Религия и политика Аристотеля — NovaInfo 77

1. Жирнов Н.С.

   Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая Григорьевича Столетовых

NovaInfo 77, с.244-248, скачать PDF
Опубликовано 12 января 2018
Раздел: Философские науки
Язык: Русский
Просмотров за месяц: 22
CC BY-NC

Аннотация

Данная статья посвящена теме религиозных взглядов античного философа Аристотеля. В статье раскрываются основные идеи античной философии касательно религиозности и ее место в политическом устройстве государства.

Ключевые слова

ПОЛИТИКА, АРИСТОТЕЛЬ, РЕЛИГИЯ, АФИНЫ

Текст научной работы

Теология Аристотеля представляется абстрактным монотеизмом, который не предполагает возможность вмешательства божества в ход событий мира. Даже если философ и находит в ходе событий мира нечто обусловленное целью, ему не свойственно это сводить к сверхъестественному вмешательству, он ищет объяснение в сфере естественного, в его взглядах нет места для веры в форме провидения, присущей его предшественникам. Он видит в божественном заключительное основание для связи порядка, однако большая часть частных явлений должна быть объяснена с помощью отыскания естественных причин и целей, сам Аристотель признает нечто истинное в религии афинян, однако это истинное, по его мнению, заключается только в вере в «божественное свойство неба и звезд», остальное, он полагает, есть мифологические наслоения, которые происходят из свойственной людям антропоморфным представлениям в мировоззрении. Кроме того, такие представления играют на руку политическим действиям, но Аристотель не требовал какого-либо пересмотра религии своего народа, как это предлагал его учитель.

Особое устройство Древней Греции на момент жизни Аристотеля позволило ему проделать огромную работу в анализе множества полисов-государств. Им были изучены более ста пятидесяти полисов с различными режимами правления, что предоставило богатейшую базу для дальнейшего исследования и, как результат- создание своей собственной государственной системы, воплощающей все идеалы философа. Стоит отметить, что уже на тот момент существовало огромное разнообразие форм государства, от демократии в Афинах, до тирании в Сиракузах. «Государственное устройство означает то же, что и порядок государственного управления, последнее же олицетворяется верховной властью в государстве, и верховная власть непременно находится в руках либо одного, либо немногих, либо большинства.

На основании этого анализа Аристотель выделил несколько видов форм управления государством, где критерием отнесения к той или иной группе является механизм распределение благ, имущественное обеспечение и личные качества правящих. Аристотель тонко чувствовал желания простого народа относительно формирования аппарата власти, ведь рабочему демосу чаще всего просто нет дела до того, один ли человек стоит у рычагов власти или несколько, ему только требуется, чтобы государственные рабочие имели целью обеспечение счастье народа, а не свое собственное. Философ назвал всего две группы подобных устройств: правильные и неправильные. Правильных форм правления всего три, их власть нацелена на распределение благ в пользу большинства: монархия, аристократия, полития. Содержание двух первых форм правления общеизвестны, значение, в котором их использовал Аристотель, тоже, что и сейчас, стоит только подчеркнуть, что целью их было достижение общественного блага, а не удовлетворение собственных корыстных интересов. Идеально формой государства Стагирит называл политию. Такая форма правление представляет смешение демократических и аристократических приемов, в экономике основой стабильности служит частная собственность, при этом такой собственности у граждан должно быть не мало, но и не излишек. Большой средний класс должен служитьпрослойкой между богатыми и бедными, предотвращая социальные конфликты. В экономике Аристотель видит особое искусство вести хозяйство и противопоставляет его хрематистике — стремление к преумножению богатства ради самого богатства. В политии должны иметь место общественные трапезы, в которых могли принимать участие все граждане, вне зависимости от их имущественного благополучия, такие обеды призваны обеспечить формирование солидарности между богатыми и бедными. Все властные полномочия сосредоточены в руках воинов, которые должны встать на защиту города в случае внешней агрессии, некоторые гражданские права, хоть и в урезанном виде, предоставляются и земледельцам. В политии должны действовать оба вида справедливости, о которых было сказано выше, нужно только добавить, что распределяющая справедливость действует в регулировании отношений политических, уравнивающая же работает в распределении благ экономических и регулировании отношений общественных. В таком подходе распределения можно отметить аристократизм политии, но подобное свойство проявляется в отношении политической сферы, остальные же части государства в большей мере относятся к демократическому режиму. Полития не сможет существовать без определенных территориальных ограничений в виду того, что такая форма управления предполагает частые общенародные собрания, например референдумы, связанные с выбором правящей верхушки. Кроме того, территории должно быть достаточно, чтобы не иметь стеснения и каждый гражданин мог иметь свою частную собственность. Число граждан также должно быть ограничено так, чтобы они могли знать друг друга. В вопросе государственного порядка мысли Аристотеля сходны с идеями Цицерона- древнеримского философа и политика. «Если люди не согласны уравнять имущество, если умы всех людей не могут быть одинаковыми, то, во всяком случае, права граждан должны быть равными.^25″

