Амартола … Достоверность и полнота сочинений преподобного Нестора таковы, что до сих пор историки обращаются к ним как к важнейшему и надежному источнику сведений о Древней Руси.

« Повесть временных лет » — великое творение отца русской истории.
Не временные, а временные годы, охватившие не какой-то небольшой период, а огромные годы русской жизни, целую эпоху. Полностью это называется так: «Вот сказки времен лет, откуда произошла земля Русская, кто в Киеве начал первых князей, и откуда земля русская стала есть».

История трактуется Нестором строго с Православная точка зрения.Он рассказывает о святых, равных апостолам Кириллу и Мефодию , показывает великое счастье Крещения Руси, плодов ее просвещения. Равноапостольный Владимир — главный герой «Повести временных лет» Нестора. Летописец сравнивает его с Иоанна Крестителя … Подробно и с любовью изображены подвиги и жизнь князя. Духовная глубина, историческая верность и патриотизм «Повести временных лет» ставят ее в число высших произведений мировой письменности.

Летопись Нестора « Повесть временных лет » Нельзя назвать чистой историей, церковной или гражданской летописью. Это также история русского народа, русской нации, размышление об истоках русского сознания, русского мировосприятия, о судьбе и мировосприятии человека в то время. Это было не простое перечисление ярких событий или знакомая европейская история жизни, а глубокое осмысление места в мире новой молодежи — русских. Откуда мы? Почему они красивые? Чем мы отличаемся от других народов? — вот те вопросы, с которыми столкнулся Нестор.

«Повесть временных лет». Исследование
Первым исследователем «Повести временных лет» был русский историк и географ В.Н. Татищев … Археографу удалось узнать много интересного о летописи П.М. Строев … Высказал свое мнение. Новый взгляд на «Повесть временных лет» как на собрание нескольких более ранних летописей, и он стал считать такими сборниками все дошедшие до нас летописи.
Известный русский филолог и историк конца XIX — XX веков. А.А. Шахматов выдвинул версию, что каждая летопись представляет собой историческое произведение со своей политической позицией, продиктованной местом и временем создания. Он связал историю летописи с историей всей страны. Результаты его исследований представлены в трудах « Исследования древнейших русских летописных сводов » (1908 г.) и « Повесть временных г.» (1916 г.).По словам Шахматова, Нестор написал первое издание «Повести временных лет» в Киево-Печерском монастыре в 1110–1112 годах. Второе издание было написано игуменом Сильвестром в Киевском Выдубицком Михайловском монастыре в 1116 году. В 1118 году третье издание Повести временных лет было составлено по указанию или даже политическому заказу новгородского князя Мстислава I Владимировича .
Советский исследователь Д. С. Лихачев предположил, что в 30-40-х годах XI века по приказу Ярослава Мудрого была произведена запись устных народных исторических легенд о распространении христианства.Этот цикл послужил основой будущей летописи.
Александр Сергеевич Пушкин Создавая свой летописец Пимен в драме « Борис Годунов » (1824-1825, опубликован в 1831 году) взял за основу черты характера летописца Нестора, стремящегося к правде даже если кому не нравится, то вообще « не украшает писателя ».
Преподобный Нестор пережил пожар и разрушение Киево-Печерской Лавры в 1196 году.Его последние произведения пронизаны идеей единства России, единства ее христианской верой. Летописец завещал пещерным монахам продолжать дело всей своей жизни. Его преемники в летописи: монах Сильвестр , игумен Выдубицкий Киевский монастырь ; игумен Моисей , продливший летопись до 1200 г .; игумен Лаврентий — автор знаменитого Лаврентьевского кодекса 1377 года. Все они относятся к преподобному Нестору: для них он высший учитель — и как писатель, и как молитвенник.
Как установили современные ученые, преподобный Нестор скончался в возрасте 65 лет. Сейчас мощи преподобного Нестора пребывают нетленными в Ближайшие пещеры (Антониевы) Киево-Печерская Лавра. В начале XXI века « Общество любителей истории при Киевском университете » Облило святыню серебром.
