«История Пелопонесской войны» Фукидида сквозь призму трёх ветвей реализма (предисловие В. Жаркова) — Вестник Европы

Автор:  Бислер Матвей
Темы:  История
12.09.2021

Матвей Бислер родился в 2001 году, а с 2019-го учится в бакалавриате Московской высшей школы социальных и экономических наук (Шанинки) на российско-британской программе «Мировая политика» / International Politics in Cultural Context. По итогам своего второго года обучения студент показал одни из наиболее высоких результатов на своем курсе. Самым сильной его работой в этом учебном году стало эссе «История Пелопоннесской войны» Фукидида сквозь призму трех ветвей реализма», написанное по итогам дисциплины «Теория международных отношений» под руководством преподавателя Марка Симона. В рамках этого курса студенты разбирали реализм, идеализм и другие важнейшие школы в теории международной политики. Текст, написанный студентом, демонстрирует взрослый подход к решению проблемы исследования, глубокое понимание исследуемых теорий и понятий, живой и ясный стиль изложения. Хочется поздравить Матвея с дебютом в качестве автора полноценной научной статьи и пожелать больших успехов в дальнейшем.

Василий Жарков,
декан факультета политических наук МВШСЭН (Шанинки)

   

Древнегреческий полководец и историк Фукидид считается «отцом теории международных отношений», поэтому политические ученые часто апеллируют к его тезисам и мыслям, как к источникам авторитетного мнения¹. «История Пелопонесской войны» представляет собой ту классическую работу, которой вдохновляются многие реалисты для определения основ своего взгляда на устройство международной политики. Опираясь на Фукидида, они стремятся доказать укорененность собственного мировоззрения во времени, его вечную истинность².

Школа реализма широко распространена³, но неоднородна. В современной реалистической мысли можно выделить три наиболее значимые ветви: классический реализм, структурный реализм (неореализм) и неоклассический реализм⁴.

В этом эссе мы проанализируем «Историю Пелопоннесской войны» и попробуем ответить на вопрос «Как можно интерпретировать Фукидида в рамках трех ветвей реализма?». Ответ на этот вопрос важен, поскольку Фукидид не выдвигал эксплицитных теоретических тезисов об устройстве международных отношений, но претендовал лишь на попытку отразить соперничающие мнения о природе людей и государств⁵. Выходит, сама по себе «История Пелопоннесской войны» не наполнена научными выводами, а реалисты наполняют ее ретроспективно, что говорит о плодотворности анализа этой работы не в качестве хронологии событий, но как источника знания о сфере международного. Понять, какие смыслы вкладываются в текст Фукидида разными ветвями, – значит увидеть различия между ними на одном конкретном примере.

Основы школы реализма

Политический реализм появился в качестве ответа на школу идеализма, которая доминировала в академическом сообществе после окончания Первой мировой войны⁶. Реализм представляет собой традицию изучения сферы международных отношений, которая руководствуется приматом эгоистической составляющей природы человека и отсутствием межгосударственного правительства (анархией) в международном поле⁷. Эти два тезиса – базовые для реализма: человек стремится к собственному выживанию и благополучию в первую очередь; а международная сфера жизни не имеет общего властителя, который бы ее регулировал, поэтому государства находятся в состоянии абсолютного безвластия. Исходя из этих двух допущений, государства должны руководствоваться не моральными и этическими соображениями, а практическими стремлениями к собственному выживанию и процветанию в конкурентных условиях анархической среды⁸.

В этом контексте реалисты чаще всего ссылаются⁹ на Мелосский диалог из «Истории Пелопоннесской войны» (книга 5, главы 84 – 116)¹⁰. В нем афиняне апеллируют к понятиям пользы и блага, а не справедливости, когда призывают мелосцев сдаться на милость более сильному противнику, Афинам; они заявляют: «…право имеет решающее значение только при равенстве сил на обоих сторонах; если же этого нет, то сильный делает то, что может, а слабый уступает»¹¹. Мелосцы же готовы рискнуть собственным выживанием. Ничто не заставляет афинян усомниться в правоте, они отвечают, что в человеческом мире властвуют в соответствии с законами природы, и каждый, обладающей достаточной силой, поступил бы так же¹². Люди по природе в первую очередь ищут силы, заботятся о своих интересах, они не подчиняются универсальным правилам морали, и из-за такой натуры человека поле межгосударственных отношений анархично¹³.

Фукидид первый вкладывает в речи афинян точку зрения о существовании высшей цели государств в условиях анархического устройства мира – выживании. Именно из-за стремления выжить мелосцы должны были сдаться Афинам, более сильной стороне, которая в праве истребить слабого. Тезисы реалистов об анархии в свою очередь резонируют со словами афинян о специфике человеческой природы. Выходит, работа древнегреческого мыслителя действительно может служить фундаментом для школы реализма, поэтому в XX веке Фукидид и был «приписан» к реалистам. Майкл Дойл отразил отношения между Фукидидом и реалистами в фразе: «Фукидид принадлежит к реалистам. Они принадлежат ему»¹⁴.

Интерпретация сквозь призму классического реализма

Считается, что к классическому реализму принадлежат такие именитые личности, как, например, Томас Гоббс¹⁵, Никколо Макиавелли¹⁶ и Ганс Моргентау¹⁷. Первые два были названы реалистами, как Фукидид, ретроспективно, а Моргентау же был в рядах тех, кто помог реализму обрести оболочку обстоятельной теории¹⁸. Во вступительной главе к книге «Politics Among Nations» Моргентау обобщает классический реализм в шести основных принципах¹⁹. Международная политика подчиняется законам, происходящим из особенностей человеческой природы.