Цицерон также полагал, что целью государственных деятелей является работа во благо народа, а не для достижения каких-либо наград и престижа. Правильным формам государственного управления Аристотель противопоставил их вырожденное воплощение. В противовес монархии приводится тирания, противоположностью аристократии является олигархия, демократия противостоит политии. Все неправильные формы стремятся к достижению благ «избранных», тех, у кого сосредоточена власть.

Наиболее интересной является критика демократии, философ называет ее не просто властью большинства народа, но называет ее властью бедных, безродных. Демократия, как олигархия и тирания способствует к обогащению этой самой бедноты, тем и отличается демократия от политии, что последняя служит общественному благу. Однако к некоторым видам демократии Аристотель относится снисходительно, например к земледельческой, где основным классом являются работники на земле и пастушеская, где преобладают животноводы. Самая плохая демократия в основе своей содержит класс торговцев и ростовщиков, в целом Стагирит критически относился к подобному виду деятельности, полагая, что преумножение денежных средств не сможет помочь достижению общественного блага. Критика Аристотелем демократии основывается на положении, о том, что любая разновидность демократии ведет к правлению «дурных руководителей-демагогов». Тут рассуждения Аристотеля о демократии встречаются с мыслями Платона, утверждающего, что подобный режим, где во властных отношениях участвуют необразованные люди, ведет к краху государства, кроме того, Платон говорит о релятивистском характере демократии, он полагает, что демократический режим, как нечто подвижное и изменчивое с необходимостью ведет к своей противоположности — тирании. Платон также сравнивает народ с диким зверем, а того, кто сможет увлечь его и повести за собой — дрессировщиком.

В учении об идеальном государстве Платон и Аристотель прибегают ко множеству ограничений, однако они носят различный характер. Платон выступает жестким реформатором традиционного устройства Афин на тот момент, искореняет такие важные составляющие государства как семья, частная собственность; институт образования он передает в полное государственное распоряжение. Исходя из мыслей трактата Платона Государство, представляется, что философ пытается сделать из своих граждан воинов, а из государства новую Спарту, представшую на тот момент жесткое тоталитарное образование. Аристотель же наоборот исходит из тех посылок, что были созданы самими Афинами за все время своего существования.

Социально-политическое учение Аристотеля на сегодняшний момент обращает наше внимание на истинное предназначение государства и место в нем человека. В связи с непростыми политическими условиями, сложившимися в настоящий момент, Аристотель вновь актуален, его взгляды не дают нам забыть об особом статусе государства и гражданина, живущего в нем. Философ демонстрирует нам идеального гражданина, который, возможно, и не найдет своего воплощения, но к которому стоит стремиться всем и каждому для построения благоденствующего государства. Если Аристотель предполагал формирование гражданина путем создания идеального государства, т.е. сверху вниз, то на настоящий момент представляется возможной только обратная ситуация, в которой идеальный гражданин формирует соответствующее государство.