Вниманию всех любителей истории России
→
Русская летопись истории является монументальным памятником древнерусского книжного искусства, как по масштабу и широте освещения исторических событий, так и по форме подачи материала не имеет аналогов в мире … Сборник содержит погодные (по годам) летописи, рассказы, легенды, жития русской летописной истории за четыре с половиной века (XII-XVI вв.).
Первый известный нам русский летописец Нестор интересовался происхождением славян, обычаями и обычаями славянских племен, их историей. Его можно назвать славистом, поскольку он изучал язык, историю и быт славян. the Slavs
Интерес к славянам, возможно, самой многочисленной языковой и этнической группе в Европе, не угас даже после Нестора-летописца.XVIII- начало XIX века
XIX век с самого начала пробудил интерес к живому народному быту, к самопознанию, к своему культурно-историческому прошлому. У славян этот интерес был связан с борьбой за существование, за сохранение своего язык и их традиции. Под чужеземным игом оказались почти все южные и западные славяне и даже часть восточных славян — турецкие османы и австрийские Габсбурги. В условиях борьбы за свою национальную независимость началось славянское национальное возрождение, утвердился славянский романтизм в литературе, славянской филологии и др. история всплыла.война 1812 года и декабрьское восстание 1825 года
Почетный, хотя и не официальный титул «патриарха славянской филологии» принадлежит чешскому ученому игумену Иосипу Добровскому (1753-1829), который долгое время определял основные круг проблем, которыми занималась и занимается филологическое славяноведение. Это вопросы о деятельности Кирилла и Мефодия, о происхождении славянских алфавитов, о старославянском языке (см. Славянские языки), о грамматическом строении старославянского и других славянских языков (Я.Сам Добровский был автором великой чешской грамматики), о славянских литературных произведениях — древних и новых. После Добровского выступила целая плеяда славистов, развивающих его идеи и методы исследования. Старославянская письменность и словенская грамматика, а в Санкт-Петербурге русский ученый А. X. Босток, заслуги которого в создании сравнительной грамматики славянских языков весьма значительны. В Чехии были продолжены работы Ю. Добровского. историк
литературовед и лексикограф И. Юнгман (1773-1847), этнограф, археолог и литературный критик П.И. Шафарик (1795-1861), фольклорист Ф. Челаковский (179E-1852), историк Ф. Палацкий (1798-1876), филолог и палеограф В. Ганка (1791-1861), известный своими подделками рукописей «древнего некже» — Краледворской и Зеленогорской
В России, славян. филология как наука началась с деятельности кружка графа Н.П. Румянцев (1754-1826), основатель музея и крупнейшей публичной библиотеки Москвы, и А.С. Шишков (1754-1841), известный писатель и любитель старины.занимался славянскими древностями и русской историей, не выходил за рамки меценатства и дилетантства. Подъем славистики в России стал ощущаться только после 1835 г., после появления в России первых славянских кафедр в Москве, Санкт-Петербурге. и Казань, где ярко проявили свой талант исследователей и организаторов науки О М. Бодянском (1808-1877), И.И. Срезневском (1812-1880), П.И. Прейсе (1810-1846), В.И. Григоровиче (1815-1876). , прежде чем приступить к своей научно-педагогической деятельности, совершал поездки в зарубежные страны, встречался со славянами, библиотеками, научными обществами, с языком и бытом простых тружеников-крестьян.Во время поездки они собирали рукописи и книги, изучали диалекты, записывали народные песни и певцов, исторические легенды, вели дневники. Собранные ими памятники языка, материалы и записи хранятся в наших древних хранилищах и архивах и имеют непреходящую ценность.
Среди основоположников русского славистики следует упомянуть еще одного человека — молодого выпускника Московского университета Георгия Гуцу, известного как Юрий Венелин (1802-1839), автора книги «Древние и современные болгары» (1829), сыгравшей важная роль в истории Болгарского национального возрождения.
Мировая культура: Лаврентьевский кодекс номинирован в программу ЮНЕСКО «Память мира»
17 февраля 2012 г. в Москве под председательством руководителя Федерального архивного агентства А. Н. Артизова состоялось заседание Российского комитета Программы ЮНЕСКО «Память мира».
Темой встречи стали предложения о включении объектов культурного наследия России в международный реестр ЮНЕСКО «Память мира». Согласно международным правилам, каждая страна может подавать на ежегодное включение в Реестр не более двух сайтов.