Концепция национальных интересов, выраженных в стремлении к силе, – ключевой компонент понимания политических действий. Мораль не универсальна, она в некоторой степени влияет на процесс принятия решений, но не играет решающую роль. В соответствии с этими принципами классические реалисты анализировали классические тексты Гоббса, Макиавелли и Фукидида. Связав этих авторов в одну логическую цепочку, они стремились показать процесс генезиса реалистической мысли, ее вневременную актуальность.

Допущения Гоббса, касательно международных отношений, резонировали с описанным Фукидидом устройством мира в «Истории». Вероятно, факт того, что Гоббс перевел на английский эту работу Фукидида, является дополнительным доказательством их идейного родства²⁰. В своей титульной работе – «Левиафан»²¹ Гоббс интерпретирует заложенные Фукидидом концепции об анархическом состоянии международной системы, и выдвигает понятие «естественного состояния» человека²².  В естественном состоянии все люди равны между собой в правах и способностях, но различны по своей силе, поэтому из-за недоверия законы природы побуждают забирать ресурсы у слабых – люди находятся в состоянии «войны всех против всех» ²³.   

Во время прочтения «Истории» Гоббс бы также обратил внимание на «истинную причину» начала войны: страх Спарты перед ростом силы Афин²⁴. Афины, в свою очередь, наращивали свои силы из-за страха перед Персидским вторжением, поэтому империя, созданная афинянами, должна была удовлетворить их базовую потребность в безопасности; но в соответствии с природным стремлением к силе, даже после исчезновения угрозы от персов, они продолжили силовое развитие²⁵.

Макиавелли поддерживает тезис о необходимости наращивания силы государствами для их выживания, и превентивные войны представляются ему вопросом безопасности: он стирает границу между нападением и защитой²⁶. Макиавелли полностью оправдывает действия как афинян, так и спартанцев. В этих условиях не существует моральных ограничений, а значит и сама мораль в международных отношениях не универсальна²⁷. 

И Гоббс, и Макиавелли выделяют страх как абсолютный мотив для наращивания сил, начала войны²⁸.

Моргентау же более сосредоточен на понятиях «интересов» и «рациональности», поэтому в его перспективе поведение государств на международной арене движимо их национальными интересами, а не страхом²⁹. Исходя из этого, Моргентау ссылается на Фукидида в контексте обращения коринфян к спартанцам по поводу начала войны в первой книге, когда рассуждают об интересах обеих сторон³⁰. Этим аргументом он частично доказывает верность своих «шести принципов».

В итоге классические реалисты тесно связаны с Фукидидом, они находят доказательства в его работе для укрепления своего мировоззрения. Их тезисы о человеческой природе и анархии пересекаются со словами афинян об устройстве мира. Преемственность между Фукидидом, Гоббсом и Макиавелли играет ключевую роль в качестве демонстрации развития реалистической мысли.

Интерпретация сквозь призму неореализма

Неореализм (другое название – структурный реализм) представляет собой ответвление реализма, важным отличием которого является объяснение международных процессов не через природу участников этих процессов, а через структуру международной системы: одно-, би- и мульти- полярность³¹.

Государства оцениваются как абсолютно одинаковые по всем критериям, кроме их материального богатства, то есть силы. Из-за изменений в структуре распределения ресурсов происходят изменения в поведении государств³².  

Владея такими базовыми тезисами, неореалисты бы обратились к Фукидиду в контексте биполярности той эпохи: Афины и Спарта были двумя наиболее материально обеспеченными державами, а Пелопоннесская война воспринимается как война за гегемонию, единоличное властвование в международной системе³³.

Неореалист Роберт Гилпин полагает, что Пелопоннесская война – первый пример гегемонистической войны в истории³⁴. Он цитирует Фукидида для подкрепления своего тезиса об изменениях в распределении силы в международной системе как о фундаментальной причине начала войны, поэтому Спарта начала превентивную войну, пока разница в силе с Афинами еще не была колоссальна и спартанцы могли победить³⁵. 

Итак, неореалисты проигнорировали бы различия во внутриполитическом устройстве Афин и Спарты, но сконцентрировались на балансе сил и международной структуре той эпохи. Благодаря этому, неореализм может продемонстрировать то, как изменения в распределении ресурсов (и, соответственно, силы) могут привести к крупномасштабной войне, сделать выводы о поведении государств в биполярной структуре.

Интерпретация сквозь призму неоклассического реализма

Неоклассический реализм пытается объединить и внутренние, и внешние факторы принятия решений. С одной стороны, неоклассические реалисты все же рассматривают положение страны в международной системе, но с другой, они утверждают, что связь между материальными возможностями и действиями государств непрямая, ее необходимо пропустить через призму внутреннего устройства государств³⁶. Внешнеполитические решения ограничены типом управления, а знание несовершенно³⁷. Это означает, что государства с одинаковым количеством ресурсов, но разным государственным устройством будут действовать по-разному³⁸.

Гидеон Роуз является основателем этой школы³⁹, он апеллирует к «Истории Пелопоннесской Войны» как к архетипу неоклассической мысли. Согласно ему, война началась из-за разницы в материальных возможностях, но в ходе войны действия различались в зависимости от тех, кто их принимал⁴⁰.

Например, Фукидид создает символическую границу: до и после смерти Перикла. Принятие решений при Перикле было выверенным и сохраняло безопасность Афин, но его преемники под влиянием «личной корысти и честолюбия» отошли от пути, которому завещал следовать Перикл, и «вели политику во вред себе»⁴¹.  Дополнительно стоит упомянуть и различия между устройством Афин и Спартой, про которые говорил Перикл в своей речи (книга 2, главы 35 – 36) и которые, по мнению Перикла, влияли на стиль принятия решений⁴².  В Афинах решения принимают большинством народа, в ней нет олигархии и меритократии, как в Спарте.

