10 руна калевалы: ЭПОС «КАЛЕВАЛА»

Калевала — Руна 10. Вяйнямёйнен возвращается домой и предлагает Ильмаринену идти свататься за девушку из Похъёлы, которую он может получить, если выкует Сампо. — Э. Лённрот

Старый, верный Вяйнямёйнен
Своего коня выводит,
Жеребенка запрягает.
Вот запряг гнедого в сани,
Сам в санях тогда уселся,
Поместился на сиденье.
Он коня кнутом ударил,
Хлопнул он кнутом жемчужным,
Быстро конь бежит дорогой,
Лишь мелькает та дорога,
И стучат саней полозья,
Да трещит дуга сухая.
Он оттуда мчится с шумом
По полям и по болотам,
По равнинам и полянам;
День он едет и другой день,
Наконец, уже на третий,
Он подъехал к переправе,
Калевалы на границу,
На рубеж поляны Осмо.
Там сказал слова такие
И такие молвил речи:
«Волк! Сожри того сонливца,
Ты, болезнь, убей лапландца!
Он сказал, что не добраться,
Не домчаться мне до дома
И живым не воротиться
И, пока сияет месяц,
Мне ни Вяйнёлы не видеть,
Ни песчаной Калевалы».
Начал старый Вяйнямёйнен,
Начал петь весьма искусно
И напел златую елку
Верх и ветви золотые,
Поднялась вершиной в небо,
Головой уперлась в тучи,
Высоко взметнула ветви,
Протянула их до неба.
Он поет и заклинает,
И выходит светлый месяц
На златой верхушке ели
И Медведица на ветках.
Едет шумно он оттуда,
Мчится прямо в край родимый,
Опустив главу, печальный,
Шапка на сторону сбилась,
Ибо сильный Ильмаринен,
Вековечный тот кователь,
Им обещан как заложник,
Чтоб главу свою избавить,
В Похъёлу, в страну тумана,
В сумрачную Сариолу.
Удержав коня поспешно
На поляне новой Осмо,
Вышел старый Вяйнямёйнен
Из саней, пестревших краской.
Слышны в кузнице удары,
В доме угля слышен молот.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Тотчас к кузнице подходит,
Ильмаринена там видит.
Тот, не мешкая, работал.
Молвил старцу Ильмаринен:
«О ты, старый Вяйнямёйнен!
Где так долго оставался,
Где так долго, старый, прожил?»
Старый, верный Вяйнямёйнен
Говорит слова такие:
«Вот где прожил я так долго,
Где все время оставался:
В Похъёле той вечно мрачной,
В той суровой Сариоле,
Я в Лапландии там прожил,
Средь лапландских чародеев»,
Молвил старцу Ильмаринен
И сказал слова такие:
«О ты, старый Вяйнямёйнен,
Вековечный прорицатель!
Расскажи о том, как жил ты,
Как на родину вернулся?»
Молвил старый Вяйнямёйнен:
«Расскажу тебе я много.
Есть на севере девица,
Там в селе холодном дева;
Жениха она не ищет,
Мужа славного не хочет.
И пол-Похъёлы суровой
Славит дивную девицу:
Лунный свет с висков сияет,
Солнца свет с груди струится,
С плеч Медведицы сиянье,
Со спины свет семизвездный.
О кузнец ты, Ильмаринен,
Вековечный ты кователь!
Увези пойди девицу,
Посмотри пойди на косы!
Если выкуешь ты Сампо,
Крышку пеструю украсишь,
Ты возьмешь в награду деву,
Ту девицу за работу».

Карело-финский эпос Калевала

Карело-финский эпос «Калевала»

28 февраля 1835 года создатель «Калевалы» Элиас Лённрот подписал предисловие к первому изданию эпоса.

28 февраля 1835 года создатель «Калевалы» Элиас Лённрот подписал предисловие к первому изданию эпоса.

TravelLine

Элиас Лённрот

(1802 — 1884 гг.)

Карело-финский поэтический эпос «Калевала» создавался в середине 19 века. Тогда еще начинающий финский фольклорист Элиас Лённрот, будучи районным врачом в городке Каяани, увлекся собиранием местного фольклора, в центре которого — древние эпические руны, пословицы и поговорки.

