Архипелаг ГУЛАГ
Первыми на «Архипелаг» откликнулись не критики, а спецслужбы и руководители государств. Уже 2 января 1974 года, через несколько дней после выхода первого тома романа в Париже, КГБ рассылает копии «Архипелага» партийному руководству и запускает кампанию по дискредитации Солженицына. В «Окнах ТАСС» на улице Горького выставлена карикатура
Бориса Ефимова
Борис Ефимович Ефимов (при рождении — Борис Хаимович Фридлянд; 1900–2008) — художник. Брат журналиста Михаила Кольцова. Работал карикатуристом в крупных московских газетах и журналах. После ареста брата был отовсюду уволен, однако смог вернуться к работе в 1940-х годах, участвовал во всех советских политических кампаниях. Скончался на 108-м году жизни.
, на которой толстые кривляющиеся буржуи поднимают, как знамя, чёрную книгу с черепом и костями на обложке: «Своей стряпнёй писатель Солженицын, / Впадая в клеветнический азарт, / Так служит зарубежным тёмным лицам, / Что поднят ныне ими, как штандарт».
Аргументы против «Архипелага» могут показаться сегодняшним читателям подозрительно знакомыми, похожие риторические приёмы нередко встречаются в выступлениях публицистов-государственников последних лет. Солженицын «обливает грязью» достижения страны, реабилитирует фашизм, «льёт воду на мельницу» врагов на Западе. «…Почему он молчал, когда американские бомбы падали на города Вьетнама, когда расстреливали патриотов Чили, когда расисты в США убивали лидеров негритянского движения? — вопрошает литературный чиновник Николай Грибачёв. — Почему же не прозвучал тогда голос этого «борца» за демократию и справедливость?»
Единомышленники и союзники Солженицына видят в «Архипелаге» прежде всего переломное историческое событие. Лидия Чуковская в статье «Прорыв немоты» пишет, что выход «Архипелага» по значению для страны сопоставим только со смертью Сталина. «Думаю, мало кто встанет из-за стола, прочитав эту книгу, таким же, каким он раскрыл её первую страницу, — говорит историк Рой Медведев Рой Александрович Медведев (1925) — публицист, историк. Брат-близнец учёного Жореса Медведева. Был назван в честь индийского коммуниста Манабендры Роя. Был учителем, редактором педагогического издательства, научным работником. С начала 1960-х годов принимал участие в диссидентском движении. Совместно с учёными Андреем Сахаровым и Валентином Турчиным в 1970 году опубликовал открытое письмо руководителям СССР о необходимости демократизации в стране. В годы перестройки был народным депутатом, после распада СССР — сопредседателем Социалистической партии трудящихся. Автор более 35 книг по истории и политологии. . — В этом отношении мне просто не с чем сравнить книгу Солженицына ни в русской, ни в мировой литературе». Искусствовед Евгений Барабанов пишет, что «Архипелаг» открывает «путь к искуплению и очищению» для всей России: «Этот выбор не означает ни гражданского неповиновения, ни политических выступлений. Речь идёт о восстановлении нравственных основ, без которых немыслимо никакое человеческое общежитие».
Самый сильный патриотизм всегда бывает в тылу
Александр Солженицын
Cолженицын понимает, что выход романа на Западе не может остаться без последствий; в книге «Бодался телёнок с дубом» он вспоминает, как, отдавая распоряжение о публикации, рассматривает несколько вариантов развития событий: убьют? Арестуют? Вышлют из страны? Мнения в Политбюро расходятся: сторонники жёсткой линии требуют суда и заключения в отдалённых районах Крайнего Севера, куда не доберутся западные корреспонденты; председатель КГБ Андропов склоняется к более мягкому варианту. 12 февраля 1974 года в квартиру Солженицыных в Козицком переулке приходят сотрудники Генпрокуратуры. Писателя увозят к следователю, предъявляют обвинение по статье 64 УК — «Измена Родине» (предусматривающей наказание вплоть до расстрела), а после ночи в камере Лефортовской тюрьмы зачитывают указ о лишении гражданства СССР и без каких-либо объяснений доставляют в аэропорт. Только после приземления Солженицын узнаёт, что самолёт прибыл во Франкфурт.
Первые реакции на «Архипелаг» и в СССР, и на Западе сложно отделить от заявлений, касающихся ареста и изгнания Солженицына. Советская печать встречает высылку и лишение гражданства «с чувством глубокого удовлетворения», видя в ней закономерное воздаяние за «грязную клевету на наш народ». Группа правозащитников во главе с Андреем Сахаровым сразу после ареста выпускает «Московское обращение» с требованием разрешить Солженицыну работать на родине. Свободы для писателя и его книги требуют Рой Медведев, Лев Копелев Лев Зиновьевич Копелев (1912–1997) — писатель, литературовед, правозащитник. Во время войны был офицером-пропагандистом и переводчиком с немецкого, в 1945 году, за месяц до конца войны, был арестован и приговорён к десяти годам заключения «за пропаганду буржуазного гуманизма» — Копелев критиковал мародёрство и насилие над гражданским населением в Восточной Пруссии. В «марфинской шарашке» познакомился с Александром Солженицыным. С середины 1960-х Копелев участвует в правозащитном движении: выступает и подписывает письма в защиту диссидентов, распространяет книги через самиздат. В 1980 году был лишён гражданства и эмигрировал в Германию вместе с женой, писательницей Раисой Орловой. Среди книг Копелева — «Хранить вечно», «И сотворил себе кумира», в соавторстве с женой были написаны мемуары «Мы жили в Москве». и Игорь Шафаревич Игорь Ростиславович Шафаревич (1923–2017) — математик, общественный деятель. Окончил мехмат МГУ в 17 лет, в 19 защитил кандидатскую, в 23 — докторскую. В 1955 году подписал «Письмо трёхсот» против «лысенковщины», в 1968-м — письмо в защиту математика Есенина-Вольпина, в 1973-м написал открытое письмо в защиту Сахарова, в 1974-м — письмо в защиту Солженицына. Из-за своей общественной деятельности был отстранён от преподавания в МГУ, работал в Математическом институте имени Стеклова. В 1982 году опубликовал в зарубежном самиздате эссе «Русофобия», из-за которого Шафаревича впоследствии обвиняли в антисемитизме. . Евгений Евтушенко, по его собственным воспоминаниям, в день высылки звонит Андропову и угрожает в знак протеста покончить с собой; впрочем, документально зафиксировано лишь его обращение в связи с отменой собственного творческого вечера в Доме союзов, случившейся через несколько дней после выдворения Солженицына. Кампания в поддержку Солженицына разворачивается и на Западе: Грэм Грин Грэм Грин (1904–1991) — английский писатель. Автор более двадцати романов, почти десятка пьес, нескольких сборников рассказов и книг о путешествиях. С 1941 по 1944 год служил в британской разведке в Сьерра-Леоне и Португалии. Побывал во многих горячих точках в качестве репортёра. Выступил в защиту Синявского и Даниэля (из-за чего больше десяти лет его романы не печатались в СССР). Последние годы, как и Набоков, жил в Швейцарии. призывает писателей и учёных Запада запретить публикацию своих трудов в Советском Союзе, а Генрих Бёлль требует немедленно опубликовать «Архипелаг» на родине писателя, — кстати, именно в доме Бёлля Солженицын проводит первые дни после прибытия в ФРГ.
В западной печати появляются и критические отзывы. Полемика разворачивается вокруг принципиальной для Солженицына (и неприемлемой для критиков левого толка) идеи: массовые убийства и аресты сталинского времени — не временное «отступление от ленинской линии», а прямое её продолжение. Критика с левых позиций варьируется от признания исторического значения книги с указанием на некоторые фактические недостатки (об этом пишет будущий автор биографии Бухарина Стивен Коэн на страницах The New York Times) до прямого объявления «Архипелага» «продуктом реакционной идеологии» (бельгийский экономист Эрнест Мандель). Правые публицисты, напротив, поднимают «Архипелаг» на щит — и эта позиция в огромной степени смыкается с их идейным антикоммунизмом вообще и противодействием политике разрядки в частности. Разговор об «Архипелаге» идёт на языке политики и идеологии, — впрочем, и сам автор, предвидевший, что публикация книги окажется «страшнущим залпом» по советскому режиму, вряд ли стал бы отделять в этом случае политику от литературы.
История создания ГУЛАГа — РИА Новости, 15.04.2014
Первенцами в этой системе стали Соловецкий лагерь и комплекс Усть-Сысольских лагерей особого назначения, где в 1930 году находилось около 100 тысяч человек.
В числе первых крупных исправительно-трудовых лагерей, созданных вскоре после выхода постановления, был Сибирский лагерь особого назначения ОГПУ СССР — СИБЛОН, образованный осенью 1929 года на территории Западной Сибири. В 1935 году СИБЛОН был переименован в Сиблаг.
В 1934 году ГУЛАГ вошел в структуру объединенного НКВД, подчиняясь непосредственно главе данного ведомства.
По состоянию на 1 марта 1940 году в систему ГУЛАГа входили 53 ИТЛ (включая лагеря, занятые железнодорожным строительством), 425 исправительно-трудовых колоний (ИТК), а также тюрьмы, 50 колоний для несовершеннолетних, 90 «домов младенца».
В 1943 году при Воркутинском и Северо-Восточном лагерях были организованы каторжные отделения с установлением наиболее строгого режима изоляции: каторжане трудились удлиненный рабочий день и использовались на тяжелых подземных работах в угольных шахтах, на добыче олова и золота.
Заключенные также работали на строительстве каналов, дорог, промышленных и других объектов на Крайнем Севере, Дальнем Востоке и в других регионах. В лагерях применялись суровые наказания за малейшие нарушения режима.
Заключенные ГУЛАГа, в число которых входили как уголовники, так и лица, осужденные по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР «за контрреволюционные преступления», а также члены их семей, были обязаны работать безвозмездно. Не работали больные и арестанты, признанные непригодными к труду. В колонии для несовершеннолетних попадали подростки в возрасте от 12 до 18 лет. В «домах младенца» размещались дети заключенных женщин.
Общая численность охраны в лагерях и колониях ГУЛАГа в 1954 году составляла свыше 148 тысяч человек.
Возникнув как инструмент и место изоляции контрреволюционных и уголовных элементов в интересах защиты и укрепления «диктатуры пролетариата», ГУЛАГ благодаря системе «исправления принудительным трудом» быстро превратился в фактически самостоятельную отрасль народного хозяйства. Обеспеченная дешевой рабочей силой эта «отрасль» эффективно решала задачи индустриализации восточных и северных регионов.