В итоге неоклассический реализм руководствуется изменениями в структуре распределения материальных ресурсов для объяснения феномена войны между Афинами и Спартой, но при этом также обращается к внутренней природе двух полисов, не упуская из виду различия в самом процессе принятия решений политическими акторами. Совмещая обе перспективы (внутреннюю и внешнюю), неоклассические реалисты способны учитывать не только лишь структурные факторы (чем занимается неореализм), и не только лишь факторы человеческой природы (чем занимается классический реализм). Благодаря этому, неоклассические реалисты показывают, как продуктивно может оказаться «встретиться на полпути» между двумя ветвями.

Проанализировав работу Фукидида с помощью разных линз, мы выявили, что древнегреческий автор действительно служит источником вдохновения для всей школы реализма, однако отличающиеся трактовки событий Пелопоннесской войны показывают ключевые расхождения между ветвями. Конкурирующие «реализмы» одинаково стремительно претендуют на то, чтобы назвать Фукидида принадлежащим к ним. Благодаря этому, они демонстрируют корни своей теории, уходящие глубоко в историю.

Более того, с помощью применения разных теоретических оптик нам удалось углубиться в понимании работы Фукидида: многообразие прочтений позволило взглянуть на описанные процессы с перспективы современной теоретической мысли во всем ее многообразии. Классический реализм дал нам знание о человеческой природе, правилах выживания и морали, которыми должны были руководствоваться Афины, Спарта и другие полисы. Неореализм попробовал объяснить межгосударственную политику на более глобальном, структурном уровне, изменения в котором вынудили государства начать войну. Неоклассический реализм, комбинируя обе перспективы, обратил наше внимание на роль внутреннего устройства государств в принятии решений, тем самым разъяснил разные подходы Афин и Спарты к принятию решений. ¶

Библиография

Источники:

• Фукидид, История. – СПб.: Наука, 1999. 590 с.

Литература:

• Гоббс, Т. Левиафан. – М.: Мысль, 2001. 478 с.
• Кучеренко, С. А. Рецепция Фукидида в политическом реализме: наука и риторика // Журнал политической философии и социологии политики «Полития. Анализ. Хроника. Прогноз». №3, 2018. С. 74 – 86.
• Carlsnaes, W. Foreign Policy / Handbook of International Relations. – SAGE Publications, 2013. Pp. 298 – 326.
• Donenely, J. Realism / Theories of International Relations. – Palgrave Macmillan, 2005. Pp. 29 – 55.
• Doyle, W. Thucydidean Realism // Review of International Studies. №16, 1990. Pp. 223 – 237.
• Forde, S. Thucydides and ‘realism’ among the classics of international relations / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. Pp. 178 – 196.
• Gilpin, R. War and Change in World Politics. – Cambridge University Press, 1981. 272 p.
• Joseph, J. Realism and Neorealism in International Relations Theory / The Enciclopedia of Political Thought. 09.2014. Электронный ресурс. URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/abs/10.1002/9781118474396. wbept0864 (дата обращения 4.06.2021).
• Korab-Karpowicz, W. J. How International Relations Can Benefit by Reading Thucydides // The Monist. №89, 2006. Pp. 232 – 244.
• Korab-Karpowicz, W. J. Political Realism in International Relations / The Stanford Encyclopedia of Philosophy. 07.2010. Электронный ресурс. URL: https://plato.stanford.edu/archives/sum2018/entries/realism-intl-relations (дата обращения 4.06.2021).
• Lebow, R. International relations and Thucydides / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. Pp. 197 – 211.
• Lebow, R. The Tragic Vision of Politics. – Cambridge University Press, 2003. 405 p.
• Machiavelli, N. The Prince. – Indianapolis: Hackett Publishing Company, 2008. 426 p.
• Monten, J. Thucydides and Modern Realism // International Studies Quarterly. №50, 2006. Pp. 3 – 25.
• Morgentau, H. J., Thompson, K. Politics Among Nations. – New York: McGraw-Hill, 1985. 689 p.
• Rose, G. Neoclassical Realism and Theories of Foreign Policy // World Politics. №51, 1998. Pp. 144 – 172.
• Waltz, K. Theory of International Politics. – Addison-Wesley Publishing Company, 1979. 251 p.

---

Примечания

1. Lebow, R. International relations and Thucydides / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. P. 200.

2. Кучеренко, С. А. Рецепция Фукидида в политическом реализме: наука и риторика / Журнал политической философии и социологии политики «Полития. Анализ. Хроника. Прогноз». №3, 2018. С. 79.

3. Joseph, J. Realism and Neorealism in International Relations Theory / The Enciclopedia of Political Thought. 15.09.2014. Электронный ресурс. URL: https://onlinelibrary.wiley.com/doi/abs/10.1002/9781118474396.wbept0864 (дата обращения 4.06.2021).

4. Ibid.

5. Korab-Karpowicz, W. J. How International Relations Can Benefit by Reading Thucydides // The Monist. №89, 2006. P. 232. Также Doyle, W. Thucydidean Realism // Review of International Studies. №16, 1990. P. 232.

6. Korab-Karpowicz, W. J. Political Realism in International Relations / The Stanford Encyclopedia of Philosophy. 26.07.2010. Электронный ресурс. URL: https://plato.stanford.edu/archives/sum2018/entries/realism-intl-relations (дата обращения 4.06.2021).

7. Donenely, J. Realism / Theories of International Relations. – Palgrave Macmillan, 2005. Pp. 29 – 30.

8. Ibid. P. 31.

9. Lebow, R. International relations and Thucydides / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. P. 210.

10. См. Фукидид, История. – СПб.: Наука, 1999. С. 258 ­– 263.