Они в дальнейшем лягут в основу «Калевалы» и принесут ее автору всемирную известность.

«Калевала» — это национальный эпос, созданный на основе творчества народов, проживавших на территории нынешней Республики Карелия. «

Калевала» состоит из 50 песен (рун).

Единого сюжета у эпоса нет; в произведении затрагиваются такие темы как сотворение земли и неба, описываются похождения и подвиги мифических героев.

Выход в свет первого издания «Калевалы» в 1835 году стал поворотным пунктом в истории культуры Карелии. Второе издание вышло в 1849 году.

Совершив в общей сложности более 11 поездок по финской и русской Карелии и близлежащим областям, Элиас Лённрот сумел собрать лучшие образцы рунопевческой традиции.

«Калевала» переведена более чем на 60 языков мира, на русский язык эпос переведен целиком. Это собрание древних молитв и тайных знаний, легенд о ее героях — старике Вяйнемяйнене, кузнеце Илмаринене, любимце девушек Леминкяйнене.

Все эти руны передавались из уст в уста на протяжении столетий.

Особенности «Калевалы» как художественного произведения:

«Самобытный вокальный жанр со стихосложением, которому свойственны аллитерация внутри строки и параллелизм».

«Строки стиха образовывали определенный четырехтактный размер, который стали называть «калевальским размером».

«Собственно-карельский диалект — это родной язык рунопевцев тех районов, где Элиас Лённрот собрал большую часть фольклорного материала».

Мне пришло одно желанье,
Я одну задумал думу
Быть готовым к песнопенью
И начать скорее слово,
Чтоб пропеть мне предков песню,
Рода нашего напевы.

«Калевала», РУНА ПЕРВАЯ

Вот уже более полувека «Калевала» остается главной творческой темой заслуженного художника Российской Федерации, народной художницы Карелии Тамары Григорьевны Юфа.

В графике Т. Г. Юфа известна в первую очередь работами на сюжеты эпоса «Калевала». Выполнила иллюстрации к изданиям эпоса «Калевала» (1966, 1970 и 2000).

Именно «калевальские» листы принесли ей известность и признание. Работы написаны в разные годы, хранятся преимущественно в художественных музеях и частных коллекциях по всему миру.

«Тамара Юфа и Карелия: в сознании многих эти слова связались накрепко и превратились в синонимы. Тамара Юфа и есть душа Карелии. Это не метафора — это реальность: чтобы так написать ландшафты, надо пережить все изнутри, почувствовать себя и камнем, и водой, и растением. Дар подобных перевоплощений, которыми владели наши предки, утрачен цивилизацией. Но Тамаре Юфа удалось восстановить его в полной мере, и она показывает это в своих картинах…»

Ю. Линник

В 2018 году отмечалось 190 лет с тех пор, как в июле 1828 года Элиас Лённрот побывал в Сортавала и на острове Валаам, чтобы записать первые калевальские стихи.

28 февраля 1835 года Лённрот подписал предисловие к первому изданию эпоса «Калевала.

Через сто лет, в 1935 году в центре города Сортавала был открыт памятник «Рунопевец». Он расположен в сквере на пересечении улиц Карельская, Ленина и Вянемяйнена.

Памятник рунопевцу — памятник работы скульптора Алпо Сайло (1877—1955). Памятник посвящён карельским рунопевцам, образ рунопевца является собирательным.

Страницы «Калевалы» дышат древностью, они открывают для нас богатейшее устное наследие, которое отражает представления, уклад жизни, традиционные верования, имеющие многовековую историю.

Золотой мой друг и братец,
Дорогой товарищ детства!
Мы споем с тобою вместе,
Мы с тобой промолвим слово.

«Калевала», РУНА ПЕРВАЯ

Иллюстрации из книги «Калевала» (Издательство: Речь, 2016 г.), художник — Тамара Юфа.

Полезные статьи

  • Экскурсии по Карелии и Ленинградской области

    Рекомендуем! «Игора Тур» — наш официальный представитель и организатор туров по самым красивым местам.