Читайте также

Список литературы

1. Гришина Н. Ю. Лекции к разделу «Политика» URL: http://xn--80aaajzadxob2a4a6e9e.xn--p1ai/index.php?newsid=11 (дата обращения: 23.02.2015)
2. Гусейнов А.А. Золотое правило // Этика: Энциклопедический словарь. М.: Гардарики, 2001. С. 156-158.
3. Гусейнов А.А. Этика Аристотеля. М., 1984. 64 с.
4. Доватур. И. «Политика» Аристотеля. // Аристотель. Сочинения: В 4 т. М.: «Мысль», 1983. Т. 4. С. 38-53
5. Ивин А. А., Никифоров А. Л. Туманит, изд. центр ВЛАДОС. Словарь по логике. М 1997. 384с.
6. Ивин А.А. . Энциклопедический словарь. — М.: Гардарики. 2004. 1072 с. ISBN 5–8297–0050–6
7. Конфуций. Лунь Юй // Древнекитайская философия в 2-х томах. М.: Мысль. 1972-73. т. 1. с. 139-175.
8. Левакин И. В. Актуальные проблемы государства и права. Журнал Вопросы философии. № 1. 2013.
9. Макиавелли Никколо. Государь. М.: АСТ, 2006. 176 с. 5-17-037312-0
10. Марк Аврелий. Размышления. Ленинград.: Наука. 1985. 244 с.
11. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М.: АСТ, 2009. 320 с. ISBN 978-5-17-059888-5
12. Платон. Государство. СПБ.: Наука. 2005. 576 с. ISBN 5-02-026877-1.

Цитировать

Жирнов, Н.С. Религия и политика Аристотеля / Н.С. Жирнов. — Текст : электронный // NovaInfo, 2018. — № 77. — С. 244-248. — URL: https://novainfo. ru/article/14551 (дата обращения: 15.02.2023).

Поделиться

Риторика и учение об искусстве. Отношение Аристотеля к религии / Очерк истории греческой философии

---

• Предыдущая статья
• Содержание
• Следующая статья

Некоторого рода среднее положение между «практическими» науками и науками о творчестве занимает риторика. А именно, с одной стороны она определяется как учение об искусстве, а с другой стороны, — как ветвь диалектики и политики или этики, применение диалектики для целей политики. Задача оратора состоит в убеждении слушателей через вероятные основания; задача риторики же — в техническом руководстве к этой деятельности в различных областях, на которые направлена совещательная, судебная и убеждающая речь.

Поэтому главный отдел риторики составляет учение об ораторских доказательствах, которому посвящены I и II книги «Риторики»; по сравнению с этим делом, Аристотель приписывает лишь подчинённое и условное значение тому, в чем риторика доселе привыкла, главным образом, искать свою силу — возбуждению гнева или сострадания, изяществу речи, искусности изложения.

Из изящных искусств Аристотель, по-видимому, обсуждал в специальных работах только поэзию; и так как его «Поэтика» дошла до нас лишь в неполном виде, то из сочинений нашего философа нельзя извлечь не только законченной эстетической теории, но и законченного учения об искусстве. Основное понятие современной эстетики — понятие красоты — остаётся у Аристотеля столь же неопределённым, как и у Платона, и не различается точнее от блага. Искусство Аристотель, подобно Платону, подводит под понятие подражания; но то, что оно изображает через подражание, есть, согласно Аристотелю, не чувственное явление, а внутренняя сущность вещей, не то, что фактически совершилось, а то, что должно совершаться согласно природе данного предмета: образы искусства суть типы общих законов; и потому поэзия ценнее и ближе стоит к философии, чем история.

И именно на этом основано её своеобразное действие. Аристотель различает, прежде всего в отношении музыки, четвероякое употребление искусства: оно может служить для развлечения, для нравственного развития, для интеллектуального удовольствия, сопоставляемая с и для «очищения», и всякое искусство может быть использовано в одном из этих направлений; однако, простое развлечение никогда не может быть последней целью искусства; три же остальные его действия все основаны на том, что художественное произведение на индивидуальном примере выражает и делает наглядным общие законы.

Точно так же и катарсис (очищение), то есть освобождение от вредных душевных движений, нельзя усматривать вместе с Бернайсом и другие, только в том, что аффектам даётся возможность разрядиться через проявление при созерцании художественного произведения; художественное очищение, в отличие от иного, может быть обусловлено лишь таким возбуждением душевных движений, при котором последние подчиняются твёрдой мере и закону и с личных переживаний и состояний направляются на то, что общее всем людям. В этом смысле надлежит понимать знаменитое определение трагедии.