После обстоятельного обсуждения было решено номинировать Лаврентьевский кодекс (1377 г.), уникальную рукописную книгу, один из ценнейших памятников культурно-исторического наследия, на «Память мира» 2012 года. Самый старый из сохранившихся списков «Повести временных лет», первых русских летописей начала XII века, автором которых считается монах Киево-Печерского монастыря Нестор. За 862 год в тексте летописи приводится рассказ о призвании варягов на Русь.Повествование летописи легло в основу известной исторической концепции, связывающей событие с основанием российской государственности.
Лаврентьевский кодекс был создан в 1377 году в Нижнем Новгороде. Основную работу по написанию текста выполнил монах Лоуренс, в честь которого и была названа книга. За время своего существования книга неоднократно меняла владельцев.
В 1790-х гг. Ценная рукопись была приобретена А. И. Мусиным-Пушкиным и в 1811 г. передана в дар императору Александру I.Этот подарок вскоре был передан Императорской публичной библиотеке (ныне Российская национальная библиотека), где и хранится по сей день.
Вторым номинантом было собрание Российского государственного архива древних дел (РГАДА), содержащее сохранившиеся документы из Архива Великого княжества Московского, архивов Великого Новгорода и Пскова, русских княжеств и царств, датируемых периодом с 13 века. ^{-е годы} до начала 16 века. Он включает 470 наименований.
Обрядов русской бани «Глобальные депеши
Снежная баня после парилки.Фото Влад Хоразы
Бани хорошо известны во многих странах Европы, но, может быть, только в России традиция бани является предметом национальной гордости и атрибутом русскости, и это правильно.
Геродот впервые упомянул феномен паровой бани на русских землях, когда описал скифов (около 440 г. до н.э.), которые принимали ванну в своих шатрах, поливая водой горячие камни для создания эффекта пара внутри (так же, как это делали коренные американцы, как выяснилось веками). потом).Хотя установить, в какой стране на самом деле была изобретена паровая баня, невозможно, баня была известна на этих территориях задолго до того, как они были названы Россией (первое упоминание о Руси — Киевской Руси — встречается в IX веке). С тех пор баня стала неотъемлемым элементом русской культуры.
Раннее, почти мифическое описание бани происходит из Русской Первичной летописи (также известной как «Повесть временных лет») 1113 года, которая, как считается, была составлена монахом Нестором.В первых частях Хроники рассказывается о посещении Святым Андреем земель, впоследствии ставших Россией, когда он жил в греческих колониях на Черном море:
«Удивительно рассказывать, — сказал он, — я видел землю славян и, находясь среди них, я заметил их деревянные бани. Они согревают их до сильной жары, затем раздеваются и, помазавшись жиром, берут молодые тростники и хлестают их тела. Они на самом деле бьют себя так сильно, что едва спасаются живыми.Затем они обливаются холодной водой и таким образом оживают. Они ничего не думают о том, чтобы делать это каждый день, и фактически добровольно подвергают себя пыткам. Они превращают этот поступок не в простое мытье, а в настоящую муку ».
Это описание может показаться несколько сильным с точки зрения «насилия в бане», особенно если увидеть современное, изнеженное поколение, расслабляющееся и развлекающееся в парной, стараясь свести свои удары к минимуму. Тем не менее, остальное — точное изображение ритуалов, которым следовали в России с древних времен.
Типичная русская баня. Фото Влада Хоразы
Истоки банной культуры
Русская баня во многом перекликается с финской сауной. Это можно объяснить тем, что в первом тысячелетии нашей эры и Финляндия, и Северо-Запад России были заселены финно-угорскими народами. В то время люди как в Киевской Руси (современная Украина и Южная Россия), так и в соседнем тюркоязычном купеческом государстве Булгарское ханство уже активно использовали баню в повседневной жизни.Культура бани также берет свое начало у тюркоязычных народов, пришедших в Киевскую Русь и Булгарское ханство с полчищами Чингисхана.
По сути, современная русская баня — это сплав многовековых навыков и традиций народов, когда-то населявших земли бывшей Российской империи. Есть даже рассказ о киевской княгине Ольге, которая в середине X века отомстила за своего мужа, князя Игоря, и убила своих врагов из мятежного племени, пригласив их в свою баню (первое упоминание о социально-политической функции баня).