    Читать далее

  • Горный парк Рускеала

    Мраморный карьер в Карелии

    Читать далее

  • Веревочный парк

    Мы ждем вас на высоте

    Читать далее

  • Валаам — монастырь на 50 островах Ладожского озера

    Валаам – остров в северной части Ладоги.

    Читать далее

КАЛЕВАЛА (ВВЕДЕНИЕ) – HILOBROW

Автор: Джеймс Паркер
1 февраля 2018 г.

*

СМЕХ В Чреве Времени, ИЛИ ПОЧЕМУ Я ЛЮБЛЮ КАЛЕВАЛУ

В 1828 году неутомимый любитель-этнограф отправился в восточную Финляндию собирать песни по имени доктор Элиас Лоннрот .

Песни, которые он преследовал, никогда не были записаны: им сотни лет, бытово-фантастические по тематике, заклинательные по стилю, переданные по нерегулярной линии престарелых певцов рун и подверженные всем превратностям человеческой памяти. И это были слова, которые он хотел, а не мелодии.

Особый интерес для Лённрота представляли песни об античном божестве, маге или грязном старике по имени Вайнамойнен, повторяющемся и двусмысленном персонаже, который иногда обладал великой силой, а иногда вообще не имел силы, и за эту и последующие поездки Лоннрот загрузил руны Вайнамойнена, которых (к счастью, он обнаружил) было великое множество. «У меня есть от пяти до шести тысяч стихов одних только рун Вайнамойнена… — писал он в письме в 1833 году. — Я не перестану собирать руны, пока не соберу их собрание, равное половине Гомера».

Другие рунические циклы — подвиги Рэнди Лемминкайнена, сага о Куллерво, забытом в мире мальчике — открылись Лоннроту, когда он брел по фермам и рыбацким деревням, слушая и старательно записывая напевы неуклюжих старых певцов.

А к 1834 году он побывал на достаточном количестве рунических сафари и имел в портфеле достаточно стихов, чтобы начать грандиозную вторую фазу своего опуса: собрать воедино все эти разрозненные сюжетные фрагменты и полусвязанные темы в единое целое. катящаяся суперистория, мощная поэма, которую он назвал бы Калевала .

Это был, по меньшей мере, мускулистый редакционный акт: чтобы сделать что-то с началом, серединой и концом, исходная неуправляемая песенная субстанция и фолковая мешанина должны были быть вручную обработаны в непрерывность, даже с степень синкретического насилия. Но Лённрот справился с задачей: в своей скромно-маниакальной манере он действительно хотел быть финским Гомером. Он хотел подарить своей стране собственный эпос. Он должен работать. (Я думаю о других великих редакторах здесь: я думаю о Тео Масеро в 1969, просматривая только что сделанные им записи сеансов

Bitches Brew Майлза Дэвиса. Лента за лентой, нагромождение невозможных катушек, кучи безумной милетской prima materia , жуткие слоги его трубы едва направляют лязгающий, наэлектризованный, полухаотический ансамбль. И Масеро дохнул на воду — или, вернее, он вынул свое маленькое бритвенное лезвие и сплел, сплел и нарезал. ФОРМА начала проявляться.)

Итак, ему это удалось? Калевала эпический? Не совсем. Это растянутая и похожая на сон смесь, прекрасная старая погремушка с чарами, проклятиями, жалобами, шаманскими галлюцинациями, историями о сотворении мира, лекарствами для здоровья, советами по сельскому хозяйству, песенными баталиями, межплеменными стычками, юнгианскими символами, сексуальным плутовским и доисторическим фарсом. Лённрот определенно нашел (и развил) некоторые нарративные «сквозные линии» — как их называют редакторы — и в его нагромождении или нагромождении разбросанных рунических материй было неистовое провидческое качество, но

Калевала это не Илиада . Это слишком смешно, для начала:

Тогда старый Вайнамойнен,
поникший, с низким умом, с высоким козырьком весь набекрень,
произнес такие слова: !”