В 1937-1950 годах в лагерях побывало около 8,8 миллиона человек. Лица, осужденные «за контрреволюционную деятельность», в 1953 году составляли 26,9% от общего количества заключенных. Всего же по политическим мотивам за годы сталинских репрессий через лагеря, колонии и тюрьмы прошло 3,4-3,7 миллиона человек.
Постановлением Совета Министров СССР от 25 марта 1953 года было прекращено проводившееся при участии заключенных строительство ряда крупных объектов, как не вызванное «неотложными нуждами народного хозяйства». В число ликвидируемых строек попали Главный Туркменский канал, железные дороги на севере Западной Сибири, на Кольском полуострове, тоннель под Татарским проливом, заводы искусственного жидкого топлива и др. По указу Президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 об амнистии из лагерей были освобождены около 1,2 миллиона заключенных.
Постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР от 25 октября 1956 года признало «нецелесообразным дальнейшее существование исправительно-трудовых лагерей МВД СССР как не обеспечивающих выполнения важнейшей государственной задачи – перевоспитания заключенных в труде». Система ГУЛАГА просуществовала еще несколько лет и была упразднена указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 января 1960 года.
После выхода в свет книги Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» (1973), где писатель показал систему массовых репрессий и произвола, термин «ГУЛАГ» стал синонимом лагерей и тюрем НКВД и тоталитарного режима в целом.
В 2001 году в Москве на улице Петровка был основан Государственный музей истории ГУЛАГа.
Материал подготовлен на основе информации РИА Новости и открытых источников.
25 лет назад автор «Архипелага ГУЛАГ» Солженицын вернулся в Россию
27 мая 1994 года писатель Александр Солженицын вернулся в Россию после 20-летнего изгнания. Начав с Магадана, Нобелевский лауреат совершил двухмесячное путешествие по стране, встречался с простыми людьми и выступил в Госдуме, однако большого впечатления на депутатов не произвел. Его заявления сочли архаичными. В последующие годы Солженицын жил в подаренном ему московской мэрией доме в Троице-Лыково.
27 мая 1994 года, через 20 лет после изгнания, в Россию из США вернулся Александр Солженицын. Его сопровождали супруга Наталья и старший сын Ермолай. Нобелевский лауреат, получивший всемирную известность как главный российский антикоммунист, прилетел в «зековскую столицу» Магадан, оттуда перебрался во Владивосток и потом два месяца ехал поездом в Москву через всю страну. На многочисленных остановках Солженицына встречали толпы людей, однако спрашивали писателя в основном о политике: книги его мало кто читал.
Пресса сравнивала прибытие Солженицына с возвращением в Иран в 1979 году аятоллы Хомейни.
Однако на деле резонанс получился куда менее значительным. Сложилось мнение, что литератор опоздал с возвращением лет на восемь: многие его идеи показались людям «просроченными».
Он не был на родине с февраля 1974 года, когда его арестовали в собственной квартире в Козицком переулке, после недолгого пребывания в Лефортовской тюрьме лишили советского гражданства и насильно выслали из страны. Гнев властей вызвала публикация на Западе фундаментального произведения «Архипелаг ГУЛАГ», изобличающего репрессии.
Изначально Солженицын планировал пустить свой труд в печать не ранее 1975 года: он понимал, что публикация критикующего советский строй произведения неизбежно приведет к неприятностям для его семьи, и потому намеревался как следует подготовиться. Однако самоубийство помощницы писателя Елизаветы Воронянской, которая под давлением сотрудников КГБ раскрыла место хранения одного экземпляра рукописи, изменило планы Солженицына, подтолкнув его к самым решительным мерам. После случившегося в августе 1973-го публицист дал указание приступить к выпуску книги за рубежом. В СССР это возымело эффект разорвавшейся бомбы.
Как и многие «вольнодумцы» до него, Солженицын подвергся изощренной травле и жесткому порицанию в официальной советской прессе.
С началом горбачевской перестройки отношение к Солженицыну стало меняться. Поселившегося в штате Вермонт опального автора напечатали на родине, а в 1990 году вернули ему гражданство Советского Союза и прекратили уголовное дело 20-летней давности. «Архипелаг» удостоился государственной премии. В том же году Солженицын написал свою знаменитую статью «Как нам обустроить Россию».
Впрочем, в СССР у писателя по-прежнему хватало противников, намеревавшихся воспрепятствовать его дальнейшему сближению со страной. Против деятельности автора «Архипелага» раздавались громкие голоса.
«Требования издать Солженицына и тем более вернуть ему гражданство являются оскорблением памяти тех, кто отдал свои жизни в боях за родину. Пусть он остается там, где ему щедро платят покровители из ЦРУ», — письма подобного содержания десятками приходили в редакции газет.
В 1992 году писатель имел телефонный разговор с Борисом Ельциным, который находился в Вашингтоне с официальным визитом. Этот диалог известен прежде всего потому, что Солженицын неожиданно посоветовал президенту «дорого» продать японцам Курильские острова. Впоследствии это заявление оттолкнет от писателя некоторых почитателей. Во время встречи с Натальей Солженицыной Ельцин подтвердил, что никаких препон для возвращения ее мужа в Россию отныне не существует. С того же года Солженицыны готовились к переезду.
«Я насытился в Вермонте одиночеством, одинокой писательской работой.
Для меня, наконец, открывается возможность широкого общения с моими соотечественниками»,
— говорил писатель.
Во время своего турне по Франции осенью 1993-го Солженицын пообещал «не участвовать в избирательных кампаниях и не баллотироваться на какой-либо пост». Он также отказывался принимать назначение от правительства, если бы таковое было ему предложено, но собирался активно участвовать в общественной жизни.
«Писатель должен, в моем понимании, не разъединять свой народ, не приобщаться к какой-то партии или фракции, или к политическому движению. Писатель должен по возможности объединять свой народ», — объяснял он выбранную позицию.
Поскольку надеяться на скорое возвращение квартиры в Козицком переулке не приходилось, изгнанник попросил власти Москвы продать ему участок для строительства дома. Обращение обсуждалось, в том числе, в администрации президента. Вопрос решили положительно: учитывая «большие заслуги Солженицына перед Россией», постановлением мэрии ему был передан в пожизненное владение кусок земли площадью 4 га в Троице-Лыково. Возводить здание не было необходимости – на территории у леса уже стояла шикарная дача, первым хозяином которой был маршал Михаил Тухачевский.
А в эпоху перестройки здесь составляла свои программы команда вице-премьера правительства Леонида Абалкина. Тем не менее, по настоянию Солженицыных стартовало строительство кирпичного особняка, пригодного для круглогодичного проживания.
Прибытие именно на Колыму символизировало жизненный путь писателя. По его словам, она была «самым крупным, самым далеким и знаменитым островом этой удивительной и жестокой страны ГУЛАГ, географией разорванной в архипелаг, но психологией скованной в континент». Спустившись по трапу самолета компании Alaska Airlines, Солженицын опустился на колени и поцеловал землю.
«Он придавал огромное значение тому, чтобы познакомиться с жизнью страны, — рассказывала в 2014 году Наталья Солженицына «Радио Свобода» (организация включена Минюстом в список иноагентов). — Чтобы не приехать сразу в Шереметьево, оттуда на лимузине куда-то в Москву и слиться с этой правящей элитой.
Ему хотелось своими глазами увидеть жизнь страны.
Потому что приходили очень противоречивые сведения о том, как идут дела в стране, и очень тревожные в том числе, и ему хотелось услышать это не только от политологов, комментаторов, столичных, пусть даже умных людей, но увидеть своими глазами и поговорить с людьми всех слоев общества. Это могло получиться только при посещении многих областей. И это ему удобнее было сделать именно при въезде в страну. Чтобы, когда он окажется в Москве, у него уже был этот багаж, большой рюкзак за спиной непосредственных личных впечатлений».
Вечером того же дня Солженицын прибыл во Владивосток. В аэропорту «Кневичи» его встречали многочисленные журналисты, однако писатель отказался от заявлений и поехал на центральную площадь, где его ждали тысячи горожан. Пробравшись к трибуне, Солженицын, наконец, произнес первую речь в России.
«Все годы своего изгнания я напряженно следил за жизнью нашей страны, — признался он. – Я никогда не сомневался, что коммунизм рухнет, но всегда страшился, что выход из него и расплата могут быть ужасающе болезненными. Я знаю, что жизнь ваша сейчас безмерно и непривычно тяжела, опутана множеством неурядиц, нет ясного будущего и для вас, и для ваших детей. Но я искренне желаю, чтобы наш многострадальный народ увидел бы, наконец, хоть немного света. Наша судьба в наших руках, начиная от каждого шага».
Программа возвращения не была спонтанной: каждый шаг и каждая встреча тщательно продумывались заранее и разрабатывались при участии самого Солженицына. В Приморском крае он пробыл несколько дней, встречаясь с представителями местной интеллигенции и студентами, посещая деревни и церкви, а также захоронения жертв репрессий.
Как признавался писатель, еще в 1978 году у него возникло сначала видение, а потом и желание возвращаться в Россию не через Европу, а через Тихий океан – и затем долго ехать по России, знакомясь с разными местами и людьми. Для комфортного перемещения у Министерства путей сообщения были арендованы два вагона – один для семьи Солженицына, другой для операторов и редакторов «Би-би-си», которая целиком профинансировала поездку и, кроме того, выплатила писателю гонорар. Всего литератор совершил 17 остановок, уделив внимание всем крупным городам на маршруте – Хабаровску, Чите, Иркутске, Красноярску, Новосибирску и другим. Солженицын знакомился с бытом местных жителей, наведывался на предприятия, в школы и больницы. На итоговых встречах залы непременно собирали аншлаг.
«Мои впечатления от этих первых двух недель – это непрекращающееся ощущение счастья и волнения, — резюмировала Наталья Солженицына. — Он останавливался очень часто и по три-четыре дня был на одном и том же месте,
беседовал с людьми, делал такие радиальные выезды, беседовал со студентами, с директорами фабрик, с рабочими, с новообразованными фермерскими хозяйствами, с врачами, с учителями.