В России всегда были как общественные, так и частные бани. Во времена Петра Великого (начало 18 века) в крупных городах России существовали правила их использования. Летом людям разрешалось пользоваться баньями только в определенные дни (по четвергам или субботам), чтобы избежать возгорания, ставшего бедствием, поскольку в то время большинство зданий были деревянными. Однако местные власти также имели право предоставить избранным право на баню в другие дни недели.В те годы баньями были деревянные лачуги, построенные на берегах озер и рек.
Существовали так называемые «черные» (без дымохода, более древние или менее дорогие) и «белые» (с дымоходом) варианты бани. В «черном» варианте дым от костра, на котором нагревали камни, выпускался через вход или через специальное отверстие.
Когда камни стали достаточно горячими, дым был удален, и отверстие было закрыто. После этого на горячие камни поливали воду, создавая пар, который помогал удалять грязь с поверхности кожи и очищать поры.Последующее купание в холодной воде оказало бодрящее и очищающее действие на нагретое тело и вызвало желание повторить процедуру.
Дровяная печь — сердце бани. Фото Влада Хоразы
«Белая» версия, без дыма в парилке ( парная или парилка ), будет считаться более роскошной и технически совершенной баней.
Как правило, в полных вариантах бани было три отделения, включая комнату отдыха, душевую и парилку.Очень часто парилки объединяли с умывальниками, а озера и реки заменяли ведра с водой и современные души.
Фирма не производит венников
Отправляясь в баню, нужно иметь головной убор, который можно носить в парилке, так как настоятельно рекомендуется держать голову покрытой. Традиционно эти головные уборы всегда делали из фетра. В настоящее время в продаже много сувенирных шапок для бани, в квази-военном и историческом стилях (наполеон, казак, летчик, армейские каски и т. Д.).Главное, чтобы они не были тугими и защищали вашу голову (в том числе кончики ушей) от тепла.
Конечно, с собой должен быть еще и венник — т.е. пучок березовых или дубовых веток для крепления тела в парилке. Крепление может производиться как собственноручно, так и чужим — по запросу. Лучше всего привезти с собой самодельный веник , что практически невозможно. Для этого нужно в июне съездить на дачу, срезать веточки, связать их, высушить и где-то хранить.
Простота изготовления венников стала пословицей: когда люди хотят подчеркнуть качество продукта или похвалить то, как они действуют, они говорят: «Фирма не вяжет ветки» или «Венники не делает». Однако, несмотря на отсутствие изысков, этот продукт следует покупать в надежных источниках или делать у друзей, чтобы исключить использование веток, срезанных вдоль автомагистралей.
Баняне часто берут с собой специальные подушечки из дерева или фетра, чтобы сесть на них, а также хлопковые простыни или длинные полотенца для лежания в парилке.Простынями также укутываются в комнате отдыха.
Добро пожаловать в парилку — правила и ритуалы
Традиционно мужчины и женщины ходят в баню отдельно. Мужчины первыми (попадают в более горячий пар), а женщины идут за ними, если они пользуются одной и той же баней. В современных общественных баньях есть отдельные секции для мужчин и женщин.
Важно, чтобы баню посещали регулярно, раз в неделю или раз в две недели. Так что летняя жара не должна быть препятствием.Прошлым летом, несмотря на исключительную жару в Москве, я каждую неделю ходил в баню, что я не могу сказать, что мне удается, потому что зимой не всегда легко добраться до вашего загородного дома дача , отапливают дом пр.
Во время сеанса баньки обычно заходят в парную парилка несколько раз по 5-10 минут, в зависимости от того, как они себя чувствуют. Первые один или два прохода используются для разогрева тела и подготовки к пропариванию, а затем — для крепления venniks .Когда приходит время использовать Venniks , пар создается в помещении путем поливания небольшими порциями воды на нагретые камни до тех пор, пока они не станут терпимо горячими. Затем присутствующие в парилке ждут, пока пар приземлится, или «помогают» ему приземлиться, вращая простыню или полотенце под потолком (на современном банном жаргоне эта процедура называется «вертолетом»). После того, как пар утихнет, начинается увязка венниками . Обычно это продолжается либо до тех пор, пока не уйдет жар, либо пока жертва не остановится.Пользователи бани либо бьют себя по ногам, рукам, груди, верхней и нижней части спины, либо могут попросить кого-нибудь сделать это за них.