О религии Аристотель высказывался лишь мимоходом. Его собственная теология есть абстрактный монотеизм, который исключает всякое вмешательство божества в ход мира; и если он и находит в природе и её обусловленной целью деятельности, и ещё яснее — в человеческом духе — нечто божественное, то все же он далёк от мысли сводить какие-либо явления к иным причинам, кроме естественных, и в его системе нет места для сократовской веры в провидение даже в той форме, в которой её усвоил себе Платон. Точно так же у него нет и веры в посмертное воздаяние. Он признает в божестве последнее основание связи, порядка и движения мироздания, но все частные явления в мире должны быть объяснены из чисто естественных причин; он поклоняется божеству, восхищается им и любит его, но не требует от него взаимной любви и особой заботы о себе.

В религии своего народа он, конечно, усматривает нечто истинное, как во всяком общераспространённом и давнишнем убеждении; но эта истина заключается только в вере в божество и в божественную природу неба и звёзд; «всё же остальное — мифические придатки», которые философ выводит частью из склонности людей к антропоморфическим представлениям, частью из политического расчёта. Но он хочет, чтобы в государстве сохранялась существующая религия, и он не требует никаких её преобразований, вроде тех, которые считал необходимыми Платон.

Аристотель о религии | Отзывы | Notre Dame Philosophical Reviews

В этой краткой и целенаправленной монографии, разработанной на основе докторской диссертации. В диссертации в Принстоне Мор Сегев исследует взгляды Аристотеля на религию как в полисах своего времени, так и в предложенной им идеальной версии. Часть трудности, с которой столкнулся автор и которая признана таковой, заключается в том, что слово «религия» не соответствует в точности чему-либо в древнегреческом языке. О чем говорит Аристотель, так это о бюрократической конторе epimeleia вместо ta hiera , примерно «управление святыми делами». Возможно, современным ярлыком для такого офиса было бы «министерство по делам религии». Это будет включать в себя наблюдение за определенными праздниками, строительство храмов и уход за ними, предоставление священников и взаимодействие между теологической доктриной, с одной стороны, и гражданским и уголовным правом, с другой. Все это — гражданские практики, служащие, по крайней мере, для привития членам политического сообщества какой-то боевой дух. В современной светской государственной структуре задачи этого «министерства» в некоторой степени пересекались бы с задачами «министерства образования». Эти практики следует отличать от лежащих в их основе теологических размышлений, исходящих от поэтов или философов. На самом деле, одно из не совсем вводящих в заблуждение объяснений зарождения философии в Древней Греции состоит в том, что она была отчасти обусловлена ​​заменой поэтического богословия Гомера и Гесиода критическим философским или рационалистическим богословием. Следовательно, при исследовании того, что Аристотель может сказать об этих вопросах в целом, важно отделять его взгляды на социальные и политические аспекты «религиозных дел» от его философских работ о божестве или первоначальных принципах и причинах космоса.

Вот что мотивирует Сегева. Аристотель очень критически относится к антропоморфизации божеств, широко распространенной в греческой культуре. Он считает не только абсурдными рассказы о традиционных богах, но и то, что этих богов не существует, хотя он готов допустить, что одни мифы о богах, возможно, более назидательны, чем другие. Итак, Аристотель считает, что греческая «религия» по большей части непоправимо ложна. И все же Аристотель настаивает на том, что идеальный полис обязательно будет министр по делам религии. Итак, возникает вопрос: почему Аристотель считает это необходимым или даже желательным? Признавая, что Аристотель допускает, что традиционные религиозные обряды могут быть полезны правителям для сдерживания народных масс, Сегев считает, что главная причина, по которой Аристотель настаивает на необходимости обязательного конституционного управления по религиозным делам, заключается в том, что обряды, контролируемые этим управлением, будут вдохновить несколько человек в полис , чтобы задуматься о более крупных метафизических проблемах. Это удивление, наряду с якобы просвещенным отказом от самой традиционной религии, приведет этих немногих людей к созерцательной жизни. Поскольку Аристотель считает такую ​​жизнь лучшей и поскольку он считает, что идеальный полис должен быть построен с целью сделать эту жизнь доступной для людей, он хочет, чтобы традиционные, хотя и ложные, религиозные верования пронизывали полис . что они могут стимулировать метафизическую рефлексию. Сегев признает, что в сохранившихся источниках нет доказательств этой интерпретации.0003 корпус сочинений Аристотеля (стр. 52). Однако он считает, что эта интерпретация «сильно подтверждается» Страбоном (64 г. до н. э. — 24 г. н. э.), который в своей книге « Geographia » разъясняет ценность мифа не только для внушения страха людям, но и в образовательных целях. (стр. 62). Но достижение этих образовательных целей явно не соответствует очень специфическому bios или образу жизни, который Аристотель называет «теоретическим». Страбон считает, что образовательная ценность мифа широка, безусловно, шире, чем очень утонченная и идиосинкразическая ценность, которую, по утверждению Сегева, Аристотель находит в этих мифах. Тем не менее, Сегев предполагает, что Страбон мог почерпнуть свое представление об образовательной ценности мифа из «соответствующей утерянной работы» Аристотеля.