Вот он, старый развратник, бродячий волшебник, оплакивающий свое безудержное либидо. Я цитирую здесь перевод 1963 года Фрэнсиса Пибоди Магуна-младшего, выдающегося человека, который получил Британский военный крест (несмотря на то, что он канадец) за свои летные подвиги во время Первой мировой войны и впоследствии стал выдающимся специалистом по средневековью в Гарварде. Для англоязычных читателей FPM — вторая великая девятка.0011 Калевала Открытие: его остроумные, плодотворные и полифонические передачи вызывают в сознании рябь удовольствия, накладываясь на первичные кольца изумления, создаваемые самим текстом. «Высокая шляпа вся набекрень» — от этого ничего не поправишь. «Калевала» полна батальных комедий, веселых дезориентирующих скалярных сдвигов и перестановок объективов, в которых, скажем, небесное событие может сжаться в пространстве двух строк до пары, спорящей на кухне, или космогоническая конвульсия, длившаяся веками, до какого-то парня. кормит его собаку. Это работает и в другом направлении. Вайнамойнен в руне 5, «гремя» в своих запряженных лошадьми санях, слышит над собой «жужжание челнока» и смотрит вверх: дева с северной фермы сидит на краю радуги и ткет золото на своем ткацком станке.

. Что-то в этом, обычном будничном свистящем звуке, привлекающем его внимание, а затем в взгляде вверх, в фантастические царства, так Калевала .

FPM равнозначен этим тональным и пространственным зигзагам, вот моя точка зрения: он может сделать что-то в стиле раннего Йейтса о белых птицах, катающихся по волнам и т. д., а затем мгновенно переключиться на самую тупую комедию придурка. Его чувство языка превосходно. См., например, его немного сумасшедшую заметку о том, почему он перевел повторяющуюся фразу

sininen salo — буквально «синяя пустыня» — как «туманная синяя пустыня»: «Само по себе слово «синий» слишком яркое и сильное слово для явления. певцы, очевидно, наблюдали… Подразумеваемая здесь синева — сероватая или дымчато-голубая, возникающая из-за поднимающейся наземной дымки в обширных лесных массивах, особенно на низинах». А вот и наш переводчик, сумасшедший поэтический ученый-педант, со знанием дела щурящийся в эту поднимающуюся земную дымку.

Что же касается того, что я, обескровленный англичанин, представляю, что я делаю с Калевалой , с этим куском финского сна, ну… это может быть что-то вроде этого: за все трансмутации, проделанные Лоннротом над материалом, а затем — менее формирующий, но не менее творческий — от FPM Kalevala по-прежнему кажется удивительно необработанным и неинтерпретированным, заманчиво сырым и открытым для приставаний. Даже неспециалисту в тексте ясно различимы разные пласты сознания: некоторые истории, например, о ночном путешествии Вайнамойнена внутри спящего гигантского тела Антеро Випунена (ученые предположили, что это был шаман, вошедший в транс -состояние) ощущаются неизмеримо древними, предвсеми, подталкивающими исток, прямо там, под стержневым корнем. Другие, вроде короткой и страшной истории о Куллерво — месте бедствия в стиле Игги, о том, кто ищет и разрушает, — словно врезают нас в современность. Оскорбленный, одинокий и кровожадный, с такой огромной яростью, что взрывает все, к чему он прикасается, Куллерво, наконец, уничтожает себя. Но осколки Куллерво ходят повсюду, неприспособленные, с болью свое единственное самоощущение:

Интересно, что меня создало, в самом деле, кто сотворил меня несчастного,
меня вечно в движении, вечно под открытым небом?

Толкин любил Калевалу . Отпечатался на нем, можно сказать. То, как двойная реальность «Властелина колец» , дизери, хобби на переднем плане и призрачно-бездонный фон, воздействует на воображение с эффектом, подобным гармонии — это Kalevala -esque. И мне приятно думать, что мой любимый У. Х. Оден, проглотив перевод, предшествовавший FPM, думал о «Очаровании против боли» Вайнамойнена, когда писал «9».0011 Море и Зеркало .

Иди, собери боли [говорит волшебник] в пасть синего камня
или брось их в воду, брось в морские глубины…

Или, как говорит Оден:

Слезы круглый, море глубокое.
Выбросить их за борт и спать.

***

Баннер серии предоставлен Rick Pinchera.

