Русская литература XVIII – начала XIX века. Литература 8 класс. Учебник-хрестоматия для школ с углубленным изучением литературы
Русская литература XVIII – начала XIX века
Итак, вы теперь знаете уже очень многое о развитии западноевропейской литературы, о таких явлениях в ней, как Возрождение, классицизм, барокко, сентиментализм… А что же происходило в это время в литературе русской? В ней происходили важные процессы и изменения. Особенно существенным для становления и развития русской литературы стал XVIII век. К началу этого столетия русская литература серьезно отставала от литературы Западной Европы. Но за несколько десятилетий этот разрыв свелся практически к нулю, и в XIX век русская литература вступила уже как равная в семье европейских литератур. Объяснение этому явлению следует, конечно, искать в интенсивном развитии всей русской истории XVIII века, начатом петровскими реформами (вспомните, пожалуйста, что вы о них знаете). В XVIII столетии нашему народу, а вместе с ним и литературе удалось, по выражению А.
С. Пушкина, «в просвещении стать с веком наравне».
В это время складывается так называемая новая русская литература. Вы, естественно, пожелаете узнать, почему она новая и чем отличается от старой. Вообще-то отличий много, но мы остановимся на одном, самом главном. До XVIII века литература так или иначе «обслуживала» какие-то насущные потребности общества – гражданские, религиозные, бытовые. В XVIII же веке литература впервые проявила себя как особая, самостоятельная форма общественного сознания, и на первый план выдвинулось эстетическое значение литературных произведений. Соответственно появляются первые профессиональные писатели и поэты, для которых литература становится если не самым главным, то одним из основных занятий.
Русская литература этого периода обогащается развитой системой художественных средств и приемов, постепенно создается литературный язык, формируется разветвленная система литературных жанров (вспомните, что такое жанр и какие жанры вы знаете):
ода, элегия, трагедия, слезная драма, высокая комедия, поэма.
Многое из того, чем прославилась на весь мир русская классическая литература XIX столетия, зародилось именно в XVIII веке – идеи гуманизма, просвещения, патриотизма, художественный психологизм, высокая стихотворная культура.В XVIII веке в русской литературе сложилась такая художественная система, как классицизм. Вы уже знакомы с произведениями писателей-классицистов в зарубежной литературе, поэтому вам будет легче справиться с изучением классицизма русского. Дело в том, что русский и европейский классицизм имели много общего. Общей была ориентация на культ разума, на подражание античным образцам и облагороженной природе, строгость в соблюдении поэтических правил и законов, нормативность поэтики, устойчивая жанровая структура. Но у русского классицизма были
Д. Кантемира, М. В. Ломоносова, Д. И. Фонвизина, Г. Р. Державина, И. А. Крылова. Соответственно в русском классицизме большое место заняло обличение пороков, которые наблюдали писатели и поэты в современной им действительности, и меньшее – проповедь морально-нравственных идеалов.Через школу классицизма прошли практически все выдающиеся писатели и поэты XVIII века. К тем, кого я уже назвал, можно добавить имена В. К. Тредиаковского, А. П. Сумарокова, В. П. Петрова, И. И. Дмитриева.
Философской и идеологической основой классицизма служили идеи Просвещения (с общими чертами этой философии вы уже знакомы по западноевропейской литературе). Но и здесь национальное своеобразие русской литературы проявилось достаточно ярко. Просветители считали коренным пороком общества невежество и горячо выступали в защиту идей образования, правильного воспитания, полагая, что разумный и просвещенный человек составляет основу гармонического общества, лишенного внутренних противоречий.
Кроме того, просветители полагали, что просвещенная личность не способна приносить зло обществу и другому человеку, то есть в просвещении и воспитании они видели средство исправления общественных нравов. Но если европейские просветители ориентировались в основном на «третье сословие», то есть главным образом на буржуазию, то Просвещение русское выдвинуло на первый план
Другой отличительной чертой русского национального Просвещения стало обращение к жизни крестьян, к проблеме крепостного права, которое, с точки зрения большинства русских просветителей, было несовместимо ни с просвещенностью, ни с гуманностью, ни с разумом (эта черта ярко отразилась в произведениях Н. И. Новикова, А. Н. Радищева). К национальному своеобразию русского Просвещения надо отнести еще и его патриотическое звучание, стремление не отстать от Европы в деле цивилизации, культуры, демократии.
И это понятно, так как именно в XVIII веке Россия из державы преимущественно азиатской превращается в великое европейское государство.