В первой главе Сегев описывает причины, по которым Аристотель отвергал традиционную религию. Как он показывает, неприятие Аристотелем вытекает из его собственной научной философии, тем более, что это обнаруживается в его физике, этике и метафизике. В частности, одной из отличительных черт традиционных богов или традиционной иерархии богов является то, что эти боги провиденциальны. Простого отрицания этого провидения, даже в то же самое время, когда кто-то настаивал на существовании богов, было достаточно, чтобы прослыть атеистом. Видимо, такова была судьба Эпикура. В физике Аристотеля, хотя телеология и занимает видное место, провидение его не занимает. Личное провидение, во всяком случае, неотличимо от случая.

Но личное провидение не исчерпывает возможности, как утверждали стоики. Своего рода универсальное провидение, обеспечивающее гармоничное и непрерывное взаимодействие всех частей космоса, трудно выделить в отрыве от всеобъемлющей причинности, осуществляемой неподвижным движителем Аристотеля. Сегев отвергает сравнение Аристотелем неподвижного движущегося с генералом в 10-й главе двенадцатой книги его «Метафизики » как невозможное, поскольку его недвусмысленное неприятие антропоморфных божеств невозможно (стр. 20). Но, учитывая пример стоиков, это отбрасывание может быть преждевременным. Полезно в этом отношении прочесть стоика Клеанфа.0003 Гимн Зевсу чтобы увидеть возможность неиронического, искреннего принятия аффективной стороны традиционной религии наряду с философски ориентированным отрицанием личного провидения. Сегев прав, заключая, что у Аристотеля нет телеологического аргумента в пользу существования бога или богов (стр. 41), а также что по этой причине вера в традиционных богов на основе телеологического аргумента «весьма проблематична». как источник знаний о действительности» (с. 47). Но у него определенно есть космологический аргумент в пользу существования неподвижного двигателя, и этот аргумент, по крайней мере, вызывает глобальные телеологические соображения в заключении его Метафизика.

Во второй главе автор сталкивается с проблемой того, какую пользу, по мнению Аристотеля, имеет традиционная религия, учитывая ее ложность. Справедливости ради надо сказать, что Аристотель посвятил более чем мимолетную мысль «министерству по религиозным делам» при построении своего идеального полиса . Но также стоит подчеркнуть, что Аристотель, более или менее изобретатель политической науки, укоренил свое представление об идеальном полисе в тщательном эмпирическом исследовании конституций более чем 150 современных ему полис . Хотя все они утеряны для нас — за исключением Афинской конституции — весьма вероятно, что все эти конституции содержали положения о религиозных делах, которые так или иначе должны были контролироваться. Аристотель мимоходом говорит, что крошечный полис мог бы свести все религиозные функции в одну должность, тогда как большой полис мог бы распределить их по нескольким различным службам. Я полагаю, что это Аристотель, выражающий результаты своего эмпирического исследования. Итак, идеальное государство по Аристотелю предполагает материальную составляющую гиломорфного политического композита, а именно обычных людей. Он стремится сформировать идеал, оптимизируя формальную составляющую, нечто менее грандиозное, чем имел в виду Платон в Республика , но видимо пришли к принятию в Законы. И ему, должно быть, казалось, что традиционные религиозные обряды должны существовать в любом полисе и что их нужно использовать наилучшим образом. В дополнение к привитию повиновения закону из страха перед божественным возмездием, Аристотель, как показывает Сегев, также признал в своей Никомаховой этике образцовые возможности традиционной религии (стр. 79-80). Аристотель использует слово «божественное» ( theion )» как положительный термин как в моральном, так и в интеллектуальном контексте. Соответственно, следует рекомендовать подражание божественному. и если, как говорит Аристотель, они по крайней мере превосходят все нравственные добродетели, подражание их интеллектуальным добродетелям имеет смысл, а подражание нравственным добродетелям, не имеющим отношения к их бессмертной жизни, — нет. Сегев хочет доказать, что черта традиционной религии, необходимая для государства, заключается в том, что она вдохновляет некоторых на поиск истинных причин вещей, то есть ведет интеллектуальную часть граждан к теоретической жизни, как говорит Сегев. , цитируя Никомахова этика, лучшая жизнь для человека есть божественная жизнь, жизнь неподвижного движущегося. Это жизнь, проведенная в созерцании высших материй, что и делает неподвижный двигатель, когда созерцает себя. Учреждение практик и политики, которые открывают эту возможность для некоторых, «составляет окончательную социально-политическую роль для практики традиционной религии» (стр. 89). Однако, поскольку традиционных богов не существует, они служат лишь олицетворениями истинного бога или богов философии. Итак, всякий раз, когда Аристотель делает заявление о божественном, мы должны понимать, что он включает в себя традиционных богов, даже если они вымышлены (стр. 9).6). Эти боги служат «материалом для практики» для стремящихся к философии, которые они могут пережевывать, и в конечном итоге от них отказываются, когда они достигают статуса более искушенного и просвещенного философа.