Хотя мы видели много ужасного и печального, грустного, и жалобы людей, которые были обескуражены и сбиты с ног, у которых отняли все накопленные сбережения, которым казалось, что то, на что они положили всю жизнь, их труд просто выкинут, инженеры, потому что предприятия закрыты, все изобретения никому не нужны. Все было тяжело, тревожно и страшно. И в то же время вот это ощущение, что мы среди своих, что мы можем делить с ними невзгоды, что мы слышим русскую речь, что он будет похоронен, в конце концов, в родной земле – это наполняло счастьем».
Против возвращения Солженицына активно протестовали коммунисты, не поленившиеся устроить пикеты. В Москве писателя пригласили в Госдуму, но почти не слушали. Его критика реформ выглядела антизападной, а призывы к русскости – архаичными. Немало скептиков нашлось и среди его коллег.
«Я против возвращения Солженицына в Россию, — отмечал писатель Юрий Нагибин. – Этот приезд и ему, и всем нам сорвет нервную систему. То, что делает сейчас Солженицын, мне неприятно. Человеку, создавшему 20 томов, кажется, что он объял Россию, ее прошлое, настоящее и будущее. Это все чушь! Тут и без него немало умных людей. Сейчас нужны люди типа Гайдара, которые могут быть абсолютно мужественными, которые думают».
Переиздана книга Энн Эпплбаум «ГУЛАГ»
Вряд ли можно найти более точный образ советской истории, чем ГУЛАГ. Конечно, он не так праздничен, как балет или космические подвиги, но затрагивает куда больше людей, как прямых жертв репрессий, так и их родственников и знакомых. ГУЛАГ давно стал метафорой, символизирующей бесчеловечное отношение государства к своим гражданам, хотя точное количество его жертв неизвестно. В книге американского историка и журналиста Энн Эпплбаум «ГУЛАГ» приводятся разные цифры, сама автор склоняется к оценке в 28,7 млн человек, прошедших через систему принудительного труда; количество погибших при этом оценить невозможно – к расстрелянным добавляются погибшие в лагерях и при пересылке, точной статистики по спецпереселенцам и депортированным народам нет.
В книге воссоздается структура мира советских концлагерей – от момента ареста и следствия с его варварской методикой выбивания показаний до отправки в лагерь и способов в нем выживания. Для исследователя очевидна неэффективность подневольного труда, хотя коммунисты долгое время считали иначе, порой через МВД осуществлялось 9% всех капиталовложений советской экономики. Очевидна и бессмысленная жестокость по отношению к осужденным.
Автор опирается на множество источников, включая архивные, библиография и примечания занимают более 80 страниц. Она описывает быт лагерников, антисанитарные условия, «жалобы на засилье вшей и негодующие требования избавиться от них из года в год», исходившие даже от проверяющих. Кажется, все в этой системе было направлено на унижение и уничтожение человека, особенно провинившегося уже в самом лагере и отправленного в шизо.
Среди рассказываемых автором историй – события разного масштаба, от историй о том, как пьяные танкисты в 1954 г. давили заключенных женщин во время восстания в Кенгире, до описания судеб конкретных людей. Так, автор пишет о 15-летнем детдомовце Владимире Морозе, осужденном за запись в дневнике, где он сетовал на окружающую «ложь и несправедливость». Подростка приговорили к трем годам лагеря, но попасть туда он не успел, в 1939-м Мороз умер в тюрьме.
Здесь появляются темы, которых было не принято касаться в отечественной науке, например принудительный секс в лагерях, массовые изнасилования уголовниками и нежелание охраны немедленно пресекать подобные преступления, они всегда оставались безнаказанными. По-прежнему остается неосвещенной история доносчиков, получавших, как правило, часть имущества тех, на кого они стучали. Непонятно даже, о каких масштабах собственности, поменявшей таким образом владельца, можно говорить.
Книга охватывает всю советскую эпоху, от революции до последних лет СССР. Историю государственного насилия в таком большом временном промежутке невозможно описывать без понимания уникальности феномена ГУЛАГа: что это – часть общеевропейской истории с ее нацистскими изгибами в разных странах, специфический вариант развития российского государства или выражение типично отечественного общественно-исторического мышления? И если всё вместе, то как определить оттенки в ответах? Автор касается этой проблемы в предисловии, но в целом ему интереснее скорее систематизация фактов, чем онтология насилия.
Впервые «ГУЛАГ» Эпплбаум появился на русском языке три года спустя после публикации на английском, принесшей автору Пулитцеровскую премию. «ГУЛАГ» напечатала в 2006 г. Московская школа политических исследований. С тех пор школу переименовали в Московскую школу гражданского просвещения, в 2014-м она приостановила учебную деятельность после того, как ее признали иноагентом. Издательскую же деятельность школа продолжает, в прошлом году здесь перевели еще один бестселлер Эпплбаум – «Железный занавес. Подавление Восточной Европы (1944–1956)».
Новое издание «ГУЛАГа» вышло вдвое большим тиражом, добавлен предметно-именной указатель, без которого пользоваться внушительным томом трудно – почти 700 страниц, множество цитат и ссылок. В книге теперь нет подзаголовка первого русского издания, «В паутине Большого террора». Оригинал назван «ГУЛАГ. История», это точнее отражает характер работы. К сожалению, не исправлены некоторые ошибки – например, утверждение, будто катынский расстрел упомянут в обвинительном акте нюрнбергского трибунала как преступление нацистов. В действительности этот эпизод был исключен из дела из-за очевидной слабости представленных советскими юристами доказательств.
Но важнее другое – книга Эпплбаум кажется сегодня востребованнее, чем 10 лет назад. За это время изменилась атмосфера в стране, политика памяти стала приобретать все более конъюнктурный характер. Речь не только о нападках на «Мемориал» или требовании признать музей истории политических репрессий «Пермь-36» иностранным агентом. История оказывается в плену у сиюминутного, под угрозой не только независимость ее оценки, но само право свидетельства прошлого быть представленным современникам.
Энн Эпплбаум. ГУЛАГ. Пер. с англ. Леонида Мотылева. – М.: Corpus, 2015. – 688 с.
Автор книги «ГУЛАГ — история советских лагерей» Энн Эпплбаум получила Пулитцеровскую премию
Андрей Шарый: В Нью-Йорке названы лауреаты самой престижной премии в области журналистики – Пулитцеровской, журналисты газеты «Нью-Йорк Таймс» стали победителями в главной номинации — за служение обществу. Наибольшее количество премий завоевала в этом году газета «Лос-Анджелес Таймс». Кроме того, наград удостоены две книги, посвященные российским темам. Рассказывает Мелани Бачина: Мелани Бачина: Помимо журналистики Пулитцеровская премия присуждается за достижения в области литературы, драматургии и музыки. В этом году в числе лауреатов две книги на российскую тему. Премию за биографию Хрущева — «Человек и его эпоха» — получил профессор-политолог Амхерст-Колледжа Уильям Таубмен. В номинации «документальная литература» награду получила Энн Эпплбаум — за книгу «ГУЛАГ — история советских лагерей». Сразу после выхода книги Энн Эпплбаум дала интервью Радио Свобода, и вот что она сказала о том, почему решила взяться за эту тему: Энн Эпплбаум: У меня нет никаких личных причин, никаких даже знакомых, которые были в ГУЛАГе. Я знаю, что кажется, что это не модная тема, но я думаю, что она будет модной. Почему? Конец холодной войны, уже прошло 10 лет. Сейчас есть совершенно новый мировой порядок, и мне кажется ,что это часть истории. Можно на это смотреть без всякого идеологического настроения. Можно это рассматривать чисто исторически, как часть европейской истории, и попробовать понять, что случилось и почему. И мне кажется, что сейчас это очень хороший момент для написания такой книги. Нет политических причин. Я жила в Восточной Европе довольно долго. Я жила в Варшаве, потом много путешествовала по бывшему СССР и начала понимать довольно много об этом ГУЛАГе и истории СССР. Когда я возвратилась в США, я увидела, что здесь это абсолютно не понимают, даже и те, кто должны были бы понимать, кто работал в хороших университетах, даже члены партий консервативных на Западе, они ничего не понимают, и я решила, что это интересно, что случилось, и пришло время попробовать показать это чисто с исторической точки зрения. Мелани Бачина: В предисловии Энн Эпплбаум пишет, что впервые мысль о том, что такая книга нужна на Западе, пришла ей в голову несколько лет назад в Праге, на Карловом мосту, где среди всевозможных продававшихся сувениров она увидела советские символы, военные фуражки, солдатские ремни, октябрятские значки с изображением юного Ленина. «Советскую атрибутику, — пишет она, — — по большей части покупали американцы и западные европейцы. Никто из них ни за что не нацепил бы на свою одежду свастику. Но серп и молот никаких негативных ассоциацией не вызывал. Это было мелкое наблюдение. Но иногда как раз мелкие детали лучше всего говорят о культурном настрое. Вывод был совершенно ясен. В то время, как символы, связанные с одним массовым убийцей, внушают нам ужас, символы другого приводят нас в веселое расположение духа». Книга Энн Эпплбаум получила блестящие отклики в англоязычных странах. Все без исключения рецензенты отметили в ряде случаев выдающийся вклад автора в изучение темы. Одну из рецензий в британской газете «Санди Таймс» написал известный российский правозащитник Владимир Буковский. Вот как он в интервью Радио Свобода отозвался о книге Энн Эпплбаум: Владимир Буковский: Безусловно, отличие этой книги, скажем, от томов солженицыновского «Архипелага», в том, что у нее был доступ к документам, во-первых, чего у Солженицына не могло быть тогда. И второе: она продлила историю ГУЛАГа, Солженицын был вынужден остановиться на конце сталинского времени, а она продлила ее до конца СССР. Вот примерно чем она отличается от Солженицына. Помимо этого, у нее, конечно, совершенно другой тон, она же не очевидец, не свидетель происходящего, а исследователь, посторонний наблюдатель, и тон у нее совершенно другой. У нее проскальзывает некая печаль по поводу произошедшего, но для нее это гораздо менее личное. Она — западный человек, оценивает все это с точки зрения историка, и с точки зрения западного человека, и вполне справедливо говорит, что для нас это столь же важно, как и для людей, переживших ГУЛАГ, потому что это часть нашей истории, и без нее, без истории второй части Европы, без истории тоталитарного режима ХХ века мы никогда не поймем самих себя, – говорит она. Мелани Бачина: Сама Энн Эпплбаум, отвечая на вопрос, на кого рассчитана ее книга, сказала: «Это не книга для специалистов. Я специально писала ее на языке журналистики. Она не академическая, не историческая в традиционном смысле. Это книга для широкой публики. Я писала так, чтобы даже тот, кто абсолютно ничего не знает, кто не знает истории, понял, в чем дело».Комментарий: Рабский труд для строек путинизма | Комментарии обозревателей DW и приглашенных авторов | DW
Российские власти хотят заменить мигрантов из Центральной Азии на заключенных. Первой предложила это открыто Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН). И внезапно оказалось, что противников у этой идеи среди российского руководства нет. Ее уже поддержали Минюст, Следственный комитет и даже Валерий Фадеев, председатель Совета по правам человека, правда не общественного, а при президенте Владимире Путине.