Новое содержание требовало для себя и новых форм воплощения. До середины XVIII века русская литература переживала достаточно серьезные проблемы, которые выражались в неразработанности национального литературного языка, в недостатках силлабической системы стихосложения. Требовались коренные реформы, и начал их выдающийся литератор XVIII века В. К. Тредиаковский. Начал он с реформы литературного языка. До Тредиаковского литература в основном создавалась на церковнославянском языке. Тредиаковский коренным образом изменил это положение, стараясь создавать свои произведения на чисто русском языке, без примеси «словенщины».
Почему Тредиаковский предпочитал исконно русский язык церковнославянскому? По трем причинам. Первая состояла в том, что церковнославянский язык был, с точки зрения Тредиаковского, не пригоден для выражения светского, мирского содержания.
Другим важнейшим достижением Тредиаковского стала реформа русского стихосложения, хотя и не доведенная им до конца. До Тредиаковского в русском стихосложении господствовала так называемая силлабическая система. В этой системе важно было одинаковое количество слогов во всех строчках, а ударения в них располагались как попало. Эта система была заимствована русскими стихотворцами А. Кантемиром, С. Медведевым из польского языка, но для языка русского она оказалась непригодной, поскольку не давала стиху четкого ритма: ударения в строке, располагавшиеся хаотично, не создавали определенного ритмического рисунка.
Проще говоря, стих выглядел немузыкальным, мало чем отличался от прозы. В силлабо-тонической системе принцип организации стиха несколько другой: в ней ударение падает либо на каждый второй (хорей, ямб), либо на каждый третий (дактиль, амфибрахий, анапест) слог.
Вспомните, пожалуйста, что вам известно о перечисленных стихотворных размерах и об основах стихосложения.
Пытался Тредиаковский реформировать и русскую прозу, однако не добился здесь значительных успехов. Вообще надо сказать, что многое из того, что было начато Тредиаковским, получило законченное воплощение в теории и практике более поздних литераторов – М. В. Ломоносова, Г. Р. Державина, H. М. Карамзина и особенно А. С. Пушкина.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
ДВОРЯНСТВО В РОССИИ ОТ НАЧАЛА XVIII ВЕКА ДО ОТМЕНЫ КРЕПОСТНОГО ПРАВА.
А. Романовича-Славатинского, профессора государственного права в Университете св. Владимира. С.-Петербург. 1870 гДВОРЯНСТВО В РОССИИ ОТ НАЧАЛА XVIII ВЕКА ДО ОТМЕНЫ КРЕПОСТНОГО ПРАВА. А. Романовича-Славатинского, профессора государственного права в Университете св. Владимира. С.-Петербург. 1870 г С давних пор у нас так повелось, что публичное обсуждение некоторых вопросов, близко
Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права А. Романовича-Славатинского, профессора государственного права в Университете св. Владимира, С.-Петербург, 1870 г
Дворянство в России от начала XVIII века до отмены крепостного права А. Романовича-Славатинского, профессора государственного права в Университете св. Владимира, С.-Петербург, 1870 г ОЗ, 1870, № 11, отд. «Новые книги», стр. 16–20 (вып. в свет 19 ноября). Без подписи. Авторство указано
Русская литература начала XIX века
Русская литература начала XIX века Вы конечно же понимаете, что разделение литературного процесса на несколько этапов условно.
Многие писатели, начав свою творческую деятельность в XVIII столетии, продолжали создавать произведения и после 1800 года, но одних из них мыРусская литература XX века
Русская литература XX века После победы Октябрьской революции литературная борьба в нашей стране оказалась прочно связанной с борьбой политической. Политические лозунги тесно переплетались с эстетическими. Крайне опасным было и стремление противопоставить
Русская литература XVIII века: поэт и гражданин
Русская литература XVIII века: поэт и гражданин С XVIII века русская литература постепенно становится такой, какой мы привыкли видеть ее сегодня.Теперь автор смело ставит имя под и над своими произведениями. Литература перестает быть анонимной.Вымысел не только допускается,
Пушкинские усадьбы и парки в стихах русских поэтов конца XVIII – начала XX века Антология
Пушкинские усадьбы и парки в стихах русских поэтов конца XVIII – начала XX века Антология Замечательные усадьбы и парки, где жил и творил великий Пушкин, привлекают с каждым годом всё больше паломников, стремящихся не просто осмотреть достопримечательности и узнать что –
Литература Германии конца XIX – начала XX века
Литература Германии конца XIX – начала XX века
Рубеж XIX–XX вв.