11. Там же. С. 258.

12. Фукидид, История. – СПб.: Наука, 1999. С. 260 – 261.

13. Korab-Karpowicz, W. J. How International Relations Can Benefit by Reading Thucydides // The Monist. №89, 2006. P. 234.

14. Doyle, W. Thucydidean Realism / Review of International Studies. №16, 1990. P. 237.

15. Donenely, J. Realism / Theories of International Relations. – Palgrave Macmillan, 2005. P. 32.

16. Forde, S. Thucydides and ‘realism’ among the classics of international relations / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. Pp. 178.

17. Lebow, R. The Tragic Vision of Politics. – Cambridge University Press, 2003. P. 275.

18. Korab-Karpowicz, W. J. Political Realism in International Relations / The Stanford Encyclopedia of Philosophy. 26.07.2010. Электронный ресурс. URL: https://plato.stanford.edu/archives/sum2018/entries/realism-intl-relations (дата обращения 4.06.2021).

19. См. Morgentau, H. J., Thompson, K. Politics Among Nations. – New York: McGraw-Hill, 1985. 689 p.

20. Forde, S. Thucydides and ‘realism’ among the classics of international relations / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. Pp. 184.

21. Гоббс, Т. Левиафан. – М.: Мысль, 2001. 478 с.

22. Donenely, J. Realism / Theories of International Relations. – Palgrave Macmillan, 2005. P. 32.

23. См. Гоббс, Т. Левиафан. – М.: Мысль, 2001. 478 с.

24. Doyle, W. Thucydidean Realism // Review of International Studies. №16, 1990. P. 229.

25. Forde, S. Thucydides and ‘realism’ among the classics of international relations / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. P. 181.

26. Ibid. P. 182 – 183.

27. См. Machiavelli, N. The Prince. – Indianapolis: Hackett Publishing Company, 2008. 426 p.

28. Forde, S. Thucydides and ‘realism’ among the classics of international relations / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. P. 183.

29. Ibid. P. 180.

30. Lebow, R. International relations and Thucydides / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. P. 204.

31. Donenely, J. Realism / Theories of International Relations. – Palgrave Macmillan, 2005. P. 35.

32. Monten, J. Thucydides and Modern Realism // International Studies Quarterly. №50, 2006. P. 15. Также см. Waltz, K. Theory of International Politics. – Addison-Wesley Publishing Company, 1979. 251 p.

33. Lebow, R. International relations and Thucydides / Thucydides and the Modern World: Reception, Reinterpretation and Influence from the Renaissance to the Present. – Cambridge University Press, 2012. P. 210.

34. Ibid.

35. Gilpin, R. War and Change in World Politics. – Cambridge University Press, 1981. P. 191.

36. Rose, G. Neoclassical Realism and Theories of Foreign Policy // World Politics. №51, 1998. P. 146.

37. Ibid. P. 147.

38. Ibid.

39. Carlsnaes, W. Foreign Policy / Handbook of International Relations. – SAGE Publications, 2013. P. 308.

40. Rose, G. Neoclassical Realism and Theories of Foreign Policy // World Politics. №51, 1998. P. 153 – 154.

41. Фукидид, История. – СПб.: Наука, 1999. С. 111 ­– 112.

42. Там же. С. 99 – 104.

Крупнейший древнегреческий историк — Пыльная История на vc.ru

1397 просмотров

Один из величайших историков древности Фукидид (ок. 460 г. до н. э. – ок. 400 г. до н. э.) описал почти 30-летнюю войну и напряженность между Афинами и Спартой. Его «История Пелопоннесской войны» установила стандарт масштаба, краткости и точности, что делает его определяющим текстом исторического жанра. В отличие от своего почти современника Геродота (автора другой великой древнегреческой истории), тема Фукидида была его собственным временем. Он опирался на показания очевидцев и собственный опыт генерала во время войны. Хотя вопросы, которые он задавал в деталях, были вечными: что заставляет народы идти на войну? Как политика может возвысить или отравить общество? Какова мера великого лидера или великой демократии?

Жизнь Фукидида

Мало что известно о жизни Фукидида, кроме нескольких биографических ссылок в его шедевре. Его отца звали Олорус, а его семья была из Фракии на северо-востоке Греции, где Фукидид владел золотыми приисками, которые, вероятно, финансировали его историческую работу. Он родился в афинском пригороде Галимос и был в Афинах во время чумы около 430 г. до н.э., через год после начала войны. В 424 году он получил командование флотом, но затем был сослан за то, что не смог вовремя добраться до города Амфиполь, чтобы предотвратить его захват спартанцами. Он писал о своем изгнании: «Это было… моей судьбой быть изгнанником из моей страны в течение двадцати лет после моего командования в Амфиполе; и, находясь с обеими сторонами [Афины и Спарта], и особенно с пелопоннесцами из-за моего изгнания, у меня было свободное время, чтобы наблюдать за происходящим более внимательно».

Обратите внимание, что он сделал. В течение 20 лет ссылки он работал над своей историей — собирал информацию, писал и редактировал. Оценки даты рождения Фукидида (ок. 460 г.) зависят от его вероятного возраста на момент поступления на военную службу. Поскольку в его истории не упоминаются события после 411 года, вполне вероятно, что Фукидид умер до окончательной капитуляции Афин в 404 году.