В четвертой главе Сегев обращается к обсуждению самих традиционных религиозных мифов и того, как они могут быть полезны в полисе . Он цитирует ряд текстов, в которых Аристотель готов принять определенные основополагающие истины, содержащиеся в некоторых мифах, истины о природе космоса и природе личных отношений. Можно, говорит Аристотель, отделить лежащие в основе истины — включая неметафизические истины — от выдуманной плащаницы (стр. 127-128). Эти традиционные хранилища «скрытой» истины могут выполнять эвристическую функцию наряду с их полезностью для поддержания социальной сплоченности. Но даже мифы, в которых нет ни крупицы правды, могут иметь ценность, поскольку они могут вызвать чувство удивления у тех, кому их преподносят, чувство удивления, которое является первым шагом на пути к первой философии (стр. 138). ).

Пятая глава на самом деле своего рода приложение, имеющее мало общего с мыслями Аристотеля о религии. Возможно, это было добавлено, чтобы придать книге немного больше веса, чем в противном случае. В нем Сегев кратко рассматривает, как Моисей Маймонид и Альберт Великий относятся к квазимифическому дискурсу в Священном Писании по отношению к философии. Он показывает, что Маймонид считал, что традиционная иудейская религия может служить философии, направляя интеллект к своего рода глубоким метафизическим вопросам, связанным с постижением Бога. Но Маймонид делает это, как понимает Сегев, не в контексте политической утопии. Альберт Великий, как и Маймонид, находившийся под сильным влиянием Аристотеля, не соглашался с обоими в том, что религиозный дискурс отдавал предпочтение философии, поскольку истины, содержащиеся в Священных Писаниях, имеют приоритет над выводами невооруженного разума. Тем не менее Альберт соглашается как с Маймонидом, так и с Аристотелем в отношении желательности критической демифологизации многого из того, что содержится в Священном Писании.

В заключительной главе автор пытается противостоять тому, что он считает противоречием между многими текстами Аристотеля, в которых «проявляется консерватизм в отношении традиционной религии», и теми, в которых богословие, на котором основана эта религия, бескомпромиссно отклонено (стр. 167). Только здесь мы получаем уступку Сегева о том, что утверждение Аристотеля о том, что традиционная религия необходима для облегчения метафизики, «выдвинуто на основе Политики » (стр. 169). Сегев цитирует завещание Аристотеля, в котором проявляется преданность традиционным богам, а затем настаивает на том, что это завещание находится в гармонии с неприятием Аристотелем теологии, лежащей в основе гражданской религии. Возможно. Но воля показывает, во всяком случае, личную точку зрения Аристотеля, а не его позицию законодателя идеального общества.