ВСЕ РАССРОЧКИ: ВВЕДЕНИЕ: Смех в утробе времени, или Почему я люблю Калевала | РУНА 1: «Рождение Вайнамойнена» | РУНА 2 (отъезд): «Вайнамойнен в ноябре» | РУНА 3 (1–278): «Битва волшебников» | РУНА 4 (1–56): «Неудачное соблазнение» | РУНА 4 (300–416): «Айно конец всему» | РУНА 5 (45–139): «Полдень на воде» | РУНА 5 (150–241): «Синий лось» | РУНА 5 (отъезд): «Пес Смют хвалит свою королеву тюленей» | РУНА 6 (1–114): «Терапевтический сеанс» | РУНА 6 (115–130): «Мать Юкахайнена советует ему не стрелять в волшебника Вайнамойнена» | РУНА 11 (1–138): «Знакомство с Килликки» | РУНА 17 (1–98): «Спящий великан» | РУНА 23 (485–580): «Плач невесты» | РУНА 30 (1–276): «Ледяной» | РУНА 30 (120–188): «Путешествие Морского Зайца » (Часть первая) | РУНА 30 (185–188): «Потеря» | РУНА 30 (отъезд): «По льду» | РУНА 30 (отъезд): «Песнь о виновном викинге» | РУНА 30 (отъезд): «Пляска ведьмы» | РУНА 31 (215–225): «Няня» | РУНА 31 (223–300): «Вопящий топор» | РУНА 33 (1–136): «Пастушок» | РУНА 33 (73): «Песнь клинка: Куллерво» | РУНА 33 (переработанная): «Слом клинка» | РУНА 33 (118–284): «Коровы возвращаются домой» | РУНА 34 (1–82): «Свирели Куллерво» | РУНА 45 (259–312, отъезд): «Секрет волшебника».

БОЛЬШЕ ПАРКЕРА в HILOBROW: COCKY THE FOX: блестящая эпопея с руганью животных, по частям здесь, в HILOBROW, с 2010 по 2011 год, inc. информационный бюллетень Патрика Кейтса | КАЛЕВАЛА — финская эпопея, ублюдочная | ВАРИАЦИИ БОРНА: Цикл стихов о фильмах Джейсона Борна | ANGUSONICS: Джеймс и Томми Валиченти разбирают соло Ангуса Янга | МОЛДИАНА: Джеймс и Томми Валиченти разбирают соло Боба Молда | БОЛАНОМИКА: Джеймс прослеживает музыкальное и философское развитие Марка Болана | ВЕТРЫ ВОЛШЕБСТВА: Кураторская серия, переиздающая статьи Джеймса начала и середины 2000-х годов для Boston Globe и Boston Phoenix | ОТ ВАШЕГО ЭНТУЗИАЗМА: J.R.R. ХОББИТ Толкиена | ЕЩЕ БОЛЬШЕ ПАРКЕРА, включая вирши; Предметы HiLo Hero на Сиде Вишесе, Дез Кадене, Мервине Пике и других; и более.

Категории

Поэзия, Чтения

Теги

эпическая поэзия, Калевала

КАЛЕВАЛА (22) – HILOBROW

Автор: Джеймс Паркер
8 марта 2018 г.

Калевала представляет собой последовательность фольклорных песен, рун и заклинаний из региона Карелия в Финляндии, собранных в полевых условиях и объединенных в эпическую форму доктором Элиасом Лённротом (1803-1884). Представленные здесь версии не являются переводами или транслитерациями — это уважительные бастардизации, работающие с 19 века.63 Английская версия Калевала , созданная универсальным и остроумным Фрэнсисом Пибоди Магун младший. .
Чрево не отпускало меня, я был
      сдерживаемым.
Итак, я выкатил для себя старую ночную безумную
      карта.
Я увидел Большую Медведицу, зимующую там,
глубоко погрузившуюся в системы своего сна,
и громко воззвал к Большой Медведице.
Тогда звезды горели так близко
, что можно было услышать жирный писк.
Помоги мне, Большой Медведь , я закричал.
Я застрял в матери. Вытащите меня наружу!
Галактики пошатнулись, но ухо ему заткнули.
Он ничего для меня не сделал.