Фукидид и история Пелопоннесской войны

В своих первых строках Фукидид говорит, что он писал о Пелопоннесской войне между Афинами и Спартой , «начавшись с момента ее начала и полагая, что это будет великая война и более достойная внимания, чем все, что ей предшествовало». В то время Афины были великой морской державой с демократической политической системой и новаторским руководством, что делало их грозной силой. Спарта, расположенная на Пелопоннесе (южный полуостров материковой Греции ), была самой могущественной сухопутной силой. Его система правления благоприятствовала строгому милитаризму и приверженности традициям. Фукидид утверждает, что именно страх спартанцев перед Афинами побудил их совершить первую превентивную атаку в 430 году.

В первые 10 лет конфликта ежегодные спартанские сухопутные набеги встречали сопротивление афинских морских атак. В 422 году афиняне под предводительством Клеона предприняли неудачную попытку вернуть себе Амфиполь. И Клеон, и спартанский генерал Брасидас погибли в битве, подтолкнув измученные войной стороны к заключению договора. Последовал непростой мир, но шесть лет спустя Афины предприняли морскую экспедицию против Сиракуз, союзника Спарты в далекой Сицилии. Это оказалось катастрофой, и афиняне были изгнаны с острова в 413 году объединенными сицилийскими и спартанскими силами. Фукидид пишет: «Они были уничтожены, как говорится, полным истреблением, их флот, их армия — все было уничтожено, и немногие из многих вернулись домой».

Заключительный раздел «Истории Пелопоннесских войн» представляет собой неполное описание восстаний, революций и спартанских завоеваний, обрывающееся на полуслове. В последние годы войны Афины сплотились в серии сражений только для того, чтобы их оставшийся флот был разорен спартанцами под командованием Лисандра в Эгоспотами. Афины сдались Спарте в 404 г.

Стиль и темы Фукидида

По своей хронологии и повествованию «История Пелопоннесской войны» представляет собой чудо прямой прозы, поскольку Фукидид объединяет несколько источников в один убедительный голос. В завершенных разделах произведения повествование прерывается выступлениями основных лидеров противоборствующих сторон. Фукидид осторожно отмечает, что иногда он записывает только суть сказанного или то, что, по его мнению, должно было быть сказано. Величайшие из этих речей, такие как речь афинского лидера Перикла в память о погибших на войне в его городе, дают прочное представление о политике войны и сложностях человеческой природы.

В других случаях речи образуют диалоги, когда более сильные и более слабые стороны обсуждают этику войны. Милитинские речи в начале конфликта показывают способность Афин выбирать милосердие при подавлении восстания. В мелианском диалоге, произошедшем всего несколько лет спустя, записаны лидеры нейтрального острова, умоляющие Афины о своем выживании. Афиняне отвечают, что, хотя Мелос ничем их не оскорбил, они имеют право уничтожить их просто потому, что могут: «Право, как обстоят дела в этом мире, обсуждается только между равными по силе».

Фукидид против Геродота

Фукидид, в отличие от Геродота , очень мало упоминает греческих богов как действующих лиц в истории, предпочитая понимать события с точки зрения их человеческих причин. Тем не менее, он выстраивает связное повествование, в котором поражение Афин на Сицилии является как логическим следствием плохого руководства, так и почти космическим наказанием за этический упадок общества.

Наследие Фукидида

Фукидиду потребовалось несколько поколений, чтобы занять свое ныне непоколебимое место в качестве одного из величайших историков всех времен. Аристотель , живший несколькими десятилетиями позже и писавший о той же эпохе, никогда о нем не упоминает. К первому веку до нашей эры такие писатели, как Цицерон , провозгласили его великим историком. В течение следующих столетий с произведения были сделаны многочисленные копии, что обеспечило его выживание после темных веков. После эпохи Возрождения политические философы от Томаса Гоббса до Фридриха Ницше превозносили ясное видение Фукидида и реалистическое понимание политики и войны.

Мой телеграмм с архивными материалами — https://t.me/dust_history

Источники :

-Бузескул В. П. Фукидид // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1904. — Т. XLIa. — С. 952—954.

-Фукидид. О Пелопоннесской войне.

-Кессиди Ф. Х. Философия истории Фукидида.

Исторический контекст для истории Пелопоннесской войны Фукидида

Фукидид и Пелопоннесская война

Пелопоннесская война была конфликтом между Афинами и Спартой — двумя ведущими древнегреческими городами-государствами — и их соответствующими союзниками. Повествование Фукидида охватывает первые 20 лет конфликта, который окончательно завершился в 404 г. до н.э. (Почему повествование неполно, неизвестно; оно было продолжено Ксенофонтом, который освещает последние семь лет войны в своем Hellenica .) Ряд источников трений вызвал боевые действия, в частности вмешательство Афин в ссору между Коринфом (союзником Спарты) и ее колонией Коркирой, но настоящей причиной конфликта, по мнению афинского историка Фукидида, был рост Афин к величию, что заставило спартанцев опасаться за свое положение.

Афины морально были агрессором, но первой объявила войну Спарта. В конечном итоге армия Спарты намного превосходила их по количеству и качеству, но афиняне имели еще большее преимущество на море. Оборона Афин была сильной, и город нельзя было заставить сдаться голодом, так как он был соединен с портом Пирей Длинными стенами и мог почти безнаказанно ввозить припасы. У него было достаточно финансов, чтобы покупать припасы и платить флоту (и армии). Так оценивал ситуацию Перикл, вождь афинян, и на этом основывалась его стратегия. Он убедил сельское население переселиться со своим имуществом в город и в пространство между Длинными стенами, временно пожертвовав своими фермами.