Власти говорят о рыночном, правовом трудоустройстве заключенных, но можно ли в это поверить?
ФСИН как «рабов отдатель»
Новые инициативы, на самом деле, совсем не новые. ФСИН давно использует труд заключенных. Это один из крупнейших в стране работодателей, чьи сотрудники не могут прекратить работу по собственному желанию или потребовать повышения зарплаты. Про создание профсоюза, ясное дело, и речи быть не может.
Уже сейчас обороты ФСИН, согласно совместному расследованию «Новой газеты» и «Трансперенси интернешнл — Россия», исчисляются миллиардами, а коррупция вокруг этого ведомства зашкаливает. Бывшему главе ФСИН Александру Реймеру даже пришлось самомуотправиться за решетку за мошенничество. Теперь вот эта коммерциализированная, обросшая десятками фирм, попадавшаяся ранее на коррупции служба и предлагает заняться «распределением» заключенных на «добровольные оплачиваемые работы».
Иван Преображенский
Как прямо говорит глава Минюста Константин Чуйченко, институтский одногруппник экс-премьера Дмитрия Медведева, новый проект родился потому, что власти «очень интересны крупные инвестиционные проекты, где численность лиц, которые отбывают наказание в виде исправительных работ, будет составлять тысячу и более человек». То есть, как и в советском прошлом, речь идет именно об использовании заключенных на гигантских стройках коммунизма. Точнее, уже путинизма.
Людям обещают работу по специальности и достойную зарплату. Но в складывающейся схеме они скорее превращаются в ресурс, который ФСИН собирается просто распределять между государственными и коммерческими заказчиками. Примерно как Петр Первый разрешал привязывать крепостных не только к земле, но и к заводам. Тут у России куда более старый и богатый опыт, чем один только советский ГУЛАГ. Хотя ГУЛАГ, конечно, не имеет в мире аналогов именно по масштабам принудительной трудовой эксплуатации заключенных.
ГУЛАГ как социальный лифт?
Неудивительно, что российские власти, параллельно с построением новой «тюремной трудовой империи» делают циничные попытки реабилитировать старую. Вплоть до появления в госсми специальных разделов с названием «ГУЛаг» и статей, в которых советские лагеря называют «социальным лифтом» для беднейших слоев жителей СССР, которые должны были быть довольны тем, что их в лагерях три раза в день кормят и даже иногда лечат.
СССР, конечно, не был раем на земле, особенно при Иосифе Сталине, но ГУЛАГ был гораздо страшнее жизни рядового гражданина. Не говоря уже о том, что шансы выжить в лагерях даже для попавших туда краткосрочно были достаточно невелики. В отдельные годы, по данным исследователей, на «архипелаге ГУЛАГ» умирал каждый пятый.
Впрочем, нет смысла подробно спорить с циничным обоснованием причин, по которым «стройки века» в 21 столетии в России должны снова вестись руками заключенных. Солженицына или Шаламова авторы подобных статей явно не читали — только книги вроде учебника истории, где Сталин — эффективный менеджер. Лучше пойти другим путем, и представить себе завод Tesla, на котором вкалывают тысячи зеков. И рекламный слоган: «Ручная сборка — надежней, чем Rolls-Royce».
Добровольностью для зеков и не пахнет
Принципиальный момент в этой истории — добровольность труда. Тот же Китай постоянно критикуют, хотя и недостаточно активно, за подтвержденные случаи использования принудительного труда заключенных.
Власти России, разумеется, утверждают, что все будет практически на рыночных условиях. Заключенных будут трудоустраивать по специальности и платить им адекватные зарплаты. Под этим подразумеваются, видимо, суммы сопоставимые с теми, что получали мигранты из Центральной Азии, на замену которым и хотят бросить заключенных акулы российского бизнеса. В первую очередь, строительного, где нужно много низкоквалифицированных работников.
Уже зафиксировав это, об адекватности оплаты говорить не приходится. Но то же самое можно сказать и про добровольность. Известно, что сейчас в колониях, где есть какие-то производственные предприятия, к труду именно принуждают. Причем о методах часто можно только догадываться.
Ведь мы знаем, что в системе ФСИН в России пытки — частое, если не сказать, обычное явление. Это признает даже тот же глава Минюста Константин Чуйченко, хоть и называет их «отдельными недостатками». Там, где пытают, не может идти речи о добровольном труде. Так что с какой точки ни посмотри, российские власти не зря пытаются «обелить» ГУЛАГ — в актуальной ситуации и с их подходом к вопросу ничего другого у них построить и не получится.
Автор: Иван Преображенский — кандидат политических наук, эксперт по Центральной и Восточной Европе, обозреватель ряда СМИ. Автор еженедельной колонки на DW. Иван Преображенский в Facebook: Иван Преображенский
Комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением русской редакции и Deutsche Welle в целом.
Смотрите также:
Забытый сталинский ГУЛАГ
Дата смерти неизвестна
Одна из глав книги «Забытое» посвящена Раулю Валленбергу. Шведский дипломат спас во время войны десятки тысяч венгерских евреев. После взятия Будапешта был тайно переправлен в Москву. Предположительно (точно неизвестно) умер на Лубянке в 1947 году. Памятники Раулю Валленбергу установлены во многих городах мира. Этот бюст стоит во дворе Государственной библиотеки иностранной литературы в Москве.
Забытый сталинский ГУЛАГ
На строительстве Беломорканала
В бывшем управлении строительства Беломорканала в Медвежьегорске. Беломорско-Балтийский канал имени Сталина соединил Белое море с Онежским озером, имеющим выход в Балтийское море. Был построен в 1931-1933 годах силами заключенных. По официальным данным, во время строительства канала здесь умерло почти 13 тысяч заключенных.
Забытый сталинский ГУЛАГ
Звездочка в Бутугычаге
Памятник охраннику в Бутугычаге. В переводе с эвенского языка Бутугычаг означает «плохое место». Здесь добывали урановую и оловянную руду, и смертность среди заключенных была особенно высокой. Пережил этот лагерь будущий известный поэт Анатолий Жигулин. Позже он писал: «Скупая радость, щедрая беда и голубая звонкая руда… Привет тебе, судьбы моей рычаг, урановый рудник Бутугычаг!»
Забытый сталинский ГУЛАГ
Памятники вождям
Ленин, Сталин и другие. Парк искусств «Музеон» в Москве — музей скульптуры соцреализма под открытым небом. Среди 800 памятников много монументов вождей 1930-1950 годов — тех самых, что подписывали расстрельные списки. Фотография одного из таких списков, под которым поставили подписи все члены Политбюро, включая Сталина, тоже приведена в книге «Забытое».
Забытый сталинский ГУЛАГ
Стена в «Музеоне»
Стена памяти жертвам сталинских репрессий в Москве. Парк искусств «Музеон». Скульптор Е. Чубаров
Автор: Ефим Шуман
ГУЛАГ — Новости на сегодня
Обский и Енисейский ИТЛ. Что известно о ямальских ГУЛАГах?
ГУЛАГ. Всего пять букв, но что стоит за ними? Миллионы исковерканных судеб и оборванных жизней… Согласно информации Музея истории ГУЛАГа, через исправительно-трудовые лагеря и тюрьмы этой структуры прошло около 20 миллионов узников, приблизительно 2 миллиона из которых были расстреляны или погибли от голода и невыносимых условий труда. Были среди них как закоренелые преступники, так и печально известные «политические» заключённые. Империя ГУЛАГа (Главного управления лагерей и мест заключения), а это 30 тысяч мест заключения, существовала в 1930-1960 годы и охватывала весь Советский Союз. Осуждённые строили города и дороги, работали на добыче полезных ископаемых, осваивали, казалось бы, непригодные для жизни труднодоступные территории Заполярья и Колымы. Не обошли сталинские лагеря стороной и Ямал. По свидетельству историков, полуостров на сегодняшний день единственная территория, где под открытым небом сохранились «живые» следы и страшные свидетельства «тюремной державы» – ГУЛАГа. Строительство 501 и 503: дорога в никуда. Трансполярная магистраль, «мёртвая дорога», полярная дорога… Всё это разные названия одного проекта – амбициозного и масштабного детища Иосифа Сталина – железнодорожного полотна, протяжённостью около 1500 километров, которое должно было соединить Западную и Восточную Сибирь. Строительные работы на этом грандиозном проекте в основном велись руками заключённых, осуждённых по разным статьям, но больше всего их было отправлено на каторгу за кражу продовольствия, что легко объяснялось послевоенным временем и голодом 1946 года. По некоторым данным, на «стройке века» трудилось около 300 тысяч заключённых, каждый 3 из которых погиб там же. Были среди заключённых и женщины – их задействовали на, так называемых, «лёгких» работах. Только представьте, обитательницы женского лагеря в городе Салехард занимались «наморозкой» ледяной переправы через Обь: заливали водой шпалы, а когда они примерзали ко льду реки, ставили на них рельсы, чтобы поезд мог преодолеть ледяную преграду. И всё это в условиях Крайнего Севера, когда зимой столбик термометра мог опустить до -50 градусов по Цельсию. Лагеря стояли на всём протяжении железнодорожного строительства и территориально были разделены на два исправительно-трудовых лагеря – Обский ИТЛ (от Полярного Урала до реки Пур – строительство 501) и Енисейский ИТЛ (от реки Пур до Игарки на реке Енисей – строительство 503). В обязанности заключённых лагерей входила валка и распиливание леса, возведение железнодорожной насыпи, расчистка железнодорожных путей от снежных перемётов, строительство домов, мостов и других сооружений. Техники как таковой не было, из основных инструментов – кирки и лопаты. Содержали заключённых в деревянных бараках и землянках, которые они сами и строили, сами же обносили железной проволокой, ставили вышки для часовых… Первым партиям осуждённых приходилось тяжелее всего – они жили в брезентовых палатках, отапливаемых дровяными печками, для которых порой и топлива-то взять было негде – кругом тундра. Жили они очень тесно – на одного человека приходилось около 1,5 квадратных метров жилого помещения. Нередко двое заключённых делили одни нары – в этом случае спать им приходилось по очереди. Деревянные нары были двухъярусные, у каждого спального места – фанерная табличка с фамилией, именем и статьёй, по которой он отбывает срок. 1,5 метра и фанерная табличка – вот, в общем-то, и вся собственность, которая была у человека. Особой жестокостью по отношению к заключённым отличались, так называемые, самоохранники. Самоохрана – карательная служба в лагере из числа самих же заключённых, чаще всего людей с садистскими наклонностями. По сути своей, уникальный случай, когда зэки отбывали срок в роли надсмотрщиков и с оружием в руках. Именно они славились своими зверствами по отношению к узникам. К примеру, «комариная пытка»: связанного человека оставляли голым на улице, и он моментально становился комариным «обедом». Бежать из лагеря было практически невозможно. Десятимесячная зима, лютый холод, отсутствие близлежащих городов и дорог, вооружённая охрана – всё это сводила попытки бегства на нет. Но, тем не менее, они были. Чаще всего побеги устраивали настоящие уголовники. В таких случаях к поимке привлекалось коренное население – за каждого пойманного заключённого они вознаграждались мукой, горюче-смазочными материалами, деньгами и даже оружием. Причём вернуть беглеца необязательно было живым. Отрезанные кисти рук или уши – это было достаточным доказательством того, что осуждённый был пойман. Система дала сбой, когда до окончания «стройки века» оставался всего год. В марте 1953 года умер Иосиф Сталин – «идейный вдохновитель» и организатор ГУЛАГа. К этому моменту более 600 километров железной дороги уже было построено, по ней ходили паровозы, жили своей жизнью пристанционные посёлки. Однако завершён этот грандиозный проект так и не был – новое руководство страны не посчитало нужным закончить Трансполярное строительство. Тысячи людских жизней, рабский труд заключённых и вольнонаёмных, поломанные судьбы, огромные денежные средства и ресурсы страны – и всё зря… Опустели лагеря – вольнонаёмные разъехались, некоторые заключённые попали под амнистию, некоторые были переброшены на обустройство Волго-Донского канала или строительство Омского нефтеперегонного завода, а железная дорога, которая должна была стать грандиозным творением инженерной мысли осталась ржаветь и зарастать мхом на бескрайних просторах нашей Родины, превратившись в «дорогу в никуда»… Прошло много лет с тех пор, как закончилась эпоха сталинских репрессий и террора, но нам ещё долго предстоит разбираться с «красным» наследием. При написании данного материала использовались труды историка В.Н. Гриценко, этнографа и краеведа Л.Ф. Липатовой и открытые источники в сети.