принято называть эпохой декаданса в Европе, т. е. трагического мироощущения. Пессимизм декаданса тесно связан с переживанием глобального кризиса в системе европейских ценностей, с позитивизмом ХГХ в.,
Древняя Русь и литература XVIII века
Г. Н. Моисеева, Древнерусская литература в художественном сознании и исторической мысли России XVIII века, Л., «Наука», 1980, 264 с.
Примечательной чертой современного советского литературоведения является стремление к созданию комплексных, обобщающих исследований, освещающих ключевые этапы историко-литературного процесса. Эта черта с полным основанием может быть отнесена и к монографии Г. Моисеевой, посвященной рассмотрению роли древнерусской литературной традиции в России века Просвещения, когда происходило становление национальной культуры и литературы нового времени. Задача, которую поставил перед собой автор, не проста. Известно, «то в истории русской мысли она составляла долгое время предмет же столько научного анализа, сколько общественно-политической полемики.
Вспомним хотя бы выступления по этим вопросам Радищева и декабристов, революционно – демократической критики, споры между западниками и славянофилами. И позднее, когда собственно научный аспект стал все более преобладать, отзвуки былых дискуссий накладывали в той или иной мере отпечаток на истолкование этой проблематики.
Значительный шаг вперед был сделан в советский период, особенно в последние полтора-два десятилетия. Д. Лихачев в 1971 году с полным основанием отмечал, что вопрос об отношении русской культуры нового времени к культуре Древней Руси был одним из основных вопросов духовного своеобразия России XVIII – XIX веков. В частности, он подчеркивал, что «огромное значение имеет пристальное исследование того, как памятники культуры Древней Руси конкретно отражались в новой русской культуре» 1.
Монография Г. Моисеевой существенно дополняет и обогащает то, что было сделано ее предшественниками.
«Период 90-х гг. XVII – первых десятилетий XVIII в., – пишет она, – принято называть Петровской эпохой, с которой связано представление о коренной ломке всех общественно-культурных традиций предшествующего времени.
Между тем реальная Петровская эпоха к этой ломке не сводится» (стр. 3). Автор указывает, что книга «посвящена проблеме преемственности в развитии русской литературы, раскрытию роли древнерусских памятников в художественном сознании новой эпохи» (стр. 5).
В книге собран и обобщен огромный – по объему, и по хронологическому охвату – фактический материал. В ней впервые вводится в научный оборот значительнее количество рукописных источников. Но, как известно, ценность любого историко-литературного исследования определяется не столько этим, сколько постановкой вопросов, характером осмысления источников и теми выводами, которые вытекают из их анализа. В этом смысле введение «От древнерусской литературы к литературе нового времени» имеет, на наш взгляд, принципиальное значение. Автор не только кратко подводит здесь итог работам предшественников, не только обрисовывает общую проблематику исследования, но и формулирует методологические принципы понимания самой эпохи, которой исследование посвящено.
,
Исходя из установленной в советском литературоведении преемственности внутреннего развития русской культуры XVII – XVIII веков, Г. Моисеева отмечает: «Важнейшим завоеванием XVII века была эмансипация культуры… Стремление познать мир, раскрытие направленности и полезности знаний, обращение к человеческим чувствам – все это означало преодоление узких границ схоластики и создавало почву для формирования в России раннего Просвещения» (стр. 7 – 8). Автор называет важнейшие формы, с помощью которых в XVIII веке реализовывались указанные тенденции, отмечает роль международных культурных связей (в том числе контактов русского общества с польской и чешской культурной средой), характеризует основные этапы стилевой эволюции русской литературы этого столетия. Вместе с тем Г. Моисеева показывает активную роль Петра I и его сподвижников, а позднее – ведущих представителей русской культуры в формировании нового взгляда на мир. «Новый взгляд на человека, на его место в системе государственного устройства был открыто декларирован в официальном документе – «Табели о рангах».
Здесь подчеркивалось, что не происхождение, а личные заслуги, личные достоинства человека подлежат оценке с точки зрения общественной пользы» (стр. 12).
Понятно (и это, вероятно, следовало бы подчеркнуть особо), что само истолкование «общественной пользы» имело определенное социальное содержание, обусловленное общественно-политическим развитием России эпохи начинавшегося перехода от феодализма к капитализму. Но забежим вперед и посмотрим, к каким основным выводам приходит Г. Моисеева. Она верно обращает внимание на то, что русская национальная литература XVIII века создавалась европейски образованными людьми – Ф. Прокоповичем, М. Ломоносовым, В. Тредиаковским, А. Сумароковым, А. Радищевым и другими замечательными деятелями отечественной культуры тех десятилетий. Отмечая, что в этот период происходило интенсивное и критическое усвоение мировой культуры, Г. Моисеева подчеркивает, что этим не ограничивалось, не исчерпывалось духовное развитие XVIII века. «В аспекте ренессансных и раннепросветительских идей XVIII в.