Делосская лига (Афины) желтого цвета; Пелопоннесская лига (Спарта) выделена зеленым цветом. (Викисклад)

Первые 10 лет войны, известной как Архидамова война по имени спартанского царя, возглавившего вторжение в Аттику, были нерешительными. Пелопоннесцы, вторгшиеся в Аттику и разорившие ее в 431 г., нашли ее заброшенной и примерно через месяц вернулись домой; в целом это должно было стать образцом для следующих шести лет. Однако в 430 г. в Афинах разразилась опустошительная чума, и город потерял более четверти своего населения. Судьбоносно сам Перикл умер от чумы в 429 г., его смерть лишила Афины единственного лидера, который мог уговорить непокорных афинян придерживаться последовательной стратегии. Тем не менее, даже без Перикла, афиняне одержали ряд побед на суше и на море в следующие несколько лет, в частности захват Пилоса в 425 г. И, в результате, Спарта отказалась от своих ежегодных вторжений в Аттику и сделала попытки мир.

Преемник Перикла Клеон убедил афинян отказаться от мирных предложений Спарты. Но и он, и выдающийся спартанский полководец Брасид были убиты в Амфиполе в 422 г., и таким образом были устранены два главных противника мира («песты войны», как они назывались у Аристофана).0007 Мир ). Никийский мир был заключен в 421 году. Это была в основном победа Афин, тем более что они сохранили свою империю нетронутой, в то время как ее враги были разделены, а Коринф и Беотия отказались подписать мир.

Однако Никийский мир был непрочным и полностью рухнул в 415 г., когда Афины под влиянием Алкивиада послали большой флот для нападения на Сиракузы. Сицилийская экспедиция закончилась в 413 г. поражением афинского флота и армии и истощением их финансов. Тем временем Спарта создавала собственный хороший флот, финансируемый Персией. Война на море продолжалась в течение нескольких лет в Афинах, но в 405 году спартанский полководец Лисандр уничтожил афинский флот у Эгоспотами. Осажденные с суши и моря, без денег и союзников, Афины капитулировали в апреле 404 г. и стали фактически союзником победителя.

Адаптировано из:

Краткий Оксфордский компаньон к классической литературе

Тукидиды: Трансформация историографических традиций

В традиции исторического письма. В начале V века до н. э. было создано несколько прозаических повествований — ныне сохранившихся только во фрагментах — о генеалогиях, начинающихся с мифического прошлого, или о традиционных историях, сосредоточенных на одной конкретной географической области. В отличие от них, рассказ Геродота о персидских войнах, который, возможно, появился уже в 420-х годах, был обширным шедевром, избегающим большей части мифов, но переносящим читателя в далекие страны, с частыми, длинными и незначительно относящимися к делу отступлениями. в самой искусной и восхитительной прозе, какой когда-либо достигал классический греческий язык. Работа Геродота представила своим читателям разнообразные теории и морализаторства гениального автора, который с удовольствием передает информацию, которую он слышит из любого источника.

Глубокое знакомство Фукидида с Геродотом вполне вероятно, но его формальный план совершенно иной — и он никогда не упоминает ни имени Геродота, ни слова Геродота «история». Для Фукидида подразумевается, что история должна быть полезной, и для этого она должна иметь дело с современным событием, точность которого тщательно проверяется; структура должна быть строго хронологической, а историческое событие должно быть достаточно продолжительным, масштабным и цельным, чтобы иметь образцовое значение. За несколькими примечательными исключениями, его авторский голос умалчивается после первой книги: однажды начавшись, повествование становится безличным, анализ и обобщения предлагаются самими персонажами в речах друг с другом.

Эти историографические нововведения сочетаются с характерным стилем прозы Фукидида. В ответ на расширенные параллельные предложения риторов, таких как Горгий, речи и аналитические отрывки Фукидида характеризуются абстракцией и сжато выражают сложные идеи. Даже в древности его греческий язык считался заведомо трудным для понимания и редко имитируется в современных переводах.

Адаптировано из:

Оксфордская энциклопедия Греции и Рима

 

 

Чему учит нас Фукидид о войне, политике и условиях жизни людей

Фукидид в наши дни в ударе.

Древнегреческий историк Пелопоннесской войны, живший почти 2500 лет назад, дал название выдающемуся новому труду Грэма Эллисона « Обречены на войну: смогут ли Америка и Китай избежать ловушки Фукидида?».

Великий историк заслуживает этого, потому что его анализ причин древней войны между афинянами и спартанцами ставит основную дилемму книги Эллисона: могут ли государства избежать катастрофической войны, когда растущая держава начинает бросать вызов господствующему государству? Пессимистический ответ Фукидида, кажется, «Нет»: война была неизбежна, как нам говорят, когда 2500 лет назад зарождающаяся сила Афины оспаривала превосходство Спарты. Эллисон предлагает лишь немного более оптимистичный взгляд («Война более вероятна, чем нет»), анализируя растущую угрозу Китая доминирующему положению Америки в мире.

Сообщается, что Белый дом Трампа одержим Фукидидом, в немалой степени благодаря Эллисон. Но высокопоставленные чиновники администрации, такие как советник по национальной безопасности Г. Р. Макмастер, уже давно серьезно относятся к идеям древнего писателя, даже если некоторые думают, что он неправильно понимает то, что на самом деле говорит Фукидид.

А теперь даже у Чудо-женщины на устах имя Фукидида: в недавнем супергеройском блокбастере главный герой и злодей обращаются к историку в драматической сцене (как выясняется, неправильно, поскольку ошибочно приписана цитата). к нему.)

Все это внимание, как серьезное, так и глупое, поднимает вопрос: чему мы действительно можем научиться у Фукидида, писателя, жившего более двух тысячелетий назад, о сегодняшних отношениях власти? На мой взгляд, довольно много, но не обязательно так, как людям нравится.