Архипелаг ГУЛАГ
16 июня 1974 г.
Архипелаг ГУЛАГСТИВЕН Ф. КОЭН
АРХИПЕЛАГО ГУЛАГ. 1918–1956. Эксперимент в литературном исследовании, 1-11. Автор Александр Иванович Солженицын. Перевод Томаса П. Уитни. ПИСЬМО СОВЕТСКИМ ЛИДЕРАМ |
Остальные книги о Холокосте, особенно написанные выжившими, преследуют две цели.Один — описать весь ужас Холокост, чтобы пронести его в коллективное сознание, чтобы он никогда не повторился. Другой — объяснить историческое происхождение и причины этого опыта.
«Архипелаг ГУЛАГ» — это научно-популярный рассказ о другом великом холокосте нашего столетия — заключении в тюрьму, жестокости и очень часто убийствах десятков миллионов невинных советских граждан их собственным правительством, в основном во время правления Сталина с 1929 по 1953 год.
Александр Солженицын назвал «Архипелаг ГУЛАГ» своим «главным» произведением, поставив его выше главных романов, которые снискали ему репутацию выдающегося ныне живущего писателя и Нобелевскую премию 1970 года. Важность, которую он придает к книге, написанной в 1958-68 годах, но разрешенной к публикации на Западе только после того, как советская тайная полиция изъяла копию рукописи в августе прошлого года, понятно.
Первая цель Солженицына заключалась в том, чтобы документально подтвердить для советских людей, правительство которых признало лишь часть правды и почти не несет ответственности, полный масштаб произошедшего.Сам оставшийся в живых Солженицын чувствует мессианское обязательство перед «всеми замученными и убитыми», но даже в большей степени перед живыми и будущими поколениями. Он хочет, чтобы вся правда об официальной преступности и гражданском попустительстве была открыто признана и осуждена, чтобы нация может достичь духовного и политического обновления через «великую русскую традицию покаяния». Как летопись холокоста «Архипелаг ГУЛАГ» — выдающееся достижение. Как историческое объяснение, он менее успешен.
Солженицын воссоздал историю между 1918 и 1956 годами «той удивительной страны ГУЛАГ, которая, хотя географически разбросана по архипелагу, но в психологическом смысле слилась в континент — почти невидимый, почти незаметный. страна, населенная людьми зек [заключенными] «… Архипелаг относится к обширной системе исправительно-трудовых лагерей, которые управляются и дополняются тайной полицией и ее учреждениями, численность заключенных которых выросла с небольшого числа после революция 1917 года — от 12 до 15 миллионов человек (примерно половина «политических») одновременно к 1940-м годам.ГУЛАГ — это аббревиатура центрального аппарата, который управлял исправительными лагерями.
Солженицынское воссоздание этой секретной «страны» вместе со страной само по себе является героическим достижением в советских условиях. Основными источниками являются его собственный опыт с 1945 по 1953 год и те, которые связаны с ним 227 другими выжившими. Их показания дополняются информацией из официальных, , самиздатовских, и даже нескольких западных изданий.Они собраны в мощное повествование, сочетающее в себе стили прозы эпического романиста, партизана, историк и возмущенный моралист, перемежающийся русскими пословицами, черным юмором, лагерным языком и пародиями на советских бюрократов. Сардонически полемический тон всей книги соответствует теме и гневу Солженицына.
Этот том «Архипелага ГУЛАГ», содержащий только две из семи спроектированных частей, по своей структуре напоминает путешествие к «тысячам островов зачарованного Архипелага».»Читатель следит за десятками жертв, их биографиями. эффективно обобщенные, от ареста до первой камеры и «допроса», а затем через транзитные тюрьмы, через огромную страну в переполненных, яростных поездах к портам и кораблям Архипелага. Это путешествие в унижение и смерть, в гротескные пытки, казни, изнасилования, голод, жажду, болезни и многое другое. Сведенные до «карикатуры на человечество», миллионы каким-то образом пережили это путешествие, другие миллионы — нет.Путешествие и книга прекращаются по прибытии в принудительные трудовые лагеря. Солженицын, вероятно, опишет там жизнь и смерть в последующих томах. Здесь он только отмечает: «В лагере будет … хуже».
Разоблачение Солженицына не должно удивлять образованного западного читателя. Общие и частные аспекты злодеяний известны давно. Но даже для специалистов есть множество новых деталей, некоторые более ужасные, некоторые нелепые.Полицейские обыскивают и выбросить крошечный гроб с младенцем арестованного человека. Женщина-следователь угрожает арестовать дочь заключенного и «запереть ее в камере с сифилитиком». Заключенный протестует против предполагаемого преступления произошло, когда ему было всего 10 лет, и предупредили, чтобы он «не клеветал на советскую разведку».
Не всю информацию Солженицына о более крупных политических делах можно принимать за чистую монету.Например, кажется маловероятным, что 200 000 ленинградцев были арестованы только в 1934-35 годах, хотя это число могло быть достигнуто за более длительный период. Рассказ о плане Сталина развязать большой погром в начале 1950-х годов путем публичного повешения нескольких еврейских врачей на Красной площади, хотя и совместим с личностью диктатора, основан только на «слухах». эти — это второстепенные моменты, которые не умаляют правдивости всего рассказа Солженицына.
Exposé в узком понимании — лишь часть этой длинной и разнообразной книги.Солженицын регулярно уезжает из тюрьмы, чтобы почерпнуть содержательные очерки об эволюции, психологии и социологии страны ГУЛАГа. Чтобы показать это подавление начав с Ленина и большевистской революции, а не со Сталина, он тщательно отслеживает развитие политической полиции, пенитенциарных учреждений, уголовного кодекса и политических процессов с 1918 года. Он фиксирует три основные «волны». арестов, которые заселили «нашу систему удаления сточных вод» — крестьян, захваченных коллективизацией в 1929-1930 годах, партийных и других чиновников сталинскими чистками конца 1930-х годов, целых меньшинств и репатриированных советских П.О.В. в 1944-46 гг. — но также и многие из бесконечных «ручьев и речушек … и просто чистые индивидуально собранные капли» с самого начала. Он исследует менталитет и стратификацию жертв, а также обидчиков. зыбь. В результате книга выходит за рамки разоблачения, становясь подлинным литературным воссозданием «местной жизни и обычаев Архипелага».
Чем объяснить это уничтожение миллионов невинных жизней? Солженицын категорически отвергает мнение о том, что это было вызвано отклонением в советской истории 1929–1953 годов, известным как сталинизм (термин, не имеющий для него реального значения).Он утверждает, что он проистекает из изначальной природы большевистской революции и советской политической системы — что между эпохами Ленина и Сталина существовала «прямая линия» — и, в частности, из марксистско-ленинской идеологии.
«Духовная низость» идеологии, ее отсутствие «религиозных и моральных принципов» были причиной и оправданием злодеяний. Этот аргумент, разбросанный по «Архипелагу ГУЛАГ», повторяется в «Письме Солженицына». к советским руководителям »- замечательный моральный, философский, программный призыв, тайно направленный руководству в сентябре 1973 года -« Эта идеология несет всю ответственность за всю пролитую кровь.»
Солженицын, безусловно, прав в том, что система «полиция — лагеря» восходит к году, последовавшему за захватом власти большевиками в 1917 году, и что никакие достижения советского периода не могут оправдать последующие мучения и убийства миллионов. Оставляя в стороне тот факт, что советская «идеология» претерпела радикальные изменения за эти годы, и что Солженицын по существу приравнивает марксизм к сталинизму, его общее объяснение, которое очень похоже на то, что делают большинство американских ученых, является одномерным и избирательным по своим историческим свидетельствам.