, – пишет она, – рукописное наследие Древней Руси было включено в систему развития новых литературных жанров, возникших под влиянием эстетики классицизма», что, «при всем своем жанровом отличии от древнерусский литературы, литература, сложившаяся в XVIII в., имела с вей глубокую внутреннюю преемственность» (стр. 233 – 234). И одна из замечательных особенностей формирования русской художественной литературы XVIII века заключалась в том, что оно шло во многом «параллельно с развитием исторических знаний того времени». А это в свою очередь предопределило гражданский пафос отечественной литературы, ее глубокий патриотизм, ответственность писателя за судьбы родины. «Вне синтеза русской и европейской культур, происшедшего в России на протяжении XVIII в., необъяснимо мировое значение русской реалистической литературы XIX в. А в этом синтезе… важное место принадлежит литературным традициям Древней Руси…» (стр. 235).
Но для того, чтобы прийти к этим выводам, Г. Моисеевой понадобилось произвести всесторонний и глубокий анализ собранного материала.
Этому посвящены три главы монографии, из которых мы прежде всего хотели бы остановиться на первой – «Памятники древнерусской литературы в изданиях и исторических сочинениях XVIII в.». По замыслу автора, она несет на себе главную смысловую и композиционную нагрузку. И это закономерно: анализируя во второй главе трагедии, созданные в XVIII веке на сюжеты и темы древнерусской истории и литературы, или обращаясь к становлению эпической поэзии и лирики в третьей главе, Г. Моисеева постоянно возвращается к кругу источников, которыми располагали русские писатели того времени, к особенности интерпретации ими событий древности с точки зрения идейных представлений и эстетики века Просвещения. Так и логически и сюжетно восстанавливается та параллельность художественного и исторического сознания эпохи, о которой говорилось выше.
Шаг за шагом, вовлекая в научный оборот малоизвестные, а зачастую и впервые привлекаемые источники, прослеживает Г. Моисеева все перипетии этого сложного и многопланового процесса.
Внедрение нового, отличного от летописного взгляда на прошлое России становится насущно необходимым на рубеже XVII – XVIII веков. Важную роль в практическом осуществлении этой объективной тенденции сыграл Петр I, который в 1708 году предложил директору Московской типографии Ф. Поликарпову-Орлову написать «Историю России». Анализируя две сохранившиеся рукописные редакции сочинения Ф. Поликарпова, Г. Моисеева реконструирует процесс формирования исторического сочинения, которое, по замыслу Петра I, должно было не только отвечать уровню науки того времени, но и быть доступным широкому кругу читателей. «Изучение «Истории России» Ф. Поликарпова и анализ причин его неудач, – отмечает автор, – показывают трудности историко-литературного процесса начала XVIII в., когда на смену старым летописным приемам приходили исторические сочинения иного типа, в которых передовые просветительские идеи были выражены в новой литературной форме» (стр. 29).
Г. Моисеева прослеживает далее исторические занятия Феофана Прокоповича, Иогана Вернера Паузе – автора «Истории Царьградской», Даниила Туптало (Димитрия Ростовского), труды которых подготовили почву для следующего важного этапа, связанного с именами В.
Татищева, Г. Миллера и особенно М. Ломоносова. В монографии подробно характеризуется историографическая и литературно-публикаторская деятельность Н. Новикова, М. Щербатова, А. Радищева и других авторов второй половины XVIII века. В этой связи отметим, что впервые в нашей литературе Г. Моисеева изучила обращения Екатерины II к памятникам древнерусской истории. Сопоставляя исторические занятия императрицы с трудами русских историков того времени, Г. Моисеева убедительно опровергает упрощенный взгляд на то, что исторические опыты Екатерины II отмечены дилетантизмом. «…Изучение древнерусских памятников и занятия историей служили для Екатерины II средством активной пропаганды своих политических идей. Она «направляла» по продуманному ею руслу историческую мысль XVIII в. и давала уроки «общественного воспитания» на примерах русской истории» (стр. 92), – пишет Г. Моисеева и показывает на ряде любопытных примеров тенденциозность интерпретации Екатериной II фактов из русской истории. Эти наблюдения позволяют лучше понять духовный климат, в обстановке которого Радищев и другие русские историки и литераторы стремились к постижению прошлого своей родины.