Далее следует холодный душ или ныряние в бассейн с холодной водой. В зависимости от прочности духового шкафа этот процесс может продолжаться несколько часов, а в перерывах между сеансами можно нырять в холодный бассейн. Один из секретов — получить больше пара при меньшем количестве воды на камнях, чтобы сохранить тепло духовки.
Сеансы Vennik можно повторять несколько раз, но главное, чтобы они приносили удовольствие, а не вызывали излишних страданий.
Для усиления расслабляющего и оздоровительного воздействия в воду, которую выливают на стены или на горячие камни (в зависимости от концентрации), часто добавляют различные вещества, в том числе мяту, ромашку, листья эвкалипта, абсент, полынь, пиво и даже горчицу. . Также можно использовать эфирные масла различных растений.
Очень важно поддерживать правильный баланс жидкости в организме после того, как интенсивное потоотделение вытеснило все токсины. Для этого люди пьют травяной чай или напиток из шиповника между сеансами парилки и сеансами.
Баня, пар делает все правильно
Оздоровительный эффект баньи закреплен в русских поговорках: баня парить, баня правит (баня пар делает тело правильным), Жаркы пар любой недуг истселит (горячий пар лечит любое болезнь) и др.
Еще со времен Древнего Рима и римских парильней паровая баня, технически говоря, включала обработку паром при высокой температуре, которая удаляет продукты жизнедеятельности из организма через потоотделение, что приводит к приятному ощущению расслабления и покоя.Идея русской бани по сути та же, но процесс отличается в нескольких отношениях.
Первая разница в температуре и влажности, и здесь русская баня находится между турецкими и финскими аналогами. Температура в русской бане 80-90 градусов, что уравновешивается влажностью. Чем влажнее воздух и чем выше температура, тем менее комфортным будет пар.
Второй момент касается разницы температур внутри / снаружи.Только в России можно согреться до невыносимого состояния, а потом выйти на улицу и облить себя снегом при температуре 10-15 градусов ниже нуля. Такой контраст естественен для России, где большую часть года низкие температуры (хотя в финских саунах разница температур примерно такая же и нырять в холодную воду тоже практикуют).
Чередование горячего воздуха и ледяной воды очень стимулирует (для людей с хорошим здоровьем), поскольку заставляет кровеносные сосуды расширяться и сокращаться, сохраняя их эластичность и тонизируя все тело.Один важный момент — не подвергать голову воздействию горячего воздуха и холодной воды. Для этого всем любителям бань следует надевать упомянутые ранее специальные фетровые шапки.
Автор наслаждается хорошим венником кнутом! Фото Влада Хоразы
Третье важное отличие касается венников (пучки березовых, дубовых или еловых веток). Особое воздействие при контакте с кожей оказывают березы, дубы и ели. Они стимулируют приток крови к внешним слоям кожи, тем самым массируя ее и помогая выводить отходы через поры.
Береза - символ России и ее красоты. В русских деревнях до сих пор существует традиция украшать березки в июньский праздник Святой Троицы. Этот праздник — идеальное время для того, чтобы спилить березовые веточки и сделать свои веников (банные веники).
Слишком высокая температура и сильное избиение не требуются, поскольку цель (как подтверждено современной медицинской наукой) — стимулировать кровообращение в верхних слоях кожи.
Обычно в баню ходят натощак, так как это не способствует перевариванию всего, что было съедено заранее.Паровая баня также несовместима с употреблением алкоголя. Однако после этого можно съесть немного еды и напитков, что является неотъемлемой частью банной традиции.
Часть национальной культуры
Место бани в русской культуре ярко иллюстрируют многочисленные эпизоды бани и упоминания в русской литературе и фольклоре. Многие известные русские и советские писатели и поэты, в том числе Пушкин, Толстой, Чехов, Достоевский, Маяковский, Зощенко, Шукшин и Высоцкий (среди прочих) использовали «банную тему» в своих произведениях — признание той роли, которую баня сыграла и все еще играет в жизни людей.Примечательно, что в произведениях, связанных с баней, авторы обычно пишут о социальных и политических проблемах. Тема бани также часто используется в юмористических рассказах и эссе и всегда связана с обычными, обычными людьми.