Например, первоначальный большевистский террор 1918-1921 годов, хотя и был усилен идеологией, в первую очередь проистекал не из нее, а из динамики ожесточенной гражданской войны против контрреволюционных Белых и иностранных армий. Обе стороны прибегали к зверствам, взаимность, обычная для гражданских войн в других странах. После гражданской войны и с консолидацией N.E.P., умеренной примирительной политики партии 1920-х годов, террор в значительной степени исчез до насильственной отмены Сталина. Н.E.P. в 1929 году. Хотя он и пытается, показания Солженицына не пересматривают эту картину советского 1920 года и не подтверждают его утверждение о том, что Н.Е.П. был просто циничным обманом, «что существенно для его взглядов на» прямое » линия »между большевизмом и сталинизмом.
Его обвинение в отношении всей большевистской традиции порождает другие виды односторонности. Большинство западных историков, по крайней мере, согласятся, что наследие Ленина неоднозначно. В «Архипелаге ГУЛАГ» Ленин появляется только как Сталин в зачаточном состоянии, включая репрессии против симуляторов и врагов как «насекомых».«Бухарин, которого Солженицын называет« высочайшим и ярчайшим интеллектом »среди первых большевистских лидеров, тем не менее, а возможно, поэтому изображается как хныкающий и беспринципный до и во время ареста в 1937 году, хотя есть веские доказательства, что он вел себя совсем иначе. В самом деле, Солженицын предполагает, что практически все миллионы сталинских коммунистических жертв, лишенные «моральных качеств». принципы «вели себя в тюрьме неблаговидно вопреки многочисленным свидетельствам».
Точно так же отказ Солженицына рассматривать другие частичные объяснения противоречит некоторым его собственным свидетельствам. Он справедливо утверждает, например, что советские репрессии были во много тысяч раз сильнее и, таким образом, качественно отличаются от царских репрессий. репрессии. Однако его материалы показывают, что возрождение царских традиций, а также историческая пассивность русского народа способствовали катастрофе.
Несмотря на то очевидное обстоятельство, что капризный терроризм миллионов начался и закончился во время правления Сталина — присутствие самодержца как оживляющая сила проявляется в стороне на протяжении всего «Архипелага ГУЛАГ», — приписывает Солженицын не имеет особого значения для его роли или личности.
Наконец, в влиятельных группах, оживленных откровенными ссылками на его близкую к вербовке в тайную полицию и на личное бессердечие во время его карьеры капитана Красной армии, Солженицын демонстрирует старую пословицу о том, что власть развращает, тем самым подразумевая более универсальный элемент холокоста.
Другими словами, мы можем отдать должное и разделить моральное осуждение Солженицыным того, что произошло, не обязательно принимая его объяснения.Его личное обращение на Архипелаге от марксизма к ленинизму к русскому христианскому православию привело его. к полному отрицанию своей первой веры (знакомый синдром среди западных бывших коммунистов) и к ярко выраженному религиозному, национальному, славянофильскому мировоззрению, выраженному в его «Письме».
В нем он умоляет советское руководство отказаться от этой «дрянной идеологии». Он утверждает, что это убило 66 миллионов человек и породило цинизм и лицемерие среди живых; теперь это ведет к катастрофической войне с Китаем, а также к экологической катастрофе благодаря безудержному экономическому и технологическому росту.
Критикуя западную демократию и все представления о «вечном прогрессе», он считает, что Россия может спасти себя, только повернувшись глубоко внутрь себя, прочь от империи и иностранных вмешательств и вернувшись назад к реконструкции, вдохновленной древними коренными народами. ценности коммунизма, земли и церкви. По его словам, существующее правительство может привести к этому «спасению», если, кроме того, оно примет поистине доброжелательный авторитаризм, который «позволит людям дышать, позволить им думай и развивайся! »
Будучи глубоко русским, мировоззрение Солженицына не отражает всего или, возможно, даже большей части диссидентского мышления в Советском Союзе сегодня.Представитель западного либерализма и демократического марксизма-ленинизма Андре Сахаров и Рой Медведев, глубоко уважают его, разделяют некоторые из его требований и протестуют против жестокого обращения с ним. Но они не согласны с ним по важнейшим вопросам о прошлом и будущем. В частности, антисталинские, оппозиционные идеи Медведева и других исходит из совершенно иной исторической точки зрения, которая рассматривает великий террор как отталкивающее предательство большевистской революции и марксистско-ленинских идеалов.Отредактирована новая антология левых документов Джорджа Сондерса, «Самиздат: голоса советской оппозиции» (Нью-Йорк: Monad Press, 1974) свидетельствует о том, что эта точка зрения жива и жизнеспособна.
Однако ясно, что Солженицын, Сахаров, Медведев и другие храбрые нонконформисты ведут важный диалог о будущем страны. В этой критической дискуссии нынешнему советскому руководству нечего предложить, кроме цензуры. выборочные репрессии и, в случае Солженицына, депортация.Смысл ситуации, по-видимому, заключается в анекдоте, который сейчас циркулирует в Советском Союзе:
Через сто лет спрашивают: «Кем был Брежнев?»
«О, он был каким-то политиком во времена Солженицына».
Спустя сто лет спрашивают: «Кем был Брешнев?»
«О, он был каким-то политиком во времена Солженицына.»
Стивен Ф. Коэн преподает в Принстоне и является автором недавно опубликованной книги «Бухарин и Большевистская революция: политическая биография, 1888-1938 ».
Вернуться на главную страницу книг
Почему Джордан Петерсон пишет о ГУЛАГе?
Почему Vintage Classics приняла непонятное решение попросить скандального психолога Джордана Петерсона написать предисловие к переизданию классического произведения 1970-х годов Архипелаг ГУЛАГ ?
В прошлом году Vintage Classics (подразделение Penguin U.К.) переиздал сокращенную версию книги Архипелаг ГУЛАГ российского интеллектуала, писателя, лауреата Нобелевской премии 1970 года Александра Солженицына. Монументальная книга о системе коммунистических советских исправительно-трудовых лагерей неоднократно переиздавалась и переиздавалась, а также переводилась на многие языки.
Как исследователь ГУЛАГа я часто использую эту книгу, которую часто дают в классах.
Почему Vintage Classics попросили Петерсона, профессора психологии из Университета Торонто, написать вступление? И зачем он это написал?
Петерсон не обучался изучению ГУЛАГа или истории России.Он кратко упоминает ГУЛАГ в своей первой книге, но его исследования и известность, безусловно, лежат в другом месте.
Выбор Петерсона написать введение к книге по истории советских тюрем кажется, со стороны Vintage Classics, по крайней мере, молчаливым одобрением спорных заявлений Петерсона, касающихся вопросов пола, сексуальности, постмодернизма и свободы слова.
Известность Петерсона распространилась, когда он отказался использовать предпочтительные для студентов местоимения. Он обеспечивает интеллектуальное оправдание для людей, которые называют себя инсэлами и, похоже, поддерживают или, по крайней мере, находят общее с ультраправыми политиками, такими как премьер-министр Венгрии Виктор Орбан.
Что написано в стипендии
В своем выступлении Петерсон не цитирует никаких исследований по ГУЛАГу, за исключением весьма неоднозначной «Черной книги коммунизма » 1997 года. Эта книга 1997 года была опубликована на ранних этапах архивного исследования коммунистических репрессий группой европейских исследователей. Ученые Советского Союза считают это скорее полемикой, чем академической работой. Стэнфордский историк Амир Вайнер описал книгу в журнале Journal of Contemporary History как «серьезно ошибочную, бессвязную и часто склонную к простой провокации.”
Но с тех пор были опубликованы десятки академических и популярных книг о ГУЛАГе, многие из которых усложнили картину Солженицына. В своем вступлении Петерсон не пытается размышлять о значительном влиянии работы Солженицына на академические исследования ГУЛАГа.
Солженицын не имел доступа к архивам для своих собственных исследований и полагался на свой опыт и отчеты других заключенных. Когда в конце 1980-х годов начали открываться архивы, исследователи смогли изучить бывшие секретные материалы о ГУЛАГе.
Джордан Петерсон выступает перед толпой в Альберте 11 февраля 2018 года. КАНАДСКАЯ ПРЕССА / Джейсон ФрэнсонМое исследование и исследование историка Алана Баренберга из Техасского технологического университета поставили под сомнение характеристику Солженицыным ГУЛАГа как архипелага лагерей, в значительной степени изолированных от советского общества. Мы описали подвижные и пористые границы лагерей во многих областях.
В этих лагерях содержалось большое количество заключенных, которые регулярно общались с не заключенными как внутри лагерей, так и за их пределами, иногда даже без охраны.Другое исследование показало, что некоторые попытки перевоспитания в ГУЛАГе могли быть более важными и эффективными, чем утверждает Солженицын.
Тем не менее, большая часть картины Солженицына подтверждена архивным анализом. Хотя масштабы уничтожения человеческих жизней и тел принудительным трудом продолжают обсуждаться, нет никаких сомнений в том, что это имело место в больших масштабах и было неотъемлемой частью системы ГУЛАГа в том виде, в каком она существовала.
Характеристика Солженицыным лагерей как «лагерей разрушительного труда», а не официальных «исправительно-трудовых лагерей», таким образом, в значительной степени уместна.Архивные документы подтверждают невероятно суровые условия и жестокость советской лагерной системы.
История сложна
Читатели не получат оценки нынешней стипендии ни о Солженицыне, ни о ГУЛАГе во введении Петерсона. Вместо этого читатели прочтут у Петерсона обличительную речь против коммунизма и в пользу западного индивидуализма.
Петерсон избегает любых претензий на критическое мышление от имени читателя. Он дает читателям понять, что единственный логический вывод и разумный ответ на чтение Солженицына — это отказ от коммунизма и «групповой идентичности».Петерсон пишет, что ГУЛАГ демонстрирует, что «доктрина групповой идентичности неизбежно заканчивается тем, что каждый определяется как классовый враг, угнетатель», что гарантирует репрессии.
Александр Солженицын в 1974 году. Wikimedia CommonsПетерсон затрагивает влияние Солженицына только в двух отношениях: «основная роль» Архипелаг ГУЛАГ в разрушении Советского Союза и влияние на «радикальных левых» за пределами Советского Союза. Он пишет, например, что Архипелаг ГУЛАГ загнал «радикальных левых… в подполье (где они гноились и строили заговоры последние 40 лет).”
Я не совсем понимаю, что он имеет в виду. И в любом случае он упускает из виду тот важный момент, что многие французские левые, в частности, публично отказались от коммунизма, вместо того чтобы уйти в подполье после публикации книги.