Значительное внимание уделено в книге публикаторской деятельности известного собирателя рукописей А. Мусина-Пушкина и кружка петербургских и московских историков и археографов, сложившегося на исходе XVIII века. Ряд аспектов этой проблематики был рассмотрен Г. Моисеевой в монографии «Спасо-Ярославский хронограф и «Слово о полку Игореве». Теперь же, углубляя и расширяя прежние наблюдения, Г. Моисеева предлагает сравнительный текстологический анализ публикаций «Слова о полку Игореве», «Русской Правды» и «Поучения» Владимира Мономаха, – рукописи этих памятников находились в собрании А. Мусина-Пушкина. Хочется обратить внимание читателей на некоторые находки, сделанные при этом автором. Прежде всего, это выявленные Г. Моисеевой реально сохранившиеся, то есть не погибшие в 1812 году, рукописи из коллекции А. Мусина-Пушкина. Историко-культурная значимость подобной находки в доказательствах не нуждается. Вывод, что к концу XVIII века «древнерусские памятники становятся предметом изучения писателей, художников, деятелей русской культуры» (стр.
125), конкретизируется в двух последующих главах, где анализируются драматургические в поэтические произведения Ломоносова, Сумарокова, Хераскова, Княжнина, Майкова, Нарежного и других. Большой заслугой Г. Моисеевой является то, что она раскрывает творческую лабораторию писателей XVIII века, начиная с Кантемира, показывая, что они обращались не только к опубликованным, но нередко и к рукописным текстам древнерусской литературы и письменности.
Комплексный подход к проблеме, о котором мы говорили в начале ревизии, позволил Г. Моисеевой воссоздать широкую и достаточно убедительную картину литературного процесса в России XVIII века, придав теме более общее культурно-исторические звучание. Поэтому книга Г. Моисеевой будет с интересом прочитана не только литературоведами, но и представителями ряда смежных дисциплин, всеми, кто обращается к развитию отечественной литературы XVIII века. Конечно, многообразие вовлеченного материала не означает, что в монографии охвачены все явления, так или иначе связанные с художественным и истерическим сознанием XVIII века.
Заслуга Г. Моисеевой состоит прежде всего в показе преемственности истории русской культуры на одном из ее переломных этапов. Тем самым рассмотренная книга представляет собой крупный шаг в исследовании древнерусской литературной традиции и ее места в жизни русского общества XVIII века.
г. Ленинград
- Д. С. Лихачев, Русская культура нового времени и Древняя Русь. – «Труды Отдела древнерусской литературы», т. XXVI, Л.,»Наука», 1971, с. 7.[↩]
UW Press: Первая эпоха
Первая Эпоха
XVIII век и русское культурное воображение
Люба Гольбурт
Победитель, Премия Хельдта, Ассоциация женщин-славистов
Победитель, Лучшая книга по литературе и культурологии, Американская ассоциация преподавателей славянских и восточноевропейских языков
Публикации Висконсинского центра пушкиноведения
Дэвид М. Бетеа, редактор серии
«Приятно читать.
Немногие люди на русском или английском языке произвели такого калибра чтения поэтов восемнадцатого века. Люба Гольбурт оживляет материал, замороженный в филологическом хранилище».
— Эндрю Кан, автор книги «Лирический интеллект Пушкина ».
Современная русская литература имеет две «первые» эпохи: бурный подъем светской литературы в XVIII веке и золотой век Александра Пушкина в начале XIX. В тени последнего русская культура восемнадцатого века была отодвинута в безвестность, что едва ли соответствовало ее действительно радикальному наследию. И все же восемнадцатый век по сей день сохраняет неоспоримую власть над русским историческим воображением. Книга Любы Гольбурт впервые задокументировала этот парадокс. Формулируя свой образ самого себя, культура пушкинской эпохи и после нее боролась со смыслом восемнадцатого века гораздо больше, чем это принято считать, утверждает Гольбурт.
Почему русские XIX века так быстро опередили век восемнадцатый? Как значимое настоящее становится, казалось бы, бессмысленным прошлым? Интерпретируя тексты Ломоносова, Державина, Пушкина, Вяземского, Тургенева, Толстого и др.
, Гольбурт находит удивительные ответы, попутно новаторски анализируя возникновение периодизации и эпохального сознания, формирование канона и литературоведение.