Этот момент, конечно, не первый раз, когда современные политические эксперты обращаются к Фукидиду за его идеями. Знатоки давно знают о полезности его истории. Возьмем яркий пример: во время холодной войны много внимания уделялось биполярному миру Фукидида. В роли Афин часто выступала Америка, потому что обе страны были демократиями, а Советский Союз играл милитаризованную олигархическую Спарту. Но это сравнение привело к обратному в стратегическом плане: Спарта (как и Соединенные Штаты) возглавляла союз относительно свободных и уязвимых союзных государств, которые искали в ней защиты от репрессивной имперской державы. Тем временем Афины (так же, как и Советский Союз) контролировали своих «союзников» силой или запугиванием, что вызывало большое беспокойство у противостоящей коалиции.

Тем не менее, это привлекательное биполярное сравнение породило опасения, что «неизбежная» война, описанная в свое время Фукидидом, будет означать Третью мировую войну для всех нас.

К счастью, так не вышло.

Это подводит меня к первому пункту о правильном использовании истории Фукидида: будьте осторожны с аналогиями, которые вы видите. Убедительное видение Фукидида Пелопоннесской войны с ее тщательно очерченными причинами, бойцами и союзами позволяет легко находить параллели в более поздней истории, вплоть до наших дней. Ясность Фукидида в отношении властных отношений и человеческого поведения во время конфликтов дает его читателям все инструменты, необходимые им для того, чтобы увидеть в действии более масштабные закономерности, которые они могут отождествить с событиями своего времени. Сам Фукидид предвидел полезность своего труда. Он говорит, что написал его не для развлечения на данный момент, а для того, чтобы иметь непреходящую ценность, потому что люди могли бы использовать его, чтобы ясно понять прошлые события, а также понять будущие события, учитывая, что люди есть люди, и подобные вещи будут происходить снова.

Но, как мы видели, можно ошибиться в аналогиях. То, что «подобные вещи» могут снова возникать в человеческих делах (как выразился Фукидид), не означает, что в конце все оказывается таким же. Таким образом, опасное многолетнее американо-советское противостояние , а не вылилось в катастрофическую войну, как конфронтация Афин и Спарты. Такая неудачная аналогия не означает, что ошибался Фукидид, а только те, кто пытался делать прогнозы на основе его текста. Таким образом, нам не следует слишком рьяно хвататься за другую сопоставимую стратегическую ситуацию — вызов современного Китая Соединенным Штатам (эквивалент вызова Афин Спарте?) — и пытаться использовать Фукидида для предсказания исхода.

Теперь, чтобы быть справедливым к Эллисон, Destined for War не заходит так далеко. Он более осторожен. Во-первых, как хороший политолог, он расширяет свой «набор данных» за пределы Фукидида, чтобы включить 16 других, предположительно сопоставимых, случаев восходящей и существующей власти из разных периодов истории. В 12 из них, по его словам, война закончилась, а в четырех — нет. Более того, его цель на самом деле не в том, чтобы сделать предсказание. Скорее, он хочет использовать то, что он называет «ловушкой Фукидида» — склонность к развязыванию войн в таких обстоятельствах, как растущий вызов доминированию США со стороны Китая, — чтобы предупредить американцев об опасности и побудить политиков принять соответствующие меры, в том числе приступить к долгосрочной стратегической переоценке.

И все же остается риск неправильного понимания Фукидида, когда его используют таким образом, как бы осторожно его ни использовали. Во-первых, мы должны понять, что сам Фукидид никогда не говорит о «ловушке». Это современная интерпретация, не только Эллисон, но и Арлин Саксонхаус, когда она утверждает, что, читая историю Фукидида, мы видим описанную «ловушку власти», в которой такие государства, как Афины, попадают в ловушку своего бесконечного стремления к власти. Но Фукидид никогда не описывает сложную стратегическую историю своего времени как какую-то парадигму или ловушку. Он никогда не предупреждает, что такое стечение обстоятельств может повториться и что мы все должны быть настороже в будущем. Использовать его историю так, как если бы он это делал, рискует превратить ее в своего рода салонную игру потенциально предсказательных аналогий. «Я вижу 19^-й век Англия в древних Афинах! Нет, Афины — это 21 ^-й -й век Америки! Нет, это Спарта! Нам лучше быть настороже — посмотрите, что произошло в Пелопоннесской войне!»

Так как же нам тогда использовать Фукидида? Есть ли в его истории что-нибудь ценное для современных мыслителей или политиков? Безусловно, так оно и есть, и это подводит меня ко второму пункту. Годы работы с Фукидидом в классе и в качестве ученого говорят мне, что его книга больше всего учит тому, что мы могли бы назвать исторической внимательностью. Под этим я подразумеваю общее понимание того, как работает история: какие силы склонны вдохновлять людей, управлять политикой, создавать кризисы и приводить (или предотвращать) разрешение, с какими последствиями для человеческих сообществ? Фукидид был не пророком и не политологом, а проницательным наблюдателем и толкователем человеческого положения в коллективном конфликте. И мы можем почерпнуть много мудрости, изучая его работу с учетом этого.

Например, когда мы читаем отчет Фукидида об опустошительной гражданской войне на Коркире с его проницательными наблюдениями за тем, как такого рода политическая борьба искажает амбиции, нормы и само значение слов, нам есть чему поучиться. Ужас и трагедия событий на Коркире — друзья становятся врагами, родственники убивают родственников, когда-то процветающее государство практически самоуничтожается — делают его рассказ захватывающим и придают вес его мыслям о том, как такие вещи могут происходить. Некоторые из его наблюдений выделяются: существование более крупной войны (между Афинами и Спартой) проложило путь Коркире, а затем и другим поляризованным городам, чтобы они впали во внутреннее насилие; что политическое поведение, ранее считавшееся благоразумным и честным, в этих обстоятельствах становится презираемым как нелояльное или трусливое; эта жестокость привела к ответной жестокости, а взаимное недоверие сделало деэскалацию почти невозможной. Увидев истину в наблюдениях Фукидида о событиях на Коркире (которые в целом напоминают инциденты из других гражданских войн в другое время и в других местах), мы можем многое узнать о гражданских беспорядках и неправильной политике. Это помогает сделать нас исторически внимательными.