Книга, безусловно, сыграла роль в подрыве репутации Советского Союза, но, как согласятся многие историки, в истории нет каких-то единичных ведущих ролей. Возможный распад Советского Союза был связан с различными факторами, слишком многочисленными, чтобы их можно было сосчитать.
Поднятые вопросы сложнее, чем предполагает Петерсон.
Ответственность ученого
Петерсон рассматривает модель Архипелаг ГУЛАГ как убедительное свидетельство против коммунизма и групповой идентичности и в пользу западного индивидуализма, но Солженицын не сделал этого вывода.
«Архипелаг ГУЛАГ» Пингвин ВинтажСолженицын категорически отверг коммунизм. Но он также, основываясь на своем опыте жизни в Соединенных Штатах, отверг западный индивидуализм.
Понимание Петерсоном ГУЛАГа кажется одновременно ограниченным и устаревшим, а его видео на YouTube, посвященное Архипелагу ГУЛАГ, пронизано фактическими ошибками. Эти факты делают Петерсона странным выбором для академического голоса по этому вопросу.
Возможно, Vintage Classics руководствовались определенной логикой, когда выбрали Peterson для этой цели. И Петерсон, и Солженицын были и были известными антикоммунистами и консервативными публичными интеллектуалами (возможно, это причина того, что Центр Солженицына в Массачусетсе высоко оценил это издание).
Может быть, Петерсон помогает продавать книги и Архипелаг ГУЛАГ привлечь более широкую аудиторию. Но действительно ли голос Петерсона нуждается в дальнейшем усилении?
Какова роль и ответственность академического и общественного интеллектуала, когда его просят написать о сфере за пределами их области знаний? Надеюсь, что ответы на эти вопросы для сотрудников Vintage Classics выходят за рамки желания продавать больше книг.
[ Опыт в вашем почтовом ящике.Подпишитесь на информационный бюллетень The Conversation и получайте дайджест академических обзоров сегодняшних новостей каждый день. ]
Архипелаг ГУЛАГ 1918–1956 Александр Солженицын
«Каждый из нас — центр Вселенной, и эта Вселенная разбивается вдребезги, когда они шипят на вас:« Вы арестованы ». Итак, путешествие Солженицына в ГУЛАГ началось в 1945 году, где он провел восемь лет. Это личная история человека, пережившего ложный арест, длительный тюремный срок, жестокое бесчеловечное обращение, от которого мурашки пробегают по спине.Солженицын также сообщает об опыте многих других. Каждый отчет искренний. Солженицын изменил историю, раз и навсегда подорвав мифический образ Коммунистической партии Советского Союза как партии рабочих. Он убедительно разоблачил жестокость и лицемерие советской системы при Ленине, Сталине и после.Это начинается с ареста за несколько критических слов, или с того, что друг их произнес, или с того, что не сдал вашего друга, или просто чтобы заполнить квоту. Такова работа синих чиновников, СМЕРШа, аппаратов госбезопасности, следователей, чья работа — получать признательные показания.Их работа не в том, чтобы определять вину или невиновность. Это не имеет значения. Их инструкции ясны. У Сталина есть враги. Вы должны их доставить. Если вы сделаете это, то награда будет велика. Если вы этого не сделаете, вас не будет. Так заполнялись ГУЛАГи.
Возможно, самым удивительным является то, насколько эффективна была секретность. Среднестатистический советский гражданин знал, что за людьми наблюдают, арестовывают или исчезают, но не осознавал масштабов. Многие на Западе были увлечены советской пропагандой. В то время как сталинские чистки в конце 30-х годов вызвали недовольство одних поклонников на Западе, другим потребовался Солженицын, чтобы показать им истинную природу советского общества.
Для многих заключение было автоматическим. Всех военнопленных, вернувшихся в ВОВ, отправили в лагеря. Точно так же в лагеря отправляли россиян, которые по какой-либо причине находились на Западе. Всех, кто выполнял какую-либо функцию в условиях немецкой оккупации, отправляли в лагерь. Эти миллионы были добавлены к миллионам политических заключенных в результате великих чисток и рутинной слежки.
Солженицын описывает специальные лагеря, тюрьмы, тюремные поезда и ужасающие карцеры. Заключенных обычно теснили в маленьких, грязных, зараженных паразитами, неотапливаемых отсеках и камерах.Для тех, кто жаловался или пытался сбежать, в карцере применялись самые разные пытки. В лагерях сокамерники жили в примитивных хижинах или переполненных бараках, спали вместе в ограниченном пространстве. Многим не разрешили даже переписку. Эти несчастные не могли получать новости о близких, и их близкие ничего не могли о них знать. Полностью отрезанные от любой предыдущей жизни, они перестали существовать для внешнего мира. Здесь сокамерники отрабатывали свои 10 или 25 лет заключения, если они жили так долго, и их приговоры не продлевались.Даже если им посчастливилось в конце концов освободиться, их отправили ни с чем, кроме тряпок на спине, во внутреннюю ссылку в какую-то отдаленную пустыню или тундру.
Солженицын подробно описывает постоянные унижения, избиения, пытки, голодные диеты из кашицы и хлебных корок. Он описывает работу, суровую и бессмысленную, час за часом, день за днем, без передышки. В некоторых лагерях заключенных умышленно доводили до смерти. Другие лагеря должны были участвовать в пятилетних планах, рыть каналы и проложить железнодорожные пути.Заключенные ничего за это не получили, и качество работы отражало их мотивацию. Такое использование заключенных удерживало высокие квоты для системы государственной безопасности.
Солженицын рассказывает о заключенных. Обычно подавлены, подчиняются системе, разработанной для выявления наихудшего поведения — иногда они поддерживают друг друга, но слишком часто каждый человек сам за себя. Он описывает их похитителей, как они живут за пределами системы. По прибытии они забирают все оставшееся имущество сокамерников и самых красивых молодых женщин в личные любовницы.Послесловие они воруют еду у сокамерника и используют свой труд для личной выгоды.
Лишенные всякого достоинства и всякой надежды, некоторые сокамерники наконец принимают, и Солженицын описывает его замечательное воздействие на душу — чувство тишины, покоя. На седьмом году заключения Солженицын переживает прозрение. «Оглядываясь назад, я увидел, что за всю свою сознательную жизнь не понимал ни себя, ни своих стремлений … В опьянении юношеских успехов я чувствовал себя непогрешимым, а потому был жестоким … И только когда лежал там гниение на тюремной соломе, что я почувствовал в себе первые добрые побуждения.Постепенно мне стало известно, что граница, разделяющая добро и зло, проходит не через государства, не между классами, ни между политическими партиями — но пронизывает каждое человеческое сердце… даже в сердцах, пораженных злом, сохраняется один небольшой плацдарм добра. И даже в самом лучшем из сердец остается… вырванный с корнем маленький уголок зла ».
Таким образом, Солженицын не осуждает тайного полицейского, следователя, охранника лагеря как зла по своей сути. «Если бы это было так просто! Если бы только где-то были злые люди, коварно совершающие злые дела, и нужно было только отделить их от всех нас и уничтожить.- «Чтобы творить зло, человек должен, прежде всего, верить, что то, что он делает, — хорошо… ..Идеология — вот что дает злу долгожданное оправдание и дает злодею необходимую стойкость и решимость». — «Благодаря идеологии двадцатому веку суждено было испытать злодеяния, исчисляемые миллионами». не будь таким же здесь; вот такие вещи невозможны.«Увы, все зло двадцатого века возможно повсюду на земле». «Тем не менее, я не отказался от всякой надежды на то, что люди и нации смогут, несмотря ни на что, учиться на опыте других людей, не проходя через это лично».
Ошибка страницы не найдена, Audible.com
Эвви Дрейк: более чем
- Роман
- От: Линда Холмс
- Рассказывает: Джулия Уилан, Линда Холмс
- Продолжительность: 9 часов 6 минут
- Несокращенный
В сонном приморском городке в штате Мэн недавно овдовевшая Эвелет «Эвви» Дрейк редко покидает свой большой, мучительно пустой дом почти через год после гибели ее мужа в автокатастрофе.Все в городе, даже ее лучший друг Энди, думают, что горе держит ее взаперти, а Эвви не поправляет их. Тем временем в Нью-Йорке Дин Тенни, бывший питчер Высшей лиги и лучший друг детства Энди, борется с тем, что несчастные спортсмены, живущие в своих худших кошмарах, называют «ура»: он больше не может бросать прямо, и, что еще хуже, он не может понять почему.
- 3 из 5 звезд
Что-то заставляло меня слушать….
- От Каролина Девушка на 10-12-19
Мой единственный день в жизни Александра Солженицына | Александр Солженицын
С публикацией в 1962 году своего короткого романа «Один день из жизни Ивана Денисовича» российский писатель Александр Солженицын стал первым, кто описал ужасающую жестокость повседневной жизни в советских лагерях для военнопленных.Приговоренный без суда к восьми годам принудительных работ и годы преследования со стороны КГБ, писатель, лауреат Нобелевской премии, был духовным и нравственным авторитетом для тысяч россиян вплоть до своей смерти в возрасте 89 лет в 2008 году.
Но — осмелюсь спросить. — Неужели душераздирающие подробности его биографии и тяжесть написанных им фолиантов заставляют нас слишком серьезно относиться к Солженицыну? Ослепленный большой густой бородой и свободной крестьянской рубашкой, придававшей ему ауру ветхозаветного персонажа, легко упустить из виду тот факт, что аскетические наклонности Солженицына на протяжении всей его жизни, простирающиеся задолго до и после его заключения, почти столь же очаровательно эксцентричны, сколь и достойны восхищения. .
Чтобы отметить 11 декабря 100-летие со дня его рождения, я решил провести 24 часа в жизни Александра Солженицына. Я больше никогда не буду жаловаться на дедлайны до вечера пятницы.
1:00: Просыпайся. Когда он писал свою монументальную атаку на советский режим «Архипелаг ГУЛАГ», Солженицын вставал в час ночи, работал до 9 утра, неохотно делал небольшой перерыв, а затем возвращался обратно до 18 часов.
Я замечаю луну сквозь занавески, решаю, что борьба с авторитаризмом может подождать еще несколько часов, переворачиваюсь и снова засыпаю.
6 утра: Упал на первом же препятствии. Но отсюда вперед и вверх.
6.10: Время завтрака. Каждый год 9 февраля Солженицын отмечал день своего первого ареста в 1945 году. В свой самопровозглашенный День осужденного он позволял себе только тот рацион, который ему разрешали лагерные власти: 23 унции хлеба, миска бульона. и черпак овса.