Люба Гольбурт — доцент Калифорнийского университета в Беркли, где она преподает русскую литературу девятнадцатого века на кафедре славянских языков и литератур.
Похвала
«Отрадное дополнение к литературе по периоду, который слишком часто упускается из виду в русистике. Рекомендуемые.»
— Выбор
«Впечатляюще богатая и изящно написанная книга Гольбурта исследует парадоксы статуса восемнадцатого века в русском культурном воображении.
. . начало русского модерна и русской светской литературной традиции, с одной стороны; а с другой стороны, ее восприятие уже в начале девятнадцатого века как устаревшей, архаичной и неактуальной эпохи».
— Художественная литература восемнадцатого века
«Для Гольбурта восемнадцатый век не является стабильным историческим периодом, чья предполагаемая конечная точка подлежит бесконечным спорам. . . скорее, он представляет собой стиль, эстетику, даже идеологию, все из которых можно неоднократно обсуждать, обсуждать, оплакивать и / или пародировать в период (ы), которые последовали за ним. . . . Ясно и живо написанная «Первая эпоха» заслуживает того, чтобы ее широко читали — и перечитывали».
— Русское обозрение
«Люба Гольбурт ставит перед собой трудную и комплексную задачу: рассмотреть судьбы русского восемнадцатого века в последующей русской литературной традиции.
Ей это удается с удивительной легкостью и аналитической тонкостью».
— Славянское обозрение
«Замечательная книга как по оригинальности темы, так и по охвату жанров, авторов и затронутых проблем. . . . Гольбурт демонстрирует экстраординарные способности интерпретации, обеспечивая множество блестящих прочтений. . . . [Она] демонстрирует центральное место восемнадцатого века в русской мысли и культуре и тем самым решительно доказывает важность исследований восемнадцатого века. Книга, которую нужно беречь и изучать».
— Ассоциация русистов XVIII века
«Оригинально задумано и блестяще исполнено. Первая Эпоха полна проницательных наблюдений и чрезвычайно умных и полезных замечаний».
— Ирина Рейфман, автор книги « Звание и стиль: русские на государственной службе, в жизни и литературе
Ресурсы для рекламы и прессы
Нажмите здесь, чтобы узнать о текущих и предстоящих мероприятиях UW Press
Скачать обложку с высоким разрешением, цвет
Скачать обложку в высоком разрешении, ч/б
Все изображения имеют размер не менее 2,25 дюйма и разрешение 300 точек на дюйм; текущие обложки заголовков имеют ширину не менее 1500 пикселей / 6 дюймов при разрешении 300 точек на дюйм. Пожалуйста, свяжитесь с нами, если вам нужен нестандартный размер.
Запросы СМИ и книготорговцев относительно обзоров, событий и интервью можно направлять в отдел рекламы по адресу [email protected] или по телефону (608) 263-0734. (Если вы хотите проверить книгу на предмет возможного использования в курсе, см.
нашу страницу «Учебники». Если вы хотите изучить книгу на предмет возможного лицензирования прав, см. раздел «Права и разрешения».)
июль 2014 г.
402 стр. 6 x 9
28 ч/б фото
| | Бумага $29,95 с ISBN 978-0-299-29814-2 |
ДОБАВИТЬ В КОРЗИНУ Обзорная тележка |
Книги русские XVIII в.  0003 Санкт-Петербург, Академия Наук, 1762. 14; 16; 176 стр. Телятина современная, корешок позолоченный. В целом очень хорошее состояние. Не хватает портрета, который иногда требуется. Небольшое трение об обложку, начинается верхняя часть передней обложки. Сатирическая поэзия XVIII века отца современной русской литературы (по Белинскому): Антиоха Дмитриевича Кантемира (1708-1744). «Его творчество отражает размах и цель реформ европейского стиля Петра Великого, выделяясь как вклад в интеграцию русской культуры в мировой контур классицизма». Кантемир был русским дипломатом в Лондоне и Париже, где был близким другом Вольтера и Монтескье. Помимо собственных сочинений, он переводил письма и стихи А.О. Гораций, Фонтенель, Буало и Ювенал. Кантемир известен своими баснями и стихами, но слава его в основном держится на сатирах, ходивших в рукописном виде десятилетиями, но не издававшихся в России до 1762 года. Редкость. Каталожные номера: Сводный — 2788, Сопиков — 10151, Битовт — 1418, Смирдин — 8188.  Цена: 9500 долларов США № 4248 № 5427 № 5579 № 5578 |
акад. наук., 1771. 