Десятки поговорок и пословиц, связанных с баней, вошли в обиход — некоторые из них используются даже тогда, когда сама баня не используется.
«Увеличь тепло / пар для кого-нибудь» поддать жару . Сделать кому-нибудь ситуацию труднее.
«Липкий, как банный лист». прилип как банный список . Русские так говорят о назойливых, надоедливых людях, включая детей, журналистов и всех, кто упорно отвлекает говорящего от того, что он делает.
«Кости не болят от пара» по цене не ломить . Также используется в различных ситуациях. Это означает, что горячие температуры не повредят, т.е. горячие предпочтительнее холодных, например. при ношении более теплой, чем обычно, одежде или при температуре в доме выше умеренной.
«Иди в баню» пшел в баню . Популярное короткое проклятие, эквивалент «иди к черту», хотя технически оно выглядит немного добрее.
«Все говорят, что хотят, а про баню говорит паршивый» кто про што, вшивый про баню — сказал, когда затронул скучную тему.
Интересно, что общий смысл этих высказываний может быть связан с своего рода самоочищением, удалением говорящего от вещей / людей, с которыми он или она не хочет связываться.
По русской традиции, люди, идущие в баню, частную или публичную, заходят в парилку голыми. Возможно, из русского стремления к справедливости и равенству родилась поговорка: «В бане все равны» в бане все равны .
«Ходил в баню, там тоже мылся…»
Как и в любой стране с традициями паровой бани, русская баня — это еще и место, где можно встретиться с друзьями и обсудить дела.
Хотя настоящие поклонники бани (число которых, кажется, уменьшается с каждым годом) никогда бы не смешали баню с употреблением алкоголя, есть такие, кто это делает.Время от времени в заголовках газет (обычно накануне выборов) попадает скандал, свидетельствующий о том, что богатые и влиятельные люди в этом мире, в том числе политики, неосторожно используют баньи как место для выпивки и оргий, как когда-то в Древнем Риме. Казалось бы, это подтверждает теории Третьего Рима, согласно которым Москва является Третьим Римом. (Вторым был Константинополь, столица православной Византийской империи. Племянница последнего византийского императора вышла замуж за московского князя в середине 15 века и привезла часть императорской библиотеки в Москву, что символизировало принятие римского духовные традиции и геополитическая мощь России.Если так, то распад и разврат обеих древних столиц в какой-то степени унаследованы вместе со всем остальным).
Банья в России одинаково популярны среди мужчин и женщин всех возрастов. Однако мужчины, похоже, более склонны превращать баню в вечеринки, употреблять алкоголь и курить в туалетах — что равносильно тому, чтобы делать то же самое после похода в спортзал или после занятий фитнесом.
Многие бани оборудованы небольшими бассейнами с водой, некоторые из них наполнены холодной водой, чтобы любители бань могли освежиться после выхода из парилки.В некоторых есть бассейны большего размера, которые привлекают детей, многие из которых впервые попробуют баню благодаря использованию этих бассейнов.
Не сдаваться! Фото Влада Хоразы
Аттракцион бани
Что побуждает ходить в баню? Во-первых, это удовольствие. Удовольствие, которое часто превращается в пристрастие, так как вы хотите посещать его все чаще и чаще, оставаться все дольше и дольше и получать все более резкий контраст между горячей парной и ледяной водой в бассейне.
Многие люди также осознают, что это действительно необходимо для их здоровья. Вы только посмотрите на количество старожилов, которые наслаждались баньями до глубокой старости.
Это тоже часть традиции. Перефразируя вопрос Гоголя: «Какой русский не любит быстрой езды?» можно сказать, что нет русских, которые не любили бы баню (предположительно, это утверждение относится ко многим народам в России, разделяющим это наследие). Россия — дачно-любящая страна: каждый горожанин стремится иметь в стране участок земли и иметь возможность строить там все, что он хочет.Строительство бани стоит на повестке дня многих российских дачников.