Этот способ чтения Фукидида предлагает, я бы сказал, более глубокую мудрость, чем поиск аналогий. («Коркирские олигархи похожи на сторонников жесткой линии в Иране! Нет, они лоялисты в Сирии! А коркирские популисты должны быть сирийскими курдами! Теперь мы можем предсказать, что произойдет!»)

Рассмотрим другой пример. Одной из самых известных частей его истории является Мелийский диалог, где Фукидид сообщает о разговоре, который произошел между посланниками вторгшихся афинских войск и официальными лицами небольшого островного города-государства Мелос, на который афиняне собирались напасть. В диалоге Фукидид представляет своим читателям суровый взгляд на афинское имперское мышление того времени, а также ставит нас на место уязвимой общины, которая оказалась на пути гораздо более могущественной, стремящейся поглотить ее. Мелианцы просят оставить посланников в покое, апеллируя к разуму и справедливости. Они заявляют о своем желании сохранять нейтралитет в спартанско-афинской борьбе, утверждают, что афиняне оскорбят богов и людей, если нападут на них, и предупреждают, что спартанцы вмешаются на стороне мелийцев. Афиняне, напротив, рассуждают, исходя из голой силы: мы откажемся от красивых слов самооправдания и просто скажем вам, что мы сильны, а вы слабы, и вы можете спасти себя, только отдав свою свободу нам или нам. раздавит тебя. Наша империя была построена, взяв все, что мы можем, и именно так мы ее и сохраним. О, и боги, похоже, нас очень любят. (И не обольщайтесь насчет того, что Спарта придет вам на помощь: очевидно, что она не придет.)

Контраст между резкими словами афинян и то смелыми, полными надежды, то отчаянными аргументами мелианцев делает этот обмен мнениями одним из самых запоминающихся в истории Фукидида. Тот факт, что мелийцы, которые отказались сдаться и сопротивлялись афинской осаде столько, сколько могли, в конце концов потерпели полное уничтожение от рук афинян (все выжившие мужчины были казнены, все женщины и дети проданы в рабство) добавляет драматизма и послания эпизоду. Фукидид следует за своим рассказом о Мелии длинным описанием великой сицилийской экспедиции Афин. Это была еще одна высокомерная попытка имперской экспансии, но вместо этого она закончилась катастрофой для Афин.

Ученые спорят о том, как именно нам следует интерпретировать мелианский диалог, но два вывода кажутся довольно ясными. Прежде всего, Фукидид хочет, чтобы мы увидели грубое мышление и властную гордость афинян в том, как они задумали и стремились расширить свою империю. Выглядящие красивыми слова, используемые в других случаях для этического оправдания их имперской экспансии, убраны, обнажая холодный расчет, лежащий в основе. Морализирующая цель Фукидида просвечивает как в болезненно несправедливом обращении с благородными мелианцами, так и в возмездии, которое он показывает самоуверенным афинянам, страдающим в непосредственно следующем повествовании о катастрофической сицилийской экспедиции. Обнаженная, жестокая агрессия может отразиться на тех, кто ее практикует.

Но это еще не все. Фукидид также учит нас реалистичным ожиданиям в опасные времена. Мелийцы, при всей справедливости своего дела, совершили ужасную ошибку, решив сопротивляться афинянам. Спартанцы и пальцем не пошевелили, чтобы помочь им, как и предсказывали афиняне. Мелианские силы были полностью разбиты, как и предсказывали афиняне. А мелианцы поплатились за свои заблуждения самим своим существованием.

Я мог бы привести еще много плодотворных эпизодов для изучения из богатой истории Фукидида. Например, его знаменитое многогранное рассмотрение краткосрочных и долгосрочных причин спартанско-афинской войны (о чем см. недавний и мудрый комментарий С. Н. Яффе в Война на скалах. ) Но изложения, которые я представил, какими бы краткими они ни были, показывают, я надеюсь, как размышление над богатым текстом Фукидида может дать много понимания фундаментальных вопросов политики, войны и человеческого существования. Мы можем видеть в работах Фукидида (и, конечно, в письменных описаниях других времен и мест, хотя и не всегда так проницательно) динамику истории в действии. Понимание затруднительного положения мелианцев, или гражданского самосожжения керкирианцев, или разъедающей имперской идеологии афинян вместе с долговременными причинами и последствиями их конфликтов помогает понять на общем уровне, как человеческие сообщества могут процветать, давать сбои или терпеть неудачу. Руководствуясь Фукидидом, мы видим динамику в действии, которая может облегчить анализ стратегических столкновений в любую эпоху.

Воспитание такой исторической памяти, к сожалению, не дает прямой способности предсказывать ход будущих событий. Как и сама история Фукидида. Он не писал пророческого текста. Попытка привязать китайцев или американцев к афинянам более позднего времени или преобразовать работу Фукидида в аксиомы истории («когда х бросит вызов силе у, результатом будет z») — хотя, по общему признанию, интеллектуально стимулирующая — упускает из виду более глубокое образование, доступное в его текст, образование, которое может дать студентам, изучающим общественные дела, тонкое, исторически обоснованное понимание того, как устроен мир.

 

Эрик В. Робинсон — профессор и директор последипломного образования на факультете истории Университета Индианы. Его последняя книга — «Демократия за пределами Афин : народное правительство в греческую классическую эпоху » (Кембридж, 2011).