Может быть, декабрь, но я собираюсь воссоздать этот праздник. Отсутствие традиционных изысков для гурманов кухни ГУЛАГа: растворенный куб Oxo, несколько несвежих ломтиков тостов и немного кукурузных хлопьев кажутся подходящей неудовлетворительной заменой.
6:30 утра: Робко возвращайтесь на кухню. Судя по всему, желудки 21 века не такие выносливые, как те, что выращивали на российском Кавказе 100 лет назад. Два яйца-пашот позже, и я ожил и рвется приступить к работе.
7:00: Я включаю ноутбук и начинаю исследование жизни Солженицына. Человек, который сделает рабочее время Маргарет Тэтчер похожим на часы работы Гомера Симпсона, автор по-прежнему лихорадочно копошился над своими блокнотами более 14 часов в день, несмотря на серьезные проблемы с позвоночником, из-за которых он не мог ходить.
10:00: Время для (не очень) легкого чтения романа Солженицына «В круге первом» на 581 странице. Когда ему было 10 лет, Солженицын прочитал полностью «Войну и мир» и решил, что напишет эквивалентную сагу о русской революции. В конце жизни он работал над 20-томной эпопеей, примерно в четыре раза длиннее, чем у Толстого, под названием «Красное колесо».
10.03: Немного отвлекся, проверяю свою ленту в Facebook. Рассматривая праздничные снимки подруги на Майорке с ее новым парнем, я чувствую укол вины.Одобрил бы Солженицын мой беспричинный интерес к таким легкомысленным делам? Думаю, нет.
Когда автор впервые начал отношения со своей женой в университете, это было с оговоркой, что их встречи должны длиться всего час и происходить после закрытия библиотек в 22:00. Даже во время этих мимолетных любовных свиданий он просил ее расспросить его о свиданиях по истории.
Позже Солженицын завязал страстный роман с блестящим математиком Ольгой Ладыженской, но роман закончился, когда он решил, что секс отвлекает его от писательской деятельности.Я старательно открываю Хронологию истории Советского Союза Би-би-си.
11:00: После изгнания из СССР в 1974 году Солженицын попал в добровольное заключение в США. Он уединился, чтобы спокойно работать и начал отшельническое существование в бревенчатой хижине глубоко в горах Вермонта. Окружив себя российскими тюремными архивами и забором из колючей проволоки, Солженицын приказал владельцам магазинов в ближайшем селе поставить на окна таблички, предупреждающие журналистов: «НИКАКИХ направлений к Солженицыным.”
Я прогуливаюсь по магазинам. Улыбнувшись и кивнув почтальону, я быстро осознал свою ошибку и надел пару темных очков, чтобы вернуть себе прикрытие. Солженицын не улыбался незнакомцам.
14:00: Вернувшись к своему столу, я пытаюсь вспомнить отрывки из того, что я читал о биографии автора.
Солженицын выработал уникальный метод письма в тюремные годы: он набрасывал строки для своих будущих романов на клочках бумаги, запоминал слова и затем быстро сжигал их, прежде чем они были обнаружены.Я записываю то, что могу вспомнить, на стикере, беру спичку и начинаю кремировать свою все еще липкую записку. К тому времени, как последний флуоресцентный розовый слайс свернулся в пепел, я забыл забавный факт о Солженицыне. Возвращаясь к Википедии, это…
18:00: Мой рабочий день наконец закончился, осталось как раз достаточно времени, чтобы насладиться заслуженным ужином (остаток бульона из бульона из кубиков и еще немного черствого хлеба) и все еще лечь в постель к 19:00. в соответствии с семейными часами Солженицыных.
19:00: Прежде чем уложиться, я кладу рядом с подушкой вязальные спицы (на случай нежелательного ночного стука в дверь).Многие годы Солженицын спал с вилами возле своей кровати. Через год после того, как ему была присуждена Нобелевская премия по литературе, КГБ попытался убить писателя, устроив так, чтобы ему в спину воткнули отравленную иглу. Хотя наверняка нет российских агентов, скрывающихся возле моего дома в сонном Уилтшире…
Архипелаг ГУЛАГ: официальное сокращение (сокращенное / мягкое)
18,99 долл. США
Обычно отправляется в течение 1-5 дней
Описание
Официальное однотомное издание, авторизованное Солженицыным
«ЛУЧШАЯ НЕФИЦИАЛЬНАЯ КНИГА ХХ ВЕКА» — Время
Шедевр мировой литературы, лауреат Нобелевской премии, рекордсмен из четырех десятилетия террора и угнетения в одном сокращенном томе (санкционировано автором).Включает новое предисловие Анны Эпплбаум.
«Невозможно назвать книгу, которая оказала большее влияние на политическое и моральное сознание конца ХХ века». — Дэвид Ремник, The New Yorker
Опираясь на свой собственный опыт до, во время и после одиннадцати лет лишения свободы и ссылки, на свидетельства, представленные более чем 200 сокамерниками, а также на советские архивы, Солженицын раскрывает свое бурное повествование. и драматическая мощь всего аппарата советских репрессий, государства в государстве, которое когда-то всемогущество было создано Лениным в 1918 году.Через поистине шекспировские портреты жертв — этого мужчины, этой женщины, этого ребенка — мы сталкиваемся с операциями тайной полиции, трудовыми лагерями и тюрьмами, изгнанием или истреблением целых групп населения, с «радушием», которое ожидало русских солдат, бывших немцами. военнопленные. Однако мы также являемся свидетелями поразительного морального мужества, неподкупности, с которой отдельные отдельные лица или несколько разрозненных групп, все беззащитные, переносили жестокость и унижение. И гений Солженицына превратил это ужасное обвинение в литературное чудо.
«Величайшее и наиболее сильное обвинение политическому режиму, когда-либо выдвигавшееся в наше время». —Джордж Ф. Кеннан
«Шедевр Солженицына. … Архипелаг ГУЛАГ помог создать мир, в котором мы живем сегодня ». —Энн Эпплбаум, обладательница Пулитцеровской премии автор книги ГУЛАГ: история , из предисловия
Об авторе
После службы в звании капитана Советской Армии во время Великой Отечественной войны Александр I.Солженицын (1918-2008) был приговорен к восьми годам лишения свободы за критику Сталина и Советского правительства в частных письмах. Солженицын превратился из неизвестного школьного учителя в всемирно известного писателя в 1962 году с публикацией его повести «» Один день из жизни Ивана Денисовича «»; ему была присуждена Нобелевская премия по литературе в 1968 году. Все более громкое сопротивление писателя режиму привело к еще одному аресту, обвинению в государственной измене и изгнанию из СССР в 1974, году. Архипелаг ГУЛАГ , его эпическая история Советская тюремная система впервые появилась на Западе.Восемнадцать лет он и его семья прожили в Вермонте. В 1994 году вернулся в Россию. Александр Солженицын скончался в своем доме в Москве в 2008 году.
Похвала за…
«Лучшая документальная книга двадцатого века»
— журнал «Тайм»
«Величайшее и самое сильное обвинение политическому режиму, когда-либо выдвигаемое в наше время».
— Джордж Ф. Кеннан
«Невозможно назвать книгу, которая оказала большее влияние на политическое и моральное сознание конца двадцатого века.
— Дэвид Ремник, The New Yorker
«Шедевр Солженицына. … Архипелаг ГУЛАГ помог создать мир, в котором мы живем сегодня ».
— Энн Эпплбаум, обладательница Пулитцеровской премии автор книги ГУЛАГ: История , из предисловия Солженицына
Твердый переплет. Состояние: Хорошее. Состояние суперобложки: хорошее. 1-е издание. Доска из черной ткани почти в хорошем состоянии с золотыми буквами на корешке в суперобложке в хорошем состоянии.Включает в себя посвящение; Предисловие; Заметки переводчика; Глоссарий: а) названия и б) учреждения и термины; и Index. Иллюстрирован черно-белыми фотографиями. Перевод с русского Томаса П. Уитни. Корешок ткани несколько волнистый, а нижняя часть куртки содержит большой скол, доходящий до двухдюймового закрытого отремонтированного разрыва на нижнем корешке куртки (см. Фотографии). Все страницы в прекрасном состоянии, корешок очень плотный и квадратный. (см. фотографии). Это настоящее первое издание со всеми соответствующими опознавательными знаками первого издания.«В течение многих лет я с неохотой отказывался от публикации этой уже завершенной книги: мои обязательства перед теми, кто еще жив, перевешивали мои обязательства перед мертвыми. Но теперь, когда госбезопасность все равно конфисковала книгу, у меня нет другого выхода, кроме как опубликовать ее немедленно. » — Автор, с лицевой куртки. «Возникает вопрос, соответствует ли какое-либо литературное произведение нашей эпохи, кроме» Божественной комедии «,» Архипелагу ГУЛАГ «по структуре, масштабу, множеству событий и персонажей, эмоциональному диапазону, разнообразию интонаций и, прежде всего, по ошеломляющему размаху его основной концепции.В этом шедевре автор книг «Один день из жизни Ивана Денисовича» и «В круге первом» объединил тысячи инцидентов и отдельных историй в одно повествование неослабевающей силы и импульса. Написанный тоном, который включает в себя олимпийский гнев, горькое спокойствие, дикую иронию и чистую комедию, он сочетает в себе историю, автобиографию, документальный и политический анализ, поскольку он полностью исследует советский репрессивный аппарат с момента его создания после Октябрьской революции 1917 года.«Архипелаг» работы г-на Солженицына — это сеть объектов тайной полиции, лагерей, тюрем, транзитных пунктов, средств связи, транспортных систем и шпионских организаций, которые, по его мнению, охватывают всю территорию Советского Союза. Опираясь на свой собственный опыт, материалы из советских архивов, дела, собранные за одиннадцать лет трудовых лагерей и ссылки, а также свидетельства более 200 сокамерников, г-н Солженицын приходит к выводу, что тайная полиция является жизненно важным элементом советского режима. и были с момента основания Лениным.На Западе были опубликованы многочисленные исследования советской системы контроля, но до сих пор они не были настолько полными, тщательно задокументированными и собранными, и никогда прежде литературный гигант не посвящал предприятию свой дар повествования и характеристики. Здесь Солженицын создал и заселил блестяще изображенными людьми огромную всеобъемлющую фреску того государства внутри государства, которым является Архипелаг ГУЛАГ ». .