Мне кажется, что Сегев слишком робко относится к различию, упомянутому в начале этого обзора, а именно к различию между теологией и гражданской религией. Аристотель, как и его предшественники-философы, подвергал богословие поэтов критическому анализу. Что касается религиозной практики в poleis , идеальной она или нет, Сегев не приводит правдоподобных доводов в пользу приписывания Аристотелю чего-либо большего, чем благоразумно обоснованная положительная оценка социальных сплачивающих эффектов традиционных религиозных практик. Многие читатели этого обзора смогут оценить то, что Сегев, по-видимому, представляет как возможность вовлечения молодого человека в традиционную религию, вызывающую сначала сомнение, затем недоверие, а затем поворот на новый философский путь, направленный на ответы на вопросы, которые традиционная религия не дала удовлетворительного ответа. Но на самом деле нет никаких доказательств того, что эта возможность является причиной, по которой Аристотель предположил, что идеал 9В полисе 0003 должно быть что-то вроде министерства по делам религии.

РЕЛИГИЯ, ФИЛОСОФИЯ И ЭТИКА В ГАЛЕНТЕНСКОМ АВРААМЕ ДАРБИ.

Аристотель — Древняя история — HISTORY.com

Аристотель считал, что всякое движение зависит от наличия движущего. Для Аристотеля движение означало нечто большее, чем перемещение из точки А в точку Б. Движение также включало в себя изменение, рост, таяние, охлаждение, нагрев и т. д. Как и его предшественник Гераклит, Аристотель признавал, что все в мире находится в постоянном движении. Аристотель утверждал, что за каждым движением должна стоять цепь событий, которые привели к тому движению, которое мы наблюдаем.
 Аристотель утверждал, что эта цепь событий должна привести к чему-то, что движется, но само остается неподвижным. Это называется Перводвигателем.
По мнению Аристотеля, изменение вечно. Не могло быть первого изменения, потому что что-то должно было произойти непосредственно перед этим изменением, которое его вызвало, и это само по себе было бы изменением, и так далее. В своей книге «Метафизика» (буквально после физики) Аристотель называет этот источник всякого движения Перводвигателем. Перводвигатель по Аристотелю есть первая из всех субстанций, необходимые первые источники движения, которые сами по себе неподвижны. Это существо с вечной жизнью, и в «Метафизике» Аристотель также называет это существо «Богом». Перводвигатель вызывает движение других вещей не как действующая причина, а как конечная причина. Другими словами, оно не начинает движение, придавая ему какой-то толчок, но является целью, или концом, или телеологией движения.

Это важно для Аристотеля, потому что он думал, что действующая причина, дающая толчок, сама будет затронута актом толчка. Аристотель считал, что первичный двигатель заставляет вещи двигаться за счет притяжения, во многом так же, как блюдце с молоком притягивает кошку. Молоко привлекает кошку, но нельзя сказать, что оно меняется в процессе!

Исаак Ньютон пришел к такому же выводу в своем Третьем законе движения, когда сказал, что «действие и противодействие равны и противоположны». Аристотель стремился установить, что Перводвигатель сам по себе Непоколебим или не подвержен влиянию, иначе вся концепция разрушилась бы. Окончательная Причина вызывает движение как объект желания и любви. Если бы Бог дал вещам первоначальный толчок, то он сам изменился бы. Вместо этого Бог притягивает вещи к себе и остается незатронутым. Звезды и планеты движутся из духовного желания подражать Богу. Они делают это, двигаясь по вечным кругам. Аристотель считал, что Бог существует обязательно, а это означает, что Бог не зависит ни от чего другого в своем существовании. Он никогда не меняется и не имеет возможности измениться, никогда не начинается и никогда не заканчивается, и потому вечен. Вечные вещи, утверждал Аристотель, должны быть хорошими; не может быть дефекта в том, что необходимо существует, потому что дурность связана с неким недостатком, небытием чего-то, что должно быть, отсутствием «актуальности», которой, по мысли Аристотеля, Бог обладает в наибольшей степени.

Аристотель утверждал, что Перводвигатель должен быть нематериальным. Она не может быть сделана ни из какого материала, потому что на материю можно воздействовать, она может изменяться. Поскольку он нематериален, он не может совершать никаких физических, телесных действий. Поэтому, думал Аристотель, деятельность Перводвигателя, Бога, должна быть чисто духовной и интеллектуальной. Деятельность Бога есть мысль. Но что об этом думает Бог? Бог не мог думать ни о чем, что заставило бы его каким-либо образом измениться; ничего, что могло бы повлиять на него, или отреагировать, или даже изменить его от незнания к знанию.