Видите ли, я не мог родиться.
Ударил в утробе матери Я неестественно постарел.
Я переинкубировался. Я был очень раздражен.
Держась за потные стенки чрева
Я стал сварливым и бородатым.
Тем временем снаружи планета
      происходила.
Глядя из теплой щели чрева
Я был свидетелем начала мира,
рыхлого творога предтворения в их
      бесцельных плаваниях.
И звуки: журчание детских слов,
сладостная тарабарщина изобилующая, Я все это слышал
сквозь горячую стенку чрева.

Ничто образовало корку.
Басовые тона выпирали, слышался виолончельный грохот.
Что-то покусало что-то другое,
      сжала губы, отхлебнула
этого младшего чего-то. Поверхность
      застыла и отрыгнулась.
Все довольно бессистемно, как мне показалось.
Из проплывающего облака случайная спица
      электричества
пронзила пару дремлющих белков,
      и мы ушли.
Жизнь! Но еще во чреве я был затворен,
      все еще я был сокрыт.

Сомнительные роды, неопределенные роды,
наконец-то я выбрался из-за
      материнской занавески.
Та-даа! Я прохрипел. У меня болели колени.
Ни акушерской пощечины, ни Большого Взрыва
      Удар грома
приветствовал Вайнамойнена. Мой похмельный волшебник
      я
появился на сцене один, без шума,
с промокшим рукавом и клапаном брюк.

II.

Тогда я жил на холме со стадом телок
и писал стихи как Робинзон Джефферс.
Потом я пошла гулять и заблудилась
, и я писал стихи, как Роберт Фрост.

Он рос, рос.
Вода была мыльная, ветки были
      будды.
Белые вихри мозгового вещества, мысли в
прыжковых дугах,
пустых бутылок, катящихся по унылым паркам.
Я раскинул свои тонкие руки, я боролся с
      ветрами космоса,
моя древняя проводка загудела, и новые волосы
     выпали из моей головы.

Я Вайнамойнен, Я кричал, певец
      песен,
иногда кровоточащий, отличный полевой сеятель,
состарившийся до соленой сущности
, но все еще способный к набуханию.
Моё поведение здесь будет постыдным
и за унижение я получу морду.

***

Баннер серии предоставлен Rick Pinchera.

ВСЕ РАССРОЧКИ: ВВЕДЕНИЕ: Смех в утробе времени, или Почему я люблю Калевала | РУНА 1: «Рождение Вайнамойнена» | РУНА 2 (отъезд): «Вайнамойнен в ноябре» | РУНА 3 (1–278): «Битва волшебников» | РУНА 4 (1–56): «Неудачное соблазнение» | РУНА 4 (300–416): «Айно конец всему» | РУНА 5 (45–139): «Полдень на воде» | РУНА 5 (150–241): «Синий лось» | РУНА 5 (отъезд): «Пес Смют хвалит свою королеву тюленей» | РУНА 6 (1–114): «Терапевтический сеанс» | РУНА 6 (115–130): «Мать Юкахайнена советует ему не стрелять в волшебника Вайнамойнена» | РУНА 11 (1–138): «Знакомство с Килликки» | РУНА 17 (1–98): «Спящий великан» | РУНА 23 (485–580): «Плач невесты» | РУНА 30 (1–276): «Ледяной» | РУНА 30 (120–188): «Путешествие Морского Зайца » (Часть первая) | РУНА 30 (185–188): «Потеря» | РУНА 30 (отъезд): «По льду» | РУНА 30 (отъезд): «Песнь о виновном викинге» | РУНА 30 (отъезд): «Пляска ведьмы» | РУНА 31 (215–225): «Няня» | РУНА 31 (223–300): «Вопящий топор» | РУНА 33 (1–136): «Пастушок» | РУНА 33 (73): «Песнь клинка: Куллерво» | РУНА 33 (переработанная): «Слом клинка» | РУНА 33 (118–284): «Коровы возвращаются домой» | РУНА 34 (1–82): «Свирели Куллерво» | РУНА 45 (259–312, отъезд): «Секрет волшебника».

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *